|
|
||
===== Лев Гунин ------------------------------------- Л. Б. --------------------------------------------------------- * ПОЭМА * Леночке Б-новой ГЛАВА 1-Я День возникал и снова гас, оклеенный вчерашними стихами, сквозили мысли в брешь между часами, и думалось, что все в последний раз. Раз невозможно дальше - то прости. Я изменил себе - но вновь уже не в силах. Я сплю теперь на клумбах и могилах, бездомный Рыцарь Млечного Пути. По пятнам крови ты меня найдешь. Я ранен. Не скажу, когда, но сильно. И кровь из раны оросит обильно вчерашний бумазеевый "живешь! ". По пятницам ты будешь тосковать. В субботу въехав как на новоселье и в рот впуская огненное зелье, те пятна крови станешь забывать. До воскресенья ты забудешь все. И, изловчившись, влезешь в щелку утра. Ты будешь - в ножнах меч для тех, кто гуртом себя стотело ночь твою несет. Но понедельник врежется клинком тебе под сердце и тоской заплачет. И образ мой в тебя войдет, как мячик, и станет прыгать в разуме твоем. И, глаз роняя взгляды - капли, ты любовь изобличишь свою внезапно, и снова что - то на подушку капнет, и это "что-то" - признак высоты. * * * Все западало в мир. А пешеходы под окнами стремились из него. Все ждало воплощенья своего недели, дни и месяцы, и годы. Под снегом шпиль гостиницы дремал. И колосился взглядами вокзал. И дым какой-то плыл среди пиал. И я, уткнувшись в простыню, лежал. Не забывая, что я еще живой. Не забывай: раздельны мы с тобой. Не забывай о том, что я умру, когда ты влезешь в щелку поутру. Не забывай о том, что я живей афиш вечерних, стен и фонарей. Не забывай о том, что я с тобой вошел бы в дом, что стал твоей душой. Но ты мне только сердце подари. Забудь о том, что у меня внутри. Забудь о том, что здесь я сам не свой, пока опять не свижусь я с тобой. А ты - фиал, в котором Б-г несет твоих падений путь, моих высот. * * * Остался только разделенья миг среди кварталов улиц и бульваров. И белый снег асфальта тротуаров. И, за углы домов привязан, Крик. Крик разрывается в душе моей. Шрапнель его во мне, как пьяная, несется. И кто-то третий за углом смеется, и буквы две сияют: "би" и "эль", Л. Б. почти в отрыве от тебя, зажатое в тиски моих эмоций, уравненное с теми, что бессчетны, в рычаг довоплощенное себя, Ньютоновское "точку дайте мне опоры", в пунктуацию войдя, находит точку света и гвоздя, что вбит надменно и торчит в стене. И точка - гвоздь во мне самом торчит, и точка - гвоздь в душе моей болит, и от вины проводит точку - тень, вонзившуюся в этот самый день. ГЛАВА ВТОРАЯ Ты выманишь когда-нибудь и то, что есть еще пока во мне. Потом ты из себя во мне построишь дом и заживешь в нем, как... Гадаю, кто. Через меня не преступил никто. И, без сомненья, ты не переступишь. Но, может быть, ты искупленье купишь, и я тогда смогу припомнить, кто. Твой трепет все во мне заполонил. И я в себе давно когда-то жил. Теперь же я живу в тебе. А ты все в том же давнем Призраке Мечты. В Пустом Сосуде ты давно живешь. И суть однажды выпитую пьешь, и возникает кто-то изнутри, когда погасит утро фонари... Геральдика в лимоне глухо спит и аббревиатуру слов хранит. Трепещет лунный кто-то в сутане. Живут две части в нас: в тебе, во мне. Из первой половины состоим мы одинаковой (Л. Б., Л. Г. ). А спим мы оба - вместе - только во второй. Тогда как мир цветастый и другой. Ты подарила мне все то, что снова дашь. Блестит Луна под крышами кварталов. Моя вина стоит без пьедесталов. Но корень ее общий - знай. Он наш. И ты со мной уравнена во всем. Л. сдвоенное кажется крылатым. Мы были п р о с т о разными когда-то: теперь мы просто порознь живем. А существуем вместе. Так приди лишь для меня; не надо нам кого-то еще - чтоб ощущений наших что-то мутило капли, разум охладив. Повсюду я: в тебе, во мне, в цветах - и в снах твоих, повсюду в этом мире. Я в каждой т о й присутствую квартире, в подъездах гулких и в больших дворах. Я все заполнил. Нет тебе спасенья. И от меня теперь не убежишь. Но знаешь ты: наступит воскресенье, и ты в себе отдушину хранишь. Пусть я - владелец дара вдохновенья, пусть я - король империи страстей. Пусть прикажу - и будешь ты моей: ты все равно бежишь от продолженья. И, если днем закроешься в себе, то я во сне в сознание проникну твое - как волхв, и там от горя крикну, что я в твоей, а ты в моей судьбе. Брось; гордость - это только то, что дым. Путь думают: зачем ко мне приходишь?! Но