От Льва ГУНИНА Lev GUNIN (address) Монреаль, КВЕБЕК [Телефон] [Leog@total.net]

Уважаемый Господин, Леди! Мы нуждаемся в срочной помощи в связи с нарушением наших прав. Пожалуйста, сообщите нам - 1) что возможно предпринять, 2), куда обратиться, 3), какие методы мы могли бы использовать для борьбы против произвола. Пожалуйста, помогите! Наиболее опасным и тревожным является манипулирование Иммиграцией медицинскими данными и медицинским персоналом. Ниже Вы найдете краткое описание нашей невероятно длинной истории.

Я - активист прав чяеловека, журналист и историк с многочисленными публикациями. Мои убеждения и гуманитарная активность сделали меня мишенью преследований в экс-СССР и - затем - в другой стране (после депортации), куда я был доставлен вместе с моей семьей против нашего желания. Я глубоко убежден, что члены моей семьи, и я сам - мы прибыли в Канаду, потому что имели веские основания опасаться за свою жизнь. Наша просьба о статусе беженцев была отклонена при исключительных обстоятельствах и в условиях тотально пристрастного отношения к нам. Решение в отношении нас было несправедливым, жестоким и беззаконным. При слушании и администрировании нашего беженского файла представители иммиграционных властей использовали незаконные методы, злоупотребление властью и демонстративное пренебрежение правами человека. На фоне бесспорных преследований, очевидных фактов, представленных нами, наших бесчисленных документарных доказательств-свидетельств наша просьба о статусе беженцев была отклонена с помощью множества нарушений и нелегальных действий. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в Федеральном суде защитник IRB (Иммиграции) подчеркнула вопросы безопасности и другие не конвенциональных вопросы - и Федеральный суд закрыл наше дело. Во время наших беженских слушаний член судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с такими же преследованиями в Канаде. Это была самая откровенная угроза!

Теперь мы уже более 6-ти лет в неизвестности, в подвешенной ситуации административного беспредела и крайне ранимого состояния. Это подрывает наше психическое и физическое здоровье, социальный и профессиональный статус и возможность еще когда-нибудь возвратиться к нормальной жизни. Однако, несмотря на противников прав человека в IRB и других департаментах, про - израильское лобби (с его людьми в Иммиграции), цель которого состоит в недопущении претендентов на статус беженцев из Израиля в Канаду, мы получили положительное решение. Мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, в ответ на наше гуманитарное обращение 1 (один) год назад нам предоставляли гарантию статуса иммигрантов.

В том же время некоторые противники этого решения не прекратили своего давления. Они не хотели нам позволить получить статус иммигрантов. В своих попытках раздавить нас во что бы то ни стало они решили преследованием меня, моей семьи разрушить нашу жизнь прежде, чем мы получим статус в Канаде. Каждая обычная процедура иммиграции - продление разрешения на работу или студенческого разрешения, и т.д. - превращалась в издевательства и оскорбление. Мы должны бороться за каждую крошечную процедуру, которая должна проводиться автоматически! Тем более после того, как нам давали Certificat selectione du QUEBEC: более восьми (8) месяцев назад. Ненужные дорогостоящие медицинские проверки (Иммиграция утверждала, что потеряла наши медицинские данные) и другие бесчисленные издевательства сделали нашу жизнь невыносимой. Они oбъединили файл моей маткри с моим в иммиграционном компьютере, когда в действительности они не имеют ничего общего. ( Она - спонсируемая супруга канадского гражданина начиная с ноября 1998, - а мы была приняты по гуманитарному обращению). Госпожа Представитель иммиграционных властей Helene ROY незаконно вмешалась в медицинские вопросы, не имея на то права, и по ее запросу врач Госпожа W. BRZEZINSKA (М. D.) сделала ложное сообщение - до того, как моя мать прошла медицинскую комиссию! Мадам ROY отказалась признать брак моей матери из-за медицинских вопросов, но на следующий день внезапно заменила это отрицательное решение другим. Когда я звонил в Иммиграцию относительно моего дела, мне сказали трижды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери. Иммиграцию, якобы, беспокоила вероятность развития у нее возможных болезней. Теоретически каждый человек, даже самый здоровый, может когда-нибудь получить любую болезнь - и получает: потому что каждый умирает. Предлог, выдвинутый Иммиграцией - "потенциальная опасность развития терминальной болезни" нелеп и является основанием для дискриминации, пристрастности и злоупотреблений. Ряд фактов показал, что одной из их целей было стремление оказать на мою мать такое давление, какое повредит ее здоровье настолько возможно.

Они вошли в контакт с медицинской лабораторией, где моя мать делала рентген, до того, как она туда пошла. Позже имели место замешательства относительно того рентгена. В январе 2000 медицинская комиссия Иммиграции приказала моей матери сделать дополнительные тесты: strum creatinine (анализ крови) и эхо кардиограмму. "Strum creatinine" (проверка почечной функции) был уже сделан прежде и был в норме. Cardio функция была уже также проверена - и не имелось никаких нарушений. Не было никаких веских причин для дополнительных обследований. Strum creatinine снова был в норме. Эхо кардиограмма не отразила ничто, кроме некоторых анатомических особенностей, известных прежде. Доктор, который делал ее, сказал мне, что отклонения имеют анатомическую, не патологическую, природу. Однако вместо выдачи наконец моей матери документов Иммиграция представила ей (28 июня, 2000) другое нелепое требование: послать им резюме ее "последнего посещения в кардиолога". Но она никогда не посещала кардиолога и у нее не было, что им послать! Она пошла к г. Giannakis М. D., который был ее иммиграционным врачом. Он послал ее к доктору Gordon Creenstein, известному авторитету в кардиологии, который обследовал ее и сказал то же самое: увеличение имеет анатомический характер, это - не патология. Он представил свой рапорт в Имимграцию 27 июля 2000. Любой беспристрастный наблюдатель может увидеть, что и почечная и сердечная "главы" медицинской эпопеи теперь закрыты. Однако, и это не удовлетворило Иммиграцию. В сентябре 2000 года они прислали другое решение. Это был приказ моей матери сделать новый анализ мочи, и затем посетить уролога. Она сделала анализ немедленно - а посещение уролога было намечено на ноябрь. Но даже это не удовлетворило Иммиграцию! 19 сентября моя мать получила письмо от другого иммиграционного чиновника, который потребовал от нее отчета в том, как она повиновалась последнему требованию Иммиграции, и обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это было подписано L. Cawchesne. Тем временем доктор Giannakis позвонил в Иммиграцию и сказал, что не имелось никакого основания требовать посетить уролога: потому что мочи не показал абсолютно никаких отклонений. У них не было выбора, как только согласиться с ним. Он отменил назначение к урологу, потому что медицинский отдел Иммиграции закончил работу с ее файлом и проинформировал иммиграционного офицера, что не имеет больше никаких медицинских претензий. Однако, Иммиграция все еще не принимала никакого решения, отказываясь завершить файл моей матери и дать ей статус. Теперь к них нет вообще никаких причин, никаких оправданий или объяснений. Они не дали никакого ясного ответа одному из иммиграционных советников моей матери и отказались говорить с другим. Не имеется никакого решения, никакого постановления. И моя мать снова находится в limbo. А мне отвечают, что мой файл заморожен из-за ситуации моей матери...

Другим оправданим бюрократической пытки, которую Иммиграция нам устроила был вопрос полицейских клирингов для меня и моей жены. Так как я пытаюсь удержать это письмо в разумных размерах, предоставлю подробности позже. Нам никогда не был дан ясный ответ, были ли полицейские сертификаты для нас получены в Иммиграции и приложены к нашему файлу.

Должностные лица Иммиграции прекратили подписывать свои официальные письма к нам и давать свои имена. Нет никакой надлежащей эмблемы Иммиграции, специальной бумаги, чего-нибудь, что показывало бы, что это - не мошенничество или шутка ... Когда Иммиграция нам звонит, высвечивается "частный номер"! Когда я прошу, чтобы анонимные лица идентифицировали себя или сказали мне, кто ведет мое дело, я всегда получаю отказ! Если иногда они подписывают письмо, они подписываются такими именами как Жанна Д'Арк, Оноре де Бальзак... Они не упоминают свою должность. Нет ни фразы "иммиграционный офицер", ни чего - нибудь еще. Только Жанна Д'Арк! 26 октября письмом Иммиграция приказала моей дочери Марте и мне пройти медицинскую комиссию. Но шесть (6!) месяцев назад, когда я в письменной форме потребовал, чтобы мне и членам моей семьи позволили пройти медицинскую комиссию, начиная с соответствующего решения с надлежащим письмом и анкетами (Med1A.doc) моя просьба была отклонена. Тогда Иммиграция возразила, что только моя жена должна подвергнуться медицинским проверкам, и прислали медицинскую анкету (февраль 2000) только для моей жены, исключив моих дочерей и меня. Теперь они снова не прилали нам медицинскую анкету уже для моей старшей дочери. Совершенно очевидно, что это лишь еще один инструмент для саботажа нашего файла в дальнейшем. Зная, что моя мать имела с ее медицинскими "хождениями по мукам", можно было предположить, что и для нас это не будет легко. К тому времени срок действия результата медицинской комиссии моей жены истечет, и ее заставят проходит ее снова! Тогда Иммиграция скажет, что теперь моя старшая дочь, Тна, должна пройти медицинскую комиссию. Теоретически они могут так срывать завершение нашего файла вечно, отказывая нам в статусе бесконечно, в то же самое время делая нашу жизнь невыносимой и невозможной. Моя дочь и я - мы прошли медицинскую комиссию 31 октября 2000. Доктор Giannakis сказал нам, что он не нашел ничего, что вызывало бы озабоченность и что все должно быть окей. На следующий день после 5 вечера раздался анонимный звонок (частный номер), как мне было сказано - из Иммиграции. Этот человек сказал мне, что я могу быть наказан за административное преступление - не прохождение требуемой флюорографии и отказ от лечения. Я даже не успел спросить, какого. Первого ноября я прошел рентген в Монреальском Институте Грудной Клетки. Мне сказали, что все в норме и нет оснований для беспокойства. 2-ого ноября анонимный (частный номер) телефонный звонок из израильского консульства сообщил, что прибыли наши полицейские клирингы. Почему тогда Иммиграция сказала нам, что они были получены 17 октября?!

6 ноября 2000, прибыло анонимное (никаких подписей, телефонов, имен), письмо из Монреальского Института Грудной Клетки. Обращаясь ко мне, письмо говорило, что мой рентген груди показал признаки туберкулезной инфекции. "Канадский Отдел Иммиграции - говорилось в письме - уведомил Инфекционную Ботльницу"... и т.д. Письмо требовало быть готовым к уплате пятиста долларов и подписать специальный юридический документ: constat для инфицированного заразной болезнью не гражданина Канады. 9/затем 15 ноября я направил письмо протеста в Монреальский Институт Груди.

Главными пунктами моего письма были: 1) Эти и другие анонимные письма я буду впредь игнорировать. 2) Процедурные требования были нарушены потому, что Иммиграция должна была прислать письмо мне (моему врачу), но в больницу. 3) Нарушив их, Иммиграция лишила меня моего конституционного права выбрать учреждение, где пройти - если потребуется - дополнительную проверку. 4) Потому что больница от имени Иммиграции приказала, чтобы я подписал constat и явился в Инфекционное Отделение, со мной незаконно обращаются как с носителем TB. Они не имели на то никакого юридического права до тех пор, пока не представлены бесспорные медицинские доказательства. 5) Медицинская этика не должна была позволить никому обращаться со мной таким обюразом на основании только заявления Иммиграции. 6) Единственный снимок не может определять, является ли затемнение (если оно есть) туберкулезным, или просто пневмонией, бронхитом, или комбинацией (см. медицинские книги). Любые выводы, основанные на только одном рентгене, смешны, пристрастны и незаконны. 7) 14 ноября я сделал другой рентген. Он показал, что нет никаких затемнений, никакие отклонений от нормы и (как мои медицинские советники сказали) не могло быть 2 недели назад, особенно туберкулезноподобных. 8) Посылая меня в Инфекционное Отделение они могли подвергнуть меня контактам с реальными инфицированными. 9) Для выяснения ситуации мне просто должен был быть назначен другой рентген. 10) Я указал ряд причин, почему я не мог бы быть инфицирован TB и предложил, что a), мой снимок была заменен снимком кого - то другого или b) инсинуации Иммиграции не соответствовали снимку.

17 ноября лаборатория CDL MED прислала мне по факсу квитанцию, утверждая, что я должен оплатить анализ крови на сифилис, который якобы я сделал 31 октября 2000, и должен был (мог) пройти только в их помещении. Однако, я никогда не делал этого анализа крови, и даже никогда не был в CDL MED. 20 ноября я получил (анонимный) звонок из Иммиграции, и был обвинен в сокрытии того, что был инфицирован спидом на момент въезда в Канаду! В ответ на эти инсинуации я послал запрос в архив Reddy Memorial Hospital и звонил туда много раз, чтобы получить копии моих анализов крови и рентген-снимков, но не получил до сих пор никакого ответа. 28 ноября, 2000 Иммиграция постановила, что имеется сомнение в том, что рентген от 14 ноября мой. Однако, они получили оригинал документа из лаборатории Clark и не имели абсолютно никакого юридического права сомневаться в нем! Они также высказали инсинуацию, что не я, но кто-то другой вместо меня пошел и сделал этот снимок. Однако, стоимость рентгена была покрыта моей медицинской картой, на которой есть моя фотография! Кроме того, Иммиграция - не криминальный суд и не имеет никакого права выносить криминальные приговоры (а это то, что они делают). Они просто обезумели от злости! Они потребовали оригинал рентгена, сделанного в Clark LAB (в то же время, возможно, что Иммиграция сообщала MCI, что рентген от 1 ноября потерян!). Далее они настаивают, что я так или иначе должен быть направлен к специалисту-пульмонологу!

Манипуляция медицинскими диагнозами ведет к потенциальной возможности принудительного лечения от того, чем человек не болеет, а, через это, к его убийству. Вот как далеко пошла Иммиграция, преследуя меня.

Права наших детей нарушены. Они живут в Канаде седьмой год без статуса. Это нарушает их самые основные права, воздействует на их каждодневную жизнь! Если мои иммиграционные советники правы, эта ситуация нарушает как международные стандарты, так и канадские законы: дети не должны быть лишены статуса после 5 лет в стране и не должны быть оставлены без каких либо документов гражданства или лессе-пассе. Наши дети не имеют никаких паспортов никакого государства или даже лессе-пассе. Так или иначе - необоснованная и незаконная бюрократическая травля с целью оставить нас и далее бесправными, в неизвестности, в тупике ситуации социального, финансового, профессионального, и юридического прозябания и бесправия недопустима. Каждодневный страх депортации уже итак раздавил нас. Из-за этого и многих другого ситуационных, административных, психологических, и и т.д. проблем и неудобств, и интенсивного прессинга Иммиграции, мы подавлены, наша жизнь уже итак разрушена!Пожалуйста, ПОМОГИТЕ!!!

Требования по делу семьи ГУНИНЫХ: 1. Мы нуждаемся в ясном ответе в письменной форме, получила ли Иммиграция наши полицейские клирингы. И если нет, то a), почему; b), что должно быть сделано теперь. 2. Если прохождение медицинской комиссии требуется для всех членов семьи, почему Иммиграция не назначила их для всех членов семьи шесть месяцев назад? Мы также нуждаемся в гарантии в письменной форме, что от Ины не будут требовать пройти медицинскую комиссию. 3. Мы хотели бы, чтобы любые другие искусственные задержки нашего дела были немедленно прекращены. Мы также имеем право знать, кто отвечает за наш файл! 4. Если нам не предоставить статус иммигрантов немедленно, представители иммиграционных властей полностью уничтожат нас. 5. Уголовное дело розыск должен быть начато по манипуляции медицинскими данными.

Требования по делу Елизаветы ГУНИНОЙ:

Имеется только одно требование(спрос): ей нужно дать ее посаженные статьи иммигранта немедленно и безоговорочно.

Искренне Ваш, Лев GUNIN 14 ноября 2000 Монреаль

БОЛЕЕ РАЗВЕРНУТЫЙ ВАРИАНТ С ПОДРОБНОСТЯМИ НЕВЕРЯТНЫХ НАРУШЕНИЙ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

От Льва ГУНИНА

Лев ГУНИН [адрес] {Телефон} [leog@total.net]

[....]

Дорогой Лев Гунин! Прочитал ваше послание. Оно такое длинное и путанное, что его вряд ли будут читать. Вы повествуете так, как ребенок рассказывает маме. Сперва я сделал то-то, затем побежал к тому-то и т.д. по порядку действий и страхов. Писать надо кратко и по сути. На мой взгляд, в такой очередности. 1. Нам шесть лет не давали права жить в Канаде, придумывая для этого всевозможные отводы... 2. Наконец, право жить дали. Официально. Люди, которые долго не давали этого права, видимо, уязвленные тем, что их не послушали, начали отравлять нашу жизнь, разорить нас, довести до сумасшествия... 3) Но не будем голословны: Далее А) идет перечень лиц, которые участвуют в травле В) Краткое перечисление издевательств. Над самим Гуниным, над его матерью, дочерью и т. д 4) И в завершении просите помочь. Все повествование, дающее картину надругательства, мести и прочее, должно занимать максимум полторы страницы. ДОКУМЕНТЫ, подтверждающие издевательства, в ПРИЛОЖЕНИИ. Затем пришлите все это так же и мне, я отправлю Кретьену. С уважением и глубоким состраданием Григорий Свирский

BAPИAHT

Перевел Ним РОБЕРГ

Уважаемый Господин, Леди!

Мы нуждаемся в срочной помощи в связи с невероятными нарушениями наших прав. Пожалуйста, сообщите нам, если Вы можете, - 1) что мы можем делать, 2), куда обратиться, 3), какие возможности мы могли бы использовать, чтобы бороться с этой несправедливостью, произволом. Самые последние события в развитии нашей ситуации (снова) привели нас не только на грань полного финансового и социального краха, но даже еще хуже - мы имеем основания опасаться за наши жизни, потому что наши преследователи хотят раздавить нас во что бы то ни стало. Они продемонстрировали способность нанести урон не только нашей социальной или финансовой ситуации, но и нам самим (здоровье, и т.д.). Мы полагаем, что наша ситуация чрезвычайно тревожна. Мы обращаемся к Вам с просьбой игнорировать некоторые эмоциональные преувеличения, который могут прорываться в этом обращении. Мы просим Вас отнестись к этому с пониманием, так как на фоне невероятного давления, какое мы испытываем, это вполне естественно. Нам нужна Ваша помощь!

Вы найдете короткое описание нашей чрезвычайно длинной истории ниже.

Я - активист прав человека, журналист и историк с многочисленными публикациями. Мои убеждения и гуманитарная активность сделали меня мишенью преследований в экс-СССР и - затем - в другой стране, куда я был доставлен вместе с моим семейством против моего желания после того, как мы были заставлены покинуть нашу родную Беларусь. Я глубоко убежден, что члены моей семьи, и я сам - мы прибыли в Канаду, потому что имели веские основания опасаться за свою жизнь. Наша просьба о статусе беженцев была отклонена при исключительных обстоятельствах и в условиях тотально пристрастного отношения к нам. Решение в отношении нас было несправедливым, жестоким и беззаконным. Это было чисто политическое решение без какой бы то ни было связи с вопросом о беженстве. При слушании и администрировании нашего беженского файла представители иммиграционных властей использовали все возможные (и невозможные) незаконные методы, злоупотребление властью и нарушения прав человека. На фоне бесспорных преследований, очевидных фактов, документов и материалов, что мы имели, тонн наших документарных доказательств наша просьба о статусе беженцев была отклонена с помощью многих нарушений и нелегальных способов. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в Федеральном суде защитник IRB's подчеркиванием вопросов безопасности и другими необычными трюками - буквально вынудила Суд закрывать наше дело.

Во время наших беженских слушаний член IRB судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с теми же самыми преследованием, которые имели прежде, также и в Канаде. Это была самая откровенная угроза! И теперь эта угроза становится действительностью.

Следующая часть была написана до 27 октября и включалась в письмо Министру Иммиграции, которое было послано Министру перед 27 октября.

