Так называлось письмо-аффидевит,  содержащее текст моего выступления на конференции в Торонто. Конференция была организована 22 октября 1997 года Всеамериканским Институтом защиты прав человека (Вашингтон, Д. С....  20006).  Это выступление, в котором содержалась критика Иммиграционного Управления Канады, которое со здравым смыслом и юмором явно не в ладу: самыми желательными иммигрантами в официальном документе были  объявлены ...  писатели.

ОТРЫВОК ИЗ ПРЕДЫДУЩЕГО,
ЧЕРНОВОГО, ВАРИАНТА
 

"БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА В КАНАДЕ...

Так называлось письмо-аффидевит, содержавшее текст моего выступления 
на конференции в Торонто. Конференция была организована 
Всеамериканским Институтом защиты прав человека (Вашингтон, Округ 
Колумбия ... 20006) и состоялась 22 октября 1977 года. Это выступление, в 
котором содержалась критика Иммиграционного Управления Канады, 
тогда же было отправлено на Ваше имя. (Текст его - в приложении). 
 

Я убедился в том, что Вы, господин Премьер-Министр, в отличие от 
чиновников Иммиграционного Управления, обладаете чувством юмора и 
желанием помочь людям: четырем незаконно депортируемым 
интеллигентным семьям, о которых я писал Вам, было разрешено остаться 
в благославенной Канаде. Сердечно благодарю Вас за справедливое 
решение! 
 

Однако, время показало, что столь благополучно решаются только частные 
проблемы. Иммиграционная система, подвергшаяся в этом году самой 
серьезной критике Ваших комиссий, коренных изменений не претерпела. 
Писатели и вообще гуманитарии чиновнику Иммиграции и поныне 
подозрительны и нежелательны. Но композиторы - это просто ужас. 
Вражеское нашествие! 
 

Имя этого музыканта, композитора, - Лев Гунин. Ему 42 года. Он полиглот, 
знает, помимо своих трех родных языков (беларуского, русского и идиш), 
английский, немецкий, французский, польский, словацкий, украинский, 
болгарский, иврит, и другие языки. Его жене, Алле, имеющей техническое
образование, 39 лет. Детям, Инне и Марте, 13 и 11 лет. Дети, как и отец, 
талантливы и музыкальны. Инна играет на рояле и флейте, поет в одном из 
лучших детских хоров Канады . Она ежегодно сдает экзамены в 
университете МакГил с самыми высшими баллами. Инна сочиняет музыку, 
пишет рассказы и сказки. Марта - юная балерина, выбранная однажды из 
сотен других детей Национальным балетом Канады для дальнейшей учебы, 
но статус... статус... Чего могли бы эти люди, эти замечательные дети уже 
достичь за 4 года в Канаде, будь у них статус! Правда, Марта участвует во 
многих спектаклях и представлениях и без статуса; ее послужной список 
уже более длинный, чем порой у взрослых балерин! 
 

Эта семья, как легко понять, не нуждается ни в какой помощи от 
государства. Лев играет на многих инструментах, он участвовал в 
Монреале в ряде фестивалей, его музыку слышали как шикарные 
концертные залы, так и клубы, рестораны, дома престарелых. 
 

Такую самодостаточную семью, казалось бы, должны были приветствовать 
в любой стране, кроме, естесственно ... самых расистских, ксенофобских и 
жидоморских. 
 

И вот эта семья на грани гибели: Управление Иммиграции в Монреале под 
нелепейшим предлогом отказалось признать их беженцами и отказало им в 
праве поселиться в свободной Канаде ... Чего вдруг?! 
 

О, у этой семьи, господин Премьер-Министр, ужасное прошлое. 
 

1. Во-первых, она бежала из Израиля. А ведь не только израильский 
консулат, преследующий своих бегунов, точно беглых рабов, но даже 
Иммиграционные власти Канады поставлены в известность, что Израиль - 
свободная страна ... 
 

Правда, оттуда, почему-то, бегут и бегут. По количеству беженцев Израиль, 
как свидетельствует официальная статистика, ежегодно на 3-м-4-м месте, 
сразу после расстрельных режимов Ирана и Сомали. 
 

