Аннотация: Тайная жизнь вокруг нас, узнать о ней может только тот кто это действительно захочет, а сталкиваются все.
Камлат
Николай Гуз
(декабрь 1973 г.)
Варвара
Закат горел в полнеба. Темные облака, разорванные ветром в клочья, горели снизу красным светом, и только в вышине чистое темно-синее небо оставалось просторным и глубоким, как сама бесконечность.
Павел шел по раскисшей тропинке, где мокрый снег, перемешавшись с песком, превратился в чавкающую кашу. Не по-зимнему теплый ветер теребил волосы и одежду, скрипел деревьями, заунывно гудел в проводах. Лес черной стеной возвышался с двух сторон, и только стволы ближних деревьев различались на фоне осевшего снега.
Сумерки быстро сгущались, и совсем скоро короткий декабрьский день догорал уже широкой багровой полосой у горизонта.
Он шел от Варвары. То, что она сказала, потрясло и оглушило. Не только местные врачи, но и столичные профессора не оставили никаких надежд - прогрессирующее заболевание позвоночника переходило в скоротечную, завершающую стадию. Она старательно скрывала от всех свою болезнь, но можно - же было догадаться. Освобождение от уроков физкультуры просто так не дают. Иногда мгновенная гримаса боли искажала ее лицо, глаза темнели от расширившихся зрачков, но кто - же мог подумать, что все так серьезно. Дальше либо смерть, либо в лучшем случае, полная неподвижность. Здесь как раз тот случай, когда третьего не дано.
А как же все хорошо начиналось. В тот прекрасный день первого сентября, когда Павел вошел в новый для себя десятый класс сельской школы. Мария Семеновна, классный руководитель, коротко представив его одноклассникам, указала на свободное место за первой партой возле красивой девушки с синими глазами и толстой косой цвета спелой соломы, заплетенной сзади замысловатым узлом. По аудитории прошелестел шепоток и негромкие возгласы удивления, причина которых, стала понятна позже.
Учеников его комплекции и роста обычно усаживают где-то на галерке, чтобы их спины не закрывали остальным классную доску. Природа и так не обидела Павла физическими данными, да еще регулярные занятия спортом добавили ширину плечам. Опасливо присел, боясь задеть ногой хлипкий на вид стол и случайно не сдвинуть его. С одной стороны крайне не хотелось находиться на таком невыгодном месте по понятиям школьной тактики, но с другой, надо заметить, он не мог в тот миг ни возразить, ни соображать нормально, приветливая улыбка девушки напрочь оглушила.
Растерялся совершенно, попав в новый для себя мир, незнакомый и прекрасный и назывался этот мир - Варвара. Странно, общался со многими односельчанами и будущими одноклассниками, но соседку по парте не довелось до этого увидеть, ни разу. Вмиг настроение изменилось, скучные занятия перестали тяготить и уже другие нешкольные дела отошли на второй план. Даже вездесущий запах свежей краски привносил какую-то торжественность и праздничность.
Оглядываясь в тот, теперь уже такой далекий день становится понятным, что он не просто влюбился с первого взгляда, - произошел перелом в мировосприятии. Изменилось не просто место жительства, круг интересов и общения, - изменился образ мышления. Подсознательно вел себя так, как будто бы она всегда находилась рядом, будь то на улице или дома. Каждый уходящий день провожался с легкой грустинкой, а последующий встречался с восхищением. Возможно, это и есть счастье.
Несколько дней позже Иван Ищук, одноклассник, живший в самом конце улицы, предварительно поболтав о том, о сем, как бы, между прочим, заметил, что Мария Семеновна помимо других достоинств обладает талантом особого рода. Своих учеников она рассаживает по строго установленным местам с первого класса, и если за одной партой оказываются девочка и мальчик, то это означало, что в будущем они непременно станут мужем и женой. Сколько трений и даже скандалов было в ее долгой работе преподавателем, но в конечном итоге она всегда оказывалась права.
Вот так новость, хотя и сам Павел отныне ни секунды не сомневался, что его избранницей может быть только Варвара и никакая другая девушка. Городские девчонки, были всякие, но такой не встречал никогда, это словно удар молнии в макушку. Иного сравнения и не подберешь, достаточно было взглянуть на выражение его лица.
...И вот такая убийственная новость, сознание отказывалось ее принимать. Четыре неполных месяца, чуть более ста дней, отвело провидение их любви. Не может же все, в самом деле, вот так взять и рухнуть. В одну секунду действительность стала вдруг зыбкой, как мираж, и страшной, как тяжелый сон. Возникающие в памяти сами по себе, воспоминания о встречах и свиданиях болью пронзали сердце, неужели все кончено и судьба уготовила для них такой скорый и жестокий финал. Для них - это не просто оговорка, будущее без Варвары просто не могло существовать.
Николай
Весь следующий день Павел просидел дома, уставившись взглядом в одну точку. Родители не трогали его, они все знали. Мать пару раз заглянула в комнату, осторожно приоткрывая дверь, пока отец не цыкнул* на нее. Любые слова в такой ситуации неуместны и воспринимаются в новом мрачном смысле, поэтому лучше молчать.
Утренние сумерки незаметно перешли в пасмурный день. И вот и он закончился, помахав напоследок корявой веткой яблони за окном. Безысходность давила и уничтожала. Когда отчаяние подошло, наверное, к крайней точке, Павел заставил себя успокоиться - самоуничтожением не поможешь. Глубоко вздохнув, он вскочил из кресла и стал ходить по комнате, пускай бесполезный, но все-таки поиск спасения возвращал смысл существования. Нельзя просто так, не сопротивляясь покоряться. Так или иначе, надо, что-то делать, иначе можно и свихнуться.
Стал перебирать в памяти известные ему случаи, когда люди спасались из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Например, вспомнился "Человек рассмешивший смерть", который купил множество книг со смешными повествованиями и читал их, пока не отступила неизлечимая доселе болезнь. Кто-то рвал руками парашютные стропы, запутавшись в них во время прыжка из самолета. После страшного землетрясения мать подняла кусок бетонной плиты, чтобы вызволить детей из завала, а потом несколько мужчин не могли эту плиту сдвинуть с места. Да много есть примеров невероятных возможностей людей в экстремальных условиях.
Кстати, о самолетах. Один летчик во время скучных семинаров и политзанятий научился входить в так называемое "состояние созерцания". Суть его заключается в умении ни о чем не думать, изгоняя на какое-то время любые мысли и тогда возникают зримые образы недалекого и далекого будущего, а также прошлого происходившего не с этим человеком или с ним самим. Павел неоднократно пробовал этот метод и довольно таки успешно. Несколько раз, на отлично отвечал на уроках, совершенно не выучив задание. Недавно назвал множество дат историку, удивив его к тому же такими подробностями неких событий, что поверг в легкое замешательство, благодаря чему заработал пятерку за четверть. Постепенно научился находиться одновременно и в реальности, и сохранять это состояние, получая при этом массу информации, необходимой именно в этот момент. Часто подсказывал Варваре в сложных ситуациях
При воспоминании о ней снова сжалось сердце, но усилием воли заставил себя продолжить. Упал в кресло, расслабился и с упорством обреченного стал настраиваться на необходимую волну, ведь он вполне осознает, что действительно обречен без любимой.
Наконец после одной из попыток перед глазами разверзлась пустота, время ушло, знакомые ощущения завибрировали в сознании. Из мрака стали выплывать цветовые пятна, эфемерные формы, обретая постепенно смысловые контуры, огненно оранжевый овал с темным пятном в центре, словно глаз посмотрел напоследок. Очень реалистично наплыл и растаял куст или небольшое дерево с ярко-зелеными листьями, влажными от дождя. На одной из ветвей развевалась неширокая алая лента.
Непонятный и неприятный шум пришел издалека, противный, как скрежет металла об металл. Не сразу стало понятным, что это пропел в хлеву петух. Вот снова... Разочарованно мотнув головой, Павел вернулся в действительность, встал, включил в комнате свет. Круглый синий будильник, бодро тикая, показывал пять часов утра. Хотелось умыться или хотя бы освежить лицо холодной водой.
За спиной кто-то сказал: "Николай".
Голос прозвучал громко и сочно, как у драматического актера на сцене. Павел оглянулся - в комнате никого не было. Нет, он не испугался, просто это было так неожиданно и так реально. Попробуй, пойми сейчас, кто назвал имя, возможно, голос прозвучал "оттуда" или это подача воображения.