Вот уже более 6 лет мы в неизвестности, в подвешенной ситуации, в административном беспределе и крайне ранимом состоянии. Это продолжает разрушать наше моральное и физическое здоровье, социальный и профессиональный статус и возможности еще когда-нибудь восстановить свою профессиональную деятельность и возвратиться к нормальной жизни. Каждая обычная процедура иммиграции, продление разрешения на учебу или студенческого разрешения, и т.д. превращается в насмешку и издевательство. Мы должны бороться за каждую мелочь, какая обычно предоставляется автоматически! В то же самое время мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, нам предоставили гарантию статуса иммигрантов в ответ на нашу апелляцию по гуманитарной программе 1 (один) год назад. Затем мы получили Certificat selectione du QUEBEC: более восьми (8) месяцев назад.

Оскорбления, саботаж разрешений на работу и учебу для детей, ненужные дорогостоящие медицинские тесты и обследования, которые нас заставляли делать (и мы были вынуждены были подчиняться), потому что Иммиграция утверждала, что потеряла наши медицинские данные, и многое другое, сделали нашу жизнь невыносимой. Не удивительно, что на фоне всего этого мы беспокоились, что вид на постоянное жительство нам так никогда и не предоставят несмотря на положительное решение. Чем больший срок проходил с того момента, как мы получили Certificat selectione du Квебек, тем больше мы начинали беспокоиться. Когда я названивал в Иммиграцию, спрашивая, когда ожидать наших документов, мне сказали дважды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери. Согласно Закону Иммиграции файл моей матери не имеет ничего общего с нашим. Вероятно именно потому, когда я позвонил в Иммиграцию в третий раз, они нашли другое оправдание: якобы, мы не получаем ничего из-за проверки по безопасности. Однако, они не могли сказать, был ли сделан запрос об уголовных записях, был ли направлен в страну нашего последнего места жительства. Они не могли сообщить, были ли у них специальные формуляры, подписанный моей женой, и мной (которые мы отослали вместе с нашим гуманитарным обращением) или они потеряли их (и тогда никогда даже не начинали эту процедуру). Позже, когда я позвонил в Иммиграцию в следующий раз (это был четвертый звонок), мне сказали снова (в третий раз!), что мы не можем получить документов из-за того, что моя мать " не закончила медицинские обследования"! Это имело место 23 октября, 2000. Я знаю, что неправомочная аудио запись - не юридическое доказательство. Однако, я все же сделал запись устного ответа Иммиграции, что наше дело нельзя закончить до того, как моя мать "пройдет все медицинские обследования". Все это убедило меня в том, что мое дело все еще имеет какое-то отношение к делу моей матери ...

Теперь у Вас больше информации, чтобы понять, почему создается впечатление, что мою мать преследует Иммиграция из-за того, кем являюсь я (правозащитником, активистом).

Тот же самый звонок в Иммиграцию 23 октября выявил два момента, на которые стоит обратить внимание. Первое - то, что файл моей матери все еще объединен с нашим в компьютере Иммиграции. Другое - то, что все полицейские сертификаты для нас, якобы, прибыли в Иммиграцию (17 октября), наш файл был "закрыт", и теперь мы должны "получить документы". Мне обещали, что данные моей матери будут отделены от наших. Однако, 26 октября Иммиграция написала нам письмо, требующее, чтобы моя дочь M. прошлa медицинскую комиссию. Но шесть (6!) месяцев назад, когда я требовал от Иммиграции позволить мне и членам моей семьи пройти медицинскую комиссию (генерируя эту процедуру, начиная с соответствующего решения и кончая надлежащим письмом и анкетой (Med1A.doc), мое требование было отклонено. В то время Иммиграция утверждала, что только моя жена должна пройти медицинскую комиссию, и прислали медицинскую форму (февраль 2000, форма Med1A.doc) только для моей жены, исключив моих дочерей и меня. Совершенно ясно, что они намеренно отложили медицинскую комиссию для остальных членов семьи на полгода как следующее оправдание за дальнейшую задержку закрытия нашего файла и предоставления нам документов. И снова: теперь (26 ноября, 2000) они не прислали нам анкету на медицинскую комиссию для моей старшей дочери. Очевидно, что это еще один другой инструмент для саботажа нашего дела в будущем. Зная то, что моя мать перенесла с ее "медицинской чисткой" (читайте дальше), можно предположить, что Иммиграция сделала все, чтобы растянуть наши медицинские экзамены на многие месяцы различными бюрократическими уловками и оправданиями. К тому времени срок действия сертификата медицинской комиссии моей жены истечет, - и она будет вынуждена делать проходить комиссию! И снова платить за это! Тогда Иммиграция скажет, что теперь моя старшая дочь, I., должна подвергнуться медицинским проверкам. Теоретически, они могут срывать выдачу нам документов вечно, отказывая нам в статусе иммигрантов всегда; и в то же самое время делая нашу жизнь уязвимой, невыносимой и несчастный.

Следующая часть - это экстракт из измененной версии письма, написанного 1 ноября, 2000.

Дата приказа нам пройти медицинские обследования (26 октября) была неслучайной. Когда мы получили этот приказ, это было примерно в районе дня рождения моей жены и моего собственного дня рождения (ноябрь, 2-ое и 3-ье). Мы знали, что в Иммиграции любят такие акции, от которых чиновники испытывают бюрократическое садистское удовлетворение: присылая депортационные ордеры и другие жестокие решения в день рождения людей. Ряд наших друзей имели счастье получить приказ покинуть страну в день рождения. Мы знаем также, что представители иммиграционных властей имеют тягу и к другим символическим жестам. Это означает, что будущая медицинская комиссия сулит неприятности.

Эта часть была написана 30-31 октября и была включена в письмо Министру Иммиграции, которое была отправлено Министру 31 октября.

Другой обращающий на себя внимание элемент - стиль и идентификация вышеупомянутого письма Иммиграции от 26 октября, 2000. Это письмо так упоминает о нашем деле, как будто мы только-только подали анкеты на гуманитарную программу, как будто прежде никакого положительного решения не было сделано по нашему делу и не было нам прислано. Письмо было подписано Jeanne D'Arc (Жанна Д'Арк) без какого-либо указания на то, кто она, с единственным замечанием: " для: Иммиграционный Counsellor ". (И снова без указания на то, кто - этот Советник Иммиграции и что он / она, делает в Иммиграции). Я хотел бы выразить глубокое беспокойство относительно анонимных телефонных звонков Иммиграции (на моем определителе номере телефона всегда высвечивается private call - анонимный звонок). Большинство других писем из Иммиграции либо вообще не подписаны (анонимны), либо подписаны: Дидро, Оноре де Бальзак, Наполеон Бонапарт. Нас также тревожит, что решения подобные решению отказать нам полгода назад в анкетах на всех членов семьи для прохождения медицинской комиссии были приняты не в местном центре Иммиграции в Монреале, куда переведен в соответствии с правилами наш файл, но в Оттаве, что означает к нам "особое отношение".

Эта часть была написана 1 ноября.

Потому что ничего не оставалось делать - я взял мою дочь M., и мы прошли медицинскую комиссию, которая была выполнена доктором Giannakis. Это было 31 октября 2000. Доктор сказал мне, что у нас все в порядке и не о чем беспокоиться. Он сказал нам, что все будет о'кей. В тот же самый день M. сделала флюорографию. В конце того же самого дня я послал жалобу Министру Иммиграции, достопочтимой Мадам Eleonore Kaplan. Письмо Министру включало такую фразу: "Зная то, что моя мать пережила с ее "медицинской чисткой" (читайте далее), можно предположить, что иммиграционные чиновники сделают все, чтобы растянуть наши медицинские проверки на много месяцев различными бюрократическими уловками и оправданиями". На следующий день после 5 вечера (как я думаю) раздался анонимный телефонный звонок (снова высветилось на определителе номера "анонимный звонок"), и мне сказали (я полагаю, так оно и было) что звонят из Иммиграции. Этот человек сказал мне, что я могу быть наказан за административное преступление, то есть за невыполнение приказания Иммиграции сделать флюорографию и отказом от лечения. Это было настолько нелепо, что я даже не спросил, какое лечение. Однако, я связал этот звонок с моим письмом Министру Иммиграции. (Я помню, как однажды (пару лет назад) незнакомец приблизился ко мне в автобусе и предупредил меня не посылать апелляцию в Федеральный суд: потому что это бесполезно. Он сказал мне, что они могут сделать мою жизнь полностью невыносимой так или иначе. Он сказал мне, что он говорит от имени Иммиграции - и для доказательства сказал мне мой номер моего иммиграционного ID. Я быстро написал этот номер. Когда я пришел домой, я был потрясен, когда увидел, что номер, который он мне дал, действительно соответствует номеру моего иммиграционного файла.

На следующий день, 1-го ноября, я сделал рентген в той же самой больнице, что и M. - "Монреальском Институте Грудной Клетки". Мне сказали, что все в норме и нет никаких оснований для беспокойства.

На следующий день, 2-ого ноября 2000, раздался анонимный (опять "частный номер" на ID caller) телефонный звонок из консульства Израиля, страны, от которой мы попросили статуса беженца более шести лет назад. Потому что я узнал эту женщину по голосу (я говорил с ней уже прежде), и по манере говорить, и по другим признакам я знаю, что звонок был действительно из консульства. Мне сказали, что наши полицейские сертификаты прибыли, и мы можем забрать их, или они могут даже посылать их почтой с некоторыми формальностями. Однако, через 15 минут она позвонила снова и сказала, что я должен дать им адрес Иммиграции и мой иммиграционный номер в картотеке, чтобы позволить им подачу полицейских клирингов в Иммиграцию. Это было особое отношение, потому что я знаю многих других людей, которым из от того, что она говорила, что никто никогда не запрашивал полицейские клиринги раньше для нас, что может означать, что Иммиграция вероятно обманула меня относительно прибытия полицейских клирингов.

6 ноября 2000, прибыло другое письмо, с эмблемой больницы университета McGill Монреальского Института Грудной Клетки. В адресованном мне письмо было сказало: "Отдел Канадской Иммиграции уведомил Больницу Инфекционных Болезней, что ваш рентген груди показывает признаки наличия возможной туберкулезной инфекции. В соответствии с законом Иммиграции Вам необходимо явиться для дальнейшего медицинского обследования этой проблемы". Это анонимное письмо (анонимное, потому что не имело никакой подписи и никакого номера телефона на случай возникающих вопросов) приказывало, чтобы я стал пациентом Больницы Инфекционных Болезней. Оно требовало подготовиться к выплате пяти ста долларов и подписать специальный юридический документ: constat для инфицированного инфекционной болезнью не гражданина Канады. Потому что я ожидал чего-либо подобного и расценил такое письмо как серьезнейшее нарушение прав человека, я подготовил письмо, которое планирую отослать в Монреальский Институт Грудиной Клетки завтра, 07 ноября, 2000. Вот его текст:

( Письмо было отправлено 09 ноября; ниже Вы находете измененную версию (12-14 ноября), которая была отправлена по тому же назначению 15 ноября - и будет также включена в текст жалобы в Иммиграцию Канада, которую скоро мы отправим). Лев GUNIN (адрес, телефон)

От Лева GUNIN анонимному человеку, автор письма (копия письма приложен). Монреаль Институт Груди 3666 St - Urbain Монреаль, КВЕБЕК H2X 2P4

Сэр или Леди! Пожалуйста, переправьте это письмо в соответствующий отдел Иммиграции, который Вы упомянули на странице 1 вашего письма. туберкулезом, абсолютно нелепы. У меня были некоторые собственные предположения о том, что могло произойти (я не снял майку и одел халат другой стороной, когда делал рентген), но позже медицинский доктор, с которым я говорил, а также как мои юрисконсульты сказали мне, что, единственное возможное объяснение тому, что произошло - это то, что Иммиграция, сделала ложное сообщение относительно моего рентгена. Кроме того, рентген сам по себе не мог определить, является ли какое либо затемнение в легких tuberculosis, или это просто какой-то род пневмонии, бронхита, или комбинации (см. медицинские книги). Любые выводы, основанные на только одном рентгене нелепы и пристрастны, наносящие ущерб своими домыслами. В современном мире, когда имеется так много вирусов гриппа, сопровождаемых pneumonic последствиями такие выводы - полная ерунда. Очевидно, что ваше решение приписать меня к Инфекционной Больнице прежде, чем у Вас имеется 100-процентное доказательство наличия какой либо туберкулезной инфекции и начать соответствующую юридическую процедуру, было решительно должностным преступлением. Единственный допустимый метод решения ситуации был (до отправки меня в Инфекционную Больницу) 1) запросить второе мнение в существующем рентгене 2) прислать мне письмо для моего врача для прохождения другого рентгена

14 ноября я по собственной инициативе сделал другой рентген. Он показал, что не имеется ни единого подозрительного затемнения, никаких абнормальностей, и (как мои медицинские советники сказали) не могло бы быть две недели назад, особенно туберкулезно-подобных затемнений. Была ли мой рентген-снимок заменен рентгеном другого человека или Иммиграция только фальсифицировала чтение моего рентгена, - я не знаю. Но что все это - предмет уголовного расследования, не подлежит сомнению. Потому что я нахожусь в угнетенном, подавленном состоянии, я не заметил того, что Монреальский Институт Груди относится к Больнице Королевы Виктории, учреждению, с которым я имел несколько формальных конфликтов. Кто - то из администрации больницы имел обыкновение присылать мне агрессивное количество требований о пожертвовании на больницу даже после того, как я послал им мою ноту, что в то время находился на социальном пособии. Администрация больницы также делала попытку вымогать деньги за услуги, которые были охвачены медицинской страховкой (Medicare). В той же больнице мне пришлось выслушивать несколько раз, что люди, подобные мне "находятся в Канаде незаконно, и не должны были получать медицинскую помощь " за счет канадцев ". Со мной там несколько раз обращалась халатно, небрежно в отделении "Скорой Помощи", куда я приходил с травмами, имело место и недопустимое поведение по моему иску CSST (рабочая страховка в связи с травмой, полученной на работе). Ряд юридических и медицинских нарушений имел место там. С мая по ноябрь 2000 года секретарша доктора Эвенсона из той же больницы постоянно переносила и откладывала мою запись на прием к этому врачу, и в течение всего этого времени я был без семейного врача и без медицинской помощи. И во все эти незначительные конфликты-инциденты иммиграционные вопросы или даже сама Иммиграция непосредственно были вовлечены. Один из специалистов по иммиграции советовал мне не обращаться в Больницу Королевы Виктории, потому что эта больница "чрезвычайно манипулируется Иммиграцией ".

В конечном счете возможно, что доктор Giannakis послал меня для рентгена не в " Ла Сите" - как мою мать и жену - или в другое медицинское учреждение, а именно в Монреальский Институт Груди потому, что получил указание (не запрос, но приказ, которому он не мог бы не повиноваться как иммиграционный врач) от Иммиграции, сделать именно так.

Этим письмом я объявляю, что я рассматриваю ваш путь обработки ситуации dangerously наступлением и лишением меня моих конституционных прав из-за вышеупомянутого также как следующих причин:

ПЕРВОЕ, я БУДУ ИГНОРИРОВАТЬ любые анонимные письма подобные данному вашему письму, до тех пор, пока письмо от Вас не будет подписано, адресовано от реального человека с его / ее ясным именем и номером телефона.

ВТОРОЕ, Вы не имеете никаких законных прав обращаться со мной как инфицированным вирусоносителем, пока бесспорное медицинское доказательство не установлено.

ТРЕТЬЕ, посылая меня в Инфекционную Больницу Вы можете подвергнуть меня контактам с реальными инфицированными вирусоносителями.

ЧЕТВЕРТОЕ, Вы - не полиция, не Иммиграция, не тайная полиция и не подразделение карательных отрядов, чтобы a), принимать решение тайно - анонимно, отказываясь подписать ваше письмо, b), чтобы приказывать мне: " в соответствии с законом Иммиграции, Вам приказывается (...) ". Так как Вы - не иммиграционный адвокат или представитель иммиграционных властей, Вам запрещается судить в случае подобном моему, чего требует закон Иммиграции. Такое заявление в случае, подобном моему, должно быть направлено только непосредственно от Иммиграции. Если Вы - часть Иммиграции (официально), тогда мои права были нарушены в момент, когда я не был информирован относительно этого перед прохождением рентгена в вашей лаборатории.

ПЯТОЕ, мои юрисконсульты, и я сам, мы уверенны, что Вы не имеете никаких законных оснований лишить меня выбора медицинского учреждения для прохождения медицинских тестов или обследования. Вы не можете в соответствии с действующим порядком приказывать мне проходить их исключительно в вашем учреждении. Это нарушает мои основные права человека. Даже КГБ не имело никакого официального права обязать любого, кто не являлся заключенным в тюрьму подозреваемым или уголовным преступником, проходить медицинское обследование без некоторого выбора.

ШЕСТОЕ, я просил бы, чтобы иммиграция позволила меня делать другой рентген перед прохождением каких либо других тестов или обследований.

СЕДЬМОЕ, оценивая мой случай, некоторые активисты прав человека полагают, что кто - то в Иммиграции настолько разъярен, так сердит относительно меня, демонстрируя в моем случае настолько серьезные и вызывающе-открытые должностные преступления, что Иммиграция в конечном счете готова нанести любой ущерб моему здоровью через анализ крови, рентген или путем садистских бюрократических издевательств.

ВОСЬМОЕ, я думаю, что наиболее разумные реалистические объяснения случившегося, если только мой рентген не был подменен другим, могут быть следующими: 1) Возможная тень от нижнего белья, которое я не снял, а также завязок больничного халата, оказавшихся впереди 2) Пыль или другое вещество, каким-то образом оказавшееся на больничном халате 3) Следы газа, отличного от воздуха, который непонятно как я вдохнул

ДЕВЯТОЕ, перед выполнением флюорографии я получил странный звонок из Иммиграции, когда я был обвинен в отказе от "лечения".

ДЕСЯТОЕ, Ваша медицинская этика не должна была позволить Вам посылать меня в Инфекционную Больницу до ваших собственных медицинских выводов, основанных не на заключении Иммиграции, но на Вашей собственной оценке моего рентгена.

ОДИННАДЦАТОЕ, мои юрисконсульты сказали мне, что я имею права просить о возможности обсудить результат рентгена с любым из медицинских специалистов вашего учреждения, до того, как мы пойдем дальше. Это Вы (от имени Иммиграции, или нет - не имеет значения) посылаете меня в Инфекционную Больницу. Потому Вы не можете отказать мне в таком обсуждении. Я хотел бы видеть оригинал рентгена, который был сделан в вашем учреждении 1 ноября 2000 и также показывать его моим медицинским советникам.

ДВЕНАДЦАТОЕ, я предпочитаю не проходить более никаких тестов или обследований для иммиграционных вопросов (для медицинских целей - это другое дело) в вашем учреждении. Искренне Ваш, Лев ГУНИН Ноябрь 2000 Монреаль

06 ноября 2000 я повторно послал письмо Министру Иммиграции, потому что я не получал никакого подтверждения, что мое предыдущее письмо было получено в Ее офисе. Однако, я не упомянул последних происшествий с рентгеном: потому что ко времени отправки письма еще я не проверил своего почтового ящика. Вот почему в письме Министру я писал, что пока не имею никаких намерений предавать дело публичной огласке, однако, то, что случилось теперь, настолько невероятно и опасно, просто зачеркнуло все прежние установки.

Как известно уже из письма, 14 ноября я пошел в обычную лабораторию и сделал рентген, который был абсолютно в норме. Даже малейшая возможность того, что какая-то патология могла существовать, была исключена. Легкие (обе стороны) были абсолютно ясны. Это было только еще одно доказательство, что Иммиграция зашла слишком далеко! Однако, они нанесли большой ущерб моему здоровью, потому что произошедшее шокировало меня и заставило быть озабоченным своим здоровьем.

