Вселенная похожа на огромный фрактал. По атомарным орбитам, как планеты вокруг звёзд, вращаются электроны, сами звёзды - относительно галактического ядра, а галактики - эпицентра Большого Взрыва. На разных планах действуют такие схожие законы - от потенциального до гравитационного взаимодействия, - и то, чему находится место на малом плане, можно отыскать на более крупном.
Космическое тело, немногим отличное от бродячего астероида, дрейфовало в системе красной звезды, и рано или поздно траектория дрейфа должна была пересечься с орбитой второй планеты. Карлик космического масштаба, в театре небесной механики оно было обречено на роль метеора, судьба которого одна - попасть, как мышь в мышеловку, в гравитационные объятия и затем либо сгореть в яром пламени при прохождении атмосферы планеты, либо рухнуть на поверхность её мертвокаменного спутника и, высвободив кинетическую энергию удара, кратером увековечить место своего упокоения...
Влад чертыхнулся и снова посмотрел на показания локации, высвечиваемые экранной панелью навигатора. Проклятая машина бесстрастно констатировала координаты астероидного старателя, и, если бы обладала более извращенным чувством юмора, то пилот на их месте мог увидеть строку вроде: "Вы в глубокой заднице. Подтвердите". Впрочем "подтвердите" и сейчас мигала, выводя Влада из себя. И тому была веская причина.
Полчаса назад его корабль пробирался внутри астероидного пояса Солнечной системы. Затем, словно неведомый вселенский кудесник щёлкнул пальцами, корабль слегка вздрогнул, и "вот те на": "Локация не завершена. Возможные причины: a) сбой программы; b) неисправность внешних сенсоров; c)..." и так вплоть до "h) несоответствие навигационной базы настоящим координатам". И понимай, как хочешь.
Влад чертыхнулся ещё раз, но ругательство не принесло облегчения. "Придётся покопаться", - решил пилот, потянувшись за отвёрткой, которая в просвещённый век космических технологий заменяла дедову кувалду - инструмент и поныне иногда применявшийся для тонкой настройки зарвавшихся приборов.
Где-то на другой стороне жилого отсека раздались мягкие шлепки - это разбуженный чертыханиями корабельный кот Васька спешил удовлетворить своё любопытство. Когда он спланировал, оттолкнувшись от условного потолка, к месту разыгравшейся драмы, партнёр, успевший отвинтить кожух навигационного блока, изучал пестрый клубок проводов внутри машины.
"А может всё дело в кристалле?" - подумал Влад, покосившись на чёрную коробочку, спрятавшуюся в дебрях проводов и плат. Запоминающий кристалл внушал ему, как и всякому недалекому в электронных делах человеку, известное уважение - ещё бы! - в какой-то степени он был богом всего корабля, вторым после пилота, конечно. В глубинах памяти кристалла содержалась структурная динамическая модель Солнечной системы, позволяющая кораблю маневрировать в космосе с семидесятипроцентной вероятностью на то, что он не столкнётся с каким-нибудь массивным булыжником. Единственным недостатком устройств этого типа была их недолговечность, поскольку кристаллы памяти были очень чувствительны к механическим воздействиям. После той встряски, что пережил корабль, Влад был вправе подозревать самое худшее - осыпание кристалла.
Васька просунул голову под руку пилота и с интересом уставился на внутренности навигационного блока "А ты что посоветуешь?" - спросил Влад, впрочем, не ожидая ответа, хотя его сомнения в разумности партнёра, были, как никогда ослаблены недавними приключениями.
Васька многозначительно мяукнул. Но, так как лингвисты несправедливо дискриминировали весь кошачий род, то ни одна программа-переводчик не могла интерпретировать это "мяу" в осмысленный набор звуков, иначе слово, и Владу оставалось самому догадываться о содержании партнёрского совета, суть которого была ясна даже такому профану, как он, - "не зная броду, не лезь в воду".
Оставив в покое навигационный блок, Влад призадумался. О пилотировании по электронной локации на неопределённое время придётся забыть. В качестве альтернативы можно было рассматривать только управление судном при помощи радара и внешних видеосенсоров. Обыкновенно астероидный старатель задействовал этот способ при маневрировании вблизи объекта разработки или в случае аварийной посадки. Но в открытом космосе управлять судном подобным образом было сродни блужданию в тумане - видно не дальше собственного носа, в данном случае - радара.
Васька, то ли почувствовав нерешительность человека, то ли руководясь животным инстинктом, хватил пилота когтистой лапой по коленке.
- Ты прав, партнер, - скривившись, откликнулся Влад, - других вариантов нет.
Он отцепил кота и защёлкал тумблерами панели управления. С дисплея пропало тревожное сообщение, и схематичное изображение Солнечной системы сменила картинка радара. Влад включил мониторы видеосенсоров и вдруг насторожился. Привычное молчание радиоприёмника нарушал тихий хрип динамика, словно кто-то пытался выйти на связь. Приёмник был настроен на стандартные частоты астероидного радиопространства и, захоти другой старатель пообщаться, Влад услышал бы его голос, а не странные шумы.
Быстро пробежав взглядом по дисплеям - ничего угрожающего и более интересного, чем звёздная тьма он на них не увидел - Влад занялся изучением странного сигнала, в то время как Васька пристроился за правым плечом, лениво щурясь на мониторы.
С анализом несущей волны компьютер справился минуты за три. Хитрая машинка выдала длинный столбец малозначащих для пилота характеристик, предложив в заключении ознакомиться с выводами. Пролистав для приличия список до конца, старатель щёлкнул ногтем по дисплею.
