"Настоящий террор - это проснуться однажды утром и узнать, что твои одноклассники управляют страной"
Курт Воннегут
Жалюзи не поворачивались. Они будто сговорились с ярким и озорным солнцем -- не хотели скрывать ослепляющие лучи. Алый диск касался горизонта, когда я проснулся. Это был первый день после выписки из больницы. Приступы проявлялись еще несколько раз, заставляя медиков хвататься за голову -- ни с чем подобным они не встречались. Теперь каждый мой день начинался с контрольных замеров параметров биополя. Проверяли активность коры головного мозга. Щупали, прокалывали иголками, давали морковный сок. Из-за этой бесполезной жидкости моя паранойя по поводу подопытного кролика лишь усиливалась. Сегодня я решил отменить череду экзекуций и сбежать от своих мучителей, тем более что день располагал к продолжительным прогулкам.
Поначалу я думал, что Медальон, который дал мне Саргал, пропал. Но, однажды утром, подойдя к зеркалу, я заметил его очертания. Он был туманным ободком -- едва виден, невесом. Пытаясь нащупать его -- проведя ладонью по шее и груди, я ничего не почувствовал, только холод, исходящий от моих пальцев. В комнате было достаточно жарко, но мои ладони были холодны.
Встав с кровати, я направился к столу. Остатки вчерашнего ужина аппетит лишь раззадорили. Прожевав бутерброд с ветчиной, запив это все крепким чаем, я решил продолжить трапезу в более уютной обстановке. И одно кафе в центре города очень подходило для этих целей.
Рядовой Хатук находился на своем месте. Как верный сторожевой пёс, он сидел на стуле возле входа в мои апартаменты и выполнял обязанности, возложенные на него самим главой совета. Любой другой на его месте давно ушёл бы с поста завтракать или только вернулся бы из объятий миловидной барышни. Но рядовой был полон энтузиазма служить своему командиру, и о таких мыслях даже думать боялся. Поэтому его сослуживцы часто пользовались мягкостью его характера -- просили поменяться сменами и просто сваливали на него всю грязную работу.
Ко мне он обращался исключительно на "Вы", делал обходы каждые два часа -- всё по графику, и не отступал ни на йоту от распорядка. Это утро не стало исключением, как только стрелка часов пересекла семь часов. Стараясь не шуметь, рядовой прошёл по периметру комнаты. Наткнувшись на меня за завтраком, он замер. Заметив, что я на него внимания не обращаю, парень ещё раз всё проверил и вернулся на свой пост.
Удостоверившись, что за мной не наблюдают, я закончил "завтрак" и прихватил с собой ветровку. Несмотря на тёплое время года, по утрам было особенно холодно, а к полудню солнце так распалялось, что хотелось закрыться в рефрижераторе, обставить вокруг себя ящики со льдом и прибывать в блаженстве, забыв о простуде и других последствия переохлаждения.
Выбравшись через окно на пожарную лестницу, я осторожно ступал по стальным ступенькам, стараясь не издавать лишних звуков. Бездомный пес внизу грыз кость и с опаской смотрел на меня, не отпуская свою добычу из лап. Спрыгнув почти на него, я выругался -- лохматый и ухом не повел. Я хотел кинуть в него первым попавшимся под руку предметом, но заметив виляющий хвост и радостный взгляд глаз животного, понял, что моя злость вызвана лишь моей же неуклюжестью. Погладив псину, я осмотрелся вокруг, и вышел из-за угла дома, стараясь никому не попадаться на глаза.
Город открылся для меня в новом свете. Звуки, запахи -- все казалось в новинку. Суета, царившая в каждом мегаполисе, перестала отягощать. Я всегда куда-то спешил: на работу, на встречи с профессорами в университете. Теперь, вспоминая все это, я понимал, что жизнь уходила от меня. Я просто терял время на нелюбимое занятие. Я всегда хотел путешествовать, и эта маленькая прогулка по улицам города лишь усилила это желание.
Воодушевленный, я подошёл к закусочной. Это небольшая пекарня осталась единственной на весь огромный город, где все еще булочки изготавливали самостоятельно -- без помощи роботов, пищевых экстракторов. Тепло рук хозяйки очага царило в каждой завитушке рогалика, в каждом пирожке и пирожном.
За прилавком стояла худая женщина -- на первый взгляд, ничего не выдавало в ней хозяйку этого заведения.
-- Здравствуй, Джейк, давно тебя не было, соскучился по булочкам тетушки Марты? А исхудал-то как! -- Женщина покачала головой. -- Но это мы быстро поправим! Джером, -- Марта властно крикнула в сторону кухни. Из-за двери показалась взлохмаченная голова помощника повара. Мальчишка, лет двенадцати, был перепачкан в муке и варенье, -- Джером, поторопись с начинкой для пирога и хватит уплетать сладкое, твоё лицо скоро не поместится в этой двери. А я обещала твоей матери, что научу тебя всем премудростям семейного дела. Послал же бог племянничка -- за работу!
Уже через десять минут передо мной стоял нарезанный треугольниками пирог. Аромат был превосходный! Забыв обо всём на свете, я принялся уплетать этот подарок для желудка. Безвкусная больничная стряпня, в сравнении с этим сладким, пахнущим малиной, черникой, лесными ягодами, деликатесом, казалась обычной бумагой без вкуса и запаха.
