Аннотация: Подборка из трех моих работ 2005-2008 годов с дополнениями. Историческая ситуация и анализ сказаний, булгарские хроники и др. альтернативные источники. Реконструкция места и хода сражения. Взятие Москвы Тохтамышем. Новая трактовка событий.
Мамаево побоище
В народном сознании образ татарского военачальника и самозваного царя Мамая прочно ассоции-руется с ужасным разбойником и наглым захватчиком, получившим по заслугам. Историками ис-писаны сотни трудов по этому поводу. На лубочных рассказах о славной победе над ним продол-жают воспитывать новые поколения молодых патриотов. Тогда как в действительности за Мамаем практически не числится сколько-нибудь заметных прегрешений. Наоборот, в смутное время Великой замятни Мамай выглядит относительно цивилизованным борцом за восстановление един-ства и порядка в многонациональном государстве. У него были явные успехи в этом деле, но Мамаю не повезло с родителями, - он не был ханского рода. По-видимому, он не был и сторонником Ислама.
Не сумев укрепиться в Сарае и мусульманском Поволжье, Мамай стал сколачивать свою державу. В нее вошли: Крым с его генуэзцами (воины и торговцы из Италии, жили в городах Кафа - Феодо-сия и Азов), Северный Кавказ, причерноморские полу кочевые степняки, а также Москва с ее рус-скими владениями. В 1372-73 годах совместно с Москвой он примучил Рязань, отобрал Владимир и установил контроль над Нижним Новгородом, а в 1375 году забрал обратно у Литвы Подолию и Северскую землю.
В 1376 году после длительного военного давления, включая осаду, к вассалу Орды, Волжской Болгарии, из Москвы прислали даругу и таможенников, что означает смену хозяина. Болгары к тому времени ушли из-под власти Сарая. Выходит, на тот момент Москва считала себя старшей в распавшейся Орде или, по крайней мере, в ее западной части, контролируемой Мамаем. Город Великий Булгар, как и все мусульманское Поволжье к середине 14 века достиг своего расцвета. Являясь временной резиденцией хана, он был богатейшим городом на Волжском торговом пути: каменные строения, мощеные улицы, мечети, бани, водопровод, огнестрельное оружие. И вот сюда присылают из Москвы своих чиновников!
Через земли Мамая прямым путем ходил в Константинополь за утверждением в русские митропо-литы духовник Дмитрия Митяй выдвинутый им после смерти Алексия в 1378 году. Надо сказать, что Константинопольский патриарх был недоволен деятельностью митрополита Алексия, требовал его на суд, но, не дождавшись, назначил серба Киприана, засевшего до поры в пролитовском Киеве. На это место также метил суздальский епископ Дионисий, для чего и пытался поссорить Москву с Мамаем.
В 1379 году руками Москвы Мамай (временно) установил протекторат над Киевом, в результате чего Киевский митрополит Киприан весной 1381 года перебрался на свободное место в Москву, что выглядело как объединение всех православных.
Таким образом, главной особенностью 20-летнего периода управления Мамая стало некоторое обособление западной части Золотой Орды, и как следствие еще большее возрастание значения Москвы. Если ранее она была одной из трех столиц Орды, то при Мамае Москва-Кремль стано-вится столицей независимого государства. Удар, нанесенный Тохтамышем, уже ничего не смог изменить в этом раскладе, хану пришлось продолжать политику Мамая.
Действительно, не сумев удержать Сарай и тем самым, утратив контроль над Волжским торговым путем, Мамай, а в последствии и Тохтамыш, использовали торговый путь с побережья Крыма по Дону на Москву и через нее далее на Новгород и Русский север. Подтверждение тому - появление генуэзских купцов (сурожан) и суконников (немцев) среди населения Кремля.
В "Сказании о Мамаевом побоище" (написано во второй половине 15 века на основе краткой ле-тописной заметки и устных преданий) имеется сентенция, приписываемая Мамаю: "Я не хочу так же сделать, как Батый. Но когда войду в Русь и убью их князя, то какие грады прекрасные по-дойдут нам, там сядем и будем Русью владеть, - тихо и безмятежно поживем". Во-первых, ав-тор повести допускает осуществимость подобного намерения, во-вторых, не названо имя князя, хотя и летописец и персонаж, от лица которого он говорит, должны бы прекрасно знать имя стар-шего князя на Руси в тот момент. Среди участников московского похода на Мамая, помимо рус-ских упоминаются два литовских князя, а также сурожане и суконники. Правда, сказано, что это московские купцы (перечислены даже их русские имена), торгующие с Крымом. Их взяли в поход якобы для того, чтобы они рассказали всем о грядущей славной победе. Наверняка это позднейшая вставка, сделанная для того, чтобы скрыть участие в походе воинов-католиков из колонии генуэз-цев и немцев в Московском Кремле. Для нас этот факт важен в связи с тем, что известно об уча-стии генуэзцев в походе Мамая на Тохтамыша. Попутно замечу, из названных в летописных ис-точниках имен князей и бояр, как теперь известно, только 8 человек достоверно погибли в Кули-ковской битве.
О самом сражении много неясного и противоречивого. Существуют серьезные разногласия среди историков по вопросу о численности русского войска. "Недостаточно ясными представляются и хронология похода, и его маршрут, и время перехода русского войска через Дон" (Каргалов).
Свидетельств крупного сражения - массовых захоронений 14 века - на известном Куликовом поле (полагают, что название куличье означает отдаленное) или где-то поблизости, не найдено, хотя место в летописях указано довольно конкретно. Красочные описания самой битвы в "Сказании о Мамаевом побоище" и в "Задонщине" бедны оригинальными подробностями, но зато имеют сле-ды явных заимствований из более раннего поэтического произведения - "Слово о полку Игореве". Академик Тихомиров отметил: "Первоначальные краткие рассказы позже обросли поэтическими вымыслами и литературными украшениями, и за их цветистой внешностью не всегда легко уви-деть истину, даже представить с полной ясностью настоящий ход событий, связанных с бит-вой 1380 г." Некоторые современные исследователи предлагают в качестве места битвы с Мамаем окрестности древней Москвы - На Кулижках, где какие-то останки находили. Но это означает полный пересмотр хода всех событий конца 14 века. Этим мы с удовольствием и займемся сейчас.
Приведу некоторые противоречивые моменты.
В начале похода Дмитрий посылает устроить крепкую сторожевую заставу на Тихой Сосне, левом (восточном) притоке Дона. Однако если как принято считать, Мамай шел на Русь со стороны Крыма, то он должен был двигаться по правому берегу, и для того чтобы попасть на Куликово поле, ему переправляться через Дон нужды не было. Вот карта древних путей в районе Дона:
Муравский шлях шёл от Крыма через Елец к Туле и Москве по водоразделам рек, в том числе, Дона и Оки. Им пользовались крымские татары в 16в. Наверняка этот прямой путь без крупных переправ был известен и ранее. То есть, Мамаю чтобы напасть на Москву не надо было идти вблизи берега Дона, а тем более переправляться через него. Аналогично и русским следовало выйти навстречу Мамаю, ожидая его на прямом пути с юга. Однако в летописях упоминается переправа русских через Дон, и многие историки полагают, что русские войска от истока Дона шли вдоль восточного берега реки, которая здесь в своем верхнем течении протекает почти строго с севера на юг.
"Великому же князю бывшу на месте, нарицаемом Березуе (где оно - никем до сих пор не установлено), яко за 23 поприща (версты) до Дону, приспе же в 5 день месяца септевриа, приехаша два от страж его, Петр Горскый да Карп Олексин, и приведоша язык нарочит от сановитых ца-рева двора. Тот пленник (после пыток) поведал: Уже царь на Кузьмине гати стоит,...а после трех дней будет на Дону". Известная по летописям Кузьмина гать - это брод на реке Цне (приток Оки), которая протекает параллельно верхнему Дону (в противоположном направлении) к востоку от него на расстоянии примерно 200 км.
Схема движения войск из книги Звягин "Загадки поля Куликова" http://www.e-reading-lib.org/chapter.php/1001270/100/Zvyagin_Yuriy_-_Zagadki_polya_Kulikova.html
Историки вслед за летописцем ставят в заслугу великому князю использование реки для прикры-тия своего тыла. На эту мысль его по летописям навели прибывшие на помощь два литовских кня-зя, которые "прибыли быстро на Дон, и застали великого князя Дмитрия еще на этой стороне Дона, на месте называемом Березуй, и тут соединились". "И сказали ему Ольгердовичи: Если хочешь крепкого войска, то повели переправиться через Дон, и да не будет ни у кого, ни единого по-мышления об отступлении". Именно для этого и совершалась переправа.
Для сражения почему-то было выбрано Куликово поле, которое находится на западном берегу Дона, отсюда и мысль о том, что Березуй на другом берегу. Чтобы на него попасть русские войска совершили переправу. При этом само собой подразумевается, что Мамай пришел на поле с юга вдоль западного берега Дона. Но упоминание об устройстве сторожей на Тихой Сосне, подход ли-товских князей с запада и стоянии царя у брода на реке Цне вносит путаницу. Получается такая картина, оба войска шли для встречи под прямым углом друг к другу по восточному берегу Дона (москвичи - на юг, татары - на запад), затем переправились через него почти в одном месте, чтобы сразиться на другом берегу!
"Князь же великий велел своему воинству переправляться через Дон. А в то время вестники то-ропят, приближаются поганые татары". Поганые, значит плохие. Выходит, были и хорошие!
Сторожевой "Семен Мелик прибежал в шестой час дня (это примерно 11 часов утра, 7 сентября) с дружинною своею, за ним гнались многие татары. Так бесстыдно гнались, что и русские полки увидели и возвратились поспешно к царю и поведали ему, что русские князья приготовились к бою у Дона. Семен же Мелик поведал великому князю: Уже царь Мамай пришел на Гусин брод, одна только ночь разделяет нас, наутро он придет на Непрядву". От устья Непрядвы (западный при-ток Дона, северная окраина Куликова поля), где перевозились москвичи до Гусина брода, возле ко-торого обнаружили Мамая менее 10 км.
Далее еще удивительней. Ночью Дмитрий объезжает полки и предупреждает о близком неприяте-ле и призывает бодрствовать: "Гости наши уже приближаются, стоят они на реке Непрядве, у поля Куликова, приготовившись к бою". "В ту же ночь некий муж, именем Фома Кацибей, раз-бойник, был поставлен сторожевым от великого князя на реке на Чурове, потому что был он мужественным и крепким сторожевым от поганых. Стоя на высоком месте видел он великое облако, идущее с востока, точно некие полки, идущие на запад". В своем видении Фома (конечно же, неверующий и разбойник) узрел, как татары были разгромлены ангелами, пришедшими с юга. Возможно, это искаженное летописное свидетельство о подходе татарского войска с востока. Кроме того, замечу, что река Чурова - приток Дона, впадающий в него южнее современного горо-да Дубка.
"Укрепив полки, он снова пришел под свое черное знамя и сошел с коня, и сел на иного коня, и снял с себя царскую одежду, и надел другую. Своего же коня дает Михаилу Бренку, и ту одежду воз-ложил на него, и то черное знамя велел свое рыделю (рыцарю) над ним возить. Под тем знаменем и убит был за великого князя". Оставим пока без комментариев.
Итак, что дает этот несложный текстологический анализ? С севера на Куликово поле по явно за-ранее намеченному плану (это многие отмечают) пришли московские войска, с запада, от Литвы, к ним присоединились литовские отряды, а чуть позже сюда с юга подошел Мамай. Одновременно с востока к верховьям Дона приближался некий не названный царь с бесчисленными погаными та-тарами.
Еще раз перечислим достоверные факты.
1. В начале осени 1380 года большое объединенное войско ушло от границ Московского княжеского домена на юг тремя колоннами навстречу врагу.
2. Одновременно выступили литовский князь Ягайло и Олег Рязанский. В сражении они не участвовали, но возможно нападали на возвращавшихся из похода москвичей.
3. По русским летописным сказаниям произошла кровавая битва на Куликовом поле. Мамай бежал. В Москву вернулась небольшая часть ушедших воинов.
4. В начале 1381 года (точную дату не удалось найти, некоторые приводят даже конец 1380-го, "чуть позже Куликовской битвы") войска Мамая встретились с Тохтамышем на Калке в низовьях Дона (есть некоторые сомнения в существовании этой реки именно там, так как в настоящее время реки с таким названием нет). Состоялось сражение, но татары перешли на сторону законного хана. Мамай бежал в Крым и вскоре был убит.
5. В августе 1382 года Тохтамыш взял Москву и перебил почти всех ее жителей. Татары рассеялись по Московской земле, а на соседнюю Тверскую не вступили.
6. После этого была разорена Рязань, сначала Тохтамышем, затем москвичами.
Прежде всего, замечу, что год на Руси (с 1342 года) начинался 1 сентября, а значит, сражение с Мамаем (8 сентября) произошло в начале года. С учетом этого даты обоих битв еще более сбли-жаются. К тому же можно заметить сходство звучания "Кулик" и "Калак" (вариант названия ре-ки). Вспомним, что название Куликовская битва - позднее изобретение, первоначально было рас-пространено наименование Мамаево побоище.
Все это, а также приведенный выше анализ текста дает основание предположить, что в действи-тельности битва была одна!
Мамай собирает войска для отпора Тохтамышу:
Обратимся к тому месту "Сказания", где очень скупо описаны события после "первой" битвы. "Поганый же Мамай побежал тогда с побоища и прибежал к граду Кафе. И, утаив свое имя, прибежал в свою землю и не мог терпеть, видя себя побежденным, и посрамленным, и поруган-ным".
А вот описание "второй" битвы. "И встретились они на Калках, и был великий бой. И царь Тох-тамыш победил царя Мамая и прогнал его. Мамаевы же князья и вельможи, есаулы и алпауты били челом царю Тохтамышу. И он принял их, и захватил Орду, и сел на царство. Мамай же при-бежал один в Кафу, утаив свое имя, и пребывал тут. И был опознан неким купцом, и тут убит был от фрязи (итальянцы), и так потерял свою жизнь". Дублирование частей текста находящих-ся буквально на одной странице друг под другом - явное!
Прежде всего, замечу, что затевать войну с русскими ввиду приближения с востока более грозного соперника, - хана Тохтамыша, который летом 1380 года уже владел Сараем, - совершенно не мыслимо. Не знать об этом было невозможно, тем более что двумя годами ранее этот хан уже за-хватывал Сарай. Во-вторых, столкновение Мамая с Тохтамышем могло произойти в летнее время только в верховьях Дона и нигде иначе, так как наиболее удобный "сухой" путь от Волги (из рай-она Саратова) на запад в обход нижнего Дона и его полноводных притоков идет через Пензу и да-лее Кузмину гать на реке Цне. Поэтому логичнее интерпретировать противоречивые в рамках общепринятой исторической доктрины факты несколько иначе...
По зову Мамая навстречу приближающемуся Тохтамышу на восточную границу Мамаевой Орды (которая, напомню, шла вдоль Дона) тремя колоннами выдвинулись все его союзники и подруч-ники: степные татары, москвичи, генуэзцы и литовцы. Рязанцы прикрывали свои южные границы. Местом общего сбора было назначено Куликово поле. Непонятная ис-торикам и летописцам местность рекомая Березуй - означает определенный участок на берегу Дона, где имелись удобные переправы, а потому встреча здесь с противником была наиболее ве-роятна. Сюда подошли москвичи и литовские князья, а чуть позже и сам Мамай. Где-то в районе переправы и началась битва. Однако, часть союзников Мамая уклонилась от участия в ней, а большинство татар перешло на сторону царя Тохтамыша. Так как массовых воинских захоронений в районе известного поля Куликова нет, то это сражение произошло в другом меесте, вероятно, южнее. Сопротивление оказали только христиане, так как им было затруднительно быстро покинуть зону конфликта: русская пехота, монахи черного воинст-ва и генуэзцы (также пехотинцы). Все они понесли потери и затаили ненависть к неудачнику Мамаю, сумевшему, видимо, скрыться. Немногочисленные потрепанные москов-ские отряды вернулись домой: после Мамаева побоища "оскудела вся земля Русская воеводами и слугами и всеми воинствами". По дороге на них, как известно, нападали, увидев слабость и вспомнив старые обиды, литовцы и рязанцы.