Николай? Однозначно это имя прозвучало не зря. Значит, есть хоть какой-то лучик надежды, мысли лихорадочно заработали.
Кто из великого множества Николаев может помочь. Просчитать все варианты разумом почти невозможно, вспоминая их одного за другим, но иного выхода нет. Ответ, однозначно где-то совсем рядом, главное не суетиться, просто сосредоточиться и не торопясь поразмышлять, кто способен спасти Варвару. Если бы нашелся такой человек, не пожалел бы ничего, даже собственной жизни, за нее душу отдал бы не задумываясь.
Стоп...! Неужели нашел?! Воистину говорят: ищите и найдете.
В один из солнечных дней бабьего лета они с Варварой решили после занятий пройтись из школы по тропинке вдоль реки. Когда подошли к кладке - неширокому мостику через Гнилопять, встретили худощавого, болезненного вида парня, одетого в старомодное, мышиного цвета пальто, на голове поношенная солдатская шапка. Павел тут же и забыл бы о нем, если бы не странная реакция Варвары, она остановилась и испуганно прижалась к Павлу.
- Что случилось?
- А ну его. Говорят, он колдун. Плохо, что мы с ним встретились.
- Прямо так уж и колдун, что-то не похож, скорее обычный замухрышка.
- Ну да, в твоем представлении это должен быть дед с длинной седой бородой и посохом в руке. Кстати, раньше, он учился в нашем классе, был отличником. Потом пошел по стопам своей бабки-ведьмы и забросил школу, стал часто болеть, пропускать занятия. Учителя на него уже махнули рукой, даже родители отказались, и живет он теперь сам в тетином доме неподалеку от вас. Как рассердится на кого, так и жди беды.
- Перестань, ты же комсомолка, староста класса, а говоришь как старая бабка, простые суеверия.
- Суеверия, говоришь. Тогда послушай, что я тебе расскажу. Еще когда мы учились в восьмом классе, в спортзале проходила новогодняя елка. Объявили белый танец и Катя из девятого класса, пригласила Вову Пискуна, а тот весь такой из себя посмеялся над ней да еще наговорил колкостей, нарочно громко, чтобы все слышали. Катя растерялась, заплакала, многие засмеялись. Откуда ни возьмись, появляется этот Николай, шепнул ей, что-то на ухо, она выбежала на улицу, а сам стоит посреди зала и так нехорошо смотрит на всех.
Включили музыку, несколько пар уже вышли танцевать, за ними потянулись остальные, а колдун как топнет ногой, тут же испортился магнитофон, погасли почти все лампочки и гирлянда на елке. На этом вечер и окончился.
- Почему бы не допустить, что произошло простое совпадение.
- Может и совпадение, но как объяснить другой случай? Летом приехали на машине из соседнего села ребята на разборки. Наши тоже собрались, и тут снова подходит Николай и говорит, чтобы все расходились в разные стороны и не вздумали начинать мордобой.
Один из приезжих, самый наглый или пьяный подходит к нему, и только замахнулся, как тут же отлетел в сторону с разбитым лицом. Никто ничего не понял и другой парень кинулся на колдуна, хотел, видимо, ударить ногой, а тот легонько так взмахнул рукой, словно отгоняя комара - нападавшего так грохнуло, что он отлетел на несколько метров. Кровь, крики, тут колдун подошел к машине, рукой хрясть - и вырвал кусок жести. Потом затрясся весь, погрозил пальцем и ушел, как деревянный.
- Действительно, странно, по его внешнему виду никак не скажешь, что он похож на силача.
- Можешь не поверить мне, но свидетелями было много людей, спроси кого угодно, хотя некоторые могут и уйти от такого разговора, из боязни затрагивать эту тему. Раньше Николай был красивым, добрым мальчиком, а как прочитал Черную книгу, так и покрутило его. Моя бабушка говорит, это его покарал Всевышний.
- Что за Черная книга?
- Да я толком не знаю, вроде-бы она называется "Коррактор", и если человек сможет прочитать ее, не свихнувшись или не погибнув, то становится колдуном. А книгу ему дала его бабушка-ведьма, она жила в соседнем селе.
***
Вовсю распевали петухи, предвещая погожий день, загавкали потревоженные собаки. Село просыпалось, украсившись множеством огней, даже негромкие звуки разлетались далеко в тихом морозном воздухе. Еще не вполне представляя свои действия, Павел оделся и вышел к воротам, постоял немного и открыл калитку.
Из соседних дворов доносились запахи дыма растопленных печей, свежезамешанных цэбров*. В хлевах мычала и хрюкала проголодавшаяся живность, звенели колодезные цепи. В черном небе меж невидимых облаков сияли яркие звезды, холод приятно освежил лицо, под ногами похрустывал лед вымерзших луж.
До места, где живет Николай, минут десять ходьбы, но чем ближе он подходил к его дому, тем более одолевали сомнения. Подумалось: скорее всего, этот визит к так называемому колдуну просто глупая затея, и каким идиотом он будет выглядеть, если тот окажется не тем, за кого его принимают. Что ж, появится лишний повод повеселиться, но другого выхода нет, да и о чем это он, его Варечке угрожает опасность, а он беспокоится о собственной репутации.
Одно из окон в доме светилось, на стук никто не отозвался и не вышел. Дверь оказалась незапертой и от легкого усилия отворилась, пропуская в темные сени. Пришлось пошарить по шершавой стене, прежде, чем щелкнул включатель и под потолком зажглась лампочка. За широкой массивной дверью - кухня, теплый даже скорее, горячий воздух пахнул в лицо. Неяркий свет, проникавший в кухню через выцветшие от давности шторы, позволил рассмотреть большую печь, широкую лавку с мытыми кастрюлями и тарелками. В следующей комнате на столе в невысоком подсвечнике горела толстая свеча, ее пламя колыхнулось в такт закрываемой двери.
У стены, за печью, кровать с массивными дубовыми спинками, украшенными простенькой резьбой. На ней спал под ватным одеялом сам хозяин дома. Весь интерьер отличался скромностью и старомодностью, по всей видимости, здесь много лет ничто не менялось. Пожелтевшие фотографии в рамках, вышитые рушники и салфетки, ковер с оленями и лебедями на пруду. На полу домотканые дорожки и коврики. Исключением были приемник "ВЭФ", да газеты, расположившиеся на цветастой скатерти, застилавшей, круглый стол. Здесь же аккуратно разложены листы бумаги, исписанные мелким почерком, на некоторых рисунки, мастерски выполненные пером и тушью. На многоярусной этажерке - книги и журналы.
Решив не будить пока Николая в столь ранний час, Павел присел на стул и стал просматривать рисунки и непонятные схемы. Он специально оттягивал начало такого трудного, по его разумению, разговора. Можно называть это шестым чувством, можно как угодно иначе, но в сознании царила полная уверенность, что этот дом именно, то место, куда необходимо было прийти. Так бывает, когда приезжаешь в совершенно новое для себя место, а чувствуешь себя, словно уже бывал здесь когда-то, и все-то здесь привычно и знакомо.
Пламя свечи дернулось и замигало, издавая громкий треск, в часах-ходиках на стене сдвинулись гири со скрипом и стуком. Павел оглянулся и вздрогнул - колдун сидел на кровати, свесив из-под одеяла ноги в шерстяных носках, и внимательно смотрел на незваного гостя. Сказать, что взгляд его излучал дружелюбие, было бы неправдой, но и пугаться тоже вроде нечего. Просто при таком освещении его лицо казалось еще более некрасивым.
- Зачем пришел? - голосок оказался под стать лицу.
- Варвара... Вылечи ее, спаси, если можешь. Я жизнь готов отдать за нее. Это же несправедливо...
Кровь горячей волной ударила в голову, сердце забухало в груди, голос сорвался на противный фальцет. Переживания прошедшей ночи нахлынули с новой силой, мешая дышать. Он не знал, что говорить еще, поэтому замолчал, стараясь справиться с волнением.
Взгляд Николая пронизал гостя насквозь и ушел куда-то вдаль. Пауза затянулась, сонно тикали часы, и только пламя свечи продолжало испуганно трепетать.
- Будет твоя Варвара здоровой, - произнес, наконец колдун, - только теперь ты мой должник.
- Да-да, конечно, - закивал головой Павел, вскакивая со стула, - я понимаю, душа и все такое.
- Твоя душа мне ни к чему, а вот жизнью, возможно, придется рискнуть. А теперь иди и прикрой, пожалуйста, за собой двери. Не говори никому, что приходил ко мне.