Выскочило сообщение, и Влад с облегчением вздохнул. Да, как он и предполагал, странный хрип имел искусственное происхождение - компьютер в выводах ссылался на узкий диапазон частот. Прощёлкав, пилот выделил два абзаца и плавно откинулся на спинку кресла. В первом куске текста подробно и витиевато с множеством ссылок на предыдущий список сообщалось о том, что источник сигнала не идентифицирован. Влад фыркнул, дескать, это и коту понятно. Второй отрывок оказался более информативным - удалось рассчитать пеленг. Субъект излучения оказался не далее чем в сутках маршевого хода. К этой информации Влад отнёсся более сёрьезно и прощёлкал по некоторым ссылкам - не любил он вот таких безоговорочных выводов.
"Чертовщина какая-то", - пробормотал пилот несколько минут спустя, закончив с проверкой данных. - "Навигатор потерял корабль на хоженых перехоженных путях, а компьютер не может идентифицировать источник входящего сигнала".
"Словно в дурной ужастик попал", - сказал он коту. Васька согласно прянул ухом.
"Ладно, доведу корабль до какого-нибудь астероидного купола, а там электронике прочистят мозги", - решил Влад, настраивая радио на купольный маяк. Но приёмник молчал на всех частотах и лишь на стандартной выдавал набивший оскомину хрип.
Пилот выругался и ладонью пристукнул по стенке приёмника. Ноль реакции.
"Так..." - зло выдохнул Влад. - "Значит, всё к одному".
Попади он в такой переплёт лет десять назад, когда ещё только осваивал под руководством отца профессию астероидного старателя, как пить дать, потерял бы голову сперва метафорически, а затем и буквально. Но сейчас злость только прибавляла решимости - что значит привычка! Работа в космосе, где за каждую ошибку крупную или мелкую взыскивается стократная цена, примиряет с мыслью о неизбежном. Гаи, эти бабьи лизуны, любят высмеивать в своих тридивиеопрограммах тупых астероидников, которые не замечают Смерти, даже когда обнимаются с ней. Но что могут рыбы знать о суше?
Влад саркастически усмехнулся. Теперь, когда ослеп навигатор, ему годится любое направление и источник неопознанного сигнала лежит не в худшем из них.
Умение ждать - один из столпов менталитета космолётчика. Пассажиры могут позволить себе размен секунды субъективного времени на вояж в тариумном сне - груз он и есть груз. А вот экипажу судна приходится не так сладко в долгие месяцы путешествия, когда живёшь от точки до точки в томительном ожидании позывных гавани и предчувствии очередного сюрприза Вселенной. Но для астероидных старателей умение ждать также сопряжено и с умением переносить одиночество. Может быть, поэтому в Солнечной системе нет более говорливого народа. Долгие космические путешествия сказываются даже на самой здоровой психике и многие старатели, возвращаясь из вояжа, буквально пьянеют от людского общения. Влад для себя решал обе проблемы разом, балуясь программой лингвоанализа. С недавних пор ему стало жутко интересно перевести мяуканье партнёра на человеческий язык. Васька без интереса относился к исследовательским потугам пилота - беседы его не привлекали, а объяснить свои желания он мог и так - закогтив или многозначительно мявкнув. Зато котяра был превосходным слушателем. Влад научился распознавать тысячи оттенков кошачьей мысли - по тому, как прянуло васькино ухо, дернулся кончик хвоста или сузились зрачки, он мог судить об интересе партнёра к разговору, отыскать скрытую усмешку или вопрос и, что там говорить, распознать дружескую критику.
Но за последние восемь часов Влад отвел любимой забаве едва ли двадцать минут. Дёрнул его чёрт лишний раз взглянуть на данные видеосенсоров. Когда он включил их в самом начале несчастных суток, то удостоил мониторы лишь беглого взгляда. Теперь, отдав несколько часов сну, пилот поносил свою беспечность. Он смотрел и не узнавал родной системы. Та часть мониторов, что была обращена к солнцу, показывала вовсе не Солнце! Свет этой звезды показался астероиднику заметно тусклее привычного. В растерянности Влад не знал, что и подумать. "Неужели я провалился в какую-то пространственную дыру? Бред", - тут же ответил сам себе пилот. Но как можно отрицать очевидное? Тем не менее, Влад скрупулезно протестировал работоспособность всех видеосенсоров. Убедившись, что те не обманывают его, он задал компьютеру такую траекторию полета, чтобы странная звезда попала в поле зрения сенсоров другого борта. Потеряв в результате около трёх часов, он с сожалением был вынужден констатировать, что ошибся в надежде и его, в самом деле, забросило куда-то к чёрту на кулички.
Так или иначе, но чужая система была обитаема - приёмник по-прежнему принимал странный сигнал. И чем чёрт не шутит, а вдруг зелёные братья по разуму знают, как вернуть астероидного старателя домой? Оставалось запастись терпением - через двенадцать часов корабль достигнет цели.
