На зимние каникулы меня всегда отвозили в Берлягино к бабушке. Помню, очень любил я эти поездки в детстве, став же постарше, заскучал. Посудите сами, что делать пятнадцатилетнему парню одному в глуши, где на всю деревню два старика да три старухи? Ну, на лыжах в лесу покататься и все. Видя такое мое настроение, бабушка однажды в святки решила повеселить меня гаданием. От скуки я с охотою согласился. Вот погасила она свет, зажгла свечу, поставила на стол блюдечко с водой и, кинув в него серебряное колечко, стала бормотать какие-то заклинания, пристально вглядываясь в воду. - Жить будешь долго, - улыбнувшись, произнесла она, - а теперь давай-ка внучек, на суженную твою посмотрим.
Но через минуту задула, вдруг, свечу и в полной темноте протопала к выключателю.
- Что, бабушка? Что ты там увидела? - заволновался я.
- Да все хорошо, Сашенька. Все хорошо. Не вышло тут у меня гадание. Успокоившись, я пошел спать, а ночью, неожиданно проснувшись, увидел, что бабуля стоит на коленях перед иконой и горячо шепчет: "Спаси его, Боже! Заклинаю, Господи, спаси"...
По окончании института мне усиленно предлагали остаться в аспирантуре, но отец, царство ему небесное, чувствуя, видимо, скорую свою кончину, настоял помочь ему в бизнесе. Так себе бизнес - заводик по переработке пиломатериалов. Но, знаете, мне понравилось. Не буду хвастаться, но уже через пару лет моего руководства компания превратилась в большую торговую сеть по продаже мебели.
Жизнь, как известно, состоит из светлых и темных полос. К тому времени я развелся с женой. Казалось бы, чего ей надо? Все, ну абсолютно все есть. Так нет же, представьте, ушла! Бог ей судья, да только дочку, что забрала с собой, жалко. Это все к тому, что тот год я жутко хандрил. Хорошо хоть работа немного отвлекала. Подошли новогодние праздники, я совсем уж выдохся и чувствовал, что если не отдохну, все, конец мне. Оставаться в городе совсем не хотелось, да и не люблю я зиму. Короче, купил путевку на Кубу. Всегда меня тянуло на этот обломок социализма и рай для любителей экзотической эротики. Пожалуй, эротика мне очень бы не помешала. И еще, заканчивал-то я романо-германский по курсу испанского и хорошо знал язык страны. На сам Новый год лететь я не мог - надо и дочку поздравить и маму одну не оставишь, а вот на Рождество в самый раз и четвертого января "Боинг-747" поднял меня в небо и взял курс на Гавану.
Ее я заметил еще до посадки. Да и вряд ли среди мужиков нашей группы был хоть один, кто не обратил на нее внимание. Лет двадцати пяти, высока, широка в кости, но стройна. Точеный нос с горбинкой, вороные волосы собраны в залихватский хвостик. А глаза-то? Бесенята! И шубку ей снимать не стоило. Под ней обтягивающая водолазка, крутая грудь и юбочка. О, если это можно назвать юбочкой! Еще в полете, пара мужиков, выпив за начало отпуска, попытались завязать с ней знакомство, но она была холодна к ним, что меня почему-то обрадовало.
Поселили нас в пятизвездочном отеле "Melia Habana". К вечеру, немного адаптировавшись после перелета, спустился я к пляжу и, потягивая колу, наблюдал закат. Красотища! - Я не помешаю? - голос низкий, с легкой хрипотцой.
Та самая дама из самолета стояла за моей спиной и курила. Теперь она была в легком белом платье и широкополой шляпе.
- Нет, что вы? Хотите колы?
Она улыбнулась и покачала головой.
- Лучше вина.
Я сделал заказ.
- А вы? - спросила она.
- Я не пью.
- Вообще?
- Вообще.
Мы стали вместе смотреть на тонущее в океане солнце. На душе было очень легко. Я никогда в жизни особо не увивался за женщинами, разве что за Светкой в институте, а тут словно голову потерял. В общем, ужинали мы вместе.
На следующий день, после поездки в Кастилио дель Моро, Ира, так ее звали, затащила меня на дискотеку. Нет, нет, не в гостиницу, а на самую настоящую кубинскую дискотеку, в какой-то Богом забытой кафешке в старом городе. Я и так танцор тот еще, а тут, в бешеных ритмах румбы и вовсе потерялся. Ира же зажигала. О, как она танцевала. Вскоре все кубинские парни облапали ее. Я же скромно сидел за столиком. Наконец все закончилось. По дороге в гостиницу я молчал, она теребила меня: "Ну не обижайся, Саш, а". В лифте нажала на кнопку "5" хотя жила на четвертом этаже. На пятом жил я.
В номере я пошел к холодильнику достать напитки, а когда обернулся, платьице ее валялось на полу. Она, в одних черных трусиках, стояла, прислонившись к двери и, черт побери, улыбалась своей бесовской улыбкой. Вот она подошла ко мне (я судорожно пытался расстегнуть пуговицы на рубашке) и опустилась на колени...
Следующие несколько дней мы редко выходили из номера. Я совсем потерял голову - любовницей она была страстной и изобретательной.
Проснувшись однажды, я увидел, что Ира тихо лежит рядом и смотрит на меня. Заметив, что я открыл глаза, она вытянулась словно кошка (я тут же завелся) и спросила: - Ты помнишь, какой сегодня день?
Я пожал плечами:
--
Четыре дня как мы знакомы?
--
Точно! А к тому же Рождество.
