|
|
||
Общество рудников разделено на несколько кланов, ведущих между собой непрерывную борьбу за обладание самыми богатыми жилами. Даже в скованном мраком подземелье обреченными движет жажда власти и наживы. Но жизни рудокопа угрожают не только собратья. В глубине штреков бродят жестокие и опасные твари, не только телесные, но и бесплотные, порожденные силой магических камней, скрытых в толще породы.
Наконец они добрались до Кладбища - давно заброшенных выработок, куда ныне скидывали умерших. Громадную залу, в кою юноши попали, спустившись по узкому колодцу, окутывал бледно-зеленый, слабо светящийся туман. Гарван поежился, в пещере властвовал жестокий холод. Из этих штреков временами доносились душераздирающие вопли, будто кого-то живьем резали на части, а иногда слышался низкий протяжный вой. Так, наверное, могла кричать нежить. Сюда сбрасывали и живых - больных, чей недуг мог поразить остальных рудокопов. Хотя вряд ли те несчастные выживали, скорее всего, разбивались при падении с высоты. Кладбище встретило юношей звеняющей тишиной, напоенной затхлым смрадом тлена и разложения. Им даже пришлось натянуть на лица тканевые повязки, дабы уберечься от мерзкого духа, заполнявшего каверну. Они осторожно спустились по бугристой стене. Гарван первым ступил на пол пещеры. Эхом раскатился оглушительный хруст, выдавшийся невероятно громким среди царившего здесь ледяного безмолвия. Пространство подземной залы сплошь устилали кости. Треск не стих окончательно, а обратился в докучливое шуршание, словно окрест копошились бесчестные орды мелких насекомых.
- Проклятье. Кажется, они шевелятся, - шепнул на ухо спутнику Джамин.
Гарван покосился на товарища. Тот уже свободно шевелил поврежденной в схватке с гойтами рукой. Тем не менее, запах крови мог привлечь обитавших здесь призраков, о коих так любили рассказывать бывалые рудокопы.
Они, крадучись, двинулись сквозь вязкую дымку. Нужный им ход располагался в левой стене пещеры.
- Гореть мне пламенем хаоса, - вновь выругался Джамин. Гарван обернулся к спутнику. Тот указывал в середину залы. Там, покачиваясь и припадая на лишенную стопы ногу, брел человеческий костяк. На юношей скелет не обращал никакого внимания, увлеченно перебирая непослушными конечностями.
- Он не опасен, - после короткого созерцания заключил Гарван и махнул рукой, веля другу следовать за собой.
Они продолжили путь вдоль стены. Кости все так же хрустели под ногами. Одесную, посередь пещеры, замаячили еще несколько бесцельно валандающихся скелетов.
Впереди из тумана проступила внушительная груда валунов. Гарван свернул, дабы обойти препятствие. Встретить здесь кархов юноши не ожидали. Глыбы вспыхнули десятком круглых желтых буркал, раздался глухой скрежет, словно камни терлись друг от друга. Валуны почали шевелиться, обращаясь в шестиногих тварей с мощными бугристыми телами. Кархи взаправду походили на вставшие на толстые короткие лапы глыбы. Эти создания не имели ни голов, ни шей, длинная узкая пасть раскрывалась у них прямо в передней части тулова, под парой круглых зраков. Шкура карха по прочности не уступала базальту. Сии чудища питались мягкой породой и рудными жилами, но при случае истребляли и покушавшихся на их пищу каторжников. Ножи юношей не могли нанести этим тварям никакого вреда. Надлежало спасаться бегством.
- За мной! - крикнул товарищу Гарван и метнулся в середину залы.
