Аннотация: Следующий из рассказов Веныча о начале его работы на Севере.
Посвящение в северяне
"Полярное сияние" - это не только то, что вы думаете,
но тоже очень сильно сияет и не только ночью.
Надо сразу сказать, что водку в чистом виде как продукт в те времена завозить в магазины Севера запрещалось. Много коренного населения обмораживалось с перепою. Завозился в продажу спирт питьевой 70-ти градусный (вкусный такой, с синей этикеткой на бутылке), "Советское шампанское" и сухое болгарское вино типа "Рислинг". Сухим болгарским гурманы разводили питьевой спирт. Был еще в ходу чистый медицинский спирт, но это только у отдельных завхозов, и то только "трохи для сэбэ".
Те далекие времена дефицитным было почти все, от чайной колбасы до трусов. Все доставалось "по блату" и в количествах, чтоб "хватило на подольше", поэтому наш "гостиничный" барак благоухал огромнейшим количеством вкуснейших и неповторимых запахов еды. На огромном, почти в полкомнаты, дощатом, обитом старой клеенкой, столе было выставлено неимоверное количество снеди.
Все кто оставался на ночь в "гостинице" выложили на стол все самое вкусное и дефицитное, что везли с Большой земли.
Тут были и дымящаяся вареная картошка в чугунке, соленые рыжики, копченая свинина, жареная курица, соленые бочковые огурцы, соленая селедка иваси, квашеная вилковая капуста с клюквой (клюкву только - что насыпали для вкуса) и страшнейший дефицит тех лет - копченая колбаса "сервелат". Естественно на столе лежали ломтики наструганной сырой, мороженой нельмы и куски копченого муксуна. Все это изобилие благоухало и вызывало такое обильное слюноотделение и бурчание в животе, что мне стало немного худо.
Я попытался достать из рюкзака свои харчи, но меня остановили со словами - свои харчи успеешь съесть и завтра. Ты на Севере в первый раз, значит наш гость. Садись к столу, мы из тебя настоящего полярника будем делать.
В тарелку мне наложили всего понемногу. В правую руку вложили кусок копченого муксуна, а в левую - кружку с напитком под названием "Полярное сияние". В кружке налито было ровно половина.
- Ну что ж студент, - взял слово Петр, - с прибытием тебя на Севера. Эту кружку ты должен выпить до дна, а остальные - по - полярному, сколько совесть и здоровье позволят. Народ здесь добродушный, сам видишь. Да и закон простой: "говно" здесь замерзает быстро и уезжает за Камень (Урал значит) обратно, а нормальные - остаются надолго. Время покажет кто ты.
Памятуя о прошлом, я осторожными глотками стал осушать эту кружку. Вкус меня поразил до удивления - это был спирт наполовину с шампанским. Выпил я, не прерываясь - до дна, выдохнул и тут - же закусил сочной копченой рыбиной. Ничего более вкусного я раньше не пробовал, хотя родившись и прожив на Волге достаточно много лет, перепробовал много разной рыбы. Далее, не успев дожевать кусочек нежнейшего муксуна, я почувствовал удар изнутри сначала по желудку, а потом и в голову. Все вокруг дружно и весело поплыло, заколыхалось и красиво расцветилось разными огнями. Это благородная отрыжка шампанского доставила до моего сознания всю прелесть второго ингредиента данного напитка.
- Наш человек, - загомонили все вокруг, бодро закусывая, - однако выдюжит, трудновато будет на первых - то порах, но должен выдюжить.
Сразу наперебой все стали давать советы как мне жить дальше. Слушал я терпеливо, но понять ничего уже не мог. Сознание медленно уплывало в дальний уголок мозга, освобождая пространство для всеобъемлющей любви ко всему и вся.
- За нового полярника, - прозвучал второй тост...
Первый раз меня посетило мое обиженное сознание, часа, наверное, через два - три. Осторожно озираясь и пытаясь вспомнить - где я и почему я здесь, - я увидел сидящих за столом Петра и Павла, которые пили чай. Остальные храпели на разные лады по койкам.
Очнулся я, надо сказать, на койке одного из Апостолов, что меня повергло в жесточайшее уныние. Извинившись, что занял чужую кровать, я спросил, где можно попить водички.
- Садись пить чай или может тебе спиртику плеснуть, - спросил добродушно Петр, Павел при этом хитро ухмылялся.
- Только не спирт, - умоляюще пролепетал я, - если можно, чаю.
Мне налили кружку густого, дымного чая и дали кусочек сахара.
Меня слегка потряхивало, болела голова, а желудок возмущенно звал меня "к барьеру" за причиненные ему оскорбления.
Первые глотки чая привели в чувство и желудок и голову. Чай был заварен на каких-то травах с брусничным листом и клюквой. После первых нескольких глотков целебного напитка, сознание решило вернуться окончательно, видимо примирившись с бестолковой оболочкой. Однако садюга - организм, в отместку за выпитое, оставил потряхивание конечностей средней степени тяжести.
- Эт ничего, эт нормально, - наблюдая, как у меня в руках мелко трясется кружка с чаем, сказал Павел, - немного протрясет и отпустит. А не отпустит, так и похмелиться не грех.
Сказав, что не похмеляюсь, я спросил, как это я оказался на чужой кровати.
- Так эт нормально, эт ничего, для первого раза ты еще до второй кружки дожил. Да и мордой в тарелку не пытался попасть. Некоторые, не допивши первую, мордой - то в капусту норовят попасть, а потом митинги закатывают. А ты ничего - спокойный, как только клюнул разок носом - то, так мы тебя и спровадили на койку отдохнуть. Ты пей чаек - то, он хорошо оттягивает. А следующий - то раз ухо - то - востро держи. Народу тут хорошего много, да нехорошего тоже хватает, а дальше сам понимай, - беседовал со мной Павел, прихлебывал чай и добродушно улыбался.
Вместе с чаем в меня вливалось спокойствие и уверенность в том, что и впредь все будет хорошо и удачно.