Аннотация: Часть 2, следующая часть будет выкладываться по главам, вероятно с февраля.
Мир Сил
Часть 2
А ночью по лесу идет Сатана
И собирает свежие души -
Новую кровь получила зима,
И тебя она получит,
И тебя она получит!
Глава 1
В спутники мне определили молодого улыбчивого монаха в синем кимоно. В отличие от всех остальных он не строил из себя невесть что, а напротив, легко шел на контакт. Улыбался, смеялся, шутил - разительный контраст со всеми остальными высокомерными снобами. Хотя сегодня утром мне тоже выдали синюю одежду... Может тут принято нормально общаться только с равными, а всех остальных или обливать презрением или кланяться, в зависимости от цвета кимоно?
- Привет, меня зовут Синх, - сказал он в нашу первую встречу и широко улыбнулся.
Я же смог только кивнуть в ответ, его улыбка, наверное, первая, которую я увидел за последние два года, совершенно выбила меня из колеи.
- А как тебя зовут? Ты понимаешь по-нашему?
- Саб Зеро, - выдал я.
- Сиб С'еро, - задумчиво повторил Синх.
И что это я ляпнул?! Нет, порой я вспоминал одноименного персонажа из известного фильма. Все-таки моя Сила - это Хлад. И я так же могу замораживать предметы прикосновением. Но какого черта меня дернуло назваться?! Хотя почему бы и нет? Не называть же свое настоящее имя...
- С'еро, ты готов? Нам пора выходить.
- Да, - ответил я на языке этого мира. Походную одежду и рюкзак с запасом еды слуги принесли еще прошлым вечером, а комплект оружия, с которым я тренируюсь, и так давным-давно хранится в мой келье.
- Идем.
И вот в очередной раз ворота монастыря остаются за спиной. В руке верное копье, на поясе ножны с мечом и кинжалом, в специальной сумке боевая цепь. Перевязь с ножами стягивает грудь, а под ноги снова ложится пыльная дорога. Под склон шагать легко и приятно, вдвойне приятно, учитывая откуда я ухожу. Пение птиц, знакомый запах полевых цветов, сочная зелень травы - мир кажется свежим и необыкновенно чистым. Даже монахи, что встречались нам по пути через монастырь, приветливо кивали и провожали нас теплыми взглядами.
- Синх, можешь ответить на один вопрос? - я с трудом заставил себя сосредоточиться. Внутри все пело, радость бурлила в крови, так и подмывало отбросить всякую серьезность и вприпрыжку бежать по склону подальше от опостылевших стен.
- Да, конечно, спрашивай, - ответил он с опозданием, словно тоже задумался о чем-то своем.
- Почему, когда мы уходили, в монастыре к нам относились совершенно по-другому? - с некоторым трудом я сформулировал вопрос. Тяжело общаться на малознакомом языке, да еще стараться излагать мысли вежливо. А то кто их знает... К оскорблениям, как я понял, здесь относятся очень серьезно.
Синх несколько мгновений смотрел на меня ничего не понимающим взглядом, а потом рассмеялся. Идеально ровные белые зубы блеснули на солнце.
- Извини, я забыл, что ты издалека, - сказал он отсмеявшись. - Это Путь - Путь Обучения, где младшие должны уважать старших, а старшие никому не должны отдавать предпочтения. Ничто не должно отвлекать ученика, ни гордыня, ни дружеские чувства. Любое чувство - это слабость, нарушающая гладь спокойствия - волнение, вносящее хаос в спокойные воды.
Я с трудом улавливал смысл красочных эпитетов. Все-таки мое знание языка оставляет желать лучшего.
- В обычное время мы ученики, а все остальные - либо другие ученики, либо учителя. И мы, и они должны поступать и вести себя, так как предначертано Путем Обучения. Сейчас же мы идем по Пути Защитника, и все остальные идущие по Пути Посоха - наши собратья по оружию, - под конец Синх расчувствовался и начал размахивать руками.
Путь Обучения, Путь Защитника... У здешних жителей немного другой способ мышления. Вроде и все понятно, но не до конца...
- То есть они просто делают то, что должны? - спросил я, отстранившись от эмоционального спутника.
- Нет, - Синх успокоился и продолжил спокойным тоном. - Они это делают, чтобы помочь другим идущим по Пути. Мы все один Дом, мы все одна семья. Когда дети растут - к ним необходимо относиться строго, чтобы помочь им вырасти сильными и самостоятельными. Но это не значит, что родители их ненавидят. Напротив, они это делают из-за любви.
Я задумался. По старой привычке сорвал тонкую травинку и зажал ее между зубами. Делают это из-за любви... Хе... Чем-чем, а добром и любовью действия моего сенсея и не пахнут, разве что садизмом. В лучшем случае он просто добросовестно делает свою работу. Работу... перед глазами мелькнуло лицо той девчушки в серой одежде. Мелькнуло и пропало, стертое усилием воли. Ничего, с этим разберемся потом... когда-нибудь.
Застарелое вспоминание испортило настроение. Мир уже не так ярок, да и желание бежать вприпрыжку пропало. Я просто иду быстрым шагом за своим спутником, временами оглядываясь по сторонам. А посмотреть есть на что. Похоже, мы вышли на главную местную дорогу. Недалеко от нее вьется речка, мимо проплывают возделываемые поля, почти на каждом копошатся коричневые фигурки крестьян. Навстречу то и дело попадаются телеги или просто группки местных жителей, куда-то спешащих. Много подростков, сопровождающих или помогающих старшим. Пешие крестьяне при виде нас сходят с дороги и замирают в глубоком поклоне. Те, кто ехал на телеге, останавливаются и стоят, склонившись, рядом с ней. В такие моменты я стараюсь безразлично смотреть в затылок своего проводника. Эти постоянные согнутые спины заставляют меня чувствовать неуютно. Постепенно крестьяне попадаются все реже, долина сужается, полоса полей становится уже.
- Синх, я могу задать пару вопросов? - спросил я когда, наконец, дорога стала пустынной.
- Да, спрашивай.
- А у вас всегда кланяются тем, кто стоит выше?
Синх даже сбился с шага, потом через несколько секунд опять рассмеялся.
- Я все забываю, что ты из дальних краев. Наверное, ты многого просто не знаешь, - начал отвечать он. - Крестьяне выражают нам свое почтение, ведь мы домио этой земли.
Домио - владельцы земли, имеют право на сбор налогов и обязательства по защите живущих на ней, - донес до меня мой невидимый переводчик.
- Мы защищаем их от тварей Леса. Они поставляют нам еду и выполняют работы, необходимые для защиты долины, - продолжил Синх свою речь.
