КРАСНАЯ ГВОЗДИКА От издателя / вэб-мастера: Материалы, опубликованные мною, не обязательно отражают мои собственные взгляды и мнения. Из верности плюрализму мнений мы, сторонники такого подхода, даём возможность читателю ознакомиться с творчеством даже тех авторов, которые против свободы слова активно выступают. Лучше всё-таки, столкновения мнений, чем столкновения с оружием в руках. Этого не понимают ни власти, навязавшие цензуру, ни сами сторонники запрета на ненавидимые ими мнения. Интересно, что стилистически произведения Ларисы Трофимовны Бабиенко во многом родственны прозе Григория Свирского, основные сочинения которого вывешены на моих страницах. Как и газета "За СССР", сочинения Свирского, отражающие набор противоположных взглядов, подверглись остракизму, гонениям, и в настоящее время известны весьма ограниченному кругу людей. Тем не менее, и один, и второй автор интересны с точки зрения моделей мировоззренческих структур, и не только. Масса замалчиваемых интересных фактов, неожиданных выводов, сенсационных разоблачений и очень прозорливых оценок содержится в сочинениях Ларисы Бабиенко. Подтверждение в высшей степени редкой информации, известной мне из немецких и еврейско-сионистских источников о гитлеровской базе в Антарктиде, и о причастности Пакистана (а не Ирака, и не Ирана - хотя сама Лариса Трофимовна не проводит столь чёткого разделения) к международному исламскому терроризму и преступлениям в Средней Азии, Афганистане (и - добавим от себя - к нападению на США 9-11), и другие любопытные факты станут наградой чтению сочинений этой несгибаемой и мужественной женщины. Лев Гунин Лариса Трофимовна Бабиенко КРАСНАЯ ГВОЗДИКА Теплым сентябрьским днем 1994 г. в прощальные дни с малой родиной, когда выманивали из дома виноградные, цвета оникса, ягоды, а вечерами еще благоухала 'ночная красавица', перебегая железнодорожную колею, я вдруг увидела в глухом тупике, около угольного склада, эшелон. Вокруг товарных вагонов на корточках сидели его пассажиры: неумытые шумные дети, женщины в поношенных платьях и мужчины, по мусульманским законам - говорливые заносчивые короли Вселенной, однако в данный момент они выглядели как понурые средневековые дервиши. - Почему им никто не помогает, почему целый эшелон каких-то очень одиноких людей? - спросила я своего спутника, направилась было к ним, но Абдулла схватил за руку и буквально прошипел: - Не смейте... Не подходите... - Это же наши люди, советские, гляньте, как им плохо? - Они давно не советские... - Но в войну все помогали друг другу... - В какую?.. - В Отечественную... - Та война была Великой, а эта... Там врага убивали, а сегодня - друг друга. В начале 90-х, страна уже по всем окраинам была издергана конфликтами, по многим городам прокатились погромы, граждане тех или иных национальностей беспощадно молотили друг друга не только кулаками, но и автоматами. Неучастники войны лихорадочно собирали узлы. На улицах люди грустно спрашивали друг друга: - Нашел уже куда уехать? - Да, оформляю контейнер. Люди печально оглядывали стены остывающих очагов, развешивали на тутовники платья, шляпы, гирлянды бус, может еще купят, но в душе надеялись, вдруг все обойдется, вдруг эта нелепая дележка хребтов, гор, рек, того или иного комплекта законов, драка за 'истинность' толкований - этот жуткий политический и житейский цунами, того и гляди, отхлынет, а жизнь, такая яркая, прекрасная и надежная, вновь вернется в каждый город, аул, в каждый дом. Но везде, вопреки ожиданиям, поднимались какие-то сварливые Народные фронты. Народами ли они создавались, коль у всех одно, будто код, название? И программы у этих визгливых Фронтов были непременно с ядовитым вирусом. Те, в кого этот микроб вселялся, черной злобной стаей взвивались над толпами и городами. Народный фронт Латвии в те дни горлопанил: 'Использовать различные разновидности забастовок для разрушения экономической системы СССР' (г-та 'Юрмала', 20 декабря 1990 г., с.6). Мадам Старовойтова 16 сентября 1989 г на Конференции дем. движениий тоже провозгласила свою программу разрушения: 'Затем, РСФСР, как федерация внутри федерации, ликвидируется, поскольку из нее выходят автономии на правах равноправных суверенных республик. ...а, скажем, Эвенкия, Эвенкийский национальный округ, ...должен стать союзной республикой... Лихому этнографу задали вопрос: 'Не считаете ли Вы, что Ваше предложение дать равный статус всем народам, вызовет бешеную вспышку национальной розни, гораздо большую, чем сейчас?'. Мадам Старовойтова, не моргнув глазом, ответила: 'Мне кажется, что одна из причин национальной розни сегодня - это как раз ущемленность прав народов. А когда народы получат реальную возможность реализовать свои суверенные права и отстаивать их - это, по-моему, положит конец национальной розни'. И никто из 162 делегатов не задал вопрос: неужели ущемленность таджиков, узбеков и других народов в том, что они в любой точке огромного СССР чувствовали себя, как дома, поступали в институты, занимали высокие государственные посты? Никто не поинтересовался, зачем делить страну на столько государств, сколько в ней национальностей, зачем рвать ее на куски по чьей бы то ни было прихоти? А где созидание?... Об этом политические компашки усердно помалкивали. И придя к власти, не построили ни одного завода. Но вот насчет деления и подгребания под себя... это - сколько угодно. Так что мадам оказалась не оракулом, а теткой с безгосударным безответственным мышлением, в итоге и сама погибла на грязной лестнице из-за неумения просчитывать ситуацию. Но смерть Старовойтовой еще далеко впереди, а в описываемый период и Литва мгновенно захотела вернуться в древние времена, когда жила без российского газа, не умела читать, но территория была якобы... от моря до моря ... Поляки замечтали об том же, но, к сожалению, море одно и земли маловато. Македонову мечту пришлось упрятать за пазуху. В Армении многие граждане тоже вспомнили допещерные времена, когда, что ни княжество на Кавказе, то непременно Великое. В результате... 'Первую книгу - 'Айкашен' - о Карабахском движении я написал в 1988 году. - замечает Зорий Балаян. - Она рассказывает о начавшейся борьбе, о том, как эта борьба перерастала в войну' (Зорий Балаян, 'Между адом и раем', Москва, 1995 г., с. 6). '...Как перерастала в войну...'. И этот горячий, страстный публицист так буднично пишет о тех временах, когда бомбы и снаряды перелетали через хребты, будто мячики пинг-понг, а люди погибали каждый день, как в Хиросиме и Нагасаки. Но огонь от той спички не угомонился. Он побежал далее, глядь, добрался и до границ армяно-азербайджанского ареала. Конфликт перекинулся через Каспийское море. А там немало своих мудрецов: ученых, идеологов, политиков; писателей, которых советская власть перед тем набаловала, искусственно превратив их в олигархов народного духа. Эти же местные малолитражные конфуции в пику советской власти заболели другой идеей: объединения Великого Турана - воссоединения всех мусульман Азии и Востока (как братьев по вере) в единое государство, в единую мусульманскую умму. В1989 г. в Таджикистане было создано националистическое движение 'Растохез'. В 1990 г. возникла Демократическая партия Таджикистана, установившая тесную связь с Демократической партией Травкина в России. Русские граждане республики пришли было в эту партию. О становлении Исламской партии возрождения рассказал кинорежиссер Давлат Худоназаров: 'Исламская партия возрождения СССР провела свой учредительный съезд 9 июня 1990 года в Астрахани. ИПВ стала универсальной политической силой, принявшей от имени всех мусульман Евразии инициативу исламского проекта на территории СССР. Руководителем (амиром) партии был избран один из наиболее ярких исламских лидеров исламского советского пространства врач-дагестанец Ахмад-кады Ахтаев. 