Новая глава открылась старым лицом. Лицом отеческим. Довольно довольным и смачно смазанным. Довольным, поскольку у отца героя появилась возможность примкнуть к системе образования, занявшись семейным обучением сына, а размах указки учителя поамплитудней монархического скипетра будет, ну и потому, что он уже с утречка хряпнул домашнего пивка. А смазанным оттого, что глазки отхрапевшего Деймона еще только проглядывались из-под век... ну и оттого, что после первого стаканчика опрокинулся и второй.
Отец Деймона вовсе не был алкоголиком, как вы там себе напредставляли... ну хорошо, может и был, но пил он, не чтобы затопить горе или утонуть в салате лицом, просто иначе ему было не допиться, то есть не добиться до своего духовного наставника, уже упомянутого выше Зеленого Чертика, идейного основателя Гринписа, смекнувшего, что за Гринбесом народ не попрет.
Его первый последователь, в графе род деятельности указывавший "профессиональный борец за права животных и растений и вообще всей-всей живой природы, кроме комаров, к черту комаров", проходивший по документам местных правоохранительных органов как "редкостный псих", ни шагу не отступал от гористого пути пигментированного гуру и тем же лесом отправить хотел и собственного сына, захватив его на лекционную прогулку:
- С окружающим миром должно жить в единстве. - преподавал он, широко разведя руками, а затем обняв ими крепко-крепко свое полунагое тело.
- Значит, не ссориться с ним. - конспектировал в уме Деймон.
- Блюсти его чистоту и сохранность. - продолжил отец, сторожа в руках непонятно откуда взявшийся цветок лотоса.
- Значит, не сорить в нем. - схватывал на лету герой.
- Не забывать об истоках. - источал мудростью отец, прикоснувшись к голове и пустившись в волновые движения.
- Об истоках. - повторил Деймон задумчиво. - А истоки каких рек самые-самые важные? Всех не упомнишь. (Он не забыл еще двойки по географии за контурные карты - неделю в дневнике чесалось).
- Да я не о тех истоках говорю. - улыбнулся отец, приостановившись, и вместе со сложной системой жестикуляций нравоучительный путь продолжил: - А о том, что все мы, как и цветы, как и йети - все твари Божьи.
- И всех-всех надо беречь? - удивился отворенным знаниям герой.
- Всех-всех. - подтвердил невероятное отец.
- А если... а если этот йеть на город нападет, что тогда? - не склонялся к подобной точки зрения Деймон.
- Тогда тем более беречь. - услышал он в ответ.
- Что-что?! - словно не услышал он в ответ.
- Ну, вот смотри. - объяснял ему отец, демонстративно размахивая руками. - Стал бы ты чистить зубы, если бы не знал, что в день, когда они выпадут, ночью придет за ними зубная фея, дабы заменить монетой с эквивалентным блеском под подушкой?
Деймон призадумался. Отдельные думы были посвящены слову "эквивалентным", которое отец героя подхватил от часто болевшего, оттого и зеленого Чертика.
- Вряд ли... - после мысленного процесса произнес он.
- Теперь ты понимаешь? - развивал мысль отец. - Как детям нужны монстры под кроватью, так и взрослым нужны они, но только за ее пределами. И иначе никак. Без них у человека иступятся зубы, и не осилить ему гранита.
- Зубная фея... зубная фея - монстр??? - остолбенел Деймон. - И она живет у меня под кроватью с другими чудищами?!
- Не отвлекайся. - кинул ему отец, обернувшись, дабы ученик не пропустил ни единого четко выверенного жеста. - С монстрами под твоей кроватью ничего не станется, а вот если высушим мы все болота, вырубим все леса и выкурим весь воздух, то без последнего пристанища останутся и водяные, и чупакабра; и не взлетят в условиях повышенного атмосферного давления на своих тоненьких крыльях гарпии. Вся экосистема мира нарушится, понимаешь?
- Ничего, поймешь. - заверил отец сына и манящим движением руки излечил того от столбняка. Медикаментозное воздействие возымело результаты, и вот уже переводивший дух Деймон сравнялся с отцом, переводившим через дорогу свинью.
- Свинья! - вдруг вскрикнул герой.
- Что свинья? - вдруг откликнулся отец.
- Я видел, как ты ел свинину. Вот что. - завопил как резаный Деймон.
