Лисья свадьба Красным по белому
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Фрагмент новой книги из серии "Красным по белому"
|
В этот июньский день на территории Польши встретились два фронта. Первый, грозовой, гнал тяжелые чёрные тучи к границе, за которой их уже который день ждали соскучившиеся по дождю белорусские крестьяне. Второй, боевой, спешил в противоположном направлении, гоня вглубь оккупированных земель германские части. Контакт был коротким. Сверкнув молниями, громыхнув громами, верхний фронт, не выбирая, прошёлся и по немцам, и по русским частым ливнем и был таков. Нижний фронт чертыхнулся ему во след и, обсыхая на ходу, продолжил кому бежать, а кому догонять.
1-я гвардейская бригада ВДВ базировалась на одном из военных аэродромов вблизи союзно-польской границы. Строго говоря, на бумаге она числилась как 01, но кто же такое будет выговаривать? А вот "нулёвкой" да, так эти части называли. Те, кто в них служил - с гордостью, остальные - не без зависти. Цифра ноль перед номером части означала принадлежность к РБР ГКО (Резерв быстрого реагирования Государственного комитета обороны).
Изучив предъявленную бумагу, командир десантной бригады повернулся к облачённой в камуфляж без знаков различия парочке:
- Как прикажете к вам обращаться, товарищи?
Ответил офицер, - что перед ним офицеры у генерал-майора сомнений не было - который на полголовы возвышался над напарником.
- Называйте меня "Лисом".
- А... - не дождавшись ответа от второго офицера начал слегка шокированный комбриг.
- Будет достаточным, если все вопросы вы будете адресовать исключительно мне, - повелительным тоном произнёс Лис. - А пока вопрос к вам, товарищ генерал-майор: когда наш вылет?
- Через два часа, - сухо ответил командир бригады. - Группа сопровождения уже на аэродроме. В столовой для вас приготовлен обед.
- Благодарим, но вынуждены отказаться, - всё так же за двоих ответил Лис. - Прошу доставить нас на аэродром!
- Как прикажете, - кивнул комбриг.
Уже в машине Лис попросил комбрига:
- Охарактеризуйте мне коротко командира группы сопровождения.
- Командир роты спецназа. Профессионал с боевым опытом. За апрельские бои на границе награждён орденом.
- Достаточно! - кивнул довольный Лис.
**
Вторая волна союзных бомбардировщиков приближалась к Белостоку. Германское командование уже поняло, куда нацелена стрела русского наступления, и спешно укрепляло оборону на подступах к городу.
Сегодня бомбили крупный военный аэродром. Первая группа отбомбилась удачно: были практически подавлены зенитки и серьёзно повреждена взлётная полоса. Вторая группа должна была уничтожить самолёты и склады ГСМ и вооружения. Однако не все самолёты вышли на цель. На подлёте к аэродрому один бомбардировщик отклонился от общего курса и стал быстро отдаляться от основной группы. Сверху его маневр прикрывала пара истребителей. Через несколько минут бомбардировщик снизился до заданной высоты, избавился от груза и тут же взял курс на основную группу. Грузом были не авиационные бомбы, а планер, внутри которого находилась группа спецназа ВДВ капитана Маргелова.
Обратный путь для бомбардировщика и истребителей прикрытия не задался. В нескольких километрах от того места, где был сброшен планер, сверху на них упала тройка немецких истребителей. Пара наших машин закружилась с ними в смертельной карусели, в то время как бомбардировщик продолжил следовать своим курсом. Воздушный бой постепенно сдвигался в сторону снижающегося планера, так что развязка наступила прямо над головами у десантников. Первым загорелся и сорвался в штопор немецкий истребитель, и почти сразу же задымил один из краснозвёздных ястребков. В отличие от немца он не падал на землю, а искал на ней спасения, выбирая место для вынужденной посадки, в то время как его напарник прикрывал маневр товарища, связав боем два оставшихся немецких истребителя. Видно лётчик он был отчаянный, поскольку заложил такой вираж, с которым не справились немецкие асы, а один из них попал под прицел всех пушек и пулемётов противника, тут разом они по нему и жахнули. Немецкий самолёт взорвался прямо в воздухе, распадаясь на тысячи осколков, а его счастливый соперник устремился следом за последним немецким самолётом. Тот, воспользовавшись случаем, уже нагнал теряющий высоту краснозвёздный ястребок и открыл по нему прицельную стрельбу. Истребитель задёргался под разящими ударами, ещё сильнее задымил, но упорно продолжал идти на вынужденную. А что его напарник? Видно он истратил весь боекомплект, поскольку, даже зайдя в хвост немцу, огня не открывал. Так и срубил хвост винтом. Оба самолёта рухнули на землю, сгорая в пламени одного костра. Оставшийся самолёт нашёл-таки поляну, и вскоре, пропахав длинную борозду, замер на месте. Всё это видели десантники в планере, которые приземлились через пару минут на другой поляне, где-то в километре от места посадки истребителя.
Итак, прежний план, который предусматривал скрытую посадку, пошёл псу под хвост, - если приземление планера и могло остаться незамеченным, то "прибытие" истребителя наверняка видела не одна пара глаз. Всё это Маргелов ещё в воздухе сообщил Лису. Тот кивнул, мол согласен, и тут же поинтересовался есть ли у Маргелова другой план. Тот, не тушуясь, выложил свои соображения, которые Лис и одобрил. Дебаты уложились во время, пока планер был ещё в воздухе, потому после приземления только действовали, быстро и чётко. Всё лишнее оставили в планере, после чего Маргелов повёл группу к месту предполагаемого приземления истребителя. Самолет обнаружили там, где и предполагали: ястребок лежал на лесной поляне, чуть зарывшись носом в землю, и даже не чадил. Ветровой колпак был откинут, лётчика в кабине не было. Зато был след, какой оставляет после себя ползущий человек, и пятна крови на траве.