3 сентября 1991 года состоялся исторический съезд Верховного Совета СССР, на котором было принято решение о самороспуске. Я был приглашен на него как один из руководителей ИПВ в качестве почетного гостя и мог довольно близко рассмотреть Михаила Горбачева, председательствовавшего над всеми остальными двенадцатью президентами. Обсуждение будущего Верховного Совета и самого СССР было довольно бурным, но меня занимало другое. В кулуарах я встретился с прибывшим из Таджикистана Давлатом Усмоном, который находился в составе таджикской делегации, возглавляемой верховным кадием Тураджонзода. Давлат Усмон был в приподнятом настроении и сказал мне, что фактически решен вопрос не только о суверенизации Таджикистана, но и о том, что таджикский филиал ИПВ будет правящей политической силой. 'Правда, - добавил он, - в союзе с демократами, это обязательное условие. Мы уже заключили с ними по этому поводу соглашение'. 'С какими демократами?' - изумился я. 'С нашими демократами, с Таджикской демократической партией. Кстати, и 'Растахез' в этом тоже участвовал', - ответил Давлат Усмон. Я знал о том, что Таджикская демократическая партия существует, однако было известно, что это лишь несколько десятков интеллигентов, не оказывающих никакого влияния на ситуацию. 'Не совсем несколько десятков, - поправил меня Давлат . - Это не менее пятисот человек, которые оказывают влияние на всю нашу неисламскую интеллигенцию'. 'Пятьсот человек - сила?' - удивился я. Конечно, в России существовали мощные структуры демократов, с которыми приходилось считаться. Но в Таджикистане это была изолированная группа, которая даже плохо говорила на родном таджикском языке. Я не понимал, почему мусульмане должны были вступать с ними в какие-то соглашения и делиться властью. Давлат посмотрел на меня с сожалением: 'Это наивное рассуждение, - сказал он. - Тем более и рассуждать-то не о чем - ведь вопрос решен'. - 'Где решен?' - 'Здесь, в Москве', - сказал Давлат с улыбкой, кивнув на окружающее нас пространство. (А находились мы, естественно, в Кремле.) Я понимал, что политической работой ИПВ руководит некая третья сила, которая рассматривает политический ислам в СССР как некую разменную карту в какой-то далеко идущей комбинации. У меня возникло неприятное подозрение, что таджикские братья сами очень плохо отдают себе отчет в том, что должно стать ее итогом' (Из статьи 'Как это делалось в Душанбе'). Эти партии и движения, как видим, созданные под руководством Москвы, потребовали вдруг запрета Таджикской компартии, потом стали жестоко и напористо бороться за власть под предлогом немедленного перехода к 'демократическим' реформам. Но в республике была законная власть, которая не собиралась мгновенно убегать в тень лишь при одном притопе московских травкиных вкупе с исламистами. Руководство республики не сменило свою ориентацию, как мгновенно, будто восточные дэвы, перевернулись лидеры других республик. Исламисты для организации беспорядков начали использовать любой предлог. 11 февраля 1990 г. в Душанбе на площади перед зданием ЦК Таджикской компартии собрались вдруг националистически настроенные люди и потребовали, чтобы город не принял армянских беженцев, которые спешно перебирались через море от погромов. 'Да, действительно, события начали развиваться после прибытия нескольких, по слухам, трех самолетов с армянами из Баку, которые, опять же по слухам, отказались выйти из самолета, пока им прямо в салон не принесут ордера от квартир, - пишет очевидец тех событий в Душанбе Петр Чернов в ответ на статью Бури Каримова 'Трагедия, не ставшая уроком' (к десятилетию кровавых события в Душанбе) и добавляет:- Но буквально в тот же вечер события переросли в погром. Антирусский погром. Несколько дней в городе не было никакой власти, и русские защищали себя сами как могли'. Много книг уже издано о том низовом и верховом пожаре, который по всем уголкам страны в 1988 -1998 гг. разожгла наша интеллигенция, у которой не хватило творческих сил, чтобы создать блистательнейшие литературные произведения и фильмы века, но зато хватило сил, грязных, интриганских, сволочных, чтобы убить свою Родину. И почти все те книги, изданные при помощи иностранных структур, написаны с точки зрения тех, кто убивал СССР. А чтобы никто ничего в них не понял, эти авторы борьбу между прокоммунистическими силами и исламистскими подменили совсем другими понятиями, обозначив ее скорее как драку между кланами, сведя борьбу лишь к разборке родо-племенных отношений. Поэтому правду найти в них трудно. Однако найти все же можно. 'По прочтении статьи г-на Каримова, - пишет Петр Краснов на страницах 'Независимой газеты', - мне, чья мать была очевидцем тех событий, и чья, тогда 6-летняя, дочь была в то время в Душанбе, хотелось бы сказать, прежде всего, об однобокости и предвзятости г-на Каримова. Те спецподразделения, про которые пишет г-н Каримов, которые якобы были присланы для подавления свободного порыва 'таджикской демократии', спасли не одну тысячу жизней, прежде всего русских жизней. Если бы не эти подразделения, то при видимом попустительстве союзных властей в городе неминуемо началась бы резня русских. Как позднее такая резня русских произошла в Чечне, при попустительстве российских властей. Но от Грозного до Ставрополья сотни полторы километров, и была возможность выбраться, тогда как русские в Душанбе и Таджикистане такой возможности были лишены в принципе. Весной-летом того же года русские из Таджикистана поднялись в исход, и по разным оценкам, только в том году уехали около 200 тыс. русских, которых потом в России назвали 'так называемым русскоязычным населением', и число которых уже достигает от 6-ти до 8-ми миллионов. Об этом г-н Каримов не пишет, поскольку между строк его статьи легко прочитывается следующая мысль: 'русские сами виноваты в своем исходе, в том, что им не нашлось места в свободном Таджикистане, поскольку Центр пытался подавить свободу в феврале 1989 г.'. Это, видите ли, мешал тот самый Центр, который попустительствовал возникновению в Таджикистане враждебных СССР объединений? Бури Каримов нестерпимо врал, ибо на площади Шахидон (бывшая площадь имени Ленина) в Душанбе, совсем как в Латвии, Литве, Азербайджане, с утра до ночи шумели митинги, требовавшие 'слома тоталитарных структур', переходящие потом в погромы магазинов, складов и даже квартир. Доставку жителей из окрестных кишлаков на автобусах организовывала известная таджикская поэтесса Гулрухсор Сафиева, тоже делегат последнего Верховного Совета СССР, мобилизовавшая для этих грязных дел земляков из сельской местности. Откуда взялись деньги у поэтессы на отвоз-привоз в течение многих дней сотен граждан? И почему на тех первых митингах над головами малограмотных колхозников вздымались лозунги на фарси, на котором никто из рядовых таджиков не читал? Из справки: 'Первый раз я встретила ее на изломе империи, но на пике ее славы: в советском посольстве в Швейцарии. Ее, депутата перестроечного Верховного совета, председателя Фонда культуры Таджикистана, лауреата советских премий, направили стажироваться к Зое Новожиловой, единственной тогда женщине-послу с расчетом направить на дипломатическую работу в одну из азиатских стран. Гуля с детдомовской прямотой тогда заявила: хочу быть поэтом, а не послом. Прошло несколько лет, однажды ранним утром раздался ее глухой звонок из Москвы. Только что российские военные вывезли ее из таджикского ада гражданской войны. Пять лет ей помогали выжить в Москве переделкинские поэты, московские друзья. От боли разлуки с семьей и родиной Гулрухсор стала писать стихи на русском. Татьяна Бек, которая много переводила Сафиеву, назвала их 'стихи с акцентом'. Гуля вернулась домой вместе с миллионом беженцев, хотя она никогда не считала себя таковой...'. Ядвига Юферова, "Российская газета", 29 ноября 2006 г. Переделкинские писатели как-то не уточнили, что одним из инициаторов гражданской войны и была эта же самая Гуля, буквально вывернувшаяся наизнанку, чтобы к власти пришли исламисты, умеющие открывать неизбывное количество мечетей, но в это же время закрывающие заводы, не умеющие жалеть и уважать другие народы.. Если бы переделкинским поэтам села бы на шею оставшаеся вдруг без крова родня из Таджикистана, уверена, они к Гуле отнеслись бы иначе. Советская власть в Таджикистане стала защищаться, на что во имя сохранения жизни граждан имела полное право, потому двинула против погромщиков танки. А Москва? Как отреагировала она на то, что в Душанбе громят не только предприятия, но и русское население? В октябре 1991 г. демократ Анатолий Собчак, мечтавший водрузить над Таджикистаном зеленое знамя Пророка, бывший начальник нынешнего президента Путина, воскликнул: 'Здесь нет русских, здесь есть коммунисты!'