Уважаемый в бригаде каменщик Саня Микешин избегал распространяться о семейных делах. Скажу больше: он избегал распространяться вообще, о чем бы то ни было. И, в основном, молчал, слушал других.
Но тут нам захотелось послушать его. И на то имелась веская причина.
Все мы знали, что у него с неделю как пропала теща. Знали, потому что в городских теле- и радиопрограммах не раз звучало: "Вышла из дома... Не вернулась... Приметы... Кто видел или знает местонахождение... просим сообщить... адрес... телефон..."
Замечу попутно, что Саня вел себя с достоинством, не лицемерил и не делал вид, что сильно убивается. Однако и не радовался, опять же, не принимал от мужиков поздравления. Да, ничего такого. Просто ему казалось, пропажа тещи - непорядок. А непорядки он не любил.
Тещу Микешина я видел, когда бывал у него. Очень крепкая, энергичная женщина, в районе шестидесяти, со взглядом Медузы Горгоны. Ей, разумеется, был известен распространенный в массах образ тещи-мегеры. Но Тамара Васильевна и пальцем не шевельнула, чтобы от него отмежеваться. Наоборот, она упорно работала на этот не слишком привлекательный имидж, он был для нее органичен. При ней всё как-то замолкало, втягивало голову в плечи, скукоживалось. И тещу это устраивало. Может, Саня потому и молчаливый такой. Он лет двадцать по жизни идет бок о бок с любимой тещей.
Представить Тамару Васильевну впавшей в детство, забывшей дом, в котором она царила безраздельно, мне было трудно. Другие тоже - затруднялись. Что же могло случиться? Но дни шли, интерес притуплялся.
Вдруг - новость: теща Микешина вернулась, в целости, сохранности, не растеряв своих повадок и хозяйского отношения к мирозданию.
Во время работы не поговоришь, и в обеденный перерыв - тоже не очень, каждый в свою тарелку смотрит. Зато вечером, в вагончике-бытовке, облачаясь в цивильное, все мы стали наседать, требовать от Микешина подробностей. Никто иллюзий не строил, раскачать Саню, в основном, разжимавшего губы только в процессе еды, на хороший, обстоятельный рассказ - дело немыслимое. Так что пошли вопросы.
- Ну, и где она была, Саня? - подъехал крановщик Толяныч. - Неужели - чеченский след? Продали в рабство?
- Ее продашь, как же... - буркнул Микешин и качнул тяжелой головой.
- А сама что говорит? Как перед вами отчиталась, за неделю прогулов?
- Да больше мы отчитывались. Почему то не так, почему это - не этак...
- Ничего не объяснила?.. - выразил удивление стропальщик Федотов. - Не по-людски, однако. Весь город взбаламутила.
Саня вздохнул:
- Объяснила. Инопланетяне ее похитили.
- Как?! - ахнула бригада.
Услышать такое от Микешина - это, знаете ли... Кому другому не поверили бы, а Сане...
- Как? - повторил Толяныч.
- Подлетели на тарелке и забрали. На даче она грядки вскапывала, задержалась. Шла одна к речному трамвайчику и...
Микешин опять вздохнул.
Усомниться в правдивости его слов - у нас и в мыслях не было. Не умел Саня врать. Не понимал, как можно искажать факты. Если он сказал - подлетели и забрали, то значит, именно это Саня и услышал от тещи.
А теща - могла присочинить? Невысказанный вопрос тяжело повис в воздухе. Однако никто не решался его произнести.
Тут Федотов обратился ко мне:
- Павлик, у тебя верхнее образование, как-никак.
- Наполовину верхнее, - уточнил я.
- Ничего. Спроси-ка что-нибудь умное. Читал ведь про тарелки, похищения.
Вот-вот. Захочешь спросить умное - обязательно ляпнешь глупость...
Но я обратился к Микешину, уже одетому:
- Изучать вашу тещу на предмет размножения поздновато. Что с ней делали?
- Кровь из вены брали. Еще волос рассматривали, под микроскопом. Кино показывали, в голове. - Саня помолчал, сопя. - А потом она там освоилась. И начала порядки наводить. Расставлять всё по-своему. Требовала, чтобы ноги вытирали... Гоняла мокрой тряпкой, из угла в угол...
- И что?.. - не выдержал Толяныч, видя, как Микешин нацеливается идти на улицу.
Уважаемый в бригаде каменщик Саня Микешин, с лицом цвета кирпича, усмехнулся:
- Не сдюжили они. Зашугала теща... Привезли ее обратно. Высадили - где велела, в парке, возле нашего дома. Вечером, чтобы соседи не видели. А сами улетели. Очень быстро... Ну, бывайте, мужики.
Саня вышел.
Мы заулыбались.
У меня перед глазами возникла сцена, как из фильма.
В темном углу парка, среди кустов, висит летающая тарелка. И по освещенному трапу сходит Тамара Васильевна, строго поджав губы. Так же строго, обернувшись, смотрит на пришельцев.