Утро выдалось на удивление ясным и теплым, и по настоятельному совету Марты Максилиан с колдуньей устроились на садовой скамейке, застелив ее домотканым половиком. Максилиан лежал, закутанный в толстое стеганое одеяло, а Рита, обмотавшись пуховым платком, притулилась на краешке. Ночи были еще холодными, в низинах по-прежнему не растаял снег, но начало весны чувствовалось и на земле, и в воздухе. В огороде, на перекопанных и щедро удобренных грядках проросли горох и салат. В саду между деревьев проснулась трава, и тонкие влажные с ночи стрелки едва заметно дрожали от слабого ветра. Над головой, на ветвях раскидистых яблонь, из шершавых пухлых почек пробивалась бледно-зеленая листва.
Ведьма сидела слегка ссутулившись и разминала в ладонях бурое тесто: смесь размолотых листьев и трав. Оно издавало острый и приторный запах. Пальцы девчонки, блестящие от темного сока, неустанно отламывали кусочки липкой податливой массы, скатывали их в плотные шарики и потом осторожно роняли в стоящую на земле оловянную тарелку.
"Интересно, что она собирается с ними делать?" - прищурился Максилиан.
Он редко видел, чтобы колдунья не была чем-либо занята. Всегда существовала какая-то пряность, которую следовало покрошить, настойка, которую надо было варить, лечебный чай, который необходимо было рассыпать по крошечным, свернутым из листьев, кулечкам. Марта добавляла Ритины травы во все, что можно и во что нельзя: еду, напитки, даже воду в рукомойниках. За месяц у дромов одежда Максилиана пропиталась острым лиственным запахом разноцветных шариков, напиханных по углам шкафов, чтобы - как сказала колдунья - отгонять грызунов, насекомых и других диких тварей. Травы были везде, но, как ни странно, Максилиана это не раздражало, и он чувствовал, что окружавшие запахи, даже самые резкие и необычные, как бесконечные снадобья, которыми пичкала его Рита, были целебными и помогали выздоравливать.
Тем не менее, в коттедже использовалось не больше десятой части Ритиных заготовок, иначе жильцы бы сами уже давно состояли из пахучей сочной травы или мелких блестящих семечек. Колдунья, похоже, внутри овца или лань - или какие там еще бывают непутевые травоядные звери?
Травоядная ведьма...
Он поморщился от отвращения.
Не спуская с колдуньи глаз, Максилиан неторопливо потянулся:
- Интересно, кто же он у тебя...
- Что? - Она подняла глаза, словно оторванная от какой-то далекой мысли.
- Кто у тебя живет внутри, какое животное?
Ведьма застыла. Бурый маленький шарик выскользнул из тонких пальцев. Выражение ее лица вызвало у Максилиана смех:
- А ты что, думала, одна такая? Годы житья с колдунами, конечно, испортили тебя до неузнаваемости, но - как и у всех нас - твоя энергия принимает форму какой-либо твари.
Глядя на пику, Рита сглотнула внезапно возникший комок в горле.
- У всех нас? - повторила так удивившие ее слова и, пытаясь скрыть свое замешательство, поспешила вернуться к работе.
Пику поморщился:
- Да, у всех нас: пику и дромов. Даже, увы, таких дромов как ты: в ведьминой шкуре.
В наступившем молчании Максилиан подставил лицо лучику солнца и закрыл глаза, что позволило Рите его рассмотреть. Типичный пику, он был худым и длинным, но с волосами необычными для его расы: в густую черную шевелюру вмешались золотые и медные пряди. И преждевременное серебро.
Максилиан не был красив, и его черты казались слишком резкими, слишком угловатыми на беспокойном лице. Пику совсем не походил на кого-либо из ее знакомых.
Хотя нет, цветом волос он чем-то напомнил Стана. Ребенком Стан был рыжим, к ужасу матери - как однажды проговорился отец.
Может, Макс тоже был в детстве рыжим? Но почему-то в это не верилось.
Рита вдруг обнаружила, что пику тоже, не отрываясь, следил за ней из-под полуопущенных ресниц. Скрытный взгляд мангуста, подстерегающего змею. Тот самый взгляд, который легкомысленно пропустил Себастьян. Взгляд из-под ресниц изувеченного бойца, распростертого на снегу среди врагов. Тот самый взгляд, холодный и расчетливый, который завоевал ее уважение и побудил спасти ему жизнь. Взгляд, ставший в последнее время очень знакомым.
"Легкая добыча, жалкий калека", - вспомнила Рита мысли дромов, вываливших его из клетки на землю.