. Опа! Мнение Собчака, почему-то совпало с мнением Гитлера: с коммунистами позволено поступать, как кому вздумается: можно ворваться в квартиру, грабить, резать, убивать. И как можно было этому людоеду устраивать потом пышные похороны с присутствием государственных лиц? А в Душанбе 'демократические силы' устраивали многомесячные сидячие митинги, - пишет далее в своем письме Петр Чернов на страницах Независимой газеты- где были и такие лозунги 'Русские! Не уезжайте, - нам нужны рабы'. (Такие лозунги держали в руках те, кого Гуля привозила на площадь Шохидон из кишлаков - прим. Л.Б.). Все это вместе взятое четко подпадает под определение геноцида. Геноцида русской диаспоры в Таджикистане в 1990-х годах. Поэтому естественно стремление г-на Каримова избежать своей доли ответственности, страх, знаете ли, и естественна эта его статья. По моему мнению, именно это и есть лицо 'таджикской исламодемократии' от 'Растохеза', Давлята Усмона, Давлята Худоназарова, Отахона Латифи, Олега Панфилова, Тураджон-зода, etc. Г-н Каримов об этом, естественно, умалчивает. Единственно, что можно утверждать с определенностью, что г-н Каримов ничему за эти 10 лет не научился, хотя времена изменились - те 450 тыс. русских из Таджикистана превратились сейчас в 6-8 миллионов. Сами русские стали разделенным народом. Заканчивая, хотелось бы пожелать Независимой газете более сбалансированной позиции по чувствительным вопросам' (? 25 (2087) 11 февраля 2000 г.). Из справки: Бури Каримов - бывший председатель Госплана Таджикистана, зам. Пред. Совета министров Таджикистана, самый молодой министр. В 1990 г. Каримова обвинили в попытке гос. переворота и завели уголовное дело, но обвинения не подтвердились. После этого он уехал в Москву и ныне работает председателем Секретариата Совета межгосударственного транспорта СНГ. И хотя пыль толстым слоем лежит на акациях и тутовниках, розы около крыльца в сентябрьской Азии еще такие яркие и чистые, что любоваться бы ими без устали. Но за столом гость, надо бы его угостить, однако угостить нечем. Вдоль стен лежат узлы, шкафы пусты, как и квартира, которую уже покидают навсегда. И никому теперь не интересен стол, за которым когда-то делали уроки, играли свадьбу, встречали праздники, проверяли школьные тетрадки, отчитывали неслухов. Я приехала в родной город, чтобы увезти свою семью из неспокойной по тем временам Средней Азии. Но пиала с чаем все же нашлась. - Два года назад я и моя семья бежали из Курган-Тюбе, - потягивая теплый 'со слонами', как тогда называли индийский чай, сказал мой коллега Абдулла. - Странные вы москвичи, - увидев мою приподнятую бровь, грустно добавил он. - Рвете огромное государство на куски, будто кусок бязи на базаре, колесом катите по чужим спинам, и знать не хотите, каково в это время другим? Москва с ее демократами - это же мерзавка... - Немного не так... я объясняю москвичам, что нельзя, преступно отдирать от себя куски государства... Меня же в ответ ехидно спрашивают: 'Сколько тебе платят за то, чтобы ты агитировала за свой дерьмовый СССР?'. Итог этого вселенского непонимания: почти все республики покидают миллионы граждан, многим из которых долгие годы предстоит быть бездомными. - Ваша мама в Узбекистане лишь жилье теряет, а вот мы в Курган-Тюбе - многих жизней не досчитались, - укоризненно вымолвил коллега и печально добавил: - Что вы в Москве знаете? Только провоцировать умеете... А кто за эти безобразия отвечать будет?.. В осенний полдень, наслаждаясь нежаркой тенью под платанами, по улицам таджикского города Курган-Тюбе гуляли влюбленные. Подростки стрижами носились на велосипедах. Старики около ворот говорили о политике. Бравый и почти всегда пьяный Ельцин уже выбросил республики из состава единого государства, как глуповатый гауляйтер пролаяв, мол, 'берите суверенитета, сколько хотите'. Вроде как хватайте плов из общего котла, не думая о других. И хотя почти все высшие партийные бабаи в столицах как будто коллективно перенесли пластическую операцию на мозгах, напрочь избавившись от прежних блоков памяти, народ упорно не верил в перемены. Мол, поиграют бабаи с такой игрушкой, как суверенитеты, и отвяжутся от людей. Однако бабаи всех республик не унимались. 24 августа 1990 г.был принят закон 'О государственном суверенитете Таджикской Советской Социалистической Республики', 8 декабря 1990 г. 'О свободе совести и религиозных организациях'. В том же 1990 гг. объявил о своем суверенитете Узбекистан. И ретивые из подворотен их услышали...И люди с гор.. А, главное, поэты...Эта амбициозная кухня (с ударением на последнем слоге), как говорится, дорвалась. До автоматов. Вначале словесных. И что только в те дни не выстреливали они в толпу? 'Певцом 'саморазоблачения' стал поэт Таджикистана - устод Бозор Собир, автор более 10 книг. В марте 1991 г. он был избран народным депутатом Таджикистана, но сложил с себя полномочия в знак протеста против возвращения, видите ли, к власти прежней номенклатуры, получив, между прочим, от этой номенклатуры абсолютно все. Устод стал вопить стихи против России. После этого митинг, сформировав отряды 'гвардии', отправил их на захват парламента. А прежде, в 1987 г. Собир опубликовал следующие стихи: 'Враг, безбожный, стихи Мавлоно у него отобрал. Враг, без стыда торговавший искусством, Искусство Бехзада у него отобрал. Враг, бездомный, дом у него отобрал'. Дань этим грустным 'плачам' над утратой исторического и культурного величия отдали все крупные поэты и публицисты Таджикистана. Выслушав такой коллективный плач, хочется спросить: что 'враг' мог отнять у таджикской нации, если вся территория Таджикистана - горы на 93 процента, далее преобладает полукустарная и травянистая растительность? 'В дореволюционном прошлом территория Таджикистана (Большая Советская энциклопедия', ОГИЗ СССР, 1947 г.) - была самой глухой частью Средней Азии. За исключением сев. части Таджикистана, где по Ферганской долине проходит ж.-д. линия, остальная территория Таджикистана была совершенно лишена дорог, к-рые связывали бы её с внешним миром. В сельском х-ве господствовали феодальные отношения. Большая часть земли (до 80%), скота (до 70%) и источников воды для орошения находилась в руках эмира, баев, духовенства. Закабалённые дехкане в счёт арендной платы и за право пользования водой отдавали половину и более урожая. Огромные массивы земель пустовали из-за отсутствия орошения (напр., ныне орошённая Вахшская долина-основной район длинноволокнистого хлопка-была пустыней). Сельское хозяйство имело преимущественно потребительский характер. Промышленность была ничтожной, в ней было занято всего до 200 рабочих. В годы трёх сталинских пятилеток в народное х-во Таджикистана было вложено свыше 2,3 млрд. руб. В результате социалистического строительства в Таджикистане создано крупное механизированное сельское хозяйство с высокосортным хлопководством, садоводством, виноградарством и животноводством; построены крупные ирригационные сооружения, создана промышленность, проложены шоссе и железные дороги'. О чем рыдали поэты, если у народа в кибитках веками ровным счетом ничего, в том числе ни одного сборника стихов? Тем не менее 'советские таджики, увидев себя в 'афганском зеркале', ужаснулись глубине дегуманизации и варваризации собственной культуры (таджики с высшим образованием - это, видите ли, варваризация? В отличие от афганцев, которые по сей день живут в каменном веке? - прим. Л.