- А что будет, если какой-то крестьянин не выразит своего почтения?
Синх крутанул свой посох. Гул рассекаемого воздуха, окованный металлом конец с чмоканием погружается в землю.
- Тот, кто не выражает почтения домио, нарушает гармонию общества, - Синх использовал еще какое-то слово, смысл которого я до конца не понял. - Он должен быть наказан. Один удар тай'да, без смерти. Если неуважение покажут несколько человек из деревни - будет наказана вся деревня.
Веселые ребята... Одного удара хватит, чтобы переломать половину ребер и ключицу заодно. Боевой посох Идущих по Пути - страшная вещь. А в умелых руках... Перед глазами мелькнуло утро, когда сенсей решил мне показать любимое оружие монахов нашего монастыря.
- Лови, - сказал сенсей и кинул мне белый посох.
Белая палка буквально снесла подставленные ладони. Если бы я не ожидал подвоха, то точно бы уронил эту белую трубу с весом лома себе на ноги. Поудобней перехватив тяжеленный "подарок", я рассмотрел его поближе. Подарок оказался все-таки деревянным. Твердое белое древко, слегка шероховатое, с обеих сторон одинаковые металлические наконечники, длиной в две ладони, необычной, шестигранной формы. Длина посоха примерно в рост человека. Я попробовал раскрутить древко. Шероховатое дерево неожиданно удобно легло в ладони. Идеальный баланс, если бы не этот вес, то был бы очень удобный посох.
Сенсей молча отбирает свой "подарок". Легкое движение руки в черном - белое древко с гулом размывается в белый круг. Мгновение, другое, и посох замирает неподвижно. Я видел много чудес на этом плацу, но все равно эта легкость меня впечатлила. Сенсей крутил тяжеленный посох, словно какую-то тростинку.
- Древко из белой йхан, - у меня перед глазами мелькнул образ, высокого деревца с голым, абсолютно прямым стволом и охапкой листьев на верхушке. - Сердцевина высверлена, внутри упругий стальной стержень. Наконечники утяжелены, этим посохом спокойно можно дробить камень. Что некоторые и делают.
С этими словами сенсей поднял руку, в которой невесть откуда оказался небольшой булыжник размером с картошку. Взмах - камень отправляется в полет. Стремительный белый росчерк, и булыжник взрывается словно граната. Осколки каменной шрапнели выбивают дробь из стены и зарываются в белый песок.
- Запомни, Идущие одни из самых опасных воинов в открытой схватке. Никогда не подставляйся под их посохи, - тихий шипящий голос звучит где-то на краю сознания.
Странно, давно это было, а я помню то утро как сегодняшнее. Кстати, насчет сегодня - я огляделся. Впереди что-то насвистывает себе под нос мой проводник, все так же неутомимо меряя дорогу быстрыми шагами. Сбоку по-прежнему журчит речка, быстрые потоки бегут наперегонки среди множества камней. Только поля уже закончились, вокруг каменистая земля с редкими зарослями кустарника. Да и сама дорога ощутимо забирает вверх, к ущелью.
Выход из ущелья преграждает довольно внушительная стена метров восьми высотой. Над ней возвышается две деревянные платформы, напоминающие дозорные вышки. Еще одна особенность приковывает взгляд - центр стены над рекой закрыт деревянной перегородкой. Или это не просто перегородка, а часть стены сделана деревянной... На фоне мрачного камня необработанное дерево смотрится как-то глупо.
- Это из-за селей, - Синх, остановился и проследил направление моего взгляда. - Проще восстановить деревянную перемычку, чем расчищать завалы или строить новую каменную стену. И так почти каждый год приходится камни убирать. Если сильный сель не ослабить, то он смоет часть полей. А еще тут отлавливают всяких мелких тварей, что иногда проходят через заставу или по склонам гор, - продолжил он.
- Смоет? - эхом отозвался я.
- Ты что, в горах никогда не был? Иногда тут сходят такие потоки воды, что несут камни размером с дом. Если услышишь рокот, словно гром - лезь куда-нибудь повыше. У нашей Быстрянки большие сели редко бывают, но пока стену не поставили, поля пару раз смывало. И пошли быстрей, а то к нам уже присматриваются, - оборвал он себя.
Вблизи стена оказалась еще больше. Наверху маячит несколько фигур в синем. Ворот в обычном понимании нет - вместо них проем закрывает перегородка из толстенных бревен. Возле перегородки созерцал дали очередной черно-синий. Он скользнул по нам равнодушным взглядом, уделил несколько мгновений листочку, услужливо протянутом Синхом, и отвернулся.
Из стены донесся скрип, перегородка дрогнула и поползла вверх. Интересно, а как стоящие на посту дают знать, что вход запрещен? Ударом тай'да? Выяснять на себе, правда, как-то не тянет...
Синх тем временем уже направился в полуосвещенный коридор. За перегородкой скрывался целый тоннель, ширина стены чуть ли не больше высоты... Однако они тут строят... "Бум-м", - перегородка упала на свое место за моей спиной. Впереди маячат такие же бревна, система-шлюз...
- Это чтобы мелкие твари не пробрались, - пояснил полушепотом Синх. - И осторожней на выходе, часто мелочь прячется за камнями рядом со стеной, чует долину.
Я перехватил копье поудобней, как меня уже успел просветить Синх, яд некоторых тварей даст змеиному сто очков вперед. Долго ждать не пришлось - вторая перегородка с таким же противным скрипом уползла наверх. Ущелье за ней мало чем отличалось от оставленной долины. Того же цвета камни, редкий кустарник и журчащая речка...
- Иди за мной и не сходи с дороги, - Синх перехватил посох обеими руками и, мягко ступая, направился вперед. Похоже, он не шутил насчет мелких тварей. Не прошли мы двадцати шагов как с боку что-то тренькнуло.
- Черный прыгун, - сказал Синх, качнув посохом в сторону, откуда раздался звук. - Слюна ядовита, противоядия нет. От укуса пойдешь черными пятнами и умрешь за половину дня.
За валуном лежала здоровая крыса пронзенная длинной стрелой... Если конечно бывают крысы длиной с локоть и покрытые черной чешуей. Непропорционально большие задние ноги с внушающим набором когтей и пасть словно из какого-то фильма ужасов. Маленькая, безгубая, набитая торчащими во все стороны клыками. Если у них такие "мелкие твари", то, что будет на заставе?
- Пошли дальше, и аккуратно, их может быть несколько, - отвлек меня голос Синха.
К счастью больше нам никто не встретился. Дорога споро ложилась под ноги, без всяких происшествий. Только ближе к вечеру мы разминулись с небольшим караваном из пяти телег под охраной двух синих.