Колокольчики, висящие над дверью кафе, зазвенели, когда я наслаждался очередным кусочком пирога. От неожиданности я чуть не поперхнулся -- к стойке подошла девушка. Её чёрные волосы были чуть ниже плеч. Хорошая одежда, явно дорогой парфюм. Переливистый аромат степных цветов мгновенно распространился на всю комнату. Пусть она стояла ко мне спиной, -- я чувствовал, что это наша не первая встреча. Я перебрал в голове всё, что мог вспомнить, и не нашёл ни единой зацепки, которая могла бы привести меня к связи с этой благородной леди. И что она могла забыть в этом заведении? Её внешний вид никак не сочетался с серостью этих стен. Даже чёрный цвет её юбки был не грязно-чёрным, а светился своей чернотой, надменно показывая, что материал высшего качества, и своим блеском высказывая окружающим: "Как вы, смерды, смеете на меня смотреть!".
Девушка немного удивилась, когда заметила меня, сидящего в отдаленном углу. Оставив заказ Марте, она направилась в мою сторону. Подойдя поближе, она помахала мне рукой и улыбнулась. Я от неожиданности вздрогнул. Осмотревшись вокруг, я понял, что приветственный жест и сияющая обезоруживающая улыбка всё-таки были адресованы именно мне. А кто, кроме меня, мог прийти в такое раннее время? Все нормальные люди в такое время спят.
Этот уютный, по-домашнему тёплый уголок не был особо популярен среди офисных работников. Все ходили в соседние дорогие рестораны с довольно дорогой зарубежной кухней. А этот маленький островок старались обходить стороной -- и многое теряли. Я снова взял кусочек пирога и чуть не поперхнулся, когда в голове неожиданно заиграл свадебный марш.
"Ты что себе позволяешь?!" -- я мысленно прикрикнул на Грейс, постукивая себя ладонью по груди, пытаясь откашляться. Хулиганка затаилась где-то на границе моих ощущений и тихонько хихикала, -- "Выключай немедленно! Ты такими шуточками меня гроб вгонишь раньше времени!"
Нащупав нить, соединяющую нас, я дёрнул настолько сильно насколько смог. Послышался приглушенный крик, и музыка перестала играть. Мелодия пропала не сразу, она замедлялась, словно грампластинка замедляла своё движение. Ноты становились тягучими, словно ирис, и раздражали меня ещё сильнее. Я дёрнул за ниточку еще раз. На этот раз что-то зазвенело, и мелодия пронеслась у меня в голове со скоростью света. За одну секунду я услышал все звуки мира. Всё затихло.
-- С тобой все в порядке, Джейк? -- Марта подбежала к моему столику с небольшим кувшином воды. Быстро налила воды в пустой стакан и заставила выпить, - Я понимаю, что мои пироги такие вкусные, таки помереть можно, но не нужно умирать здесь. Лет через сто, кода будешь на смертном одре, внукам расскажешь, что в твоей смерти виноваты мои сладости, а сейчас выпей ещё водички, должно полегчать.
-- С ним всё в порядке? -- с тревогой девушка посмотрела на Марту, а та, в свою очередь, кивнула ей в ответ, но вспомнив о своих обязанностях, ушла на кухню, отчитывать поварят. -- Похоже, к тебе так и липнут неприятности. Я присяду? -- на что отказать я не смог.
-- Возможно, вы меня не помните, я Анна. Мы встречались у Маркова.
"А она спасла тебе жизнь", -- в голове появился знакомый голосок. На этот раз она не мешала, а просто стояла в сторонке, не вмешиваясь. Чувства искусственного интеллекта, проецируемые в мой мозг, были смешаны и перепутаны. Я старался не обращать внимания на Грейс, но то и дело отвлекался, прислушиваясь к окружающему пространству.
Общую нить повествования Анны я не потерял. Она поведала, что её привело к Маркову, а я, в свою очередь, озадачил Грейс поработать над поисками родственников мисс Нотт.
-- Джейк, а почему вы здесь? Разве вы не должны быть в больнице? -- девушка, подозревая, что я нахожусь тут без дозволения докторов, рассержено на меня посмотрела.
Рассказывать о многочисленный тестах я не стал, лишь упомянул, что сидеть в четырех стенах я уже не мог. А смена обстановки с больничной на столь уютную и домашнюю наоборот увеличит шанс выздоровления. С этим девушка со мной согласилась и принялась за свежеиспечённый завтрак.
Мы стали беседовать обо всём, но я чувствовал себя неудобно. Перед милой, симпатичной девушкой меня сковывали комплексы. Мы виделись дважды, но во время этих встреч я был немного не в состоянии оценивать окружающую действительность объективно. А сейчас меня заворожила её внешность. Я рассмотрел её с головы до пят -- теперь я понимаю, почему Грейс включила эту музыку. Спустя некоторое время, мы незаметно для себя перешли на "ты" -- барьеры пропали, и обстановка немного разрядилась.
Что может быть лучше кружки горячего чая, круассанов и свежего малинового варенья? Конечно же, ещё одна кружка чая и вторая порция выпечки. Я, вслед за Анной, заказал себе такой же завтрак, и мы вместе с удовольствием съели всё до последней крошки.
