Аннотация: Повесть, неразрывно связанная с первой, с "Русской Идеей". Читать в хронологической последовательности. Спасибо, что поддерживаете меня и читаете мою писанину. P.S. "Волки" были написаны давно, но выкладываю лишь сейчас
А. Гвоздев
"Белые Волки"
У него был шестой айфон. Он курил только лучшие сигареты и пил лишь элитное пойло. Одевался он в самых крутых бутиках. Носил только дорогую "кэжуальную" одежду. На рукаве красовался компас, а на кроссовках заветные три полосы. Он яростно кричал на матчах и постил на стене вконтакте посты про футбол и White Pride. Слушал исключительно топовых исполнителей. Он цеплял девочек своим стилем и загадочностью. Выкидывал в воздух родительские деньги и фотографировался, пафосно закрыв лицо рукой.
Его лицо смачно хрустнуло под тяжелым ударом.
Он одевался в самых крутых бутиках.
***
Бутылка отсвечивала лампочку, а в полной пепельнице дымилась и воняла долгая смерть.
Ножка стула покосилась и, он постоянно скрипел. Встав из-за стола и перешагнув через тело толи мертвого, толи пьяного товарища, он подошел к раковине и сплюнул слюну с кровью.
Посмотрев в зеркало, он увидел заплывшее лицо с синяком под глазом и сочащейся из нижней губы кровью.
Снова сплюнув, он умылся, пнул полумертвого собутыльника и вышел в коридор.
Здесь также воняло дымом и перегаром. Он взял куртку, натянул её и пробормотав что-то, вышел из квартиры.
***
Сумерки сгущались на ночном небе и вокруг меня. Горели окошки в домах. За каждым из них творятся свои истории: за одним - профессор собирает мелочь на завтрашний обед, за соседним - девушка отдается за наличку, за третьим - мужик намазывает черную икру на батон, а за этим - муж бьет жену за то, что та забыла купить ему пиво.
Завернув за угол, я попал во двор. Свет тут рассеивался окончательно, а звуки становились тише. Шаркая шагами от очевидной усталости, я двигался домой, как вдруг меня окликнул чей-то не знакомый, но такой мерзкий и протяжный голос: "А ну, стой! Пацан!" - естественно, гопота, извечные обитатели дворов, коренная местная фауна.
Я обернулся. Ко мне быстро приблизились угрюмая карикатурная горилла в кепке, и еще два его дружка. Вскоре мы с ребятками сблизились и горилла произнесла магическую фразу:
"Есть чО?", после чего мне ударили под дых. Я попытался использовать зажатый в кулаке небольшой нож, резко махнув им, но лишь разрезал одному из гопников руку, после чего, мне сразу ударили мо лицу и ногой в живот. От таких подарков судьбы, я сел на землю отдыхать. Санитары дворов подлетели шмонать меня, добив точным ударом в грудь. Нож сразу урвал горилла, а два другие гопника, шарились по моим карманам... В одном из карманов лежало несколько сотен, в другом дешевая зажигалка и сигареты. Редкостная нажива для этих троих.
"Ваще нормально, Кирпич!" - доложил гоп главарю шайки, который уже крутил в руках мой нож.
Но главный сюрприз ждал шпану чуть позже...
Лёжа на боку, я одной рукой пытался отделаться от этих двоих, а другой уже сжимала за спиной холодную рукоятку.
"Нихуя он упакован!" - сказала вторая шестерка.
"Все, валим," - приказала горилла и двое начали подниматься, как вдруг один из них заметил, что я что-то держу за спиной.
"Слышь, а там чО у тебя, а ну!" - защебетал гопарь.
"Эээ, давай сюда". Он уже стал наклоняться, пора!
Резкий, пронзительный, громкий звук выстрела. Тут - же второй. Первый пришелся смекалистому пареньку в плечо, второй, наверное, в живот. Он сразу упал и дико заорал от боли. Второй, замешкав, не понял, что делать и, было побежал к другу, но, наверное, вспомнив, что должен ему полтос, сразу бросил его, и вместе с давно бегущей гориллой, помчался прочь.
Я встал, и тут же побежал за ними, ведь это было уже делом принципа. Бежать было не очень легко и приятно, так как то там, то тут жутко отдавала боль. Стараясь не сбавлять темпа, сжимая в руке сталь травмата, я бежал за своими обидчиками. Выбежав со двора, я увидел именно такую картину: оба сбежавшие героя лежат на асфальте без движений и признаков жизни, над ними возвышалась фигура здоровенного мужика.