И дело не только в том, что c 1 октября 1989 года израильская дипломатия 
заблокировала все пути выезда евреев из СССР: под лозунгом "только в 
Израиль" началась по сути депортация полумиллиона свободных людей в 
маленькую страну, что само по себе явилось криминальным 
надругательством над правами человека. Именно этого Лев Гунин 
(активист движения за права человека и еврейского культурного 
возрождения в Беларуси) и пытался с группой своих единомышленников 
не допустить, когда жил в СССР. Именно за это, в числе прочих "грехов", 
его с семьей депортировали из родной Беларуси в Израиль. В Варшаве их 
захватили израильские агенты, чтоб не убежали в Германию, силой 
доставив в Израиль. Расправившись с такими, как Лев, израильские власти 
могли спокойно продолжать ввозить новые тысячи людей, как скот, в свою 
страну. И, главное, никто даже и не собирался предвидеть последствий
этой крайне безответственной операции, до предела обострившей 
социально-экономическую и политическую ситуацию в стране. В 
частности, это выразилось в крайней нетерпимости аборигенов, особенно 
выходцев из стран исламского фундаментализма (Марокко, Алжир), семьи 
которых в 50-х - 60-х годах пострадали от дискриминации, к 
русскоязычным иммигрантам. 
 

2. Вот потому своей просьбой о статусе беженцев и, главное, правдивым 
рассказом о том, что с ними произошло в сионистском раю, эта семья 
наступила на больную мозоль израильским властям и их защитникам в 
Канаде. 
 

Так устроен человек, что он охотно верит в мифы. Они намного приятнее 
правды: к чему внимать несчастным беженцам, их сбивчивым рассказам о 
том, что израильские националисты заблокировали с 1го октября 1969 года 
все пути выезда евреев из СССР кроме как в Израиль. И вот уже много лет 
происходит, по сути, депортация полумиллиона свободных людей в 
маленькую восточную страну. 
 

Это и само по себе, как теперь все понимают, было криминальным 
самоуправством, надругательством над правами человека. Но куда более 
болезненными стали последстия самоуправства: никто не предвидел 
последствия этой безответственной операции, которая обострила до 
предела социально-экономическую и политическую ситуацию в стране, это 
выразилось, в частности, и в крайней нетерпимости аборигенов и, в 
особенности, выходцев из стран исламского Фундаментализма ( Марокко, 
Алжир. Ирак и т.д.), которые, при своем появлении в Израиле, были 
обделены льготами. Как правило, их вывозили в пустыню Негев и бросали 
им рваные армейские палатки. Забота государства о новичках из Африки 
этим и завершалась. 
 

Естественно, бывшие африканцы были раздражены слухами о том, что 
"русским" всё дают... Годами сдерживаемая ненависть к власти нашла вдруг 
удобный выход: начались несправоцированное избиение "русских" детей в 
школах, изнасилование новых иммигранток, наконец, непрекращающиеся 
убийства иммигрантов из России. О последнем случае печать всего мира 
сообщила неделю назад: полицейский-марокканец, крайне раздраженный 
тем, что солдат израильской армии в рестордне громко говорил со своими 
друзьями по-русски, ударил солдата ножом и у6ил (московская газета 
"Комерсант дейли" от 13 ноября этого года и десятки других писали об 
этом).
 

В последние годы отношение израильских аборигенов к вновь приехавшим 
ухудшилось до предела. Израильская и американская печать на русском 
языке только что сообщила о погроме в религиозном иерусалимском 
квартале "Меа Шеарим". Били "русских", жгли их мебель, разбивали стекла в 
их автомашинах. Только вмешательство израильских солдат остановило 
убийства... К этому погрому призвал своих единоверцев раввин, 
заместитель мэра Иерусалима. 
 

