Гусев Андрей Евгеньевич : другие произведения.

Мартыш (отрывок из повести "Портреты его грёз"*)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.70*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Давай поиграем... помнишь фильм "Другие 9 1/2 недель"? Бордель в Чикаго, 1952 год, я мужчина с проблемами, я не могу возбудиться, пока не увижу, как ты ползёшь ко мне по полу... Ну, давай же!
  Приехав однажды из своей дикой Балашихи (которую кличут бандитским городом) в Москву, я попробовал воспользоваться метро. Как стало мало симпатичных девушек в московской подземке?! Видимо, это победа феминистского движения. Масса женщин скрывают свою внешность под гримом необъятной толщины типа бесцветного гуталина. Боевая раскраска, конечно, известна ещё со времён индейских женщин, но мы ведь не в прериях. Впрочем, женщины меня восхищают тем, что среди них встречаются особи, обладающие казалось бы несовместимыми качествами: умом, хитростью и красотой. Хотя, наверно, это идеализированная модель женщины, обитающая лишь в моей черепной коробке.
  
  Говорят, что иногда бывает полезно окунуться в собственное подсознание. Взглянуть на мир глазами другого человека, может быть, даже глазами особи противоположного пола. Что об этом думают психоаналитики?
  
  Некоторые из них считают, что изучение состояний Я (или Ego) довольно удобно проводить с помощью трансакционного анализа. Ведь участвуя даже в единственной трансакции (вербальной или нет), каждый что-то обретает. Но если ты - ОН, понять, что обретает ОНА, не столь уж просто. Я пытаюсь представить длинные ряды трансакций последних месяцев жизни. Своей и Мартыш...
  
  Скорее всего, у меня сейчас невроз выживания, который проявляется после смерти матери. Уже год прошёл, а эта боль не отпускает меня, с каждым днём становится сильней. Про меня сценарный аналитик, наверно, мог бы выразиться так: сценарий давно исчез, он, вообще говоря, исполнен; но старые лозунги и плакатные призывы продолжают "звучать" в его башке. Проверить свою догадку - нет никакой возможности. В нынешнем финансовом положении посещение психоаналитика is too expensive for me. Всё, что мне остаётся - так это ждать финальной итоговой трансакции... Впрочем, ждать можно по-разному. Забавно будет окунуться в собственное подсознание и представить Ego Мартыш.
  
  Итак, ещё один бокал "Белой лошади", чистой, без тоника. И полетели...
  

МАРТЫШ

  Виктор почти сразу после нашего знакомства стал называть меня Мартыш. Чем ему не понравилось моё французское имя Иветта - ума не приложу. Я сначала обижалась и даже злилась. Но он так ласково, нараспев произносил это слово: Мар-ты-шшь... что я, в конце концов, привыкла. Ну, в самом деле, - хоть горшком назови, только в печь не ставь!
  
  Виктор меня увлёк своим стремлением к нестандартному. Во всём: не только в своих картинах и в так любимом им пост-историзме, главное - в обыденной жизни. Да для него серой обыденности просто не существует. В его системе координат жизнь соткана из каких-то оригинальных выходок, непредсказуемых поступков, нелепых, на первый взгляд, решений... Невозможно понять логику дилетанта - это ещё Мюллер в "Семнадцати мгновениях" говорил. Здесь же невозможно понять, что ещё, отличное от общепринятых норм и мерок, придумает Виктор. Короче, жареный лёд - его любимое блюдо.
  
  - Мартыш, а ты была в Освенциме? - однажды спросил он меня. В тот миг мы сидели в балашихинской квартире Виктора и мирно обедали. Вопрос ничем не был спровоцирован; тем не менее, он прозвучал.
  - Нет... но почему ты вспомнил Освенцим?
  - Я там был, и даже обедал, все эти страшные картины не испортили мне аппетит. Немецкие парни из параллельной экскурсионной группы довольно долго смеялись и заявляли, что это коммунистическая пропаганда. Ты знаешь, я ненавижу коммунистов, но... ОСВЕНЦИМ БЫЛ, и тысячи евреев и коммунистов там погибли... Почему у людей столь короткая память? Почему нужно кого-то убивать? Да, коммунисты ничуть не лучше фашистов: все они сволочи! Но почему людей можно убивать? В 37-м коммунисты убили двадцать миллионов; ещё раньше, в гражданскую, они загубили столько же. Но ведь это не значит, что можно убивать их самих?! Убийц надо изолировать от общества. Это условие необходимое, но и достаточное; большего не требуется!
  
  Никогда не думала, что среди художников встречаются столь самозабвенные пацифисты, и что их так сильно волнует проблема исторической справедливости. Впрочем, Виктор - нестандартный художник.
  
  
  В очередной раз мы поссорились по-крупному, когда Виктор стал заставлять меня ездить на дачу. За город в выходные дни, конечно, можно выбраться: отвлечься от сумасшедшего городского ритма, подышать свежим воздухом ... Но тогда выдался очень холодный октябрь, временами шёл снег. В такую погоду ехать на дачу да ещё с ночёвкой - не сахар. Легче уж поссориться.
  