Закончив трапезу, я осмелился проводить девушку до её работы. Оказалось, что Анна работала в одном из офисов Корпорации. Пару кварталов мы прошли пешком, разговаривая о Марте и её кафе, и оказалось, что мисс Нотт совсем недавно стала её клиентом. Ресторан, в котором она обедала, во время обеденного перерыва пострадал от сильнейшего урагана. Девушка, в поисках менее людного места, случайно набрела на эту пекарню, уловив издалека тонкий и приятный аромат свежего хлеба.
Попрощавшись, мы разошлись в разные стороны и пообещали друг другу, что снова непременно увидимся. Едва завернув за угол ближайшего здания, я увидел своего непутевого охранника и его напарника, идущих вдаль. Похоже, мое исчезновение обнаружили намного раньше. Снова возвращаться в лапы изуверов-докторов я не имел никакого желания. Мне хотелось просто развеяться, должен же у меня быть отпуск? Ведь у каждой подопытной крысы есть отпуск?..
"Грейс, они меня отслеживают?", -- искусственный интеллект, замешкавшись, выдал на экран карту. За мной следили четверо. Хатук и его спутник находилсь здесь,, а вторая группа заходила с противоположной стороны, -- "Проложи оптимальный маршрут", -- на карте засветилось здание, немного в левее от меня.
Бросившись от преследователей к отметке на карте, я наткнулся на тот самый офис, в который несколько минут назад зашла мисс Нотт.
-- Это что, шутка? -- на мое восклицание Грейс промолчала, выделив сорок третий этаж. На плане она пометила один из кабинетов.
Вестибюль был заполнен огромным количеством людей. Через толпу я пробивался несколько минут. В здании проходила конференция, которая помогла мне скрыться. Среди беспорядочно движущихся слушателей лекций было очень легко затеряться, но эта толпа не хотела меня отпускать. Все вокруг толкались, наседали, кто-то пребольно ткнул в бок локтём. Пару раз я не справлялся с натиском, и поток уносил меня в сторону регистрационного пункта.
Вырвавшись из живых тисков, я направился ко входу для технического персонала. Грейс всё время молчала, показывая, что она гордая амазонка и помогает потому, что я друг её отца-создателя. Я пообещал ей, что обязательно извинюсь, как только обстановка будет немного поспокойнее.
Вбежав в коридор, я захлопнул за собой дверь. Глаза не успели привыкнуть к темноте, и я, сделав несколько шагов, наткнулся на охапку метел и швабр, оставленных возле стены ботом уборщиком. Включив режим пониженной освещённости, чип обрисовал мне очертания длинного коридора, ведущего до лестничного пролета. Мой извилистый маршрут заканчивался кабиной грузового лифта -- именно он должен был доставить меня на нужный этаж.
Когда ты проработал большую часть своей жизни, перебирая свитки и рукописи, то организм постепенно подстраивается под этот тихий и размеренный образ жизни. Эти десять минут навязали мне другой ритм, который тяготил. Человек должен совершенствоваться, и я воспринял эти изменения как должное -- мне стало намного лучше.
Сдвинув вручную створки лифта, я нажал клавиши выбранного этажа. Старый лифт начал своё движение -- заскрипели несмазанные подшипники, застучали зубцы шестерён. Он двигался медленно -- не больше метра в секунду, поэтому мне показалось, что прошло больше часа, пока я поднялся до нужного этажа.
"Сорок три". Ярко-алые цифры были написаны корявым, угловатым цифрами, на месте еле видного трафаретного оттиска такого же номинала. Краска отслоилась от стены, и казалось, что сквозняк прижал к стене оторванный листок и ещё чуть-чуть, и надпись сорвётся с места, и, поддерживаемая потоком воздуха, унесётся в другое место. Этаж пустовал. Я осмотрелся и бесшумно закрыл дверь. Это было особенно странно, ведь всё здание от основания до верхних уровней занимали офисы, а каждый этаж -- это ценный ресурс, наряду с валютой и акциями. На этом этаже можно было бы разместить десятки различных фирм, что принесло бы кругленькую сумму хозяину здания, но почему-то Корпорация решила, что в таком виде помещения принесут больше пользы. Какой именно, хотелось бы узнать?
Взглянув на карту, которую перед моими глазами постоянно держал чип, я направился к пункту назначения. Миновав пару пустующих кабинетов, полностью обставленных мебелью, я понял, что помимо меня в коридорах гулял сквозняк. Откуда взяться ветру? Насколько я знаю, законсервированные помещения лишены доступа электричества и других коммуникаций. Я вдохнул полной грудью -- воздух чистый, лишённый пыли -- пригодный для дыхания.
-- Так и будешь играть в молчанку или поведаешь мне, куда ты ведешь? -- вновь тишина. Мне надоели эти игры, и я развернулся, чтобы вернуться обратно, но заметил, что, едва мигнув, на карте стал появляться ещё один сигнал. Отметка сливалась с моим местоположением.
Я покрутился на месте, походил вперед, назад -- вторая точка как приклеенная следовала за мной. Похоже, что маячок. И как я раньше не догадался? Обыскав карманы брюк, рубашки, я ничего не нашел.
Надевая рубашку, я зацепился за медальон. Медальон... Быть не может! До этого почти незаметный кругляк почти не привлекал внимания. Теперь он был виден невооруженным глазом и пульсировал -- то появлялся, то исчезал. Я чувствовал его вибрацию своим телом. Едва заметная дрожь волной от солнечного сплетения разносилась по всему телу. Я попытался выделить эту эмоцию в отдельный поток, настроившись на медальон -- и почему к нему не прилагалась инструкция? Нужно будет спросить.
