Аннотация: на пивной конкурс. оболонь, как сюжетообразующий элемент. и все такое прочее.. :)
Стрекочут моторы, лязгают на ухабах сцепки, натужно скрипят изношенные рессоры прицепов. Длинная вереница груженных зерном тракторных повозок медленно ползет по старой, донельзя разбитой асфальтовой дороге. Тракторы тоже старые, заезженные, искалеченные десятилетиями страды и вечно пьяными механиками деревенских МТС. Кабины их помяты, стекла дребезжат, из труб рвется черный смолистый выхлоп, и лишь бородатые, в шапках-ушанках пингвины доверчиво улыбаются с покрытых крупными пятнами ржавчины дверок.
Сидящие в тракторах, столь же бородатые мужики-фермеры не улыбаются. Не до улыбок им. Хмуро, исподлобья взирают они на унылый пейзаж, что развертывается вокруг. Заросшие бурьяном поля, заброшенные фермы, искореженная, брошенная на погибель техника. Медленно приближаются они к Городу. Приближаются тайком, с задворок, каждую минуту ожидая нападения подкупленных корпорациями шаек бродяг и отщепенцев. Каждую секунду готовясь встретить грудью неведомую опасность.
Скрипят рессоры, екает на ухабах фермерское сердце. А где-то там, с парадного входа, в город вливаются скоростные магистрали, несутся по ним заполненные корпоративными товарами грузовики, въезжают набитые добропорядочными горожанами легковушки, бурно кипит жизнь.
Здесь царит ее противоположность.
А вот и первые городские постройки. Заходящее солнце играет стеклами в коробках древних пятиэтажек, перекрученные деревья, заваленные мусором улицы, забытые в незапамятные времена остовы автомобилей. Колонна тракторов сворачивает на одну из таких улочек, минует покрытые разноцветными граффити заборы, долго-долго тянется вдоль грязно-серых корпусов завода и, наконец, останавливается у покосившихся ворот терминала.
Из головного трактора выскакивает небритый фермер в фуфайке и кирзовых сапогах. В руке у него чемоданчик с допотопным ноутбуком. Сбоку свисает провод разъема. Подключив его к панели на воротах, фермер запускает компьютер и некоторое время любуется на заставку "Торвальдс ОэС. КантриСайд Эдишн". Старенький процессор жужжит, пересчитывает доступную память... Наконец, машина стартует, посылает сигнал компьютеру на воротах, те с пронзительным скрипом открываются, и тракторы, один за другим, ползут внутрь терминала.
Впереди высится гротескное сооружение из металла и бетона - здание главного элеватора. Его вместимость тысячи тонн. Где-то высоко над головой нависают гигантские створки вагонного загрузчика. Уже много лет, как они наглухо закрыты. Последние годы зерно загружают через боковой транспортер, закатывая на него тракторные прицепы. С тонны на тонну перебиваясь.
"Масштабы уж нынче не те..." - поглядывая на громадное здание, вздыхает фермер и подключается к управляющей панели элеватора. Соединение устанавливается мучительно долго. Внутренняя заводская сеть, как и большинство компьютеров в городе, работает под управлением "Скрювз ЭмСи", машины там стоят новые, мощные, ну а интерфейсы к деревенскому "Торвальдсу" написаны чуть ли не полвека назад. Подтормаживают малехо...
Наконец, с утробным урчанием запускаются приводы створок. Но что это? Двигатели звучат совсем не там, где обычно. Рокот раздается прямо над головой, наверху, где расположен вагонный приемник...
Фермер спешно достает из кармана фуфайки заношенный мобильник. Тычет в кнопки заскорузлыми пальцами.
- Беда пришла, Михайло Лексеич! - кричит он в трубку, - У заводских элеватор хлеб по укладу не принимает. Норовит вагонный приемник открыть...
В эту секунду створки зернохранилища распахиваются окончательно, и многотонная зерновая масса ниагарским водопадом обрушивается вниз, мгновенно заполняя двор терминала, лавиной сметая людей, опрокидывая, сминая тракторы с черно-желтыми пингвинами на проржавевших дверцах...