  Тогда, помню, я забрала нашего Альфа, схватив его с секретера, где он восседал; сказала, что теперь он только мой. Я принесла Альфа домой и посадила в книжную полку под стекло. В моём доме Альф неожиданно поблек, перестал меня восхищать. Мне даже показалось, что он умирает. Так же, как и наша с Виктором любовь.
  
  Мы не звонили друг другу больше месяца. Последние дни той ужасной осени были просто невыносимы. Хорошо, что в конце ноября у Виктора день рождения. Это был подходящий повод, чтобы позвонить ему и попробовать помириться. Только из этого ничего не вышло. Виктор отвечал односложно, холодно, и я явственно почувствовала, что он зол на меня. Мы опять разругались, я бросила телефонную трубку и была готова разреветься. В памяти всплыла наша последняя постельная сцена. Он был очень нежен. Потом могут быть взрывы, но начинаться всё должно с нежности. Виктор знает это не хуже меня. Именно потому я и люблю его.
  
  В наш последний раз всё было удивительно легко и весело. "Мне нравится, как ты это делаешь!" - вертелась на языке банальная фраза из любовных романов. Ему я ничего не сказала.
  - Как ты представляешь себе желание? - спросил он после всего.
  - Живот сводит судорогой, и я ощущаю отсутствие кого-то или чего-то неведомого внутри себя. Любовь - это же злоупотребление властью. Я тебя пугаю?..
  - Давай поиграем... помнишь фильм "Другие 9 1/2 недель"? Бордель в Чикаго, 1952 год, я мужчина с проблемами, я не могу возбудиться, пока не увижу, как ты ползёшь ко мне по полу... Ну, давай же!
  Для вящей убедительности он судорожно выдернул широкий ремень из своих брюк, сложил его вдвое, и я поняла, что меня выдерут, если не соглашусь. С другой стороны, трудно, что ли стать маленькой, на короткое мгновение вернуться в детство и представить себя всамделишной мартышкой?! Даже приятно всё это сделать ради мужика, у которого в изящных холёных руках ремень, предназначенный исключительно для моей попы. И я поползла. В вечернем платье, в туфлях на шпильке, с крестиком на шее. Как приказывал ОН... А потом вдруг неожиданно он был безумно нежен, ласкал меня всю: от кончиков пальцев и до...
  Воспоминания привели меня в невменяемое состояние. Какое-то ужасное томление овладело мной, я не знала, как жить дальше.
  
  
  
  А потом наступило то самое, о чём обычно думаешь: ну, со мной такое произойти не может. Но чем ты лучше других? Если у 15 - 20 % женщин старше тридцати бывает миома матки, то почему не может оказаться и у тебя?!
  
  В нашей конторе всем сотрудникам оформляли хорошую медицинскую страховку. По ней госпитализировали куда угодно - хоть в ЦКБ, где президента лечат. Я выбрала Московский НИИ хирургии. Через пару дней поутру я ехала на Калужскую заставу. Спустя полчаса очутилась в приёмном покое главного корпуса института; чуть позже меня отвели на восьмой этаж в хирургическое отделение - вотчину профессора Храмченко. Там меня определили в двухместную палату и стали обследовать в очередной раз и, как водится, по полной программе. Всё-таки козлы эти наши здравоохранители: зачем по два раза делать одни и те же исследования - сначала в поликлинике, потом в больнице?
  
  Несмотря на шестьдесят с лишним лет и свою должность директора института Храмченко умудряется ещё и операции делать. И говорят, весьма даже успешно. К нему под нож рвутся известные люди. В первый же день у дверей профессорского кабинета я заприметила Виталия Коротича - легенду горбачёвской перестройки.
  
  А ещё ходят слухи: чтобы попасть под скальпель самого профессора - надо заплатить. Помимо страховки. Минуя бухгалтерию. По специальной таксе.
  
  Клиника, определённая мне судьбой и медицинским полисом, расположена на холме. Из окна палаты виден примостившийся в низине Институт космических исследований. Когда-то давно, заканчивая обычную московскую школу, я мечтала работать в этом престижном научном заведении. Согласитесь, для девчонки подобные мечты выглядят несколько странно. Вот и мои родители так решили, и благодаря их стараниям я попала на филфак МГУ. Нет, я не жалею, только теперь, разглядывая серые стены ИКИ из окна больничной палаты, на меня наплывает тоска и щемит сердце. Всегда больно расставаться с хрустальной мечтой своего детства. Кому-то снились балетная сцена, съёмки в кино, прекрасный принц... Я же, как это не смешно, мечтала о космических полётах. Не получилось. Поменять профессию в моём возрасте невозможно. До конца я ещё не сознаю, что стала тёткой, но ведь это так. Молоденькие медсёстры относятся ко мне очень почтительно, словно я гожусь им в матери. Неужели я на самом деле такая старая?! Это можно было бы легко проверить, работай здесь хоть один медбрат. Но Храмченко, вероятно, поклонник молоденьких медсестёр, поскольку медицинские братья у него отсутствуют напрочь. "Что ж, яркая гетеросексуальная ориентация престарелого профессора - это очень даже неплохо", - мысленно отметила я тогда и порадовалась своей принадлежностью к женскому полу.
  