Я дал команду чипу отключить внешние звуки -- кровь с шумом бежала по артериям и венам в моей голове. Привыкнув к состоянию, я попросил отключить зрение -- вибрация медальона пропала вместе со всем окружающим миром. Внезапный мрак заставил вздрогнуть. Тело налилось невероятной тяжестью.
Серые краски полутемного помещения слились в кляксу, и быстрым потоком втянулись в кругляк и звуки вернулись, но я не заметил изменений в осязании действительности -- мозг мне сигналил о том, что ни звука, ни визуального ряда нет. В то же время я видел и слышал.
Прозрачный куб из света висел пустоте. По стенкам куба пробегали молнии и искры электрических разрядов. Я хотел подойти к одной из граней, но по мере приближения она отдалялась от меня. Я не сразу заметил, что я не один. Тихий плач: детский, взрослый -- сразу не различить. Снова осмотрелся вокруг. В углу находилась Грейс -- образ одной из её голограмм. Тихо всхлипывая, она сидела, обняв свои колени. Всё выглядит так ясно и чётко -- до девочки я могу дотянуться рукой. Назвать её компьютерной программой язык не поворачивался.
-- Грейс, -- слова шипящим потоком унеслись в пространство. Грейс подняла голову, и в её глазах я увидел страх. Огромное облако отчаяния, которое окутало её своими нитями, словно спрут оплел свою жертву щупальцами. Она рванулась ко мне, обняла, и, уткнувшись лицом в плечо, принялась рыдать с новой силой. Слёзы из её глаз намочили мне рубашку. Она плакала, и её настроение вмиг передалось мне, откуда-то появились слёзы, дрожь в груди и давящий на грудь тяжелый груз.
Успокоилась она не сразу. Я не стал на нее давить и просто дал ей то необходимое время, чтобы понять -- она не одна, есть та опора, которую некоторое время назад она потеряла. На самом деле, поддержка была нужна мне. Я сам толком не знал, где мы находимся и как действовать дальше.
Белая бесконечная комната, чувства, полагаться на которые нет смысла и девушка, совсем ребенок, даже по человеческим меркам.
-- Давно ты тут? -- я задал вопрос девушке, приводившей себя в порядок.
-- С того момента. Когда ты заставил выключить музыку в кафе, я заметила странные возмущения в твоем биополе. Показав тебе план побега, я снова окунулась в поиск этих загадочных эманаций. Добравшись до источника сигнала, я не заметила, как очутилась тут. Меня затянуло мгновенно -- всё потухло, как будто меня перезагрузили. Не знаю, сколько времени прошло, но мне показалось, что целая вечность. Очнулась я уже тут и не смогла подключиться к своему серверу. Тут нет ни одного потока данных. Я сканировала во всех диапазонах. Когда я уже отчаялась -- появился ты.
Со мной было то же самое, вот только сделал я это намерено. Похоже, что инструкция всё-таки прилагалась... Я действовал не по собственному наитию, а по чёткой указке Саргала.
Я снял с шеи медальон. Подвесив его перед глазами за цепочку, я принялся рассматривать герб, изображённый на обеих сторонах. Змей, покоящийся на поверхностях диска, менял свои очертания, когда я рассматривал его под разными углами.
Хотелось бы знать, как запустить процесс обратного перемещения. Я попытался послать запрос чипу, но понял, что эта затея не увенчается успехом -- отклика от интерфейса не было. Отсутствие своего помощника я заметил лишь в этот момент, когда он мне понадобился. Побочные эффекты отсутствовали.
Я много слышал о том, что люди без чипа долго адаптировались к жизни без своего "шестого чувства". Ломка от недостатка ощущений, от нехватки информации. Зеро сектор славился своими экспериментами в этой области. Слухи о бесчинствах надзирателей, которые ради развлечения удаляли у заключенных чип, нет-нет, да и просачивались сквозь непроницаемые стены этого учреждения.
-- А что именно хранится на сорок третьем этаже этого здания? -- я повесил жетон обратно. -- Ты вела меня туда специально или по приказу главы совета -- почтенного господина Юджина Маркова?
-- Ничего особенного -- технический этаж. Отец там держит дополнительные мощности для моего процессора. Я пользуюсь этим сектором время от времени, если нужно ускорить работу.
-- Спрятано на самом видном месте. А как же отдел Легро, неужели безопасники не видят, что творится у них под носом?
-- Ты меня совсем не ценишь! Я не обычный компьютер, а полноценная личность -- я осознаю себя, а значит, ничем не отличаюсь от вас. Я умею прятаться, но иногда моё любопытство перевешивает здравый смысл. Этот напыщенный индюк Легро не раз пытался меня пленить, ставил в сети ловушки, и я их обходила. Но в этот раз я думала, что попалась окончательно, но взвесив "за" и "против", поняла, что у него нет таких возможностей.
Единственная известная мне личность, способная на такие манипуляции с пространством -- Саргал. Последняя наша встреча подарила мне медальон. Что ждать от сегодняшнего визита, оставалось загадкой. Сообщать Грейс о своих домыслах я не стал -- зачем девочке лишняя информация.
