Гуреев Ярослав : другие произведения.

Пересекающиеся сознания

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что делать, когда вcе теряешь? Нет, не так надо вопрос поставить. Что делать, когда ничего не можешь добиться, несмотря ни на какие колоссальные усилия. Закрыться в себе, уйти? Главный герой так и поступает. Он просто тупо уходит из реальности. Там его ждет материализовавшаяся из его глубоких переживаний и отдаленных мечтаний девушка, являющаяся прототипом существующей в Реальности отказавшей ему, а так же, как приятный Бонус - некий Машинист, являющийся, по факту одним человеком с главным героем. Они уходят за границу Реальности, за границу Существования, а там их ждет неприятный сюрприз - выходит, что после его ухода начался пространственно-временной распад мира. Происходят нематериальные "оползни", когда Реальность сменяет внешнюю оболочку, люди превращаются в так называемые БСМ - серые болвани, они - всего лишь бесцветная оболочка, без эмоций, без чувств, без разума. Они способны только убивать друг друга и путем этого размножаться. Как наша несуществующая компания будет это разгребать? Ведь для того, чтобы спасти мир, надо понять, стоит ли его вообще спасать, зачем это, что сделать, чтобы мир перестал скатываться в черную пустоту несуществования? Вот на этот вопрос я и попытался ответить в этой работе.
   - Так что привело тебя в это место?
   Легкая пауза.
   - Не надо, не говори, я и так знаю. Ты неудачник, тебя все презирают, у тебя нет друзей, даже девушки у тебя нет. Родителей нет, т. к. ты - сирота. Для того, чтобы все это знать, не требуется особых усилий. Это элементарно. К этому надо долго идти, но оно того стоит, не так ли?
   Я знал, что столкнулся с человеком невиданной силы. Я знал, на что иду. Он обладал знаниями таких тайн и таким могуществом, что у обычного человека пробежал бы холодок по коже. Но бояться было нечего - ему не было смысла убивать меня, так как я уже был, можно сказать, мертв. Это многое меняло. По крайней мере, он будет моим проводником.
  
   Бесконечный, абсолютно пустой под полночь коридор перехода между двумя станциями метро, через пять минут собирающимися закрыться, действует на мозг безотказно. Потому что на следующий день ты идешь по такому же унылому бесконечному переходу, по все еще воняющему штукатуркой коридору, заваленному кусками этой штукатурки и поэтому недвусмысленно напоминающему Митинский. А коридор пуст, если не считать тебя, бредущего на верную смерть, знающего, что отуда еще никто не возвращался и, скорее всего, никогда не вернется.
  
   - Ты ведь знаешь историю? - спрашивает тебя всезнающий и всемогущий, пусть и невзрачный на вид, машинист, невзирая на правила элементарного пожбеза, во время паузы в расписании вышедший на станцию покурить.
   - Да, - отвечаешь ты ему и начинаешь свой неспешный рассказ. Куда тебе торопиться? Здесь ведь не существует времени.
  
   Рассказ мой о заброшенной линии московского метро. Очень смешной для обычного человека. Но у каждого свои ценнности. У каждого свой мир. Эта линия метро, этот машинист, сидящий в данный момент передо мной - недоступная другим часть моего сознания.
   Все началось с того, что, по проекту, эта линиядолжна была должна была проходить под кладбищем. Когда проект был утвержден, поднялась волна народного негодования и лавиной обрушилась на представителей высшей власти. Ни нападки ОМОНа, ни громкие ответные угрозы не возымели должной силы - "тяжелая артиллерия" митингующих не заставила себя долго ждать, возглавлял ее местный авторитетный пророк, старец лет ста с небольшим, он проклял всех метростроителей, всех тех, кто будет работать на линии, а за одно и простых пассажиров, кто будет ею пользоваться, вообще все проклял.
   Каким бы зловещим проклятие не казалось, тем не менее оно сбылось. Когда линию открыли, по ней традиционно пустили первый торжественный "Еж" с Мэром, директором подземки и прочими высокоуполномоченными чиновниками. Поезд пришел пустой. Кабина машинист была залита кровью и забрызгана измельченной кашей органов самого машиниста. Пришлось подкупить журналистов, жаждующих чтобы вся эта мерзость попала на телеэкраны, во всякие ютубы и твиттеры и прочие RSS ридеры. Все станции на линии опечатали.
   В итоге, после многих смертей пришлось единогласно смириться с пророчестовом, которое гласило, что те, кто окажется на непересадочных станциях - умрут, а машинисты обязаны продолжать вечно, до полного разрушения тоннелей, вести по ней составы. Почему только на промежуточных? Я не знаю. В этом таится особая мистика, более сильная и пугающая, чем от всего проклятия в целом. Да и никто толком бы и ни сказал.
   У этой линии, на той очереди, на которой она была построена, а продолжать, по известным причинам, ее никогда не будут, было всего две пересадки: на Комсомольской, в народе "Трехвокзальной" площади, и на "Международной", соответственно, конечные станции. Была версия, что пересадочные линии были безопасными только из-за того, что на них, как на конечных, менялись машинисты во время разворота поездов. Это была более сухая, скептически-реалистская версия. Была и более лирическая, она заключалась в том, что линия заключает в себе небольшую поездку по кругам Ада, и те, станции притягивают взгляд и создают желание выйти и постоять на них, хотя бы до следующего поезда, а того, кто поддастся соблазну и все-таки выйдет, ждет не очень приятное времяпрепровождение, длинною в вечность, и на землю они, разумеется, не смогут вернуться. И это была даже не самая бредовая теория - за почти год, прошедший от тех событий, их скопилось необъятное множество. Самое очевидное следствие заключалось в связи этих событий и всех терррактов, совешеннных за последнее время.
   Многие пробовали поездить по той линии, но тех, кто побывал в этом небольшом часовом "трипе", разумеется, даже не высунувших вовремя него носа из-за дверей, ждала психушка, а потом они так и не выздоравливали. Во всяком случае, если бы это случилось, это было бы моментально разжеванно СМИ, что бы там не говорили о врачебных, тем более психиатрических, тайнах.
   Как и следовало ожидать, аномальная линия сразу же стала притягивать разных неудачников. У некоторых из них не сложилось с любовью, у некоторых - с работой, домом, и т.п. Всем им, как и мне, было нечего терять, и они были готовы пойти на все, даже на такой отчаянный шаг.
   Романтики и сентименталисты тоже пользовались этой линией, так же как и философы. Они в этом что-то видели, типа "Вау, мы едем с тобой по такому удивительному месту..." В основном они ходили туда ражи парного приятного времяпрепровождения.
   Сначала линия была полностью укомплектована поездами. Предложение, включавшее в себя по шестивагонному "Русичу" каждые полторы минуты, о чем также упоминалось в проклятии, значительно превысило спрос. По этой линии так и суждено было ехать совершенно пустым поездам, везущим от силы двух человек в день, а тои в месяц, что недвусмысленно давало ассоциации о призраках. Именно это и привлекало эзотериков со всех уголков света сюда. Но каким бы мудрым не был ученый, выйдя раз на промежуточной станции, всем его знакомым, или, при наличии, поклонникам, приходилось хоронить пустой гроб.
   Вот такая у нас красивая, пурпупная, 13-ая линия московского метрополитена. Своеобразный эксклюзив, как и станции по типу Арбатской, Комсомольской и так далее, ведь наше метро и славится такими "эксклюзивчиками".
  
   Звучит смешно, да, реальность всего этого нулевая, но сама старушка Реальность осталась за дверьми перехода и больше никогда не вернется. Я помахал ей ручкой.
  
   - Если бы ты не знал о том, что все это реально, ты бы посчитал это все бредом?
   - Конечно, - ответил я машинисту.
   - Эх, жил бы ты дальше, парень. Написал бы книжку, пошел бы работать в Microsoft, или собрал бы команду и создал какую-нибудь игру. Через два года у тебя все бы и образовалось. Видно же, что, мыслишь иначе, что гений...
   - Да бросьте... - прервал я. - Не до шуток.
   - Серьезно совершенно. Небось, первая положительная реплика в твой адрес? Мы все через это проходили. Страшно небось?
   - Да. Страшно. А в остальном вы неправы. Вряд ли что-либо получится. Тем более с Майкрософтом. Смешно даже, учитывая, что я Линуксойд.
  
   Я знал на что шел. Выйдя на Комсомольской, я и направился туда, к переходу на самую первую с Северо-Востока станцию этой линии, как магнит притягивая к себе взгляды разномастных оффисных рабочих, уже опаздывая на работу, собирающихся пересесть на кольцо. Они все считали меня сумашедшим, совершенно наплевав на причину этого сумашедствия, они были типичными представителями этого мира - презирающими, бесполезными, когда я у них попрошу помощь - такими же, как и остальные семь миллиардов проживающих на этой планете. И что? Если я уйду, им же лучше будет; эгоистично я не поступлю.
  
   Сидя на единственной мною видимой за всю жизнь необшарпанной, из красного кожзаменителя, платформеной скамейки, я мысленно прокручивал в голове слова машиниста, пока тот молчал.
   ...Ты неудачник...
   Тебя все презирают...
   У тебя нет друзей...
   Даже девушки у тебя нет...
   Родители погибли...
  
   Ты неудачник...
   Тебя все презирают...
   У тебя нет друзей...
   Даже девушки у тебя нет...
  
   Даже девушки у тебя нет...
  
   - Была у меня девушка, была. - сказал я вдруг машинисту, чем и нарушил затянувшуюся паузу. - вчера познакомились.
   - Тяжело это, наверное, когда в одном предложении - и была, и вчера познакомились.
   - Да. Представляете, мне она даже понравилась. Я раньше даже мечтать о девчонках не мог, не то что заговорить с ними. А тут такое. Улыбнулась мне. Она была прекрасна. У меня нет слов даже, чтобы описать ее... Льющийся с головы водопад иссинря-черных шелковых волос. Круглое личико... Нереально красивая. Типичная синхронистка, в общем. А ее речь... Пусть даже она немного заикалась, это наоборот украшало ее, и без того прекрасную, необъятную... Нет, лирик из меня, мягко скажем, хреновый.
   - Как звали то ее?
   - Я спросил ее об этом, когда мы шли из школы. Ну, знаете, это было вчера, а вчера было первое сентября, а она из другой школы пришла; имени ее не знал. Она ответила, что зовут ее Наимина. Мне стало интересно, что же это странное имя значит, я никогда не сталкивался раньше с ним.
   - Я, признаюсь, тоже.
   - Неудивительно, нет таких имен. Она ответила, что это связано с каким-то то ли древнегреческим, то ли римским божеством, каким, я уже не помню. Наимина... Странное имя для греческой богини, не так ли? Потом я поинтересовался, когда у нее день рождения. Она ответила, что около недели назад был. 23 августа. Ну я ее от чистого поздравил, только забыл спросить, сколько ей лет.
   - А дальше?
   - А дальше, когда мы подошли к старому павильону станции метро "Сокольники", я ее спросил, где она живет. Она ответила, что в этом огромном свежепостроенном доме, ну знаете... Там, где еще магазин "Алые Паруса". Я предложил ее туда провести, два шага осталось, с родителями познакомиться. Она не возразила, наоборот, восприняла эту идею с энтузиазмом. Это все казалось странным, в судьбе не бывает таких резких поворотов. И тут у меня помутнело в глазах. Приступ какой-то. Будто сон увидел. Нереальный, но не менее пугающий.
   Она стояла на этом же самом месте...
   Затем сказала мне "Прощай, мы скоро увидимся"...
   Пошла на перекресток, встала, распростерла руки...
   Что-то Неведомое не заставило себя долго ждать. Вся улица, от парка и до шоссе, вместе с бульваром, заполнились какими-то полуматериальными, почти прозрачными линиями...
   И эти линии...
   Эти линии...
   Они стали обвиваться вокруг нее...
   Они гладили ее нежнуюю кожу, обвалакивали младенческое тело...
   И через какое-то мгновение на перекрестке ее уже не было.
   Когда я открыл глаза, когда я обратно вынырул в эту реальность...
   Смотрю, а она сбита микроавтобусом. Ну, маршруткой, Мерседесом Спринтером. Капот весь в крови... Водитель, матерясь на всю площадь выходит, а я уже бегу к ней.Она, сначала вся бледная, внезапно начинает синеть. А потом постепенно становится прозрачной. И исчезает.
   Когда я подхожу к тому месту, где лежал труп, там голый асфальт и ни капли крови.
   Водитель, уже сидящий за рулем маршрутки, начинает яростно бибикать и орать:
   - Слышь, ..., ты че стоишь?! А ну ... оттуда, быстро!
   - Вы сбили девушку... Она переходила дорогу, а вы ее сбили, и она... она умерла. - в растерянности промямлил я.
   - Какая на ... девушка?!111 Я те кажется сказал, ... отсюда, БЫСТРО! Я считаю до трех, выйду и от... тебя!
  
   У машиниста круглых глаз не было. Они вообще ничего не выражали. Лишь по голосу я определил сочувствие:
   - Жестоко. А прохожие?
   - А что прохожие? Им всегда посрать, на то они и прохожие. Извините мою лексику, конечно.
   - Ну, и что потом?
   - Что потом? Ну, милицию никто не вызвал, и то хорошо. Я пошел домой, и стал гуглить. Наимина... Наткнулся сразу на статью на любимом Хабре. Развалился в кресле с планшетом, и стал читать.
   - И чего?
   - Есть такая станция, УВБ-76 называется. Кто-то называет ее УЗБ-76, но это неважно. Деревня Поварово, 40 км по Горьковке. Назначение неизвестно. КПП есть только спереди, а сзади вход свободный, несчитая только бешенных собак, обитающих в лесу. Среди радиолюбителей всего мира известна как "жужжалка" (The Buzzer). Начиная с 1982 года она круглосуточно передаёт в эфир непрерывный шум. Жужжащий звук длится меньше секунды, прерывается на секунду и снова появляется. И так 24/7/52. Назначение станции неизвестно. В том весь и прикол. Всего было три случая, когда в эфир вышло голосовое сообщение. Каждый раз это было некое зашифрованное послание на русском языке. И вот 23 августа 2010 года это случилось снова. В тот день и родилась Наимина. На момент смерти ей как раз и было чуть больше недели. Наимина - это Николай, Анна, Иван, Михаил, Иван, Николай, Анна. Кто-то в комментах спросил, может, в эти дни рождались супергерои? Я не знаю. Человек не может пройти путь от рождения до десятого класса и вполне сформировавшейся личности за неделю. И потом исчезнуть, причем исчезнуть так, что кроме меня о ее существовании никто не запомнил.
   Она родилась в 2010-ом, а я - лишь в 1995-ом. Почувствуйте разницу, что называется. Вот уже пятнадцать лет пытаюсь понять, что я делаю не правильно, почему, собственно говоря, я всем действую на нервы, причиняю всем дискомфорт. Я спрашиваю, а они не отвечают. Говорят, что, мол, будь проще, но на самом деле врут. Наши с ней судьбы в чем-то похожи, пусть даже время пребывания на этом свете в сотни раз отличается. Ее смерть я пережил, ее появление в моей жизни было гораздо неожиданней. А вот то, что, я, приходя в школу, всех раздражаю, я пережить не могу. Я сдаюсь. Супергерои реальности кардинально отличаются от супергероев комиксов и фильмов с мультиками. Она - супергерой. Я - нет. В Ад я не верю, но если он существует, и я в него попаду... Ничего. Наверное, я Ад заслужил.
  
   Закончил я говорить, когда мы подъезжали к станции.
   "Здесь времени не существует, - еще при встрече сказал машинист, - сколько ты хочешь, сколько тебе надо, чтобы полностью выговориться, столько мы и будем ехать."
   Поезд остановился. Заскрипели проклятые ТИСУ Русичей первых партий, всем своим шумом заполнив односводчатую станцию.
   - Ты уверен, что точно хочешь выйти? - спросил машинист. Как только ты перешагнешь порог кабины, обратного пути у тебя не будет.
   - Да. Уверен. Спасибо вам большое.
   Я крепко пожал ему руку. Долгих эпилогов не будет, почувствовал я.
   - Тогда прощай. - сказал он, когда я уже вышел на платформу. - Мне тоже придется сейчас умереть, потому что я был твоим Палачом.
   - Простите, что?.. Я правильно понял? Что же вы раньше-то не сказали?! - резко обернувшись, закричал я.
   - Можно, я тебе расскажу МОЮ историю? У меня тоже была первая девушка, от которой я был без ума. Пока она во время моего сна не набросилась на меня с ножом. Не вижу необходимости описывать это в подробностях, лишь замечу, что это было не очень приятно. Когда я очнулся в больнице в крайне тяжелом состоянии, передо мной сидел этот ублюдок, ну, старый пророк, который все это и замутил. А девушка еще с полминуты кричала: "Это не я, прости меня, это они все это устроили, клянусь!". Но я ей не верил. Я не входил в число "Нормальных" людей, нормальных, по мнению самих же людей. Все они заодно, я тебя понимаю.
   Так вот, эта сволочь мне сказала следующее:
   "Мы тебе оставили жизнь. Мы требуем от тебя скромное вознаграждение. Ты будешь всю свою жизнь работать машинистом на моей линии. Не бесплатно, конечно же. Мой бизнес идет в гору. Слишком много людей хотят воспользоваться машиной самоубийств, машиной для халявного прихода к другой жизни. И еще, если из твоего поезда выйдут все пассажиры, ты тоже умрешь."
   Знаешь, сколько бабла он получал на слухах вокруг этой долбанной линии?!
   - Представляю.
   - А я всю жизнь терпел. Терпел то, что не смог застрелиться. Я слабак, но понял это когда было слишком поздно. Понял, лишь когда первый раз пришел на "работу". Ты освободил меня от пытки, я тоже освободил тебя от пытки. Мы квиты. Благодарить меня не надо. Это моя работа. А вот тебе спасибо.
   Он постепенно начал синеть. Посинев, он, затем, стал становиться прозрачным. Я наблюдал за этим метаморфозом, пока он не исчез, а поезд самостоятельно не поехал дальше. Красивую картинку все-таки рисует сознание. В реальности исчезновение не такое живописное. Ах, да, забыл, к реальности это место не относится.
   Он был кусочком моих мыслей, моей выдумкой. А мысли забываются. Он свою работу сделал. Осталось лишь поблагодарить.
   - Спасибо, - все-таки сказал я громко, на весь зал пустой законсервированно-запечатанной станции, сказал так, что наверное его призрак, ведущий пустой поезд дальше, и то бы услышал, если, конечно, этот поезд перед моим лицом не взорвался, не взирая на несколькосотградусную температуру не обожгя меня. Сказал, не переставая удивляться его несоизмеримой силе, пусть он сам себя называл слабым. Он сильнее меня. Он не сдался, в отличии от меня. А я также понял это слишком поздно. Когда пути назад уже не было.
   Знакомый голос прервал мои рассуждения.
   - Привет. - произнес он.
   Едва я услышал его, едва я увидел, обернувшись, ту, кому он принадлежал, я тут же кинулся в его направлении.
   - НАИМИНА!!!
   Нахлынувшему на меня счастию не было предела. С разбегу я, крепко обняв, так, как раньше никого не обнимал, стал целовать щеки. В реальности любой бы врезал за это пощечину, оставшуюся на всю жизнь. Но хватит про реальность.
   - Ну вот мы и встретились в конце времен. - заключила она, едва я ее отпустил. - А что значит "Наимина"? На каком это языке?
   Тоже самое я хотел спросить про "конец времен", но не стал. Итак в башке все плыло в результате событий последних двух дней. Потом спрошу.
   - Неважно, забудь. А как же тебя по-настоящему зовут? Я думал, тебе это известно.
   - Аней меня зовут.
   "Интересный факт - во всех 4-х сообщениях фигурирует имя "Анна". Хотя если быть совсем точным в 3-х, а еще одно полностью расшифровать не удалось."- вспомнился заминусованный коммент на Хабре.
   Хотя хватит уже во всех ситуацях вспоминать комменты с Хабра. Довольно вредная привычка.
   - Аня... Очень приятно. Ты очень похожа на реальную Аню, ту, которую я любил но так и не смог найти с ней общий язык. Вы прям как сестры-близнецы.
   - Мы правда похожи?
   - Один-в-один. До кусочка брови. До тысячного значения тональности в голосе. Но оставим тот мир. Теперь, когда мы в конце времени, объясни, что все это значит? Твое внезапное появленее, внезапная смерть, целая линия с машинистами, существующая лишь в моем сознании?
   - Не поймешь. Это тебе долго объяснять надо и не в таком состоянии. Ты не знаешь лишь одну деталь.
   - Какую-же?
   - Год сейчас-то 2012-ый.
   Я посмотрел на электронное табло. 21 декабря 2012-го года. Семь утра почти. Сегодня, по мнению некоторых, должен быть конец света.
   Достал из кармана свой "Дезайр".
   - Я конечно все понимаю... Но как мы могли провести здесь два с лишнем года. Две минуты всего общаемся. Ну, минут пятьдесят я ехал с машинистом по перегону. Два года?
   - Легко. Просто аномалия этой линии несинхронизованна с временем внешнего мира. Если ты сделаешь один круг и выйдешь, допустим, через час ты окажешься в будующем. Если выйдешь через два - в прошлом.
   - Машина времени?
   - Почти. Только ты не знаешь, в каком году выйдешь, если выйдешь вообще.
   - Тогда все понятно. Все эти легенды - полная чушь, все люди просто выходят в другом времени, отличном от того, в котором вошли, собственно говоря, в поезд.
   - Да. Но это разговор отдельный, как-нибудь потом. Вся проблема в том, что организовали Комитет по расследованию КС (здесь и дальше КС - Конец света, прим. автора). Они пытаются понять,стоит ли спасать наш мир, заслуживает ли он это. Твои предыдущие реинкарнации, или как вы это называете?.. Ну, они не нашли ответа.
   - Думают, я найду? Реинкарнации... Господи, куда я попал...
   - Стой... Ты хочешь вернуться в тот мир?
   - Нет. Все, хорошо, давай дальше.
   - Поговорить нужно. Не переживай, время я остановила.
   Говорила она совершенно серьезно. Да и оснований не верить ей у меня не было.
   - У тебя есть теория? - спросила она.
   - Да... Да какая это, собственно говоря, теория? Слишком высокопарное название. У меня слишком высокое ЧСВ просто было, вот и назвал это теорией, никому кроме меня она на самом-то деле и не нужна, странно, что ты спрашиваешь.
   - Давай без лирики.
   - Давай без лирики, - согласился я. - Слышала высказывание "мысли - материальны?". Так вот, мне как-то пришла в голову идея - "а что, если не частные случаи взять, а применить эту гипотезу конкретно ко всему мирозданию?" Мир существует благодаря нашим мыслям...
   - А как же Бог?
   - А Бог придуман. А он придумал нас. Сама понимаешь, тут образуется двухсторонняя связь - если бы не было одного компонента, другого тоже бы не было. Есть плоскость в пространстве, а есть точка, не лежащая на этой плоскости. От этой точки ко всем точкам на плоскости, коих, согласно стереометрической аксиоматике, бесчисленнное множество, идет по прямой. В этой прямой - информация. Своеобразного рода кабель. Исчезая, ты распалась на эти линии...
   Хм, она внимательно слушала...
   - Все, я не могу больше нести этот бред. Я его придумал, чтоб понтоваться перед другими, наивно полагал, что это к чему-то приведет, чего-то поменяет...
   - Хватит уже прибедняться. Все твои действия имеют право на существование. Ты - человек с другим взглядом на жизнь, с другим складом ума.
  Лично я,как и многие,на самом деле,ничего не имею против тебя. А вообще, я тебе так скажу. Хватит накручивать себя! Просто живи! Старайся наслаждаться тем,что у тебя есть. Окружающим миром. Всё изменится тогда,когда ты действительно проще начнёшь ко всему относиться.
   У кого-то есть друзья.у кого-то нет. Такое бывает. И ты совершенно точно не один такой. И те, кто на вид могут казаться счастливыми иметь много друзей, могут быть совершенно одинокими! Расслабься. Не накручивайся. И не пытайся понять,почему люди ведут себя так, а не иначе. Это тяжело.тем более придумав себе ответ на какой-либо такой подобный вопрос, он может совершенно не совпасть с тем, какой он на самом деле. Так как люди сами порой не понимают,почему и зачем они что-то делают,говорят. В общем, пожалуй это всё,что я тебе хотела сказать для начала...
   - Можно повторить твою фразу? Давай без предисловий.
   - А что, я уже все, впринципе, сказала... Пошли отсюда. И не зацикливайся на этом, повторяю, а то можно свести себя с ума. Ты молодец, правда, в таком возрасте - и уже свои теории - это, по-моему, ни у кого больше не встретишь. - Она улыбнулась. - Теперь у тебя есть я. Теперь перед тобой стоят все твои кажущиеся никогда не сбудующимися мечты. Ты должен нам - мне с небольшой бригадой - помочь, совсем маленькая, для тебя смехотворная, работа, обещаю - и мы поедем в Мюнхен, ты там будешь в техническом университете учиться, тебе уже прислали туда цулассунг, так что все будет отлично.
   - Как-то утопично звучит. Реальность осталась там, за переходом.
   - Ошибаешься. То был мир пустых эмоций, мир самобичевания, упадничества, дальше что хочешь добавь сам. Все через это проходят. Все забывают. И ты забудешь. - она взяла мою руку. - Пошли наверх, далее здесь нет смысла находиться.
  