- Док, бери людей и за ним! - распорядился Маргелов. - Он где-то рядом. Тащите его сюда!
Наблюдая за работой десантников, готовящих истребитель к встрече с немецким поисковым отрядом, прибытие которого ожидалось в течение ближайшего получаса, Маргелов никого не торопил: люди и так работали быстро и слажено, только изредка посматривал на часы. Вернулись поисковики, неся на походных носилках лётчика. Тот был без сознания.
- Как он? - спросил Маргелов, принимая у Дока документы лётчика.
- Жить будет, - ответил Док. - Рана неприятная, но не смертельная. Потерю крови мы ему сейчас частично компенсируем.
- На ходу, всё на ходу! - сказал Маргелов, заметив, что возня у самолёта прекратилась. Документы лётчика он убрал в карман, так и не посмотрев.
Группа спешно покинула поляну, удаляясь одновременно от мест приземления и самолёта и планера.
И самолёт, и планер немецкие поисковые группы обнаружили почти одновременно. При приближение к самолёту один из немцем даже не заметил, как порвал сапогом тонкую проволоку. Тут же со стороны кабины пилота заработал пулемёт. Немцы залегли и открыли ответный огонь, даже не подозревая, что воюют не с человеком, а с хитроумной придумкой. Сами авторы ловушки были уже в паре километров от места боя и весело переглядывались между собой. Истратив боезапас, пулемёт смолк. Когда немцы вплотную окружили машину, взорвалась заложенная десантниками мина, её примеру последовали топливные баки. Чуть раньше в километре от этого места при похожих обстоятельствах взорвался планер.
К месту встречи группа Маргелова вышла в назначенное время...
**
Комендант Армии крайовой - подпольный псевдоним - "Грот" - был и обеспокоен и недоволен. Обеспокоенность не покидала его с того самого момента, как по приказу, полученному от генерала Холлера, он перенёс свой штаб из Беловежской пущи ближе к Белостоку. Недовольство коменданта вызывали действия союзной десантной группы, что, вопреки оговорённому плану, прибыла под такие "фанфары", которые подняли на ноги все окрестные немецкие комендатуры. То, что всё в конечном итоге обошлось, и гости были доставлены в штаб не понеся по дороге потерь - если не считать раненого русского лётчика, которого они принесли с собой, - не сделало коменданта добрее и встречать гостей он вышел с хмурым лицом. Каково же было его удивление, когда от группы одетых в одинаковый камуфляж диверсантов отделилась фигура и на чистом польском произнесла:
- Я вижу, Стефан, ты совсем не рад нашей встрече?
- Кшиштоф? - всматриваясь в небритое лицо, сделал шаг навстречу комендант.
"Как и следовало ожидать - он поляк, - удовлетворённо подумал Маргелов. - По-русски или не говорит вообще, или, что скорее всего, говорит, но с сильным акцентом. Потому и молчал всё время".
Встреча со старым знакомым, под стать ветру, что гонит прочь чёрные тучи, согнала недовольство с лица коменданта, отчего оно (лицо) сделалось можно сказать приветливым. С таким лицом он и предстал перед стальными участниками группы. Обменялся рукопожатием с Лисом и Маргеловым, остальных удостоил коротким кивком, на этом представление и закончилось. После этого группа разделилась. Лис ушёл с польскими командирами, а группа сопровождения отправилась к месту отдыха...
- Благодать! - Зубр раскинул руки и спиной вперёд рухнул на сено. - Лучшего отдыха, чем на сеновале, для лета и не придумаешь!
- Не скажи. Шалашик на берегу реки тоже ничего, - возразил Шершень.
"У каждого своя правда", - с усмешкой подумал Маргелов, направляясь в сторону двери. Ему самому только что вспомнилась пуховая перина, что горой возвышалась на кровати в светелке одной гарной дивчины. В проёме он столкнулся с Доком, который сопровождал в лазарет раненого лётчика.
- Как там наш "сокол"? - поинтересовался Маргелов.
- Польский врач подтвердил мой диагноз, - ответил Док. - Жизнь парня вне опасности. Вот только нога. Она его тоже беспокоит. Думает, что требуется операция, и чем быстрее, тем лучше. Но это должны решать специалисты. Короче, парню показан госпиталь.
Маргелов кивнул и вышел на улицу. На свету он достал из кармана документы лётчика, в которые так и не удосужился заглянуть. А заглянув, призадумался. Потом вернулся в сарай, чтобы отдать короткое распоряжение и пошёл искать Лиса.
Совещание у коменданта подходило к концу. Лис уже заканчивал докладывать план совместной операции, разработанный в Москве генштабами союзной и польской армий. Да, да! После вступления СССР в войну, интернированные на территории Союза польские части вновь обрели статус Войска Польского. А Армия крайова, на минутку, этого статуса никогда и не теряла. Потому и Грот и сопровождавший Лиса представитель польского Генштаба надели на совещание мундиры польских полковников, а Лис предстал в своем истинном обличии генерал-майора союзной армии.
- Таким образом, - посмотрел Лис на Грота, - почётное право освободить Белосток от фашистов предоставляется вашим частям, пан полковник!
"Русским не откажешь в благородстве, - подумал Грот. - Основные силы противника будут уничтожены на подступах к городу, и в самом Белостоке вряд ли кто окажет серьёзное сопротивление. Правда до этого предстоит совместными усилиями осуществить дерзкий план, только что изложенный русским генералом.
Грот встал и протянул руку Лису, который после окончания доклада ещё не садился.
- Пан генерал, - торжественным тоном произнёс комендант, - Заверяю вас, что находящиеся под моим командованием части Армии крайовой выполнят поставленную перед ними задачу!