Таким образом, в Орде произошел очередной переворот, "незаконный царь Мамай" был низверг-нут. Татары Тохтамыша на Руси объявились после этого только через два года. Поэтому спустя десятилетия в период "патриотического" переписывания истории эту битву объявили выигранной (Мамай-то был побежден!). У нас подобное слу-чается почти всегда. Достаточно вспомнить Бородинское сражение, после которого русская армия оставила Москву и более никак не беспокоила неприятеля. Французы попросту бежали из холод-ного и голодного города: все в округе по давней российской традиции было выжжено на сто верст. Или возьмем более близкий пример: "Курскую битву". Немцы подготовили и начали наступление на данном участке. Под гусеницы немецких танков бросили и погубили уйму техники и людей, но на счастье нашим бездарным командирам, в связи с изменившейся обстановкой в Европе (высадка союзников на Сицилии 10 июля), Гитлер дал приказ отступить. И тогда огромные потери генералы списали на "мастерски проведенную операцию"...
Считается, что Тохтамыш в 1382 году наказал Москву за излишнее своеволие, подорвал ее креп-нущее могущество и принудил платить дань в полном объеме. Правда, к тому времени вроде бы причин для недоразумений уже не было, какого-то серьезного сопротивления русские княжества не оказали, шли переговоры. Тохтамыш направил послов "ко всем князем русским, поведа им свой приход, како сел на царство и победил спорника своего и их врага Мамая, а сам седе на Царстве Волжьском". Послов отпустили с честию и дарами, и послали "своих киличеев со многими дары", которые вернулись с пожалованием и с честию. Почему тогда хан пошел на Москву? Летописец объясняет такую немилость хана наветом Суздальцев, - князей или церковников. Москву они обвиня-ли в связях с Литвой. Что совершенно не беспочвенно, если вспомнить литовского князя Остея, сидевшего в Кремле. Кроме того, из литовского Киева перебрался в Москву на свободное место митрополит Киприан. Прибыл он уже весной после разгрома и видимо смерти Мамая. Формально это означало объединение право-славных литовских подданных (которых в Литве - Западной Руси - было большинство населения) с Московской митрополией. А это шаг к объединению государств. После погрома Москвы Тохта-мышем Киприан под надуманным предлогом (якобы, оставил Москву перед приближением врага) был изгнан на некоторое время...
Скорее, все было иначе. В Москве после возвращения немногочисленного и потрепанного велико-княжеского войска вспыхнуло восстание, возглавленное литовским князем. Оно было жестоко по-давлено татарами, которых призвал сам Московский князь. За эту услугу он возобновил выплату дани. Все злодейства свалили на Тохтамыша, на всякий случай, обвинив рязанского князя в преда-тельстве (якобы он провел Тохтамыша на Москву). Но и это объяснение сильно надумано, все могло быть гораздо "хуже"...
Летописи мельком упоминают о разграблении жителями Кафы казны Мамая, что соотносится с событиями в Московском Кремле. Замечу, что в другом месте нашими летописцами говорится о захвате добычи в ставке Мамая после его разгрома и бегства, в том числе, золотых изделий, неко-торые из которых упоминаются среди имущества московских правителей вплоть до конца 16 века: "Княжеские же полки гнали их, избивая, до стана их, и захватили многое богатство и все имуще-ство их". Эти замечания нам еще пригодятся.
Сделаем еще одно смелое предположение. После неудачи в противостоянии с Тохтамышем Мамай с небольшим числом сторонников скрытно вернулся в Москву (в Кремль, а не далекую крымскую Кафу!), но вскоре был узнан и в ходе начавшегося бунта был убит московскими купцами генуэзцами. Власть в городе захватили бывшие союзники Мамая во главе с литовским князем Остеем. Узнав об этом, Тохтамыш спешно пришел и осадил город. Кстати, по летописи он якобы перед этим по-слал на Русь (Нижний , Суздаль) обманную грамоту, что идет на Литву. С помощью русских князей, которые естест-венно присоединились к нему в походе на Литву, ему удалось убедить бунтовщиков покинуть крепость. Но, нарушив слово, всех их перебили. Летописные тексты об этом событии, как и о мно-гих других, носят следы правок и апологетических вставок 15-16 веков.
В такой раскладке событий для князя Дмитрия не остается заметных проявлений, разве что хоро-нить убитых москвичей. По осторожному замечанию Костомарова: "Личность великого князя Дмитрия представляется неясною. По некоторым чертам можно даже допустить, что он был человеком малоспособным и потому руководимым другими". Дмитрий в летописных историях (в красочном описании начала похода в Задонщине и Сказании) предстает в роли царя, а в иных - московский князь угадывается под неясными фигурами ставленников Мамая (ханов-царей). Московское войско в походе 1380 года вел Серпуховской князь Владимир Андреевич Храбрый, по летописям он играл, пожалуй, первостепенную роль, Дмитрий лишь слушается его советов.
То, что в Москве находились союзники Мамая (литовцы и генуэзцы), говорит о многом. Именно здесь была его северная столица, построенный из мамайского кирпича белокаменный Новый Кырым. Сравните с названием татарского города Старый Крым, - где по общепринятым представ-лениям была столица Мамая. Можно еще вспомнить монгольский Каракорум (в другой транс-крипции Кара-Кырым), разрушенный китайцами в эти же годы и совсем недавно, наконец, най-денный археологами. Возможно в этом же ряду созвучных названий стоит донской Семикара-коркс и казанский Кременчуг. О строительной деятельности в период Мамая косвенно говорит тот факт, что спустя века при разборке старых татарских крепостей наиболее качественный кирпич называли мамайским.
"Мамайские" монеты (конечно от имени хана) печатались, судя по надписи, в Орде, то есть в по-ходной ставке Мамая, а позже в Астрахани, Новом Крыму (Кремле?) и Новом Маджаре (на Кавказе?). Сюда же можно отнести русские монеты, приписываемые ко времени правления Дмитрия. Только после 1380 года на них писали "Тохтамыш хан". Для соблюдения традиции Мамай посадил на царский престол законного чингисида, - московского князя со вторым (мусульманским) именем Абдаллах или (после 1369 года) Мухаммед-Булак (Мамат-Салтан в наших летописях), а в последний период - некий хан Тюляй. Кстати о происхождении ставленников Мамая ничего не известно. Зато известно, что Мамай в самом конце 70-х провозгласил себя ханом, но куда он подевал прежнего пусть и номинального, но законного царя? Можно и здесь фантазировать и попробовать сложить мозаику фактов в целостную картину...
Летописец дает любопытную справку о личности Митяя: "Никто не был в такой чести и славе, как Митяй, все почитали его как царя". А ведь официально он всего лишь духовник князя, то есть просто близкий доверенный человек! Митяя постригли в монахи под именем Михаил, дали сан и сразу после смерти митрополита Алексия посадили на его место. Перед тем Дмитрий просил бла-гословения умирающего митрополита Алексия, но тот не согласился, а завещал митрополию Сер-гию Радонежскому, который, из боязни встревать в политику, отказался. Все это вызвало недоволь-ство церковников, и в 1379 году Митяя, без особого с его стороны желания, отправили в Констан-тинополь с грамотой от Московского правителя (не сохранилась) для утверждения на освободившийся пост митро-полита. При этом известно, что он проходил через степи и черноморские порты, контролируемые Мамаем, а значит, поездка была согласована с ним (сохранилась грамота выданная Митяю от лица Ордынского хана Тюляя на проезд в Константинополь). Митяй, как известно, "умер на море". Поставле-ние от патриарха привез сопровождавший его и подделавший бумаги Пимен. Дмитрий прогнал самозванца, заподозрив в отравлении своего любимчика. Вот тогда в Москве появился Киевский митрополит Киприан. После его изгнания Дионисий в 1383 (?) году тоже отправился в Константино-поль (однако уже по Волге через Сарай), получил митрополичий сан, но на обратном пути был схвачен в Киеве (понадеялся на свой высокий сан) и умер в заточении.
Таким образом, в период между Мамаевым побоищем и нашествием царя Тохтамыша (1381-82) место в Москве получил добивавшийся его ранее Киевский митрополит Киприан. Затем его под надуманным предлогом изгнали, и место, все-таки, досталось Пимену, а с 1389 года (странное совпадение года смерти Дмитрия и Пимена) - снова Киприану. Эти "факты" выглядят как чехарда.
По практике тех времен, митрополита часто назначали из числа князей. Что если Мамай, решив объявить себя ханом, хотел приискать своему ставленнику (ставшему лишним) князю Дмитрию (Митрию-Митяю) вто-рой по значению в его державе пост главы церкви? Но встретил в этом начинании сопротивление по-пулярных русских иерархов. Между ними и светской властью произошел заметный разрыв. Суз-дальский епископ Дионисий даже подстрекнул народ Нижнего Новгорода против послов Мамая. В ответ тот прислал татар...
В 19 веке историки долго спорили о том, как именовать летописное сказание о битве с Мамаем, - в ранних списках названия не имелось. Прижилось, в конце концов, нынешнее "Сказание о Мамаевом побоище". Саму же битву стали называть Куликовской после отождествления не вполне четких летописных упоминаний с известным Куликовым полем. В ранних списках его вообще нет! А потому, не относилось ли первоначально название "Мамаево побоище" к событиям в Москве? Действительно, избиение Мамая и его сторонников - бунт - более подходит под название "побоище".
Во вступлении к "Задонщине" есть такой пассаж: "А от Калакской битвы до Мамаева побоища 160 лет". Конечно, имеется в виду битва на Калке в 1223 году, но само существование такого на-именования о чем-то говорит. Здесь же, но в другом списке еще загадочней: "...от Батыя до Кал-ския рати и до Мамаева побоища лет 158"! Здесь Калская рать и Мамаево побоище - разные хо-тя и близкие по времени события! Напомню, что в "Сказании" Мамай с Тохтамышем встретились на калках, то есть, вероятно, не на мифической реке Калке, а скорее в отдаленном месте, - на куличках.
В связи со сказанным можно по-новому осветить и некоторые предшествовавшие события.
В повести "О побоище на Воже" говорится следующее. Мамай в 1378 году послал рать на Русь, московский князь Дмитрий выступил ему навстречу с большим войском, перешел Оку, и в Рязан-ской земле встретился с татарами у реки Вожа.
"Татары переехали на эту сторону (реки) и ударили по коням своим, и поскакали быстро. И по-шли на рысях и наткнулись на наших. И ударили на них с одной стороны Тимофей-окольничий, а с другой - князь Данило Пронский, а князь великий ударил в лицо".
Произошло столкновение, татары отступили, бросив свои пожитки. Далее, "той же осенью Ма-май собрал оставшуюся силу и пошел внезапным набегом на Рязанскую землю". Олег Рязанский бежал за Оку-реку, бросив все. Татары, конечно, пограбили и увели в полон людей.
Тут много вопросов.
Где были рязанцы, когда Дмитрий вошел в их землю и столкнулся с татарами?
Почему Мамай в отместку послал свои войска не на Москву, а на Рязань?
Почему среди убитых татарских князей стоит некто Костров? - "А се имена избитых князей: Хазибей, Коверга, Карабулук, Костров, Бегичка".
???
Ответ же один: Московский правитель Мамай с татарскими и русскими отрядами воевал Рязан-скую землю и хорошенько пограбил ее. При этом князь Олег и его рязанские татары бежали. По-сле погрома они стали сговорчивее, были на стороне Мамая в походе 1380 года, но в последний момент от битвы все-таки уклонились. Как видим и в данном случае при переписывании истории использовали все тот же прием разделения неудобного события на два слегка разновременных. Подобных парных моментов в наших летописях очень много. Некоторые будут рассмотрены далее.
В заключение главы приведу полное говорящее название летописной повести известной в не-скольких вариантах разной степени фальсификации и подробности: "О Московском взятии от ца-ря Тохтамыша и о пленении земли Русской". Из него видна значительность произошедшего. Взя-тие Москвы Тохтамышем и уничтожение ее столичного населения (правящего класса государства Мамая, включая впервые за долгие годы пострадавших церковников, оказавших сопротивление в битве 1380 года) - означало смену всей власти. Не удивительно, что "пролитовский" Киприан си-девший в Кремле до прихода Тохтамыша, был изгнан, и вновь появился, лишь когда новый хан разобрался в политической обстановке и завел дружбу с Литвой.
Еще одно интересное замечание. В летописных сказаниях о битве упоминаются недобрые пред-знаменования во время похода (вой волков и пение птиц), которые становятся не понятны в свете счастливой трактовки событий. Трагическим может считаться только гибель самого главного участника похода, в данном случае, Московсего князя. Тем более, что в дальнейших событиях он никак не проявляется (Оборона Москвы от Тохтамыша)...
На миниатюрах с изображениями сцен из Мамаева побоища много неясного, в частности, надпись "и побеже Мамаи со князи своими..." на картинке, где воины тонут в реке. В "Сказании" такого эпизода нет, так как в направлении предполагаемого бегства на юг в Кафу крупных рек вблизи от Куликова поля нет. В некоторых летописях говорится, что людей Мамая гнали до реки Мечи (приток Дона) и там топили, а это довольно далеко.
Высказанные версии требуют тщательного сопоставления всех доступных фактов, а потому оста-вим эту нудную работу для чьей-то диссертации. Как уже наверно догадался читатель, автор счи-тает себя лишь популяризатором исторических знаний.
Глава из 2 части "Тайна Русской истории" 2005г.
"Плотный диавол Мамай"
В этой главе мы попробуем разобраться с ситуацией в Москве и вокруг неё во времена ордынца Мамая. Начнём с того, что в декабре 1375 года Константинопольским патриархом был утверждён митрополитом Киевским, Русским и Литовским Киприан, болгарин (рыжий, возможно из иудеев) и бывший посол Византии на Руси. С условием, что после смерти Алексия (который носил титул "митрополит Киевский и всея Руси") он займёт его пост в Москве. А пока Киприан обитал в Кие-ве, ставшем к тому времени заштатным городком на окраине Великого княжества Литовского (полное название: "Вел. кн. Русское, Жемайтское и Литовское").
В январе 1378 года умер митрополит Алексий, и вскоре, в июне, Киприан попытался въехать в Московию, но был схвачен, ограблен и после двух недель издевательств и содержания в темнице выдворен за её пределы. Дело в том, что ещё при жизни Алексия Московский князь Дмитрий ну-дил его оставить наследником высшего церковного сана некого Михаила-Митяя, о котором из-вестно следующее. Из мирян, в один день по велению князя Дмитрия он был в 1376 году постри-жен в монахи и назначен архимандритом Чудова монастыря*. "Между всеми московскими иерея-ми, - пишет Карамзин, - отличался тогда священник села Коломенского Митяй, умом, знания-ми, красноречием, острою памятью, приятным голосом, красотою лица, величественною наруж-ностью и благородными поступками, так что Димитрий избрал себе его в отцы духовные и в пе-чатники, то есть вверил ему хранение великокняжеской печати: сан важный по тогдашнему обычаю! Со дня на день возрастала милость государева к сему человеку, наставнику, духовнику всех бояр, равно сведущему в делах мирских и церковных. Он величался как царь, по словам лето-писцев: жил пышно, носил одежды драгоценные, имел множество слуг и отроков". Странная фи-гура...
