Гвардей Цытыла : другие произведения.

Бедная Лиза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Сочинение Гвардея Цытылы.
  
  
  "БЕДНАЯ ЛИЗА"
  (НАРОДНАЯ ДРАМА)
  
  От издателя.
  
   Итак, Читатель, Ваше право одобрить сей нелёгкий труд, - ведь развлеченья и забавы нас слишком изредка гнетут. Умом не брезгуй. Интеллекта не всем даёт лукавый некто, но радость в том и состоит, что мы лежим, а он - стоит. Прости, Господь, в твои владенья мой путь бездарен и тернист. В моей руке - бумаги лист, и назревает совпаденье с тугим движением пера... Но пальцы веером с утра...
   Уйти в себя?.. - Удел недальних страшит, чем дале, тем сильней. Вот в темноте опочивальни однажды встретились оне. Пусть он - поэт. Она - не знаю... Так скажем - несколько иная. И у неё, и у поэта другие есть. Иных уж нету. Так как им быть? Какие лона откроет им моя страна?.. И бессердечная вина любви бесславного полона угомонится. Я спешу - я предисловие пишу.
   Теперь об авторе. Случалось ему его, её. И мне чуть изначально намечалось: однажды встретились оне. Но что за встреча?!. Для поэта другие есть. Иных уж нету. И героине толку мало - иных уж нет. Она сказала. Строфа кончается. При этом поэт страдает. Дева спит. Поэт (по гречески, - "пиит"), но позволяет быть поэтом себе, поскольку без него и никому... И ничего.
   В разливе вод, в лимонной неге, на берегу пустынных влаг, о пробужденьи, как Онегин, мечтала Лиза. Было так. Да, было так - но только автор предполагал, что будет after... Но кто он сам? На самом деле, - он весь из пушкинской шинели. Он душ ловец, детей любитель, он - жнец и чтец, знаток дуды, тишей травы, легчей воды, тревожней буквы в алфавите, - добротна плоть, коварен дух, но, как всегда, один из двух.
   Ах, эти двое! После многих знакомых букв, читатель, гей! - здесь нету вымыслов убогих, как нету пальцев на ноге у тех, кто в целом без ноги. А по воде - круги, круги... Крути, поэт, по пальцам глину. Увы, не всю, но половину. Речь неспроста латает раны. Господь незрим. Любовь крепка. Нога к ноге, к руке рука, но пальцы тянутся к стакану. Прости, Читатель. Мне пора. "Я Вас любил... etc..."
   P.S. Прости, Господь, себя не всуе. Прости мой слог, чужой канон... Я профиль автора рисую, но получается не он, ведь нижесказанного лжи ты не поймёшь. Да не тужи, слепых метаний не приемлет тугая плоть. И дух не внемлет. Простор аллюзий! Музык бездны! Стране безудержных речей явил, бесстрашен и ничей, love story автор. Повсеместно таких, как он, ругает мать...
   Читатель, надо понимать...
  
  А. Эрозоль
  
  
  
  
   Уведомление Автора
  
   Пусть оскорблённые святоши Меня винят во всех грехах,
  На самом деле я - хороший. А то, что кроется в стихах,
  От делать нечего, не боле.
  Читать вас заставляют , что ли ?!)
  Куда девать поэту руки,
  Когда поэт блажит от скуки?
  Ну да! Свою хватает лиру,
  И сладкий мёд - в его устах,
  И горний дух - в его перстах!
  Вот так и городу и миру,
  Взимая старые долги,
  Он день и ночь ебёт мозги.
  
  1.
  Кому, позвольте, не известна
  Та упоительная блажь,
  Что процветая повсеместно,
  Досуг устраивает наш?
  Кому все это не знакомо-
  Рука, желанием влекома,
  сама себе находит путь,
  играет кровь, трепещет грудь?
  Рука касается лукаво
  знакомых потаённых мест,
  блуждает медленно окрест,
  и в предвкушении забавы,
  прикрыв глаза, с улыбкой томной,
  мы фантазируем нескромно.
  
   2.
  Что говорить, причуды эти
  знакомы всем до одного.
  Грешат и взрослые, и дети
  под крышей дома своего.
  Вот безупречный кавалер
  над унитазом доит хер,
  мальчишка, насмотревшись порно,
  свой утлый член сучит проворно,
  неторопливо и жеманно,
  влагая перст во влагу губ
  и теребя задорный чуб,
  девица грезит неустанно
  о том, о сём... о чём- известно,
  но, тем не мене, интересно.
  
  3.
  Неторопливая рука
  уже терзает, а не лечит.
  Но вот теперь наверняка,
  сей час, сей миг- гасите свечи!..
  Утрачен пыл, рассеян взгляд.
  Пролит без пользы сладкий яд.
  Что пожелали- получили.
  Отбой. Finita. Подрочили.
  Силён, как прежде, бес лукавый,
  но начинаешь понимать,
  что стали очень донимать
  уединенные забавы,
  увы, пора признаться честно -
  из моды вышли, стали пресны.
  
  4.
  Но затянулось предисловье.
  Итак, дружище, в добрый путь!
  Читай, my darling, на здоровье,
  Авось, небось, да как-нибудь.
  Вот это - Лиза в интерьере
  Сидит в излюбленной манере,
  слегка покачивая ножкой,
  грустит, бедняжка, понемножку.
  Ей - лет семнадцать, или боле.
  Она прекрасно сложена
  и, в целом, вовсе недурна.
  Да будь на то Господня воля,
  и я бы, грешник, был не прочь
  девице в горести помочь.
  