Надеюсь, что связь не односторонняя. Зажав диск в руке, я представил последний известный мне образ своего знакомого. Куб постепенно начал менять очертания. Углы сгладились, а вся комната стала вытягиваться, контуром напоминая баллон дирижабля. Белый стал вытесняться другими цветами. Из стен и потолка отделялись капли, которые постепенно менялись, приобретая очертания мебели и интерьера комнаты. Любуясь волшебными красотами, я забыл о Грейс, которая с ещё большим удивлением рассматривала метаморфозы куба.
-- Это... за гранью нашего понимания, -- я закончил фразу девушки и подошел к секретеру. На ощупь он был как настоящий.
Тепло дорогого красного дерева проходило сквозь мои руки. Золотые и серебряные узоры покрывали столешницу и многочисленные ящички. На резных ручках под слоем янтаря была вырезана львиная морда, когда солнечный свет проходил сквозь янтарь то казалось, что грива животного пылает.
Не только секретер, но и другие предметы мебели были настоящим произведением искусства. Повсюду висели картины, гобелены, фрески, вырезанные в камне и дереве. Два огромных канделябра стояли колоссами и выделялись среди прочего. Несколько змей, сплетённых друг с другом, создавали удивительную композицию. Вместо раздвоенных язычков были язычки пламени. Пусть внешне это выглядело неприглядно и создавало демоническую атмосферу, но детализация элементов вызывала трепет. Каждая чешуйка была как живая. Переливы света от мерцания огоньков создавали иллюзию движения пресмыкающихся гадов. Бр-р, мурашки побежали по телу.
-- Надеюсь, обстановка не слишком вычурная? -- Саргал спускался по винтовой лестнице позади нас, цокая каблуками сапог о стальные ступени.
-- Я и не думала, что такие прекрасные вещи могут существовать, -- Грейс бегала по комнате и рассматривала каждый предмет, не обращая внимания на нового персонажа в комнате. Любопытством создатель её и правда не обделил. Резко обернувшись, она замерла и уставилась округленными глазами на Саргала.
-- К сожалению, всё это иллюзия. И большинство этих предметов давно утеряно во времени. Их можно почувствовать, -- Саргал взял в руки статуэтку балерины в платье цвета голубого неба, -- Можно даже разбить, -- он бросил о пол танцовщицу. Скульптура разлетелась на десятки осколков. А звон бьющегося стекла разлетелся по кабинету, -- Но всё восстановится в том виде, который заложен в программу.
Осколки преобразовались в белую жидкую массу и живым потоком влились в тумбочку, на которой стояла статуэтка. В тот же миг из столешницы начала появляться точная копия кружащейся в танце девушки. Грейс заворожённо смотрела на это представление и прыгала от счастья.
-- Прекрасно. С показательными выступлениями закончили, перейдем к делу, -- Саргал сел напротив на резной стул, который также по волшебству появился в комнате. -- То, что ты попал сюда так скоро -- это очень хорошо, уровень синхронизации очень высок. Инженеры нашли небольшие колебания перед твоим появлением, но, похоже, эти возмущения также тут присутствуют, -- Саргал покосился в сторону Грейс.
-- Раз уж мы тут, может, расскажешь, из-за чего вся эта суматоха началась? -- стены пропали, мы оказались в пустоте. Грейс согласно закивала и взяла меня за руку. От неожиданности я сжал её ладонь, отчего у девушки из глаз брызнули слезы. Я ослабил хватку и посмотрел на Саргала. Он явно с кем-то переговаривался и что-то настраивал на пульте. Появился пол, затем стены -- окружающая обстановка приняла свой привычный вид.
-- Извините, небольшая ошибка в программном коде, даже у нас бывают свои недостатки, -- он хлопнул ладонями по коленям и встал с кресла. -- Спустя огромные века от багов мы так и не смогли избавиться. Что касается твоей спутницы, отправить её сейчас мы не можем, да и отпускать её теперь опасно. Поэтому нам придется её адаптировать и сделать совместным интерфейсом медальона. Не знаю, как ты сумела взломать коды доступа, но впредь такого не случится -- новый апгрейд сделает тебя одним целым с медальоном. Грейс нужно будет совмещать работу с нашим диском и Отступниками, но передача данных с одного устройства на другое будет недоступна -- одна из особенностей новой защиты. Все попытки взломать её приведут к плачевному результату. Ты же не хочешь, чтобы во время работы у тебя отключился модуль памяти?
-- Я полагаю, она будет хорошей девочкой, и больше не будет делать глупостей, -- я сжал руку этой иллюзорной напуганной девочки-компьютера, показывая, что в обиду я её не дам.
-- И я очень на это надеюсь, -- молнии из глаз Саргала испугали даже меня. Не знаю, что ощутила в этот момент Грейс. Предполагаю, что вся чушь из её процессора испарилась раз и навсегда, -- Что касается тебя, то в двух словах об этом не расскажешь. Лучше будет, если ты все увидишь сам.
***
"Утро в тюремной камере, что может быть лучше? Думаете, что мягкая и теплая постель? Не уверен, что мёртвым и лежащим на белоснежных простынях в своей комнате мне будет удобнее и уютнее, чем сейчас. Пускай эта жёсткая лежанка оставляет на моей спине незаживающие синяки, зато я жив, так же, как и моя семья".