Вернувшись домой, Павел почувствовал, насколько вымотался и, не раздеваясь, упал на диван, но желанный сон не приходил.
Явно, этот Николай владеет некими знаниями, но под силу ли ему выполнить свое обещание.
Как круто изменяется жизнь, а вместе с ней и ее приоритеты: первостепенное вчера не имеет никакого значения сегодня, и то, о чем не задумывался до сих пор, становится главным, самым важным, как воздух, о котором вспоминаешь только, когда его начинает не хватать.
Павел
Прошло еще три дня. Варвара в школе не появлялась, и никто почему-то не интересовался, где она - ни одноклассники, ни учителя. Ее родители спокойно, даже как-то равнодушно, сказали, что она уехала в Житомир к старшей сестре и скоро вернется. На вопрос, как она себя чувствует, ничего вразумительного не отвечали. Творилось нечто непонятное, прямо театр абсурда какой-то. Разлука и неведение раздражали, заставляли нервничать. По настоянию отца Павел посещал занятия в школе, не представляя даже, зачем это делает, наверное, чтобы хоть что-то делать. Слушал преподавателей, читал, заучивал наизусть, готовил домашние задания - все это неосознанно, как бы в полусне. Как же одиноко было сидеть одному за партой, впервые в жизни пришлось ощутить настоящую тоску. Постепенно начинала сказываться и моральная, и физическая усталость, нервы расшатались, опасаясь срыва, приходилось буквально прятаться от людей.
И вот однажды Павел чуть не опоздал к первому уроку - неожиданно крепкий глубокий сон охватил его и отпустил только тогда, когда мать потрясла за плечо. Глотнув кофе, схватил тощий портфель и выскочил на улицу.
В класс вошел, как всегда, со звонком и замер от удивления: на своем обычном месте сидела Варвара и весело болтала с обступившими ее подружками. На негнущихся ногах подошел и, небрежно растолкав девчонок, сел рядом. Немигающим взглядом уставился на Варвару, словно на чудо. Не переставая говорить, она незаметно коснулась тонкими пальцами его руки. Это означало: все хорошо, я рядом.
С большим трудом удавалось побороть желание схватить любимую на руки и нести куда-то далеко, где бы никто не мешал целовать ее, говорить с ней, да просто смотреть в эти глаза.
На первой же перемене вышли из школы под большие сосны возле клуба. Варвара не спешила начинать разговор, она явно наслаждалась солнечным днем. К ногам падали невесомые сухие иголочки, воздух пах хвоей и опавшей листвой.
- Не так давно я побывала в столице, и знаешь, мне очень там понравилось, - наконец заговорила она. - Разумеется, я очень люблю наше село, но оставаться здесь после школы не хочу. Даже если не поступлю никуда, пойду работать, но только в Киеве.
Павла слегка озадачили эти слова, между тем он терпеливо молчал и ждал, словно боясь спугнуть появившуюся надежду. Варвара же принялась рассказывать о своих впечатлениях, их оказалось много. Перед самым звонком все-таки не удержался:
- Ты наведывалась в Киев по делам или так...просто в гости?
- Разве я не говорила, что была на обследовании?
- Ну и...
- Там доктора намудрили с диагнозом, а когд вернулась домой как-то сразу стало лучше и родители настояли, чтобы я ехала в Житомир. Повторное обследование показало: самый что ни на есть обыкновенный остеохондроз.
Левая бровь Павла поднялась и выгнувшись дугой, попыталась изобразить вопросительный знак. Значит, колдун сдержал обещание. Тут же мелькнула мыслишка: а может, действительно, кто-то что-то там напутал. Но как ему удалось сгладить все переживания, волнения. Создается впечатление, что у всех разом случилась частичная потеря памяти, хотя нет, не у всех, сам Павел ничего не забыл и, наверное, никогда не забудет. Вот тебе и замухрышка, на него ведь без слез посмотреть нельзя, а обещание сдержал. Непременно надо зайти и поблагодарить.
Поздно вечером окна дома колдуна неприветливо темнели. Еще несколько раз наведывался в течение недели, но все безрезультатно. В канун Нового года пришел еще раз, убедился, что хозяин все также отсутствует. Постоял посреди двора, оглядываясь по сторонам. Двор как двор, буквой "П" расположились дом, летняя кухня и хлев. Возле дома росли высокие пушистые ели, за ними - большой сад. На высоком шесте раскачивался и тихонько тарахтел винтами вырезанный из дерева самолетик. Краска на нем от дождей и ветра местами осыпалась, а он все крутит пропеллерами, словно надеется когда-то оторваться и взмыть в небеса. Явно, его сделали руки мечтателя грезящего о небе.
В карманах оказалось несколько конфет и пара рулончиков серпантина, Павел украсил ими ближние ветви елей, отступил на несколько шагов, оценивая свою работу и, оставшись довольным, повернулся и ушел.
Неожиданная встреча
Перемены, произошедшие в сознании порой удивляют. Как-то сами по себе изменились стиль поведения, общения и привычки. Иногда ощущалась острая необходимость побыть в полном одиночестве, лучше всего совершая при этом неспешную прогулку. Благо, кругом прекрасные места.
Неимоверное разнообразие ландшафта, красок, тысячу раз ходи этими дорогами и тропинками, и каждый раз откроется что-то новое, интересное. Лес, поля, овраги, множество ставов и ставочков органично дополняют друг друга. Где-то господствуют сосновые посадки, во влажных местах ольха, совсем неподалеку светятся белыми стволами березы, ну а у реки, разумеется, ивы и вербы. После обильных дождей случаются паводки, когда большая вода уходит, чудно бродить по лугам и смотреть, как на стволах деревьев остались водоросли на высоте в рост человека, а иногда и выше. Неповторимые запахи от напоенного озоном воздуха во время зимней оттепели, от легкого привкуса дыма горящей соломы в растапливаемой печи до нежного, едва уловимого, аромата фиалок солнечным весенним утром у реки. Благоухающий букет трав на лугах в жаркий летний полдень. А звуки! Разносящийся минимум на километр шум падающей с высоты воды на гребле*, в тихую погоду его слышно в любом конце села. Неутомимое чириканье воробьев в школьном дворе, цвиринькание ласточек, озабоченных появлением во дворе кошки, пение иволги в тенистом овраге, волнующий голос соловья в упоительную весеннюю ночь, шум листвы в высоких осиновых кронах.
Как далек от всего этого был Павел еще не так давно, городская жизнь диктует свои правила, иной круг общения. Если попробовать обозначить одним словом себя самого в прошлом, то более всего подходит слово "шалопай". Родителей попросту игнорировал, в школе учился нехотя, в голове только секция самбо и поиск приключений по вечерам в компании таких же балбесов, как и сам.
Отец художник-неудачник, мать бухгалтер как то неожиданно для всех взяли и купили дом в селе. Однажды весной, взяв самое необходимое, перебрались в старый, но еще крепкий дом. Когда они во время ужина объявили Павлу, что это не просто поездка на дачу, а новое место жительства, тот ответил, что оценивает их действия не иначе как хук в солнечное сплетение.
Непросто происходило привыкание к сельской действительности, случались ссоры между родителями, и они порой покрикивали на сына, но как-то незаметно, постепенно все стало на свои места. Невыносимые поначалу ранние подъемы стали обыденным делом. Мягко говоря, неприятный каждодневный утомительный труд воспринимался позже как должное и действительно необходимое.
Родители тоже изменились, с весны и до осени отец успевал только иногда делать наброски, чтобы не забыть идею, как он сам говорил. С наступлением холодов все свободное время проводил у мольберта, зачастую и по ночам, делая перерывы лишь для обеда и хлопот по хозяйству. Красные глаза и довольное лицо давали знать, что рисовал он до утра, и время не пропало зря. Неоконченные работы смотреть было категорически запрещено, и только когда завершающая картину подпись автора появлялась в нижнем правом углу, он сам приглашал оценить очередное произведение. Особенно хорошо у него получались жанровые сценки в голландском стиле, где изображались селяне, занятые привычными делами или отдыхом на фоне знакомых пейзажей.
Мать посвежела, сейчас стало особо заметно, что она красивая стройная женщина, вот только соседки долго иронизировали по поводу ее широкополой шляпы и рабочих рукавиц на руках. Когда Павел поделился своими наблюдениями с отцом, тот глубокомысленно отметил, что иногда необходимо радикально менять среду обитания, ибо бытие определяет сознание и сознание определяет бытие.
