Еще полтора дня мы работали, если можно так сказать, в штатном режиме, но на второй день после обеда Мехлис после очередного "разбора полетов" мрачный как туча заявил.
- Считаю, что проверку следует прекратить. Результаты крайне неутешительные, о чем я сейчас доложу товарищу Сталину. Уверен, что оставшиеся два дня покажут примерно то же самое. А у нас, возможно, - тут он кинул быстрый взгляд на меня, - времени на исправление ситуации почти не остается.
С этими словами Мехлис вышел, чтобы позвонить по ВЧ наверх, а мы остались вдвоем с Серковым, причем теперь на меня уставился уже майор.
- Мне почему-то кажется, Аня, что у вас и у товарища Мехлиса есть какая-то дополнительная информация, которую в Генштабе не знают.
- Товарищ майор. О том, что знают и что не знают в Генштабе спрашивать надо не у меня, да и не у товарища Мехлиса, так как не мы определяем, кому и что сообщать.
Майор увидел, что даже, если я что и знаю, то говорить об этом не намерена. Впрочем, как человек военный, да еще работник Генштаба, он меня прекрасно понял и, надеюсь, не обиделся.
Минут через тридцать вернулся Мехлис.
- Товарищи командиры. Через 10 минут мы выезжаем в Минск. Там нас будет ждать самолет. Вместе с нами полетит товарищ Павлов. Охрану я уже предупредил. Собирайтесь.
А чего собираться? Взяли свои немногочисленные вещички и в машину. И пяти минут хватило. Через два часа к нашему кортежу присоединились две машины Павлова и всем кагалом мы въехали на аэродром. Еще через тридцать минут мы уже взлетели и взяли курс на Москву. Выглянув в иллюминатор, я заметила, что параллельно нашему курсу летят еще два самолета.
- Это наше сопровождение, - пояснил Серков.
- А когда мы летели в Минск, они тоже были?
- Конечно. Члена Правительства полагается охранять не только на земле, но и в воздухе. Вы просто тогда на это внимания не обратили.
Ух, какие же мы важные персоны! Пусть главный - Мехлис, но мы ведь при нем. Значит можно считать, что и нам положена такая охрана, как людям из аппарата Правительства.
Ладно, пока летим есть время немножко подумать. Что, если весь список выявленных проблем и недостатков упорядочить (ну въелась в меня эта привычка упорядочивать информацию - в конце концов я программер или кто) по степени ответственности Павлова: например, за общую организацию дел в округе отвечает именно он, а за некомплект личного состава или, скажем, явную нехватку транспортных средств ответственность на него возлагать не стоит. И так далее. В самолете авторучкой писать неудобно, поэтому я в первый раз решила использовать второй компонент подарочного набора - карандаш. Выпросила у запасливого Серкова пару листов бумаги и стала чиркать на них свои мысли по этому поводу. Ясное дело, что Серков бумагу выдал мне не просто так, а поинтересовался "на что, мол, нужен барину фрак?"1). Я от коллеги секретов не держу (кроме государственных), поэтому майор вытащил листки и для себя - чем он хуже!
Вот так за работой время пролетело совсем незаметно, и я даже была недовольна, что полет закончился слишком быстро - не все успела записать. Сразу после посадки Мехлис подозвал нас к себе и спросил, что это мы там писали. Интересно, у него глаза на затылке что ли? Ведь сидел - не оборачивался. Но нам скрывать нечего - доложили. Мехлис тут же отобрал все наши записи и спрятал в свой портфель. Правда, за инициативу похвалил.
- Теперь слушайте внимательно. Я еду к себе в наркомат. По дороге завезу вас, майор, в Генштаб, а вас, Аня, в ваш наркомат. Там сидите и ждите. Скорее всего, мы сегодня еще встретимся.
Только войдя в Наркомат, я вспомнила, что одно поручение Берии так и не выполнила. Парабеллум остался дожидаться меня в столе у майора Григорьева. Я же не виновата, что в Барановичи мы не попали.