Б.). В 80-х гг. в таджикской культуре появляется новый, весьма тревожный мотив, диссонировавший с официальной концепцией самоидентификации 'социалистической нации'. На основе сравнения 'сегодня' и 'вчера' зарождалось таджикское 'вольнодумство'. Оно, вглядываясь в историческое прошлое, все более погружалось в негативистскую саморефлексию, в отрицание 'настоящего' ('мы и ни то, и ни это, и не третье', 'мы потеряли то и это'). (Шариф Шукуров, Рустам Шукуров, Центральная Азия (опыт истории духа) http://bukharapiter.ru/bukhara/shukurov). Как ни странно, этот фарси-исламский плач, обращенный в глубину едва различимых веков, где у рядового таджика ничего, кроме овцы, поддержала Москва. В Таджикистан от Ельцина, кроме Собчака, прилетал в гости к исламо-демократам академик Е. Велихов и прочие 'подборисовики'. Вот смеху... Российский академик на службе у таджикских исламистов... Вместе с ним и активный депутат Травкин, бывший бригадир строительной бригады. Вот будут смеяться потомки, когда узнают, что эти глупые русские мужики делали все, чтобы над таджикским парламентом взвилось зеленое знамя Пророка! .В такой обстановке 24 ноября 1991 г. прошли президентские выборы, на которых исламистам победа не обломилась. Памирец и кинорежиссер Давлат Худоназаров, которого поддержал (еще один предавший науку) академик А. Сахаров, проиграл с треском. Оно и верно. Кинорежиссер должен заниматься искусством, а не политикой, на которую не учился ни одного дня. Из справки: Давлат Худоназаров - родился 13 .3.1944 в Хороге Горно-Бадахшанской автономной области, (горный таджик), происходит из исмаилисткой семьи (горные таджики - премущественно исмаилиты). В 1958 г. начал работать помощником кинооператора, ассистентом кинорежисерра на студии 'Таджикфильм'. В 1965 г. закончил Всесоюзный государственный институт кинематографии в Москве и затем работал кинооператором, кинопостановщиком, режиссером-постановщиком художественных фильмов на студии 'Таджикфильм'... бывший председатель Союза кинематографистов СССР. Давлат Худоназаров пообещал своим товарищам по Исламской партии, что во время избирательной кампании русские 'не только не побегут, но даже, больше того, мы можем превратить русское население Таджикистана в группу, поддерживающую исламский проект. Ислам гарантирует гражданские права 'людей писания', а потом только ислам может предотвратить кровавые межнациональные столкновения. Я берусь убедить русское население, что им надо делать ставку именно на наш приход к власти'. Жизнь показала: ислам не оказался тем проектом, за которым, побежали русские, и не встали они стеной за веру, к которой не имели никакого отношения. Кино легче, чем политика, тут жесткая реальность, за нею стоят реальные трагедии, а не киношные. Режиссер ошибся и в другом: религии никогда не объединяли людей, во все века они лишь разделяли, стенкой кидали друг на друга, ибо главный постулат любой религии: всегда расширять сферу своего влияния, подчинять себе других, непременно ассимилировать чужаков, а иначе жить тому под обидной кличкой 'неверного', 'гоя' или 'инородца'. Режиссер не сумел предвидеть и того, что в борьбе за политическую и общежитейскую власть именно люди ислама в дальнейшем спровоцируют в Таджикистане самые кровавые на постсоветском пространстве межнациональные столкновения. Мысли Давлата о всеобъемлемости ислама и необходимости его для всех оказались не более чем мифической рекой из восточного эпоса. Взять власть конституционным путем, как ни подзуживала к этому ельцинская Москва, исламистам не удалось. Это была звонкая пощечина от таджикского народа, который не хотел, будто караван верблюдов, покорно отправляться под их плеткой в глубину веков. Таджики желали иметь не только молитву, но и дом, семью, работу, хотели видеть детей в школах и институтах. А для этого необходимы промышленность и знергетика современного образца. Отапливаться саксаулом? Привлекательности в такой перспективе народ не увидел. Поэты, писатели, муллы, преподаватели просто взбесились. Они с лучшими намерениями хотели связать свой народ с прошлым величием иранской культуры, но люди предпочли советское настоящее. И тогда религиозные фанатики, ишаны, поэтессы, мелкие торговцы, неграмотные дехкане вновь устроили в Таджикистане бойню: в республике опять начались митинги, лозунги на которых были весьма агрессивные: 'убийцы из КГБ вон из Таджикистана', 'оккупанты из СНГ, не вмешивайтесь во внутренние дела суверенного государства!', 'Да здравствует исламская вера!'.А далее...грабежи, убийства, захват в заложники депутатов, про которых поэт Собир изрек, что ' с ними нельзя по-хорошему, с ними надо по-плохому'. И держали депутатов до тех пор, пока не были приняты условия толпы. Руководство Комитета КНБ Таджикистана хотело было арестовать распоясавшихся исламистов, но президент Набиев не позволил. Почувствовав свою безнаказанность, разъяренные оппозиционеры обстреляли мирный митинг, и 280 безоружных граждан нашли себе на площади могилу. Но чтоб мир не узнал об этом и не только об этом, руководитель гос. комитета по телевидению и радиовещанию от исламо-демократов Мирбобо Миррахимов распорядился отключить трансляции программы телевидения Узбекистана и России из-за того, что телеканалы якобы дают необъективную информацию. Оппозиция в это время захватывала аэропорт, телевидение, ж/д. вокзал и другие стратегические объекты. После такого размаха волнений исламского направления президент Набиев, как и безответственный Николай II, подал вдруг в отставку. 13 мая 1992 г. власть перешла в руки к Коалиционному правительству, в котором, наконец-то стали управлять все, но заправлять исламисты. В такой ситуации хорошо спорить друг с другом, но двигаться вперед? Едва ли...Коммунисты из этой коалиции вышли, правительство двинулось в сторону окончательного захвата власти исламистами. КНБ заявил о своем нейтралитете, не отказавшись в то же время от необходимости защитить семьи любого военного ведомства в случае нападения на дома. Тогда исламо-шохидонцы с оружием в руках под прикрытием БТР двинулись к зданию КНБ под предлогом, что там скрывается президент, то есть фактически, шли для расправы. Россия дала твердую установку своим военным службам ни во что не вмешиваться. Но командир 201-ой Мотострелковой дивизии полковник В. Заболотный мужественно наплевал на эту бесчеловечную команду, приказал перекрыть улицу, взять под защиту дома, здание КНБ, и открыть огонь.Интересно, где были в тот момент известные поэты Гуля Сафиева, Бозор Собиров, кинорежиссер Давлат Худоназаров, не с этой ли агрессивной толпой под прикрытием БТР шагали они к домам, в которых жили семьи русских военных? К вечеру по телевидению выступил лидер Дем. партии Таджикистана Шодмон Юсуф и заявил, что если войска СНГ не прекратят вмешательство в дела республики, исламисты и 'демократы' обратятся за помощью к руководству Ирана и Афганистана. Еще добавил, что отныне русские в Душанбе - заложники. Ничего себе демократ, который должен, по Ельцину, переживать за слезу ребенка , а тут, не моргнув глазом, берет в заложники тысячи! В дальнейшем все признали, что поступил полковник верно, извинились перед ним, но после хамского выступления 'демократа' русские массово побежали из Таджикистана, хотя сытой дем. Москве плевать было на беженцев. Россия ничего для них не делала, напротив, 'опускала', чтобы люди не объединились и не дали бы по морде московским исламо-сторонникам. Но другие русские вместе с таджикскими коммунистами, поняв, что за ними уже нет и Москвы и защитить их некому, сдав на время позиции, стали спешно объединяться в поистинне Народный фронт. В Курган-Тюбе 14 сентября 1992 г. из-за проблемы информационного голода исламисты создали комиссию Верховного Совета и Кабинета министров, которая решила издавать в Курган-Тюбе газету одновременно на таджикском, русском и узбекском языках. Поручили возглавить это дело бывшему председателю Союза журналистов Таджикистана Отахону Латифи и местному журналисту Нурхан Ниязову. Журналистам из всех курган-тюбинских изданий - газетных и журнальных, как на таджикском языке, так и на русском, в сентябре неожиданно объявили, что в три часа дня будет собрание. Явка обязательна. Отахон Латифи. Из справки: Латифи родился 18 марта 1936 в г. Пенджикенте Ленинабадской области Таджикской ССР. В 1956 - 1958 гг. - колхозник. 1958-1963 гг. - студент Ленинградского университета.. 1963-1964 гг. - младший редактор издательства 'Ирфон' Госкомиздата Таджикской ССР, литсотрудник газеты 'Комсомолец Таджикистана', собкор г-ты 'Комсомольская правда' и г-ты 'Правда' в Таджикистане. С 1989 по 1991 г. - зам. председателя Совета Министров Таджикистана ('Лабиринт' ? 