Эта часть была написана 17 ноября 2000. 17 ноября мне позвонили из ЛАБОРАТОРИИ CDL MED и велели оплатить анализ крови на сифилис, который, они утверждали, я сделал у них для доктора Giannakis'a 31 октября 2000. Они представили мне по факсу квитанцию которая утверждает, что я делал такой анализ крови. Однако, я никогда не делал этого анализа и даже никогда не был CDL MED ЛАБОРАТОРИИ. Потому что дата квитанции соответствовала дате, когда я поехал к доктору Giannakis для медицинской комиссии, я спросил CDL MED ЛАБОРАТОРИЮ, могло ли это быть компонентом анализа крови, который был мне сделан в офисе доктора Giannakis'a им самим и потом был послан доктором для оценки в их лабораторию. Они сказали мне - "Вы должны были придти только к нам, чтобы делать этот анализ; сдавать кровь для этого анализа не у нас - это абсолютно исключено". Я думаю, что именно сейчас вопросы иммиграции закончились, и возник субъект уголовного расследования. Любые дальнейшие жалобы или требования на уровне иммиграции были бы бесполезны, потому что мы имеем дело с преступными методами. Мне необходима помощь в представлении этого дела RCMP, так как я уже звонил в их офис в Калгари, но мне сказали, что в дела, в которые замешана Иммиграция, они не рассматривают. То же самое я мог бы услышать в бывшем СССР, если бы обратился в милицию с жалобами на КГБ!

Я хотел бы обратить главное внимание вот на что: права наших детей серьезно нарушены. Уже седьмой год они живут в Канаде (начиная с 1994) без статуса постоянных жителей. Это затрагивает их самые основные, базисные права, воздействуют на их каждодневную жизнь! Если то, что мои иммиграционные советники сказали мне, правильно, эта ситуация также нарушает как международные стандарты, так и канадские законы: потому что дети не должны быть лишены статуса иммигрантов после 5 лет в стране и не должны быть оставлены без каких либо документов гражданства или лессе-пассе. Потому второй факт отягощает ситуацию и состоит в том, что наши дети не имеют никаких паспортов или даже лессе-пассе никакого государства. Так или иначе - необоснованная и незаконная бюрократическая травля с целью оставить нас и далее бесправными, в неизвестности, в тупике ситуации социального, финансового, профессионального, и юридического прозябания и бесправия недопустима.

Дополнительная информация 09 ноября 2000. Ноябрь. 8 2000 к моей жене обратились двое людей (Вы может называть их моими потенциальными работодателями) - от них мы во многом зависим в меньшей или большей степени, они канадские граждане, один из них урожденный канадец. Они сказали ей, что я должен закрыть мои Интернет сайты и прекратить критиковать нарушение прав русскоговорящего меньшинств в Израиле. Мне также звонил анонимный человек и сказал, если я не прекращу мою деятельность в области прав человека, медицинские обследования для Иммиграции могут оказаться для меня смертными. L. G.

Дополнительная информация 23 ноября 2000. Ноябрь. 23 2000 L. G. Удалось выяснить, кто мне написал письмо из Монреальского Института Грудной Клетки. Это была Lucy Gefroy (Jefroi или Joyfroid?). Удалось также выяснить, что она никогда не видела моего рентгена, а только была автором письма мне. Узнали ее телефон. Я позвонил мадам Lucy на работу по телефону 849-5201, коммутатор 2166, оставил ей сообщение на автоответчик, назвав свое полное имя и номер телефона. Когда я звонил ей, я не набирал перед номером телефона *67, чтобы скрыть свой номер. Мадам же Люси, когда мне позвонила в два пятнадцать, звонила анонимно, так, что на определителе номера телефона высвечивалось: анонимный звонок. Уже это одно говорит о ее неискренности и вине. Она сама мне позвонила, однако, когда я стал говорить по-английски, она упорно говорила только по-французски. Тогда я стал говорить по-французски. Она тут же перешла на такой ломаный английский, что понять ее было невозможно. Я попросил ее говорить по-французски, и убедился, что она знает, кто я такой, и помнит о том, что со мной произошло. Тогда я спросил у нее , видела ли она мой снимок. Она ответила, что мой снимок смотрела именно она и помнит, что на нем было. Так как по моим сведениям она не видела моего снимка, я спросил у нее, что она увидела на нем: слабое или сильное затемнение, с какой стороны, в каком именно месте. А, если точно не помнит, то какая была общая картина. Она заявила, что не имеет права мне этого говорить. Чтобы прервать мои вопросы, она сказала по-французски, что мое дело закрыто и что мне необязательно приходить.

Ниже вы найдете текст, который возник из обсуждений с моей матерью ее ситуации, и описывает то, что случалось с нею. Лев ГУНИН

Короткое описание развития основных последних событий в деле моей матери:

В ноябре 1998-го она вышла замуж за канадского гражданина. Это не имело никакого отношения к ее иммиграции или просьбе о статусе беженца. Однако, должностные лица Иммиграции продолжали обращаться с нею, как будто она все еще была беженцем - и рассматривали ее брак как расширение ее требования о статусе беженца (они были разъярены тем, что не имелось никаких доказательств этого). Они так или иначе связали ее иммиграционное дело с делом ее сына, когда в действительности, начиная с его гуманитарного обращения и ее брака, они не имеют больше общего файла.

Вот что произошло:

В ноябре (23) 1999 года моя мать имела интервью по поводу ее брака в Иммиграции. Опустим описание всех нарушенный и уловок, которые агент Иммиграции, Госпожа Helene ROY, совершила, чтобы отказать ей в признании ее брака. Что случилось в течение интервью, было уже описано в жалобах в Иммиграцию и к Медицинской Комиссии Иммиграции. Пристрастие мадам ROY было проявлено не только косвенно - оно было визуально! Я хочу постановиться на двух главных фактах:

1. На первоначальном отрицательном решении в письменной форме - которре M-me ROY позже заменила другим. 2. Вмешательство M-me ROY's в компетенцию Медицинской Комиссии, что и предрешило дальнейшие решения Комиссии.

Решение M-me ROY было следующим: она не признала брак моей матери из-за вопросов по поводу ее здоровья. (Копия этого документа может бы быть приложена).

Когда я позвонил ей и сказал, что ее решение незаконно не только потому, что вопросы здоровья моей мамы не имеют никакого отношения к признанию или непризнанию ее брака, но и потому, что в решении не предусмотрено обращение с апелляцией в Федеральный суд, что является нарушением, m-me ROY быстро изменила свое решение и попросила, чтобы мы пришли в Иммиграцию забрать другой документ. Она забрала у нас ее предыдущее решение (заверенную копию которого я успел сделать) и дала нам другой документ, копия которого может быть приложена.

Мы также выяснили, что первое начальное (отрицательное) решение было основано на медицинском рапорте доктора Wanda BRZEZINSKA, который m-me ROY у той затребовала. По запросу M-me ROY, доктор BRZEZINSKA, постоянный и единственный "семейный" врач моей мамы с момента нашего прибытия в Монреаль до времени интервью, написала, что моя мать имеет риск сердечной и почечной недостаточности.

По нашему мнению и согласно мнению наших консультантов любое решение, основанное на медицинских вопросах, не было в полномочии m-me ROY, потому что она - не медицинский доктор и не имела никаких законных прав вмешаться в медицинские вопросы. Доктор BRZEZINSKA сделала ложное утверждение в пользу M-me ROY, исказив факты. Факты - это то, что моя мать никогда не направлялась доктором BRZEZINSKA ни к какому кардиологу, а также никогда не посылалась ей ни на какие серьезные кардиологические тесты, которые требовались бы в случае серьезных кардиологических осложнений. Доктор BRZEZINSKA никогда не выписывала ей никаких лекарственных препаратов, связанных с сердечной болезнью или ее предотвращением. Она никогда не говорила моей матери или мне, что моя мать имеет слабое сердце. Тот же самое соответствует заявлению BRZEZINSKA относительно почечной недостаточности. Когда моя мать спрашивала ее "Вы находите что-нибудь серьезное с моим здоровьем?", она имела обыкновение сообщать, что здоровье моей мамы является нормальным для ее возраста ...

Согласно нашим консультантам, иммиграционные правила и инструкции говорят, что только фактические, а не потенциальные, болезни могут быть приняты во внимание Иммиграцией. Теоретически у каждого человека, даже у самого здорового, может развиться любая смертельная болезнь - и разовьется: потому что каждый умирает. Предлог отказать в статусе иммигранта на основании "потенциальной опасности развития летальной болезни" является просто смешным и становится основанием для дискриминации, пристрастия и злоупотребления.

Превышая свои полномочия, Госпожа Roy вмешалась в дела медицинского отделения Иммиграции (Иммиграция - Медицинские Услуги), искусственно сформировав почву для пристрастного отношения медицинского департамента Иммиграции.

Моя мать знает, что она гипохонтрик (мнительна) и легко внушаема, но не в состоянии контролировать себя. И Госпожа Brzezinska, и Госпожа Roy знали об этом и попыталась своими действиями подорвать здоровье моей матери. В телефонной беседе с Госпожой Roy перед брачным интервью (она сама позвонила мне) я предупредил ее, что в случае негативного решения "моя мать могла бы проявить гипер реакцию, переволноваться - и тогда у нее мог бы иметь место инфаркт или инсульт в результате этого". Было ясно что Госпожа Roy преднамеренно и злонамеренно использовала эту информацию для нанесения ущерба здоровью моей матери. Я полагаю, что она заранее планировала заменить первоначальный документ с отрицательным решением - положительным. Это был только фарс, цель которого состояла в том, чтобы поместить мою мать в стрессовую ситуацию и повредить ее здоровью сколько возможно.

Моя мать признавалась, когда мы готовили не посланную жалобу-апелляцию: "...когда мой сын объяснил мне значение первой отрицательной бумаги Госпожи Roy, я начала кричать, мое сердце дико стучало в моей груди, я не могла обрести дыхание. Я чувствовала себя раздавленной и больной. Нет никакого сомнения, что это нанесло большой ущерб моему здоровью. Потребовалось некоторое время, чтобы я оправилась от шока и стресса. Потом я прошла требуемые Иммиграцией медицинские обследования. Доктор Giannakis, который проводил обследование, сказал, что мое здоровья не вызывает никаких опасений. Моча и анализ крови были в норме. Только когда я поехала делать рентген грудной клетки, произошло нечто вроде недоразумения: потому что я не могла понять команды - когда я должна была вдохнуть и не дышать. Мой сын попросил, чтобы повторили рентген. Тогда мы были окружены враждебным отношением персонала - и моему сыну сказали, что Иммиграция уже итак вошла в контакт с ними от нетерпения, что я до сих пор не сделала флюорографию".

В январе 2000 года из медицинской комиссии Иммиграции (Иммиграция - Медицинские Услуги) прибыл приказ моей матери сделать дополнительные обследования: анализ крови strum creatinine и эхо кардиограмму. Это было совершенно ненужно, необоснованно - и даже преступно. " Strum creatinine " (тест почечной функции) был уже сделан в процессе медицинского обследования, выполненного доктором Giannakis для Иммиграции. И результат той проверки был в норме. Доктор Giannakis провел очень тщательное обследование - и не нашел никаких серьезных проблем с ее здоровьем. Никто не мог бы дать иного объяснения, как то, что реальная цель иммиграционного решения состояла в стремлении морально сломить и уничтожить мою мать, подорвать ее здоровье. Цель этого решения состояла в том, чтобы подвергнуть ее дополнительным стрессам и суматохе.

Приостановка Иммиграцией процедурной работы с файлом моей матери оправдываемая "медицинскими проблемами" помещала ее и далее в ситуации ожидания, неизвестности, в подвешенного состояния, разрушая ее финансовую, социальную, и личную ситуацию, и требовала астрономических расходов, преодоления организационных и других проблем. Это поставило ее в условия чрезвычайных затруднений.

Почти пять лет мы были под постоянной угрозой высылки. Наш страх быть депортированными назад, в страну (куда мы никогда не хотели ехать и были доставлены силой, подвергаясь там самым серьезными преследованиям) последнего места жительства был такой сильный, что у нас даже возникали мысли о самоубийстве. Тот ежедневный страх разрушал наше здоровье и опустошил наши жизни. Из-за него и многих других ситуационных, административных, психологических, и т.д. беспокойств и неудобств, связанных с более чем шестью годами в неизвестности и интенсивного психологического давления Иммиграции с целью сломить нас, мы разрушены, наши жизни уже поломаны!

Имеется другое признание моей мамы: "Когда я получила первое силовое решение иммиграционной медицинской комиссии (Иммиграция - Медицинские Услуги), я была потрясена. Я не могла спать две недели, мои руки дрожали, и я была в панике. Возможно, что вместе с действиями Госпожи Roy's это несправедливое и необоснованное решение нанесло непоправимый ущерб моему здоровью. Я полагаю, что это и была их цель. Не спрашивайте меня, почему. Если это не было чистом садизмом, тогда они, значит, хотеть отомстить мне из-за моего обращения с просьбой статуса беженца раньше, в 1994 году, или наказать меня за активизм моего сына в области прав человека и его журналистскую активность".

Еще одним нарушением является то, что должностные лица Иммиграции, не подписываются под официальными письмами, не дают своих имена, должностей, телефонов. На письмах нет никакой надлежащей эмблемы (лого) Иммиграции, они не написаны на специальной бумаге, нет ничего, что позволило бы понять, что это - не мошенничество и не чья-то шутка; когда Иммиграция звонит вам - высвечивается "частный звонок"! Использование решений секретных анонимных судей / чиновников - особенность тоталитарных режимов. Это идет против всего, за что страны, подобные Канаде, стоят. Люди должны иметь право знать, кто принимал решения против них и иметь возможность его оспорить.

Моя мать имела снова финансовые, административные, и другие затруднения и прессинг в процессе прохождения несправедливо приказанных ей Иммиграцией обследований. Может быть, представители иммиграционных властей были правы в своих предложениях относительно здоровья моей мамы, и тесты подтвердили это? Нет, результаты их были противоположны! Strum creatinine был снова в норме, и эхо кардиограмма только отразила некоторые анатомические особенности, известные прежде, но ничего чрезвычайно плохого или серьезного. Моей маме сказали два врача, что она может даже работать с такой кардиограммой! Врач, кто делал испытание, сказал мне, что кардиограмма показала некоторые особенности, но они имеют анатомическую, не патологическую, природу. Однако, вместо того, чтобы наконец-то выдать моей матери документы, они подвергли ее (письмо от 30 июня, 2000 - но приложение для доктора было датировано 28 июня) новым лишенным всякого здравого смысла и нелепым издевательствам: потребовали послать им резюме ее "последнего" посещения кардиолога". Но она никогда не посещала кардиолога! У нее не было ничто, чтобы послать им!

Она снова поехала к доктору Giannakis. Он послал ее к доктору Gordon Creenstein, известному авторитету в области кардиологии, который обследовал мою мать и сказал ей то же самое: некоторое увеличение сердца имеет анатомический, врожденный, характер и это - не патология. Он представил Иммиграции свое заключение 27 июля 2000.

Любой беспристрастный наблюдатель может видеть, что и почечные и сердечные "главы" медицинской эпопеи закрыты, что вся история была теперь закрыта. Однако, это было недостаточно для Иммиграции. В сентябре 2000 года медицинский отдел Иммиграции сделал другое решение. Они приказали, чтобы моя мать сделала новый анализ мочи и затем посетила уролога. Она сделала анализ немедленно - и посещение уролога было намечено на ноябрь 2000.

Но даже это не удовлетворило Иммиграцию! 19 сентября 2000 она получила письмо от другого представителя иммиграционных властей, который потребовал от нее отчета в том, как она повиновалась прошлому приказу Иммиграции, и обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это было подписано L. Cawchesne.

Тем временем Доктор Giannakis позвонил в Медицинский отдел Иммиграции, сообщив им, что у них не было никакой причины для требования посещения уролога: потому что абсолютно никаких отклонений от нормы не имелось в анализе мочи. Они вынуждены были с ним согласиться. Он позвонил моей маме и сказал, что он отменил назначение к урологу, потому что медицинской отдел Иммиграции закончило работать с ее файлом и информировал представителя иммиграционных властей, что не имеет больше никаких медицинских вопросов относительно нее.

Однако, Иммиграция все еще не принимала никакого решения, отказываясь закрывать файл моей матери представить ей вид на жительство. Теперь они вообще не имеют никаких причин, даже извинений или оправданий. Они просто молчат. Когда один из иммиграционных советников моей мамы позвонила в Иммиграцию, ей отвечали, что никакого решения не будет сделано, пока не прибудет полицейский клиринг. Но моей маме никогда не говорили, чтобы она обязана получить полицейский сертификат; кроме того, людей в ее возрасте никогда не просят представить полицейский сертификат. Она также подписалась под ее формальной просьбой о полицейском клиринге, мы полагаем, два года назад. Что с этим тогда было сделано?

Тогда ее другой адвокат вошла в контакт с иммиграцией. Они говорили с ней грубо, и отказались беседовать. Проходят месяцы, в течении которых я и мои иммиграционные советники звоним в Иммиграцию, но неизменно получаем отказ в обсуждении дел моей мамы.

Требования по делу в семьи GUNIN: 1. Мы нуждаемся в ясном ответе в письменной форме, получила ли Иммиграция наши полицейские клиринги. И если нет, то a), почему; b), что было сделано с анкетами просьбы о полицейских сертификатах, подписанными мной и моей женой и представленных Иммиграции примерно два года назад; c), что должно быть сделано теперь. 2. Если медицинские экзамены были необходимы для всех членов семейства, почему Иммиграция не посылала надлежащих анкет (MED1A) для всех членов семейства шесть месяцев назад (мы нуждаемся в ясном ответе). Мы также нуждаемся в гарантии в письменной форме, что от I. не будут требовать, чтобы и она прошла иммиграционное медицинское обследование. 3. Мы хотели бы, чтобы все искусственные задержки в рассмотрении нашего файла были немедленно остановлены, и получить гарантию, что наши дети не будут и дальше лишены статуса постоянных жителей. 4. Если мы немедленно не получим статус иммигрантов, представители иммиграционных властей просто уничтожат нас. Если Иммиграция хочет мстить мне за мою деятельность в области прав человека, зачем издеваться над моей семьей? Они могли бы задержать статус для меня, но дать его членам моей семьи. 5. По манипуляция медицинскими данными должно быть начато уголовное расследование.

Требования по делу Elisabetha GUNIN (Epstein):

Имеется только одно требование: ей обязаны дать статус иммигранта немедленно и безоговорочно.

Искренне Ваш, Лев GUNIN 26 ноября 2000

Дорогие друзья!

Мы просим Вас рассматривать это обращение не как обычную просьбу о помощи, и не только как отчаянный крик о помощи.

В октябре, 1998 года, Федеральный Суд Канады принял второе решение по делу семьи Гуниных (первое было положительным). Это трагическое решение подвело печальный итог нашей просьбе о статусе беженцев, - процедуре, отнявшей у нас четыре года нашей жизни.

Позвольте нам кратко описать события, предшествовавшие этой грустной дате.

Глава семьи - Лев ГУНИН, - как и все остальные члены нашей семьи, родился в Бобруйске, Беларусь (бывший СССР). Бессмысленное, слепое стечение обстоятельств в считанные дни превратило его из преуспевающего ученика средней школы, юного композитора и подающего большие надежды молодого пианиста в человека, преследуемого советскими властями. Они пытались не дать ему получить образование, однако, его настойчивость и счастливый случай помогли прорвать этот заколдованный круг, и ему удалось начать учёбу и получить сначала среднее, а потом и высшее музыкальное образование. Тем не менее, Лев не имел возможности сделать успешную карьеру в качестве композитора, так как подвергался преследованиям. В то же время он сыграл специфическую роль в культурной жизни бывшего СССР. Он автор романов, повестей и рассказов, поэзии, серьёзной и электронной музыки, статей, работ по истории, истории музыки, музыкологии, философии, и так далее. Его статьи и письма помещали и помещают газеты многих стран мира. Он владеет несколькими языками (русский, французский, английский, немецкий, польский, беларуский, идиш) и понимает двенадцать других, включая четыре древних языка.

1979 - 1986 годы. Лев стал объектом широких преследований и издевательств. Он был избит человеком, связанным с милицией (КГБ). Советские власти грудью встали на защиту двух атаковавших его человек. Они начали преследовать Льва ещё интенсивней за то, что он добился суда над одним из этих людей. Во время другого инцидента на него и его брата устроили настоящую охоту, в которой были замешаны две хорошо координируемые группы - подготовленные, атлетического телосложения громилы, и (вторая группа) юные хулиганы. Эти "охотники" координировали свои действия и с милицией. Если бы не особое мышление братьев, не их способность к принятию нетривиальных, неожиданных решений, Лев и его брат могли быть уже тогда убиты. На следующее утро братья Гунины подверглись допросу офицеров милиции (КГБ). Брат Льва, Виталий, стал жертвой секретных медицинских манипуляций.