  5.
  Да и она была бы рада,
  но, право, горе от ума.
  А ум ее такого склада -
  она застенчива весьма.
  Ее страшит любой мужчина,
  она трепещет беспричинно,
  краснеет, злится, все не в лад!
  А кавалер, уже не рад,
  растерян, ищет оправданья
  сей неожиданной злобе,
  афронту этому - в себе,
  и, назначая час свиданья,
  он ждёт заранее ответ:
  невнятное, глухое "нет"...
  
  6.
  И кавалер спешит куда-то,
  ей предоставив быть одной.
  Но Лиза в том ли виновата,
  что не умеет быть иной?
  Себя нещадно проклиная
  и неудачу поминая,
  она садится на диван,
  раскрыв очередной роман,
  читает: "... граф лобзаньем страстным
  свою любовь запечатлел
  в устах маркизы между дел..."
  Вскричала Лиза: "Я несчастна!
  Зачем я с ним была груба?
  Мне старой девой быть судьба!"
  
  7.
  Ведь не уродина, ей-богу!
  И Лиза к зеркалу идет,
  себя оглядывает строго -
  авось, какой изъян найдет?
  Разоблачаясь постепенно,
  она с собою откровенна:
  "Скажу, нисколько не греша-
  да я чертовски хороша!!
  Отбросив лишние одежды,
  она стоит дезабилье,
  как на примерке в ателье,
  и с любознательной надеждой
  все ожидает, кто бы смог
  примерку снять ей между ног?..
  
  8.
  Увы! Прекрасно понимая,
  что нет резона уповать,
  с себя последнее снимая,
  ложится Лиза на кровать.
  Настала ночь. В алькове тёмном
  она не спит. Ей тяжко, томно.
  То смежит ноги, то раздвинет.
  Метнется вдруг, а то застынет.
  И, выгнув спинку, осторожно
  коснется розы лепестка,
  нежнее крыльев мотылька.
  Глаза расширятся тревожно,
  а дальше - "ох!", а дальше - "ах!",
  не перескажешь в двух словах.
  
  9.
  О, этот пьяный пыл желанья!
  О, пряных мыслей аромат!
  О, состояние стоянья,
  Когда сам чёрт тебе не брат!
  О, тяжких мук преодоленья
  венец достойный - утоленье!
  Но Лиза не утолена.
  Разочарованно она
  свечу оплывшую задула,
  под одеяло забралась,
  своеобычно улеглась,
  затихла... Кажется уснула.
  И Афродиты злое чадо,
  Эрот, зевнул, улёгся рядом.
  
  10.
  Мы все - судьбы слепые дети,
  Она ж на нас срывает злость.
  Вот тут, осмелюсь вам заметить,
  вот тут-то всё и началось!
  Сквозь сон капризный Лиза слышит:
  Тут кто-то есть, тут кто-то дышит.
  Не различить спросонья взглядом,
  Но этот кто-то где-то рядом.
  Со страхом Лиза вопрошает:
  "О, боже мой, здесь кто-то есть?
  И если да, зачем ты здесь?"
  Она свечу зажечь решает,
  чтоб страх слепой рассеял свет,
  и вдруг услышала ответ:
  
  11.
  "Зачем я здесь? Сейчас узнаешь!", -
   "Но кто ты есть?" - "Вопрос ребром!
  Я тот, кого ты ожидаешь,
  зовусь... ну, скажем Школяром.
  Меня не бойся, не обижу,
  иду к тебе..." - "Но я не вижу
  тебя, кто б ни был ты!" - "Пустое,
  и в темноте я много стою."
  И в тот же миг - какая малость!
  не понимая ничего,
  она в объятиях его
  во тьме кромешной оказалась.
  (Читатель, право, не до смеха,
  но начинается потеха).
  
  12.
  Сон...сновидение...приснилось.
  Недаром эта темнота.
  Она безвольно подчинилась,
  и вдруг горячие уста
  коснулись губ ее несмелых,
  благоуханных... неумелых...
  Немых... податливых... покорных...
  Она ответила проворно,
  как добродетельная мама
  порою просто, без затей
  целует маленьких детей
  сверх обязательной программы.
  Ведь никогда не изучала
  она науки сей начала!
  
  13.
  Но ученицы столь прилежной
  Едва ли сыщешь, как она.
  Уже уста играют нежно,
  уже слюна пьяней вина.
  Она уже не суетлива,
  а он губами прихотливо
  ласкает шейку и плечо,
  и что-то шепчет горячо.
  И Лиза знай себе - воркует.
  (Куда девался прежний страх?
  Ужели стыд повержен в прах,
  и вожделение ликует?!).
  Конечно. Коль часы не врут,
  тому назад, как пять минут.
  
  14.
  Увещевания напрасны.
  Слова раскаянья - забудь.
  Его ладонь объемлет властно
  девичью маленькую грудь.
  Как шмель, жужжащий монотонно,
  летает в поисках бутона
  цветка, готовящего дар,
  благоуханнейший нектар,
  вот так и он во тьме блуждает,
  касаясь влагой языка
  молочной прелести соска,
  и незаметно побеждает.
  Итак, он - шмель, она цветок.
  Заметьте - оба без порток.
  
  15.
  О, нагота, отрада юных,
  о, зрелой плоти нагота.
  Вскипает кровь, рокочут струны,
  звучит команда "от винта!".
  Школяр, сумняшеся ничтоже,
  впервые зрит прозрачность кожи,
  упругость зыбкую груди.
  Он тихо шепчет: "Подожди!".
  Соски озябшие целуя,
  школяр рассеянно следит,
  каков баланс, каков кредит?
  Не поминая бога всуе,
  он умоляет деву взглядом
  ему открыть ворота ада.
  
