- рассказ про один год жизни Достоевского в Швейцарии невольно хочется начать именно с этих слов...
Он приехал в Женеву в августе 1867 года: любимая жена на первых месяцах беременности, озеро Леман, гостиница 'Корона'... Спустя некоторое время они поселились в доме ?1 по улице В. Телля, а в зиму переехали в дом по ул. Монблан, 16, на котором сейчас висит памятная табличка. Именно здесь началась работа над романом 'Идиот', здесь были и горести, и радости, отсюда Федор Михайлович письма в Россию: 'Мы с Анной Григорьевной одни-одинешеньки. Жизнь моя: встаю поздно, топлю камин (холод страшный), пьем кофе, затем - за работу. В четыре часа иду обедать в один ресторан и обедаю за 2 франка с вином. Затем иду в кафе, пью кофей и читаю 'Московские ведомости' и 'Голос'. Затем полчаса хожу по улицам - для движения, а потом - домой, за работу. Потом опять топлю камин, пьем чай и опять за работу. Анна Григорьевна говорит, что она ужасно счастлива. Женева скучна, мрачна, протестантский глупый город, с скверным климатом, но тем лучше для работы...'
Итак, Женева не пришлась писателю по душе. Его письма друзьям и родным полны желчи. И все-таки именно здесь, наблюдая за работой Конгресса мира и за его знаменитыми участниками (Бакунин, Гарибальди), он откладывал свои впечатления в памяти и на бумаге. А посещение Базельского музея, где писатель чуть ли не час простоял, потрясенный, перед картиной Гольбейна 'Мертвый Христос'! И это тоже отразилось на страницах романа - в диалоге князя Мышкина и Рогожина...
Между тем жизнь в 'мрачной' Женеве шла своим чередом. В марте у Достоевских родилась дочь Софья. Словно солнце заглянуло в окошко! Достоевский подолгу сидел у детской колыбели, любуясь крошечным личиком. Но слишком недолгим было это счастье: через три месяца Софья умерла от воспаления легких. Как описать горе родителей?
'Глубоко потрясенная и опечаленная ее кончиною, я страшно боялась за моего несчастного мужа: отчаяние его было бурное, он рыдал и плакал, как женщина, стоя пред остывшим телом своей любимицы, и покрывал ее бледное личико и ручки горячими поцелуями. Такого бурного отчаяния я никогда более не видала', - так вспоминала тот страшный май Анна Григорьевна.
Прочь из ужасной Женевы! В первые дни лета Достоевские сели на пароход и отправились в Веве. Конечно, они надеялись, что тихие улочки этого городка и великолепные виды на горы и озеро помогут пережить отчаяние. Но...
Все лето Анна Григорьевна проплакала, вспоминая свою маленькую несчастную дочь, а Федор Михайлович с головой ушел в работу. Именно здесь появились вторая и третья части 'Идиота'. И вновь после первых восторгов его переполняла желчь: 'Жаров здесь нет; панораму озера Вы знаете; в Вевее она положительно лучше, чем из Монтре и Шильона, которые рядом. Но кроме этой панорамы остальное всё слишком гадко, и за одну панораму мы боимся слишком дорого заплатить...' Как бы то ни было, а к концу лета гениальный роман был практически готов, а в сентябре Достоевские покинули Швейцарию...
Можно долго спорить и размышлять, почему великий писатель был столь несправедлив к этой тихой, мирной стране. Впрочем, столь же едко он отзывался и о Германии, и о Франции. Выходит, прав был Грибоедов, подаривший нам свою классическую фразк: 'Где ж лучше? - Где нас нет...'