По кончине Алексия (12 февраля 1378 года) опять же по протекции Дмитрия Митяй стал испол-нять функции митрополита, что вызвало острое недовольство епископов (особенно Суздальского Дионисия) и других иерархов русской церкви, которые под давлением Великого князя всё же на-делили его саном епископа. Дионисий был заточён, спустя время отпущен, и тут же, в июле 1379 года, поехал по Волге через Сарай в Константинополь для утверждения тамошним патриархом в роли митрополита Руси. (В это время Волжский путь Мамай уже не контролировал.)
Митяй с грамотами, данными ему Дмитрием (грамоты этой никто не видел), и большой свитой следом за ним выехал из Москвы через Дон и Крым в Константинополь.
Предполагается, что по пути посольство заехало в Орду, и некоторое время пользовалось госте-приимством Мамая. От номинального хана Донской орды Туляка Михаил-Митяй получил ярлык с подтверждением привилегий русской церкви и рекомендацией его на пост митрополита Великой Руси. Такое титулование крайне странно, учитывая враждебные отношения Москвы и Мамая с 1374 по 1380 годы. Заметим, прежний ставленник Мамая хан Мухаммед-Булак куда-то пропал. Ещё один необъяснимый с точки зрения официальной истории факт: Мамайская бумага (сущест-вует реально) подписана февралём 1379 года! То есть, за полгода до проезда Митяя через Донские степи.
На пути в Константинополь Митяй неожиданно умер на море. Сопровождавший его епископ Пи-мен подделал рекомендательные документы на своё имя и прибыл в Константинополь. В это же время Киприан через Киев, Молдавию и Валахию прибывает в Константинополь, и застаёт там разгар внутренней войны за власть, поэтому разрешение русского вопроса затянулось до июня 1380 года.
Взяв огромные деньги под доверенности на имя Дмитрия (20 тысяч рублей по нашей "Повести о Митяе"), Пимен подкупил всех кого можно и был поставлен митрополитом Киева и Великой Руси. При этом Киприан, не дождавшись разязки, спешно покинул Константинополь, вероятно, чтобы упредить возвращение самозванца: "Тайно убежал, ни с кем не простившись". Этот манёвр ему удался.
В Новгородской летописи сказано, что Киприан приехал в Москву в конце мая 1380-го. (Офици-альные историки вслед за другими летописями относят этот факт на год позже, отрицая присутст-вие Киприана в Москве накануне Мамаева побоища.) На сей раз, он был принят Дмитрием ласко-во, тот даже повинился за прошлый свой грех. Через 7 месяцев (в декабре) в Москву попытался въехать самозваный митрополит Пимен, но был, якобы, схвачен и отправлен в Чухлому, а затем в Тверь.
8 сентября 1380 года произошла Куликовская битва, о которой в летописных преданиях рассказа-но красочно, витиевато, но туманно. Сразу после неё в сказаниях очень коротко сообщается о дру-гой битве, - в Калках лесях, - Мамая с Тохтамышем, после которой по сообщениям летописей Мамай укрылся в Кафе (генуэзский город в Крыму), где был убит и разграблен. Тохтамыш же взял всю Мамаеву Орду и казну Мамая и его царицу (дочь хана Бердибека) и его улусы все, и оттуда из-вестил всех русских князей через своих послов о смене власти. В это же время (в конце зимы 1380 - 81 годов) по официальной версии был поставлен митрополитом опальный прежде Пимен.
В Тверской летописи первоначальная запись о событиях 1380 года закрыта короткими обрывками из начала и конца поэтической повести "Задонщина". Не могу удержаться, чтобы не привести этот "шедевр" летописания целиком.
"В год 6888 (1380). А это писание Софония Рязанца брянского боярина в похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Владимиру Андреевичу. "Ведомо ли вам русским государям что царь Мамай пришел из Заволжья стал на реке Воронеже а всем своим улусам не велел хлеба пахать известно мне что хочет идти на Русь и вы бы государи послали пообыскать тут ли он стоит где о том мне поведали. То всем известное место между Доном и Днепром на поле Кули-кове на реке Непрядве, а положили головы свои за землю Русскую и за веру христианскую, а мы пойдем в свою вотчину в землю Залесскую к славному городу Москве и сядем на своем великом княжении чести себе добыли и славного имени. Конец".
Летописцу (переписчику со старой летописи) было явно не по душе коверкать старые письмена, а потому он нехотя вставил, что приказали, поместив запись под чужим именем. Другие переписчи-ки иной раз вставляли и не такую чушь, в надежде, что читатели поймут их несвободу, - работу под контролем цензуры. "Бысть бой на Дону князю Дмитрию Ивановичу с царём Мамаем Ордин-ским, и на том побоище поимали попа русского, а у него взяли мех накладен зелей лютых смерто-носных, и послаша его в заточение".
Под 1382 годом в летописях подробно сообщается о приходе Тохтамыша на русские земли и взя-тии и разграблении Москвы с округой. При этом из Кремля, охваченного бунтом, накануне осады (началась 23 августа и длилась 4 дня) бежит князь Дмитрий, а затем митрополит Киприан и часть зажиточных горожан.
Тверская летопись.
"В тот же год пошел царь Тохтамыш на великого князя Дмитрия, а Олег Рязанский указал ему броды на Оке. Услышав об этом, князь великий бежал в Кострому, а царь сперва Серпухов сжег и пошел к Москве. Народ собрался на вече, митрополита и великую княгиню ограбили и едва из го-рода отпустили. И приехал в Москву князь Остей Литовский, внук Ольгердов, укрепил людей и закрылся в городе. А на третий день пришла с поля рать татарская, и стали близ города, на рас-стоянии двух выстрелов из лука, и спросили: "Есть ли Дмитрий в городе? ", и из города ответи-ли: "Нет". И начали пьяницы насмехаться, показывая им срам свой, ибо думали, что в городе столько войска; татары же на город саблями махали. В тот день к вечеру татарские полки от-ступили и, идя дальше, взяли Владимир и Суздаль, а другие Переяславль. Августа в двадцатый день царь пришел к Москве с бесчисленными воинами, и видевшие из города сильно испугались; и скоро татары снова пошли к городу, и стали пускать стрелы, так что от них было не видать города; а другие по лестницам полезли на стену; и лили на них воду, кипятя ее в котлах на стене, и вечером татары от города отступили. Царь же стоял три дня, а на четвертый день обманул Остея; утром приехали татары к стене, а с ними два князя Нижнего Новгорода, Василий да Се-мен, дети Дмитрия Константиновича. Татары же сказали: "Пришел царь наказать своего холо-па Дмитрия, но он ныне убежал, и царь вас извещает: "Я пришел не потерять свой улус, но со-хранить, отворите город, хочу вас пожаловать"; а князья говорили: "Целуем вам крест, царь хо-чет жаловать". Князь Остей вышел из города со многими дарами, а священники с крестами; и в тот же час у города убили Остея, а честные иконы были на землю брошены с ободранными ри-зами. И татары, начав сечь, пошли в город, а другие по лестницам на стены; горожане же сами город зажгли, и был сильный ветер, и были на город огонь и меч; и был взят город августа в два-дцать шестой день, в восьмом часу вечера. Это все случилось за грехи наши; и было вскоре все прах, а людей в плен повели, как скот. И хотели татары идти к Твери, и послал князь великий Ми-хайло Гурленя; они же, поймав его, били. И поставили Гурленя перед царем, и велел царь найти обидчиков, и отпустил его с милостью к великому князю Михаилу, с ярлыком. И пошел царь от Москвы, а князь великий Дмитрий поехал в Москву и, видя ее погибель, начал сильно плакать и горько стенать. А Киприан митрополит приехал в Тверь из Новгорода Великого, и оттуда в Мо-скву".
В Москве было убито от 12 до 24 тысяч человек (очевидно, всё окрестное население, собравшееся в Кремле), включая и многих церковников. Сообщается, что в октябре (вскоре после погрома) в неё прибывают Дмитрий и Киприан. Последнего, впрочем, князь вскоре изгоняет, якобы, за мало-душие и бегство из Москвы перед приходом Тохтамыша. Киприан в сообщении 1382 года выгля-дит лишним, так как с весны 1381 года митрополитом по Новгородской летописи был Пимен.
Избиение москвичей войсками Тохтамыша:
Пора разобраться со всеми описанными странностями. Начнём с того, что в годы существования Мамаевой орды ее номинально возглавляли три хана:
с 1361 г. до примерно 1 марта 1370 г. - хан Абдуллах (Авдуля);
далее до второй половины марта 1377 г. - хан Мухаммед-Булак (Мамат Салтан);
далее до падения Мамаевой орды осенью 1380 г. - хан Тюляк (Телубий).
Если мы обратимся к летописным датировкам Мамаева побоища и взятия Москвы Тохтамышем, то обнаружим хронологическую неразбериху. Например, последнее событие датируется четвергом 26 августа 6890 года, но дело в том, что 26 августа приходится на четверг лишь в 1378 и 1389 го-дах. Все это говорит, что летописные датировки подверглись позднейшим и ошибочным пересче-там, а потому полагаться на указанные даты нельзя.
Любопытно, что в Византийских документах о событиях 1380-82 годов ничего нет. Очень туман-ны и кратки замечания европейских хроник, а восточные ясно говорят лишь о разгроме Тохтамы-шем Мамая. Всё это, плюс, близость дат "Куликовской битвы", "Мамаева побоища" и взятия Мо-сквы Тохтамышем навевает на раздумья. Казну Мамая по летописям кто только не захватывал: и русские после победы на поле Куликовом; и генуэзцы, убившие Мамая в Крыму; и, разумеется, сам хан Тохтамыш. Эти и многие другие несообразности, и явные летописные фальсификаци, за-ставляют сомневаться в официальной истории.
А что если событие было одно: захват ханом Тохтамышем Орды Мамая, в которую входила тер-ритория от Крыма до Москвы с частью русских княжеств? В последствии при переписывании ис-тории это событие разделили на части: вместо одного сражения - два, вместо одного похода хана - тоже два, но разделённых во времени.**
Номинальный правитель Донской Орды Мамат-Солтан или Мухаммед-Булак (он же царь Митяй) в 1370 году был отослан Мамаем на окраину его владений в булгарскую Казань, но вскоре отка-зался давать дань Мамаю, был приструнен в 1376 году, но прибежал в Москву после захвата Бул-гарии Сарайским ханом. Тогда Мамай решил окончательно отстранить его от светской власти, по-стриг в монахи, а затем самовольно назначил на пост митрополита, но Митяй погиб на пути в Константинополь.
Хан Заволжской Синей Орды Тохтамыш весной 1380 года взял Сарай и летом решил прибрать к своим рукам правобережье Волги. Для этого он распорядился захватывать в Булгарах русские суда и с их помощью наладить переправу где-то у нынешнего Саратова. (Вряд ли русских торговых су-дов в Булгарии было достаточно много для спешной переправы десятков тысяч всадников, уж не был ли использован для этого Нукратский-Вятский флот? Участие в последующих событиях булгарского войска не вызывает сомнений, правда, не ясно, на чьей стороне.) Далее через Пензу и верховья рек Цны и Воро-неж его войска вышли вдоль границы Рязанского княжества к верхнему Дону. По пути к татарскому войску присоединились Суздальские и Рязанские князья. Эта часть событий описана в летописях под 1382 годом.
До Мамая ещё с весны дошли вести о готовящемся нападении. Приехавший в Москву в начале лета Киприан был, на сей раз, встречен с радостью, как необходимая духовная поддержка в пред-стоящей войне. Мамай с новым ханом Тюлеком назначили местом сбора своих союзников извест-ную переправу на границе Рязанского и Тульского княжеств в верховьях Дона, так как здесь по ничейной территории проходила дорога с Волжского Сарая в Москву. Лев Гумилев считал, что на стороне Мамая сражались поляки (литовцы), крымцы, генуэзцы, ясы, касоги, а вот татар в его вой-ске было немного. Прибавим сюда русские полки, собранные в Москве, которые состояли в ос-новном из дружин удельных князей и вооружённой охраны монастырей, а также мобилизованных горожан. Чтобы пресечь своему разноплемённому войску возможность для отступления, он предпринял переправу через Дон. Од-нако это его не спасло. Молодой богатырь хан Телубий был убит или отравлен кем-то своим. (Ле-генда о поединке богатырей перед битвой явно выдумана: со времён Чингисхана все такие по-единки были строго запрещены.) Чтобы скрыть этот факт, могущий повлиять на боевой дух вои-нов Мамая, царские доспехи одел другой. Но произошедшее всё-таки стало известно, что и приве-ло к массовому переходу татар на сторону Тохтамыша. "Сказание" описывает это искажённо: "Укрепив полки, снова вернулся под свое знамя черное, и сошел с коня, и на другого коня сел, и сбросил с себя одежду царскую, и в другую оделся. Прежнего же коня своего отдал Михаилу Анд-реевичу Бренку и ту одежду на него воздел, ибо любил он его сверх меры, и знамя свое черное по-велел оруженосцу своему над Бренком держать. Под тем знаменем и убит был вместо великого князя". (В популярном изложении черное знамя заменяют "червленым" - красным.)
Сражались, более за свою жизнь, в основном, лишь христианские воины (литовцы, генуэзцы и русские). Мамай бросил союзников и бежал с поля боя, чтобы укрыться в ближайшей крепости построенной им - белокаменном Кремле, но был здесь убит в ходе начавшегося бунта. Затем крепость осадил подоспевший Тохтамыш и вскоре, якобы, обманом с помощью Суздальских князей (мне, мол, был нужен Дмитрий-Мамай, а вы выходите с дарами и останетесь целы, - вериться с трудом) захватил город. Не мудрено, что в митрополиты Тохтамыш утвердил опального при прежней власти Пимена (который вероятно находился в ставке хана, так как возвратился из Константинополя через Са-рай в августе 1380 года), а Киприан много лет после этого колесил по окраинам Руси, ожидая по-литической перемены.***
В завершении темы попробуем несколько по-иному взглянуть на некоторые события тех лет.
Есть сообщение, что когда в Сарае был убит хан Бердибек и власть захватил новый правитель, Мамай вывез из столицы царскую семью с казной и прочим, и таким образом, стал покровителем-опекуном. Впервые Мамай упомянут в наших летописях в 1361 году, когда он, опираясь на Московских бояр-ордынцев и митрополита Алексия, поддержал 9-летнего князя Дмитрия в противостоянии с сильным князем Дмитрием Константиновичем Суздальским, получившим от номинального Сарайского хана Владимирский престол (русский улус). В сущности, это был сепаратисткий переворот, в ходе которого Мамай, посадив в своём уделе (Московском княжестве) потомка Бату-хана, сделал Москву центром западной части Улуса Джучи. Недовольных этим новшеством пришлось усмирять. В 1364-65 годах - Суздальских князей, а затем Тверь и её союзника Литву. В 1368 году литовцы осадили только что построенный каменный Кремль, но были отогнаны подоспевшими отрядами Мамая. К 1370 году царь Дмитрий подрос, и его пришлось отправить в отвоёванную Казанскую Булгарию, но и там он продолжал своеволить.
В 1374 году Мамай проиграл боьбу за Сарай, одновременно против него восстали Суздальцы и Рязанцы. По официальной версии истории, изложенной в основных правленных летописях, Мос-ковские бояре выпросили у Мамая ярлык для Тверского князя на Владимирский стол (право сбора Ордынской дани с северовосточных русских земель). Однако это противоречит тогдашним реали-ям. Мамай никогда не был ханом, а потому все ярлыки должны были формально подписываться действующим ханом. В 1370-77 годах таковым был Мамат Солтан, находившийся в Булгарии (Казани). Поэтому события развивались так.
