Фауст
Мне скучно, бес.
Мефистофель
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет -
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
...
Фауст
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
...
Назойливых гостей он [Фауст] потчует виноградом, вырастающим из крышки стола, и
отуманивает их разум, так что они хватают друг друга за носы, думая, что
держатся за сочную виноградную кисть.
...
Итак,
потребовал он от дьявола следующее:
Во-первых, чтобы получил и имел он способность, форму и облик духа.
Во-вторых, чтобы дух делал все, что он пожелает и захочет от него.
В-третьих, чтобы он был ему послушен, покорен и усерден, как слуга.
В-четвертых, чтобы во всякое время, как только Фауст позовет его и
прикажет, находился бы он в его доме.
В-пятых, чтобы, находясь в его доме, он незримо ведал его делами и
чтобы никто его не видел, кроме самого Фауста, если только на это не будет
его воли и желания.
И напоследок, что дух должен являться к нему всякий раз, как он его
позовет, и в том образе, как он ему прикажет.
На эти шесть статей дух ответил Фаусту, что он ему во всем готов
покориться и быть послушным, если только за это он тоже выполнит несколько
поставленных условий, и как только он это сделает, ему не придется больше ни
о чем заботиться. И вот что это были за условия:
Во-первых, он, Фауст, обещает и поклянется, что он предастся в
собственность этому духу.
Во-вторых, что для большей силы он это напишет и удостоверит своею
собственной кровью.
В-третьих, что всем верующим христианам он будет враждебен.
В-четвертых, что он отречется от христианской веры.
В-пятых, если кто его вновь захочет обратить, чтобы он этим не
соблазнялся.
За это берется дух выполнить все желания Фауста сроком на определенное
число лет. Когда же срок истечет, он явится за ним. И если Фауст эти условия
выполнит, он будет иметь все, чего только душа его пожелает и захочет, и
тотчас почувствует в себе способность принять вид и обличие духа. Доктор
Фауст был настолько дерзок в своем высокомерии и гордыне, хотя и раздумывал
с минуту, что не стал беспокоиться о блаженстве своей души, а дал свое
согласие злому духу на такое дело и все условия обещался выполнить. Он
думал, что не так черен дьявол, как его малюют, и не так жарок ад, как о том
рассказывают, и т. п.
...
Доктор Фауст выпускает кровь в тигель,
ставит тигель на горячие уголья и пишет, как ниже следует
Я, Иоганн Фауст, доктор, собственноручно и открыто заверяю силу этого
письма. После того как я положил себе исследовать первопричины всех вещей,
среди способностей, кои были мне даны и милостиво уделены свыше, подобных в
моей голове не оказалось и у людей подобному я не мог научиться, посему
предался я духу, посланному мне, именующемуся Мефостофилем, слуге адского
князя в странах востока, и избрал его, чтобы он меня к такому делу
приготовил и научил, и сам он мне обязался во всем быть подвластным и
послушным.
За это я ему со своей стороны обязался и обещаю, что он, когда пройдут
и промчатся эти 24 года, волен будет, как захочет, мне приказать и меня
наказать, управлять мною и вести меня по своему усмотрению и может
распоряжаться всем моим добром, что бы это ни было - душа ли, тело, плоть
или кровь. И так на вечные времена. С этим отрекаюсь я от всех живущих, от
всего небесного воинства и от всех людей. И да будет так. Для точного
свидетельства и большей силы написал я это обязательство собственной рукой,
подписал его и собственной кровью разума моего и чувств моих мысли и волю
сюда присоединил, заверил и запечатал и т. д.
Подписано:
Иоганн Фауст
сведущий в элементах и богословия доктор.
...