Лев Гунин жил в двух городах: Бобруйске, его родном городе, - и Минске, столице республики Беларусь (между ними - 100 км). В Бобруйске он имел кооперативную квартиру, а в Минске снимал квартиру в течение многих лет. Он работал в музыкальной школе в Бобруйске, играл в ресторанах "Интурист" в Бобруйске, Минске, и в Мышковичах, работал руководителем художественной самодеятельности в одной из школ Минска. Поэтому он должен был жить материально неплохой, обеспеченной, жизнью. Однако, в результате преследований он вынужден был неоднократно бежать из двух вышеупомянутых городов, так как оказывался либо в безвыходном положении, либо, несмотря на неплохие заработки, без средств к существованию. Так он, бывало, месяцами жил в Петербурге (Ленинграде), Москве, Одессе, Вильнюсе, Риге, Тбилиси, в Польше и во Франции.

Лев имел многочисленные связи с представителями диссидентских кругов и культурной элиты в Москве, Санкт-Петербурге, Вильнюсе, Варшаве, и Беларуси. Он также был связан с западными журналистами в Москве и со специальными представителями правительств стран Запада.

1980-е годы. Из-за преследований Лев решился на участие в диссидентском движении. Вот основные направления его диссидентской деятельности:

1.Участие в движении за права человека и связь с наиболее видными его представителями 2.Членство в неофициальных ("нелегальных") литературных кружках 3.Преподавание языков идиш и иврит, запрещаемое советскими властями, а также общее участие в еврейском национальном движении 4.Защита старого центра Бобруйска от нивелирования и сноса 5.Сотрудничество с запрещёнными или не приветствовавшимися в бывшем Союзе организациями: НТС (Народно-Трудовой Союз) и Народный Фронт Беларуси 6.Создание идеологически независимых и стилистически необычных прозы, поэзии, серьёзной и электронной музыки, работ по истории, политологии, истории музыки и музыковедению, литературно-критических и прочих работ 7.И так далее...

1985-1989. Возник конфликт между возглавляемой Львом Гуниным группой - и институтом израильских эмиссаров в СССР, создавших на территории бывшего Союза своеобразную еврейскую политическую мафию. С их целями - разрушение еврейской культурной жизни в СССР, конфискация помощи от еврейских общин Запада, а также усиленная пропаганда переселения всех советских евреев в Израиль - Лев Гунин стал активно бороться. Возник также конфликт между Львом - и тремя тогда ещё никому не известными личностями, в то время мелкими бюрократами: Алимбачковым, Кебичем и Лукашенко. Все они выдвинулись на высокие политические должности только после того, как Лев уже покинул СССР. Первый стал мэром Бобруйска, родного города Льва Гунина, и, как считает Лев, главой всебелорусской неосталинской организации, второй - Председателем Совета Министров Беларуси, третий - диктатором Беларуси.

Попытки Льва получить иммиграционную визу в Германию или США, чтобы спасти жизнь брата, тоже не увенчались успехом. Не вышло получить и израильскую визу. Израильтяне открыто заявили, что не желают принять Льва и его брата Виталия.

1991. После трагической смерти брата Виталия Лев больше не собирался никуда уезжать. Он принялся отменять всё, что делалось раньше для выезда из СССР. Но вскоре его посетили два человека, одного из которых он знал как активиста произраильского крыла бобруйского еврейского движения, второго - как сотрудника КГБ. Они приказали ему с семьёй покинуть СССР. Они сообщили, что все ранее конфискованные (советскими властями или израильским консульством) визы вскоре начнут приходить. И это оказалось правдой.

Необходимость покинуть СССР не означала, что мы смирились с приказом ехать именно в Израиль. Мы планировали добраться до Варшавы, а там перебраться в Германию. На Центральном вокзале в Варшаве нас должны были встречать друзья и родственники Льва. Они действительно пришли. Но к вагону подошли и представители Израиля (Сохнут или Моссад - мы так и не знаем), которые, несмотря на наши протесты и приход двух польских полицейских, нас захватили силой и насильно отправили в Израиль. Уже в аэропорту Бен-Гурион представитель Моссада обвинил Льва в том, что, устроив скандал на Центральном вокзале в Варшаве, он поставил под удар всю операцию по доставке советских евреев в Израиль. Нас также обвинили в том, что из-за нас отправка самолёта была задержана на два часа.

В Израиле мы подверглись следующим преследованиям:

1.Израильское гражданство было навязано нам силой 2.Алла, жена Льва, подверглась массированным оскорблениям, нападкам, дискриминации, и даже побоям 3.Елизавета, его мать, подверглась оскорблениям, нападкам, была атакована и получила травму 4.Дети стали жертвами систематических насмешек и издевательств 5.Лев оказался лишённым всех прав. Израильские власти отказали ему: а) в действительном эквиваленте диплома б) в профессиональных курсах и праве поступления на любые другие курсы или в университет в) в полном и действующем разрешении на работу г) в регистрации на Государственной бирже труда д) в освобождении от налогов, как всех прочил новых иммигрантов ж) в пособии, когда он был без работы з) в сокращении муниципальных налогов, положенном новым иммигрантам и) в нормальном медицинском обслуживании к) в юридической и полицейской защите л) в разрешении на выезд м) и так далее

Он систематически подвергался также другим видам дискриминации, избиениям, издевательствам, насмешкам и оскорблениям. Израильское государственное радио "Рэка" назвало его "врагом"; одна из ведущих израильских газет написала, что надо не оставить от его произведений камня на камне. Лев постоянно получал повестки являться на армейский призывной пункт в Тель-Га-Шомер, что нарушало его нормальную жизнь и подрывало наше финансовое положение.

В период жизни в Израиле Лев опубликовал ряд статей и книг в России, Израиле, Германии, Литве, Франции и Польше.

1994-1996. Благодаря косвенному вмешательству "Эмнести Интернэшьнэл" нам удалось вырваться из государства Израиль и прибыть в Канаду, где мы попросили статус беженцев. Мы подкрепили нашу просьбу следующими типами документальных свидетельств:

1.Юридическими документами 2.Документами, выписанными израильскими властями и разными учреждениями государства Израиль 3.Аффидавитами 4.Письмами 5.Почтовыми квитанциями 6.Медицинскими документами 7.Газетными статьями 8.Исследованиями, проведёнными разными международными комиссиями, правозащитными движениями, и так далее 9.Документальными подтверждениями того, что в Израиле мы обращались во все возможные места с просьбами о защите 10.Документами нашего израильского адвоката

Практически каждая фраза нашей просьбы о статусе была подтверждена документально. Только список документов занял шесть машинописных страниц, и на четырёх страницах уместился список мест, куда мы обращались за помощью.

1994-1997. В своих переводах секретарь-переводчица нашего адвоката исказила практически все документы нашего дела, от нашего заявления о просьбе статуса беженцев до свидетельства о рождении Аллы и газетных статей. Помощник нашего адвоката, адвокат Доре, направил протесты комиссии по статусу беженцев по этому поводу. Он утверждал, что комиссия использовала фальшивые переводы как средство отклонить нашу просьбу о статусе. Комиссары использовали нелегальные, агрессивные, нечестные методы против Льва. Они допрашивали только его, не задав ни одного вопроса больше никому из нас. Они явно продемонстрировали, что, по их мнению, он должен быть наказан за его взгляды. Два члена комиссии - иммиграционные судьи -передали всю инициативу третьему члену комиссии - иммиграционному офицеру, которая по национальности еврейка и, по некоторым сведениям, израильская гражданка. Судьи практически самоустранились от хода слушаний. Иммиграционный офицер продемонстрировала беспредельную ненависть к нам, как если бы мы были её личными врагами. Они поддерживала письменные контакты с израильским консульством на протяжении многих месяцев, пока проходили слушания по нашему заявлению на статус беженцев. На слушаниях была создана атмосфера запугивания, вражды и психологического террора.

Отклоняя нашу просьбу о статусе члены комиссии не просто допустили ошибки и несправедливость. Их негативный ответ - это открытый манифест отрицания всех прав человека. В форме декларации они высказали своё отрицание прав людей на основные политические и личные свободы. Они отрицают право на независимое мнение, право придерживаться либо не придерживаться религиозного мировоззрения, право получить защиту государства. Они утверждают, что, если правительство оплатило транспортировку иммигрантов, эти иммигранты становятся собственностью правительства (как недвижимость). Они также заявили, что действия полиции, которая отказывает в защите, правомерны, раз мы имели альтернативные мнения, и это могло каким-то образом стать известно полиции. Они также заявили, что, не желая отказаться от своих убеждений, мы тем самым оскорбили израильтян, а, значит, заслужили преследования (они называют их "трудностями"). И так далее...

В своей речи в Федеральном Суде госпожа Мэрфи, представитель Министра Иммиграции, поддержала негативное отношение комиссаров к правам человека. Она обратила вопрос о правомерности нашей просьбы о статусе беженцев в вопрос о "недопустимых" (для кого?) взглядах Льва. Так же, как и комиссары, она не подумала даже одним словом упомянуть кого-либо ещё из членов нашей семьи, как будто не мы все, а только Лев Гунин подал просьбу о статусе беженца!

Федеральный судья просто скопировал заявление госпожи Мэрфи. Он даже не стал рассматривать наше дело. Он заявил в своём негативном решении, что, так как комиссары использовали формулировку "нет минимума доверия", такие дела автоматически получают отказ в Федеральном Суде. На самом деле он проявил свою пристрастность в едких и несправедливых фразах в адрес нашего третьего адвоката, а также в искажении реальных фактов и вещей. Кроме того, фамилия "Дюбе" уже встречалась нам ранее. Свои факсы иммиграционный офицер, г-жа Малка, отправляла в консульство Израиля сама, от своего имени, но поступали они, почему-то, для неё на имя Дюбе. Кто такой был этот Дюбе мы так и не смогли выяснить. В Immigration and Refugee Board его не знают и ничего о нём не слышали. Мы считаем, что это мог быть родственник г-на Дюбу, судьи Федерального Суда или даже сам г-н Дюбе.

Так же, как нацисты сжигали в своих крематориях всех подряд, кто подпадал под подлежащую уничтожению категорию, так же и канадская иммиграционная машина отвергает всех русскоязычных беженцев из Израиля, не делая различий между пусть даже подвергавшимися преследованиям, но имеющими возможность вернуться в Израиль людьми - и нами, для которых депортация в Израиль означает смерть. О каких правах человека может идти речь, если члены комиссии по беженцам начисто отвергают эти права. Страшно, в каком мире мы живём.

НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Manipulation of medical data for political persecutions is the end of the civilized society

- December 2000 -

С О Д Е Р Ж А Н И Е
РУССКИЙ

1. Краткое обозрение - описание последних событий
2. Источник наших проблем
3. Список документов
4. Более развернутое (хронология) изложение событий
5. Открытое письмо в Монреальский Институт Груди (Грудной Клетки)

АНГЛИЙСКИЙ 1. First Page 2. Page 2

December, 2000. Montreal, QUEBEC

- DOCUMENT NUMBER FOUR-A -

Копия письма одному из ведущих политиков Канады From Lev GUNIN Full immigration story: http://www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/indexX.htm former refugee claimant (address, tel. 514-49-1294, leog@total,net)

- НОМЕР ДОКУМЕНТА ЧЕТЫРЕ A - От Льва ГУНИНА, бывшего претендента на статус беженца Полная иммиграционная история: {www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/inde xX.htm} (адрес, телефон) 6 декабря 2000

Уважаемый господин!

Удивительно, как в этих нормальных мирных условиях некоторые люди используют свою работу и должность, чтобы преследовать других, даже играть с их жизнью! Они наслаждаются незаконными методами. Использование (против нас) поддельных медицинских данных для манипулирования нами и продления ситуации нашего бесправия - один из них. Теоретически фальсификация и преступная обработка медицинских данных может вести к насильственному лечению от болезней, которые мы не имеем (что способно привести к летальному исходу).

1. Позвольте мне упомянуть кратко источник наших проблем: я был активистом прав человека, бывшим Советским диссидентом, депортированным из родной Беларуси в Польшу. Оттуда моя семья и я были принудительно доставлены в Израиль. В Канаде мы оформили просьбу о статусе беженцев.

Я полагаю, что пытаясь остановить массовое бегство из Израиля дискриминируемых новых иммигрантов, некоторые политические деятели предпочли "военные" методы. В Канаде они использовали "своих" иммиграционных адвокатов, переводчиков, уполномоченных комиссий по беженцам и врачей, чтобы торпедировать беженские дела. Возможно, что (как - вероятно - много других жертв) я был преднамеренно послан к адвокату, чья переводчица (M-me E. Broder) намеренно исказила содержание наших наиболее важных документов, и к врачу (M-me W. Brzezinska), которая сделала заведомо ложный рапорт. Члены IRB (комиссии по беженцам) открыто надсмехались над нашей надеждой на правосудие в Канаде.

2. Так мы уже более 6 лет в положении бесправия, неизвестности и административного террора.

Несмотря на отрицателей прав человека в IRB и других департаментах Иммиграции, про - израильское лобби (с их людьми в Иммиграции), персональный вклад иммиграционного офицера Госпожи Udith Malka в ухудшение нашей ситуации, более года назад мы получили положительное решение (по нашему делу). С тех пор противники к этого решения пытаются обратить его вспять и делают нашу жизнь невыносимой. Мы так и не имеем статуса, подвергаясь издевательствам и преследованиям:

(A). Во-первых, это ненужные дорогостоящие для нас медицинские обследования и явная фальсификация медицинских данных (Doc. 1-23). Задерживается продление разрешений на работу и на учебу (для детей), они намеренно выписываются на короткие сроки. Анонимные письма и телефонные звонки с угрозами (психологическое давление - Doc. 1-6, в частности - 16). Неоправданные "тоталитарные" секретность и анонимность, когда Иммиграция имеет дело с нами (Doc. 10a, 13a, 1, 14, 15, и т.д.)

(B). Год назад (6 месяцев с момента моей жалобы) должностные лица IMS (медицинского департамента Иммиграции), отказали нам в решении и анкетах для прохождения медицинской комиссии на всех членов семьи, уверяя, что только моя жена должна ее пройти. Теперь в противоречие этим уверениям они приказали мне и моей младшей дочери пройти мед. комиссию (исключив мою старшую дочь). Искусственно создана ситуация, когда на момент прохождения комиссии последним членом семьи срок годности медицинской аттестации моей жены истечет (Doc. 2, 19, 20). Это делается, чтобы держать нас в подвешенном состоянии бесконечно. Файл моей матери был незаконно объединен с нашим, чтобы поместить нас в зависимость от ее ситуации (Doc. 1, 4, 6). Прибывающие квитанции на анализы крови и другие мед. тесты, которых я никогда не делал, странные игры вокруг моего рентгеновского снимка (Doc. 1-7, 9-25) пугают нас.

(E). Дело моей матери. 1994: Wanda Brzezinska, иммиграционный врач, делает ложное сообщение в Иммиграцию: (Doc. 7a, 4b, 7b) (возможное (!) развитие сердечной и почечной недостаточности). (Моя мать сказала ей, что имеет врожденное увеличение сердца). На вопросы моей мамы Бжезинска отвечала, что у моей мамы прекрасное здоровье и что она может даже работать. Ноябрь. 1999: иммиграционный офицер (M-me Roy), не врач, незаконно вмешивается в медицинские вопросы, и принимает основанное на этом решение (Doc. 7a, 7b). (Позже быстро заменив его). В нарушении законов о брачном интервью отдел IMS выносит отрицательное решение ДО прохождения моей матерью мед. комиссии (Doc. 7a). 2000: целый год необоснованных распоряжений прохождения неисчислимых дополнительных мед. обследований, писем и звонков с угрозами (Doc. 14 -17). Цель: a), подорвать здоровье моей матери, b) оправдать мадам Brzezinska и M-me Roy. В течение двух месяцев после окончания медицинской эпопеи Иммиграция отказывалась давать какой-либо ответ. Теперь (декабрь) отдел IMS вынес заключительное отрицательное решение, основанное на все тех же инсинуациях г-жи Bezezinska: в противоречие результатам новых обследований и медицинским мнениям (анатомия, не патология). (А разве мало уже одного того, что в течение пяти лет Brzezinska никогда не посылала мою мать ни к кардиологу и нефрологу (урологу), ни на обследование сердца и почек, и никогда не выписывала ей никаких медикаментов в связи с проблемами сердца / почек?!). Разве не вопиющий тот факт, что целый год отдел IMS оценивал не фактические, но возможные проблемы ее здоровья, а подтвердил изначальный диагноз Бжезинской, игнорируя результаты годовых обследований! (Doc. 25). Если тот ужасный диагноз (Doc. 25a), которым они приговорили мою мать в 1994, был бы верным, как бы могла она жить нормальной жизнью все эти 6 лет без медикаментов и кардиолога?! Если здоровье моей матери действительно ухудшилось после целого года этих изощренных издевательств, то представители иммиграционных властей полностью ответственны за это. Именно этого они умышленно добивались!

Иммиграционные сотрудники совершили ряд действий, нарушающих автономию медицинских учреждений и их персонала, для вымогания ложных медицинских сообщений и создания поддельных медицинских документов - как в отношении моего дела, так и дела моей матери.

Наши дети в полной мере страдают как от самой этой невыносимой ситуации, так и от искусственных задержек продления их студенческих разрешений и других необходимых лицензий. Моя жена и моя мать страдают от депрессии, их посещают мысли о самоубийстве.

4. Несмотря на преследования, мы внесли свой вклад в канадское общество. Мы не имели никаких конфликтов в гражданской жизни. Мы работали. Мы приспособились несмотря на все искусственные препятствия благодаря рядовым канадцам. Даже в Федеральной Иммиграции были люди, что старались как-то компенсировать тот ущерб, который причинен нами их коллегами. Я участвовал в десятках музыкальных фестивалей и мероприятий. Моя жена тяжело работает. Наши дети - признанные талантливые музыкант и балерина (< Doc. 27). Несмотря на все затруднения, наша семья не распалась. Мы любим друг друга и поддерживаем друг друга. Разве не было бы лучше, если бы Иммиграция сконцентрировалась на других проблемах вместо того, чтобы преследовать такую семью, как мы? Мы надеемся, что эта недопустимая ситуация найдет гуманное решение.

Искренне Ваш, Лев GUNIN 8 декабря 2000 (Монреаль, Квебек, КАНАДА)

Перевод с английского и французского П. Василевского

В правозащитные организации

- Document #FOUR-b -

- ДОКУМЕНТ НОМЕР ЧЕТЫРЕ-В

- From Lev GUNIN Full immigration story: {www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/indexX.htm} former refugee claimant (address, telephone) December 2 2000

Позвольте заявить прямо: источником наших (моих и моей семьи) проблем всегда была моя правозащитная деятельность и мое нетривиальное историческое / философское мышление. Я - бывший советский диссидент. Мой конфликт с властями (причастность КГБ началась сразу) восходит к 1971 году, когда я был учеником 9 класса средней школы.

Начиная с 1978 коммунистические власти вместо заключения в тюрьму и официальной административной травли в ряде случаев стали пользоваться неофициальными преследованиями: побои, угрозы, тайно инициированные КГБ неприятности на работе, и т.д. Они также начали использовать некоторых добровольцев (не из штата КГБ) для координирования и планирования нападений на диссидентов. К тому времени они нашли такого координатора для меня: мою родственницу - дочь племянницы моей бабушки (со стороны матери). Власти планировали административные трудности на моей работе, устраивали помехи, прослушивание и отключение время от времени моей телефонной линии, перлюстрировали и конфисковали мою корреспонденцию, торпедировали мою профессиональную карьеру. А она провоцировала натянутые отношения ко мне в семье моей жены, натравливала на меня соседей, распространяла обо мне клеветнические слухи среди моих друзей. Она использовала моих близких друзей, таких, как М. K. или моих подруг (до женитьбы) , чтобы нанести мне самый значительный ущерб. Она координировала нападение на меня в феврале 1979, когда я был жестоко избит и провел несколько недель в больнице.

