Поскольку исторический факультет в целом чуть более информирован в современной исторической науке, чем любое другое заведение, есть основания полагать, что некоторые студенты - во всяком случае, если не студенты, то наверняка преподаватели - знакомы с набирающими популярность идеями академика Анатолия Фоменко, известными по общим названием "Новая Хронология". С этой крайне необычной гипотезой, идущей вразрез со всеми нашими представлениями о мировой и отечественной истории, можно не соглашаться, её можно подвергать разгромной и подчас резонной критике, равно как ей можно увлечься до фанатизма. Факт же состоит в том, что, после двух десятилетий исследований, в последние 7-8 лет академик предпринял мощный издательский и лекционный штурм - например, в Доме Книги его работам отведены целых две полки - и, как говорится, "уважать себя заставил" и обрел некоторую популярность.
Академик Фоменко в результате довольно хитрых манипуляций с историческими источниками приходит к совершенно сенсационным выводам. Вся реальная история, по его мнению, началась всего лишь около тысячи лет назад, и именно за это тысячелетие человечество создало все культурные памятники Евразии, которые историки XVII - XIX вв. ошибочно разбросали по шести тысячелетиям. Правительствующие же династии различных стран и якобы различных времен от "Древнего" Египта и Рима до византийских Палеологов и московских Рюриковичей А.Фоменко благодаря математико-статистическим исследованиям летописей считает справедливым считать фантомными копиями трех-четырех подлинных, которые он вполне резонно относит к позднейшему времени - то есть к XIII - XVI вв. при этом древнейшей религией академик считает Христианство, из которого вышли все современные конфессии и верования, а религиям, считающимся древними (например, египетскому или греческому язычеству), Фоменко отказывает в существовании, доказывая разительное сходство памятников и иконописи этих древних культов с христианскими сюжетами. Всю же историю древних и средневековых цивилизаций академик представляет как последовательное разложение единой Евразийской федерации. Центром же этой гигантской империи была Владимиро-Московская Русь, она же - Золотая Орда. Я не буду подробно пересказывать доказательства идентичности этих государств, считающихся нами разными и даже конфронтирующими. Скажу лишь, что в свое время близко к этой идее подошел Лев Гумилев, считавший Русь и Орду военно-стратегическими союзниками.
Фоменко и коллеги не ограничиваются только скрупулезными вычислениями, хотя они и составляют доказательную основу его гипотез. Этими манипуляциями он доказывает частные противоречия в современной хронологии и истории в целом, например, в датировке Пелопонесской войны, Альмагеста, жизни Христа и многочисленных первоисточников. Многие ученые как раз и занимаются именно тем, что опровергают эти частности. Я же, прилагая ко всем другим причинам такого подхода и мою неспособность самостоятельно проверить правильность статистических измышлений академика, считаю крайне важным проанализировать философскую основу Новой Хронологии.
Наиболее полно эта фундаментальная основа выражена в книге с недвусмысленным названием "Империя". В ней почти нет места методологии, она показывает фоменковское видение истории в полном, панорамном виде. Это до отвращения непривычные идеи, которые можно назвать общим словом "Славяноцентризм". По логике Фоменко, мы, точнее, наши прямые предки - славяно-монголы, - создали в этом мире все, чем сейчас наслаждаются любопытные туристы. Именно русо-татары колонизировали Европу, а не наоборот. Мы, а не дикие викинги, совершили первый десант в Америке и, как видно из немногочисленных намеков, создали там то, что сейчас называют "культурой доколумбовой Америки". Кому-то это покажется бредом, кому-то - мыслями весьма заманчивыми. У заинтересованного читателя могут возникнуть резонные заносчивые вопросы, вроде следующего: "В самом деле, почему в Россию могут приехать три немца и научить нас той истории, которую приходится опровергать третий век подряд, а мы не можем учить немцев?"
Новая Хронология заставляет нас по-новому смотреть не только на нашу историю как таковую, но прежде всего на то, как мы к ней относимся. Относимся же мы к ней зачастую неуважительно, и не я первый об этом говорю. Дело в том, что в российской исторической науке, равно как и вообще в нашем сознании, со времен германизированных императоров и иноземных любителей манускриптов укоренился евроцентризм - сознание собственной ущербности и неполноценности при полном и безоговорочном авторитете западноевропейской истории, философии, принципов правления, техники, а также всего того, что принято называть западной моделью жизни. Поскольку заимствование фундаментальных идей невозможно (такие идеи и принципы вырабатываются изнутри, а не перенимаются в готовом виде в один миг), начинается поверхностное копирование западного чего-нибудь: от одежды до лавочных мостов и современной демократии. В итоге получается абсурдная и бессмысленная неоднородная взвесь, что отмечал даже Петр Чаадаев, первый основательный западник, в своих "Письмах".