Поджав ноги, Настя сидит в углу кровати и набирает сообщение на мобильном телефоне. Маленькие экранчик освещает ее скуластое личико, заигрывает блестками на крашенных по последней тинейджерской моде волосах. Голова откинута к стенке, за нею пришпилен большой цветастый плакат: "Ударим приходом по приходу Запада". На коленях - черная футболка с неясным рисунком. За столом напротив, так близко, что можно дотянуться рукой, напряженно вглядывается в монитор Егорушка, ее приятель. Руки его отбивают чечетку на клавиатуре, губы жуют сигарету.
Корпус от винчестера вместо пепельницы. Рядом примостилась открытая банка "Оболони". Дробный стук клавиш...
Наконец, Егор оторвался от компьютера, вынул диск из дисковода и повернулся в кресле.
- Не-а. Это последняя. Вчера звонил Жеке, он сказал, что пока пива не будет. У заводских проблемы с поставками сырья. Похоже, там диверсия. Подобрали код к приемному терминалу, внедрили вирус, который разрушил систему управления главным элеватором. Тот буквально развалился на части. Говорят, есть жертвы среди фермеров.
- О, черт! - девушка отбросила телефон, и он, отскочив от спинки стула, щелкнулся об пол, - С-суки какие! И что теперь?
- Не знаю... Их эксперты твердят, что это наш вирус. Винтовой Дестройер-19.
- Как?!? Что же ты мне сразу не рассказал?!? Быть такого не может... Наш код должен обходить "Оболонь" за километр. Там механизм проверки. Электронную подпись ведь не подделать!
- У глобалистов, однако, тоже есть хакеры. Могли и сломать...
- Это невозможно, Егор, чушь! - в сердцах крикнула Настя, - Я писала ту часть кода. Жека сам проверял! Похвалил даже, сказал, что делаю успехи...
Скомкав лежавшую на коленях футболку, готовая расплакаться, она громко шмыгнула носом. Егор склонился к ней, растрепал волосы.
- Да ладно, расслабься. Может и не в этом дело.
И поцеловал ее в лоб. Улыбаясь, Настя потянула его к себе.
- Не-а, - отстраняясь, пробормотал он, - Я же говорю, мне пора. Совсем пора.
- А-а-а... - пожала плечами, - Ну, тогда ладно. Иди, коли не хочешь...
Егор быстро поднялся, повернувшись, шагнул из комнаты. На его спине красовался стилизованный рисунок тяжелого ботинка, попирающего оконную раму.
"Фу, какой!"
Насте вдруг захотелось хорошенько пнуть своего приятеля. Вот так вот. Впрочем, она не стала этого делать. Исключительно из уважения к эмблеме их команды.
Хлопнула входная дверь. Она осталась одна.
Интересно, и куда он так побежал? Что это такая за важная встреча? А?
Обида в ее груди густо мешалась с любопытством, и эта смесь оказывалась весьма и весьма жгучей...
А что, если... И, эх, была не была!
Настя скоро соскочила с кровати, надела скомканную футболку, натянула джинсы и бросилась в коридор. Схватила с вешалки портупею с двумя длинными ножами, накинула сверху куртку, вдела ноги в ботинки и, едва захлопнув дверь, рванула наружу.
Прямо напротив их квартиры - окно лестничной площадки. Сквозь него видно, как Егор удаляется по тропинке, ведущей к станции метро. За ним! Быстрее!
Настя вприпрыжку спустилась по лестнице, выбежала во двор, метнулась к дереву, прижалась щекой, затаилась. Сердце билось часто и настойчиво. Это как игра... Игра в сыщиков и шпионов...
Едва дождавшись, пока Егор скроется за поворотом, она выскочила из укрытия и помчалась следом.
Желтые листья фонтанчиками взметались из-под ее ног, помятые городом деревья, поломанные скамейки проносились мимо. Редкие с утра прохожие испуганно шарахались в сторону от затянутой во все черное девушки. Вот и исписанное дочерна здание туалета, за ним дорожка поворачивает прямо к станции. Настя шумно затормозила, заглянула за угол.