Так я познакомился с Малым.
Представился он так мне сам. Малой был алкоголиком. Это сразу было заметно по его припухшему лицу, желтоватым глазам и странному, имеющемуся только у алкашей, оттенку кожи. Пока мы шли до остановки (как оказалось, ему нужно было в туже сторону), он завёл такой разговор:
-А ты, что же, браток, с оружием все время ходишь? - спросил Малой.
-Ну да, приходится, - я старался отвечать коротко и не разводить треп с унтерменшем, хоть он и остановил моих грабителей, вернув тем самым мои вещи.
-И частенько у тебя такое? - продолжил он.
-Что меня бьют по морде и забирают всё, что есть в карманах? - переспросил Малого я.
-Нет, что тебя спасает проходивший рядом алаш.
Слова Малого были похожи на лезвие, быстро и точно полоснув меня где-то на уровне костного мозга.
-Что?! Ты считаешь, что я нуждался в помощи? Еще и в твоей? - я моментально завелся, и сильно жестикулируя руками, почти заорал на него, - У меня в кармане ствол и нож, мне вообще ничья помощь не нужна! Усёк?
-Ахахаха - громко и неожиданно засмеялся Малой всей своей желто-красной мордой.
Я опешил и по привычке схватился за ледяной нож в правом кармане. Но он продолжил:
-Ты что, правда, такой идиот? Я помог тебе и твои шмотки вернуть, да еще и, может быть, тебя самого спасти.
ИДИОТ?! Он назвал меня идиотом? Еще одна такая выходка и я ему покажу, кому тут помощь нужна....
Алкаш говорил дальше: - Ты же слабый, просто решил, что всё можешь...
Я стиснул зубы и сильнее сжал рукой сталь.
- Ты не умеешь за себя постоять, и, если бы не шел в эту минуту по той дороге, то не встретил бы их, а ты бы распрощался с деньгами, ножичком своим и всем остальным, - его слова звучали как приговор. Я и правда не мог поверить, что меня уделала гопота, так мне еще и помог этот тупой унтер. Не хотелось руки марать, но хотелось чтобы он скорее отстал.
- На, забирай нож и вали, - громко произнес я!, протягивая Малому руку, в которой держал нож.
Он неодобрительно посмотрел на меня, но взял мой дар и сказал:
- Даже не поблагодаришь меня?
- Слушай, вот твоя благодарность, а теперь иди, проспись.
Я ускорил шаг, чтобы незваный попутчик остался позади, и услышал фразу, брошенную мне вдогонку:
- Херня у тебя нож, браток, и вообще, это не благодарность...
Сколько же дерьма развелось вокруг. Алкаши, шпана, гопники, шлюхи и чурки. Вся эта смердящая липкая смуглая каша роится вокруг тебя и не дает спокойно жить. Еще и этот клоун пристал со своей благодарностью. Я не ощущал ножа в кармане, и уже не ощущал того привычного спокойствия. Благо, пистолет все так - же холодил спину...
***
Штурмовики наступали плотными ровными рядами. сметая всё и всех на своём пути. Сжигая неверные сёла и захватывая города под своё стальное орлиное крыло. Звуки марша ласкали слух, в небе парили истребители, а по выжженной земле ехали мощные танки. Пехотинцы шли в ногу с автоматами на перевес и крошили врагов, вставших на пути. Давили красную заразу и выгоняли её с каждого метра, пройденного ими. Выжженная земля была готова переродится в плодородное поле с золотыми колосьями, благодаря оставшимся в этой земле врагам. Синее небо, если и плакало, то только от счастья. Ветер нёс слова фюрера вперед.
Вождь воскрес и вёл свою бессмертную армию в бой...
***
Открыв глаза, я почувствовал себя невероятно легко и бодро, вскочил с кровати и пошел умываться. Всего лишь сон...
В отражении я увидел распухшую щёку и кровоподтёки на ней. Быстро умывшись, я оделся, засунул пистолет в штаны, за спину, обулся и вышел. Полученные вчера травмы отзывались глухой болью, которой я не придавал никакого значения.
В наушниках жужжала песня "Белые волки". Весеннее солнце слепило глаза, повсюду уже зеленела трава. Хотелось вершить Белое дело и трахаться. Люблю весну.
