Капитан милиции Александр Киселев проникает в банду черных золотокопателей. С его помощью всех членов этой преступной группы арестовали, но главарю Василию Золотареву удалось скрыться. Шли годы. С политической карты мира исчезло государство Советский Союз. Уже давно в правоохранительных органах забыто имя Василия Золоторева. Забыто всеми, кроме полковника Александра Киселева. Спустя годы, их судьбы вновь пересекутся.
Над осмеянным не тешься - наживёшь в нём врага.
Клеобул.
1
- Господи, господи, да что же это творится! - испуганно лепетала младший научный сотрудник музея Леночка Широкова. - Это же, Бог знает, что творится! - с этими словами она влетела в кабинет методиста-искусствоведа Натальи Ивановны Храмцовой.
- Спокойно, спокойно, Леночка, - улыбаясь, Наталья Ивановна попыталась остудить свою юную коллегу. Она уже привыкла к проявлению бурных эмоций Леночки по поводу и без повода, а потому чаще всего не принимала их всерьёз. - Садись и рассказывай, что на этот раз тебя так возмутило, - Наталья Ивановна кивнула на стул.
- Да что случилось-то? - встревожилась Храмцова. - Можешь, наконец, спокойно всё объяснить?
- Ареса украли! Вот что случилось! - и Леночка со всего размаха хлопнулась на стул с высокой спинкой.
- Арея?! - брови Натальи Ивановны медленно поползли вверх, глаза чуть не выдавили толстые стёкла очков.
- Арея, Ареса - какая разница! Главное, вчера он стоял в хранилище, а сегодня его там нет! - с отчаянием выкрикнула Леночка.
- Не может быть, хранилище хорошо охраняется, - Храмцова не верила своим ушам.
- Ага, охраняется! Только на том месте, где стояла голова Ареса, он же Арей, остался овал, окружённый пылью.
- Может, его переставили? - предположила Наталья Ивановна.
- Ага, как же! Переставили! Да я всё хранилище обследовала, на четвереньках ползала, всё облазила,- Леночка чуть не плакала.
- И что?
- И ничего. Исчез Арес, бог войны.
- Это же римская копия греческого оригинала! Это же скульптор Алькамен! Пятый век до нашей эры! - наконец, до Натальи Ивановны дошёл смысл ужасного события. - Идём скорее к директору, - распорядилась она.
Директора на месте не оказалось.
- Как такое могло случиться? - главный администратор пронзил гневным взглядом начальника охраны.
- Да кто его знает, Андрей Андреевич. Ремонтные работы идут. За всеми рабочими не уследишь, - оправдывался начальник охраны. - Наверное, под шумок и вынесли статую.
- Вынесли! Под шумок! Ты сам хоть слышишь себя? А охрана где была? - брызгал слюной Андрей Андреевич. - Вызывай милицию! Тьфу ты, полицию!
Выйти на след преступников питерской полиции так и не удалось.
2
Киселёв вместе со следователем ГУВД Ольгой Гусаровой и группой ОМОНа мчались в сторону дачного посёлка "Мираж". Посёлок находился в тридцати километрах от Москвы по Ярославскому шоссе.
- Скоро прибудем, - видя, как нервничает Киселёв, успокоил пассажиров водитель.
- Успеть бы, - пробормотал Киселёв.
Он торопился. А как не торопиться? Как не волноваться? Сколько лет полковник Киселёв ждал этого часа! Наконец-то он возьмёт своего заклятого противника Ваську Золотарёва по кличке Профессор. Артист тот ещё!
В Москве, и не только в столице, стало появляться необработанное золото. След повёл в забайкальские золотодобывающие рудники. О существовании преступной группы, ворующей золото, в правоохранительных органах города Читы знали. Знали и то, что во главе этой группы стоит вор и мошенник Василий Золотарёв. Но поймать его за руку оказалось делом сложным, можно сказать, даже невозможным - выскальзывал, как уж.
Чтобы напасть на след этого виртуозного вора, капитан Киселёв внедрился в банду Васьки-Профессора под видом одиночки-золотоискателя. И не только внедрился, а стал любимцем всей этой воровской шайки. Своим добродушным и весёлым нравом он быстро расположил к себе всех золотарёвских бандитов. А выдумщик какой! Фантазёр тот ещё! Такие дела проворачивали - о-го-го! Васька приблизил к себе новичка - очень он ему понравился. Вместе пили, ели, по вечерам в свободное от работы время по очереди играли на гитаре. На гитаре Васька играл классно. Новичок тоже не отставал. Бывало, как затянет "А на правой груди профиль Сталина, а на левой Маринка в анфас", тёмно-зелёные глаза Васьки ещё больше темнели, он старательно уводил их куда-то в сторону, проглатывая подступивший ком в горле - так душевно пел Киселёв. Но порой новичок так закручивал свою речь воровским жаргоном и матом, что даже привыкшие ко всему уши Золотарёва не выдерживали: "Ты, уймись, давай без фанатизма" - пресекал он брань новичка. Без фанатизма - это для Васьки Золотарёва обязательное. Главная его задача, а значит, и всей банды - украсть побольше золота, сбыть его, а потом гулять, пока деньги не кончатся. И чтобы никого не убить! Это - не дай Бог! Мокруха - это не для Васьки. Без фанатизма, одним словом.
Киселёва такая позиция главаря, понятно, устраивала. Васька ему даже понравился. В глубине души он жалел, что так бездарно Золотарёв растрачивает свою жизнь. Васька дорожил своей внутренней свободой - и постоянно ею рисковал, занимаясь крупным воровством и мошенничеством, связанным с золотом. Эх, золото, золото, сколько людей ты погубило! - так думал Киселёв. За золото Васька и его подельники выручали огромные деньги. Каждый распоряжался доходами по-своему. Васька тут же спускал их в ресторанах, казино, на женщин. По секрету признался Киселёву, что помогает своему двоюродному брату. "Широкая душа, а башка бесшабашная, - украдкой вздыхал Киселёв. - Жалко, конечно, парня, но арестовать придётся. Уж больно размахнулись".