  16.
  И та безропотно открыла
  свой тайный дар, свой сладкий стыд,
  и в ожидании застыла.
  Школяр восторженно глядит:
  пизда (найду ль другое слово?)
  была уже почти готова.
  Меж тонких влажных волосков,
  меж клейких алых лепестков
  скрывалась наша недотрога.
  Успев условности забыть,
  устав затворницею слыть,
  она стояла у порога
  и ожидала в нетерпенье
  жильца желанного вселенье.
  
  17.
  К наукам нет дороги торной,
  и потому до хрипоты
  зубри, Школяр, закон бесспорный:
  "Пизда не терпит пустоты!"
  Но наш герой коней не гонит,
  а Лиза знай - тихонько стонет...
  И в самом деле, ночь длинна,
  и высока еще Луна.
  Он возбуждён. Он словно пьяный.
  Напрягся кабель силовой ,
  вторичный признак половой
  его рука ерошит рьяно
  и жадно тянется к пизде.
  Вот палец тонет в борозде...
  
  18.
  "Ой..." - "Что?.." - "Пониже... осторожно..."
  "Вот так?.." - "Нежнее... хорошо..."
  "Еще чуть-чуть..." - "О боже!.." - "Можно
  ещё вот так?.." - (процесс пошел!)
  "О, да... вот здесь... сильнее, милый..."
  (похоже, золотая жила!)
  "Теперь туда... поглубже...Больно !!!"-
  - она воскликнула невольно.
  А что поделаешь? Дивиться
  не стоит этому, зане
  еще встречаются оне,
  простые русские девицы.
  Им это, кстати, очень лестно -
  наперечёт они известны.
  
  19.
  Но дело близится к финалу.
  Пора, Школяр, гони коней!
  Зажав в руке мужское жало,
  Он наклоняется над ней.
  Вот тут она воспламенела,
  глаза закрыв, оцепенела,
  и с боязливой простотой,
  все дорожа своей пиздой,
  её невольно прикрывает,
  предвидя боль, предвидя кровь,
  она заране хмурит бровь,
  однако "милым " называет,
  и в целом, видно по всему,
  соображает, что к чему.
  
  20.
  Школяр замешкался, однако.
  Ну, что же, Лиза, помоги,
  своей рукой направь атаку,
  и пусть трепещут все враги!
  Вперед! Ура! Не слышу крика!
  Да будет славен метод тыка!
  Да будет славен, наконец,
  красноголовый сорванец,
  наглец, проныра, вор, иуда,
  который, подлая душа,
  все на пути своем круша,
  достичь стремится дна сосуда.
  (ведра? Бутыли? Иль пипетки?
  Последние, к несчастью, редки...)
  
  21.
  Ну, вот и всё! Ликуй, подруга,
  и, если хочешь, посмотри,
  как входит он в тебя упруго
  и тонет медленно внутри.
  Завелся двигатель двухтактный,
  и разгорелся бой контактный!
  Скрипит кровать: впёред - назад.
  Господь молчит, соседи спят.
  Летает фаллос окрылённый,
  легко скользя туда - сюда.
  Ему ответствует пизда,
  подмахивая увлечённо...
  Взаимодействие двух тел -
  не только физики удел.
  
  22.
  В её распахнутые бедра,
  в набухшей розы первоцвет,
  Школяр старательно и бодро
  вбивал свой голый пистолет.
  Она ж бессвязно голосила,
  повременить еще просила.
  Куда там! Судорога, спазм,
  и - продолжительный оргазм,
  апофеоз бессонной ночи!
  И истекает внутрь ея
  молочной свежести струя.
  Школяр орёт, что было мочи,
  она ж тихонько подвывает,
  хотя чуть - чуть не успевает...
  
   23.
  Завод таинственной пружины
  исчерпан полностью, увы.
  Лежат, объявшись, недвижимы,
  бессильны, чуть ли не мертвы.
  Школяр освободился нежно,
  вздохнула Лиза безмятежно.
  Они бездумны и легки,
  хотя по - прежнему близки.
  Их пот и кровь - тому порука.
  Но что нашло на Школяра?
  Он шепчет: " Лиза, мне пора,
  я должен, ах, какая мука,
  до первых криков петуха
  уйти подальше от греха!"
  
  24.
  "Но почему?" - "О том - ни слова!"
  "Но мы увидимся опять?"
  "Ты хочешь этого?" - "Готова
  за это всё, что есть, отдать!
  "Тогда я буду, нынче ночью."
  Пора поставить многоточье,
  посколь понять нам все равно
  слова прощанья мудрено.
  Красноречивые лобзанья,
  блужданье рук, огонь очей,
  и слёз немолкнущий ручей...
  За что такое наказанье?!.
  Иди, Школяр, не жди утра,
  и Лизе спать давно пора.
  
  25.
  И вот - ушел. Она вздохнула,
  постель поправила слегка,
  легла, и тотчас же уснула.
  Река забвенья глубока.
  Там сквозь бурливые потоки
  текут таинственные токи,
  и плоть с душою наравне
  трепещет в сумрачной волне,
  ликует, вновь переживая
  в отрывках снов, в немом бреду
  ночных событий череду,
  в себе - себя не узнавая...
  Соседи спят. Господь молчит.
  А за окном петух кричит.
  
   26.
  Проснулась поздно. Спохватилась -
  ан, дело заполдень уже!
  Вскочила и засуетилась
  спросонья прямо неглиже.
  Но, бросив беглый взгляд на ложе,
  она воскликнула: "О Боже!"
  Узрев засохшей крови след,
  она воскликнула: "О нет!"
  Минутой позже, предреку я,
  все сразу встанет на места.
  И вот - святая простота! -
  "О да!" - воскликнула, ликуя,
  что это вовсе ей не снится,
  что Лиза боле не девица.
  