Воспользовавшись поражением Мамая в Поволжье, Мамат решил взять реванш, для чего заручил-ся поддержкой самого сильного русского князя и давнего противника Москвы, - Михаила Твер-ского (дал ему тот самый злополучный ярлык). Действовал он через своих сторонников в Москве Некомата и Ивана, - сына Московского тысяцкого Василия.
"В год 6883 (1375). Из Москвы приехали к великому князю Михаилу Иван Васильевич да Некомат (москвичи, люди Мамая), и на Федоровой неделе послал их в Орду; а сам князь великий Михайло поехал на середокрестной неделе в Литву и, побыв малое время, приехал в Тверь.
В тот же год в июле пришел из Орды Некомат в Тверь, а посол с ним от Мамая Аджихоза, и яр-лык принес на великое княжение. И князь великий Михайло, нимало не ждя, в тот же день послал к великому князю Дмитрию и крестное целование сложил, а наместников послал в Торжок и на Углич Поле ратью".
Однако Мамаю удалось собрать войска (примерно такого же состава, что и в 1380 году) и в 1375 году приструнить Тверь. "А князь великий Дмитрий, собравшись со всеми князьями русскими, по-шел к Твери; августа в первый день Микулин (городок) взял; в пятый день порану стал у города Твери, и посады, и церкви пожег. Августа в восьмой день, в среду, приступил со всею силою к го-роду, и туры прикатили (башни-укрытия на колесах), и примет метали (хворост, сухие бревна, а также приставные лестницы), и стрельницу зажгли на Тьмацком мосту (мост в устье Тьмаки, который вел в Тьмацкие ворота), и в скорби был весь город. И прибежали люди в собор Спаса, со слезами воззвав к Богу; и помиловал Бог, послал свою помощь, москвичей от города отбил. Князь великий Михайло у Волжских ворот москвичей бил (ворота, выходившие к Волге, всего ворот было четверо, то, что приступ велся у дальних ворот, свидетельствует о том, что весь город был окружен.), и туры посекли и пожгли, и вечером москвичи от города отступи-ли. И потом стали вокруг всего города и за Волгою, а на Волге мост успели сделать. Силы же москвичей начали прибывать, ибо пришли новгородцы и смоляне (запомним, новгородцы были в этот раз на стороне Москвы). И видя то, князь великий Михайло начал просить мира, и взял верх князь великий Дмитрий, и помирил их владыка Евфимий. И много зла учинилось в земле Тверской, и была немалая скорбь, какой не бывало в прежние годы, мор на людей и на скот. Князь же Михайло ждал помощи от литовцев и от татар". Имеются в виду Сарайские татары, противники Мамая. "И пошел от города Твери князь великий Дмитрий сентяб-ря в третий день".
В следующем 1376 году Мамай организовал поход на Мамат-Салтана в Казани. Чтобы окончательно избавиться от хана Мамата (Митяя) он самовольно сделал его митрополитом Великой Руси, а на ханское место посадил другого (более покладистого) потомка Узбека-Калиты. В 1379 году в Москве были казнены изменники - Некомат и Иван Васильевич.**** Так или иначе Мамаю удалось справиться со всеми своими про-блемами, но с востока приближалась Большая Беда в лице законного царя Тохтамыша, получив-шего власть с помощью могущественного Тамерлана. Ситуация для Мамая сложилась скверная, к тому же настоящего митрополита (и церковной поддержки) у него не было, а новый подставной хан Тюляй ничем кроме богатырского вида не отличался.
Проигравший по традиции не имеет права даже на посмертную память. Из обычного достаточно ловкого управителя сделали чудовищного монстра, хотя никакой особой жестокости за ним не числится. Наоборот, по большому счёту именно Мамай сделал Москву столицей Великой Руси. При прежних ханах она была лишь зимней ставкой Орды.
В походе на Тверь в 1375 году приняло участие новгородское войско. Запись о плавании Прокопа следует за описанием осады Твери (в то же время...); поэтому нельзя исключить согласованность действий Мамая и новгородских ушкуйников. Последние были посланы для отвлечения вероятных союзников Твери, (нижегородцев), а также нанесения чувствительного удара по Сарайским татарам, противникам Мамая.
Примечание*. Чудов монастырь был построен на территории Московского Кремля в правление хана Джанибека. По преданию за исцеление его жены Тойдуллы митрополит Алексий получил под будущий монастырь располагавшуюся в Кремле ханскую конюшню. Вообще, есть факты, что в Москве и её округе в 14-16 веках располагалось значительное количество конных дворов, что го-ворит о расквартировке здесь ордынского войска (Орда - это ставка хана, его окружение и охрана, царский Двор). Таким образом, можно видеть, что Кремль являл-ся резиденцией Ордынских правителей, они появлялись здесь время от времени, вероятно, зимовали.
Примечание**. Близкая версия событий изложена в книге Рустам Наби "Правда о Куликовской битве", Казань 2004. В ней приводятся интересные "необъяснимые" факты истории 14 века. На обложке этой книги изображена монета хана Узбека: внутри звезды Давида красуется двухголовая птица. Замечу, что шестиугольная звезда была одним из символов ранних хри-стиан, да и не только их.
О Мамае достоверно известно следующее. Письменные источники XIV-XV вв. практически не со-держат каких-либо сведений биографического характера, позволяющих уточнить происхожде-ние этого сановника. Пожалуй, наиболее ранние известия о Мамае относятся ко времени правле-ния хана Бердибека (1357-1359). Согласно сообщению арабского автора Ибн Хальдуна, Мамай уже в это время находился в числе придворных эмиров, "управлял всеми делами", являлся удель-ным держателем города и области Крым, и, подобно многим высшим сановникам Улуса Джучи, состоял в родственных отношениях с верховным правителем (Тизенгаузен 1884: 389/373). Вместе с тем, определение степени достоверности этой информации остается весьма проблематич-ным. Аутентичные материалы правовой документации для второй половины 50-х гг. XIV в. назы-вают имена только двух наместников Крыма - Рамадана и Кутлуг-Тимура (Тизенгаузен 1884: 350 / 340; Mas Latrie 1848: 589-593). Из той же группы источников явствует, что на протяжении 40-50-х гг. должность ханского беклярибека занимал Могалбей (Волков 1860: 216 сл.; Ковалевский 1905: 129; Памятники русского права 1955: 470; Mas Latrie 1848: 584-589, 593-595). Если же предположить, что указанная Ибн Хальдуном обязанность Мамая (управитель всеми делами) со-ответствует должности везира, то такая интерпретация противоречит показаниям русских летописей, где советником данного хана назван Товлубий, а также тому обстоятельству, что ни в одном из документов этого времени Мамай не фигурирует в числе высших должностных лиц государства. Наконец, один из сравнительно поздних татарских авторов передает легенду, со-гласно которой Мамай являлся предводителем племени кыйят, инкорпорированного в состав "правого крыла" джучидских владений (Spuler 1943: 112, n. 62). (http://stratum.ant.md/06_99/articles/varvarovskii/1.htm.)
Можно полагать, что Мамай был удельным правителем Московского княжества, при этом мало-летний подставной хан временами находился при нём, а в 1370-77 годах - в Булгаре. Товлубий - это наверняка третий подставной хан Тулубей-Тюляк, второе лицо по значению для внешнего на-блюдателя. Добавлю, что с монгольского языка имя Мамай можно перевести как "от дьявола".
Примечание***. 1. Избегла цензурной правки интересная запись, сделанная на листах Троицкого стихираря 14 века неким писцом Епифаном (отождествляют с известным сочинителем Епифанием Премудрым из Троицкого монастыря) за 21 сентября 1380 года:
"М[е]с[я]ца септябр[я] въ 21 д[е]нь в пят[ок] на памят[ь] о[агио]с ап[о]с[то]ла Кондрата по литургии почата быс[ть] пис[а]т[ь] татр[адь] 6. Во т[о]жъ [...] [...] симоновскии приездил, во т[о]ж д[е]нь келарь поехал на Резань, во т[о]ж [день] чернца уе[...] [...]ьр д[е]нь Исакии Андро-ников приехал к нам, во т[о]ж д[е]нь весть прид[е], яко летва грядет с агаряны [...]"
Никто до сих пор не может убедительно объяснить, почему весть о приближении вражеского вой-ска (литовцев и мусульман) к Москве пришла через 13 дней после Мамаева побоища? Кто мог уг-рожать Москве после победоносной Куликовской битвы? С нашей точки зрения ответ банален: к Москве после разгрома Мамая приближался хан Тохтамыш с союзниками.
2. Ни ордынская, ни русская военные истории не знают традиции поединков перед битвой. Поединки, как и прочие проявления личного мужества, прямо запрещались Ясой Чингисхана, пре-выше всего ставившей дисциплину в монгольских войсках. Наконец, имён Пересвета и Осляби нет в Троицком синодике, а они должны были бы быть включены в него, если бы действительно явля-лись монахами Троице-Сергиева монастыря. В наиболее раннем списке Задонщины даже не упо-минается о чернечестве братьев, а под пером редакторов и переписчиков сын Осляби Яков посте-пенно превращается в сына Пересвета, фигурирующего впоследствии в Сказании.
Есть свидетельства, что Пересвет и Ослябя происходили из Любутска в Брянском княжестве и в 1380 г. монахами не были. В Куликовской битве они и сын Осляби Яков, судя по Задонщине, по-гибший в сражении, участвовали в составе дружины князя Дмитрия Ольгердовича, сидевшего в пожалованном ему Переяславле Залесском. Спустя годы после сражения Андрей Ослябя принял монашество под именем Иродион.
3. В "Сказании" упомянут труднообъяснимый факт: ризой убитого Пересвета покрывают мёртво-го печенега. Если "печенега-Челубея" отождествить с царём Тюляком, то можно предположить, что его посмертно крестили, для того чтобы похоронить по-христиански в Кремлёвском соборе, где по предположению "ТРИ" (работа "Тайна Русской истории") хоронили всех Ордынских царей, начиная с Узбека-Калиты, но под христианскими именами.
4. Первые договоры между правителями Солхата (Крыма), действовавшими от имени хана Тохта-мыша, и консулом генуэзской Кафы заключёны 28 ноября 1380 г. и 23 февраля 1381 г. Это дока-зывает, что уже в конце ноября Тохтамыш владел Мамаевой Ордой.
5. Историк А. Горский считает, что в походе 1380 года на стороне Москвы приняли участие немного меньшие силы, чем при походе на Тверь в 1375 году (без новгородцев). При этом он учитывает только русские полки. Осада города и погром сёл, - не сравнимы с битвой в поле, где для победы обязательно требуются конные силы. Отсюда особенно видна шаткость официальной версии.
Ну, а что же повествует Булгарская летопись Джагфар Тарихы? Здесь у неё явный прокол, учтем только, что эта часть текста фрагментарна и явно правлена. Почти следуя официальной Московской версии, булгары участвуют в битве с неверными на стороне Мамая, при этом описа-ние самой битвы, в принципе, совпадает с изложенным в "Задонщине" и "Сказании". Приведём этот текст. Участие булгар на стороне Мамая объясняется угрозами с его стороны, что неубедительно, так как к тому времени Волжская Булгария уже принадлежала Сарайскому правителю Тохтамышу. Как увидим ниже, это были другие булгары (казанские и нукратские).
Эмир вызвал к себе бека Сабана и велел ему идти на соединение с Мамаем "с двумя тысячами черемшанцев Чаллы-Мохаммеда, тысячью башкортов, буртасской тысячью Гарафа и тысячью кашанцев, а также с двумя туфангами Аса - ученика пушечного мастера Тауфика (имеются в виду пушки-тюфяки).
Сабан направился в Кыпчак (степь) и соединился с 80-тысячной ордой Мамая на развалинах старой крепости Хэлэк (на западном берегу Дона). Перед битвой наши захватили в поле русского воина, одетого в рясу папаза. Сабан хотел допросить его и отпустить, так как наши никогда не трогали никаких священников, но тут подъехал Мурза-Тимур и убил пленного копьем. Наши узнали этого разбойника, и Гараф тут же отправил его в ад таким же копейным ударом. Тут улубий (см. ниже!), взяв в заложники Чаллы-Мохаммеда (булгарина), велел атаковать 60 тысяч русских и 10 тысяч примкнувших к ним артанских (литовских) всадников в неудобном для этого месте. Наши, наступая на правом крыле, быстро расстроили стрельбой из кара джея (мощные луки, возможно, арбалеты), а затем и рас-топтали 10 тысяч стоявших перед болотом русских пехотинцев. Дело было очень жарким. Под Гарафом убили лошадь, и он, уже пеший, взял у убитого кара джей и поразил стрелой балынского бека. Потом оказалось, что это один из московских бояров оделся в одежду своего бека и стал впереди войска, дабы того не убили. А Сабан при этом все удивлялся тому, что не видит хорошей русской конницы. А она, оказывается, была поставлена в засаду в лесу за болотом, и деревья в нем были подрублены для быстрого устройства завала в случае вражеского прорыва. И когда ба-лынский бек увидел гибель своего левого крыла, то в ужасе бросился скакать прочь со своими ближайшими боярами. А бывшие в засаде приняли его за татарина (!) и свалили на него подрубленное дерево, но бек всё же остался жив.
А наши, покончив с левым крылом русских, уперлись в болото и остановились. Мамай, наблюдав-ший за битвой с высокого холма позади войска, воспринял эту заминку за проявление трусости и велел своему лучшему монгытскому алаю подогнать наших ударом в спину. Сабан едва успел раз-вернуться и встретить кытаев стрелами, а затем мечами, иначе бы его сходу растоптали 20 тысяч степняков.
В это время левое крыло мамаева войска, состоявшего из 10 тысяч крымцев и 7 тысяч анчийских (укаинских) казаков, рассекло правое крыло русских и боковым ударом расстроило балынский центр. Бий Бармак - единственный из ногайских биев, с которым наши ладили - был со своими против мос-ковского центра и тут же поднажал и погнал его. Когда он, преследуя неверных, оказался левее леса, воевода балынцев Адам-Тюряй вывел свою 20-тысячную конницу из засады и опрокинул его сокрушительным боковым ударом.
Увидев мгновенную и напрасную гибель большинства своих, Бармак развернул уцелевших и бросил-ся прочь мимо остервенело бьющихся друг с другом булгар и монгытов Джинтель-бия (монгыты - потомки монголов поселившихся в Кипчакских степях с 13 века). Крымцы и анчийцы бросились бежать в другую сторону. Пролетая мимо дерущихся, Бармак крикнул во всю мочь о полном раз-громе, и только это заставило всех позаботиться о спасении. Оставив Гарафа с его буртасцами сдерживать напор русских, Сабан стремительно повел остальных домой. Во время отступления, однако, многие наши опять сцепились с новыми ногайцами Джинтель-бия и отчаянно резались друг с другом на ходу. Гараф же удерживал напор балынцев столько, сколько это было возмож-но. Адам-Тюряй (предположительно, Дмитрий Боброк Волынский), увидев, что бьется против булгар, выдвинул против них свежих артанских всадников, а сам отправился с балынцами к холму. Мамай, завидев его, бежал.
Ас с двумя пушками, так и не выстрелившими ни разу, был брошен у холма. Русские хотели его прикончить, но Адам-Тюряй не дал и взял мастера с его туфангами в Москву. Ас научил балынцев делать пушки, которые они вначале называли по-нашему - "туфангами". А вообще-то в этом сражении балынцы и артанцы бились необычайно жестоко и не брали никого в плен. Когда Га-раф расстрелял все свои стрелы и потерял уже шестого по счету коня, артанские балынцы бека Астея окружили его и изрубили на куски. Потом тот же Астей настиг у Шира (у Дона) Чаллы-Мохаммеда и, когда бек нечаянно упал с лошади, растоптал его. Бек Сабан говорил, что потерял в этом несчастном побоище всего треть воинов, но это он, скорее всего, говорил о своих джурах (боярах-рыцарях). Потомки Гарафа рассказывали, что Сабан не потерял, а привел домой всего треть своего отряда. А этот воин видел, как убили Гарафа, спокойно шагнувшего с мечом на-встречу артанской лаве. Его самого ранили, но он, очнувшись ночью и уже без доспехов, смог все же уйти".