- Я же не вегетарианец какой-то! - не стал скрывать свинтус.
- А как же спасти и сохранить? - не успокаивался герой.
- Вегетарианство угрожает свиньям куда больше, чем острие ножа. - только и ответил отец... хотя нет, не только: - А вот и мое сегодня рабочее место.
Отец героя ткнул в сторону массивного здания, из трубы которого черной кляксой истекал густой дым. Он сделал глубокий вдох и, получив химический анализ воздуха, укоризненно замотал головой, принявшись приматывать себя цепями к колонне у входа.
- А что это ты делаешь? - охватился любопытством Деймон.
- Прикрепляю себя к учреждению, владелец которого превысил установленные европейские парниковые квоты, чтобы привлечь внимание общественности к экологической проблеме. - известил сына отец.
- Понятно. - кивнул своим ограниченным словарным запасом герой. - А почему голым?
- Так привлекательнее. - пожав плечами, ответил отец. - Хочешь попробовать? У меня веревка есть.
- А это интересно? - поинтересовался Деймон.
- Я этим уж точно не из-за денег занимаюсь. - сказал отец улыбнувшись.
Улыбнулся и герой, вырвавший из родительских рук веревку, и привязавший себя натуго к столбику рядышком, о чем впоследствии еще не раз пожалел.
Первый раз Деймон пожалел, когда почувствовал себя как-то странно... скованным что ли. Второй раз, когда ему вдруг захотелось в туалет. Ну а в третий, когда у самого его носа задержалась собака на поводке, в глазах которой читались все те же проблемы. "Не стоило мне с этим связываться" - мелькнуло в голове Деймона, когда отец героя вдруг заговорил:
- У нас, экологов, игра есть. "Глобальное" называется, давай сыграем?
- А это как? - спросил Деймон лишь бы отвязаться.
- Очень просто. - навязывал правила ему отец. - Замечаешь какое-то явление и прибавляешь к нему "глобальное". Чье словосочетание лучше, тот и победил.
- Глобальное опьянение. - произнес Деймон, едва сдерживая смех.
- Эй-эй...глобальное распоясывание. - пригрозил ему улыбнувшийся отец.
Так они добрых пару часов поминали все недобрым словом, не забыв и глобализацию. Иногда отец Деймона отвлекался, дабы пожурить пальцем сновавших мимо несносных "носителей шкур", варварски одевающих "упаковку" от еды, что в его голове никак не укладывалось (а как бы вы отнеслись к прохожему в тетра паке? Вопрос, естественно, не адресован читателям XXII-го века, я-то понимаю, насколько это стильно). Однажды вышел к ним и хозяин забегаловки, однако вскоре в ярости скрылся, слыша вслед "глобальное ожирение" да "глобальное облысение". А ярые стражники правопорядка, только замечая их, сразу ногами подальше наяривали, лишь бы не слышать "глобальное безучастие участковых".
Часами позже налетели не столь брезгливые комары, и отец, брюзжа цепью, инициировал процедура разматывания.
- А почему ты их так не любишь... комаров? - спросил, очевидно, игнорируемый насекомыми Деймон.
- Они гнусные, и на вертел их не взденешь. - ответил отбивавшийся от налета отец. - Теперь ты понимаешь?
- Понимаю. - кивнул расширенным словарным запасом герой. - Я понимаю, что у них своя роль.
- Много ты понимаешь! - рассмеялся прародитель, потрепав макушку сына.
К радости отца, Деймон нехитрую его науку усваивал как младенец пластиковые фигурки. Да и разве могло быть иначе: нагой и крикливый с рождения он был достойным продолжателем мужской линии рода. Выглядывая из окна, отец Деймона видел копошащегося посреди улицы в грязи сына и невольно ронял скупую родительскую слезу довольствия.
Из дома же напротив, из окна, устроенного куда побогаче, хотя бы за счет наличествующего стекла, в свою очередь выглядывала мать героя, и ей тоже имелось отчего радоваться, глядя на облизывавшее губы чадо.
Хозяйка оружейной мастерской, по документам местных правоохранительных органов проходившая как "слишком богатая для женщины, но недостаточно красивая для ведьмы", хотя и уважала привязанность отца к нудизму и цепям, все же видела любимого сына в несколько иной ипостаси.
- Скажи-ка, Деймон. - однажды обратилась она к нему, наклонившись и потрепав щечку. - Ты же хочешь помочь маме?