Сделав полтора десятка шагов, он свернул влево, дабы не сбиться с пути и не потеряться в тумане. Позади слышались хруст шагов Джамина и скрип конечностей кархов. Из мглы впереди вырос покачивающийся скелет. Юноша лишь в последний миг успел вильнуть в сторону и избежать столкновения с мертвецом. Пещеру огласил протяжный замогильный вой. Настолько громкий, что Гарвану почудилось, ровно стены и пол содрогнулись. Зеленоватый туман вокруг заколыхался. Юноша ускорился. Сердце забилось, точно желая пробить ребра и вырваться из разъятой груди. На теле проступил мерзкий холодный пот.
Гарван бежал сквозь вязкую дымку. Зала казалось бесконечной, время шло, а черная каменная стена никак не желала появляться на его пути. Юноша остановился, поняв, что уже давно не улавливает никаких звуков. Он обернулся и негромко позвал:
- Джамин!
Пещера ответила безмолвием.
Парень скрипнул зубами, процедил проклятие. Он развернулся, дабы продолжить путь в одиночестве, когда сзади донесся звук шагов.
Гарван оглянулся. К нему, скособочившись, нетвердо шагал темный силуэт. Округлые очертания говорили о том, что это не очередной бродячий костяк.
Глаза Джамина горели мертвенно-белым огнем, кожа отливала синевой. От юноши растекалось мерзкое чавкающее шуршание, походящее на звук, возникающий при снятии шкуры с только что убитого зверя.
Товарищ приближался. Теперича тусклое свечение тумана позволяло подробно рассмотреть его фигуру. Гарван отшатнулся. Лицо Джамина искажала жуткая мука. От горла до низа живота тело юноши рассекала чудовищная рана. Внутренности вывалились из разъятого живота и ныне с отвратительным хлюпаньем волочились по полу пещеры.
Страх сковал Гарвана. Он попытался дернуться, но не сумел даже пошевелить пальцем. Члены его одеревенели, мыщцы, казалось, обратились в камень.
- Мне нужна твоя кровь. Всего одна капелька, - пробулькал распоротой глоткой Джамин, очутившись в двух шагах от друга. Рука его поднялась, блеснул перламутром изогнутый клинок...
Гарван открыл глаза и недовольно сморщился. Уже давно ему не снились рудники Шайли. Охотник умел просыпаться быстро, муть сна мгновенно сдуло с его разума. Однако мерзкий хрип Джамина никуда не исчез.
- Ну хотя бы капельку... - донеслось сбоку.
Гарван резко сел и повернул голову.
Они заночевали посреди мертвого оазиса. Оставшуюся от высохшего озера яму окружали голые стволы закфаримов. "Каменные" деревья всецело оправдывали свое прозвание. Их черные, тускло поблескивающие тела, не сгибаясь, стояли многие годы, прошедшие со времен потери листвы.
В пяти шагах от себя, за рядом темных стволов, охотник узрел спутников.
Требуя крови, Дебелый оседлал лежащего навзничь громилу. В свете затухающих звезд блеснул перламутровый, словно выточенный из куска раковины, клинок.
Гном замахнулся так, словно желал распотрошить варвара, а не заполучить, как сам говорил, всего лишь одну каплю крови. Охотник уже не поспевал спасти верзилу. Гарван только вскочил на ноги, когда нож опустился. Раздался скрежет. Бугай сумел непостижимым образом уклониться. Клинок врезался в камень.
Охотник метнулся к спутникам. Дебелый занес руку для нового удара, но на этот раз громила успел вцепиться ему в запястье. Свободная длань гнома упала на горло варвара. Тот захрипел, хватая ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба.
Подбежав, Гарван пихнул карлика в плечо, тщась сбросить того с верзилы. Сие не вышло. Пузан оказался слишком тяжел.
Дебелый поднял на охотника пылающий взор. Левая длань гнома не перестала давить шею бугая.
- Что здесь происходит? - холодно вопросил Гарван.
- Дык... Что... - прохрипел в ответ карлик, силясь удержать пытающегося освободиться громилу. - Энта подлюка... Ликантроп треклятый... Кровушки капельку жадничает...
- Ликантроп? - удивился охотник.