   И я ей верил. Хватит, сказал я себе, я слишком долго ныл, слишком погряз в себе.
   Мы вышли из павильона филевской "Смоленской", на табло было 21-12-12, семь утра. Минус десять температура, довольно высокая для этого времени года, но я все же был одет по-сентябрьски, и, поэтому, у меня сразу же застучали зубы.
   Она сняла свое пальто, одела на меня.
   - А ты что? - спросил ее я. - Не замерзнешь?
   - Да у меня кофта вроде теплая.
   - Спасибо тебе.
   К автобусной остановке подъехал пустой, уже разваливающийся СитиРитм прошлогодней поставки. Водитель устало посмотрел на нас, Аня помотала головой, и автобус, не открывая дверей, может быть потому, что они могли отвалиться, отъехал.
   Надо бы как-нибудь забыть реальность. Реальность - как страшный сон. И что, что погрязнув в иллюзиях, я умру в реальности? Я и не хочу там жить, мне здесь намного лучше, здесь меня, по крайней мере, хоть кто-то понимает, это во-первых; во-вторых же, аргументы про якобы "разрушающие внутренний мир человека" иллюзии приводят сами же представители реальности, давно известно, что они хотят свести меня с ума, врут мне, ведь именно сама реальность разрушает внутренний мир человека.
  
   Но надо учесть, что сегодня - К.С., и, как бы смешно это ни звучало, какая-то доля вероятности в его реальности есть.
  
  
   Тем временем, мы вышли на Красную площадь. Описывать ее смысла не вижу, скажу лишь, что, несмотря на раннее утро, пусть даже пятницы, забита народом она была достаточно. Видимо, они, те, кто пришли сюда, ждали всю ночь. Над площадью гудели турбины и шелестели лопасти вертолетов, и я, подняв голову, смог разглядеть штук семь, по крайней мере. Хотя по технике безопасности, чтоб не случилось взрывов, они держались друг от друга на расстоянии, растояние это было минимальным, они все скопились вокруг одной точки, и что-то возбужденно орал переменный Глас семи матюгальников.
   - Что они пытаются сказать. - спросил я.
   - Ничего хорошего не произошло.
   Стоял перед нам с Аней какой-то мужик лет 40. Волосы растрепаны и свалялись. Костюм грязный.
   - Все кончено. - продолжил он. - К.С. наступил.
   - Как это произошло?
   - Наимин, ты прекрасно это знаешь.
   - Так, подождите.... - прервал я.
   - Меня зовут Бромал. - сказал он, подавая мне руку.
   Более странных и смешных имен я еще не слышал. Наимина, Бромал... Кто-то из начальства определенно засиживается в интернетах...
   - Ситуация такая. БСМ...
   - Господи... -прервала Аня.
   - Дальше продолжать? И так понятно, да. Нет, мы уже собирались скольбко там раз? Сорок почти. Мы уже рассмотрели, казалось бы, все вероятности. Мы предусмотрели такую жопу, что нам казалось, что этого по аксиоме не может случится. Что мы видим сейчас - ситуация вышла за все рамки разумного. Оползни.
   - Что?! Оползни?!
   - Оглянись вокруг. Эти постоянно меняющиеся здания, например - как раз результат такого внутрисознательного оползня НМЭ и гиперсдвигов Реальности.
   - Остается только скрестить пальцы... - тихо сказала Анна-Наимина. И обернуться: вместо Кремля теперь башня Бурдж аль-Араб. А теперь и пирамида Хеопса вместо Исторического музея. - И признать, что это - конец.
   - Они еще наши машины спалили. На площадь въехали Спринтеры. Фургоны, грузовики, микроавтобусы. Мать честная, их было сотни. С солдатами, с оборудованием. Эти солдаты стали разгружать, но... Из воздуха, буквально из ничего, возникла толстая стена огня, ударившая затем по машинам. Через несколько долей секунд машин уже не было, будто они никогда здесь не стояли; вообще ничего не осталось.
   Посмотрев на монитор, я как-раз это и увидел. Огромная коллона спецтехники... Сразу обуглившаяся и исчезнувшая. И потом БСМ. Несмотря на размытость, была хорошо заметна ярко светящаяся синим воронка размером с детскую площадку. Из нее выходила толпа людей... Кхм, людьми бы они были, если бы не были безодежными и абсолютно серыми. И если сразу по выходе не стали бы себя взаимоуничтожать.
   - Это наше будущее. - подытожила Аня. - Они едят человеческое сознание, эмоции, впечатления, душу. И ты превращаешься из человека в такую-вот оболочку, способную лишь убивать и будучи убитым возрождаться из ниоткуда. Все теперь. Расходимся.
   Все заканчивается когда-то. Вот и это беспорядочное мельтешение реальности закончилось. Стоп-Кадр - на месте запада города - заброшенный горнолыжный курорт. Как только трехметровый сугроб снега заканчивается, начинается сразу же дикая арабская пустыня с сорокапятиградусной жарой. А красиво очень, впринципе. Жаль фотика нет. Да и если б был, кому смотреть? Бредущим по этой месности БСМ-ам?
   Эта картинка начинает расплываться. Откуда-то издалека идет огромная волна километров в двадцать высотой, далеко за облака, являясь неорганическим предметом из другого мира уничтожая все, что с ней соприкасается. Похоже, это единственное, что угадали создатели "фильма" 2012.
   - Пока, Наимина. - сказал я напоследок. Я уже не мог пошевелиться, еле открывал рот.
   Я закрыл глаза и, совершенно обессиленный, заснул в ожидании материнской ласки волны. Было неимоверно интересно узнать, что меня ждало за гранью, если я это вообще узнаю.
  
  
  
  
   (К.С. надо будет получше написать. Предыдущий дубль, до боли нелепый и смешной - в конце данного текстового документа.)
   Прим. автора.
  
  
  
   - Ну что мне тебе на это сказать? Ты попал, можно даже сказать, в рай. Здесь все обустроенно именно так, как ты и представлял себе. Весь мир - слепок твоего сознания. У тебя есть маленький остров, окруженный в полной мере бесконечным морем, у тебя есть дом на этом острове - маленькая уютная хижина, как ты и хотел, с огромным, во всю 0комнату, компьютером, которому позавидует любой вычислительный центр NASA, на котором стоит еще не настроенная, да и толком не установленная, Гента той версии,альфа которой появится только через полтора года. У тебя есть огромный очень глубокий бассейн, пляж на том самом море... Да в конце концов, у тебя есть я! Огромный парк, засаженный невиданными на Земле деревьями... Казалось бы, бери и пользуйся, наслаждайся жизнью. А ты -нет! "Все слишком хорошо, что бы быть правдой, я в это не верю, тут какой-то подвох!"- передразнила она меня. - Слушай, ты даешь ребенку конфету, что он говорит? Что она иллюзорна, внутри яд, начинает размышлять о том, за что ему ее ты даешь? Нет! Он просто берет и ест ее. Ты же... Хотя, впринципе, все мы параноики. Но, - она посмотрела мне в глаза, - уверяю тебя, здесь ты в полной безопасности, здесь сбываются все твои желания, стоит только их загадать.
   - То есть это что-то типа Рая? Сама же вначале сказала.
   - Что-то типа, да. Но не Рай. Нет ни Рая, ни Ада. Нет дифференциации. Есть только мир, в который ты хочешь попасть. Мир твоих самых сокровенных желаний. И все туда попадают. Когда-нибудь.
   - То есть, данный мир иллюзорен?
   - А что не иллюзия? Ты можешь дать точное определение понятиям Реальности и Иллюзии? А я могу. Иллюзии - это те миры, в которых мы не живем. Твоя же теория. Все то, что мы думаем, воплощается в каких-то других мирах. И пусть они далеко, в каких-то глубоких кэшах твоего сознания, это не важно. Наши сознания синхронизированны, они пересекаются, образуя одно, Всеобщее Сознание, которое, будучи вне времени, породило и нас. Нет Абсолютной Истины, тебе это известно. Точно также, как нет и Абсолютной Лжи.Все теории имеют право на существование. Просто в нашем мире 2+2=4, а 2+2=6 в других мирах, в других сознаниях. просто многие люди не понимают этого и/или не могут путешествовать по этим мирам. Я как можно примитивнее пытаюсь объяснить... Ты поймешь скоро.
   - Путешествовать? Вернуться обратно в 2010 год?
   - Да, это к центральной ЭВМ тебе нужно будет подойти. Не к той, на которой Гента, а которая твоим миром заправляет. Которая, грубо говоря, исполняет твои желания. Одна просьба - не трогай ее, не пересобирай на ней ядра или что ты там любишь делать, я в этом не особо разбираюсь. Если ты брикнешь мозг своего мира, сам понимаешь, что никакой выгоды от этого не получишь.
   - То есть, если я, например, хочу поесть, мне достаточно этого загадать, прямо как в детских сказках?
   - Да, все настолько просто. Ну вот, смотри.
   Перед нами, шедшими по лесной тропинке, сразу же после поворота появилось кафе. Оно было пустым. Я засунул руку в карман, панически шаря в нем, и обнаружил, что кошелька нет. Что же мне теперь делать...
   - А где оффициант? - неуверенно спросил я. - И знаешь, я вот подумал... Мне кажется, сейчас нелучшее время для еды... И место не внушает доверия... Вдруг таракан какой-нибудь или что-то навроде попадет...
   Она смотрела на меня, добродушно улыбаясь.
   - Какой же ты все-таки глупый. Какой оффициант? Сделай лицо попроще. Ты паришься от того, что у тебя нет денег? Забудь про них! Если не забудешь, то можешь их сколько угодно загадать, совершенно легко, а потом вернуться в родной мир, на землю, во время до КС и жить как олигарх. Только это все равно тебе потом надоест. А сейчас деньги тебе вообще не нужны. Подходи и просто бери.
   Блин, все так непривычно.
   На барной стойке стояли тарелки. Яичница, пара тарелок свинной отбивной, блины с шоколадным кремом, горячие чешские вафли - оплатки. Просто, но, что называется, со вкусом. Все, как я люблю.
   - А если здесь не будет тех тарелок, которые я хочу?
   - Ну, если не будет... как сказать-то тебе... ошибок в програмной части, то такое аксиоматически невозможно. Просто этот стол специально и подстраивается под твои желания, как, повторюсь, и вся планета. Да и создан он, этот стол, согласно мимолетному импульсу твоего сознания.
   - А если я на мгновение подумаю о том, чтобы все тут вообще уничожить, к примеру?
   - Про теорию о Нематериальной Энергии слышал что-нибудь? А, блин, этож твоя теория... Забавно получилось. Ну вот, все твои мысли приводЯтся в действие, но есть барьер. Так вот, этот барьер - константа, ограничивающая действия твоего разума. То есть, чтобы твои мысли осуществились, тут нужно, во-первых, время, во-вторых - мотивация (это уже к мечтам больше относится), в-третьих - моральные принципы или как это там у вас называется. То есть, ты можешь выйти на ту же Красную Площадь, проорать, что Кремль - синий, но Кремль синим от этого не станет, так как ты и общественность помнят его красным. Но память можно менять. Для этого и нужна НМЭ (здесь и далее НМЭ - НеМатериальнаяЭнергия). Тогда, если ты ее приложишь достаточное количество, чтобы перейти барьер, ты внушишь людям, что Кремль - синий. Чем прочнее в головах людей мысль, тем сложнее изменить ее. Маги, про которых написано уже более 9000 миллионов книг и снято столько же фильмов, все-таки благодаря этому и существуют, в принципе, как бы странно это не звучало.
   Мы сидели в тени Пальмо-березы, не знаю я, как правильно назвать этот гибрид, и спокойно, тихо, ели. Этот один день приносил мне столько позитива, сколько не принесла вся жизнь. И я, согласно советам напротивсидящей Ани, старался пользоваться моментом.
   - Расскажи о себе. - попросил я. - Ты правда накануне того дня родилась?
   - Накануне 1 сентября? Да. Пора тебя вводить в курс дела. КС ты набллюдал своими глазами. Понятно, что никто не хочет перестать существовать. Поэтому была создана коммисия из самых значимых проффесоров мира. Им поставили задачу его предотвратить. Ну понятно, я думаю, что пока мы не узнаем детально структуру мира, пока мы не узнаем, что непосредственно человечество представляет из самого себя, пока мы не докажем наличие/отсутствие Всеобщего смысла жизни, пока... пока... пока... бла-бла-бла, мы не сможем спасти мир. Бог - это всего лишь религия, а им нужно было научное обоснование существования человеческого сознания. Причины Конца Света. Понятно, что без них не ясно, откуда вообще плясать, с чего вообще начинать надо. Эта коммисия ездила и в Древнюю Грецию, и в Рим, общалась с Геородотом, Евклидом, Сократом... Безрезультатно. Они создали сверхсознание, по типу тебя. Но если ты базируешься на сознании реального человека, то то, что они создали, было абсолютно синтетическим. В этом-то и был весь фейл первой попытки. Не буду вдаваться в подробности, потом расскажу, когда необходимо будет.
   Ну вот. И тут узнают про тебя. Ты - фореверэлоунер, очень сильно страдаешь насчет этого, обладаешь огромным эмоциональным потенциалом, у тебя есть сногсшибательная, подающая просто невообразимых маштабов надежды теория. Все. Больше ничего не надо. Они поэтому создали меня. Чтоб я привела тебя к ним.Станция в Поварово? Это просто удобное объяснение твоему сознанию, чтоб ты воспринял и не было ошибок. "Кодовые имена" туда же. Можешь и забыть про них.
   - Кто такой тогда Бромал Александрович?
   - Петр Петрович? Он - твой Машинист в первом поколении. Хотя нет, так нельзя сказать, ведь они совершенно разные люди. В общем, оба они - координаторы. Кто это такие, ты тоже скоро узнаешь.
   - То есть, мне надо спасти мир.
   - Не только. Спасти мир - очень просто, поверь мне. Главное понять, надо ли его спасать, главное захотеть его спасать. Собрать научную базу. Ты знаешь, в чем Смысл Жизни?
   - Издеваешься?
   - Вот-вот. А узнать-то предстоит. Но не забивай пока голову. Отдыхай. Ты извини, я дико устала, я думаю, ты понимаешь. Пойду посплю. А ты пока осмотрись, погуляй. А проснусь -поплаваем.
   В ее глазах на мгновение проимелькнули две искры.
   - Слушай, Наимин... - спросил я ее вслед. - А что с Реальной Аней? Той, которая в реальном мире? Она умерла?
   - Да. Но ты ее сможешь восстановить... Благодаря мне, взяв меня за основу. Только недостатки приделать не забудь, а то не похожа на реальноживущего человека будет. - она усмехнулась.
   Я встал из-за стола, громко крикнув: "Официант! Счет, пожалуйста!"
   Аня изошлась в добродушном смехе.
   - Забавный ты. - сказала она напоследок. И ушла.
  
  
  
   Интересно получается. Я попал... Хотя хватит об этом. Просто иди по парку, дыша свежим воздухом. В Мск об этом даже нельзя и мечтать было. Выйдя на пляж, посмотрел на море, на горизонт, в котором просматривались серые дымовые столбы. Где-то я это уже видел... А, Клайв Баркер... "Явление Тайны" же. И Море целиком отттуда срисовано. Интересно, оно действительно бесконечно? Вроде Аня никогда ложью не отличалась, а уж идеализированная иллюзорная Аня тем более не должна. Поплавать с ней...
   Не думай и об этом, сказал я себе. У тебя и так уже с первого сентября так называемая "бабочка в животе" и под ложечкой засосало. Да, я неудачник. Я смотрел на то, как все мои однокласники обнимаютсядруг с другом через какую-то пелену - у меня болело сердце, я еле сдерживал громкий стон. Обнять Аню и было единственной моей мечтой. Ради этого и писалась книга, ради которой была создана моя теория. Я хотел написать ее, получить все реальные и нереальные медали, славу, а потом отказаться от всего этого. Ради того, чтоб Аня дала себя обнять. Теперь уже и мне вспоминать об этом смешно. А тогда, при жизни, я свято в это верил. Да ладно, в принципе, это не было самой серьезной ошибкой за мою жизнь, не смотря на всю ее фейспалмовость. Вся моя жизнь состояла из такого, отчего любой адекватный человек будет за километр меня сторониться и два года подряд рыдать кровавыми слезами. Я понимаю, что с настоящей Аней я вел себя неправильно; также понимаю, что она - герой, с каменным лицом все мои глупости вытерпевший и при этом не сорвавшийся.
   Стыдно мне за себя перед ней, да.
   Оттого я и здесь. Может хоть для остальных семи миллиардов людей что-нибудь сделаю. Спасу всех их хотя бы, как бы наивно это ни звучало.
   Так я дошел до дома. Уже предварительно его осмотрев (обычный маленький евро-коттедж с тремя комнатами, с/у и кухней на втором этаже), я вошел в него, зная, где находится та комната, куда я направляюсь. Раскрыл для начала дверь в спальню - там Аня, свернувшись скраюшку огромной двуспальной кровати, тихо похрапывая, спала. Я закрыл дверь. Развернулся и...
   ...увидел перед собой Машиниста. Координатора, как Аня его назвала.
   - Ты не умер? - я оссекся. - извини за наглость...
   - Да нет, ничего. Мне с тобой кое что обсудить надо, если ты не против.
   - Было бы не плохо, только Аня мне почти все уже вкратце рассказала.
   - Это отлично. Тебя что-то беспокоит?
   - Нет, вроде бы. Только какая-то нереальность, завуалированность происходящего... Чтоб Аня дала мне себя обнять...
   - Нормально это. У всех сначала так. Потом быстро привыкнешь... Ты хороший человек, я смотрю. О человеке судят, в частности, по его духовным запросам, по его мечтам. Многие желают Гелентваген, виллу на собственном острове, чуть ли не чтобы Марс в их честь назвали, при этом ничего не делая, а только понтуясь очередным айфончиком, где на 10% быстрее процессор, а тебе достаточно обнять какую-то девчонку и ты уже счастлив. При том что ты для этого сделал...
   - Так и не достигнув.
   - Достигнешь, уверяю тебя. Все будет. Наимина существует лишь для того, чтобы поддержать тебя во время кризиса. А когда у тебя все получится, я уверен, настоящая Аня будет благодарна тебе за то, что ты сделал.
   - О чем ты вообще говоришь?
   - Поверь мне, спасти мир очень просто. Даже ребенок справится. Мы всю работу сделаем за тебя. Тебе надо только захотеть его спасать. Но это - разговоры о будущем. А сейчас - хочешь в Прагу?
   - В Прагу? Почему имменно туда? Я там ни разу не был.
   - Там у меня оффис. В будущем.
   - Стоп, ведь мир разрушился и будущего нет?
   - Есть различные форки от реального, всеобщего сознания. Они все в одном промежутке от Начала до КС. Просто противоположны по модулю. Все миры, достигнув стенки Конца, словно пловец, разворачиваются, меняя при этом знак, но по модулю остаются такими же.
   - Господи...
   - Ладно, не буду тебя больше грузить. Так что, ты идешь со мной?
   - Да.
   - Тогда смотри. Этот телевизор - монитор основной ЭВМ острова. Выбираешь пальцем плитку "перемещения", там задаешь кодовый номер мира, координаты в нем и время, в котором хочешь появиться. Все.
  