Доктор Фауст все же раскаивался в сердце своем и постоянно раздумывал о
том, что за грех он взял на себя, пожертвовав блаженством своей души и
связавшись с дьяволом ради временных благ. Но его раскаяние было раскаянием
и покаянием Каина и Иуды, ибо хотя и раскаивался он в сердце своем, но
отчаялся в милосердии божием, и казалось ему невозможным вернуть себе
милость божию. Уподобился он Каину, который точно так же отчаялся, полагая,
что грехи его больше чем можно ему простить; так же было и с Иудою и т. д. И
доктор Фауст думал так же; все смотрел он в небо, но ничего не мог там
разглядеть. Все ему мечталось, как говорится, о черте или об аде; это
значит, он думал о том, что содеял, и казалось ему, что частыми беседами,
вопросами и прениями с духом удастся ему когда-нибудь достигнуть
исправления, раскаяния и воздержания от, зла. Однако напрасно, ибо дьявол
слишком цепко его держал.
После этого снова затеял Фауст разговор и прение с духом (ибо ему опять
подумалось об аде). Стал он спрашивать духа, что есть ад. Во-вторых, как ад
сотворен и устроен. В-третьих, что за муки и терзания ждут осужденных.
В-четвертых и в-последних, может ли осужденный вновь возвратить
себе милость Божию и избавиться от адских мук.
Дух не дал ему ответа ни на один вопрос и сказал: "Господин мой Фауст,
лучше тебе оставить твои вопросы и разговоры относительно ада и его
порядков. Чего ты хочешь, любезнейший? Если бы ты и впрямь мог подняться в
рай, я бы снова низверг тебя в преисподнюю, ибо ты мой и тут твое место.
Потому-то, любезнейший Фауст, прекрати спрашивать меня об аде и поверь мне,
если я тебе обо всем этом расскажу, ты будешь повергнут в такое раскаяние,
сетование, раздумье и горе, что пожалеешь сам, зачем задавал мне вопросы, а
потому мое мнение, что лучше тебе о том не спрашивать".
...
Доктор Фауст сказал ему: "Выходит, что ты и мной овладел, скажи мне,
любезнейший, правду". Дух ему ответил: "Отчего же? Конечно! Ибо, как только
мы узрели в твоем сердце, что за мысли ты лелеешь и что для этих своих
предприятий и дел некого больше тебе использовать, кроме дьявола, то еще
более дерзостными и отчаянными сделали мы твои мысли и искания и такими
жадными, что ни днем, ни ночью ты не имел покоя, но все твое рвение и
помыслы были о том, как бы применить колдовство. И когда ты заклинал нас,
сделали мы тебя таким дерзким и отчаянным, что ты готов был лучше предаться
черту, нежели отступиться от своего дела. После этого еще больше придали
тебе бодрости и вложили тебе в сердце такое желание, что ты уже не мог
отступиться от своего намерения призвать к себе духа на помощь. Наконец,
настолько мы тебя одолели, что ты предался нам душою и телом, и все это ты,
Фауст, можешь на себе увидеть".
"Поистине, - сказал доктор Фауст, - теперь я 'ничего уже не поделаю.
Сам себя связал. Если бы были у меня благочестивые помыслы и я бы обращался
с мольбой к богу и не подпустил к себе черта так близко, не приключилось бы
такого несчастья моей душе и телу. Ах, что я наделал!".
И дух ему отвечал: "Разочти сам". И доктор Фауст ушел от него в печали.
...
Доктор Фауст снова призвал своего духа и пожелал задать ему еще один
вопрос, чтобы он и на этот раз удовлетворил его желание. Духу это пришлось
очень не по вкусу, однако на этот раз решил он ему повиноваться. Когда он
прежде говорил ему о том, дух наотрез отказывался, теперь же явился он снова
и решил удовлетворить его желание, но уже в последний раз. "Ну, что же ты
хочешь от меня?" - сказал он Фаусту. "Я хочу, - сказал Фауст, - услышать
ответ на мой вопрос, а именно: если бы ты сам был на моем месте, был
человеком, сотворенным Богом, что бы ты стал делать, чтобы быть приятным
Богу и людям?".
