Деймон, герой нашего рассказа с не самым распространенным для инквизиторского средневековья именем, еще в младенчестве остался сиротой... ну, не совсем сиротой.
Видите ли, родная мать героя, упокой, Господи, ее душу, не уставала напевать маленькому Деймону душераздирающую колыбельную о том, как его отец-залетчик слег в результате размолвки с огнедышащим драконом, терроризировавшим округу чрезмерными выбросами парниковых газов в атмосферу.
На что носитель мужской хромосомы, царствие ему небесное, в приватных мужских разговорах с сыном, к которым время от времени невидимым собеседником присоединялся Зеленый Чертик, поведывал завораживавшую дух историю о варварски сожженной на костре рыжеволосой красавице, обвиненной церковью в ракетостроении.
"Пшик!" - выпаливал под конец опьяневший отец Деймона, привставая из-за подкосившегося стола. После чего, принадлежа к числу людей, не обходившихся без помощи жестикуляций даже в процессе пищеварения, он приподнимал руки к груди и, сведя их вместе запястьями, дрожащими грязными пальцами изображал всеочищающий огонь.
За всю карьеру выступлений отец героя не обронил и слезы, но вот пивная кружка, что всякий раз оказывалась неподготовленной к резкому завершению перфоманса, взвывала в воздух регулярно. Застигнутая врасплох она тем не менее импровизацией своей нисколько не портила общего впечатления, а скорее наоборот. Исполняя в полете полулитровую акробатическую программу и приземляясь на пол с гулким звуком, падавшая пивная кружка приводила в возвышающий восторг маленького Деймона, вскакивавшего с грохочущими аплодисментами.
Его вовсе не пугал рассказ отца о смерти матери, как и не пугала песнь матери о кончине отца (по крайней мере они не читали ему средневековых сказок в оригинале, подобно другим родителям), да и, в конце-то концов, если Деймону хоть чуть-чуть и становилось боязливо, хоть чуть-чуть волнительно, герою стоило лишь перейти дорогу, как мертвое становилось живым, а живое - мертвым. И вот перед ним стояла мама, и вот перед ним валялся папа.
Природа сего фантастического явления так и не была изучена, так как никогда никем и не изучалась. Сам Деймон даже не задавался подобным вопросом, поскольку его, как и всех детей в столь юном возрасте, гораздо больше интересовали гастрономические качества земли, а также другие исследования безграничных возможностей желудочно-кишечного тракта человека. А кроме Деймона никто о суперсилах героя и знать не знал, в том числе и его разошедшиеся, но не то чтобы очень уж далеко, папа с мамой, облюбовавшие себе жилищную площадь друг напротив друга.
Вот так вот и жил маленький Деймон при двух "умерших", и при этом вполне себе розовощеких да не красневших родителях в двух домах через дорогу. Полдня с отцом, полдня с матерью. Которые влюблены были когда-то без памяти, и с годами их мнемонические способности ничуть не улучшились, отчего жизнь их сына на противоположной стороне упускалась ими из виду.
""Но что могло пойти у них наперекосяк, и какому такому купидону следовало бы подолее потренироваться на кошечках?" - спросите вы?" - спрошу я. "Откуда берутся дети?" - спросит Деймон. И вопросы эти тесно взаимосвязаны.
Многие мамы и папы предпочитают отшучиваться, мол, в капусте нашли тебя, сынок, накрывая на стол сей овощ в тушеной форме с мясом, заставляя любознательного ребенка пристально вглядываться в тарелку в поисках просмотренных случайно братиков и сестер. Поселенцам же Нового Света больше приглянулась версия с аистом, весьма удобно разъясняющая улетучивание коренных североамериканских племен, птицу, проигнорировавшую турпрограмму прерий и Великих Равнин, отродясь не видевших. Но вот родители Деймона, несмотря на свою валящую наповал фантазию, ничего вымышлять не стали и рассказали как есть, как вдвоем они сошлись друг с другом.
"То был чудесный день, чтобы приковать себя к фундаменту всех бед человеческих, оружейной мастерской нашего города", - вспоминала жертва когтей дракона. День, должно быть, и вправду стоял расчудесный, ведь приверженцы прогрессивных "зеленых" взглядов в те времена без помощи друга-кузнеца никак не обходились.
"Этот дуралей приковал себя цепями к моему предприятию! - свидетельствовала вспыльчивая грешница. - Работники стали жаловаться на невыносимый стук из окна, а после на еще больше режущие слух выкрики твоего отца".
"Остановить вымирание василисков в ваших руках. Будьте тверды словно камень в своей борьбе! - вскрикивал человек, кости которого не прошли проверки на прочность. - Будущее мандрагоры под угрозой, и глобальное потепление тому виной. Вслушайтесь к жалостливым воплям природы!"