   Черная пустота вспышкой поглотила меня. Меньше чем через секунду передо мной отрисовалась асфальтовая улица, еврогазончик, дом, стеклянный павильон с эмблемой пражского метрополитена, а затем дорисовался и спальный типовой райончик вдали. Все произошло очень быстро.
   Меня тошнило. Я сел на бетонную дорожку, обхватив голову руками.
   - Ошибся ты при наборе. Не туда попали в результате. Но не страшно. Время есть. Сильно тошнит? Держи таблетку. При первом таком путешествии это тоже нормально. Скоро пройдет.
   Я сжевал протянутую мне капсулу.
   - Будущее, говоришь?
   - Да, где-то 2050 год. Но это не реальное будущее, т.к., тебе понятно, у реальности будущего нет и на данный момент быть не может. Это форк реальности, в данном случае твой. Здесь ты доказал свою теорию, стал известным, потом ты помог одному великому ученому, грубо говоря, соединить мечты с принтером, извини за каламбур, то есть создать принтер, которые скачивает из интернета информационную модель и превращает ее в материальную вещь. То есть, например, если ты хочешь кофе, ты идешь на торренты, шутка, в общем, заходишь в меню какой-нибудь кафешки, берешь и скачиваешь себе чашку кофе, она "распечатывается" на этом чудо-принтере, ты затем пьешь. Из расходников только водород, на выходе только воздух и водяной пар, что полностью соответствует современным европейским экологическким трендам, ну и продукт сам, разумеется. И это изобрел ты. Да, пусть мир нереальный, выдуманный тобой в мечтах, но среди миллиардов таких же от других пользовате... кхм, жителей планеты Реальная Земля, этот один из самых неплохих. Настолько неплохой, что мы решили здесь разместить один из входов в наш офис. Ну ты все узнаешь, только доехать надо.
   - А внутри мира перемещаться я могу?
   - Подожди. Можешь, конечно можешь, но куда тебе в таком состоянии? После первого раза неслько часов подождать надо. Потом - хоть раз в каждую минуту. Сразу же скажу, что чтобы переместиться можежешь пользоваться телефоном, я написал спецприложение с виджетом, она уже у тебя стоит.
   - Во как...
   - Тебя такая реализация устраивает?
   - Более чем. Спасибо.
  
   С минуту я так и просидел, обхватив голову коленями. Потом начало становиться лучше.
   - Как тебе будущее?
   - Это разве будущее? - оглядываясь, спросил я. - Тем более, учитывая то, что ты мне расссказал. Как-то оно от тех же девяностых-двухтысячных не особо отличается.
   - Трава менее зеленой не стала, деревья не стали ниже. У припаркованных машин, разве что, дизайн стал еще более "кинетическим", тем не менее, они не летают,и улицы до сих пор заставлены Гольфами, пусть не шестого, а двадцатого поколения. Таким ты себе будущее и представлял. Было бы странно, если бы были хоть какие-нибудь различия.
   Через пять минут мы стояли на платформе Черного Моста. В ранее воскресное утро в метро особо не ожидаешь наплыва народа и частоходящих поездов; так было и сейчас: мы стояли совершенно одни на пустой станции, у нас было более десяти минут до следующего поезда, если верить табло, а в странах с Европейским менталитетом оно редко подводит.
   Мы опять о чем-то бурно дискутировали. Опять о проблемах современнного мира, наверное, больше обсуждать особо было нечего. Речь снова зашла обо мне.
   Я не стал рассказывать машинисту о своей прошлой жизни, в деталях описывая ее. Не стал как-то прибедняться, жаловаться, как я это обычно любил.
   - Я заблудился в жизни, - подытожил я. - То, что я погряз в мире собственных иллюзий, наглядно это подтверждает. Что в этом такого, спросишь ты, ведь у тебя есть та девушка, у тебя есть та самая девуушка, о которой ты мечтал. У тебя есть люди, люди, а не один человек, который тебя поймет, в трудную минуту поддержит, и который, что называется, даст печеньку. Да. Но все - это один мир. А в том мире, мире, где я родился, меня не существует - там я умер. Хорошо ли это? Мне так не кажется. Будучи школьником, это же было совсем не давно, казалось бы, я не был счастливым. Почему. Не только потому, что со мной никто не общался и каждый всячески старался обходить меня стороной. Да, это было, но не это основное, не главная причина. Что же? Не знаю, честно говоря, как объяснить. Я всех раздражал, всех бесил. Это менянапрягало. Вспомнить хотя бы тот самый урок истории. Я поступал с ними не как с людьми, не считался с их интересами, да и вообще, в целом... Они пытались мне что-то объяснить... Пытались помочь...
   Кафель под ногами пошел трещинами.
   - ... Они... реально хотели помочь, говорю тебе, хотели что-то сделать... Переживали, наверное... А я что делал? Я вел себя, как... Не знаю... Полагаю, что нет такого отрицательного слова, которым нельзя охарактеризовать мои действия. Самоуверенный, эгоистичный, слепой дурак, я ничего, кроме себя любимого не признавал, да и сейчас, очень может быть, продолжаю себя так вести. Что люди со мной сделали, что я так с ними обращался?! Они это заслужили?! НЕТ!!!...
   Потолок тоже стал обрушиваться, было очевидно, что через несколько секунд платформа станции будет завалена. Со стен стал сыпаться кафель, сами же стены, вместе с полом, насколько это было различимо в густом облаке бетонной пыли, начали принимать очертания другой станции, той, с которой и началась эта эпопея, на которой я познакомился с этим самым машинистом, Павлом Генадьевичем, несмотря на то, что выглядел он лет на пятьдесят, по документам оказвшимся на два года младше меня.
   - Слушай, - тихо сказал этот самый машинист. - Тебе сколько раз можно одно и то же говорить? Если все говорят тебе, что все нормально и ничего менять не надо, почему это должно означать, что все не так и все тебе врут? Да, может, ты особо ни с кем не общаешься, но ведь не только ты этим страдаешь. Да и страдаешь ли? Я тебе честно скажу. Мы ведь с тобой - один человек. Думаешь, я тебя досконально не знаю? Думаешь, я, как, якобы, и все остальные, буду врать тебе в лицо? Вот-вот. Себя не обманымавый только. Все у тебя будет. И девушка у тебя будет нормальная, не иллюзорная, и друзья хорошие, да, это будет позже, но, как показывает практика, в таких ситуациях с этим еще лучше, не знаю, может по тому, что больше ценишь, знаешь, каково без этого всего. И не парься ты так, а то, как бы банально это не звучало, границы между мирами разрушать начинаешь. Вон, смотри, сколько пыли. Успокоился теперь, я надеюсь.
   - Более чем.
   Мир вокруг постепенно приходил к нормальному состоянию. Станция вновь была пражской, а не из нереального мира 13-ой линии метро, трещены испарились, пыль тоже куда-то сама по себе неведомым образом исчезла.
   Тем временем, подошел поезд. Пустой, старенький уже Сименс, насколько я различил по VIN'у 2019 года постройки; отличался от более старых пражских M1 он не особо, разве что, более мягкие диванчики и освещение светлее.
   Сев в поезд и отправившись в центр, я уже особо не воспринимал ту информацию, которую произносил мой собеседник, это было что-то опять о мироздании и о том, стоит или нет спасать мир, но я уже не мог держаться на ногах, ведь я не спал, судя по земному времени, где-то около двух суток, поэтому, только приземлившись на диван из красной обивки, я заснул.
  
   Центр города вот уже столько веков не менявшийся, и в недалеком будущем остался таким же, как был: со старыми красночерепичными домишками, с древними церквями, с многовековой брусчатой мостовой, по которой все так же бесшумно катились старенькие "Татры" и "Шкоды". Казалось бы, город никогда не утратит свою душу. С Россией вообще не сравнить, как-то неуместно. Мы погуляли немного, совсем немного, дела у нас были. Зашли в какую-то нищебродскую кафешку, поели евро на 10. Идя по этим старым улочкам, я чувствовал колорит добротного, ухоженного старого города, города, который, казалось бы, никогда не утратит свою душу. С Россией вообще не сравнить, как-то неуместно. Неожиданнно наткнулись мы на стеклянную иглу, торчащую среди памятников архитектуры 18-19 веков.
   - Я думал, на такое только Газпром способен.
   - Да нет, - ответил машинист. - В принципе, это здание просуществует не более двух дней. Вчера оно было сдано, завтра будет снесено. Просто мы используем именно эту временнную точку, уже который раз собираемся именно в это время именно в этот день в этом месяце в этом году, потому что... ну, нам так удобнее. На самом деле, здание это не совсем в данном мире, один лишь вход, а само здание - башня Россия, которую отменили, и, судя по всему, она уже никогда не будет построенна.
   - О как...
   - Ну да. С безопасностью у нас все серьезно. Есть лишь несколько людей, знающих про это здание - и все они работают и в данный момент сидят здесь, как ни странно. С такой работы не уходят. Это выше, чем просто работа. Гораздо выше.
   - Что, что, а интриговать ты более-менее умеешь.
   - Чтож, что-то я слишком много разглагольствую.
  
   Офис как офис. Турникеты как турникеты. Секретарша как секретарша. Лифт как лифт. Ничего, впринципе, особенного. Поднимаемся на 7-какой-то этаж, я безучастно смотрю через стекло на плавно улетающую вниз Пражскую улочку. Казалось, что мы опять попадем в Бесконечность и так и не выйдем из этого лифта, так и будем подниматься в нем до конца времен. Но нет, после пронзительного громкого писка стальные двери раздвигаются, являя предо мной корридор.
   Мы зашли в комнату самого машиниста. В шкафу лежали старые архивы за 2004-год, на столе и диване лежали старые журнали "Наука и Жизнь" за 2006-ой, на плазменой панели величиной в полстены был неподдающийся описанию толстенный слой пыли, на столе - творческий беспорядок, даже, можно сказать, хаос. Ну, впрочем, все как обычно. Я смотрел на фотографию, где машинист стоял с молодой девушкой, сильно похожей как на реальную Аню, так и на вымышленную Наимину.
   - Несостоявшаяся любовь, - поймал мой взгляд он. - Как у тебя, да и еще 42 таких людей.
   - Кто они все?
   - Познакомишься. Не беги вперед паровоза.
   Я посмотрел на машиниста. Хотя... Что я все время его так называю?
   - Можно тебя спросить? Кто ты по документам. Петр Александрович. 1997 года рождения.
   - Какого? Я, наверное, не правильно услышал...
   - Все правильно ты услашал. Я на два года младше тебя.
   - А выглядишь на 50.
   - И что? Что-то меняет? Пойми, если ты оказался в этом здании, значит ты - высшее существо, чистый разум, а чистый разум не может быть ограничен телом: он выбирает себе тело сам, либо мир выбирает за него произвольно. Твое тело - это не то, какой ты насамом деле, как ты выглядишь, а то, каким видишь себя - реальные люди видят тебя совершенно по-другому, причем каждый из них - по-рпзному. Ты каждому можешь внушить что хочешь. Что, например, ты всю жизнь был лучшим другом собеседника - и память его сразу же изменится, как-будто так все и было. Посмотри на себя в зеркало, которое сзади. Узнаешь свое лицо? Нет. А вспоминаешь свое лицо при жизни? Оно было похожим? Тоже нет.
   Следующие пять минут я переварил смысл последнего монолога и размышлял, что я могу сделать, воспользовавшись этим свойствм. А мы пока шли по темным узким корридорам, изредка поворачивая, шли навтречу загадоччной комнате 760013, в которой, по заверениям Петра Алексеевича (Его так зовут, я надеюсь?), меня ждала новая жизнь. Чтож, последние события вовсе не лишены были в какой-то степени эпотажности и пафоса, напротив, эта эпотажность и пафос в них присутствовали с избытком, так что я уже как-то свыкся.
   Открывая дверь, я все думал, что же за ней могло быть.
   Так и не угадал. Увиденное превзошло все мои ожидания.
   Казалось бы, обычное совещание. Огромный круглый стол, за ним сидят человек сорок. Причем, если вчитываться в их бейджики, кто-то из них - величайшие ученые, кто-то - из самой-самой правящей верхушки ЕС. Сидит во главе всего Бромал, то есть Петр Петрович. Только мы открываем дверь - они сразу встают. Шеф, сидящий за многовековым дубовым столом, прижатом к тому круглому, сразу же покосился на нас.
   - Отлично, - сказал он. - Вы пришли. Как раз вовремя. - Покосился на Петра Александровича. - В курс дела вводить надо?
   - Да нет... - он помялся. - Вроде все рассказали ему...
   - Где Наимина?
   - Наимина? Отдыхает.
   = Хорошо, - понимающе кивает Бромал. - Так вот, Георгий. У нас критическая ситуация. Настолько критическая, что невозможно переоценить.
   Тихо сзади:
   - Мы уже четырнадцатый раз собираемся, если бы она была бы такой критической, то после первого раза все нахрен бы исчезло, а не вяло падало, как до сих пор. Да и то, я сомневаюсь, что и первый-то раз был бы. Как вообще можно проводить четырнадцать, нет, ну вы послушайте, ЧЕТЫРНАДЦАТЬ совещаний в одной временно-пространственной точке? Потом еще жалуетесь на неоптимальное распределение нематериальной энергии, я вообще удивляюсь, как ее слои после всего этого продолжают сообщаться...
   - Алексей Иванович, я, безусловно, понимаю Вашу позицию, но сейчас, стоит заметить, не самое время заниматься обсуждением этого вопроса. Лишь скажу, что на оборудование другого оффиса с надлежащими мерами безопасности и перенос всего оборудования нехватает как раз этой НМЭ. С этого момента я хочу обратиться к вновь пришедшим. У меня довольно неприятные новости. У нас лишь одна попытка. Энергия, бурно выделяющаяся при конечном разложении, можно сказать, закончилась.
   - Так, стоп-стоп... - прервал его я.
   - Да?
   - Что от меня требуется?
   - Спасти мир. Как бы банально и наивно это не звучало. Или не спасать. Тут все дело несколько глубже. Спасти мир, как тебе уже, наверное, сказали, довольно просто, более того, мы всю работу сделаем за тебя, будем тобой командовать. Поверь мне - спасти мир - это очень легко. Гораздо сложнее понять - а зачем его, собственно говоря, надо спасать. Для этого мы тебя и вытащили из прошлого, какого года, не подскажешь?
   - 2010-го.
   - Ну да. Твоя, условно говоря, миссия - понять причины конца света, что надо сделать, чтобы их предотвратить, надо ли вообще их предотвращать, если решишь, что да, что мир надо спасать - сделаешь это, если решишь, что - нет, что люди достоины чего-то лучшего, чем существовать - то тебе останется подвести какой-то итог, черту, подвести все к логическому завершению.
   Я смотрел на окно. Вместо окна, как я потом понял, висела плазменная панель, крутящая таймлапс вертолетной записи событий на Красной площади. Я смотрел, как люди падают, превращаясь в серые безэмоциональные болванки... Как эти болванки потом пожирают друг друга, врезультате чего, паразитируя, появляется еще большее количество этих болванок.
   - Эмоции, сам понимаешь - основной источник НМЭ, которая служит для существования мира. - продолжал Бромал. - Каждый неосознанно вносит какой-то свой вклад. Кто-то больше, кто-то меньше. Каждому доступен какой-то определенный пакет услуг потребленя этой НМЭ. Умирая, человек становится Высшим Сознанием. Он не привязан больше к своему телу, а впраые менять его. У каждого такого ВС есть свой мир, в котором воплощены все его самые сокровенные мечты и желания, здесь по аналогии с Раем. Каждый способен путешествовать по различным мирам. Ты - Высшее Сознание, раз смог попасть в это здание. Ладно, вижу, уже мозги у тебя кпят, хватит с демагогией.
   - Единственный вопрос - почему именно я?
   - Хороший, кстати, вопрос. Вот сам на него, спустя время, и получиишь ответ.
   - Времени у меня сколько?
   - Кому, как ни тебе знать, что времени в привычном смысле не существует. Оно многослойное. То, по которому ты привык жить - лишь первый слой, тот факт, что ты спокойно можешь по нему перемещаться лишь доказывает это. Но есть намного более глубокие слои, что это за слои и как ими пользоваться - не знает, да, я думаю, никогда и не узнает никто. Всеобщее Сознание живет по самому глубокому слою Времени. Я не могу ответить на твой вопрос, честно говоря. Может быть и так, что твое время истекло не начавшись и все, что мы видим - лишь отголоски, дотлевающая в своих судорогах память о прежнем величии мира. Вполне возможен и такой вариант. Живи и работай по течению, как обстоятельства сложатся. Координаты данного мира и офиса у тебя уже в телефоне, так что ты можешь в любой момент обращаться. А теперь давай, прощай, и.... удачи тебе.
   Все как по стойке встали. Такая бредовая ситуация вышла, я совершенно не представлял как надо себя вести. Лишь тупо смотрел на серую трупную кашу из БСМ в окно-телевизор несколько секунд, потом Петр Александрович (машинист) вытолкнул меня в коридор, закрыв перед носом дверь.
   Через пять минут я покинул здание, а еще через час мы стояли на вокзале Маглева.
   - У тебя какое-то осложнение, - сказал мне по этому поводу машинист. - Ты пока не можешь путешествовать тем способом, которым прибыл сюда. Поэтому поедем на Маглеве.
   - Маглев? - спросил я. - Его-таки построили в Европе? И куда он едет?
   - Тут такая ситуация. В 2020-ых годах тут все-таки были предпосылки КС. Пол-Европы выжгло. От Чехии до Голандии теперь - безжизненная пустыня, по которой шляются нигде не описанные существа с неизвестным эффектом. Эта зона объявлена зоной отчуждения. Самолеты над ней падают. Каждый квадратный километр контролирует тяжеловооруженный специальнообученный солдат, часто - группой несколько.
   - А как тогда в этой "Зоне Отчуждения" Маглев пострли?
   - А он и раньше был. Возил, как говорится воздух. Теперь, когда он связывает два, можно так сказать, разорванных мира, пасспоток существенно увеличился, и система стала окупаемой.
   - Зачем мы едем в Голландию?
   - А у меня маленькая квартирка в домишке в центре Амстердама, с видом на канал. Еще в старом мире в 2004-ом купил. Я иногда туда заглядываю. Как раз сейчас такой случай.
  
  
   Со скоростью более пятиста километров в час мы неслись через Германию, точнее через то, что от нее осталось. Некогда величественные, сейчас заброшенные, города, вереницей горелых блочных жилых домов с выбитыми стеклами пролетали мимо. Трава была то красной, то ярко-оранжевой; бывшие сельхозугодия светили радиоактивной землей. Как эти солдаты работают? Неужели в скафандрах? Скорее всего, про радиацию - это байки.
   Хотя и это не имеет значения.
   Глядя на унылый опустошенный пейзаж, думал я о чем-то своем, пейзаж этот уводил меня в неизведанную глубину размышлений, лишь небольшая часть меня воспринимала то, что говорил мой попутчик.
   - Все вещи, как известно, имеют начало и конец. Мир - в том числе, в частности, из этого все и исходит. Но так было не всегда. Изначально задумывалось, что мир будет наполнен исключительно положительной энергией, ну, типа, люди все счастливые, довольные, войн, страданий нет и все такое... И что у мира не будет границ, этих самых Конца и Начала, что так будет вечно. Но мир после какого-то промежутка времени не выдержал - начал рушиться. Пустоте, от которой мы образовались, тоже нужно было место. В результате, после долгих собесодований, решили построить подпорки. Эти так называемые "подпорки" и есть отрицательная энергия. Они образуют некий баланс с энергией положительной, в результате мир не рушится и из-за перезбытка положительной НМЭ и из-за ее не достаточности. Так мы и существовали до сих пор. Была не большая... кхм, как назвать-то... космолет, закрытый с обоих сторон Началом и Концом, небольшой островок посредине Пустоты.
   - Что такое эта пустота?
   - Пустота? Есть два числа - 0 и 1. Один - это когда мир существует, а 0 - когда нет. Когда сознания нет. Вечный Вселенский Анабиоз.
   - До 2012 года, да?
   - Ты не понимаешь. 2012-ый и прочие года - один слой времени, доступный Человеку, подвластный нам с тобой (перемещаться по нему мы можем), но есть другой, точнее другие, более глубокие слои Времени, на которых все и происходит. Ну так вот, сейчас ситуация вышла из-под контроля, и пустота, фигурально выражаясь, полилась на Землю и на прочие паралельные миры, съедая заживо. БСМ, эти серые безэмоциональные уродцы - это лишь затухающие отголоски планетарной памяти, памяти, сохранившей все обиды, оскорбления и унижения каждого отдельно взятого человека, грубо говоря, это есть трансформировавшаяся отрицательная НМЭ. Плотину прорвало. Эпицентр - 2012 год. Предполагается в близайшее время - 30-ые и 40-ые годы 20 века, сейчас там работает отряд специальноподготовленных людей, которые изучают обстановку; однако. я не думаю, что если там все-таки что-то произойдет, это удастся предотвратить...
   - Слушай, - прервал его я. - У меня мозг уже спит, давай пока остановим этот разговор.
   - Как скажешь. Тем более, мы уже почти подъезжаем.
  
  
  
  
  
   Громко заскрипели Тису-тормоза, наполнив протяжным гулом салон 60 метровой маглевской кобры. На платформе засуетились ожидаущие наш поезд пассажиры. У голландца, спящего напротив, тихо слышались протяжные, навевающие тоску слова древней олдскульной работы Opgezwolle:
  
   ...zitten op een bank in het park,
   helemaal in trans,
   mensen lopen langs
   visualiseer,
   deel me gedachtengang,
   iedereen is hetzelfde, we zijn gelijk in rang
   elke dag de vraag,
   hoe doe ik me dans,
   trek me conclusies,
   maak muziek er van
   deel het met jullie,
   kom zitten op die bank...
  
   - Просыпайся, мы в Амстердаме.
   У машиниста, произнесшего эти слова, сейчас явно было хорошее настроение, в этом я не сомневался. Вспрыгнув с кресла, достал мне мою сумку.
   - Где ТВОЯ сумка? - спросил я его.
   - Дома у меня уже.
   - Хм...
   - Ну, мы же все-таки в каком году с тобой? Все давно изобретено. Разве что деды, сидящие на лавочках перед своими домами, после длинной паузы смогут ответить, что такое почта.
  
   Нажав на кнопку, я вышел в разъезжающиеся передо мной массивные прислонно-сдвижные двери. Просмотрел через стекляную стенку вокзала... Жизнь вроде есть. Войны никакой не было; город никак, по сравнению с фотографиями из давно ушедших двухтысячных не изменился.
   - Хороший город, намного лучше Мск.
   Петр Александрович, как ни странно, тоже смотрел в окно на вяло текущее, застывшее в пробке, городское движение.
   Каналы, старенькие домики 17 века... Мощеные многовековой брусчаткой улочки, улыбающиеся друг другу люди. Типичный западно-европейский город в своем очаровании сохранивший свое многовековое лицо, не буду здесь долго расписывать, так как это много раз сделали до меня, да и слова, описывающие это очарование, ничего не скажут, окажутся пустыми: надо там побывать. Пять минут постоять в маленьком аккуратном дворике. Посмотреть на многочисленные фонтанчики и несчетное количество живописных каналов: царство воды.
   Стоя в забитом в мясо утреннего часа пик Сименсе Комбино, неспешно отползающегося в гуще бибикающих машинок А-класса от вокзала, я продумывал вопросы, которые я задам своему "проводнику". Они однотипные.
   Зачем?...
   Зачем?...
   Зачем?...
   Это часто употребляемое всеми слово Зачем.
   Им я и начал разговор, когда мы после долгой прогулки по городу наконец пришли к нему домой.
   Дом - необычный, четырехэтажный, у канала, со своей историей, хранимой соседями, много поколений живущими здесь. Впрочем, как и остальные здания в центре этого маленького уютного городка.
   Квартира с дорогущим ремонтом, мебель - из какой-то очень редкой разновидности красного дерева, ну, в общем, явно не в Икее куплена. Каждая комната - метров 30, наверное, стоит что-нибудь прошептать, как эхо сразу мощным гулом распространится по ней.
   - Сколько комнат?
   - Шесть. Еще две в мансарде.
   - Сколько?!...
   Кто-то, по-моему, слишком жирует.
   - Откуда у тебя столько бабла? И почему у тебя машины нет?
   - Работа тяжелая. И окупаемая, как видишь. Да что говорить, ты уже на ней работаешь. А машина у меня есть, XC90, там, внизу стоит. Пойдем, остальные комнаты покажу.
   В конце осмотра он, открыв холодильник, достал оттуда два двухлитровых балона высокосортного баварского пива.
   - Ты ж знаешь, что я это не пью.
   - Что тогда будешь?
   - Да не знаю.
   - Ну ладно. Подойди тогда сообрази себе что-нибудь. Я тебя наверху жду.
  