Дух усмехнулся и сказал: "Господин мой Фауст, если бы я был сотворен
человеком, как ты, я бы склонялся перед Богом, покуда во мне было бы дыхание
человеческое, и старался не возбудить прошв себя гнева Божьего. Я следовал
бы сколь возможно Его ученью, закону и заповедям, призывал бы и прославлял
Его, хвалил и возносил, чтобы быть Господу угодным и любезным, и знал бы,
что после своей кончины достигну вечного блаженства, славы и великолепия".
На это доктор Фауст сказал: "Я, однако же, этого не делал".
- Поистине ты этого не делал, - сказал дух, - но отступился от своего
Создателя, который тебя сотворил, дал тебе язык, зрение и слух, чтобы ты
разумел Его волю и стремился к вечному блаженству. От Него ты отрекся, ты
употребил во зло дивный дар твоего разума, ты отказался от Бога и от всех
людей, и в этом тебе некого винить, как только свои дерзкие и гордые
помыслы, ради которых ты потерял лучшее свое сокровище и драгоценность -
царство Божие;
- Да, - сказал доктор Фауст, - увы, это так! Однако хочешь ли ты,
Мефостофпль, быть на моем месте человеком?
- Да, - отвечал дух со вздохом, - и не стал бы с тобою о том
препираться, ибо если бы я согрешил против Бога, то мне поддержкой было бы
Его милосердие.
Доктор Фауст ему отвечал:
- Так и мне еще не поздно было бы исправиться.
- Да, - сказал дух, - если бы ты еще мог от своих черных грехов
обратиться к милосердию Божьему. Но теперь уже поздно. И Божий гнев лег на
тебя.
- Оставь меня в покое, - сказал доктор Фауст духу. -
- Так и ты меня оставь в покое с твоими расспросами, - отвечал дух.
...
Мефистофель
Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! -
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она...
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной?..
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; -
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо...
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье...
Фауст
Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!
Мефистофель
Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я -
Я даром времени не трачу.
...
Один христианнейший, набожный, богобоязненный врач и почитатель
священного писания, бывший в то же время соседом доктора Фауста, увидел, что
много студентов не выходят из дома доктора Фауста и постоянно обретаются
там, где вместо господа с его светлыми ангелами поселился дьявол с его
присными. И вот порешил он отговорить доктора Фауста от его дьявольского,
безбожного поведения и образа жизни. С этой целью, из одного только
христианского рвения, пригласил он его в свой дом. Фауст к нему явился, и за
трапезой старик обратился к Фаусту с такими словами: "Любезнейший господин
мой и сосед, есть у меня до вас дружеская, христианнейшая просьба, не
примите же мое искреннее к вам обращение во зло и не побрезгуйте моим
скудным угощением, но примите благосклонно, как это нам Господь велит со
смирением принимать".
...
Доктор Фауст прилежно ему внимал и сказал, что это поучение ему
понравилось, и поблагодарил за него старца, за его доброе намерение, и
пообещался следовать ему сколь возможно, с этим и распрощался. Когда он
пришел домой, стал он прилежно обдумывать это поучение и увещание и
размышлять о том, что он себе на душу взял, когда предался проклятому черту.
Захотел он покаяться и расторгнуть свой договор с дьяволом. Посреди таких мыслей дьявол
является ему, хватает его, будто хочет ему голову свернуть, и не теряет
укоряет его, говоря, что предался он дьяволу по собственной дерзости. К тому времени.
же он обещался быть врагом Богу и всем людям. Ежели он этого обещания
выполнять не захочет, послушается старого хитреца и станет любить людей и
Бога, то пусть знает, что уже поздно, что он принадлежит дьяволу, который
имеет достаточную власть, чтобы забрать его, на что теперь есть приказ, и по
этой причине сейчас он его и порешит, или Фауст должен сейчас же сесть и
снова расписаться своею собственной кровью и обещать, что ни одному человеку
более не даст он себя уговорить и совратить, и на этот счет он должен сейчас
же объявить, исполнит он это все или нет. Если же нет, то он разорвет его на
куски.