Здесь можно было бы добавить: и кому то пора прощаться с детством. Еще необходимо отметить, что удивительно, казалось бы, сама по себе колхозная бытность проста и не затейлива, но именно здесь, в среде ровесников, оказалось не модным быть глупым и слабым. Вот тебе и колхоз. Неизбалованные беззаботным существованием они понимали что, не откладывая на потом необходимо уже сейчас упорно трудиться над собственным будущим, как говорится, засучив рукава и не боясь испачкать манишку, ибо не хочешь работать головой - будешь работать руками, тяжело и почти бесплатно. Звучит остро, но таковы реалии. На тех, кто не хотел или не мог этого понять, смотрели с нескрываемым сожалением, как на явно неперспективных.
В этот раз маршрут прогулки пролегал по северной окраине села мимо места под названием Скалка. Огромные валуны, поросшие мхами, лежат здесь у края леса, да и посреди поля окруженные деревьями и кустарником. Поравнявшись с дикой грушей у самой дороги, Павел угловым зрением заметил какое-то движение за голыми ветвями у огромного валуна. Решился подойти поближе и не сразу узнал колдуна в человеке, лежащем прямо на снегу. Тоже старенькое пальто, изможденное лицо, спутанные волосы. Спиной он уперся в небольшой камень, голова запрокинута, слетевшая шапка откатилась в сторону. Посиневшие от холода руки беспомощно ерзали в поисках опоры.
Смешанные чувства брезгливости и жалости вызывало такое зрелище. Поборов растерянность, Павел одел ему шапку и свои рукавицы. Когда попытался поднять, тот сквозь зубы простонал:
- Подожди минуту.
И действительно вскоре Николай самостоятельно встал, его шатало из стороны в сторону, осипшим голосом проговорил:
- Камень вытягивает плохую энергию, правда и хорошую тоже, но все равно теперь намного легче. Если можно проведи, пожалуйста, меня домой, - боюсь, сам не доберусь.
Когда Павел взял колдуна под руку, почувствовал, насколько тот легкий, это говорило о полном истощении организма. Шли медленно, каждый шаг давался с большими усилиями.
- Несколько раз заходил к тебе.
- Знаю, я гостил у родителей, меня они недолюбливают, но денег на дорогу дали. Надо остановить ее, иначе она меня доконает.
Павел не стал расспрашивать, кого необходимо остановить - Николаю даже произносить слова давалось с большими усилиями.
Дом встретил холодной неуютностью, поэтому, уложив колдуна на кровать, Павел сразу принялся растапливать в печи. Когда огонь пахнул первым теплом, скользнул взглядом по пустым кастрюлям и недолго раздумывая, направился к дверям, крикнув в комнату:
- Я скоро.
Ушел от Николая только после того, как накормил его едой принесенной из дома.
Оксана
(через несколько дней)
За стеклянной дверью и широкими окнами видна блестящая в лучах солнца полоса моря. Пальмы лениво шевелят огромными своими листьями, в природе преобладают спокойные пастельные тона. В этот утренний час в зале пусто, только Оксана с подружками заняли свой любимый столик. Тихонько играет магнитофон, из кухни доносятся звон посуды да неясный гомон голосов. Обычный будничный день межсезонья начинался как обычно. Мало отдыхающих на побережье, людно лишь в круглогодичных санаториях и пансионатах. В этом ресторане до вечера длится полусонная атмосфера и только ближе к ночи призывно сияют огни, гремит музыка, жизнь бурлит, изобилуя хмельными эмоциями и страстями.
Не без содействия Оксаны именно ресторан "Медуза" приобрел особую популярность в городе. Через ее руки, образно говоря, проходят самые дефицитные товары и продукты. Должность директора продуктовой базы позволяла на равных говорить с коллегами из торга и элитой города. Вот только в порт дорога пока заказана. Тамошний руководитель давно и крепко сидит в своем кресле, и лишь избранные с ним на короткой ноге. Зато капитаны многих кораблей поддерживают с Оксаной близкие отношения, в том числе и коммерческие. Как только на Западе или в Америке появляются какие-либо новые, самые модные вещи, то у Оксаны они уже есть, на зависть знакомым и обывателям.
К своей должности она шла целенаправленно и жестко, не жалея ни себя ни окружающих. Дабы не транжирить драгоценное время на учебу, перевелась после первого курса на заочное отделение. Начинала с простой кладовщицы и буквально за несколько лет добилась своего. Впору остановиться и пожинать плоды неимоверных усилий, но не по натуре ей такая позиция. Деятельный характер, чрезвычайная работоспособность и амбициозность требовали новых высот. Все, кто знали Оксану, только диву давались крепости ее здоровья и духа, тем более, что с возрастом ее женственность только расцветала, становилась утонченней.
С грустной улыбкой вспоминает она себя, провинциалку с красивой внешностью и широко открытыми зелеными глазами, глупенькую и наивную. Сейчас некоторые называют ее за спиной беспринципной, но это не так, просто главный принцип Оксаны - победа любой ценой. Пришлось однажды общаться с подвыпившими офицерами, принимавшими участие в боевых действиях на Ближнем Востоке. Спиртное развязало им языки, тем более в компании девушек, воспоминания лились потоком, со всеми ужасными и смешными подробностями. Никто и не задумывался о возможном разглашении государственной тайны. Слушая раскрасневшихся мужчин, Оксана сделала для себя немаловажный вывод: на войне без потерь не бывает, а война никогда не прекращается, ни на минуту, происходит всегда и везде, каждый день люди погибают, страдают, терпят бедствия и невзгоды, независимо от возраста и положения. Эту истину необходимо объяснять детям с самого раннего возраста, а не пичкать их глупыми сказками, не имеющими ничего общего с суровой действительностью. Иначе горькие реалии и разочарования могут сломать и подмять человека, лишить воли к сопротивлению, а самое страшное - лишить смысла самой жизни. По итогам просмотра собственных боевых действий Оксана присвоила себе звание майора, а генеральские лампасы еще впереди. Улыбнулась сама себе от таких мыслей.
Подруги болтали что-то о вчерашнем вечере, но "разбор полетов" недалеких девушек ее не интересовал, она выше этого, стратегические задачи привлекали больше, манили большой прибылью, риском и интригой. Громадье планов (по Маяковскому) вдохновляло.
Салат из свежих овощей и чашечка кофе с коньяком взбодрили, коротко попрощавшись, она вышла к своей гордости - большому черному "ЗИМу". Открывая машину, услышала за спиной:
- Здравствуй Оксана!
Оглянувшись, увидела парня с бледным лицом, сидящего на скамейке. Давно не чесаные волосы торчали в разные стороны. Потертое пальто, стоптанные ботинки, судорожные движения тонких рук, блуждающий, растерянный взгляд мутных глаз - все в нем было отталкивающим.
- Что тебе, болезный? Ты кто?
- Несколько лет назад мы ехали в этот город в одном вагоне: ты учиться, я на лечение. Голос парня дребезжал, произнося слова, он зачем-то сильно жестикулировал. Сделав пару глубоких вздохов, продолжил. - Обещал помогать тебе во всем и даже сказал, что заложу за тебя свою жизнь. Парень замолчал, словно потеряв цепь мысли, лицо его стало отрешенным.
- Ну и что дальше? - Нетерпеливо спросила Оксана. Утруждаться воспоминаниями не было никакого желания, ни времени.
- Освободи меня от этого обещания.
Аналитический ум девушки мгновенно просчитал возможные варианты происходящего, но логический ответ завис в воздухе, только женская интуиция сжалась крохотным комочком под грудью, предупреждая о непонятной опасности. Мысленно чертыхнувшись, Оксана бодро произнесла
- Да, пожалуйста, ты свободен. Все?
- Все.
Отъехав от ресторана, Оксана встряхнула головой, избавляясь от неприятного, липкого ощущения этого короткого разговора. Вроде бы ничего не значащие слова, глупость не более, но нечто напрягло, зацепило. Так бывает, когда подсознание предупреждает о потере реальной, но пока не очевидной, чувство знакомое щемящим жжением внутри души. Да плевать, вспоминать о том, что было, пустая трата времени, прошлое не должно тяготеть над настоящим и тем более над будущим. Единственно правильный путь - жить на полную сейчас. Как художник уничтожает безжалостно неудачные работы, так и каждый человек обязан вытереть из памяти весь негатив, извлекая только опыт ошибок и просчетов, выкристаллизовывая стиль мышления и поведения. Слишком много было плохого, ее обижали, она нехорошо поступала. Ну и что? Все так делают.