   В мансарде - студия. Огромный стол, 2 на 2, заваленый какими-то бумагами с пометками "Совершенно секретно", высокопрофессиональным оборудованием, кучей ноутбуков и смотрящими на меня черными глазницами своих экранов стоящими вряд мониторами.
   - Ты что, инопланетян здесь ищешь?
   - Что-то типа того. Мини-вычислительная обсерватория. Студия еще. И оффис моего IDM-лебла.
   - Я не знал, что ты настолько крут.
   - Да ладно. У тебя тоже сейчас все будет. Ты больше не человек. Ты теперь строишь мир, какой тебе требуется, а не подстраеваешься под него! Ну разве не мечта? Только работу небольшую надо выполнить. Пойдем, там поговорим.
   Он открыл дверь и мы вышли прям на крышу. Сел на черепицу, она тихо под ним скрипнула.
   - Приземляйся. - сказал он мне. - Смотри, какие звезды!
   Пять минут мы молча сидели и тупо смотрели в небо.
   - Будешь?
   Я посмотрел на лежащий у меня в руке сверток. Протянул обратно.
   - Нет, ты же знаешь, что я не употребляю эту хрень.
   - Чувак, мы с тобой где? В Амстердаме! Запрет пока не вернули. Тебе надо расслабится, а трава этому способствует. Да и поговорить я хочу на возвышенные темы, сам понимаешь.
   - Ох, убешь ты меня когда-нибудь, - проворчал я, достовая зажигалку. - Вот смех-то будет.
   - От одного раза не сдохнешь.
   Еще минуту так просидели.
   Я решил начать:
   - Я все хотел спросить... Зачем?...
   - Зачем?
   - Да, зачем?..
   - Зачем люди существуют? Это тебе надо узнать...
   - Да нет! Я... я обычный подросток... У меня свои тараканы в голове. Да блин, мне семнадцати нет! Почему? Почему именно я? Почему именно я должен это расхлебывать?
   - Так получилось...
   - Это не ответ.
   - Ну а что тогда ответить... Не надо было вгонять себя в твой жесткий депресняк. Не надо было терять контакт с реальностью...
   - То есть, ты хочешь сказать, что мир погиб из-за этого? Нет, в прошлой жизни я так, наверное, и думал бы, будучи эгоцентристом...
   - Да ты и сейчас адский эгоцентрст.
   - Да, есть немного. Но речь не о том.
   - Ты слишком хороший человек, я так понимаю...
   - Ой, ну не надо...
   - Да почему не надо-то? Вполне так и есть. Ключевое слово здесь - СЛИШКОМ. СЛИШКОМ много переживаешь. СЛИШКОМ принимаешь все близко к сердцу и т.д.
   - Слишком действую все на нервы.
   - ДА! ИМЕННО! Именно своей паранойей и бесишь всех, ну неужели это так сложно? Замкнутый круг. Принцип домино. Чем больше думаешь, что зафейливаешь жизнь, тем больше в действительности ее зафейливаешь и от этого еще больший депресняк и дальнейший фейл. Коряво сказано, но смысл, думаю, понятен.
   - Но уже ничего не вернешь...
   - Опять. Я про что только что гооворил? Если так рассуждать, то, действительно, ничего уже не вернешь.
   То ли трава на меня так действовала, то ли я действительно всю жизнь хотел задать этот вопрос, и сейчас мне предоставилась наилучшая возможность это сделать. Я спросил:
   - Раз уж у нас такая ситуация. Давай порассуждаем. Такой вопрос.. Может, в шок повергнет, но все-таки... Мы существуем?
   - Нет, блин, не существуем! Говорил же. Пустота - за границами нашего мира. Хочешь посмотреть на нее и никогда не вернуться назад?
   - Было уже. Не хочу повторять. А вообще, что такое - это существование?
   Он долго на меня смотрел с выпученными глазами.
   - Стоп. - продолжил я. - Хорошо. Давай без всей этой высокой филосовской демагогии о нематериальном. Что вообще случилось? Я просто хочу понять.
   - Конец света. Он заключается в том, что вместо людей, которые за несколько минут вымирают, на улицы выходят БСМы. Не знаю, кто их так прозвал, но тем не менее... По сути, грубо, очень грубо говоря, БСМы - это теже люди. У них есть мозг, у них есть все те органы, которые есть у нас. Только БСМ- человек без души. У него нет сознания, нет моральных принципов, нет эмоций, чувств. Эдакая серая болванка. Все что может БСМ - убивать себе подобных, а потом, при помощи какого-то пока не понятного физ.процесса возрождаться из пустоты. Да, да, не фигурально, так оно на самом деле и есть. Из пустоты. Они оттуда, впрочем, и пришли.
   - Нда... А сама Пустота, ну или то, что за границей, должно наступить?
   - Она и наступит. Через время. Мир же держится на эмоциях людей. Даже если останется один человек, мир будет существовать, да, он будет узок, в пределах одного этого одного сознания, но, тем не менее, он будет существовать.
   - А меняющиеся здания?
   - Сдвиги нематериальных масс. Четкого определения нет, но я их так называю. Раньше, до КС, НМЭ шла по определенным потокам, мир Общий, в котором мы живем, существовал из банка данных мыслей каждого человека. Ведь любой объект, будь то травинка или небоскреб, согласно теории - кусочек внутреннего мира какого-то человека, который в него вложил душу, чаще нескольких людей. Ты считаешь это бредом? - внезапно спросил он.
   - Да нет, почему. Каждая теория меет право на существование. А практика показывает, что все эти тысячи теорий, которые существуют - в общих чертах одинаковы.
   - Ну хорошо... Вот, когда КС наступил и мир стал падать, появился Хаос в структуаризации. Это коснулось как... хм... графической оболочки, ну, того, что мы видим перед своими глазами, так и ядра, то есть этого банка мыслей. Мир стал разрушаться и все образы потеряли свои точки времянной привязки... Как-то так. Мозг не кипит еще?
   - Кипит...
   Еще две минуты наслаждения тербким колумбийским ароматом.
   - А почему они пришли?
   - А кто знает.... Тебе это и надо узнать. В этом как раз и заключается смысл конца. Здесь и надо искать его предотвращение.
   - Отлично...
   - Не надо так пессиместично. У тебя безлимитное время.
   - Далось мне это время...
   - Ну как... Ты можешь, к примеру, поговорить со всеми восемью миллиардами населения земли и составить статистику...
   - Больше мне делать нечего. Не оптимально это. Вообще, я не понимаю... Ну спасу я мир, к примеру. А ответ "зачем" где брать? Выйдут толпы людей ко мне, что им отвечать? "I've just done it for lulz", что ли?
   Он тихо засмеялся.
   - Ты себе представляешь толпу людей, спрашивающих, зачем они существуют? Реально, так смешно. "Нет! Мы все хотим умереть!" Ахахах. Вообще, я тебе скажу, задает себе этот вопрос один процент всех людей. Один процент. И только у тебя такая запущеная ситуация. Ладно, со мной не надо долго разговаривать, а то еще свихнешься. Ахаха. Не падай духом, спасешь ты мир, все мы проходим через это испытание. Хорошая сегодня была трава.
   - Да, мне тоже понравилась.
   Он ушел к себе в студию, а я остался сидеть на крыше. О чем я думал - не помню, но явно уже не вспоминал детали прошедшего разговора. Потом поплелся в дом, в опьянении споткнулся о порог балкона, растянулся на свежем ламинате и сразу же заснул.
  
   Проснулся я уже на незастеленном диване, солнце ярко светило в окно, озаряя своим светом небольшую спальню с кремовыми обоями и маленьким прикроватным шкафчиком - больше в ней ничего не было. Голова не болела, как ни странно; задурманена, как вчера, она тоже, впрочем не была.
   Встав с кровати, подошел к окну. Да не окно это вовсе, как оказалось. Просто гигантскаяплазма с зарипиченым видео морского прибоя на рассвете. Чтож, эффектно, ничего не скажешь; этот Петр Петрович с хорошим вкусом.
   Вышел в коридор, открыв дверь. На полу лужа крови. Небольшая, но этого достаточно. Ну что... Все как всегда.
   Подхожу к ней - на столике рядом записка:
   " Георгий, прочитай это обязательно!
   Все опять пошло не так. Так называемая Зона Отчуждения расширилась - теперь вся Европа не пригодна для жизни; система отказала, падение затронуло и этот мир. Я ушел в мир резервный, созданный на этот случай. Нажми на кнопку и выходи: только выйдешь, тебя будет ждать автобус, который тебя отсюда заберет.
   Тебе лучше не медлить."
  
   Н-да...
  
   Быстро жму на кнопку около стационарного телефона и выбегаю по коридору, стараясь не подскользнуться в луже. Через 0:27 меня здесь уже нет.
   Открываю подъездную дверь...
   Твою... Вот это подарок. Все в тумане, настолько густом, что не видно асфальта под ногами или вытянутой руки. Очевидно, что тут уже кучами бродят БСМ. Стоя в оцепенении, слышу гудок. Автобус, казалось бь, совсем рядом, однако ноги что-то не поднимаются. Еле себя пересилил, маленькими перебежками стал двигаться вперед, пока перед собой не увидел старенький Citaro в мюнхенской фиолетовой окраске.
   Только сейчас я понял всю красоту и сюрреалистичность сиитуации: войдя в поприветствовавший меня легким книлингом автобус и увидя этот туман в окно, когда уже стало спокойно.
   В автобусе не было водителя; кабины, впринципе, тоже. Однако, обратно книлинг сработал, поднимая правый бок и выравнривая многотонную машину; затем стали двери закрываться.
   - Привет, Майк. - услышал я за спиной. - Ну, готов к завтрашнему дню?
   Я обернулся.
   В салоне, кроме меня, опершись на поручень накопительной площадки низкопольной части, стоял всего один человек. Долго выискивать информацию, впрочем, не пришлось: подобно тому, как это реализовано в современных HUD-системах, она высветилась прямо у его головы.
   Он - нынешний владелец Гугла. Сорок с чем-то лет, совсем молодой, по нынешним меркам. Он и помогал мне изобрести ту машину, "распечатывающую" реальные объекты. Я, по легенде - его лучший друг и коллега, дружим уже без малого четырнадцать лет. Завтра у нас - презентация нашего нового творения, над которым мы работаем вот уже восемь, почти девять лет - улучшение нашей машины, позволяющее кодировать в двоичный код и раскодировать обратно помимо вещей еще и человека. Перемещение во времени, в пространстве - все эти мечты, терзающие человеческое сознание уже долгие тысячилетия, в стенах нашей лаборатории стали реальностью; завтра мы на конференции Google I/O 2048 покажем их публике.
   - Да. Не могу нарадоваться полученному результату и с нетерпением жду завтрашнего дня. - ответил я. - Ты гордишься своей частью проделанной работы?
   - Конечно. Мы же молодцы?
   - Несомненно. Только один вопрос. Как ты оказался в этом автобусе?
   - Каком автобусе, извини? О чем ты говоришь? Мы ж сейчас у нас в офисе.
   Ясно. Интерпретаторы не работают, а мы с ним в разных мирах. Мы говорим на разных языках. Чтож, мне не привыкать - с внешним миром у меня всегда взаимонепонимание.
   - Не важно. Забудь.
   Мы ехали через чернеющий пар, оседающий на стеклах автобуса. Солнце жарило сзади, впрочем, оно скоро исчезло - осталось в том мире, забытом и навсегда покинутом. Остался лишь автобус и густой туман, символизирующий пустоту, через которую мы продирались, да постоянно прорисовывающиеся кусочки поверхностии под колесами.
   Через пять минут мы приехали. Город, который медленно проплывал за окном, был застроен гигантскими километровыми небоскребами, стоял в вечной пробке (мы ехали по автобусной выделенке) и был весь забетонирован, ну, примерно, как Москва лет через пять, в общем, мечта урбаниста.
   Остановились мы перед золотым девятисотметровым зданием, состоящим в комплексе таких же - на них на всех была привычная большинству сине-красно-желто-сине-зелено-красная надпись логотипа Google.
   Двери автобуса отъехали и мы вошли в главную сокровищницу компании.
   Дальнейший вечер и раннее утро следующего дня проходили сумбурно - я руководил настройщиками аппаратуры, а Питер Макдональд, так звали главу компании, возился с организацией мероприятия.
   В пять сорок девять утра я, измотанный, сел в лифт и поехал на 347-ой этаж в свой пентхаус, к роскошной кровати, на которую упал и продрых три с небольшим часа оставшегося до конференции срока.
   Выступление стандартным оказалось. Сорок минут Питер показывал аудитории из ста пятнадцати слушателей презентацию о проделанной работе, о том, что вообще представляет из себя наш текущий проект и что он может привнести в нашу жизнь в дальнейшем
   - Мы разработали продукцию, которая в корне изменит мир. Мы открыли дорогу в будущее. Сегодняшний день запомнится, как день, когда мы сломали Барьер... Вы, сидящие здесь - очень не многие, кто сможет запечатлеть его. Запомните его - такие дни бывают очень редко.
   Затем в разных концах сцены поставили эти устройства - по замыслу, я должен был занести себя в одно, а затем оно должно было передать меня другому, которое и распечатало бы меня вновь. По легенде, я это делал во время испытаний этой техники не один раз, и все шло гладко, однако, все же, сейчас я слишком сильно боялся что что-то может пойти не так.
   Нажав на кнопку, я превратился в информацию. Конгресс зал вокруг распался на мелкие частицы, явив в полной мере свое истинное происхождение идеальную темноту.
   Куда дальше идти? Все вокруг съела чернота. Насколько я понимаю, так не должно было быть.
   Я достал телефон, купленный в местном Водафоне (мой Дезайр, понятное дело, работать в этих сетях отказывался - так как он был предназначен для сетей, существовавших сорок лет назад).
   Питер уже ушел со сцены, и наблюдал за конференцией с панели в своем кабинете, так что разговаривать с ним было можно.
   - Тут абсолютная темнота. - заявил я ему.
   - Что за бред? Ты же ходил так десятки раз и сам прекрасно знаешь, что никакой темноты там быть не может, там должна быть виртуальная дорога.
   - Да, знаю, но ее нет.
   - Иди назад.
   - Смешно. Каким образом?
   - Придумай.
   И повесил трубку.
  
   На меня нахлынула паника. Куда идти? Что делать?! Как вернуться назад? А вдруг на меня нападут?!
   Все эти вопросы мелькали в голове, пока я стоял в кромешной черноте - не знаю, как назвать, но темнотой это точно не было, так как себя я точно мог видеть.
   Ноги были ватные. Уши старались уловить хотя бы малейшие отзвуки какого-нибулдь звука, но я будто оглох.
   Я был в Пустоте.
   Не в той пустоте, заполненной туманом, которая служит промежутком между мирами. Нет. В основательной, глубокой, как открытый океан Пустоте.
   Непередаваемые ощущения.
   Постояв с минуту, тем не менее, я все же пошел - я дал себе установку идти четко ровно вперед, раз ничего неизвестно было. И в конце я пришел. Там меня ждал новый, невиданный мир, населенный всего лишь одним человеком. Зато каким!
  
  
   Но обо всем по порядку.
   Из пустоты в этот мир я вышел через бетонную дверь, внешне заколоченную и не вызывающую сомнений в своей бесполезности, надежно спрятанную в недрах темного коррилора дверь. Корридор, однако, не был запутанным, и я быстро из него вышел, покинув вместе с ним и полуразрушенное здание. На улице уже были сумерки; прямо у моих ног плескалась вода в небольшом прудике, рядом с ним стояла небольшая хижина и все это окружали гигантские горы - вот и весь ландшафт этой местности. У пруда, на скромном пирсе, сидел, свесив ноги вниз, какой-то человек; очевидно, это была его земля, его крошечные владения. Едва я подошел к нему, он обернулся:
   - Не ожидал тебя здесь увидеть.
   Меня застала врасплох такая атака - стоя с раскрытым ртом, даже и не знал, что и ответить на это.
   - Эм... Откуда Вы меня знаете? И вообще, где я.... Подскажите, пожалуйста.... если не сложно.
   - Как же ты на меня похож. Такой же глупый. Мы с тобой - один человек.
   Ну вот, опять.
   - Мало ли... Вопрос наглым, наверное, покажется... Но я все же спрошу: Кто вы?
   - Кто я? Ну, это сложный вопрос. Себя в прошлом помнишь? До того момента, как это все началось.
   - Ну, примерно...
   - Так вот это и есть я. Проекция твоей памяти на твой внутренний мир. Давай на ты, а то не удобно как-то.
   - Я в шоке. Честно. Я, откровенно говоря, даже и не знаю, что спросить... Как тебе тут живется?
   - Хреново.
   - Ясно. Мне о себе рассказывать.
   - Не надо. Я и так это все прекрасно знаю. У меня было все тоже самое. Ладно, это надолго история, в общем, пойдем в дом. Я тебе его покажу.
   Внешне однокомнатная нищебродская хибарка внутри оказалась росскошным особняком, пусть и оформленным очень просто - зато, в этой простоте и заключалась вся та суть, все то конструктивистское великолепие, которое это здание должно было передать. Мы шли по бесчисленным комнатам, заставленным всевозможной техникой, прошли мимо нескольких бассейнов и вышли в большой зал, заставленный пятиметровыми в высоту шкафами с книгами и бутылками с вином: их было настолько много, что все великолепие этой хижинки сразу померкло еред величием тысяч бутылок, смотрящих на меня своими горлышками.
   - Садись, - сказал собеседник. - Здесь мы и будем с тобой говорить. За время не переживай, у нас с тобой впереди вся бесконечность.
   - Где ты все это взял? - произнес я, окидывая взглядом закрома.
   - Хм, я долго копил. Гуляя по разным мирам, поневоле захочется какой-нибудь сувенирчик захватить - тем более, если сувенир этот - бутылка хорошего выпущенного всего в десяти экземплярах вина. Что ты будешь?
   Ну, сказать, что я вообще не пью эту гадость, алкоголь, то есть, было бы немного неуважительно. Поэтому я сказал:
   - В винах я разбираюсь еще меньше чем в том, что происходит. Поэтому, я предоставлю тебе возможность выбора.
   - Я несколько десятков лет ждал тебя здесь. И я хочу открыть самое лучшее вино, что у меня есть.
   Он полез на стремянку и достал запылившуюся бутылку. Название я, конечно, не запомнил, помню только, что 1812 года розлива.
   Ну, мы поговорили немного. Я рассказал о том, что со мной случилось за описанный промежуток времени. Дослушав меня, он стал рассказывать свою историю. Как выяснилось, они были в чем-то похожи.
   - Почему я здесь? Ну, это долгая история. Я был обычным ребенком. У меня была любимая одноклассница, однако, она особого внимания ко мне не проявляла. Особо я ни с кем не общался. Ну, фореваэлоунер, в общем. Все,как у тебя. Меня это сильно волновало. Долго думал я, что же мне делать, чтобы стать нормальным. Пройдя через все фейспалмы, истерики и нервные срывы, я так этого и не понял. В один прекрасный момент я понял, насколько внешний мир меня достал, и пошел прыгать с крыши. Стоя на краю школьной кровли, уже под ночь, чтобы никто не видел моего позора, я и встретил его. Бромала. Он сказал, что изменит мою жизнь. Что я стану тем человеком, каким захочу. Что мне надо забыть, как страшный сон, всю ту жизнь, которая была до этого. Главное, как он сказал - не прыгать. И я поверил ему. Отошел от края... и пошел за ним вниз. Они посадили меня в микроавтобус, долго возили по Мск, рассказывая всю ту информацию, что я должен знать.
   "Конечно, я хочу уничтожить нахрен этот мир! Это - мир зла, вечных страданий и стенаний; слез и инвалидностей. Никому ты здесь не нужен. Ты можешь в том же автобусе курить траву, тебе никто ничего не скажет. В том же метро на тебя могут напасть группа таджиков с ножами и усталые флегматичные пассажиры будут молчаливо наблюдать, как они вырезают твои органы, лишь нехотя убирая свои новенькие кеды и туфли с потенциальных мест скопления лужи твоей крови, дабы не запачкать и, презрительно фыркая, поскальзываясь при выходе из вагона о твои мозги. Никому ты здесь не нужен. Ты можешь скинуть любого под поезд в метро и ему никто не поможет, ведь это - реальность. Зачем мне такой мир? Зачем остальным людям такой мир?"
   Они выпустили меня из машины с формулировкой "все хорошенько обдумать". Полгода я их не видел. Я жил также, как и до этого - расписания дня не поменялось. Но, зато, внутри у меня теплилась надежда, что я скоро все поменяю - осталось лишь немного потерпеть. За эти полгода я довел до ума книгу, которую я писал на основе уже свежей информации, той, которой со мной и поделились они. Конечно, я все там расписал радужно, хеппиэнд и т.п., люди иначе не ценят. Издал когда, получил множество премий, чуть ли не Нобелевскую - все говорили, мол, какая у меня чудесная книга, что я - гений своего времени, ставили на равне с Гете и его Фаустом... Смешно, но, тем не менее, так было на самом деле. Конечно, как и любой нормальный человек, от премий я отказался - не нужны мне они были, хоть это и приятно, но я написал свою работу для совершенно других целей. Я подошел затем к Ане в школе около нашего домашнего, 202-го кабинета, и спросил ее, дорос ли я наконец до ее уровня и стал ли достаточно нормальным для нее. Знаешь, что она ответила? НЕТ! Причем это так прозвучало... Лучше бы плюнула, честно. Или с вертушки в лицо дала, не знаю. Да, тяжело это. Я пять лет пахал, а она все сказала одним словом и выражением лица. Я не помню, что я потом делал... То ли спился, то ли скуриплся... В общем, через месяц с небольшим я представлял из себя жалкое зрелище. В этом состоянии меня и застал Бромал и нереальная Наимина. Я с ними сильно поссорился из-за того, наверное, что не желал иметь дела с иллюзиями. В итоге, они отправили меня сюда в ссылку на бесконечность. Мир этот находится на отшибе в далекой галлактике, и меня отсюда никто не заберет; только ты попал сюда, да и то случайно.
   - Ты жалеешь об этом?
   - Нисколько. Я до сих пор считаю, что Миры в нынешнем их виде достойны лишь уничтожения.
   - Почему?
   - Ну, тому есть несколько причин.
   Во-первых, я считаю, что человечество, как таковое - неудачный эксперимент. Не делай таких круглых глаз, сейчас объясню. Что мы сделали? Все изобретения - только для нашего блага. На НМЭ это не влияет. А войны, наоборот, усугубляют ситуацию: уносят кучу жизней, не принося ничего положительного взамен. Более мелкие неприятности в жизни каждого человека тоже положительной тенденцией не отличаются. А, как известно, негатива в жизни у любого гораздо больше, чем позитива. Еще, что стоит рассмотреть, то это корпорации-гиганты. Им выгодно, что люди думают стереотипами, что они превращаются с их телевизионно-интернетовской подачи в одну сплошную серую массу. Что есть такие подвиды людей, как, например, фанаты одной яблочной компании, считающих себя частью своей, приятной только им религии, а остальных, например - Линуксойдов, Патрега того же самого - нищебродами и неудачниками. Ну, это к примеру. Также, им выгодно вызывать у миллионных масс людей разнообразные зависимости. Все эти ваши Твиттеры, Инстаграммы с Лурками и прочие Вконтакты - как раз и служат однойй лишь этой цели. Но корпорации делали это лишь для того, чтобы нагрести бабла. Они не представляли, что это может так обернуться, обернуться появлением БСМ-ов.
   Хотя, тут стоит учитывать тот факт, что люди всегда не особо отличались. Это и было заложено в основные каноны существования мира и было бы все хорошо, но в каждом случае есть исключения. И здесь. Такие исключения, например, как мы с тобой. Ты же очень сильно отличаешься от среднестатистического человека или интернет-пользователя - анонимуса. Ведь да? Да. Таких людей немного, но разность потенциалов у них настолько высокая, что перекрывает всю остальную массу. Вот поэтому, отчасти, мир и падает. Это просчет. Видимо, те, кто создавал мир, просто не подумали об этом.
   Поэтому, стоит вопрос - а зачем человеческая нация существует, как таковая? Может это правильно, что вместо людей, сжирая их сознания, выходят тупые БСМ-ы? Может они более развиты, чем мы, так как не приносят нематериальной стороне мира вреда? Может все эти звери - собаки, там, слоны, рыбы и прочие обезьяны, не буду перечислять - намного более развиты, чем мы, люди? Я считаю, что Сознание, как таковое - тупиковая ветвь. Это неудачный эксперимент. Страдая, человек разрушает мир. Страданий у нас слишком много, поэтому балланс не соблюдается, поэтому и падает мир. Чтобы мир не падал, людей надо заменить.
   - Хрена себе... С тобой вообще все нормально? Те в дурку, по идее, надо.
   - Нет, не все нормально. Может быть, это и к лучшему. Понятие "нормально", как и все остальные понятия, например, "хорошо", "плохо", "горячо" и т.п., работают только в этом мире, только между людьми. А есть такие миры, где просто не знают об этих понятиях. Там есть лишь высшее Сознание, не стянутое никакими рамками...
   - Фух, пойдем пройдемся, а то я что-то не могу слушать.
   Я действительно не мог это больше слушать.
   Он прервался.
   - Да. Пойдем. Я покажу тебе свой прекрасный мир, в котором я прожил уже всю бесконечность.
  