В Израиле она вошла в контакт с моей женой и воспользовалась ее откровенностью, открытостью и добротой. Она стала манипулировать ей с целью разрушения моей жизни. Моя жена не верила ни единому слову из того, что я рассказывал ей о моей родственнице. И делала все, что та предлагала. Ходили слухи, что моя родственница была осведомителем израильских властей. В Монреале моя жена продолжала оставаться под сильным влиянием моей родственницы. Несмотря на мое несогласие, она обратилась с нашей просьбой о статусе беженцев к адвокату моей родственницы, мэтру Le Brune, и настояла на том, чтобы мы все, и моя мать включительно, стали посещать Госпожу Wanda BRZEZINSKA, врача моей родственницы, Иммиграционного врача. Я не мог сделать ничего, потому что не хотел ломать семью.

Самый близкий друг моей родственницы и секретарь-переводчик Мсье Le BRUNE-а, Госпожа Eleonor BRODER, тесными узами связанная с Израилем, и - возможно, израильская гражданка, делала все, что могла, чтобы сорвать наше беженское дело. Вы можете найти больше подробностей в Интернет (см. адрес вверху страницы). (Или в моем файле, переданном Госпоже Mancini пару лет назад). Совершенно очевидно, что Госпожа BRODER была в контакте с комиссарами IRB, и частично отказ нам по просьбе статуса беженцев был основан на том, что Госпожа BRODER сделала.

Госпожа Brzezinska стала вести нечестную игру, манипулируя нашими медицинскими данными начиная с нашего первого же визита к ней в 1994-м году. Она подала в 1994 году катастрофический для судьбы моей матери раппорт в Иммиграцию относительно здоровья последней, а также сделала все, чтобы подстроить инсинуации, будто моя жена и я могли быть инфицированы TB. Сообщая в Иммиграцию, она в то же самое время ничего не говорила моей матери, моей жене, и мне. Если, например, она сообщала в Иммиграцию, что у моей матери серьезная проблема с почками, она не говорила ничего моей матери и никогда не посылала ее ни к какому урологу, никогда не выписывала ей никаких препаратов для стабилизации почек. Тот же самое применительно к инсинуации Госпожи Brzezinska относительно кардиологических проблем моей матери. Она боялась, что специалист - кардиолог или уролог - полностью отвергнет ее инсинуации как чепуху. Когда она посылала меня делать рентген для Иммиграции, она имела обыкновение сопровождать направление дополнительным примечанием радиологу типа "проверить недавний инфильтрат". В ответ на примечание Госпожи Brzezinska там писали "недавний инфильтрат не обнаружен", но это имело двойное значение. Можно спросить: тогда как относительно давнего? В 1999 Госпожа Brzezinska сделала другие ложные сообщения в Иммиграцию, направленные против моей матери и меня. Это все поможет Вам лучше понять механизм, стоящий за последней атакой на нас Федеральной Иммиграции. Конечно, естественен вопрос: почему тогда Вы не уходили от Brzezinska и не обратились другому врачу? Да, я знал, что она была не только медицинским провокатором, но также осведомителем Иммиграции. Когда я приходил к ней на прием, она имела обыкновение говорить со мной в течение 30-40 минут не о моем здоровье, но о моих делах. Я использовал это для дезинформации через нее некоторых людей в Иммиграции, которые желали нанести мне вред.

Политические силы двух стран стоят за всеми этими происшествиями: это политические силы лукашенковского и израильского режимов. Я полагаю, что вокруг меня есть приблизительно 5-6 таких "кураторов" типа моей родственницы, Госпожи Broder, и Госпожи Brzezinska, с кем - то вроде супервайзора на высоком положении в местных общественных кругах (я даже предполагаю, кто это). А остальное само организуется непосредственно деструктивной природой Канадской Иммиграции.

С середины 1970-х правительства начали вместо помещения диссидентов в тюрьмы и лагеря практиковать другие методы: разрушение финансоввой и социальной ситуации жертвы, остракизм и изоляция, нападения и избиения, грязные слухи, административное давление через обычные правительственные учреждения (налоговое агентство, телефонную связь, почту, и т.д.). Это также осуществление депортаций и преследование жертв руками других правительств, убийства, похищения и короткие аресты со зверством полиции, инсценируемые уголовные дела. Вот почему старая классическая модель узника совести как заключенного и гуманитарная помощь, направленная главным образом на то, чтобы вырвать его из тюрьмы, больше не работает для приблизительно 80 % жертв. Современный классический "узник совести" во многих случаях - это человек без паспорта, претендент на статус беженца или беженец без какого либо статуса. Тысячи и тысячи не политических, но иных диссидентов подвергаются преследованиям из-за их спора с работодателем, хозяином съемной квартиры, корпоративным миром, учебным заведением, полицией, продавцами, и т.д. Все чаще подстроенный медицинский диагноз и фальсифицированные медицинские данные используются против них. Как правило, всегда очень трудно доказать что-либо, так все тонко подстроено. Мой случай - один из немногих уникальных дел, когда очевидность настолько явная. Это - редкая возможность разоблачить то, что действительно происходит в современном мире. Lev GUNIN

Перевод с английского Эда Джорджа

UNHRC в Монреале

Вводный Документ От Льва ГУНИНА бывшего претендента на статус беженца

(адрес), тел. 514-49-1294 2 декабря 2000

Вступление

1. Нарушения и несправедливость по отношению к нам настолько вопиющи и беспредельны, что трудно говорить о них без эмоций. Я решил не начинать специальным изложением случившегося. Вместо того я вручаю Вам ряд документов, которые говорят сами за себя. 2. Ниже приведен список этих документов с комментариями по каждому. Фальсификация и преступная манипуляция медицинскими данными - самое опасное и тревожное нарушение прав человека.

Хронология дела Гуниных Ноябрь 1994 - оформление просьбы статуса беженцев. Март 1997 - просьба о статусе беженцев отклонена. (Текст отрицательного решения серьезно искажает наше описание событий ("беженской истории"); документ включает такие прямые и косвенные утверждения как a), ничего плохого не могло случиться с претендентами в такой прекрасной стране как Израиль, b) люди, бесплатно доставленные в Израиль - собственность государства Израиль, c) те, кто отказался поменять свою веру и убеждения, сами виновны на преследованиях, так как отказом спровоцировали их, c) нет минимума доверия. Январь 1998 - Федеральный Суд закрывает наше дело, сославшись на нелепый предлог - формулировку Иммиграции: нет минимума доверия. Сам Федеральный Суд никакого основания для закрытия дела не привел. Январь 2000 - положительное решение в ответ на наше гуманитарную апелляцию. Март 2000 - интервью, после которого Квебекской Иммиграцией нам выдан Certificat de selectione du QUEBEC. Март 2000 - начинается бюрократические преследования и явная манипуляция медицинскими данными Федеральной Иммиграцией с целью не дать укомплектовать наш файл.

Документ 1: Жалоба на действия и решения Иммиграции, такие, как попытки причинить ущерб здоровью жертвы (представленная в Управление по Рассмотрению Жалоб Иммиграции 3-го ноября 2000. Теоретически фальсификация и преступная обработка медицинских данных может вести к насильственному лечению от болезней, которых человек не имеет (это способно повлечь летальный исход) . Документ 2: Жалоба на отказ позволить всех членам моей семьи пройти медицинскую комиссию пол года (фактически почти год) назад. Была отправлена в Иммиграцию 15 мая 2000 года. Документ 3: Мое несогласие с решением отдела Медицинских Услуг Иммиграции (МУИ) от 23 ноября, 2000. Документ 4-а: Сокращенное описание случаев, когда было проявлено злоупотребление властью, необоснованной секретностью и анонимностью, должностные преступления и преступная обработка медицинских данных. Документ 4-b - совершенно необходимое дополнение к документу 4-а, об источнике моих проблем. Для понимания того, что происходит, его чтение обязательно. Документ 5: Пятое - копия жалобы, посланной в Монреальский Институт Груди (МИГ). Документ 6: Более широкое описание случаев, с еще более невероятными и поражающими подробностями. Этот документ не приложен, но доступен на Интернет (англ): {www.interlog.com/~syedma/dstand/leo2011 27.html} И русский - {}. Документ 7: Копия жалобы в Иммиграцию в ответ на саботаж продления разрешения на работу от 15 мая 2000 года. Документ 8: Жалоба в Иммиграцию в ответ на саботаж продления разрешения на работу. Документ 9: Резюме моего посещения в МИГ 4 декабря 2000. Документ с 10: Анонимное письмо из МИГ, упомянутое в документах, 1, 3, 4, 5, и 6. Документ 10-b: другое письмо (одна страница) требование пожертвования на больницу Королевы Виктории было вложено в тот же самый конверт, что и письмо о TБ. Документ 11 Квитанция на оплату анализа крови на сифилис, который никогда не делался. Другой документ (Документ 12) показывает, что д-р Giannakis использует эту лабораторию для проверки порций крови и мочи, которые берет в своем офисе. Анализ крови на сифилис не требовался Иммиграцией в моем случае. Было также сказано, что пациент обязан явиться для этого анализа в Лабораторию CDL, другими словами образцы, взятые вне CDL, не допускаются для оценки крови на сифилис. Документ 12 Анкета проверки крови на Strum creatinine от Лаборатории CDL для моей матери. Анализ запрашивался доктором Giannakis в ответ на запрос Иммиграци, и результат был такой: в норме. Документ с 13: Титульный лист постановления МУИ от 23 ноября (письмо получено 28 ноября). Относится к Документу 3. Также было упомянуто в документах, 4, 6. Документ 13-b - текст вложения для врача того же самого постановления, адресующегося доктору Giannakis.

Хронология дела Елизаветы ГУНИНОЙ: Ноябрь 1994 - оформление просьбы статуса беженцев. Март 1997 - просьба о статусе беженцев отклонена. Январь 1998 - Федеральный Суд закрывает наше дело на нелепом основании формулировки Иммиграции - нет минимума доверия. Ноябрь 1998 - брак с Канадским гражданином. 22 ноября 1999 - брачное интервью моей матери. 23 ноября - Мадам Helene ROY, иммиграционный офицер, заменяет начальное отрицательное решение, основанное на медицинских вопросах, положительным. Январь 2000 - Certificat de selectione du QUEBEC был выдан моей матери. Январь 2000 - постановление МУИ приказывающее моей матери пройти дополнительные медицинские исследования: strum creatinine (анализ крови) и эхо кардиограмму. 30 июня, 2000 - нелепое требование МУИ резюме "последнего посещения кардиолога". 27 июля 2000 - рапорт Доктора Gordon Creenstein был представлен Иммиграции. Сентябрь 2000 - другое письмо от МУИ с приказом сделать другой анализ мочи и потом посетить уролога. 19 сентября 2000 - агрессивное, угрожающее письмо от Представителя иммиграционных властей. С сентября - полное молчание иммиграционных властей, ничего хорошего не предвещающее.

Документ с 14: Постановление МУИ по моей матери: от 17 января 2000. Этот документ анонимен, нет никаких имена, номеров телефона. Документ 14-b - текст внутренней части того же самого постановления, адресующийся доктору Giannakis. Документ с 15: Постановление МУИ по моей матери с 30 июня 2000. Этот документ анонимен, никаких имена, номеров телефона. Документ 15-b - текст внутренней части того же самого решения, адресующийся доктору Giannakis. Документ 15 плюс Сентябрь 2000 - письмо МУИ приказ сделать другой анализ мочи и тогда посетить уролога. Документ 16 Агрессивное, угрожающее письмо от моей матери от нового иммиграционного офицера от 18 сентября 2000. Документ 17 Ответ моей матери (20 сентября 2000) на агрессивное письмо из Иммиграции (см. Документ 16). Документ 18 Копия положительного ответа на гуманитарную апелляцию. Документ 19 Приказ от 11 января 2000 моей жене, Алле, пройти медицинскую комиссию. Только имя моей жены упомянуто в этом письме. Это письмо - доказательство отказа Иммиграции включить всех членов семьи в решение о прохождении мед. комиссии, что заблокировало завершение нашего файла теперь уже почти на год. Документ 20 Приказ от 26 октября 2000 мне и моей дочери M. пройти мед. комиссию. Был прислан нам в противоречие предыдущей гарантии Иммиграции, что только моя жена должна будет пройти мед. комиссию. Документ 21 Результат рентгена сделанного в Центре Radiologique Clarke 14 ноября 2000, который совершенно противоположен совершенно беспочвенной инсинуации Иммиграции по рентгену от 01 ноября 2000. В ответ на запрос о двойную проверку по TB сказано: НОЛЬ АКТИВНО. Пленка (негатив) была оценена 3 медицинскими докторами, которые пришли к тому же самому выводу: НОЛЬ, то есть, нет и быть не может никакой аб-нормальности! Я был также осмотрен 2-мя медицинскими докторами начиная с 29 октября, и они нашли иммиграционное подозрение на TB смешным. Документ 22 Результат рентгена 22 ноября 1994 из Центра Hospitalier Reddy Memorial. По запросу W. Brzezinska, M. D., (все яснее и яснее, что медицинская провокация готовилась Бжезинской еще с 1994-го года) имеется ли недавний пульмонологический инфильтрат, сказано, что "no recent pulmonary infiltrate shown". Документ 23 Свидетельство врача господина Z. JASTа для Иммиграции относительно спора о рентгенах. Документ 24 Интернет линки на две публикации, которые могли явиться катализатором активизации преследований. Лев ГУНИН 2 декабря 2000 Монреаль От Льва ГУНИНА Lev GUNIN (address) Монреаль, КВЕБЕК [Телефон] [Leog@total.net]

Уважаемый Господин, Леди! Мы нуждаемся в срочной помощи в связи с нарушением наших прав. Пожалуйста, сообщите нам - 1) что возможно предпринять, 2), куда обратиться, 3), какие методы мы могли бы использовать для борьбы против произвола. Пожалуйста, помогите! Наиболее опасным и тревожным является манипулирование Иммиграцией медицинскими данными и медицинским персоналом. Ниже Вы найдете краткое описание нашей невероятно длинной истории.

Я - активист прав чяеловека, журналист и историк с многочисленными публикациями. Мои убеждения и гуманитарная активность сделали меня мишенью преследований в экс-СССР и - затем - в другой стране (после депортации), куда я был доставлен вместе с моей семьей против нашего желания. Я глубоко убежден, что члены моей семьи, и я сам - мы прибыли в Канаду, потому что имели веские основания опасаться за свою жизнь. Наша просьба о статусе беженцев была отклонена при исключительных обстоятельствах и в условиях тотально пристрастного отношения к нам. Решение в отношении нас было несправедливым, жестоким и беззаконным. При слушании и администрировании нашего беженского файла представители иммиграционных властей использовали незаконные методы, злоупотребление властью и демонстративное пренебрежение правами человека. На фоне бесспорных преследований, очевидных фактов, представленных нами, наших бесчисленных документарных доказательств-свидетельств наша просьба о статусе беженцев была отклонена с помощью множества нарушений и нелегальных действий. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в Федеральном суде защитник IRB (Иммиграции) подчеркнула вопросы безопасности и другие не конвенциональных вопросы - и Федеральный суд закрыл наше дело. Во время наших беженских слушаний член судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с такими же преследованиями в Канаде. Это была самая откровенная угроза!

Теперь мы уже более 6-ти лет в неизвестности, в подвешенной ситуации административного беспредела и крайне ранимого состояния. Это подрывает наше психическое и физическое здоровье, социальный и профессиональный статус и возможность еще когда-нибудь возвратиться к нормальной жизни. Однако, несмотря на противников прав человека в IRB и других департаментах, про - израильское лобби (с его людьми в Иммиграции), цель которого состоит в недопущении претендентов на статус беженцев из Израиля в Канаду, мы получили положительное решение. Мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, в ответ на наше гуманитарное обращение 1 (один) год назад нам предоставляли гарантию статуса иммигрантов.

В том же время некоторые противники этого решения не прекратили своего давления. Они не хотели нам позволить получить статус иммигрантов. В своих попытках раздавить нас во что бы то ни стало они решили преследованием меня, моей семьи разрушить нашу жизнь прежде, чем мы получим статус в Канаде. Каждая обычная процедура иммиграции - продление разрешения на работу или студенческого разрешения, и т.д. - превращалась в издевательства и оскорбление. Мы должны бороться за каждую крошечную процедуру, которая должна проводиться автоматически! Тем более после того, как нам давали Certificat selectione du QUEBEC: более восьми (8) месяцев назад. Ненужные дорогостоящие медицинские проверки (Иммиграция утверждала, что потеряла наши медицинские данные) и другие бесчисленные издевательства сделали нашу жизнь невыносимой. Они oбъединили файл моей маткри с моим в иммиграционном компьютере, когда в действительности они не имеют ничего общего. ( Она - спонсируемая супруга канадского гражданина начиная с ноября 1998, - а мы была приняты по гуманитарному обращению). Госпожа Представитель иммиграционных властей Helene ROY незаконно вмешалась в медицинские вопросы, не имея на то права, и по ее запросу врач Госпожа W. BRZEZINSKA (М. D.) сделала ложное сообщение - до того, как моя мать прошла медицинскую комиссию! Мадам ROY отказалась признать брак моей матери из-за медицинских вопросов, но на следующий день внезапно заменила это отрицательное решение другим. Когда я звонил в Иммиграцию относительно моего дела, мне сказали трижды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери. Иммиграцию, якобы, беспокоила вероятность развития у нее возможных болезней. Теоретически каждый человек, даже самый здоровый, может когда-нибудь получить любую болезнь - и получает: потому что каждый умирает. Предлог, выдвинутый Иммиграцией - "потенциальная опасность развития терминальной болезни" нелеп и является основанием для дискриминации, пристрастности и злоупотреблений. Ряд фактов показал, что одной из их целей было стремление оказать на мою мать такое давление, какое повредит ее здоровье настолько возможно.

Они вошли в контакт с медицинской лабораторией, где моя мать делала рентген, до того, как она туда пошла. Позже имели место замешательства относительно того рентгена. В январе 2000 медицинская комиссия Иммиграции приказала моей матери сделать дополнительные тесты: strum creatinine (анализ крови) и эхо кардиограмму. "Strum creatinine" (проверка почечной функции) был уже сделан прежде и был в норме. Cardio функция была уже также проверена - и не имелось никаких нарушений. Не было никаких веских причин для дополнительных обследований. Strum creatinine снова был в норме. Эхо кардиограмма не отразила ничто, кроме некоторых анатомических особенностей, известных прежде. Доктор, который делал ее, сказал мне, что отклонения имеют анатомическую, не патологическую, природу. Однако вместо выдачи наконец моей матери документов Иммиграция представила ей (28 июня, 2000) другое нелепое требование: послать им резюме ее "последнего посещения в кардиолога". Но она никогда не посещала кардиолога и у нее не было, что им послать! Она пошла к г. Giannakis М. D., который был ее иммиграционным врачом. Он послал ее к доктору Gordon Creenstein, известному авторитету в кардиологии, который обследовал ее и сказал то же самое: увеличение имеет анатомический характер, это - не патология. Он представил свой рапорт в Имимграцию 27 июля 2000. Любой беспристрастный наблюдатель может увидеть, что и почечная и сердечная "главы" медицинской эпопеи теперь закрыты. Однако, и это не удовлетворило Иммиграцию. В сентябре 2000 года они прислали другое решение. Это был приказ моей матери сделать новый анализ мочи, и затем посетить уролога. Она сделала анализ немедленно - а посещение уролога было намечено на ноябрь. Но даже это не удовлетворило Иммиграцию! 19 сентября моя мать получила письмо от другого иммиграционного чиновника, который потребовал от нее отчета в том, как она повиновалась последнему требованию Иммиграции, и обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это было подписано L. Cawchesne. Тем временем доктор Giannakis позвонил в Иммиграцию и сказал, что не имелось никакого основания требовать посетить уролога: потому что мочи не показал абсолютно никаких отклонений. У них не было выбора, как только согласиться с ним. Он отменил назначение к урологу, потому что медицинский отдел Иммиграции закончил работу с ее файлом и проинформировал иммиграционного офицера, что не имеет больше никаких медицинских претензий. Однако, Иммиграция все еще не принимала никакого решения, отказываясь завершить файл моей матери и дать ей статус. Теперь к них нет вообще никаких причин, никаких оправданий или объяснений. Они не дали никакого ясного ответа одному из иммиграционных советников моей матери и отказались говорить с другим. Не имеется никакого решения, никакого постановления. И моя мать снова находится в limbo. А мне отвечают, что мой файл заморожен из-за ситуации моей матери...

