Аннотация: Впечатления от романа Г.Л. Олди "Внук Персея. Мой дедушка - Истребитель"
Герой и безумие
Статусное и маргинальное в романе Г.Л. Олди "Внук Персея. Мой дедушка - Истребитель" (М.: Эксмо, 2011. - 416 с. - Стрела Времени).
Эвоэ, Вакх! Эван Эвоэ!
Ритуальное приветствие участников вакханалии
Любое оружие - моё.
Персей
Человек - это нечто, что должно преодолеть
Фридрих Ницше. "Так говорил Заратустра"
1
Дождались! Сэр Генри Лайон Олди таки вернулся к мифологической фэнтези. Первая книга дилогии "Внук Персея" (да и вторая, надо думать, тоже) возвращает нас в вымышленный мир ахейской Эллады, за много лет до Троянской войны. Всё на месте: боги, нимфы, прорицатели, циклопы, вакханки, кентавры, а также, разумеется, герои, более или менее безумные.
И, тем не менее...
"Мой дедушка - Истребитель" это никакое не продолжение "Героя" (который, как водится, должен быть один), и уж тем более - не продолжение "Одиссея, сына Лаэрта". И даже не предыстория. Это вообще про другое. Другое - по языку, по структуре, по темпоритму, по смыслу.
Тогда для чего нам здесь вся эта ахейская архаика? Почему именно Эллада?
Спокойствие, только спокойствие. Понятно, что антураж без причины - признак МТА. Понятно, что творчестве Олди хронотоп работает на конфликт. Но об этом - чуть позже.
А про что вообще, в таком случае, роман?
А про войнушку, про войну. Война Персея и Дио... пардон, Косматого (Вакха, Бахуса) глазами Персеева внука, Амфитриона. Противостояние героического (людского, смертного, которое олицетворяют Персей, Амфитрион и Андромеда) и божественного (сверхчеловеческого, олицетворяемого Вакхом; "человек - это то, что должно преодолеть", и Вакх преодолевает свою смертную суть).
Да-да. Персей нам знаком прежде всего как Горгоноубийца, но мало кто знает, что у него были нехилые тёрки с Дионисом. Ну, это пока Дионис не вскарабкался на Олимп и не стал богом. Потому что карьеру свою сей одарённый вьюнош начинал как полубог - сын Зевса, но с матерью не повезло. Семела, дочь Кадма Убийцы Дракона, основателя Фив и всякое такое, была смертной. Заботливый сынок впоследствии забрал мать на Олимп. Я только не понял, по доброте ли душевной или чтобы досадить олимпийцам.
Если верить Аполлодору, то Дионис совершал шествие по землям Эллады, а с Персеем у него была давняя ссора, из-за которой добрый герой убивал менад, кентавров и вакханок, и всяких прочих, которые с полубогом тусовались. Персей и Дионис были братья по отцу (сыновья Зевса), но Персей не претендовал на божественный статус, и не собирался признавать богом Диониса. В его присутствии было крайне нежелательно вообще произносить это имя - Вакха полагалось именовать Косматым. Соответственно, в своих владениях Персей запрещал поклоняться Дионису. Дионису это не нравилось, и он мстил.
И мстя его была воистину страшна.
Безумие. Ибо - кого боги желают покарать...
Потому что если Дионис и был богом, то отнюдь не "вина и удовольствий", а именно безумия - пограничного, маргинального состояния психики. Приходя в новую страну, он насылал помешательство, истерику, одержимость на женщин. У тех начинались экстатические припадки, во время которых честная матрона или юная дева могли "ахейцам тысячу бедствий наделать" - например, бросить своего младенца на пол и затоптать, или вообще разорвать на куски, как жертвенное мясо. И никакой защиты. И никак не остановить вакханку. Только убить, но и это непросто.
У Персея получалось останавливать и без убийства. Хотя убивать он умел и, видимо, любил.
И вот с одной стороны - безумие Вакха, с другой - бритва Оккама... пардон, Крона в руках Истребителя, ибо так переводится "Персеус"! - а посреди щенок Амфитрион, которому пришёл срок пройти испытание прошлым и будущим...
...и весь мир.
И тяжело понять: то ли герой Персей, Горгоноубийца, защищает родной край от эпидемии безумия, то ли лысый упрямый дурак жертвует своими людьми, теша гордыню в борьбе с неизбежным...
Я вообще неправильно читаю книги. И Олдей в частности. Я не знаю, что вкладывали авторы, о чём эта книга в их понимании. Я не знаю, зачем они снова обратились к ахейской тематике. Но, мне кажется, что образ Диониса-Вакха-Косматого - так, как раскрыли его авторы - идеален для иллюстрации маргинального, пограничного в культуре и психологии, причём на все времена.