   Пустыня, ранее окружавшая дом, едва мы вышли, преобразилась в роскошные цветущие сады. Мы шли по благоухающим тысячами ароматов аллеям, наступая на мягкую красную траву английского газона, всеми своими органами чувств наслаждаясь этим.
   - Ну сад как сад. Можно силой мысли трансформировать во что угодно. Горы на заднем плане, например, можно убрать. В общем, ничего особенного. Все как у тебя.
   - Ты живешь один на целой планете?
   - Да. Но у меня есть джип. Я постоянно катаюсь по своему миру. Тут, не в далеке, такие прекрасные озера.... Глубокие, солотурно-синии... Карелия отдыхает. А еще знаешь что у меня особенное есть? Пойдем по дороге, я покажу.
   Шли мы минут пять. В результате подошли к небольшой стелле.
   - Это монумент? - спросил я. - Если да, то кому?
   - Не совсем. В принципе, это можно было и не показывать. Но отсюда началось мое знакомство с прекрасным миром. - и внезапно - Да, мир?
   - Да, это так.
   Твою мать... Закадровый утробный голос невыносимо громким эхом прошел по земле. Меня передернуло.
   - Это - голос моего мира. Он для меня - и планета, и друг, и Бог. Он всегда меня поймет. Он - самое великое существующее Сознание. Как Солярис.
   - Да уж, впечатляет. Серьезно. Я рад за тебя, что ты имеешь такого друга, да и Солярис - мой самый любимый фильм. Только не надо меня впредь так пугать. А то у меня чуть инфаркт не случился. И, если не сложно, не так громко, пожалуйста.
   - Как зовут тебя, путник? - спросил Мир.
   - Жорой меня зовут. Георгием, то есть. А это принципиально важно?
   - Всем нам дается Имя. - ответил Мир. - Каждому - свое. Это не спроста.
   - Мир, скажи, почему я такой несчастный?
   - Слушай, - передернул я. - Ты так имя свое-то и не назвал.
   - А зачем?
   - А как мне обращаться?! - сорвался я. - Как называть?! Никто, что ли?!
   - Это, впринципе, вариант. - ухмыльнулся Никто. - Никто. А звучит-то...
   - Хватит! Зачем ты меня сюда притащил?!...
   Он не слушал меня. Вновь перезадал свой вопрос: почему он такой несчастный.
   - Слушай, ты меня уже достал, честно. - произнес Мир. - Ты постоянно спрашиваешь одно и тоже. Что мне отвечать тебе? "Я не знаю"?
   - Ну... тогда смысла жизни нет...
   - Слушай сюда! - заорал я. - Заканчивай уже строить из себя то, что ты строишь.
   Меня жутко взбесил этот человек. Я прекрасно понимал, что, смотря на него, со стороны смотрел на себя из прошлого, из Реальности; но ничего не мог поделать с нахлынувшими эмоциями. Теперь-то я их понимал, их - одноклассников, тех, кто жил со мной в одной комнате лагеря, за, буквально, одну секунду я ощутил такой прилив... Что не выдержал. Достал сразу же материлизовавшийся из пустоты пистолет и выстрелил. Пуля, раскроив ему череп, пробила голову психа на вылет.
   - А вот это ты зря сделал, - произнес Мир.
   Едва он упал...
   Нет...
   Нет!
  
   Из дырки в черепе стала высовываться голова БСМ-а. Еще немного - и передо мной материализовался БСМ-ный ребенок. Который сразу же стал размножаться воздушно-пустотным путем.
   Господи, это конец. Вот откуда, оказывается, ноги растут. Я сам во всем и виноват, получается.
   Телефонный звонок. От Бромала.
   Нехотя беру трубку. Если опустить весь мат, то то, что он мне сказал, выглядело бы примерно, как:
   - Ну вот, молодец. Теперь ты понял, я надеюсь, что именно из-за тебя все проблемы. Что именно ты уронил мир. ТЫ УРОНИЛ МИР, ТЫ ПОНИМАЕШЬ?!! ЭТО ТЫ УРОНИЛ, ТЫ!!! Давай, прощай. - гудки.
  
  
   Ну да, я уронил мир. Я до сих пор не мог отойти от шока. Уже давно шел по путоте, целую вечность попращавшись с Миром: уходя, я оставил его на растязание тысячам, а сейчас уже, наверное, десяткам тысяч БСМ, о чем сильно жалел. Я оставил убитого старого себя, его проекцию нематериальтных ценностей, внутренних переживаний и эмоций, отраженных при создании того мира, единственного мира, с которым он мог постоянно жить в гармонии, с которым он общался, который ему был самым близким другом и товарищем, ведь, в какой-то степени он и был им самим. Убив его, себя из проршлого, поневоле оказавшегося в далеком будущем, я лишил его мир источника существования, источника, с которого этот мир черпал энергию.
   Таким образом, все начало разваливаться с этого момента, и развал этот по пространственно-временным каналам распространялся в прошлое, уничтожая его, съедая людей и превращая в БСМ. Очевидно было, что на 2012 году он не остановится; что он продолжит распространятся в глубь нашей, людской памяти.
   И это все сделал я...
   Я посмотрел на свое отражение в сразу же материализовавшемся море. На меня смотрело такое жалкое, такое сволочное лицо. Я отвернулся к вечной темноте. Я не знал, что делать. Если бы я имел возможность себя скопировать, я бы давно сделал это и долго мучительно избивал себя.
   Бредовые мысли какие-то. Я не могу найти слов, чтобы описать то, что творилось у меня внутри. Да, в принципе, и не надо. И так все понятно. Надо заканчивать все это.
  
   Внезапно, я услышал сзади:
   - Жор, поговорить надо.
   Голос самой, что ни на есть, реальной Ани: отличить было довольно не сложно.
   Резко обернувшись, я увидел перед собой прорисовывающиеся очертания яркой абсолютно белой комнаты. Сама Аня сидела на красном Икеевском диване в углу - единственном, что разбавляло давящие идеально белые стены.
   - Аня...
   - Не надо говорить. Я и так все прекрасно знаю. Вопрос - знаешь ли ты? Знаешь ли ты, что ты - в психушке сейчас?
   Да, об этом, вроде кто-то говорил: либо машинист, либо Наимина.
   - Ну да, знаю. И что тебе с этого? Зачем ты, вообще, пришла? Плюнуть мне в лицо? Зная тебя, могу сказать, что извиняться ты не будешь. Да тебе и не за что. Это перед тобой мне надо, вот что...
   - О чем ты вообще?
   - Ну вот, опять эта пластинка. "О чем ты вообще?", "я тебя не понимаю...", "что за бред ты несешь?" - вот три твои любимые фразы. Ты хоть знаешь, сколько людей я убил?!
   - Что с тобой опять? Никого ты не убивал... Открой глаза! Через десять минут ты сам умрешь от передоза! Я и пришла...
   - Как пришла, так и уходи. Умру, ну и ладно. Туда мне и дорога. Не хочу больше ломать тебе жизнь. Давай, иди. Живи дальше как живешь, люби кого любишь - жизнь у тебя счастливая, мне этого достаточно. Пока.
  
   Я вернулся домой, в свой мир. Идя по вечнозеленым тропинкам, мимо экзотических столетних платанов, я тщетно пытался успокоиться, забыть все. Мысли мои, напротив, крутились вокруг того, что произошло.
   Миллиарды лет существовал наш мир. Сотни миллионов людей умерли ради него. Все больные ДЦП, все нищие дети в центральной Африке жили ради него. Ради того, чтобы внести свой вклад. Столько сил вложено в его существование. А я его сломал.
   Вот Наимина лежит на пляже. Я подхожу к ней - она спит, прикрыв руки на груди. Очевидно, она не подозревает, что произошло.
   А что я могу сделать? Я могу только стоять и пялится на нее. Больше ничего у меня не выходит.
   Очевидно, что таким как я на этом свете - не место. Я опять включил логику старого себя, ну и ладно. Наверное, я и не менялся. Мне внушили, что я стал другим человеком. Наивные, они решили, что я могу что-то изменить. Таки да, изменил...
   Я в последний раз шел по мягкому теплому песку дорожки, последний раз посмотрел на море и на Аню, переворачивающуюся на бок.
   Вторя моему разуму, мир разделился пополам, образовав перд моими ногами пропасть. А внизу - пустоту. Но не стоит путать - это не та пустота, через которую мы можем перейти из мира в мир. Это - своеобразный портал, быстрый способ перейти за границы существования, как бы наивно это ни звучало,быстрый способ уйти и не вернуться - ведь такие люди, как я, и не достойны возвращения. Господи, я только сейчас это понял.
   Я еще постоял немного и, наконец собравшись с мыслями, шагнул в зовящее меня Антипространство.
   Так и умирает человек. Вовсе причиной этого не является физическая смерть в Реальности, вопреки мнению большинства. Человек, я считаю, умирает в двух случаях:
   В первом, когда люди перестают верить в него, поддерживать, что во многих случаях, лишь за очень редкими исключениями, вызывает такую же реакцию по отношению к себе у самого него.
   Второй случай, как раз мой - осознавая свою ущербность и, опять же, потеряв смысл к всякому, в любой форме, как материальной, так и нематериальной, существованию.
  
   После долгого падения, я, едва дотронувшись носком ботинка, почувствовал легкое прикосновение сырости. Только я понял, что это означает, я был уже глубоко и продолжал тонуть. Когда-то я мечтал так умереть. Поэтому, остается, как говорится, расслабиться и получать удовольствие.
   Но сразу же я увидел нематериальную Аню, прыгнувшую за мной в ледяную воду.
   У меня всегда были две мечты. Ими я и жил.
   Первая мечта - обнять ее.
   А вторая - когда она будет тонуть, спасти ее, вытащить из глубины.
   Знаю, звучит мегабредово, но у каждого свой фетиш.
   Повернулось, однако, все наоборот: она меня спасала. Ну и ладно. Дела это не меняло.
   Я хотел было поплыть навстречу к ней, наверх, но конечности свело, оставалось только дальше опускаться на дно... Хотя, думаю, дна тут нет, так что тонуть, теоретически, можно бесконечно.
   Когда она коснулась... Когда поцеловала, чтобы поделиться воздухом...
   Это придало мне сил, чтобы одолеть сковавшие судороги, чтобы вместе с ней поплыть обратно наверх - обратно к жизни.
   Маленькие воздушные пузырьки выходили из ее носа, медлено скользили по лицу и застывали под копной пышных волос, образовывая в них своеобразную воздушную подушку и развевая их, отчего Наимина была немного похожа на мышонка.
   Это и было последним, что я запомнил.
  
  
   Они меня долго тащили к машине. Тащили по грязи, через непроходимые болота,.через тот самый густой туман; туман этот клубился вокруг нас, своей непроглядной белой пеленой заполнив пространство вокруг.
   Они тащили меня через этот мир, каким бы он ни был.
   Наимина и Машинист.
   Я, наверное, испытывал какую-то боль. Причем, смотря на то, что осталось от моего тела, я понимал, что боль должна была быть невыносимой. Но я ее не помню: наверное, не замечал, не обращал внимания.
   Меня больше всего волновало одно. Я все прокручивал в голове события, прошедшие со дня моего ухода из пентхауса в Голландии.
   Как я попал в автобус, отвезший меня хрен знает куда, очевидно, в еще более далекое и еще более нереальное будующее. Как я через пустоту случайно встретился с проекцией сознания старого себя... и лишь только убив, понял, что, на самом деле, недалеко от него ушел. Нервный комок застрял у меня в горле.
   - Аня... - с надрывом произнес я. - Ты... знаешь... Ты знаешь? Это я... Это я уничто...
   - Мы всегда это знали. Главное, что теперь это понимаешь и ты. Все можно исправить. Ты не переживай.
   - КАК?! КАК ЭТО ИСПРАВИТЬ?!
   - Подожди, не все сразу. Потом обсудим. До машины далеко? - обратилась она к машинисту.
   - Да вот же она. Уже пришли.
   - Отлично. Просто замечательно. - около джипа она положила меня на подстилку, которая, в свою очередь, легла на метровый слой из затвердевшего тумана и грязи. Эта грязь была какой-то странной.
   - Что это? - спросил я ее, поднесши на пальце к лицу кусочек этой грязи и рассматривая ее.
   - Это? Это- остатки БСМ. Умирая, он оставляет эту грязь после себя. Тут его мозги, кусочки тела.
   - Фу, блин... Господи.
   - Петь, открой дверь, чтобы занести его. Заводись, заливай масло, что ты там еще делаешь, только поехали быстрей отсюда.
   - Я кровью все там загажу. - пробормотал я.
   - Да брось. - парировал Машинист. - У меня, все-таки, не совсем уж нищебродская машина, с кожи твоя кровь легко отмоется.
   Они положили меня на разложенное заднее сидение, я лег, упершись головой в багажник - это было едиественное неудобство. А так, за вычетом, конечно, прочего - вполне комфортно. Все таки умеют шведы делать машины.
   - Как ты? - перегнувшись через сидение и обернувшись назад, спросила Наимина. - Нормально все?
   - Все просто отлично. - ответил я. - Поехали. Мы где?
   - Мы в Польше. В Реальности. Утро 1 января 2013-го года. Ты отдыхай пока, тебе это нужно. Как только доедем, мы обо всем поговорим.
   Заведшись, мы поехали. Старенький, но еще крепкий XC90 уверенно шел по грязи.
   - Я правильно угадал твои музыкальные предпочтения? - спросил Машинист.
   Из колонок заиграл старый добрый трек Boards of Canada - Music is math.
   - Более чем.
  
   Мы проехали линию Маглева.
   - Так, погодите, - спосил я. - Мы же в Реальности? Начало 2013-го? Откуда здесь тогда Маглев?
   - Из твоего мира.
   - То есть, внутримировые объекты деятельности НМЭ можгут перемещаться между мирами?
   - Ой, тут такой хаос и ...дец творится, что это неудивительно. Сейчас, въедем в город, ты все увидишь.
  
   В город мы въехали. Нас встреили пустые черные глазницы выбитых стекол в окнах, метровый слой трупной грязи на улицах, по которому мы ехали.
   Под ухом звучала любимая олдскульная работа польской группы Grammatik. Она, в зависимости от настроения, может наводить и тоску, и печаль, может развязать разум и унести тебя в далекие необъятные миры твоих мечтаний.
   Сейчас она просто подчеркивала ту безысходность, то угнетающее чувство, что все потеряно; мы ехали по пустынным, мертвым улицам, улицам мира, который уже не оживет никогда, по которому до самого Конца, пусть и недалекого, будут бродить БСМ-ы.
  
  
  
   Nie musisz mówić mi, że jest ciężko, co z tego
   Nic nie robisz, nie masz nic i nie zmieniasz niczego
   Mówisz mi, że palenie zastępuje rzeczywistość
   Wzbudzasz litość i czarno widzę twoją przyszłość
  
   Я молча смотрел на мельтешение стаи пытающихся себя уничтожить существ и на судорожное мельтешение зданий вокруг, ежесекундно сменяющих на своих местах друг друга - результат шторма нематериального моря, моего моря, в котором у меня и был когда-то (не так уж и давно, впрочем) остров. Машина месила колесами кровавую грязь, и кровь эта багровыми разводами оседала по бокам, доставая до окон дверей.
  
  
  Czas pokazać zajebistość a ty ciągle narzekasz
   Nie masz miejsca w życiu, w dziwne trendy uciekasz
   Stary nie ma co czekać
   Rzeczywistość cię przerasta
   Wybrałeś etap, w którym na sukces ci szansa zgasła
  
  
   - Наимин, - тихо сказал Машинист. - Кровавый дождь начинается. Это явно не к добру.
   Скрипя, дворники тихо размазывали красную жидкость по стеклу. Иногда оно смачивалось из брызговика, отчего пятна этой крови уходили в сторону, оставаясь по бокам.
   = Что это? - спросил я.
   - Не знаю. Это какой-то символ. Смвол конца, скорее всего. Как и все, мимо чего мы едем.
  
  
   Po raz kolejny zonk i zamiast wziąć się do pracy
   Znów nie masz racji, bez tego nie poczujesz kasy
   Bo darmo nikt ci nie da, i zostaną marzenia
   Zamiast narzekać zrób coś i zacznij świat swój zmieniać
   Do zobaczenia (do zobaczenia)
   Mówisz, że trudno się pokazać
   Bezczynność wypala cię i nic się nie starasz
   Chcesz płytę nagrać zaraz, nic nie przychodzi od razu
  
   - Заслужили ли люди такой конец? - спросила Аня. - Я считаю, что нет.
   - После всего, что они сделали для существования его в том виде, в каком он был...
   - Ладно, Жор. Еще можно все исправить.
  
   А мы ехали по разрушаемуся миру, городу, еще неделю назад нормальному, сейчас казавшемуся пережившим ядерную аттаку.
  