1993-2007 E-mail: market@labyrinth.ru). - В тот день я хотел заняться ремонтом, - рассказывает Абдулла, вспоминая свою жизнь в Таджикистане два года назад. Мы сидим с ним под крошечным виноградником, с которым завтра и моя семья расстанется навсегда. Русский язык в Узбекистане перестали признавать, а главное, эти страшные звонки по ночам одинокому человеку, мол, если не уедешь, найдешь тут два метра земли. Городской прокурор, прекрасно, по-европейски одетая женщина, на жалобу моей матери, бойко отчеканила, вероятно, неоднократно повторяемый ею текст: 'Вы еще не уехали отсюда? У вас же есть в России к кому ехать'. Абдулла в тот день, когда Отахон Латифи решил провести среди журналистов совместное собрание, хотел было подкрасить трубы на кухне, пошел в сарайчик, открыл початую банку краски и застыл. На голубом фоне ее покоились два скелетика: мама-ящерка, а бок о бок с нею - малыш. По разбросанным лапкам видно было, что эти два беззащитных существа долго пытались выбраться из лаковой топи, но это им не удалось. Так и склонили они рядом свои чудные изящные головки. Абдулла закрыл банку и с испорченным настроением ушел в редакцию. - Поздравляю вас с приходом демократии на нашу землю, - негромко произнес Латифи и продолжил: - Теперь вы можете безбоязненно исповедывать ислам и исполнять наши обряды. - На работу ходить в парандже? - насмешливо спросила зав. отделом писем из газеты 'Навиди Вахш' Шарифамох Кишварова. - Молиться будем и во время планерки? Отахон поморщился, вальяжно поправил манжеты: - Не преувеличивайте, Шарифамох. Но вера есть вера. Что сказал наш великий предок Тимур в своем знаменитом Уложении? 'Я основал свою власть на исламе, законе 'превосходнейшего из тварей', на любви к его потомкам и сподвижникам и на почитании, которое должно воздавать имени пророка. Мои приказания и правила имели такую силу, что я не имел себе соперника в управлении. Опыт доказал мне, что власть, не опирающаяся на религию и законы, не сохранит на долгое время свое положение и силу. Она подобна нагому человеку, который заставляет других при встрече с ним опускать глаза, не внушая никакого уважения к себе.. Можно также сравнить его и с домом, не имеющим ни крыши, ни дверей, ни ограды, в который может проникнуть самый презренный человек'. Шарифамох тут же с места выкрикнула: - С Пророком не спорю. Но с Тимуром, хоть он далекий и очень уважаемый предок, поспорить могу. Зачем Тимур завоевал 27 стран, сколько людей он при этом погубил, сколько матерей пролили слезы, глядя на гибель своих сыновей? Почему Тимуру такое позволил Аллах? Власть, не опирающаяся на гуманность, просуществует долго? Мулла, сидевший рядом с Отахоном, приподнялся с кресла и недовольно покачал головой: - Женщина, тебе бы помолчать... - И зарплату уже не получать женщине? - возмущенно выкрикнула еще одна сотрудница. - Но к исламу вернуться придется всем... - уточнил мулла, поигрывая автоматом в руках. - Только желающим... - возразили сотрудники редакции. - Национальная и религиозная замкнутость - не выход, что тогда дети знать будут? - поддержал коллег зав. сельхоз. отделом Олимджон Ёрасенов, шагнувший в журналистику из школьных учителей. - Почему замкнутость? - удивился Латифи. - У нас открыта дорога на Багдад. С Турцией будем объединяться, со всем мусульманским миром. - Но зато будут закрыты московские консерватории, ленинградские и московские институты. Вы, Латифи, учились в Ленинграде, почему сейчас предаете этот город и великую советскую культуру в вопросах образования, в вопросах организации общественной жизни? Ни одна из планерок не была в редакции такой бурной. - Женщина, ты забыла, как оскорбительно русские отозвались о Средней Азии, мол, это 'подбрюшье России! - возмутился мулла и вышел из-за стола. - После такой презрительной клички оставаться в составе одного государства?.. - Это не русские сказали, - поправила гостя Шарифамох. - Эту установку в страну привез скверный человек, почему-то очень заинтересованный в распаде страны.Я лично ни одному слову его не верю. Известный журналист Латифи удивился: - Писатель Солженицын, написавший десятки книг, знамя русской демократии, скверный человек? Как утверждать такое? - Писатели тоже бывают скверными людьми. И вралями бывают. Когда-то аксакал Солженицын сказал, что у него страшное заболевание- рак. Шестьдесят лет прошло, сколько людей с этим заболеванием ушло на тот свет, почему Солженицын не напишет, куда подевался его рак? Либо это великое достижение советской медицины, либо аксакал соврал. Почему писатель не признает, что эту болезнь ему по-свойски приписали врачи-лгуны? Спор становился слишком горячим. Мулла тоже не уступал. - Но писатель правильно говорил, что мы жили в варварской стране. На муллу тут же посыпались вопросы: - Когда все имели работу - это варварство? - Все дети ходили в школу - тоже варварство? - Не было голодных и бездомных... Эволюционировать в сторону феодализма - это прогресс? Отбросьте свою фанаберию реформаторов и прямо ответьте: для этого много ума надо? - Объясните, господин мулла,- опять вступила в спор Шарифамох, - как отвечать на сотни вопросов, которые задают люди в письмах? Зав. отделом писем гневно спросила, почему выгоняют с работы русских бухгалтеров, потом приезжают к ним домой, просят сделать балансовый отчет? За деньги, конечно. Но очень уже небольшие. Этих строгих житейских 'почему' было великое множество. Почему в больницах укол не сделают, пока больной не заплатит медсестре? Почему зарплата, в среднем по республике 280 рублей, антибиотики стоят также? Почему пограничники берут взятки и пропускают моджахедов из Афганистана, отчего в республике оружия столько, сколько на поле хлопковых коробочек ? Шли моджахеды мимо пограничного поста, в ответ ни одного выстрела со стороны заставы. Значит, солдаты армии превратились в наемников, когда воюют не за совесть, а за деньги? Шестьдесят человек мыли золото в горах. Пришли афганские моджахеды и всех вырезали.Около драги найдено 60 трупов. Для моджахедов границ не существует? - Как теперь живут люди, вы, господин мулла, знаете? Тот молча и недовольно кивнул головой, и вопросы опять сыпались со всех сторон. Чтобы выжить, художник нынче продает свои краски, врач продают свои инструменты, парикмахеру не с кем работать, у людей нет денег на стрижку. Старый актер забегает в магазинчики, чтобы художественным свистом перед покупателями заработать себе на хлеб. Почему так скверно теперь живут люди? Ежели какой-либо торгаш облюбует чужую квартиру, в которой живет человек иной национальности, он начинает его шантажировать. Почему обиженный гражданин не может найти защиту? Кому выгодны национализм и безработица? Чем торгуют простые люди? Мата на траве лежит, оправа для очков, старые шприцы, медицинская вата, заработаешь ли на этом? За посылку, которую надо выслать за пределы республики, требуют доллары. Где их взять? - Не хочу я, чтоб мои дети торговали на улицах сардельками из чердачных котов! - выговаривала новым устроителям жизни мать четырех детей. - Или бижутерией с Соломоновых островов. Не хочу, чтобы наши дети радовались бы даже четвертушке банана! Латифи поднял руку, прервал бесконечные претензии коллег. - Да, жизнь надо налаживать! - сказал он строго. - Но есть нынче одно преимущество: мы теперь свободные люди! - Верно, наш хлеб густо намазан 'мустакиликком', то есть, свободой, - возразила Кишварова, - но сытости такой бутерброд не приносит. Почему пустые бутылки люди собирают теперь даже в других кишлаках? Почему везде самоуправство? Многие нынче вспоминают, как хорошо мы раньше жили, как при коммунизме, только не знали, что это коммунизм. - Насчет коммунизма... - поморщился мулла и распорядился: - Людям надо говорить, что раньше мы жили в цепях, это была все-таки разбойничья страна!... - В разбойничьей, с вашей точки зрения, стране мы последней лепешкой делились, а сейчас все как волки друг другу, и вы, господин мулла, стоите перед нами с автоматом в руках. Зачем служителю Аллаха оружие? Это был вопрос от Абдуллы, но ответ на него дала бойкая Шарифамох: - У нас хорошо живет только тот, у