- Ага. - кивнул герой, не почувствовав экивоков.
- Ну и отлично. - сказала мать, наскоро засобиравшись. - Тут ты найдешь серу, здесь селитру, а там древесный уголь - смешаешь их в кучки. Ну я пошла. И да, на кухне яблоки, смотри косточки не съешь, потравишься еще. Давай, пока.
Таким вот кратким брифингом и устроился Деймон нештатным сотрудником в оружейную мастерскую, текучка кадров которого всегда стояла проблемой, учитывая вспыльчивый характер матери и взрывной характер производства.
Конечно, это была лишь первая ступень карьерной лестницы героя, что мать возводила своему сыну, на вершине которой Деймон... вовсе нет, не занимал руководящий пост в семейном предприятии, уже огороженный каменной стеной со рвом и пираньями матерью (когда-нибудь появится пост-кантри, но никогда не будет пост-карьериста); его мать хотела, чтобы из ее сына вырос кто-то великий, физик или химик - чин не так уж важен, когда сжимаешь в руках неслыханной доселе мощи бомбу, словно державу, способную поставить всех на колени и... и голышом.
Лишним будет упомянуть, с какой страстью подошла мать героя к запланированному строительству. Однако, несмотря на все возвышающие качества страсти, сделать из нее надежные поручни еще никому не удавалось. А на лестницу без поручней любящая мать, заботившаяся о здравии сына, ни за что бы Деймона не пустила. Нет, ей, расчетливой и властной, не привыкшей к возведению воздушных замков, нужен был самый надежный материал только доступный тогда человеку. И материал этот - сами люди. Ведь кто еще в дождливый день перенесет вас через лужу или под градом пуль подставит грудь? А как удобно карабкаться по головам их, вы бы знали!
Впрочем, у человека, как и у любого сырья, имелся свой технологический изъян: не всякий цемент прочно душу схватывал. Его сначала грамотно развести надо. И чтобы безграмотный Деймон освоил все необходимые манипуляции, требовался громадного ума наставник.
В поисках ментора сыну мать героя постучалась у каждого порога в городе, разумеется, за исключением университетского, где проходил день открытых дверей и ничего у нее вышло. Да вот только достучаться до ученых мужей, все как один слишком уж занятых игрищами со ртутью, чтобы выкроить время для ученика, копошащегося в грязи, не представлялось возможным.
Расстроенная мать вернулась домой, встреченная в коридоре молчаливым сыном. Она скинула с себя тулуп, направив тот к координатам последнего известного ей местонахождения крючка, когда зияющей улыбкой поприветствовала ее полуметровая дыра в стене с характерным пороховым контуром. Она окинула взглядом сверлящего ногой пол сына, после чего, скинув вещи, бросила:
- Ну разве это взрыв? Пшик и только. Ты должен большее.
И с этим броским заявлением заспешила к себе наверх, оставив озадаченного Деймона одного собирать кусочки головоломки воедино. А головоломка-то могла тягаться и с боевым молотом викинга. Ведь когда герой случайным образом взорвал стену в прихожей вместе со всем пушистым гардеробом матери, он ожидал совсем другой реакции от вернувшегося эпилированного родителя; ему даже пришлось специальным образом взорвать особо темный угол, времяпрепровождение в котором казалось для него наиболее тоскливым. И в целом Деймон не понял абсолютно ничего... ну кроме того, что разносить вещи на кусочки очень даже весело.
На следующий день, когда мать возвращалась домой, ее уже встречал не сын, а целая толпа соседей. Все они размахивали руками в произвольном направлении, иногда попадая в собственные оставшиеся без стекол окна, сетуя на доносившийся из ее дома грохот. Мать героя слушала их молча и, затаив дыхание, медленно продвигалась к дверям усадьбы. Настолько медленно, что ей все-таки пришлось сделать лишний вдох-выдох, и, сблизившись со входом, она ловко проскользнула внутрь, закрывшись от преследователей на щеколду.
Когда же мать героя развернулась и посмотрела в сторону последнего известного ее местонахождения дыры в стене, она ее там не обнаружила. Как не обнаружила и саму стенку, увидев лишь сверлящего ногой пол сына.
Растаяв в улыбке, мать крепко обняла его.
- Я... я смешал пару кучек и вот что вышло. - виновато промямлил Деймон.