Ага! Егор уже у ресторана Мак Дугалс. Засмотрелся на какую-то грымзу. Прошел мимо. Вот он спускается в переход. Теперь бегом. Снова бегом. Мимо заклеенной афишами автобусной остановки, мимо огромного рекламного щита с противным пузатым моряком на капитанском мостике: "Пиво Мак Дугалс - Верный галс!", мимо своры голодных, но ленивых собак у помойки. Чуть-чуть притормозить у Мак Дугалса, едва не столкнуться с вышедшей оттуда семейной парочкой - она дожевывает на ходу гамбургер, он прихлебывает "Мак Дугалс Глобальное". Чего толкаешься? Урод!
Настя спускается по ступенькам, врывается в вестибюль. Шарит по карманам. Жетон! О, черт, нету!..
Она подбежала к окошечку кассы, сунула пятерку:
- Один, пожалуйста.
- Одну минуту, - крашенная дура пододвинула к себе калькулятор, - Та-ак...
- Чего ты считаешь? - заорала Настя, - Жетон стоит гривну. Четыре гони на сдачу!
- Да... - промямлила та, - Сейчас... Пожалуйста...
- Идиотка!
Настя кинулась к турникетам. Швырнула жетон, рванулась вперед. Привычно звякнул металлоискатель. К ней двинулся служитель в сером.
- У меня индивидуального ношения, - бросает она на бегу.
- Стойте!
- Да вот же, смотрите! - распахивает Настя куртку, - Быстрее, я спешу!
Милиционер приближается к ней, наклоняется, нарочито медленно сличает голографические метки на лезвиях ножей, зачем-то просит ее чип-карту. Будто бы на голограммах нет ее индивидуального кода!
Время утекает сквозь пальцы. Хочется выцарапать ему глаза. Дрожа от нетерпения, Настя глядит сквозь него. Там, внизу, в толпе, стоит, переминается с ноги на ногу Егор.
Подошел поезд.
- Ну скорее же!!!
- Ага! Пожалуйста. Все в порядке.
Она поскакала по ступенькам. Вот он, ее поезд, совсем близко.
- Постойте, девушка, постойте! Ваша чип-карта.
Ы-ыы-ы!!! Она обернулась, выхватила из рук мента карту, опрометью бросилась к вагону.
"Обережно, двери зачиняются. Наступна станция..."
- Сто-о-ойте!!!
Поздно! Двери захлопываются перед нею. Вагон движется с места. И ни одна сука ведь не придержала! Машинист гудит, поезд набирает ход, скрывается в тоннеле. Опоздала...
Опоздала...
Прямо перед нею медленно и ярко разворачивалась голографическая реклама. Черные, словно картонные силуэты лежащей друг на друге парочки. Дерганные движения. Проступающие буквы: Еще! Еще! Снова и снова! Оргазмически вспыхивающий слоган: "Потребитель, потребляй!" Еще! Снова! Снова!
Насте хотелось блевать. Идиоты! Какие они все идиоты. Общество потребления, называется. Внешне все благополучные, едят от пуза, вкалывают на корпорации, смотрят в рот большим дядям с Запада. А те их ... Давай, еще, еще и еще! Снова и снова.
Следующий поезд. Настя вошла в вагон, обреченно забралась с ногами на скамейку, прижалась носом к стеклу. Минута, и платформа тронулась, побежала вправо и оборвалась. Потянулись серые, бесконечные трубы тоннеля.
Как же так? Наш вирус не мог атаковать "Оболонь". Здесь какая-то ошибка. Вскрыть алгоритм электронной подписи. Чушь! Этим сосункам такое не под силу!
Нет, нет, Настя уважала своих врагов - программистов из МакДугалса и других западных корпораций, но все же... Подобрать шифр и заставить их Дестройер атаковать адреса единственного в Городе отечественного пивного завода... Если бы это произошло, это бы оказалось сильнейшим ударом.