Вот об это и поговорим.
2
Кто такой Дионис? Бог плодоносящих сил земли, виноделия и веселья? Да, но это если очень сильно упрощать. Изначально образ Диониса аккумулировал все или почти все признаки, которыми в индоевропейской культуре традиционно маркировались потусторонние, периферические силы и функции человеческого. Вакх многолик, но антропоморфен. Космат, иногда изображается рогатым и копытным (отсюда, кстати, элемент средневековой иконографии Сатаны), то есть принадлежит к миру дикой природы, дикого состояния человека. Играет на свирельке - не на благородной сладкозвучной арфе и не на флейте, а на пастушеском инструменте, приемлемом разве что для рабов и босоногих мальчишек/девчонок. Сексуально неразборчив и необуздан, любит всё, лишь бы шевелилось - поведение подростка, долго изолированного от "нормальной жизни" мужчины или животного. Заведует винным отделом в эллинском супермаркете - состояние опьянения тождественно безумию. Такой вот замечательный повелитель маргинеса.
Подробнее - у антрополога Вадима Михайлина.
То есть, конечно, не Тифон и не Химера, но и не красавчик Аполлон. Обратите внимание, изначально Диониса не было на Олимпе, он не принадлежал к элите, к "статусным" божествам. Ему пришлось доказывать, что он достоин. Это, кстати, даёт возможность сопоставить описываемые в романе события со становлением культуры потребления вина в Греции в частности и развитием вакхических ритуалов в общем. Что такое, строго говоря, вакханалия в "статусном" обществе? Это не оргия, никакое не обдолбанное собрание клуба любителей скотоложства. Это, друзья мои, ритуал. Во время которого мужчины собираются "выпустить пар". А то башку снесёт, ищи потом между Сциллой и Харибдой... Там полагается пить вино, трогать девочек и мальчиков за всякое и вообще непристойно себя вести. Примерно то же видим в средневековой Европе на примере "карнавальной культуры". Вакханалия - это "обратная" инициация, которая даёт возможность поддерживать психическое, эмоциональное равновесие в обществе.
Так что Дионис, забравшись таки на пресветлый Олимп, действительно изменил землю, мир людей. Включившись в статусное пространство, поставил свои маргинальные, хаотические проявления на службу порядку и здравому смыслу.
В романе этого прямо не сказано, но попробуйте опровергнуть, хе-хе.
Тут бы самое время вспомнить, что дионисийскому началу в европейской культуре традиционно противопоставляется аполлоническое. Ведь и Аполлон изначально - никакой не бог солнечного света и даже не покровитель искусств. Он - воплощение культурного начала вообще, его образ, в противовес Вакху, аккумулирует статусные, "правильные", "пристойные", культурные, вторичные по отношению к дикой природе признаки человеческого. Такая вот диалектика.
Соответственно, ожидается конфликт дионисийского и аполлонического начал, конфликт статусного и маргинального, вокруг которого вертится вся индоевропейская культура. И вот тут начинаются сюрпризы.
Конфликт - присутствует. Но кем он представлен и как развивается?
Если главным врагом... не, не так - Врагом! - Косматого представлен Бритый (сиречь Персеюшка), то он, сей аргосский "Мессершмитт", должен быть воплощением статусного, правильного, аполлонического. Но... не является. Ну никак не является. Да, формально он старший в Арголиде, он герой, он ванакт, он отец и дед, его лысина блестит от златого фарна царской власти, он твёрдою рукой устраняет безумие, упорядочивает хаос... И тем не менее - он маргинал. По своим привычкам. По своему поведению. Его люди ропщут: Арголида устала нести груз его славы. Внук восхищается им, но не понимает, хотя и стремится. Его никто не понимает, кроме разве что жены Андромеды и врага Вакха. Он очень далёк от своих людей. Далёк не вверх или вниз - но в сторону. Строго говоря, Персей - даже не человек. Это скорпион с жалом. Убийца.
Истребитель.
Понимаете? Статусный патриарх, будь он трижды герой, не мечется по стране с кучкой таких же героев-варваров в поисках вражеских морд. Патриарх воюет правильно. В идеале же - вместо него воюют другие. Тот же Гангея Грозный из "Черного Баламута" Олди - достаточно типичный статусный патриарх. А Персей - увы, нет.
Это у кабанов вперёд выступают старые, матёрые вепри с пожелтевшими клыками. Шимпанзе и павианы гонят вперёд молодняк.
Если очень-очень сильно упрощать, Персей - это пожилой Ахилл. Он не будет сидеть во дворце, обрастая мхом. Он будет носиться по Ойкумене, чего-то там доказывая.
Так это видят люди с стороны. Мотивы Персея им неведомы. Они видят - последствия.