В приемной сидел Трофимов. Увидев меня, он тут же подхватился и зашел в кабинет к Берии. Выйдя оттуда через пару минут, сделал приглашающий жест. Я вошла в кабинет и обратилась к Наркому с приветствием.
- Здравия желаю, товарищ Генеральный комиссар госбезопасности.
- Здравствуйте, товарищ Северова, проходите, садитесь. О результатах инспекционной поездки комиссии товарища Мехлиса мне докладывать не нужно, так как сегодня в 22 часа будет совещание у товарища Сталина. Возможно, что там вам предложат выступить. Расскажете все, что сумели увидеть, услышать и понять. А сейчас расскажите про историю с телефонистами. Хочу услышать все от первого лица.
Я коротко рассказала об идее проверки и о том, как она произошла в 56-й стрелковой дивизии.
- Собственно моей заслуги в самом задержании не было, товарищ Нарком. Все очень грамотно сделала группа лейтенанта Григоряна из НКГБ Белорусии. А я просто помогла доставить задержанных.
- Вы несколько преуменьшаете свою роль, товарищ Северова. Разумеется, товарищ Григорян хорошо выполнил свою работу, и его обязательно отметят в приказе по наркомату. Но вся операция стала возможной только благодаря вашей идее с проверкой, поэтому вас мы тоже наградим. Меня только удивляет, как ваши немного странные идеи дают такой положительный результат.
- Честно говоря, меня саму это тоже очень удивляет, товарищ Нарком, - не удержалась я.
В этот момент зазвонил телефон. Судя по цвету, правительственный. Берия тут же снял трубку.
- Слушаю, товарищ Сталин.
Ого, так это не просто правительственный, а непосредственно от товарища Сталина. Ну да, вон еще один правительственный стоит. Тем временем, разговор продолжался.
- Да, товарищ Сталин. Готовы и сразу же выезжаем.
Берия положил трубку и сделал мне знак рукой. Значит, пора ехать в Кремль. Интересно, а выспаться я сегодня сумею? Утром в дивизии, днем в самолете, вечером на совещании. Ну и денек! Ой, чуть не забыла. Выйдя из кабинета, я вытянула из кобуры наган, а из сумочки Вальтер и все вручила Трофимову.
139.
По дороге Берия меня инструктировал.
- Слушайте внимательно, товарищ Северова. Сейчас будет совещание в расширенном составе. Будут Нарком обороны, товарищ Тимошенко, его заместитель, товарищ Шапошников (вы с ним уже знакомы), начальник Генштаба, товарищ Жуков, и, конечно, товарищи Мехлис и Павлов. Да, разумеется, будет и майор Серков. О вашем прошлом знают только товарищи Шапошников и Мехлис. Для всех остальных вы просто мой порученец - доверенное лицо, если хотите. Скорее всего, вам и Серкову предложат выступить первыми. После докладов и ответов на вопросы вы с Серковым выйдете, он уедет, а вы будете ждать в приемной. Все понятно?
- Так точно, товарищ Нарком.
Как раз к этому моменту мы подъехали к уже знакомому зданию. В приемной сидело несколько военных с большими ромбами и звездами. Жукова я, кажется, узнала. Артист Ульянов нисколечки не был похож на Жукова, но очень точно ухватил его манеру держаться. Я еще сильнее зауважала знаменитого артиста. При этом мне вспомнились артисты, игравшие Берию. Вот они сумели добиться внешнего сходства (думаю, что в основном за счет пенсне), но и только. Ничего общего ни с поведением, ни с выражением лица.
Ровно в 22 часа нам предложили войти в зал совещаний. Все расселись за большим овальным столом, а товарищ Сталин, к моему удивлению, не сел во главе стола, а стал неторопливо прохаживаться по залу. Потом он остановился и заговорил.