- Все хорошо. - сказала мать, проливая безмятежные слезы. - Только не говори мне, что ты взорвал стену.
- Почему? - спросил взорвавший стену герой.
- Потому что я тебя накажу. - ответила мать, пригрозив ему слезами. - Чтобы добиться чего-то в этой жизни, иногда приходится говорить людям неправду, даже самым близким.
- Но разве обманывать не плохо? - хорошенько удивился Деймон.
- Плохо. - подтвердила мать. - Поэтому не обманывай моих ожиданий.
Он замолчал. Словам матери в логике отказать никак не получалось. Она-то - одна, а ожиданий ее ой как много. Уж лучше соврать кому-то одному, сохранив честное лицо для большинства.
- Мама. - сказал Деймон после всех умозаключений.
- Что, сынок? - отозвалась отзывчивая мать.
- Я НЕ ел косточки яблок. - не СОЛГАЛ герой.
- Вот и молодец. - улыбнулась мать.
Деймону оказалось вполне под силу с чистой совестью смотреть в глаза ожиданиям матери. Любой доктор с легкостью мог насчитать у него по две ноги и две руки, что в самостоятельных опытах с химией уже можно было считать громким успехом. И у него, безусловно, имелись все задатки отправить однажды весь мир в тартарары, как того желала его мать, дай ему немного времени да уйму взрывчатки, но вот только в нем также сидело и другое начало, которое этот самый мир берегло, в тайне изготовившее репеллент от комаров, спасший не одно насекомое от родительской руки.
Однажды, всласть наковырявшись в земле, Деймон вернулся домой к отцу, рассказав тому, как там, посреди улицы, он едва не докопался до фундамента всех бед человеческих. Радостный отец посадил сына на плечи и понес его по немногочисленным комнатам жилища, столкнувшись не раз с архитектурной проблемой невысоких потолков.
На конечной остановке первым что увидел поглаживавший голову Деймон, оказался праздничный стол, главное отличие которого от обычного в отцовском доме заключалось в том, что накрыт он был не одной единственной скатертью, но и какой-никакой едой. А именно салатницей с фиалками и мясом на шампуре. Фиалки шли с солью, дорогущей приправой в ту пору, но и день-то был особый - "однажды", все-таки. Однако Деймон, насытившийся уже подножной кухней отца, потянулся с ножом именно за шашлыком.
Нежный вкус свинины смешался с ароматом цветов и горечью соли на языке героя. "Фирменный фиалковый маринад отца", - понял Деймон, строя рожицы всем присутствующим за столом.
Скривился в лице и отец, жадно пережевывавший салат. Да и на репу единственного гостя, единственного друга главы семейства и, по странному стечению обстоятельств, единственного глухонемого в округе, нельзя было взглянуть без улыбки, но таким уж он уродился. Кузнец по профессии, пришедший в рабочем костюме, несильно отличавшемся от того, что использовал на службе отец, не обделенный музыкальным слухом, беспрестанно хлопал в ладоши, создавая мелодичный аккомпанемент торжественному мероприятию. Трудившиеся в поте лица свечи завершали праздничную обстановку.
Блаженным молчанием встретили здесь девятилетие Деймона. Но это было не то неловкое молчание, за которое принято краснеть хозяевам, наготовившим букет блюд, что и служили единственным поводом раскрыть рты собравшимся. Нет, за такое молчание впору поднимать бокалы в баре, был убежден герой. Молчание, полное любви и приятия друг к другу.
И неудивительно: среди близких отца герой чувствовал себя абсолютно непринужденно. Хлопать в ладоши и у него получалось неплохо, а его слух после всех проведенных экспериментов с порохом тоже не удавалось назвать примерным - найти общий язык, им труда не составляло.
Деймон вообще легко вписывался в любую обстановку, с самого детства проводивший по полдня в двух полярных обществах родителей. Так, вернувшись домой к матери и рассказав уже ей, как там, посреди улицы, он едва не докопался до серного рудника, поздоровавшись после крепких женских объятий с ее вельможами-друзьями, он не казался белой вороной, что клюет цветы, закусывая их солью.
В этом доме свечей не жгли: пары серы и других компонентов взрывчатки здесь всегда были зваными гостями, а вот пожарные - нет. Может оно и к лучшему, так, во всяком случае, никто прежде времени не замечал преображенного лица матери героя, покрытого дорогими восточными кремами с целительной ртутью, купленными на день рождения Деймона, и все прожектора были обращены на виновника, а не виновницу торжества.