кого автомат! Разве не знаете, что хозяин автомата идет с ним на рынок и берет бесплатно все, что хочет. - Скоро будем въезжать на рынок на танке! - поддакнул ей Олимджон и дал свою информацию: - Если у нас в доме кто-то живет и не уехал в Россию, значит, вооружен до зубов и никого не боится! - Почему всех заставляют ходить в мечеть, куда надо непременно нести подарки? - задала еще один вопрос Шарифамох, чем вызвала страшный гнев муллы: - Почему там запугивают стариков, - добавила она: - мол, если ходить не будете, мечеть потом не позволит вас похоронить, а если кто-то и посмеет это сделать, люди мечети выкопают покойника и выбросят труп? Кому нужна такая свобода? Что мне отвечать на письма, которые приходят в редакцию? Почему везде закрыты заводы, где работать нашим мужчинам и женщинам? Если людям живется хуже и хуже, значит, это - бег против Солнца, против нормальной человеческой судьбы! Это была последняя фраза, которую услышали сотрудники редакции от заведующей ртделом писем. Раздался телефонный звонок . Абдулла выслушал сообщение и побледнел: -Погром, в городе резня, - взволнованно проговорил он. - Какие-то с автоматами... ходят по квартирам и вырезают людей. - Успокойтесь! - поднял руку Латифи и приказал: - Работаем дальше. Это провокация, ложь... Мулла ухмыльнулся, пробормотал, вроде бы лишь себе под нос, тихо, но его услышали, и от этой фразы 'Аллах с вами! Дураки умирают по пятницам' похолодели все. Люди кинулись к двери, но около нее стоял Латифи: - Сдайте, пожалуйста, свои партбилеты! Мысли о доме, живы ли в эту минуту дети и родители, так взволновали людей, что они спешно, трясущимися руками вынимали билеты и бросали их, лишь бы вырваться из этой ловушки и добраться до семьи! Шарифамох, Абдулла и Олимджон гордо и неспешно прошествовали мимо грозных и неприятных гостей. Никто из них своего партбилета перед Латифи не выложил. Из справки: Шарифамо Кишвардухт родилась 22 июня 1951 г. в поселке Ломоносов г. Курган-Тюбе. После окончания школы в 1968 г. поступила на отделение журналистики факультета таджикской филологии Таджикского гос. университета, с 1973 г. работала в газете 'Навиди Вахш'. Была делегатом предпоследнего съезда Союза журналистов СССР. В газете 'Джумхурият', 2-3 февраля 1993 г был опубликован маленький рассказ о Шарифамох: '...Кто не знал известную журналистку Шарифамо Кишвардухт (Кишварову)? Да, ее знали все. Она была единственной женщиной в Вахшской долине, которая после окончания университета выбрала работу в газете и до последней минуты жизни сохранила любовь к этому делу. Помню, кто-то из коллег опубликовал в журнале 'Журналист' под рубрикой 'Выбор' статью, в которой был и такой эпизод: 'Муж сказал Шарифамо: выбирай - или я, или работа!' Шарифамо на минуту задумалась. Погладив головку сына, спокойно ответила: 'Если можешь, не покидай нас. Но я не могу представить свою жизнь без газеты...' ...В ее рабочем кабинете всегда было многолюдно - приходили коллеги, друзья, посетители. Многие письма она брала с собой, чтобы ночью работать над ними, а утром сдать машинистке. Такой стиль работы стал для нее привычным за долгие годы работы сначала в городской газете 'Коммунисти Кургонтеппа', а позже в областной 'Хакикати Кургонтеппа'. ...И эта женщина наряду с другими садилась в автобусы и ездила в Пянджский, Шаартузский, Кабадианский, Джиликульский, Колхозабадский, Вахшский, Хуррамшахрский, Гозималикский районы для проверки очередного 'тревожного сигнала'... На улице Абдулла схватил за руку Шарифамо и попросил: - Не иди домой! Они сейчас за нами придут. Позвони откуда-нибудь своим, пусть убегают. А ты немедленно спрячься. - У меня там дети одни. Не могу. Ты же знаешь, недавно я потеряла одного ребенка. Шарифамо махнула коллеге рукой, смахнула слезу и... побежала. В поселок Ломоносов, где родилась, училась, любила, рожала детей... И где в ту минуту шла свирепая расправа с жителями поселка. С русскими, узбеками, цыганами, армянами... В тот день проводники поездов не спрашивали на остановках билеты. Поезда штурмовали толпы. Тех, кто не хотел быть зарезанным, исколотым, расстрелянным. Прямо в своей квартире. Восточными друзьями Собчака. Для которых не только русские были коммунистами. Но и все те, кто не хотел добровольно уступать квартиру, кто надеялся, что в республике еще можно навести порядок, у кого нет родственников в России. - Наш дом остался не разграбленным потому, что соседка-осетинка, у которой была тяжело больная мать, осталась в Курган-Тюбе, - рассказывает мне спустя два года после тех событий Абдулла.- Она заходила вечером в квартиры, включала свет, ложила у порога мокрые тряпки, чтобы забредшие в подъезд люди думали, что в этих квартирах живут. Потому их не разграбили. Когда Майя уезжала из Таджикистана, мы, четыре семьи, скинулись ей на дорогу, сами нагрузили контейнер и оплатили все ее расходы вплоть до Осетии. А меня... в тот день едва не расстреляли. Тот самый мулла... Абдулла успел позвонить домой, приказал всем спешно бежать на вокзал к прибытию поезда, а сам кинулся за город, чтоб уйти из города пешком. Но его настигли исламисты на БТР. Мулла выпрыгнул из танка, направил было на журналиста автомат... Из-за пригорка в этот момент показались танки 201-й мотострелковой дивизии СНГ, командир которого хорошо знал журналиста. - Я потом искал свою семью по многим станциям. На одной нашел отца, на другой жену, на третьей дочь... Все спасались, как могли. - Олимджон Ерасенов... как сложилась его судьба? - В тот же день пропал, и по сей день никто не знает, что с ним случилось. - А... - Вы бы только знали, - перебивает меня Абдулла, - какие у нас, у таджиков, красивые похоронные обряды, сохранившиеся еще со времен зороастризма! По древним обычаям народов Средней Азии в доме вешают на гвоздь лоскут белой бязи. Душа в первые сорок дней ночной бабочкой прилетает в свое прежнее жилище, садится на лоскут. Заметив светильник, подлетает к нему, садится на веточку айвы, которая лежит на чаше с водой. Когда завершается чтение молитв, душа пьет воду из чаши, радуется тому, что ее поминают, и улетает обратно. В дом Шарифамох ворвалась целая команда. Бородачи с автоматами схватили женщину за волосы, вытащили во двор, согнали жильцов и заставили смотреть, как они ее, мать четверых детей, насилуют и убивают. Люди отворачивались, плакали. - Глядите, на что они способны!- кричала женщина, даже в предсмертную минуту предупреждая тех, кого не раз защищала на страницах своей газеты: - Бойтесь их, как огня! Они за власть будут держаться двадцатью пальцами. Не аллаха они боятся, ислам им тоже не нужен... Где их гуманность?...У них совесть в кошельке! Агония уже сдавила ее горло, и Шарифамох не сумела выкрикнуть свое последнее обвинение в том, что исламо-шохидонцы не только вооружены до зубов афганскими моджахедами, но и нападают теперь на поселки и кишлаки вместе с ними. Значит бандиты они, а не защитники народа. - Заткнись, стерва! - орали бородачи и пинали женщину за то, что обожала свою работу, любила своих и чужих детей, не умела предавать и мечтала о справедливости для всех. Исмаилиты пинали и убивали за то, что Шарифамо умела и не боялась говорить правду. Да и впрямь, кому же и управлять Небесами, как не правде и жалости к простому человеку? - Это не воины, это тушканчики... воюют с женщинами! - хрипела Шарифамох. На востоке после поминок варят кисель из муки, воды, соли и выливают его в быстротекущий арык, 'чтобы унес душевную боль'. В те сентябрьские дни в ближайший от дома журналистки арык соседи вылили два ковша киселя из муки. Через 15 минут после смерти Шарифы бородачи вытащили из квартиры ее пятнадцатилетнего сына Дилшода и расстреляли мальчишку рядом с телом матери. Растерзанные мать и сын, будто две ящерки, не сумевшие выбраться из агрессивной топи вырвавшегося вдруг из преисподней средневековья, еще долго лежали в пыли под чинарой. Кто взрыднет, кто вскрикнет над их печальной долей, как и над горькой участью тех, кто в те трагические годы захотел в Таджикистане остаться предельно честным человеком и, в первую очередь, Советским человеком? Не долюбила, не дожалела Шарифамох, не сказала сыну своему необходимых каждому человеку ласковых материнских слов. И мальчишка не долюбил этот мир. Когда таджики хоронят совсем юную душу, они покрывают носилки покрывалом со свадебной вышивкой и исполняют свадебную песню 'ёр-ёр!'