"Владислав Нотт, ст. 13/6". Такая бирка красовалась на воротничке его рубахи. Глаза не хотели открываться от ноющей боли -- оттого, что кожу стягивали рубцы от нанесённых плетью ударов. Раны просто не успевали заживать. Допросы проводились методом "кнута и пряника"... Нет, просто кнута. В этих краях не знали, что такое "пряник", в прямом, и переносном смыслах. Завтрак, обед, ужин. Каждый день приносили похлебку, больше всего она походила на варево из помоев: гнилая картошка, вязкий бульон, больше похожий на машинное масло, и песок, скрипящий на зубах. Свежего хлеба не было. Его место занимали сухари -- жёсткие края резали десна, поэтому приходилось вымачивать хлеб в этом жутком бульоне. Куски становились чёрные, как уголь, но зубы уже воспринимали эту массу. Со временем зубы приняли цвет вымоченных сухарей, и ни один порошок не убирал этот налет.
-- Подъем, Нотт, -- дубинка надзирателя застучала по решётке камеры, -- У тебя сегодня особенный день, продолжая спать, ты уменьшаешь время своей и без того короткой жизни.
Влад медленно встал на ноги. Сегодня последний день, когда он просыпается под сводами этой камеры. Нет, его не выпускают. Сегодня состоится казнь. Как принято с давних времен, казни показывают на всей территории тюрьмы. С одной стороны, это какое-никакое, но развлечение. С другой -- ещё один рычаг давления на новоприбывших заключенных.
Казни проходили каждую неделю. Сразу после трансляции в допросные приводили людей, большинство сразу же сознавались во всех своих грехах, даже в тех, которые не совершали. А тех, кто не сознавался, даже после этого избивали палками, розгами, а если попадались отпетые садисты среди дознавателей, то в ход уже шли ножи и пыточные инструменты.
Владу на первом его допросе достался добросердечный следователь -- пытки продолжались недолго. Потеряв сознание в первый раз, Нотт тут же был приведен в чувство. Розги, вымоченные в соленом растворе, оставили те самые рубцы, которые начинали болеть при каждом воспоминании. После второго обморока его закрыли на неделю в сыром карцере. От сырости раны воспалились и начали зудеть. Ещё через неделю его перевели в обычную камеру.
Дни летели и раны затягивались. Из камер выпускали редко. На прогулках переговариваться запрещали -- ещё один момент, который ломал людей. Сидеть взаперти месяцами, один на один со своими мыслями. А затем, когда появилась возможность рассказать всё кому-то другому -- твои надежды ломались вместе с рёбрами от палки надзирателя.
-- Поторапливайся! Лицом к стене, руки за спину, -- заскрипели петли и решётки сдвинулись в сторону. Магнитные наручники защёлкнулись -- руки сильно потянуло назад.
Охранник вытолкнул Влада в коридор, взбодрив ударом по почкам. Узкий, тёмный проход. Сейчас его вели не на казнь -- по особому указанию всех смертников надлежало помыть, накормить и выполнить последнее желание. На все это давали два часа.
Душ, обед. Всё пролетело перед глазами очень быстро. Отказавшись от последнего желания ("Я хотел бы увидеть семью, но не хотел, чтобы меня видели таким") он был конвоирован на площадку для казни.
Заключенных в зал не пускали. В тишине и одиночестве, осужденный по статье 13/6, должен провести оставшееся время до казни. Наедине со своими мыслями, чтобы осознать -- смерть неизбежна. Она уже рядом, её коса в сантиметре от твоей шеи. Еще чуть-чуть, и взмах руки костлявой старухи отправит очередную душу в загробный мир. В центре стоял обычный прямоугольный стул -- больше дань древним традициям, чем часть предстоящей пытки. Стул освещали с четырех сторон прожекторы. Сверху над местом, которое через несколько часов займет Влад, парил обруч -- гильотина.
-- Почему посторонние на месте исполнения приговора? -- важный, дородный мужчина вышел на площадку. Заметив, что Нотт одет в тюремную робу, он не удивился, но и других вопросов не задавал. Всё было и так ясно -- очередной труп. Проверив готовность оборудования, этот неприятный дядька скрылся так же быстро, как и появился.
Прошёл еще час -- время стало тянутся всё медленнее и медленнее. Влад уже смирился со своей участью. Для будущего своей дочери любой отец пожертвовал бы чем-то. А раз так получилось, что эта жертва -- его собственная жизнь -- так тому и быть.
-- Ох и потрепало Вас за эти несколько недель, господин Нотт, -- неожиданный гость монотонно шагал в сторону Влада, -- Позвольте представиться -- Антуан Легро, начальник службы безопасности Корпорации. У меня есть к Вам предложение, выгодное для нас обоих.
Владислав внимательно рассматривал своего собеседника. Ничем не отличающийся от других, среднестатистический житель города и работник компании. Встретив его на улице, он бы и не подумал, что это Легро.
Про этого человека ходили слухи: страшные и не всегда правдивые. Он недавно занял свою должность, но успел навести порядок в рядах своей структуры. Сейчас стало понятно, почему его власть настолько огромна. Рядом с ним ты чувствуешь себя неполноценным. Он управляет тобой, показывая тебе иллюзию идеальной жизни. Ты будто под гипнозом: он скажет прыгать, и ты прыгнешь, даже убьёшь своего брата, потому, что он приказал. Такие люди стремятся к власти и не боятся ничего -- идут по трупам своих соратников.