- Еще какой! - крякнул пузан. Варвар сумел освободить шею, но Дебелый не растерялся и врезал ему кулаком по ребрам. Верзила заперхал.
- Прекратите! - гневно потребовал Гарван.
- Пускай... он... даст мне... - воспользовавшись тем, что громила стал прислушиваться к разговору, гном исподтишка ударил его ножом. Слуга Бо Хартсона увернулся лишь в последний миг.
- Помнится мне, ты говорил, что нам надо спешить, - молвил охотник.
- Знамо дело, надо, - кивнул толстяк, продолжая возню. Карлик хотел садануть кулаком верзиле по голове. Тот уклонился, и рука Дебелого с разгона опустилась на камень.
- Ооой! - жалобно завыл подгорный житель. Он бережно подтянул к себе разбитую конечность и почал ее баюкать. Улучив возможность, громила сбросил с себя гнома, вскочил на ноги и откатился на несколько шагов в сторону. Замер среди стволов закфаримов, исподлобья буравя спутников колючим взором.
- Пора в путь, - произнес Гарван, развернулся и направился сворачивать бивак.
Они выступили еще до рассвета, позавтракав тушками грызунов, коих накануне поймал слуга Бо Хартсона. Дорога пролегала через длинную расщелину, где, несмотря на начавшее светлеть небо, властвовал непроглядный мрак. Впрочем, путников сие обстоятельство не сильно беспокоило. Гарван привык к отсутствию света еще в рудниках. Дебелый, как и любая нежить, полагался не на зрение, а на какие-то особые, свойственные лишь поднявшимся из могил покойникам чувства. Верзила же, которого, как сумел вызнать гном, звали Готриком, следуя за соратниками, умудрялся не спотыкаться и не врезаться в попадавшиеся на пути валуны.
- Вот, говорят, тьма - энто стихия, - рассказывал бугаю карлик. О недавней схватке спутники Гарвана отчего-то предпочли забыть. - Я скажу тебе: нет. Тьма - энто всего лишь отсутствие света. Вот, ежели поднять камень самый обычный, верхняя сторона его, что под солнцем лежала, - сухая и теплая, а нижняя, к земле обращенная, - мокрая да стылая. Вот так и тьма - всего лишь оборотная сторона света.
"Эх, видел бы ты ту тварь, сотканную из мрака, что вызвал полуэльф-приятель Бо Хартсона, ты бы совсем по-иному заговорил", - подумал охотник, но вслух не сказал ничего.
Громила с вящим безразличием внимал бесконечному потоку гномьих речей, затрагивавших самые различные области магического искусства. Сам карлик важно объявил спутникам, что является демонологом и некромантом, освоившим с полдюжины гримуаров, и ныне мнит священным долгом донести до темных невежд хотя бы малую толику своих знаний.
Впереди забрезжила полоса света - узкая горловина, коей заканчивалось ущелье. Вокруг царила зловещая тишина. Гарван насторожился. Солнце уже начало подниматься по небосклону, но пустыню не оглашали протяжные крики сакхаев. Похоже, живности здесь не водилось. А, значит...
С щелкающим гортанным рычанием из-за ближайшего валуна прянула черная тень, более всего походящая на чрезмерно худого обнаженного человека, на чьем теле не произрастает ни единого волоса. За первой тварью, двигаясь с неестественной стремительностью, появились другие. Много, никак не меньше дюжины.
Охотник увернулся от когтистой лапы и вонзил нож в утлую грудь упыря. Клинок пробил тощее тело насквозь. Одначе рана нисколько не навредила кровососу. Гарван высвободил лезвие, пинком отбросив тварь. В следующий миг нож охотника снес половину головы другой бестии. Упырь забился в конвульсиях, замахал руками, нелепо закружился, ровно тщившийся не упасть сильно захмелевший человек. Ударом ноги охотник сбил кровопийцу наземь.