. Когда хоронят молодую красивую женщину, ей в саван кладут веточку базилика, лепестки роз и гвоздик, ибо от них исходит аромат рая. Потом устраивают поминки с цветами. Перед имамом кладут букет из роз или гвоздик с добавлением веток цветущего граната. Имам прочитывает над букетом 36-ю суру. После этого букет несут на кладбище и закапывают в ямку сбоку могилы. Эту 'Красную гвоздику' хоронили без гвоздик. И Дилшоду не исполнили свадебную песню 'ер-ер'. Их тела ночью исчезли. Люди ужасно боялись в те дни ишанов, мулл, кази, калонов и всех тех, кто назвал себя, видите ли, демократами, но расширял почему-то лишь кладбища. Покойных хоронили ночью, тайком, без песен, белых покрывал и без веточек базилика. В те дни интеллигенция, которая по-соловьиному воспевала будущих убийц и грабителей, надолго потеряла свой народ, который вдруг увидел, что тысячи людей вышвырнуты под темные своды вселенной лишь ради того, чтобы кто-то с гордостью мог бы сказать: этот целый подъезд принадлежит теперь мне, господину прокурору, а этот - господину мулле. Частная собственность... она такая, ради собственного процветания уже убила на планете миллиарды людей, и готова ради благ своих убивать и дальше. Зверозубый рынок, прибыль... в людской цивилизации неоднократно кидали друг на друга сотни народов и многие из них превратила в пыль. В том числе, и советский. В наше же время и на наших глазах... - Не подходите к этому эшелону, - попросил еще раз на прощание меня Абдулла, когда мы увидели в тупике вагоны с людьми, похожими на нищих средневековых дервишей. - Западу нужен в нашей республике хаос, вот он и настоял на том, чтобы удравшие в Афганистан исламисты вернулись домой. Среди них могут быть и те, кто убивал Шарифамох... И везут они на родину не только обретенные в Афгане болезни, но, возможно, и наркотики. Может, и прежнюю злобу. 26 октября 1992 г.Коалиционное правительство пало, прошли выборы, и президентом страны стал Эмомали Рахмонов. Таджикский народ, вопреки желаниям российской собчаковщины (которой легко далась победа в Москве потому, что это была первая оранжевая революция на территории СССР), не пошел за исламскими старовойтовыми, мечтавшими разделить СССР на столько кусков, сколько в нем национальностей. В Таджикистане, где дом к дому, квартира к квартире, жили люди разных национальностей, этот номер не прошел. Здесь настолько все были близки друг к другу, что, притча Сократа 'Посоветуй, Ксанф, своим врагам разделить речную воду от морской', как и в древности, не нашла своего воплощения в жизнь. Учение Галины Старовойтовой по своей компетентности оказалось на уровне неприятной тени, непонятно зачем мелькнувшей над страной. Таджикские коммунисты оказались настоящими воинами и политиками, они объединились с людьми разных национальностей, по менталитету советскими и не только советскими, нашли общий язык с российской дивизией, новый командир которой тоже не захотел праздновать труса. Большинство граждан Таджикистана мгновенно пошло за смелыми и решительными людьми. Исламистов из республики вышибли. 'Таджикские дехкане поняли, что под демократической оберткой с хлестким лозунгом 'Долой коммунистов!' таится то, от чего в 20-е годы отказались их деды... - написал позднее аналитик В. Владимиров.- Сыграл свою роль и откровенно уголовный характер новой власти. Везде, куда приходили исламские демократы, царили произвол, разбой и мародерство...'. В 1992 г. Таджикистан усилиями оппозиции все же оказался на грани распада. Полевой командир-исламист Ризвон и мулла Азам провели съезд, на котором убеждали местное население, что Пакистан, Афганистан, Саудовская Аравия окажут Гармской исламской республике, которую они только что, видите ли, создали в Каратегине, всестороннюю помощь.. Но после прихода Народного фронта в Гарм в феврале 1993 г. Ризвон и Азам сбежали. Ельцинско-собчаковская Москва тут же отказалась от своих вчерашних друзей. Тогда в отместку собчакам 13 июля 1993 г. исламо-шохидонцы в дружбе с афганскими моджахедами с двух сторон напали на 12-ю российскую погранзаставу и уничтожили почти всех ее бойцов. Помните кадры телевидения, на которых русские мальчишки лежали с отрезанными головами? За несколько часов до смерти они упорно запрашивали по рации военную помощь, но Ельцин, кажется, тогда был смертельно пьян, 'главнокомандующего' не могли найти целые сутки и некому было дать приказ послать помощь погибающим бойцам. И это вселенское бесстыдство, из-за которого ушли из жизни не по своей воле уже миллионы людей, это политическое хамство и есть демократия? Исламисты, так и не уловившие душу свого народа, отвергшего экспорт исламской революции и средневековой тьмы, вновь развязали гражданскую войну, которая закончилась лишь в 1996 г. Это война исламо-демократии уже была и с Россией. В дем. печати не раз мелькало сообщение, что 'в Гиссаре и Каратегине, особенно в Ромитском ущелье, Исламская Партия Возрождения Таджикистана имела обширные плантации опиумного мака, который был одним из основных источников ее военного финансирования'. Сюда же прибавились и афганские наркоторговцы. Из справки: Отахон Латифи. Автор и сценарист многих документальных фильмов, журналист Радио 'Свобода': Программы: Евразия: Кавказ и Центральная Азия. Председатель орг. комитета Партии народного единства Республики Таджикистан, созданной в 1992 г. Председатель Координационного центра демократических сил Таджикистана в странах СНГ, заместитель руководителя делегации ОТО на межтаджикских переговорах, заместитель командира спецподразделения по охране ООН (а это что за должность?). С 1993 г. в эмиграции (после той страшной войны на своей родине, развязыванию коей сам и способствовал). Латифи три года прожил в Москве и два - в Тегеране). В 1997 г. возглавил подкомиссию по правовым вопросам Комиссии по национальному примирению. Это все равно, как в 1919 г. после окончания Гражданской войны в России посадить бы за один стол Ленина и Колчака, Сталина и Деникина, а в 1945 - Сталина и Риббентропа. Из таких переговоров ничего хорошего не вышло бы. Не получилось ничего хорошего и в Таджикистане. Оппозиционные партии и движения, ушедшие в Афганистан, организовали вооруженные отряды, которые регулярно пересекают границу, воюют с таджикскими пограничниками. И в самой республике исмаилиты создали Вооруженные партизанские силы, которые до сих пор ведут подпольную борьбу со сторонниками правительственных сил. И всегда находят охотников повоевать с мирной жизнью. Так 1 октября 2000 г. студенты исламского института Мустафакул Боймуродов и Садриддин Фатхуддинов организовали взрыв в христианском миссионерском центре 'Сонмин' ('Благодать'). Убийства и расправы над людьми в республике продолжаются, но теперь их приписывают вооруженным силам правительства. И занимаются этими инсинуациями даже авторы русского происхождения, живущие ныне, правда, на западные гранты или в России. Так во всех изданных ныне книгах о гражданской войне в Таджикистане написано, что Шарифамох убили бойцы Народного фронта, то есть сторонники правительства. Но очевидцы утверждают иное. И коли сравнить по датам, тоже выходит вранье. Шарифа погибла 22 сентября 1992 г., а бойцы Народного фронта вошли в Курган-Тюбе 27 сентября. Да и зачем им убивать женщину и мальчишку, потом прятать тела так, чтобы их никогда не нашли? Такая злопамятность - почерк исмаилитов. В итоге две невинные души, а вместе с ними и еще сто тысяч, чертят свой путь среди холодных созвездий Вселенной. Кто-нибудь из тех, кто заварил на планете кровавую кашу по разрушению СССР, хоть иногда замечает их мгновенно-метеоритный трагический пролет над землей? Но милостивое крыло судьбы не простерлось и над теми, кто хотел торопливо и нагло, не считаясь с миллионами противостояний, посадить себя в кресло власти. Ровно через 5 лет после гибели журналистки Шарифамох Кишваровой, именно в день ее смерти, 22 сентября 1997 г. около подъезда дома в Душанбе неизвестные застрелили и Отахона Латифи. Месть ли, судьба, справедливость ли, кто его знает? Из справки: 'В 20 веке Центральная Азия породила много ученых, литераторов и заслуженных деятелей. Однако в журналистике двадцатого века Центральной Азии никто не смог сравниться с Латифи'. Евгений Примаков. Понимают ли хоть иногда российские политики то, что они говорят? Или Примаков тоже поддерживал исламистов? Гражданская война в Таджикистане унесла 150 тыс. жизней. Из них убиты десятки журналистов, тысяча прокуроров. Десятки тысяч людей пропали без вести. Беженцев и бездомных - 800 тыс. В Россию перебралось - 300 тыс. русских. В Таджикистане осталось нынче около 88 тыс. русских. В Афганистан и Иран перебрались около 500 тыс. таджиков. В Россию и на Украину выехало 60 тыс. таджиков, в том числе в Москву - 6 тыс. человек.