  27.
  Как день прошел? Да как-то странно,
  в приготовлении ко сну.
  Сейчас, к примеру, Лиза в ванной,
  её оставлю ли одну?
  В горячей влаге, в хлопьях пены,
  лежит, подъяв свои колена,
  с себя смывая пот любви,
  потёки жертвенной крови,
  рукою медленно проводит
  меж ног, по бедрам, животу,
  и, ощущая полноту
  груди - вдруг разницу находит
  с собой вчерашнею, невинной,
  землёй непаханой, целинной...
  
  28.
  Из ванны выйдя, осторожно
  прошла по дому - друга нет.
  Легла. Печально и тревожно
  в душе у Лизы. На стене
  метались тени от свечи.
  Молчи, душа! И плоть, молчи!
  Душа сама заткнуться рада,
  но с плотью - никакого слада!
  Понятно, яблока познанья
  надкушен только самый край.
  Уж свет не мил, не нужен рай...
  О Боже, что за наказанье?!
  Ну, где же он?! И разве можно
  так мешкать, мучить так безбожно?..
  
   29.
  "Я здесь." И далее - молчанье,
  лишь шорох, скрип, невнятный бред,
  перины томное качанье...
  Луны взошедшей бледный свет
  дополнит наше впечатленье
  от этого совокупленья.
  Кто испытал хотя б однажды
  в пустыне знойной чувство жажды,
  и вот - добрался до колодца,
  поймет животный их порыв.
  Вот так, приличья позабыв,
  мы пьём, как звери. Раздаётся
  утробный рёв, голодный вой.
  Ну, слава Богу, ты - живой!
  
  30.
  Бедняжка Лиза в умиленьи
  лепечет вздорные слова.
  Дрожат разъятые колени.
  Она уже едва - едва
  с собою справиться способна.
  Короче, Лиза бесподобна!
  В её бедовой голове
  мелькает мысль. А может, две.
  Но чтобы выразить наверно
  всё содержанье мыслей сих,
  убог и немощен мой стих.
  Хотя попробую примерно:
  "Меня ебут. Причем неслабо.
  Я так, пожалуй, не смогла бы."
  
  31.
  Ах, мне бы вдруг, да их заботы!
  "Давай вот так. Теперь вот так.
  Теперь вот эдак, с поворотом."
  Вот мастерица! Вот мастак!
  Уже Луна светить устала,
  а Лиза - в слезы. Лизе мало.
  "Уже?.. И все?.. Еще чуть-чуть!
  Ну хоть разок! Ну как-нибудь!"
  Школяр старается, ярится,
  но толку чуть. Его дружок,
  болтаясь подло между ног,
  для дела вряд ли пригодится.
  Школяр возьми да попроси
  тихонько: "Лиза, пососи..."
  
   32.
  Что ж, дело новое. Но Лиза
  не смущена, наоборот,
  уже примерилась, подлиза,
  и запустила парня в рот.
  Рукой поддерживая ловко,
  и оросив слюной головку,
  она - и это Лизе плюс! -
  тотчас почувствовала вкус.
  В себя всосала осторожно
  уже окрепнувший грибок...
  (А рот у женщины глубок,
  туда вместить такое можно!)
  Да, в мире не было и нет
  прекрасней дела, чем минет!
  
  33.
  О хитроумные фемины!
  Давно приметили они:
  добиться хочешь от мужчины
  чего угодно - наклони
  лицо над мягкою игрушкой,
  морковкой, самострелом, пушкой,
  в свои уста ее впусти,
  да понежнее! Обхвати
  губами плотно и всеядно
  еще сырой деликатес.
  И, наблюдая сей процесс,
  мужчина расцветет отрадно:
  он приручён, он не опасен,
  он благодарен, безотказен.
  
  34.
  Ну хватит, Лиза, сколько можно?
  Ну полно, Лиза, увлеклась!
  Ну, ради Бога, осторожно,
  довольно! Все! Потехе - час!
  Какая пылкая натура!
  Что говорить, губа не дура...
  Клиент готов. Стыдливо, робко,
  он с головой ныряет в попку.
  Девятые ворота тела
  его впустили без труда,
  и вдохновленная елда
  сначала вяло, неумело,
  нашлась, и вмиг почуяв силу,
  туда по яйца засадила!
  
   35.
  Все интересно, незнакомо,
  запретно, странно, мудрено.
  Ах, кто бы знал, что прямо дома
  так лихорадочно, грешно,
  кусаясь, хрюкая, лягаясь,
  вопя, всем телом содрогаясь,
  она простому Школяру
  отдаст латать свою дыру?
  И долго б это продолжалось,
  но слышен шёпот Школяра:
  "Нет сил... но, Лиза, мне пора,
  я должен - ах, какая жалость! -
  до первых криков петуха
  уйти подальше от греха!"
  
  36.
  "Но почему? "- "О том - ни звука! "
  "Но мы увидимся опять?"
  "Конечно, завтра..." - "Дай мне руку!"
  "Бегу, уж начало светать!"
  Исчез. Она в изнеможенье
  следит за комнаты круженьем.
  Сочится семенем пизда...
  "Ах, не наделала б вреда!"
  И кое -как дойдя до ванной
  и справив все свои дела,
  она беспамятно легла
  на ложе сна с улыбкой странной.
  Уснула вмиг. Господь молчит,
  а за окном петух кричит.
  