Ха. Если хотя бы половина его легендарных свершений на границе были правдой, этот пику отличался трезвым умом, находчивостью и храбростью. Смертоносный и хладнокровный. Летальная сталь с ядом тарантула.
Рита мысленно извинилась перед пауком.
Почему же он сохранил ей жизнь? За прошедшие годы Рита задавала себе этот вопрос миллионы раз, так и не находя ответа.
Словно услышав ее вздох, мангуст лениво открыл глаза. Рита тихо спросила:
- Почему ты зовешь меня дромом? Ты же знаешь, на что я способна. У дромов так не получится.
- В том и загадка. - Максилиан осторожно, одну за другой, распрямил затекшие ноги. - Когда мы встретились в первый раз, я видел твои воды. Точнее, озеро. - Заметив, как Рита наморщила лоб, он пояснил: - И у пику, и у дромов энергия - как вода. В наших глазах мы видим воды и живущих там зверей.
- Но ты же сказал, что моего не видел? - Риту это покоробило. Ее пес был ее и ничьим больше.
- Нет, он скрылся, - пожал пику плечами. - Все дело в доверии. Пока ты мне не доверяешь, он тоже не верит. Это естественно. Но я видел достаточно в глазах моих подчиненных, чтобы знать, чего ожидать.
- И они не возражали? - прошептала Рита.
- Кто? Мои люди? Нет, конечно: они мне верили. Чего в этом странного?
- Но, значит, ты им позволил взглянуть в твои глаза?
- Почему бы и нет? Они там видели то же самое, что и ты: волны, море. Разве не так?
Рита сглотнула.
- Да... Но почему?.. - Она колебалась, не зная, хотелось ли ей услышать ответ.
- Почему ты видела море, а я - озеро? Все очень просто. Тот, кто сильнее, видит озеро. Тот, кто слабее - море. Я не видел моря с двенадцати лет.
- То есть это как будто дуэль?
- В некоторой степени.
"И ты всегда видишь озеро", - подумала Рита.
Они какое-то время сидели молча.
- Только озеро у тебя необычное, - вдруг произнес пику. - Я никогда не встречал подобного. Кажется, ты из другого клана.
- Почему?
- Мое море, оно бушевало, так?
- Д-да. - Рита непроизвольно вздрогнула.
Максилиан улыбнулся ее реакции.
- Наши воды, здесь, в Алсе, всегда бушуют. И у пику, и у дромов. Твои же - неподвижные, словно камень. Мама рассказывала, что на ее родине, в Косте, у энергии, как и у вод, был разный характер. У каждого клана свои воды. Но большинство из нас здесь, в Алсе, - потомки двух первых кланов, перебравшихся сюда из Косты во времена Перехода.
- Пику и дромов? - вырвалось у Риты.
Он покачал головой.
- Нет. Тогда мы были еще вместе, один народ. Два клана - это дромы, черноволосые и черноглазые, и колдуны, которые, по рассказам, походили на тебя: кудрявые с голубыми глазами. Только ты, конечно, на самом деле дрома.
Пару долгих секунд Максилиан смотрел на Риту, но затем вздохнул и продолжил:
- Пику отделились от дромов, когда научились делать смертоносную для таннов сталь и "будить" наших детей. Это было не так давно, меньше века назад. К тому времени дромы, переселившиеся в Алсу, уже переняли язык местных жителей. Пику пошли дальше: мы приняли местных богов, потому что силы небесные научили нас летать. Колдуны же, со свойственным вам упрямством, по-прежнему говорят на старокостовском языке и верят только в магию.
Рита смотрела на него как ребенок, зачарованный новой сказкой. И когда их взгляды встретились, забыла отвести глаза. Но - на этот раз Максилиан не увидел ни моря, ни озера. Просто голубые глаза. И ничего больше.
Непроницаемые ледяные глаза колдунов.
Какая жалость.
У его матери тоже были голубые глаза. И она тоже родилась и выросла в Косте. Только мать знала, кем была, и ее родители оставались с ней до самого конца, пока их не похоронила обвалившаяся горная скала. Но дочь их выжила, прикрытая сталью молодого брата короля Дэ.
Скорее всего, это был обычный обвал. Такие случаются в горах. Хотя еще долго ходили слухи, что скалу расколол кто-то из дромов, не одобрявших привезенный братом короля договор. Но вряд ли это было возможно: дромы рушили скалы только в старинных легендах, которые горцы любили рассказывать при свете вечерних костров.