Евроцентризм сложно назвать философией, это скорее программа поведения, заложенная в менталитете западных людей. Это установка на полное непризнание чужеродных культур и всего, что этими культурами создано. Мало-мальски грамотному человеку вряд ли необходимо доказывать это утверждение примерами, и все же такое напоминание необходимо. Наиболее характерным, показательным примером евроцентристских действий являлась английская колонизация Северной Америки со всеми вытекающими последствиями. Но не только в геноциде индейцев проявлялся евроцентризм; обратимся к более радужному на первый взгляд процессу - Крестовым Походам. В XI веке*, когда европейский этнос был еще молод и благороден, он развязал довольно грубую экспансию на Ближний Восток - территорию, и духовно, и культурно неизмеримо более богатую, нежели европейские страны. Своими действиями он возобновил бесконечную войну "запада" и "востока", временно приостановленную при посредничестве Византии. Кроме того, начались противоречия в треугольнике "европейцы - мусульмане - евреи". Наконец, истинный исторический смысл рыцарских похождений выявил печально известный IV Крестовый Поход - это была война против всего "не-Запада", всего не-"Христианского Мира", и родство религий греков и итальянцев здесь не имело ни какого значения.
Что же касаемо России, то с этой страной Запад воевал всегда, применяя для этой войны самые разнообразные методы и силы - от тевтонских рыцарей до грузинских революционеров. Кто-то, читая эту фразу, может подумать, что я говорю о некоем заговоре и т.п. Причина на самом деле, как и многие другие причины развития государств, заключается в двусмысленном географическом положении России. Наша страна (если понимать ее не в конкретных сегодняшних или столетней давности границах) всегда находилась в непосредственной близости от Европы, агрессивной по своей сути, и оказалась постоянным объектом ее амбиций. И если военный натиск Россия отражала вполне успешно и порой героически, то куда более эффективным средством для запада стала война идеологическая. Здесь нужно отдать должное династии Романовых XVII - XVII вв. и их историкам. В то время как все историки Евразии (согласно реконструкциям Фоменко) трудились над тем, чтобы сделать свою историю ярче и древнее чьей бы то ни было, российская история предстала не то что мрачной, а даже безнадежной. В знаменитом рассказе о варягах россияне предстали совершенными неумехами в политике, хотя даже в сомнительной по своим истокам Повести Временных Лет есть ряд куда более ярких легенд - об апостоле Андрее или основании Киева, например. Но немецкими экспертами самой реалистичной историей была признана самая жалкая. И в то же время эта идея вторичности нашего государства относительно Северной Европы не могла бы так плотно укрепиться в сознании сначала интеллигенции, а затем и масс, если бы для ее восприятия не было подготовленной почвы. А почва была - начиная с самой Смуты Россия плавно двигалась вслед за Европой, чему логическим продолжением стали Петровские реформы. В итоге получилось то, что скромный голос Михаила Ломоносова прозвучал более чем тихо по сравнению с решением человека по фамилии Миллер и его последователей. В итоге (приведу пример из современной факультетской жизни) мы находим явление, совершенно немыслимое для любой другой образованной страны, - романо-германской истории мы уделяем времени в два раза больше, чем истории родной страны, при этом совершенно забывая о наличии стран неевропейских. Таким образом, евроцентризм как явление изначально западное был воспринят в России и превратился для нас из проблемы внешней в болезнь внутреннюю.
Чтобы сакцентировать внимание, повторюсь, что основной характерной чертой евроцентризма является его наступательный, даже агрессивный, характер, который может выражаться как в чисто военном, так и идеологическом виде. В России противовесом ему было и есть почвенничество. Его можно называть по-разному - славянофильство, пан-славянизм, цивилизационизм - но смысл остается в целом неизменным в течение столетий. Главная идея почвенничества заключается в утверждении самобытности и уникальности российского либо общеславянского народа. Наиболее точно и последовательно (в плане распространения ее на все народы мира) идея представлена в работах Н.Данилевского и Л.Гумилева. эти работы носят не прокламативный, а научно-философский характер, поэтому идут несколько дальше обычных почвеннических рассуждений. Ученые-философы считают российский и европейский суперэтносы совершенно равнозначными, с некоторым преимуществом российского за счет его молодости.
Тем не менее, несмотря на свою привлекательность и обоснованность, почвенничество в нашей стране не может быть надежной защитой от евроцентризма в любом его виде. Ведь почвенничество по своей сути носит оборонительный, закрытый характер: как осажденный город, запертый со всех сторон и для своих, и для чужих, почвенники не в силах оказать решительное, агрессивное сопротивление. Если говорить на языке военной тактики, почвенничество - тактика абсолютно защитная, действенная только в окружении, в то время как евроцентризм - тактика агрессивная, непрестанно атакующая. Опасность такой ситуации заключается в том, что сторона обороняющаяся никак не может истребить нападающую, в отличие от последней.