Почему он пришел сейчас, за полчаса до казни? В этот момент Нотт был уязвим, угнетён тем, что судьба вот-вот решится. Но пришёл он -- решение насущных проблем и где-то на горизонте засияла звезда надежды. Тогда Влад был готов на всё, чтобы поскорее узнать задумку Легро. Он хотел жить и не думал о последствиях.
-- Одно условие, безопасность моей семьи, -- Влад внимательно смотрел на собеседника и ждал его ответа.
-- Вы сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия, -- безопасник заложил руки за спину, -- Но я выполню Вашу просьбу, -- он махнул рукой и в комнату привели человека, -- Сегодня Владислав Нотт был казнен.
Мужчину усадили на стул. На его голове был черный мешок скрывающий лицо, поэтому имя преступнику могли дать любое. Легро лично запустил механизм казни. Обруч, висящий над осужденным, разделился, и нижняя его половина мгновенно закрутилась вокруг своей оси и опустилась до пола -- стул вместе со смертником закрыло силовое поле. По непроницаемой поверхности, сотканной из света, пробежали показатели жизнедеятельности, подтверждающие, что заключенный жив. Один из конвоиров передал пульт управления гильотиной начальнику Легро. Нажатие одной кнопки, -- и от тебя останутся только воспоминания близких. Всё разлетится на атомы, даже пыли не будет заметно на сидении стула. Туман заполнил камеру и сидящий там человек пропал -- растворился в облаке, стал частью него. Показатели на световых панелях обнулились, что показывало только одно -- наказание исполнено.
После приказа Легро, люди, которые привели двойника Влада взяли под руки теперь бывшего заключенного Нотта и вывели его с площадки для казни, через ту же дверь через которую несколько минут назад они появились.
Они двигались с каменными лицами, на них не было ни капли эмоций. Много раз у Влада создавалось ощущение, что они каменные статуи, выполняющие приказ своего господина. Закончится задание -- они снова вернутся на свои высокие пьедесталы на старых улочках города, в садах высокородный мужей. Задавать лишние вопросы Нотт не стал, он бы выглядел идиотом в своих же глазах, пытаясь разговорить лучших разведчиков и дознавателей. Поэтому они шли в тишине.
Извилистый путь привел их к одному из технических подъездов. Тут его усадили в транспортный катер -- неприглядный, с облупившейся краской на бортах. Местами проступали следы ржавчины, сквозь которую еле видно проступала эмблема отдела безопасности.
Перелет и высадка в неизвестном месте остались в небытии -- перед посадкой ему сделали укол снотворного. Очнулся Влад в совершенно другой обстановке. Сегодня утром он и мечтать не мог о хорошей, пусть и по-спартански обставленной комнате. Одна кровать, один стол, стул, душевая комната также на одну персону. Свежая одежда аккуратно выглажена и сложена. Недолго раздумывая, Нотт сбросил вещи, пропахшие тюрьмой, запрыгнул в душевую кабину и не выходил из-под тугих струй воды почти час. Жесткой мочалкой он оттирал грязь и запахи зеро сектора. Раны на спине он старался не трогать, но осторожно омыл их, превозмогая боль.
В вечер этого дня и следующую ночь его никто не беспокоил. Утром вошедший сотрудник лаборатории протянул Владу распорядок -- день был расписан по минутам. Сначала завтрак, затем поход к доктору (Легро позаботился о его здоровье), обед, снова медицинские процедуры. Сразу после ужина был час на отдых и отбой. Такой распорядок продержался недолго, как только раны зажили, и общее состояние организма стало приходить в норму, в расписание после обеда добавили тренировки. Физические упражнения отнимали огромное количество энергии, поэтому сразу же после занятий добавлялся ещё час на отдых.
Так прошла ещё неделя в уютной тюрьме. Как бы ни располагала обстановка -- удобства, книги на выбор, газеты, которые можно было попросить у персонала, содержание человека взаперти оставляло свои отпечатки. Влад начал бояться большого пространства. Скопления людей заставляли его руки трястись, и сторониться даже тех, с кем он сумел подружиться за эти недели. Пару бессонных ночей -- и всё прекратилось.
Легро пригласил его в свой кабинет в то же утро, угостил чаем, что-то долго просматривал, не проронив слова, а затем внезапно подытожил свои действия:
-- Похоже, что Вы готовы, мой дорогой друг. Все тесты сданы, как мы и предполагали, Вы полностью совместимы с капсулой. Всю необходимую информацию получите из этой брошюры, читать Вам лекции по ядерной физике у меня нет времени.
Вызвав по коммутатору конвой, начальник безопасности исчез в потайной двери своего кабинета. На листовке с яркой обложке красовалась вычурная надпись "Всё новое -- это хорошо забытое старое". И как эта безвкусица связана с наукой?
Согласился Влад на чистой воды авантюру. Никто до сего момента и не слышал о путешествиях во времени. Научные публикации последних лет были больше о робототехнике. Общество потребления стремилось полностью автоматизировать свой труд.
То, что это конечная точка его жизни, Влад понял, перелистнув последнюю страницу. В чёрной рамочке была его фотография, под которой золочеными буквами была написана его биография, больше рассказывающая о подвиге первого темпорального ходока, чем о личности Владислава Нотта.