**
Маргелов уже минут сорок маялся неподалёку от штаба в ожидании Лиса, и как только увидел на крыльце, сразу к нему устремился. По выражению лица спецназовца Лис понял, что случилось нечто экстраординарное, но говорить позволил только после того, как они отошли в сторону. Впрочем, поначалу слов не было. Маргелов молча протянул Лису документы раненого лётчика. Тот раскрыл корки и аж присвистнул: - Ни себе фига! - Потом посмотрел на Маргелова: - Когда можно организовать связь с Москвой?
- Хоть сейчас, - ответил спецназовец.
- Пошли!
**
То, что подчинённые стараются ходить на ципочках, а в коридорах "Звёздочки" при его приближении смолкают разговоры, Сталин не замечал. Прозвучавшие накануне слова: "Самолёт вашего сына был сбит в воздушном бою во время налёта нашей авиации на вражеский аэродром вблизи Белостока" ещё оставляли надежду. Но последовавшие за ними: "Авиаразведка обнаружила на месте предполагаемого падения останки взорвавшегося самолёта" прозвучали уже как приговор. Он не пошёл этим вечером домой: боялся посмотреть жене в глаза, работал всю ночь, хотя к кабинету примыкала комната отдыха. Он не гнал мысли о сыне - это было невозможно, просто забивал их другими, отодвигая на второй план.
Когда порученец ворвался в кабинет с бланком радиограммы в руке, Сталин буквально вырвал её у него из рук. Трясущимися руками развернул бланк, одновременно слушая торопливые пояснения: "Сообщение от Судоплатова. Было зашифровано его личным шифром". Сталин прочёл и как-то сразу обмяк, поспешно отвернулся. Увидев, как задрожали плечи патрона, порученец пулей вылетел из кабинета.
Вечером жена встретила его вопросом:
- Что с Васей?
"Как они ухитряются чувствовать беду на расстоянии?" - не в первый раз за свою долгую жизнь подивился Сталин, имея в виду матерей. Ободряюще улыбнулся и ответил:
- Вася жив, правда, ранен, но не смертельно. Сейчас он в Польше, там за ним присматривает Судоплатов. Большего я тебе сказать не могу.
**
В чью голову пришла идея присвоить совместной операции союзных войск и Армии крайовой кодовое имя "Лисья свадьба"? Да в чью угодно причастную к планированию операции голову, кроме, разумеется, головы генерал-майора Судоплатова - Лиса. Он даже хотел было сменить на время позывной, но вовремя одумался - какое, право, мальчишество!
**
Транспортный самолёт садился на шоссе, пробегал ещё метров двести и останавливался, но двигатели не глушил. Через двери, расположенные в хвостовой части, которые начинали открываться ещё на ходу, производилась стремительная выгрузка одной единицы бронетехники, после чего самолёт, закрывая на ходу двери, разбегался и взлетал. Выгруженная боевая машина торопилась покинуть место выгрузки, потому что туда уже подкатывал следующий самолёт.
- Ну, что скажешь?
По лицу задавшего вопрос маршала Абрамова было видно, что сам он доволен действиями союзных десантников, пусть это и была пока только тренировка.
Генерал Холлер, которому вопрос и был адресован, вынужден был констатировать:
- Синхронно работают.
- А то! - самодовольно улыбнулся Абрамов. - Эх, нельзя на шоссе "Святогоры" сажать, ты бы ещё не такое увидел!
По правде говоря, Холлер плохо представлял себе, что есть "Святогоры", но после сегодняшней демонстрации в правдивость слов маршала готов был верить. И вообще, за последние несколько дней скепсиса у него заметно поубавилось. А вот на недавнем совещании в союзном Генштабе его (скепсиса) было хоть отбавляй...
- Таким образом, в случае успеха операции "Лисья свадьба" у германского командования, чтобы избежать фланговых ударов, не останется иного выхода, как начать отвод войск из Прибалтики, Белоруссии и ряда восточных польских воеводств.
- Как и в случае, если Белосток будет взят штурмом, я имею в виду в лоб, безо всех предлагаемых здесь хитросплетений, в которых, в первую очередь, могут запутаться наши собственные войска.
Начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Жуков хотел, уже было, ответить на реплику, но его опередил Сталин.
- Кое в чём товарищ Павлов прав, - сказал председатель ГКО, поднимаясь с места. - В лоб, оно вроде бы надёжнее, потому что привычнее, да и силы у нас для этого есть. А то, что при этом, - во взгляде, устремлённом на Павлова, появилась жесткость, - погибнет много больше наших солдат, я уже не говорю о неизбежных потерях среди мирного польского населения, это конечно ничего, война ведь всё спишет, так товарищ Павлов?!
Генерал, опустив голову, молчал. Не дождавшись ответа, Сталин продолжил:
- Беда таких генералов как вы, Павлов, состоит в том, что вы, веря в героизм наших солдат и офицеров, - что, безусловно, похвально - одновременно с этим с пренебрежением относитесь к достижениям военной науки в части ведения современной войны. Ну и что с того, что до нас такого никто не делал? Обученные новому методу ведения войны солдаты у нас есть? Товарищ Жуков?!
- Так точно, товарищ генерал армии! - без раздумий ответил Жуков.
- Техника, соответствующая поставленной задаче, насколько мне известно, тоже в наличии. Так что же нам мешает осуществить предложенный Генштабом план, а, товарищ Павлов?
Павлов вскочил. Ответил, не поднимая глаз:
- Ничего не мешает, товарищ генерал армии!
- То есть вы снимаете свои возражения? - продолжил допытываться Сталин.
- Так точно, снимаю!
- Хорошо, - удовлетворённо кивнул Сталин, - Садитесь. А вы, товарищ Жуков, продолжайте, и извините, что я вас перебил.