Прежде всего, обратим внимание, "Тут улубий" очень похоже на ошибку публикатора летописи, - в оригинале рукописи (в переводе на русский язык 1930-х) могло стоять имя хана "Тулубей". Улубий - военачальник, в данном тексте понимается сам Мамай.
Обратим внимание, что в поход были взяты булгарские пушки, которые так и не были употребле-ны в сражении, но оказались, якобы, захвачены победителями и отвезены в Москву, где вскоре использованы при обороне города от Тохтамыша. Более вероятно, что пушки были взяты еще при осаде Казани в 1376г., где к тому времени появилось огнестрельное оружие. Обратим внимание, что булгары сражаются с русскими, литовцами и степняками-монгытами, последние посланы на них самим Мамаем (!). А перед сражением булгарин Гараф убивает Мурза-Тимура, - кипчакского хана, вроде бы, своего союзника (!).Для понимания хода битвы и её географии этот рассказ ничего нового не даёт. При описании действий русских войск автор (составитель) летописного свода существенно отходит от обычного для него пренебрежительного тона, он почти удивлён силой и отвагой москвичей-балынцев. и их союзников.
Примечательно, что о столкновении Тохтамыша с Мамаем сказано лишь следующее: "Мамай по-пытался было помешать Тахтамышу переправиться через Идель, но Бармак перешел на сторону хана и улубий бежал в Джалду со своими биями-убийцами. Но в Крыму злодеев ожидала западня Шонкара, в которой они все лишились своих нечестивых голов". Обратим внимание: ногайский бий Бармак (единственный из ногайцев, с которым ладили булгары) перешёл на сторону хана (Тохтамыша).
Замечу еще раз, что некоторые историки видят в убитом татарском богатыре Челубее третьего но-минального хана Мамаевой орды Телубия-Тюляка.
Далее идёт рассказ о походе Тохтамыша на Москву. "Эмир дал в помощь хану - по его просьбе - трехтысячный отряд сына Гарафа бека Буртаса с тремя пушками мастера Раиля. Вначале Тах-тамыш хотел взять Москву сам, но потерпел неудачу и стал отступать. В это время Буртас, узнав от пленных о бегстве балынского бека из Москвы и об оставлении им вместо себя своего родственника Астея, подъехал с тремя сотнями казаков к одной из башен города и стал осыпать Артанца оскорблениями. Большая часть его отряда расположилась в это время в засаде у горо-да. Астей, видевший уход хана, решил лично расправиться с дерзким беком и выехал из Москвы с тысячью своих джур и казаков и 4 тысячами балынцев. Выехал коварно, с двух других ворот, чтобы отрезать Буртасу путь к отступлению. Буртас один чудом вырвался и погнал коня к месту засады. Астей и две тысячи неверных помчались за ним и в засаде были расстреляны пуш-ками Раиля и поражены саблями и стрелами бахадиров. После этого наши казаки бросились к во-ротам, где две тысячи других неверных бились с тремя сотнями наших, и погнали врага в город. Раиль, подтащив пушки прямо ко рву, несколько раз выстрелил из них по бегущим в Москву обезу-мевшим толпам и по башне над воротами. После этого Буртас ворвался в ворота и захватил их. Посланный им гонец догнал уходившего в Сарай хана в одном из пригородных сел и новостью о захвате ворот заставил повернуть назад. Буртасу, однако, несколько часов пришлось жарко, ибо русские со всего города попытались отбить у него башню, и только пушки Раиля спасли его.
Тахтамыш подоспел в тот момент, когда неверные прорвались уже к самой башне и в ярости били по пушкам саблями. Кук-ордынские кыргызы с ходу и с отчаянными криками ворвались в го-род через ворота Буртаса и, убив всех бывших на улицах, взяли его. Хан, однако, не позволил гро-мить Москву за ее сопротивление Мамаю и, взыскав с балынских бояров лишь неуплаченную Кып-чаку и Булгару дань, покинул Русь.
Раиль все искал в Москве отца, пока не получил достоверное известие, что Аса вывезли из города вместе с самим балынским беком - настолько тот дорожил мастером. А русские не могли полу-чать пригодный металл, и Ас принужден был в большинстве случаев делать русским пушки из дерева. Несколько таких были взяты в городе. Четыре из них достались Буртасу для эмира, а ос-тальные взял себе хан. Напрасно Раиль предлагал Тахтамышу заменить деревянные пушки же-лезными туфангами - хан предпочел деревянные.
Все эти пушки попали в руки Тимур-Шаху - эмиру Хорезма, когда он в 1395 году разбил Тахта-мыша. Власть в Кыпчаке тогда перешла в руки Идегея, вероломно убившего Бармака и силой взявшего его жену. Говорят, его мать была женой незнатного бия, но Идегея она зачала от Мурза-Тимура, когда тот гостил у этого бия и получил ее от него на ночь - по кытайскому обычаю. И все ногайские бии знали об этом и не прерывали Идегея, когда он хвастливо причислял себя к кытайскому племени Мурза-Тимура ак-монгыт. А у него, если говорить о примечательном в нем, был маленький рост, коротенькие кривые ножки и рваное левое ухо, испорченное булгарской стрелой во время Мамаевой войны". Переводчик явно обыгрывает рассказ "Сказания о Мамаевом побоище", включая в него известные по описанию осады Москвы 1382 года имена: Адам, Остей. Заметим, что рассказ булгарской летописи более правдоподобен в части смерти Астея и его вои-нов. Роль булгар явно преувеличена, а пушки могли попасть в Москву уже после взятия Булгара в 1376 году. (Нельзя исключить, что русские сказания о событиях 1380-82г. были первоначально написаны с пробулгарской точки зрения. (Булгары в ходе сражения явно переметнулись на сторону Тохтамыша, а потому как победители могли написать свою версию истории. Отсюда схожесть сюжетов с булгарской летописью. См. ниже)
Кстати, пренебрежительное упоминание о деревянных пушках вызвано недооценкой такого факта. Первоначально пушки применялись в основном для обороны городов при отражении массирован-ного штурма, а потому заряжались они не снарядом, а картечью (крупной дробью). В этом случае нагрузка на ствол при выстреле не столь велика, как при плотном забивании тяжёлого ядра. При этом для увеличения зоны поражения противника стволы таких пушек выполнялись в виде раструба. Относительно лёгкие деревянные пушки удобно перевозить, а потому их могли брать с собой в походы даже степняки, используя для устрашения наступающей конницы врага. Гром вы-стрелов пугал животных, что вызывало панику и свалку в первых рядах. Применять пушки (уже настоящие) для разрушения крепостей стали позднее.
Изложенная в ДТ неубедительная для нас пробулгарская версия удобна для принижения статуса Москвы и России вообще. Ведь если допус-тить, что Москва в 14 веке являлась столицей Донской орды (западного крыла улуса Джучи) со своими ханами-царями потомками Батыя (не вполне уважаемыми другими Джучидами, но всё-таки законными наследниками), то её притязания на Казанское ханство в 15-16 веках становятся более основательными.
Московские правители 16 века, обратив жадный взор на Запад (Украину, Белую Русь, Литву и Ли-вонию) после взятия Казани и Астрахани забыли о своём чингисхановом "первородстве", и повели родословие сначала от императора Августа, а затем, после скептических насмешек, - от рус-ских князей Рюриковичей. Однако недавние генетические пробы показали несостоятельность это-го: у многих современных потомков "Рюриковичей" норманнского гена не оказалось. Теперь они судорожно ищут "согрешившую прапрабабку", а дело всё в подтасовке родословий, да и всей нашей истории.
Высказанная гипотеза происхождения Московского царства-государства весьма неудобна и современным украинским националистически настроенным державникам, пишущим модные книги в духе "Страны Моксель". Небезъызвестный блогер Адольфыч-Нестеренко по просьбе одного из своих читателей просмотревший за 40 минут "ТРИ", смог изречь лишь одно: Бред.
Примечание ****. Забавно, но на сайте "Восточная литература" размещена Тверская летопись 1999 года издания, где за 1379 год есть такая запись "В тот же год на Кучкове поле потешали в Москве Ивана Васильевича". В сноске 274 сказано: "Иван Васильевич - речь идет о внуке великого князя Дмитрия Ивановича". Деду в это время было не более 30 лет. Всё врут календари!
Глава из работы "История страны Вятской" 2008г.
Дополнение о Мамаевой войне
Существует неопубликованный пока булгарский летописный свод "Нариман тарихы" (НТ). Вы-держки из него содержаться в работе - Бегунов Ю.К., Ф.Г.-Х.Нурутдинов КУЛИКОВСКАЯ БИТ-ВА В СВЕТЕ БУЛГАРСКИХ ИСТОЧНИКОВ: ОТВЕТ РУСТАМУ НАБИЕВУ ( bulgarizdat.ru ? Шайхутдинов Р.Н., Насибулин Р.Я.) По словам автора, в 30-х годах этот свод постигла та же участь, что и свод Джагфара, а составленный тогда же русский перевод свода сохранился в той же семье последнего владельца и издателя "Джагфар тарихы" (ДТ) Ф.Г.-Х. Нурутдинова.
По НТ к северу от нижней Камы существовало отдельное булгарское государство Булгар аль-Харидж или Менгу-Булгар (Внешняя булгария) с центром в Казани (в него входили Арская земля. Вятка, Кама и Печора). Менгу-Булгар оказал монголам такое сопротивление, что они не смогли установить над ним полный контроль: "отряды булгар, получив в Мэнгу-Булгаре выучку и оружие, отправлялись сражаться против монголов на всем пространстве от Днепра до Прибайкалья. Проезжавший в 1253-1255 гг. по этой территории посол французского короля Людовика IX монах Гильом де Рубрук отметил, что повсюду идет война", которая закончилась в 1257 году мирным договором, предусматривавшим выплату дани Сарайскому хану, но не Внешней, а Внутренней Булгарией (города Великий Булгар, Биляр и другие). Внешняя Булгария, таким образом, переусту-пала дань с Внутренней ради собственного спокойствия. "Выплата дани могла заменяться служ-бой северных булгар (Мэнгу-Булгара) в армиях булгарских султанов. В войске булгарского султана Тохтамыша аль-Булгари (после 1380 года), состоявшем, в основном, из кочевых булгар-ногайцев, служило не менее 20 тыс. северных булгар. Правда, булгарские султаны Джелал-эд-дин (сын Тохтамыша, герой Грюнвальдской битвы) и Улуг-Мохаммед (приемный сын Джелал-эд-дина) от-менили дань с Эчке-Булгара, почему булгары сохранили о них благодарную память".
"Государство татар (монгольских завоевателей), образованное Биркаем (ханом Берке) в 1257 го-ду и поэтому получившее его имя "Барриятель Баракат", в 1357 году было уничтожено султа-ном Бердибеком (1357-1359), истребившим династию Батая (Батыя) и основавшим на месте "Барриятель Баракат" Булгарское царство . Это Булгарское царство, которое для отличия от Внешней Булгарии называлось "Сарайско-Булгарским" и "Кыпчако-Булгарским", особенно возвы-силось при султане Тохтамыше (1380-1406), а просуществовало до 1437 года, вплоть до того момента, когда слилось с государством Мэнгу Булгар, или Булгар аль-Хариджем в одно Казанско-Булгарское царство сеид-эмиров из рода Ашрафидов".
Булгар аль-Харидж явно зависел от Мамая и Московии, здесь одно время сидел его ставленник Мамат-Салтан, который наверняка был одним из уцелевших после переворота в Сарае (в конце 1350-х годов) малолетних царевичей из рода Батыя и Узбека. Северные булгары в 1380 году выступили на стороне Мамая. Нетрудно видеть, что прилагательное "аль-харидж" (переводимое публикаторами НТ как "внешняя") по смыслу эквивалентен слову "Арта" (тыловая). То есть, государство Булгар аль-Харидж являлось продолжением древней Артании. Наши историки осторожно говорят о существовании отдельного Жукотинского княжества.
Кроме Казани здесь был город со схожим названием - Кашан, что, если вспомнить о его связях с русами, наводит на серьёзные размышления. Не случайно новгородцы на протяжении столетий упорно стремились в этот город. В ДТ новгородцы называются галидж-ийцами, что очень схоже с Харидж. Поэтому Булгар аль-Харидж правильнее перевести как Галиджийская (Новгородская) Булгария! То есть, управляли этой территорией известные нам Нукратские или Новгородские бул-гары. По крайней мере, часть их составляли Вятчане из Колына и других городов. (В подтвержде-ние сказанного можно добавить следующее. Имя автора первой части ДТ - Гази Барадж - не ха-рактерно для булгарского языка. Если учесть, что в этом языке звук "В" отсутствовал и заменялся "Б", то имя можно прочесть как Гази Варяг.)
О дальнейших событиях, связанных с историей Великого Булгара, булгарский летописец-каракалпак Юсуф аль-Булгари пишет так: "После того, как султану Улуг-Мохаммеду не удалось воссоединить Булгарский султанат и Артан (Литву), он в сопровождении булгарских казаков с Шира (Дона), отправился в Великий Булгар и был там в 1438 году восторженно встречен жите-лями и гостями священного города, как сын Джелал-эд-дина и внук султана Тохтамыша. Сюда к нему немедленно прибыл Сеид-Эмир Жабык-Мохаммед, и они договорились о присоединении Бул-гарского султаната к Мэнгу-Булгару, который вновь после этого стал называться Булгарским царством и Великой Булгарией, а также Казанско-Булгарским царством... За присоединение к Мэнгу-Булгару Улуг-Мохаммед и его потомки получили титулы улугбеков Казанского иля, двор в Казани и право употреблять титул султана ("царя") при общениях с иноземными правителями".
Перейдём теперь непосредственно к событиям 1380 года. (Далее цитата из работы Б. Ю.) В "Джагфар тарихы" Куликовская битва называется "Мамай сугэшэ" (можно переводить и как Ма-маева битва и как Мамаева война), а в своде "Нариман тарихы" - еще и "Саснак сугэшэ" ("Сас-накская битва"). "Саснак" по булгарски значит "болотный кулик" и русское "Куликовская битва" - это перевод булгарского "Саснак сугэшэ". Мы говорим об этом с уверенностью потому, что рус-ские летописцы ошибочно (по мнению Ф.Г.-Х. Нурутдинова) определяют Куликово поле как место битвы у современной реки Непрядвы, между тем, согласно сведениям "Нариман тарихы", ос-новная часть Куликова поля располагалась между реками Саснак ("Кулик"; современная Сосна) и Кызыл Мича ("Красивый Дубняк или Дуб", современная Красивая Меча). И только края Саснак кыры ("Куликова поля") немного заходили за эти реки. Так в "Нариман тарихы" говорится: "Саснак кыры начинается на правом берегу Саснак, а заканчивается на левом берегу реки Кызыл Мича".
Даиш Карачай аль-Булгари (автор свода "Нариман тарихы"1391г., продолженного в 1787г. Юсу-фом аль-Булгари), считает, что Саснакское сражение было частью Мамаевой войны 1380г. и пи-шет о нем очень кратко. При описании Мамаевой войны Даиш опирался главным образом на уст-ные и письменные рассказы участников этой войны.
"Наиболее интересными мне показались рассказы эмира Чулман-Булгара (Закамской Булгарии) Бахта-Мохаммеда и Сабана Халджи, а также сведения записок представителей рода Нарыко-вых - "Нарыг тарихы" ("История Нарыка")".
