Походив по базе и окончательно придушив свою жабу, я стала обдумывать еще одну проблему. Сейчас примерно две с половиной сотни человек сосредоточены под землей на очень небольшом пространстве. И хотя тут работает, предусмотренная заботливыми проектировщиками вентиляция, все равно на людей очень скоро это будет действовать угнетающе. Разве что до войны кто-то работал в шахте - те, наверное, привычные. Значит нужно предусмотреть такой режим, чтобы народ вместе собирался пореже, а те, кто находится под землей, имели бы возможность выходить на свежий воздух. Поэтому на расстоянии нескольких сотен метров следует предусмотреть небольшую хорошо замаскированную стоянку с возможностью скрытого прохода к базе. Вроде бы густо стоящий лес такое позволяет. Вот только это усложнит систему охраны, но тут уж ничего не поделаешь. Нашла опять своих командиров и снова их озадачила. Явное несогласие с этой идеей высказал только Кондрашов, что было совсем неудивительно - ему обеспечивать охрану. Остальные посомневались, но отнеслись скорее положительно - кому охота почти безвылазно сидеть под землей. Договорились, что выделим для охраны больше людей и младших командиров. Впрочем, Остапенко справедливо заметил, что все это не надолго, так как после первого снега все тропинки станут видны, как на ладони. Вот этим он меня сильно опечалил. До снега-то всего ничего. Октябрь уже кончается, а, насколько я помню, на парад 7 ноября в Москве шел снег. Так что и тут, того и гляди снег пойдет. Ладно, пойдет снег - будем думать. Хотя охранные пакости на такое близкое и совсем не светлое будущее нужно готовить уже сейчас. А то потом просто не успеем.
За подобными хлопотами и размышлениями прошла большая часть дня, а ближе к вечеру Остапенко принес неприятную весть - немцы, озабоченные неприятностями, творившимися в тылу, решили провести, как теперь сказали бы, крупную антитеррористическую операцию. Причем делать это будут с присущей им основательностью, то есть на время они приостановят движение на фронт целой дивизии и силами этой дивизии организуют прочесывание населенных пунктов и близлежащих лесов. С одной стороны, это очень даже неплохо, поскольку на фронте недосчитаются одной дивизии. Но, с другой стороны, нам-то что делать? Наш отряд тут самый большой и то у нас менее трехсот человек. На достижимых расстояниях расположены еще несколько отрядов, суммарная численность которых примерно равна нашему отряду. И все. Самолетов и оперативной радиосвязи у нас нет. Значит, гибкости маневров тоже не будет. Что мы может противопоставить десятитысячной дивизии высококвалифицированных солдат, да еще поддерживаемой авиацией? Для диверсионного отряда типичные действия - это скрытный маневр, неожиданный удар и быстрый отход. А тут все это будет если и возможно, то сильно затруднено. И согласованности действий никакой, так как, как уже говорилось, сидим практически без радиосвязи. Воевать "поодиночке" не получится - немцы передавят нас, как клопов. Мы просовещались до позднего вечера, но так и пришли к единому мнению. Наконец, я плюнула на все это, заявила, что утро вечера мудренее, и отправила всех спать, назначив продолжение совещания на "после завтрака".
Утром, выспавшиеся и наевшиеся, мы довольно быстро нашли, как нам показалось, приемлемое решение. Во-первых, мне вспомнилась битва на Курской дуге. Нет, я не страдаю манией величия, но одной из важнейших составляющих этой битвы, как нам всегда рассказывали на уроках истории, был удар на опережение. То есть немцы все подготовили к атаке, а наши первые начали артподготовку по местам сосредоточения войск противника и попутали немцам все карты. Вот и тут. Надо сработать на опережение, не дожидаясь, пока немцы все распределят и начнут действовать. Во-вторых, мы дружно решили исходить из того, что наш отряд самый крупный, поэтому нам и заказывать музыку, то есть распределять кто, где и как проведет налет. Конечно, любой отряд может действовать по своему усмотрению, но были все основания полагать, что нас поддержат, тем более, что мы все это предложим через "Папу". И, в-третьих, заранее подготовим правильный отход. Помнится, на древней Руси от неприятеля в лесах спасались засеками. Так что правильно организованные в лесу завалы из деревьев немцам так легко будет не преодолеть. Нет, конечно, серьезно навалившись и нагнав кучу техники, они за определенное время смогут разобрать любой завал. Но есть все основания полагать, что особо много времени на эту операцию им не дадут. В первую очередь об этом позаботится наше командование. Если бы сейчас еще стояла летняя сухая погода, то немцы могли бы попытаться устроить лесные пожары, но в конце октября после стольких дождей в заболоченной местности - пусть пробуют. До морозов им в лес соваться не стоит.