Как только источник сигнала оказался в радиусе чувствительности внешних сенсоров, Влад запустил исследовательскую программу. В первую очередь его интересовала природа источника. Тот, что он мог быть искусственного происхождения не вызывало у пилота сомнений, поскольку только звёздное излучение могло смещаться в диапазон радиочастот, и, когда несколько часов спустя артефакт засекли видеосенсоры, то у пилота пропали последние сомнения. Просматривая предварительный компьютерный отчёт, Влад с удовлетворением отметил неестественную для космического тела правильность формы, свойственную планетам, но не астероидам. Артефакт-планетоид или что-то вроде огромной космической станции? В свете данных термоанализа предположение, что объект может быть обитаем, не казалось чересчур надуманным. И хотя период вращения планетоида продолжался более суток, но, тем не менее, компьютер с высокой долей вероятности определил диаметр артефакта в десять километров. По меркам астероидов, объект был невелик, но зато в отличие от них наверняка имел глубину, внутреннее пространство. Пилот возбуждённо потёр руки. Интересно, заметили обитатели артефакта приближение чужого корабля, а если заметили, то как отреагируют?
Он решил произвести посадку на освещённой стороне и дал команду скорректировать курс, но прошло несколько часов, прежде чем в поверхность вгрызлись опоры корабля. Корпус вибрировал так, что Владу пришлось четверть часа стучать зубами. Но, наконец, всё стихло. Посадка завершилась удачно.
Вполне возможно, что где на поверхности планетоида находились шлюзовые ворота или иные уже нечеловеческие входы-выходы, но Влад в ходе просмотра видеозаписи, проведенной сенсорами при посадке, не обнаружил даже намёка на таковые. Значит, за ответами на то, где оказался астероидник и как ему добраться до родной солнечной системы, предстояло идти напролом.
Для того чтобы определиться с местом проникновения, компьютер посоветовал провести сейсморазведку. В ответ Влад чертыхнулся. Он всего несколько раз за карьеру астероидного старателя использовал этот метод и, несмотря на удовлетворительные результаты, снова и снова зарекался даже вспоминать о нём в будущем. Но вот настало это будущее и, хочешь, не хочешь, а другого выбора не осталось.
Сама сейсморазведка основывается на изучении скорости распространения упругих волн от объекта их возбуждения к сейсмоприёмнику. У разных пород различные скорости распространения, и поэтому на их границе происходят изменения волн, регистрируя которые, можно судить о геологическом строении изучаемого объекта.
Говоря обычным языком, от Влада требовалось установить на поверхности планетоида тротиловые заряды, взорвать их, предоставив компьютеру сбор и анализ сейсмических данных. Так как в данном случае старателю было необходимо проникнуть внутрь планетоида, то его интересовало в большей степени не характер пород, а их структура, в частности расположение аномальных зон или, говоря ещё проще, пустот, которые по идее являются внутренними помещениями артефакта.
Прогнав сервисы скафандра в тестовом режиме, старатель с неохотной облачился в космический костюм. Перед выходом в шлюзовую камеру, спохватившись, Влад запер кота в кладовой. Заблокировав замок на пятнадцать минут, чтобы любопытный партёр не увязался, он напоследок окинул взглядом рубку. Когда-то предки перед дальней дорогой или важным решением крестились, взывая в краткой молитве к одному из своих многочисленных богов. Черт, которого пилот так любил поминать в тяжёлые минуты, жестов веры не требовал, и поэтому с некоторой заминкой Влад всё-таки надел гермошлем, подхватил сумку с зарядами и открыл двери шлюза.
Минуты за полторы насосы откачали из камеры драгоценный воздух, зажглась лампа аварийного цвета, и внешние створки начали расходиться в беззвучном зеве. Влад, закрепив на поясе замок страховочного троса, скользящим шагом покинул корабль.
Если бы кто-то из землян мог наблюдать за пилотом со стороны, то при известной доле воображения мог сравнить его с альпинистом, ползущим по горному отвесу. На поверхности артефакта не ощущалось притяжения, поэтому единственным способом передвижения по нему было оставлять крючки-опоры. Термический заряд на конце такого крючка плавил камень поверхности и, так как действие заряда быстро заканчивалось, тело опоры, погружаясь, застревало в остывшей породе. Таким образом, Влад, втыкая один крючок, подтягивался на нём, метя чуть выше следующим. Происходи подобная операция при земном тяготении, пилота хватило бы метров на сто, но невесомость позволяла проделать гораздо более длинный путь, а по расчетам компьютера тротиловые заряды следовало установить в радиусе, по крайней мере, километра от корабля.
Работа оказалась нудной и психически изматывающей. Вокруг был океан, голодная чёрная бездна, ждущая первой и последней ошибки, и нутро глодал животный страх. В холодном экстракте одиночества один якорь - только что установленный крючок-опора, второй - корабельный трос. Самое главное - преодолеть первобытный ужас перед бездной, пересилить себя, и ползти, подавив желание прижаться к поверхности и не отпускать её. Тем не менее, Влад справился, справился! хотя работа заняла около девяти часов. Но, наконец, заряды были расставлены и старатель, подтягивая себя по тросу, направился к кораблю.
Руки и спина ныли. В отдельности каждое движение забирало малую толику сил, но девятичасовой труд превратил мышцы в почти неконтролируемый студень. Влад иногда не мог сжать трос, чтобы подтянуться, - кисть непроизвольно расслаблялась, и захват проходил впустую; едва человек преодолел половину пути, как такие случаи стали повторяться всё чаще. Страх проник в душу, ведь стоит только потерять трос и тот опять размотается на всю длину - тогда не хватит никаких сил на следующую попытку вернуться.
Чтобы выжить Влад стал автоматом, машиной, которая рассчитана на цикл из всего двух операции - захват троса и подтягивание. Чёрт! Чёрт! Чёрт! - билось сердце. Злость по капле вливала энергию в обессилевшее тело. Захват и подтягивание стали ответом на вопрос о смысле жизни - захватил, подтянулся, захватил, подтянулся, захватил...