Что же удивляться, что могло произойти и такое: 
 

А) В ноябре 1991 года Алла, жена композитора Льва Гунина, с огромным 
трудом, после сотен дискриминационных отказов, устроилась на работу 
через "каблана" (о "кабланах" - ниже) - кассиром в магазин-супермаркет 
(Супер-КООП на ул. Макаббим в Петах-Тикве). Однажды, в феврале 1992 
года, когда она работала в вечернюю смену (от 17.00 до 23.00), двое 
работников магазина-израильтяне потребовали от нее, чтобы она убрала в 
складских помещениях. Возможно, они ожидали, что она откажется, и тогда 
будет повод затеять скандал. Но Алла сразу подчинилась их требованию. 
Когда она убирала, они не ушли, а стояли и наблюдали за ее работой. После 
того, как она убрала часть помещения, они сказали ей: "Вы все, русские, 
лодыри и не хотите работать. Ты должна мыть каждый проход не один раз, 
а три раза". Когда она согласилась и с этим, у них больше не было слов и 
повода для скандала. Тогда один из них схватил швабру и стал избивать ее, 
выкрикивая при этом: "Русская проститутка, шлюха! Я вас, русских сук 
(зонот), научу работать! Вы нам должны ноги мыть, а не на кассах сидеть!" 
Он бил, не разбирая, так, что, если бы Алла не уворачивалась и не 
заслонялась от ударов правой рукой, он наверняка убил бы ее. Каким-то 
чудом ей удалось вырваться и выскочить через черный ход. Она прибежала 
домой в крови, в синяках и кровоподтеках. Она думала, что у нее сломана 
правая рука. В тот период она также предполагала, что беременна. Ее сразу 
же положили в больницу. Позже в результате побоев у нее развилась 
грыжа. 
 

Когда Лев пришел в полицию, полицейский-марокканец, развалясь в 
наглой, оскорбительной позе, ответил на его требование прислать 
следователя к жене в больницу и открыть уголовное дело так: "Может вам, 
русским, еще и машину с личным шофером подать?, - и отказался записать 
показания Льва об избиение его жены. Уголовное дело так никогда и не 
было открыто. 
 

Примерно две недели спустя Алла пошла за зарплатой, но ей ничего не 
заплатили. Она отправилась в Гистадрут, где ее только выслушали с 
ухмылками, но ничего не сделали. Тогда Лев отправился в супермаркет, 
чтобы выяснить, как администрация магазина относится к случившемуся, 
но его самого чуть не избили, вытолкав за дверь. 
 

Сначала один, потом вместе с женой Лев посетил бесплатного адвоката от 
муниципалитета, которая говорила по телефону с "кабланом" - 
работодателем жены. После этого разговора адвокат сказала, что ничем 
помочь не может, так как по израильским законам те, кто работает "от 
"каблана", не имеют никаких прав, и даже настоящего имени, названия 
фирмы, рабочего адреса и телефона "каблана" знать не имеют права. Где в 
цивилизованном мире можно найти другую такую страну, в какой бы 
царил такой тотальный произвол?! 
 

По этому случаю монреальской комиссии по беженцам были 
предоставлены точные даты работы Аллы в супермаркете, подлинные 
медицинские документы, имена нападавших, абсолютно точная 
информация о жалобе в Гистадрут Петах-Тиквы, точный адрес и описание 
здания полиции, время обращения в полицию, точные данные об адвокате 
муниципалитета и времени обращения к ней, номер ее телефона. 
 

Б) В сентябре 1991 года, в канун празника суккот, дети - Ина и Марта - 
приходили из детского сада с горящими глазами, воодушевленные 
предстоящим праздником. В детском саду разучивали стишки и песенки, 
готовились к суккот. Однако, в день, когда воспитательница повела 
остальных детей на праздник, нянечка отделила всех русскоязычных детей 
и сказала им: "Вы не евреи, поэтому праздник не для вас". Она закрыла их в 
небольшом темном помещении рядом с кухней, где они просидели целый 
день. 
 

Когда Алла пришла вечером забирать детей, она нашла их заплаканных, 
перепуганных, с трясущимися губами, в той же темной комнатке. После 
этого случая Марта долгое время заикалась; и у Ины, и у Марты до сих пор 
случается нервный тик, дергаются глаза или щеки. Когда Алла потребовала 
от воспитательницы дать отчет о случившемся, та спокойно заявила ей, как 
нечто само собой разумеещееся: "Известно, что дети из России - не евреи, 
им нечего делать на еврейском празднике". О чем еще было говорить?! Лев 
отправился на прием к ответственному за дет. сады при муниципалитете 
Петах-Тиквы. Там в комнате находилось несколько человек; все вместе они 
стали говорить наперебой: "А что вам, русским, делать в Израиле?" 
 