103.
После дружного одобрения плана действий мы в течение часа провели примерное распределение целей и времени налетов на них. А потом сразу выслали обоих радистов, разбив для скорости большую радиограмму на две части. Главное было передать информацию в центр, поскольку на прием наши рации работали гораздо чаще -для приема не нужно было уходить из отряда и маскировать радио. Надо сказать, что центр сработал очень оперативно. Наши радисты только вернулись в отряд после передачи, и на первом же приеме мы получили согласование наших действий, а так же перечень отрядов, которые должны будут принять в них участие. Их оказалось больше, чем мы рассчитывали, поэтому танцы обещали быть очень веселыми. А пока нам осталось решить одну задачу - как правильно организовать засеки. Дело было в том, что наш отряд был заметно механизирован, а засека - она ведь будет работать в обе стороны. Немцы не проедут, но и наши автомобили и мотоциклы не проберутся. Вот эту задачу со многими неизвестными и нужно было решить. По предложению Ерохина мы к решению этой задачи привлекли саперов. Все равно в основном это работа именно для них. Задача была сформулирована примерно так: "Нужно в проходимых для танков и автотранспорта местах организовать такие завалы из деревьев, которые при необходимости знающие люди могли бы быстро растащить, а потом снова стащить вместе." Дополнительные ограничения включали такие требования, как создание с помощью завалов ложных направлений движения отряда.
Надо отдать должное нашим саперам. Примерно за пару часов они продумали схемы засек, причем Калюжный предложил очень оригинальную их организацию. Поваленные деревья скреплялись между собой небольшими кусками веревок. Если знаешь, где и как эти веревки расположены, то завал можно разобрать очень быстро, а если не знаешь - "Пусть неудачник плачет"1. При этом наши мины и снайперы "помогут" немцам в эффективной разборке завалов. Конечно, много раз одним и тем же завалом не попользуешься, но и пары раз вполне должно хватить. Потом просто поменяем маршруты, а, в самом крайнем случае, и базу.
За всеми этими совещаниями я и не заметила, как прошел очередной день. Выбравшись вместе с другими участниками совещания после обсуждения наружу, чтобы подышать перед сном чистым холодным воздухом, я к своему удивлению обнаружила, что уже полностью стемнело, а отсутствие облаков позволило сквозь кроны деревьев наблюдать удивительно чистые участки звездного неба. Я даже увидела, как с неба далеко-далеко упала небольшая звездочка, и поэтому совсем не удивилась, услышав, как кто-то вполголоса напел хорошо знакомые слова:
- "А для звезды, что сорвалась и падает",
и, включаясь в пение, закончила строчку дуэтом:
- "Есть только миг, ослепительный миг".
Вот тут меня словно ударило током! Кто же это такой, знающий песню, которая появится только лет через тридцать? Повернула голову и в темноте с трудом различила, что на меня с удивлением таращится не кто иной, как Калюжный. Вот теперь для меня все встало на свои места. И его непонятная грамотность, и даже крестик на шее без положенных молитв, и многое другое. Осталось только провести допрос с пристрастием, причем тянуть с этим явно не стоило. Я подошла к нему вплотную и несильно, но вполне ощутимо ткнула его кулаком в ребра.
- Пошли, боец Калюжный, поговорим.
Он кивнул и пошел за мной в мой кабинет. Там я поставила у входа часового, приказав никого ко мне не пускать в течение часа, так как у меня будет важная беседа с бойцом. Что при этом часовой подумал, меня не интересовало. Мы прошли из большого кабинета в мою комнатку, там я уселась на топчан, а Калюжного усадила на стул и начала.
- Ну, давай, теперь все рассказывай. Люблю на ночь страшилки послушать.
- А что рассказывать, товарищ лейтенант? Вы ведь сами оттуда же.
- А вот кто из нас и откуда, сейчас и определим. Начнем сначала. Ты из какого года?
- Из 2007.
- Каким образом попал в прошлое?
- Понятия не имею.
- Так, это понятно, а что именно произошло?
- Мы с приятелем после окончания института решили отметить первый летний отпуск - покататься по Белоруссии на мотоцикле. Он за рулем, а я сзади с рюкзаком. У него тут родня в разных городах - вот мы и переезжали из города в город. Но в одном далеко не прекрасном месте на шоссе вдруг упало дерево, а скорость у нас была приличная. Меня вынесло и крепко приложило о какой-то ствол. Сколько я пролежал и где именно - так и не узнал.