  37.
  Нет смысла вам живописать
  день третий... Право, и не стану
  пером без толку потрясать,
  скажу лишь: всё прошло по плану.
  Вот Лиза к зеркалу подходит,
  и снова глаз с себя не сводит.
  Ей вдруг покажется убог
  пушистый холмик между ног.
  Присядет к зеркалу поближе,
  раздвинет ноги, разомкнет
  руками всем известный грот,
  свечу поставит чуть пониже,
  и ну разглядывать устройство,
  вникая в суть, вникая в свойства...
  
   38.
  И вот, казалось бы, на что там
  смотреть? Убожество одно.
  На радость праздным идиотам
  зияет пошло и смешно.
  Но если приглядеться строго -
  мы все оттуда понемногу!
  Оттуда Юнг, оттуда Фрейд,
  мы все в какой-то мере "made
  in..." как бы более прилично
  сказать?.. Не будем лить воды.
  Мы, братцы, родом из пизды!
  Прониклись? Свыклись? И отлично.
  Отчизну можно ль не любить?
  Пизду возможно ль не ебить?
  
  39.
  О, как отзывчива до дрожи
  к прикосновению она!
  Порой сдержать себя не может,
  густою кровию полна,
  и глядя в мир безумным оком,
  цветет, блестит тягучим соком.
  Ты с ней тайком уединись,
  и языком ее коснись.
  Потом, увлекшись этим делом,
  лицом заройся в темный куст,
  в себя вбирая пряный вкус
  набухшей плоти перезрелой,
  заветный бугорок лизни...
  Ату, дразни ее, дразни!
  
  40.
  Так незаметно появился
  Школяр, исполненный любви,
  и, не замедля, с ходу впился
  губами в лоно vis-a-vis.
  Она ж в испуге побледнела,
  но тот же миг воспламенела,
  его главу зажав меж ног,
  чтоб убежать наглец не смог.
  Но не бежит и не ленится,
  а чисто русским языком,
  здоровой похотью влеком,
  он с нею хочет объясниться.
  Её пизда ему внимает,
  и Лиза вроде понимает.
  
   41.
   Недетских шалостей истома
  впиталась в плоть, проникла в кровь.
  Дрожанье уст, протяжность стона
  который раз - и будто вновь.
  А может всё-таки приснилось?..
  Она привстала, наклонилась,
  и он, не мешкая , нашел
  себе местечко, и - вошел...
  Она же в зеркало глядела,
  как ту, другую, тот, другой,
  ласкает среднею рукой,
  и как послушны оба тела
  простому ритму "c"est la vie!"
  нехитрой песенки любви.
  
  42.
  И, повинуясь вожделенью,
  (оно пьянее, чем вино!)
  внимают в пылком умиленьи
  они зеркальному кино.
  Руками опершись в колена,
  она покорна и смиренна,
  а он меж спелых ягодиц
  вонзает свой упругий шпиц.
  Ее замок отлично смазан.
  До дна, конечно, далеко,
  но открывается легко,
  и чтоб покончить с этим разом,
  с пол-оборота, непреклонно,
  Школяр кончает Лизе в лоно...
  
  43.
  О всепогодный истребитель
  девичьей чести, будь же здрав!
  Ломясь в укромную обитель,
  упрямо голову задрав,
  разгорячённый бурной схваткой,
  стремясь забраться прямо в матку,
  и разрешась в конце концов
  секретом дедов и отцов,
  не ты ли, жизни зачинатель,
  теперь угрюмо смотришь в пол,
  и для тебя прекрасный пол
  уже - ничто? Очнись, приятель!
  Рукой немного потрухать -
  да на тебе еще пахать!
  
  
  44.
  Восстань! Отринь бессилья путы!
  И он, нимало не шутя,
  восстал буквально за минуту,
  товарный вид приобретя.
  А Лиза этому и рада,
  а Лизе этого и надо!
  Потрогав острие крючка
  и поплевав на червячка,
  над Школяром она присела,
  и тут же хищная пизда
  наживку съела без труда.
  Но что такое? Что за дело?!
  Кипит ключом вода в реке,
  забилась рыбка на крючке.
  
  45.
  Пока Школяр блажит подружку,
  скажу - отмечено давно:
  бывает, женщина - дурнушка,
  бывает так, что мудрено
  её дарами соблазниться...
  (ну, разве в страшном сне приснится!)
  Но коль лохматый озорник
  в её владения проник
  и занялся привычным делом,
  не поленись, тайком взгляни
  в её глаза. Поверь, они
  в тот миг затмят любое тело!
  Во время этого процесса
  любая Золушка - принцесса.
  
  46.
  И пусть витийствуют иные,
  что любострастие грешно,
  что сеет помыслы дурные,
  что от лукавого оно,
  и хоть изрядно надоели
  они - пускай. Ведь мы - прозрели,
  владея истиной простой:
  в глазах у девы - дух святой.
  Слиянье плоти не убого,
  не безобразно, не грешно,
  когда одухотворено
  присутствием незримым Бога...
  Ужели скоро рассветает?...
  Господь молчит и наблюдает.
  
  
   47.
  Что ж наш тандем неутомимый?
  О жадность юного огня,
  о, наслажденья облик зримый,
  под старость лет - вселись в меня!
  Дрожи, неистовая Лиза,
  очередной приемля вызов!
  Грози безумием, Школяр,
  вбивая перпендикуляр
  в источник влажный и горячий,
  который связан с животом,
  и, может статься, что потом,
  вот так, случайно, не иначе,
  живот - Господь его прости! -
  начнёт стремительно расти...
  
  48.
  А Лиза молча наблюдает,
  как продолжатель бытия
  бесследно, плавно пропадает
  меж многотрудных ног ея.
  Исчез, казалось, безвозвратно,
  но возвращается обратно
  лишь для того, чтоб раз вздохнуть
  и снова глубоко нырнуть,
  разъять кольцо упругой плоти,
  и, в меру собственной длины,
  достичь предельной глубины,
  чтоб на прощанье, на излете,
  пока не рухнула кровать,
  туда изрядно наплевать.
  