  
  Nie otworzysz drzwi dopóki nie otworzysz zasuw
   To za mało czasu
   Powoli wchodź po swej drabinie
   I konsekwentnie rób to co sobie założyłeś
   Wiem, że jest trudno, lecz jeśli nie złamiesz schematów
   Tylko przez lornetkę zobaczysz drogę do lepszych czasów
  
  
  
   - Все, приехали.
   Аня открыла мне дверь и помогла подняться.
   - Тише! - воскликнула она, как только я, сразу же коснувшись земли и встав на свои ноги, лишившись поддержки, тут же упал лицом в чьи-то останки, покрывающие землю; помогла мне встать.
   Машинист подхватил меня, и они вдвоем донесли меня в какую-то кафешку.
   - Зачем мы здесь? - отрешенно произнес я.
   Персонала, понятное дело, здесь не было, однако, один из немногочисленных столов был обильно накрыт. Пересиливая гордость, и то чувство, когда кусок в горло не лезет, как оно называется? , я все-таки отрезал кусочек жаренного индюшачьего стейка.
   - Ешь, - улыбнулась Наимина. - Тебе сейчас как ни что другое надо.
   Чтобы молча рассправится с тем количеством, что предстало предо мной, мне потребовалось более сорока минут. Никогда не думал, что я могу сожрать три кило мясо. Но, видимо, так оно надо было.
   Когда я закончил царскую трапезу и, разморенный, развалился на стуле, Машинист принес пятилитровую бутылку какой-то жидкости непередаваемого оттенка.
   - Это - тебе. - он поставил ее предо мной.
   - Что это?
   - Наичистейший абсент.
   Ну да, конечно. А еще, судя по всему, они туда что-то намного сильней подмешали, я в этом уверен.
   - Нет, я это пить не буду.
   - Жор. - Наимина смотрела на меня своими глубокими выразительными глазами. - Ты - уже не человек. Ты, как и все мы - Высшее сознание. Так что, в любом случае это тебе не повредит. А если вспомнить, через что ты прошел? Понимаешь, я случайно тебя спасла. Только что просчитав все, я только сейчас поняла, что произошла какая-то ошибка, что, по идее, люди уже решившие уйти - не спасаются. А ты спасся каким-то образом. У меня получилось тебя спасти. Но ты потратил все свои силы. Поэтому, тебе надо восстанавливаться...
   - Хорошо, так и быть. Ради тебя только.
   Я попробовал глоток бормотухи и комната вокруг сразу поплыла.
   Они что-то говорили. Опять, наверное, про все то же... Что мир можно спасти, что нельзя терять надежду.
   Наивные.
   Я отпил полкружки. Грамм 250, где-то. Меня стало тошнить.
   Я понял, что так больше продолжаться не может. Встал.
   - Что такое? - тут же уставились они на меня.
   Я посмотрел Наимине в глаза.
   - Скажи мне одну ввещь, Ань. Зачем ты меня спасла? Вот зачем?
   - Затем, что я должна была так сделать... Как тебе объяснить... Это даже не мораль. Это - за пределами ее, за пределами долга, что-ли...
   - Глупости. Вы такие смешные. Во что-то верите.
   - Подожди, Жор, не уходи...
   - А вот и уйду! - заорал я. - Уйду! Вы такие наивные, думали, что я смогу спасти что-то? В итоге, я только все это и вызвал! Все - из-за меня!
   - Ну так предотврати, это не сложно!
   - Бред. Это не сложно... Да, не сложно. Было б сложно, если бы не было за гранью возможного. Я - шестнадцатилетний парень, у меня свои тараканы в голове, я фореверэлоунер, там, и прочая, и прочая... Откройте глаза! Как я могу вершить чьи-то судьбы?! Как вы вообще могли доверить их в мои руки?!
   - Так получилось...
   - Что?! Так получилось?! ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ?! Я брошусь под поезд если, тоже "так получилось"?! Я совершил большую ошибку, когда пришел тогда, в самом начале, на станцию несуществующей линии, но как я мог представить... Как я мог представить себе, что все это случится?! Я расхерачил сотни миллиардов жизней, расхерачил будущее. Расхерачил настоящее. А прошлое-то! ПРОШЛОЕ! Его тоже нет! Нет больше Памяти! Весь промежуток времени - от динозавров и до нашего времени - одно сплошное сборище БСМ, поедающих те небольшие остатки деятельности человеческого сознания. Все! Мы - последние существующие люди! Вернее, если посмотреть правде в глаза, мы и то даже не существуем! Реальный я умер в психушке, а вы - даже и не думали никогда существовать в Реальности... И почему все?! Почему, знаете?! Все - из-за меня! Из-за этого вашего "так получилось"! Знаете, что? Идите вы...
   Развернувшись, я открыл дверь навстречу сырому трупному ветру.
   - Жор... Постой...
   Она плакала. Она действительно плакала.
   Это заставило меня обернуться.
   - Я не знаю, что тебе сказать... Без тебя я - никуда. Как в лирическом плане, так и в реальном, сам понимаешь, что я - проекция твоего сознания. Но... ты мне веришь?
   - Я?... э... Да, верю. - твердо заявил я.
   - Отлично. Я тебя прошу только об одном, можно? Подойди ко мне, пожалуйста. Подойди, не бойся, я не кусаюсь. Ну же, давай.
   Я подошел к ней. И только приблизился, она схватила меня. В ее объятьях я чувствовал тяжелую ускоренную дробь ее сердца, судороги, холодным ознобом проходившие по ее телу; она рыдала, уткнувшись ко мне в плечо. Я всегда мечтал обнять ее. Теперь моя мечта сбылась, пусть даже она и не реальна, это ничего не меняет, ведь я не более реальный, чем она.
   - Прошу тебя... - сквозь слезы пыталась выдавить из себя она. - Умоляю... Сделай это... Сделай это даже не ради меня... Ради себя сделай... Ты, глупый, не понимаешь, чтовся эта ситуация - ради тебя, ради твоего осознания. Сделай, и ты увидишь с высоты своего опыта каким глупым ты кажешься сейчас...
   - Хорошо. Я обещаю.
  
   Пять минут мы простояли так: она плакала, зарывшись ко мне в плечо, а я спокойно, нежно гладил ее по спине, пока она не успокоилась. Потом она предложила:
   - А пойдем наверх? Я тебе покажу, как все выглядит с высоты.
   Опустошенные, мы вползли в лифт, и я нажал кнопку последнего этажа. Лифт тихо заскользил наверх. Я ничего не чувствовал. Только с благоговением смотрел на заплаканое лицо Ани и на радугой появившуюся на нем скромную детскую улыбку.
   - Ну, что ты хотела показать?
   Она перегнулась через перила крыши.
   - Вот смотри.
   Все заволокло какой-то пеленой.
   - Это от постоянных взрывов, - пояснила она.
   Тем не менее, все было наглядно видно, как на ладоне: повсюду - один большой трупный ряд из белоснежных почти безмясных тел, как на фотографиях из концлагерей: так же до глубины души пробирает и задевает за живое; потом, после этого, уже ничего не в радость - давит то гнетущее ощущение, что возникает при созерцании этой картины маслом.
   И все тот же кровавый дождь - неумалимый символ Конца, разрушения, теперь - вид сверху. То падающие, то вновь возрождающиеся или меняющиеся местами, постоянно мелькающие объекты, будь то скамейки, деревья или дома; только наша машина внизу и дом, на балконе которого мы стояли, не менялись.
   - Н-да... - медленно протянул я.
   - Это легко изменить, повторяю.
   - Как?
   - Ну, для начала, надо вернуться в Реальность и спасти реального себя, вытащить из психушки.
   - И как я туда, собственно говоря, попаду? Реальности давно уже не существует.
   - Ошибаешься. Мелкими кусочками воспоминаний она сохранилась.
   - Хорошо, не буду с тобой спорить. Может быть. Как мне попасть-то туда?
   - А тебе и не надо туда попадать - ты уже там. - произнесла она и легонько подтолкнула.
   Плитка под ногами стала обваливаться: подо мной проваливался этот мир, тяня меня за собой. И я подчинился, в головокружительном полете устремившись вниз, к стремительно приблизавшейся земле.
  
  
  
   Очнулся в каком-то сыром подвале - вокруг ничего, ни окон, ни мебели, только обшарпанные стены по пермитру. Голова жестко болела. Жалко на мобильнике нет опции по отключению этой боли. Ладно, хрен с ним. Что, какая-то головная боль сильнее меня, получается? Вот-вот. Полежав с минуту на грязном холодном бетоне я встал и стал искать выход.
   Нашел я его за старой дубовой дверью. Со скрипом открыв ее, я вошел в длинный проморзглый корридор, где, ко всему прочему, я не нашел ни одной горящей лампочки. Это не похоже было на типичный корридор психушки, скорее на декорации к очередному голливудскому трешу. Поэтому, недолго колеблясь, я пошел к какой-то двери наугад, за которой мне и явились обитые паралоном стены в тепло желтой окраске.
   Почему-то сразу вспомнилось:
  
  
   ...Kijk naar mezelf, en zeg jawat moet dat?
   Ik zie dat zorgen mij doet lijken op een wrak
   Ik kijk strak, maar voel me niet op mn gemak
   Heb et gevoel dat het krap is onder mn schedeldak
   De wereld word een stad waaraan niemand zich aan ontsnapt
   stinkende straten met hier en daar een vuilniszak
   massaconsumptie maakt van de wereld een vuilnisbak
   al heb je een job, je blijft gewoon een luilak...
  
  
   На стенах висели плазменные панели. Я посмотрел в одну из них, и увидел в ней свое отражение. Только, единственнное, глаза, смотревшие на меня, сочились страданием, безысходностью, смешанной с каким-то горестным непониманием. Я отвернулся от экрана.
  
  
   ...Men stuurt soldaten voor een olievat
   De islam zou een bedreiging vormen voor onze gemeenschap
   Een vette bigUp voor de wetenschap,
   voor het snappen van niks, en ik zeg je en ze weten dat
   De medische wereld heeft last van een hersenkwab
   voor een behandeling moet je eerst naar de flappentap
   Mensen lopen met iets, maar zetten niet die stap
   Een beetje therapie is toch al gauw een dure grap...
  
  
   На другой панели крутили различные ролики. Про инвалидов-ДЦП, про голодающих детей, живущих на два евро в месяц. Про вечную непрекращаюся ядерную войну и тех людей, на которых она повлияла, кого-то видоизменив, кого-то изменив внутри. Я долго не мог оторвать взгляда; на глаза навернулись слезы. Я вспомнил Анины слова:
   " Заслужили ли люди такой конец? После всего, что они сделали для существования его в том виде, в каком он был? После того, что они проживали каждый день, работая над собой, перебарывая себя, преребарывая обстоятельства, ежеминутно, ежесекундно посвятив себя одной цели - борьбе. Достойны ли жители этого мира такой концовки?
  
  
   ...Geen ochtendblad zonder nieuws over Irak
   Fullcolor foto's en artikels voor een roddelblad
   Aan honger stervende kids geeft men geen aandacht
   begin niet over aids want dat staat niet op het programmablad
   die shit word weggezapt, of er word bier gepakt
   tegen de dagelijkse stress word men ladderzat
   Of er word wiet geklapt, of er word dit genakt
   het maakt niet uit, ieder zn manier hoe die ontsnapt
   een beetje kijken, naar hoe mensen worden opgeknapt
   of een dagje met een BN'er op stap,
   of een dief die met geweld word opgepakt,
   Science Fiction films vinden ze allemaal knap...
  
  
   Я шел все дальше и дальше по пустому корридору. Шел уже по Реальности, пусть сильно видоизмененной с того момента, как я отсюда ушел, но все же Реальности.
  
  
   ...het is een gekkenhuis, wat zeg ik ziekenhuis
   ik leg het uit, zeg het zelfs in gebrekkig Duits
   "es ist ein Krankenhaus"
   ik wil er over praten, voordat ik dood ben en begraven...
  
  
   Золотистая дверь в 345 палату единственная была незакрытой. Я посмотрел в маленькую щель. Да, похоже это я.
   Войдя, я чуть не упал в обморок.
   Я, именно я, тот, на кого постоянно смотрел в зеркало, лежал передо мной, обвешенный какими-то капельницами, датчиками с проводами и прочей мутотой; под кроватью лежали использованные шприцы и упаковки от ЛСД, кровать была покрыта толстым слоем рвоты. Мое тело было все испещрено от уколов. Посмотря на лицо, я увидел все тот же взгляд, что смотрел на меня тогда в теливизоре, только лицо было белее простыни, на которой он лежал, зубы, сводимые судорогой, стучали в неповторимом ритме.
   - Господи... Твою мать, что ты с собой сделал?
   Он медленно перевел на меня взгляд.
   - Ты... как... сюда... попал?..
   - Ты сдохнешь через пять минут от передоза, ты знаешь это?!
   - Да, знаю... - тихо прошептал он. - И хочу...
   Нда. Чеж делать-то? Что сказать ему?
   - Пошли со мной...
   - Ты кто такой?
   - Я - единственный, кто может вытащить тебя отсюда. Единственный, кому ты еще нужен. Я - твоя надежда. Надежда же есть, ведь так? Ты ее не терял. И вот он я. Ты же в глубине души давно мечтал свалить отсюда, ведь да?
   - Конечно... - прохрипел он и тут же закашлял.
   - Сейчас твоя мечта исполнится. Пошли. Только не делай того, что собирался. Давай-давай, вставай. Давай руку, помогу.
   Он совсем на ногах не стоял. Я взял его за руку, поднимая его, и он тут же всем своим весом обрушился на меня. Я обхватил его.
   - Ничего не хочешь взять?
   Он помотал головой. На его лице четко виднелось одно лишь единственное желание - побыстрее покинуть эту комнату. И мы пошли.
   Мы шли теми же длинными коридорами обратно. Шли с передышками - тащить на себе 70 кило, пусть даже самого себя любимого, знаете, не самое легкое занятие.
   Можно было не торопиться: я знал, что все здесь взорвется нахрен лишь тогда, когда мы уйдем отсюда. Уйдем навсегда.
  
   Белый человечек в зеленом квадрате указателя выхода весело мигал над дверью.
   - Ты готов? - спросил я. - Только мы войдем в нее, ты больше не сможешь вернуться сюда.
   - Ты за кого меня считаешь? Пошли отсюда быстрее.
   - Как скажешь.
   Мы медленно поплелись к выходу. Только я втащил его, сзади раздался оглушительный взрыв. Так умирала ветка Реальности, из которой я его забрал..Конечно, взрывная волна до нас не могла достать, так как мы, хоть и несмотря на физическую близость, в одном шаге оттуда, были уже за миллиарды километров от того места. Оставалось только наблюдать за процессом. А потом вновь потащить его дальше отсюда.
   Машина стояла прям у выхода. Я отпустил его, и он упал в распростертые руки Наимины, подхватившей его.
   - Все нормально?
   - Да, - ответил я. - Более чем.
   Под темными багровыми каплями дождя свежей крови, на фоне обесцвеченного, как будто на него наложили множество затемняющих HDR-фильтров, города она смотрелась призрачно, как-то нечетко.
   - Знаешь... я тебе одного не сказала... Это - последний мир. Мир, в котором мы стоим. Больше шанса у нас не будет.
   Это шокировало меня.
   - Правда?.. я...
   Я не мог найти слов.
   Аня держала в руках реального меня, точнее те жалкие остатки его. Он ничего не понимал. Только, пользуясь случаем. блаженно получал удовольствие. Не знаю, как это все выглядело в егог глазах.
   - Эх, положить тебя, по-хорошему, надо.
   Машинист открыл багажник. В итоге сообразили, что он ляжет по диагонали, а я - на несложенном фрагменте заднего сидения. Так и устроились.
   - Поздравляю, - обратилась к нему Наимина. - Ты в компании никогда не существовавших людей и в никогда не существовавшем мире. Настоящего мира больше не существует - нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Все люди вымерли, а вместо них осталась сильно измененная в худшую сторону Память, называемая БСМ.
   - Я докадывался об этом. Меня забрали из психушки и отвели в иллюзорный мир. Чтож, отлично. Что окружающие-то скажут? По-твоему, это нормально?
   - А забей на мнение окружающих, мой тебе совет. Есть такая песня одна, говорится в ней примерно следующее: ты-флаг без фдагштока, живи только лишь для себя, повторяю, ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ, ты так много говоришь о своей интиллегентности, но никому, поверь, до нее нет дела." Как-то так. (перевод Sns - Fähnchen im Wind). Так что они говорят, что ты сумашедший? Не слушай их! Да, млжет, ты и сошел с ума, но ты лучше, ты не похож на них, ты не являешься частью серой массы. И вообще... Ум - не автобус, с него не сойдешь.
   Дальше мы ехали в молчании, переваривая ее гениальные слова. И тут он не выдержал:
   - Мне... надо... сказать. Я... знаю все. Все. Ко мне приходил Бромал...
   - Что?! - вскрикнула Наимина. - Ты знаешь Бромала?
   - Да. Он сказал, что он поменяет все. Еще до того, как меня забрали в психушку. Он дал мне надежду... Он был моей моральной опорой, или как это там называется... Он попросил только об одном - помочь ему. Чем, он не уточнил; сказал только, что надо помочь. Я сдуру согласился. Они возили меня в микроавтобусе больше пяти часов... Рассказывали все. У меня не было выбора. Меня поставили командовать армией...
   - Что за армия? Из кого?
   - Не знаю. Не из людей точно. Из воспоминаний, я полагаю. Из вымышленных, никогда не существовавших эпических существ...
   - Черт... И против кого? Против БСМ?
   - Да. Понятное дело, они проиграли. Я не мог ничего сделать. Я просто смотрел на исход с башни... Так и начало все заканчиваться.
   - Ну чтож... Ктож знал, что все настолько... Эм, ладно, тогда быстро едем на Красную площадь, надо будет серьезно с этим самым Бромалом поговорить. Быстрее, сказала же! Каждая секунда на счету.
   Площадь предстала перед нами измазанной грязью брусчаткой, обесцвеченными краснеющими контурами Кремля и Исторического Музея.
   - Мы тебя здесь высадим. - сказала она мне.
   - Я пойду в то время на его место, посмотрю, как это действо выглядело с высоты.
   - Да, хорошо.
   Я закрыл дверь, и машина уехала. А передо мной, прям по середине площади, выросла из пустоты все та же до боли знакомая башня, в которой был и офис исследовательской группы, и кафешка и крыша, где мы с н\Наиминой были, казалось бы, целую вечность назад.
   Я стал подниматься на лифте.
  
   Я стоял на балконе, смотря вниз. Там крутилась запись того, что происходило в реальности в час Х. Я смотрел на это действо, на войну человеческих идеалов, воплощений самых дерзких и глубоких мечтаний, эмоций, как они сражались против БСМ. И проиграли.
   - Почему они проиграли?!
   Я ходил по площади, мимо застывших в остановленном мной времени фигурок. Все круг за кругом обходил место действа, заглядывая каждому в обездвиженные глаза, в обесцвеченную душу.
   - Почему так все получилось?! Почему?!
   Неужели это все из-за того, что я совершил?! Или...
   Я остановился в самом центре толпы. Миллионы созданий человеческого разума смотрели на меня своими пустыми глазницами, своими ничего не выражающими взглядами.
   И я понял.
   Они ведь против себя воевали! Здесь все гораздо дальше понятий о добре и зле. По сути, они и БСМ - одного поля ягоды. У них нет дифферентсации на субъективные понятия морали - "плохо" и "хорошо". Они просто не смогли... Не смогли воевать против самих себя. Так же, как и не смог вытерпеть себя прошлого я, убив. Не смогли и пали.
  
   Господи, как все, оказывается, просто.
   - А как мне все это тогда исправить?! - заорал я в пустоту. - Как?! Как предотвратить все это?!
   А война внизу все шла... Пусть даже исход ее был предопределен, сейчас, в данный момент времени, она была в самом разгаре. Среди воя сирен и гула огнеметов, стона десятков одновременно разрывающихся гранат, я услышал голос Ани, стоящей за спиной на балконе.
   - Да, сложно и плачевно все получилось; но ты временно обстрагируйся от этого, забудь пока. Пошли со мной, я тебе кое-что покажу.
   Мы пошли наверх, по лестнице, а затем опять к той точке на плоскости, но уже выше - по крыше, огибая опасные участки, где очевидно было, что крыша может под нами провалиться. Подошли к кромке.
   Я все так же мог различить лишь вспышки взрывов да хаотично разбросанные лужи крови, в глазах каждого выглядящие по-разному.
   - Пойдем дальше.
   - Куда? - удивленно спросил я. - Вниз, что-ли? Я как-то теперь не очень хочу умереть.
   - Да не вниз, глупый! А прямо. Забудь про понятие "вниз".
   - Это как? Ты о чем вообще?
   - Забудь про это слово - "вниз". У тебя будут куча случаев, когда тебе будет казаться, что никого у тебя нет, что никто тебя не поддержит. Тебе надо будет идти самому. Главное в таких - случаях - не смотри вниз! НЕ СМОТРИ ВНИЗ, сказала! ИДИ, ПРОСТО ИДИ! Знаю, тебе страшно, но сейчас у тебя есть я: у тебя есть, о кого взяться, кто будет держать тебя за руку, И ТЫ НЕ УПАДЕШЬ. Когда у тебя будут в будущем подобные ситуации, просто представь меня рядом. - она улыбнулась мне. - И ты не упадешь. Пошли?
   И ступила в пустоту на высоте ста двадцати этажей от земли. И я за ней.
   Я больше не обращал внимания на несмолкающую канонаду, на неперстающие сверкать вспышки внизу. Все сразу потеряло резкость, заблурилось; по мере продвижения, все вокруг заволокло густым, знакомым мне туманом. Больше не было той башни, той никогда не происходившей войны на Красной площади - был лишь один Туман. Одна пустота вокруг.
   - Это и есть знакомое тебе пространство между мирами. Оно может быть любым, каким ты его себе представляешь, как, впринципе, и все в наших мирах.
   - Да... Туман. И темнота. Когда как.
   - Ну, это, в основном, зависит от твоего настроения.
   Мы долго шли. В голове звучал мягкий, бархатный голос, исполняющий песню:
  
  Замело дорогу снегом
   За рекою ни души
   Нету сил от сладкой неги
   Милый, милый поспеши
   Где найти былое счастье подскажи
   Догорит моя надежда словно поутру свеча
   Обними меня как прежде, утоли мою печаль
   Замирает моё сердце по ночам
  
   Три зимы я верила
   Чуда светлого ждала
   Три цветка я сорвала
   Только косу не плела
  
   Мы шли через туман, мимо заброшенных, разоренных миров. Шли по мягкому, нежному, как морской песок, туману, держась за руки.
  
   Занесло дорогу снегом
   Не видать ничьих следов
   И со мною в тёмном небе
   Только месяц молодой
   В тёмном небе только месяц молодой
  
   Три зимы я верила
   Чуда светлого ждала
   Три цветка я сорвала
   Только косу не плела
  
   И тут она упала. Туман под ее ногами резко поредел, и она провалилась вниз, в истинную пустоту, так же, как когда-то провалился и я.
   - Нет... НЕТ!
   Что мне оставалось делать? Прыгнуть за ней? Я попытался... но ноги намертво прилипли к туману, а что делат в такой ситуации я не знал.
   Я стал набирать номер Машиниста.
   - Да? - ответил он.
   - Слушай! Наимина Упала!
   - Что?!..
   - Ничего, - тихо прошелестел сзади знакомый голос.
   - Что тебе надо? - обернулся я к Бромалу.
   Разговор по мобильнику пришлось закончить.
   - Я слушаю!
   - Ну... - он запнулся. - Я признаться хотел. Это я все подстроил. И тебя подставил.
   - Это сразу было понятно.
   - Откуда?
   - Я забрал себя из психушки. Он все и рассказал.
   - Ах, вот оно что... Ну, тогда ты действительно все знаешь.
   - У меня к тебе один вопрос. Почему? Зачем ты это хотел сделать? Чего хотел этим добиться?
   - Понимаешь, мы с тобой - один человек.
   - Это тоже и так понятно.
   - Прекрасно. Жизнь у меня не удалась. Меня, как и тебя и всех твоих клонов тоже никто не любил. Сначало меня это сильно бесило. А затем обстоятельства заставили поставить вопрос ребром. А что, если это во мне самом проблема? Они страдают! А я - тупой лицемер!
   Я долго думал, как это можно исправить. Думал, как помочь миру. Как достигнуть Истины. Наркота, монастыри - я через все это прошел. И, наконец, у меня созрел план, который я и претворил в жизнь.
   Чего я добивался? Ну, это довольно сложный вопрос, и коротко на него не ответить. Но я попробую.
   Понимаешь, есть Реальность и примыкающие к ней миры, скованные стереотипами, одинаковым мышлением его жителей (гениев, тех, кто думает по-другому, слишком мало, и от этого возводятся они, сам понимаешь, в какой ранг), и, самое главное, моралью. Вот эта мораль и мешает. Люди привыкли думать "хорошо" или "плохо", а что Бесконечности эта мораль? Пустой звук. Она существует только локально, в сознаниях жителей этих миров. Но Бесконечность не знает дифференциации и ей плевать на "горячо" и "холодно". Я и пытался внушить это всем. Что Конец Света - это то, к чему надо стремиться.
   Зачем?
   У нас мир на что делится? На ноль и единицу, правильно. Единица у нас есть - это тот воздух, которым мы дышим, земля, на которой стоим. А ноль что? Несуществование. А что это такое? Никто не знает. А вдруг - это новая, совершенно неизведанная форма существования, никогда об этом не думал, а? Вдруг пустота Несуществования - это лишь препятствие, которое надо преодолеть к более совершенной форме жизни? Форме жизни, не скованной никакими принципами, понятиями общества; где каждый - индивидуальность, независимая ни от чего, ни от какого мнения; где существует лишь чистый разум, не закованный в цепи человеческого тела, не знающий таких понятий, как "трагедия", "неудача", "бедность", "болезнь", "боль", "страдание" и т.п. ...
   - Еще один. И какова вероятность, что разхерачив этот мир, извини за мой французкий, просто по-другому это не назвать мы попадем в твою утопию? Одна тысячная? Нет, может, одна десятитысячная?
   А внизу, под туманом, все еще повис в пространстве образ Наимины, ее силуэт просвечивал желтой рубашкой и черным пиджаком с брюками - костюмом по типу того, что реальная Аня часто надевает в школу.
   - Ну почему так сразу? Я в это верю.
   - Блин, ты взял на себя наглость распоряжаться сотнями тысяч миллиардов людей когда-либо живущих в этом мире!
   - Я...
   Я навел на него пистолет.
   - Такие, как ты, вообще существовать не должны.
   Он с умоляющими глазами смотрел на меня, ожидая моего решения. Вид у него был более чем жалкий.
   - Знаешь, что?! Иди ты. Не буду тебя убивать. Умри сам вместе со своим "творением". С тем, что ты сотворил с миром. Я все равно не смогу его спасти. И предотвратить все то, что ты сделал. Я ухожу. Пока.
   Я приставил пистолет к виску и выстрелил. Боли я никакой не чувствовал, только лишь увидел пораженное лицо этой мрази, пока еще не въехавшей в происходящее, да туман, расходящийся под ногами. И пустился в вечный полет, в догонку за дотлевающим образом силуэта Наимины.
  