- Я практически уже закончил, - сказал Жуков. - Осталось добавить, что важная роль в успехе операции "Лисья свадьба" будет принадлежать частям польской армии, которые на своей земле продолжают героическое сопротивление оккупантам.
Взгляды присутствующих обратились к Холлеру. Генерал, который на совещании представлял весь польский генералитет, встал с места. И хотя его симпатии в тот момент были на стороне генерала Павлова, вернее, первой части его выступления, высказался польский командующий весьма определённо:
- Заверяю вас, панове, что польские воины сделают всё от них зависящее для достижения нашей общей победы!
**
"Старый лис" в этот раз не предложил даже присесть, определённо что-то прознал. Начальник отдела Абвер-Восток закончил доклад, и замер в почтительной позе, ожидая дальнейших указаний. Последнее время доверительные отношения между ним и адмиралом Канарисом дали трещину. Плевать! Тем более что у старика есть для этого основания. Хратман внутренне усмехнулся, хотя внешне его лицо оставалось невозмутимо спокойным. Пауза затянулась, и у полковника от ожидания стала заекать шея. Наконец адмирал поднял глаза.
- Прочтите мне ещё раз место в донесении, где приводятся слова маршала Абрамова, - распорядился шеф абвера. Агент Флора ведь утверждает, что привела их дословно?
- Так точно! - подтвердил Хартман, открывая папку. Найдя нужное место, процитировал: "В апреле 39-го немцы позабавили нас "Псовой охотой", теперь наш черёд пригласить их на "Лисью свадьбу!"
Закончив фразу, Хратман услышал "Вы свободны...", и ему ничего не оставалось, как, повернувшись через левое плечо, покинуть кабинет.
Полковник с тревогой смотрел на старого друга. Адмирал выглядел весьма уставшим. Канарис почувствовал тревогу своего помощника, и это ему, похоже, не понравилось.
- Что там у тебя, Вальтер, давай показывай, - чуть раздражёно потребовал глава абвера.
Полковник протянул шефу папку, сопроводив действо словами:
- Всё подтвердилось, Вильгельм.
Знакомство с содержимым папки настроения адмиралу не прибавило. Бросив её на сидение, Канарис криво усмехнулся:
- Похоже, у нашего "друга" обострились детские замашки.
Поймав недоумённый взгляд Вальтера, адмирал пояснил:
- Малыш Хартман в детстве очень любил стучать в барабан.
Вальтер понимающе улыбнулся.
- Теперь детское увлечение может открыть ему дорогу в мое кресло, Вальтер! - продолжил делиться неприятностями адмирал.
Полковник насторожился, но от расспросов удержался: если Вильгельм сочтёт нужным, то разовьёт мысль без понуканий со стороны. Так оно и случилось.
- Представляешь, - после небольшой паузы продолжил адмирал, - на последнем совещании в ставке Гитлера, где обсуждался ход Восточной кампании, Гейдрих впервые на моей памяти лестно отозвался перед фюрером о работе абвера!
- И все положительные отзывы обергруппенфюрера касались исключительно деятельности подразделения Абвер-Восток? - с улыбкой поинтересовался Вальтер.
- Ты удивительно прозорлив, - поддержал иронию полковника Канарис. - И это притом, что все наши успехи на этом направлении связаны с именем одного агента, к вербовке которого Хартман имеет, кстати, весьма косвенное отношение.
- Ты имеешь в виду... - осторожно начал Вальтер.
- Именно её я и имею в виду! - вскликнул Канарис. - Нашу новую "Мата Хари", отправляющую донесения прямиком из спальни госсекретаря СССР!
- Но ведь Мата Хари была, кажется, двойным агентом. Уж не хочешь ли ты сказать...
- Что сказать? - перебил полковника Канарис. - Что я подозреваю Флору в двойной игре? Нет, Вильгельм, конечно нет! Упомянув имя Мата, Хари я всего лишь имел в виду, что считаю обеих дам авантюристками, не более того.
- Но ведь ты не будешь отрицать, что сведения, которые поступают от агента Флора, действительно имеют большую ценность?
- Не буду, - кивнул Канарис. - Даже, несмотря на то, что в этих сведениях мало конкретики, они важны уже тем, что позволяют отслеживать настроение верхних эшелонов власти в СССР.
- Вот тут я не понял, - рискнул возразить полковник, - Разве не от Флоры мы узнали точное место, где держат Скорцени?
- Представь себе, нет, - усмехнулся Канарис. - Эти сведения предоставила другая русская, которая, кстати, до сих пор не подозревает, что добыла их для нас. Но вернёмся к Флоре. Вернее, к конкретике в её донесениях. Последний пример. Флора первая сообщила о том, что русскими готовится военная операция под кодовым названием "Лисья свадьба". Но место проведения операции и дата её начала в донесении отсутствовали. И где здесь конкретика?
- Однако, насколько мне известно, и то и другое удалось установить?
- Удалось, - подтвердил Канарис. - Благодаря анализу фразы, которую по утверждению агента Флора произнёс сам маршал Абрамов, и, дополнив это сведениями, полученными из других источников, Генштаб пришел к выводу, что русские готовят десантную операцию где-то южнее Белостока, к которой хотят привлечь засевшие в Беловежской пуще отряды так называемой Армии крайовой.
- Но откуда такая уверенность, что это будет именно десантная операция?
- По трём причинам, Вальтер. Во-первых, русский маршал в разговоре с гостями анонсировал "Лисью свадьбу" как своеобразный ответ на нашу "Псовую охоту", где, как известно, отличились наши десантники. Во-вторых, вблизи театра военных действий объявилась элитная воздушно-десантная бригада. И, наконец, в-третьих, командиры польских бандформирований, дислоцированных в районе Белостока и прилегающих районов Беловежской пущи, получили приказ быть готовыми к совместным действиям с частями союзных войск.