Главное, выбрать случай и сдать Ваську-Профессора со всей его компанией в руки правосудия. И сдал! Потому что он не только опытный сыщик, но и талантливый. Тот ещё фантазёр. Вся воровская шайка зауважала его, а Васька считал его своим лучшим другом. Это до того, как Васька узнал, что Киселёв - мент.
Капитан Киселёв выжидал момент, когда можно будет взять всех с поличным. Группа захвата ждала его сигнала. И вот он, этот момент наступил! Украденное золото спрятали в каблуки Васькиных ботинок. У Васьки и так рост метр девяносто пять сантиметров, а с такими каблучищами он стал выше олигарха Прохорова. Киселёва, как самое доверенное лицо, Васька отправил в аэропорт купить билет, а сам стал готовиться к отъезду. Утром он простился со своими подельниками и в приподнятом настроении на кукурузнике отправился в Читу. Пока он и ещё семь пассажиров тряслись в самолётике-стрекозе, банду его благополучно арестовали.
В аэропорту Ваську поджидал Киселёв. Можно было, конечно, арестовать Золотарёва сразу, но Киселёв оттягивал этот момент. Радостно-возбуждённый Васька хлопнул широкой ладонью по плечу Киселёва. Его красиво очерченные губы растянулись в широкой улыбке. Он то хватал себя за прямой нос, то бросал быстрые воровские взгляды по сторонам: нет, подозрительного ничего не наблюдалось.
- Билет взял?
- Взял. Тебе пора на регистрацию, - напомнил Киселёв.
- Главное, Саша, пройти досмотр, - вдруг затревожился Васька.
- Всё будет нормально, Вась. Ты давай, поторопись.
- Погуляем мы с тобой, Саша, когда вернусь! - крепко пожимая руку Киселёва, пообещал Васька и направился к стойке регистрации пассажиров.
Вот он уже прошёл контроль, вот пассажиры самолёта "Чита-Москва" в сопровождении стюардессы вышли на лётное поле и направились к самолёту. Через окно из зала провожающих Киселёв наблюдал, как люди сгрудились у трапа, а потом по очереди стали подниматься в самолёт. Вот, наконец, дошла очередь и до Василия Золотарёва. Васька поднимается по трапу, и многие пассажиры обращают внимание на его большие каблуки - ну что за мода дурацкая! - возмущается пожилая пассажирка.
Но Киселёв этого не слышит. Вместе с группой оперативников он незаметно подъезжает к хвосту самолёта, все трое поднимаются по трапу и идут в салон, где уже сидит довольный и счастливый Васька Золотарёв. Так удачно всё сложилось! А он, дурачина, трусил перед досмотром. Прав Саша, всё получилось в лучшем виде, - Василий посмотрел в иллюминатор и не сдержал широкой, счастливой улыбки. "Я от бабушки ушёл", - промурлыкал он про себя и вдруг резко оглянулся:
- Ты как здесь... - удивлённо начал он, оглянувшись на Киселёва, тронувшего его за плечо, - очутился? - Счастливая улыбка сползла. Лицо окаменело, глаза сузились, - он стал похож на рысь, готовую к смертельному броску. Васька всё понял. Два оперативника стояли у кресел, ожидая, когда Васька-Профессор вылезет со своего места. - Так ты засланный казачок, - медленно поднимаясь со своего места и зло глядя на Киселёва, протянул он. С каким наслаждением он бы разорвал сейчас своего друга Саню! Ещё бы! Такой облом! Василий уже видел себя в Москве в ресторане "Прага" - и на тебе! - Ну и кто ты на самом деле? - насмешливо и зло спросил Васька. Он не мог до конца осознать, что Саня, которого он считал своим лучшим другом, оказался ментом. Тьфу!
- Капитан Александр Киселёв, - представился офицер. Он понимал, что сейчас творится в душе Золотарёва, и не обижался. - Не надо надевать наручники, - распорядился он. - Пойдём, Василий, - пригласил он Золотарёва к выходу, кивая в хвост самолёта. - По тому трапу выйдем, меньше любопытных глаз. - Вся группа направилась к люку в хвосте самолёта. - Давай, Василий, без глупостей, - на всякий случай строго предупредил Киселёв.
- Какие уж тут глупости, Саша. Самую большую глупость я уже совершил - я тебе поверил, - ответил арестованный, подходя к выходу в окружении оперативников. Один из оперативников прошёл вперёд, чтобы первым ступить на трап, но неожиданно получил сильный толчок и отлетел назад. Не успели оперативники глазом моргнуть, как Васька спружинился и прыгнул вниз.
- Эй, Киселёв! - крикнул он. Вскочил, метнулся к машине, подвозившей трап, вышвырнул водителя, поднял голову вверх, - Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, а от тебя, Саня, и подавно уйду! - донеслось до слуха оторопевших оперативников. Секунду они смотрели, как по лётному полю в сторону леса несётся машина с трапом. Киселёв, а за ним остальные бросились к основному трапу, по которому поднимались последние пассажиры. Но время было упущено. Пока они добежали до своей машины, пока догоняли трап, брошенный у изгороди из рабицы, в машине уже никого не было. Васькин след простыл. План-перехват результатов не дал.
Тяжёлые годы перестройки-перестрелки бежали, изменилась страна, изменилась жизнь, но воспоминания о том провале грызли Киселёва, свербили, кололи, как гвоздь в башмаке. Втайне он мечтал о том часе, когда поймает Ваську. Но в течение пятнадцати лет так и не поймал. Да и не слышно больше о Ваське-Профессоре. Может, убили? - гадал Киселёв и тяжело вздыхал. Сам он давным-давно перебрался из Читы в Питер, ушёл в отставку, организовал частное детективное агентство, но связей со старыми друзьями в органах МВД не потерял.
И вот удача! Его друг Олег Корнеев позвонил из Москвы и сообщил, что они вышли на след Золотарёва по отпечаткам пальцев.
- Не может быть! - вскрикнул он от неожиданности. - Завтра буду в Москве, - предупредил он.