  49.
  Храни, Господь, их, ненасытных,
  и силу прежнюю верни!
  Вот так неутолимо, слитно,
  пускай потешатся они,
  приправу пряную вкушая
  не торопясь, не поспешая...
  (Ах, как ни жаль, но до поры
  вкушаем мы сии дары!
  Под старость вскинемся, бывало,
  хозяйку яростно корим:
  "Где соль?.. корица?.. розмарин?.."
  В горшок кидаем, как попало -
  ан, вкус не тот, и всё не так!
  Такой стряпней кормить собак!)
  
   50.
  Оставим всё ж совет старейшин,
  вернемся к нашим голышам.
  У них - time-out, relaxation...
  Уже бестрепетно дыша,
  без вожделенья и испуга
  они касаются друг друга.
  Его спокойная рука
  достигла влажного лобка,
  играет порослью кудрявой
  и перст макает в глубину,
  в полуразверстую мошну.
  Пахучий сок, любви приправу,
  своим перстом коснувшись уст,
  Школяр попробовал на вкус...
  
  51.
  Она ж играет в полудреме
  его разряженным ружьем.
  Лежат в предутренней истоме,
  мечтают каждый о своем,
  забыв о том, что, может статься,
  им помешают впредь встречаться,
  короче - вот беда лиха! -
  совсем забыв про петуха.
  А тот давно уже проснулся,
  (знать, дело истинно к утру!),
  прошелся молча по двору,
  остановился, встрепенулся,
  вспорхнул на низенький забор
  и огласил свой приговор.
  
  52.
  Школяр вскочил, но было поздно.
  "О, горе нам!" - промолвил он, -
  "Я опоздал, причём серьезно...
  Закон суров, но он - закон...
  О Лиза, речь в гортани стынет,
  мы не увидимся отныне!
  Прости... прощай... забудь меня!
  И при Луне, и в свете дня
  меня ты больше не увидишь!"
  "Но почему?.." - "Прощай, прости,
  и, ради Бога, отпусти...."
  "Но почему?!.." - "Меня обидишь,
  коль станешь спрашивать про то,
  чего не должен знать никто."
  
  
   53.
  Махнул рукой, исчез. Каприза
  такого рода не ждала
  судьбой обласканная Лиза.
  Подушку молча обняла
  и безутешно возрыдала...
  Увы, друзья, ей пусто стало!
  Проходит день, потом другой -
  Школяр до Лизы ни ногой.
  Прошла неделя - всё без толку.
  Проходит месяц, вслед - второй:
  бесследно канул наш герой...
  Уж впору выть, подобно волку!
  Ах, был бы толк, и что такого?
  Да сколько хочешь, ради Бога!
  
  54.
  И Лиза знай, тихонько воет
  с нечеловеческой тоской,
  когда, пытаясь успокоить
  своею собственной рукой
  томленье плоти воспаленной,
  принуждена неутоленной
  отдать себя в объятья сна.
  В который раз принуждена
  заснуть - и только там, во сне,
  по упомянутой причине
  отдаться первому мужчине...
  Ну, скажем, вам. А может, мне.
  Не важно. Главное - отдаться.
  (ах, как бы в сон её пробраться!)
  
  55.
  И там, во сне, она бесстыдно
  сосет едва знакомый член!
  И ей самой себе завидно,
  когда, не вставшую с колен,
  ей сзади грубо обладают,
  и кто-то рядом поджидает,
  не торопясь, своей поры
  узнать размер ее дыры!
  Во сне болезненно-правдивом
  её насилуют подряд
  рабочий, пахарь и солдат!
  Её ебут и в хвост, и в гриву!
  Дурная мысль грядет сама:
  а не сошла ль она с ума?.
  
   56.
   Не знаю. Вряд ли. Не похоже.
  С чего бы ей сойти с ума?
  Болезнь, не более. Но всё же
  болезнь, опасная весьма.
  Она давным-давно известна,
  и ей страдают повсеместно.
  Недуг тоскующих особ
  зовётся просто: недоёб.
  А что до снов нечистых, скверных,-
  - мы сами в этом не вольны.
  Под боком у своей жены
  ебём красоток эфемерных-
  соседку, девственницу, блядь,
  а поутру проснешься - глядь...
  
  57.
  Она больна, увы. Бесспорно.
  В её бедовой голове
  который день гоняют порно,
  но Лизе это не внове.
  Она реальности взыскует,
  а попросту - взыскует хуя.
  И вот однажды ввечеру
  сказала Лиза: "Я умру,
  коль не найду тотчас, немедля,
  себе простого мужика,
  замену милого дружка.
  Не согласился бы сосед ли?"
  Ответ последовавший ясен:
  Сосед идет, сосед согласен.
  
  58.
  Пришел? Ну, что ж, поговорили,
  чуть - чуть, приличия блюдя.
  Но, повинуясь темной силе,
  она, немного погодя,
  пеняя легкую простуду,
  ушла, сказав: "Я ... в спальне буду."
  Она разделась и легла,
  себе дивясь: и как смогла?!
  Не зная, плакать ли, смеяться,
  удручена, возбуждена,
  уже предчувствует она:
  идет. Пора за дело браться.
  Лежит, бедняжка, в неглиже,
  меж ног мокрехонько уже...
  