- Всё это очень интересно, но я, Вильгельм, с твоего, разумеется, позволения, хотел бы вернуться к разговору о Хартмане.
Канарис удивления скрывать не стал, но всем видом показал, что готов слушать...
...А после того, как Вальтер прекратил дозволенные речи, решил уточнить:
- То есть ты предлагаешь мне, выражаясь языком дипломатов, дезавуировать Хартмана?
- Можно и так сказать, - кивнул Вальтер. - Если я правильно понял, Хартман, по твоему мнению, так и не разобрался в деталях готовящейся операции русских?
- Ладно бы в деталях, - ответил Канарис. - Меня не покидает ощущение, что в его оценке этого плана упущено нечто очень важное.
- Тем более! - воскликнул Вальтер. Он посмотрел на насупившегося Канариса. - Согласен, мой план выглядит рискованным. Если наша контроперация, в разработке которой принимал самое непосредственное участие Хартман, будет успешной или, хотя бы, не провальной, твои шансы остаться во главе абвера устремятся к нулю. Но ведь они и без этого, как ты сам считаешь, имеют тот же вектор направленности? Зато, если русские окажутся хитрее, чем о них думает Хартман, ты сможешь большую часть ответственности переложить на него.
Фюреру доложили, что в приватных беседах Канарис выражает сомнение в правильности действий своего первого заместителя.
Полковнику Хартману о таком никто, разумеется, докладывать не стал, но слухи о речах Канариса до его ушей, однако же, дошли, ничуть его, впрочем, не расстроив...
**
Коньячок, пусть и не под шашлычок, под нечто иное, - чем там его немцы закусывают? - промеж одного полковника и одного генерала пился вкусно. Очень. В роли полковника, пусть сейчас и без кителя, выступал ни кто ной, как Хартман, а за генерала был небезызвестный нам командир танковой дивизии Ваффен-СС "Мёртвая голова" группенфюрер СС Георг Каплер, собственной персоной. После фиаско под Узловой дивизия была отозвана в тыл, где прошла переформирование и превратилась из мотострелковой в танковую. Теперь дивизия, растянув эшелоны на сотни километров, спешила к бывшему польскому городу Белосток, чтобы расстроить затевавшуюся русскими "Лисью свадьбу". Такую задачу поставило германское командование перед проштрафившимся генералом, откомандировав присматривать за его действиями Хартмана. Потому и чувствовал себя полковник хозяином положения, без стеснения дегустируя в генеральском купе трофейный французский Courvoisier многолетней выдержки. А генералу оставалось только терпеть, тем более что перед отправкой в штабе СС ему намекнули на то, что недолго Хратману осталось ходить в полковниках и настоятельно посоветовали с ним подружиться.
К чести обоих командиров выпитый коньяк почти не отразился на их внешнем виде, разве что добавил блеска глазам, да розоватости щекам, что не помешало им на проходившем в штабном вагоне совещании выглядеть бодрячками.
Полковник Хартман был доволен. Только что сделанный им от имени Генштаба доклад, в котором он конкретизировал поставленные перед дивизией высшим командованием задачи, произвёл на штабных офицеров неизгладимое впечатление. Так ему, по крайней мере, казалось.
- Господин полковник, - почтительно обратился к Хартману один из офицеров, - позвольте задать вопрос?
- Слушаю вас, оберштурмбанфюрер, - любезно согласился Хартман.
- То, что для высадки десанта русские постараются захватить один из прифронтовых аэродромов - это понятно. Но почему именно этот? - Офицер указал на расстеленной на столе карте место, только что упомянутое в докладе Хартмана.
- По двум причинам, - ответил Хартман. - Первая заключается в том, что это единственный аэродром, где после налётов русскоё авиации не была повреждена взлётная полоса. А вторая причина - вот!
Хартман театральным жестом извлёк из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги и бросил его перед присутствующими на стол. Когда лист развернули, он оказался копией карты захвата того самого аэродрома.
- Это карта из штаба польских бандформирований, - пояснил Хартман. - Есть ещё вопросы?
- Да, господин полковник, - теперь вопрос задавал уже другой офицер. - Мне непонятно, почему, согласно плана, наши основные силы вступают в бой только после того, как поляки захватят аэродром, а русские начнут высадку десанта?
- То есть вы хотите знать, зачем устраивать ловушку на аэродроме, а не уничтожить польские отряды поодиночке на марше, а русский десант, скажем, в воздухе? - уточнил Хартман.
- Именно это я и хотел узнать, - подтвердил офицер.
Хартман изобразил раздумье, потом решительно вскинул голову.