Скрипнули тормоза, тяжесть свинцовой плитой навалилась откуда-то сверху, усилием воли Оксана выключила мотор. В глазах потемнело, дыхание стало судорожным, хотелось закричать от боли, но сил не было даже на крик. Дрожащей рукой открыла дверку, непослушные ноги подвели и девушка выпала на дорогу, больно ударившись лицом. Ломая ухоженные ногти, руки царапали влажный асфальт, из открытого рта выполз стон раненой волчицы.
Июньский дождь
Временами лило, как из ведра, временами стихало и уныло моросило. Вода, стекая по окнам веранды, причудливо искажала колышущиеся ветви ореха. До вступительных экзаменов оставалось совсем недолго, а для повторения пройденного материала необходимо перелистать еще целую гору учебников. Где-то там за пеленой дождя также среди книг и конспектов занимается его Варвара и, может, изредка вспоминает о нем. В школе было проще, теперь же впереди неизвестность, предстоит расставание с родителями, со ставшим родным селом, друзьями.
Из летней кухни окликнула мать:
- Павлуша, к тебе пришли! Какой-то мальчик.
Накинув тяжелый армейский плащ, выскочил к калитке. Не мудрено, что мать не узнала гостя. В высоком парне, стоявшем на дороге в резиновых сапогах, с трудом можно было признать Николая. Весь он как бы вытянулся, посвежел, не было той прежней худобы. Волосы подстрижены и аккуратно уложены.
Как бы извиняясь, улыбнулся, затем лицо его стало озабоченным и вместо слов приветствия, просто кивнул головой. Это могло означать только одно: пришло время оплатить долг.
Давно не виделись и вот - встретились. Время лечит, стирает многое из памяти. Уже давно канули в прошлое события зимы, растаяли, словно снег, прикрылись другими заботами и... на тебе. Да, и не кстати совсем. Но с другой стороны, обещания необходимо выполнять. Павел кивнул в ответ и пошел в дом за одеждой. Нет, не испуг перед колдуном, его возможной местью заставил безропотно подчиниться, просто за данное слово нужно держать ответ. Неизвестно, что пришлось пройти тому ради выздоровления Варвары, а рискнуть жизнью за свою ненаглядную - да легко!
Узкой улочкой, между высоких заборов и нависшими сверху ветвями сливы и вишняка добрались на окраину села. Лужи местами были очень глубоки, из них выглядывала лишь высокая трава, да плавали по поверхности обломанные ветром веточки с изумрудной нежной зеленью. Влажный воздух буквально напоен ароматами благоухающей природы. Остались позади село и шоссе, обходя болотца, углубились на территорию полигона, где военные изредка проводят учения. Будучи в душе абсолютным пацифистом, Павел между тем пару раз издали наблюдал, как стреляют танки и пушки, есть в этом зрелище нечто завораживающее, оглушающее, своей мощью. Хотя для себя решил в Армии не служить ни в коем случае, ибо служба подразумевает беспрекословное подчинение системе, со всеми уродливыми условностями и правилами. Его свободолюбивой натуре такое было неприемлемо.
Роса с высокой травы попадала на брюки и холодными змейками стекала в сапоги. Поначалу шли след в след, на большой, относительно ровной поляне поравнялись, и Павел заметил, что Николай постоянно бормочет нечто, по всей видимости, заговоры и заклинания, с одному ему понятным смыслом. Дождь потихоньку затих, сквозь облака пробились лучи солнца. Вмиг все изменилось, засеребрилась роса, заиграли краски, от золотисто-жёлтого до темно-зеленого. Капельки на сосновых иголочках сияли и переливались.
Иногда колдун останавливался, корректируя направление, затем двигался далее, всё более замедляя шаг. Прошло видимо не менее часа, прежде чем колдун замер в лощине, окруженной порослью березняка и ольхи, рядом возвышалась стена соснового леса. На песчаном гребне рос густой куст орешника, на одной из ветвей его была привязана алая ленточка.
Руки колдуна поднялись горизонтально, ноги стали двигаться с замысловатым притопыванием в странном танце, отдающем некоей дикостью. Лицо его заострилось, взгляд замер в напряжении. Затем он резко упал на четвереньки и стал лихорадочно грести песок ладонями, пока на поверхности появились очертания прямоугольного люка из темного металла, обильно украшенного растительным орнаментом, в центре - изображение танцующих людей в причудливых позах.
Колдун поднялся, зажег извлеченную из кармана свечу и протянул Павлу:
- Сделаешь, как скажу, и никак иначе, в противном случае погубишь и себя, и меня. Куда наклоняется пламя, туда и иди, идти долго, пока не подойдешь к столу, возьмешь книгу и сразу уходи.
Колдун поднял потайную ручку и открыл люк, посмотрел в глаза Павлу и тихо, но очень твердо сказал:
- Прыгай!
Пламя трепетало от ветра, а может от дрожи в руках. Павел понял, что времени на размышления нет, встал на краю и глубоко вдохнув, сделал шаг вперед. Тугая струя воздуха ударила снизу, но вот ноги совсем скоро коснулись пола, эхо, повторившись пару раз, убежало прочь. Скромный свет от свечи позволил рассмотреть только небольшой участок каменного пола, идеально ровного, без швов. Ни стен, ни каких либо колонн видно не было, над головой также сплошная темень. Пламя выровнялось, а затем наклонилось вперед, указывая направление. Сначала неуверенно, затем все быстрее Павел зашагал ведомый крохотным огоньком, в огромной пустоте. Только гулкое эхо неотступно преследовало где-то рядом.
Прошло по видимому много времени, а ничего не менялось, монотонные шаги и бегущее пятно освещаемого пола. Как завороженный смотрел на маленький огонек, теперь только он был единственной ниточкой, связывавшей его с тем миром, где остался колдун, родители, Варвара. Знала бы она, на что решился Павел ради нее, - прыгнул в бездну, и неизвестно еще, как благополучно удастся выбраться. Хотя, наверняка, никогда и не узнает, незачем ей это знать. Возможно, прав какой-то мудрец, сказавший, что каждый знает в меру потребностей, это означает, что не спеши делиться своими знаниями, а подумай прежде, нужны ли они другим.
Такие его мысли прервало появление спереди слева предмета размером со школьную парту, очень похожего на ручной ткацкий станок. Конструкция проплыла мимо и снова пустота. Постепенно мысли притупились, чувства размылись, и только желание дойти толкало вперед. Вот справа проплыл еще неведомого назначения предмет или механизм, со временем они попадались на пути все чаще. Попробовать разобраться в их назначении не было ни времени, ни желания, можно только гадать.
Удивительное место, размеры поражают воображение, прямо музей какой-то, людям создать подобное никак не по силам. Здесь приложена явно рука Великого Мастера, даже увидеть такую коллекцию, такое помещение, великая честь для простого смертного, - не нужно обладать большим умом, чтобы сообразить это. Если раньше Павел в глубине души сомневался в способностях колдуна, то теперь проникся глубоким уважением к нему и благодарен судьбе, что свела их на одном пути.
Деятельность колдуна, оказывается, не ограничивается лечением людей. Знать о существовании этого места, суметь проникнуть в него, обычному человеку не дано, и пускай пока только в роли исполнителя, но Павел причастен к тайне. Однажды Николай во время их короткой встречи сказал, что колдовство и есть наука об устройстве мироздания, наука о жизни видимого нами мира и жизни невидимых миров. Эти слова запали в душу, много размышлял, и итогом раздумий стало решение посвятить свою жизнь именно колдовству. Может и ему удастся спасти кому-то жизнь, как спас колдун их жизни. Вопрос выбора профессии для Павла отпал как бы сам собой, ничто больше не может интересовать по-настоящему, кроме оккультных наук, а официально, для прикрытия, будет заниматься электроникой - наукой будущего.
Могло показаться - пути не будет конца, между тем огонек постепенно поднялся и, когда Павел поднял взгляд, резко остановился. Огромный стол оказался прямо перед ним. И сама столешница и множество предметов на ней были серого оттенка, словно покрытые слоем пыли. Здесь и кувшины, и шкатулки, и великое множество других вещей, книга лежала рядом, на краю стола. Как только она оказалась в руках, пламя резко наклонилось в сторону, требуя немедленного движения. Никакую вещь в своей жизни Павел не прижимал к груди так цепко, как эту книгу, куда подевались отрешенность и сонливость. Полный воодушевления и решимости, он готов теперь во что бы ни стало выбраться из подземелья. Временами хотелось сорваться на бег, тогда сам себя тормозил, приказывая успокоиться, и продолжал двигаться ровно, без рывков. Мелкая дрожь колотила все тело, напряжение невольно возрастало и все тяжелее становилось справиться с ним.