----------------
1) Ария Германа из оперы "Пиковая дама".
104.
- Меня в лесу подобрал дед Охрим и притащил к себе на хутор. Он там жил один и держал пасеку. С огромным трудом мне удалось у него выяснить, что я без сознания провалялся примерно неделю. Да потом еще две недели еле-еле приходил в себя. Пан Квасневский был очень этим недоволен.
- Пан Квасневский, - не выдержала я. - Так в какой же год ты попал?
- Придя в норму, я это выяснил. Оказалось, что я попал в весну 1939 года.
Ничего себе! Разница в годах совпадает с моей. Наверное и место недалеко.
- А где это произошло? Где вы ехали в этот момент на мотоцикле?
- В 2007 году ехали по дороге из Барановичей в Гродно, а точно, в каком месте была авария, я так и не узнал.
- Так вот, боец Калюжный. Я попала в прошлое точно так же и, скорее всего, точно там же. Только со сдвигом в два года. Но извини, что прервала. Продолжай.
- Так продолжать особо нечего. Охрим с помощью меда и еще каких-то лесных препаратов вылечил меня и выдал за своего племянника. Поскольку на пасеке добавился еще один бесплатный работник пан Квасневский, на которого работал Охрим, не возражал. Так на меня и паспорт оформили. Но вот осенью, когда напали немцы, меня хотели в армию призвать, но я вовремя спохватился. Нечего мне было в польской армии делать. Воевать за них не было никакого желания. Поэтому дед Охрим отвел меня в глушь леса, где я поставил шалаш. Он хотел, чтобы я соорудил что-то более капитальное, но я-то твердо знал, что скоро всех поляков отсюда прогонят и Белоруссия отойдет к СССР, поэтому надолго в лесу оставаться не хотел. В конце сентября я вышел из леса, попрощался с Охримом и поехал в город, устраиваться на работу и учебу.
- На какую учебу? Те же институт закончил?
- Так это я в 2007 году закончил, а в 1939 я был деревенским парнем без всякого образования. Ну, немного грамотным. Чтобы себя проявить, нужно было для начала получить аттестат о школьном образовании. А иначе попал бы в НКВД и кранты. Извините, товарищ лейтенант.
- Да, может, это так бы и было.
- Я поступил работать на МТС помощником слесаря и стал учиться на вечернем. Вот тут у меня произошел первый облом.
- Что за облом?
- Сама понимаешь, что с физикой и математикой у меня было все в порядке.
Я заметила, что он перешел на ты, но решила пока не обращать на это внимания, чтобы не сбить с толка. Потом проведу разъяснительную беседу.
- Но кроме этого в школе изучали еще много других дисциплин. Так вот, если с русским и литературой я еще кое-как справлялся, то история РКП(б), география и иностранный стали проблемой.
- А иностранный почему? Ты что, в институте английский не изучал?
- В том-то и дело, что английский, которым, между прочим, владею свободно. А тут в школе только немецкий.
Я вспомнила свои мучения с немецким, и на время заткнулась.
- Поэтому в 1940 году аттестат получить не смог. Успел только в 1941 перед самым призывом в армию. Ну а дальше все по анкете.
- Так, для первого раза достаточно. Только ты забыл сказать, какой институт закончил.
- МИФИ, московский инженерно-физический. Факультет Т, экспериментальной и теоретической физики.
- Знаешь, я сама - недоучившаяся студентка МЭИ. Знаю, что в моем институте основная специализация - энергетика. Хотя есть еще автоматика, электроника и радиотехника. А какая основная специализация в твоем МИФИ?
- Грубо говоря - атомная бомба.
Вот тут я бы точно грохнулась на пол, если не сидела твердо на топчане. А потом в голову пришла одна жуткая мысль, от которой меня уже заранее бросило в дрожь. Я вспомнила, чем сама занималась в "свободное время" перед самой заброской в тыл к немцам. И вкрадчивым таким голоском задала вопрос.
- А скажи-ка дружок. Пока ты жил и учился в этом времени, ты не пытался для памяти записать какие-либо формулы, выкладки, теории. Ну так, чтобы в нужное время легче было вспомнить.
И тут же рявкнула.
- И не вздумай соврать!
Судя по тому, как он дернулся, ответ стал очевиден. Сам Колюжный это понял и с тоскливым выражением кивнул.
- Пытался, исписал пару тетрадей средней толщины.
- И где ты эти тетради спрятал? У деда Охрима?