- Хорошо! Хоть я и не обязан этого делать, но я отвечу на вопрос, тем более что он похоже интересует многих из здесь присутствующих. Давайте говорить прямо. Что получат русские в случае успеха операции "Лисья свадьба"? - Белосток будет взят ими с наименьшими потерями, что позволит русским не только закрепиться на выгодном рубеже, но и с большой вероятностью отразить возможное контрнаступление наших войск. Не исключено, что в таких условиях Верховное командование может принять решение об отводе наших войск вглубь Генерал-губернаторства для занятия стратегически боле выгодных позиций. Это конечно не приведет к поражению в войне, но может быть расценено, как серьезная неудача. Теперь рассмотрим случай, который прозвучал в заданном мне вопросе: высадка русского десанта не состоится. Оговорюсь сразу. В этом случае серьёзного ущерба ни русским десантникам, ни польским бандитам нанести не удастся. После того, как значительная часть войск, которые до сих пор надежно блокировали основные силы так называемой Армии крайовой в дремучих лесах, была переброшена под Белосток, гарантировать уничтожение всех банд, которые будут задействованы поляками в совместной с русскими операции, невозможно. Скажу больше: значительная их часть уйдет обратно в леса. То же случится и с русским десантом. Люфтваффе на сегодняшний день, к сожалению, утратило превосходство в воздухе. А для того, чтобы вернуть превосходство пусть и на короткое время, у нас нет достоверных данных ни о времени, ни о маршруте полёта русского десанта. То есть можно с большой долей вероятности предположить, что большая часть русских десантников вернется на базу. Вы можете мне возразить, что в этом случае взятие Белостока - а русские почти наверняка возьмут его и в этом случае - будет стоить противнику много дороже. Это так! Но при этом противник сохранит резервы: как минимум ту же десантную бригаду и польские бандформирования. Это опять-таки поставит под сомнение успех нашего контрнаступления. Именно этого мы с вами и не должны допустить! Именно для этого мы не будем гоняться за поляками и русскими поодиночке. Именно для этого мы соберем их в одном месте и раздавим одним сокрушительным ударом! А потом мы двинемся к Белостоку и будем вместе с другими частями сдерживать наступление русских до подхода основных резервов, которые сейчас спешно формируются на территории Германии. В конечном итоге враг будет разбит и отогнан на свою территорию! Победа будет за нами! Хайль Гитлер!
Лес взметнувшихся в нацистском приветствии рук и дружное "Зиг хайль!" были ему ответом.
**
- То есть, как это захвата аэродрома не будет?! - негодующий Грот вскочил с места.
Лис при этом остался сидеть с невозмутимым лицом, а третий из присутствующих на совещании, представитель польского Генштаба, прикрикнул на коменданта Армии крайовой:
- Сядьте, пан полковник! И бога ради не кричите, дабы не привлекать ненужное внимание.
Но Грот садиться не желал. Тон его речей был так же суров, хотя громкость он поубавил:
- Я требую объяснений!
- Имеете право, - пожал плечами Лис. - Тем более что как раз это я и сбирался сделать. Но, право, вам действительно лучше присесть.
Уверенный тон представителя союзного командования произвёл впечатление. Грот нехотя сел, продолжая, однако буравить Лиса глазами.
- Согласитесь, пан комендант, что так нам с вами будет гораздо удобнее разговаривать, - улыбнулся Лис. - А атаковать аэродром мы не будем по причине, что план этот вспомогательный, и быть привёден в действие мог только в том случае, если бы днями раньше не оказался в германском Генштабе, куда его передал начальник Абвер-Восток полковник Хартман.
Грот перевёл непонимающий взгляд с Лиса на представителя Генштаба.
- Это так, - сухо кивнул тот. - Я подтверждаю сказанное паном союзником и объявляю случившимся крайне неприятный факт: на совещании, где утверждался план захвата аэродрома, присутствовал германский агент.
Грот с шумом выдохнул, спросил:
- Кто?
- К сожалению, это нам неизвестно, разбирайтесь сами.
Грот кивнул и обратился к Лису:
- И что теперь?
- Будем совместными усилиями претворять в жизнь основной план, - ответил тот.
**
Приняв сообщение, командующий ОУГВ (Особая ударная группа войск) Западного и Юго-Западного фронтов генерал-лейтенант Борисов доложил находящемуся тут же на КП маршалу Абрамову:
- Товарищ маршал Социалистического Союза, приказ Ставки выполнен! Войска 5-ой Сибирской армии, поддавшись контрнаступательным действиям противника, отошли на исходный рубеж!
- Что конвой? - спросил Абрамов.
- Доложили, что начали движение к пункту назначения.
- Отлично! - одобрил доклад командующего Абрамов, потом повернулся к стоящему рядом Холлеру:
- Итак, пан генерал, операция "Лисья свадьба" началась!
Колонна, состоящая из дюжины крытых брезентом грузовиков и шести мотоциклов сопровождения, - по три в начале и конце колонны - изрядно поколесив по проселочным дорогам, уже в сумерках выбралась, наконец, на шоссе. Теперь скорость передвижения колонны заметно возросла, и могла возрасти ещё больше, если бы не периодические проверки на блокпостах. Однако сопроводительные документы, сработанные в спецотделе ГРУ, в которых говорилось, что колонна перевозит танковые экипажи к ближайшей железнодорожной станции для получения прибывающей туда новой техники, подозрения у проверяющих не вызывали, тем более что сидящие в кузовах танкисты вели себя шумно: постоянно над чем-то гоготали или горланили популярные солдатские песни, и всё это, замете, на чистейшем немецком языке! Жандармы, козыряя, возвращали документы старшему офицеру, а потом долго смотрели вслед колонне, покачивая головами. Радуются парни, что хоть на время слиняли с передовой, а ведь через день другой им снова в бой, из которого может никто из них живым и не выйдет...
Колонна катила к станции с востока, а с запада к той же станции приближались первые три эшелона - ударный батальон танкового полка дивизии СС "Мёртвая голова".
К полуночи автоколонна достигла места, где шоссе раздаивалось, расходясь под углом в 70 градусов. На развилке тоже был блокпост, возле которого машины привычно остановились, но на этот раз не для проверки документов. Возникшие возле кузовов бойцы в камуфляже стали передавать танкистам оружие, дополняя их штатное вооружение ручными пулемётами, гранатами, РПГ. В конце в каждый кузов залезло по нескольку десантников и перегруженные грузовики, жалобно скрипя рессорами, двинулись с места, уезжая от развилки по правой дороге к станции. А в районе развилки продолжились невидимые в ночи приготовления.