Резкий порыв ветра задул свечу, уши заложило от упругого хлопка, в лицо ударило теплым, пахнущим лесом воздухом. Вокруг темень, вверху, меж силуэтов деревьев, сияют яркие звезды. Значит, он уже на земле, сейчас только бы сориентироваться, куда идти дальше. Выдвинув правую руку вперед, осторожно двинулся наугад. Под ногами мягкий мох сменялся рыхлым песком, потрескивали ломающиеся веточки. Неясно замаячила просека, а вот и узкая дорога, по которой проедешь разве что возом с парой лошадей, но и то хорошо.
Небо сначала приобрело чернильный оттенок, затем стало синим. Взобравшись по насыпи, оказался на асфальтированной дороге, прямой, как стрела. По звездам и месяцу над лесом несложно определить стороны света. Из села уходили на север, значит возвращаться надо на юг. Где-то в чаще хрустнула ветка под копытом или лапой животного, недовольно вскрикнула разбуженная птица, цикады исполняли завершающие аккорды своей ночной серенады. Что может быть лучше раннего летнего утра, все пропитано свежестью и оптимизмом, желанием жить и быть счастливым. Как ни крути, шагать по дороге веселей, чем по подземелью. Павел посмотрел на себя и улыбнулся, идет по дороге парень в сапогах, но отнюдь не грибник, книга в руке, в кулаке так и зажат огарок свечи. Такого встретишь - и поспешишь обойти стороной подальше.
Сзади послышался звук приближающегося автомобиля, его фары уверенно разрезали сумерки. Можно было бы попроситься в попутчики, но элементарная осторожность заставила скрыться в ближайшем молодом сосняке за пушистыми лапами. Как знать, кто едет в столь ранний час по безлюдной дороге.
Машина меж тем остановилась напротив места, где укрылся Павел. Мотор выключился, водитель вышел, хлопнула закрывающаяся дверка. У края дороги стоял защитного цвета "УАЗик", на его крыло облокотился человек, и казалось, любуется пейзажем, затем он довольно громко произнес
- Прекрасное утро, не правда ли, Павел! Немного тише добавил:
- Боялся проскочить, поэтому ехал потихоньку.
Николай широко улыбался, да и Павел искренне обрадовался ему, как другу. Они обнялись, словно не виделись много лет, заметно, что обоих переполняют эмоции пережитого происшествия и еще неизвестно, кто волновался больше.
Николай забрал книгу и свечу, засунул их в портфель и положил в машину, кивком головы указал на пассажирское сидение. Павел с удовольствием разместился в мягком кресле и только сейчас почувствовал, как устал, ноги гудели от напряжения. Колдун не спешил заводить мотор, а достал полотняную сумку, из нее вытащил термос и бутерброды.
- Подкрепимся пока, ты ешь, внимательно слушай и запоминай.
- Вот картонная папка, здесь ваши с Варварой студенческие билеты, необходимые справки и остальные бумаги. Здесь же все сведения об институте, преподавателях, их фотографии, номера ваших комнат в общежитии, деньги на первое время. Через неделю поедете в Киев, что бы ознакомиться со всем на месте.
Это по поводу вашего обучения. Теперь вопрос об этом автомобиле. В бардачке права на твое имя и остальные документы. По официальной версии этот автомобиль подарок твоего дяди к успешному завершению школы и отсутствовал ты из-за этого три дня, чтобы самому его пригнать в качестве сюрприза для всех. Да, да, ты был "там" именно три дня.
Павел закашлялся. Он по инерции продолжал жевать, пытаясь, осмыслить все услышанное.
- То-то же путь показался мне таким долгим. Выходит, книга стоит таких царских подарков?
- Намного больше.
Павел помялся в нерешительности и все-таки, спросил:
- Ты был там?
- Да, едва не погиб. Меня спас вот этот браслетик, он сам обхватил мою руку там, у стола, а книгу тогда я так и не нашел. В этот раз я постоянно контролировал твой путь, как мог, поддерживал.
Колдун показал браслет на запястье, задумчиво произнес непонятную фразу.
- Теперь надо отдать его следующему, если он вернется туда.
- Может, стоит отдать его мне?
- Нет, ты не "следующий", ты "рядом".
Не прошло и получаса, как въехали на свою улицу. Возле дома Николай вышел, махнув на прощание рукой, а Павел, весь сияющий от счастья, вскочил за руль и включил передачу.
Кувшин в стене
(середина июля)
Солнце в зените, сколько ни пей студеной воды из родника, прохладней не становится. Лошадей пообещали вернуть сразу после обеда, поэтому и спешили. Павел подавал сено снизу длинными вилами, отец укладывал наверху.
Они так увлеклись, что не сразу заметили подошедшего тропинкой Николая. Тот поздоровался и отозвал Павла в сторону:
- В семь вечера, заезжай, пожалуйста, за мной, захвати теплую одежду, потому что по ночам прохладно. Сказав это, колдун повернулся и ушел.
Вытирая рукавом пот с лица, сверху хмыкнул отец:
- Хороший у тебя товарищ, даже не предложил помощь!
Павел в ответ только повел головой.
Общаясь с Николаем, испытываешь двойственное чувство, с одной стороны он как бы приходит не вовремя, с другой, - оказывается, что когда тот зовет, необходимо действительно все бросить и не просто идти, а бежать за ним. Не в обиду сказать родителям, они избрали себе такую жизнь, такую судьбу, это их право, но навязывать ее другим не следует, иначе действительно потом будет мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Трезво оценив обстановку, делаешь вывод - благодаря колдуну реально открывается перспектива выйти из порочного круга бестолкового существования, стать выше системы, где богатство и должности передаются по наследству, где связи решают все, где возможность выскочить в элиту общества существует только по партийной линии. Но для этого надо переступить через собственное я, через стыд и совесть, сострадание и даже во многом через здравый смысл. Готов ли он переломить себя, если и переломит, что останется: лощеная оболочка с пустотой внутри. Оправдаться фразой "все так живут" - слабое утешение. Уж лучше напрячься, приложить все усилия к тому, чтобы реализовать свои творческие способности.
Некий дискомфорт привносит осознание, что колдун умнее, знает такое, о чем большинство людей даже и не подозревают, но, разумеется, не это главное. Честь и Совесть - вот настоящее мерило достоинства человека. Воевать с системой с открытым забралом - глупая затея, да и надо ли воевать? Не мы создали этот мир - не нам его менять, но существовать вне системы реально, только для этого необходимо обладать скрытыми знаниями. Поэтому они и называются герметическими.
После похода за книгой многое в сознании Павла поменялось, он стал отчетливей воспринимать действительность, ясно видеть причинно-следственную связь событий, мудрее относиться к людям и их поступкам. Иногда вспоминаются слова Николая, услышанные во время совместного похода в магазин за хлебом: "Люди вольные и невольные рабы, их невозможно не жалеть, несмотря на все те гадости, которые они творят".
Благодаря разбуженным возможностям, спавшим до этого, сейчас он иногда может определить заболевание человека, вылечить его без всяких манипуляций. Бывает, отчетливо слышит мысли окружающих. Проблемный английский выучился как бы сам собой, да и Варвара диву дается - оказывается, она тоже свободно владеет языком. Мать избавилась от болей в ногах при помощи всего лишь стакана воды, но многое осталось неподвластным желаниям, зачастую появляется ощущение связанности, когда даже мысли становятся притупленными.
Открывшиеся таланты Павел не афишировал, усвоив раз и навсегда железное правило - прячь от людей свои невзгоды и проблемы и еще лучше - прячь свою радость.
Ровно в 19.00 "УАЗик" скрипнул тормозами у дома Николая, тот вышел с большой сумкой на плече.
- Едем пока в Житомир, а потом буду подсказывать направление.
В городе остановились у продуктового магазина, где скупились и Николай говорил с кем-то из телефона-автомата. Колесили по разным улочкам и только в сумерках выбрались в сторону Киева. Поначалу Павел запоминал названия населенных пунктов, но вскоре отказался от этой затеи. Перед одним из сел свернули в лес и укрылись в широкой лощине, окруженной густым кустарником. После походного ужина колдун взглянул на часы:
- Можем не спеша выдвигаться, совершим пешую прогулку.