Но нет! Им там слабо! Даже всесильный Жека - ее Учитель - на такое не способен. А предположить, что кто-то может оказаться умнее и находчивее Жеки-сенсея... Нет, нет, невероятно...
Скорее уж фермеры напутали что-то в загрузочных интерфейсах. Могло такое произойти? Могло! Перепрограммировали там свой "Торвальдс" по пьяни, он и дал команду полного раскрытия приемных окошек. Им же его, как тридцать лет назад поставили, так он и не обновлялся. А что ты хочешь взять с деревенщин?..
Станция сменяла станцию. Девушка напряженно всматривалась в толпы людей, тщетно стремилась отыскать знакомую фигуру. Где же он выйдет? К кому едет? Неужели к бабе какой-нибудь?
Точно к бабе! Нашел себе какую-то грымзу, и давай...
Настя улыбнулась. Не то, чтобы она сильно ревновала, все-таки современная барышня, свободных нравов. И все же - свалить от девушки неизвестно куда с утра пораньше, даже не пригрев на прощание...
Фу!..
Крещатик. Поезд стоит. Секунды текут почти осязаемо, подобно песчинкам в песочных часах.
"Наступна станция..."
- Здесь! - острым ножом резанула мысль, - Здесь выходить!
Расталкивая пассажиров, Настя бросилась к выходу. Хлестким ударом поймала закрывающиеся двери, вырвалась из вагона, не теряя времени, метнулась к переходу на Майдан Незалэжности. Пробежала по лестнице, спустилась в вестибюль, огляделась по сторонам.
Есть!!!
Вон он, у самого эскалатора! Ура! Настигла!
Вереница людей медленно ползла к поверхности. Развесив уши, разинув молчаливые рты.
Елейно заливал из динамиков рекламный диктор: "Глобальное в глобальном. Товары ведущих мировых корпораций в глобалмаркете "Скрювз ЭмСи""...
Со стены тыкал пальцем молодой пацан в офисном костюме и в буденовке: "А ты закусил в Мак Дугалсе?"
Общество потребления. Потребляй! Потребляй еще, с-сука...
Следуя за Егором, девушка прокралась по переходу, поднялась на площадь, на которой очередные горе-рок-музыканты завывали рекламные частушки: "Купит каждая старушка в глобалмаркете петрушку! Опа-опа, зеленая кишка, закупился с вечера, теперь трещит башка...", и на некотором удалении двинулась дальше. Вверх, к площади Хмельницкого. И оттуда по Владимирской...
Теперь-то она примерно догадывалась, где назначили встречу ее приятелю.
Да, так и есть: они свернули под арку, прошли через двор и вышли к БЖ или поскотине - разворачивающемуся вниз, к Мертвому городу обширному холмистому пустырю, свободному от застройки и тем с незапамятных времен привлекавшему к себе толпы тусовщиков со всего Города.
Настя остановилась у мусорных баков. Теперь-то Егорушка никуда не денется - отсюда вся поскотина просматривалась, словно чаша амфитеатра из королевской ложи. А тот свернул по Пейзажной аллейке в сторону Десятинной, ступил на ведущую в овраг старую лестницу, спустился на пару пролетов...
Ну, да, конечно! Волосатое нечто уже поджидало его там. Настя напрягла глаза, всмотрелась. Ишь ты! Это ж надо было так вырядиться. Уродина уродиной! И чего он в ней нашел? Интересно, лизаться сразу начнут?
Но те не спешили. Стояли напротив друг друга и о чем-то оживленно беседовали. Интересно, о чем это?
Крадучись, девушка покинула мусорные баки и короткими перебежками двинулась к лестнице. Одетая во все черное, она казалась себе воином ниндзя из старых восточных сказок. Пробежка, перекат, снова пробежка...
Вот и лестница! Теперь вниз, осторожно ступая, не позволяя заскрипеть древним доскам-ступенькам... Настя остановилась площадкой выше, прямо над Егором и его пассией. Замерла, прислушалась к разговору.
- ... договоримся на завтра. Хорошо?