На ночлег мы расположились в каменном бараке с забранной мелкой решеткой окнами. Как пояснил Синх - такие бараки расположены вдоль дороги в одном дневном переходе друг от друга. Закрываются наглухо, в них можно переночевать, не боясь проснуться от укуса какого-нибудь прыгуна.
- А что будет, если к бараку придет кто-нибудь из крупных тварей? - спросил я, вытянув гудящие ноги. Весь день без перерыва топать по горам это не шутка, даже после изуверской закалки сенсея.
- Тогда мы умрем, - меланхолично ответил Синх. Он что-то зашивал в свете небольшой лампады. - Если через заставу прорвутся крупные твари, мы им точно ничего не сможем сделать. Разве что убежать и залезть куда-то на скалу. Но если они учуют мясо, то ни за что не отступят - будут стеречь несколько недель, пока мы не умрем от голода, а наши трупы не протухнут.
"Оптимистично..." - подумал я про себя. Даже начинаешь задумываться, что лучше - садист сенсей или тесное соседство с зубастыми и ядовитыми зверушками.
- Хуже всего если из Лесов придет Черный Туман. Все живое в нем гниет заживо, сходя с ума от боли. Сейчас, правда, в монастыре есть Повелительница Огня - она может его остановить, - продолжил мой проводник равнодушным тоном.
- Повелительница?
- Да, она живет в том же доме где и ты, когда не дежурит на Заставе. У нее необычное коричневое платье - ты наверняка ее видел, - Синх бросил на меня быстрый внимательный взгляд.
Прямо вечер откровений какой-то. Мир вокруг обрастает новыми чертами. А "прекрасная незнакомка" оказывается Повелительницей Огня. Знать бы еще, что это такое...
- Давай ложиться спать, впереди еще четыре полных дневных перехода. Я еще расскажу тебе про заставу и тварей, - с этими словами Синх отложил свое шитье и задул лампаду.
Вокруг стало темно и тихо. Только снаружи тихонько подвывал ветер. Что-ж, спать, так спать... Завтра будет новый день опять... Я несколько раз медленно выдохнул и погрузился в привычное состояние чуткого полусна-полутранса.
Облака в небо спрятались.
Звезды пьяные смотрят вниз,
И в дебри сказочной тайги
Падают они...
Глава 2
Горы, дорога, река, снова горы... Было бы довольно скучно, если бы не болтовня моего попутчика. Я узнал много нового, например, откуда берутся монахи.
- Мы берем детей крестьян и ремесленников. Каждого второго сына в семье проверяют в пятилетнем возрасте. Самых здоровых и смышленых забирают в монастырь на обучение, - рассказывал мне Синх.
- А как к этому относятся родители? - спросил я.
Синх на несколько мгновений уставился на меня с ничего не понимающим видом. Потом его взгляд прояснился, и он опять рассмеялся.
- Я все время забываю, что ты издалека, - сказал он. - Отдать сына в монастырь - это очень большая честь. Кроме того, семья освобождается от налога на семь лет. В двенадцать лет, если ребенок хорошо учится, его посвящают в Идущего по Пути. Но если он не справляется, то его возвращают назад, - это большой позор. Семье потом трудно выдать дочерей замуж, да и ему самому будет тяжело найти жену. Считается, что это признак плохой крови.
Я задумался. Получается, любой крестьянский ребенок может попасть в касту воинов. Ну не любой, а из самых смышленых вторых сыновей... или как-то так...
- А монахам запрещено иметь семьи?
- Во всех Домах воинов запрещено заводить семью, - Синх уже не удивлялся моим глупым вопросам. - Исключения есть, но их немного. Воину нельзя иметь привязанностей, он должен всецело отдаваться своему Пути. Воин может иметь детей, это не возбраняется, но заботится о них уже его Дом.
Интересная получается система. Воинов готовят с раннего детства, в отрыве от родителей. И они ничего, кроме боевых искусств не видят. Семью им заводить запрещено, но если дети есть, то воспитывает их Дом. Наверняка из этих детей получаются отличные новые бойцы, сильные и преданные.
- Мой отец тоже Идущий, но он погиб на заставе, когда мне было три года, - сказал Синх, словно услышав мои мысли. - Я его совсем не помню, как и свою мать.
На несколько минут между нами повисло неловкое молчание. Обычно веселый Синх угрюмо шел впереди. Наверное, не стоило его расспрашивать про семью...
На краю взгляда мелькнула размытая тень. Я, совершенно не задумываясь, хлопнул по клапану метательного ножа, пальцы зацепили освобожденную рукоять. Рука распрямилась, хлыстообразным движением посылая нож в полет. Левая рука подала копье, тело само развернулось в боевую стойку - копье на изготовке, ноги полусогнуты, слегка напружинены, глаза ищут врага.
Рядом в похожей стойке замер Синх. Время тягуче тянется, все звуки, словно приглушены, даже ветер, кажется, остановился. Вокруг одни безжизненные камни, только журчание речки за спиной напоминает, что эта статичная картина - реальность.
Сложно сказать, сколько времени прошло, пока Синх не двинулся вперед, к камням, куда я метнул нож. Мои чувства опять дали сбой. Все вокруг словно застыло в смоле. Как и я сам.
- Все чисто, - сказал Синх развернувшись. - Отличный бросок, - в руке он держал, что-то похожее на мангуста. В шее этого зверя торчала рукоятка моего ножа. - Это горная ласка, чистый зверь. У него отличная шкура, правда, лучше всего ее снимать зимой.
Синх говорил что-то еще, но я его не слушал. У меня начался форменный отходняк. Руки, за секунду до того крепко сжимающие копье, мгновенно вспотели и начали трястись мелкой дрожью. Колени стали ватными, накатило непреодолимое желание присесть. Время сорвалось с места и ураганом понеслось вскачь. Стук крови в ушах заглушает журчание реки и голос Синха. Медленно двигаясь, на подрагивающих ногах, я присел на ближайший к дороге валун.
- На красный мох не садись, он ядовит.
Я вскочил с валуна как ужаленный и в прыжке развернулся к новой угрозе. Копье пошло назад, готовое проткнуть нового врага. Да только никакого моха на валуне не наблюдалось, ни красного, ни зеленого, ни желтого...
- Это шутка.
Я уставился на Синха - он стоял, небрежно оставив посох, и смотрел на меня спокойными ничего не выражающими глазами. Прошло мгновенье, другое - под моим взглядом его лицо пошло красными пятнами. Еще мгновение, и он согнулся пополам от смеха.