Едва заметной тропинкой, задворками выбрались на широкую дорогу, ведущую, по всей видимости, к центру села, мимо уснувших домов, под ленивый лай собак. На развилке, где улица разбегалась в виде буквы У, осмотрелись и подошли к нежилому дому, через ветхую калитку попали в заросший высокой травой двор. Уличный фонарь, единственный, по-видимому, на все село, у автобусной остановки, давал достаточно света, чтобы различать окружающие предметы. С тыльной стороны, под кое-как заколоченным окном, колдун поставил сумку и стал извлекать из нее свертки. Под стеной был расстелен кусок брезента, при помощи монтировки и отвертки выковырял несколько камней из цоколя, стараясь как можно меньше шуметь. В образовавшееся отверстие колдун по плечо засунул руку и извлек кувшин, обмотанный перепревшей тканью. В обратной последовательности камни вернулись на свои места. Кувшин и инструменты спрятали в сумку, брезент с мусором собран в сверток, на его место выложен кусок газеты, пустая бутылка из-под водки, остатки еды.
Возвращались другой дорогой, на мосту через быструю небольшую речушку вытряхнули содержимое брезента, река ответила тихим, сердитым всплеском. У большого двухэтажного здания, скорее всего школы, возле дощатого забора заметили два силуэта, когда подошли ближе, услышали голоса, тоненький девичий и гнусавый парня. Тот опирался об забор широко распростертыми руками, меж ними, как в мышеловке металась девушка.
- Я отдала вам цепочку и сережки, у меня больше ничего нет, отпустите меня, пожалуйста.
- Как это ничего нет, сладенькая моя, - пробасил парень нарочито грубым голосом.
- Эй, ублюдок, отпусти ее, - голос колдуна не предвещал ничего хорошего.
- Чево, кто это там? - парень медленно, с достоинством обернулся, пленница моментально упорхнула, мелькнув напоследок светлым пятном платья.
- А, вас двое! Ну да ничего, сейчас я вам объясню, что нельзя мешать любовной беседе. Бандит достал из кармана пистолет и, направив его на Николая, сделал несколько шагов вперед. Колдун взмахнул рукой и парня, словно бревном ударило под дых. Грохнувшись с размаху об забор, тот осел и только судорожно ловил воздух широко раскрытым ртом. Колдун бросился к нему, отобрал пистолет, помог усесться спиной к забору и приказал:
- Дыши носом, будет легче. Затем одел ему на запястье свой серебристый браслет, сказав при этом:
- Хочешь жить - не снимай.
Автомобиль успел покрыться росой и теперь причудливо сверкал под лунным светом. Ночь была в своем апогее, даже ветер, казалось бы, уснул. Тишина и покой. Трудно представить, что где-то в это время бурлит жизнь, кипит работа, фонтанируют страсти и эмоции.
Почему-то вспомнился случай, после которого самого Павла стали уважать в селе, и теперь никто не желает с ним конфликтовать, опасаясь хорошей трепки.
Девятый класс заканчивал в городской школе, чтобы не разрывать учебный год. Доводилось часто ездить рейсовым автобусом. Однажды вечером вышел на остановку "Музыкалка", чтобы добираться до села. Ожидавших оказалось мало, среди них - Вячеслав Кириллович - главный агроном их колхоза, от природы плотно и крепко сложенный, с атлетической фигурой мужчина. К нему прицепились трое хулиганов, и завязалась рукопашная, тот, как медведь собак, легко разбрасывал нападавших, но реакция явно подводила - и раз за разом пропускал удары. Павел не дожидаясь развязки, легко отвлек двоих и парным ударом ног в прыжке отправил их в нокаут. Третий вел себя осторожнее, пришлось сделать несколько обманных движений, прежде чем удалось заставить его открыться. Удар ладонью в лоб был точно рассчитан, хулиган не отлетел назад, а только опустился сначала на колени и лишь затем завалился набок. Немного придя в себя, троица тихонько ретировалась.
Благодарно кивнув Павлу, запыхавшийся Вячеслав Кириллович, достал сигарету и попытался ее прикурить, это ему никак не удавалось. Сначала засмеялся Павел, а затем и он сам, когда заметил, что сигарета из помятой пачки не сломалась, но изогнулась почти под прямым углом. Пока привели в порядок одежду, подоспел и автобус. Наверняка агроном поведал эту историю со смешным концом кому-то из сельских, а дальше сработало "сарафанное" радио. Сегодня же своими глазами Павлу довелось увидеть удар колдуна на расстоянии, о котором когда-то рассказывала Варвара, а он не верил.
Николай, как можно удобней, развалился на своем сидении:
- Пока не заводи, будем ждать утра. Он скрестил руки на груди и закрыл глаза. Павел последовал его примеру и попытался уснуть. Между тем яркие события, произошедшие этой ночью, и кувшин, бередили мысли, разжигали любопытство.
- Посмотри, если хочешь, что там, - пробормотал сонным голосом Николай. Разумеется, взглянуть на содержимое кувшина очень хотелось, не каждый день, вернее ночь, принимаешь участие в выемке спрятанного под домом клада. В том, что это драгоценности не приходилось сомневаться. Шершавый на ощупь кувшин оказался довольно таки тяжелым, горлышко плотно залито парафином. Пришлось осторожно подрезать его ножом по краям, под слоем бумаги блеснули золото и драгоценные камни. Ладони вспотели, вырвался невольный вздох, одно дело видеть сокровища в кино и совсем иное держать их в собственных руках. Золотой крест на массивной цепи, кольца, браслеты, монеты, все это спрятал кто-то в надежде переждать лихую годину, да, видать, не довелось.
Когда солнце показалось сквозь кружево листвы, покинули временное убежище и выкатились на проселочную дорогу. И снова колесили по городу, по окраинам и по центральным улицам, Николай уходил куда-то, возвращался и так много раз. После полудня отправились домой, по ходу Николай приоткрыл сумку и показал две объемных пачки денег:
- Одна твоя, вторая мне, третья уже ушла по назначению. Заберешь сейчас?
Павел помолчал, размышляя:
- Может, оставь на сохранение у себя, а я буду брать по необходимости.
- Что же, вот запасной ключ, сможешь войти в дом, когда захочешь.
- Николай, меня тревожит только правовой аспект наших действий. По закону мы обязаны сдать все найденное государству и рассчитывать на свои двадцать пять процентов.
Колдун строго посмотрел на Павла, лицо его скривилось, словно от кислого яблока:
- Не надо быть наивным простаком, государство - это мы, а не чиновники, алчные и ненасытные без меры. Единственное мерило поступков умных людей - это Совесть, главный закон нашей жизни. Не хочу дискутировать на эту тему, со временем перед тобой откроется правда жизни, вот тогда и поймешь, кто паразитирует на доверчивых, а для кого Честь, Совесть, Достоинство - не просто слова.
Некоторое время ехали, молча, слишком уж неожиданные и категоричные такие заявления. По общему разумению, раз мы живем так, значит так и должно быть. Хотя с другой стороны мало кто верит в лицемерную фразу о том, что перед законом все равны.
- Третья пачка денег ушла по назначению, что это означает?
- Как ты догадываешься, кувшин не единственная моя находка, но если тебе важно знать именно об этом случае, то третья часть суммы досталась наследникам, потомкам человека спрятавшего кувшин.
- Бывает иначе?
- Да. Здесь учитываются множество факторов, подумай и сам поймешь. Наверняка ты размышлял о своем предназначении, о том, как попытаться построить будущее. Используя хороший материальный запас, имеешь возможности реализоваться как личность, - словно размышляя вслух, продолжил Николай, - в полной мере раскрыть свой, да и не только свой, потенциал, а не бултыхаться в болоте нищеты, просыпаясь, каждое утро с единственной мыслью - о куске хлеба насущного. Я не могу и не хочу зарабатывать жалкие крохи, так называемым "честным трудом", просто не имею права. Для настоящего человека деньги это, прежде всего Свобода - достояние, стоящее на равных с самой Жизнью, а творить, как впрочем, и любить может только по-настоящему свободный человек.
Вася
(эти же ночь и утро)
Земля раскачивалась, как палуба корабля в штормящем море. Переставлять ноги казалось, нет сил, но Вася приказывал себе добраться домой, во что бы то ни стало. Раз за разом в памяти прокручивались сами по себе события этого вечера. Как можно объяснить, что его побили, даже не прикоснувшись. Какое затмение нашло, когда пристал к девушке, отобрал у нее золотые украшения, да еще цеплялся с пошлыми предложениями. Никогда ранее не замечал за собой приступов буйного поведения, даже сильно опьянев - а это, кстати, случалось нередко - вел себя, всегда, скромно, стараясь не выделяться. Может, повлияла паленая водка или у наливавшего была плохая рука, а вероятней всего сыграло нехорошую роль присутствие злополучного пистолета, отобранного одним из парочки неизвестных. И, слава Богу, что отобрали, а то и в самом деле учудил бы нечто по глупости, такое, что не разгрести потом.