Это Егор. Но, вопреки всем ожиданиям, ему отвечал плаксивый мужской голос:
- Хорошо, но как я узнаю во сколько?
Так это мальчик! Ну, надо же! Чего-чего, а этого я от тебя, Егорушка, не ожидала, не ожидала...
- Я наберу твой номер. А пока... Вот - диск. Здесь обновления к девятнадцатому Дестройеру и коды доступа на второй уровень завода. Как сговаривались...
Что? Что он сказал?!? Диск? Обновления? Коды доступа?!?
У Насти разом помутнело в глазах. Сердце екнуло и остановилось.
О-бно-вле-ни-я. Ко-ды. Дестройер... Она уже не слышала, что ответил Егору тот парень. Она стояла, стараясь не упасть, изо всех сил вцепившись в лестничные перила, и костяшки пальцев ее стали белыми, как только что выпавший снег.
В висках билась горячая кровь. Жгучие слезы застилали глаза. Так вот как? Так, значит, коды доступа? Так, значит, диверсия на приемном терминале?..
Медленно-медленно Настя расстегнула молнию на куртке. Скрестив руки на груди, обхватила рукоятки ножей. Согрела их. Обласкала. Сейчас... Сейчас... Молнией кинуться вниз, через пролет, прыгнуть сверху и ударить, ударить. Сначала того парня, а потом этого... ПРЕ-ДА-ТЕ-ЛЯ...
Настя покачнулась, отвела руки в стороны, приготовилась к прыжку...
Нет! Нет! - красной лампочкой вспыхнула мысль в ее голове, - Не сейчас. Рано. Сначала нужно сообщить Жеке. Это важнее... Да, важнее!
Она покачала головой и криво усмехнулась.
А отомстить я еще успею, Егорушка. Ты уж поверь на слово, мой мальчик...
- ... нам понадобятся также исходники предыдущих версий...
Ну-ну... Скоро вам уже ничего не понадобится...
Ступая на цыпочках, Настя поднялась обратно, замерла на секунду и опрометью бросилась к Андреевскому спуску.
Так быстро по нему она еще никогда не бегала. Подкованные ботинки дробно стучали по булыжникам, какой-то хиппи-оборванец, весь в клешах и фенечках, с флейточкой, не успел отскочить и отлетел в сторону.
Прочь с дороги!!!
Поворот, еще поворот...
Вот. Контрактовая площадь. Такси! Такси! Скорее!
Желтый таксомотор вынырнул из-за угла. Затормозил. Девушка заскочила на переднее сиденье, выпалила адрес.
Прибавив звук радиоприемника, водитель рванул с места.
"... вчерашний сбой в работе компьютерной сети на пивном заводе "Оболонь" привел к человеческим жертвам. Два потомственных фермера, жителя деревни Ивантеевка были заживо погребены под тоннами ими же привезенного зерна, поток которого хлынул из внезапно распахнувшихся створок главного зернохранилища предприятия. Генеральный директор завода, господин Панас Шевченко в своем интервью нашему корреспонденту выразил соболезнование семьям и родственникам погибших и не исключил возможности умышленной диверсии со стороны своих конкурентов. А теперь, новости спорта..."
Машина пронеслась по мосту через Днепр, широким проспектом ушла из центра, приближалясь к метро "Лисовая". Оттуда надо уходить налево, в сторону трассы на Чернигов. Там, в самом сердце рабочих кварталов живет Жека...
Места там, кстати, еще те... Дворовые банды в открытую орудуют среди Богом забытых бетонных коробок, при свете дня грабят безоружных прохожих. Последних, впрочем, в этих краях почти не осталось. Настя как-то спросила учителя - почему он до сих пор живет здесь, почему не переедет в более благополучный район?
- Воин всегда должен быть начеку. Он не должен расслабляться. И здесь отличное для этого место.
И Жека отвечал за свои слова. Он был воином. Более того, он был искусным бойцом, и в городе ему практически не было равных - ни в рукопашном бою, ни в ножевой схватке.