Перед тем, как отправиться на задержание Золотарёва, Киселёв до утра не мог уснуть - всё прорабатывал детали поимки Василия-Профессора. Теперь-то он его изловит - это точно, это сто пудов. Подготовились - будь здоров! Киселёву хотелось это сделать эффектно, чтобы тот скрежетал зубами или раскрыл рот от неожиданности на худой конец. "Будет тебе "я от бабушки ушёл", колобок хренов. Врёшь, от меня не уйдёшь, - булыжниками ворочались в голове мысли о Ваське. Он представлял удивлённо-злое лицо преступника и торжествующе думал, что в их поединке последним точку поставит он, Киселёв. Кто бы сомневался! Он умел доводить дело до конца.
- Да не нервничайте так, Александр Константинович, - глядя на плотно сжатые губы Киселёва, попыталась успокоить его Ольга. За всю дорогу Киселёв не произнёс ни слова. Аккуратно подстриженная седая бородка и небольшие усы придавали его лицу изысканную интеллигентность. Он перевёл тревожный взгляд светло-коричневых глаз на Ольгу. - Возьмём сейчас этого вашего Золотарёва, - улыбнулась она.
Киселёв сдвинул густые серые брови к переносице:
- Сплюнь и скажи три раза "тьфу-тьфу-тьфу!", - мрачно произнёс он.
- А без "тьфу-тьфу-тьфу!" ничего не получится? - попыталась пошутить Ольга.
- Без "тьфу-тьфу-тьфу!" ничто не поможет. Ты не знаешь этого Золотарёва, Оля. Тот ещё перец!
3
Майское солнце без устали пригревало землю. Казалось, что голубизна неба залила весь мир. Прогнозы метеорологов на субботу и воскресенье сбылись. А ещё у Ольги и Андрея совпали выходные - редкая удача! Настроение у обоих приподнятое - оба много ждут от выходных. Последние месяцы между ними будто кошка чёрная пробежала. Андрей перестал интересоваться делами Ольги. По вечерам они уже не гуляли в сквере около дома. Они не ходили вместе в кино, как это было раньше. Придя с работы, они почти не общались - каждый был занят своим делом: Андрей погружался в компьютерные игры, Ольга делала что-нибудь по дому. Говорить им было не о чём, да и не хотелось. А тут на тебе - у обоих выходной!
- Поедем на дачу к моим родителям! - предложила Ольга. - На природе, вдвоём! Только ты да я! А?
- Это хорошая идея, - поддержал её муж. - А давай прямо сейчас и поедем, - загорелся он. - Пока тебя на работу не вызвали, - не удержался он от язвительного замечания.
- Или тебя, - добродушно парировала Ольга.
Собрались быстро. По дороге заехали в магазин, кое-что купили из продуктов - много не набирали, холодильник на даче у родителей всегда был полон.
Когда они подъехали к дому, окружённому соснами и сосенками, солнце бесшумно сползло за кромку леса. Ему тоже пора на покой. Свет зари начинал тихо гаснуть.
- Красота какая! - Ольга окинула восхищённым взглядом дом, двор, лес.
- Ага, - согласился Андрей. - Ты давай, Оль, не стой, бери пакеты и айда в дом. Темнеет уже. Он закрыл одну ноздрю и трубно высморкался рядом с машиной. Ольгу передёрнуло. Но она тут же подумала: у каждого свои недостатки.
В доме Оля быстро приготовила ужин, поставила свечи, создавая романтическую обстановку. Сейчас модно - романтический ужин. Андрей быстро расправился с отбивными, запивая их красным сухим вином, потом усердно поковырял зубочисткой в зубах:
- Спасибо, моя малюля. Давно так вкусно не ужинал, - сказал он, вставая из-за стола.
- И всё? А чай? - огорчённо напомнила Ольга. - Я тебе купила твои любимые пирожные.
- Малюль, я возьму их в кабинет, ладно? - попросил Андрей, уловив её настроение.
- Ты что, опять к компьютеру? Играть в свои дурацкие стрелялки?
- Оль, я недолго, вот увидишь. Я только закончу игру и сразу приду, ладно?
- Ладно, не ладно - какое это имеет значение? - она с упрёком посмотрела ему в глаза.
- Ну, Оленька, ну, маленькая моя, я быстро, - обнимая её за плечи и целуя в висок, просительно защебетал он.
- Иди уже, - толкнула она его в бок.
Андрей схватил вазу с пирожными и пулей помчался на второй этаж в кабинет.
Расстроенная Ольга перемыла посуду, вышла на крыльцо. В кои веки выбрались на выходные за город - и на тебе! Компьютерные игры их и здесь догнали!
Ольга обошла дом, с заднего двора спустилась по тропинке к реке. Река серебрилась в лунном свете. Казалось, блещут две луны: одна с неба, другая с глубины реки. Это место Ольга очень любила. Плакучие ивы склонили свои ветки к самой воде. Ночь разместила в чёрном небе звёзды. Звёзды серебром плескались в каждой волне, беззвучно чему-то радуясь и играя. Ольге показалось - ещё чуть-чуть, и она услышит звёздный звон. Её внимание привлекли огни, море огней, где-то там, далеко, на изгибе реки. Она увидела, как покачиваются разноцветные огни небольшого судна. Увидела прямоугольник огней, врезавшийся в воду. "Наверное, пристань, - мимоходом забрела мысль. - Кто-то купил остров, - подумала она. - Этот "кто-то", наверное, богатенький буратино. Простой смертный не купит целый остров. Да и зачем человеку остров? Лучше бы городские власти сделали там зону отдыха", - с нарастающим раздражением думала она. Андрей окончательно испортил ей настроение, и теперь даже красота ночи не радовала её, как раньше. Прямо у реки сгрудились деревья. Вдруг из зарослей она услышала шорох и резко оглянулась - никого. "Тьфу ты, показалось", - с облегчением вздохнула она. Неожиданно зашуршали, зашелестели деревья вокруг. По их кронам пробежал ветер, потом спустился ниже, к кустам, разгулялся, выписывая рябью замысловатые рисунки на воде. Потом стал сгонять на безоблачное небо откуда-то взявшиеся тучи. Они сбивались в тесные кучи, а в их разрывы тревожно смотрели звёзды, и выскакивала обеспокоенная луна. Зашуршал камыш, чуть-чуть всколыхнулись гордые сосны, содрогнулись листвою ивы.