В тот день бригадир послал его отвезти металлолом в райцентр. Скоро управившись, Вася возвращался домой, крепенький трактор весело урчал мотором, сзади болтался потрепанный двуосный прицеп. В какой-то момент заметил, что на правом борту рассыпалось крепление и тот может раскрыться в любой момент и прямо на ходу.
Пришлось сделать остановку и попытаться закрепить его хоть как-то. В кювете, кстати, выглядывал из травы кусок стального провода. Потянув, услышал, как звякнул металл и, раздвинув сапогом траву, увидел пистолет. Инстинктивно оглянувшись по сторонам, поднял и спрятал в карман. Только поздно вечером внимательно рассмотрел находку - да, настоящий "Макаров". Его и автомат Калашникова они изучали в школе на уроках по начальной военной подготовке. В обойме плотно расположились тупоносые патроны.
С тех пор Вася вырос в собственных глазах, стал более самоуверенным. Надежно прятал оружие от всех и брал с собой только на прогулки по выходным. Металлический друг приятно оттягивал нагрудный карман, и Васе было абсолютно все равно, в чьих руках он был раньше и как оказался в кювете возле дороги. Теперь же выясняется, что есть оружие пострашнее и опаснее и, что главное, им владеют его ровесники. Что это за люди, откуда взялись?
Дом встретил пустотой и скудным светом грязной лампочки. Кровать, застеленная, чем попало, на столе надпитая бутылка водки с простенькой закуской, да пара шатких стульев - вот и вся обстановка, на окнах видавшие виды занавески.
Вася упал на кровать, закурил сигарету из мятой пачки "Памира", глубоко вздохнул, выпустив изо рта струю сизого дыма в потолок. Боль постепенно уходила, руки и ноги расслабились. Почему-то стала вспоминаться его непутевая и такая еще недолгая жизнь. Большие, жилистые в наколках руки отца, пропавшего несколько лет назад неизвестно куда. Истеричка мать с дежурным синяком под глазом, бросившая детей на произвол судьбы и уехавшая с очередным хахалем. Сестры, повыскакивавшие замуж еще до совершеннолетия за мужчин старше себя в надежде устроить личную жизнь. Школа, где ненавидящие детей учителя, учили их всяческой мути, дети также взаимно ненавидели учителей и совершали иногда дикие выходки, протестуя таким образом против окружающей действительности.
После ПТУ стал работать трактористом и пропадал в полях с утра до ночи. В армию не взяли - оказалось больным сердце. Врач на медкомиссии ляпнул, что, мол, надо меньше жрать водки, за что наслушался в ответ. Вечером у магазина наклюкался без меры и утром не мог вспомнить, как добрался домой. Потребность изменить что-либо наталкивалась на глухую стену безысходности, отсутствие надежды на лучшую долю угнетало и давило. Потихоньку смирился и решил для себя просто плыть по течению, в тайне надеясь на счастливый случай, ибо всем нутром своим желал перемен.
Раз за разом вытирал ладонью мокрую от пота шею, хотя в комнате не было жарко, затем с удивлением сообразил - это слезы, стекающие из глаз, он незаметно для себя плакал. Плакал от обиды на себя, на родителей, на весь окружающий мир, такой жестокий и несправедливый.
Матово блеснул на запястье браслетик, вспомнились слова того парня, чтобы не снимал, если хочет жить. Вася тут же решил избавиться от непрошеного подарка, но, несмотря на внешнюю хрупкость тот не поддавался. Нигде не заметно ни защелки, ни замочка, в момент, когда решил попробовать перекусить плоскогубцами, легонько тенькнуло - и браслет открылся. Не раздумывая, вышел во двор и, размахнувшись, выбросил его в траву. Тут же словно черная вуаль застила глаза, на душе стало муторно, мысли спутались, размазались. Присел на ступеньку и закурил, пытаясь сообразить, что происходит. Вернулся в дом и сразу налив полстакана водки, залпом выпил. Облегчение не пришло, растерянность и страх овладевали разумом. Значит, это влияние браслета, не простого украшения, как может показаться, и не простой парень одел его на руку Васе.
Немного помедлив, вышел во двор и, зажигая спичку за спичкой, стал шарить по жесткой траве, и, если до этого только что страстно хотел избавиться от странного подарка, теперь с таким же рвением искал его. Он не знал, зачем ищет, просто не оставляло появившееся чувство, что расстался с хорошим человеком, надежным другом, без которого тоскливо. Может это и есть тот, столь ожидаемый случай. Наконец пальцы нащупали искомое, бережно, словно драгоценность обдул и поднес к руке, браслет со звуком маленького колокольчика тут же обхватил запястье. Вася с облегчением вздохнул. Однозначно, жизнь дала шанс и никак нельзя не воспользоваться им. Необычайная четкость мысли озарила разум, пугая с непривычки своей резкостью. Яркой вспышкой мелькнуло: люди живут в неведении, подчиняясь чужой воле, страдая от собственной и чужой глупости, рабски исполняя требования инстинктов. И так во всем мире, на всей планете. Как страшно!..
Ранним утром Света умывалась остывшей за ночь водой из рукомойника. Прекрасное утро, все в солнечных зайчиках, разумеется, радовало, но неприятный осадок вчерашнего происшествия портил все настроение. Какое-то время удастся скрыть от родителей пропажу золотых украшений - их подарка к ее шестнадцатилетию, но рано или поздно придется оправдываться. Версию с потерей можно и не излагать, если отец и сделает вид, что поверил, то мать не проведешь - устроит допрос не хуже следователя. Дернуло же ее пойти на танцы в незнакомый сельский клуб, да еще самой.
Позавчера Света с родителями приехала в гости к родне, подружек пока нет, ей было скучно проводить вечера в обществе старших, вот, и решила развеяться. Развлеклась, как говорится, по полной программе.
Спиной ощутила чей-то взгляд и, обернувшись, чуть не вскрикнула. У калитки стоял вчерашний грабитель, он смотрел на Свету глазами нашкодившего щенка. Парень нерешительно протянул руку, на открытой ладони лежали ее цепочка и сережки.
Оля
(август 1970 г.)
Мужики курили на дороге у ворот и тихонько переговаривались. Обсуждались различные версии смерти совсем еще молоденькой девушки, но основной все-таки была халатность врачей. В маленьком дворике толпилось много людей, пожилые и молодые, родственники и знакомые, почти все одноклассники и преподаватели. На их лицах читалась не столько печаль, сколько растерянность, даже испуг. По неаккуратности медперсонала случилось заражение крови, и молодая расцветающая жизнь угасла, все планы на будущее, мечты, несостоявшаяся любовь - все пропало, исчезло. Все ясно уразумели, что никто из них не застрахован от подобного, и это ужасно. Старший брат усопшей попросил свою куму, по профессии фельдшера, сделать успокоительные уколы всем, кто никак не мог справиться с нервами, подставил и свою руку.
Маленькая собачка на худеньких смешных лапках сновала под ногами, она никак не могла понять, почему сегодня столько много гостей, почему хозяйка не играет с ней, не гладит, как обычно. На собачку никто не обращал внимания, и та, решив, что раз люди, что-то делают, значит так надо, села у ворот, внимательно наблюдая за происходящим. Все шло, как происходит в таких случаях, слезы, всхлипывания, разговоры вполголоса. Специально оборудованный автобус доставил гроб на кладбище, следом ехали родные на личных авто, и завершал процессию заказанный в автохозяйстве большой автобус.
Ритуал погребения усопшей подошел к концу, копачи быстро досыпали холмик, поминутно вытирая щиплевший глаза соленый пот. Люди потянулись к выходу, и все бы завершилось тихо и чинно, как вдруг подала голос неизвестно откуда взявшаяся собачка. Она металась между могилой и уходящими людьми, громким лаем как бы спрашивая, почему все уходят, а ее хозяйка остается. Люди замерли.
Первой взвыла тетя, за ней другие женщины, даже у самых стойких мужчин выступили слезы на глазах и задрожали губы.
Какой-то парнишка сгреб собачку в охапку, а пришедшие в себя мужчины силой вытолкали ревущих навзрыд за ворота.