Голубые глаза матери были ее лучшим камуфляжем, ведь никто раньше не встречал в Алсе голубоглазых дромов. И когда через несколько месяцев отец Максилиана привез молодую жену во дворец, все думали, что младший брат короля Дэ женился на простолюдинке. Конечно, скандальное происшествие, но без особых последствий для страны, потому что у короля уже был законный наследник, Мастер Хо, рожденный в браке с пику из одной из самых достойных и глубоких семей Алсы. Мастер Хо к тому времени тоже стал отцом, и его сын, высокий красивый мальчик с волосами цвета воронова крыла, по слухам, с раннего возраста удивлял своей внушительной глубиной и искусной сталью.
Хо, при всех его недостатках, был Максилиану хорошим братом, хорошим наставником и, когда пришла пора, хорошим королем. Но это было до болезни, до безумия. До того, как первенца Хо рассек надвое коготь гигантского танна, а младшая дочь скончалась от голубой лихорадки. Максилиан так и не узнал, что случилось с женой Хо, потому что никто не заметил ее исчезновения: во дворце царило смятение, когда невыносимое горе короля обернулось его помешательством.
Хо был также Максилиану хорошим Мастером, и именно он научил делать невидимую сталь, поразившую Себастьяна - ни Ва, ни отец не владели этим редким искусством. Хо не был совершенен, и Максилиан знал об этом, но хранил ему верность, потому что после смерти матери король остался его единственным родственником. Только это все закончилось, когда в одно дождливое утро Хо заставил Максилиана взглянуть ему в глаза, где вместо знакомого озера увидел бушующее море, и, вообразив в своем безумии измену, решил от него избавиться.
Должно быть, они сидели молча довольно долго, потому что колдунья опять погрузилась в свои мечтания: ее лицо безмятежно спокойно, мысли - в далеком невидимом мире. Внезапно она вздрогнула, напряглась и замерла - словно натянутая струна, которая готова разорваться от напряжения, но колоссальным усилием воли держит себя в руках. А потом, так же неожиданно, все закончилось, и Рита осела, слепо пялясь в пространство и едва дыша от усталости.
Минуты не торопясь пролетали мимо, одна за другой. Наконец медленно, неуверенно, глаза колдуньи сфокусировались за спиной Максилиана.
- Рита? - донесся оттуда мягкий женский голос.
Максилиана до сих пор удивляло, насколько бесшумно Марта двигалась. Он раньше думал, что это свойственно лишь колдунам.
- Рита? - приблизившись, повторила Марта: на этот раз громче и с нетерпением.
Колдунья неохотно, с очевидным усилием, подняла на нее глаза. Взгляды женщин встретились, и Рита встала, тяжело опираясь на яблоню, и побрела к дому. С каждым шагом ее голова поднималась выше, плечи распрямились, походка ускорилась - но Максилиану колдунья казалась странно жалкой и почему-то очень маленькой.
Марта поспешила следом, заботливо кудахтая, открывая дверь, кутая Риту в пушистую шаль. Вскоре вернулась обратно, с маленьким столиком, но теплота уже улетучилась из ее голоса, и слова звучали сухо и холодно:
- Тому пришлось поехать с Ритой, и я недостаточно сильна, чтобы занести тебя в дом. Придется ужинать здесь, на улице.
- Твой голос полон яда, Марта. Надеюсь, он не попал в мою еду?
- Рита тебя лечит, пику. Я не буду портить ее работу.
Максилиан наблюдал, как она расставляла посуду, нагружала тарелки, разливала вино.
- Разве ты не человек, Марта? Хоть убей, не могу тебя понять. Ты ненавидишь пику, своего господина и защитника от таннов, но с радостью подчиняешься колдунье, чья раса известна своим вероломством от южных пустынь до северных гор. Чем она тебя причаровала, женщина?
- Рита - не колдунья, пику. - Марта даже не подняла головы, нарезая хлеб толстыми ломтями.
- Не колдунья? - невольно улыбнулся Максилиан. - А кто же она?
- Шептунья. Шептун. Мне в жизни довелось увидеть только троих, но шептунов ни с кем не спутаешь. Я сразу ее узнала, с первого взгляда. - Марта говорила уверенно и непреклонно, и страстная преданность в ее голосе чем-то напоминала весенних паломников на пути к мавзолеям богов у подножья северных гор. Она звучала настолько убедительно, что Максилиан на мгновение заколебался.
- Шептунья? То есть знахарка? Лекарь?
- Да, лекарь, пику. На редкость искусный лекарь. Ты сам не знаешь, как тебе повезло: в любых других руках ты остался бы жалким калекой. Если бы выжил.