Другим оправданим бюрократической пытки, которую Иммиграция нам устроила был вопрос полицейских клирингов для меня и моей жены. Так как я пытаюсь удержать это письмо в разумных размерах, предоставлю подробности позже. Нам никогда не был дан ясный ответ, были ли полицейские сертификаты для нас получены в Иммиграции и приложены к нашему файлу.

Должностные лица Иммиграции прекратили подписывать свои официальные письма к нам и давать свои имена. Нет никакой надлежащей эмблемы Иммиграции, специальной бумаги, чего-нибудь, что показывало бы, что это - не мошенничество или шутка ... Когда Иммиграция нам звонит, высвечивается "частный номер"! Когда я прошу, чтобы анонимные лица идентифицировали себя или сказали мне, кто ведет мое дело, я всегда получаю отказ! Если иногда они подписывают письмо, они подписываются такими именами как Жанна Д'Арк, Оноре де Бальзак... Они не упоминают свою должность. Нет ни фразы "иммиграционный офицер", ни чего - нибудь еще. Только Жанна Д'Арк!

26 октября письмом Иммиграция приказала моей дочери Марте и мне пройти медицинскую комиссию. Но шесть (6!) месяцев назад, когда я в письменной форме потребовал, чтобы мне и членам моей семьи позволили пройти медицинскую комиссию, начиная с соответствующего решения с надлежащим письмом и анкетами (Med1A.doc) моя просьба была отклонена. Тогда Иммиграция возразила, что только моя жена должна подвергнуться медицинским проверкам, и прислали медицинскую анкету (февраль 2000) только для моей жены, исключив моих дочерей и меня. Теперь они снова не прилали нам медицинскую анкету уже для моей старшей дочери. Совершенно очевидно, что это лишь еще один инструмент для саботажа нашего файла в дальнейшем. Зная, что моя мать имела с ее медицинскими "хождениями по мукам", можно было предположить, что и для нас это не будет легко. К тому времени срок действия результата медицинской комиссии моей жены истечет, и ее заставят проходит ее снова! Тогда Иммиграция скажет, что теперь моя старшая дочь, Тна, должна пройти медицинскую комиссию. Теоретически они могут так срывать завершение нашего файла вечно, отказывая нам в статусе бесконечно, в то же самое время делая нашу жизнь невыносимой и невозможной.

Моя дочь и я - мы прошли медицинскую комиссию 31 октября 2000. Доктор Giannakis сказал нам, что он не нашел ничего, что вызывало бы озабоченность и что все должно быть окей. На следующий день после 5 вечера раздался анонимный звонок (частный номер), как мне было сказано - из Иммиграции. Этот человек сказал мне, что я могу быть наказан за административное преступление - не прохождение требуемой флюорографии и отказ от лечения. Я даже не успел спросить, какого. Первого ноября я прошел рентген в Монреальском Институте Грудной Клетки. Мне сказали, что все в норме и нет оснований для беспокойства. 2-ого ноября анонимный (частный номер) телефонный звонок из израильского консульства сообщил, что прибыли наши полицейские клирингы. Почему тогда Иммиграция сказала нам, что они были получены 17 октября?!

6 ноября 2000, прибыло анонимное (никаких подписей, телефонов, имен), письмо из Монреальского Института Грудной Клетки. Обращаясь ко мне, письмо говорило, что мой рентген груди показал признаки туберкулезной инфекции. "Канадский Отдел Иммиграции - говорилось в письме - уведомил Инфекционную Ботльницу"... и т.д. Письмо требовало быть готовым к уплате пятиста долларов и подписать специальный юридический документ: constat для инфицированного заразной болезнью не гражданина Канады. 9/затем 15 ноября я направил письмо протеста в Монреальский Институт Груди.

Главными пунктами моего письма были: 1) Эти и другие анонимные письма я буду впредь игнорировать. 2) Процедурные требования были нарушены потому, что Иммиграция должна была прислать письмо мне (моему врачу), но в больницу. 3) Нарушив их, Иммиграция лишила меня моего конституционного права выбрать учреждение, где пройти - если потребуется - дополнительную проверку. 4) Потому что больница от имени Иммиграции приказала, чтобы я подписал constat и явился в Инфекционное Отделение, со мной незаконно обращаются как с носителем TB. Они не имели на то никакого юридического права до тех пор, пока не представлены бесспорные медицинские доказательства. 5) Медицинская этика не должна была позволить никому обращаться со мной таким обюразом на основании только заявления Иммиграции. 6) Единственный снимок не может определять, является ли затемнение (если оно есть) туберкулезным, или просто пневмонией, бронхитом, или комбинацией (см. медицинские книги). Любые выводы, основанные на только одном рентгене, смешны, пристрастны и незаконны. 7) 14 ноября я сделал другой рентген. Он показал, что нет никаких затемнений, никакие отклонений от нормы и (как мои медицинские советники сказали) не могло быть 2 недели назад, особенно туберкулезноподобных. 8) Посылая меня в Инфекционное Отделение они могли подвергнуть меня контактам с реальными инфицированными. 9) Для выяснения ситуации мне просто должен был быть назначен другой рентген. 10) Я указал ряд причин, почему я не мог бы быть инфицирован TB и предложил, что a), мой снимок была заменен снимком кого - то другого или b) инсинуации Иммиграции не соответствовали снимку.

17 ноября лаборатория CDL MED прислала мне по факсу квитанцию, утверждая, что я должен оплатить анализ крови на сифилис, который якобы я сделал 31 октября 2000, и должен был (мог) пройти только в их помещении. Однако, я никогда не делал этого анализа крови, и даже никогда не был в CDL MED. 20 ноября я получил (анонимный) звонок из Иммиграции, и был обвинен в сокрытии того, что был инфицирован спидом на момент въезда в Канаду! В ответ на эти инсинуации я послал запрос в архив Reddy Memorial Hospital и звонил туда много раз, чтобы получить копии моих анализов крови и рентген-снимков, но не получил до сих пор никакого ответа. 28 ноября, 2000 Иммиграция постановила, что имеется сомнение в том, что рентген от 14 ноября мой. Однако, они получили оригинал документа из лаборатории Clark и не имели абсолютно никакого юридического права сомневаться в нем! Они также высказали инсинуацию, что не я, но кто-то другой вместо меня пошел и сделал этот снимок. Однако, стоимость рентгена была покрыта моей медицинской картой, на которой есть моя фотография! Кроме того, Иммиграция - не криминальный суд и не имеет никакого права выносить криминальные приговоры (а это то, что они делают). Они просто обезумели от злости! Они потребовали оригинал рентгена, сделанного в Clark LAB (в то же время, возможно, что Иммиграция сообщала MCI, что рентген от 1 ноября потерян!). Далее они настаивают, что я так или иначе должен быть направлен к специалисту-пульмонологу!

Манипуляция медицинскими диагнозами ведет к потенциальной возможности принудительного лечения от того, чем человек не болеет, а, через это, к его убийству. Вот как далеко пошла Иммиграция, преследуя меня.

Права наших детей нарушены. Они живут в Канаде седьмой год без статуса. Это нарушает их самые основные права, воздействует на их каждодневную жизнь! Если мои иммиграционные советники правы, эта ситуация нарушает как международные стандарты, так и канадские законы: дети не должны быть лишены статуса после 5 лет в стране и не должны быть оставлены без каких либо документов гражданства или лессе-пассе. Наши дети не имеют никаких паспортов никакого государства или даже лессе-пассе. Так или иначе - необоснованная и незаконная бюрократическая травля с целью оставить нас и далее бесправными, в неизвестности, в тупике ситуации социального, финансового, профессионального, и юридического прозябания и бесправия недопустима. Каждодневный страх депортации уже итак раздавил нас. Из-за этого и многих другого ситуационных, административных, психологических, и и т.д. проблем и неудобств, и интенсивного прессинга Иммиграции, мы подавлены, наша жизнь уже итак разрушена!Пожалуйста, ПОМОГИТЕ!!!

Требования по делу семьи ГУНИНЫХ: 1. Мы нуждаемся в ясном ответе в письменной форме, получила ли Иммиграция наши полицейские клирингы. И если нет, то a), почему; b), что должно быть сделано теперь. 2. Если прохождение медицинской комиссии требуется для всех членов семьи, почему Иммиграция не назначила их для всех членов семьи шесть месяцев назад? Мы также нуждаемся в гарантии в письменной форме, что от Ины не будут требовать пройти медицинскую комиссию. 3. Мы хотели бы, чтобы любые другие искусственные задержки нашего дела были немедленно прекращены. Мы также имеем право знать, кто отвечает за наш файл! 4. Если нам не предоставить статус иммигрантов немедленно, представители иммиграционных властей полностью уничтожат нас. 5. Уголовное дело розыск должен быть начато по манипуляции медицинскими данными.

Требования по делу Елизаветы ГУНИНОЙ:

Имеется только одно требование(спрос): ей нужно дать ее посаженные статьи иммигранта немедленно и безоговорочно.

Искренне Ваш, Лев GUNIN 14 ноября 2000 Монреаль

ЕЩЕ БОЛЕЕ РАЗВЕРНУТЫЙ ВАРИАНТ С ПОДРОБНОСТЯМИ САДИСТСКИХ МЕТОДОВ И ПРИЕМОВ, СРАВНИМЫХ С ТЕМИ, ЧТО ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ СОВЕТСКИМ РЕЖИМОМ

Этот вариант (как и его название) был составил - перевеел с английского - Ним РОБЕРГ, человек, который сам выучил русский язык и использовал компьютерную программу для перевода. Поэтому нижеследующий текст звучит по-детски и с "иностранным акцентом". Но времени переделывать его сейчас уже нет.

От Льва ГУНИНА

Лев ГУНИН [адрес] {Телефон} [leog@total.net]

Уважаемый Господин, Леди!

Мы нуждаемся в срочной помощи в связи с невероятными нарушениями наших прав. Пожалуйста, сообщите нам, если Вы можете, - 1) что мы можем делать, 2), куда обратиться, 3), какие возможности мы могли бы использовать, чтобы бороться с этой несправедливостью, произволом. Самые последние события в развитии нашей ситуации (снова) привели нас не только на грань полного финансового и социального краха, но даже еще хуже - мы имеем основания опасаться за наши жизни, потому что наши преследователи хотят раздавить нас во что бы то ни стало. Они продемонстрировали способность нанести урон не только нашей социальной или финансовой ситуации, но и нам самим (здоровье, и т.д.). Мы полагаем, что наша ситуация чрезвычайно тревожна. Мы обращаемся к Вам с просьбой игнорировать некоторые эмоциональные преувеличения, который могут прорываться в этом обращении. Мы просим Вас отнестись к этому с пониманием, так как на фоне невероятного давления, какое мы испытываем, это вполне естественно. Нам нужна Ваша помощь!

Вы найдете короткое описание нашей чрезвычайно длинной истории ниже.

Я - активист прав человека, журналист и историк с многочисленными публикациями. Мои убеждения и гуманитарная активность сделали меня мишенью преследований в экс-СССР и - затем - в другой стране, куда я был доставлен вместе с моим семейством против моего желания после того, как мы были заставлены покинуть нашу родную Беларусь. Я глубоко убежден, что члены моей семьи, и я сам - мы прибыли в Канаду, потому что имели веские основания опасаться за свою жизнь. Наша просьба о статусе беженцев была отклонена при исключительных обстоятельствах и в условиях тотально пристрастного отношения к нам. Решение в отношении нас было несправедливым, жестоким и беззаконным. Это было чисто политическое решение без какой бы то ни было связи с вопросом о беженстве. При слушании и администрировании нашего беженского файла представители иммиграционных властей использовали все возможные (и невозможные) незаконные методы, злоупотребление властью и нарушения прав человека. На фоне бесспорных преследований, очевидных фактов, документов и материалов, что мы имели, тонн наших документарных доказательств наша просьба о статусе беженцев была отклонена с помощью многих нарушений и нелегальных способов. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в Федеральном суде защитник IRB's подчеркиванием вопросов безопасности и другими необычными трюками - буквально вынудила Суд закрывать наше дело.

Во время наших беженских слушаний член IRB судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с теми же самыми преследованием, которые имели прежде, также и в Канаде. Это была самая откровенная угроза! И теперь эта угроза становится действительностью.

Следующая часть была написана до 27 октября и включалась в письмо Министру Иммиграции, которое было послано Министру перед 27 октября.

Вот уже более 6 лет мы в неизвестности, в подвешенной ситуации, в административном беспределе и крайне ранимом состоянии. Это продолжает разрушать наше моральное и физическое здоровье, социальный и профессиональный статус и возможности еще когда-нибудь восстановить свою профессиональную деятельность и возвратиться к нормальной жизни. Каждая обычная процедура иммиграции, продление разрешения на учебу или студенческого разрешения, и т.д. превращается в насмешку и издевательство. Мы должны бороться за каждую мелочь, какая обычно предоставляется автоматически! В то же самое время мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, нам предоставили гарантию статуса иммигрантов в ответ на нашу апелляцию по гуманитарной программе 1 (один) год назад. Затем мы получили Certificat selectione du QUEBEC: более восьми (8) месяцев назад.

Оскорбления, саботаж разрешений на работу и учебу для детей, ненужные дорогостоящие медицинские тесты и обследования, которые нас заставляли делать (и мы были вынуждены были подчиняться), потому что Иммиграция утверждала, что потеряла наши медицинские данные, и многое другое, сделали нашу жизнь невыносимой. Не удивительно, что на фоне всего этого мы беспокоились, что вид на постоянное жительство нам так никогда и не предоставят несмотря на положительное решение. Чем больший срок проходил с того момента, как мы получили Certificat selectione du Квебек, тем больше мы начинали беспокоиться. Когда я названивал в Иммиграцию, спрашивая, когда ожидать наших документов, мне сказали дважды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери. Согласно Закону Иммиграции файл моей матери не имеет ничего общего с нашим. Вероятно именно потому, когда я позвонил в Иммиграцию в третий раз, они нашли другое оправдание: якобы, мы не получаем ничего из-за проверки по безопасности. Однако, они не могли сказать, был ли сделан запрос об уголовных записях, был ли направлен в страну нашего последнего места жительства. Они не могли сообщить, были ли у них специальные формуляры, подписанный моей женой, и мной (которые мы отослали вместе с нашим гуманитарным обращением) или они потеряли их (и тогда никогда даже не начинали эту процедуру). Позже, когда я позвонил в Иммиграцию в следующий раз (это был четвертый звонок), мне сказали снова (в третий раз!), что мы не можем получить документов из-за того, что моя мать " не закончила медицинские обследования"! Это имело место 23 октября, 2000. Я знаю, что неправомочная аудио запись - не юридическое доказательство. Однако, я все же сделал запись устного ответа Иммиграции, что наше дело нельзя закончить до того, как моя мать "пройдет все медицинские обследования". Все это убедило меня в том, что мое дело все еще имеет какое-то отношение к делу моей матери ...

Теперь у Вас больше информации, чтобы понять, почему создается впечатление, что мою мать преследует Иммиграция из-за того, кем являюсь я (правозащитником, активистом).

Тот же самый звонок в Иммиграцию 23 октября выявил два момента, на которые стоит обратить внимание. Первое - то, что файл моей матери все еще объединен с нашим в компьютере Иммиграции. Другое - то, что все полицейские сертификаты для нас, якобы, прибыли в Иммиграцию (17 октября), наш файл был "закрыт", и теперь мы должны "получить документы". Мне обещали, что данные моей матери будут отделены от наших. Однако, 26 октября Иммиграция написала нам письмо, требующее, чтобы моя дочь M. прошли медицинскую комиссию. Но шесть (6!) месяцев назад, когда я требовал от Иммиграции позволить мне и членам моей семьи пройти медицинскую комиссию (генерируя эту процедуру, начиная с соответствующего решения и кончая надлежащим письмом и анкетой (Med1A.doc), мое требование было отклонено. В то время Иммиграция утверждала, что только моя жена должна пройти медицинскую комиссию, и прислали медицинскую форму (февраль 2000, форма Med1A.doc) только для моей жены, исключив моих дочерей и меня. Совершенно ясно, что они намеренно отложили медицинскую комиссию для остальных членов семьи на полгода как следующее оправдание за дальнейшую задержку закрытия нашего файла и предоставления нам документов. И снова: теперь (26 ноября, 2000) они не прислали нам анкету на медицинскую комиссию для моей старшей дочери. Очевидно, что это еще один другой инструмент для саботажа нашего дела в будущем. Зная то, что моя мать перенесла с ее "медицинской чисткой" (читайте дальше), можно предположить, что Иммиграция сделала все, чтобы растянуть наши медицинские экзамены на многие месяцы различными бюрократическими уловками и оправданиями. К тому времени срок действия сертификата медицинской комиссии моей жены истечет, - и она будет вынуждена делать проходить комиссию! И снова платить за это! Тогда Иммиграция скажет, что теперь моя старшая дочь, I., должна подвергнуться медицинским проверкам. Теоретически, они могут срывать выдачу нам документов вечно, отказывая нам в статусе иммигрантов всегда; и в то же самое время делая нашу жизнь уязвимой, невыносимой и несчастный.

Следующая часть - это экстракт из измененной версии письма, написанного 1 ноября, 2000.

Дата приказа нам пройти медицинские обследования (26 октября) была неслучайной. Когда мы получили этот приказ, это было примерно в районе дня рождения моей жены и моего собственного дня рождения (ноябрь, 2-ое и 3-ье). Мы знали, что в Иммиграции любят такие акции, от которых чиновники испытывают бюрократическое садистское удовлетворение: присылая депортационные ордеры и другие жестокие решения в день рождения людей. Ряд наших друзей имели счастье получить приказ покинуть страну в день рождения. Мы знаем также, что представители иммиграционных властей имеют тягу и к другим символическим жестам. Это означает, что будущая медицинская комиссия сулит неприятности.

Эта часть была написана 30-31 октября и была включена в письмо Министру Иммиграции, которое была отправлено Министру 31 октября.

Другой обращающий на себя внимание элемент - стиль и идентификация вышеупомянутого письма Иммиграции от 26 октября, 2000. Это письмо так упоминает о нашем деле, как будто мы только-только подали анкеты на гуманитарную программу, как будто прежде никакого положительного решения не было сделано по нашему делу и не было нам прислано. Письмо было подписано Jeanne D'Arc (Жанна Д'Арк) без какого-либо указания на то, кто она, с единственным замечанием: " для: Иммиграционный Counsellor ". (И снова без указания на то, кто - этот Советник Иммиграции и что он / она, делает в Иммиграции). Я хотел бы выразить глубокое беспокойство относительно анонимных телефонных звонков Иммиграции (на моем определителе номере телефона всегда высвечивается private call - анонимный звонок). Большинство других писем из Иммиграции либо вообще не подписаны (анонимны), либо подписаны: Дидро, Оноре де Бальзак, Наполеон Бонапарт. Нас также тревожит, что решения подобные решению отказать нам полгода назад в анкетах на всех членов семьи для прохождения медицинской комиссии были приняты не в местном центре Иммиграции в Монреале, куда переведен в соответствии с правилами наш файл, но в Оттаве, что означает к нам "особое отношение".

Эта часть была написана 1 ноября.

Потому что ничего не оставалось делать - я взял мою дочь M., и мы прошли медицинскую комиссию, которая была выполнена доктором Giannakis. Это было 31 октября 2000. Доктор сказал мне, что у нас все в порядке и не о чем беспокоиться. Он сказал нам, что все будет о'кей. В тот же самый день M. сделала флюорографию. В конце того же самого дня я послал жалобу Министру Иммиграции, достопочтимой Мадам Eleonore Kaplan. Письмо Министру включало такую фразу: "Зная то, что моя мать пережила с ее "медицинской чисткой" (читайте далее), можно предположить, что иммиграционные чиновники сделают все, чтобы растянуть наши медицинские проверки на много месяцев различными бюрократическими уловками и оправданиями". На следующий день после 5 вечера (как я думаю) раздался анонимный телефонный звонок (снова высветилось на определителе номера "анонимный звонок"), и мне сказали (я полагаю, так оно и было) что звонят из Иммиграции. Этот человек сказал мне, что я могу быть наказан за административное преступление, то есть за невыполнение приказания Иммиграции сделать флюорографию и отказом от лечения. Это было настолько нелепо, что я даже не спросил, какое лечение. Однако, я связал этот звонок с моим письмом Министру Иммиграции. (Я помню, как однажды (пару лет назад) незнакомец приблизился ко мне в автобусе и предупредил меня не посылать апелляцию в Федеральный суд: потому что это бесполезно. Он сказал мне, что они могут сделать мою жизнь полностью невыносимой так или иначе. Он сказал мне, что он говорит от имени Иммиграции - и для доказательства сказал мне мой номер моего иммиграционного ID. Я быстро написал этот номер. Когда я пришел домой, я был потрясен, когда увидел, что номер, который он мне дал, действительно соответствует номеру моего иммиграционного файла.