На вторую половину пути у пилота ушло в два раза больше объективного времени, чем на первую, а по субъективным ощущениям - маленькая вечность. Когда Влад очнулся на корабле у порога шлюзовой камеры, он не мог даже вспомнить, как очутился здесь, только в мышцах ещё жила память - захватил, подтянулся, - отчего пилоту долго не удавалось пересилить рефлексию рук. Казалось, они жили собственной хватотянутельной жизнью. В результате, усталость победила, и космонавт вновь провалился в забытьё, но то был просто сон.
Человек был на борту. Время ожидания истекло. Компьютер, до этого момента прогонявший в холостую цикл проверки истинности двух событий, активировал детонаторы, и судорога взрывов охватила поверхность планетоида.
* * *
Разрушительная дрожь пробежала по внешней оболочке космоплода. Агония смерти искрой промчалась по нейронным цепям. Связка нерождённых разумов колыхнулась во сне, застигнутая врасплох энергией смерти одного из семян. Заколебались родительские мембраны. На уровне инстинктов разумы попытались восстановить напряжение стенок, но контроль ускользал от их коллективной воли и они, словно нехотя, по одному начали выходить из сонного оцепенения. Память вернулась мгновенно, чего нельзя было сказать о чувствах. Непреходящая дрёма о прекрасной цели путешествия мешала восстановить баланс восприятия. Им была обещана планета - благодатная почва для семян разума - преобразовать которую под себя станет экстатическим удовольствием. Но почему по пробуждению они не чувствуют её материнского притяжения? Почему солнце нового дома так скупо на жизнетворное тепло? Вопросы требовали ответов, а ситуация не скоропалительного, но тщательно взвешенного решения. Обратный сигнал возбудил нейроны космоплода - разумы обострили чувствительность рецепторов, собирая и накапливая информацию об окружающем мире, - возросла внутренняя тяга и родительские мембраны стали опасно податливы...
* * *
К тому времени, как пилот проснулся, осознал, где он, снял скафандр и поел, компьютер несколько часов вынужденно простаивал. Другая машина с более высоким уровнем инициативы, закончив вычисления, нашла бы, чем заняться, протестировала, к примеру, сервисы корабля, или на худой случай сыграла сама с собой в n-мерные шахматы. Но даже имитация ИскИна требовала на порядок больше системных ресурсов, стоила как космическое судно и, что главное, её установка требовала принадлежности владельца к категории граждан не ниже "бета". Впрочем, Влад не доверял умным машинам, предпочитая менее разумный инструмент, мыслящему противнику.
Обиженный насильственным заточением Васька парил над панелью управления и подошедшего Влада встретил когтистым объятием. Не успел человек стряхнуть кота, как тот, оттолкнувшись, метнулся прочь. Влад зло чертыхнулся, на что партнёр веско промяукал. Потерев саднящую руку, пилот расположился в кресле и вызвал на дисплей результат обработки данных сейсморазведки.
Планетоид действительно обладал разветвленной системой пещер. Или всё-таки помещений? Компьютер по каким-то невнятным причинам предполагал, что пустоты наполняет некая газовая субстанция, оценочная плотность которой трактовалась двумя гипотезами.
По первой, наиболее вероятной, планетоид обладал внутренней атмосферой, если так можно именовать газовую смесь и для полноты оценки предлагалось провести её химический анализ. В ответ Влад со злостью сам послал хитрую машину куда подальше. Ему не был присущ азарт первооткрывателей - любимых игрушек жестокого космоса. Нет, Владу предстояло спуститься вниз только потому, что в его распоряжении находилась всего одна роботизированная станция химанализа. Проклятые законы технического ограничения статусов предоставили на выбор астероиднику жестко сбалансированный модельный ряд роботов - от гениев в области анализа, неспособных к адаптивному движению до тупых вездеходов - и старатель предпочёл первую крайность.
Влад с надеждой, что ему не придётся покидать пределы корабля, ознакомился со второй гипотезой, по которой выходило, что где-то в процедуре сейсмозондирования была допущена ошибка или погрешность восприятия сенсоров сказалась по полной, исказив входящий поток информации. Хитрая железка даже предложила расширить системные ресурсы, якобы для детализированной прогонки расчётов. Пилот понимающе хмыкнул. Компьютер, словно ребёнок, был одержим идеей апгрейда, хныкая время от времени о пятом процессоре или об увеличении оперативной памяти, а то злорадно-обиженно заявлял о переполнении банков памяти и пытался зависнуть. Но стоило его хорошенько пнуть по корпусу, и капризун сразу находил свободное место на оптодиске и клятвенно обещал закончить вычисления в приемлемый срок.
С разочарованием Влад вызвал на дисплей трехмерную карту структуры артефакта. Словно ещё раз подтверждая искусственную природу объекта, на карте четко прослеживалась система "коридоров" и "комнат". По счастливой случайности в пределах действия буровой установки старателя оказалась одна из них. Влад скривился, представив, что при ином раскладе ему пришлось бы переместить судно ближе к другой "комнате" - опять взлёт, маневрирование, посадка, - а он и без этого близок к нервному срыву...