Я давно живу один. Отец ушел. Когда я окончил универ, мать с отчимом уехали в другой город, оставив мне эту однушку. Я почти не работал, лишь когда денег не хватало вовсе, я подрабатывал грузчиком. У меня был иной доход. Ночью я выбирал себе жертву. Исключительно из числа черных. Будь то хачи, армяне, цыгане или негры. Я следил за целью, выжидал, пока жертва зайдет в темный переулок, где кроме нас не будет никого. Затем резким ударом рукояткой пистолета сзади по голове я вырубал его. Далее, все предельно ясно. Деньги, ценности. Никаких мобил. И быстрым шагом прочь.
Единственное, что отличало меня от тех гопников во дворе, что я руководствовался высокой целью очищения Расы и действовал один.
Когда я был помоложе, меня просто втыкало быть в этой движухе. Сколько себя помню, всегда привлекало правое течение. Хотелось выделяться и быть не как все. В то время в России был самый разгар правого движения. По несколько раз в день можно было наткнуться на нас: бритоголовых, злых и шумных. Такие бригады не редко выносили рынки, забивали гуков и чурок, в метро и на улице, били ларьки, и творили самый разный дебош на национальной почве. Это было веселое время, когда если о НС говорили если и не о открыто, то уж точно не шепотом.
Тем - же, чем и другие ребятки, занимался и я со своими соратниками. Но однажды, мы круто перешли черту, навели столько шума, что пришлось осесть, как говорится, на дно. Нас слишком затянула это болото, и наша 88 - банда распалась.
В общем, за свои года я уже изрядно поварился в этой каше. И теперь, во времена жесточайшего контроля за скин - движением и вообще любыми проявлениями агрессии по отношению к лицам не славянской внешности, я действую один и, по большей части для того, чтобы получить выгоду.
Жаркий весенний день. Придя на работу, я как всегда переоделся в робу, и начал тягать ящики и мешки. На этой неделе я работаю в магазине строительных материалов. Платят достаточно, хватает, чтобы закупиться жратвой и отложить на новый нож или патроны для стального друга.
На работе день тянется быстрее, т.к. тебе не приходится бездельничать. Да, тут я никак не приближаю Белую Революцию, но накапливаю средства.
Рабочий день подходил к завершению, и я уже снимал свою униформу, как в раздевалку зашел гук. Узкоглазый, словно он спит. С отвратительными скулами и желтой кожей, но здоровый и плечистый. Мне казалось, что именно такие и захватили Русь под Иго. Я проверил наличие пистолета в сумке: мало ли что.
Сегодня была получка, а значит, у этого здоровяка-оккупанта есть некая сумма, которая не помешала бы мне, чтобы сразу купить нож, ничем не хуже того, который я отдал Малому.
Я оделся, вышел с черного хода и закурил сигарету. Через пару минут вышел и азиат. Сигарета быстро истлела, потому что я уже был на взводе и курил с бешеной скоростью. Гук шел быстрыми шагами и не оглядывался. Выкинув окурок, я переложил пистолет в карман куртки и начал следовать за очередной целью моего маленького террора.
Гук прошел по улочке и вышел на большую, главную улицу.
Чёрт. Там слишком много народа, придется идти и ждать. Я шел за ним по пятам, стараясь не потерять его из виду. Час пик, все спешат с работы, и на широкой улице настоящее столпотворение.
Азиат остановился у ларька, взял пива и сухарики. Как же стандартно. Идем дальше.
Гук заворачивает во двор, я за ним. Открывает подъезд , заходит. Надеюсь, он меня не заметил... Спешу за ним, но дверь захлопывается.
Что делать? Надо звонить кому-нибудь по домофону. И сразу удача: трубку берет какой-то дед.
Древний, сухой и слабый голос:
- Чево, кто это?
Я бы мог просто сказать, что это проверка домофона, и нужно открыть дверь, но я решил, пользуясь моментом, дать волю фантазии и повеселиться:
- Это член партии КПРФ, Жидов Михаил Адамович, - отвечаю я, серьезным и деловитым голосом, еле сдерживая смех, - вы не могли бы открыть мне дверь? Я провожу агитационное мероприятие, по улучшению уровня жизни в вашем подъезде.
- Ох... Ну коли КПРФ, то заходи, милок, - заметно взбодрившись, отвечает дед.
Домофон протяжно пищит, и я захожу в подъезд.
Естественно, гук уже давно в квартире, творит свои грязные делишки, может даже людей ест. Приходится действовать креативно и творчески.
Начинаю проводить агитационное мероприятие.
В первой квартире мне открыла молодая девушка, лет 18-19, и я по привычке, перевел разговор с темы партии и уровня жизни населения, на разговор о её семейном положении и редкой её красоте.