В ответ на его молчание Марта нагнулась, чтобы снова наполнить стакан.
- Моя прабабка тоже была шептуньей. Она смешивала воды и травы, и шептала, наложив руки на рану. И все заживало. А прабабка потом была очень усталой, еле живой, совсем как Рита после работы над тобой. - Видя неверие на его лице, Марта вздохнула: - Ты когда-нибудь слышал о колдуне, который бы лечил своим колдовством?
"Нет, - подумал Максилиан, никогда".
Колдуны были эгоистичными тварями, известными своей трусостью. Они не рисковали шкурой и возможным разоблачением даже для помощи их собственным собратьям, и уж тем более простолюдинам-горцам.
- Рита спасла моего сына, - продолжила Марта. - Она и ее друг. Друг был против, хотел ее увести, боялся, что мы предадим. Но Рита осталась и вместе с другом вылечила моего мальчика. Когда они закончили, оба едва могли стоять на ногах.
Взгляд Марты вернулся к Максилиану.
- Родители Риты, как и мой сын, имели несчастье попасться пику под руку во время зачистки. Мой мальчик был безбожно, безжалостно покалечен, но все-таки выжил. Родители Риты погибли. Тем не менее, она тебя лечит. Кто я такая: решать, кому жить, кому - нет? Я постараюсь, чтобы ты жил, потому что Рита так хочет. - Марта остановилась, ее губы в странной улыбке. - Но если она прикажет тебя отравить, я с радостью это сделаю.
Рита добралась до коттеджа только к вечеру. Она спрыгнула с телеги, поблагодарила подвезшего селянина и устало перешагнула через порог. Внутри царил полумрак: Марта и Том давно вернулись в свою деревню. Лишь у печи, над спинкой деревянного кресла виднелась черноволосая голова пику.
Слабые отблески пламени освещали стол с приготовленным Мартой ужином: хлеб, сыр, кашу, кувшин с молоком. Рита прошла в комнату, стянула тяжелый кожух и повесила его на спинку свободного стула, подумав, что завтра надо попросить Тома вернуть тулуп хозяину: к вечеру резко похолодало, и Рите его одолжили, чтобы не замерзла в дороге.
- Так ты, говорят, шептунья?
От внезапного голоса она едва не подпрыгнула. Пытаясь угомонить заспешившее сердце, взглянула на пику. Тот отвернулся от огня и смотрел ей в лицо. Пожав плечами, Рита села за стол, подвинула миску с кашей поближе и дотянулась до ложки:
- Меня так зовут в деревне. Я пыталась объясниться с Мартой, но она почему-то мне не верит.
- Колдуны обычно не лечат людей.
- Мой приемный отец был врачом. И магом. Он лечил людей.
- Но не колдовством.
- Нет, не магией. По вполне очевидным причинам.
Пику сделал вид, что не заметил намек:
- Марта мне поведала о своей прабабке...
- Знахарке?
- Да. Та тоже была колдуньей?
- Вряд ли, - наморщила Рита лоб. - Она вышла замуж за дрома.
- Ну и что?
- Это против наших правил. Книга не принимает браки с дромами или пику. Даже если прабабка Марты была одной из нас, не послушавшись Книги, она потеряла свою силу.
- Серьезно? Это такое преступление - просто выйти замуж за дрома?
Рита кивнула, отломила ломоть хлеба и тяжелым ножом с деревянной ручкой начала резать сыр.
- Брак должен быть в Книге, - указала она на пристегнутый к поясу крошечный томик. - Если он там не записан - и, поверь, в Книге нет ни единого слова о браке магов с дромами или пику, - значит, он незаконен. Маги живут, как говорит нам Книга - или перестают быть магами.
- Но Марта сказала, что ее прабабка могла лечить?
- Сила уходит со временем. Иногда - мгновенно, но обычно - довольно медленно. С каждым днем ты слабеешь, пока наконец не теряешь все свои способности. Может, если лечить, сила останется немного дольше. Не знаю. Не пробовала. - Рита усмехнулась, глядя на ошеломленное выражение его лица. - Кроме того, прабабка Марты могла быть просто искусным целителем, безо всякой магии.
Словно не замечая вопроса во взгляде пику, Рита сосредоточенно склонилась над тарелкой. Похоже, тот понял намек - пока она ела, Максилиан хранил молчание. Закончив, Рита не спеша убрала со стола. Спать еще не хотелось. Она придвинула стул поближе к огню печи, достала с полочки ступку и пестик и, высыпав горстку бурых семян, начала их растирать. Долгое время в комнате слышался только редкий треск горящих дров и скрипение пестика.