Ольга вздрогнула: сквозь нарастающий шум деревьев она услышала вой пса. Ей стало страшно. Она, изредка оглядываясь, побежала по тропинке обратно к своему дому. Толкнула калитку, набросила крючок и помчалась к крыльцу. Пулей влетела в прихожую, закрылась на засов, и только тогда облегчённо вздохнула. Сердце так колотилось, что того и гляди - выпрыгнет. Ольга прошла на кухню и уже успокоенная глянула в окно.
Сверкнула молния, змеёй сбегая с неба на землю. Застонали, затрещали сосны. Вой ветра наводил тоску. "Всё живое, наверное, попряталось", - подумала она, радуясь, что сидит в уютном доме под семью замками. И вздрогнула: сквозь вой, шум, скрипы, стоны она услышала хриплые крики лебедей. Ольга помчалась на второй этаж.
- Андрей, ты слышал? - почти шёпотом спросила она, испуганно тараща на него глаза.
- Что? - не отрываясь от компьютера, спросил муж.
- Лебеди кричат!
- Ну и пусть себе кричат, - пожал он одним плечом.
"Интересно, он и в части вместо службы в компьютере сидит? - сердито подумала она. - Майор, блин!"
- Говорят, крики лебедя предвещают смерть, - уже без эмоций сообщила она мужу и, не дожидаясь его реакции, ушла в спальню.
Утром Ольга проснулась от того, что лучи солнца пробились сквозь окно и упали на её лицо рыжими зайчиками. Она резко откинула одеяло, глянула на спящего мужа, опустила ноги в тёплые меховые тапочки, с удовольствием потянулась. Яркое солнце разрисовало пол спальни жёлтыми квадратами, треугольниками, повторяя рисунок тюля на окне. Щенячья радость охватила Ольгу. Вчерашние тревоги, обиды, грустные мысли - ушло, как и не было! Она распахнула окно - после ночного дождя зазеленел, заблестел сад сочной зеленью. Огромный огненный шар солнца, величественно поднимаясь из-за верхушек вековых сосен, залил небо красно-золотым цветом.
Ольга оглянулась на мужа. Во сне он оттопырил губы, отчего его лицо приняло детское выражение. "И чего я на него обиделась? - с нарастающей нежностью подумала она. - Все мужики до самой смерти дети. Им бы только в стрелялки да в машинки играть", - она прыгнула в кровать, расталкивая мужа:
- Андрей, просыпайся, соня! Смотри, какое утро! В Москве такое не увидишь!
Муж, нехотя, разлепил ресницы, глянул на неё большими, шоколадного цвета глазами, улыбнулся, обхватил за хрупкие плечи, потянул на себя, перевернул и долго разглядывал её полные сочные губы, синие с зелёными вкраплениями глаза. Медленно убрал с высокого мраморного лба светло-русую прядь, провёл пальцем по овальным щекам, по тонкой лебединой шее, а потом сочно поцеловал. Ольга ответила на его ласки. Они ещё долго валялись на широкой кровати, продлевая счастливые минуты.
Первой вскочила Ольга. Она приняла душ, спустилась на кухню, приготовила завтрак. За нею потянулся Андрей. Пока он плескался в душе, Ольга накрыла стол. Запах кофе был такой соблазнительный, что она, не дожидаясь мужа, отхлебнула глоток, окинула взглядом накрытый стол - для праздника не хватает цветов. - Ну, хотя бы один лесной цветочек, - подумала она и выскочила во двор.
Ольга знала поляну с ландышами. Это была её поляна. Она её открыла года четыре тому. С заднего двора по тропинке Ольга побежала к реке. В зеркальной воде тенью отражались плакучие ивы, прибрежные кусты. Мимо камышей по реке гордо плыли лебеди. Они скользили нежно, плавно, не всколыхнув зеркала реки. Впереди плыл вожак, крупно выгнув грудь. Он раздул перья, прокладывая путь своей стае.
"И чего я вчера испугалась, дурёха?", - подсмеиваясь над своими ночными страхами, Ольга любовалась, как вся стая с царственными шеями, головами, клювами скользила за своим вожаком. Вдоль берега Ольга направилась к небольшой мелкой запруде. Недалеко от неё среди сосен спряталась поляна с ландышами. "Андрею будет приятно", - подумала она, торопливо направляясь к знакомому месту. Запруда - это укромное местечко реки недалеко от дачи Гусаровых, спрятанное от глаз городских отдыхающих. Заросли кустов близко подходят к реке, песчаный бережок в виде лука, а вода зажата с двух сторон густым камышом. Это место Ольга называла своим лукоморьем. Каждое лето они с Андреем здесь купались вдали от людских глаз.
- Здравствуй, моё лукоморье! - подходя ближе к реке, вслух произнесла она, наклоняясь к воде. Слева что-то зацепило её взгляд - Ольга ещё не поняла, что, но резко повернула голову и замерла: сначала она увидела кисть руки, покоящуюся в воде, а потом между толстых стволов камыша и тело. Ольга раздвинула камыши - это был труп женщины. Женщина лежала лицом вниз, зажатая со всех сторон камышом, и только рука, просунувшись сквозь растения, оказалась в открытой воде. На длинных пальцах - золотое обручальное кольцо и дорогой перстень с рубином. "Не ограбление", - машинально подумала Ольга и метнулась обратно к своему дому.
- Андрей! Андрей! - ещё со двора закричала она. - Звони в полицию! - задыхаясь, Ольга влетела в дом, не дожидаясь, когда позвонит муж, схватила со стола телефон:
- Сергей, это ты? - узнала она по голосу дежурного городского УВД. - Дай мне телефон УВД Одинцово! - быстро заговорила она.
- А что случилось, Ольга Анатольевна? - тревожно поинтересовался дежурный.
- Труп здесь, рядом с моей дачей. Давай, Серёж, быстрее. Потом расскажу.
Через минуту Ольга вызвала наряд полиции из районного отделения Перхушково - Одинцовские пока приедут, время будет упущено, - рассудила Ольга. - Перхушково ближе, и район их.