И в другом детском саду, куда детей пришлось перевести, и в школе они 
подвергались издевательствам, насмешкам и побоям со стороны детей из 
семей коренных израильтян. Учителя всегда были на стороне обидчиков, и 
даже настраивали всех против детей из бывшего СССР. "Поднимите руки 
все, у кого новые автомобили, - задавала одна учительница 
провокоционный вопрос, зная, что льготы новых иммигрантов на покупку 
машины итак излюбленная тема в семьях коренных израильтян. Другая 
учительница говорила: "Сегодня вы будете описывать дом вашего детства. 
Русские могут не писать, у них, в России, все равно не было водопровода, 
холодильника, телевизора и газовой плиты". В другой раз она спрашивала у 
детей из СНГ: "Это правда, что в России из домов есть только Кремль, а все 
остальное - палатки?" Что могли ответить ей 6-7-летние дети? Конечно, 
они забито молчали! 
 

В) В августе 1991 года Лев Гунин, не имея ни настоящего разрешения на 
работу, ни социального пособия, был рад, когда устроился на временную 
работу от "каблана" - посредника, выполнявшего работы для 
муниципалитета Петах-Тиквы. Хотя в контракте было написано "принят на 
уборку улиц", в первый же день Льва и его друга, не спрашивая их согласия, 
повезли на большой стадион, приводившийся в порядок для чемпионата 
Израиля по футболу. Их, не привыкших к израильской сорокоградусной 
жаре, заставили выполнять каторжную работу на территории, где не было 
никакой тени, не давая передохнуть ни минуты. Если кто-либо из русских 
рабочих останавливался, чтобы попить, у него выбивали из рук бутылку. 
 

Работу выполняли только русские и арабы. За их работой наблюдали семь 
или более израильтян-надсмотрщиков. Полицейские тоже появлялись там, 
как если бы они сторожили рабочих или присутствовали на случай бунта. 
Когда один пожилой русский на секунду замешкался, 
надсмотрщик-израильтянин подошел и ударил его. После удара тот был в 
шоке, тогда израильтянин пнул его ногой, и русский упал. 
 

В самом начале обеденного перерыва приехали новые полицейские, 
посадили Гунина и одного из рабочих-арабов в машину и повезли к дому 
главного полицейского, в районе улицы Орлов. Полицейский делал в 
своей квартире ремонт; перед его подъездом лежали стопки тяжеленных 
каменных плиток для пола. Лев и палестинец дали понять, что не 
собираются носить их; тогда полицейский - хозяин квартиры - ударил 
араба кулаком в лицо и выбил ему зуб. При этом араб ударился головой о 
стену дома, из носа и изо рта у него пошла кровь. Другой полицейский 
ударил Льва локтем в живот. "Когда ишаки упрямятся, их бьют, - 
прокомментировал он с издевательским смехом. Так угрозами побоев их 
заставили таскать неподъемные плитки на пятый этаж без лифта. От 
непосильной работы состояние Льва было тяжелым. Перед глазами плыли 
красные круги, колени подгибались, во рту пересохло. Он чувствовал, что 
еще чуть-чуть - и он потеряет сознание... 
 

Когда их привезли обратно на стадион, обеденный перерыв уже окончился, 
но им не дали ни передохнуть, ни попить, ни поесть. Лев в это время еле 
стоял на ногах, руки его дрожали, было трудно дышать, сердце бешено 
колотилось в груди. Лев Гинзбург, друг Гунина, пытался вступиться за него, 
попросив для него более легкую работу, но израильтяне заставили 
выполнять еще более тяжелую, чем сразу. 
 

Именно после этого случая у Льва Гунина начались первые признаки 
гипертонии и боли в сердце, закончившиеся микро-инфарктом. 
 