Бурение прошло как по маслу. Правда, вырвавшаяся из распечатанной пещеры струя газов несколько минут трясла стабилизаторные опоры, но, в целом, ничего опасного не произошло. После того как вся атмосфера покинула "комнату", Влад с помощью ещё нескольких скважин вырезал в поверхности планетоида дыру два на два метра. Несколько часов он уделил подготовке к будущей вылазке - протестировал самоходную роботизированную станцию химанализа, проверил коммуникационную систему скафандра и корабельного компьютера и, в конце концов, плотно поел - витаминизированные добавки придали ему тонуса.
Приварив к одной из опор трос, Влад опустил его в образовавшееся отверстие и начал спуск. Как ни странно, но тот дался легче, чем представлялось поначалу, словно проявилось гравитационное притяжение, незаметное на поверхности - мелкий щебень, образовавшийся в процессе бурения, усыпал дно пещеры. С одной стороны Влад и не ожидал, что планетоид, подобно астероидам, будет лишён гравитации, но с другой стороны предпосылок надеяться на что-то иное не было. Тем приятнее оказалась действительность. Не делая резких движений, Влад почти стоял на условном полу "комнаты".
Старатель медленно повел головой из стороны в сторону. Маломощный луч гермошлемного фонаря осветил ближайшую стенку и утонул во тьме дальней стороны. На время оставив без внимания другой конец помещения, пилот обратил взгляд на стену. Песчаная шероховатая на ощупь поверхность отблескивала слюдянистыми кристалликами. Влад осторожно ударил по стенке кулаком. Вода или то, что цементировало песчинки, не уступила ни одной, но человеку трудно было поверить в прочность подобного материала - тротиловые заряды и буровая установка с легкостью преодолели его.
Пилот включил ручной фонарь. Яркий объёмный луч так и не достиг дальней стены, зато, осмотрев ближнее пространство, Влад убедился, что если какие-то предметы и находились в "комнате", то их вынесло в космос вместе с атмосферой, когда бур распечатал помещение. Голый песчаник был везде, куда не посмотришь. Единственным предметом, за который удалось зацепиться взгляду, оказался утопленный в пол камень. Подойдя к нему скользящим шагом, Влад отметил гладкую поверхность цвета базальта и овальную форму. Почему-то сразу на ум пришла мысль, что камень похож на кнопку, но пилот отмахнулся от нелепого предположения.
Он приказал компьютеру активизировать самоходную роботизированную станцию химанализа и спустить её в скважину. А пока тот выполнял команду, Влад вернулся ко входу, чтобы принять управление СРСХ. Когда конусообразный робот был спущен, то первым делом пилот нацелил его на анализ материала стен. Чёрную "кнопку" он пока благоразумно предпочел не трогать. Заняв, таким образом, станцию химанализа, Влад продолжил изучение "комнаты", решив выяснить, где всё-таки та заканчивается. Оказалось, что недалеко. Стены песчаника резко обрывала странная, поглощающая свет переборка, словно некое гигантское лезвие прорезало планетоид и застряло в нём. Может быть, сказалось чувство границ замкнутого пространства, а, может, у пилота было туго с воображением, но Влад не мог сказать, почему эта завеса ощущалась именно препятствием и внушала ему меньше опасений, чем окажись она, к примеру, преддверием космической пустоты.
Старатель постоял некоторое время, пытаясь осмыслить ситуацию. Скорее всего, планетоид представлял собой какую-то машину. Если бы он был обитаем, то, наверное, чужие за время нахождения человека внутри артефакта дали бы о себе знать. Впрочем, машина пока то же никак не отреагировала на вторжение в её внутренности. Из вышесказанного Влад сделал два предположения: либо артефакт частично (гравитационная установка всё-таки действует) нефункционален, либо он чего-то не понимает в логике его создателей.
Из-за спины, медленно переставляя крепёжные лапы-платформы, выехал СРСХ. Пилот вызвал на ту часть щитка гермошлема, что работала как дисплей низкого разрешения, обработанные данные и удовлетворенно хмыкнул. Первый взгляд оказался верным - в материале стен преобладали кремниевые соединения, определить которые для станции химанализа было минутным делом, что-то вроде теста на работоспособность. А вот как она справится с материалом завесы, если там вообще есть что изучать?
Не без внутренних колебаний Влад нацелил робота на странный объект. Машина медленно подъехала к завесе и малым буром попыталась проникнуть в неё для взятия образца. Так как поверхность завесы поглощала свет, Влад мог видеть только то, что попало в луч ручного фонаря. Ему померещилось, что, когда робот выдвигал бур, его кончик с легкостью, будто сквозь фантом, прошёл через стену, но стоило СРСХ начать бурение, как тут же на дисплее гермошлема возникло тревожное сообщение о поломке. По всему выходило, что рабочую часть бура заклинило в материале стены, из-за чего вышла из строя система приводов.
Влад осторожно проскользил к роботу. Вблизи завеса по-прежнему не внушала опасений, однако человек сознательно старался не задеть её. Нет, ему не показалось - кончик бура действительно застрял. Неосознанное предположение побудило человека приказать роботу убрать манипулятор. Медленно, как и всё, что он делал, СРСХ выполнил команду. Стена нисколько тому не воспрепятствовала. Тогда старатель решился.
Выверено, буквально по миллиметру, Влад приблизил руку к непроницаемой завесе и надавил ладонью. Встретив лишь небольшое сопротивление, рука неглубоко погрузилась в стену, и тогда Влад надавил сильнее. Ощущение было таким, словно невидимые тиски захватили кисть и намертво, пусть и безболезненно сжали её. Человек попытался резко выдернуть руку, но в результате лишь потерял опору под ногами и завис в пространстве.