- Отдохнули, называется, - злился Андрей. - В кои веки вырвались на выходные - на тебе! Твоя работа тебя и здесь подстерегла.
- Андрей, при чём здесь моя работа? Ты тоже мог увидеть труп в реке, и тебе пришлось бы вызывать полицию, хоть ты работаешь в воинской части. "Вот тебе и ландыши", - пронеслась мысль в голове Ольги.
Оперативники подъехали очень быстро. Познакомились. Ольга повела их к месту, где наткнулась на труп. Женщина лежала всё в той же позе: лицом вниз. Один из полицейских её перевернул - и все вздрогнули.
- Вряд ли её быстро опознают, - произнёс кто-то из оперативников. Лицо женщины было изуродовано свежими жуткими шрамами. "Ужас!" - Ольга отвернулась, глянула на Андрея снизу вверх. Тот даже побледнел - зрелище было не для слабонервных. Он взял Олю за плечи и прижал к себе.
- Ужас! - повторил он вслед за женой.
4
Какое замечательное утро! Главное, не надо спешить на работу. Целая неделя отпуска - Алька не торопилась выползать из большой двуспальной кровати. Кровать была такая широкая, что Алька с её маленьким ростом валялась на ней поперёк.
Запел мобильный - она потянулась к тумбочке, взяла телефон - интересненько, кто прислал SMS? Ну, кто же ещё! "Доброе утро, мой Аленький цветочек", - прочитала она и радостно засмеялась вслух. Потом выскочила из-под одеяла, подбежала к окну - волна счастья захватила всю её целиком с макушки до пяток. Счастье проникло в неё вместе с солнцем, пробивающимся сквозь кисею листьев в её спальню. Аля распахнула окно - зарю последнего майского дня она проспала. Зато всю комнату тут же заполнило радостное пение птиц. Щебетали они на все лады. После ночного дождя листва загорелась бриллиантами росинок. Всё сияло, сверкало, искрилось вокруг. Рыжие яркие лучи сбегают на землю - быстрее, быстрее! А с ними появляется солнце. Алька протянула руку, подставляя ладонь лучам, ловя зайчиков. "Самый длинный луч - тебе, родной", - подумала она, взвизгнула от счастья и помчалась в душ. Из душа с тюрбаном на голове, в белом махровом халате, напевая слова детской песенки "какой хороший день...", не спеша вошла в кухню. На стеклянной поверхности большого кухонного стола лежала записка: "Приятного аппетита, Аленький". Она опять засмеялась. Продолжая напевать, включила чайник, из холодильника достала йогурт, налила кипяток в чашку, с удовольствием вдохнула в себя поплывший по кухне аромат кофе, не торопясь, села за стол завтракать.
Не успела. Затрезвонил мобильный. Аля вынула его из кармана халата, глянула на экран и засияла своей обаятельной улыбкой.
- Я давно не сплю и пью кофе, - великодушно сообщила она.
- Вот и замечательно. Я звоню предупредить, что через полтора часа улетаю в Питер.
Счастливая улыбка мигом слетела с Алькиного лица.
- Ты же собирался послезавтра лететь, - озабоченно-обиженным тоном напомнила она.
- Ну да. Только там что-то переиначили, дату конференции перенесли на сегодня. Аль, я уже подъезжаю к дому, брось мне в дорожную сумку всё, что надо на пару дней. Всё, целую.
- Игорь! - крикнула она уже коротким гудкам, тяжело вздохнула и с недовольной миной пошла наверх.
"Обязательно появится какая-то бяка, которая испортит настроение", - с горечью думала она, шагая по лестнице в спальню. До слёз жалко того полного чувства счастья, которое безвозвратно улетучилось после звонка мужа. Обидно - такое прекрасное утро уже будет без него. Она не любила расставаться с ним. А ещё Алька панически боялась самолётов. Каждый раз она облегчённо вздыхала, когда муж звонил ей: "Мы приземлились". - "Слава Богу!" - ликовала атеистка Алька.
Она не верила ни в Бога, ни в чёрта, считая, что надеяться можно только на себя, на свои силы и на Госпожу Удачу. Теперь она верила Игорю. Наверное, больше даже, чем себе.
Пока она укладывала его вещи, мысли одна за другой беспорядочно толкались в её голове. Сначала она подумала о том, что рано вышла замуж за Сашу. Потом мысленно стала восстанавливать цепь событий, предшествующих её первому замужеству.
Подумалось о родителях. Их Алька очень любила. Мама могла быть строгим и сердечным человеком одновременно. Сколько Алька помнит жизнь дома, мама никогда никому не рассказывала о семейных проблемах - всё держала в себе. Говорила, что выносить сор из избы - дурной тон. Отец же, наоборот, словоохотливый, порой сентиментальный - но это не мешало ему при необходимости быть жёстким, особенно с братом. От сына он требовал дисциплины, но вмешивалась мама, и папин кипучий гнев утихал. Брат любил играть с отцом в шахматы, любил выигрывать, а если проигрывал, то тут же сердито бросал игру. Алька любила висеть у отца на спине, обхватив его шею тонкими ручонками.
В выходные они с братом залезали в кровать к родителям, и все четверо мечтали о котёнке, о черепахе или о рыбках. О собаке не мечтали - мама всё равно не разрешала держать пса в квартире.
Если папа не был в командировке, они в выходные вчетвером шли на рыбалку. Или катались на катере по Даугаве. А ещё они с братом любили лазить по крышам - все крыши сараев на улице Балдонес были их. Любили ездить в Юрмалу и смотреть, как серо- жёлтые прозрачные волны набегают на светло-жёлтый, почти белый песок. Копчёную скумбрию тоже любили. Мама часто её покупала, когда они жили в Риге. Скумбрию эту называли ройским деликатесом. Алька не понимала, почему ройский, и называла её райским.
А ещё Алька любила книгу Волкова "Волшебник изумрудного города". Они с братом мечтали найти дядю Волкова и попросить его показать им дорогу в Изумрудный город.
