Георгий Иванович очнулся в подвале церкви и схватился обеими руками за ушибленную лысую голову, кляня все и вся на белом свете, особенно строителей церкви и ученых мужей, пекущихся о ней. Ну кого же еще ругать, если он очутился здесь по их вине. Жил бы себе спокойно сорокавосьмилетний инженер жилищно-коммунального хозяйства номер тринадцать N-ского района столицы, если бы не эта церковь. И не церковь это вообще, а аварийный домишко. Снести его давно пора, да не тут-то было. Историки встряли - дескать, постройка времен Ивана Грозного, нельзя ее сносить. Хотят отдать под юрисдикцию министерства культуры как историческую достопримечательность, а те не принимают, ибо с точки зрения архитектуры кособокая церквушка ценности не представляет и никаких исторических событий или личностей, связанных с данным объектом, нет. Вот почему творение эпохи Грозного находится на балансе ЖКХ 13. И вот почему Георгий Иванович находился в тесном подвальчике развалюхи. Точнее говоря, очутился он там из-за бесконечных жалоб ученых - то где-то что-то протекает, то где-то что-то трескается. Потому одутловатому инженеру с близорукими глазами и пришлось самолично спускаться в подвал, где он и умудрился с размаху двинуть лбом об какой-то каменный выступ.
Когда боль в темени немного поутихла, Георгий Иванович все-таки встал и выбрался из тесного подземелья. Карабкаясь по крутой каменной лестнице, мелькнула было мысль, что лесенка не такая древняя какой была, когда он входил, но пульсирующее темя послало ее прочь. Выбравшись на свет божий, инженер изумленно заморгал, не веря своим глазам. Вокруг сновали люди в старинных одеждах, пешком, верхом на лошадях, на телегах. Что это, карнавал, что ли, какой? А асфальт? Куда асфальт делся, тротуар, здания? Вокруг только деревянные избы стоят. Не успел Георгий Иванович уразуметь произошедшее, как вдруг какой-то мужик, показывая на него, заорал во всю мочь
- Чудной! Чудной!
Тут мужицко-бабья толпа набросилась, сбила с ног и волоком потащила куда-то. Дальнейшее происходило, как в тумане, перед ним возник добротно одетый бородатый дядька. Увидев несчастного работника жека, сразу велел его связать и заткнуть рот. Затем его связанного забросили в телегу и во весь опор помчали. Далеко ли его отвезли, трудно сказать, уже через пять минут тряски в телеге каждая секунда была мучением и отдавала болью во всем теле. Наконец телега въехала через каменные ворота, и Георгий Иванович, не успев оглядеться, был протащен по узкому коридору в низкую комнату без окон. Его развязали и швырнули на соломенную постилку. В заточении он остался около двух суток, раз в несколько часов приносили воду, кусок хлеба и похлебку в деревянной миске. Попытки расспросить стражу, приносящую еду, ни к чему не привели. Единственное, что понял узник, что он чудной, а с чудными царь-батюшка велел не разговаривать. Спустя пару дней стража вошла в темницу и без разговоров, взяв под мышки несчастного, вывела. Долго проплутав по лабиринтам коридоров, они, наконец, остановились перед дубовыми дверьми. У дверей их встретил пожилой боярин с окладистой бородой и предупредил арестанта, что он будет разговаривать с самим царем Иоанном, поэтому надо пасть на колени, голову не поднимать, в глаза царю не смотреть и не переспрашивать. Дав такие ценнейшие указания, боярин ввел его в комнату. Нет, это не был тронный зал. Иоанн Грозный сидел в деревянном кресле у камина. Боярин с арестантом остановились за пять шагов до царя, по тычку боярина Георгий Иванович пал на колени.
- Привели чудного, царь-батюшка.
Царь не ответил и жестом послал боярина прочь. Когда они остались одни, Иван Грозный молча смотрел на Георгия Ивановича. Инженер же исподлобья наблюдал за царем. И это тот самый Иван Грозный? А выглядит как обычный старик. Короткая седоватая бородка, усталые старческие глаза. Наконец старик нарушил тишину.