- Мы по линии Наркоматов товарищей Берия и Меркулова неоднократно получали и продолжаем получать сообщения о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Эти сообщения поступали из разных стран и из разных источников. Совсем недавно мы получили сообщение еще от одного заслуживающего доверия источника с вполне определенной датой - 22 июня. Мы очень не хотим войны, мы к ней не вполне готовы. Нам катастрофически не хватает хотя бы шести месяцев для окончательного перевооружения нашей армии и обучения бойцов. Но Гитлер не хочет давать нам это время. Он даже готов напасть на нас, не закончив войну на Западе. Это обязательно кончится для него катастрофой, но наша страна окажется перед самым серьезным испытанием со времени окончания гражданской войны.
Тут товарищ Сталин остановился около высокого наголо бритого мужика и посмотрел на него.
- Мы знаем, товарищ Тимошенко, как много сил вы прилагаете для совершенствования нашей армии, но иногда взгляд со стороны позволяет увидеть нечто новое. Поэтому мы неделю назад направили в Западный Особый военный округ комиссию в главе с Наркомом госконтроля, товарищем Мехлисом. Перед этой комиссией не ставилась задача детально изучить все состояние дел в округе. Для этого у них не было ни достаточно людей, ни времени. У товарища Мехлиса были всего два помощника: от наркомата госбезопасности, товарищ Северова и от Генштаба, товарищ Серков. Предлагаю сначала заслушать этих товарищей. Товарищ Северова, даму полагается пропускать вперед. Вам слово.
Вот тебе и раз. А все мои заготовки отобрал Мехлис. Как же я буду говорить? Впрочем, зря я так на Мехлиса. Он не растерялся и тут же вручил мне мои листки. Я глубоко вздохнула и начала.
- Товарищи. Во время нашей поездки я отвечала за проверку стрелковой подготовки, подготовки разведчиков и за связь. Вот в таком порядке я коротко доложу результаты по всем проверенным дивизиям. Сводные материалы с детализированной информацией пока, к сожалению, в единственном экземпляре, потому что мы всего несколько часов назад вернулись в Москву. 1. Стрельба из винтовки: Мосинки или СВТ-40. Общая оценка - "неудовлетворительно". На дистанции 100 метров оценка "посредственно", на 200 метров - "плохо", на 300 метров - "очень плохо". Бойцы совершенно не умеют вести огонь по воздушным целям. Их этому не учили вообще. Еще очень важный момент - после стрельб не все чистят свое оружие. А это у каждого бойца должно быть на уровне безусловного рефлекса. Стрельба из ручного пулемета. Поставлен рекорд со знаком минус. Один из пулеметчиков на дистанции 400 метров расстрелял весь диск, не поразив ни одной мишени из двадцати.
- Прицел, наверное, не выставил, - не удержался Тимошенко.
- Так точно, товарищ Нарком.
- А куда командир смотрел? Он должен был приказать.
- Должен был, но я его убила. Он за это потом еще на меня обиделся.
Все участники совещания прекрасно поняли, что я имела в виду. Маршальские звезды просто так не дают. И я продолжила.
- Младшие командиры могут стрелять из нагана или из ТТ только в неподвижном положении - строго по инструкции. А как будет в реальном бою, когда нужно либо бежать вперед, либо вести оборонительный огонь? Да еще, когда рядом взрываются снаряды или свистят пули. Далее, большая нехватка винтовок с оптическим прицелом. Не для снайперов - это отдельный вопрос, а просто для некоторых метко стреляющих солдат, которые могли бы и в наступлении, и в обороне поражать на сравнительно больших дистанциях пулеметчиков и минометчиков противника. 2. Разведка. Оценка - "посредственно". Недостаточное владение приемами рукопашного боя, слабое умение вести огонь во время движения. Скрытность перемещения удовлетворительная. Взаимодействие членов разведгруппы слабое - недостаточно отработано понимание жестикуляции. Заметно хромает общая физическая подготовка - на дистанции 10 километров ни один из бойцов не сумел меня догнать, хотя все мы бежали с одинаковой выкладкой. 3. Связь. Общая оценка - "неудовлетворительно". Связь только проводная либо вообще незамаскирована, либо замаскирована слабо. Нет дублирующих линий связи. При нарушении связи высылают всего одного или двух связистов, поэтому при наличии засады легко полностью лишить штаб дивизии связи с полками. Радиосвязь вообще на нуле. На все проверенные дивизии нашли всего двух радистов. Это притом, что рации на складах есть, пусть и в недостаточных количествах.