Спросите, откуда взялись здесь десантники, если высадки еще не было? Из лесу, вестимо. Протопали - а точнее, пробежали - по Беловежской пуще несколько десятков километров, потом в сопровождении польских проводников тайно пробрались в заданный квадрат, проспали светлое время суток, а с наступлением сумерек принялись за подготовку к приёму десанта. Чем гуще становилась тьма, тем больше работы прибавлялось десантникам. Про автоколонну вы уже знаете. А там пришла пора расставлять по позициям прибывающие польские отряды, ну и о других задачах не забывать. Ничего, справятся. На то они и разведка 1-ой гвардейской бригады ВДВ.
Всю ночь в районе развилки продолжалась невидимая постороннему глазу деятельность, а едва забрезжил рассвет - пришло время чудес...
Бывает на рассвете минута, когда всё живое в лесу замирает, чтобы уже через несколько мгновений разразиться навстречу первому солнечному лучу разноголосым гвалтом - своеобразным гимном солнцу. В это раз всё было несколько иначе. В наступившей тишине отчётливо послышался какой-то стрёкот, нарастающий с каждой секундой. Опережая солнечный луч, над верхушками деревьев показалась странная конструкция, отдалённо напоминающая положенную набок ферму железнодорожного моста, в том числе и размерами, внутри которой в первую очередь притягивали глаз огромные баллоны, которые поддерживали в воздухе и саму конструкцию, и подвешенную к ней снизу грузовую платформу. Множество людей, занимающихся освоением отдалённых районов Западной и Восточной Сибири, на такое просто пожали бы плечами: грузовой дирижабль, эка невидаль! Но богобоязненные поляки крестились. За первым дирижаблем показался второй, за ним третий, четвёртый... Всего семь "небесных слонов" - так еще называли этих мирных трудяг - доставили к месту высадки десанта более ста тонн полезного груза.
Когда первый дирижабль завис над полем, обрамлённом с двух сторон расходящимися серыми лентами шоссе, находящиеся на земле десантники обозначили место, куда следовало поставить грузовую платформу. После того, как платформа встала на землю и была отцеплена от фермы дирижабля, туда же (то есть на землю) спустился по канату экипаж. Оставшийся без груза и людей дирижабль с заклиненными рулями поплыл в утреннем небе навстречу неминуемой гибели. А над полем уже зависали другие аппараты, чтобы повторить маневр и улететь каждый в своём направлении.
Часть доставленного дирижаблями груза предназначалась десанту, часть - полякам. Притом полякам подвезли привычное для них вооружение, то с которым польские части перешли несколько месяцев назад союзную границу. Посмеиваясь над тем, как поляки, как дети, радуются двум танкам с польскими орлами на башнях, десантники торопили союзников: танки и артиллерию как можно быстрее нужно было изготовить к бою.
Меж тем на железнодорожной станции проходила своя фаза операции...
Автоколонна прибыла к месту назначения ещё затемно. Десантники покинули грузовики на подъезде к блокпосту, потому на станцию основная группа прибыла в том же формате: танкисты прибыли получать новую технику. Поскольку комендант был уведомлён о скором прибытии эшелонов с техникой, но не был посвящен в подробности: что за техника и кто её должен разгружать, то появление танкистов его не насторожило.
Пока танкисты ждали состав на разгрузочной платформе, десантники занимали позиции в ключевых точках, себя никак не демаскируя.
Пока все заняты ожиданием, поясню, почему 1-й батальон танкового полка дивизии СС "Мёртвая голова" назывался ещё и "ударным". В отличие от двух других батальонов в составе 1-го батальона были только средние и тяжелые танки: две роты Т-IV и одна рота "Тигров".
Входную стрелку миновали два паровоза, - одному с тяжёлым ставом было не справиться - вагоны с продовольствием и амуницией, вагоны с боеприпасами, ГСМ и цистерна с топливом, 25 платформ с танками, а вот пассажирские вагоны с личным составом, включая штабной вагон командира батальона, стрелку так и не прошли...
Смена поста на платформе перед пассажирскими вагонами прошла на предыдущей станции уже после того, как был подан сигнал к отравлению. Два десантника из группы Маргелова переодетые в эсэсовскую форму сняли часового без шума и пыли, и один из них тут же занял его место. Так они втроём: десантник в роли часового, его напарник в роли "ветоши" и труп в роли трупа без проблем доехали до следующей станции. После того, как состав миновал предвходной семафор, пассажирские вагоны аккуратно отцепили и они продолжили движение по инерции, пока не докатились до входной стрелки. Вот тут под каждым вагоном синхронно взорвались заложенные под рельсы мины. Оставшихся в живых эсэсовцев десантники забросали гранатами и добили короткими очередями.
Когда в горловине станции началась вся эта катавасия, платформы с техникой уже подкатывали к месту разгрузки. Коменданту стало понятно не до них, он убыл во главе комендантской роты к месту боя (правильнее сказать, "бойни"). Потому разгрузка танков и перегрузка имущества в автомашины шла без помех. Когда комендант, не обнаружив в горловине ничего, кроме обуглившихся трупов, внутри сошедших с рельсов обгоревших вагонов, вернулся в комендатуру, ни машин, ни танков на станции уже не было. Машины, выжимая из бившихся под капотами лошадей последние силы, мчались в сторону развилки, а танки, обойдя развороченную взрывами горловину, приняв на борт десантников, прямо по полю устремились вдоль линии железной дороги навстречу новому бою.
А бой - вот он: стоящие в поле друг за другом два эшелона с остатками 1-го батальона. О том, чтобы следом за ними с предыдущей станции поезда больше не отправлялись, позаботился капитан Маргелов со своими спецназовцами. Аккуратно взорванная под паровозом выходная стрелка и горловина запечатана не хуже, чем бутылка коллекционного вина. И почти сразу взревели сирены воздушной тревоги. Не только на этой станции, но и на той, где разгружались танки, и ещё в нескольких местах, тяготеющих к злополучной развилке на шоссе, союзная авиация начала самый крупный за всё время наступления авианалёт, с главной целью прикрыть высадку основной части десанта.
