Тихо. Ни шорохов, ни писков. Как ни прислушивайся - ничего! Тишина беспокоила его гораздо, во много раз сильнее, чем голод. К голоду мальчик привык. А вот тишина, и то, что стучит внутри него... И Тук. Он не возвращается. Через отверстие ворот серый свет прокрался внутрь ангара. Груды железных коробок и ящиков, железяки на ярусах железных полок - всё знакомо до царапины, до вмятины. Всё, что можно, давно съедено и объедено. Мальчик всмотрелся. Никого нет в густых тенях. Никто не прячется, не крадётся, не подстерегает. Тука там нет. Когда совсем не стало еды, твари начали нападать даже при свете. У них были острые частые зубы, мощные, сильные челюсти. Они лучше различали запахи, и лучше видели в темноте. Одним ударом длинного, сужающегося хвоста они могли перерубить руку или ногу. Никто не мог справиться с ними. Все ушли. Остались только Тук и он. Мальчик с трудом распрямил скрюченное тельце. Тук не разрешает долго сидеть неподвижно. Но, что же делать, когда так холодно. Голод не давал надолго сосредотачиваться на чём-то одном. Но Тук! Он должен вернуться! Мальчик был слишком мал и слаб. Никто не хотел тащить его на себе. А Тук сам не захотел идти. На одной ноге у него не было ступни. Нога кончалась костью, затянутой грубой кожей. Тук ловко прыгал. Стучал костью. Идти далеко он не мог. С Туком не могло случиться это! Один раз мальчик видел, как твари... Тук велел не вспоминать. Тогда он даже прикрыл мальчику глаза своей огромной рукой. Но мальчик слышал, как пищали и чавкали твари, как страшно кричал Трёхногий, как хрустели и крошились его кости. Короткая и слабая третья нога мешала Трёхногому быстро ходить. Он передвигался бочком, неустойчиво переступая с ноги на ногу. Трёхногий уходил последним. И стал последней жертвой тварей. Они не могли сделать то же с Туком! Ни за что! Пусть Тук упадёт в чан! Нельзя думать, что твари... что Тук... Холодно. Очень. Хочется есть. Даже в глазах темнеет, так хочется. Тук говорил, что когда кончится зима, будет тепло и много еды. Надо только пережить зиму. В дальнем конце ангара стоят огромные чаны. В них что-то есть. Но никто не знал что. Разгрызть их стенки не могли даже твари. Тук говорил, что видел следы зубов. Когти у тварей были не такие сильные. Когда-то один чан опрокинули. Там было что-то съедобное. Так говорил Тук. Мальчик не хотел, но не мог не думать о Туке. С тех пор, как Тук ушёл, прошло два светлых раза. Вначале мальчик слышал, как стучит костяшка Тука о цементный пол ангара. Потом различал глухие звуки и смутные тени там, где чаны. Будь у него такие глаза, как у Одноглазого, или уши - как у Звука ... У всех было что-то особенное. За это каждый получал званку. Но у него ничего такого не было. Маленькому и слабому мальчику ещё не придумали званку. И не придумают. Пусть Тук вернётся! Чаны - последняя надежда. Когда совсем не стало еды, попытались узнать что внутри. Тогда впервые твари напали в светлый раз и утащили Одноглазого. Своим единственным глазом он лучше всех видел в темноте. Но при свете не видел ничего. Никто не помог Одноглазому отбиваться. И никто не хотел больше идти к чанам. Чаны нужно было двигать, может быть, перевернуть. Встретиться с тварями в светлый раз оказалось хуже, чем прятаться от них в темноте. А теперь Тук пошёл к чанам. Им нужна еда. Он не может не думать о еде! Тук сказал, что попробует залезть, посмотреть, что там внутри. Еды совсем не осталось. Никакой. Нигде. Мальчик заставил себя пошевелиться, подвигаться на узкой полоске полки. Но железо, там, где он не сидел, было таким холодным! Тук всё время говорит - надо пережить зиму. Потом будет тепло и светло. И много еды. Сам Тук не помнит, как это было. Но отцу Тука рассказывал его отец. Или ещё кто-то. Как можно всё запомнить, когда тебе так холодно! И так хочется есть! Он верит Туку. Тук - хороший! Он научил мальчика сидеть на самом верхнем ярусе. Сюда твари не могут забраться. Не надо думать о тварях. Тихо. Он сидит. Не двигается. Давно. Тишина огромная. Она заняла весь ангар. Она давит на мальчика. От неё звенит в ушах. Тварей не слышно. Почему? Мальчик ударил кулаком по железу яруса. И вздрогнул. Робкий глухой звук показался громом в огромной тишине. Никого. Твари не появились. Никак не ответил Тук. Нельзя оставаться на ярусе. Тут он умрёт. Он спустится. Если хватит сил. Потом, если повезёт, спасётся от тварей. Найдёт еду. Нельзя ждать. Пусть Тук упал в чан. Мальчик огляделся. К потолку ангара приделана толстая металлическая цепь. Только по ней можно подняться на ярус. Или спуститься. Твари не умеют лазить. Совсем не умеют. Ёрзая по полке, мальчик подвинулся поближе к тому месту, рядом с которым свисала цепь. Со всех ярусов на мальчика как будто смотрели знакомые лица - с двумя и тремя глазами, с носами, похожими на хобот и без носов, с двумя и четырьмя ушами. Ему кивали скрюченные, перекошенные фигуры, махали руки с беспалыми ладонями и ладонями с разным количеством пальцев. Их нет. Они ушли. Это - голод. Голод показывает тех, кто был здесь. Надо торопиться. Осторожно - нельзя потерять равновесие - мальчик стал на ноги. Собравшись с духом, бросил своё неловкое тело вперёд. Обеими руками ухватился за холодную, скользкую цепь. На одной руке у мальчика было три пальца, на другой - семь. Спускаться тяжело. Но цепь кончилась слишком быстро. И слишком высоко над полом. Тук всегда помогал. Снимал или подсаживал мальчика. Если мальчик сейчас отпустит цепь, то никогда больше не сможет подняться на ярусы. Тук говорит, что надо пережить. Мальчик зажмурился. Разжал пальцы. Когда он открыл глаза, в ангаре было темно. Он долго лежит. Давно упал. Его не сожрали твари. Он ударился. Сильно ударился. Но не разбился. Он лежит на цементном полу ангара. И тихо! Также тихо, как наверху. Нет. Тишина здесь гораздо хуже. Опаснее. Твари! Мальчик заставил себя подняться. Он должен идти. У него очень плохо получается идти. Он шёл. Только на миг остановился в воротах ангара. Оборачиваться нет сил. Он никогда не вернётся.
Влажный холодный воздух ударил в лицо. Забил ноздри, глаза, рот. Здесь всё по-другому. По-другому пахло, по-другому было темно. Даже холодно по-другому! Здесь нет привычных стен, потолка. Пол другой. Но здесь, тоже, зима! Мальчик прижался спиной к стене ангара. Может быть, зимы нет там - далеко. Там, где вспыхивает и меркнет, освещая кровавым цветом потолок, огонь? Откуда раздаются тяжёлые смутные звуки? Мальчик плотнее завернулся в кусок несъедобной плёнки. Даже твари знали, что есть её нельзя. Очень голодный Чуб умер, когда проглотил маленький кусок. Мальчик не будет больше думать и вспоминать. Ему надо идти Он расправил скрюченное тело. Оттолкнулся от стены. Пора.