Тут я притормозила. Коротко вроде бы все, а подробно пусть читают отчет. Ой, я забыла сказать про окапывание.
- Товарищи, прошу прощения, забыла сказать про окопы. Солдаты не понимают важности окопов полного профиля. Копают кое-как, можно сказать, из-под палки. И в некоторых подразделениях командиры не проявляют должной настойчивости. На мои замечания смотрят, как на придирки. Я так и не смогла таким командирам объяснить, что, жалея солдат, они тем самым готовят будущих покойников. У меня все.
140.
Товарищ Сталин снова взял слово.
- Спасибо, товарищ Северова. Теперь послушаем, что нам скажет товарищ Серков.
Генштабист, он и в Африке генштабист. Куда мне до него. Начал с описания недостатков взаимодействия разных родов войск в рамках одной дивизии. Потом четко по полочкам разобрал проблемы артиллеристов, начиная с удаленности складов и кончая недостаточностью средств для транспортировки орудий, особенно тяжелых гаубиц. Отметил проблемы маскировки, точнее практически полное ее отсутствие. Потом он перешел к авиации. Насколько я поняла, про скученность самолетов участники совещания уже знали и все дружно покивали на предложение перебазировки части самолетов на запасные аэродромы. Идея с макетами самолетов тоже всем понравилась. А вот когда Серков наметил возможные варианты рассекающих танковых ударов противника по войскам Западного особого военного округа с учетом опыта войны Германии против англо-французских войск, маршалы помрачнели. Я так поняла, что, с одной стороны, это их сильно беспокоит, а, с другой стороны, методы противодействия таким ударам они пока не нашли. Очевидно, что это понял и Сталин. Он поблагодарил Серкова и предоставил слово Мехлису.
Товарищ Мехлис сначала подытожил нашу с Серковым работу, а потом заговорил о недостатках в работе старших командиров и политруководства дивизий.
- Вы представляете, товарищи, некоторые младшие командиры и бойцы уверены, что в случае нападения Германии на Советский Союз немецкий пролетариат тут же поднимет восстание в Германии. Такие мысли полностью разоружают наших бойцов. Можно даже предположить, что вместо немедленного отпора врагу подобные командиры попытаются вести агитацию среди солдат противника. А это обязательно кончится либо их убийством, либо сдачей в плен, что еще хуже. Тут явная может быть даже преступная недоработка политорганов. Еще один важный момент, который я хотел бы отметить, это скептическое отношение к приказам из Москвы. Москва, мол, далеко, а мы тут знаем, что никакой войны не будет, что никогда Гитлер не осмелится на нас напасть. Подобное отношение неизбежно приводит к небрежному исполнению приказов Наркомата обороны и Генштаба.
Эти слова подействовали на маршалов, как красная тряпка на быка. Если бы не въевшаяся в плоть и кровь дисциплина, то Мехлиса, наверное, тут же бы "затоптали". Товарищ Сталин, кажется, это почувствовал и решил, что подобные разборки лучше проводить в узком кругу.
- Товарищи, я думаю, что перед тем, как провести обсуждение данного вопроса, можно отпустить наших младших товарищей. Товарищи Северова и Серков. Спасибо вам за ваши доклады. Вы хорошо поработали и теперь можете быть свободны. Мы с Серковым вытянулись и повернули к выходу. Я покосилась на Берию - он слегка мне кивнул. Понятно. Нужно ждать в приемной.
- Ну что Аня, куда вас отвезти?
- Спасибо, товарищ майор, но мне надо остаться. Буду ждать свое начальство (чуть не брякнула своего шефа- все время лезут словечки из прошлого, хотя я тут уже больше двух месяцев).
Майор попрощался и ушел, а я поняла, что мозги практически перестали работать. Еще бы, как начала почти с 8 утра, так до 11 вечера практически без перерыва. Поэтому я обратилась к секретарю Сталина.
