Это не был сон... Хотя лучше сказать был сон, но сном не являлся. Слишком четок, слишком ярок, слишком навящев. Детали сна до сих пор лежат на самом верху памяти, и вспоминать не стоит большого труда. При этом все было так, как было бы со мной, но и не совсем так. Я не был во сне самим собой, а был кем-то еще.
Я сидел на коленях на небольшом возвышении, не очень жестком, скорее это была подстилка. Поза не создавала мне никаких неудобств, я просто не задумывался об этом. Комната, я почти не видел ее, наполненную густым мраком, что развеивался только тусклым бумажным фонариком. Различим только круг света, в пару шагов, но без четких границ. Серая стена за тростниковыми циновками на ней, пол из деревянных половиц, блестящих от усердия и коричневых от времени. Да еще отражение фонаря и всего остального в комнате в оконных стеклах.
Но главное низенький столик и листы на нем, именно их освещает фонарь. По бумаге скользит кисточка, она выписывает с немыслимой быстротой, сравнимой с речью, вертикальную вязь. Это текст, осмысленный и связанный, плетется из символов незнакомого алфавита. Я пробовал разглядывать арабскую вязь, но ничего знакомого найти не смог. Строки летят примерно на локоть в низ, до нижней границы листа, иногда не доходит на пару символов, иногда упивается в самый обрез, виртуозно заканчивая последний штрих. Почти ни где вязь не имеет разрывов, разве что несколько раз сменяется "плетенкой", чем-то вроде иероглифа.
Затем я слышу речь, слова, зовущие кого-то и кисточка останавливается. Вообще что может быть страшного в этом, но ужас, что сейчас я отпущу кисточку, поднимается откуда-то снизу и захватывает меня все сильнее и сильнее. А затем, когда страх захватывает меня целиком - кисточка падает из рук и все заканчивается...
Нет, я это все еще я. Только я лежу на столе в машзале, вокруг гудят вентиляторы в металлических шкафах. Стол легонько трясется в такт гулу от стен. Все это так контрастно с тишиной моего сна, что я несколько секунд пытаюсь сориентироваться в реальности ощущений. Я пробую каждое из своих чувств
на прочность, на реальность. Вот теплый воздух, пахнущий изоляцией и электричеством, чуть химией, чуть канифолью и еще чуть пылью. Вот ступни, висящие над краем стола, стоит мне чуть вытянуть ноги. А вот ветровка под головой и корочка паспорта, упирающаяся в ладонь. На сотовом начало третьего и у меня еще сорок минут до звонка. Я снова закрываю глаза и отказываюсь от реальности в пользу забытья...
Я читаю, то что несколько секунд назад закончил выписывать на бумаге. Читаю, молча проговаривая про себя, и оказывается все, что говорю мне понятно: "Я,
пользуясь даром демона Преданности, понимаю, что по завершению своего дела покину этот мир очень быстро. Но дар демона не из тех, от которого стоит
отказываться. Я..."
Я прерываю чтение, просто созерцаю, правильность написания символа, любуюсь им. Осознаю, что не зря потратил время отведенной мне ночи, дабы как можно
точнее нанести его на бумагу. Иероглиф не читается, у него нет вербальной формы, очень давно нет. Но значения своего он не утратил и значение я вспоминаю.
"Я - Наследник, достигший предвысшей ступени совершенства, но отказавшейся от наследования и оставшийся Помощником - Совершал свой жизненный путь так как требует того закон Предков и воля моего Отца. И продолжалось это до тех пор пока в десятый день месяца демона Преданности..."
Я отрываю взгляд от стола и разглядываю окно, огромное, во всю стену, разделенное на три части. Оно не защищено ни чем. Продолжаю читать написанный мною текст, но мысли мои устремляются к лежащему за стеклом миру вне Сердца.
"... получил в дар кисть, чернила и три листа бумаги. Дар означающий последнюю свободу, большую, чем я смог бы себе позволить. Знаю, такие дары не подносят
в память, они должны быть использованы с возможной быстротой. Но..."
Новый иероглиф - снова любуюсь сплетеньем линий. Все это слишком быстрой, но я успеваю запомнить летящее обращение к мечу, лежащему в Палате Регалий и Канонов.
"...Но - Наследник, достигший предверхней ступени совершенства и являющийся Помощником - не может завершить свои дела по своему желаниям. Дар пролежал в моих покоях непозволительно долго."