"И хотя мои сотрудники не желали слышать никакие вопли, и уж тем более мандрагоры, что даже способствовало росту производительности их труда, но среди них все чаще стали звучать такие словосочетания как "гнетущая рабочая обстановка" и "повышение оклада", - а это уже то, чего не желала слышать я. - призналась особа, которой больше следовало бояться фраз вроде "на костер ведьму". - И мне ничего другого не оставалось, кроме как спуститься к твоему отцу и по-взрослому с ним все перетереть".
"И тут я увидел ЕЕ, озаренную ярким лучистым солнцем, благоухавшую природой! - восхищался естественной красотой отец героя. - И между нами метнулась искра". Справедливости ради стоит отметить, что возникновению вышеупомянутой "искры" в некоторой степени поспособствовала аномальная, простоявшая почти год сорокоградусная жара натощак на протяжении нескольких часов, а воспетый аромат в своем химическом составе содержал древесный уголь да серу с селитрой.
"И тут я увидела ЕГО, полуголого, прикованного крепко-накрепко цепью, полностью в моей власти..." - с искринкой в глазах вспоминала уже мать героя.
"А когда мужчина и женщина любят друг друга..." - перешел к самой интересной части настоящий отец.
"Тогда... - тогда процитировала "Венеру и Адониса" Шекспира утонченная натура, чьи слова приводить я стесняюсь вовсе не из-за авторского права, затем продолжив: - Где-то год длились наши с ним встречи; каждый день отец твой ждал меня под стенами оружейной в своей вырытой яме, связанный по рукам и ногам. Узы наших отношений, казалось, выдержат любые невзгоды. Вскоре ты появился на свет. Но вот потом..."
"Но вот потом и грянул дождь. - продолжил отец метеосводкой. - Конечно, небольшая непогода не могла омрачить радости твоего рождения. В тот день я нарвал в саду фиалок, перекусил половиной из них (так уж с незапамятных времен повелось, что труд человека, проводившего большую часть рабочего дня в цепях, не оплачивался должным образом), из оставшихся цветов соорудил букет. Учитывая значимость события, отложил рабочий комбинезон Адама, убрал в сторону и цепи и отправился парадно одетый в едва ношеной сермяге прямо к дому своей ненаглядной, твоей матери. Дверь открылась и... и ЕЕ я больше никогда не видел. Не было того света, того запаха, той искры. В общем, твою мать схватили, привязали к костру и заживо сожгли... или не заживо, доктора тогда рядом не было, чтобы все точно засвидетельствовать".
"...И прямо на пороге разорвал ЕГО на части дракон". - заканчивала рассказ мать.
"Ты пойми, - все не умолкал отец, взявший за правило не закрывать рта, пока пиво еще плескалась. - Не из всякой искры разгорается пламя. Некоторые из них поджигают фитиль".
Раздался гулкий "бум" кружки о пол, и обогащенный новыми сведениями Деймон засобирался в школу, где распорядился с раздобытой крупицею информации, как распорядился бы на его месте всякий ребенок: разболтал сверстникам да напутствовал взрослых.
Роль взрослого в храме знаний исполнил священник, крайне не согласный с отсутствием брака в формуле получения детей: "Это же просто аморально! Зря разве дивчин в двенадцать замуж выдавали?"
- Где ты этому только нахватался? - схватился за голову священнослужитель. - Завтра же с родителями в школу.
- Они мне и рассказали. - выдал пособников Деймон, после чего выдав: - И прийти у них никак не получится... папу разорвал на части дракон, а маму на костре сожгли.
Помазанному священнику, слышавшему отмазки неявки родителей на собрания и получше, тут же все стало ясным: ошибка в формуле привела к браку.
- Да если бы к нам прилетал дракон, то добрая половина класса осиротела бы. - закричал он, взявшись за средневековый инструмент выставления оценки - розги. - Доставай дневник.
- Но, но... - застонал Деймон, развернувшийся спиной и приспустивший штаны, обнажив лицо ученика средневековья.
"И чтоб без родителей сюда ни ногой!" - закончил размашистую запись учитель.
Деймон, не желавший ходить в школу без ног, когда вернулся домой, скрывать от родителей нелицеприятную отметку не стал, но, несмотря на все его сопения, несмотря на все уговоры героя, никто из почившего семейства на следующий день в храм знаний так и не явился... как и на следующий следующий, так и на тридцать первое октября, когда, казалось бы, им сам календарь велел.
"Практические знания куда важнее того, что порют в этой вашей школе", - соглашались родители Деймона за глаза, впрочем, хорошенько замахнувшись розгой (все-таки двойку героя зарабатывать тоже никто не обязывал).
Вот так вот внезапно и закончилось школьное образование Деймона, выпустившее в свет по аттестату учителя специалиста полотера и сказковтирателя, не умевшего ни читать, ни писать, кое-как считавшего до десяти и то, если сохранит все пальцы. Что звучало как вполне себе приличное резюме для тогдашнего времени, но только не для его родителей. И в жизни Деймона открывалась новая глава... прям как перед вами, вот так совпадение.