Прямо перед моим лицом дверь захлопнулась, видимо, девочка не захотела вступать в партию. Ох, как же жаль. Идем дальше.
Из соседней квартиры пахло жареной картошкой и луком, а дверь открыла крупная, словно сделанная из цельного куска сала, женщина лет 45. Поговорив о значении коммунизма в современной России, я спросил, где её муж, и ко мне вышел жухлый тощий мужичок. Навешав им лапшу на уши, я ушел, попросив их обязательно придти на выборы. Следующая дверь мне и вовсе не открылась, в четвертой квартире меня встретила молодая семья, я затер им про пособия для молодых семей и о том, что скоро к власти придет НС партия и все будет хорошо и чудесно. Ни жена, ни муж явно не поняли, о чем я, тупо улыбались и кивали. Учуяв запах перегара от обоих, я поспешно откланялся и пошел дальше.
В следующих 4 квартирах так - же ждали неудачи, но одну я запомнил, так как в ней жили два гастарбайтера южанина с огромными носами, и они предложили мне купить насвай, когда я начал говорить им про цель своего визита. Хотелось расстрелять их прямо на месте, и если не убить, то точно покалечив. Я не удержался и манерно вскинул правую руку, на что они отреагировали какой-то ересью на своем гадком языке и закрыли дверь, проорав на прощание: "Иды на хуй!". Промелькнула мысль постучаться снова, вырубить их и пошариться в хате, ведь ребята были бизнесменами.
Но не время заставлять чурок отвечать за слова, тем более, у них тоже могло быть оружие, и я пошел дальше.
В очередной квартире мне открыл тот самый дед, с которым я говорил по домофону. Он сразу открыл дверь и когда он поздоровался, я узнал его голос. На его счастливом и глупым одновременно выражением лица, читались самые разные эмоции.
На вид ему было 75-80 лет, и войну он застал либо мальчишкой, либо вовсе не застал.
- Я представитель партии... - начал было я говорить, как он меня перебил.
-Да чего уж там, коммунисты иль кто. Ко мне редко, кто заходит. Мне всяко интересно послушать. Чево скажешь, милок?
- Да ниче дед, хуёво всё.
Дед еле повёл бровью, хмыкнул под нос и спросил, пронзительно взглянув мне в глаза:
- Ты ж не коммунист, верно?
- Нет, не коммунист, - ответил я.
- А кто и зачем соврал?
- Я хочу помочь.
- Кому, милок?
- Людям, Белым Людям. Ищу я тут, кое кого. Знакомого.
Дед снова хмыкнул и сказал:
- Ну ищи, ищи, - и протянул мне дряблую сухую руку.
Я пожал её, ощутив, как из старика уходит жизнь и последние силы.
Дверь закрылась. И я, со странными мыслями пошел дальше.
На 4 этаже, первую дверь мне открывали долго, но я слышал шорох за ней и ждал.
Вдруг голос из-за стены заговорил:
- А Вы кто? - это был ребёнок, маленький мальчик.
- А я... волшебник. Откроешь дверь?
Замок щелкнул и дверь приоткрылась.
На меня снизу вверх смотрели серо-голубые глаза, которые, полные ожидания чуда и доверия. Пацану было лет 6.
Я наклонился к нему и заговорил:
- Мама, папа дома?
- Никого нет, - он не отрывал взгляд от меня.
- Хочешь фокус?
- Да, да! - малыш замахал руками.
- Тссс...тише, - сказал я, приложив к губам палец, - тогда скажи мне, как зовут твоего папу?
- Дима.
Русское имя. Я еще не встречал гуков по имени Дмитрий.
Я незаметно нащупал в кармане гильзу от пистолета и, на манер фокуса с монетой, достал её из-за уха мальчика.
Глаза его загорелись и он протянул руки. Вложив в них гильзу, я сказал:
- Это тебе. Запомни: ты - славянин.
Малыш раскрыл рот и еле слышно проговорил по слогам:
-СЛА-ВЯ-НИН.
Я погладил его по голове и сам закрыл дверь.
Стучу в следующую. Звук открывающегося замка, щелчок. Дверь открывается. На пороге он, смотрит мне в глаза своими черными, еле открытыми узкими глазами. Глаза расширяются и он, с дрожью, в голосе говорит:
- Т...ты??? С раб...