Праздник отмечали в ресторанчике с национальной кухней и неизменной дискотекой. На обратном пути к нам навстречу метнулась старая креолка. Редкие седые волосы патлами спадали вдоль ее лица, морщинистая, землистого цвета кожа обтягивала узкий череп, впалые глаза горели чертовским огнем. Жуть!
--
Гадаю, гадаю, - приговаривала она по-английски, цепляясь за одежду.
Я хотел откупиться от назойливой старухи парой песо, но Ира загорелась.
- А ведь сегодня принято гадать! Пойдем, пойдем к ней, это судьба. Ах, как интересно!
Я засмеялся и кивнул старухе. Та почувствовав добычу цепко ухватила Иру за руку, потащила куда-то, и вот мы у нее дома. В маленькой затхлой комнатушке стоял лишь стол, накрытый черной скатертью, да в углу на полочке белел череп. Похоже настоящий. Я заранее сунул гадалке деньги и она, запалив парафиновую свечку, уселась за стол и впала в транс. Я рассчитывал увидеть обряд Вуду, но куда там. Мошенница, закрыв глаза и бормотала что-то неразборчиво, потирая свободной ладонью то, что было когда-то чьей-то головой. Потом кивнула нам, мол, подойдите. Одной своей костлявой рукой, словно слепая, провела она по Ирочкиному лицу, второй схватила меня, подняла голову, глянула в глаза и.. затряслась, вдруг вся, вскочила, замахала руками.
- Уходи, уходи! - стала совать обратно деньги.
Уже на улице Ира спросила, что случилось. Сам не менее ее заинтригованный, я сказал лишь, что не вышло гаданье у старухи.
Как бы то ни было, на следующий день, придумав какой-то предлог, я снова был на той улочке. Едва заметив меня, старуха попыталась скрыться, но мне удалось нагнать ее. - В чем дело? Что ты увидела?
Она упорно молчала, опустивши голову. Тогда я достал двадцать долларов. Как и следовало ожидать, перед столь щедрой подачкой она не устояла. Схватив купюру, забормотала: - Чернота. Вокруг чернота. Отпусти их. Отпусти, слышишь! Отпусти их! - она взвинтила себя и забилась в истерике.
- Кого их? Кого? Слышишь, мать?!
--
Своих женщин!!
Больше я ничего добиться не смог, пожалев об уплаченных деньгах. Уходя, долго еще слышал в спину ее причитания. Зачем только пошел?
Меж тем отдых подходил к концу, а мы еще и не загорели. Как тут загоришь, когда моя милая устраивала такие жаркие ночи, да и дни тоже. Ей то ладно, своей смуглой кожей и так походила на мулатку, а мне бы не помешало поваляться на пляже. Короче, поехали мы на Варадеро, сняли бунгало на двоих.
К полудню, чтобы не обгореть, пошел я отдохнуть, Ира же осталась валяться на песке: "Приходи скорее, дорогой". Приняв душ и перекусив, я тут же заскучал и опять отправился на пляж. На прежнем месте Ирочки не было, зато я увидел ее в кафе под пальмовыми ветвями. Они сидели и хохотали. Какой-то толстый самодовольный мужик обнимал ее за плечи, прижимал, а она даже не делала попытки отстраниться. Вот он нагнулся и стал что-то шептать ей в ухо. Солнце погасло.
Я прошел мимо так, чтобы она заметила: "Саша! Саш, подожди!". Даже не обернулся, забрал свои вещи и на первом же автобусе отправился в Гавану. В тот день я напился. Не приносит мне алкоголь облегчения. Нет, я не буйный, просто все одно не помню ничего потом. Да хоть бы забыться...
Утром разбудил настойчивый стук в дверь. Открыл глаза. Оказывается, спал одетым. Голова раскалывалась, изо рта воняло. Я ненавидел себя. Стучала Маша, наш гид. - Александр, там, на Варадеро несчастье. Что-то с Ирочкой Коноваловой. Вы, кажется, были близки.
Оттолкнув ее, помчался к автобусу. Он шел только через час. Черт, черт, черт! Когда я приехал на курорт, ее уже выносили из бунгало под простынею с кровавыми пятнами. Администратор рассказал мне, что ночью на нее напал какой-то маньяк. Перед глазами встал жирный боров из пляжного кафе.
Улетая, я купил газету. Судя по скупому сообщению, на теле русской туристки было обнаружено не менее двадцати колотых ран. Корреспондент не забыл указать, что были выколоты глаза. Ее бесовские глаза. Я не смог сдержать слез.
Прошел год. Я помирился со Светкой. Как была рада доченька! Но однажды, приехал я в неурочное время в загородный дом, а Светка с любовником. Любовником оказался Серега Симонов с филологического факультета нашего института. Одной компанией мы когда-то дружили. Светка мне так и заявила, что с тех самых пор любит Серегу. Чего ж замуж-то за него не вышла? А, знаю, богатый мужик нужен был. Как же она притворялась? Дочь родила! От меня ли?
Ночью проснулся от звонка. Звонил мышонок:
--
Папочка приезжай, папочка! С мамой плохо!
Со Светкой и правда было плохо. Кто-то не оставил живого места на ее теле. На животе помадой или кровью написано: "Сука". Пока хмурый, не выспавшийся следователь осматривал изуродованный труп, я прижимал белокурую головку доченьки к груди, чтобы она не видела этого ужаса.
На следующий день я нашел дома алую помаду и окровавленную рубашку. Откуда они взялись?!
Так с этим и живу. Доча растет и уже не так часто вспоминает ту ночь. У меня нет больше женщин. Только мама, которую я часто навещаю в Троицком. Там хорошая клиника и ее обязательно вылечат. Но пока еще она очень больна. Иначе, зачем всегда спрашивает о папе? Разве не помнит, что убила его, застав в постели с какой-то шлюхой.