Обсуждая этот случай с секретаршей-переводчицей своего адвоката, Лев 
Гунин назвал то, что случилось с ним, изощренной формой рабства. Без его 
разрешения переводчица внесла эти его слова в заявление о статусе 
(беженскую историю), присоединив к этому свои собственные 
провокационные высказывания. Она также умышленно исказила и 
саботировала перевод всех остальных документов Гуниных, чтобы 
облегчить комиссарам отправдать отказ в статусе беженцев. Это 
провокационное заявление о рабстве комиссары сделали одним из своих 
основных поводов для отказа. Элеонора Бродер, переводчица, также 
сказала Льву Гунину, что тайно записывала на кассету все разговоры с ним, 
и что эта кассета уже передана комиссарам. 
 

Поэтому на последнем слушании Лев заявил комиссии, что демагогическое 
заявление о рабстве было внесено переводчицей без его согласия и что в 
частной беседе с ней Лев имел в виду не законы Израиля о труде в целом, а 
только две израильские традиции - "квиют" и "кабланут", - о которых не 
только он, но и многие признанные источники прямо заявили как о 
рабстве. Он предоставил материалы, в каких опытные и профессиональные 
эксперты объясняют, почему система "квиюта-кабланута" является самым 
настоящим рабством. 
 

По этому случаю комиссии по беженцам были даны не только точное 
название фирмы (Каплан и Леви), ее местонахождение (улица Голденгирш 
в Петах-Тикве) и статус ("каблан" - субподрядчик -для муниципалитета), 
как все достоверные подробности стучившегося, но даже заверенный 
адвокатом аффидевит Л. Гинзбурга, описывавший случившееся. 
 

Г) В середине сентября 1991 года, когда Лев Гунин работал на другой 
работе - на складе в Тель-Авиве, и переносил тяжелый рулон ткани, другой 
рабочий-израильтянин умышленно толкнул его так, что Лев упал и 
ударился головой. На несколько мгновений он потерял сознание и сразу не 
мог подняться. 
 

Израильтянин стал пинать его ногами и кричать: "Вставай, ленивая русская 
свинья! Вы, русские, все лодыри. Гой и есть гой. Ты совсем не умеешь 
работать, лентяй!" Начальники отказались отвезти Льва в больницу, не 
позволили ему вызвать Скорую Помощь. С большим трудом он добрался до 
больницы, где констатировали сотрясение мозга. Тогда же Лев повредил и 
ногу, итак до того уже поврежденную в результате многочисленных 
нападений на него. У него развивается болезнь связок ступни, приведшая в 
январе 1999 года к невозможности ходить.
 

Как и в случае всех остальных инцедентов, обращение в полицию, в 
Гистадрут, к адвокатам и врачам, в суд за компенсацией ничего не дало. 
После этого инцедента у Льва стала развиваться тяжелая форма 
гипертонии.
По этому случаю комиссии по беженцам была предоставлена справка из 
больницы Ха-Шарон, в которой было зафиксировано обращение в Скорую 
Помощь, диагноз "сотрясение мозга", и было указано, что сотрясение Лев 
получил на работе. Кроме этой справки, Лев Гунин предоставил комиссии 
две другие справки, из которых видно, что, вследствие полученной травмы, 
у него развился устойчивый пост-травматический синдром, из-за которого 
Лев вынужден был многократно обращаться к неврапатологу. Справка от 
неврапатолога также была приложена.
 

Д) В апреле-мае 1992 года соседи Гуниных и владельцы окрестных 
магазинчиков стали еще чаще и агрессивнее, чем раньше, выражать свои 
угрозы. Они говорили, что русским нечего делать в их районе. В конце мая 
их угрозы воплотились в реальность. Когда Лев возвращался домой с 
дочерью Мартой, на них была спущена собака...