Следующая часть была написана 3-6 ноября.

На следующий день, 1-го ноября, я сделал рентген в той же самой больнице, что и M. - "Монреальском Институте Грудной Клетки". Мне сказали, что все в норме и нет никаких оснований для беспокойства.

На следующий день, 2-ого ноября 2000, раздался анонимный (опять "частный номер" на ID caller) телефонный звонок из консульства Израиля, страны, от которой мы попросили статуса беженца более шести лет назад. Потому что я узнал эту женщину по голосу (я говорил с ней уже прежде), и по манере говорить, и по другим признакам я знаю, что звонок был действительно из консульства. Мне сказали, что наши полицейские сертификаты прибыли, и мы можем забрать их, или они могут даже посылать их почтой с некоторыми формальностями. Однако, через 15 минут она позвонила снова и сказала, что я должен дать им адрес Иммиграции и мой иммиграционный номер в картотеке, чтобы позволить им подачу полицейских клирингов в Иммиграцию. Это было особое отношение, потому что я знаю многих других людей, которым из от того, что она говорила, что никто никогда не запрашивал полицейские клиринги раньше для нас, что может означать, что Иммиграция вероятно обманула меня относительно прибытия полицейских клирингов.

6 ноября 2000, прибыло другое письмо, с эмблемой больницы университета McGill Монреальского Института Грудной Клетки. В адресованном мне письмо было сказало: "Отдел Канадской Иммиграции уведомил Больницу Инфекционных Болезней, что ваш рентген груди показывает признаки наличия возможной туберкулезной инфекции. В соответствии с законом Иммиграции Вам необходимо явиться для дальнейшего медицинского обследования этой проблемы". Это анонимное письмо (анонимное, потому что не имело никакой подписи и никакого номера телефона на случай возникающих вопросов) приказывало, чтобы я стал пациентом Больницы Инфекционных Болезней. Оно требовало подготовиться к выплате пяти ста долларов и подписать специальный юридический документ: constat для инфицированного инфекционной болезнью не гражданина Канады. Потому что я ожидал чего-либо подобного и расценил такое письмо как серьезнейшее нарушение прав человека, я подготовил письмо, которое планирую отослать в Монреальский Институт Грудиной Клетки завтра, 07 ноября, 2000. Вот его текст:

( Письмо было отправлено 09 ноября; ниже Вы находете измененную версию (12-14 ноября), которая была отправлена по тому же назначению 15 ноября - и будет также включена в текст жалобы в Иммиграцию Канада, которую скоро мы отправим).

----Открытое письмо в Монреальский Институт Грудной Клетки

06 ноября 2000 я повторно послал письмо Министру Иммиграции, потому что я не получал никакого подтверждения, что мое предыдущее письмо было получено в Ее офисе. Однако, я не упомянул последних происшествий с рентгеном: потому что ко времени отправки письма еще я не проверил своего почтового ящика. Вот почему в письме Министру я писал, что пока не имею никаких намерений предавать дело публичной огласке, однако, то, что случилось теперь, настолько невероятно и опасно, просто зачеркнуло все прежние установки.

Как известно уже из письма, 14 ноября я пошел в обычную лабораторию и сделал рентген, который был абсолютно в норме. Даже малейшая возможность того, что какая-то патология могла существовать, была исключена. Легкие (обе стороны) были абсолютно ясны. Это было только еще одно доказательство, что Иммиграция зашла слишком далеко! Однако, они нанесли большой ущерб моему здоровью, потому что произошедшее шокировало меня и заставило быть озабоченным своим здоровьем.

Эта часть была написана 17 ноября 2000. 17 ноября мне позвонили из ЛАБОРАТОРИИ CDL MED и велели оплатить анализ крови на сифилис, который, они утверждали, я сделал у них для доктора Giannakis'a 31 октября 2000. Они представили мне по факсу квитанцию которая утверждает, что я делал такой анализ крови. Однако, я никогда не делал этого анализа и даже никогда не был CDL MED ЛАБОРАТОРИИ. Потому что дата квитанции соответствовала дате, когда я поехал к доктору Giannakis для медицинской комиссии, я спросил CDL MED ЛАБОРАТОРИЮ, могло ли это быть компонентом анализа крови, который был мне сделан в офисе доктора Giannakis'a им самим и потом был послан доктором для оценки в их лабораторию. Они сказали мне - "Вы должны были придти только к нам, чтобы делать этот анализ; сдавать кровь для этого анализа не у нас - это абсолютно исключено". Я думаю, что именно сейчас вопросы иммиграции закончились, и возник субъект уголовного расследования. Любые дальнейшие жалобы или требования на уровне иммиграции были бы бесполезны, потому что мы имеем дело с преступными методами. Мне необходима помощь в представлении этого дела RCMP, так как я уже звонил в их офис в Калгари, но мне сказали, что в дела, в которые замешана Иммиграция, они не рассматривают. То же самое я мог бы услышать в бывшем СССР, если бы обратился в милицию с жалобами на КГБ!

Я хотел бы обратить главное внимание вот на что: права наших детей серьезно нарушены. Уже седьмой год они живут в Канаде (начиная с 1994) без статуса постоянных жителей. Это затрагивает их самые основные, базисные права, воздействуют на их каждодневную жизнь! Если то, что мои иммиграционные советники сказали мне, правильно, эта ситуация также нарушает как международные стандарты, так и канадские законы: потому что дети не должны быть лишены статуса иммигрантов после 5 лет в стране и не должны быть оставлены без каких либо документов гражданства или лессе-пассе. Потому второй факт отягощает ситуацию и состоит в том, что наши дети не имеют никаких паспортов или даже лессе-пассе никакого государства. Так или иначе - необоснованная и незаконная бюрократическая травля с целью оставить нас и далее бесправными, в неизвестности, в тупике ситуации социального, финансового, профессионального, и юридического прозябания и бесправия недопустима.

Дополнительная информация 09 ноября 2000. Ноябрь. 8 2000 к моей жене обратились двое людей (Вы может называть их моими потенциальными работодателями) - от них мы во многом зависим в меньшей или большей степени, они канадские граждане, один из них урожденный канадец. Они сказали ей, что я должен закрыть мои Интернет сайты и прекратить критиковать нарушение прав русскоговорящего меньшинств в Израиле. Мне также звонил анонимный человек и сказал, если я не прекращу мою деятельность в области прав человека, медицинские обследования для Иммиграции могут оказаться для меня смертными. L. G.

Дополнительная информация 23 ноября 2000. Ноябрь. 23 2000 L. G. Удалось выяснить, кто мне написал письмо из Монреальского Института Грудной Клетки. Это была Lucy Gefroy (Jefroi или Joyfroid?). Удалось также выяснить, что она никогда не видела моего рентгена, а только была автором письма мне. Узнали ее телефон. Я позвонил мадам Lucy на работу по телефону 849-5201, коммутатор 2166, оставил ей сообщение на автоответчик, назвав свое полное имя и номер телефона. Когда я звонил ей, я не набирал перед номером телефона *67, чтобы скрыть свой номер. Мадам же Люси, когда мне позвонила в два пятнадцать, звонила анонимно, так, что на определителе номера телефона высвечивалось: анонимный звонок. Уже это одно говорит о ее неискренности и вине. Она сама мне позвонила, однако, когда я стал говорить по-английски, она упорно говорила только по-французски. Тогда я стал говорить по-французски. Она тут же перешла на такой ломаный английский, что понять ее было невозможно. Я попросил ее говорить по-французски, и убедился, что она знает, кто я такой, и помнит о том, что со мной произошло. Тогда я спросил у нее , видела ли она мой снимок. Она ответила, что мой снимок смотрела именно она и помнит, что на нем было. Так как по моим сведениям она не видела моего снимка, я спросил у нее, что она увидела на нем: слабое или сильное затемнение, с какой стороны, в каком именно месте. А, если точно не помнит, то какая была общая картина. Она заявила, что не имеет права мне этого говорить. Чтобы прервать мои вопросы, она сказала по-французски, что мое дело закрыто и что мне необязательно приходить.

Ниже вы найдете текст, который возник из обсуждений с моей матерью ее ситуации, и описывает то, что случалось с нею. Лев ГУНИН

Короткое описание развития основных последних событий в деле моей матери:

В ноябре 1998-го она вышла замуж за канадского гражданина. Это не имело никакого отношения к ее иммиграции или просьбе о статусе беженца. Однако, должностные лица Иммиграции продолжали обращаться с нею, как будто она все еще была беженцем - и рассматривали ее брак как расширение ее требования о статусе беженца (они были разъярены тем, что не имелось никаких доказательств этого). Они так или иначе связали ее иммиграционное дело с делом ее сына, когда в действительности, начиная с его гуманитарного обращения и ее брака, они не имеют больше общего файла.

Вот что произошло:

В ноябре (23) 1999 года моя мать имела интервью по поводу ее брака в Иммиграции. Опустим описание всех нарушенный и уловок, которые агент Иммиграции, Госпожа Helene ROY, совершила, чтобы отказать ей в признании ее брака. Что случилось в течение интервью, было уже описано в жалобах в Иммиграцию и к Медицинской Комиссии Иммиграции. Пристрастие мадам ROY было проявлено не только косвенно - оно было визуально! Я хочу постановиться на двух главных фактах:

1. На первоначальном отрицательном решении в письменной форме - которре M-me ROY позже заменила другим. 2. Вмешательство M-me ROY's в компетенцию Медицинской Комиссии, что и предрешило дальнейшие решения Комиссии.

Решение M-me ROY было следующим: она не признала брак моей матери из-за вопросов по поводу ее здоровья. (Копия этого документа может бы быть приложена).

Когда я позвонил ей и сказал, что ее решение незаконно не только потому, что вопросы здоровья моей мамы не имеют никакого отношения к признанию или непризнанию ее брака, но и потому, что в решении не предусмотрено обращение с апелляцией в Федеральный суд, что является нарушением, m-me ROY быстро изменила свое решение и попросила, чтобы мы пришли в Иммиграцию забрать другой документ. Она забрала у нас ее предыдущее решение (заверенную копию которого я успел сделать) и дала нам другой документ, копия которого может быть приложена.

Мы также выяснили, что первое начальное (отрицательное) решение было основано на медицинском рапорте доктора Wanda BRZEZINSKA, который m-me ROY у той затребовала. По запросу M-me ROY, доктор BRZEZINSKA, постоянный и единственный "семейный" врач моей мамы с момента нашего прибытия в Монреаль до времени интервью, написала, что моя мать имеет риск сердечной и почечной недостаточности.

По нашему мнению и согласно мнению наших консультантов любое решение, основанное на медицинских вопросах, не было в полномочии m-me ROY, потому что она - не медицинский доктор и не имела никаких законных прав вмешаться в медицинские вопросы. Доктор BRZEZINSKA сделала ложное утверждение в пользу M-me ROY, исказив факты. Факты - это то, что моя мать никогда не направлялась доктором BRZEZINSKA ни к какому кардиологу, а также никогда не посылалась ей ни на какие серьезные кардиологические тесты, которые требовались бы в случае серьезных кардиологических осложнений. Доктор BRZEZINSKA никогда не выписывала ей никаких лекарственных препаратов, связанных с сердечной болезнью или ее предотвращением. Она никогда не говорила моей матери или мне, что моя мать имеет слабое сердце. Тот же самое соответствует заявлению BRZEZINSKA относительно почечной недостаточности. Когда моя мать спрашивала ее "Вы находите что-нибудь серьезное с моим здоровьем?", она имела обыкновение сообщать, что здоровье моей мамы является нормальным для ее возраста ...

Согласно нашим консультантам, иммиграционные правила и инструкции говорят, что только фактические, а не потенциальные, болезни могут быть приняты во внимание Иммиграцией. Теоретически у каждого человека, даже у самого здорового, может развиться любая смертельная болезнь - и разовьется: потому что каждый умирает. Предлог отказать в статусе иммигранта на основании "потенциальной опасности развития летальной болезни" является просто смешным и становится основанием для дискриминации, пристрастия и злоупотребления.

Превышая свои полномочия, Госпожа Roy вмешалась в дела медицинского отделения Иммиграции (Иммиграция - Медицинские Услуги), искусственно сформировав почву для пристрастного отношения медицинского департамента Иммиграции.

Моя мать знает, что она гипохонтрик (мнительна) и легко внушаема, но не в состоянии контролировать себя. И Госпожа Brzezinska, и Госпожа Roy знали об этом и попыталась своими действиями подорвать здоровье моей матери. В телефонной беседе с Госпожой Roy перед брачным интервью (она сама позвонила мне) я предупредил ее, что в случае негативного решения "моя мать могла бы проявить гипер реакцию, переволноваться - и тогда у нее мог бы иметь место инфаркт или инсульт в результате этого". Было ясно что Госпожа Roy преднамеренно и злонамеренно использовала эту информацию для нанесения ущерба здоровью моей матери. Я полагаю, что она заранее планировала заменить первоначальный документ с отрицательным решением - положительным. Это был только фарс, цель которого состояла в том, чтобы поместить мою мать в стрессовую ситуацию и повредить ее здоровью сколько возможно.

Моя мать признавалась, когда мы готовили не посланную жалобу-апелляцию: "...когда мой сын объяснил мне значение первой отрицательной бумаги Госпожи Roy, я начала кричать, мое сердце дико стучало в моей груди, я не могла обрести дыхание. Я чувствовала себя раздавленной и больной. Нет никакого сомнения, что это нанесло большой ущерб моему здоровью. Потребовалось некоторое время, чтобы я оправилась от шока и стресса. Потом я прошла требуемые Иммиграцией медицинские обследования. Доктор Giannakis, который проводил обследование, сказал, что мое здоровья не вызывает никаких опасений. Моча и анализ крови были в норме. Только когда я поехала делать рентген грудной клетки, произошло нечто вроде недоразумения: потому что я не могла понять команды - когда я должна была вдохнуть и не дышать. Мой сын попросил, чтобы повторили рентген. Тогда мы были окружены враждебным отношением персонала - и моему сыну сказали, что Иммиграция уже итак вошла в контакт с ними от нетерпения, что я до сих пор не сделала флюорографию".

В январе 2000 года из медицинской комиссии Иммиграции (Иммиграция - Медицинские Услуги) прибыл приказ моей матери сделать дополнительные обследования: анализ крови strum creatinine и эхо кардиограмму. Это было совершенно ненужно, необоснованно - и даже преступно. " Strum creatinine " (тест почечной функции) был уже сделан в процессе медицинского обследования, выполненного доктором Giannakis для Иммиграции. И результат той проверки был в норме. Доктор Giannakis провел очень тщательное обследование - и не нашел никаких серьезных проблем с ее здоровьем. Никто не мог бы дать иного объяснения, как то, что реальная цель иммиграционного решения состояла в стремлении морально сломить и уничтожить мою мать, подорвать ее здоровье. Цель этого решения состояла в том, чтобы подвергнуть ее дополнительным стрессам и суматохе.

Приостановка Иммиграцией процедурной работы с файлом моей матери оправдываемая "медицинскими проблемами" помещала ее и далее в ситуации ожидания, неизвестности, в подвешенного состояния, разрушая ее финансовую, социальную, и личную ситуацию, и требовала астрономических расходов, преодоления организационных и других проблем. Это поставило ее в условия чрезвычайных затруднений.

Почти пять лет мы были под постоянной угрозой высылки. Наш страх быть депортированными назад, в страну (куда мы никогда не хотели ехать и были доставлены силой, подвергаясь там самым серьезными преследованиям) последнего места жительства был такой сильный, что у нас даже возникали мысли о самоубийстве. Тот ежедневный страх разрушал наше здоровье и опустошил наши жизни. Из-за него и многих других ситуационных, административных, психологических, и т.д. беспокойств и неудобств, связанных с более чем шестью годами в неизвестности и интенсивного психологического давления Иммиграции с целью сломить нас, мы разрушены, наши жизни уже поломаны!

Имеется другое признание моей мамы: "Когда я получила первое силовое решение иммиграционной медицинской комиссии (Иммиграция - Медицинские Услуги), я была потрясена. Я не могла спать две недели, мои руки дрожали, и я была в панике. Возможно, что вместе с действиями Госпожи Roy's это несправедливое и необоснованное решение нанесло непоправимый ущерб моему здоровью. Я полагаю, что это и была их цель. Не спрашивайте меня, почему. Если это не было чистом садизмом, тогда они, значит, хотеть отомстить мне из-за моего обращения с просьбой статуса беженца раньше, в 1994 году, или наказать меня за активизм моего сына в области прав человека и его журналистскую активность".

Еще одним нарушением является то, что должностные лица Иммиграции, не подписываются под официальными письмами, не дают своих имена, должностей, телефонов. На письмах нет никакой надлежащей эмблемы (лого) Иммиграции, они не написаны на специальной бумаге, нет ничего, что позволило бы понять, что это - не мошенничество и не чья-то шутка; когда Иммиграция звонит вам - высвечивается "частный звонок"! Использование решений секретных анонимных судей / чиновников - особенность тоталитарных режимов. Это идет против всего, за что страны, подобные Канаде, стоят. Люди должны иметь право знать, кто принимал решения против них и иметь возможность его оспорить.

Моя мать имела снова финансовые, административные, и другие затруднения и прессинг в процессе прохождения несправедливо приказанных ей Иммиграцией обследований. Может быть, представители иммиграционных властей были правы в своих предложениях относительно здоровья моей мамы, и тесты подтвердили это? Нет, результаты их были противоположны! Strum creatinine был снова в норме, и эхо кардиограмма только отразила некоторые анатомические особенности, известные прежде, но ничего чрезвычайно плохого или серьезного. Моей маме сказали два врача, что она может даже работать с такой кардиограммой! Врач, кто делал испытание, сказал мне, что кардиограмма показала некоторые особенности, но они имеют анатомическую, не патологическую, природу. Однако, вместо того, чтобы наконец-то выдать моей матери документы, они подвергли ее (письмо от 30 июня, 2000 - но приложение для доктора было датировано 28 июня) новым лишенным всякого здравого смысла и нелепым издевательствам: потребовали послать им резюме ее "последнего" посещения кардиолога". Но она никогда не посещала кардиолога! У нее не было ничто, чтобы послать им!

Она снова поехала к доктору Giannakis. Он послал ее к доктору Gordon Creenstein, известному авторитету в области кардиологии, который обследовал мою мать и сказал ей то же самое: некоторое увеличение сердца имеет анатомический, врожденный, характер и это - не патология. Он представил Иммиграции свое заключение 27 июля 2000.

Любой беспристрастный наблюдатель может видеть, что и почечные и сердечные "главы" медицинской эпопеи закрыты, что вся история была теперь закрыта. Однако, это было недостаточно для Иммиграции. В сентябре 2000 года медицинский отдел Иммиграции сделал другое решение. Они приказали, чтобы моя мать сделала новый анализ мочи и затем посетила уролога. Она сделала анализ немедленно - и посещение уролога было намечено на ноябрь 2000.

Но даже это не удовлетворило Иммиграцию! 19 сентября 2000 она получила письмо от другого представителя иммиграционных властей, который потребовал от нее отчета в том, как она повиновалась прошлому приказу Иммиграции, и обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это было подписано L. Cawchesne.

Тем временем Доктор Giannakis позвонил в Медицинский отдел Иммиграции, сообщив им, что у них не было никакой причины для требования посещения уролога: потому что абсолютно никаких отклонений от нормы не имелось в анализе мочи. Они вынуждены были с ним согласиться. Он позвонил моей маме и сказал, что он отменил назначение к урологу, потому что медицинской отдел Иммиграции закончило работать с ее файлом и информировал представителя иммиграционных властей, что не имеет больше никаких медицинских вопросов относительно нее.