- Товарищ Поскребышев. Совещание неизвестно, когда закончится, а я должна ждать товарища Берию. Можно пока где-нибудь подремать?
Поскребышев слегка улыбнулся и взглядом показал на боковую дверь. Оказалось, что она ведет в небольшой закуток, в котором стоит диван и столик. Я немедленно плюхнулась на диван и очнулась только от слов Поскребышева.
- Вас приглашает войти товарищ Сталин.
Да, товарищ Берия словно чувствовал, что так просто меня сегодня не отпустят. Или просто знал об этом - все-таки ближайший соратник Сталина. Я вошла в зал, в котором сейчас находились только Сталин и Берия. Интересно, я совершенно не слышала, как ушли все участники совещания. Ну и ничего. Зато хорошо выспалась!
- Проходите, товарищ Северова. Садитесь. Я хочу задать вам несколько вопросов.
- Слушаю вас, товарищ Сталин.
- Мне показалось, что когда я говорил о катастрофической нехватке времени, вы как-то засомневались в правильности моих слов?
Вот змей. Я действительно слегка дернулась, поскольку в тот момент вспомнила некоторые слова, слышанные мной от деда. А товарищ Сталин, значит, это заметил. Так что придется опять выкладывать все, как на духу.
- Так точно, товарищ Сталин, засомневалась.
- И что же в моих словах было сомнительного?
Хорошо хоть сейчас нет такого грозного взгляда, как в прошлый раз. Впрочем и ситуация несколько другая.
- Разрешите объяснить, товарищ Сталин?
Сталин молча кивнул и, не отрывая от меня взгляда, стал набивать свою трубку.
- У моих сомнений были следующие основания. Из истории, как я уже докладывала, известно, что нашу армию, встретившую немцев, полностью разгромили. Более трех миллионов человек.
При этих словах Сталин даже приостановил набивание трубки и уставился на меня еще более грозным взглядом.
- Я тут вспомнила слова моего деда, рассказывавшего, что 4 июля Гитлер торжественно объявил своим генералам о полном разгроме армии русских и о том, что пора переходить ко второму этапу, то есть к освоению захваченных территорий. Но чего он никак не ожидал, так это того, что появится еще одна армия. А потом еще одна. Тогда что получается, товарищ Сталин. В мирное время нам не хватило, как вы сказали шести месяцев, а после начала войны в самые сжатые сроки появились и обученные бойцы, и умелые командиры. И обучение заняло заметно меньше времени. Но ведь чудес в природе не бывает. Так почему при явном недостатке времени вдруг успели всех, кого нужно обучить. Пусть не полностью, но уже достаточно для отпора врагу. По моим, конечно непрофессиональным, прикидкам уже к концу сентября наша армия хотя и продолжала отступать, но это было уже не бегство, а сжатие пружины, которая в декабре мощно разжалась. Так может быть, нужно прямо сейчас менять систему обучения, пока ситуация не стала критической? Разрешите еще один пример?
Сталин кивнул.
- Я в своем времени занималась японской борьбой и читала книги, как в Японии тренируют новичков. Около каждого новичка стоит опытный спортсмен с бамбуковой палкой. При неверном движении ноги или руки новичок немедленно получает удар палкой по неправильно движущейся конечности. Через два или три занятия бить уже практически некого.
- Я вас понял, товарищ Северова. Я знаю, что вы тренировали роту НКВД, а также принимали участие в тренировке бойцов разведроты одной из дивизий. Сколько вам нужно времени, чтобы изложить свои соображения по интенсификации обучения бойцов- новичков? Завтра, вернее сегодня к 16 часам успеете?
- Постараюсь, товарищ Сталин.
- Не постараюсь, а будет сделано, - это уже Берия.
- Так точно, будет сделано, товарищ Сталин.
- Хорошо, можете быть свободны. Подготовленный материал передадите товарищу Берия. До свидания. Товарищ Берия, вы тоже можете быть свободны.