Расслабившись, он попытался вновь встать на пол "комнаты" и, только когда ему это удалось, заметил, что кисть почти полностью вышла из стены, оставшись в ней только кончиками пальцев. Медленно Влад освободил руку до конца и осмотрел перчатку. Вроде бы завеса не оказала никаких изменений на материал скафандра.
По всему выходило, что препятствие являлось полем неизвестного рода, которое, как показал опыт с буром и рукой, реагировало на скорость проникновения. Рассуждая логически, старатель предположил, что поле действует избирательно, по крайней мере, на молекулярном уровне. Тот же свет беспрепятственно проходил завесу, правда, в одном направлении, да и проходил ли?
Это был не праздный вопрос. Выживание человека напрямую зависело от того, сумеет он найти какую-нибудь помощь или нет. Даже если на планетоиде нет живых существ, всё равно они должны были оставить хоть какие-то следы своего пребывания. В худшем случае пилот надеялся хотя бы на карту звёздной системы с указанием родной планеты строителей артефакта. Влад как-то не очень представлял, что произойдёт, когда он достигнет той планеты. На ум приходили только глупые сценки из фантастических тридифильмов, вроде того, где в дебрях инопланетных джунглей на главного героя охотятся с плотоядными намерениями кровожадные аборигены, или другого, в котором яйцеголовые замухрышки-трехглазики собираются препарировать девушку героя в тот момент, как он врывается в их секретную лабораторию с лучевым пулеметом наперевес и связкой бластгранат на поясе.
Влад выругался и, зажмурившись, привалился к завесе. Долгий шаг в четыре неполных такта, и он открыл глаза.
Первое, что привлекло внимание, - золотистое сияние вогнутых стен и чёрный овал следующей завесы. Во вторую очередь сознание отметило пустоту "комнаты". Только базальтовая "кнопка" чернела в полу. Пустышка! Но если посмотреть с другой стороны, то невидимые механизмы артефакта в этом помещении функционировали - свет, идущий от стен, не мог быть естественным.
* * *
Рецепторы плода находились в плачевном состоянии. Рассчитанные на долгие годы межзвёздного перелёта даже они почти сдались холоду космоса. Обесчувственным разумам пришлось по крупицам суммировать свои ощущения внешней среды. Самым ярким оказался ядовитый привкус металла в области разрушенной родительской камеры. Замешательство узнавания смутило часть семян - неужели создатели предали своих детей? Подобно вирусу, металл проник в их номос, ослабив защиту мембран, внеся элемент непредсказуемости в действие сердечной тяги. Никогда создатели не позволяли себе вторгаться во внутренний мир разумов, это было противно их этике. С этим постулатом семена вернули себе уверенность. С упорством обретших видение они начали восстанавливать повреждённые нейроны, стремясь протянуть как можно больше связующих цепей к сердцу космоплода...
* * *
Вспомнив, что компьютер отметил наличие атмосферы в "комнатах", Влад вызвал СРСХ. С любопытством он посмотрел, как робот материализуется из обманчиво непроницаемой стены.
Конечно, тот потратил какое-то время на анализ, может полчаса, может больше - Влад не заметил, так ему было любопытно заглянуть за следующую завесу. Но за ней оказалась точно такая же "комната" без следа живого присутствия. Робот послал из-за перегородки сигнал об окончании вычислений и пилот вернулся.
Предполагая наличие в атмосфере некоего химического компота, он удивился, что воздух на планетоиде оказался несущественно отличим от земного. Нет, разница была - доля кислорода оказалась несколько выше, углекислого газа - немного меньше, вдобавок какие-то доли процента занимали неопределенные даже роботом, а, значит, неизвестные земной науке, летучие соединения. Но в целом, если сильно прижмёт, вполне можно было рискнуть и попробовать дышать таким воздухом. Влад не стал замарачиваться мыслью, почему на безжизненном планетоиде атмосфера обладает столь странным составом, а просто определил пригодный для дыхания воздух в актив личного запаса плавучести - в конечном счёте, планетоид можно сделать базой, с которой будет удобно осуществлять поиск зелёных братьев по разуму. Пилот активировал СРСХ в режиме видеосъёмки и передал корабельному компьютеру управление. Робот, величаво переставляя лапы-платформы, отправился на разведку - Влад сомневался, что все помещения артефакта будут идентичны обнаруженным, ведь должны быть на планетоиде механизмы, им управляющие.
Наблюдать за видеосъёмкой удобнее было из судовой рубки, да и желудок начал ворчать, а, значит, настало самое время вернуться на корабль. Влад, проводив взглядом СРСХ, обернулся и обомлел - черная завеса блестела отраженным светом!
Подсознание, наверное, сразу сориентировалось в ситуации, иначе почему, надавливая рукой на гладкую как зеркало поверхность, человек был уверен, что утратил даже такой доступ к свободе. Потом Влад остервенело бил, пытаясь сокрушить монолит завесы, бил руками и ногами, отскакивая с каждым ударом и вновь возвращаясь. Это были не самые приятные минуты и не самые запоминающиеся в отличие от того мгновения, доли мгновения, доли долей мгновения, когда с холодеющим сердцем пилот стремился совместить открытую ладонь с плоскостью стремящейся к нулю надежды.