- Ха-ха-ха, - смех подобный громкому ржанию огласил окрестные горы. Я же стоял на месте, чувствуя, как мое лицо заливает краска.
- Да, давно я так не смеялся, - наконец Синх встал, со всхлипыванием вытирая выступившие слезы.
На секунду я представил, как втыкаю копье ему в живот. Тяжелое лезвие с легким скрипом разрезает плотную синюю ткань, пробивает мышцы, входит внутрь. Руки наваливаются на древко, раскачивая его, заставляя наконечник разрывать внутренности.
- Эй! Ты чего?! Я же пошутил, - Синх отшатнулся от меня, вскидывая руки в притворном испуге.
Наверное, что-то выдало мои мысли. Может взгляд, а может побелевшие пальцы, вцепившиеся в копье.
- Не шути так больше, - слова с трудом протиснулись через пересохшее горло.
- Хорошо-хорошо. Больше не буду, - ответил Синх вполне серьезным тоном. - Присядь, отдохни. Я сейчас сниму шкурку, и пойдем дальше.
С этими словами он протянул мой нож. Я послушался совета и отошел в сторону. Последний взгляд Синха мне совсем не понравился. Слишком внимательный и цепкий. Как будто меня внимательно оценивают, проверяют реакции в различных ситуациях. Может быть, это излишняя паранойя, но приставить соглядатая под личиной проводника, ход вполне в духе местных интриганов.
Еще мне не понравилась моя реакция на угрозу, точней этот "отходняк", когда опасность миновала. Трясущиеся руки и подгибающиеся колени - я здорово перепугался. Полтора года адских тренировок, боли и унижений, ради того чтобы испугаться первой мелькнувшей тени. Хороший из меня воин-мститель... саркастичная усмешка растянула пересохшие губы.
- А ты молодец, попасть ножом ласке в шею за шесть шагов, да еще с ходу. Я бы так не смог, - вещал Синх, склонившись над тушкой. - Да и в стойку сразу встал. А то, что потом руки дрожат - это бывает. Мы, помнится, новичкам в постель чучело прыгуна или паскудника подкладывали, так некоторые даже простыни пачкали.
Проснуться и увидеть морду прыгуна? Меня передернуло. Ну и шутки у этих ребят...
- Вот и все, сейчас промою шкурку, засыплю дубильником и пойдем, - Синх распрямился. - Только по сторонам все равно смотри, в следующий раз на самом деле может быть прыгун. И не бойся, что я смеяться буду - лучше испачкать штаны, чем сдохнуть от яда, поверь мне.
Итак, Дома воинов - закрытые организации, всех воинов обучают с раннего детства и с самого начала прививают преданность к Дому. Достаточно послушать, как разливается Синх: "Наш Дом самый лучший, мы благородно защищаем крестьян от тварей, а если нам кто-то не кланяется, скотина неблагодарная, то получит посохом по хребту!" Но я не о том думаю. Какое мне дело до Дома Идущих? Мне бы просто выжить в этом жестоком мире. А как это сделать, когда я от страха стоять на ногах не могу?
Дорога, едва намеченная колея на каменистой почве, споро ложится под ноги. Блики клонящегося к закату солнца играют между камней. Легкий ветерок приятно холодит разгоряченную грудь. Дышать немного трудно, - наверное, высота сказывается. Судя по солнцу, скоро будет очередная ночевка.
Со страхом можно бороться разными способами, самый надежный способ - это опыт, опыт многочисленных боев, схваток не на жизнь, а на смерть. Все, что мне надо, - выжить в этих схватках. Я усмехнулся. Но можно пойти по более простому пути - тренировочные бои, спарринги. Не знаю, почему сенсей не проводил их, на мой взгляд, они могли мне серьезно помочь.
- Синх, - позвал я бодро шагающего впереди монаха.
- Да?
- А мы можем сегодня устроить тренировочный поединок? - задал я мучавший меня вопрос.
Синх остановился и удивленно посмотрел на меня.
- Зачем тебе это?
- Мой учитель не устраивал учебные поединки, а мне кажется, что это может мне помочь лучше реагировать на опасность.
- Не устраивал? - Синх продолжал удивленно смотреть на меня. - Если он этого не делал, то тому должны быть серьезные причины.
"Например, ему было не интересно вести бой с таким мясом как я", - проскочила у меня мысль, но вслух я ничего не сказал.
- Если ты этого серьезно хочешь, то почему бы и нет. Пошли быстрей, тут осталось совсем немного, - Синх махнул рукой куда-то вперед.
Перед бараком оказалась удобная площадка. Пятнадцать минут, чтобы проверить барак, сложить вещи и подготовиться к бою. И вот мы стоим в пяти метрах друг от друга. Синх достал из мешка белые наконечники на посох, из материала чем-то напоминающего резину.
- У меня нет защитных чехлов, - сказал я.
- Сражайся без них, если ты меня ранишь, значит так мне и надо, только ножи не бросай, - улыбка Синха блеснула красным в свете заката.
Я поудобней перехватил копье. Меч и нож на поясе, но против посоха они практически бесполезны, просто не дотянусь. Можно что-то попробовать с перехватом, но...
Внезапно Синх как-то очень быстро делает несколько стелящихся шагов. Секунда, и его посох уже в десяти сантиметрах от моего лба. Машинально я вскидываю копье и шагаю назад. Сильный удар подрубает ноги, красное небо мелькает в глазах, жесткая земля больно бьет в затылок. Толстая белая насадка взбивает пыль перед моим носом.
Заходящее солнце окрасило небо во все оттенки красного. Прохладный ветерок приятно холодит разгоряченный лоб. Малиновые туши облаков величаво плывут в розовой дымке, закаты в этом мире очень красивы. Некий посторонний белый предмет заслонил обзор. Исчез... Кто-то уходит от меня... Да это Синх возвращается на исходную позицию... Меня сделали как ребенка, красиво и непринужденно.
Резким движением я поднялся на ноги. Левая нога, по которой пришелся основной удар, горит огнем. Доля секунды и волна хлада смывает боль. Копье свободно лежит в расслабленных руках, острие вниз, ноги слега напружинены, взгляд безразличен, смотрит на противника и одновременно сквозь него.
Синх стоит напротив, жесткий и холодный, - не узнать. Внезапно он снова делает несколько быстрых шагов - белый наконечник снова летит к моей голове. Но я уже готов, лезвие копья само движется на перехват, еще чуть-чуть и оно располосует его кисть. Синх так же быстро, почти не уловимо, делает какое-то движение, чуть было не зацепив копье посохом. Я увожу копье влево, он подходит чуть ближе. Вдруг, его рука хватается за копье. Сильный рывок! Я успеваю отпустить древко, успеваю схватиться за меч и даже успеваю его потянуть из ножен, когда белый набалдашник заслоняет весь мир.