Он не успевает договорить, как я бью его апперкотом в челюсть. Зубы звякают друг об дружку. Но азиат лишь еле пошатнулся, завопил, и ударил меня а обратную. В голове зашумело, а глазах поплыло. Я удержался за перила, чуть не перелетев вниз. Гук сделал шаг ко мне и я, резко выхватив пистолет, всадил в его тело несколько пуль. От выстрелов он взвыл, сел на колени и я тут же пнул его ногой в лицо. Еще несколько ударов и он отключился. Голова жутко болела и словно трещала по швам. В кармане у него я нашел сегодняшнюю получку, примерно 11 тысяч. Нужно было срочно валить и я, шатаясь обернулся и увидел стоящего в двери малыша, которому я дал гильзу.
Он смотрел на меня, широко раскрыв свои голубые глаза и не говоря ни слова.
Я вытер пот со лба и сказал, снова приложив палец к губам:
- Тссс...Ты - славянин.
Собрав все силы, я поспешил вниз по ступенькам.
Вы можете сказать, что нет, это не правильно и азиат честно заработал на жизнь, и отняв его деньги, я не приблизил революцию и ничего не изменил. Значит, вы еще не готовы к настоящей войне. Значит, вы еще далеки от этого. На войне хороши все средства. А я на войне. Я - безжалостное орудие Белого Террора. Нужно убить - я убью. Отнять последние деньги у гастарбайтера - отниму. Здесь, ваши моральные устои и принципы отодвигаются далеко, даже не на второй план. Всё, для достижения цели.
Вам противно и неловко? Вы не готовы.
Это война.
***
Голова гудела и жутко болела после удара здоровяка. Не успели зажить вчерашние травмы, как я уже отхватил снова.
Теперь, если гук жив, то он пойдет в полицию, а меня видели и знают в лицо почти целый подъезд, так я еще и общался со всеми. А, судя по силе удара, гук жив. Точно жив.
Я оттер кровь с кроссовка, помыл и выжил тряпку.
Взял лёд с морозилки и приложил его к виску. Вытряхнул последнюю сигарету и кинул пачку мимо урны. Голова проходила и все звуки, даже самые тихие, отдавались грохотом. Может, надо было его убить? Ведь я уже убивал и не раз. Молодость, белые шнурки, уважение камрадов, все дела... Как же болит бошка...
Дождь. Стучит по крыше так громко, что он походит на набат.
Я лежу в луже, прямо на асфальте, и чувствую адскую боль в правой руке. Еще удар. Если предыдущие были по корпусу, то этот приходится прямо в нос. Уже не больно... Я отключился. Холодно, очень. Снова открыл глаза. Холодно. И мокро. Лужа красная от крови. Ну где же хоть кто-нибудь... ни единого прохожего. Никого.
Зачем, зачем я кинулся на них один. Ну играла у них лезгинка, ну шумели...ну и что... Что я несу?! Я все сделал правильно. Это мой долг, и сейчас я умру. В бою. Но как же противно умирать от лап дагестанцев. Мерзко... Хочется жить. Я всегда был готов отдать жизнь за идею, но как не хочется умирать сейчас и умирать так. Я такой молодой, мне еще жить хочется, в колледж бы вернулся. Мать... Мать жаль. Умрет она без меня. Лучше бы тогда взяли нас, посадили бы даже если, хоть жив остался бы.
В луже уже не вода, а кровь.
Отец... Он уже умер, давнл. Мама говорила, что от сердца. Папа...ты ведь всегда так нужен мне был. Особенно сейчас. Помоги...
Кровь, соленая и вязкая, стекает в горло, давлюсь ей. Я не вижу, но чувствую, что чурки рядом со мной, и смотрят на меня.
Нет сил, даже встать. Вслушиваюсь: дверь машины закрылась. Вторая.
Мотор взревел, зашуршали шины и машина укатила.
Уехали. Добраться бы до дома. Не могу встать...
Я готов принять смерть. Прямиком в Вальхаллу. Надеюсь, все это было не зря...
Ползу. Изо всех сил. Болят и ноги, жутко болят. Наверное, сломаны. Стискиваю зубы. Кричу. В ответ тишина, лишь дождь полил еще сильнее.
Тишина и темнота. Умер? Умер.
Снова адская боль и яркий свет. Люди в халатах. Перун, слава тебе, это же врачи. Значит, я жив.
Открыв глаза, вижу свою кухню. Черт, я уснул. Лёд растаял, но голова еще побаливала.
Громкие удары. Кто-то постучался в дверь и я побрел её открывать. На пороге стоял малой.
Он держал в руке мой нож.
