Бессильное солнце в последний раз пообещало вернуться и, медленно скрывшись в темноте, погибло за горизонтом. В пустой черноте неба догорали следы ушедших звезд, не дождавшихся своих желаний. Само небо разрывалось и невесомыми черными лоскутами медленно летело на вечную землю, перемешиваясь в воздухе с пеплом и туманом. Теряясь в черном тумане, мечты потеряли опору для своих крыльев и одна за другой падали в грязь, растекшуюся по земле. Пепел впитывал слезы. Усталый ветер выл вдалеке и изредка налетал порывами, унося вдаль угольные остатки неба. Где-то за краем горизонта мерцали неясным огнем ядерные вспышки.
Люди забыли про солнце. Когда утро так и не пришло, не найдя дорогу в мир без солнца, никто не удивился. Рассветы вообще последнее время были незаметными. Тем не менее, хоть и позабыв солнце, чтобы и дальше поддерживать свое существование, чтобы хоть что-то видеть, люди жгли свои дома и саму землю. Света и тепла они давали мало. Повсюду мерцали догорающие останки. Люди собирались стаями у быстро слабеющего призрачного огня и кутались в плотную одежду, не дававшую им и толики тепла. Но они все же верили, что согреются, и плотнее запахивали куртки - потому что так было принято.
Земля проваливалась в бездну, зияя на фоне общей черноты смутно различимыми провалами. И когда беспечность сбрасывала в бездну нового избранного, его крик еще долго гас в вязком, душном воздухе.
Холодало.
Люди смеялись. Смех объединял стаю и не давал повода оглянуться. Чернеющая земля и гром вдалеке не тревожил ощущения жизни. Кроме ощущений и предположений от самой жизни в мире ничего не осталось - все сожгли. Если же кто-то осторожно трогал за локоть и задавал немой вопрос, люди снова смеялись, еще громче и дружнее. А почти все те, кто искал ответы, довольно скоро сгорали или исчезали в бездне. Те, кто засыпал, уже не просыпались.
На фоне горизонта стояли громады серых стен. Дым, клубами валивший из подпирающих небосвод труб, застилал умирающее небо, скрывая его за мрачным удушливым покрывалом.
Ничего не оставалось, как идти за горизонт и искать солнце. Верить, что оно еще поднимется - я помню слова обещания. Петляя между стаями, окружившими каждая свой догорающий источник света, настолько слабый, что даже тени не преследовали его, ловя редкие пустые взгляды и отблески костров, я шел и слушал вой ветра. Он еще недавно хотел что-то сказать. Теперь он тоже уходил, оставляя себе на память частичку неба.
Кое-где во мраке мерцали зажженные свечи. Их слабое пламя колыхалось на ветру, но ветер не мог унести с собой теплый свет. Но свечи таяли, а вместе с ними - и мир. Чтобы зажечь свечу, надо было добыть огонь. А это было почти невозможно. Свой дом я никогда не сожгу... хотя бы потому, что так и не понял, где он. Иногда те, кто зажигал когда-то свою свечу, находили друг друга во мраке, и пытались оставить на земле еще капельку света.
Удаляясь от пустыря, где толпились люди, я слушал долетающие осколки смеха и разговоров. Блуждая во мраке, звуки погибали и перерождались, и теперь я слышал только демонический хохот и низкое рокочущее рычание. Каждый шаг поднимал облачко пепла, ноги тонули в останках сгоревшей действительности. Но я ступил на что-то твердое. Наклонившись и отбросив в сторону мусор, я различил в слабом свечении дорогу. Она уводила вдаль. Как раз туда мне и надо. Теперь я не потеряю направления - даже под слоем пепла старые камни были хорошо различимы.
Я не оборачивался и не ждал. Я не мог твердо верить, что встречу попутчиков, но вера погибнет только тогда, когда я загляну за горизонт и не увижу солнца. Поэтому я все еще протягивал руку. И вслушивался. Иногда из мрака я слышал вопросы. Ради тех, кто искал ответы, я сходил на обочину и звал. Потом, когда они ступали на дорогу или же окончательно терялись во мраке, я снова продолжал идти.
Идти и верить, что в этом вечном сегодня увижу солнце до того, как ветер унесет все.