Ж) В марте 1993 года Лев Гунин возвращался домой в автобусе маршрута 
92, с номерной табличкой 89-971-01. За автобусом увязалась полицейская 
машина 31-039. На одной из остановок в автобус вошли полицейские и 
сразу направились ко Льву. На глазах у пассажиров автобуса они стали 
обзывать его "грязным русским" и "сыном русской проститутки", обыскали 
его и ударили в живот. Прямо перед Гистадрутом на ул. 
Орлозоров-Гистадрут полицейские приказали водителю автобуса 
остановиться и вывели Льва, столкнув его с последней ступеньки автобуса, 
так, что он упал и больно ударился. Десятки сотрудников Гистадрута 
наблюдали все это через окна и с крыльца здания. Многие из них знали 
Льва Гунина, но никто не вмешался. Знакомый Льва, врач, ехавший в том 
же автобусе, тоже не пожелал вмешиваться. Полицейские пешком отвели 
Льва в здание полиции, где, не предъявляя никаких обвинений, много 
часов подряд издевались над ним. Они выпускали прямо ему в лицо дым 
от сигарет, посадили его поседине комнаты на стул и ходили вокруг него, 
делая вид, что сейчас ударят, вырывали волосы из бровей, якобы, 
уничтожая седину (у него и сейчас нет седины на бровях), хлопали по 
плечам, так, что потом оставались синяки, наступали (якобы, случайно) 
каблуком на пальцы ног, "отгоняли мух" сложенной газетой, при этом 
больно хлопая Льва по лицу (на скулах у него долго еще оставались 
синяки), приставляли к его лицу кулак, с силой поворачивая его, что 
доставляло сильную боль. Полицейские много раз повторяли одну и ту же 
фразу: "Русские не должны откравать рта!" Только поздно вечером, почти 
ночью, Льва отпустили, не зарегистрировав его арест и не предъявив 
никаких обвинений. Лев подозревает, что его схватили и издевались над 
ним за его журналистские статьи с критикой нарушений прав человека в 
Израиле.

По этому случаю комиссии было предоставлено множество точных 
сведений и фактов. Кроме того, было предоставлено косвенное 
свидетельство адвоката, доктора Стенли Левина. Лев также дал комиссии 
телефон г-на Левина и попросил позвонить ему за счет Гуниных для 
подтверждения случившегося или отправить факс.
 

В заявлении семьи Гуниных о просьбе предоставить им статус беженцев 
(их бежеской истории) описывалось множество других инцедентов. На 
слушании по их беженскому делу Лев сказал, что подобные инцеденты 
случались каждый день, постоянно, но все описать было невозможно. 
Комиссары так не сказали и не написали конкретно ничего ни по одному 
из инцедентов, а также не выразили своего отношения к ним. Вместо этого 
они использовали общие фразы о том, что Израиль - демократическая 
страна.

3. Множество инцедентов, примеры которых были даны выше, 
разворачивались на фоне неуклонно усиливающегося административного 
террора против семьи Гуниных. Их лишили всех основных гражданских 
прав. Им отказали: 
 
 
 

1) В праве отказа от принятия израильского гражданства 2) В праве выезда 
из Израиля 3) В праве переписки 4) В эквиваленте дипломов для Льва и 
Аллы 5) В полноценном разрешении на работу (это так - гражданам 
страны!) 6) В праве поступления в университет, на профессиональные 
курсы, в любое другое учебное заведение 7) В праве звонить за границу 8) В 
регистрации на Государственной бирже труда 9) В освобождении от 
налогов, как всех прочих новых иммигрантов 10) В пособии Института 
Национального Страхования, когда Лев был без работы 11) В сокращении 
муниципальных налогов, положенном новым иммигрантам 12) В 
нормальном медицинском обслуживании 13) В юридической и 
полицейской защите 14) В праве получить компенсацию за полученные в 
результате побоев травмы на работе 15) В праве получения ссуды на 
покупку квартиры либо записи на социальное жилье (вагончик-караван) 16) 
В праве оплачиваемых выходных дней, отпуска, пенсионного фонда 17) В 
праве получить не выплаченную в одном случае Алле, в другом Льву 
зарплату 
 
 

И так далее. 
 
 

Государственное радио Израиля называло Льва Гунина врагом и 
призывало к расправе с ним, одна из ведущих израильских газет 
призвала не оставить и камня на камне от его сочинений. Газета 
была предоставлена Монреальской комиссии по беженцам. 
 