"Отец мой принял отказа мой очень быстро, не прося назвать причины, не взывая на мои долги перед родом и Сердцем. Он просто принял их и выбрал из своих сынов
нового...". Иероглиф, звучание которого я не услышал. "...нового - Наследника, на первой ступени к совершенству -, выбрал он и тех, кто будут сопровождать по ступеням к совершенству. Отказался я и от этого."
"Мать моя не приняла отказ, но ни она, не ее Ветвь не была в праве помешать моему выбору. А потеряв значимость в глазах Отца уехала она в Дом-у-Водопада.
Единственное, что оказалось в ее воле, так это добиться отрыва меня от Ветви. Так что Отец легко признал меня...".
Линии символа, четко выдержанные, заставляют прекратить чтение. Я представляю себе Сердце с вершины Узди."...меня - Помощником соблюдения традиций и проведения ритуалов - вольны от влияния Ветвей".
"Дар, преподнесенный мне демоном Преданности"... Я теряю ощущение кисти в своей руке, а в месте с ней нарастает ужас, но другой я - читающий эти слова на
своем языке, не испытывает ничего подобного. Я теряю кисть и все прекращается...
Будильник орет как резаный, надрывается переливающей трелью, усиливая ее, стараясь пересилить гул царящий вокруг меня. Старания его не напрасны и я проснулся от этих звуков. А может меня разбудила потерянная кисть? Бред - только сон и ничего больше. Отлеживаюсь, пытаясь найти наиболее удобную позу. Сложить ветровку по удобнее. Сложить ткань так, что бы ключ оказался в стороне от головы и это почти удается.
Переставляю сотовый на половину шестого и закрываю глаза. Темнота наваливается сразу, как будто подкарауливала меня под моими веками...
Я удерживаю кисть танциующую над следующим листом, танец ее почти не отличается от танца, что вел ее по первому листу, только в нем нет теперь той порывистости. Танец спокое и уверен, строчки все чаще пересыпаны иероглифами. Я нарочно затягиваю работу - ищу среди подвластных мне слов, более точные, что передадут все оттенки моих отношений.
Я пишу, прерываясь после каждого непроизносимого символа, дабы насладиться порядком и тишиной моей комнаты. Еще один фонарь горит в дальнем углу, освещая
постель традиционного темно-лилового цвета. Ночи месяца Исы - демона Усердия, спящие, должны быть защищены от вторжения своевольных и чужевольных сил, что обитают вне Сердца, и обитатели до его появления.
Тихий, порывистый стук разрушает тишину в тот момент когда я отрываюсь от очередного иероглифа. Как это не вовремя, но за мной пришли. А я не закончил работу... Я поднимаюсь и иду к двери, массивной деревянной, что перекрывает вход в комнату. Не торопливо проверяю заклинания нанесенные на дверь шепчу трогая каждую бумажку. Они все на своих местах все в полном порядке и что бы со мной не случилось свой долг - последний долг я выполню до конца. Стук повторяется, за окнами бьется серая тень, она пытается уцепиться за стену, окно, рамы. Но это ей не удается - она исчезает. У меня есть время закончить...
Я снова сижу над листом, старательно вывожу каждую букву по десять раз повторяю наносимую на бумагу мысль: "Мы с Отцом оказались одни - такова была его воля... Мне кажется, он знает о дарах демона Преданости, не все, но главное. Моя ночь охраны Наследника - лучшее время для совершения дел с дарами. Отец не сказал этого, но он показывает на Верхние покои, он доволен моим выбором и опечален им."
Гудящий удар в стекло, и гул плывет по комнате, стекло качается явно и заметно. Труд почти завершен - теперь обещанная награда. Я сворачиваю в трубу два листа, закрываю их третьим и запечатываю. Все это правой рукой, левая все время держит кисть, будто отпустить ее гораздо хуже, чем то что стучится в окно. Серая тень снова бьет о стекло, силуэт, крылья, ухмылка.
Затем стекло разрывается, мелкой крошкой летит, ударяется в лицо, руки, осыпается на пол и стол. Крылатая тень на пороге комнаты, она готовиться впорхнуть в нее. А я прижимаю правую руку к сердцу и выкрикиваю против ветра, что бьет мне в лицо - "Пылью на вещах старых мастеров..."
Эта фраза гораздо ужаснее всего, она загоняет меня в панический ужас, где нет места памяти, цветам, мыслям, только движение правой руки от сердца к этой тени.
Я открываю глаза среди гудения реальности. Время еще есть, но спать мне не хочется... совсем.