В этот вечер меня хватило еще на три раза. Потом Синх оставил меня, валяющегося после тычка в солнечное сплетение в позе эмбриона, и занялся ужином. На ужин оказалось мясо куницы, разбавленное лепешками и сушеными ягодами. Сейчас же я лежу на кушетке в бараке, пытаясь сдержать тошноту. Запихать в себя еду удалось с большим трудом, удержать ее - еще сложней.
Болит колено, которому досталось в первый раз. Болит правая половина лица, куда прилетело во второй раз. Глаз уже оплыл и еле открывается, только Хлад спасает. Болят ребра и спина - по ним пришлось в третий раз. Болит бедро, пострадавшее в четвертом бою. Ну а живот просто мутит, до красных кругов перед глазами.
Синий поток льется сквозь меня. Мельчайшие искорки остаются, оседают, прилипают к пылающим красным огнем поврежденным тканям. Они несут с собой прохладу и исцеление. Не знаю, чтобы я делал без своей Силы.
- Для начинающего неплохо, у тебя хорошая база и хорошие инстинкты, только никакого опыта, - сказал Синх, когда я дополз к костру, где жарилось мясо.
Я в ответ только смутно что-то промычал, дыхание еще не восстановилось.
- Мы можем устраивать поединки каждый вечер, но это может быть неправильно. Обычно к поединкам приступают только на определенном шаге обучения. И ведутся они не просто так, а с отработкой того, что ученик постиг ранее. Учебные бои - это тоже часть пути, и она должна гармонично сочетаться с тем, что было и с тем, что будет, - Синх высказался несколько витиевато, но смысл я понял.
- Понимаешь... у меня свой путь. Мой учитель... не показывает дорогу. Он... закаляет меня... но по дороге... я должен идти сам... и я сам должен найти свой Путь, - короткая речь получилась скомканной, с придыханиями, но произнеся эти слова, я сам поверил в них.
- Хорошо, я буду тебе помогать в поиске Пути, - ответил Синх после минутной паузы. - Может, скоро ты сможешь меня достать по-настоящему, - он с улыбкой показал на царапину, на своей бритой голове, в третьей схватке мне каким-то чудом удалось его задеть.
- Поешь, тебе надо восстановить силы, завтра вечером мы повторим бои. Пять схваток будет достаточно, - от широкой усмешки Синха можно зажечь костер.
"Господи, еще один садист", - промелькнула обреченная мысль.
Черные сказки белой зимы
На ночь поют нам большие деревья.
Черные сказки про розовый снег,
Розовый снег даже во сне.
Глава 3
Новый день, похожий как две капли воды на прошедший. Разве что дорога забирает вверх, стремясь к заснеженному перевалу между двух вершин. Идти по обледеневшим камням гораздо сложней, рискуешь в любой момент поскользнуться и полететь вниз. Болит колено, бедро, болят ребра и спина, впрочем, не в первой. С сенсеем приходилось гораздо хуже. Здесь же смотри под ноги, слушай попутчика, да задавай порой наводящие вопросы.
Один раз навстречу попался большой караван из тридцати повозок под командованием аж черно-синего. И он, о чудо, даже ответил кивком на наши поклоны. Наверное, это первый раз, когда монах в черно-синих одеждах как-то на меня отреагировал. Большая часть телег шла полупустыми, а некоторые и вовсе не несли ничего, кроме возниц.
- Этот караван отвозил еду на заставу. Там есть свои поля, но их мало, - пояснил Синх. - Назад часто везут всякую всячину из Предлесья, некоторые растения, куски древесины, туши тварей.
- Тварей?
- Да, на них можно неплохо зарабатывать. С трех-четырех прыгунов можно получить столько золота, что на год хватит. Тени очень хорошо платят за яд, а мягкотелые расхватывают чучела - они там помешались на этих тварях.
"Мягкотелыми" на местном жаргоне называли жителей основной части империи. Той части, что никогда не знала угрозы нашествия исчадий Безумного Леса.
- Всякие торговцы покупают тех же прыгунов и ставят возле двери в дом, чтобы те отпугивали беду, - в голосе Синха сквозило ехидство. - Совсем у себя на равнинах с ума посходили.
Я на ходу кивнул обернувшемуся Синху - дескать, да, на равнинах совсем глупые люди живут.
- И много вы трофеев с Леса получаете?
- Не то чтобы много, нарочно в Лес никто не суется, разве что близко от Заставы. Ночевать даже в Предлесье - это дурной способ покончить с жизнью. Порой опытные воины делают вылазки, иногда кто-то из Мастеров заказывает редкие ингредиенты, что можно найти только в Лесу. Но чаще убиваем то, что лезет на Заставу. Почти все продаем на равнину.
- А куда потом деньги уходят?
- Оружие, одежда, часть еды, что не растет у нас, лекарства, услуги лекарей. Часть откладывается на будущее. Например, услуги Мастеров Камня очень дорого стоят, - может, мне показалось, но голос моего попутчика слегка напрягся, когда он отвечал на скользкий вопрос.
- А часто твари нападают на Заставу? - я поспешил перевести разговор на другую тему.
- Всякая мелочь лезет постоянно. А крупные, когда как, иногда бывают спокойные времена, а порой твари словно с цепи срываются. Обычно зимой спокойней, если что-то происходит - то поздней весной, как сейчас, или уже летом. Ну и осенью шальные волчанки лезут.
- Волчанки?
- Это что-то вроде большой серой собаки, со свалявшейся шерстью, только шесть лап и по скале лазает что паук, обожает прыгать сверху и ломать шею.
От описания очередной твари по коже побежали мурашки. Какие-то выродки из сказок про мутантов, только в разы страшней и опасней.
- Горы для волчанок слабое препятствие, поэтому приходится осенью рассылать патрули. Хорошо еще, что они питаются падалью и на группы людей не нападают, - продолжал вещать Синх. - Но вдвоем мы бы уже на Заставу не пошли - опасно. Разве что только по этому перевалу, тут всегда холодно, а твари этого не любят.
Кстати о холоде, мы уже довольно высоко забрались. Мой попутчик давно кутается в шерстяной плащ, я же продолжаю щеголять в плотном синем кимоно, что мне выдали в монастыре. Дует сильный, пронизывающий ветер, под ногами похрустывает ледяная корка. Разумом я понимаю - мне должно быть холодно. Даже ощущаю кожей этот холод... но не мерзну. Должно быть, очередной выверт изменившегося тела... Я тоже меняюсь, становлюсь похожим на местных... адептов... Глядишь, как-нибудь проснусь - а глаза закрыты коркой льда или покроюсь дымкой на манер Мрака...