  
   59.
  И вновь описывать не стану
  вам эту ночь. Скажу одно:
  все повторилось без обмана,
  и в борозду легло зерно.
  Но за один сеанс попробуй
  вдруг излечить от недоеба!
  И Лиза, повышая ставки,
  упрямо требует добавки.
  Сосед исполнил пожеланье,
  но скоро понял: "Быть беде!
  Она опять трясет муде!"
  И, не сказавши "до свиданья"
  сбежал к себе, к своей жене...
  "Где был? Да грезил при Луне!"
  
  60.
  Но что же Лиза? Непонятно.
  Похоже, но совсем не то.
  Конечно, сладко и занятно,
  но всё же...(не поймёт никто
  сравнений тонких и туманных,
  уподоблений злых и странных).
  Всё это завершилось скоро
  бескомпромиссным приговором:
  "Конечно, он - мужик умелый,
  и это видно из всего.
  Но не заменит мастерство
  безумства молодого тела!
  И мудрено, коль я не вру,
  найти замену Школяру!
  
  61.
  Но нет задач невыполнимых,
  что Лиза сразу поняла.
  И с нею цепь необъяснимых
  метаморфоз произошла,
  чего плоды известны ныне :
  от Лизы, скромницы, богини,
  помина нет. Ко всем грехам
  пошла, бедняга, по рукам,
  себе и прочим объясняя,
  что, дескать ищет идеал
  под сенью потных одеял,
  пока же оный заменяя,
  увы, и ах, чем бог послал...
  Да что поделаешь - аврал.
  
  
   62.
  Ну что же! Вновь ликуй, подруга!
  Тебя трясет любой нахал.
  В округе не найдется плуга,
  какой тебя бы не пахал.
  Твою удобренную ниву
  не топчет разве что ленивый,
  да те, что слабостью больны.
  Сбылись пророческие сны!
  Конечно, блядь! И как иначе
  назвать позволите её?
  Но за усердие своё,
  за тяжкий труд, самоотдачу,
  в народе Лизу уважали
  и словом "блядь" не обижали....
  
  63.
  И вот, позволите ль заметить,
  проходит лет так эдак пять.
  Не удалось ей что-то встретить
  того, кто был бы ей под стать.
  Тот глуп и боек до смешного,
  а этот груб, и хоть бы слово!
  Вот этот скучен, этот слаб,
  тому и вовсе не до баб,
  поскольку сам немного баба.
  И так наскучили душе
  все эти грязные туше!
  Ах, ночь одну вернуть хотя бы
  из тех, заветных, самых первых!..
  Увы. Ни к чёрту стали нервы.
  
  64.
  Но череда воспоминаний
  уже стеснила грудь ея,
  и звуки горестных стенаний
  уста исторгли, не тая.
  Вот так, лишённая покоя,
  она дрожащею рукою,
  халат небрежно расстегнув,
  как прежде, к зеркалу шагнув,
  внимает чутко ощущеньям
  и стати тела своего,
  но не находит ничего
  в себе, достойного смущенья.
  "Конечно, может, я и блядь,
  но блядь, какую поискать!"
  
   65.
  Она права. Она прекрасна,
  она по-прежнему стройна,
  осанка царственна и властна,
  безукоризненна спина,
  здоровый дух - в здоровом теле!
  Пожалуй, бёдра располнели,
  и груди, кажется, немного...
  Но ведь не девочка, ей-богу!
  О, да, уж это, - без сомненья.
  И Лиза гладит жёсткий мех
  и проникает без помех
  в источник вечный наслажденья.
  (как хорошо, когда такой
  всегда и всюду под рукой!)
  
   66.
  На ложе, знавшее немало,
  она тихонько прилегла
  и вдохновенно продолжала
  свои укромные дела.
  Раздвинув ноги до предела,
  она без трепета глядела
  в разверстый шов давнишней раны,
  перстом терзая непрестанно
  края и недра сей каверны.
  Вот так, наверное, Христос
  терпел до одури, до слёз,
  когда его Фома - неверный
  на вшивость бойко проверял
  и в ранах пальцем ковырял...
  
  67.
  И сладкий холод наслажденья,
  рождаясь в недрах живота,
  вносил заметное смятенье
  в её рассудок неспроста.
  Как будто в такт воображенью
  она невольные движенья
  творила, будто бы она
  в постели вовсе не одна!
  Как будто кто-то, ей желанный,
  железным пестиком давно
  толчёт заветное зерно,
  она же вторит неустанно
  его усилиям... Его?!
  Да с нею нету никого!
  
  68.
  Страдая явно, без обмана,
  вскричала Лиза вне себя:
  "Приди, Школяр! Пенять не стану!
  Тебя однажды возлюбя,
  познав столь сладостную муку,
  не в силах я терпеть разлуку!
  Вернись, и должное - отдай!
  Приди, мой друг, и обладай!
  А без тебя мне всё постыло -
  и мужики, которых тьма,
   и тьма, сводящая с ума...
  Они меня сведут в могилу.
  Приди, утешь, задай мне жару!
  Ведь мы с тобой - такая пара!"
  
  69.
  Раздался шум, открылись двери,
  ужель - содом, разбой, пожар?!
  Ах, нет... Своим глазам ли верить?
  Но как не верить, коль Школяр
  уже в объятиях сжимает,
  уже лобзанием сжигает
  её уста... живот... бедро,
  и как-то быстро и хитро
  одежд своих лишился разом.
  Вот двадцать первого перста
  явилась миру нагота,
  и Лиза свой нетвёрдый разум
  своей пизде препоручает
  и преждевременно кончает.
  