"Эмир Сабан Кашани сообщил мне мало существенного, видимо, опасаясь ухудшить свое поло-жение...Суть рассказанного Бахта-Мохаммедом можно кратко изложить так: когда царю (Тохтамышу) стало известно о зловещем намерении Мамая напасть на столицу (Сарай) совме-стно со своими друзьями в Алане (из Алании), то он велел Газану Абдалу и Бахта-Мохаммеду оторвать от Мамая артанцев (литовцев), кортджакцев (москвитян), кисанцев (рязанцев), а Коч-Кумыку - кубанских алан-карачайцев. Прибыв к москаулыйцам (москалям), Бахта-Мухаммед уви-дел их приготовления к войне и сказал улубию ак-балынцев (великому князю Московскому): "Мы загородим Мамаю путь в Артан (Литовское великое княжество) и Кортджак (Московию). Если ты не поможешь, или станешь мешать, то мои булгары и туркмены перевернут в Ак-Балыне (Северо-Восточной Руси) все вверх ногами!" А Газан так сказал беку артанцев (князю Ягайло Ольгердовичу): "Царь (Тохтамыш) движется по Хэлэку (вдоль пограничной линии, проходившей от реки Пьяны через левый берег верхнего Дона до Киевщины) со всеми булгарами, туркменами, джагатайцами (жителями Средней Азии) и мангытами (здесь: кочевыми булгарами). Надеюсь, что ты сам загородишь от разбойника Мамая свою границу и этим покажешь свое расположе-ние к дружбе с великим падишахом (Тохтамышем). А тем из твоих людей, которые нашептыва-ют тебе слова о раздоре, - не пожалеть бы!"
(Е. Х.) Из этого текста видно, что литовцы, москвичи и рязанцы являлись зависимыми союзника-ми Мамая и готовились к войне на его стороне. Тохтамыш поручил своим сарайским булгарам (издавна настроенным враждебно против русских) припугнуть союзников Мамая и отрезать пути к месту их общего сбора где-то у переправы через Дон. Однако, этого достич в полной мере не уда-лось, литовцы и москвичи пришли на Куликово поле. (Далее замечания в скобках обычным шриф-том сделаны мною, курсивом - замечания Б. Ю.)
"Эмир Калга-Субы Мамай Сунджа, едва весть о занятии Сарая султаном Тохтамышем дошла до него, стал готовиться к войне с ним. В месяце джиене (июне) Мамай дошел до западной части "Хэлэк джертык" (черта Хэлэк - дорога из Киева в Рязань и Булгар через Елец и Пензу, а также граница оседлой и степной областей Орды, часть её шла вдоль верховий Дона) и соединился там с барынджарскими чиркесами Сабана Халджи (днепровскими казаками). Отсюда они вместе дви-нулись к Сараю. По пути Мамай оставил в лагере в ауле Алмыш (Донецк) на реке Алмыш (Калка) одну свою армию во главе со своим братом Камилем, в которую входил и отряд гарачских (казан-ских) булгар эмира Сабана Кашани. Эмир Камиль, женатый на сестре Сабана Кашани, был ро-бок и во многом зависел от воли властного эмира Сабана. Тохтамыш велел Бахта-Мохаммеду атаковать лагерь в Алмыше, как только Мамай перейдет Шир (Дон). Когда Мамай перешел Шир, Бахта-Мохаммед с 5 тысячами своих чулманских булгар и 10 тысячами балынских сыбайцев (мо-сковских всадников) Булымера (князя Владимира Андреевича Серпуховского) и Симая Малика (Се-мена Мелика) придвинулся к Алмышу".
Мамай, видимо, решил прикрыть свой тыл с помощью союзников, - казаков и булгар Сабана. Об-ратим внимание, отряд князя Владимира Серпуховского гуляет в "диком поле" отдельно от ос-новных русских сил, что наводит на мысли о расколе в Московском лагере. Поведение Бахта-Мухаммеда несколько странно: он пропустил Мамая через Дон, и затем ушёл далеко на юго-запад, хотя ранее ему было поручено отрезать от Мамая вероятных союзников, - москвичей и литовцев. Возможно, таким манёвром он хотел увести подальше в поле ненадёжное воинство Владимира Серпуховского и Семена Малика.
"Увидев перед собой чулманских булгар, Сабан Кашани решил, что Мамай уже разбит, и уговорил Камиля после первой же стычки отступить к окраине Чирши-Субы (Елецкого княжества), вла-дения Саура, сына Сарайбека. (Алмыш-Донецк довольно далеко, в 500 км, от Ельца.) В булгарский бейлик (княжество) Чирши-Суба никто не имел права въезжать без разрешения султана или здешнего булгарского бека, ибо чиршийские булгары - казаки - несли почтовую и конвойную службу, очень важную для Барриятель Баракат (Орды) и Булгарского царства (или "Сарайского царства" восточных источников, "Волжского царства" русских летописей). Наиболее крупные селения бейлика - Ширшах, чье название переделали в "Чирши" (Елец), Кызыл или Хэлэк (Крас-ное), Сыгыр (устье реки Сосны), Сорык Кун (Задонск), Яучы или Борын Инеш (Липецк), Леубат (Шехмань-на-Тамбовщине)".
"Камиль и Сабан стали лагерем в столице Тугар-субы (Тугарской губернии) в ауле Баджанак (Колпны на реке Сосна), и их разъезды встретились у Балына (Ливны) с разъездами чиршийских булгар" (Елецких казаков).
"Между тем в самом начале месяца бельч (июль) войско Мамая Сунджи, или Санау, встретилось у Сарычына (Царицына-Волгограда) с войском султана Тохтамыша и завязало с ним ожесточен-ное сражение. Треть сил Нарыковых и тюркмен Газана (видного эмира Тохтамыша) полегла в этом побоище. Остальные Нарыковы стояли в старой крепости Барсыл (Борисоглебске) на реке Таш-Купэр (Хопёр), откуда ранее ушел в набег на Алмыш Бахта-Мохаммед. Только на третий день (битвы), когда на сторону Тохтамыша перешел эмир Салчы (князь Астрахани, победитель Прокопа в 1375 году?), султан принудил Мамая к отступлению. При этом отступлении войско Мамая разделилось на две армии, одна из которых во главе с беком Багуном отошла по левому бе-регу Шира (Дона) к Хазару (г. Воронеж), а другая во главе с самим Мамаем - к Алмышу".
Итак, первое крупное столкновение произошло в начале июля под Царицыным (у Мамаева курга-на?) вблизи переправы войск Тохтамыша. Это сражение в наших летописях ставят по времени по-сле Куликовского. В повествовании Мухамедьяра (отрывок взят из работы Б. Ю.) также встреча-ется подобная оплошность, что наводит на мысль о заимствовании. "Вскоре после Мамаевой вой-ны разнеслась весть о прибытии в Кыпчак из Кук-Орды хана Тохтамыша. Хан Габдулла, которо-го улубий (Мамай) угрозами заставил служить себе и насильно удерживал в Сарае, бежал в Бул-гар и поступил на службу Би-Омару. Эмир назначил его улугбеком Великого Булгара. Вслед за этим прибыли послы Тохтамыша с предложением эмиру заключить союз с ханом, которое Би-Омар с радостью принял. Тохтамыш стал титуловаться ханом Кыпчакского и Булгарского сою-за (ханлыка), перестав вмешиваться в дела Булгара и брать с Державы дань. Мамай попытался было помешать Тохтамышу переправиться через Идель, но Бармак перешёл на сторону хана и улубий (Мамай) бежал в Джалду (Крым) со своими биями-убийцами. Но в Крыму злодеев ожидала западня Шонкара, в которой они все лишились своих нечестивых голов. За это Тохтамыш дал Крыму, бывшему ранее улусом Кыпчака, право удельного бейлика (княжества). И назначил Шон-кара первым крымским беком. Шонкар построил себе дворец в городе Багча-Болгар (совр. г. Бах-чисарай), склонил на службу казаков и вместе с ними остановил продвижение артанцев и раздви-нул пределы Джалды до Сулы и Шира". Можно предположить, что такая хронология событий появилось из-за того, что хан Тохтамыш в Мамаевой войне непосредственно не участвовал, но бо-лее вероятно, что это сознательная фальсификация событий (см. ниже).
От Алмыша Мамай наверняка шёл к Волге прямым путём на восток, переправившись через Дон с помощью имеющихся на реке судов. Ими же он воспользовался при отступлении. Часть его ар-мии, прикрывавшая отход, не успела переправиться, и ушла вдоль реки в верх.
"Пока Тохтамыш выяснял, куда отступил Мамай, туменбаши (воевода Мамай) сумел оторвать-ся от его войска. Бахта-Мохаммед не позволил Мамаю занять Алмыш и бился так отчаянно, что туменбаши предпочел отойти на север к реке Кызминеш ("Девице", правому притоку Дона). Там он узнал, что Багун был враждебно встречен у Хазара (Воронежа) сыном Сигез-бия Хазаром. Он мог бы сбить их со своего пути, но в тыл его армии стали выдвигаться из Барсыла (Борисоглеб-ска) Нарыковы, и он предпочел без боя с разрешения Саур-бека, перейти со своей армией через полосу владений губернатора провинции Нуршада (район Тамбова) Гази-бабы, сына Изая - в рай-он Акказкичу (г. Лебедянь на Дону). Однако, там он переправится (через Дон) также не мог, ибо балынцы стали на другом берегу Шира (Дона)".
После измены Астраханского эмира, войска Мамая отступили и разделились на две части. Армия Багуна отошла на северо-запад к г. Хазар (Воронежу) и далее к переправе у Лебедяни, где, увидев на другом берегу Дона москвичей, стала лагерем. Вторая, ведомая самим Мамаем, сразу перепра-вилась через Дон, но после неудачного боя с булгарами за Алмыш также повернула на север к месту переправы у Лебедяни. Обе (связавшись между собой) шли к условленному месту у пере-правы через Дон в устье Мечи. При этом им удалось на некоторое время оторваться от преследо-вателей (войска Тохтамыша под началом Идигея и войска Бахта-Мохаммеда с Владимиром Сер-пуховским и Семеном Маликом).
"Эмир Мамай решил выйти к Акказкичу и соединиться с армией Багуна. Саур-бек, отцу которого Мамай помог в 1373 году отбить нападение кисанских (рязанских) казаков, позволил эмиру (Ма-маю) пройти к аулу Кызыл (Красное-Хэлек). Эмиру Сабану Кашани показалось, что Мамай хочет схватить его, и он двинулся со своим отрядом к Касма-Катау (г. Данков), а Камиль соединился с братом. (Е. Х. - Сабан решил смыться с поля боя?; напомню, Камиль - брат Мамая.)
Балынцы Иджим-Тюряя (Димитрий Московский) отказались пропустить отряд Сабана Кашани через реку Кызыл Мича (Красивая Меча), и эмир стал раздумывать, что ему делать дальше. В это время Мамай послал кыр-булгар или кыпчаков Мурза-Тимура и Джинтель-бия к Сабану для того, чтобы они уговорили эмира вернуться. Но люди Сабана Кашани убили Мурза-Тимура и уст-ремились через балынские порядки к реке Кызыл Мича. Джинтель-бий сообщил о происшедшем Мамаю, и туменбаши велел части своих сил пробираться вслед за Сабаном к Акказкичу и помочь Багуну переправиться через Шир. Так начался бой, который потом стали называть Ширским (Донским) или Саснакским (Куликовым)".
В ДТ стычка людей Сабана Кашани с Мурза-Тимуром объясняется убийством русского воина в одеянии священника. Истинная причина могла быть иной (см. ниже). Выражение "устремились через балынские порядки к реке Кызыл Мича" подразумевает, что войско Дмитрия Московского находилось на левом берегу Мечи, то есть, между ним и Мамаем не было заметных преград (от Красного до Мечи около 10 км).Кроме того, договариваться о пропуске можно только с достаточ-но нейтральным соседом, явного противника без разговоров бьют (так вскоре поступили литовцы Астея). Из всего этого следует, что москвичи, как и булгары Сабана Кашани, были поначалу со-юзниками Мамая.
"Сабану удалось переправиться через реку Кызыл Мича, и он устремился к Касма-Катау, но уперся в большое болото у реки Черсу (Вязовка), ниже Черуба, и остановился. Вслед за ним через эту реку переправились люди Мамая и перебили большую часть балынских пехотинцев у речки Нимрада (Перехвала). Пытаясь спасти пехотинцев, Иджим-Тюряй сделал вылазку со своего "острова", но был разбит и бежал. Его знамя упало на землю, а войско Мамая решило, что одержало победу и занялось грабежом. Увидев на другом берегу своих, Багун быстро переправил-ся через Шир".
Зачем было нужно вести в поле за 400 км от Москвы многотысячную пехоту, которая может ис-пользоваться только в оборонительном бою? Ответ может быть только один: пехота была постав-лена для того, чтобы закрыть удобную переправу через Дон. От кого? Вспомним, что Тохтамыш переправлялся через Волгу на русских судах. Очевидно, его армия не умела преодолевать незна-комые реки, тогда как татары Мамая таких проблем не имели, хорошо знали все особенности сво-их речных переправ (быстро переправились через Дон). Можно уверенно полагать, что русская пехота первоначально предназначалась для воспрепятствования переправы войск Тохтамыша, правда, большая часть русских пехотинцев была перебита у Нимрада-Перехвата, а это довольно далеко от переправы у Лебедяни (более 15 км). Или пехотинцы отступали и их преследовали, или тут что-то не так. Татарам Мамая, по предположению Б. Ю., было необходимо обеспечить пере-праву войск Багуна через Дон. Отвлекаться от этой задачи им было совершенно незачем, так как Багун управился быстро.
Карта-схема Куликова поля:
Для сравнения несколько иная трактовка расположения войск:
Судя по современной карте (сетка квадратов 4 км), река Дон в этом районе имеет ширину около 80 м и глубину примерно 4 м, берега достаточно крутые, а течение довольно медленное. В 8 км выше устья Мечи вблизи с. Волотово имеется удобная переправа (красные цифры), глубина Дона в этом месте 2 м (в сухие годы меньше), берега низкие, ширина реки сужена до 30м. В настоящее время переправа не используется, так как выше по реке построен подвесной мост.
Возле старой переправы в Дон впадает Семибратов вершок (протяженный овраг с ручьём). Вид на Дон в этом месте:
"Село Волотово расположено на правом возвышенном берегу Дона. Это старинное казачье село является одним из древнейших населенных пунктов Лебедянского района. Его жители в ХVI веке участвовали в охране поселений на южных рубежах Русского государства. Название села происходит по кургану 'Волотова Могила', находящемуся в районе устья р. Красивая Меча. По легенде, в этом кургане похоронен русский богатырь (слово 'волот' в древнерусском языке означало 'богатырь'). Есть версия, что именно здесь у древнего брода через Красивую Мечу произошла последняя фаза Куликовской битвы с татарами и в кургане похоронены русские воины, рядом сохранился древний брод - место перехода войска и древняя татарская дорога в степь. Говорят также, что переправа эта в древности была обозначена скифскими каменными бабами-идолами на горе Гудрики; лишь 150 лет назад местный помещик из села Тютчево приказал сбросить их в реку". http://haos-tani.livejournal.com/74721.html
Имеется в виду Турмышский брод через Кр. Мечу, известный из документов времен Иоанна Грозного. Тут казаки Данковского войска несли сторожевую службу.
В устье Красивой Мечи есть возвышенное место - исторический Красный Холм, у подножия которого она сливается с Доном.
В 4 км к югу от устья Мечи по берегу Дона имеются топонимы типа "Куликовка". В районе города Красное местность заметно пересечена оврагами, имеются высоты (например, 196 м). Река Меча вблизи устья не намного уступает по величине верхнему Дону. Поэтому поле к северу от её устья представляет собой защищённый с двух сторон реками плацдарм для размещения пехоты и контроля с её помощью брода через Мечу и переправы через Дон. Это стратегически наиболее важное место на верхнем Дону.