Внук Персея, Амфитрион, не смотря на то, что юноша очень храбрый, развитый и в целом симпатичный, по определению не может быть статусным. Это - подросток, щенок, волчонок, которому только ещё предстоит стать волком. Хотя задатки определённо есть.
Земные правители? Да, всякие там Мегапенты, Пелопсы, Сфенелы - статусные владыки, отцы, мужи державные, тыры-пыры, но какие-то мелкие, невзрачные, серые. "Говорят, царь - ненастоящий!" (с). Они не противостоят Дионису-Безумию. Они даже Персею-Истребителю противостоять толком не могут. Они - вне системы.
А вот кто истинно статусный герой - так это верная супруга Персея, Андромеда. Она держится на заднем плане, но нельзя отказать ей в величии. Она одна способна образумить мужа, удержать карающий серп от смертоносной жатвы. Она - хранительница не столько домашнего очага, сколько мудрости: способна дать дельный совет, но и способна прогнать чудовищную мормоликию, словно помойную собаку. И если кто не поддастся вакхическому безумию - так это она, Андромеда. А её финальный выбор - пламя самосожжения-сати - ставит точку в противостоянии Персея и Диониса.
Потому что это только в математике минус на минус даёт плюс. А в жизни всё не так, как на самом деле, если верить Ежи Лецу.
Грозен серп в руках Персея - но Дионис обошёл весь мир, изменил прошлое, и вот - Истребитель строит храм в честь брата и не зовёт больше его лишь Косматым. Но получил ли Дионис вожделенный статус? Нет, и не мог бы. От кого? От людей? У людей нет такой власти. Люди приняли Диониса, но не боги. Смертные же просто откупились от него - точнее, от насылаемого им безумия - признанием, храмами и почитанием. Он вписал себя в бытовое, обыденное, но не в сакральное, не в миф. Чуда не случилось.
Для чуда мало чудовища - нужен герой. Для мифа мало бога - нужен мифотворец. Нужен тот, кто произнесёт священное имя - мечом, не словом. И Персей подходит лучше любого жреца или сказителя.
3
Собственно, именно здесь, на Лернейских болотах, Персей становится статусным героем. Не потому просто, что убивает чудовище - эка невидаль! Он совершает жертвоприношение. Здесь надо уточнить, что жертвоприношение - это вовсе не "ты мне, я тебе", как принято считать. Во всяком случае, в индоевропейской языческой культуре принесение жертвы является сложным ритуальным, философским и этико-эстетическим комплексом действий. Особое ритуальное убийство здесь является демиургическим, космогоническим актом. Герой, подобно богам, совершает деконструкцию изначального, несовершенного, хаотичного, преобразуя таким образом мир, упорядочивая его. Расчленение Тиамат, Пуруши, Имира, вспахивание земли змеем, впряжённым в плуг, жуткие ацтекские ритуалы в честь Тескатлипоку, новогоднее забивание кабана, даже забой барана на Курбан-байрам - далеко не полный список ритуальных действий, направленных на воспроизведение сотворения мира, либо же поддержания некоего уровня стабильности мировой структуры. Фраза "молитвой мир держится" изначально имела вовсе не тот милый, сусальный смысл, который мы теперь в неё вкладываем.
А поскольку во многих языческих обществах прерогатива подобных жертвоприношения была возложена не обязательно на жреца, чаще - на старшего в роду, в общине, на патриарха (архетип царя-мага, исследованный Фрезером в "Золотой Ветви"), и никогда - на маргинала, то Персей не просто мстит врагу: он окончательно избавляет мир от стихийного, хаотического безумия. Мир смертных. Мир живых.
А что натворит Дионис в мире мертвых и в мире богов - Персея не волнует, и правильно. Потому что Истребитель становится - человеком. Не просто человеком - отцом, дедом, ванактом Арголиды, обладателем фарна. Обретает положенный статус. И может наконец прекратить сходить с ума для града и мира.
Здесь, правда, есть неоднозначный момент. Обязанность царя-мага - это хорошо, но Персей убивает брата по отцу. Авель - Каина? Как еще посмотреть...