ты во мне саму себя находишь. А я в те6е живу собой самим. Отгородимся гордостью - обманом; да чем угодно! - лишь бы быть вдвоем. Мы вместе страсть безудержную пьем, а врозь - пойми!!! - нам не достичь нирваны. Все, что ты чувствовала: дикий фейерверк страстей разнообразных, с силой чувства немыслимой - все это я, и пусто тебе покажется все без меня навек. Тебя заставил я страдать, желать, бояться и стыдиться непомерно. Ты в мире этом чуть высокомерном моем все это время. И опять ты будешь в этом чувственном дурмане, в гигантских, циклопических страстях, в эмоций - токов мутном океане, если подавишь свой ненужный страх. Я - если виноват - признаю. Но ты знаешь, что вина моя случайна. И знаю, что в душе ты ищешь тайно надежды примирения зерно. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Теперь уже мне не до крика: "Врешь!" Тоской безумной сердце мне сжимает - банально - страсть. Но знаю, знаю, знаю, да, знаю я, что где-то ты живешь, что утром ты встаешь и чистишь зубы, и кофе пьешь. Но где? В который раз? Возможно, это души нам загубит, итак затерянные в стуке наших глаз. О, Леночка! Ты распадалась долго на две различных половины. В том свидетель я. Но души входят в дом не так, как кони в стойло. Колко, колко все, что случилось. Истина одна. Нас двое. Что же? Истину поделим, в сердца друг друга той стрелой нацелим, и щит поставим страсти у окна. Так подчинимся ей! Даруя все, что мне - мне выпало, зажгу победный холм. Пусть лишь о н а триумф узнает в нем, пусть лишь она владеет им во сне... Забудь о том, где ты была и что носила ты в узле своих велений; я сохраню источник наслаждений в твоем мозгу - хоть знаю, что п о т о м. Я сохраню тоску по полутьме, тоску по полусну в твоих ладонях. Поверь, что мысль мои желанья гонит, как егерь дичь. И твердь моя во мне. Никто не знал о том, что существуешь. Но миру я один тебя открыл как остров, обещающий белил для душ, что в черноте своей уснули. Как остров, обещающий инжир, орех земной, банановую сладость. Так не забудь о том, что эту радость приносишь ты собой в подлунный мир. А получаешь радость жить во мне, наполненность немыслимую жизни. Не думай, что Надежда в укоризне, не думай, что любовь моя вовне... Не думай, что начнешь опять сначала. Нет, не начнешь! Но только из меня ты пить вольна и чистоту кристалла, и черный сон, меня собой граня. Запомни: все, что есть вокруг - огромно. Но это "все" тебе не получить без памяти, без твердости хранить в себе начальный импульс безусловный. Вот - истина. Я буду жить и так. А ты не проживешь (без сожаленья, что ты лишилась центра наслажденья и не продлила в небе ясный знак). Продли хоть миг; пусть жар оцепененья сенсорного охватит каждый взгляд. Пусть подсознания лампады в нас горят, зажженные в глуби неподчиненья. Я столько совершил ради тебя... Я войны вел, я созывал советы; ты думаешь, что в летописях нету ни этих войн, ни слов? О, нет, любя, тома писал истории любовью, огромный мир себе я подчинял, и в битвах этих столько раз искал твоей любви, носимой в теле кровью. Я экстрасенсом возводил в тебя в квадрате страсть, я был с тобой повсюду - в тебе одной; я в жизни не забуду как я страдал потом, терзаясь и скорбя, и ясновидцем проникал туда, где ты была; и, страсть твою читая, оттенки чувств твоих запоминая, с тобой незримо был везде, всегда - и наполнял тебя огнем страстей; ты без меня такого не узнаешь, ты это в теле, в памяти скрываешь - благодаря способности моей. Я целую страну открыл тебе, где нет того, что ты знавала прежде, хотя ты жила в Призраке - надежде со всем твоим и не твоим в борьбе. Я много лет предчувствовал тебя. Я знал, что ты живешь, что ходишь рядом. Вот почему глаза твои я взглядом своим к себе приворожил, любя. И вот - обрыв. Теперь! Но эта страсть, Что перехлестом через грань приличий, примеров обывательских, различий - над нами прежнюю свою имеет власть. Подумай о себе. Ведь это я, расправив крылья из груди пронзенной, лечу к тебе под широкрылым звоном, к тебе лечу как символ бытия, Так знай навеки: все, что есть в тебе, не обагрит заката темной новью, пока не будет жертвенно любовью переполняться тайный знак небес, пока не будет ясный муж в борьбе со злым и оторочейным раскатом, и я шепчу стремительно и внятно к начертанному символу Л. Б. 1983. БОБРУЙСК љ Copyright -- Lev Gunin Home page: http://www.total.net/~leog/ Email: leog@total.net |
|