В любой другой стране Евразии есть дополнительные факторы, препятствующие господству евроцентризма. В Китае и Японии этим фактором является географическое положение, в индии - крепкое кастовое деление как мироощущение. Арабо-персидский мир, хотя и находится от Европы не дальше, чем Россия, имеет в качестве щита религию Ислама и полное доверие к ней людей. В Иране даже используется свой особый календарь с началом года в конце марта и началом эры в VII - VIII веке. В России же процветает религия, которая, опять-таки в силу европейского влияния, по-прежнему считает себя ветвью европейского Христианства и пытается наладить связи с ним. Поэтому православие не смогло обеспечить идеологическую защиту России. Как следствие средневековой церковной неустойчивости, когда с каждым патриархом менялась и политика - в сторону сближения с Западом или в сторону обособления, - сложился и неустойчивый менталитет россиян, то искренне преклоняющихся перед Европой, то честно ненавидящих её. Поэтому и все великие умы, задумывавшиеся над судьбой нашей Родины, представляли ее либо как окраину Европы, либо в лучшем случае как особое государство за железной стеной.
Новая Хронология представляет исключительно непривычный как для отечественного, так и для западного читателя философский взгляд. Она заставляет уважать прежде всего собственный язык, свою культуру - примерно также, как американцы чтят свою недолгую историю. Кроме того, Славяноцентризм непривычен своей агрессивностью, нежеланием признать значимость любой нероссийской культуры - будь то Китай, Европа или Ацтеки. Это непризнание проявляется как в общей картине Реконструкции, так и в методах - например, в доходящих до странности лингвистических размышлениях. В общем и целом, почти все средневековые названия сводятся к словам "Русь", "Татария", "Казаки" и "Орда". В отношении безогласовочных алфавитов (например, арабского и иврита) и соответственно надписей Фоменко с коллегами применяют не общепринятые западные огласовки, а славянские, что, в общем-то, грамматике многих древних языков не противоречит.
Что же касается общих, глобальных идей, то наиболее странно для отечественного читателя Новая Хронология относится к Европе - так называемой колыбели Средневековой цивилизации. По логике А.Фоменко, Европа сейчас просто-напросто пользуется плодами Великой Монгольской, то есть Российской, культуры. Все лучшее, что есть у Европы из ее средневекового наследия, было создано во время господства Руси-Орды. Фактически, именно Европа является культурным придатком России и ее предшественницы - Византии, - а не наоборот. В этом и заключается агрессивная черта Славяноцентризма: утверждение первичности и подлинности Русско-Византийской культуры (в широком смысле слова) и пренебрежение какими-либо другими культурами в силу их вторичности*. Возникает парадоксальная ситуация: академик Фоменко и его коллеги, будучи в своем позитивистском отношении к науке до мозга костей людьми западного типа - людьми разума, логики - создают антизападную концепцию. Славяноцентризм, как он выражен в Новой Хронологии, предстает перед нами как вид почвенничества, но с агрессивными, подобными евроцентристским, мерками по отношению ко всему и такими же идеологическими методами.
Кратко наметив важнейшие принципы такого нового явления, как Славяноцентризм, нужно подвести итог относительно его значения и пользы. К сожалению, несмотря на всю привлекательность этих идей, они, как и любой другой "центризм", слишком односторонни для того, чтобы быть истиной в последней инстанции. Собственно, и цель самого наличия славяноцентристской идеи не в том, чтобы убедить весь сознательный мир в ее правильности, а в том, что только такой радикальный взгляд на историю и современность может уравновесить влияние западничества. Таким образом, при наличии Славяноцентризма в народной философии может сложиться нечто вроде весов: двумя крайностями являются евро- и славяноцентризм, а центром - цивилизационизм Данилевского и Гумилева, то есть почвенничество с уважительным отношением к чужим культурам. Тогда общенародная философия, как и сознание отдельных людей, становится устойчивой, уравновешенной, а это - важное условие для развития культуры и самого народа. Еще раз скажу, что славяноцентристские идеи "Реконструкции" А.Фоменко кажутся, и являются, порой слишком резкими и заносчивыми, но они необходимы в качестве наиболее явного противовеса Евроцентризму.
Важно заметить, что в качестве своеобразного холодного душа для мозгов развитие Славяноцентризма актуально и для Европы. Ведь это, пожалуй, лучший способ осознать себя неединственной главенствующей цивилизацией - осознать возможность того, что даже Западная цивилизация может при ближайшем рассмотрении оказаться вторичной с исторической точки зрения. Все это будет способствовать укреплению идей гармонии и равнозначности культур в народных философиях Запада и России.