Космоснимок местности между Мечей, Доном и Волотово (вверху). Это действительно поле площадью более 10 кв. км. К нему примыкает небольшой лес, в котором мог укрыться засадный полк.
Из ДТ и "Сказания о Мамаевом побоище" известно, что Московское княжеское знамя находилось возле переодетого в одежды (доспехи) князя Дмитрия боярина Бренка. Поэтому можно заключить, что неудачную атаку на кашанцев и войско Мамая возглавил именно Бренк. Татары Мамая заня-лись грабежом ставки Дмитрия Московского, но где он был сам?
"Тут конница балынцев атаковала было барынджарских булгар Сабана Халджи и кыр-булгар Джинтель-бия, но Багун смог дать отпор и соединить свою армию с армией Мамая. Туменбаши повел свое войско в Кюльджу (на Полтавщину), а балынская конница обрушилась на булюк (полк) хариджийских булгар эмира Сабана Кашани. Гарачцам (хариджийским булгарам) пришлось очень туго, тем более, что на них обрушилась суба Идигая, но тут к ним вышел Бахта-Мохаммед, и они присоединились к нему. Бахта-Мохаммед успел дождаться в Алмыше Тохтамыша, и по просьбе султана пошел преследовать Мамая. Взяв с собой людей Сабана Кашани и конный отряд балынского бека Булымера, Бахта-Мохаммед проследовал к Кюльдже (Кальчене, притоку Ворск-лы). Мамаю пришлось отступить вначале к реке Калга-Идель (Конские Воды), а потом - в Джал-ду. Проезжая через родную речку Чаган, или Чакра (Чекра, левый приток Нижнего Днепра), Ма-май плакал, как будто навсегда прощался с отцовским улусом (уделом). В Джалде Мамай укрылся в одной алтынбашской (итальянской) крепости. Когда Тохтамыш пообещал предоставить ал-тынбашцам выгодные условия торговли, если они выдадут Мамая, те тут же убили великого булгарского эмира (Мамая)".
Вот ещё один отрывок об этих событиях. "Когда Мамай перешел Шир, его встретила лишь пус-тая степь. Когда он проходил вдоль Хэлэка, люди Бахта-Мохаммеда уже заканчивали построение на протяжении 500 верст. Они встали таким образом, чтобы отбить от Ширской дороги любо-го и недопустить измены. В это время из-за зловредности одного артанского бия Астана (князя Остея Ольгердовича), служившего улубию, произошла нелепая стычка. Он самовольно занял со своим туменом участок на артанской границе у реки Кюльджа, который Бахта-Мохаммед пору-чил охранять недавно прибывшему отряду новобулгарцев и чаллынцев, и Булгар-аль-Хариджа во главе с беком Сабаном. Когда Сабан попытался встать на свое место, Астан вероломно напал на него из засады и убил чаллынского эмира Чаллы-Мохаммеда и бека Гарафа. В этот момент в тыл отряда Сабана ударили еще и ак-мангыты, и казаки Мамая, охранявшие слева колонну туменба-ши. Бахта-Мохаммед поспешил вмешаться и при помощи артанцев отбил Астана от границы. Тогда Астан вообще ушел в Урджу (г.Ржев), грабя все на своем пути".
Напомню, Сабан Кашани перешёл на сторону булгар Тохтамыша уже в ходе сражения, за что был атакован союзниками Мамая. Данный отрывок вуалирует неприглядные обстоятельства и сводит всё сражение к небольшому эпизоду.
Вот еще один рассказ свидетельствующий о массовой измене в лагере Мамая. "Воспользовавшись суматохотой в лагере (вероятно вызванной убийством хана Тюляя и начавшимися после этого стычками бывших союзников), эмир Чаллы-Мохаммед (булгарский эмир города Чаллы в Прика-мье) попытался бежать, но был замечен и убит балынскими артанцами (литовцами-русами). На этом злосчастном поле из 60 тысяч балынских пехотинцев пало 55 тысяч, из 30 тысяч конных - 10 тысяч, из 10 тысяч артанцев - 6 тысяч. Из 7 тысяч каннских чиркесов Сабана Халджи, ата-ковавших вместе с людьми Камиля в левом крыле (Мамаева войска), пало здесь 2 тысячи, из 10 тысяч калайцев (потомков печенегов и огузов Крыма) Камиля - 3 тысячи; нугаи Мамая, атако-вавшие в правом крыле, потеряли 15 тысяч всадников, Багун - тысячу конников. Половину воинов обоих крыльев войска Мамая и тысячу гарачцев эмира Сабана убили балынские пехотинцы. Когда об этом доложили султану Тохтамышу, он был поражен. Всех пленных Бахта-Мохаммед у Ид-жим-Тюрая (Димитрия Донского) забрал по приказу султана Тохтамыша".
Большие потери мамайских татар и русских пехотинцев в отчёте Тохтамышу списали на их взаи-моистребление, - мёртвые не расскажут всей правды. Потери русской пехоты вызваны, скорее всего, тем, что через её порядки прошли различные конные войска, в том числе и заволжские тата-ры Едигея. То, что у Иджим-Тюряя забрали всех пленных, вызывает недоверие. По крайней мере один, - Сафоний Резанец, - всё же, остался. Заметим также, что князь Астей со своими литовцами остался верен Мамаю. По нашим летописям Остей возглавил оборону Кремля при осаде Тохта-мыша. При этом историки считают, что этот литовский князь находился на службе у Московского правителя (!). Обратим внимание на потерю тысячи гарачцев Сабана Кашани, по сообщению ДТ гарачцы - это казаки, жившие на Вятке (всего их участвовало в войне не менее 2 тысяч).
"Сабан Халджа, бек барынджарских кара-булгар (князь днепровских булгар), рассказал мне более о конце Мамаевой войны. Сам он, будучи главой города Мираба или Балтавара (Полтавы), внача-ле служил Артану (Литве), но затем со своими барынджарскими булгарами-чиркесами (казака-ми) перешел на службу Мамаю, а его брат Адам предпочел остаться на артанской (литовской) службе. В Саснакской битве Халджа атаковал балынцев (москвичей) в составе левого крыла Ма-маева войска, а потом вместе с Мамаем отступил в улус (район) Кюльджа (бассейн реки Кальче-не, притока Ворсклы, - возле Полтавы) и там некоторое время бился с балынскими сыбайцами (конниками) Булымера (князя Владимира Андреевича Серпуховского) из ак-булюка ( ударной ар-мии) Бахта-Мохаммеда. Бахта-Мохаммед с трудом уговорил бека Сабана Халджу отстать от Мамая. После отделения от него барынджанцев-чиркесов Сабана Халджи, Мамай ушел в Джалду (Крым). Бахта-Мохаммед пошел за ним только со своими чулманскими (камскими) булгарами, а Булымеру по его просьбе разрешил возвратиться в Балын (Московию).
Войско Булымера на обратном пути грабило чиркесов (украинских казаков), и поэтому они напали на балынцев. В жестоком бою Булымер пленил бека Халджу, но потерял весь свой обоз, захвачен-ный сыновьями Сабана Халджи - Бакданом и Астабаном. Пять лет Халджа провел в ужасной ссылке в Сарыкюле (Белоозеро), но не принял крященства (православия). Наконец, не желая изды-хать на краю земли, он написал для балынцев дастан о Саснакском сражении ("Задонщину"), ко-торый балынцы называют Ширским ("Донским"). Тамошнему балынскому беку дастан так по-нравился, что он разрешил обменять Сабана Халджу (русские называли его "Сафоний Резанец", - т.е. мусульманин) в Улуг-Булгаре (Булгар-на-Волге) на Питряя (Петра), сына воеводы Улакчина (Алексина). Сабан Халджа некоторое время пожил в Улуг-Булгаре, где я и встретился с ним, но потом отъехал в Балтавар, к сыновьям".
Можно заметить. что два последних абзаца несколько противоречат друг другу: Халджа перешёл на сторону Бахты, но был взят в плен Владимиром. Обратим внимание, о Дмитрии Московском нет и речи!
"О гибели беклярибека ("князя князей") Мамая рассказывают еще и так. В то время, когда войско Мамая уже воссоединилось с армией Багуна Жандэбэра и начало уходить с Саснакского поля на запад, элэй (отряд) удалого Симая Малика, шедший впереди ак-булюка (корпуса) Бахта-Мохаммеда, внезапно атаковал его лагерь. Люди Мамая вначале приняли элэй Малика за свой (!). Когда они разобрались в чём дело и выдвинулись плотной стеной против него, воины Малика ус-пели зарубить султана Туляка и две тысячи его людей, 1200 алтынбашцев (генуэзцев) и тысячу арьякцев (армян) и взять в плен 300 алтынбашцев и тысячу арьякцев. Не принимая боя с основ-ными силами Мамая, Малик отошел за реку Кызыл Мича (Красивая Мича). Один из алтынбашцев, брат которого был убит, Рынджа, выстрелил в спину Малика и ранил его. От этой раны, кото-рую Малик вначале посчитал пустяковой, он вскоре умер. Когда алтынбашцы хотели уже вы-дать Мамая людям Тохтамыша, тот же Рынджа возмутился и убил биклярибека. Камиль же перешел на артанскую службу и остался жив".
Симай Малик, передовой отряд Бахты, мог подойти к полю боя только с юга (от Алмыша), - так указано на схеме в работе Б.Ю. Если Мамай к моменту нападения на него находился на левом бе-регу Мечи (в районе Красное), то чтобы укрытся за Мечей после атаки Малику пришлось бы как-то прорваться (на север) сквозь основные порядки мамаевцев или обойти их стороной. Так как это маловероятно, то остаётся предположить, что Мамай в момент нападения находился со всем сво-им войском на правом (северном) берегу Мечи напротив переправы, которую незадолго до того преодолела армия Багуна. Каким-то образом ему удалось разминуться со своими противниками и бывшими союзниками (Боброк и москвичи). Остаётся предположить, что отходил он вместе с Остеем.
Рындами (от нем. риттер - всадник, рус. рыцерь известно с 1388 года) звали оруженосцев-телохранителей из ближайшей охраны Московского царя. В этом описании можно видеть благо-пристойно поданый эпизод убийства хана Тюляя и стычку с его охраной из итальянцев (или нем-цев). Фраза "Когда алтынбашцы хотели уже выдать Мамая людям Тохтамыша" относится к ка-кому-то другому эпизоду, в котором Мамай и его окружение оказались в безвыходном положении (окружены). Похоже, что "Рынджа" убил своего хозяина для того, чтобы тот не попал в унизи-тельный плен.
Вот ещё одно, достаточно традиционное, описание Мамаева побоища. "Мамай, большинство ка-ра-мангытов которого перешла на сторону царя, был наголову разбит Тохтамышем и побежал вдоль Хэлэка к Кюльдже. Он хотел укрыться в Артане, но хариджийские булгары и ак-балынцы (москвичи) сообща отбили его. В решающий момент боя Бахта-Мохаммед, который до этого помешал кисанцам (рязанцам) соединиться с Мамаем, также ударил по врагу с половиной своих людей и заставил туменбаши отступить в Джалду (Крым) к своим единоверцам - алтынбашцам (итальянцам; выходит, Мамай принял католичество).
Мамай потерял в бою с Тохтамышем 20 000 человек, и столько же в схватке у Кюльджи, а ки-санцы - 3000 человек. Тохтамыш потерял 10 000 бойцов, Бахта-Мохаммед - столько же, если считать и потери хариджийских булгар, ак-балынцы - 30 000, а артанцы - 500 человек.
Царь послал артанскому беку часть своей добычи и велел ему справедливо разделить ее между наиболее отличившимися и семьями погибших. Этот булгарский обычай понравился артанскому беку, и он, в свою очередь, послал царю свои приветствия и подарки. Когда битва была уже за-кончена, вошедшие в раж хариджийские булгары атаковали ак-мангытов (кочевых булгар) царя, приняв их за кара-мангытов Мамая. При этом был ранен бий Идягай (Едигей) и пало с обеих сто-рон с 300 бойцов. Сабан сильно встревожился и попросил Бахта-Мохаммеда помочь ему выпу-таться из этой истории. Бахта-Мохаммед подъехал к царю и попросил у него извинения за это ошибочное нападение, взяв, таким образом, вину на себя. Но Тохтамыш, даже не дослушав его, с улыбкой остановил бахадира и сказал ему, что пусть герой битвы не беспокоится о пустяках. На победный пир, где Бахта-Мохаммед сидел возле царя, явился и Идягай и стал изображать из себя мученика, хотя рана его была пустяковой". Хариджийские булгары успели сразиться и со степ-ным войском Едигея, это подтверждает наши выводы о более этнокультурном, нежели политиче-ском противостоянии. Только заступничество Бахты спасло их от кар Тохтамыша. Хариджийцев по нашим подсчётам было около 7 тысяч, из них уцелела треть.
Повествование "Нариман Тарихы" о Мамаевой войне завершается так. Приписка продолжателя "Нариман тарихы": "К потомкам Камиля Сынау относят чиркесского (казацкого) эмира Канна (Украины) Багдана Сынау (Богдана Хмельницкого), к которому эмир Сеид Джагфар ездил в каче-стве посла Кичи-Булгара (Заволжской Булгарии)".
"В месяце кавэсе (ноябре) султан Тохтамыш устроил в честь своей победы над Мамаем гранди-озный пир в Сарае. Это было в 1381 году". Такая неправильная дата, возможно, появилась из-за перевода арабского летосчисления, в котором год начинается примерно в ноябре.
Текст НТ требует детального изучения на предмет достоверности и соотношения с другими ис-точниками. Мы же пока всего лишь "снимаем сливки". Он был создан в 1391 году сразу после по-грома Булгарии Тимуром, очевидно для сохранения памяти о великом прошлом государства булгар. Просматривается аналогия с автором Гази Бараджем, создателем булгарской летописи 1242 года.
Итак, "Мамаева война" из-за предательства и колебаний союзников Мамая имела характер хао-тичных (но кровопролитных) боёв. До подхода основных сил Тохтамыша "союзники" начали выяснять отношения и вспоминать старые взаимные обиды. При этом постепенно в сражение втягивались всё новые силы. Основное действие происходило к югу от речки Нимрад (старая Непрядва?), вблизи устья Красивой Мечи и переправы через Дон. Благодаря этому всеобщему замешательству (лучше сказать - всеобщему помешательству), Мамаю удалось соединить свои силы и уйти "на запад". Далее его следы теряются.
Булымер, - Владимир Серпуховской, реальный участник событий, первым из русских московских князей перешедший на сторону Тохтамыша. Иджим-Тюряй - "Дмитрий Московский", - в действии участия практически не принимает.
Так как на небольшой территории оказались собраны разноплемённые воинства и отряды преследующие прежде всего свои собственные интересы, то "Мамаева война" представляла собой сово-купность из нескольких разновеликих столкновений. Одни булгары, артанцы и мангыты были на стороне Мамая, другие - на стороне Тохтамыша. В ходе военных действий часто происходил пе-реход на сторону другого царя, что ещё более способствовало неразберихе, переходящей в войну всех против всех. Поэтому приводимое с точки зрения разных её участников описание военных действий отчасти противоречиво, задним числом все старались выставить себя в правильном све-те, объясняя "дружеские" столкновения недоразумением, грабежами и старыми обидами. Не су-мел оправдаться лишь убитый позже в Москве князь Остей.
Наша трактовка событий отличается от Б. Ю. (интересующиеся могут сравнить аргументацию). В 3 части ИСВ (предъюдущая статья) при анализе описания Мамаева побоища в "Джагфар Тарихы" было обращено вни-мание на некоторые странности и неувязки. После знакомства с "Нариман Тарихы", кое-что стало более понятно.