Уловив движение сбоку, Гарван отпрянул. Перед лицом пронеслись длинные, в полный вершок, когти. Отведенный в сторону нож проследовал за охотником, без труда отсекши тощую руку бестии. Запрокинув голову, тварь издала пронзительный хриплый вой. Клинок Гарвана ударил кровососа в основание шеи, развалив грудную клетку. Упырь рухнул навзничь.
Еще одна тварь метнулась с высокого валуна. Охотник подогнулся, выбросив вверх сжимавшую рукоять ножа длань. Вороненая сталь вспорола бестию от шеи до пояса. Из разъятого живота вывалились сухие вервия внутренностей.
Рядом верзила крушил упырей двуручником. Один из кровопийц подкрался к варвару сзади, согнулся, изготовившись к прыжку. Нога Гарвана врезалась в сгорбившуюся спину. Позвоночник переломился со звонким хрустом, легко, ровно сухая ветка.
Поначалу Дебелый вознамерился применить магию, подчинить али изгнать напавших чудищ. Гном воздел руки к небу и низко загудел. Сразу две бестии кинулись на него. Карлик прорычал проклятие, когда острые когти исполосовали его мантию. Одеяние обратилось в лохмотья. Взревев, аки медведь, толстяк почал молотить упырей кулаками, споро обратив противников в мешки переломанных костей. Одначе и сам Дебелый оказался покрыт множеством порезов, из которых проступила черная кровь. Проскрежетав ругательство, гном вытащил из-за кушака булаву - оружие, как нельзя лучше подходящее для битв с нежитью.
- Идем к выходу из ущелья! - прокричал спутникам Гарван. Не став дожидаться соратников, охотник двинулся к горловине. Упыри, как известно, не терпят дневного света. Их нежная кожа начинает тлеть и плавиться под лучами солнца.
Гарван и верзила выбрались из теснины. Твари не стали их преследовать. Пузан же провозился в ущелье довольно долго. Дебелый вышел на свет лишь после того, как сокрушил всех бестий.
- Энто были зила - пустынные упыри, - выспренне сообщил гном, завершив осмотр изорванного одеяния. Карлика с ног до головы покрывала черная кровь - своя и поверженных тварей.
После краткой передышки они продолжили путь.
- Темный и невежественный люд всех кровососов величает упырями, что сугубо и трегубо неверно, - тоном всезнающего мудреца начал толстяк, пристроившись справа от Готрика. - Достославный Лииран Зишсаратский в своем трактате "О нежити и душах неупокоенных" описывает четыре вида кровопийц. Эльф всех их именует нежитью, хотя на самом деле кровососы - суть не нежить, они... как бы энто сказать, - Дебелый с вящим усилием наморщил лоб. - Застряли на границе промеж жизнью и смертью. Так вот, почтенный Лииран пишет: самыми опасными кровопийцами вампиры али вомперы слывут. Они разумны и на эльфов смахивают... Тут надлежить заметить, что достоуважаемый мудрец имел сношения токмо с кровососами, произошедшими от евоных соплеменников, что в наше время встречается не так уж часто. Так вот. Вопреки бытующим среди невежд поверьям в летучих мышей обращаться умеют не все, а токмо высшие вампиры. Помимо, вампиров существуют еще три вида кровопийц. Самые известные и повсеместно встречающиеся из них - упыри. Энти твари почти не обладают разумом, размножаются они так же, как и вампиры, заражая своих жертв слюной ядовитой. Ежели настоящий вампир токмо кровью питается, упыри любят полакомиться печенью и сердцем убиенных. Упырь, такоже, как и вампир, бессмертен и в случае отсутствия пищи в спячку впадает, могущую долгие годы продлиться. От дневного света вампиры и упыри вопреки слухам расхожим не погибают, но стараются избегать его, поелику кожа их слишком нежная и под солнечными лучами тлеть начинает, страдания нестерпимые принося. Иная тварь, упырем такоже ошибочно часто именуемая, - вурдалак. Энто создание ближе к обыкновенному заложному покойнику, нежели к вампиру. Вурдалак не токмо кровью харчится, а любую живую плоть пожирает, голодом жестоким терзаемый. Коли вурдалак свежим мясом не кормится, тело его гнить начинает, и без пропитания он быстро погибает, яко обыкновенный труп, разглагается. Самыми же таинственными и опасными кровососами ламии считаются. Про них мало что ведомо. Говорят, что и не нежить они вовсе, а напросто прокляты кем-то. Ламии, аки вампиры, кровь пьют, но женщины ихние детишек рожать могут, а еще старению ламии подвержены и со временем умирают. Токмо век их зело долог. Добрую тысячу лет, якобы, прожить могут. Как выглядят энти самые ламии? Вроде, как обычные эльфы, токмо глаза у них чернотой бездонной наполнены, а во рту клыки острейшие.