  
   Я летел за ней в подпространстве, думал о том, что произошло. Нет больше того мира, из которого я ушел. Нет больше моргающих сменяющими друг друга объектами улиц; нет БСМ, борящихся за свое существование только ради того, чтобы в результате умереть. Мы - я и Наимина - последнее, что осталось существовать.
   Я снова влетел в ледяную воду. Аня была глубоко. Она смотрела на меня пустым отвлеченным взглядом на посиневшем от гипоксии лице, борясь с организмом, который недвусмысленно намекал о скорой гипервентялиционной потере сознания - блекауте. Доплыв до нее, я быстро схватил ее за дергающуюся руку и потянул наверх. На полпути я стал медленно вдыхать ей в рот, чтобы избежать у нее этого самого блекаута и, что еще хуже, отмирания мозговых клеток. Как бы самому тут не сдохнуть, подумал я.
   Ну ничего, доплыли. Я стал с протяжным хрипом втягтвать воздух.
   - Аня, с тобой все в порядке?
   Она обмякла у меня в руках. Черт... Наверное, все-таки, воды наглоталась. Но внедалеке виднелся остров. Надо туда как можнобыстрее доплыть, по-хорошему.
   Я положил ее на песок собственного пляжа и стал откачивать ее, давя на грудь.
   - Давай же! - кричал я, и крик мой заполонил все пространство вокруг. - Дыши!
   Она стала кашлять, захлебываясь в остатках воды. Я сразу перевернул ее на спину.
   - Господи.. Это... не очень приятно, знаешь ли.
   - Главное, что ты жива.
   - И что с того? Что с того, что мы живем? Мы ведь - последние, кто остался.
   - Это ничего не меняет. Знаешь, меня постоянно посещают мысли, что все это было профанацией. Мы не могли изначально ничего изменить. У нас просто не было шансов. Это очевидно. Может, оно и к лучшему. Всему когда-то должен прийти конец. Это один из основопологающих принципов, что были заложены в основу нашего существования. Теперь ничего нет; есть только мы - ты да я да мы с тобой, что называется. Осколки старой памяти, никогда не существовавшие в реальности люди, пусть и созданные на основе реальноживущих когда-то людей. И бесконечность. Разве что-то нужно?
   Я смотрел на нее, улыбаясь.
   - Что мы будем делать?
   - Возьмем лодку, отправимся отсюда. Будем плыть в бесконечность, пока окончательно не сотремся из памяти. Что может быть лучше?
   - Ты смотрел назад?
   - Да. Там пожар.
   - Это - твой остров.
   - Я знаю. Он самоуничтожается. Чтож, от этого никуда не деться... Можно понаблюдать за процессом, в принципе.
   Обернувшись, я увидел догорающую свою хижину, обугленные остатки деревьев из Райских садов.
   - Можно, но не хочу. Пошли отсюда.
   - Пошли - согласилась она.
   Ступив на прорисовавшийся под нашими ногами небольшой пирс, мы обнаружили у него лодку. Старые, но крепкие с виду деревянные, из красного дерева, весла, лежали на ее дне.
   - Это будет долгое путешествие. Из которого мы не вернемся никогда.
   - Все равно. Я готова.
   Мы отплыли от берега. Я медленно греб. Она сидела, скинув кофту и загорая, подперев голову руками.
   - Чем будем заниматься? Что обсудим?
   - Ну не знаю... - я колебался. - Можно вспомнить прошлое. Еще задолго до того, как я пришел на триннадцатую линию к машинисту. Например, почитать мою старую Вконтактовскую переписку с реальной тобой.
   - Не надо.
   - Нет, все-таки прочитаю. Надо тебе разрядиться, посмеешься.
   - Ладно, давай.
   Я долго листал телефон, потом все-таки нашел.
   - Нет, ну это такой ржач... Это я сам написал когда-то... Слушай:
   ...Нет, просто к чему весь разговор, да и вообще все разговоры? Я щас буду без своих предрассудков. Вы с Литвиненко очень много сделалии для моего развития, ну просто настолько много, что ваш вклад невозможно переоценить. В свою же очередь я поступаю с вами по-скотски, со всемии своими теориями, моральными пресингами и пр. Я все делаю неправильно, все; я просто не умею жить. Все мое существование построено на ваших костях, на вашем терпении. Я, одев десятки масок, врал вам, сам в результате, что не удивительно, запутался, вы пыталичь мне помочь, но я этого не понимал. Мне очень жаль за то, что с вами я сделал, я, скорее всего, так и не смогу никогда загладить свою вину. Я не знаю, что делать, все, что я елаю, я делаю не так. Аня, например, меня вообще от смерти спасла. Что я делаю взамен, чем плачу? Посиди со мной на истории с Масловым, заплачешь, как и она, кровавыми слезами. Она это заслужила? Нет, категорически. Каждый раз входя в кабинет, я говорю себе, что хватит, ты уже всех достал, но удержать себя не получается. Я не могу поменять себя- я слишком слаб для этого. Три года уже пытаюсь. Вы мне говорите, что все нормально, не парься, а я вижу, что это совсем не так. Вы люди толлерантные, поэтому вы терпите. А представь теперь себе мир, людей, делящихся на толлерантных и обсирающих тебя. Начинаешь задумываться невольно, что их во мне всех мучает? Пытаешься что-то поменять, в итоге делаешь все гораздо хуже, хотя, казалось, хуже некуда. Я достал вас своими расспросами о том, что я должен менять, понимаю. Я пытался надавить на Вас, врал вамв несколько слоев, что только я для этого не делал... Вспоминать не будем. Я честно, до сих пор просыпаюсь по ночам от кошмров того, что вам пришлось увидеть. Мне стыдно, нет это слишком мягкое слово. Полная безнадега, не знаю, как быть. Я у вас в вечном долгу. Что бы было если вас с ней убрать? Класс бы лишился двух очень проницательных, чувственных и понимающих девченок. Что бы было, если бы в школе никогда не было меня? Все было бы кардинально другим. Никто не действовал бы вам на нервы, не демонстрировал свои 15 iq. Все было бы более споклйно, хорошо. Зачем я существую? Я приношу один негатив, за всю свою жизнь я хоть что-то полезное для общества сделал? Сама знаешь, нет. Да, я люблю Литвиненко. Она меня вытащила из кризиса, когда я чуть не прыгнул под поезд. Она дала мне шанс для самоанализа, для развития. Да, развитие было, но какое-то вялое- за три года я так и не смог себя поменять. Я просто ее люблю, всм сердцем, люблю настолько, что мне достаточно лишь один взгляд на нее. Вы ожете ржать надо мной, можете видеть кошмарные сны, но вы и так это знаете - такое обычно очень трудно, а, порой, невозможно бывает скрыть. Я не прав, да, но меня никто не спрашивал,ьв кого мне влюбляться. Знаю, что все это по понятным причинам неосуществимо, и, поэтому, я заперся в себе. Я жил в иллюзиях. Они питали меня, придавали мне какие-то силы. Никогда не живи в иллюзиях. Они ломают сознание, ломают восприятие реального мира. Безусловно, мечты должны иметь место, но главное место в жизни им отдавать не надо. Я создал теорию, которая нахрен никому не нужна, пишу книгу, которая будет пылиться на полке, музыку... Она меня на все это вдохновила. Я всегда буду у нее в долгу. Мне надо попросит у нее на днях прощения, а я еще так и не знаю,. как и где я буду это реализовывать.
  
  Я все в этом мире делаю не так. Да, у меня огромное количество отклонений. Мы сегодня ходили в Центр паталогии речи, к зав отделения. Я давно к ней ходил, году в 2004-2005. Щас просто навестили. Все врачи говорят, что я гений, что я столько победил, ведь у меня был самый тяжелый случай, огромное количество диагнозов. Вам остается лишь сказать спасибо судьбе, что она у Вас не настолько жестокая, как у меня. Я тяну жизнь, с огромным скрипом, но тяну. А ведь в шесть лет я вообще ни слова сказать не мог. То, что я не могу понятно сформулировать мысли, что не могу пожать нормально руку (без затупок) и т.п. - это все диагноз. Нахрен я уже больше десяти лет пытаюсь победить себя? Кому я нужен?..
   - И это ты все ей самой написал?
   - Угу. Сделал вид, что не туда случайно отправил.
   - Н-да... Тяжелый случай.
   - А я про что?
   - И что она тебе на это ответила?
   - Сказала, что из меня хреновый писатель и сочинитель.
   - Я с ней полностью согласна. Сочинитель и писатель из тебя действительно не очень. Хотя, к чему все это? Все осталось там, за бортом... и умерло.
   Мы молчали. Я не знал, что сказать, чем продолжить разговор. Она, видимо, тоже.
   Вдруг на горизонте сверкнула молния. Затем, мгновение спустя, прогремел гром. Пошел сильный дождь.
   - Ну все, - подытожила она. - Теперь это - действительно конец. Начинается шторм, а нематериальное море мыслей не может штормить. Этот шторм может лишь означать, что все подошло к концу.
   - Ну не надо так пессимистично...
   - Увы, но это факт. И против этого не повернешь.
   Так мы и сидели. Лодку раскачивало все сильнее, на дне ее уже образовалась приличная лужа из пресных дождевых капель. По идее, ее бы вылить за борт, чтоб не утонуть; но какая разница - от этого, по словам рядом сидящей Наимины не уйти.
   Вдруг она стала сильно кашлять.
   - Ань, что с тобой?
   Лицо вновь посинело, тело стало конвульсивно дергаться.
   - Что с тобой, я спрашиваю?!
   - Мне... плохо... - задыхаясь, выдавила она. - Голова... тошнит... ноги... я их не чувствую. - и, бездыханная, свалилась на дно, прям в дождевую лужу.
   Нет...
   - АНЯ!
   Я схватил ее и начал трясти.
   - АНЯ! - все кричал я.
   Тщетно. Она умерла. Навсегда.
   И я умру сейчас так же. Отправлюсь в вечную пустоту, в вечный промежуток между снами.
   Надо было что-то менять. Определенно. Что-то еще можно сделать, я уверен. Но что? Думай... Думай...
   А, точно! Память. Моя собственная память.
   Я выхватил из кармана телефон и, запустив соответствующую программу, нажал на экран.
   Море стало передо мной рассыпаться, и через какое-то время его вновь заменила до боли знакомая мне идеальная пустота.
  
  
   Я долго бродил по ней. Не знал, куда мне надо идти и каким образом. Но вскоре я набрел на отдаоенный свет. Свет этот в кромешной темноте нематериального мира казался каким-то призрачным и потустороннним. Тем не менее, я пошел к нему. Не уверенно, осторожно, я шел по прорисовывавшейся маленькими кусочками под ногами земле.
   Подойдя, я обнаружил, что свет идет из щели. Незакрытую до конца дверь я открыл, и передо мной своей аккуратностью и чистотою явился пустой салон Маглева, летящего над пустынными пространствами заброшенного мира.
   Я пошел через гармошки, ища кого-нибудь взглядом. В самом конце я нашел Машиниста, прислонившегося головой к окну. Он удивленно посмотрел на меня.
   - Как ты сюда пришел?
   - Это долгая история, - ответил я. - Хотя, ты все, наверное, уже знаешь. Я тебя спросить хотел. Что случилось с Наиминой? Почему она упала?
   - Упала? Она тогда умерла, реальная Аня умерла в Реальности.
   - Тогда кто со мной был на острове и потом в лодке?
   - Она же. Только она к тому моменту была мертва. Так что почти она, но не совсем - очертания ее, остатки в памяти. Затем наступил момент, когда и они стали исчезать.
   - Это когда она в лодке потеряла сознание?
   - Да.
   - Что делать? Ее надо спасти как-то же... Как?
   - Иди глубже. Еще дальше.
   - Как? Ведь больше ничего не существует. Только эта линия Маглева, поезд, да ты.
   - Ошибаешься, - улыбнулся он. - Сильно ошибаешься. Еще теплятся воспоминания. Все они - в тебе. Иди давай.
  
   Я неуверенно направился дальше. Открыв дверь между кабиной т салоном, я опять попал в какой-то корридор. Он был достаточно свежий, блестел мрамором. Я двинулся налево. Там меня ждал эскалатор. Встав на него, я, когла он двинулся, поехал вниз. Внизу блестела девственным мрамором станция метро, на которой я вышел тогда, в самом начале, из поезда. В центре зала, у сине-красной информационной колонны лежала, свернувшись, Наимина. Я подошел к ней. Потрогал пульс...
   Поздно, слишком поздно...
   - Почему?! - заорал на весь зал я, и мой крик гулким эхом раздавался по залу, пока его не заглушил пронзительный гудок.
   Я оглянулся. На первом пути к станции подъезжал поезд, от кго гудка чуть не лопнули барабанные перепонки.
   Почему он так гудит, спросил я себя. Ответ оказался прост: как только я увидел переднюю секцию, в туннеле раздался оглушительный взрыв, и за считанные секунды поезд, охваченный огнем, сгорел до тла. Не любит прошлое, когда в нем одновременно появляются две одинаковые проекции одного человека.
   Взрывная волна разрушала этот мир. Потолок станции сыпался, стены, казалось бы, вот-вот обрушатся. В таком состояниии я и покинул мир. Мне надо было идти еще дальше, еще глубже.
   В остатки ее памяти, надеясь найти ее там.
  
   Ослепительно-белый снег и такое же небо - больше здесь ничего не было. Память умершей меделнно разрушалась - это все, что осталось на этот момент. Белый лист бумаги на все 360 градусов. Начиналась метель. Я не знал, что это за место, но знал, что иду в правильном направлении.
   На мне была практически летняя одежда, а температура была сильно ниже нуля, поэтому, я стал быстро замерзать. Тем не менее, я встал со снега и пошел прямо по направлению своего взгляда. Куда я иду, что получу взамен и надо ли оно мне я не знал - лишь молча автоматически шел.
   Ноги ныли, тело сводило судорогами, в глазах помутнело. Я ходил кругами, сам этого не понимая.
   А миру было наплевать на все. Он давил на меня, как поваышенно атмосферно, сокращая частоту пульса и снижая минимальное кровяное давление, так и поднимая внутри панику - от неопределенности, что случится через нсколько минут; хотч нет, почему, определенность была - ничего хорошего, я знал, ждать мне не придется.
   С течением времени ноги отказали, и я свалился на белоснежную поверхность; больше ничего не оставалось, как безуспешно ползти. Кровь водопадом стекала с меня, оставляя след; я предпочитал не оглядываться - не хотел окончательно в обморок упасть. Мир медленно поедал меня, чтобы, как только я окончательно паду, без всякой поддержки перестать существовать самому.
   И я возвал к нему:
   - Почему так все получилось, мир? Почему?! Почему я?
   - Случайно так получилось. Не ищи в этом закономерностей. Не ты, так кто-нибудь другой. И этот кто-нибудь другой задавал этот вопрос. Так что, повторю, не ищи в этом закономерностей.
   - Я все завалил... Я умираю... Мне... очень жаль, но... я не смог....
   - Еще нет, не завалил. Почему ты умираешь? Хороший вопрос. Нет, я вовсе не убиваю тебя, что ты. Просто... как тебе по-проще объяснить... Все умерли, остался только ты. И Память. Она нематериальна, поэтому она, Память этого мира, сплелась с твоей. Потому что ты - последняя надежда. Грубо говоря, ты - курьер. Ну совсем по-детски объяснил, думаю понятно. Да? Отлично. Так вот... ты не умрешь. А знаешь почему? У тебя ведь у самого есть надежда, есть мечта, ведь так?
   - Аня...
   - Да. Аня. Вот ради нее и живи. И ты будешь жить, уж слишком хорошо я тебя знаю.
   - Но она умерла...
   - Тоже да. Она умерла. Как реальная, так и Наимина. Это что-то меняет? Только то, что ты должен ее спасти. Это не сложно. Тебе лишь надо дойти.
   - Куда? Куда?..
   - В реальности ты оказался в психушке.
   - Так я же оттуда себя достал...
   - Это да. Но ее не взял. Она осталась в реальности, которая, как и все остальные миры, умерла.
   - Так вот в чем дело!..
   - Иди дальше, мой друг. Ты дойдешь. Только не теряй цели.
   - Почему так случилось?!... Почему?... - все повторял, задыхаясь я. - Я просто хотел стать нормальным... Таким как все... Неужели все через это проходят?!... Почему жить так сложно?... Почему так сложно существовать?...
   А я остался, обездвиженный, лежать в багровом снегу, пока окончательно не потерял сознание. Как же все сложно оказалось-то... Захотел стать нормальным, что называется...
  
   Мне снилась Наимина. Она стояла в белой комнате, прислонившись ск красному Икеевскому дивану в углу - единственному, что разбавляло давящие идеально белые стены.
   - Пошли отсюда. -тихо повторяла она.
   Я смотрел сквозь пелену слез на размытый ее силуэт и кричал:
   - Нет! Я не пойду! Я не могу! Я итак все уничтожил... Итак уже она умерла... Из-за меня...
   - Пошли, - тихо провторила она и потянула меня за руку.
   Мы шли по длинным безлюдным корридорам. Она все тщетно пыталась меня успокоить, но все ее старания приводили к еще худшим последствиям.
   Мы остановились около одной двери.
   - Что там? - безучастно спросил я.
   - Пока меня не существовало, я собрала новый мир.
   - Из чего это?
   - Не поверишь. Еще к тому времени остались наиболее сильные твои воспоминания. Вот из них.
   Она распахнула дверь.
   Из нее в корридор потянул вечерний морской бриз. Немного поежившись, она с улыбкой посмотрела на меня:
   - Пойдем?
   Я ступил на мягкий теплый песок. Пройдя еще метров 200, мы оказались на старом деревянном пирсе. Я оглянулся. На весь обозримый берег протянулись огни отелей и типовых бетонных малоэтажек Салоу. И не скажешь, что в городе никого не осталось.
   - Хм...
   Внизу чуть слышно колыхалось море.
   - Ну что, нравится?
   - Не ожидал, что ты это сохранишь... Приятно, что еще сказать.
   - На небо посмотри.
   Оно было усеянно различными созвездиями. Я не знал карты звездного неба, но оно точно не было таким. Хотя какая разница? Главное, что оно есть, что оно ярко освещает путь и море под ногами.
   Немного постояв так, мы пошли назад. У пирса стоял X5. Наимина, пискнув с брелка сигнализации, открыла двери.
   Мы направились отсюда по чистым и безлюдным ночным улицам.
   - Как ты водить научилась?
   - Пришлось. Долгая история. По бокам посмотри.
   Налево в сумерках проглядывала тысячелетней каменной кладкой Пирамида Хеопса.
   Наимина резко затормозила.
   - А пошли пешком, - предложила она.
   Мы вышли из машины, и я вдохнул мягкий лесной аромат.
   Мы были прямо в центре огромного парка, составленного из величайших архитектурных произведений за все историю человечества.
   - Ты - монстр. Сколько ж ты времени на это все потратила?
   - Много. Очень много. Но это уже так же неважно; главное, что мы с тобой можем просто ходить и наслаждаться всем этим великолепием.
   После прогулки мы спустились в метро. Только мы подошли к платформе, появился поезд. Он был абсолютно пустой. Только мы и машинист-автомат.
   Череда мельканий маленьких лампочек среди черного тоннеля между ярко красных проводов вскоре смениилась станцией.
   - Мякинино?.. Почему именно она?
   - Пошли, сейчас все узнаешь.
   Мы вышли на пустую площадь, между станцией, выставочными павильонами и вечной стройкой. Что же она хочет мне здесь показать? Выставку какую-нибудь? Или что еще?
   К площади подъехал старый, в хлам убитый бело-красный сто четвертый Маз. Мы уселись впереди, и пустота, сидящая вместо автобуса, повела его через кромешную ночную темноту к белеющему павильону Твоего Дома. Что здесь мы забыли, я до сих пор не мог понять.
   Однако, автобус не доехал до предусмотренной ему маршрутом остановки. Доехал до мраморных колонн мажорного КСМ, и, высадив нас, уехал куда-то. Кажется, я уже догадывался, куда она клонит.
   Холодная темная прихожая молча встретила нас, но только мы вошли, свет сразу стал включаться по периметру. У стола охраны стояли включенные мониторы с изображением видеокамер на них, еще стояла нетронутая кружка кофе.
   Мы пошли дальше, к торговыым залам. Если она ведет меня туда, куда я думаю, то это очень даже отлично.
   На секунду мы остановились у панорамного окна, выходящего на МКАД. Привычной суботней вялотекучки не наблюдалось, без машин асфальт кольца выглядел будто выдернутым из какой-то потусторонней реальности, в принципе, так все и выглядело. За кольцом стояли не привычные Строгинские многоэтажки, а раскинулось до горизонта Средиземное море, точнее его аналог, тот, на который я смотрел полчаса назад.
   Я обнял Наимину за плечи.
   - Неужели ты это все для меня сделала? Посроила весь этот мир?
   - А для кого же?
   Я прижал ее к себе.
   - Я тебя с каждой секундой люблю все больше. Ты разрушила мои представления - оказывается, там, где сознание рисует границу, говорит, что твои чувства достигли совершенства, выходит, что эту границу можно преодолеть. Нет предела чистой, глубокой любви. Пусть ты нереальная, пусть я сошел с ума, но ты вызволила меня из психушки, более того, ты дала мне смысл жизни... Блин, коряво все очень я всегда говорю, Аня была права - хреновый из меня писатель.
   - Ты еще основного сюрприза не видел.
   С горящими глазами я спустился по эскалатору. Мы пошли дальше налево и тут же уперлись в глубокий бассейн.
   Да, вот он.
   - Ну что? Помнишь, как ты в детстве прогуливал Биологию, чтобы посмотреть на завораживующее искусство сдешних синхронисток?
   - И не говори... Ты прям такую ностальгию поднимаешь...
   Мы молча смотрели на колыхающуюся в бассейне голубую воду.
   - Но синхронистки не придут сюда больше никогда... - вздохнул я.
   - Какая разница? - снимая куртку, проговорила она. - Я за них.
   Я раскрыл рот от неожиданности.
   - Да ладно!..
   - Ну что-то еще ведь я помню, надеюсь.
   Я с заворажением, практически все десять минут не дыша, смотрел на искуссный танец несостоявшего КМС-а. Настоящее искусство уносит твой разум далеко в воспоминания, в самые глубокие переживания, к которым обычно закрыта дверь, к которым все стремился Бромал. Я не выдержал и разрыдался, прислонившись к колонне.
   - Что такое? - спросила держащаяся за бортик Наимина.
   - Это настолько восхитительно... Я... не знаю даже, что и сказать... Все мое существование настолько ничтожно....
   - Да брось ты! Не начинай опять. Стягивай свитер, иди лучше ко мне.
  