Такси с визгом притормозило у подъезда. Настя расплатилась, выбралась наружу, и водитель тут же наддал газу, поспешив убраться подальше из такого местечка. Девушка кинулась к подъезду. И тут из парадной ей навстречу вышел сам Жека. Стройный подтянутый дядька в длинном плаще с вьющимися седыми волосами.
- Учитель! Учитель! - закричала она.
- Настя! - всплеснул он руками, - Ты-то здесь откуда?
- Оттуда! У меня очень важные новости, Учитель.
- Идем со мной, расскажешь по дороге. Я уже сильно опаздываю.
- Вот ч-черт, а мое такси уже смоталось...
- Не ругайся попусту. Доедем на маршрутке.
До остановки маршрутки, впрочем, надо было еще дотопать. Минут десять дворами, никак не меньше.
- Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось?
- Сейчас, сейчас...
Настя все не могла решиться. Ее мутило, дурные предчувствия щемили сердце.
- На тебе же лица нет! - на ходу обернувшись к ней, воскликнул Жека, - Ну-ка, выкладывай все как есть!
Тут они нырнули в пролом в заборе и оказались на заполненном ржавыми гаражами пустыре. Теперь пересечь его наискосок и...
Девушка задержала дыхание. Сейчас!
- Плохие новости, Учитель. Вы знаете, что заводские эксперты подозревают в диверсии наш вирус?
- Да. Как раз сейчас я опаздываю на встречу с ними.
- Так вот. Нас предали, Учитель. Предали! Это действительно наших рук дело. Нашего вируса. И я знаю человека, который сдал глобалистам модуль проверки электронной подписи. Я знаю его...
Слезы вдруг хлынули из Настиных глаз, не в силах дальше идти, она остановилась. Жека приобнял ее, пригладил усыпанные серебряными блестками волосы.
- Ну, ну, не реви. Не все так страшно. Я тоже знаю его.
- Вы? Вы знаете?!?
Жека молча кивнул.
- Это... Это Егор, да?
- Да, моя девочка. И я знал все с самого начала.
- Но... Почему вы не остановили его?
Старый хакер покачал головой.
- Ответить на твой вопрос не так-то просто... Знаешь... Все, что происходит в этом мире, все подчиняется закону Мировой Гармонии. И мы с тобой, и завод Оболонь, и даже всесильные транснациональные корпорации, все они лишь послушные исполнители этого закона. Волей своей или не волей, не так уж важно.
- Но... Но как?.. Зачем???
- Инь борется с Янь. Хаос с порядком. Мы служители и того и другого. Создавая программу, мы преобразуем наборы электрических сигналов, упорядочиваем хаос, уменьшаем энтропию. Но, вырвавшись на свободу, наша программа начинает разрушать другие программы и вновь увеличивает энтропию. Так, создавая уникальное, мы слоняем чашу весов в одну сторону, а, разрушая его, или воспроизводя во множестве копий, уничтожаем уникальность и подбрасываем гирьку в другую чашку.
Каждый отдельный гамбургер, произведенный МакДугалсом - это стремление к свету, но сотни тысяч и миллионы скопированных один в один гамбургеров нивелируют этот импульс, так как становятся гомогенной структурой, россыпью более крупных частичек хаоса. А уж, будучи употребленные с пивом...
С пивом, кстати, все то же самое. "МакДугалс Глобальное" или "Оболонь Мистное", без разницы. Пока между ними сохраняется паритет...
Настя резко вскинула голову. Она смотрела на Учителя широко раскрытыми глазами.
- Но, Учитель, ведь Егор, он... Он предал. Он сдал нас. Почему? И почему ты не остановил его? Неужели?..
- Оболонь стала слишком сильна за последний год. Она чересчур окрепла. Равновесие начало нарушаться. Этого нельзя было допустить. И я принял решение...
- Но... - Настя все никак не могла поверить услышанному, - Но ведь это значит...
В эту секунду за спиной раздался грубый прокуренный голос.
- Эй, там, на пароходе! Харе базарить! Бабки есть?