Непрекращающиеся авиаудары плюс умело пущенная по линиям связи дезинформация - и германское командование на несколько часов вводится в заблуждение относительно ситуации на сотне квадратных километров в своём тылу юго-западнее Белостока...
Транспортные самолёты садились по очереди на оба шоссе сразу после развилки. Череда посадок и взлётов, выгруженные БМД и другая военная техника, высадка около двух тысяч человек личного состава - всё это происходило под прикрытием барражирующих в небе истребителей. Первым же самолётом улётел в тыл раненый Василий Сталин. А когда взлетел последний самолёт, командир бригады облегчённо вздохнул, выгрузка прошла без потерь. Теперь надо успеть развернуть бригаду до того, как противник очухается.
"Мёртвоголовые" из остановившихся в поле эшелонов с облегчением и недоумением прожали глазами пролетевшую высоко в небе армаду союзных бомбардировщиков, которые по непонятным причинам бомбить столь беззащитную цель не стали. Новая тревога закралась в сердца, когда со стороны станции, куда ушёл первый эшелон, показалось облако пыли. И вновь облегчение: к ним подходили танки первой роты во главе с танком командира батальона. На этом везение эсэсовцев из 1-го танкового батальона дивизии СС "Мёртвая голова" кончилось раз и навсегда. Танки, выстроившись в линию вдоль эшелонов, открыли по пассажирским вагонам огонь из пушек и пулемётов. Одновременно с этим люди в камуфляже атаковали посты на платформах с техникой и тормозных площадках вагонов с припасами. В считанные минуты личный состав 1-го батальона перестал существовать. А техника его в полном составе досталась победителям, которые тут же, прямо в поле стали сгружать её с платформ. Сгруженные танки тут же заправляли под завязку топливом, пополняли боезапас, на башнях закрашивали кресты и рисовали красные звёзды.
Командир вновь образованного подразделения связался по рации со штабом операции для доклада и получения дальнейших указаний.
**
Командир танковой дивизии Ваффен-СС "Мёртвая голова" группенфюрер СС Георг Каплер окинул презрительным взглядом враз утратившего величие полковника Хартмана и окончательно вернул бразды правления в свои привычные для этого дела руки. В конце концов, воцарившийся вокруг бардак не является уважительной причиной для невыполнения приказа командования. Его офицеры свои требования разного рода тыловым крысам излагали на предельно доступном языке, действуя при этом иногда даже жёстко, но ведь главное - результат, не правда ли? Уже через пару часов туман над ситуацией стал понемногу рассеиваться. Вздох облегчения вызвало в штабе дивизии сообщение о судьбе 1-го батальона. Подразделение было атаковано польскими бандитами, при этом погиб командир батальона и почти весь штаб. Но командиру одной из рот удалось взять ситуацию под контроль. Атака боевиков была отбита, батальон произвел выгрузку прямо в поле. Сейчас все танки на ходу, сконцентрированы в одном месте, батальон ждёт дальнейших указаний. Следующее сообщение касалось ситуации возле аэродрома, где ожидалась высадка русского десанта. Польские бандформирования закончили концентрацию сил и готовятся к штурму. Русская авиация нанесла авиаудар по средствам ПВО, но опять не тронула взлётную полосу. Всё говорит о том, что захват аэродрома и высадка десанта могут начаться с минуты на минуту. Каплер склонился над картой. От того места, где он теперь находится до аэродрома километров тридцать, примерно столько же от того места, где сосредоточен 1-й батальон. "Если мы хотим успеть, нам следует поторопиться". В комнату вошёл командир танкового полка.
- Группенфюрер, выгрузка второго и третьего батальонов закончена! - доложил он.
- Отлично, оберфюрер! Выступаем через пятнадцать минут!
Каплер повернулся к начальнику штаба.
- Передайте в 1-й батальон приказ о назначениях на должности и прикажите новому командиру вести батальон вот в эту точку! Так же передайте приказ начальникам оставшихся на ходу эшелонов: срочно разгружаться на ближайшей станции и форсированным маршем выдвигаться на ранее обозначенные позиции!
**
Доклад о том, что основные силы дивизии заканчивают выдвижение на позиции, а противник так пока и не предпринял попытки атаковать аэродром, вместо облегчения - всё-таки успели! - вызвал у Каплера острейший приступ головной боли.
Стараясь не обращать внимания на суетящегося около него воен. врача, без кителя, с закатанным рукавом рубашки, Каплер продолжал принимать сообщения и отдавать приказы.
- Есть ли сообщения от 1-го батальона?
- Так точно, группенфюрер! Командир батальона последний раз выходил на вязь двадцать минут назад. Батальон всё ёще на марше.
- Почему? Узнайте в чём причина задержки. И вообще, поддерживайте с батальоном постоянную связь. Обо всех изменениях докладывать немедленно! Что известно о русском десанте?
- Пока новых сведений не поступало, группенфюрер. Эти бесконечные авианалёты, кажется, парализовали работу всех тыловых служб.
- Прекратите подобные высказывания! - поморщился Каплер. - Лучше в очередной раз напрягите наших связистов.
- Слушаюсь!
Начальник штаба удалился. Вернулся вскоре с весьма озабоченным выражением лица.
- Группенфюрер, разведка сообщает об отходе польских отрядов с позиций.
- Что?!
Дурная весть вызвала такой приступ боли, что Каплер невольно застонал. Испуганный воен. врач поспешно схватился за шприц с очередной порцией обезболивающего. Способность действовать вернулась к Капплеру минут через пять.
- Отдайте приказ атаковать, - распорядился он.
- Но это нас демаскирует, - осторожно возразил начальник штаба.
Из горла Каплера вырвался хриплый смешок.