Что ни говори, а детство у них с братом было золотое. Пока переворот не устроили, будь они неладны, все эти Ельцыны-Поповы-Чубайсы-Гайдары - кто там ещё? Алька уже не помнит их фамилии. Тогда она была совсем маленькой. Когда в Риге начались волнения, Алька спросила маму:
- Хорошо, а то бы латыши и небо поделили, - авторитетно заявила шестилетняя девочка.
Жалко было расставаться с друзьями в Риге. И Эдик, и Криста, и другие - все там остались. У них либо мама, либо папа латыши. Но полковнику Голубеву там оставаться никак нельзя. Так они оказались в Саратове. А Саратов - что? Саратов нормальный город. Алька университет там окончила. И друзей в Саратове было много. Из военного училища брат привёз к ним в Саратов на каникулы своего друга Сашу. Родители Саши жили далеко, во Владивостоке. Чтобы поехать к ним на каникулы, это сколько деньжищ надо! Таких денег у курсантов отродясь не водилось. Сидеть бы Саше весь отпуск в казарме, если бы не сердобольный Алькин брат. Он привёз его на каникулы с собой - знал, что родители примут его друга.
Саша сразу положил глаз на Альку. А что? Живая, с весёлыми чёртиками в огромных зеленовато-голубых глазах, вечно в окружении друзей - перескакивая с одного кадра на другой, в памяти Альки пронеслись студенческие вечера, художественная самодеятельность, походы, костры, спортивные соревнования - она получила приз за занятое первое место в беге на сто метров - а что, мы такие! А трясучка перед экзаменами! А неповторимое ощущение счастья и свободы после! Наверное, Саша полюбил её, - неуверенно подумала она. Из училища он писал ей трогательные письма: "Я никогда никого не смогу полюбить так, как тебя. Ты - единственная в моей жизни". Читать такое о себе было приятно. Любовные признания грели душу.
После училища по распределению Саша уехал в Хабаровск. В первый же отпуск приехал к ним и сделал Але предложение. Алька заканчивала университет. "Почему бы и нет? - думала она. - Танюха вышла замуж, а я что, хуже?" - и сыграли свадьбу. Свадьба получилась на все сто! - Жаль только, что зимой, - сетовала Алька. Потом полковник Голубев подсуетился, поднял свои связи - в результате Сашу перевели в Подмосковье.
Как прекрасно всё начиналось! Алька хотела создать семью, похожую на семью её родителей. По выходным они ездили в Москву и гуляли там до вечера. Или приезжали к Тане с Сергеем с пакетами гостинцев. В будние дни по вечерам гуляли в окрестностях воинской части. Но Альке не хотелось сидеть дома. Зачем было учиться в университете, иметь два образования? Зачем? - спрашивала она себя и усиленно искала работу. И нашла! Взяли её на работу в милицию.
"Так, пижаму я положила, носки тоже, ага, рубашку на смену, мало ли что, - прервала она воспоминания. Но они опять потекли. - Нет, не может быть, чтобы Саша совсем не любил её. Кто ей это сказал? А, Мария Анатольевна, - сразу всплыл образ круглолицей толстощёкой матери Татьяны. Настроение окончательно испортилось. В памяти нарисовались толстые губы Марии Анатольевны - как зло и ехидно бросила она в лицо Альке: "Он и не любил тебя никогда. Просто использовал связи твоего отца - и всё. А как понял, что время Голубева ушло, и он уже ничем не сможет ему помочь в плане карьеры, стал выкабениваться", - большие ноздри её толстого носа злобно раздувались, круглые, похожие на два маленьких блюдца глаза злорадно насмехались. Алька поёжилась:
- Я сама от него ушла, - пыталась она отбиться от правды Марии Анатольевны, сказанной так злобно, что явно смахивала на ложь. Мать Татьяны криво хмыкнула, повернулась к Альке толстым откляченным задом и поплыла в другую комнату. - Не надо думать о ней. Пошла она к чёрту, - Алька перебрала галстуки, выбрала наиболее подходящий к рубашке, положила в сумку. - Не стоит обращать внимания на её слова, - мысли опять вернулись к Марии Анатольевне. - Она глупа, как дважды два - четыре. Ей вся наша семья не по нутру. Вечно от зависти чёрные слюни пускала. - Аля вспомнила, какие интриги та плела вокруг директора школы, в которой работала. - Удовольствие получала в сплетнях и пересудах. В свои интриги не стеснялась втягивать родителей своих же учеников. Та ещё стерва!", - подвела итог Алька и положила в сумку сверху бумажные салфетки.
- Аленький, я дома! Ты где? - услышала она голос мужа и пулей понеслась вниз в гостиную.
- Игорь, я всё сложила. Ну неужели надо уезжать именно сегодня? У меня первый день отпуска, а их всего семь, - жалобно сказала она, пряча лицо на его широкой груди и глубоко вдыхая любимый запах мужа.
- Я послезавтра вернусь, Аль. Ну, ты что? Не первый же раз, - он попытался заглянуть в её большие морские глаза.
- Не хочу, чтобы ты уезжал. Предчувствие какое-то нехорошее.
- Это потому, что я на самолёте лечу, - объяснил он причину её тревоги.
- Наверное. Как приземлишься, сразу отзвонись, - напомнила она.
- Слушаюсь, мой генерал! - он обнял её за плечи и повёл на второй этаж. Сумка стояла в спальне в кресле.
- Всё, пока! А то опоздаю на самолёт, - он взял в ладони её лицо, поцеловал в сочные губы, потом отпустил. - Всё! Всё! Пока! Точно, опоздаю! - Схватил сумку. - Жди звонка. Я скоро! - уже снизу донеслось до неё.
Алька выскочила следом. Она провожала взглядом мужа, любуясь его спортивной фигурой. Он скользнул в машину рядом с водителем, на прощание взмахнул широкой кистью руки, и машина покатила со двора.
5
Она так жалобно посмотрела на него, что Игорю стало не по себе. "Поехали, Витя", - бросил он водителю, усаживаясь рядом. "Тьфу ты, как заныло внутри. Ну не первый же раз в командировку лечу!", - пытался он отделаться от непонятно откуда нарастающей тревоги.
- Я поеду провожать тебя, - сказала она.