Я остановился на краю дороги. Впереди что-то вещает Синх, но я его не слушаю - хочется несколько мгновений просто постоять и ни о чем не думать. Тихо шелестит ветер, перекатывает между камней редкие снежинки, срывает с губ пар и уносит куда-то вдаль. Уходит вниз каменистый покатый склон. Голые коричневые камни, с редкими вкраплениями белого. Вдалеке маячат редкие обрывистые пятна зелени. И воздух, кристально чистый морозный воздух. Кажется, если напрячься, то можно разглядеть в деталях камень на противоположном склоне - каждую его выщербинку, каждую прожилку...
- С'еееро! Чего встал? - недовольный окрик разорвал накатившее состояние транса.
Я молча поспешил на зов. Когда-нибудь я вернусь, когда буду свободен и смогу идти куда захочу. Тогда я буду просто ходить и смотреть на горы, на деревья, на колышущуюся под ветром траву, и не думать о том, что мне надо куда-то бежать, что-то делать. Когда-нибудь...
Нога цепляется за какой-то булыжник, другая скользит по обледенелой дороге. Взмах руками - я каким-то чудом удерживаюсь, чтобы не покатиться по склону, которым несколько мгновений назад любовался...
"Да, вернусь. Если не расшибусь насмерть в этих горах, и если меня не укусит, спрятавшаяся в отхожем месте, какая-нибудь смертельно ядовитая тварь" - мрачная усмешка сама собой растянула губы.
Синх, наблюдавший за моими пируэтами, лишь недовольно покачал головой да махнул рукой, чтобы я шел за ним.
Приятно смотреть на огонь. Есть в нем что-то завораживающее. Наверное, когда-то мои предки так же любовались огнем костра, как я сейчас смотрю на языки пламени в небольшом очаге. Правда, этот очаг в другом мире, в небольшой избушке на забытом богами горном перевале. Но это не мешает смотреть... смотреть на танец желтых искр, ощущать жар огня, слышать потрескивание поленьев и вой холодного ветра за окном. От этого воя хочется прижаться поближе к очагу, впитать побольше тепла. Странно... вроде холода я уже не боюсь, а старые страхи остались.
- Ну как, С'еро тебе сегодняшние тренировочные бои? - Синх мимоходом хлопнул меня по плечу и устроился рядом.
Меня перекосило от вспышки боли. Сегодня, в спарринге, Синх чуть было не сломал мне ключицу, только в последний момент я извернулся и смягчил удар.
- Нормально, - ответил я спокойным голосом. Волна холода уже заглушила боль.
- Да? Ты быстро восстанавливаешься, от последнего удара старший ученик отходил бы два-три дня, - в голосе Синха проскользнули ехидные нотки.
Я не обычный человек. Уже... Монахи тоже далеки от обычных людей. Отрадно слышать, что я их хоть в чем-то перегнал. Стоп. Он мне что, специально по плечу двинул?!
- Не обижайся, должен же я проверить, насколько мой спутник боеспособен, - Синх абсолютно правильно истолковал мой взгляд. - Да и боль ты переносишь прекрасно. Словно можешь ее почти сразу глушить по собственному желанию.
Кто же мой спутник? Весельчак-балагур или шпион, приставленный руководством монастыря? А может так и есть - шпион, играющий роль весельчака? Отрытому дружелюбному человеку проще втереться в доверие и узнать что-то нужное. Да и в обычной, праздной болтовне, можно услышать пару случайно оброненных слов и сделать правильные выводы. И это объясняет, откуда такая дружелюбность и стремление общаться.
Я подавил желание всмотреться в своего спутника, уж больно он хорошо читает взгляды. Но что же делать? А ничего... Кто бы он ни был - все, что я могу, это лишь следить за языком, да выуживать ценную информацию об этом мире.
Жить в постоянном страхе, то ли раскрытия, то ли смерти. Хотя не сказать, что я сильно боюсь. Уже надоело бояться, и все чаще страх встречает лишь безразличное равнодушие. Интересно, а что сделает сенсей, если я откажусь выполнять его приказы? Убьет меня сразу или утопит в океане боли?
- С'еро, не переживай, - голос Синха звучит отстранено и глухо, какбуд-то из другой реальности. - Ты очень быстро учишься, и когда-нибудь сможешь победить меня. Я видел тебя год назад - ты был похож на обожравшегося крестьянина, что в первый раз попал в монастырь. А сейчас на тебя хоть можно смотреть без отвращения.
Надо же, меня утешают, правда, от этих утешений хочется заехать Синху промеж глаз чем-нибудь увесистым. Тай'да прекрасно подойдет.
- Давай спать, утром снова в дорогу, - сказал я и поразился своему глухому, безжизненному голосу.
Синх в ответ лишь пожал плечами и как-то плавно перетек к своей лежанке. Странно... восприятие снова играет с моим сознанием? Я посмотрел на языки огня. Они пульсировали в странном рваном ритме, то ускоряясь, то замирая на несколько мгновений. Похоже, от переполняющих меня эмоций что-то внутри начинает "сбоить", и мои чувства начинают играть самым причудливым образом. Надо успокоиться... Дышать глубже... Да и отдохнуть и подлечиться тоже нужно...
С некоторым трудом я добрался до лежанки. Но ни уснуть, ни провалиться в лечебный транс не получается. Мысли скачут, как перепуганные зайцы, перед глазами суматошно мелькают образы прошедшего дня.
Кадр - перевал, ярко синее небо, маленькие снежинки кружатся над россыпью камней... Кадр - утро, горячая похлебка, легкая тошнота, последствие от вчерашнего тычка в солнечное сплетение. Кадр - снова небо, уже темное, и небольшое плато на вершине перевала - несколько длинных бараков и дюжина небольших избушек. А вот уже момент из спарринга, в замедленном кино.
Белая черта перед глазами, копье от сильного удара улетает куда-то в сторону. Моя рука самостоятельно хватается за рукоятку меча.
Меч медленно поднимается, его блокирует посох. Дуговое движение белого наконечника - я еле успеваю разорвать дистанцию. Синх помогает мне, удаляется от меня, и сразу, снизу, второй наконечник маятником приближается к моей руке. Я слишком увлечен отступлением, чтобы отреагировать - белый маятник подбивает мне руку, выбивает меч. Не будь смягчающего наконечника - раздробило бы кисть.