   Я проснулся, вновь лежа на ледяном багровом снегу. Я посмотрел на виднеющийся вдали монумент, воздвигнутый тем, кого я убил. Там, очевидно, и его тело. Мне туда. И я дойду. Дойду!
   И я, пересиливая боль, встал на ноги. Внутри у меня все сжимало, я едва мог дышать, но, тем не менее, я шел. Я больше уже не обращал внимания на боль. Глупости все это, когда говорят, что все высшие люди, маги и прочии волшебники не чувствуют боли. Вовсе нет, чувствуем мы все прекрасно! Только у нас есть цель, к которой мы идем. По сравнению с этой целью все, даже самые серьезные испытания кажутся просто маленькими веточками на пути - таким образом, мы научились просто не обращать внимания на боль. Таким образом я и подошел к телу убитого мной старого себя.
   Мне оставалось лишь взять его за руку. Я оглянулся. Метель протяжо выла, смешивая туман с нематериальным снегом, все пространство вокруг - небо, земля и горизонт между ними - были идеальным белым листом бумаги. Пока, мир. Ты меня многому научил. Но мне надо идти.
   И я взял его за руку. Сразу же идеальная белизна пошла трещинами; вверх взмыли миллионы осколков земли, скрытой за километровым слоем снега, фонтаными брызгами рассыпаясь в высоте. Мир распадался на простейшие частицы, пока не явил собой идеальную пустоту. Но потом остатки снега вновь стали, сгущаясь. собираться вокруг меня и образовывать туман. В близости раздался знакомый гудок. Через мгновение из тумана показались очертания того самого Citaro, который увез меня тогда. Очевидно, сейчас и был тот момент, поднятый из памяти. Я знал куда мне ехать. Со мной была сила, ведь я впитал энергию старого себя. Так что, надеюсь, проблем особых не будет.
   И я ступил на низкопольную подножку.
   - Ты ведь знаешь куда меня везти? - спросил я в пустой салон.
   - Да, - ответил пустой металлический голос автоинформатора.
   Двери закрылись, и мы со скоростью звука полетели оттуда - меня подбросило вверх, и я, пролетев назад, упал, чуть не раскроив голову о задний поручень.
  
   В реальность мы въехали неподалеку от моего дома. Стромынка по-прежнему стояла в вечной пробке, и мы гнали по встречке, лавируя между приближающегося траффика.
   - Какой год? - спросил я.
   Автобус вывел на BUSE'вский монитор дату. 1 Мая 2012-го.
   Твою мать. И я это все ей тогда сказал в такой день?!
   У павильона метро Сокольники автобус резко повернул, и я чуть не выбил правое стекло. Проехав еще метров 100, он не менее резко остановился, и я перелетел через сидение и смачно грохнулся на накопительную площадку.
   - Что такое? Почему стоим?
   - Приехали уже.
   Я вышел в открывающуюся среднюю дверь. И выпал, что называется в осадок. Психушка аккуратненько встроилась посреди бульвара, изменив дорожною сеть вокруг себя, и казалось, что она стоит здесь уже несколько лет.
   Возле нее была какая-то парковка. У меня не было времени идти ни через нее, ни через протяженные, холодные корридоры. Поэтому я взял, и подвинул реальность относительно себя.
   Я опять оказался в той самой белой комнате, прислонившись к красному Икеевскому дивану в углу - единственному, что разбавляло давящие идеально белые стены. Больше никого не было.
   И опять я опоздал.
   Я выглянул за дверь и увидел вдалеке удаляющийся до боли знакомый небесно-голубой свитер. Времени на низкий старт не было, я понесся вслед так, на ходу крича что-то похожее на:
   - ПОДОЖДИ, АНЯ! НЕ НАДО! ВСЕ ЕЩЕ МОЖНО ИСПРАВИТЬ!
   Я выбежал из хола на улицу. Теперь здесь была другая местность - само здание психушки стояло на холму, а с холма вела небольшая тропинка, обрывающаяся у асфальта тихой, не популярной, казалось бы, дороги.
   Не оглядываясь, она бежала по ней. Я бросился вслед.
   Только она ступила на дорогу, сразу появился огромная груженная фура, несущаяся по проулку под девяносто.
   Она неуверенно посмотрела на капот приближающейся смерти... оставалось всего лишь доли секунд, уже все было понятно, все было предрешенно...
   Лишь только сейчас я додумался, что надо было бы остановить время. И остановил. Вернее даже не остановил, а замедлил. У меня было не больше двух минут до того момента, как возведенная мной стенка рухнет - и фура похоронит под собою либо нас обоих, либо никого. Это уж как получится.
   Я подбежал к ней.
   - Аня! Что ты творишь, а?!
   - Не трогай меня, пожалуйста.
   - Хорошо...
   Я отпустил ее руку. В глазах ее стояла паника, которую она, приложа все свои усилия, тщательно пыталась скрыть; у меня в глазах, однако, ее было не меньше.
   - Ты умрешь сейчас...
   - Я знаю. И что? - безучастно, она разглядывала трещины на асфальте.
   - Ты не понимаешь! Это - мои слова! Это - моя ошибка! И я не хочу, чтобы ты ее повторила! Знаешь, что сегодня за день?!
   - Да, знаю. Это ничего не меняет. Ну восемнадцать мне, ну и что... Какая ошибка? О чем ты вообще?
   Ну вот, опять старая пластинка. О чем я вообще. Как ей объяснить?! Я не могу рассказать всего, что произошло, иначе она меня примет либо за психа, либо за идиота. Что говорить-то?..
   Я попытался успокоиться.
   - Все получилось как всегда. - выдохнув, начал я. - Я... именно я во всем виноват. Я... я делал тебе больно... сломал тебе жизнь... Я всему окружению своему жизнь сломал!
   Она посмотрела на меня, как обычно, с непониманием.
   - Смешной ты, - констатировала она. - Очень странный. Ты сломал мне жизнь? Правда? Я что-то как-то не заметила. Вот скажи, как ты считаешь, чем ты таким мог сломать мне жизнь?
   - Я не знаю...
   - Вот и я не знаю...
   Мы помолчали с секунду. И потом она не выдержала. Своим бархатным заикающимся голосом она стала говорить:
   - Я ведь тоже ничего не знаю... Все так глупо получилось... Никто в данной ситуации не прав. Вот почему ты такой?
   - Мне это тоже интересно.
   - Понимаешь, за годы своего хождения за мной, как бы мне это неприятно не было, но все же, ты в своих мыслях создал образ идеальной девушки, девушки, лишенной каких бы то ни было недостатков. И все это приписал мне. Ну реально смешно. Осталось мне нимб только нацепить. Я что, последний человек на Земле?...
   Она не понимает, насколько она права...
   - Ну вот, почему ты так считаешь?
   - Я не знаю... - оставалось только ответить.
   - Понимаешь, я тебя ненавижу не из-за того, что ты посоветовал мне не тот телефон, не за то, что ты меня блондинкой в фотошопе раскрасил и не за то, что ты в седьмом классе целовал статую. Да, это глупо, но не настолько же... И это уже в далеком прошлом...
   - А почему тогда?
   - Да с чего ты вообще взял, что я тебя ненавижу?! А? Ты такой странный, знаешь ли... Даже не знаю, что тебе посоветовать... Сними свои розовые очки!
   - Мне очень жаль за все, правда... Понимаю, что это не канает, но получше извинений я не могу придумать.
   - Зачем вообще извиняться, ты мне скажи? Я вижу, ты стал совсем другим человеком. Более адекватным, что ли. Меньше ноешь. Ещу чуть-чуть бы, вобще не ныл если бы, вообще идеал бы был. Повторяю - я вовсе никакая не святая. Я - простая девочка Аня Литвиненко из Москвы, таких как я еще тысячи в твоей жизни будет, она у тебя только начинается...
   - Теперь говоришь глупости ты. Таких у меня больше не будет никогда.
   - Таких - это каких? Синхронисток что-ли? Нет, правда, это настолько смешно...
   - Нет. Добрых, отзывчивых, заботливых, что ли... Не знаю, как все описать одним словом. Тебе-то смешно, это понятно; было бы странно, если бы было бы по-другому. А мне - нет. Я понимаю, что это неправильно, что вообще вся моя жизнь прожита неправильно, являя собой сплошной эпик фейл, но я не могу с собой ничего поделать, я всю жизнь пытался справиться, стать другим человеком, но...
   - Господи, ты вообще понимаешь, что говоришь? Тебе шестнадцать лет всего! Жизнь прожита зря... Я не знаю, из этого наверное неплохую комедию можно сделать.
   Вообще, я все хотела спросить - чего ты добивааешься? Ради чего вся эта проделанная тобою колоссальная работа, ради чего все эти никому, объективно говоря, ненужные твои теории, ради чего весь этот театр, ради чего ты строишь из себя психа - ради чего? Зачем? Ты хочешь Нобелевскую, что ли? Так ты ее получишь! Не скоро, в старости, может быть, может быть, даже пораньше, но получишь, я это знаю...
   - Хватит уже глумиться.
   - В том-то все и дело, что я не глумлюсь.
   - А как это по-твоему выглядит? Чтоб ТЫ такие вещи говорила МНЕ?..
   - Представь себе!
   - Я не знаю... Все настолько нереалистично.
   - Правильно, потому что ты закрылся в себе и потерял контакт с реальностью! Когда ты уже вернешься?! Вернешься в настоящий мир?!
   - Я уже здесь. Разговариваю с тобой, по крайней мере...
   - Тогда, возвращаясь к моему вопросу, ответь - зачем это все?
   - Все очень просто. Настолько примитивно, что ты не поверишь. Понимаешь, мне не нужна никакая Нобелевская. Просто у меня была мечта... И мечта эта...
   Я не знаю. Мы стоим уже больше пяти минут рядом... Но при всей физической близости, нас разделяют миллионы километров внешних границ. Мы всегда говорили на разных языках... И сейчас говорим. Ну как ей объяснить-то?! Как объяснить ей то, что все это проделано с одной лишь целью... Что я много лет жил этой целью - всего лишь прижаться к ней, реальной, не резиновой, как Наимина. Прижаться, как это делают остальные, нормальные люди. Не знаю зачем... Наверное, ощутить биение ее сердца, тепло ее тела... Наверное, все это глупости, но... Но я не знаю, как до нее это донести. Я прошел через столько разных событий, узнал столько людей... Если не зафейлю - спасу мир. Никто об этом не узнает об этом, конечно, но не это важно... И я стою как дебил сейчас, пытаясь сказать два слова: я люблю.
   - Я не могу тебе этого сказать... Я... слишком слаб, может. Не забивай себе голову моими проблемами. У тебя, в твои восемнадцать, сегодня уже, лет - уже вполне сложившаяся жизнь. Таким образом, как хочешь ты. И я не вправе вмешиваться. Я, честно, искренне рад за тебя. Правда. Счастлив лишь от того, что счастлива ты.
   Она уставилась на меня. Потом морщины мгновенно ушли с ее лица, и она улыбнулась:
   - Спасибо тебе, правда.
   - Это тебе я должен спасибо сказать.
   - За что это?..
   - За все... Пусть даже ты ничего не делала. Просто... ладно, это так же уже не важно. Сейчас капсула остановки времени лопнет, поэтому нам надо уходить. Я не хочу, чтобы ты так глупо умерла...
   Она обернулась, последний раз глядя на психушку.
   - Ты туда не вернешься?
   - За кого ты меня держишь? Да, я там оставил сумку с планшетом и мобильник... А, ну и хрен с ним... Пошли?
   Я протянул ей руку. Поколебавшись, немного неуверенно, она ее взяла. Я сразу ощутил все то тепло, излучаемое ею, всю ее нежность; она пролилась по телу. Мы пошли, через улицу, через сотни тысяч различных миров, разрушая все обозримые границы.
   На той стороне ждала Наимина. Имея возможность сравнить, только сейчас я понял, насколько они похожи - до единой бровинки, до единого волоса.
   - Сестренка! - закричала реальная Аня и бросилась к ней. - Как же давно... Как же давно не виделись!
   Ну да. Почти десять лет прошло, как ее, пусть и несуществующая, сестра пропала в неизвестном направлении. Это было так душещипательно, так задевало за живле, что я не выдержал и опять разрыдался.
   Тем временем, временная капсула лопнула, и сзади раздался оглушительный взрыв - очевидно, потерявший управление грузовик во что-то врезался. Я оглянулся. Твою мать, сзади еще набитая в мясо Лиазовская ОБВ-гармошка ехала! Все трупы, далеко ходить не надо.
   Я быстро залез через браузер телеона в будущее и стал читать местные новости. Черт.... Черт! Почти 150 человек умерло!
   Я нажал на кнопку на экране телефона. Пускай предотвращают. Им тоже работать надо.
   А мне оставалось лишь дальше идти туда, куда мне нужно. Все теперь счастливы, и это радует.
  
   В тумане Наимина окликнула меня. Я обернулся.
   - Что, решила составить мне компанию?
   - Да, если не против.
   - Как там реальная Аня?
   - Проснулась она уже, скорее всего. Можно с уверенностью сказать, что этот весь бредовый сон с психушкой и вашим странным разговором она не запомнит, так что не парься особо.
   Мы зашли в автобус.
   - Что это за чудо инженерной мысли? - спросила она.
   - Что, на автобусе никогда не ездила. А, ну да. Короче, это - мой транспорт между мирами.
   - Чтож, занятно...
   - А то.
   Автобус на этот раз медленно и без рывков отъехал.
   - Ты разговаривал с Бромалом?
   - Да. Перед его смертью.
   - И что он тебе сказал?
   - Да псих он. Из разряда опасных для общества. Вот таких и надо держать в психушке, я считаю. Сказал, что хотел привести общество через пустоту к тому состоянию, когда останется только чистейший разум, не скованный ничем. Что-то типа того.
   - Знаешь, я с ним, в принципе, согласна. Только он не знает одного.
   - Чего же?
   - Что такое та реальность, где существует лишь чистейший сверхразум?
   - Я что, знаю что ли?
   - Подумай. Ты там много раз был.
   - ...Эм... Честно если, я вообще без понятия.
   - Так вот, тот мир - это твой мир. С морем, островом в нем, бассейном и хижиной. Или говорящая планета по отношению к проекции старого тебя. Это и есть оно. Так вот, в чем ошибка Бромала - так это в том, что он не знал, что все то, к чему мы стремимся - изначально в нас.
   - Ничего себе... То есть я достиг всего того, что изначально было во мне?
   - Да. Только у тебя особый случай. Ты - единственный человек, который дошел до этого при жизни. Как это тебя характеризует, спрашиваешь? Ну, эта черта не может быть никакой иначе, чем чертой чуть более, чем благородного человека.
   - Ой да брось.
   Тем временем, мы уже приехали. Из тумана высился все тот же небоскреб, в котором я за последнее время был уже несколько раз при разных обстоятельствах.
   - Пошли. - предложил я.
   Лифт нас довез до крыши.
   Мы вышли. Все пространство последнего этажа было одной большой комнатой без стен.
   - Почему здесь никого нет? - спросила Наимина.
   - Самому интересно.
   Мы молча бродили по залу, изредка оглядываясь.
   И тут из единственной двери вышел Машинист.
   - Что?!...
   Я был шокирован. Это реально было наименьшим, что я ожидал.
   - Ты...
   - Да. Я. Внезапно, не правда ли? Сейчас еще одна внезапность будет. Тебя не сильно поразит тот факт, что, практически, мир ты уже спас?
   - Да ладно!
   - На полном серьезе. Осталось поговорить нам. Что является причиной падения ты уже понял. Это хорошо. Глупо ты, конечно поступил. Надо жить со своим прошлым, вовсе не надо резать его на корню.
   - Все разве произошло только из-за этого?
   - Да. Ну еще из-за какой-то ошибки. Но ее природу мы никогда не узнаем. Мы же не узнаем природу той ошибки, почему мы стали существовать посреди идеальной пустоты? Так и здесь. Ты все сделал грамотно. Осталось лишь одно. - он указал взглядом на Наимину. - Вам надо попрощаться.
   - Что?
   - Попрощаться. Навсегда.
   - Я не понимаю.
   - Ты спасаешь именно Реальность. И будешь жить в Реальности. Это немного не сочетатся с тем, что с тобой будет никогда не существовавший человек.
   - Но как же так. Мы же любим друг друга...
   - Это иллюзорная любовь, пойми! Погрязши в иллюзиях, реальность не спасешь. Это не вариант.
   Я молча посмотрел на Наимину.
   - Мне надо уходить. - подтвердила она.
   - НЕТ!
   - Что нет? Всему когда-нибудь наступает конец. И мне. Да, ты счастлив со мной, но счастье это - иллюзорное. А иллюзии убивают человека, тянут его в психушку. Ты уже спасал себя, тебе не хватило разве? Все просто. У тебя есть реальная Аня, мы с ней - почти один человек.
   - И какие шансы, что она бросит все и начнет со мной встречаться? Одна сотая? Может, одна тысячная?
   - Ну и что? Тогда у тебя будет память обо мне. Не строй из себя романтического наивного дурака. Мол, "ты без меня не умрешь!" и т.п. - это смешно же!
   - Я не знаю...
   - У тебя вся жизнь впереди. На планеты миллионы других добрых и отзывчивых семнадцатилетних девушек.
   - Но не все они такие светлые, добрые, отзывчивые и теплые, как ты.
   - Да брось.
   - И не все они синхронистки. Синхронистка - это определенный человек, со своим складом характера, со своей глубокой душой...
   - Ахах. Ладно, найдешь себе синхронистку, раз тебе они так нравятся. Их тоже чуть больше, чем несчетное количество.
   - Ты уходишь...
   - Да, ухожу. Тебе надо смириться с этим.
   Слезы потекли у меня из глаз.
   - Ну хватит, ты же мужик!
   - Я не могу...
   Я обнял ее. В последний раз я ощутил ее пульс у себя в руках, теплоту ее тела. Пусть нереального, но все же...
   Отпустив, я долго смотрел ей в глаза.
   - Спасибо за все. За то, что сделала меня нормальным человеком.
   - Ты и был нормальным.
   - Но ты сделала меня еще лучше.
   Она улыбнулась. А я взял и поцеловал ее в широко раздвинутые губы. Так мы стояли пять минут. Я черпал ее энергию, ее теплоту, опять же.
   Потом она сказала:
   - Тебе спасибо... Раскрасил мою короткую жизнь.
   И обмякла в руках.
   Я положил ее на пол и зарыдал над ней, не выдержав.
   - Ну все, все. - сказал Машинист.
   Я повернулся к нему. С ним надо бы тоже как-то попрощаться.
   - Спасибо тебе за все. - сказал я ему. - Ты мне очень сильно помог. Показал изнанку наших мыслей... Большинство той информации, что я узнал, я узнал благодаря тебе.
   Мы пожали друг другу руки.
   - Удачи тебе. Жизнь у тебя только начинается. И, поверь мне, она будет гораздо круче и ярче,чем у лузеров, всю жизнь поливающих тебя говном.
   И ушел туда, откуда пришел.
  
   А мне оставалось лишь взять в руки холодное маленькое тельце и пойти вниз. И подвести какой-то итог.
   Я посмотрел в окно. Туман исчез. Внизу мир отстраивал привычную ежедневную картинку все еще строящегося Сити. Я медленно пошел вниз, к лифту.
   Что же получилось... Все произошло слишком быстро. Только я смотрел на Наимину, через секунду она сразу умерла. Я потерял свой внутренний иллюзорный мир, потерял несуществующих людей, потерял несуществующий остров в несуществующем море... Меня внизу ждала старушка реальность, из которой я никуда не денусь больше. Я не был ни счастлив, не подавлен. Просто знал, что так надо. Просто шел вниз, неся на руках нежное холодное тело.
   Выйдя на улицу, я попал на площадь под зданием.
   За спиной взорвался небоскреб, будучи пережитком иллюзий. Взорвался он, очевидно, как и существовал - лишь для меня одного. Больше никто не видел этого. Ладно, по сравнению с тем, что сделано, взорванная башня - это пустяк. Если надо, новую построят, в случае чего.
   Я все шел по площади, неся Наимину, пытаясь осознать то, что больше я вернуть ее не смогу; мысленно горячо благодаря за ту коллосальную работу, которую она со мной проделала.
   Было что-то около восьми утра субботы. На площади стоял всего один человек. Это была Аня. Реальная, что ни на есть, Аня.
   Скорее всего, она уже забыла весь тот бред, который снился ей сегодня. Молча пристально смотрела на то, как я нес частицу своей памяти.
   Я не знал, что означал ее взгляд. Простила ли она меня за все и сложится ли у нас что-нибудь или нет? Хотя, это вообще не важно. Это все такой наивный бред. Главное - что она существует. Что она, как и остальные люди теперь, по прежнему может восхищаться, переживать и мечтать. А, значит - существовать. Ради этого я пожертвовал значительной частью самого себя. И я счастлив поэтому. Больше мне ничего не надо.
   Что мне оставалось сделать?
   Положить безжизненное тело на носилки подъехавшей Скорой.
   Посмотреть в глаза Ани. Посмотреть усталым, обезжизненным, тусклым взглядом, взглядом многое повидавшего человека. И встретить ответный взгляд - взгляд, полный недоумения и непонимания.
   И пойти домой. К ЕГЭ все же надо готовиться.
  
  
  Осень 2008 - Весна 2012 года. Москва - Мюнхен - Гёрлиц - Салоу.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"