-Сигареты есть?
Уж что-что, а этот вопрос Георгий Иванович ожидал меньше всего.
- Да. - Промямлил он и достал из кармана пачку Винстона.
Старик властно протянул руку, и Георгий Иванович подполз и передал ему пачку. Иван Грозный открыл пачку и остался доволен количеством сигарет, достал одну, а пачку сунул за пазуху. Георгий Иванович с сожалением наблюдал, как почти полная пачка сигарет уплывает. Ему почему-то вспомнились служба двадцатилетней давности и сержант Панченко, нагло отбирающий сигареты у новобранцев. А царь тем временем прикурил от лучины, глубоко затянулся, с удовольствием выпустил струю синеватого дыма и опять заговорил.
- Кто такой?
- Георгий Иванович я.
- Амон, вадеве али спецназ?
- Да я в жеке работаю, инженером.
- Жек, значит. И что вы в жеке делаете? С железных птиц прыгаете, али в горах с басурманами бьетесь, али татей ловите?
- Мы, эт самое, как его, за порядком следим в домах. Ну чтоб крыша не протекала, сантехника в порядке была...
- Какая-какая техника? - оживился царь.
- Сантехника, - повторил Георгий Иванович и, видя вопросительный взгляд царя, пояснил - Ну, это трубами вода в квартиры, в дома проводится, и канализацией из кухни, бани и туалета, то есть отхожего места грязная вода выводится. Мы и следим, чтоб порядок был
- Это что ж, выходит, отхожие места у вас прямо в жилище?
- Так точно. - Почему-то по-военному ответил Георгий Иванович.
- А про это мне не говорили, - затянулся сигаретой Иоанн Грозный - про железные птицы говорили, самоходные телеги говорили, про пушки на телегах говорили, а про отхожее место в избе не говорили. Выходит, на железных птицах летать умеете, а выйти во двор посрать не можете. - с ехидным хохотом завершил царь.
Иоанн Васильевич, насмеявшись, продолжал молча курить, и несчастному инженеру осталось только терпеливо ждать, хотя колени и нестерпимо ныли. Царь же задумчиво докурил и, с сожалением посмотрев на окурок, ловким щелчком закинул его в печь.
- Ну что ж, холоп, толку от тебя только эти сигареты. Потому я тебя на кол не отправлю. Велю, чтоб задушили тебя и не мучили долго.
- З-за что, царь-батюшка? П-помилуйте, я... я вам служить буду, я вам город обустрою....
- Молчи, холоп. Проку от вас никакого. Все вы приходите и обещаете, советуете мне, как Русь великой державой сделать, а как дашь вам десяток стрельцов, вы и с ними не справляетесь, на коне толком сидеть не умеете. Про самоходные телеги брешете, а как скажу сотвори такую телегу, я тебе все золото Московии отдам, сразу на попятную, дескать ездить на телеге могу, а сотворить не могу. Совсем умы людские спутали бесовскими разговорами, - печально продолжил старик, - столько набрехали, что Ванюшка мой спятил. Пришел сынок, говорит, не Иван я боле, не сын тебе, не православный я, а иудей Лев Троской. Я, говорит, бунт мировой устрою, холопы будут править миром и всех вас, царей, вздернут. Вот я и треснул Ваньку так, что дух из него вышел... Все, хватит. Стража, увести его.
* * *
В полутемной комнате сидел царь Иоанн Васильевич Грозный, ворошил кочергой в камине и покуривал отобранный у инженера Винстон, когда раздался стук.
- Заходи. - Царь не обернулся, он знал, кто пришел.
В комнату зашел давешний боярин с окладистой бородой.
- Все сделано, Иосиф Виссарионович. Задушили, похоронили, все личные вещи сожгли.
- Хорошо, Лаврентий Палыч, хорошо. Возьмите, закурите. Неплохие сигареты.