Другой момент - я уже с мечом в левой руке, правая онемела после удара, проваливаюсь в безнадежном выпаде. Синх, легко, танцуя, уходит вправо. Белый маятник неотвратимо падает сверху вниз. Только последний момент я успеваю дернуться назад, принимая удар по скользящей. Боль в пострадавшей ключице, в пересчитанных ребрах.
Я чувствую, как саркастическая усмешка кривит мои губы - конечно, достать Синха. Он меня делает, как маленького ребенка, играет, как кошка с мышкой. Захочет - ударит снизу, захочет - прихлопнет сверху.
Отсвет заходящего солнца на отполированной голове и веселая усмешка, белоснежные зубы сверкают в сумраке. Синх смотрит, как я оседаю, перекосившись от боли. Буря злобы поднимается внутри. Идет из груди вверх, ударяет в голову, затуманивает глаза оранжевой пеленой. Спокойно... Надо успокоиться. Местные прекрасно чувствуют эмоции. Синх уже заворочался на своей лежанке. Надо успокоиться.
Хлад накатил и объял меня спокойной прохладой. Исчезла оранжевая взвесь, смытая холодной волной. Перед очистившимся внутренним взором снова скалится Синх, но гнева больше нет. Злоба ушла... Хотя нет, что-то осталось. Ледяная решимость где-то глубоко внутри. Достать, достать его любой ценой...
Успокоиться. Дышать глубже... Я спокоен, эмоции погашены, ушли глубоко внутрь, тело расслабленно разлеглось на примитивной кровати. Мой сосед тоже успокоено замер, только слышно как потрескивают в очаге остатки поленьев. Надо спать... Залечить новые травмы и спать. Завтра наступит новый день, надо быть готовым. Так, сам себя уговаривая, я провалился в спасительную тьму.
Следующий день запомнился смутно. Мы спускались с другой стороны перевала. Она ничем не отличалась от подъема. Все было как в тумане. Я односложно отвечал Синху, поддакивал ему и краем уха слушал его разглагольствования. Отдельные моменты запоминал на будущее, но не разбирался в них. Я не мог ни на чем сосредоточиться - мысли витали где-то далеко.
Нескончаемые камни, дорога, сначала обледенелая, потом обычная. Хорошо, что хоть тварей не попадалось, не знаю, как бы я на них реагировал. Но все кончается, кончился и этот день. Очередной привал, небольшое плато, расчищенное от камней, несколько бараков и стойла для лошадей. Синх уже проверяет место для ночлега, достает из мешка белые насадки. Скоро будут поединки...
Тут как будто кто-то щелкнул выключателем. Мир внезапно стал ясным и четким, исчез туман, окружавший меня весь день. Шелест ветра резанул по ушам. Я стал слышать свое дыхание, бренчание, доносящееся из разбираемого Синхом мешка. Бой, грядет бой...
И вот мы уже стоим на расстоянии десяти метров друг от друга. У Синха неизменный Тай'да с насадками у меня уже обнаженные Ксан'ра и К'тха, мой меч и кинжал. Копье остается с остальными вещами, хотя может и зря. Синх начинает сближаться танцующим шагом, белые насадки выписывают круги.
Подшаг, намек на удар, уход, снова шаг, снова уход от возможного удара. Так мы танцуем минуты полторы, пока я не проваливаюсь в выпаде чуть сильней чем следовало. Синх тут же наказывает меня сильным ударом справа, я пытаюсь уйти, но не успеваю...
Внезапно, время замедлилось. Вот ко мне летит тяжелый белый набалдашник, вот моя рука медленно ползет назад... Она явно не успевает, еще чуть-чуть и тяжеленный посох впечатается в нее, сомнет мышцы и пойдет дальше, к груди, и там он остановится, полностью передав энергию удара. Без наконечника, в полную силу, меня можно было бы уже хоронить. Да и тут приятного мало - в самом начале серии поединков выходит из строя рука. Мышцы просто не успеют оправиться после такого.
Но мое тело движется само. Я отстранено наблюдаю, как чуть поворачиваются плечи, чуть смещается вперед рука - так основная нагрузка придется на спину и ребра. Часть разума окунается в синий Поток. Маленькие частицы Хлада стремительно собираются в мышцах, что сейчас примут тяжесть тай'да.
Удар! Время стремительно понеслось вскачь. Меня подбрасывает и валит на землю, правая сторона груди и правая рука заморожены и ничего не ощущают, только перед глазами сжатый добела кулак с рукоятью меча.
Я силюсь вздохнуть, получается, но с трудом. Чьи-то ноги удаляются от меня... Ну да, это был "смертельный удар". А может просто - Синх пожалел меня. Впереди еще четыре схватки, если меня сейчас "добить", то я даже стоять нормально не смогу.
Подняться, проверить оружие - правая рука двигается с трудом. Даже не разобрать, она онемела от удара, или сказывается эффект заморозки. Поменять оружие местами, от меча в левой руке сейчас гораздо больше пользы. Пару раз вздохнуть, сосредотачиваясь, и кивнуть Синху - отмашка на начало боя.
Синх вновь идет танцующим шагом. Белые наконечники вновь описывают круги в такт его поступи. Интересно, когда левая нога отрывается от земли левая часть посоха идет вниз, компенсируя смещение центра тяжести, с правой ногой тот же принцип. И это правильно - сам посох слишком тяжел, для того, чтобы им эффективно управлять, движения всего тела должны быть скоординированы. Тогда, получается, по положению посоха можно предсказать движения его ног и рук...
Легкий выпад прервал мои размышления. Лучше отсечь лишние мысли, иначе эта схватка закончится очень быстро и болезненно. Впрочем, Синх и так ведет себя гораздо наглей, чувствует мою слабость.
Мой меч проваливается в пустоту, Синх неожиданно резко смещается влево, одновременно закручивая посох. Я понимаю - меня опять поймали. Поймали легко и непринужденно. Белый наконечник приближается слева. Он летит к моей голове. Время опять замедляется, я пытаюсь пригнуться и наклонить голову, принять удар по касательной... почти успеваю...
Земля плывет куда-то в сторону, пытается вырваться из-под опирающихся на нее рук. Рядом валяется кинжал. Что-то гудит в левой части головы. Ага... Синх меня опять достал... И правильно, в бою надо быть сосредоточенным только на бое...
Меня мутит, все вокруг расплывается, только вижу, как Синх встает на исходную, на его губах та же издевающаяся усмешка. Он смеется надо мной, над моей неуклюжестью, радуется той легкости, с которой меня разделывает. Волна гнева заставляет подхватить клинки и подняться. В голове проясняется, боль уходит куда-то вглубь, земля больше не пытается вырваться из-под ног.