Гном завершил речь, тяжело, с присвистом дыша. Карлик зашарил по поясу и выудил из-за кушака розоватый кристалл соли, сунул его за щеку. Затем извлек из котомы бурдюк и жадно припал к горлышку губами.
- Помимо кровопийц Лииран Зишсаратский и иные виды нежити описывает, не слишком, вестимо, верно, зато дюже подробно, - продолжал вещать пузан. - Всю нежить на три вида подразделить можно. Первые - энто, так сказать, самоподъявшиеся. Они из могил восстали без колдунов споспешествования. Поименований энтой нежити существует великое множество, поскольку каждый народ их по-своему величает. Среди самоподъявшихся встречаются как восставшие из могил тела, так и призраки, плотью не облеченные. Причин, по коим трупы поднимаются, бессчетное количество. Несправедливая гибель, жажда мести, самоубиение, незакоченные при жизни дела - лишь малая толика вещей, отчего мертвые, так сказать, оживают. Другая разновидность нежити - мертвецы, некромантом подъятые. Среди них особливо отметить зомби стоит - заложных покойников, колдуну их сотворившему преданно служащих. Наилучшие зомби из живых, особенным ритуалом умерщвленных, получаются. Они даже подобием речи обладают, словесных приказов слушаются и простую работу справно выполняют. Число нежити, кою некроманты создать могут, поистине безмерно, аки безмерно воображение истинного творца. Из мертвых тел можно и драконов, и великанов сладить. Для простоты восприятия ученые мужи, трактаты составляющие, всю нежить, некромантами создаваемую, кадаврами именуют.
Дебелый вновь прервался и некоторое время шагал молча, собираясь с силами и восстанавливая дыхание.
- Третьим видом нежити, - вновь заговорил гном. - Личи, сиречь самоумерщвленные, являются. Энто колдуны-некроманты, что за-ради приумножения могущества сами себя в заложных покойников обратили и при том ни толики рассудка не потеряли. Много легенд лживых о таких чародеях по миру гуляет. Самая известная из оных сплетен гласит, что уничтожить некроманта, нежитью сделавшегося, можно токмо если сердце его сталью пронзить. А сердце согласно подобным россказням колдун при себе держит в шкатулке али сосуде. Враки все энто. Сердце личу без надобности, а одолеть некроманта самоумерщвленного можно токмо его эфирную сущность, сиречь дух, сокрушив. Коли же тело лича уничтожить, он в другом себе пристанище без труда отыщет.
- А ты, выходит, лич? - спросил шедший позади спутников Гарван.
- Я? - встрепенулся карлик. - Эээ... Можно и так сказать, но не совсем... Я ж того... Меня Левиатан... Впрочем... - голос пузана зазвучал сердито. Он явно не хотел отвечать на вопрос. - Лучше я вам расскажу о трактате Земира ир Кшанна, видного даркландского некроманта, что весьма обстоятельно описал ритуалы создания из мертвецов преданных и безропотных слуг, - Дебелый бросил на верзилу лукавый взгляд, ясно дававший понять, что он замышляет совершить над варваром помянутые обряды.