  70.
  Ну, если б это был мужчина,
  тогда, конечно, был бы грех.
  Такая скорая кончина
  мужчине - слезы, даме - смех.
  Но тут совсем иное дело:
  она отнюдь не расхотела,
  и даже, более того,
  схватив орудие его,
  в себя направила отважно,
  и, тихо охнув, начала
  вокруг вращаться вертела,
  и в скором времени протяжно
  завыла эдакое что-то...
  (не знает слов, а петь охота!)
  
  71.
  Ах, Лиза, заинька, не спится?..
  Никак взнуздала Школяра?
  О, как податливо круглится
  твоя упругая дыра,
  скользя по шомполу стальному,
  стволу подобна нарезному!
  Во тьме ночи стучат лобки,
  как в наковальню молотки...
  Ах, Лиза, девочка, не спится?
  Ей не дано забыться сном:
  трясётся грудка ходуном,
  Сверкает пот, пизда дымится....
  (пизда дымится?... Ни хрена!
  Огнеупорная она!)
  
  72.
  Школяр постанывает бойко,
  лежит под Лизой, чуть живой.
  (её попробуй, успокой - ка!
  Рискуешь, парень, головой!)
  Однако ж он не прекословит,
  лежит и кайф тихонько ловит...
  Но вот напрягся было он,
  но вот издал протяжный стон,
  но вот она с цепи сорвалась -
  его конец забив до дна,
  зашлась от судорог она,
  благополучно опросталась...
  Итак, на линии обрыв:
  пятиминутный перерыв.
  
  73.
  И перерыв не затянулся,
  как то бывает, до утра.
  Рефлекс сосательный проснулся
  у Лизы и у Школяра.
  Ну, что сказать, весьма похвально!
  Вполне изыскан секс оральный!
  И, чтобы с толком пососать,
  легли валетом, так сказать,
  меж ног друг дружке носом ткнулись,
  нашли в пахучей темноте
  источник всяческих утех,
  чуть-чуть помедлив, облизнулись,
  и приступили к раздраженью
  своих устройств для размноженья...
  
  74.
  Раздвинув створки плоти сочной,
  Школяр вложил туда уста,
  чтоб изучить первоисточник
  под животом у Лизы. Та
  дрожит весомо, зримо, грубо,
  и, буквой "О" сложивши губы,
  блистая влажным язычком,
  играет соской с молочком.
  Одно неловкое движенье -
  сдержаться будет нелегко,
  толчками брызнет молочко,
  и, отодвинув миг сближенья,
  ему останется вздрачнуть,
  а Лизе - губы облизнуть...
  
   75.
  И потому не стоит, право,
  судьбу испытывать. Итак,
  Школяр, прерви сию забаву,
  направь могучий свой елдак
  куда назначено природой,
  и Лизу снова оприходуй!
  Её как следует тряхни!
  Вот так! Спаси и сохрани!
  Да будь пизда её тряпичной,
  по швам полезла б тот же миг!
  Ну, что сказать? Силён, старик!
  Столь глубоко и символично
  проник Школяр в её нутро,
  что даже вымолвить мудро!..
  
   76.
  Но вот - наелись до отвала.
  Ну вот, пожалуй, и финал.
  Случилось так - она устала,
  и он изрядно подустал.
  И, плоть пресыщенную гладя,
  спросила Лиза: "Бога ради,
  Школяр, скажи, где пропадал
  все эти годы? Ты страдал,
  звеня оковами, в темнице?
  В лесу дремучем закружил?
  Быть может, в армии служил?
  Ты болен был?.. лежал в больнице?
  Так где ты был, любовь моя?
  Ответь не медля, не тая!"
  
  
  77.
  "Ах, Лиза, не поверишь, право!
  Однако выслушай меня,
  прими услышанное здраво,
  ни в чём рассудок не виня:
  И я, и ты - не люди даже,
  а, как ни странно, персонажи
  поэмы бойкой и скабрезной.
  Сопротивленье бесполезно!
  Нас - нет. Мы - плод воображенья.
  И ты, и я - слова, слова
  запечатленные едва.
  Все наши мысли и движенья,
  и плоть, и кровь, и даже... это -
  воображение поэта!
  
  78.
  И эти слёзы тоже, Лиза,
  придумал он. Не плачь, пойми:
  мы -порождение каприза,
  но мы отныне, чёрт возьми,
  весьма известны! Нас читают!
  Тобою юношей питают,
  а мною - дев. О нас толкуют!
  Ругают, молятся, взыскуют!
  Небытие отныне точно
  нам не грозит... Нас нет, увы.
  Но, став объектом для молвы,
  мы получили жизнь заочно!
  Итак, пространный свой ответ
  я завершил... Antrez, поэт!"
  
  79.
  "Так, значит, ты со мной в разлуке
  был невесть сколько потому,
  что наш творец блажил от скуки,
  что захотелось так ему?
  Так, значит, мы - его забава?..
  Ему - почёт, медали, слава,
  а нам?... позор, людские толки...
  Не жизнь, а дребезги... осколки...
  Я вне себя, я на пределе...
  Так это - правда, всё, как есть?..
  Где милосердие, где честь?
  Поэт, вы что там, обалдели?!
  Позор на весь крещенный свет!
  Ну, что сказать... Хорош, поэт!"
  
  80.
  Поэт хорош, судите сами!
  Не он ли истины алкал?
  Не он ли долгими часами
  Тебя, приятель, развлекал?
  Поэт страдал, поэт старался!
  И кто бестрепетным остался,
  не преминув уединиться,
  листая пряные страницы?..
  Не удержать огонь в сосуде!
  И кто-то, трепетно вздохнув
  и отраженью подмигнув,
  произнесёт: "Ебутся ж люди!..
  А стиль, а слог!.. Державин!.. Пушкин!.."
  И побежит к своей подружке.
  
  Январь - декабрь 1996 г.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"