  Моя больничная жизнь текла ни шатко, ни валко. Утомительная череда непримечательных дней, казалось, не кончится никогда. Впрочем, некоторые нюансы имели место быть. Вы, наверно, будете смеяться: у меня оказался лечащий врач, которого зовут Мартыш. Это не прозвище, а самая что ни на есть доподлинная его фамилия. Раньше я считала, что таких фамилий не бывает вовсе, что только Виктор с его неуёмной фантазий может сконструировать подобное имечко. Выходит, жизнь в очередной раз подкинула маленький сюрприз и превзошла вымысел. Правда, этот Мартыш - мужчина. Ему под пятьдесят; седые виски; уставшие глаза под очками в толстой роговой оправе; бледное лицо... А ещё смешная походка, как у топтыгина, и вечно развевающиеся на ходу полы белого халата. Конечно, больные зовут его по имени и отчеству - Олег Анатольевич; многие забыли про его смешную фамилию или не обращают внимания. Хотя не все. Например, молоденькая хохотушка Светлана из соседней палаты раз за разом подшучивает над своим медицинским повелителем. Она называет его "добрый Айболит". Он делает вид, что не обижается... Семьи у него нет, со своей женой он не живёт уже много лет. "It so happened", - как-то ответил он на мои нескромные расспросы. Нарочито произнёс in English - наверно, прочитал в моей медкарте, что я работаю переводчиком с английского.
  
  It so happened! It so happened? Фразы вертятся у меня на языке. Я вспоминаю Виктора и готова произнести то же самое про нашу умирающую любовь. Жаль, что она была изготовлена не на йеменском острове Сокотра, лежащем в восьмистах километрах к юго-востоку от Адена. По преданиям на Сокотре когда-то жила сказочная возрождающаяся из пепла птица Феникс.
  
  Больше всего меня угнетают тоскливые вечера в больничной палате. Когда становится совсем невмоготу, я приоткрываю окно, высовываюсь на морозный декабрьский воздух и смотрю на полную Луну, через которую проплывают перистые облака. Они образуют красивую ауру вокруг неё, и светило становится безумно загадочным. Никогда не поверю, что какой-то американец тридцать лет назад ходил по поверхности этой загадки...
  
  Консервативная терапия не помогала. Меня всё не выписывали и не выписывали. Пришлось встречать Новый год в больнице. Раньше опыта подобного рода у меня не было. Ну что ж, в жизни надо испытать всё, за исключением чего-то особенно неприятного - уговаривала себя я.
  
  Ближе к полуночи с соседкой по палате мы накрыли стол, к нам присоединилась хохотушка Светлана, заговорщицки сообщившая, что будет ещё один гость. В новогоднюю ночь в отделении дежурил Мартыш. К нам он заглянул четверть первого с бутылкой шампанского, уже навеселе. Класс! Никогда раньше не видела пьяного Мартыша, ну конечно, если не считать саму себя.
  
  Потом я пошла с ним в ординаторскую. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Потом стали целоваться, но как-то вяло и безрезультатно. Чуть позже я снова была в больничной палате. Из стоящего на подоконнике старенького ВЭФа пронзительно пел про тетрадь расстрелянного генерала мёртвый Тальков. Я чувствовала себя ужасно дискомфортно; казалось, что жизнь кончилась.
  
  Хохотушка Светлана пыталась меня растормошить, уговорила на бутылку портвейна "777" - новогоднего - как она выразилась. Ей-то что: через неделю выпишут, и поедет она в свой Тамбов. После второй рюмки трёх семёрок и с учётом предыстории, включающей шампанское Мартыша, Светлана была готова. В таком состоянии у русских баб появляется тяга на застольные песни. Высоким сильным голосом Светлана завопила:
  
  Я купила колбасы
  И на грудь положила.
  Ах! как эта колбаса
  Чувства растревожила!
  
  С неба звёздочка упала
  Прямо к милому в штаны.
  Что бы там не оторвало,
  Лишь бы не было войны...
  
  Впрочем, война шла. Вторая чеченская. И здоровые люди продолжали там умирать, а больные здесь в Москве пытались жить.
  
  Я жила и всё не знала -
  Что такое кокушки?!
  Ах! пока не застучали
  Кокушки по жопушке!
  
  Светлана продолжала вопить, унять её было некому. Что может быть более грустным и тоскливым, чем новогодние посиделки в русской больнице?!..
  
  
  
  Copyright (с) 2001 by Гусев Андрей Евгеньевич

* Полностью повесть напечатана в сборнике - Гусев А.Е. "ROLE PLAYS в зрелом возрасте": повести и рассказы / М., 2003    ISBN 5-704-0630-1



[]


Оценка: 4.70*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"