* * *
Восстановив контроль над сердечной тягой разумы, наконец, обратили пристальное внимание на проникший вирус. Оболочка космплода защищала только от внешних воздействий, а ячеистая структура по замыслу создателей увеличивала шансы семян лишь на достижение общей цели, но никак не на выживание отдельных разумов - даже один из них был способен дать начало необратимым планетарным преобразованиям. Лёгкое покалывание в поражённых рецепторах говорило о продолжающемся присутствии на поверхности плода источника болезни. Освободиться от его мёртвой хватки разумы были пока не в силах - их воля имела силу только в пределах родительских камер, и поэтому в качестве первого шага на пути излечения семена изолировали тело вируса, вернув прежнюю упругость родительским мембранам. Но так как каждое было привязано к своей камере, то вместе с вирусом оказалось изолированным и одно из них.
Семя разума, подстёгиваемое любопытством других, наблюдало за вирусом. Изоляция нисколько не повлияла на коллективную связь и всё, что было доступно ощущениям собрата, мгновенно становилось общим достоянием.
Первое время вирус проявил необычайную активность, атакуя защитную мембрану, но сила дестабилизирующего эффекта его металлической оболочки оказалась мала в сравнении с коллективной волей разумов, и тогда тело вируса раскололось, обнажив углеродистое содержимое. Удивительно, как подобная структура могла сохранить функциональность - кремниевая основа космоплода была более устойчива к космическим воздействиям, - тем не менее, обреченный на гибель вирус не только не погибал, но по-прежнему раздражал чувствительные рецепторы. И за этим чувствительным зудом, семена едва не пропустили момент вторжения. В их связку проник чуждый разум. Атака стала полной неожиданностью. Инородный разум простерся по нейронным цепям потоком мыслеобразов, и, приготовившись бороться за власть над сердечной тягой, обескураженные семена буквально ухнули в глубину чуждого номоса.
И в этот момент на космоплод обрушился ещё один коварный удар - неожиданно масса металла на поверхности удвоилась. Сердце космоплода ухнуло, его силы теперь едва хватало для поддержания в действии механизмов жизнедеятельности. Ближние к месту поражения мембраны ослабли и не поддавались восстановлению. Космическая радиация начала постепенно заполнять семенные ячейки, искажая мысли краевых семян. Нелогичное и оттого более разрушительное чувство страха сплотило ядро связки в отчаянном мозговом штурме, а тело вируса, разметав своей ментальной атакой волю разумов, ринулось через ослабшие преграды, оставляя их один на один с агонией механизмов.
* * *
Прошла ярость, прошло время, прошёл сон. Влад лежал на изгибе стены, что плавно переходил в пол "комнаты", и с бессмысленным взглядом смотрел на ровный световой блик завесы. Гермошлем лежал рядом. Связи с кораблём, с роботом не было. Мышеловка захлопнулась, и в неё попал не только человек, но даже свет и радиоволны. В голове пилота не было ни одной мысли, лишь где-то около макушки витали какие-то из их протоформ. Видел ли Влад, что сияние стен сначала усиливалось, затем начало спадать, словно имитируя смену дня и ночи? Видел ли он, что истаяли в наступающем сумраке блики на чёрной стене? Может, и видел. Но кто-то, смотря на ночное небо, обнимает любимую девушку, кто-то ищет падающую звезду, а кто-то в пьяном восхищении матерится. А ведь вполне вероятно, что среди созвездий затерялась одна звезда, в окрестностях которой летит странный планетоид, где скованный объятиями логики чужой машины сидит отчаявшийся космонавт. Видит ли кто эту звезду?..
- Эге-гей! - словно из тумана раздался приглушённый голос, - есть кто живой?!
Дрёма вдруг пала в мгновение ока.
- Влад, это ты? - спросил невидимый собеседник.
- Я... да - неуверенно ответил пилот, косясь на оживший гермошлем.
- Ого-го, сынок! Ты что внутри этой хреновины?! - радостно поинтересовался голос. - Клянусь бородой моей мамаши, ничего подобного в жизни не видел!
Теперь-то очухавшийся Влад узнал говорившего - Дядька Джеки, который по собственным словам "вынянчил не одно поколение сосунков-старателей", старый пират...
Джеки пробавлялся в жизни тем, что следил за каким-нибудь новичком, а когда тот находил неразработанный астероид, Дядька на всех парах дул к ближайшему куполу и оформлял находку на себя. Для регистрации прав необходимо-то было всего ничего: лицензия старателя, динамические координаты объекта и что самое главное - скорость. Кто первый зарегистрировал находку - тот и хозяин.
Как ни странно сообщество старателей молчаливо поощряло старика. Каждый, в конце концов, проходил его урок, чтобы больше ни разу не обжечься. Без деловой хватки человек на астероидах обречен, и пусть лучше новичок сразу поймёт, какую жизнь выбрал. К тому же старикан не переигрывал и в свою очередь каждый раз среди первых вызывался прижать к ногтю настоящих пиратов, как только один или несколько старателей решали, что лучший способ обогащения - отнять заработанное у товарища.
Влад в свое время то же не минул школы Дядьки Джеки и, тем не менее, сейчас он был рад услышать любой человеческий голос.
- Давай, Влад, выбирайся, а то твой кошак уже все стены загадил, ей-ей! - жизнерадостно сообщил Джеки.
"Выбирайся!" - разозлился пилот. - "Легко тебе говорить из... Стоп!"
Он споро одел гермошлем. На дисплее отразилось меню управления робота. Индикатор связи горел зелёным! Влада охватила эйфория радости - он спасён!
"Так, главное не спешить", - попытался успокоиться Влад, - "сначала - проверить герметичность скафандра".