Экономический ущерб республики- примерно 300 млрд. руб. Сожжено 150 тыс. домов, 15 тыс. - разграблено. Разрушено около 80% промышленного потенциала страны. Так право на слово, чаще всего безответственное, не выверенное житейской мудростью, эта свобода слова с полным отсутствием разума, так активно пропагандируемая ныне американским радио 'Свобода' и легковесно подхваченная таджикскими поэтами и писателями, отняли у таджикского народа право на жизнь.Такова расплата за утрату своих позиций, за утрату единого Советского государства. В одном только Таджикистане... Нынче приходится слышать от россиян, мол, понаехали тут всякие. Но эти жалобы - исход на ложный путь, когда другие спасаются около нас от голода и лютых нехваток так же, как спасались русские в Великую Отечественную на таджикской земле. Господин Черномырдин продал США за 1/10-ю часть от стоимости российский запас урана. И если бы Путин вложил 5 млрд. долларов в разработку урана не в Австралию, а в Таджикистан, из урана которого была сделана первая советская атомная бомба, у многих таджикских граждан нашлась бы работа дома. А уж коли достроить бы Рогунскую ГЭС... Политическая элита России по-прежнему работает лишь на разрушение нашего пространства, потому плюет на неудобства россиян от наплыва беженцев и охотно благоустраивает пространства лишь заморских дядей, горстями при этом вышвыривая души соотечественников в холодные небеса небытия. Откуда эта страшная атомная несработанность, эта трагическая разница целей между народом и его нуворишами? Как же сквозь пыль веков расценят потомки нашу разделенческую и воинственную деятельность по отношению к самим же себе? 'Там' все были с 'тараканами' в голове, - скажут они о нас,- ибо не знали простого. Демократия... ее вообще нет. Нигде. И никогда не было А коммунизм был всегда. Даже в древнем Риме. Для тех, у кого собственность. Иным же.. как обычно. Ну, как расскажешь им, будущим, как я надеюсь, умницам и умникам, что наши поэты, писатели, политики, недалекие выскочки-старовойтовы, как феодалы из средневековья, предпочли социализму (возможности учитья и работать всем) примитивнейшее устройство мира, когда коммунизм - лишь себе, а народу, как и во все века, только... рабство. Таджикские коммунисты, право, их есть за что уважать, единственные на территории уничтожаемого лабазной Москвой Советского Союза, не только с оружием в руках отстаивали свои коммунистические идеалы от неистово-дикой местечковости старого Востока, но и отстояли их, и на минуту не выпустив из рук свою коллективную 'красную гвоздику' - идеалы равенства, знаний для каждого и возможности зарабатывать за их счет, а не за счет тупого до одури стояния на холодных и грязных рынках. И то, что до сих пор за восстановление Советского Союза высказываются до 97 % населения Таджикистана - это дань уважения прошлому и внутренняя бесцензурная установка на необходимость его воплощения в нынешнюю реальную жизнь. За это таджиков и наказывает лицедействующая Москва, потому и закупает уран не по соседству, а чуть ли не на другой планете. Оттого и способствует углублению кризиса в республике и безработице.При этом науськивает россиян на тех, кто пытается спасти свои семьи тяжелейшим и малооплачиваемым трудом в России. Потому и замалчивает беспутная российская буржуазная пресса то, что действительно происходило в Таджикистане. Это известная истина: подлый за прошлое ничего не дает, он его добивает. Чтоб рядом с ним не было эталонов. АВЕСТА гимн АРДВИСУРЕ АНАХИТЕ   И сказал Ахура Мазда -          Спитамиду Заратуштре: - Ты можешь восславить                                          ради меня, о Спитамид Заратуштра,          Ее, Ардвисуру Анахиту, Широко разлившуюся,                             целительную, Дэвам враждебную,                 вере Ахуры преданную,                    Все берега Ворукаша                    Приходят в волненье, Вся середина его восстает                                волнами, Когда к ним притекает, Когда к ним устремляется Ардвисура Анахита, У которой заливов тысяча, У которой притоков тысяча, И вдоль каждого из заливов И вдоль каждого из притоков Лишь за четыре десятка дней Проскачет искусный наездник. И один приток этой воды моей Простирается на семь                                       кишваров, Это Я, Ахура Мазда,                               их произвел: Чтоб дом и селенье, Округ и страна процветали, Чтоб защищать и охранять их, Оборонять и оберегать их. И вот, о Заратуштра,                    она пришла к нам, Ардвисура Анахита, От Мазды, творца своего. О воистину хороши ее руки, - Белые, мощнее бедер коней, Величьем своим красуется, Дивная, потоком текущая, Выше сажени вышиной. ...Ей жертву приносил                    Джамаспа, Когда он увидел, что                войско дэвопоклонников, Приспешников Друджа, Боевым строем                            подходит издали,- Сто коней, тысячу быков                    и десять тысяч овец. И просил он ее:        'Даруй мне такую удачу, О добрая, мощная                    Ардвисура Анахита, Чтобы я одержал такую                              великую победу, Какую другие арийцы                                  все вместе одержат'. И даровала ему эту удачу Ардвисура Анахита, Которая всегда дарует                              удачу просящему, Заотру в дар приносящему, Благочестиво жертвующему. Ей жертву приносил                   трехпастный Ажи Дахака В стране Баврай - Сто коней, тысячу быков                          и десять тысяч овец. И просил он ее: 'Даруй мне такую удачу,         О добрая, мощная                    Ардвисура Анахита, Чтоб обезлюдил я                          все семь кишваров'. Не даровала ему эту удачу                                       Ардвисура Анахита. Из книги 'Яшт'                                 Ардвисур-яшт Исламисты и впрямь уничтожили в Таджикистане семь кишваров, убили Шарифамох Кишвардухт, как символ честной образованной женщины, род которой, судя по одной только фамилии, зародился около реки жизни Ардвисуры Анахиты и уже несколько тысячелетий давал ростки на этой прекрасной теплой южной земле. Ее убили, как высший символ того, чего могла достигнуть современная таджикская женщина в советские времена. Убили, как убивают эталон, расстреляли в назидание другим: 'марш под паранджу, не смей даже нос высовывать'! Так в Средней Азии после Октябрьской революции растерзывали женщин, которые посмели отбросить от себя предрассудки, из-за которых восточная женщина видела мир только сквозь сплетенное из толстого конского волоса оконце. У Шарифамох отняли жизнь такие же самодуры. Но память о ней, как об очень благородном человеке, осталась в родных кишварах, в отличие от тех, кто поднял автомат против своего же народа. За неблагое и не даровала исламистам удачу сама жизнь. Почти всем им пришлось познать то, что несколько веков назад, к сожалению, познал и Данте: 'Ты будешь знать, как горек на чужбине сухой ломоть, как трудно на чужбине сходить и восходить по ступеням'. Как видим, прошлое иногда возвращается, как вернулось оно во все республики Союза, тем самым напомнив: что ради равенства, образования и возможности не существовать на берегах Жизни, а - жить... и не только фабрико-и-креслоимущим - за это во всех уголках земли еще долгие годы придется защищаться не одному поколению людей.