- Нет, это ни к чему, - он опять прижал её голову. Она обиженно засопела ему где-то под грудью. Ему стало щекотно, он засмеялся:
- Всё! Всё, Алька! А то точно опоздаю.
Она осталась дома. В зеркале над передним сидением он видел, как удаляется её одинокая фигурка. На фоне их трёхэтажного дома она показалась ему ещё меньше и беззащитней. "Единственная моя, спасибо, что ты есть у меня, - подумал он и тут же подтрунил над собой. - Я уже стихами думаю". Он не любил высокопарных речей, справедливо считая, что незачем говорить громкие, ненужные слова.
Семь лет они вместе. Как встретил - сразу понял, что! он получил. Только человек, много испытавший, много переживший, может осознать всю полноту счастья от встречи с такою, как его Аленька.
Он прикрыл веками глаза, чтобы ничто не мешало представлять её нежное овальное лицо, маленький подбородок с ямочкой - ну разве дашь ей двадцать девять лет! Она выглядит такой юной и свежей, что больше восемнадцати-двадцати ей никто не даёт. Он представил её большие морские глаза - она разговаривает и бросает на него озорной взгляд исподлобья. Но особенно хороша она в профиль - вернуться назад, подхватить её прямо сейчас, закружить по гостиной - у-ух! К чёрту конференцию! Он крепко сомкнул веки: "Давай, Вить, поддай газу, а то опоздаем на самолёт", - бросил он водителю. - "Да подъезжаем уже, Игорь Александрович. Вот оно, Домодедово. Рукой подать. Успеем, не волнуйтесь".
Игорь опять прикрыл глаза, вспоминая их первые встречи, их свадьбу, их редкие выходные. Последние два года они периодически спорят из-за его частых командировок.
- Мне не хватает общения с тобой, - говорила Аля. - У нас и так всё есть, что надо человеку. И даже больше. Вспомни, как счастливы мы были в твоей однокомнатной квартире!
Они и вправду были там счастливы. Весь мир для них вместился в маленькой квартирке, где они каждый вечер проводили вместе. За стенами их квартиры оставались улицы, залитые огнями, потоки машин, люди - никакого дела им не было до всего до этого. Их было двое, и это был их мир.
- А сейчас ты несчастлива? - осторожно спросил он.
- Счастлива, конечно. Но мы редко бываем вдвоём, - грустно отвечала Алька. Он обнимал её за плечи, прижимая к себе:
- Я хочу, чтобы ты родила мне сына. Мальчика хочу. И дочку тоже. У нас будет большая дружная семья. Ты ещё будешь хвалить меня за нашу большую квартиру и трёхэтажный дом.
- Ага, ты будешь летать в свои командировки, а я одна должна стоять у плиты, заниматься домашним хозяйством - помощник из тебя, прямо скажем, никакой. И прости-прощай, моя журналистика!
- Зря ты меня в узурпаторы записала. Я не собираюсь запереть тебя в четырёх стенах. Если хочешь знать, я уважаю твой выбор, твоё желание работать, твою независимость. У меня своя работа, у тебя - своя. Мы пригласим няню для детей.
- Только не это! - Аля мигом вспомнила телепередачи о нянях: многие из них буквально издевались над малышами. - Своих детей я никому не доверю, - категорически заявляла она.
- Ну и правильно. Посидишь с ними в декретном отпуске, а там они в детский сад пойдут, а там и школа не за горами, - размечтался Игорь. - Я хочу, чтобы ты и наши дети ни в чём не нуждались. Для вас буду работать, как вол.
- Ты что, Игорь! У нас и так всё есть. С нашими средствами мы можем уже сейчас дать детям прекрасное образование! Мы с тобой объездили лучшие курорты, посмотрели полмира - что нам ещё надо? Мне лично не нужны заморские земли, недвижимость в чужих странах, острова, яхты и всё такое прочее. Для меня главное - быть с тобою рядом, не потерять то чувство, что объединяет нас. Деньги - не главное.
- Дело не только в деньгах, - попытался оправдаться Игорь. - Бизнес - это азарт. Как игра, понимаешь? То выигрываешь, то проигрываешь. От этого ещё больше хочется играть.
- Не заметишь, как в этой игре проиграешь жизнь. И мы не успеем насладиться простым человеческим счастьем, - обречённо возражала Аля.
- Всё, Аль, ещё одна поездка, один рывок - и я откажусь от такого темпа. Мы чаще будем вместе, и ты родишь мне сына, - тысячу раз обещал он ей.
- Ага, с тобою родишь, - уже сдавалась жена. - Ты и дома почти не ночуешь - всё в поездках.
Она понимала, что муж принадлежит не только ей, что он постоянно ускользает от неё в свой бизнес - это тревожило её. Она боялась его потерять.
Одиночество вдвоём Алька пережила со своим первым мужем. Одиночество - это ужасно. Это чёрно-бело-серое. Это тоска и унизительное чувство брошенности, ненужности, твоей невостребованности близким человеком. Игорь вернул ей радость жизни, осветил жизнь яркими красками, наполнил её дни весенней капелью, шелестом листьев, музыкой.
Он знал, что Алька любит его. Её любовь помогала ему свободно двигаться к своей цели. Аэлита ещё будет гордиться им.
- Вить, не опоздаем? - скосил он глаза на водителя.
- Всё, Игорь Александрович, приехали.
6
В юности Алька думала, что любовь - это красивые выдумки поэтов. В студенческие годы ей нравился Макс. Это было на первом курсе. Вскоре они расстались. Нельзя сказать, что она сильно горевала по этому поводу. Он горевал, а она - так себе, попереживала немного и успокоилась. Первый муж ей тоже нравился. Но такой сильной романтической любви, как пишут в старых романах или показывают в старых фильмах, она к нему не испытывала. "Интересно, - думала Алька, - я что, совсем не способна любить?". Это её огорчало. Получается, она какая-то ущербная. Ущербность она воспринимала, как катастрофу. Любую, будь то физическая или нравственная - без разницы. Но, слава Богу, есть телевидение с научными передачами. Оказывается, любовь - это наличие в организме какого-то химического вещества. Такой вывод сделали учёные. "А у меня, наверное, такое вещество отсутствует", - пришла к выводу Алька. Это её немного успокоило: с чем родилась - с тем и живи. Но встреча с Игорем перевернула все её представления об этом загадочном чувстве. Оказалось, что любовной химии в Алькином организме даже с избытком. Она так любила своего второго мужа, что даже на работе, загруженная выше крыши, успевала подумать о нём, успевала за день сто раз соскучиться по нему. И за это она была ему очень благодарна. За то, что пробудил он в ней эту самую бурную химическую реакцию. А ещё за театры, за музыку, за дожди, за всё, что у них было прекрасного и за то счастье, что у них будет впереди. Оно будет большим, светлым - она это точно знала.