Так... Он меня один раз ударил справа, потом слева, значит, сейчас будет бить в центр. Голова, грудь или живот... В голову он бить не будет - он хочет еще со мной проиграть, значит грудь или живот. Скорее всего живот, но не сильно, чтобы я смог оправиться после удара...
Гнев исчезает. Остается холод. Мир вокруг цепенеет, покрывается корочкой льда... Снова приходит решимость... Достать, достать его любой ценой. Это чувство пульсирует и расширяется, заполоняет все... Но надо успокоиться, нельзя выдать своих чувств. Иначе он меня и близко не подпустит. Лучше всего изобразить гнев. Изобразить что я ослеплен им, бездумно бросаюсь вперед. Тогда он "прикончит" меня одним красивым ударом, и у меня будет шанс...
Я поднимаю из глубины гнев, даю ему заполнить меня, выпускаю его наружу. Сознание разделилось, одна часть гневно сжимает рукояти, испепеляет взглядом скалящегося Синха, другая спокойно за этим наблюдает, рассчитывает расстояние, прикидывает - как бы его достать.
Долго тянуть нельзя. Кивок. Синх снова, ухмыляясь, начинает приближаться ко мне. Шаг другой - я бросаюсь к нему на встречу. Расстояние стремительно сокращается, еще немного и... Синх чуть-чуть меняет ритм, наконечник, ускоряясь, идет ко мне на встречу. Снизу-вверх в живот, но слишком далеко... я не могу его достать.
Время снова замедляется. Я изгибаюсь, ухожу в сторону. Сознание, помимо моей воли накачивает пресс силой Хлада. Я успеваю... почти... Опять не хватает... чуть-чуть...
В живот словно заехали тараном. Я лежу и глотаю воздух, перед глазами оранжевые круги. Несмотря на все ухищрения, он меня снова достал. Сквозь хрипы слышно, как шуршат камешки под обувью Синха - он снова возвращается на свое место. Три - ноль. Осталось две попытки.
Гнев. Холод. Снова гнев... Я встаю. Перед глазами круги, они посветлели, но никуда не исчезли. Опять вернулась боль в левой части головы. Но это все не важно. Я должен его достать. Мир сузился до каменной площадки. Есть только он и я. Остальное - пустота.
Кивок. Он снова улыбается, он снова идет ко мне. Посох выписывает круги. Вверх, вниз, снова вверх. Он приближается. Меня шатает - влево, вправо, вперед. Я подстраиваюсь под его ритм. Я шагаю вперед. Он не сдерживается - бьет. Снизу-вверх по дуге справа.
Оковы Хлада слетают с правой руки. Ненужный нож летит на землю. Я шагаю вперед, ладонь мягко встречает летящее ко мне древко. Обнимает, тянет на себя. Ритм искажается, вытягивается ко мне. Меч идет на встречу. Он тоже в этом потоке. Он часть его. Он рассекает реку и идет на встречу. И слишком поздно чтобы кто-то его остановил.
Стоп. Время стоит. Ксан'ра замер у горла Синха, один сантиметр до кожи. Его глаза рассеяны, он не понимает, что произошло. Издевательская усмешка медленно умирает на его губах.
Волшебное зрелище...
Время начинает свой бег. Жаль... Легкая грусть, дымкой растворяется в нарастающем гуле секунд.
Раскрученный посох сносит меня. Я вновь лечу к земле. Но это не важно, я достиг цели. Жесткая земля выбивает воздух из груди. Каменный выступ неотвратимо приближается к голове. Боль... Темнота...
Мы играем, во что захотим.
Мы упали и летим, и летим.
А куда не знаем, до поры, до поры.
Мы слепые по законам игры.
Глава 4-
Холод... холод и тьма. Маленькие синие искры кружат вокруг. Одни тают, медленно исчезая, на их место приходят новые. Искры пляшут, несутся в сложном танце, рисуя странные вычурные кружева, одновременно красивые и чуждые. Только холод мешает, отвлекает от них, рассеивает внимание... холод и тьма.
Искры кружатся вокруг, их все больше. Тьма отступает, но холод остается, проникает все глубже, сливается со мной... Свет... Свет и тепло... Где? Откуда?
- Ну и напугал же ты меня, - странные слова пришли с края сознания. - Сначала я подумал, что мне горло вскроешь, а потом, что ты сам уйдешь к Солнцу.
Свет шел откуда-то справа. А перед глазами маячило посеревшее от времени дерево потолка. Дерево - что это? Потолок?
- Меня, знаешь ли, не похвалят, если ты умрешь, тем более от моей руки, - голос смутно знаком, где-то я его слышал раньше.
Потом накатила тупая боль, и я все вспомнил. Бой, удары, гнев и холод, горькую сладость победы и камни, летящие навстречу.
Где я? Впрочем, очевидно, в бараке, что рядом с местом поединка. Куда еще Синх мог меня притащить? Только это не важно - гораздо важней, сколько я пролежал без сознания...
- Время, - только и смог я выдавить через пересохшее горло.
- Два часа прошло, - ответил Синх.
Он продолжал говорить что-то еще, но меня это уже не интересовало. Два часа я провалялся без сознания. Могло быть и хуже... Мозг не мускулы. Если я его сломаю, назад мне его никто не соберет...
- Пить, - меня хватило на еще одно слово.
Синх, что необычно, просто заткнулся и поднес к моим губам пиалу с водой. Вода... такая вкусная, а пить так приятно... Я задержал последний глоток... Чуть солоноватый привкус. Странно, но я не ощущаю температуру воды... совсем.
Мой спутник сидит рядом. Кажется, он серьезно обеспокоен, или это игра отблесков пламени искажает его черты. Вместо обычной полуулыбки-полуухмылки губы сурово поджаты, между бровей пролегла тяжелая складка.
- Лежи, - наконец говорит он. - Если захочешь поесть - я принесу еду. С кровати тебе лучше не вставать.
Синх не отпускает шуточки, даже ухаживать готов - все так серьезно? У меня хоть руки-ноги не отказали? Нет... вроде все на месте и шевелится. Только тупая боль в затылке... но это ерунда, бывало гораздо хуже.
- И спасибо, что не прирезал меня, - сверкнули в улыбке белоснежные зубы.
Уф... даже от сердца отлегло, Синх вернулся к своему нормальному состоянию. И что-то я чувствую еще... Странное чувство... Тепло... Я чему-то рад? Я рад, что Синх признал мою победу? Что это? Гордость? Тепло... Холод... Свет... Все смешивается в светящейся карусели и уносится куда-то вдаль. Сон... Спать.