- Эге-ге, сынок, дурит у тебя электроника, ей-ей, дурит! - бодрым тоном продолжал болтать старик. - Я тут на солнце глянул, совсем не признал! А ведь не первый десяток лет его копчу!
- Там и навигатор полетел, - только чтобы не умолк старикан, пожаловался Влад, подходя к черной завесе.
- И навигатор, говоришь?! Ей-ей, так и есть, так и есть!
Тем временем Влад уже продавливал, вновь ставшую податливой, завесу. "Получилось!" - возликовал пилот. Он вновь оказался в первой "комнате"!
Теперь, когда Влад спасся из почти безвыходной западни, радостная эйфория начала спадать.
Как это старик нашёл его? Единственным объяснением было, что он следил за космолётом Влада, и если сразу не рванул оформлять находку, значит, наделся на что-то большее.
"Чёрт", - выругался пилот. - "Всего сутки наедине с собой в этом чёртовом артефакте и я уже становлюсь параноиком".
- Я тут на своём летающем корыте перся мимо, - речь старика не прерывалась на минуту, он явно никак не мог наговориться. - Смотрю. Ба! Да это же посудина моего друга Влада шпарит. Я тебе шлю: привет! А ты, ей-ей, ноль внимания. Тут я и задумался, что дело нечисто. Ну, на всякий случай решил проверить...
Уже не обращая на старческую болтовню внимания, Влад поднялся на поверхность планетоида и дал команду подготовить шлюз к переходу.
Старик виртуозно посадил судно почти в двухстах метрах от владова старателя. Пока компьютер проводил подготовительную процедуру, пилот во всех подробностях успел рассмотреть "летающее корыто" Дядьки Джеки. Космолет отличался хищным изяществом линий и, даже не зная его лётных характеристик, с первого взгляда становилось ясно, что подобная птичка не трудяга, а охотник. По сравнению с ним астероидный старатель казался приземистым гномом.
* * *
Компьютер, наконец, открыл створки, и пилоту осталось подождать всего несколько минут до встречи со старым разбойником.
Шлюзование закончилось. Влад не стал снимать скафандр, лишь скрутил гермошлем и, цепляясь за поручни, сразу проплыл в рубку, которая на судне была совмещёна с жилым отсеком. Дядька Джеки стоял у панелей управления спиной к Владу. Сухая согбенная фигура в рабочем комбезе, башмаки на магнитной подошве крепят ноги к полу, создавая иллюзию притяжения. Обернувшись на шум, Дядька улыбнулся от чего лицо его моментально залучилось морщинистыми складками.
- Ну, давай, рассказывай, - сказал он, вместо приветствия направляя на Влада пистолет.
- Чёрт, - только и смог вымолвить пилот.
- Вселенная полна сюрпризов, ей-ей, - подколол его пират. - Я мог бы пристрелить тебя сразу и в одиночку пожать лавры первооткрывателя, - Джеки с ехидством прищурился, - но так и быть возьму тебя в долю, если поделишься тем, что обнаружил внутри этой хреновины. Ты ведь что-то обнаружил, а?
- Да, - чтобы потянуть время ответил Влад. Сам он лихорадочно просчитывал вероятность того, промажет ли Джеки, если внезапно кинуться ему под ноги.
- Не дёргайся, сосунок, - словно прочтя мысли пилота, посоветовал старикан, - а то я нервный могу и подстрелить сгоряча. Давай-ка, не тяни кота за хвост. - Теперь пират говорил серьезно, оставив шутливый тон.
- Ну, там есть пещеры, - начал Влад и замолчал, услышав тихий шлепок за спиной Джеки.
- Давай, продолжай.
- В них можно дышать.
- Офигеть. Не тя...
Мррмя! Воинственный клич потряс помещение. Джеки рефлекторно повернул на звук голову и в то мгновение Васька, словно снаряд на полной скорости, врезался прямо в голову пирата и, ударив когтями по лицу, рванул прочь. Джеки от неожиданности выстрелил и естественно попал в молоко. Десятикилограммовая масса лишила человека равновесия, и он, крутанувшись, оказался дезориентирован. Влад, оттолкнувшись ногами от стены, повторил кошачий бросок, целясь провести захват противника. Ему удалось молниеносно выбить из его руки оружие, одновременно врезав пирату бронированным локтём по челюсти, как вдруг он понял, что тот ему не противится. Только тогда он обратил внимание на лицо старика - оно было бледным, почти серым, словно кровь в единое мгновение отхлынула с него; гримаса ужаса искажала и без того неприглядную старческую физиономию.
Влад оттолкнул мертвое тело, и оно медленно, оставляя в воздухе тонкие кровяные нити, поплыло к дальней стене отсека. Пилот обернулся в поисках своего спасителя - котяра невинно, словно не он только что послужил причиной смерти человека, гонял по воздуху за неимением другой игрушки выбитый пистолет.
Старатель вошёл в рубку джекина космолёта и вдруг застыл как громом поражённый. Блока навигатора не было! Ради скорости старый пират, как мог, облегчал судно и, видно, навигатор посчитал за балласт. "Фухх!" - с облегчением выдохнул Влад. Конечно, ведь Дядька ориентировался по радиопередачам. Ему-то и нужно было всего два сигнала: первый от очередного "сосунка-старателя", чтобы следовать за ним, и второй - сигнал купольного маяка, чтобы вернуться в гавань. Влад настроил приёмник на частоту маяка. Динамик молчал...