- Ты можешь лечить колдовством, зачем же тогда трава? - неожиданно произнес Максилиан.
- Трава? - переспросила Рита в замешательстве.
Пику указал на ее руки:
- Да. Зачем тебе это?
- Для лечения нужно очень много энергии. Трава, - кивнула она на ступку, - трава помогает.
- Много энергии?
- Да. Ты только представь, как долго, как тяжело заживает обычная рана. На это никакого мага не хватит. Поэтому намного легче просто помочь, что-то срастить, что-то поправить. А дальше - тело само доделает.
После долгой паузы Максилиан тихо спросил:
- Рита, а что было с сыном Марты?
- Ожоги. По всему телу. Он потерял способность двигаться, потерял зрение. Когда мы встретились, ему оставалось несколько недель, может быть, месяц. Но ты же видел такое раньше. В этом нет ничего необычного: так происходит, когда кто-то случайно попадает под ваш огонь.
Пестик по-прежнему мерно стучал о ступку, бурая масса стала темно-бордовой.
- Боги, у тебя такой оскорбленный вид. - Рита вздохнула, покосившись на неподвижного пику. - Можно подумать, ты впервые об этом узнал. Нежели не участвовал в ваших рейдах? Разве забыл - вы же так начинаете в армии? Зачистки для дромов, ловушки для колдунов. Вы ведь на нас тренируетесь - а на ком же еще? - перед тем как встретиться с таннами. Я видела больше десятка таких ожогов, от взгляда на них пробирает дрожь. А боль... Боги, я слышу их боль даже когда пытаюсь закрыть глаза и уши.
Рита остановилась, раскрасневшись и тяжело дыша. Она аккуратно поставила ступку на пол, зажмурилась и какое-то время сидела, сжав кулаки и пытаясь унять всплывшую ярость.
Когда наконец Рита открыла глаза, ее встретил холодный взгляд пику.
- Нет. Я не видел такого раньше, Акуерита. Мне не раз и не два пришлось делать то, о чем до сих пор сожалею - потому что кто-то должен был это делать. Но, поверь, я не ставил ловушки на колдунов и не участвовал в зачистках.
Рита поджала губы. Подняла с пола ступку и начала ожесточенно растирать семена. Не видел раньше, не участвовал! Как же! Чего еще ожидать от твоей двуличной лживой расы кроме вранья.
Но Максилиан продолжил, и тон его голоса заставил Риту оторваться от ступки.
- Сомневаюсь, что ты мне поверишь, Акуерита, но нет, я действительно не участвовал ни в одном из этих рейдов. И дело не в каком-нибудь благородстве, скорее наоборот. Хо просто подозревал правду о моей матери и не хотел рисковать, что в один прекрасный момент мое непонятно какое происхождение возьмет свое, и я сорвусь и начну делать глупости. Танны - это было просто и ясно. Танны были врагами для всех. С таннами я справлялся безо всяких задних мыслей.
Он поморщился, как от боли.
- И, честное слово, Хо в конце концов оказался прав: я тебя отпустил, вместо того чтобы сдать брату. Силы небесные, самое идиотское решение в моей жизни! - Пику затряс головой, словно прогоняя досадное воспоминание. - Это почти как легенда о мыши и льве, где лев отпустил пойманную им мышь, а та, в благодарность, перегрызла веревки, когда он попал в ловушку охотников. Только моя мышь в благодарность захлопнула дверь ловушки, как только лев попытался выбраться.
"Лучше бы она захлопнула тебе рот", - устало подумала Рита. Пику почти заставил ее пожалеть о случившемся. Но только почти. Она бы, может, что-то почувствовала несколько месяцев назад, когда еще не видела мир глазами Нима в промозглой зловонной камере. Но сейчас была другая жизнь, где не осталось места ни жалости, ни колебаниям.
- Так твоя мать была магом? - До Риты с запозданием дошел смысл его слов.
- Что? - Пику скривился от отвращения. - Нет, нет, конечно. Она была дромой, как ты, из Косты. Точнее, как ты, до того как ты стала... хм...
Он замолк.
- Эта "Хм" тебя старательно лечит, пику. И если бы не она, ты бы сейчас представлял собой живой вонючий мешок гниющих костей. В плену или на свободе, ты бы молил богов об одном: чтобы все поскорее закончилось. Но когда бы ни пришел конец, для тебя это было бы слишком поздно. - Взгляд Риты остановился на пику, на его побледневшем лице. - Поверь, неблагодарнейший из неблагодарных львов: мышь, которую ты отпустил, отплатила тебе с лихвой.