Представители высшего общества за столом отмечали возросшие антропометрические показатели героя, непринужденно чавкая и игнорируя столовые приборы по левую и правую руки. Деймон, чавкая в ответ, благодарил с любезностью достопочтенных визитеров, уплетая, словно соревнуясь с ними на скорость, подносимую пищу.
В шуме и гаме застолья встречали в доме матери день рождения героя, но этот шум не резал потупившийся детский слух. Нет, такому шуму должно петь молебен, считал Деймон, по праву гордившийся своим чавканьем, ровно в той же степени, что и своим навыком хлопать в ладоши.
Ровно в той же... в этом-то и заключалась главная проблема главного героя. Ведь нельзя постоянно чавкать и хлопать в ладоши одновременно, нет, пока тебе с ложечки подносят еду родители, то можно, но что потом... в будущем? Вот и Деймон не знал и, когда пришлось готовиться "задуть" незажженные свечи праздничного пирога, он надолго задумался над желанием, которое хотел бы загадать.
С одной стороны, Деймон боялся расстроить свою умершую мать, тем более что видел ее каждый день, с другой - не хотел разочаровать и отца, земля ему пухом, укладывавшего сейчас спать полено с капустой. Все, чего он хотел в тот момент - чтобы жизнь его стала хоть чуть-чуть менее сумасшедшей.
Как только Деймон набрал побольше воздуха в легкие, целеустремленно направив взор на тусклые свечи, так искра статического электричества озарила комнату яркой огненной вспышкой с последовавшим гулким "бум".
Вырвавшийся поток газов изо рта героя потушил единственный очаг возгорания, имевший место быть в доме на праздничном пироге, и желание героя исполнилось (если, конечно, вы верите во всю эту ерунду с желаниями и тортами; для всех тех, кто верит во всю эту ерунду с совпадениями и стечениями обстоятельств - и совпадения случились... и если уж на то пошло, если вы считаете, что на все воля Творца - и воля автора материализовалась).
Страшный грохот донесся с улицы, за которым последовала напористая струя огня такой силы, что никаким статическим электричествам и не снилась. Единым воплем празднество было решено перенести на свежий воздух из охваченного пламенем дома.
Огромный дракон, четырьмя этажами росту, вес у которого спрашивать казалось высшему обществу как-то неприлично, носивший отчего-то слюнявчик, блистая толстой темно-коричневой шкурой, стоял посреди проезда и размахивал хвостом, выбивая только-только остекленные окна соседям, испуская изрядное количество парникового газа в атмосферу. Последнее обстоятельство никак не могло не остаться незамеченным отцом героя, что вооруженный одним лишь шампуром выбежал наружу отчитать чудище, бросив скучать внутри все хлопавшего в ладоши кузнеца и уложенное спать полено с капустой. Польщенный людским вниманием дракон, приветственно похлопал лапой защитника природы по спине, разрезав того на ровные розовые кусочки. Произошедшее, в свою очередь, не осталось незамеченным остальными присутствующими, с ором решившими перенести празднество врассыпную.
Дракон с чувством выполненного долга откланялся так же внезапно, как и появился. И когда гости, наконец, повылазили из нор, пересчитав усы, они вновь скучились вместе, дабы попрощаться с принимающей стороной и отблагодарить ее за приятно проведенное время.
Спрятавшийся в вырытой посреди улицы яме, которая должна была служить то ли первым шагом до фундамента всех бед человеческих, то ли серной шахтой, накрытой обломками материнского дома и ошметками сермяги отца, Деймон только и слышал что треск огня да ор людей, с которыми он недавно делил праздничный ужин:
"Это ты его на нас наслала, дракона этого, - кричала толпа, очевидно, адресуя свои претензии матери героя. - Ты ведь давно зуб держала на несчастного. Смерти ему желала. И откуда у тебя столько денег?.. Непорядок же!". Освещенное огнем и облагороженное кремами лицо матери молча лило слезы. "И что за грохот царит постоянно в твоем доме? - не унимались гости. - И что с твоим лицом? Отчего так вдруг похорошела, ведьма?.."
"Ртутные кремы убивают..." - последние слова матери, что услышал Деймон, выбравшийся позже из-под обломков уже сиротой. Самым настоящим сиротой.