Первая же мысль в моей ноющей голове: "Сейчас пырнёт!", а лишь уже после: "Какого хера он тут делает?"
-Ты че тут забыл? Как адрес узнал?
Малой ответил, и его голос у меня в голове прозвучал, как эхо:
- Я твой нож принес. Это не благодарность. Налей мне чаю лучше. Угостишь?
Сказать, что в этот момент, я просто был в полном шоке, ничего не сказать. И из-за этого шока, я пустил алкаша.
Чайник засвистел и я заварил нам с гостем чай.
Он сидел напротив меня и я пытался понять, что происходит.
Его желтое лицо ничуть не изменилось, лишь прибавило оттенка.
- Как нашел? Кто сдал? - спрашивал я
- Да никто, я... - он не договорил
- "Аутлав"? Серёня Бурый? Кто? - я был груб и настойчив.
- Нет, я даже не знаю, о ком ты говоришь.
Надо признаться, что Малой пугал меня. Пугал тем, что он нашел, мать его, мою квартиру.
- Говори - как??? - я встал и повысил голос.
Малой спокойно допил чай и сказал:
- Я здесь, чтобы тебе помочь. Не задавай лишних вопросов.
У меня кольнуло в висок, и я снова сел на стул.
- Что тебе нужно, Малой? - спросил я уже спокойным голосом.
- Выгнать чертей из города.
Ну что за день. Одни потрясения. Тут не то, что голова не пройдет, так еще и с ума сойдешь.
- Ты про чурок и т.д.? - усмехнулся я, глядя на алкаша исподлобья.
- Верно, видишь, ты меня уже понимаешь, - ответил он.
Я улыбнулся и сказал, добавив презрения в голос:
- Ты же унтер. Сам черт. Алкаш. То, что ты спас меня, не изменит моего отношения к тебе.
Я договорил и стал ждать реакции гостя.
Малой спокойно ответил:
- Т.е. ты уже не отрицаешь того, что я тебя спас?
Улыбка сошла с моего лица, но перебралась на его морду.
И в правду, я осознавал, что он меня спас. Ну, или минимум, спас мой нож и деньги.
Я крутил в руках свой ножик и смотрел на алкаша, которого мне точно послала судьба.
-Какие у тебя предложения? - спросил я.
***
В моем городе со временем всё стало не так.
Его заполонили модники, которые косят под правых.
Так часто слышится слово "праворадикал" и "ультрас", молодежь ходит на футбол ради авы ВКонтаче, чтобы понтоваться перед друзьями, и чтобы цепануть тёлку.
При этом, все "праворадикальные" подростки, по-черному бухают, а то и что-нибудь хуже.
Они собираются в модных местах, носят модную одежду и говорят модные фразы. Тошно.
Ебаные модники.
Я решил посетить одно из таких "модных" заведений. Малой рассказал мне уже знакомую, но давно мною забытую мысль, что нужно бороться не с верхушкой айсберга, а внутри, выгонять заразу из народа.
Я сидел за столиком и думал, какого вообще черта, этот грязный алкаш, унтерменш, что-то мне предлагает, выдвигает идеи об освобождении народа...?
За соседним столиком сидела компания тех самых "модных скинов". Псевдонаци. Будь моя воля, я бы размозжил бы их маленькие пустые черепушки об железобетон.
Я услышал разговор, и понял, что подростки идут покурить, после чего вышел за ними.
На вид, я бы дал им в среднем по 15-17 лет. Школота. Нет, не надо говорить, что они вырастут и всё поймут. Этого не случится. Они - это уже потерянное поколение, поколение next, блять.
Я смотрел на них, и пытался различить, о чем они общаются.
Разговоры шли о вчерашней вписке, что вот тот короткий перепил этого длинного, что тот оттрахал бывшую девушку типа, из другой движухи и, главное, о том, что кроссовки толстого пацана лучше, чем кедосы у подкаченного, но одетого не в кэжуал шмотки.
И тут случилось то, от чего я действительно опешил и вновь утвердился в своих мыслях.
Один из штурмовиков 4-го рейха, подошел ко мне, попросить закурить и спросил, после первой затяжки:
- А ты тоже праворадикал?
Гаденышь. Маленький гаденышь.
Он выдохнул дым мне в лицо и продолжил смотреть на меня, а его друзья ехидно хихикали сзади него.
Я ответил, наклонившись к самому уху этой личинки человека:
- Свалил бы ты, пока не поздно...
Щенок сразу потупил взгляд и вернулся в свою толпу.