 
 

В качестве доказательства этого административного террора комиссии 
были предоставлены следующие группы документов: переписка с 
Министром Культуры и образования госп. Амноном Рубинштейном, 
переписка с Министерством Полиции, Министерством Внутренних Дел и 
Министерством Абсорбции новых иммигрантов, квитанции заказных 
писем, отправленных в перечисленные и другие организации, незаконно 
направляемые Гуниным анкеты и письма Налогового Управления в 
Иерусалиме (кроме их незаконности, иерусалимское отделение не имело 
никакого отношения к Тель-Авивскому округу, в котором жили Гунины), 
письма адвоката Гуниных, решения Мирового суда, переписка с 
Государственной биржей труда и Институтом Национального Страхования, 
и т.д. Монреальской комиссии по беженкам был предоставлен список 
организаций, куда обращались за помощью Гунины, занимавший три листа. 
Гунины предоставили доказательства обращения в эти организации, кроме 
того, организация Amnesty International прислала свое подтверждение. 
 

С самого первого дня их насильственного привоза в государство Израиль 
Гунины боролись за право покинуть страну. В определенные периоды, 
когда они решили, что никогда не смогут выехать, они пытались 
приспособиться, смириться с израильской действительностью, но у них 
ничего не получилось. По мере того, как преследования нарастали, Гунины 
все более отчаянно пытались вырваться из Израиля. Они бросились в 
посольства Западных стран, надеясь на помощь и сочувствие. Но, 
оказалось, что не они первые бегают по посольствам, что до них это уже 
пробовали тысячи русскоязычных людей. Поэтому израильские власти 
успели уже провести обработку посольств, получив, видимо, гарантии 
невмешательства. 
 

Как только, при косвенной помощи Amnesty International Гунины смогли 
получить разрешение на выезд, они не оставались в Израиле ни одного 
лишнего дня, и в ноябре 1994 года прибыли в Канаду." 

"4. И тут выяснилось еще более ужасное: композитор и музыкант Лев Гунин 
 не только бежал с семьей из свободной страны, он еще по своему характеру 
независим и строптив. В Израиле он написал ряд статей о нарушениях прав 
                         человека. А здесь... 
 

Идет слушание. Суд, как называют его иммигранты. Я прослушал все 
кассеты с записью всех трех заседаний, каждое из которых продолжалось 
по четыре-пять часов. За все это время канадские судьи произнесли только 
три-четыре фразы, передав всю инициативу иммиграционному офицеру по 
имени Юдит Малка, еврейке по происхождению. Со страстью и гневом 
г-жа Малка повторяла все доводы израильского правительства по 
отношению к изменникам и предателям. (Именно так окрестил всех евреев, 
не желающих жить в Израиле, бывший Премьер-Министр Ицхак Шамир, 
пламенный сионист). 

Но композитор Гунин не сионист, хотя против сионизма ничего не имеет. 
Он просто хочет, чтоб его жену не били, осыпая ругательствами, шваброй в 
живот только за то, что она русская, чтобы его детей не запирали в темной 
комнате, когда все местные дети празднуют и веселятся, чтобы в его мать 
не бросали камнями малолетние иезуиты из состоятельных израильских 
семей с криками "вонючая русская", чтобы его самого больше не пинали и 
не били в живот, чтобы ... чтобы ... Он вообще не понимает, почему его в чем-то уличают и не хотят ему и членам его семьи, честным, 
дисциплинированным людям, дать статус landed-immigrant (если не им, то 
кому же тогда?!). А как судьям дать статус, когда иммиграционный офицер 
Малка бьется в истерике: "Как смеет этот Гунин называть себя и свою 
семью, которую не выпускали из Израиля, русскими рабами? 
Невольниками, загнанными на Ближный Восток!". 

И чего это Лев расшумелся, - подумал я, слушая магнитофонную ленту. 
Композитор, он просто вольная птица по сравнению с подлинными 
невольниками Израиля, скажем, Премьер-Министром Израиля Нетаньягу, 
которого железная Маделин тащит в одну сторону, Шарон с Шамиром в 
другую, а правые психопаты вообще грозят, если он послушает 
американцев, пристрелить, как Ицхака Рабина." 

Copyright љ Grigory Svirsky
Toronto 1998