Проводив Игоря, Алька вернулась к туалетному столику. "Где были мои мозги, когда я выходила замуж за Сашу? - покачала она головой, глядя на себя в зеркало. - Одно желание - насолить Максу. Он, паршивец, загулял, запил - вот и выскочила замуж за Сашу. Какие уж там мозги! - А всё-таки любил меня Сашка или нет? Неужели эта стервозина, Танюхина мамашка, правду сказала? Оно, конечно, мне теперь без разницы, но всё равно обидно".
Аля вспомнила их случайную встречу в переходе метро через четыре года после развода. От неожиданности такой встречи Саша вдруг схватил её лицо, прижался губами к её лбу, глубоко вдыхая знакомый запах духов. "Алька! Это ты! Неужели это ты?", - он поразился той перемене, что в ней произошла. - "Я это, я", - сказала она, пытаясь отстраниться от него. "Если бы ты знала, как я мечтал о нашей встрече, сколько передумал всего!", - он не отпускал её, хотя чувствовал её желание выскользнуть из его рук. - "Это я, Саша. Только я была у тебя в другой жизни. А сейчас у меня совсем-совсем другая жизнь. И я тоже совсем другая",- настойчиво отстраняясь от него, спокойно ответила Аля. - "И правда, другая", - он окинул её оценивающим взглядом. Перед ним стояла совсем взрослая женщина, со вкусом одетая, и не просто со вкусом, но изысканно и дорого. Он помнил её обиженной, растерянной девочкой на перроне. Её детский испуганный взгляд: не говори так! Я боюсь! - казалось, кричали её глаза, а он будто не замечал её испуга и резал правду-матку: лучше, чем сейчас, мы жить уже не будем. Живи со мной, если тебя такая жизнь устраивает, - с циничной ухмылкой предложил он.
Не устраивает! Разве может ей понравиться жизнь, какой они жили последние месяцы! "Не устраивает", - собрав в кулак всю свою выдержку, твёрдо ответила Алька и пошла по перрону, чтобы справиться с внезапно подступившим комом в горле. Ещё чего! Он никогда не увидит её слёз!
Прямо с перрона она позвонила своей подруге, самому близкому человеку после родителей и брата:
- Тань, мы разводимся с Сашей, - глотая слёзы, без вступления бухнула она в трубку.
- Не реви! Не реви! Ты где? - от неожиданности Татьяна стала кричать.
- На перроне. Я еду к родителям.
- Вы что, выясняете отношения прямо на перроне?
- Ну да. Он только что сказал, что лучше мы жить уже не будем.
- Так, не реви, - опять повторила Татьяна. От растерянности она не знала, что говорить.
- Я и не реву, - загоняя слёзы всё глубже, ответила Алька.
- Вернёшься от родителей - сразу к нам. Увольняйся из своей ментовки. Мы устроим тебя в отдел к Сергею в нашей госкорпорации.. У нас уже есть хорошие связи. Твоим двум образованиям мы быстро найдём применение. Бросай этого козла! Пока поживёшь у нас, места всем хватит, - воинственно распоряжалась Таня.
- Я подумаю, - тяжело вздохнула Алька. Уходить из милиции ей совсем не хотелось - хороший коллектив, умный, строгий и добрейшей души начальник их отдела. Альку там любили, ей было комфортно работать с людьми, которые были её настоящими друзьями. - Я подумаю, - опять повторила она.
- И думать нечего! - отрезала Татьяна.
- Всё, решили! - услышала Алька в трубке голос Сергея. - Бросай этого придурка и приезжай к нам. Вещи твои я сам перевезу. И на работу устрою.
- Ладно, вернусь от родителей - сразу к вам, - Алька немного успокоилась. "Господи, какое счастье, когда есть такие друзья!", - пронеслась в голове благодарная мысль.
За время пути в электричке до Павелецкого вокзала они с мужем не проронили друг другу ни слова. В вагоне Саша помог сложить её вещи под полку и, не попрощавшись, ушёл. Она долго смотрела ему вслед - оглянется или нет? Не оглянулся.
Теперь рядом с ним шла зрелая, уверенная в себе женщина.
- Ты как? - спросил он.
- Я? Я - хорошо. А у тебя как дела? Смотрю, ты уже майора получил, - кивнула она на его погоны. - Женился?
- Замужем? - задал он встречный вопрос, не отвечая на её. Лучше бы не спрашивал. Вспыхнувшая радость в её глазах сказала больше слов: она любила, была любима и была безмерно счастлива. - Ты помнишь, как мы встречали Новый год в Луховицах? - неожиданно спросил он. Она кивнула. - А в Щёлково? Помнишь, как хорошо нам было?
- Помню, конечно. А ещё я помню, как ты перестал приносить домой зарплату, последнее время приходил пьяный. Помню, как грубо говорил со мной, как не ночевал дома. Всё помню, Саша.
- Ты не любила меня, - упрекнул он.
- А что ты сделал, чтобы я полюбила тебя? - она резко остановилась, пристально глядя ему в глаза.
- Ты работу в своей ментовке любила больше, чем меня, - он опять попытался её обвинить.
- Потому что на работе любили меня. А ты любил только деньги и тянул с меня и с моих родителей всё, что только мог, - напомнила она и быстро сменила тему. - Как ты? Всё в том же полку? Тебя не сокращают?
- Нет, не сокращают. Квартиру дали, - похвастался он.