Для Диониса убийство - добровольное, хотя и сопровождается борьбой. Но больше - ритуальной, для вида, подобной тем поминальным сражениям этрусков, из которых позже выросли кровавые гладиаторские побоища. Персей для Диониса в данном случае - нож, которым зарезался полубог. И здесь мы сталкиваемся с еще одной гранью понимания жертвоприношения. Это может показаться кощунством и богохульством, но мне не впервой. Начну издалека. Во многих древних культурах повторяется мотив высшей, шаманской инициации (испытания) - проверка смертью. "Если ты шаман, - говорит ученику таймырский Дед-Ворон, - возьми этот нож и заколи себя". У балтийских сейтонов было в ходу ритуальное утопление. У некоторых тюркских народов - удушение. Уход в лес, в пещеру, в пустыню - известен вообще по всему миру. Финский мудрец Вайнемёйнен не просто так спускается в пасть великана Випунена - он умирает. Там же, у финнов, герой Леминкяйнен умирает вполне натурально, мать вылавливает его останки в реке смерти и соединяет, чтобы тот ожил. Один вполне добровольно приносит себя в жертву себе же и познаёт руны. В конце концов, даже добровольная смерть Христа с последующим "смертию смерть поправ" - что это, как не высшее посвящение?
И даже всенародного любимца Гарри Поттера не обошла чаша сия.
Так и здесь. Дионис умирает, чтобы пройти инициацию смертью. С последующим, понятное дело, перерождением (его эпитет "Дваждырождённый" приобретает таким образом новый смысловой оттенок). Подобно героям и шаманам, Дионис спускается в мир мёртвых - и начинается данс макабр, тотентанц, пляска смерти. Тени уже не столь безмолвны, как принято было считать. И так, доказав свою власть над живыми и мёртвыми, Дионис получает право на Олимп.
Получает статус.
Он больше не маргинал, не безумие во плоти, не изгой для богов. Теперь он - посвящённый.
Священный.
Но - Зевс дал клятву, что олимпийцев никогда не будет больше двенадцати персон. И, значит, кому-то придётся потесниться. И богиня Геста, покровительница домашнего очага, уступает своё место на Олимпе богу безумия.
Неважно, что это меняет для богов. Важно - что меняется в мире людей.
4
Победа Диониса знаменует любопытный социальный феномен. Окончательный переход к патриархату. Уменьшается роль материнского, домашнего, уютного. Функция хранительницы очага переходит к Гере, которая была довольно склочная бабёнка (хотя - с таким муженьком, чего удивляться). Образ Матери, мудрой старухи, ведьмы вообще, секуляризируется - потому и не верят Кассандре, потому и Цирцея из потенциальной богини любви становится инфернальной тварью. Зато актуализируются - впоследствии - образы женщины-приза (Медея, Елена) и женщины-фурии (Медея-детоубийца). Потому, быть может, и стала возможной Троянская война, катастрофа эпического масштаба. Ну, по крайней мере - это серьёзная социальная предпосылка.
Но изменения претерпевают как женское начало, так и мужское. В храмы в честь Диониса проникает священное. Свершается сакрализация безумия. Вакханалия как чисто мужской "рекреативный" ритуал. Обязательный в сложном патриархальном обществе, особенно когда нет войны. На особую роль "священного безумия", одержимости играет "гамлетово" помешательство и пьянство Персея: он первым признаёт истинную роль "временного сумасшествия" в новом мире, подаёт пример, хотя и в несколько пародийной форме. Но это пародия, пока Дионис не проходит финальное испытание. После - вакханалия и другие дионисийские ритуалы действительно становятся священными.
Кстати, и самосожжение Андромеды играет на ту же социальную замену. Ярко уходит на небо, в звёздную вечность последняя великая королева, мудрая хозяйка, ибо теперь нет нужды гасить волны и ветер: на то есть вакханалии. Замена отношений - ритуалом, заботы близких - сеансом психотерапии. О времена...
5
Итак, что в сухом остатке?
Строго говоря, два пути инициации, преодоления "человеческого, слишком человеческого".
Путь Диониса - шаманский, божественный: верь мне/поклонись мне/люби меня (мантра Господа Кришны). Для оценки деяний и их последствий богу/идолу необходимы другие, народ, некая общность. Социум. Пусть даже это крайне асоциальное божество. Что делает священным политика и артиста? Картинка в зомбоящике. Признание иных.
Герою этого не требуется.
Герой - всегда одинок и всегда мертвец, если верить Генри Миллеру и Вадиму Михайлину. Герой спорит с судьбой, с неизбежным, со смертью. Делает своё дело. Персей убивает Медузу Горгону не для хорошей картинки на храмовых фресках, не для благодарных потомков. Лишь потому, что он - Истребитель. Убивает безумных менад - ибо должен, а что там скажут люди, не столь уж важно. Да и брата-Диониса приносит в жертву не из любви и, мне кажется, не из ненависти: просто таков его путь. Путь героя, путь меча: я возьму сам. Возьму фарн, статус, славу и покой.
Славу, которой сияют звёзды. Покой ночного неба.
"Умирает бог - меняется земля.
Умирает герой - меняется небо".
А вот какие уроки вынесет из всего этого Амфитрион - мы, вероятно, полнее узнаем из второй книги дилогии.