Это место не отличалось от других исследовательских лабораторий, тот же муравейник -- все вокруг бегают, смотрят на датчики. Но это на первый взгляд. Королевой этого места, а точнее, королём, был Антуан Легро. Наблюдательный пункт находился за толстым, прозрачным барьером из экзостекла. Строго напротив места, которое через несколько минут займет Влад.
Тахионная капсула больше походила на каплю воды, застывшую в момент падения. Пустующее сидение в центре было рассчитано на одного человека. Вокруг провода и мониторы. Охранники сняли наручники и, чеканя шаг, вышли из помещения. Немедля и секунды, к бывшему заключенному, к хронавту, подбежали люди и начали переодевать в комбинезон специально изготовленный для этого перемещения. Вся эта слаженность больше напоминала хорошо отрепетированное представление для одного человека, сидящего за стеклом.
Что Влада ожидало на той стороне, он и сам не знал, но пообещал в момент посадки в капсулу: "Что бы не случилось, я не закончу эту жизнь так, как написано золотыми буквами на последней странице буклета".
***
Видения пропали. Я стоял с последними чувствами Влада. Они теплились на задворках моего сознания, как остается послевкусие от глотка хорошего вина.
-- Отец Анны был первым путешественником сквозь миры? -- поднявшись с кресла, я размял уставшие от долгого сидения мышцы, -- А что же произошло с мамой девушки? -- я вернулся обратно в кресло; настораживало визуальное отсутствие пола, кресло же возвращало опору и уверенность.
-- Супруга Влада скончалась вскоре после его "казни". Все это выглядело довольно подозрительно. Владиславу о смерти жены не говорили, чтобы не ухудшить его и без того шаткое здоровье. Он только и твердил о дочке до своей последней секунды. Как он выжил? По чистой случайности, мы только начали тестировать новое оборудование и заметили разрыв ткани пространства-времени. Для нашей науки это было только теорией и огромным скачком было уловить теоретические, невозможные частицы. В связи с находкой живого организма в точке прорыва, наши исследования начали быстро развиваться, обогнали свое время, и в течение короткого срока из теории превратились в практику.
-- Перво-наперво, мы решили связаться с тем местом, из которого отправили Влада, но ответный сигнал поступил через двадцать лет -- разница в течении времени на наших потоках привела к болезни и скоротечной смерти Нотта. Совет нашего общества принял решение наладить контакт с другой стороной. Сменилось правительство, не одно поколение жило с мыслью о встрече с новой формой жизни. Были и те, кто был против. Многочисленные митинги прокатились по всех стране, когда ученые закончили тестирование стабильного канала. В вашем мире прошло не больше года, когда первая делегация вашего правительства ступила на нашу планету, у нас же прошло уже почти столетие.
Антуан Легро был послом "доброй воли" вашей планеты. Нам были вручены верительные грамоты, обеими сторонами были произнесены пафосные речи о вечной дружбе и взаимном сотрудничестве. Но все это оказалось лишь пусканием пыли в глаза. Многие десятилетия мы делились научными разработками, ресурсами, получая взамен только ту информацию о вашем мире, которой делились назначенцы Легро.
Наш мир получил не только новые связи в другой вселенной, но и новые зависимости. "Красная Пыль" -- такое название получил жидкий сплав золота и "чёрного сияния" -- металла, из которого сделан твой медальон. В моем мире -- это аналог золота: другой цвет, но молекулярная структура идентична. Для меня, как и для любого другого жителя, Красная пыль оказывает токсичный, дурманящий эффект. Когда дурман распространился по всей планете, оказалось, что лекарство от этого недуга есть только в руках лаборатории Легро. Многим это показалось странным. Расследования привели к удручающему результату: зависимых почти шестьдесят семь процентов населения. Новорожденные рождаются без возможности завести потомство, даже от тех родителей, которые излечились от этой болезни. Через многие десятилетия мы полностью стали сателлитом. "Протекторат Легро" -- так за глаза называли правительство. В подполье ушли многие ученые, образовали сопротивление сродни тому, которое действует на вашей планете.
-- Стоп, получается, что все достижения Корпорации это чушь и фикция? Все изобретения компании -- это разработки твоего народа, украденные или полученные в результате обмена? -- небольшая картина сама собой соединилась в моей логове.
-- Выводы делаешь правильные, и вам двоим будет над чем подумать. Мне, к сожалению, пора с вами распрощаться, но мы увидимся совсем скоро, тебя ждет долгое путешествие.
-- Какое путеш..., -- я не успел договорить, мир снова померк и я оказался на том самом этаже, с которого все началось. Осмотрев виртуальную карту, я понял, что за мной никто не следит -- отметки преследователей пропали.
Спустившись в вестибюль тем же способом, с которого начинал свой подъём, я понял, что на улице день уже подходил к своему завершению -- входные двери офисного здания отражали последние лучи сегодняшнего дня.
Я, как полагается, попрощался с охранниками на входе и побрёл в сторону своего дома, уже не опасаясь за свою жизнь -- ведь у меня теперь глаза на затылке.
-- Ой, -- я потер ужаленный разрядом тока локоть и поправил себя, -- Хорошо, Грейс, не глаза, напарник. Но со скверным характером.