Прежде всего, можно выразить недоверие к первой фразе из ДТ: "Мамай тогда готовился к похо-ду на выступившую против его власти Москву и был рад даже этой тысяче". Если Мамай после гибели Митяя и готовил поход на Москву, то в канун вторжения Тохтамыша летом 1380-го, об этом не могло быть и речи. Поэтому многое в тексте ДТ требует критической расшифровки. (Текст НТ более достоверен.)
После угроз Мамая эмир Внешней Булгарии "вызвал бека Сабана и велел ему идти на Шир для соединения с Мамаем с двумя тысячами черемшанцев Чаллы-Мохаммеда, тысячью башкортов, буртасской тысячью Гарафа и тысячью кисанцев, а также с двумя туфангами Аса, ученика пу-шечного мастера Тауфика (всего эмир дал Сабану 5 тысяч воинов, плюс, отряд самих гарачцев не менее 2 тысяч Вятских казаков). Прощаясь с сардаром, эмир откровенно сказал ему: "Пусть лучше погибните вы, чем всё государство". Увидеть возращение войска Азану не довелось, т.к. вскоре после ухода Сабана он умер. Эмиром стал его сын Би-Омар (1380-1422). А Сабан направился в Кыпчак и соеди-нился с 80-тысячной ордой Мамая на развалинах старой крепости Хэлэк (Красное, возможно Куликовское сражение получило название именно от "Хэлек"). Перед битвой наши захватили в поле русского воина, одетого в рясу папаза. Сабан хотел допросить его и отпустить, т.к. наши нико-гда не трогали никаких священников, но тут подъехал Мурза-Тимур (Ногайский бий) и убил плен-ного копьём. Наши узнали этого разбойника, и Гараф тут же отправил его в ад таким же ко-пейным ударом".
История с русским воином одетым в рясу перекликается с рассказом из "Сказания о Мамаевом побоище", где убитого татарина Челубея накрыли одеянием убитого русского монаха, а также с переодеванием князя Дмитрия в одежды рыцаря Бренка. В реальности за всем этим может стоять следующее. Московский правитель Дмитрий-Тюряй (хан Тюляй) привёл русские войска в район удобной переправы в верховьях Дона, тем самым он намеревался предупредить про-движение войск Тохтамыша в направлении Москвы. Сбор войск в Москве происходил в августе, то есть вскоре после того как Мамай не смог задержать Тохтамыша на переправе через Волгу. Поэтому можно полагать, что в Москве получили известие об этом, скорее всего, от самого Мамая.
Сытов А. К. На поле Куликовом. Ставка Мамая.
Трудно сказать, каковы были отношения молодого хана и его старшего опекуна. Возможно, как и в случае с Митяем, улубий, всячески умаляя значение потомка Батыя, присвоил ему церковное звание. Однако, вряд ли его смерть накануне решающей схватки с царём Тохтамышем была вы-годна Мамаю. Можно лишь утверждать, что в лагере Дмитрия-Тюляя (вероятно, он находился на левом берегу Мечи в нескольких км от ставки Мамая), произошла измена: молодой царь (и митрополит) был кем-то убит. Возможно, люди Сабана Кашани случайно захватили его во время переговоров (сговора с москвичами об измене Мамаю и Тюляку?). Чтобы скрыть этот факт в условиях военных действий хотя бы на время, одежды и знамя царя взял его рында Бренк. Но это не помогло, в лагере русских произошёл поворот сознания: отныне они стали действовать в своих интересах. Это привело к столкновениям со старыми противниками из числа иноверцев: булгар, мамаевцев и других степняков. Московское войско состояло в основном из христиан разных концесский, кроме православных в нём были и католики (немцы, итальянцы), а также литовцы. Мамай также имел отряды христиан, армян и генуэзцев, он (как и Дмитрий-Тюляй) держал их при себе для личной охраны, не пуская в непосредственные боевые действия.
Убийство царевича-чингисида попытались всячески завуалировать, свалить на других. В частно-сти, в летописях его подменили более пристойной смертью в бою, в честном поединке. Гарачцы (вятчане), оказавшиеся свидетелями (или соучастниками) убийства, решили за благо ретироваться с поля боя, но в результате оказались между двух огней. В ДТ от лица булгар расска-зано об их стычке с русскими. "Наши, наступая на правом крыле, быстро расстроили стрельбой из караджеев, а затем и растоптали 10 тысяч стоявших перед болотом русских пехотинцев. Де-ло было очень жарким. Под Гарафом убили лошадь, и он, уже пеший, взял у убитого кара-джей и поразил стрелой балынского бека. Потом оказалось, что это один из московских бояр оделся в одежду своего бека и стал впереди войска, дабы того не убили. А Сабан при этом всё удивлялся тому, что не видит хорошей русской конницы. А она, оказывается, была поставлена в засаду в лесу за болотом, и деревья в нем были подрублены для быстрого устройства завала в случае вра-жеского прорыва". Происшедшее вызвало недовольство Мамая, и он послал на кашанцев и рус-ских своих татар. Автор ДТ объясняет это недоразумением.
"А наши покончив с левым крылом русских, уперлись в болото и остановились. Мамай, наблюдав-ший за битвой с высокого холма позади войска (Красный холм, развалины крепости Хэлек?), вос-принял эту заминку за проявление трусости и велел своему лучшему монгытскому алаю подог-нать наших ударом в спину. Сабан едва успел развернуться и встретить кытаев стрелами, а за-тем мечами, иначе бы его с ходу растоптали 20 тысяч степняков.
В это время левое крыло Мамаева войска, состоящего из 10 тысяч крымцев и 7 тысяч анчийских казаков, рассекло правое крыло русских и боковым ударом расстроило балынский центр. Бий Бармак, единственный из ногайских биев, с которым наши ладили, был со своими против москов-ского центра и тут же поднажал и погнал его. Когда он, преследуя неверных, оказался левее леса, воевода балынцев Адам-Тюряй (по нашим летописям это Дмитрий Боброк Волынский, Гедимино-вич) вызвал свою 20-ти тысячную конницу из засады и опрокинул его сокрушительным боковым ударом.
Увидев мгновенную и напрасную гибель большинства своих, Бармак развернул уцелевших и бросил-ся прочь мимо остервенело бьющихся друг с другом булгар и монгытов Джинтель-бия. Крымцы и анчийцы бросились бежать в другую сторону, пролетая мимо дерущихся, Бармак крикнул во всю мощь о полном разгроме, и только это заставило всех позаботиться о спасении. Оставив Гара-фа с его буртасцами сдерживать напор русских, Сабан стремительно повёл остальных домой. Во время отступления, однако, многие наши опять сцепились с новыми ногайцами Джинтель-бия и отчаянно резались друг с другом на ходу. Гараф же удерживал напор балынцев столько, сколь-ко это было возможно. Адам-Тюряй, увидев, что бьётся против булгар, выдвинул против них свежих артанских всадников, а сам отправился с балынцами к холму. Мамай, завидев их, бежал".
"Когда Гараф расстрелял все свои стрелы и потерял уже шестого по счёту коня, артанские ба-лынцы бека Астея окружили его и изрубили на куски. Потом тот же Астей настиг у Шира Чал-лы-Мохаммеда и, когда бек нечаянно упал с лошади, растоптал его. Бек Сабан говорил, что по-терял в этом несчастном побоище всего треть воинов, но это он, скорее всего, говорил о своих джурах. Потомки Гарафа рассказывали, что Сабан не потерял, а привёл домой всего треть сво-его отряда".
Полностью доверять рассказу Сабана и его булгар нельзя, после поражения Мамая они явно скры-вали степень своего участия в сражении на стороне Мамая, избирательно вспоминая только от-дельные выгодные для них моменты сражения (в частности, с москвичами, мамаевцами и литов-цами), и забывая о стычке с Едигеем.
Во 2 томе ДТ есть запись, из которой следует, что гарачцы - это казаки жившие с 13в. на Вятке, - христиане и мусульмане. О вятчанах также говорится как о хороших стрелках из луков, и вероятно, арбалетов (что отражено на древнем Вятском гербе). Поэтому очень вероятно, что в числе воинов Сабана Кашани были и вятчане-гарачцы. Косвенным свидетельством участия вятчан в событиях 1380 года является сообщение ДТ (при-мерно за 1380 год) о захвате ушкуйниками в вятском городе Колыне 120 судов, предназначенных для похода на Сарай. Вероятно, готовился отвлекающий удар по тылам Сарайского государства, только что захваченного Тохтамышем. Или же этот речной десант должен был оказать помощь Мамаю воспрепятствовать переправе войк Тохтамыша через Волгу: 3000 воинов вполне могли из-менить ход всей войны. (Напомню, флот Нукрата успешно блокировал переправу через Волгу монголов, возвращающихся после битвы на Калке в 1223 году.) В любом случае, эта акция гото-вилась в интересах Мамаевой Орды, новгородцы-ушкуйники случайно или намеренно сорвали её. Однако относительно небольшой отряд гарачцев во главе с Сабаном Кашани (Сабан Кашин?) всё-таки прибыл в район боевых действий и наделал много шума в Куликовском сражении.
В НТ есть интересные сведения о родственных связях булгарских султанов и эмиров и московских и суздальско-нижегородских князей: "В той же книге Кубарджан (речь идёт о несохранившейся книге митрополита Киприана "О трёх Булгариях и трёх Русиях") написал также следующее: "Нам, как в упрёк, говорят, что первая дочь Иджим-Булгара или Иджим-Куштана (великого кня-зя Димитрия Константиновича Суздальского) Энже стала женой посла в Джуне (Нижнем Нов-городе) и будущего султана Науруза (1359-1360), что другая дочь Иджим-Булгара Марзия стала женой булгарского султана Хакана Туй-Худжи, родила дочь Нурию и вскормила сына Туй-Худжи от тюркменки Тохтамыша, что третья дочь Иджим-Куштана Арча стала женой булгарского эмира Чуры Коча Нарыга и родила пять новых эмиров Нарыковых и дочь Айтулэ, что одна дочь Джана Даниля (Ивана Даниловича) Джанике стала женой булгарского султана Тохтамыша, а другая - Елан-Кыз (Змея-Девица) - женой эмира Мамая.
Но почему же они не говорят о том, что в то же время пять булгарских эмиров и 60 тысяч бул-гарских воинов приняли кряшенство (православие)? Среди них такие прославленные эмиры и улуг-беки (губернаторы), как Гази-Баба Исай, губернатор Нуршады (Наручадь), Саурбек Джурги (Юрий), улугбек Чирши-Субы (Елецкое княжество), Бахта-Худжа Унан (Ананий), Хызыр-Худжа Азар (Азарий), Мохаммед-Худжа Мичаиль (Мисаил)".
К этому известию Нарыковы добавляют то, что Науруз был двоюродным братом Туй-Худжи, отца Тохтамыша, и после гибели султана Науруза Туй-Худжа усыновил сына Науруза от Энже Бектута. Сам Тохтамыш познакомился со своей Джанике в 1377г., когда он ездил по поручению султана Арабшаха в Джун-Калу и Мосху в качестве посла Булгарского царства.
Султана Арабшаха эмир султана Уруса Балтачек еще в 1376г. водворил в Сарае на месте Туй-Худжи, а смещенного султана Хакана (т.е. Туй-Худжу) повез в столицу Джунгара ("Синей Ор-ды") Сыбан (г. Сыгнак). Однако, не доехав до Сыбана, Балтачек по секретному приказу Уруса убил Хакана Туй-Худжу, благородного отца султана Тохтамыша. Официально было объявлено, что Туй-Худжа "скончался в дороге". Тохтамыш, прибывший тогда же из Кара-Бахты (Багда-да), ничего не заподозрил, или сделал вид, что ничего не заподозрил. Что же - смещение Туй-Худжи "за неприятие мер против незаконных действий беков Джун-Калы и Мосхи в 1376г. (во время войны с Булгар аль-Хариджем)" было вполне обосновано. Только позднее сын Балтачека Идигай (Едигей, Идегей) рассказал Тохтамышу всю правду. Случилось это уже в 1378г., когда Урус решил убить уже самого Тохтамыша, которого многие джунгарские эмиры любили больше, чем великого султана Уруса. Урус хотел поручить новое убийство тому же Балтачеку, но Идя-гай, прознав об этом, упросил отца доверить это убийство ему. Когда они подъехали к реке Аму-Дарья, которую наши называют также и Аксан, Идигай все выложил Тохтамышу, и оба броси-лись бежать в Самаркент к Аксак-Тимеру (Тамерлану).
Эмир Газан, тогда служивший Урусу, заподозрил неладное и поскакал за ними. Когда он увидел, что они оба переправляются через Аму-Дарью, то сразу все понял и стал стрелять в Тохтамы-ша. Он ранил Тохтамыша, но когда Идигай подхватил утопающего принца и прикрыл его, бросил стрелять, боясь задеть своего любимца (Идигея). Позднее Газан первым из сильнейших эмира Джунгара перешел на сторону Тохтамыша со словами: "Я всегда стремился к утверждению в Джунгаре наиболее достойных султанов, а сейчас это ты, Тохтамыш!" Довольный султан дал ему звание улуг-тархана (главы Верховного Совета, ведущего национального собрания, главного прокурора). А вот Балтачек продолжал сражаться против Тохтамыша до конца. Когда его взяли в плен, то Тохтамыш в присутствии сыновей Балтачека Гыйсы ("Исы") и Идягая предложил ему службу, но тот с бранью отверг это предложение и попытался ударить султана мечом. Тогда Гыйса загородил Тохтамыша своим телом, а Идягай убил отца своим мечом.
Но все это было потом, а тогда (в 1377г.) в Мосхе (Москве) Тохтамыш заботился только о вы-полнении поручения Арабшаха. Иджим-Тюряй (Димитрий Иванович Московский) предоставил Тохтамышу свои покои и ловко свел с ним свою сестру Джанике, названную так в честь ее отца - Джана Даниля (Ивана Даниловича Московского). Тохтамыш безумно влюбился в Джанике и увез из родного дома и ее, и ее сестру Елан-Кыз, которую хотел выдать замуж за Арабшаха. Джани-ке стала, как и другие кортджакские (т.е. ростово-суздальские) жены наших султанов и эмиров, благочестивой мусульманкой и хозяйкой дома Тохтамыша, откуда шло управление половиной ми-ра. Она родила султану нескольких дочерей и сыновей: Джелалетдина (Зеледи Султан), Кадыр-Бирдэ. Судьба Елан-Кыз, которую прозвали Килен ("Невеста"), сложилась иначе. Когда Арабшах поехал в Джалду (Крым) осенью 1377г., то взял Елан-Кыз с собой. После гибели Арабшаха Килен стала женой эмира Мамая Сынау, сына Хасана, а когда владыка Калга-Субы был убит, вышла замуж за Мансура - сына Мамая от дочери бека Чаллы-Булгара (Белгорода). Этот Мансур Хаса-ни перешел на Артанскую (Литовскую) службу и стал улугбеком (губернатором) Балтавара (Полтавы). Айтулэ стала женой Идигая (Идегея), а Нурия - женой Бахта-Мохаммеда" (Бахта-Мохаммед был также женат на сестре Тохтамыша).
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/mamaj2.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/mamaewaorda.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/murawskijshljah16w.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/putx2.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/mamajsobiraetwojskanatoht.jpg)
![И побеже Мамай ... []](/img/h/harin_e_a/kulik/343_site.jpg)
![Осада Москвы Тохтамышем []](/img/h/harin_e_a/kulik/osadamoskwytohtamyshemarbalet.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/tohtamyshizbiwaetmoskwichej.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/kulik_bitva.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/kulbitva2b.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/kulik500.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/200k--n37-28cc.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/pereprawadon.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/5402541.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/image024.jpg)
![[]](/img/h/harin_e_a/kulik/sytowakpolekulikowostawkamamaja.jpg)