Гужеля Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Маленькая эротическая история

- Ты меня любишь? - губы сливаются с губами, требовательно срывают один поцелуй за другим.

- Конечно, милая, а ты - загорелые руки уютной колыбелью удерживают тонкий девичий стан на эскалаторе.

- Да, да - тихо и нежно, ненадолго оторвавшись от любимого, и чтобы не молчать, - а ты соскучился?

Свет от ламп дневного света тускнеет, зато верх туннеля уже мерцает настоящим днем. Очень, - и Его пальцы подтверждают слова.

Лестница укладывается волшебным ребристым ковром и выносит влюбленных в июньский полдень.

На Алексеевской народу, как всегда ну просто очень много. Поминутно останавливаясь, и не желая отпускать друг друга из объятий, целующаяся парочка мешает прохожим. Хорошо, что до маршрутки-то надо пройти совсем немного, нежно перед душной темнотой машины, долго внутри.

Глаза томно полузакрыты, верхние пуговички сарафана уже расстегнуты жарко. Водитель смущенно отворачивается, получив мелочь из невидящей руки. Женщина лет тридцати пяти выскакивает в палящее марево, что-то бурча под нос. А руки уже оставили руки и гуляют где-то на гранях запретного. Шейка, ямочка над ключицей с бьющейся синей жилкой, Его губы скользят по хрупкому плечику, Ее пальцы теребят жесткие черные волосы на макушке, наслаждение нарастает.

- Любимый

- Милая

Немного солнца у остановки, зеленоватый сумрак тополей, снова объятия. Лифт идеальное место уединения.

- Нам пятый, - тетина квартира на пятом этаже. Круглая потертая кнопка с цифрой шесть утопает под нетерпеливым пальцем, а затем рука уплывает Ей за спину и осторожно пробегает вдоль позвоночника, вызывая сладкую ответную дрожь

Створки уползают в сторону. Площадка и две двери, одна сплошная, грязная и не крашенная, ведет на лестницу, другая, с мутным стеклом и замком за ней коридорчик.

- Сюда, - связка ключей, надо бы взглянуть на них, но поцелуи уже настолько нежны и продолжительны, что времени посмотреть просто нет. Давно здесь не была. Главное скорее проскочить, чтобы соседи не заметили, а то пожалуются. Чуть отстранившись выбирает нужный ключ, а дверь-то на площадку оказалась открытой. Два тела скользят в узкую щель, - Быстрее. - Снова объятья, но теперь уже можно подождать, совсем немного.

Пара ключей от входной двери, вот той, что в конце коридорчика направо. Сумочка из ее рук перелетает в его, нервные рывки двери и бесполезное лязганье металла по металлу никак. Ключи не подходят.

Несколько бесполезных минут, когда только нервы выводят румянец на щечки, - Ой, кажется этаж не наш.

- Пятый же, - ласково притянуть к себе и поцеловать, перевести смятение в нежность.

- Не надо пока, соседи же увидят, а потом тете

Кажется, все-таки это действительно шестой. Томительное ожидание лифта. Пока он соизволит подняться и подать себя в полное распоряжение, чувства успевают потускнеть, эмоции утихнуть, а уровень гормонов выровняться.

- Пятый, - снова поцелуй, отраженный в пыльном пространстве настенного зеркала, возбуждающий своей откровенностью. Тела уже не отступают друг от друга даже на площадке, ключи подходят сразу же, вот и прихожая.

Стоны рвутся наружу, возбуждение мечется в темноте квартиры. Руки уже освободили грудь от белоснежного атласного убежища. Губы нашли розовый вздернутый сосок, поцеловали его, бросились вниз.

- Подожди секундочку, - все так тихо и таким низким голосом, что если бы не важность отбрасывания покрывала с чистых простыней для освобождения поля любви, оторваться было бы невозможно.

Одежда почти вся уже на полу, стульях, спинке не очень широкой тетиной кровати. Двое все еще стоят, наслаждаются долгожданной наготой друг друга.

Ее руки на его спине, глаза закрыты, губы алый цветок любви, ищущий его губы, талия выгибается над дугой левой руки, а упругая попка ощущает сквозь тонкую ткань трусиков пальцы правой.

Один долгий бесконечный поцелуй и , - А может быть, попробуем в душе, сейчас так жарко. - Он подхватывает ее на руки и, путаясь в дверях незнакомой квартиры между туалетом и ванной комнатой, вносит в искусственную прохладу последней.

Последнее смущение теряется где-то в комке последних одежд, что упали на кафельный пол. Ни миллиметра просвета между ним и ей, остатки сознания направляют руку в сторону крана - пустить живительную струю, полуоборот

Они сидели на холодном, но сухом дне чугунной ванны и дико хохотали. Теперь понятно, почему тетя уехала на дачу сразу на три дня. В доме отключили воду, вообще всю.