Настя и Жека обернулись. Усмехаясь, перед ними стояли пятеро бритоголовых, крепко сбитых ребят. Высокие ботинки и защитной расцветки одежда с характерной символикой на рукавах - желтая перчатка с обрубленными пальцами в красном круге - не оставляли сомнения в их принадлежности к одной из национал-патриотических банд города.
Ребята казались настроенными решительно. Даже слишком.
- Молодые люди, - послышался вкрадчивый голос Жеки, - Идите своей дорогой, прошу вас. Вы затрудняете нашу беседу...
- Что?!? Что ты сказал, старикан? - вздыбился один из молодчиков и протянул руку, чтобы схватить хакера за отворот куртки.
И... И в следующий момент он оказался на земле, вдавленный в асфальт тяжестью собственного тела. Жека только слегка пожал плечами.
- Гуляйте, ребятки, а? Гуляйте по-хорошему...
Но те не послушались. Мгновенно рассыпавшись полукругом, они двинулись к Жеке.
- Держись за моею спиной! - бросил он Насте и тут же атаковал ближайшего из соперников.
Движения Учителя напоминали танец. Плавный, кажется неспешный вовсе, но удивительно четкий, выверенный до малейшего угла, малейшего импульса сильного и гибкого тела. Один за другим его противники летели на землю, с яростным стоном пытались подняться, и вновь оказывались повержены. Вот один из них выхватил длинный нож и тут же сам наткнулся на него, направленный встречным движением хакера.
Кровь хлестнула в стороны, забрызгала Настину куртку, оставила красный след на ее руке. Словно в трансе, она поднесла ладонь к губам, коснулась языком еще горячей солоноватой капли. Одновременно успела увернуться от одного, особо проворного парня, дослала его пинком в ловкие руки Учителя. И снова слизнула кровь.
Вот еще один не смог подняться. И еще один.
Кажется, прошло не больше минуты. На ногах осталось двое. Один из них, рослый громила с красивыми чертами лица, - опытный боец, видно, до сих пор ему удавалось уходить с линии атаки Жеки целым и невредимым, второй - неповоротливый крепыш, кривясь от боли, придерживает безвольно повисшую руку.
На долю секунды они остановились. Жека воспользовался этим, и, отступив назад, слегка поклонился. Тут же, выхватив ножи, парни бросились на него.
Встретив открытой ладонью громилу, хакер отправил его в падение, одновременно разворачиваясь к крепышу, перехватывая скользящим хватом его руку с ножом и, сразу же, продолжая винтовое движение, втыкая его в асфальт. Громила тем временем делает кувырок в воздухе и, приземлившись на ноги, бросается на Учителя. Крепыш уже не встает.
Жека отражает нападение, но ему не удается отнять нож. На долю секунды кажется, что тот достал хакера. Но нет! Сальто назад, уход в сторону, и противники вновь лицом друг к другу.
И Настя. Настя позади Учителя.
Она стоит у него за спиной, у левого плеча...
Время еще больше сжимается. Кровь мешается со слезами. Сердце сцепляется в смертельной схватке с разумом...
Единым рывком Настя распахивает куртку, выдергивает длинный нож и, размахнувшись, с гортанным ревом вонзает его в спину Учителя.
ПРЕДАТЕЛЬ!!!
Жека еще успевает обернуться, недоумение в его глазах еще успевает смениться пониманием...
Затем он проседает, валится на колени, и, одновременно, земля уходит из-под Настиных ног...
Стрекочут моторы, лязгают на ухабах сцепки, натужно скрипят изношенные рессоры прицепов. Следуя древней традиции, похоронная процессия удаляется от Города старой асфальтовой дорогой. Измученные этой жизнью тракторы неторопливо тянут повозки с собравшимися проводить в последний путь старого хакера. Кабины их помяты, стекла дребезжат, из труб рвется черный смолистый выхлоп...
На обочине стоят и провожают процессию взглядом двое. Держатся за руки. Высокий бритый налысо парень с желто-красной нашивкой на рукаве и черненькая девушка с усыпанными серебристыми блестками волосами.