Доктор Фауст, очень испугавшись, соглашается с ним снова во всем,
садится и пишет своею кровью, как следует ниже, и это письмо было найдено
после его смерти.
...
Второе обязательство доктора Фауста, которое он дал своему духу
Я, доктор Фауст, заверяю собственноручно своею кровью, что я этот мой
первый документ и договор в течение семнадцати лет крепко и верно выполнял,
был враждебен Богу и всем людям. Сим отдаю я душу и тело и вручаю их
могущественному богу Люциферу, так что может он, когда пройдут еще семь лет,
с этого времени, поступить со мною как захочет. Вместе с тем обещается он не
продлевать и не сокращать мою жизнь и не причинять мне мучений, будь то при
смерти или в аду. С этим я снова обещаю, что не буду я повиноваться никому
из людей, никаким увещаниям, поучениям, уговорам, наставлениям и угрозам,
будет ли это касаться священного писания, мирских или духовных дел; особливо
же не буду покоряться духовным наставникам, ни следовать их учению. Обязуюсь
слово свое держать крепко и верно, согласно этому моему договору, который я
для вящей силы подписал своею собственной кровью. Писано в Виттенберге и т. д.
...
Когда доктор Фауст увидел, что срок его договора день ото дня подходит
к концу, начал он вести свинскую и эпикурейскую жизнь и призвал к себе семь
дьявольских суккубов, с которыми со всеми совокуплялся, и каждый из них
являлся ему в другом женском образе, такой красы, что нельзя сказать. После
этого ездил он во многие государства вместе со своим духом, желая видеть
всех что ни на есть женщин. Семерых из них он совратил: двух нидерландок,
одну венгерку, одну англичанку, двух швабок и одну француженку, которые были
украшением своих стран. С этими дьявольскими женами предавался он
непотребству до самой своей кончины.
...
Срок для Фауста приближался быстро, как на песочных часах. Оставался
впереди один только месяц, и с ним приходили к концу те двадцать четыре
года, за которые он душою и телом предался черту, как было рассказано выше.
Тут впервые почувствовал Фауст робость, и было ему как пойманному убийце или
разбойнику, который, сидя в тюрьме, услышал свой приговор, и ждет его теперь
смертная казнь. Он был в страхе, рыдал и разговаривал сам с собой,
размахивая руками, охал и вздыхал, худел, редко или совсем не показывался
людям на глаза, а духа своего не хотел видеть и терпеть у себя.
...
Эта печаль побудила доктора Фауста записать свои сетования, для того
чтобы не позабыть их. Вот одна из записанных им жалоб:
"Ах, Фауст, отчаянная ты и недостойная душа! Ибо ты соблазнился
обществом тех, кто осуждены на адское пламя, когда ты прекрасно мог снискать
блаженство, которое ты теперь утратил. Ах, рассудок мой и свободная воля,
зачем упрекаете вы мое тело, которому уготовано похищение жизни! Ах вы, мои
руки, ноги, и ты, еще здоровое тело, рассудок и душа, плачьте обо мне, ибо,
обладая вами, я мог вами пренебречь или о вас позаботиться, а
совершенствуясь, я радовал бы вас! Ах, любовь и ненависть, почему вы
одновременно в меня вселились, раз я должен из-за вас терпеть теперь такую
муку? Ах, милосердие и отмщение, по какой причине уготовили вы мне такое
возмездие и срам? О жестокость и сострадание, на то ли создан я человеком,
чтобы терпеть наказание, которое я сам себе уготовил? Ах, ах, несчастный,
есть ли еще что-нибудь на свете, что не поднялось бы на меня!
Ах, мои жалобы ничему не помогут".