Однако, Иммиграция все еще не принимала никакого решения, отказываясь закрывать файл моей матери представить ей вид на жительство. Теперь они вообще не имеют никаких причин, даже извинений или оправданий. Они просто молчат. Когда один из иммиграционных советников моей мамы позвонила в Иммиграцию, ей отвечали, что никакого решения не будет сделано, пока не прибудет полицейский клиринг. Но моей маме никогда не говорили, чтобы она обязана получить полицейский сертификат; кроме того, людей в ее возрасте никогда не просят представить полицейский сертификат. Она также подписалась под ее формальной просьбой о полицейском клиринге, мы полагаем, два года назад. Что с этим тогда было сделано?

Тогда ее другой адвокат вошла в контакт с иммиграцией. Они говорили с ней грубо, и отказались беседовать. Проходят месяцы, в течении которых я и мои иммиграционные советники звоним в Иммиграцию, но неизменно получаем отказ в обсуждении дел моей мамы.

Требования по делу в семьи GUNIN: (Перечисляются требования)

Требования по делу Elisabetha GUNIN (Epstein):

Имеется только одно требование: ей должны дать статус иммигранта немедленно и безоговорочно.

Искренне Ваш, Лев GUNIN 26 ноября 2000

В Отдел Жалоб Иммиграции Канады - DOCUMENT NUMBER FOUR - копия (faxes: (780) 632-8101 (514) 283-8237) December 1 2000 From Lev GUNIN

LETTER TO THE MONTREAL CHEST INSTITUTE
- A Copy -

Письмо в Монреальский Институт Грудной Клетки

(Письмо было отправлено 09-го ноября в ответ на анонимное письмо из Монреальского Института Грудной Клетки (МИГК), полученное 06 ноября 2000 года; ниже приведена модифицированная версия от 12-14, ноября, отправленная 15-го ноября)

Lev GUNIN Адрес, телефон From Lev GUNIN to anonymous person, author of the letter (the copy of the letter is enclosed). Montreal Chest Institute (MCI) 3666 St-Urbain Montreal, QUEBEC H2X 2P4

Сэр или Леди! Пожалуйста, переправьте это письмо в соответствующий отдел Иммиграции, который Вы упомянули на странице 1 вашего письма.

Прежде всего любые предложения, чтобы я могу быть инфицирован tuberculosis, просто нелепы. У меня были некоторые другие предположения, но позже медицинский специалист, с которым я говорил, а также мои юрисконсульты, сказали мне, что единственное объяснение тому, что произошло - это что Иммиграция просто сделала ложное сообщение о снимке. Кроме того, в принципе по одному рентгеновскому снимку невозможно определить, является ли то или иное затемнение tuberculosis, или это просто пневмония, бронхит, или комбинация (см. медицинские книги). Выводы, основанные на только одном снимке, пристрастны и имеют целью нанести ущерб. В современных условиях, когда имеются так много вирусов типа гриппа, сопровождаемых pneumonic side effects, такие выводы абсурдны. Очевидно, что Ваше решение приписать меня к Больнице Инфекционных Болезней (IDU) прежде, чем у Вас имеется 100 процентное доказательство какой-либо tuberculosis инфекции и начать соответствующую юридическую процедуру, было должностным преступлением. Единственный допустимый способ разрешения этой ситуации был (до отправки меня в IDU) 1) запросить альтернативное мнение о существующем снимке 2) послать мне письмо для моего врача для прохождения повторного рентгена.

14 ноября я по своей инициативе прошел другой рентген. Он показал, что нет НИ ОДНОГО затемнения, никаких абсолютно явлений вне нормы и (как мне сказали мои медицинские консультанты) не могло быть на 2 недели раньше, особенно tuberculosis-подобные тени. Был ли снимок моего рентгена (отрицательный) заменен другим или отдел IMS (Медицинские Услуги Иммиграции) только фальсифицировал чтение моего снимка, - я не знаю. Это все - материал для уголовного дела.

Потому, что я был в подавленном состоянии, я не обратил внимание на то, что (MCI) принадлежит Больнице Королевы Виктории, учреждению, с которым у меня было несколько формальных конфликтов. Кто - то от имени администрации больницы имел обыкновение посылать мне агрессивное по многочисленности множество писем-требований о пожертвовании на больницу даже после того, как я в письменной форме заявил о том, что в то время жил на социальное пособие. Администрация больницы также сделала попытку вымогать у меня деньги за услуги, которые были покрыты Medicare. В той же больнице мне заявили несколько раз, что люди, такие, как я, "нелегально в Канаде, и не должны получать медицинскую помощь "за счет канадцев". Имела место и небрежность (халатность) в отделении скорой помощи, куда я обращался с травмами, и мелкое (медицинское) должностное преступление по моему требованию по CSST. Секретарь доктора Evenson (Больница Королевы Виктории) полгода играла в игры со мной, фактически блокируя мне доступ на прием к врачу с мая по ноябрь 2000 года. Ряд мелких юридических и медицинских нарушений имел место в той же больнице. И во всех этих мелких инцидентах иммиграционные вопросы или даже сама Иммиграция были вовлечены. Один из специалистов по иммиграции советовал мне не обращаться больше туда, потому что эта больница находится под "чрезвычайным влиянием Иммиграции".

Вложение-страница с просьбой о пожертвовании на Больницу Королевы Виктории, которое я обнаружил в Вашем письме, было очередным нарушением-злоупотреблением с Вашей стороны.

В конечном счете возможно, что доктор Giannakis послал меня для прохождения рентгена не в "Ла Сите", как мою маму и жену, - или другое медицинское учреждение, но в MCI потому, что получил приказ (не просьбу, но приказ), которому не мог бы не повиноваться (как представитель Иммиграции).

Этим письмом я объявляю, что я рассматриваю ваш способ разрешения возникшей ситуации нелегальным и нарушением моих конституционных прав из-за вышеупомянутого, также как и по следующим причинам:

1) Эти и другие анонимные письма буду впредь игнорировать. 2) Процедурные требования были нарушены потому, что Иммиграция должна была прислать письмо мне (моему врачу), но в больницу.

3) Нарушив их, Иммиграция лишила меня моего конституционного права выбрать учреждение, где пройти - если потребуется - дополнительную проверку. 4) Вы не имели никакого права рассматривать меня как инфецированного вирусоносителя до того, как будут неопровержимые доказательства этого. 5) Потому что больница от имени Иммиграции приказала, чтобы я подписал constat и явился в Инфекционное Отделение, со мной незаконно обращаются как с носителем TB. Они не имели на то никакого юридического права до тех пор, пока не представлены бесспорные медицинские доказательства. 6) Медицинская этика не должна была позволить никому обращаться со мной таким обюразом на основании только заявления Иммиграции. 7) Единственный снимок не может определять, является ли затемнение (если оно есть) туберкулезным, или просто пневмонией, бронхитом, или комбинацией (см. медицинские книги). Любые выводы, основанные на только одном рентгене, смешны, пристрастны и незаконны. 8) 14 ноября я сделал другой рентген. Он показал, что нет никаких затемнений, никакие отклонений от нормы и (как мои медицинские советники сказали) не могло быть 2 недели назад, особенно туберкулезноподобных. 9) Посылая меня в Инфекционное Отделение, меня могли подвергнуть контактам с реальными инфицированными. 10) Для выяснения ситуации мне просто должен был быть назначен другой рентген. 11) Я указал ряд причин, почему я не мог бы быть инфицирован TB и предложил, что a), инсинуации Иммиграции не соответствовали снимку c) имелся дефект пленки, и т.д.

Yours truly, Lev GUNIN November 2000 Montreal

------------ ================== =======================

В газету "GLOBE AND MAIL"

Январь, 2002

Это мое письмо в газету имеет чисто символическое значение.

Я знаю, что этот материал никогда не будет опубликован, и что никакой журналист газеты не будет заниматься моим делом. За четыре последних года канадская печать превратилась в эквивалент печати в бывшем СССР. Что "NATIONAL POST", что "GLOBE AND MAIL" - все одно.

В стране фактически введена тотальная цензура американского изготовления. Никакой свободы печати больше не существует.

Я знаю, что еще через пару лет все политические партии будут распущены, а имя будущего диктатора просто пока держится в секрете.

Последние обрывки "прав человека" улетучиваются как дым в ветренный день. Уже никто, ни один депутат в Канаде, не считается больше с электоратом. Предвыборные обещания нарушаются каждую минуту, так, как не было еще никогда. Корреспондент SBC сказал сегодня, что, даже, если все население Ванкувера и Британской Колумбии вообще выскажется против правых реформ теперешнего провинциального правительства, все равно правительство либералов (!!!) продолжит правые реформы: потому что ничего сделать нельзя. Но если народу "ничего сделать нельзя", значит, время эры диктатуры уже начало свой отсчет времени.

Но я хочу, чтобы все знали: ТО, ЧТО ПРОИСХОДИТ ТЕПЕРЬ, НАЧАЛИ С НАС: С МЕНЯ И МОЕЙ СЕМЬИ. ИМЕННО НА НАС - ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК НАСТУПЛЕНИЕ НА ДЕМОКРАТИЮ ПОШЛО ВОВСЮ, - ИСПЫТАЛИ МЕТОДЫ ТОТАЛИТАРИЗМА. НАЧИНАЯ С НАШЕГО ПРИЕЗДА В КАНАДУ, С 1994-ГО ГОДА, К НАМ ПРИМЕНИЛИ ОТРИЦАНИЕ ВСЕХ ОСНОВНЫХ ПРИНЦИПОВ ДЕМОКРАТИИ И ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В КАЧЕСТВЕ МЕТОДА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ. С "НАС", ТО ЕСТЬ, С ОТНОШЕНИЯ ВЛАСТЕЙ К НАШЕМУ ДЕЛУ, НАЧАЛСЯ АНТИДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ПЕРЕВОРОТ К КАНАДЕ. МЫ - ПЕРВЫЕ ЕГО ЖЕРТВЫ.

Самое страшное, что с нас началось использовании медицины против диссидентов, манипуляция медицинскими процедурами, анализами, обследованиями.

Дьявольский, античеловеческий план превращение медицины в Канаде в оружие репрессий отчетливо просматривается в применении ко мне и к моим близким медицинский репрессий.

Напомню вкратце, как это происходило (более развернутое описание прилагается).

Очевидно, еще до нашего приезда в Канаду Медицинский Департамент канадской Иммиграции получил из Израиля (через Мосад или Бней Брит) медицинский файл на нас. Об этом говорит обнаруженное среди других материалов иммиграционного медицинского файла электронное письмо, отправленное одним чиновником другому, в котором говорится, что на 6 ноября 1994 года о медицинских проблемах нашей семьи уже говорилось месяц (!) назад (мы приехали в Монреаль только 2 ноября 1994 года). По- видимому, из-за обилия документов в нашем деле, которое к 2002-му году превратилось по объему в близнеца Британской энциклопедии, не досмотрели - и этот документ попал в мои руки.

Мы попали именно к тому иммиграционному врачу (Ванде БЖЕЗИНСКОЙ, родственницы сторонника антидемократического переворота, бывшего гос. секретаря США Збигнева БЖЕЗИНСКОГО), к которому нас привел человек, бывший провокатором Иммиграции.

Уже после первого же осмотра нас Бжезинска составила и направила в Иммиграцию фальшивый рапорт, где здоровье каждого из нас (кроме моей старшей дочери) оценивалось как плохое, и давался прогноз о том, что мы окажемся ярмом на шее канадской системы общественного здравохранения. В ее отчете содержались инсинуации о том, что у меня и у моей жены - туберкулез (что ничем не подтверждалось), и что у моей мамы развивается сердечная и почечная недостаточность. При этом нам ничего не было сказано об этих страшных болезнях, от которых мы, якобы, страдаем. Бжезинска не направила нас ни к пульмонологу, ни к нефрологу, ни у кардиологу. Ее план (и Иммиграции) не предусматривал направления к специалистам потому, что пришлось бы тогда вовлекать в заговор (и - очевидно - с оплатой) слишком много людей, и все равно что-нибудь могло бы не сработать. А вдруг мы использовали бы направление к специалисту, чтобы посетить не того, к кому направила Ванда, а другого врача? И этот врач установил бы, что никаких диагнозов, которыми наградила Ванда мою маму, у последней быть не может? Уже одно это является чудовищным преступлением.

Когда остальные административные средства исчерпали себя, когда мы должны были получить статус постоянных жителей Канады, тогда и были задействованы против нас медицинские методы - чтобы держить нас под постоянным напряжением, чтобы "до-ломать" нас, не дать поднять головы: заняться устройством в жизни, творчеством и - главное - общественной деятельностью.

Моя флюорография была сфальсифицирована, меня собирались подвергнуть принудительному лечению (на основании всего лишь одной флюорографии!!!) от заболевания, которого у меня нет; меня, не инфицированного, хотели ввести в контакт с (в рамках лечения в туберкулезном отделении) с настоящими больными, с теми, кто мог меня заразить. Кожный тест на туберкулез, который мне приходилось делать в Израиле, так как я одно время работал в детском учреждении, был отрицательным. А канадская Иммиграция писала - "застарелый туберкулез"! Буквально через пару дней после флюорографии, сделанной в медицинском центре Иммиграции, я сделал (теперь уже не флюорографйию, а рентген) в "светской" клинике, и рентген показал, что мои легкие "чисты, как стеклышко". Когда иммиграционный врач Джинанакис попросил у Медицинского Департамента Иммиграции ту флюорографии для просмотра и оценки, ему сказали, что она "пропала".

Можно напомнить и о том, как докторы Менгеле канадской Иммиграции оказывались "признать" сделанный мною рентген легких, оказывались принять во внимание мнение иммиграционного врача, доктора Джианаккиса (о том, что никакого туберкулеза у меня нет), мнение моего участкового врача, мнение пульмонолога, врача из клиники, где делался рентген, и так далее.... Иммиграцией были предприняты шаги с целью конфисковать рентген (сам снимок), и тогда я сделал копию его. Только сотни факсов и электронных писем с петицией, которые я разослал в медицинские организации, депутатам и в организации по правам человека, мое официальное обращение в суд по правам человека, а также в газеты и в ООН, как и требование предоставить ту мистическую флюорографию для независимого анализа - спасли меня. Флюорография "пропала", а Иммиграция отказалась от медицинских претензий. Однако, уже после того, как все закончилось, меня еще собирались "привлечь" за нарушение "административного режима" и отказ "пройти принудительное лечение"!

Того же порядка - попытка заставить меня заплатить за анализ на сифилис, которого я никогда и нигде не делал. Только привлечение свидетелей, нотариально заверенные показания, что в то время, когда - как утверждалось - я делал этот анализ, я был в совершенно другои месте, обличение мной попытки выдать иммиграционное обследование у доктора Джианаккиса за автономное и специальное прохождение теста на сифилис закрыли дело.

Не менее чудовищными являются (изложенные в этом файле) медицинские репрессии против моей мамы. Напомню, что инсинуация о развивающейся у нее почечной недостаточности была развеяна сразу же. Однако, что касается инсинуации о возможности (!!!) развития сердечной недостаточности - тут Иммиграция заставила сделать эхокардиограмму, на результат которой канадские иммиграционные гестаповцы смогли в какой-то мере опереться. Однако, этот результат, эта бумага вызваала у меня подозрения с самого начала. Дело в том, что направлял маму на эхокардиограмму (по поручению иммиграции) кардиолог Креленштейн. А в резюме эхокардиограммы, в этом документе, было написана, что ее направил Петер Рохан, врач, которого вообще не существует. Есть врач Иван Рохан, но его пациенткой мама стала (по чистой случайности, бывают такие странные совпадения) только п о с л е той кардиограммы. Кроме того, у врача, который делал эхокардиограмму, была французская фамилия, как и у техника-медсестры, а в резюме стояла совсем другая фамилия. Вызвала подозрение и то, что расшифровку эхокардиограммы нам выдали на руки сразу же, через минут десять после того, как мы вышли из кабинета. Еще вызывало подозрение желание врача, проводившего эхокардиограмму, что-то мне сказать, и потому он нам сказал ждать. Мы прождали около часа, однако, врач к нам только на секунду подошел - и тут же убежал, так ничего и не сказав. Кроме того, во время проведения эхокардиограммы он сказал, что все у моей мамы абсолютно в норме, нет никаких отклонений, за исключением незначительного расширения желудочка. Он повторил, что с медицинской точки зрения у моей мамы нет абсолютно никаких проблем. А в резюме почему-то оказались довольно значительные проблемы (правда, не вполне достаточные для обоснованных придирок Иммиграции, но все же...).

И вот теперь, в конце 2001-го года, мы делаем повторную эхокардиограмму. И что же оказывается? Все, что "показала" предыдущая эхокардиограмма, не подтверждается. Оказывается, что у мамы нет никаких отклонений, о которых написано в том резюме! Более того, оказалось, что на расшифровку эхокардиограммы понадобилось полторы недели! Ну ладно, это ведь не частная клиника. Но подозрение о фальсификации предыдущей эхокардиограммы уже закралось и не дает покоя. Я звоню в ту самую частную клинику, где делали первую эхокардиограмму. Говорю, что надо сделать такой вот тест (эхокардиограмму) и спрашиваю, сколько времени потребуется на расшифровку. Мне отвечают - три дня! Тогда я говорю, что раньше результат выдавали немедленно: может быть, у них были лучшие специалисты или лучшая аппаратура? Нет, отвечают, никогда. Звоню еще раз (мало ли что может ответить несведущая секретарша) и прошу пригласить к телефону техника, которая делает эхокардиограммы. На мое счастье ее зовут. И что же? Она повторяет то же самое. Иногда, говорит она, в конце следующего дня - через день, это самое быстрое.

Таким образом, сфальсифицированная эхокардиограмма была заранее приготовлена кем-то в клинике, еще до нашего с мамой прихода; потом нам вручили не подлинный, расшифрованный результат, а ту, заранее заготовленную, фальшивку.

С декабря 1999-го года мы добивались копии иммиграционного дела моей мамы. Сначала отказали лично моей маме, ее просьбе, хотя по закону Иммигрнация ОБЯЗАНА неукоснительно и немедленно предоставлять полный иммиграционный файл по просьбе клиента. Потом маминым делом занялись по моему обращению три общественные организации. Их представителям - Лолите Киселев, Алине и мадам Frances Hudon Szigeti, представительнице Квебекского Омбудсмана - организации по надзору за соблюдением законности на территории провинции Квебек - отказали официальной бумагой, без указания причин отказа. Пришлось нанять знающего частного адвоката, в надежде добиться документов через Федеральный суд. Адвокат, мадам Дайон, сначала запросила файл, а, когда через полтора м-ца все еще не было ответа, предупредила Иммиграцию, что файл может быть получен через Федеральный Суд. Тогда файл прислали, но все медицинские документы были аккуратно вытащены из него. Только на третий (!) раз файл был если не полный, то, по крайней мере, с ним можно было работать.

Итак, теперь все медицинские претензии Иммиграции к моей маме - разбиты. Инсинуации о почечной недостаточности были опровергнуты сразу же, еще в 1999-м году, что косвенно уже тогда бросило тень сомнения в компетенции и беспристрастности иммиграционных медицинских "органов". Теперь вот развенчаны и кардиологические ярлыки, навешанные иммиграцией на мою мать. И что же? Может быть, теперь есть какое-то решение?

Нет. Издеватльство продолжается. Напрасно адвокат, мадам Дайон, пишет письма в Иммиграцию с требованием подтвердить в письменной форме, что претензий по медицине к моей маме больше нет. Снова никакого решения.

Создается ситуация, когда станет вполне правдоподобно, что диссиденты тысячами вдруг начнут "заболевать" туберкулезом, сифилисом, проказой, тифом или гепатитом и отправляться на принудительное лечение - или депортироваться.

Двадцатый век был веком чудовищным, а двадцать первый сразу же бросился оспорить это. "Наступает конец времен". Не о нашем ли это времени? С уважением, Лев ГУНИН

OTHER PUBLICATIONS

---

© Copyright Гунин Лев (leog@total.net) Размещен: 09/06/2012, изменен: 09/06/2012. 166k. Статистика. Очерк: Мемуары

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"