- Нет больше деда Охрима. При отступлении наш батальон прошел через его хутор. Точнее через то, что от хутора осталось после бомбежки. Но я, естественно, там и не думал прятать. Спрятал недалеко от того шалаша, в котором скрывался, как Ленин в Разливе1).
---------------
1) После Февральской революции Ленин вернулся в Россию, но после того, как власть перешла к Временному правительству, ему пришлось убежать в Финляндию. Там он скрывался вместе с Зиновьевым в шалаше около поселка Разлив.
105.
- Так, теперь помолчи. Дай подумать.
Вот попала, так попала. С одной стороны, нужно охранять этого типа не знаю как, чтобы пылинки на него не упало. А, с другой стороны, только он может найти свои бумаги. Мне совсем не интересно, если он в какой-то момент заявит: "А вот это я не помню. Но это точно есть в моих записях." Значит нужно организовать поисковую экспедицию за бумагами в район Гродно. Ой, мамочки! Да за что же на меня свалилась такая головная боль! Тут немцы со своими антипартизанскими действиями, а мне нужно "отойти в сторонку за бумажками". И что еще совсем неприятно, так это необходимость известить начальство. А какое и как извещать? Судоплатов тут мимо. Получается только Берия. А у меня на него нет прямого выхода. Тот код, который он дал мне в свое время, возможно и действует, но только не для передачи по радио. Значит следует использовать хорошо понятные иносказания. Тут нужно все обдумать. Ладно. Пока надо завершить разговор с этим типом, который, кажется, сам хочет задать несколько вопросов.
- А как ты заподозрил, что я оттуда? Стоп, сама поняла. По рекламе.
Калюжный согласно кивнул.
- Но ты, между прочим, тоже вел себя неаккуратно. Особист ведь тебя заподозрил. Крестик носишь, но не крестишься. Сейчас так не принято. И речь не сельского парня, и умный слишком.
Тут Калюжный кисло улыбнулся.
- Ладно, сам понимаешь, что теперь я должна взять тебя под персональную опеку. И не скалься. Тут тебе ничего не обломится. Это тебе не двадцать первый со свободными нравами. Здесь и сейчас со всем этим строго. Кстати при посторонних ко мне обращаться только на вы и строго по уставу. Вам понятно, товарищ боец?
- Так точно, товарищ лейтенант. А теперь расскажи, как ты сумела тут устроиться? Только не говори, что, узнав, что ты из будущего, все вокруг тебя заплясали от радости, особенно когда услышали, какое будущее ожидает страну.
- О том, что я из будущего, в НКВД узнали почти сразу, по документам, бывшим при мне, только я про это не даже не догадывалась. Потом меня два месяца проверяли, да так, что я еле жива осталась. О том, что будет, теперь, конечно, знают и, возможно, сумеют принять меры. Кстати, звание свое я получила не на пустом месте. Впрочем, поживешь, увидишь. Здесь обо мне молчи. Я действительно командир всего нашего отряда и в случае чего спросят с меня по полной. Иди, пока свободен.
От последних слов Калюжного слегка передернуло, но тут уж ничего не поделаешь. Он теперь сам секретоноситель государственного уровня. Поэтому, отпустив Калюжного, я в первую очередь разыскала Кондрашова.
- Товарищ Кондрашов. Для вас персональное задание. Совершенно случайно я выяснила, что товарищ Калюжный, на которого вы мне ранее указывали, владеет совершенно секретными сведениями, которые необходимо передать нашему руководству. В связи с этим необходимо организовать охрану товарища Калюжного. Он ни при каких обстоятельствах не должен попасть к немцам. Так что никуда его из лагеря не выпускать без моего личного разрешения. Вам понятно?
- Так точно, товарищ лейтенант, понятно.
- Назначьте бойцу Калюжному персонального телохранителя, только сделайте это как-нибудь втихую, незаметно. Выполняйте.
Озадаченный Кондрашов отошел, но мне было уже не до его переживаний. Радиограмма в Центр. Вот что теперь выходило на первый план. Но тут я сообразила, что как раз сейчас это будет совсем не ко времени. Мы готовим отпор немцам. Все уже пришло в движение. Если сейчас Судоплатов получит подобную радиограмму и передаст ее по назначению, то может получить совсем другие инструкции. Тогда начнется маловразумительная дерготня типа "правый фланг на левый фланг, а середину - в центр". Ох, как это все не ко времени! Поэтому я решила взять грех на себя и пока ограничиться только составлением текста. А отправлю радиограмму после схватки с немцами. В конце концов, я могла действительно узнать все это позже или вообще не узнать.