Еще одна жалоба доктора Фауста
"Ах, ах, ах, я, несчастный человек! О горький, злосчастный Фауст, ты
причтен к лику осужденных, где тебя ожидают неимоверные смертные муки, куда
более ужасные, чем все, что пришлось когда-либо вытерпеть страдающему
существу. Увы, увы, мой рассудок, задор, дерзость и своеволие! О проклятая,
неверная жизнь! О ты, слепой и неосторожный, ибо тело и душу свою ты лишил
зрения, и теперь они не видят. О быстротечное наслаждение, в какие тягости
вовлекло ты меня, затемнив и ослепив мои очи! Увы, мой слабый дух, моя
омраченная душа, какой ждет тебя приговор? О прискорбное бедствие, о
обманутая надежда, кто помышлял о тебе? О горькое горе, беда бедучая! Увы и
ах! Кто спасет меня? Где мне укрыться? Куда заползти мне? Куда бежать? Вижу:
куда ни подамся - я пойман".
Тут бедный Фауст так опечалился, что не мог более говорить.
...
Услышав эти жалобы, явился Фаусту его дух Мефостофиль, приступил к нему
и сказал: "Было тебе из снятого писания известно, что ты должен поклоняться
единому только Богу, служить ему и рядом с ним не иметь других богов, ни
одесную его ни ошуюю, а ты этого не сделал, но испытывал своего Бога,
отрекся, отступился от него и нам прозакладывал свою душу и тело; потому и
должен ты теперь предъявить свой заклад.
"Заметь же мои стихи:
Знаешь что - молчи,
По-пустому слов не мечи.
Что имеешь, держи под замком:
Беда сама идет в дом.
Потому молчи, терпи и крепись.
Таись и горем ни с кем не делись.
Поздно, поздно господа звать,
Горе день за днем растет - не унять
"Потому-то, мой Фауст, не годится с чертями и с большими господами
вишни есть: они плюют тебе кости прямо в лицо, как ты теперь видишь. По этой
причине стоило бы тебе быть отсюдова за тридевять земель, только твоя
упрямая лошадка сбросила тебя, ты презрел дар, которым тебя взыскал Господь,
не удовольствовался им, но зазвал к себе черта. Двадцать четыре года тому
назад ты думал - все золото, что блестит, что тебе черт наговаривает. Вот
черт и привязал бубенчик коту на шею.
...
И случилось это между двенадцатью и часом ночи, поднялся вокруг дома
неистовый ветер, охватил его со всех сторон, так что казалось, что рушится
все и самый дом будет вырван из земли. Тут студенты оробели, повскакали с
постели, стали друг друга утешать, не смеют выйти из комнаты, а хозяин
сбежал из своего дома в другой. Студенты лежали поблизости от той каморки,
где находился доктор Фауст. Они услышали страшное шипение и свист, будто дом
был полон змей, гадюк и других вредоносных гадов. Тут дверь в комнату
доктора Фауста распахнулась, и стал он кричать о помощи, но только
вполголоса, и вскоре уж больше не стало его слышно. Когда же настал день и
студенты, которые всю ночь не могли заснуть, вошли в комнату, где находился
Фауст, они не увидели его больше. Вся комната была забрызгана кровью, и мозг
прилип к стене, будто черти бросали его от одной стены к другой. Да еще
лежали глаза и несколько зубов: жуткое и ужасающее зрелище! Тут начали
студенты плакать и причитать над ним, искали его повсюду и наконец нашли его
тело за домом на навозной куче. Страшно было на него взглянуть, так
изуродованы были его лицо и все части тела.
...
Мефистофель
Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies - скука
Отдохновение души.
Я психолог... о вот наука!..
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но - помнится - тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? всё по пустякам.
Желал ты славы - и добился, -
Хотел влюбиться - и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?
Фауст
Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет -
Я проклял знаний ложный свет,
А слава... луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон..