Харин Евгений Анатольевич : другие произведения.

Русь и Вятка 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    3 часть. Родина викингов, Асгард, Алабуга и город Гелон. Археология Прикамья, восточное серебро, Нукратские русы, Казань-Учель, происхождение удмуртов.

1 глава. РОДИНА ВИКИНГОВ
  
   Прежде чем продолжить наши поиски, напомню высказанные мною ранее в этой и других работах предположения об Азиатской (Восточно-европейской) и Прикамской родине предков скандинавских викингов. Это мнение было высказано в работах норвежца Д. Фокса (2007) и нашего исследователя Дроздова Ю. Н. (2008) Автор этих строк дополнил их идеи. Приведу основные аргументы.
  
   Сага об Инглингах (начало)
   I
   Круг Земной, где живут люди, очень изрезан заливами. Из океана, окружающего землю, в нее врезаются большие моря. Известно, что море тянется от Нёрвасунда (Гибралтар) до самого Йорсалаланда. От этого моря отходит на север длинный залив, что зовется Черное море. Он разделяет трети света. Та, что к востоку, зовется Азией, а ту, что к западу, некоторые называют Европой, а некоторые Энеей. К северу от Свартаха (Черного моря) расположена Великая, или Холодная Швеция. Некоторые считают, что Великая Швеция не меньше Великой Страны Сарацин, а некоторые равняют ее с Великой Страной Черных Людей (Африка). Северная часть Швеции пустынна из-за мороза и холода... В Швеции много больших областей. Там много также разных народов и языков... С севера с гор, что за пределами заселенных мест, течет по Швеции река, правильное название которой Танаис. Она называлась раньше Танаквисль, или Ванаквисль. Она впадает в Черное море. Местность у ее устья называлась тогда Страной Ванов, или Жилищем Ванов. Эта река разделяет трети света. Та, что к востоку, называется Азией, а та, что к западу, - Европой.
   II
   Страна в Азии к востоку от Танаквисля называется Страной Асов, или Жилищем Асов, а столица страны называлась Асгард. Правителем там был тот, кто звался Одином. Там было большое капище. По древнему обычаю в нем было двенадцать верховных жрецов. Они должны были совершать жертвоприношения и судить народ. Они назывались диями, или владыками. Все люди должны были им служить и их почитать. Один был великий воин, и много странствовал, и завладел многими державами... Часто он отправлялся так далеко, что очень долго отсутствовал.
   III
   У Одина было два брата. Одного из них звали Be, а другого Вили. Они правили державой, когда Один был в отлучке. Однажды, когда Один отправился далеко и долго был в отлучке, Асы потеряли надежду, что он вернется. Тогда братья стали делить его наследство, и оба поженились на его жене, Фригг. Но вскоре после этого Один возвратился домой, и он тогда вернул себе свою жену (свидетельство нехватки женщин).
   IV
   Один пошел войной против Ванов, но они не были застигнуты врасплох и защищали свою страну, и победа была то за Асами, то за Ванами. Они разоряли и опустошали страны друг друга. И когда это и тем и другим надоело, они назначили встречу для примиренья, заключили мир и обменялись заложниками. Ваны дали своих лучших людей, Ньёрда Богатого и сына его Фрейра, Асы же дали в обмен того, кто звался Хёниром, и сказали, что из него будет хороший вождь. Он был большого роста и очень красив. Вместе с ним Асы послали того, кто звался Мимиром, очень мудрого человека, а Ваны дали в обмен мудрейшего среди них. Его звали Квасир. Когда Хёнир пришел в Жи-лище Ванов, его сразу сделали вождем. Мимир учил его всему. Но когда Хёнир был на тинге или сходке и Мимира рядом не было, а надо было принимать решение, то он всегда говорил так: "пусть другие решают". Тут смекнули Ваны, что Асы обманули их. Они схватили Мимира и отрубили ему голову, и послали голову Асам. Один взял голову Мимира и натер ее травами, предотвращающими гниение, и произнес над ней заклинание, и придал ей такую силу, что она говорила с ним и открывала ему многие тайны. Один сделал Ньёрда и Фрейра жрецами, и они были диями у Асов. Фрейя была дочерью Ньёрда. Она была жрица. Она первая научила Асов колдовать, как было принято у Ванов. Когда Ньёрд был у Ванов, он был женат на своей сестре, ибо такой был там обычай. Их детьми были Фрейр и Фрейя. А у Асов был запрещен брак с такими близкими родичами.
   V
   Большой горный хребет тянется с северо-востока на юго-запад (Уральские горы). Он отделяет Великую Швецию от других стран. Недалеко к югу от него расположена Страна Турок (Средняя Азия и Сибирь). Там (в прошлом) были у Одина большие владения. В те времена правители римлян ходили походами по всему миру и покоряли себе все народы, и многие правители бежали тогда из своих владений. Так как Один был провидцем и колдуном, он знал, что его потомство будет населять северную окраину мира. Он посадил своих братьев Be и Вили правителями в Асгарде, а сам отправился в путь и с ним все дии и много другого народа. Он отправился сначала на запад в Гардарики (территория Руси во времена написания саг), а затем на юг в Страну Саксов. У него было много сыновей. Он завладел землями по всей Стране Саксов и поставил там своих сыновей правителями. Затем он отправился на север, к морю, и поселился на одном острове. Это там, где теперь называется Остров Одина на Фьоне. Затем он послал Гевьюн на север через пролив на поиски земель...
   Примечание. Остров Одина - совр. г. Оденсе на о. Фюн (Дания). Саксланд - Саксония между низовьями Рейна и Эльбы, но во время написания саги в неё входило и устье Одера с о. Рюген через которые люди Одина наверняка проходили при своем движении с востока (вероятно, на судах). То есть, не исключено, что Один поселил своих сыновей в нач. 5в. на территории ругов.
  
   VI
   Рассказывают как правду, что когда Один и с ним дии пришли в Северные Страны, то они стали обучать людей тем искусствам, которыми люди с тех пор владеют. Один был самым прославленным из всех, и от него люди научились всем искусствам, ибо он владел всеми, хотя и не всем учил. Теперь надо рассказать, почему он был так прославлен. Когда он сидел со своими друзьями, он был так прекрасен и великолепен с виду, что у всех веселился дух. Но в бою он казался своим недругам ужасным. И все потому, что он владел искусством менять свое обличие как хотел. Он также владел искусством говорить так красиво и гладко, что всем, кто его слушал, его слова казались правдой. В его речи все было так же складно, как в том, что теперь называется поэзией. Он и его жрецы зовутся мастерами песней, потому что от них пошло это искусство в Северных Странах. Один мог сделать так, что в бою его недруги становились слепыми или глухими или наполнялись ужасом, а их оружие ранило не больше, чем хворостинки, и его воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как бешеные собаки или волки, кусали свои щиты, и были сильными, как медведи или быки. Они убивали людей, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками.
   VIII
   Один ввел в своей стране те законы, которые были раньше у Асов. Он постановил, что всех умер-ших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Вальгаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю (клад). А пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган, а по всем стОящим людям надо ставить надгробный камень. Этот обычай долго потом держался...
   IX
   Один умер от болезни в Швеции. Когда он был при смерти, он велел пометить себя острием копья и присвоил себе всех умерших от оружия. Он сказал, что отправляется в Жилище Богов и будет там принимать своих друзей. Шведы решили, что он вернулся в древний Асгард и будет жить там вечно. В Одина снова стали верить и к нему обращаться. Часто он являлся шведам перед большими битвами. Некоторым он давал тогда победу, а некоторых звал к себе. И то и другое считалось благом. Один был после смерти сожжен, и его сожжение было великолепным. Люди верили тогда, что, чем выше дым от погребального костра подымается в воздух, тем выше в небе будет тот, кто сжигается, и он будет тем богаче там, чем больше добра сгорит с ним.
   XII
   Свейгдир стал править после своего отца. Он дал обет найти Жилище Богов и старого Одина. Он ездил сам двенадцатый по всему свету. Он побывал в Стране Турок и в Великой Швеции и встретил там много родичей, и эта его поездка продолжалась пять лет. Затем он вернулся в Швецию и жил некоторое время дома. Он женился на женщине по имени Вана. Она была из Жилища Ванов. Их сыном был Ванланди.
   Свейгдир снова отправился на поиски Жилища Богов. А в Восточной (Великой) Швеции есть большая усадьба, которая называется У Камня. Там есть камень большой, как дом. Однажды вечером после захода солнца, когда Свейгдир шел с пира в спальный покой, он взглянул на камень и увидел, что у камня сидит карлик. Свейгдир и его люди были очень пьяны. Они подбежали к камню. Карлик стоял в дверях и позвал Свейгдира, предлагая тому войти, если он хочет встретиться с Одином. Свейгдир вошел в камень, а тот сразу закрылся, и Свейгдир так никогда из него и не вышел...
   Комментарии.
   Джаксон Т. Н. в "Исландские королевские саги о Восточной Европе" пишет:
   "Ванаквисль (Vanakvísl) буквально означает "устье ванов". Однако, фонетический переход Танаквисль - Ванаквисль из латинского названия Дона - Танаис невозможен. Поэтому отождествление страны ванов с низовьем Дона не правомерно. Ваналанд (земля ванов) была вблизи земли их противников асов - Асаленд (Ásaland) или Asialand. Ásgarðr - Асгард - крепость асов, в конструкции слова можно увидеть и общее обозначение городов на востоке от Скандинавии - X-garðr (Hólmgarðr, Kænugarðr, Miklagarðr). Асгард построили Один с братьями в центре мира, то есть на реке Ванов, разделяющей части света. Tyrkland - Земля тюрков, которую можно разместить в Азии к юго-востоку от Великой Швеции. Великая Свитьод расположена одновременно в Азии и Европе, т. к. через нее протекает Ванаквист, разделяющий эти части света. Она (Вел. Свитьод) включает в себя и страну Асов с главным городом Асгардом".
   Автор саги (Снорри Стурлусон, 13в.) основывался на устных поэтических преданиях эпохи викингов, при этом часто домысливая их невнятное повествование. Из них он и приводит настоящее название реки Ванаквисль, которую он отождествил с известным ему Танаисом-Доном. Отсюда пошли остальные его домыслы о местоположении Асгарда. Ванаквисль Джаксон переводит как "устье (реки) Ванов", а другие - как "рукав (реки) Ванов". То есть, Ванаквисль - это не вполне река, а, скорее, приток крупной реки, которая и отделяет части света в представлении древних. Ваны и асы жили в соседстве по разным берегам реки Ванов, вероятно, вблизи ее устья. Великую Холодную Свитьод (Швецию) по многим признакам можно поместить в Прикамье, а страну Ванов отождествим с Вятским регионом. В названии Свитьод ясно виден корень Вить, близкий к Вять и Воть. Река Ванов - это Вятка, имеющая своим продолжением нижнюю Волгу, разделявшую в представлении древних Европу и Азию. Данную гипотезу подтверждает археология Прикамья и, в первую очередь, находки шлемов из могильников 4-5в. в низовиях Вятки и Камы.
   Карта находок шлемов вендельского типа (предвикингского), красным цветом указаны наиболее близкие по форме шлемы из захоронений воинов в Прикамье. Обратим внимание, во всей Вост. Европе ничего подобного нет:
    []
   "Гунское время в Прикамье характеризуется развитием культуры автохонного финноязычного населения (азелинской культуры в Волжско-Вятском междуречье), а также внедрением в край новых пришельцев. Археологические следы последних представлены, в частности, небольшим, но богатым комплексом Тураевского курганного могильника (расположен вблизи правого берега Камы к востоку от Елабуги, Татарстан) несущего в своей культуре явные гунно-аварские особенности.
   Курганы занимают площадь размером 40х80 м. Всего на могильнике вскрыто 23 погребения. Высота курганов составляла от 0.5 до 1.5 м при диаметре от 5 до 15 м. В могильнике захоронены мужчины- воины, очевидно, погибшие в столкновениях с местным населением. Захоронения совершены, как правило, в глубоких ямах и сопровождаются богатым и разнообразным набором оружия и воинских доспехов, поясными наборами. Анализ вещевого материала и стратиграфии позволили датировать Тураевский могильник концом IV - первой половиной V вв н.э. Судя по материалам этих могильников, пришельцы были в основном воинами, бравшими в жены местных женщин".
   "По материалам Тарасовского могильника (на Каме и Вятке есть и другие подобные, самый северный - Первомайский возле Слободского) можно судить, что в 4в. в Прикамье проникает небольшая, хорошо вооруженная группа населения (возможно, военный отряд). Наличие специфических черт в вооружении (топоры центрально-европейских типов, шлемы с нащечниками, кольчуги, панцири) позволяет скорее предположить ее европейское, нежели азиатское, происхождение.
   Часть пришлого населения была уничтожена либо очень быстро ассимилировалась в бассейне Вятки. Во всяком случае, следы мигрантов там быстро исчезают. Другая часть мигрантов в Прикамье до второй половины 5 в. cохраняла своеобразие духовной и материальной культуры".
   На нижней Вятке и Каме в 4в. появляются воины с запада, вероятно, это отряд остготов установивших свою власть на прибыльном 'Меховом пути' с Камы в Балтику. Однако, вскоре в низовья Камы прибывают гунны во главе со своими правителями. После долгой войны устанавливается перемирие и братание. Совместное войско прикамских народов и гуннов переправляется на правобережье Волги и начинает свой победный путь на Запад. Один спустя некоторое время возвращается на Каму (в Асгард), собирает людей и уходит на север Европы, где основывает свое государство. Этими событиями, а не только стычками с местным населением, можно объяснить археологическое исчезновение пришлых рыцарей в два этапа: в конце 4в. на Вятке, а затем, в начале 5в. - на Каме.
   Из 12 главы видно сохранение связей между Великой и Малой Швецией даже после смерти Одина-Вотана. В поздних преданиях путь в этот отдаленный потусторонний мир проходил через Валгаллу - отождествляемую в нашей трактовке с рекой Волгой, по которой можно попасть в Прикамье, в реальности - на далёкую родину предков викингов. Ваны - это искаженное временем от вотины. Названия живших здесь народов идут от имени реки и местности - Вятки. А жили на ней во времена Одина-Вотана азелинцы, которых можно отождествить с Будинами (вотинами) Геродота.
   "Азелинская (позже Еманаевская) культура располагалась в бассейне Нижней и Средней Вятки, Пижмы, низовьев р.Чепцы, Кильмези и левобережья р. Ветлуги. Южные группы населения испытывали интенсивное воздействие городецких (прамарийских?), а также пришлых именьковских (славяно-балтских?) племен".
  
    []
   На роль 'Жилища Ванов' наиболее подходит Первомайское Чуршинское городище на Вятке возле Слободского. По археологии эта небольшая крепость (замок) была обитаема еще 2000 лет назад. Жили здесь и в эпоху Великого переселения народов, и во времена викингов, и в 10-14 веках. Местная легенда в подробностях сохранила отголоски описанных в саге событий: приход 12 богатырей с запада, их богатства от продажи мехов в дальних странах, постройку дворца-крепости на горе, войну с пришельцами, перемирие, братание и брачные союзы, камни на могилах погибших, подземные ходы и клады и т. д. Приведу характерные отрывки:
   'Еще в то время, когда на Руси не было царей и князей, когда она управлялась своими родона-чальниками, в Вятскую землю пришли 'из-под заката' (с запада) 12 богатырей вместе со старшим братом своим Онохой и построили городище, а на нем большой дворец. Землю для этого городища богатыри таскали своими колпаками (шлемами), так что каждый богатырь должен был принести земли для основания городища двенадцать корлпаков с того именно места, где ныне находится озеро. Богатыри жили сначала спокойно, мирно. Никто их не тревожил и сами они только 'побарывались в схватку'. Мало-помалу им эта однообразная жизнь надоела, и вот они вздумали заниматься охотой и войною и, как водится, всегда оставались победителями... Они вели также сильную торговлю разными зверями, за которыми отправлялись к северу на своих 'быстроногих конях'. От продажи своего товара они сделались 'великими богачами'. Всех сильнее из богатырей был Оноха, благодаря силе которого они никого не боялись, одного Никулицу немного побаивались... Однажды богатыри, осердясь из-за чего-то на Никулицу, вздумали кидать в его дворец гирями. Никулица, спавши крепким сном, вдруг пробудился и узнавши, что это бросают его соседи-богатыри, объявил им войну, которая велась с его стороны семью молодцами. Три года они воевали, а успеха ни с той, ни с другой стороны у них не было. Оноха и его братья первые вздумали с Никулицей мириться. Оноха сам подъехал к Никулице с 12 хлебами и 'братынею' золота. Мир богатыри заключили трехнедельным пированием, а на последний час Никулица согласился на их мирное предложение... (Оноха просит себе княжескую дочь Никулицы, но тот требует за это самоцветных камней.)... Оноха остался заложником в городище у Никулицы, а богатыри должны были в ту же ночь привезти к 'двенадцатым петухам' 'с закату' самоцветных камней, в противном случае Оноха будет повешен и вороны его расклюют, а богатыри окаменеют на том самом месте, где они будут в 'двенадцатые петухи'... К несчастью, богатыри в 'двенадцатые петухи' достигли только ямы, из которой они ранее таскали глину колпаками, а потому они окаменели, и на том месте образовалось озеро, которое их тот час же покрыло. Услышав о несчастье своих братьев, Оноха весьма опечалился, начал выдумывать хитрость - как бы украсть Никулицыну дочь и убежать бы с ней... одну ночь он закричал, что во дворце пожар, и в сумятице взял его дочь и убежал. Никулица тотчас же пустился со своими молодцами в погоню и прискакал прямо к Онохину городищу... Оноха, приехав в свое городище, запер двери тяжелым замком... Никулица не стал долго раздумывать, он прыгнул на своих быстролетных конях через городище и тотчас же Оноху сожег и кости его закопал посреди городища в землю...".
   Интересно, что предания о богатырях сохранились только в районе Чуршинского городища; ничего подобного в других местностях, на Вятке или где-то еще, не известно. Параллели с мотивами саг про Одина видны невооруженным глазом, даже вещие вороны есть. Место возле озера, где окаменели богатыри, - это Первомайский могильник гунской поры, на котором, видимо, в далеком прошлом стояли надмогильные камни-монументы. Интересно, что богатыри просят у Никулицы дочь как бы одну для всех: "Дай нам княжескую дочь свою.- Дам я вам дочь свою..." Тут просвечивает описанное сагами сожительство братьев Одина с его женой Фриги.
  
   Упомянутое в предании о богатырях озеро возле Чуршинского городища по описи 1629г. звалось "Лимониха". Озеро расположено возле кладбища, ближе к берегу р.Вятки. Понятно, что название не связано с лимоном. Ныне озеро невелико, продолговатое, похоже на лиман. По всей видимости, отсюда и пошло название Лимониха. Слово лиман означает залив, озеро, водоём, обычно, вблизи устья реки у моря. Происходит от тюркск. liman - 'гавань, порт'; в свою очередь тюркск. слово заимств. из греч. λιμήν 'залив'. Др.-русск. лимень, лимѣнь - 'гавань'. Данное озеро является остатком большой старицы, части старого русла реки Вятки. Расположенная в 3км от него более молодая старица (Курья) имеет связь через узкую протоку с основным руслом. Вероятно, так же выглядела в прошлом и Лимониха. То есть, вполне вероятно, что озеро играло роль бухты и гавани. Возможно, что от реки к озеру для удобства прохода небольших судов был прокопан канал.
  
  
   Саги приписывают ванам и их женщинам свойства магов, из ванов набраны дии (жрецы) в окружении Одина. Из других источников известно о Прикамских магах, колдунах и амулетах.
    []
   Асгард можно отождествить со знаменитым Елабужским городищем, непосредственно на нем обнаружены следы жизни времен гуннов (именьковская и азелинская керамика). Городище расположено на правом берегу Камы на береговом холме в 50км от устья Вятки. Выше от него по реке в 50 км на том же берегу находится Тураевский курганный могильник с артефактами гуннов.
    []
   Елабужский каменный замок был возведен в конце 10в. напротив скалы, разделявшей течение реки и затруднявшей судоходство. Ныне этот каменный островок отсутствует (взорван для безопасности судоходства). В древности в этом месте была переправа через Каму. Само название Елабуга или Алабуга можно связать с упоминаемой в саге усадьбе "У Камня". Буга в переводе с татарского "бык", - так часто называли речные камни-скалы, а сейчас быками называю мощные опоры мостов. Крепость Алаборг фигурирует в сагах о походах в Биармию как самая отдаленная её местность - за тремя лесами (волоками-водоразделами). Городище имеет второе название "Сюддум", что совпадает с наименованием Скандинавии в ДТ - Саддум. В переводе с арабского слово 'Саддам' означает 'тот, кто противостоит', или 'наносящий удар', 'разрушитель'. Это значение вполне подходит для характеристики буйных нравом воинственных выходцев из Скандинавии - саддумцы. Годится это прозвище и для древних русов.
   Крепость располагалась на северном берегу Камы, который внутренними булгарами был освоен не ранее конца 12в., отсюда заниженная татарскими историками датировка ее построения. Стратегически она могла иметь один смысл: защиту важной переправы от вторжений с юго-востока, то есть, от степняков, тех же гуннов (позже булгар). После захвата она стала столицей пришельцев-асов - Асгардом. Именно здесь продолжали жить братья Одина после его ухода на запад. Поэтому не удивителен интерес скандинавов к данному региону даже спустя много столетий. У Елабужской крепости-замка имевшей размеры 20 на 20 метров сохранилась наибольшая угловая башня-донжон (в прошлом она была вдвое выше).
    []
   Подобные конструкции небольших крепостей характерны для Зап. Европы времен поздних викингов. Для примера, полуразрушенный замок с донжоном в Ла Бриге Франция.
    []
  
   Древнейшую крепость Елабужского городища (находки ананьевской культуры 4-2в. до н. э.) можно отождествить с Геродотовским деревянным городом Гелон. Действительно, если отбросить крайние согласные (часто теряемые в переводах), то останется основа "Ело", то есть, Ела-буга (Гелон из камня) или Ала-борг (Гелон город).
   По ДТ гунны на Итиле (нижней Каме) столкнулись с народом метисного происхождения: мурдасы (именьковцы) и тюрки (собственно азелинцы). Первые были выходцами из Причерноморья: остготы-сарматы с заметным славянским включением.
   Итак, предки викингов зародились путём соединения двух воинственных племён, выходцев из восточного и западного рыцарства. Оставшиеся на Вятке потомки этих воинов стали основой Прикамских (Арских) русов-биармов. Отсюда выходит родство активного сословия скандинавов (из которого позже вышли викинги) и Волго-Вятских русов (старый спор норманистов и антинорманистов решился к всеобщему удовольствию!). Их связи, правда, в виду значительных расстояний не столь активные, поддерживались на протяжении всего домонгольского времени.
  
   Примечание. Имя Один-Вотан (прагерм. Wōđan или Wōđin) идентично прозвищу Вотин. Имя "вотяки" в рассмотренном выше контексте относится не столько к сев. удмуртам, сколько ко всем обитателям бассейна Вятки. Дело в том, что еще в недальнем прошлом вятичи-христиане русскими себя не считали. Поэтому когда на Вятку прибывали русские из центральных регионов, то всех местных жителей они поначалу называли вотяками. Вообще можно предположить, что разделение на вятских русских (в нынешнем понимании) и вотяков-удмуртов произошло относительно недавно в связи со становлением православия на Вятской земле и смешения с прибывающим русским населением (см. 6 главу).
  
  
   ДОПОЛНЕНИЕ 1
  
   Елабужское городище расположено юго-западнее исторического центра города Елабуги. Занимает северо-восточную половину большо- го мыса коренной террасы Камы, возвышающегося над ней на 50-64 м. Площадка городища с незначительным уклоном на север имеет ширину 80-120 м, длину 370 м и укреплена с юго-западной, наполь- ной, стороны 3 линиями земляных валов и рвов. Ширина основания валов 20-21 м, сохранившаяся высота около 1,5-2 м, ширина рвов 4- 5 м при глубине около 1,5 м. Общая площадь городища, включая ук- репления, достигает 34000 кв. м. (3,4га)
   В 2002 г., а также 2006 г. на тер- ритории городища проводились масштабные реставрационно-зем- ляные работы. До этого момента первая и вторая линии валов, а также центральная часть площадки городища были сохранены фрагментарно. Белокаменное сооружение с частично уцелевшей и отреставрированной в XIX в. башней - единственное наземное ар- хитектурное сооружение домонгольской Болгарии - располагает- ся у восточного склона средней части площадки городища.
  
   А.З. Нигамаев Средневековая Алабуга: итоги археологических исследований за 1996-2006 гг.
  
   Изначально поселение-убежище возникло на этом мысу в ана- ньинскую эпоху, где-то в пределах VII-V вв. до н.э. Располагалось оно во внутренней части и в пространстве между I и II валами. Ана- ньинцам принадлежит строительство первого вала, который тогда имел ширину около 4-5 м и высоту 1,2-1,3 м. К ананьинскому вре- мени относятся находки обломков посуды, изготовленной из гли- ны с примесью толченой раковины в тесте и украшенной в боль- шинстве ямочно-шнуровым орнаментом, а также различные наход- ки из бронзы, железа, глины и т.д. На западной части внутренней территории и на насыпи второго вала были обнаружены также ред- кие фрагменты пьяноборской керамики.
   В следующий раз поселение на мысу возникло в середине I ты- сячелетия н.э. К этому времени относится достаточно заметное ко- личество обломков посуды с примесью шамота в тесте. Эти горшко- видной формы грубые глиняные сосуды с плоским дном имеют все сходства с именьковской посудой. С уходом с края именьковцев в конце VII в. городище вновь запустело на несколько столетий.
   Исследования последних лет, в частности анализ вещественно- го, в первую очередь керамического комплекса из раскопов позволя- ют предполагать, что к началу булгарской колонизации края на терри- тории городища в пределах первой линии обороны проживала груп- па населения угро-тюркского происхождения, испытавшего значи- тельное финно-пермское влияние. Время прихода этого населения на устье р. Тоймы Е.П. Казаков находит воз- можным отнести ко второй половине X столетия.
   Не позднее рубежа X-XI вв. на городище возникает булгарс- кая военная крепость. С приходом булгар строятся вторая и третья линии обороны и площадь памятника с 15400 кв. м достигает 34000 кв. м. К булгарскому периоду относятся руинированные остатки каменного здания у восточного края внут- ренней территории. Исследования 1993 г. показали, что по своим конструктивным особенностям белокаменное здание Елабужско- го городища напоминает мечети Биляра домонгольского и Болгара золотоордынского времени. По определению профессора С.С. Ай- дарова, наиболее близкие аналогии имеются в раннемусульманс- ких мечетях VIII-IX вв.
   В 1993 г. на объекте были проведены реставрационно-консервацио- ные работы. В ходе этих работ было отмечено, что реставрация баш- ни в 1867 г. была проведена без учета общего архитектурного обли- ка сохранившихся частей конструкции памятника. (Е. Х. - то есть, башню собрали по мусульманским образцам, в реальности она выглядела несколько иначе). В результате добычи бутового камня в 50-60-х годах прошлого столетия около 40 % территории городища было разрушено.
   Площадка городища имеет незначи тельный уклон на север. Ширина её от внешнего вала до башни ко- леблется от 130 до 102 м, далее на север сужается до 55-60 м. Дли- на площадки - 370 м. С юго-западной, напольной, стороны городи- ще укреплено внутренней (вал и ров), средней (вал и ров) и внешней (вал) линиями обороны. Вдоль восточного края площадки городи- ща расстояние между башней и внутренней линией составляет 75 м. На таком же расстоянии друг от друга (+1 м) и остальные линии. Вдоль западного края расстояние между внутренней и средней ли- ниями 60 м, а между средней и внешней линиями 75 м. Ширина ос- нования внешнего вала 7-10 м, максимальная высота 1,9-2 м. На со- хранившихся участках ширина вала средней линии до 15 м, высота до 1,8 м, ширина рва 5-7,5 м, максимальная глубина 1,2 м. Основа- ние внутреннего вала имеет ширину 15-20 м, высота вала колеблет- ся от 1,7 до 2 м. Ширина рва этой линии 5-7 м. Общая площадь горо- дища, включая укрепления, достигает 34000 кв. м. Наилучшую сохранность имеет внешний Г-образный вал. Из 140 м общей длины вала разрушен отрезок длиной 15-20 м, через который проходит асфальтированная дорога. В то же время во время прокладки грунтовой дороги вдоль внешней стороны вала было срезано основание насыпи на ширину до 2 м.
  
   К. И. Невоструев. О городищах древняго Волжско-Болгарскаго и Казанскаго царств. (19в., отрывки)
   Елабужское Чертово городище
  
   "В Вятской губернии, близ уезднаго города Елабуги, верстах в двух или менее от него на высокой горе (25 отвесных сажен от подошвы) при Каме, находятся остатки древняго укрепления или города, известнаго в народе под именем Чертова городища. О нем мы имеем известия летописей Татарских и Русских письменные документы... Шереф-еддин, бен Хисам еддин, Булгарский писатель, писавший в половине XVI в., в книге своей "Булгарская летопись", говоря о проповедниках магометанства между этими Булгарами, вот что пишет о начале и судьбе Елабужскаго городища: "с северной стороны от реки Белой на устье реки Туймы, вышел из Суддума, то есть Алабуги (Суддум на Юнанском языке значит Алабуга, т. е. рыба-окунь: это был большой город, его основал Искандер Зуль-карнейн; ныне он точно также, как и Булгар, разорен Аксак-Тимуром). Из этого (говорю) города вышел Акбаш-ходжа, один из величайших Булгарских последователей (Магомета), отличавшийся превосходным знанием Корана"...
   В этой выписке из летописи два слова - Суддум и Юнанский, - представляющия особенную важность, мы привели по Татарскому подлиннику. Первое гг. Березин и Вельяминов-Зернов, нам кажется, несправедливо приняли за Содом. Магометанам Содом не был хорошо известен и с еврейскаго отнюдь не означал какую нибудь рыбу, а 'сожжение'...Хотя известно, что юнанами Восточные народы действительно называют Греков, но на Греческом языке рыба окунь отнюдь не называется 'суддум' и никакого такого или подобозвучнаго слова там нет. Потому, оставив Юнанский без перевода, мы предоставляем филологам решить, какой народ или племя разумеется здесь под Юнанами, о коих и впереди еще будет речь. Основание города приписывается Искандеру Зуль-карнейну, т. е. Искандеру Двурогому. Так восточные народы называют завоевателя вселенной Александра Манедонскго*. Ему они имеют обыкновение приписывать построение древних и важных городов, начало коих теряется во мраке времен. Указание на Александра Македонскаго во всяком случае показывает древность Елабуги**.
   * См. Herbelot Orient. Bibl. II, 319 Eskander.-Рог в древности служил символом власти и силы; потому и некоторые боги языческие изображались с рогами. Александр Македонский, выдавав себя за сына бога Аммона, велел скульпторам изображать себя с двумя рогами (Clemens Alex, in Protreptico cap. IV § 54), и на монетах как он, так и преемники его действительно изображаются двурогими.
   ** Кстати здесь заметим другое мнение, по которому Елабуге усвояется еще большая древность. Некоторые думают, что упоминаемый у Геродота город Гелон, до котораго Персидский царь Дарий Истасп (за 512 лет до Рожд. Христова) гнался за Скифами и сжег оный, был именно город Елабуга. (Землеописание Рос. империи Зябловскаго, Спб, 1810, т. 4, стр. 88, Новейшее землеописание Российской Империи, изд. 2-е, Спб, 1818, часть 2, стр. 73, Вятская история Вештомова, отпечатанная в Казанском Вестнке 1825. 26 и 27 г., см. гл. 11)...
  
   В 1834 г. был на развалипах Елабужскаго Чертова городища профессор Казанскаго университета Ердман, также оставивший описание его с видом и планом тамошней башни. Приведши выписанное нами место из Записок Рычкова о двух башнях, равных со стеною, и о третьей довольно над нею возвышающейся, покрытой сверху, с 6 окнами, Ердман замечает, что 'от двух первых башен теперь осталось только одно основание прочной каменной кладки, немного возвышающееся над землею', а что касается до третьей, то на ней 'также нет уже крыши, однакож с северо-западной стороны видны ворота, которых верх поддерживается на подобие полукруга высеченным камнем; а над оными окно, укрепленное вверху двумя дубовыми досками, сомкнутыми под тупым углом; прочая окна, особливо с западной стороны, уже разрушились, и потому более походят на ворота, нежели на окна. Следуя довольно вероятному предположению, башня сия заключала в себе два этажа, потому что и теперь еще во внутренности видно место, где из бревен сделан был накат. Она скреплена была вложенными внутри стен довольно толстыми дубовыми бревнами, которые и по сиe время в некоторых местах еще приметны. Стены в толщину имеют немного более аршина (71см), но весьма крепки. Оне стояли бы еще долгое время, если бы не разбивали их безпрестанно без нужды или из шалости; ибо известь, смешанная с алебастром, так затвердела, что превратилась в камень. Башня сея в поперечнике имеет 2 сажени (4,5м), в окружности 7 сажен и 2 аршина, а высота ея 3 сажени и 1 аршин (7м)...'.
  
    []
   План крепости на Чертовом городище по чертежу г. Шишкина.
   Крепость (а) по нему была квадратная в 10 сажен с севера на юг и 9 с востока на запад, с четырьмя по углам круглыми башнями, и с четырьмя же между ними полубашнями, в средине каждой стены выдающимися полуциркулем. Не совсем ясны следы или основания этой полубашни с юго-восточной стороны к реке Тойме; но с этом случае помогает Рычков, видевший ясно оныя и положивший их на своем плане. На северо-восток между угловою башнею и следующею полубашнею, равно и на северо-западе у полуциркуля представляются груды камней и цемента-конечно от бывших здесь, в первом пункте;- стены, во втором -полубашни. Места двух бывших монастырских церквей показаны вне этой крепости в нескольких от нея саженях на запад (б, в). Сверх сего, почти в параллель северо-восточной и северо-занадной башням, в одинаковом от них разстоянии, представляются фундаменты каких-то зданий, против первой-квадратной Формы, против второй-круглой (г, д), а за ними еще квадратный фундамент (е).
   С юго-западной стороны крепость ограждена тремя валами и рвами (з, i), из коих первые два идут по прямой линии параллельно один другому, а третий вал и ров в средине имеют острый угол, и в этом углу видны два фундамента, такого же материала, как и прочие здесь фундаменты: вероятно, здесь была караульная башня и еще что-то (к, л). Всё почти пространство, ограждаемое первым валом и рвом, усеяно камнями и ничем не засевается, восточная часть его за крепостью изрыта: по признакам и преданию здесь был монастырский сад и огороды (ж). А пространство за первым валом, равно за вторым и третьим и далее на запад версты на три состоит в полях, засеянных рожью и огороженных пряслом (ж). Затем версты на четыре до села Танайки-сосновый лес...
   В плане г. Шишкина, таким же образом становящемся теперь несомненным, особенно замечательно то, что по нему Елабужское городище или крепость, имело ближайшее сходство с описанным и изображенным у академика Зуева городищем близь Белграда Курскаго. Это городище (только в большем размере) также было квадратное с четырьмя по углам круглыми башнями и между ними полуциркулями, также, как Елабужское, к югу имело утес, а за ним реку Северный Донец, к западу безъимянный ручей, с севера окружено было двумя валами и рвами. Оно существовало еще при самом начале России, до Владимира святаго. Судя по малому размеру крепости на Чертовом городище (в 10 и 9 сажен квадр.), мы предполагаем: не был ли это только замок, городок или цитадель города, каковая была и при столице Булгарской-Булгаре на Волге, каковою (по крайней мере впоследствии) было и вышеупомянутое на Сев. Донце городище в отношении к Белгороду Курскому...".
  
   Е. Х. - Информации по городищу на Северском Донце не нашел. Вероятно, имеется в виду хазарская крепость СМК. Некоторые цитадели хазарских крепостей напоминают данную, но у них большие размеры, а башни чаще квадратные. Татарские ученые видят в Елабужской крепости восточные аналоги, но подобные небольшие замки на вершинах характерны более для Зап. Европы 10-13в., где в этот период состоятельные феодалы из числа разжившихся викингов начинают строить небольшие замки-донжоны из камня, обычно на краю огороженной стенами площадки на вершине высокого природного холма.
    []
   Замок Арк-ла-Батай/Arques-la-Bataille
   "У южной стены находится четырехэтажный донжон - классический образец норманнских донжонов XI-XIIвв, который имеет форму квадрата с трехметровыми стенами с протяженностью сторон 20м. Французское слово donjon, происходящее от латинского dominium, применялся не только для обозначения башен, но также и для обозначения части замка, в которой жил господин".
   http://www.forum-grad.ru/forum2376/thread74342.html
   Еще пример: "Средненский замок в небольшом городке Среднее Закарпатской области. Сам замок состоит из огромной четырехугольной башни донжона размерами 18 на 16 метров и высотой в 20 метров. Толщина стен замка более двух с половиной метров. Средненский замок был основан тамплиерами в двенадцатом веке, которые организовали здесь таможенный пропускной пункт, и периодически использовали его для размещения войск".
   http://www.pohodcrimea.com/interesnosty/401-srednyanskyy-zamok
  
   Итак, имеем полное сходство конструкции, расположения и времени строительства Елабужского сооружения с замками норманских и западноевропейских феодалов 10-13в.
   ДОПОЛНЕНИЕ 2
  
   Для иллюстрации выдвинутых гипотез разберемся с вопросом производства предметов из стали.
  
   ЗАВЬЯЛОВ ВЛАДИМИР ИГОРЕВИЧ
   ИСТОРИЯ КУЗНЕЧНОГО РЕМЕСЛА ПЕРМСКИХ НАРОДОВ (ЭПОХА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ)
   http://www.ancientcraft.archeologia.ru/avtoref.htm
  
   Технико-технологическая характеристика пермского кузнечного ремесла (по материалам поломско-чепецкой археологической культуры). Металлографические исследования кузнечной продукции племён поломско-чепецкой археологической культуры выявили разнообразие техно-логических схем, применявшихся кузнецами.
   Как показали многолетние археометаллографические исследования, наиболее информативной категорией с технико-технологической точки зрения являются ножи. В поломских могильниках ножи встречаются как в мужских, так и в женских и детских захоронениях, иногда по два и даже три экземпляра. Не исключено, что в погребениях мужчин нож являлся своеобразной заменой атрибутов воина - кинжалов и мечей. Частая встречаемость ножей в погребениях, вероятно, обусловлена не только значением этого орудия как универсального инструмента, необходимого в повседневной жизни, но и в немалой степени сакральным значением ножа.
   При изготовлении ножей кузнецами широко применялась технологическая сварка. Основной технологической схемой в этой группе можно считать трёхслойный пакет. Такие схемы, как вварка и наварка, присутствуют в единичных экземплярах.
   Хронологические изменения в технологии изготовления поломских ножей выглядят сле-дующим образом. На ранних этапах культуры (конец IV - первая половина VIII в.) среди ножей доминируют изделия, изготовленные по простым технологическим схемам (выковка орудия из железа или сырцовой стали). Начиная со второй половины VIII - первой половины IX в. кузнецы поломских племён ис-пользуют уже большинство известных в это время технологических схем. При этом заметно до-минируют две: целиком из сырцовой стали (35%) и трёхслойный пакет (29%).
   Трёхслойные ножи появляются среди материалов поломской культуры на рубеже VIII и IX вв. Есть все основания полагать, что, по крайней мере, с IX в., новая технология начинает осваиваться местными кузнецами. На это указывает форма ряда трёхслойных ножей, отличающаяся от формы ножей (IV группа по Р.С. Минасяну), которую исследователи связывают с 'классическим' трёхслойным пакетом. Процесс освоения новой технологии не был простым. Ряд экземпляров демонстрируют не достаточно высокую квалификацию мастеров: нарушен подбор сырья, низкое качество сварки, отсутствие термообработки.
   Орудия, изготовленные в трёхслойной технологии, появляются в Прикамье внезапно, они никак не связаны с предыдущим развитием местного кузнечества. Абсолютное большинство изделий, изготовленных при помощи технологической сварки датируется концом VIII - первой половиной X в. Предметы, изготовленные с помощью технологической сварки, среди поломских поковок составили 32.7%. Доля сварных конструкций из поломских памятников близка доле сварных изделий, обнаруженных среди синхронных материалов из восточноевропейских памятников: в коллекциях салтово-маяцкой культуры сварные конструкции составляли 31%, в боршевской культуре (вятичи) - 34%, в роменской - 23%, и лишь на постпеньковских памятниках сварные изделия составляли всего 5%.
   В IX в. в Предуралье начинают активно применяться сварные технологии, приоритет среди которых занимает трёхслойный пакет. Важно подчеркнуть, что освоение новых технологий идёт при сохранении традиционных (или широко распространённых в местной среде) для финно-угорской культуры форм железных поковок. Начиная с середины X в. в Прикамье распространяются восточноевропейские (древнерусские) типы железных изделий. Кузнечное ремесло пермских народов вступает в новый этап.
   Ранним типом поломских ножей являются орудия с прямой спинкой, чёткими уступами в месте перехода клинка в широкий плоский черенок. В верхней части клинка проходит дол. В литературе такие ножи получили название 'ножей харинского типа'. Их появление связывается с приходом в Прикамье нового населения в IV-V вв. н.э. Позже VII в. этот тип ножа не встречается.
   Вероятно, начиная с рубежа VII-VIII вв. на памятниках Камско-Вятского бассейна распространяются ножи, выделяемые Р.С. Минасяном в группу III. Характерной особенностью этого типа ножей является наличие обоймицы (в абсолютном большинстве случаев железной), являющейся своего рода замком, запирающим нож в деревянных ножнах. Происхождение этого типа автор классификации связывает с аланскими древностями, хотя подобные ножи широко распространены в материалах и других племён салтово-маяцкой культуры. Распространение нового типа ножей на памятниках древних пермян, по всей видимости, следует связывать с появлением здесь угорских (караякуповская культура) или болгарских племён, которые до прихода в Предуралье тесно контактировали с аланами.
   К другому типу поломских ножей относятся ножи, у которых линии спинки и лезвия почти параллельны по всей длине и лишь у острия слабо изгибаются. Переход от клинка к черенку выражен чёткими или плавными уступами (нижний уступ может отсутствовать, но это, скорее всего, результат сточености лезвия). Этот тип является дальнейшим развитием форм ножей, бытовавших в Прикамье уже в раннем железном веке. В типологии Р.С. Минасяна этому типу соответствует группа I. В отличие от вышеописанных типов, такие ножи имеют широкую датировку: они бытуют на всём протяжении поломско-чепецкой культуры.
   Наконец, четвёртый тип ножей из поломских памятников сходен с IV группой восточноев-ропейских ножей по Р.С. Минасяну. В Восточной Европе такие ножи появляются в последней четверти I тысячелетия н.э. Интересно отметить, что находки ножей четвёртой группы в Восточ-ной Европе хорошо коррелируются с артефактами скандинавского происхождения. В этом отношении прикамские древности представляют своеобразное исключение: скандинавские вещи на памятниках IX-X вв. практически отсутствуют, а в XI-XII вв. - единичны. Среди поломских древностей ножи группы IV редки. Но уже в чепецкое время они составляют довольно значительную (около 25%) серию.
   К профессиональному оружию, происходящему из поломских памятников, относятся мечи, палаши, сабли, кинжалы, боевые топоры, некоторые типы наконечников копий и стрел. Боевые качества исследованного меча V-VI вв. из Варнинского могильника были высоки, поскольку он имел твёрдое остриё, твёрдые, но не хрупкие лезвия и более вязкую, чем лезвия и остриё, и в тоже время прочную сердцевину. Сле-дует отметить высокое качество ковочных работ, что в совокупности с использованием высокоуглеродистой стали и чётко продуманной схемой термообработки позволяет отнести данный меч к числу импортных предметов.
   В начале VIII в. на смену мечам приходят палаши. Этот вид оружия можно считать переходным от обоюдолезвийного меча к однолезвийной сабле. Палаши в отличие от мечей имели прямой однолезвийный клинок с обоюдоострым как у сабли концом; но в отличие от сабли клинок палаша был прямым, как и у меча. Металлографически исследовано шесть экземпляров этого вида оружия. Технология изготовления палашей не отличалась особой сложностью.
   Сабли распространяются на территории Прикамья на рубеже VIII-IX вв. К этому виду оружия отнесены однолезвийные слабо изогнутые клинки с обоюдоострым концом. Три исследован-ные сабли изготовлены с применением химико-термической обработки. Судя по технологии изготовления, большинство из исследованных предметов профессионального клинкового оружия (палаши, сабли, кинжалы) могло быть продукцией местных кузнецов.
   Среди клинкового оружия выделяются импортные образцы, откованные из твёрдой, хорошо прокованной, специально полученной стали. Места изготовления такого оружия, по всей видимости, следует искать в Передней или Средней Азии, откуда в Предуралье в предшествую-щее время привозили мечи из литой (тигельной) стали. В этой связи интересно отметить, что именно Иран и Средняя Азия были основными торговыми агентами, от которых в Прикамье в обмен на пушнину поступают в больших количествах изделия из серебра. Возможно, к импорту, попадающему к пермским племенам в обмен на меха, следует отнести и предметы оружия, изго-товленного из высококачественного сырья, не известного местным мастерам. Уместно вспом-нить также, что мечи, как предмет торговли арабских купцов с народами северного Предуралья, упоминаются (правда, для более позднего времени X-XII вв.) в письменных источниках.
   Боевые топоры были одним из наиболее распространённых видов вооружения в перм-ской среде. Справедливо замечание С.Р. Волкова, что подобная популярность этого оружия объ-ясняется его универсальностью. Боевые топоры поломского времени имеют прямые аналогии с топорами салтово-маяцкой культуры, где этот вид оружия был широко распространён на памят-никах лесостепного варианта и очень редко встречается на памятниках степного варианта куль-туры.
   Наконечники стрел являлись, по существу, предметами одноразового применения. Их функциональное назначение в большинстве случаев не требовало сложных технологических схем или высококачественного сырья (стали). Основная их масса отковывалась из кричного же-леза. Но в ряде случаев (особенно это касается боевых наконечников, когда требовалось пробить доспехи противника), на поломских стрелах фиксируются дополнительные операции по улуч-шению их свойств. Наконечники копий поломской культуры по форме пера разделяются на шесть типов.
  
   Раннесредневековые поковки других племён, принимавших участие в этногенезе пермских народов, с позиции археометаллографии изучены хуже, чем материалы бассейна р. Чепцы. Металлографическое исследование поковок еманаевской археологической культуры проведено С.Е. Перевощиковым. Основным кузнечным сырьём были железо и сырцовая сталь. С.Е. Перевощиков подчёркивает, что заготовки тщательно проковывались. Особенностью местных руд является присутствие в металле сульфидов. Исследователь отмечает высокую микротвёрдость феррита и вполне обоснованно связывает этот факт с повышенным содержанием фосфора в железе. Однако остаётся неясным, могли ли кузнецы еманаевской культуры целенаправленно получать фосфористое железо.
   В связи с рассматриваемой темой обратим внимание на вывод С.Е. Перевощикова о большом сходстве в технологии изготовления железных поковок еманаевской и поломской культур. Железный инвентарь еманаевской культуры типологически близок поломскому. Железообрабатывающее производст-во в Вычегодском крае начало развиваться позднее, чем у народов Прикамья.
   Результаты археометаллографического исследования убедительно свидетельствуют об устойчивых контактах пермских племён с западными соседями в производственной сфере. Культурно-исторические связи пермян эпохи средневековья в области кузнечного ремесла распространялись прежде всего на запад, в направлении территорий со смешанным славяно-финно-скандинавским населением. Ярким свидетельством таких контактов является довольно раннее распространение трехслойных ножей на памятниках Предуралья. Связи носили характер заимствования пермянами наиболее передовых форм орудий труда и технологий. Производственные контакты в кузнечном ремесле с южными соседями (прежде всего с волжскими болгарами) не столь очевидны и ярки. И это несмотря на то, что экономические связи с тюркским миром устанавливаются и постоянно усиливаются с самых ранних этапов появления тюрок в Волго-Уральском регионе.
   Результаты металлографических исследований свидетельствуют, что кузнечное ремесло пермских племён в X-XV вв. продолжало линию развития, наметившуюся в IX - первой половине X в. С этого времени на предуральских памятниках широкое распространение получают орудия труда и предметы быта восточноевропейских форм. Основ-ной технологической схемой при изготовлении ножей становится трёхслойный пакет. При этом другие сварные кон-струкции (различные варианты наварки) для этой категории практически не применялись. Можно с уверенностью говорить, что кузнечная техника древних пермян в X-XV вв. являлась составной частью северного варианта восточно-европейского металлообрабатывающего производства, отличительной чертой которого было изготовление качествен-ных изделий путём соединения в орудии посредством кузнечной сварки стального лезвия с железной основой.
   Основой болгарской железообработки является доминирование технологических схем вварки и наварки. В кузнечном же ремесле Предуралья начиная с IX-X вв. особое значение приобретает технологическая схема трёхслойного пакета, которая среди сварных изделий занимает лидирующее положение, составляя на некоторых памятниках более 70%. На болгарских памятниках в группе сварных трёхслойные изделия составляют менее 16%. По качеству изготовления, подбору сырья они сопоставимы с предуральскими изделиями, а не с ножами 'классического' вариан-та, известными по памятникам Северо-Запада Европы. Скорее всего, они являются продукцией предуральских масте-ров и попадали к болгарам в результате обмена или с носителями этих вещей. Таким образом, результаты археометал-лографических исследований отчётливо указывают на отсутствие сколько-нибудь тесных контактов между пермскими племенами и волжскими болгарами в сфере железообработки.
   Контакты пермян с древнерусским населением фиксируются начиная с X в., но о непосредственном взаимо-действии двух этносов можно говорить лишь начиная с середины XII в., когда на Вятке и Вычегде возникают первые древнерусские поселения. Отличительной чертой русской колонизации Предуралья была её территориальная и хроно-логическая неравномерность. ... Приведённые в этой главе данные свидетельствуют, что ни болгарское, ни древне-русское кузнечное ремесло в XII-XIV вв. не оказывало на железообработку пермян существенного влияния. Результаты металлографических анализов свидетельствуют, что в XVI-XVII вв. пермское кузнечное ремесло продолжало производственные традиции, сформировавшиеся в IX-XIV вв. Это проявляется прежде всего в продол-жающемся изготовлении многослойных клинков. Многочисленные правительственные запреты на местное железоде-лательное и железообрабатывающее производство, как видно, не играли сколько-нибудь большого значения. Тот упа-док кузнечного ремесла, который косвенно прослеживается по этнографическим данным, вероятнее всего произошёл во второй половине XVIII в. и напрямую связан с развитием в Прикамье железоделательных и железообрабатывающих заводов...
   Наиболее заметно и ярко новации в пермском кузнечестве проявились в технологии изготовления кузнечных изделий. Здесь, прежде всего, нужно отметить освоение местными кузнецами технологической сварки в виде схемы трёхслойного пакета. Трёхслойные ножи быстро (в течение IX-X вв.) и широко (от Средней Камы до Повычегодья) распространились на территории Предуралья. Несомненно, что появление новой технологии произошло под воздейст-вием кузнечных традиций, сложившихся в скандинавском мире. Контакты пермских кузнецов с мастерами, работав-шими в этих традициях, могли проходить в регионе Белозерья, где фиксируется присутствие предуральского населе-ния, с одной стороны, и носителей североевропейской кузнечной традиции, с другой. Новая технология сравнительно быстро осваивается пермскими кузнецами, но ряд факторов не позволил местным мастерам изготавливать поковки, сравнимые по качеству исполнения и точности соблюдения технологических операций с образцами из памятников Северной Руси.
   Конец цитат.
  
   Замечу, что Поломско-Чепецкую археологическую культуру 8-13в. нет оснований рассматривать как только древнеудмуртскую, а тем более синхронные с ней средневятские культуры (Еманаевская и Кочергинская). Итак, автор констатирует появление технологии трехслойного пакета на Вятке (Чепце) в конце 8в. и связывает это с контактами с западными соседями, прежде всего, скандинавами. Технологической особенностью клинка викингов являлась его составная конструкция, представляющая собой трехслойный (реже пятислойный) пакет с твердой сердцевиной и прочными обкладками. Первоначально на обкладки шло обычное железо, а в центр - твердое фосфористое. Позже фосфористое железо уступило место качественной высокоуглеродистой стали, а на обкладки стали использовать низкоуглеродистую и дамасскую сталь. Несомненным является тот факт, что трехслойные клинки подобных ножей чрезвычайно характерны в кузнечном продукции тех древнерусских памятников, где археологи фиксируют активное славяно-скандинавское взаимодействие. Далее отрывки из http://swordmaster.org/2012/04/06/tehnika-kuznechnogo-proizvodstva-v-gorodke-na-lovati.html
   Ножи с прямой спинкой, изготовленные в технике трехслойного пакета (вариант А 1), встречаются уже в древнейших захоронениях Бирки (кон.VIII-IX вв.) [Arrhenius 1989, s. 81], известны они и в слоях IX вв. Хайтабу [Pleiner 1983, s. 63-92]. Ранние трехслойные ножи среди восточноевропейских древностей происходят из Старой Ладоги, где эта технологическая схема была основной в слоях конца VIII-IX вв. [Кочкуркина, Розанова 1987, с. 91]. В торгово-ремесленном поселении Крутик в с. Городище Вологодской обл. (Вторая пол. IX-последняя треть Х в.) - Предшественнике древнерусского города Белоозера на долю трехслойных клинков приходится около 80% всех ножей [Розанова 1991, с. 177]. Трехслойный пакет был доминирующим технологической схеме в кузнечных изделиях Гнездова [до 80% Розанова 1988, с. 59]. Наличие ножей с трехслойным клинком в материалах Гнездова и Сарского городища определил еще Б.О.Колчин [Колчин 1953, с. 252, 255]. Отмечено, что среди изделий со сварной конструкцией на поселение Шестовице (Черниговская обл.) больше, чем в других южнорусских материалах заметная доля трехслойных [Вознесенская 1988, с. 56].
   Учитывая эти обстоятельства, можно думать, что проникновение трехслойной технологии на широкие просторы Восточной Европы связано с международной торговлей, и естественно, что их появление фиксируется прежде всего в торгово-ремесленных центрах, которые были ее опорными пунктами. Примечательным является то обстоятельство, что производство трехслойных клинков в северной и восточной Европе совпадает по времени с существованием торгово-ремесленных поселений протогородских типов: в то время, когда происходит их упадок (кон. Х - нач.XI ст.), в кузнечной технике начинает появляться технология вварных лезвия - переходный вариант от трехслойной схемы к технике наварки стального лезвия. Мода на трехслойные клинки постепенно проходит, и к началу XII в. они почти не встречаются в древнерусской продукции.
   Конец цитат.
   Обратим внимание, что на Чепце трехслойный пакет появляется одновременно с ранними находками из Бирки и Ст. Ладоги. Поэтому говорить о заимствовании технологии с запада довольно опрометчиво. Тем более, что скандинавских находок 8-10в. на Вятке нет. Технология есть, а следов предполагаемых носителей ее нет!
   В Вост. Европе трехслойный пакет характерен для ножей Вятки (до 70%), Сарского городища, Веси и Карелы. Для булгар этот метод не характерен. Главной особенностью Вятско-Пермского кузнечного ремесла было широкое распространение ножей с трёхслойными клинками при практически полном отсутствии ножей с наварными лезвиями вплоть до XV в. Влияние нового новгородского метода 'вварки' (с сер. 12в.) слабое. То есть, трехслойная технология пришла на Вятку рано и сохранялась долго. Первые трехслоные ножи появляются в Ст. Ладоге в слое 760-830г. То есть, не факт, что ранее Вятских. Ножи и мечи изготовленные по технологии тройного пакета появляются в скандинавских погребениях также в конце VIII века, но при этом однозначно характеризуются как элемент древнескандинавской культуры. На территории Русь такие изделия в заметных количествах обнаружены в культурных слоях Х-го - первой половины XII-го веков крупнейших городов и торговых центров Смоленской (Гнездово), Новгородской (Ст. Ладога, карела и весь), а также в меньшей степени в других русских городах. Следует отметить престижность такого рода клинков, которые видимо были доступны далеко не каждому.
   Помогут понять откуда появилась данная технология отрывки из следующей работы.
  
   КОНДРАШИН Виталий Викторович
   Железообработка в Среднем Поволжье и Прикамье в III в. до н.э. - VII в. н.э. (технологический аспект)
   http://elibrary.udsu.ru/xmlui/bitstream/handle/123456789/224/03_10_009.pdf?sequence=2
  
   ...Третий раздел главы I посвящен железообработке азелинскои культуры. Эта тема была затронута еще В.Ф. Генингом при описании хозяйства азелинских племен. В частности им был описан металлургический комплекс, обнаруженный на Буйском городище (средняя Вятка), а также указано на то, что в могильниках азелинскои культуры встречаются женские погребения с кузнечным инструметарием и приспособлениями для выплавки цветных металлов. Кроме этого В.Ф.Генинг попытался охарактеризовать сырьевую базу черной металлургии Камско-Вятского региона, предположив, что ее основу составляла болотная руда.
   По количеству обнаруженных металлообрабатывающих инструментов азелинская культура отличается от других культур Волго-Камья. Топоры азелинской культуры были сделаны с применением многослойного пакетования, несвойственного таким сравнительно массивным изделиям. Узколезвенные топоры изготовлялись, в основном, упрощенным способом - целиком из железа или малоуглеродистой стали. Полосчатая структура в них также часто имела место.
   ...Выявленные в ходе технологического исследования идентичные микроструктуры высококачественной заэвтектоидной стали, практически освобожденные от шлаковых включений с сеткой цементита и избыточным цементитом в виде игл, позволили Л.С. Розановой и Н.Н. Тереховой предположить, что данные мечи являлись продукцией металлургов производственных центров с высокими технологическими традициями, например, Индии, Персии или Сирии. Семь исследованных ножей имеют прямой клинок либо плавно переходящий в черешок, либо с уступами со стороны спинки и рабочего края. Пять из них были откованы целиком из железа. Один экземпляр изготовлен с применением локальной цементации рабочей части. У одного ножа была выявлена схема чередования полос из железа и малоуглеродистой стали.
   На основании металлографского изучения коллекции кузнечных изделий из могильников азелинской культуры Л.С. Розановой и Н.Н. Тереховой было сделано заключение, что большинство изделий было отковано простыми способами: целиком из железа (28,3%) или сырцовой малоуглеродистой стали (35%). Нередко использовалась кузнечная сварка нескольких полос железа и мягкой стали (26,7%).
   Поскольку хорошее качество металла - картина не типичная для кузнечного ремесла культур Волго-Камья, не исключено, что часть железа и стали поступала в качестве импорта из каких-то центров товарного производства качественного черного металла. Такие металлургические центры известны в районе Свентокшиских гор в Польше, а также на Украине у с. Умань.
   В связи с существованием мнения о западном компоненте в составе населения, оставившего Тураевского могильника, а также по причине некоторого сходства кузнечного ремесла черняховцев и тураевцев предположение об использовании привозного металла последними не выглядит совсем уж безосновательным. Часть качественных изделий с весьма прогрессивными технологическими схемами, такими как трехслойный пакет или сквозная цементация могла быть также привезенной с запада.
   ...Проанализировав результаты металлографического исследования проведенного Л.С. Хомутовой, вполне можно согласиться с ее выводом о том, что племена именьковской культуры, занимавшие территорию Нижнего Прикамья, обладали более развитым техническим строем, чем, например, угро-финские племена V - VII вв.
  Были обнаружены следующие технологические приемы: 1) ковка изделия из железа или стали, как сырцовой малоуглеродистой, а так же и специально приготовленной; 2) наварка стального лезвия на железную основу; 3) трехслойный пакет (сварка стальной полосы посредине и двух железных полос по краям); 4) сварка из двух полос. Общий объем изделий, выполненных с применением стали составлял 57%. Из них цельностальных - 43%, сварных- 14%. Большинство термообработаны.
   ...технологический анализ кузнечной продукции с именьковских памятников, расположенных на Самарской Луке. Было установлено, что 8 из 12 ножей выкованы из малоуглеродистых многослойных заготовок. Три из них имели пакетованую центральную часть и железные полосы по бокам. Один нож целиком выкован из сырцовой стали. Один - из лома (малоуглеродистая сталь и железо).
   При сопоставлении характеристик железообработки выясняется, что именьковское Прикамье являлось своего рода центром (одними из центров) кузнечного производства с довольно прогрессивной производственной традицией, в то время, как кузнечные традиции более южных памятников на этом фоне выглядят несколько отсталыми.
   Характеризуя именьковскую железообработку в целом, следует отметить, что в рамках этой культуры традиции кузнечного производства на памятниках Нижнего Прикамья (Маклашеевское городище, Щербетьское островное селище), Ульяновского Поволжья (городище Старая Майна) и Самарской Луки (Ош-Пандо-Нерь, Новинки, Выползово) несколько различаются. При использовании более или менее однотипного металлургического сырья для поковок - мягкого кричного железа и сырцовой стали, набор технологических схем не всегда одинаков.
   Результаты металлографического исследования кузнечных изделий из прикамского района распространения именьковской культуры выявили такие технологические схемы, как: 1) целиком из железа; 2) целиком из неравномерно науглероженной стали; 3) цельностальные; 4) многослойное пакетирование; 5) трехслойный пакет; б) боковая наварка. На Самарской Луке были распространены: 1) ковка целиком из железа; 2) целиком из малоуглеродистой стали; 3) многослойный пакет; 4) трехслойный пакет.
   Такое соотношение наборов технологических схем демонстрирует неравномерность развития кузнечного ремесла именьковской культуры. Помимо качества изготовления, поковки с прикамских памятников и с селищ Самарской Луки по разному соотносятся и по зафиксированным случаям термообработки (закалки). В то время, как на территории Татарстана 90 % всех изделий было подвергнуто этой операции, на Самарской Луке закалка в силу небольшого содержания угле-рода в кузнечном сырье практически не встречается.
  При сопоставлении характеристик железообработки выясняется, что именьковское Прикамье являлось своего рода центром (одними из центров) кузнечного производства с довольно прогрессивной производственной традицией, в то время, как кузнечные традиции более южных памятников на этом фоне выглядят несколько отсталыми. При этом заметно различие и кузнечной традиции отдельных памятников Самарской Луки. Так, Новинковская коллекция, в отличие от Ош-Пандо-Нерьской и Выползовской, содержит поковки со следами мягкой закалки. Эта черта сближает их с железными предметами городища Старая Майна, где уровень кузнечного ремесла занимает промежуточное положение между Нижним Прикамьем и Самарской Лукой.
   Конец цитат.
  
   Итак, технология трехслойного пакета появляется у северных именьковцев, вероятно, после контактов с римлянами (участвовали в войнах гуннов и готов в Европе). Эта технология развилась в зоне контакта именьковской и азелинской культур в правобережье нижней Камы еще в 5в., но уже после ухода отсюда гуннов в Скандинавию. В таком случае, процесс распространения прогрессивного приема среди русов мог идти не с запада (Скандинавии), а наоборот, от вятчан через Сарское и Ладогу в Скандинавию по древнему "Меховому пути" из Прикамья на Балтику. Одновременно с этим можно отметить, что булгары не переняли от именьковцев этого способа ковки. Это может означать, что носители технологии с булгарами не контактировали, правобережье Камы было долго недоступным для булгар.
   Для примера рассмотрим Лаишевское поселение, где ножи по данной технологии составляют 30% от всех в домонгольском слое. То есть, традиция сохранялась вплоть до ордынского времени.
  
   С.В.Рязанов Ножи Лаишевского селища (технологический аспект)
   http://www.work.vegu.ru/
   ...Для XII-сер. XIII вв. наиболее характерны схема трехслойного пакета и цельностальные ножи.
   Во 2 пол. XIII - XIV вв. - боковая наварка, вварка стального лезвия и также цельно- стальные ножи.
   Боковая наварка стального лезвия появляется в VI-VII вв., применяется в IX-XI вв., в древностях сылвенской культу ры и Волжской Булгарии имеет датировку от X до XIII вв. Создается впе чатление, что материалы Лаишевского селища сильно выбиваются из общеприня тых датировок.
   Наличие во второй хронологической группе довольно большого количества ножей с вварным стальным лезвием наиболее любопытно, ибо в Новгороде эта технологическая схема датирована узко - XII веком. Но, как и в предыдущем случае, мы находим ножи, изготовленные по этой технологии, и в гораздо более поздних материалах Тиверска (Северо-Западное Приладожье, XIV в.), где такие но- жи составляют 25 %, и Азака (Северо-Восточное Приазовье, XIV в.) - один нож.
   Прослеживается определенное сходство кузнечной технологии Лаи- шевского селища с памятниками Чепецкой культуры и Верхнего Прикамья.
   Конец цитат.
   Сложные технологии в средние века передавались внутри семьи, поэтому сохранение метода свидетельствует об этнической преемственности кузнецов в регионе на протяжении почти 1000 лет. Лаишевское поселение по технологии трехслойного пакета в домонгольский период выглядит как древневятское, а с сер. 13в. (в ордынский период) здесь появляются старая булгарская и новая северно-русская технологии. То есть, наблюдается смена населения.
  
  
  
  
  
  Глава 2. Деревянный город Гелон
  
   В книге первого вятского историка Вештомова А. И. (1768-1825) сказано, что "город Бряхимов в древности назывался "Гелон", до которого доходил персидский царь Дарий Истасп, гнавшийся за скифами в 512 г. до Р.Х. и оный выжег. Впоследствии город сей назван болгарами "Бряхимов" по князю Абдряхиме, жившем в нём". Эти сведения подтверждаются и землеописаниями Российской империи (С.-Петербург, 1818 г.), где говорится, что на месте Елабуги, по всей вероятности, находился в древности город Гелон...
   При описании 'страны будинов' Геродот упоминает единственный в Скифии город: 'Будины - племя большое и многочисленное; все они светлоглазые и рыжие. В их области вы-строен деревянный город; название этого города Гелон. Длина стены с каждой стороны - 30 стадиев (порядка 6 км); она высокая и целиком из дерева; и дома у них деревянные и храмы. Там есть храмы эллинских богов, украшенные по-эллински деревянными статуями, алтарями и наосами. И каждые три года они устраивают празднества в честь Диониса и впадают в вакхическое исступление. Ведь гелоны в древности - это эллины, которые покинули гавани и поселились у будинов. И говорят они на языке отчасти скифском, отчасти эллинском'.
   Учитывая, что Геродот не менее чем в 8-10 раз преувеличил реальные размеры Вавилона, город Гелон был также намного меньше.
   По смыслу сообщения Геродота, Гелон находился в Левобережье Танаиса, к северу или к северо-востоку от 'земли савроматов'. Гелоны явно отличаются от скифов: 'У них (у скифов) не принято воздвигать ни изображений, ни алтарей, ни храмов никому из богов, кроме Ареса'. Еще более разительно различались эти этносы по отношению к культу Диониса: если гелоны ему поклонялись, то скифы убили своего царя-отступника Скила, совершившего об-ряд посвящения этому божеству. В другом месте историк замечает, что и у персов не в обычае воздвигать храмы, статуи, алтари. На этом фоне наличие эллинской культовой триады в Гелоне, не говоря уж о регулярных вакхических обрядах, может быть понято однозначно - с точки зрения Геродота, в этом сакральном центре проживали потомки эллинов. Имя Гелон было распространено у греков, поэтому велика вероятность, что настоящее название города звучало несколько иначе. Да и приверженность гелонцев греческой обрядности также может быть придумана (выведена) автором из указанного сходства.
   'Сопоставление геродотова 'образа Гелона' и современных археологических данных о Бельском городище скорее заставляет усомниться в их тождестве, чем признать последнее'. Медведев А.П. ГЕЛОН ГЕРОДОТА. http://ancientrome.ru/publik/medvedev/medv01.htm#0029
  
   Вот цитаты из Геродота:
   Будины - большое и многочисленное племя; у всех их светло голубые глаза и рыжие волосы. В их земле находится деревянный город под названием Гелон. Каждая сторона городской стены длиной в 30 стадий. Городская стена высокая и вся деревянная. Из дерева построены также дома и святилища. Ибо там есть святилища эллинских богов со статуями, алтарями и храмовыми зданиями из дерева, сооруженными по эллинскому образцу. Каждые три года будины справляют празднество в честь Диониса и приходят в вакхическое исступление. Жители Гелона издревле были эллинами. После изгнания из торговых поселений они осели среди будинов. Говорят они частью на скифском языке, а частично на эллинском. Однако у будинов другой язык, чем у гелонов, образ жизни их также иной.
   109. Будины - коренные жители страны - кочевники. Это - единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками*. Гелоны же, напротив, занимаются земледелием, садоводством и едят хлеб. По внешнему виду и цвету кожи они вовсе не похожи на будинов. Впрочем, эллины и будинов зовут гелонами, хотя и неправильно. Вся земля их покрыта густыми лесами разной породы. Среди лесной чащи находится огромное озеро, окруженное болотами и зарослями тростника. В этом озере ловят выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой (лосей). Мехом этих зверей будины оторачивают свои шубы, а яички бобров применяют как лечебное средство против болезней матки (точнее, применяется 'бобровая струя').
   102. После совещания скифы убедились, что они одни не в состоянии отразить полчища Дария в открытом бою и отправили послов к соседним племенам. Цари последних уже собрались на совет, чтобы обдумать, как им поступить ввиду вторжения такого огромного войска. На совещании присутствовали цари тавров, агафирсов, невров, андрофагов, меланхленов, гелонов, будинов и савроматов.
   119. После этого сообщения скифов (о нападении персов Дария), прибывшие сюда цари племен стали держать совет. Мнения участников разделились: цари гелонов, будинов и савроматов пришли к согласию и обещали помочь скифам...
  
   Комментарий*. Вероятно, такое сопоставление возникло оттого, что в названии племени содержалось слово 'белка', которая называлась на языке племени будинов 'поедатель сосновых шишек'. Векшеедами (поедателями белок) звали аборигенов Вятки - вотяков. На их языке река Ватка имеет перевод 'Бобровая'. Что касается "большого озера окруженного болотами", то за него можно было принять среднюю часть русла Вятки, со множеством многокилометровых стариц. Да, и болот на Вятке хватает. ЭЛЛИНЫ (греч. Hellenes) - самоназвание греков, распространившееся в античности. Схожесть со словом гелоны явная.
  
   120. ... скифы решили не вступать в открытое сражение с персами... а стали медленно отступать, угоняя скот, засыпая колодцы и источники и уничтожая траву на земле. Свое войско они разделили на два отряда. К первому отряду под предводительством царя Скопасиса присоединились савроматы. Отряд этот в случае нападения персов на эту область должен был отступать прямо к реке Танаису вдоль озера Меотида... Два других царства ... соединившись в одно войско вместе с гелонами и будинами, должны были также медленно отступать, держась на расстоянии дневного перехода от персов, и таким образом выполнить военный план. Прежде всего, нужно было заманить персов в земли тех племен, которые отказались от союза со скифами, чтобы вовлечь и их в войну с персами... Скифы перешли реку Танаис, а непосредственно за ними переправились и персы и начали дальнейшее преследование, пока через землю савроматов не прибыли в область будинов.
  
   123. ... Проникнув в землю будинов, персы нашли там город, окруженный деревянной стеной. Будины бежали, город опустел и персы предали его огню. После этого персы продолжали следовать все дальше за отступающим противником, пока, пройдя через эту страну, не достигли пустыни. Пустыня эта совершенно необитаема, расположена она севернее страны будинов и тянется в длину на семь дней пути. Севернее этой пустыни живут фиссагеты. Из их земли текут четыре большие реки через область меотов и впадают в так называемое озеро Меотиду. Названия этих рек: Лик, Оар, Танаис и Сиргис.
  
   124. Дойдя до пустыни, Дарий с войском остановился станом на реке Оаре. Затем царь приказал построить восемь больших укреплений на равном расстоянии - около 60 стадий друг от друга. Остатки этих укреплений сохранились еще до нашего времени. Пока царь занимался этим сооружением, преследуемые им скифы обошли его с севера и возвратились в Скифию... (далее описана партизанская война и отступление персов).
  
  
   Комментарий. Дарий наступая с запада, сначала форсировал Босфор, затем переправился через Дунай, Днепр и Дон. То есть, масштабы похода позволяют полагать значительное продвижение его войска вглубь страны скифов вплоть до Волги. Из описания можно видеть, что будины жили довольно далеко от Причерноморских степей, в северо-восточных лесных краях. Их иногда отождествляют с Городецкой культурой (верхннее Волго-Донье), а соседних с ней фиссагетов - с Ананьинской (Волго-Камской).
    []
   Но есть и другое мнение, будины - это ананьинцы, представители крупной культурно-исторической общности 1 тыс. до н. э., включавшей в себя несколько близких между собой народов-племен. Именно у них были известны города с древо-земляными стенами. Кроме того, юго-западная Волжская часть Ананьинской культуры прекращает существование как раз на рубеже 6-5 в. до н. э., тогда как Городецкая пережила поход Дария на скифов, так как в первый период своего существования относилась к полу кочевнической (городища стали строить после 5в.). Важным подтверждением нашей гипотезы было бы обнаружение восьми недостроенных укреплений Дария в стране Будинов (на расстоянии около 10км др. от др.). Но сделать это не просто, так как персы для временных военных лагерей наверняка использовали уже существовавшие укрепленные поселения, коих у ананьинцев было предостаточно. Так как переправа через Волгу не упоминается, то нельзя исключить, что Гелон находился на правобережье, и лишь с запустением этой части государства был перенесен восточнее в более защищенное место.
    []
   Карта находок киммерийских (скифских) мечей и кинжалов. Под цифрой III Волго-Камье: 1 - Ананьнио; 2 -Билярск; 3 - Новомордово; 4 - Полянское; 5 - Старое Ахмылово; 6 - Татарский Вурнашев. "В этих кинжалах никак нельзя видеть импорт с Кавказа, как считают некоторые исследователи, а исключительно продукцию местных ремесленников, подвергших киммерийские образцы значительной переработке. Эти широкие кинжалы с широкими плоскими рукоятями не находят себе точных аналогий не только в степи, но и на Северном Кавказе. В Волго-Камье в результате эволюции, некоторые звенья которой нам еще не известны, создается своя, ананьинская локальная группа кинжалов". http://historylib.org/historybooks/Terenozhkin-A-I_Kimmeriytsy/9
  
   Ананьинская культура - к.VIII-III вв.до н.э., распространена на территории Среднего Поволжья (от р.Ветлуги до Ульяновска) и в бассейне Камы. В Вятко-Камье и более северных районах (вплоть до Печорского Приполярья) Ананьинская культура существовала до III-II вв.до н.э. (на Средней же Волге - до конца 6 или начала 5 в. до н. э.). Известны неукреплённые поселения, городища и могильники.
    []
   Ананьинская культура: 1, 3 - кельты; 2 - наконечник копья; 4-6, 10, 19-22 - наконечники стрел; 7 - биметаллический клевец; 8 - меч с золотой инкрустацией; 9 - кинжал с бронзовой рукоятью; 11 - скребок; 12 - бляха в виде пантеры; 13, 14 - налобные венчики; 15 - плита; 16 - стела; 17, 18 - керамика; (1-6, 12-14 - бронза; 8-9 - железо; 10, 11 - кремень; 15, 16 - камень; 19-22 - кость).
  
    []
   Ананьинская культура 2: 1 - каменная псевдоантропоморфная намогильная плита с изображением боевого топора и кинжала; 2 - бронзовый пояс с бляхами-подвесками и каменным оселком (реконструкция); 3, 4 - железный и бронзовый наконечники копий; 5, 6, 8 - бронзовые наконечники стрел; 7 - железный наконечник стрелы; 9 - костяной наконечник стрелы; 10 - бронзовый топор-'кельт'; 11 - биметаллический кинжал; 12 - бронзовый клевец с зооморфным обушком; 13 - железный кинжал; 14 - керамический сосуд; 15 - бронзовый браслет; 16 - бронзовая секира с зооморфными втулкой и обушком (парадная, для сопровождения вождя, Вятка); 17 - бронзовая уздечная бляха в виде свернувшегося хищника.
  
   "На сегодняшний день на территории Прикамья известно более 100 ананьинских городищ. Тип I объединяет мысовые городища, а тип II - расположенные на холмах; треугольные (подтип А), прямоугольные (подтип Б), трапециевидные (подтип В) и округлые, объединённые с овальными в один подтип Г. Абсолютное большинство ананьинских городищ (98%) занимают мысы, расположенные в устьях рек и ручьёв, между оврагами или представляющие останцы террас. Высота площадок мысовых городищ над уровнем поймы от 5 до 140 м, но обычно от 10 до 50 м. Калиновское городище единственное расположено на холме высотой 22 м. По форме выделяются треугольные площадки(53%). По форме основных валов самыми характерными являются прямые земляные насыпи (58%). Доля дуговидных валов составляет 27,4% и наиболее характерны они для Нижней Камы (10 из 24; 41,7%). Курганообразные насыпи (12,9% от всех) встречаются исключительно на Вятке, где составляют 57% (8 из 14) земляных укреплений всех рассмотренных городищ этого локального варианта ананьина. Для вятского локального варианта основным будет тип IА1D (мысовое треугольное с курганообразным валом и дугообразным рвом с напольной стороны)". http://www.glybrary.ru/rukopisi/ananyino-settlements/settlements-topography/
   По размерам: малые (до 1 тыс. кв.м), средние (до 4 тыс. кв.м), большие (до 10 тыс. кв.м) и очень большие - 7 памятников, наиболее крупными из которых являются Туганаевские II, III - по 120 тыс. кв.м каждое, Подгорно-Байларское II - 250 тыс. кв.м.
  
   "Ананьинские городища защищены с напольной стороны валом, часто в сочетании с рвом, идущими поперек мыса. Фортификации Калиновского городища (относится к типу холмовых) состоят из двух валов, один из которых пересекает мыс, второй охватывает площадку с трёх сторон. Многие городища имеют с напольной сто-роны от двух до пяти валов и рвов (Старо-Нагаевское). Однако, у нас нет достаточных оснований полагать, что такие системы существовали уже в ананьинское время. Напротив, материалы однослойных городищ говорят о возведении ананьинцами с напольной стороны только одного вала и одного рва. В то же время установлено, что ананьинцами городища укреплялись земляными фортификациями вдоль склонов мысов (Алтен-Тау, Бардым-ское I, Степановское), возможно укреплялась валом и оконечность мыса (Ныргындинское II). Кроме того, обо-ронительные сооружения городищ дополнялись обкладкой склонов мысов камнями и деревянными плахами (Кухтинское), частоколом вдоль склона (Крюковское) или частоколом по гребню вала (Алтен-Тау, Юго-Камское), эскарпированием склонов (Момылёвское, Степановское, Алтен-Тау). Для придания валам большей устойчивости, их обкладывали плитами песчаника (Степановское, Юго-Камское I), слоями дёрна (Степанов-ское, Субботинское I). Этой же цели служили каменные крепиды в основаниях валов (Алтен-Тау, Галкинское, Степановское) и ряды неошкуренных брёвен в основании или насыпи валов (Алтен-Тау, Степановское). Форма основных валов (и соответственно рвов) на большинстве памятников дуговидная, редко прямая. На городищах Алтен-Тау и Калиновском (2-й вал) фортификации имеют форму полукруга, на Юлдашевском (3-й, внутренний, вал) - замкнутого треугольника. Здесь будет интересна точка зрения В.А.Борзунова, считающего земляные валы лишь фундаментами, на которых возводились деревянные стены. Сами насыпи предназначались для увеличения общей высоты фортифика-ции, предохраняли конструкции стен от разрушения, увеличивали крутизну склона. В целом линия оборонительных сооружений ананьинских городищ, по В.А.Борзунову, была замкнутой, то есть деревянными стенами была защищена как напольная часть городища, так и склоны мысов и террас". http://elibrary.udsu.ru/xmlui/bitstream/handle/123456789/.../2011101new.pdf Макаров
  
   Городища и селища Ананьинской культуры располагаются в основном вдоль берегов крупных рек (Волга, Кама, Белая и Вятка) и их притоков. Городища часто группировались и окружались селищами, что внешне могло выглядеть как один большой город. Курганообразный вал - остаток большой сторожевой башни, нечто вроде донжона, защищавшего городок со стороны поля. Вероятно, башня стояла на искусственной насыпи, при этом нижний этаж ее мог быть заполнен землей. С этой башни при нападении вели огонь, а в случае прорыва ограждения, в ней собирались обитатели данного поселения. Типичные размеры таких городищ: вытянутая мысовидная площадка длиной около 100м и шириной со стороны поля 30-40м, вал размером 30х30 м высотой до 4 м, дуговидный ров (в полукруг вала) глубиной до 1,5 м., на оконечности мыса культурный слой до 70 см. Такой вал в виде невысокого холма перекрывает почти всю напольную сторону городища.
    []
   Городок Вятских ананьинцев.
  
   А теперь самое удивительное. Подобные городки встречаются в других местностях Европы. И прежде всего, в качестве семейных замков рыцарей Нормандии, выходцев из знати викингов.
    []
   В эпоху раннего Средневековья замки строились из дерева. На достаточно высоком, но обычно небольшом холме (природного или искусственного происхождения) возводилось деревянное строение. Вход размещался высоко от земли. Попасть внутрь можно было только с помощью специального помоста, который в случае нападения неприятеля быстро разбирался. Строение на холме было главным зданием - донжоном. Внизу холма на некотором отдалении располагались дополнительные постройки. Все это огораживалось деревянными стенами, размещенными на земляном валу, вокруг которого находился ров.
  
    []
   Замок типа 'Мотт-и-Бейли' - небольшая крепость с деревянными или каменными стенами, расположенная на земляном возвышении (Мотт), с примыкающим к нему закрытым двором (Бейли), окружен защитным рвом и частоколом. Такие замки были построены по всей северной Европе с 10-го века, распространяясь из Нормандии и Анжу во Франции, по Священной Римской империи в 11 веке. Норманны принесли данный тип замков Англиию и Уэльс после их вторжения в 1066 году. Были также приняты в Шотландии, Ирландии, Нидерландах и Дании в 12-м и 13-м веках. К концу 13-го века формы укреплений изменились, но подобные земляные сооружения остаются характерной чертой во многих странах.
    []
   Motte представлял собой насыпной холм из земли, часто смешанной с гравием, торфом, известняком или хворостом. Высота насыпи в большинстве случаев не превышала 5 метров, хотя иногда доходила до 10 и более метров. Поверхность часто покрывали глиной, либо деревянным настилом. Холм был круглый или приближенный к квадрату в основании, диаметр холма был по меньшей мере в два раза больше высоты. На вершине возводилась деревянная, а позднее каменная, оборонительная башня, окруженная палисадом (Е. Х. - интересно, что слово палисад употребляется на Вятке для обозначения изгороди). Вокруг холма шёл заполненный водой или сухой ров, из земли которого и формировали насыпь. Доступ в башню осуществлялся через перекидной деревянный мост и устроенную на склоне холма лестницу.
   Понятие bailey включало в себя большой внутренний двор площадью от 0,2 до 2 гектаров, окружающий или примыкающий к motte, а также разнообразные жилые и хозяйственные постройки - жилища хозяина замка и его воинов, конюшни, кузницу, склады, кухню и мастерские. Снаружи двор был защищен деревянным частоколом, затем рвом, который заполнялся из ближайшего водоема.
   Вот описание одного из первых таких замков-усадеб http://mir-zamkov.net/art/hb/k1.shtml :
   'Ранее, до обширных раскопок, считалось, что собственно мотт - ядро замка - всегда было резиденцией благородного рода, в то время как в форбурге (площадка перед цитаделью) предполагались хозяйственные постройки. То, что как минимум в начальной стадии существования моттов это не являлось правилом, показывает пример Grimbosq. Здесь в 1025 г. член благородного рода Taisson на выступе между двух глубоко врезавшихся долин ручьев построил мотт диаметром примерно 35 м и высотой 7 м, который располагался между маленьким форбургом на севере на острие выступа (на мысу) и большим форбургом, имевшем умеренный уклон передним участком на юге (с напольной стороны). Раскопки показали, что все без исключения господские жилые помещения располагались на плоском острие, а хозяйственные постройки (в т.ч. конюшня и кузня) - в южном форбурге. На маленьком плато мотта были найдены лишь остатки не особенно крепкой деревянной башни, которая могла служить лишь наблюдательным постом, т.е. не имела жилых функций. Собственно резиденция состояла из большого деревянного здания 18х12 м на сухом фундаменте, имевшего трехскосную крышу. Вход располагался на уровне земли, постройка имела максимум два этажа. Также здесь была отдельностоящая кухня, капелла и некое подобие привратного сооружения, через которое по наклонному, опирающемуся на пару свай деревянному мостку (лестнице) можно было пройти на вершину мотта. Сам мотт был нежилым и предотвращал обзор и прямой обстрел жилой части замка возможным противником с южной стороны. Таким образом, мотт представлял собой не ядро замка, где жила знатная семья, но фортификационный элемент, который был добавлен к господскому двору'.
  
    []
  
   А.М. ГУБАЙДУЛЛИН ФОРТИФИКАЦИЯ В СРЕДНЕМ ПОВОЛЖЬЕ
  
   "Скорняковское городище на правом коренном берегу (борту долины) р. Вятки, в 150 м к северо-востоку от бывшей д. Скорняки, которая в настоящее время является частью г. Котельнич. Занимала узкий мыс треугольной формы, возвышающийся над урезом воды на 35 м. Восточный склон мыса круто обрывается к Вятке, западный ограничен глубоким логом с отвесными, интенсивно осыпающимися склонами, с протекающим по дну небольшим ручьем. Общая площадь памятника в настоящее время составляет около 400 кв. м. Вал хорошо выражен в рельефе, виден как с реки, так и с берега. Насыпь имеет форму близкую к овалу и вытянута с запада на восток, внешний склон вала очень круто спускается в ров с напольной стороны мыса. Насыпь возвышается над поверхностью мысовой площадки на 3,76 м, а над дном рва на 6,26 м), его ширина около 22 м, длина сохранившейся части (от склона к Вятке до края оврага, образующего мыс) около 24 м. Ров шириной около 10 м и глубиной до 2 м восточным краем ограничен крутым и обрывистым уступом реки, западным - также довольно крутым уступом оврага. На мысу культурный слой носит переотложенный характер и практически не содержит артефактов. Наиболее яркие материалы были получены в ходе изучения укреплений городища.
   1. Догородищенский слой поселения по данным радиоуглеродного метода можно датировать 4 четв. V - 1 четв. IV в. до н.э. Выбор под обустройство поселения был обусловлен разнообразием и богатством природного окружения, которое способствовало организации присваивающего и производящего типов хозяйствования.
   2. В округе отсутствуют мысы подобные скорняковскому, который благодаря своей защищенности и изолированности от террасы давал большие возможности для обороны, поэтому выбор первых строителей был предопределен.
   3. Отсыпка ананьинских валов осуществлялась исключительно рыхлыми грунтами, причем материал для насыпи брался в том числе и изо рва.
   4. Для укрепления ананьинского вала использовалась тростниковая солома, а позднее дерн, который укладывался на поверхность насыпи в перевернутом виде.
   5. Небольшие размеры вала на ранней стадии строительства указывают на возможность использования его в качестве основы для деревянной стены типа городьбы или частокола.
   6. На поздней стадии строительства использовалась подпорная стенка, удерживающая рыхлые грунты и предохраняющая их от расползания.
   7. Рвы на анананьинской стадии смещались в напольную сторону относительно более старых рвов и отрывались исключительно в рыхлом грунте. Этот факт свидетельствует об отсутствии технического инструментария для работы с более тяжелыми грунтами.
   8. На пьяноборской стадии строительство было ограничено лишь ремонтом вала и рытьем ямы, видимо, под строительство деревянного ограждения по верху вала.
   9. На еманаевской стадии появляются новые технологии строительства, когда наряду с рыхлыми грунтами стали использовать плотные (щебне-глыбовые) грунты.
   10. Ров на второй стадии был перенесен дальше вглубь ополья, а на четвертой был дополнительно углублен в плотные грунты.
   11. Начало использования плотных грунтов свидетельствует о появлении нового инструментария у носителей еманаевской культуры, способного работать с плотными и тяжелыми грунтами.
   12. На третьей стадии на вершине вала зафиксировано обустройство горизонтальной площадки типа валганг, дополнительно защищенной с напольной стороны 'бруствером'; аналогов такого рода площадок в Волго-Камье мы не знаем".
  
   []
  
   Валганг (от нем. Wall - вал, насыпь, и gehen - ходить) - элемент бастионной фортификации, верхняя часть крепостного вала, спереди защищённая бруствером и служащая для укрытого сообщения людей.
  
   "Носители именьковской культуры чаще всего заселяли мысы, на которых имелись следы обитания и остатки укреплений АКИО, и возводили на их основе без разрушения ранних укреплений шишковидные валы (городища Именьковское, Троицко-Урайское I, Балымерский Шелом и др.). Вместе с тем, они могли занимать мысы по своему выбору (Троицко-Урайское II, Урняк и др.)".
  
   Автор считает шишковидные (курганообразные) валы характерными для именьковцев селившихся часто на городищах прошлых культур (ананьинцы, азелинцы). При этом, "меняется не технология отсыпки, а форма возведения вала и система его крепления. Построение и дальнейшее функционирование шишковидного вала обусловлено внутренней деревянной конструкцией. Роль конструкции такова, что даже после ее перегнивания шишковидная (куполовидная) форма вала сохраняется до наших дней. Еманаевская насыпная серия (V - cередина VIII вв. н.э.) относится к одному стратиграфическому подразделению с именьковской насыпной серией. Серия имеет локальное распространение на Вятке, слагает верхнюю часть вала Скорняковского городища. Как и в случае с именьковской насыпной серией, она залегает на пьяноборской насыпной серии". То есть, автор видит полную аналогию в строительных приемах вала между именьковцами и еманаевцами.
   "В ряду изученных оборонительных сооружений выделяется 4 типа валов: кокошниковидные, дугообразные, Г-образные (прямоугольные), шишковидные. Валы первых двух типов строились носителями ананьинской КИО. Их первоначальная форма даже после достроек носителями других культур и воздействий природных процессов сохранялась. Г-образные (прямоугольные) валы - это новаторство носителей азелинской культуры, а шишковидные - именьковской. Шишковидный вал имеет уникальную форму, округлую в плане, шишковидную (или куполовидную) в профиле, возводимую с помощью внутренней деревянной конструкции. Шишковидные валы отсыпались носителями именьковской культуры как на мысах, впервые ими освоенных, так и на валах ананьинских конструкций. В качестве примера надстройки на ананьинском валу можно привести Именьковское городище. Наличие шишковидных валов в более раннее время не фиксируется, отмеченные случаи строительства подобных насыпей на памятниках АКИО нижегородско-марийского Поволжья, Ветлуге и Вятке нуждается в проверке. За шишковидные валы могли приниматься разрушенные природными процессами насыпи, сложенные рыхлыми грунтами, и потому утратившие свою первоначальную форму.
  
  
   Итак, на Вятке еще до эпохи викингов уже существовали аналогичные во многом поселения замкового типа. Можно предположить, что в них в ареале Вятских культур 1-го тысячелетия жила военная верхушка ананьинце, а позже именьковцев. Учитывая, что здесь городки устраивались на продолговатом береговом мысу окруженном с двух сторон крутыми склонами широких и глубоких оврагов, перекидной мост через которые сделать затруднительно, вход в замок мог быть со стороны пристани на берегу реки по наклонному пандусу-тропе (подобное есть у норманов). Башня-донжон в ту пору могла выполнять роль наблюдательной вышки, здесь постоянно находился небольшой караул. Она также могла быть убежищем в случае штурма. У подножия ее мог быть бруствер-валганг для удобства стрельбы в случае нападения.
  
    []
  
  ГОРОДИЩА Вятского ананьино
   1. Беляхчинское городище
  у пос. Камские Поляны (левый берег напротив устья Вятки) на длинном мысу между оврагами. Хорошо сохранился шишковидный (курганообразный) вал и широкий ров. Площадка городища и ее склоны задернованы. Существовало в раннем железном веке, примерно в VIII-V веках до н.э. В поселении проживала родовая община из 50 - 100 человек во главе с вождем. Животноводство, охота и собирательство. Жители поселения разводили мелкий рогатый скот (коз, овец), лошадей, коров и птицу. В поселении находилось и родовое святилище, люди в то время представляли себя жителями среднего мира. Верхний мир был населен небесными богами, а Нижний - подземными богами и духами умерших предков. Для общения с Верхним и Нижним мирами жрецами проводились специальные обряды: вызывали духов, проводили жертвоприношения и предсказывали будущее. Своих умерших жители городища хоронили за северным оврагом. А для самых знатных строили курганы. Поселение просуществовало несколько веков, а потом было заброшено. По мнению исследователей исчезновение поселений этой культуры было связано с большой войной, которую в V веке до н.э. начал персидский царь Дарий против скифов, населявших степи Восточной Европы. Эта война описана в 'Истории' древнегреческого историка Геродота.
  
    []
  
   2. Мамадышское городище, правый берег реки Вятки.
   Городище находится к югу от южной окраины города. Оно занимает мыс между правым крутым берегом Вятки и оврагом Хлюстов лог. Площадка городища подтреугольной формы, вытянута в направлении с юго- юго-запада на северо-восток-восток. Длина ее 120 м при наибольшей ширине у вала 60 м. Высота над уровнем реки 33 - 40 м, склон к реке очень крутой. С южной стороны площадка укреплена валом и рвом. Вал имеет сильно изогнутую кокошникообразную форму, длиной 75 м, шириной у основания 9 - 10 м, высотой ло 2 м. По южному склону вал был укреплен известняковыми камнями. Ров перед валом имеет ширину до 8 м и глубину у склонов доходит до 0,5 м. Обнаружен и исследован А.Х.Халиковым в 1955г. На городище собран значительный материал, состоящий из обломков костяного псалия и пряслица, тигля и глиняной посуды. Керамика имеет примесь толченых раковин в глиняном тесте, форма сосудов круглодонная, с прямыми шейками, украшенными по верхней части ямочно-шнуровым орнаментом. Среди костей животных оп-ределены кости лошади и свиньи. По облику керамики городище относится к среднему этапу ананьинской культуры (VI - V в.в. до н. э.). На городище собран значительный материал, состоящий из обломков костяного псалия и пряслица, тигля и глиняной посуды. Керамика имеет примесь толченых раковин в глиняном тесте, форма сосудов круглодонная, с прямыми шейками, украшенными по верхней части ямочно-шнуровым орнаментом. Среди костей животных определены кости лошади и свиньи.
  
    []
  
   3. Буйское городище.
   Площадь 1,8 тыс. кв. м, д. Буйский Перевоз Уржумского района Кировской области, правый берег р. Вятки, близь устья реки Кужинерки. Расположено на треугольном мысу к западу от деревни. Площадь с валами 3000 м2, длина по берегу Вятки - 95 метров, наибольшая ширина - 40 метров. Вал слегка дуговидный, высотой 2-3 метра, ширина - 1,5 метра, длина - 42 метра. Ров глубиной 1 - 1,25 метра, при ширине 10- 20 метров. В ходе исследований был вскрыт южный конец вала, где выявлены следы трехкратной подсыпки. В южной части вала, которая прикрывала склон городища (мысовую часть), его ширина в среднем равнялась около 2 м при высоте около 2-3 м. Основной вал с напольной стороны был более мощным. Ширина его основания в момент исследования достигала 15 м при высоте 2-3 м. Выделены два периода в существовании городища. В настоящее время памятник датируется V в. до н. э. - VII в. н. э. Жилища слегка заглубленные, в плане имели прямоугольную форму, размеры 10-12м x 8-9,5 м. Множественные очаги занимали углы помещения, располагаясь цепочкой вдоль стен, некоторые занимали центральное место. Мощность к-слоя 0,1 - 0,2 м, найдены: клад бронз. украшений II-III вв. н.э. и клад из 9 жел. наконечников копий, 186 кельтообразных орудий и 5 бронз. гривен IV-III вв. до н.э. - II-III вв. н.э., остатки Горна (сопла, тигли, льячки, шлак), керамика, мотыга, медные накл., пронизки (Азелинская культура).
  
    []
  
   4. МАЛЬКОВСКОЕ ГОРОДИЩЕ
   Расположено к юго-востоку в 1,5 км от д. Мальково (Красная Гора) Уржумского района Кировской области на правом берегу р. Вятки на невысоком мысу, образованном правым берегом, р. Вятки и глубоким логом, по которому протекает безымянный ручей. Площадка городища, вытянутая с юга на север, имеет подтреугольную форму и с южной стороны ограждена шишкообразным валом. Длина площадки 170 м, ширина 50-65 м. Длина вала 90 м, ширина - 65 м. Высота вала над площадкой 6 м. Ров прослеживается слабо. Поверхность городища густо поросла смешанным лесом. Общая мощность культурного слоя 65-80 см. В раскопе никаких объектов не обнаружено. Собран значительный вещевой материал: 1182 фрагмента керамики, 502 обломка костей животных, 1 железный нож ананьинского типа, 2 костяных предмета и несколько кремневых отщепов. Среди керамических фрагментов удалось выделить 74 сосуда. Все сосуды круглодонные, тонкостенные, изготовлены от руки и имеют в тесте примесь толченой раковины. Сосудов с плоскими днищами не найдено. В целом керамический материал по форме и орнаменту является типичным для вятских городищ ананьинской культуры. Орнамент керамики Мальковского городища наиболее близок к орнаменту керамики городища 'Ройский шихан'. Здесь также преобладающим являются ямочные, затем гребенчатые и затем веревочные узоры. Это заставляет отнести Мальковское городище к раннеананьинским памятникам и датировать его VII-IV вв. до н. э.
  
    []
  
   5. Ройский Шихан городище
   Городище в Уржумском районе, правый берег реки Вятки. Река ныне отступила от подножия городища, оставив старицу, имеющую к ней проток. ШИХАН в переводе с тюркских языков 'островерхий холм, острая вершина горы'. Легенда о живших здесь речных разбойниках. Городище располагается в 300 м к восток-северо-востоку от д. Шишкино на вытянутом мысу высотой 24 м, ограниченном с двух сторон крутыми склонами оврагов. Шишкообразный вал имеет высоту 4 м при ширине 15 м, глубина рва составляет до 3 м при ширине 5-7 м. Площадка городища имеет подчетырехугольную форму. Площадь памятника равняется 3600 м2. По всей видимости, соседнее (через овраг) Шишкинское селище является сопутствующим городищу. С памятника имеется значительная коллекция керамики, костей животных, а также бронзовый наконечник стрелы, бляшка с человеческой личиной, железный меч и наконечник стрелы. Из дореволюционных сборов происходят три бронзовых кельта с шестигранной втулкой (КАН-104, 106 по С.В. Кузьминых), из окрестностей городища еще один КАН, гарпуны, шилья и различные поделки из кости и рога, костяная рукоять от железного ножа в форме медвежьей или кабаньей головы с ушами.
   Шишкинское селище
   Поселение VIII - III вв. до н.э. на мысу высотой 16 м к юго-западу от Ройского городища. Площадь до 3500 квадратных метров. Слой сильно распахан, сохранившаяся часть имеет мощность около 0,1 метра. С поверхности в слое собраны фрагменты КЕРАМИКИ с гребенчато-шнуровой орнаментацией, ямки изнутри имеют 'жемчужины'.
  
   6. Сабуяльское городище
   Деревня Русский Сабуял Уржумского района, левобережье реки Уржумки, правого притока реки Вятки. Городище (I тыс. н.э.) расположено в 400-500 метрах к северо-западу от деревни на левом крутом берегу реки Сабинки (приток реки Уржумки). Открыто в 1929 году М. В. Талицким. В 1956 году обследовано МАЭ. С восточной и западной стороны крутые овраги, с северной стороны вал (ширина 6 метров, длина 35 метров, высота 1,5 метра), имеющий дугообразную форму. Площадка городища подтреугольной формы, сориентирована с юго-востока на северо-запад. Длина ее - 44 метра, ширина у вала - 32 метра, у юго-восточного конца - 12 метров. Поверхность городища задернована и заросла лесом. Материал состоит из фрагментов ЛЕПНОЙ КЕРАМИКИ с толченой раковиной в тесте. Культурного слоя нет
  
    []
   Белоглазовское городище
  
    []
  
  Аргыжское городище расположено на удалении более 9 км от соседних поселений на 14-метровом мысу коренного берега р. Вятки, образованном двумя глубокими оврагами. Площадка городища имеет форму вытянутой трапеции. Вал кокошниковидной формы высотой 3 м. Ров ранее имел глубину до 5 м при ширине около 10 м, площадь памятника составляет до 2500 м2. Было выявлено одиннадцать наземных сооружений, среди них 4 жилищных, 1 культовое и 3 объекта хозяйственного назначения площадью от 4-9 до 100 м2. К признакам культового сооружения Е.М. Черных относит: 1) скопление человеческих костей в сочетании с фрагментированной ананьинской керамикой в верхнем слое заполнения сооружения; 2) наличие вытянутой вдоль длинной оси сооружения канавки, слой в заполнении которой насыщен золой, угольками, обломками сырых и пережженных костей, кусочками керамики. Аналогии в виде канав довольно часто встречаются в жертвенных местах культовых сооружений Прикамья; 3) следы двух массивных столбов на расстоянии 0,5-0,6 м на дне канавки, в заполнении ям обоих найдены мелкие обломки керамики, жженные и сырые кости. Данные столбы могли служить в качестве объектов культа для жителей Аргыжского городища.
  
   Комм. Е.Х. Вал в данном случае - сильно оплывший кокошник с внутренним заполнением, потому более похож на курганообразный. Можно видеть, что первоначальные невысокие дугообразные или кокошниковидные валы при углублении рва заполнялись землей, а так как ширина вала была невелика (обычно от 20 до 40м), то вал превращался в насыпной холм - округлую, эллиптическую или треугольную "шишку". Такие строительные метаморфозы могли происходить не только во времена именьковцев, но уже в позднем ананьино, а тем более, азелино. На больших городищах мысового типа с протяженным валом такого не происходило, его равномерно досыпали по всей длине. Вятские ананьинские поселения и могильники отличаются от Камских и Волжских также керамикой и конструкцией топориков. Тут была особая разновидность ананьинцев, дольше остальных сохранявших данную культуру. На рубеже III-II вв. до н. э. она переходит в Пьяноборскую и далее Азелинскую.
  Далее о многослойном Елабужском городище.
  
   7. Отрывок из http://www.glybrary.ru/mathom-house/elabuzhskoe-gorodische.html
   'С легендами о Чёртовом городище связывается сказание об Ананьевском могильнике, находящемся близ Елабуги. М.В.Уфимский, сотрудник "Волжского Вестника" (См. "Волжский Вестник" за 1885 г. N163) говорит, что Чёртово городище было цитаделью, или крепостью чуждых народов, которых местные легенды причисляют к чуди. Что это был за народ, следует обратиться, говорит г. Уфимский, к народным хроникам. Одна из таких хроник, приобретённая в Уфимской губернии г. Вельяминовым-Зерновым и помещённая в записках Археологического общества (См. "Записки О-ва" т.XIII, 1859 г. С. П. Б.- прим. автора) рассказывает, как магометане приводили идолопоклонников, в том числе и камских болгар, в магометанство в XIII веке при хане Узбеке; между прочим, тут же упоминает и об язычниках северной стороны реки Белой (как называют татары не только Белую, Уфимской губернии, но и Каму), живущих в устье Тоймы, впадающей в Каму (у подошвы горы, на которой стоит Чёртово городище), в г.Содоме, т.е. Алабуге (По гречески, как по-татарски рыба окунь - прим. автора).
   Это был большой город. Его основал Искандер-Зюль-Карисин; ныне он так же, как и г.Болгары, разорён Темир Аксаном. Значит, - заключает г. Уфимский, - на месте нынешней Елабуги был г. "Содом" - испорченное Сюддюм, означавшее название города пещерно-курганных юнанских народов. Это видно и из арабской хроники г. Хлебникова, о которой сообщил в своей речи Шестаков на Археологическом съезде в Казани в 1887 году. Из этой хроники видно, что здесь жили аборигены края, юнанские народы (юнан-шульганы и юнан-касауры), которые ездили на лошадях особой породы и жили в пещерах Казанской и смежных с нею губерний, а также в пещерах Уральских гор и их отрогов. Остатки этих пещерных народов предполагаются в Ананьевском или, по словам Шестакова, в Юнаньевском могильнике, около Елабуги, где находятся каменные и бронзовые остатки. По исследованиям г. Невоструева современной этому могильнику найденной здесь плиты с изображением человека, народ соответствовал Геродотовым скифам как по вооружению, так и по украшениям и по остроконечной шапке; да и жил здесь народ, по крайней мере, за 3000 лет до нас. Народы юнаньевские, по словам Шереф-Эддина, имели древний город Сюддюм, на месте которого стоит Чёртово городище. Башкиры и татары говорят, что Алабугу основал Искандер (Александр Македонский 356 - 10 июня 323 гг. до н. э.).
   Таким образом полагает названный выше автор статьи - Юнан или Ананьевский могильник (возле Елабуги) принадлежит скифским народам; а известно, что греки скифами называли не одну определенную национальность, но целый комплект народов, отчасти индогерманского, отчасти же урало-алтайского татарского корня. Они жили к северу от Чёрного моря, по берегам которого греки имели свои колонии для торговых сношений с скифскими племенами. Известно также, что греки присваивали происхождение скифов от Геркулеса и скифской красавищы полуженщины-полузмеи, которая родила от Геркулеса трёх скифских родоначальников: Агатирса, Гелона и Скифа и помещали потомков последнего ближе к своим колониям, а потомков Гелона или гелонов - к северу за ними, как раз почти в тех местах, где обитали скифские племена юнан; с этими племенами, весьма вероятно, они и пришли в столкновение, вытеснили их из этих мест и заняли г.Сюддюм, который и назвали в честь своего родоначальника Гелоном, и был он разорен в VI веке до Рожд. Христ. персидским царем Дарием Гистаспом. Этот царь, озлобясь на скифов и гоняясь за ними в обширных лесах и степях, дошёл, вероятно, до Гелона, перезимовал здесь в 512 году до Р. Х. и, возвратясь обратно, выжег его; затем, когда после скифов поселились здесь камские болгары, они восстановили остаток Гелона и назвали его по имени своего князя Абдра-Хима Бряхимовым. Это подтверждает и Карамзин, говоря, что после взятия Бряхимова Андреем Боголюбским, он ещё существовал до нашествия монголов, во время которого подвергся уже полнейшему разорению, и существование города прекратилось".
  
  
   8. http://www.glybrary.ru/rukopisi/ananyino-settlements/constructions.html
   "Исследованиями ананьинских жилищ Прикамья установлено, что характерной для них является прямоугольная в плане форма (Коренюк С.Н., 1987, с.39). Исключением в этом ряду яв-ляется жилище 11 Васюковского II поселения, имеющее округлую форму (Черных Е.М., 1992, с.88). Пол в жилищах был земляной. При его выравнивании образовывался котлован глубиной от 5 до 40 см, что даёт возможность считать ананьинские жилища наземными. В позднеананьинских жилищах встречается обмазка пола слоем слабопрокалённой глины, мощностью до 10-12 см (Коренюк С.Н., 1990а, с.25). Углистые и гумусные полосы шириной до 20 см, идущие вдоль краёв жилищных котлованов, указывают на бревенчатый характер стен. Однако маловероятно возведение ананьинцами района Верхнего Прикамья высоких стен, так как для этого необходимо жёсткое крепление брёвен сруба. Скорее всего срубы состояли из нескольких горизонтально уложенных брёвен, крепившихся в углах жилища вбитыми в землю столбами. Об этом свидетельствуют столбо-вые ямки с внутренней стороны очертаний жилищ. При необходимости сложить стену дли-ной 10-20 м строителям приходилось устанавливать несколько столбов для придания стене устойчивости (Черных Е.М., 1992, с.96). Так как стены не могли быть высокими, необходи-мая высота жилища достигалась, очевидно, за счёт шалашевидной крыши. Для её сооруже-ния по длинной оси жилища устанавливалась балка, крепящаяся на вертикальных столбах. При такой конструкции перекрытия крыша реконструируется как двускатная. Подобная кон-струкция перекрытия прослежена на Зуево-Ключевском I городище (Черных Е.М., 1992, с.96-97, 111).
   Часть очагов (внутри жилищ) могла иметь культовый характер. На такую интерпретацию функционального назначения очагов (прежде всего угловых) наталкивает обнаружение в этих же жилищах медных предметов, выполненных в 'зверином' стиле. О переносе части религиозных обрядов в отдельное жилище говорят най-денные в них жертвенные комплексы. К примеру, в северном углу жилища 9 Заюрчимского I поселения обнаружено скопление трёх лошадиных челюстей, фаланг медвежьей лапы и двух костяных амулетов. При исследовании жилища 2 Заюрчимского VI поселения в зольнике, занимавшем центральную часть жилища, обнаружены пять лошадиных черепов, выложенных полукругом, а рядом с ними - зернотёрка По площади ананьинские жилища группируются по четырём группам (. К первой группе относятся жилища площадью до 25 кв.м (Заюрчимское I поселение, жил.9; Половинное I поселение, жил.1). Вторую группу, предложенную С.Н.Коренюком для раннеананьинских жилищ поселений Средней Камы, можно расширить территориально и хронологически за счёт верхнекамского Васюковского II поселения и нижнекамского Зуево-Ключевского I городища. Тогда к этой группе будут относиться жилища, площадью 30-80 кв.м (Заюрчимское I поселение, жил.8а, 10а; Половинное I поселение, жил.2; Васюков-ское II поселение, жил.1-11; Зуево-Ключевское I городище, жил.1-3, 6 северного раскопа, жил.5-7 юго-восточного раскопа). Жилища площадью 95-170 кв.м имеют хозяйственный пристрой (Заюрчимское I поселение, жил.1а, 4а; Заюрчимское VI поселение, жил.1, 2) или пристрой в виде тамбура (Заюрчимское I поселение, жил.1п). Группа жилищ площадью 210-260 кв.м представлена однокамерными прямоугольными полуземлянками (Заюрчимское I поселение, жил.2а, 3п) и наземными с котлованом (Заюрчимское I поселение, жил.3а), дати-руемыми ранним ананьино. Такие сооружения могли иметь внутреннюю перегородку, де-лившую помещение на большую отапливаемую большим очагом, и меньшую - неотапли-ваемую, использовавшуюся для содержания скота. Представление о планировке поселений дают материалы Васюковского II поселения, Зуево-Ключевского I городища. Жилища на этих памятниках располагались рядами, во втором случае постройки выходили торцами на 'улицу' шириной 15-20 м.
   Предметы вооружения, найденные на ананьинских поселениях представлены в основном наконечниками стрел и копий. Один обломок наконечника копья или дротика происходит с Икского I поселения. Более разнообразна коллекция наконечников стрел. Кремневые наконечники имеют вид отретушированных пластин с черешком (Васюковское II, Икское I поселения, Конецгорское святилище). Костяные наконечники делятся на плоские (пластинчатые), отличающиеся друг от друга по размерам и форме пера и черешка, трёхгранные, в свою оче-редь подразделяющиеся на втульчатые и черешковые. Бронзовые наконечники стрел литые, втульчатые двух-трёхгранные или листовидные черешковые. Втульчатые наконечники могут иметь на втулке шип. Бронзовые втульчатые наконечники довольно точно датируются по скифским древностям V-III вв. до н.э. Ананьинцами использовались также наконечники стрел из железа, но в значительно меньшем объёме, чем бронзовые.
   На поселениях и городищах найдены остатки наземных бревенчатых жилищ (площадь 10x5 м; 12х4 м). Кр.того, на поселении Конецгор обнаружены разделённые на секции длинные дома с расположен-ными по их продольной оси очагами. Население занималось скотоводством и земледелием, а также охотой и рыболовством. Большое развитие получили чёрная и цветная металлургия, бронзолитейное и кузнечное дело, занимались и ткачеством, прядением, обработкой кости и кожи, изготовлением по-суды. Характерна круглодонная керамика с ямочным и шнуровым орнаментом. На поселениях нахо-дят много изделий из кости, связанных гл.обр. с охотой (различных форм наконечники стрел, гарпуны, наконечники мотыг). Погребальные памятники представлены бескурганными могильниками, иногда очень обширными (Старший Ахмыловский могильник содержал более 1100 погребений). На самых ранних из них (напр., I Мордовский) в стороне от могил находились группы каменных стел с изобра-жением оружия. В VI-V вв.до н.э. их сменили стелы на могилах, иногда с изображением мужчин с оружием или без него. Господствует обряд ингумации в могилах-ямах, над которыми возводились деревянные срубы-домики. Преобладали одиночные погребения, но известны парные и коллектив-ные; представлены расчленённые (повторные) и частичные (захоронения черепов). Погребения в ря-де случаев сопровождались мясной напутственной пищей (мужчины - кониной, женщины - говядиной) и различными предметами, включая глиняные сосуды. В мужских погребениях обычно находят ору-жие, орудия труда (копьё, кельт, меч, кинжал, наконечники стрел, клевец) и украшения. В женских могилах встречаются украшения (браслеты, гривны, наборы из бляшек и трубочек-пронизей, наши-вавшихся на кожаный головной венчик). Для раннего периода Ананьинской культуры было характер-но сосуществование бронзовых и железных орудий труда и оружия. Известны также кремнёвые нако-нечники стрел и скребки. На Ананьинскую культуру оказали большое влияние культуры Кавказа (кол-хидо-кобанская), скифская и восточные культуры кочевников степей Евразии. Особенно значитель-ными были связи ананьинцев с носителями культур Кавказа (многочисленные импортные изделия). Установлено, что технологические приёмы обработки железа восходят именно к кавказским традициям.
  
   9. http://www.disserr.com/contents/151470.html
   "К настоящему времени ананьинская культурно-историческая общность (АКИО) представляет собой одну из наиболее изученных, и вместе с тем наиболее дискуссионных страниц в археологии Приуралья. В известной степени дискуссионность определена и огромной территорией ананьинского мира, и многочисленностью разнообразных источников, и сложностью исторических процессов, происходивших в начале железного века.
   Ананьинская КИО в целом датируется VIII-III вв. до н.э., хотя наметились и явные тенденции к удревнению нижней границы до 9-10в. Она занимала огромную территорию всего Прикамья за исключением верховьев, бассейны рр.Белой, Вятки и Ветлуги. А.Х.Халиков отнес к ананьинской территории усть-камское и усть-ветлужское Поволжье и выделил 9 локальных вариантов: западноволжский (Волга I), средневолжский (Волга II), нижнекамский I, нижнекамский II, вятский, бельский, среднекамский, верхнекамский и ветлужский. В работах последнего двадцатилетия наметилась тенденция к выделению ряда независимых культур в составе ананьинской культурно-исторической общности: акозинской, постмаклашеевской, ананьинской культуры шнуровой и ананьинской культуры гребенчато-шнуровой керамики. В.С.Патрушев выделяет также особую ахмыловскую культуру, включая в нее памятники западноволжского варианта. В ареал АКИО органично вписываются и памятники Европейского Северо-Востока в бассейне рр.Печоры, Вычегды и Мезени.
   Бассейн р.Вятки. Эта территория представляет собой совершенно особый район распространения ананьинских древностей. Настолько особый, что, по мнению ряда исследователей, может характеризоваться как совершенно самостоятельный в культурном отношении ареал отличный от остальных по особенностям генезиса здешней культуры, истокам происхождения вятского ананьинского населения, его материальной и духовной составляющих, наконец. Вышеописанными положениями объясняется и фактическое исключение из выборки материалов усть-вятских городищ (Свиногорского, Мамадышского и Грохань), которые отличаются от собственно вятских. Хронологические рамки исследования определяются временем бытования вятских ананьинских городищ (VI-III вв. до н.э.), количество которых на сегодняшний день составляет 18. Спорными остаются и вопросы датировки вятского ананьино. (Дополнение Е.Х. В последнее время в рамках АКИОбласти выделена Вятско-Ветлужская АК с гребенчато-шнуровой керамикой 9-5 веков. Могильников не обнаружено, что объясняют слабой изученностью региона, залесенностью, кремацией, а также предположительно, обрядностью захоронения в реке. На Чижевском городище в районе Кирова в бедном культурном слое найдены фрагменты керамики. Выявлены две линии слабовыраженных валов, малый времен Ананьино?)
  
   10. Старший Ахмыловский могильник. Памятник расположен на восточной окраине д. Ахмылово Горно-Марийского района Республики Марий-Эл на левом берегу Волги вдоль старицы реки Ветлуги. Некрополь открыт в 1960 г. Могильник датирован исследователями VIII-VI вв. до н. э. По значимости и масштабу он справедливо сравнивается с Галынтатским могильником в Австрии. Памятник полностью исследован: раскопано более 1000 погребений. В процессе раскопок на могильнике были вскрыты остатки сложных погребальных сооружений в виде 'домов мертвых'. Господствующий обряд - трупоположение (над отдельными погребениями сохранились следы культа огня). Материалы раскопок подробно опубликованы (Патрушев, Халиков, 1982). Коллекция железных изделий из Старшего Ахмыловского могильника наиболее представительна как в количественном отношении, так и по разнообразию категорий. Коллекция включает такие категории, как ножи (83 экз.), наконечники копий и дротиков (59 экз.), наконечник стрелы, проушные топоры (10 экз.), 'мотыгообразные орудия' (9 экз.), стилет, гривны (3 экз.), пластинчатые височные кольца (5 экз.), шилья (2 экз.), кинжалы (8 экз.), предметы конского снаряжения (11 экз.)
  
   11. АНАНЬИНСКИЙ МОГИЛЬНИК (Борзунов В.А.)
   Первый исследованный пам. ананьинской культуры (общности) раннего железного века Прикамья и Ср. По-волжья. Датируется VI-IV вв. до н.э. Респ. Татарстан, Елабужский р-н, лев. берег р. Тоймы - пр. приток р. Камы, близ дер. Ананьино. Занимает песчаный холм диаметром около 200 м, высотой около 4 м. Открыт в конце 1850-х И.В.Шишкиным - отцом великого рус. худ. И.И.Шишкина. Неоднократно подвергался раскопкам, большей ч. бессистемным. Ныне значительная ч. документации раскопок XIX - нач. XX в. утрачена. Коллекция вещей (ок. 1500 единиц) рассредоточена по росс. и зарубежным муз.
   Погребальный обряд А.М. имеет ряд общеананьинских, а также специфических черт. Оригинальны две могилы VI-V вв. до н.э. под "курганами". В насыпи под самым богатым мужским погребением (так наз. "могила вождя") находилась выложенная плитами яма, имевшая вид лодки (около 5,2x2,7x0,9 м). "Ладья" состояла из двойного, а на дне - из тройного ряда плит, нижний из к-рых прилегал к сгнившим доскам.
   В заполнении ямы и между плитами найдено много угольков, пепла и обожженных косточек - следы заупокойной тризны. Под каменной лодкой находилась прямоугольная могила с отвесными стенками и плоским дном (около 2,6x0,3 м), в к-рой был захоронен мужчина с богатым сопровождающим инвентарем (серебряные и бронз. украшения, бронз. секира-клевец, жел. наконечник копья, нож, каменный оселок, кремневые наконечники стрел, берестяные "футляры" и т.д. и заупокойной пищей (глиняный сосуд, кость быка). Здесь же лежали обломки каменных плит, в т.ч. одна с орнаментом. Дно могилы было покрыто тонким слоем пепла и угля.
  В др. могиле также был погребен воин с характерным набором вещей (бронз. и серебряные украшения, бронз. клевец, кинжал, топоры-кельты, бронз. и жел. наконечники копий, каменный оселок и т.д.); рядом лежали каменные плитки, камни и остатки пищи (кость быка). Над одним из "курганов" в древности была установлена каменная плита прямоугольной формы с круглым верхом (1,53x0,3 м). На плите был выгравирован воин в скифском костюме - остроконечном головном уборе, узком кафтане с поясом, штанах и мягких сапогах. При воине имелось оружие и украшения: боевой топор, кинжал скифского типа, стрелы, шейное кольцо-гривна.
    []
   В материалах А.М. имеется еще одно, но более схематичное и меньшее по размерам изображение на плите. Мужчина одет в узкий костюм (кафтан с поясом, штаны, сапоги), имеющий дополнительные украшения - аппликацию или вышивку на локтях, коленях и концах рукавов. Кроме того, показано узкое четырехугольное нагрудное украшение, спускающееся до середины груди. Рядом с человеком - неясные изображения каких-то предметов.
   Своеобразна в А.М. также группа захоронений одних черепов и костяк человека с отрубленной головой - свидетельства особых религиозных воинских культов периода разложения первобытного общества. Антропологический тип умерших судя по отдельным изученным черепам - метисный: монголоидный с некорой примесью европеоидных черт.
  
   Комментарии тут излишни - захоронение знатного воина в ладье по типу скандинавовских викингов, НО на 1000 лет раньше! Помимо этого, в культуре ананьинцев ясно просматриваются и древнерусские черты.
  
   12. Виталий Мингалев http://www.artlad.ru/magazine/all/2007/4/130/143
   "Памятники ананьинской культуры были выявлены в Прикамье, Поволжье, на р. Белой и Вычегодско-печерском крае. К кон. ХХ в. ареал распространения ананьинских древностей стал настолько велик, что использовать в научных кругах понятия ананьинская культура стало не совсем уместно, и на его место пришло понятие ананьинская культурно-историческая область. На поселениях выявлены следы больших наземных жилищ, площадь которых в среднем была ок. 80-120 м2. Появляются укреплённые поселения-городища, которые имели достаточно внушительную систему обороны. Остатки костей домашних животных и злаковых позволяют говорить о переходе к производящей экономике. Среди домашних животных предпочтения отдавалось свиньям, лошадям и крупному рогатому скоту. Значительную роль в хозяйстве ананьинцев продолжали занимать охота и рыболовство. Многочисленные находки грузил, гарпунов и крючков говорят о широком распространение рыболовства среди населения I тыс. до н.э. Находки на городищах и поселениях металлургических комплексов, недоделанных и бракованных орудий, говорят о развитии местной металлургии.
   Погребальный обряд ананьинцев характеризуется, как кремацией (трупосожжение), так ингумацией (трупоположение). Особой чертой ананьинских могильников становятся захоронения в 'домиках мёртвых' - деревянных срубных конструкциях, имитирующих дом, который возводился над могилой или несколькими могилами. Захоронения совершались близко к воде и ногами к реке, что указывает на тесную связь воды и представлений о стране мёртвых. Вода для них представлялась как 'дорога смерти' или была местом расположения мира мёртвых. Получает интенсивное развитие духовная мысль, появляются крупные святилища, например, Гремячанское в Осинском полесье (Пермский край) и Гляденовское на р. Мулянка (Пермский край). Фактически на каждом раскопанном ананьинском поселенческом памятнике выявлен крупный святилищный комплекс (Аргыжское городище (Удмуртская респ.), Половинное и Заюрчимское поселения (Пермский край) и т.д.).
   Носители ананьинской культуры имели устойчивые торговые связи с Кавказом, Причерноморьем и Средней Азией. Многочисленные вещи из данных регионов и стилистические заимствования не оставляют сомнений в этом факте.
   Развитие социальной дифференциации, становление религиозных представлений и трансмиссия идей находит своё отражение в Пермском зверином стиле Ананьинского времени. Через это отражение мы можем выявить ценностные ориентации определённых социальных кругов ананьинского общества - воинов (вождей-жрецов). В 'зверином' стиле украшалось оружие (секиры, чеканы, рукояти ножей, мечей, кинжалов, крючки), конского снаряжения (псалии, пронизи).
   Оружие, украшенное зооморфными сюжетами, не является массовым для воинских погребений. Простые воины лежат с копьями, стрелами и кельтами. Исходя из этого факта, можно утверждать, что это оружие вождей, которые исполняли дополнительно роль жрецов в обществе. Самым ярким материальным результатом жизни ананьинцев стало рождение Пермского звериного стиля".
  
   9. Выписки на форуме: http://litzona.net/forum/viewtopic.php?t=2840
   Имеются некоторые данные о древних верованиях местных племен. Есть основания предполагать, что на территории РТ в раннем железном веке сосуществовали две основные культовые традиции, имеющие разные истоки. Одна из них тесно связана с южным (иранским и кавказским) миром, о чем свидетельствуют находки предметов, характерных для этих областей. Другая линия восходит к системе ранних шаманских культов, характерных для обитателей лесотаежной зоны. Для ананьинцев можно установить почитание женского божества, культ неба и солнца и, вероятно, сил природы. Изучение погребального обряда и инвентаря указывает на социальное расслоение внутри об-ва А. к., выделение родовой верхушки и воен. вождей...
   Загадочной, в некоторой степени, оказались судьба местных племен. Уже в VII в. до н. э., судя по археологическим материалам, наблюдается отток населения. К V в. до н. э. районы Приказанского Поволжья и приустьевой части р. Кама оказываются запустевшими полностью, а к IV в. до н. э. население покидает и восточные районы региона. Скорее всего это следует связывать со все более учащающимися набегами южных соседей: скифов и савроматов с целью захвата добычи. Ананьинцы занимались земледелием (подсечным), скотоводством, рыбной ловлей и охотой.
   Керамика по форме круглодонная, на многих сосудах вокруг горловины имеется так называемый воротничок.
  
   На основании исследования керамики были выделены три керамических ком-плекса населения АКИО: с гребенчато-шнуровой керамикой (бассейн Вятки и Ветлуги), со сложношнуровой керамикой (Среднее и Верхнее Прикамье) и постмаклашевской керамикой Нижнего Прикамья Культура гребенчато-шнуровой керамики появляется в 8в. до н. э. в бассейне Вычегды и Печоры. К 6в. до н. э. она распространяется на Вятке и Ветлуге (спорадически в ср. Поволжье).
   Наиболее сложной является проблема погребального обряда ананьинской культуры гребенчато-шнуровой керамики, ввиду отсутствия монокультурных могильников. Все известные на данный момент некрополи АКГШК происходят из Марийского Поволжья, из зоны активных контактов между носителями разных археологических культур АКИО.
   Погребения в ямах являются основными в Прикамье периода АКИО, и составляют около 90% от всех. Некоторые особенности (обкладка камнями, ступеньки) свидетельствуют о связи со скифами Причерноморья и Крыма, саками, а также савроматами Подонья и киммерийцами. Небольшой процент захоронен в деревянных гробницах (7-5в.), аналоги которых прослеживаются в предскифское время у киммерийцев из степей Украины и России. Известны также наземные погребальные конструкции (домики мертвых).
   Судьбы культуры гребенчато-шнуровой керамики остаются еще во многом загадкой для исследователей. Эта территория представляет собой совершенно особый район распространения ананьинских древностей. Настолько особый, что, по мнению ряда исследователей, может характеризоваться как совершенно самостоятельный в культурном отношении ареал отличный от остальных по особенностям генезиса здешней культуры, истокам происхождения вятского ананьинского населения, его материальной и духовной составляющих, наконец (Марков В.Н., 1988). Спорными остаются и вопросы датировки вятского ананьино. Причина этого кроется в отсутствии сколь-нибудь точных хронологических привязок культурных слоев местных ананьинских городищ, абсолютных дат. Далеко не все городища изучены раскопками.
  
    []
   Карта распределения поселений ананьинцев (квадраты - городища, кружки - селища) в первый период существования данной культуры. (Не показаны поселения на Волге и Ветлуге.) В дальнейшем (после войны с персами) картина в целом сохраняется, но плотность поселений на Каме возрастает, на Вятке они появляются севернее, а многие усть-камские исчезают. Из данной схемы видно территориальное деление культуры на Вятскую и Камскую, подтверждаемую археологическими различиями. Не это ли и есть два соседних народа, гелоны и будины? Поселения на Вятке расположены в основном в правобережье. Поэтому не удивительно, если со временем Камские будины в виду их большей численности расселились на левобережье Вятки. И, таким образом, на реке Вятке в дальнейшем жили два народа, на левобережье (точнее, вятко-камье) - вотины, на правобережье - гелоны (колыны-хлыны). Отсюда появилось два имени для одной реки и главного города (Вятка-Хлынов).
  
   О происхождении гелонов можно сказать следующее. Геродот приводит такой рассказ о скифах:
   "Следуя за киммерийцами, они проникли в Азию и сокрушили державу мидян. Когда затем после 28 летнего отсутствия спустя столько времени скифы возвратились в свою страну, их ждало бедствие, не меньшее, чем война с мидянами: они встретили там сильное вражеское войско. Ведь жены скифов вследствие долгого отсутствия мужей вступили в связь с рабами... От этих то рабов и жен скифов выросло молодое поколение. Узнав свое происхождение, юноши стали противиться скифам, когда те возвратились из Мидии. Прежде всего, они оградили свою землю, выкопав широкий ров от Таврийских гор до самой широкой части Меотийского озера. Когда затем скифы пытались переправиться через озеро, молодые рабы, выступив им навстречу, начали с ними борьбу. Произошло много сражений, но скифы никак не могли одолеть противников; тогда один из них сказал так: 'Что это мы делаем, скифские воины? Мы боремся с нашими собственными рабами! Ведь когда они убивают нас, мы слабеем; если же мы перебьем их, то впредь у нас будет меньше рабов. По-этому, как мне думается, нужно оставить копья и луки, пусть каждый со своим кнутом пойдет на них. Ведь пока они видели нас вооруженными, они считали себя равными нам, т.е. свободнорожденными. Если же они увидят нас с кнутом вместо оружия, то поймут, что они наши рабы, и, признав это, уже не дерзнут противиться'... Услышав эти слова, скифы тотчас последовали его совету. Рабы же, устрашенные этим, забыли о битвах и бежали".
   Это сообщение перекликается со "Сказанием о вятчанах":
   "В лето 6682-е (1174) в Великом Новеграде бысть великий князь Ярослав сын Владимеров. И посла боляр своих и воевод со многими силами из Новаграда под град Корсунь. Они же быша тамо под градом и стояша семь лет. Жены ж их ждаша мужей своих в Новеграде многое время и недождя, чающе их побитых, и начаша жити за немощь естественную болярыни и княгини и служилых людей жены совокупишася с холопи своими, а простии також с чюжими мужи. И по окончании семи лет приидоша вестницы в Новъград, что идет все воинское во свояси. Жены же их и дщеры слышаша приход их и убояшася и с теми своими рачители из Новаграда бегуяшася и приидоша на реку великую глаголемую Каму и поставиша подле град и нарекоша имя ему...".
   По некоторым признакам, речь идет о Елабужском городище. Дальше беглые рабы перебираются на Вятку (отождествление их с новгородцами вызвано политическими соображениями времён написания сказания). То есть, косвенно подтверждается переселение с Причерноморья на Вятку скифских восставших рабов, которые могли быть греческого (европейского) происхождения (Геродот называет таковыми гелонов). На территорию ананьинской культуры найдены: зеркала 'ольвийского типа', гемма древнегреческой работы (Пижемское городище), статуэтка древнеегипетского бога Амона (около Перми).
  
  
   Остается заполнить промежуток времени между ананьинцами и азелинцами на Вятке.
  
   ХУДЯКОВСКАЯ КУЛЬТУРА
   археол. культура раннего жел. в.. Название происходит от наиб. изученного Худяковского могильника. Вятский вариант пьяноборской общности III в. до н.э. - III в. н.э. Х.К. распространена в басс. нижней и ср. Вятки, низовьях р. Чепцы и р. Кильмези. Х.К. сложилась на осн. вятского варианта ананьинской общности.
   Среди пос. к ней можно отнести многослойные Буйское, Аргыжское, Никульчинское городища, где встречены вещевые комплексы пьяноборского времени. На Буйском городище это клад бронз. украшений II-III вв. н.э. и клад из 9 жел. наконечников копий, 186 кельтообразных орудий и 5 бронз. гривен IV-III вв. до н.э. - II-III вв. н.э.
   Своеобразие погребальных пам. Х.К. позволяет наметить хронологические стадии внутри культуры: ошкинскую I - первая пол. III в. н.э. и азелинскую - вторая пол. III-V в. Первая стадия (Ошкинский, Городищенский, Воробьевский, Атамановы Кости могильники и др.) характеризуются сохранением в облике мат. культуры традиций ананьинско-раннепьяноборского времени. На второй стадии (Худяковский, Первомайский, Азелинский, Суворовский и др. могильники) складывается своеобразный вятский костюмный комплекс с использованием трехсоставных и цельных пряжек, богато украшенных фасетками, затем пряжек "харинского" типа; многочисл. вариантов накладок, блях, пластинчатых и сложносоставных нагрудников, гривен, подвесок, застежек с применением в композиционных сюжетах мотивов коня, птиц, спирального и "веревочного" орнаментов. На могильниках Х.К. посуда встречается редко. Это круглодонные сосуды, неорнаментированные или с элементами веревочного, гребенчатого штампов. Погребальные пам. Х.К., как правило, небольшие (лишь Худяковский могильник содержит св. 100 погребений), занимают в осн. мысовые площадки коренных террас рр. Расположение могил рядовое. Чаще всего встречаются одиночные захоронения, но зафиксированы парные или групповые по типу семейных склепов (Азелинский, Суворовский, Тюм-Тюм). Преобладающий способ захоронения - ингумация. Ум. уложены вытянуто на спине, головой преим. в сев. направлении. Украшения и принадлежности костюма располагались так, как использовались при жизни. Отмечен обычай складывать ч. вещей в жертвенные комплексы в берестяные коробки, ткань, кожу или мех. На стыке хронологических этапов зафиксировано сочетание ингумации с кремацией. Сожжение произв. на стороне, без вещей. Остатки кремирования ссыпались в яму беспорядочно, инвентарь находился как в засыпи, так и в придонной ч. без видимой системы в расположении. Для могильников с биобрядностью характерно особенно яркое проявление культа огня - кострища в засыпи и на дне - остатки сожжений и поминальных костров.
   В конце культура испытала определенное воздействие со стороны именьковских и позднегородецких левобережных племен. В контактных зонах выявлены не характерные для Х.К. элементы погребального обряда (захоронения с конем, скорченные на боку костяки, отд. типы украшений и т.д.). Х.К. сменилась ср.-век. еманаевской культурой.
   Пьянобо́рская культу́ра (о́бщность) - культурно-историческая общность, существовавшая во II веке до н. э. - II/IV веке н. э. в Нижнем Прикамье и по реке Вятке. Пьяноборская культурно-историческая общность сформировалась на основе распавшейся ананьинской культурно-исторической общности. Пьяноборская культура названа по двум могильникам у села Пьяный Бор (ныне Красный Бор на реке Каме в Татарстане).
   Городища двух типов: маленькие крепости-укрытия по окраинам культуры и большие в центральном районе. Население вело комплексное хозяйство, сочетающее скотоводство, земледелие, охоту, рыболовство и бортничество. Возрастает роль железа. Широко распространена бронза. В облике пьяноборцев преобладает европеоидный компонент.
   Раскопки поселений пьяноборской культуры Татарстана практически не проводились, также слабо они изучены в Удмуртии и Башкортостане. Имеющийся ныне поселенческий материал позволяет утверждать, что основными жилищами изучаемого населения были наземные подчетырехугольные срубные дома.
   Р.Д.Голдина рассматривает П.О. как юж. провинцию финно-перм. общности (III в. до н.э. - V в. н.э.), в к-рой выделяет три локальных варианта: кара-абызский (ср. течение р. Белой), чегандинский (низовья р. Белой, прилегающее Прикамье) и худяковский (нижняя и ср. Вятка). Сев. провинция финно-перм. массива представлена, по ее мнению, пам. гляденовской культуры в двух вариантах: сев. (Ср. и Верхняя Вычегда, верховья Печоры) и юж. (осинское и перм. Прикамье). Изученность П.О. неодинакова. Наиб. иссл. чегандинская и кара-абызская культуры, наименее - худяковская.
   Пьяноборская культура - археологическая культура раннего железного века, распространённая в районе р. Камы. Названа по могильнику у с. Пьяный Бор (ныне Красный Бор Елабужского района Татарской АССР). Относительно П. к. в науке существуют разные мнения. Одни распространяют её на весь бассейн р. Камы в эпоху 2 в. до н. э. -5 в. н. э., другие - только на Нижнее Прикамье 2 в. до н. э. - 3 в. н. э. или только на устье р. Белой со 2 в. до н. э. Племена П. к. принадлежали к числу финно-угорских. Занимались охотой, скотоводством, мотыж-ным земледелием. Селения патриархальных общин располагались на возвышенных местах. Мужчин хоронили с оружием и орудиями труда, женщин - с украшениями. Характерные вещи: поясные эполето-образные застёжки, железные мечи и шлемы, женские украшения - богатые уборы для кос с пронизками и привесками в виде стилизованных фигурок ло-шадок. Среди находок - римские и среднеазиатские предметы.
   Осн. способ погребения - трупоположение вытянуто на спине. В чегандинском и особенно худяковском вариантах изв. трупосожжения. В муж. погребениях обычны наконечники стрел и копий, жел. мечи, удила. Для жен. погребений харак-терны височные подвески т. наз. пьяноборского типа (в виде знака вопроса с незамкнутым проволочным кольцом и стержнем конической формы), разл. бляшки и накладки, украшавшие одежду и обувь, ожерелья из бус, перстни, брас-леты. Таким образом, вполне обоснованной видится точка зрения В.Ф. Генинга о том, что 'азелинские племена являются потомками пьяноборских на новой территории и на новом, более высоком этапе общественно-экономического развития' (Генинг, 1963).
  
    []
  
   ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРОБЛЕМ ИЗУЧЕНИЯ АЗЕЛИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ (резюме)
   Щуклая С.Э.
   Азелинская культура, хронологические рамки существования которой заключены в III - VI вв. н.э., представлена могильниками, городищами, селищами и случайными находками на территории Волго-Вятского междуречья, включая левобережье р. Вятки, а также Поволжье и Западное Закамье в пределах Республики Татарстан. Генетической предшественницей азелинской культуры принято считать пьяноборскую культуру. История изучения азелинской культуры насчитывает более 100 лет, но до настоящего времени в научной среде нет единой точки зрения ни на роль культуры в этногенезе марийского и удмуртского народов (действительно ли таковая была и насколько она велика), ни по поводу того, чем является азелинская культура - самостоятельной культурой или одной из стадий развития худяковской культуры. ...поиск решения проблем происхождения и исторической судьбы азелинского населения происходит на региональном уровне и усилия в этом направлении практически не интегрируется.
  
   Конец цитат.
  
   По вопросам этнической принадлежности Азелинской и Худяковской культур уже много лет идут жаркие споры. В основном, их причисляют или к праудмуртам или к прамарийцам, забывая о русских вятчанах и ныне живущих на основной части данной территории, видя в них поздних пришельцев со стороны.
   Нужно особо подчеркнуть, что наблюдается полная историко-культурная преемственность населения Вятского региона на протяжении не менее 3 тысяч лет. Видимых археологических разрывов между разными вятскими культурами нет. Можно говорить о непрерывном проживании людей на данной территории. Смена материальных культур происходила за счет внешнего влияния, так как обитатели Вятки никогда не замыкались, поддерживали торговые и человеческие связи с соседними и отдаленными регионами. Приток новых лиц и идей приводили к видоизменениям, но сохранялся и древний пласт культур и их носители.
  
  
   Дополнительный материал
  
   Ананьинская область существенно отличается от других лесных культур гораздо бóльшим коли-чеством бронзы и железа уже в ранний период. Высокий уровень местной цветной металлургии подтверждается находками не только соответствующих изделий, но и местных бронзолитейных орудий, имеющих однотипную форму и орнамент. Что же касается чёрной металлургии, то, как уже отмечалось выше, южнотаёжное Волго-Камье было одним из передовых районов железообра-ботки наряду с Предкавказьем (тесные металлургические связи с которым подтверждены данными металлографического анализа), Закавказьем и лесостепным Поднепровьем.
   Основа хозяйства - животноводство (состав стада - свиньи, крупный рогатый скот, низко-рослые лошади, овцы). Земледелие играет подсобную роль (известны бронзовые серпы, костяные мотыги, зернотёрки). Широко практиковалась охота, в том числе на пушных зверей, а также рыбо-ловство.
   Основные памятники ананьинской области - поселения и могильники. Большинство поселений занимают естественно укреплённые места - мысы; известны как городища, так и селища и вре-менные стоянки. Распространена оборонительная система, состоящая из рва и вала, на котором могла стоять бревенчатая стена; иногда валы обкладывали известняковыми плитами. Жилищами служили в основном наземные дома срубной либо каркасно-столбовой конструкции. Известны и длинные дома, разделённые на продольно размещённые жилые отсеки с очагом в каждом.
   Могильники бескурганные, размещаются по берегам рек (крупнейшие - Ананьинский, Старший Ахмыловский и др.). Практиковалось трупоположение в ямах (чаще на спине, в вытянутом со-стоянии), значительно реже - трупосожжение на стороне (с последующим помещением праха в ямы-могилы или же в 'домики мёртвых', аналогичные дьяковским). Известны и кенотафы.
   Изредка для обкладки стен могильной ямы использовали каменные плиты или же сооружали в ямах каменные ящики. Над могилами могли насыпаться небольшие земляные холмики, устанавливаться столбы и даже небольшие срубы-жилища, служившие своеобразным наземным домом для погребённого (либо, в большинстве случаев, закрытого в яме, либо оставленного непосредственно в срубе). Иногда в межмогильном пространстве или над могилами устанавливались каменные стелы: псевдоантропоморфные столбы с изображением оружия (топора и кинжала) и геометрических знаков, позднее - изваяния в виде человеческих фигур в полный рост с оружием.
   Могилы размещаются рядами, в них присутствует напутственная пища, оружие, орудия труда, ук-рашения, керамические сосуды.
   Известны также жертвенные места - как самостоятельные, так и в пределах могильников и по-селений. При обнаружении они представляют собой участки с массой пережжённых костей жи-вотных и предметов обихода. Иногда золой жертвенного костра засыпали дно могилы и самого погребённого.
   На основании раскопок поселений и могильников восстанавливается яркая материальная куль-тура ананьинцев. Особого мастерства они достигли в цветной и чёрной металлургии. Многочис-ленны бронзовые 'кельты' и наконечники копий с отверстием в нижней части пера или с рифле-нием по перу. Хорошо известны мечи и кинжалы. Сначала, в VIII-VII вв. до н.э., они бронзовые и биметаллические, предскифского (киммерийского) типа, а затем, в VI-V вв. до н.э., здесь распро-странились железные акинаки местного производства. Боевые ножи имели широкий клинок с гор-батой спинкой и вогнутым или прямым лезвием. Наконечники стрел костяные черешковые и втульчатые (аналогичные дьяковским), а также бронзовые и железные втульчатые скифо-савроматского типа. Многочисленны боевые чеканы (клевцы) с трубчатой втулкой - как цельно-бронзовые, так и биметаллические (с железной боевой частью и бронзовой втулкой).
   Оружие и некоторые другие категории изделий порой украшены в местном зверином стиле, воз-никшем, как и многие местные типы оружия, под скифо-савроматским влиянием.
   Керамика ананьинской области лепная. В основном это кругло- и плоскодонные сосуды, декори-рованные вдавлениями крученого шнура и гребенчатого штампа, а на западе ареала, в зоне кон-такта с дьяковской культурой - сосуды с 'текстильным' орнаментом.
   В течение IV-III вв. до н.э. ананьинская культурно-историческая область эволюционировала в пья-ноборскую (пъяноборско-гляденовскую) культурно-историческую область, существовавшую в III в. до н.э. - II в. н.э. В рамках этой области нашли продолжение и развитие ананьинские тради-ции фортификации, домостроительства, погребального ритуала и культа. В этот период на многих поселениях, существовавших ещё в ананьинскую эпоху, продолжается жизнь, но возникает и мно-го новых укреплённых поселений. Пьяноборские могильники (в том числе у с. Пьяный Бор, дав-шего название всей археологической культуре) - бескурганные, как и ананьинские. Преемствен-ность пьяноборского погребального обряда по отношению к ананьинскому отразилась, в частности, в сохранении обычая обёртывания умерших в луб или берёсту. Но появились и захоронения нового типа - в деревянных гробовищах. При этом для пьяноборских погребальных комплексов (в особенности женских) характерно наличие множества украшений и деталей костюма.
   Это в первую очередь височные подвески в виде вопросительного знака, округлые нагрудные бляхи и в особенности крупные (до 30 см в длину) женские парные поясные застёжки эполетовидной формы, состоящие из двух бронзовых блях, соединённых между собой железными стержнями, обмотанными бронзовыми листками (Е. Х. - прообраз парных скандинавских фибул?). В погребениях обнаружено также множество стеклянных бус, поступавших в данный район из северо-причерноморских античных городов.
   Кроме того, для северной зоны пьяноборско-гляденовской области - в Верхнем и Среднем Прикамье - типичными стали ритуальные центры с массовыми жертвоприношениями, дошедшие до наших дней в виде так называемых костищ с остатками глинобитных и каменных площадок, с мощными напластованиями пережжённых и непережжённых костей животных, с многочисленными вещевыми приношениями. Самое известное костище - Гляденовское близ Перми - содержало около 19 тысяч изделий (украшения, предметы обихода и их модели, культовые статуэтки, монеты), в том числе античного и среднеазиатского производства.
   Как и в ананьинскую эпоху, скотоводство оставалось основой хозяйства. Мотыжное земледелие, охота, рыболовство играли подсобную роль. Ананьинскую традицию продолжает и лепная круг-лодонная чашевидная посуда пьяноборской эпохи с ямочным орнаментом, с хорошо выраженной шейкой, но без утолщения вокруг неё, столь типичного для ананьинского времени.
   Наиболее существенные изменения, отразившие эволюцию ананьинской области в пьяноборскую, связаны с дальнейшим развитием чёрной металлургии. Пьяноборские сыродутные горны своеоб-разны и представляют собой спаренные ямы, в одной из которых осуществлялся сам сыродутный процесс, а вторая служила предтопочным помещением для накачивания воздуха через глиняные сопла с помощью мехов. Железо в пьяноборскую эпоху практически вытеснило бронзу из сферы производства оружия и орудий труда. Вместе с тем цветная металлургия также совершенствова-лась в связи с изготовлением украшений и элементов одежды: каменные литейные формы смени-лись глиняными, широко распространилась пайка, появилось комбинированное литьё. Набор воо-ружения в культурах пьяноборской области соответствует уже не скифской, а сарматской тради-ции: в первую очередь это стрелы с железными черешковыми трёхлопастными наконечниками, а также с костяными втульчатыми и черешковыми наконечниками.
  
  
  
    []
   Вид на Казань 17 века.
  
  
  Глава 3. Археология ранней Казани
  
  
   В географических описаниях нач.12в. арабы Идриси и Гарнати помещают неких русов в непосредственном соседстве с Булгаром на берегу Итиля (нижней Камы) рядом с баджанаками (вятчанами). Это может быть только Приказанье. Казань по археологии была основана на рубеже 10-11в., то есть, вскоре после переселения Волжских русов в Булгарию. В Джагфар Тарихы о местах их расселения говорится отрывочно; Гусман на севере на реке Юг, Цивиль вблизи Волги, города внутренней Булгарии Нур-Сувар и Булгар. Казань-Учель также вполне могла быть одним из мест поселения этих русов. По понятным причинам факт этот обходится стороной в ДТ и работах татарских историков, хотя основание первого поселения в районе Казани - Балта - в ДТ приписано потомкам балтийских колбягов. С другой стороны, "славяноидная керамика", как бы окружающая Казань, появляется много позже этого, что не удивительно, так как население Джира (вероятные переселенцы в Приказанье) до конца 10в. не было славянским. Потомки Джирских русов могли поселиться вокруг Казани и в ней самой, но характерная посуда появилась лишь тогда, когда в их русскоязычную среду с конца 12в. стали притекать славянские беженцы. Далее мы подробно обсудим "Казанский вопрос".
  
  
  (цитата из "Основание Казани" http://www.zhv.ru/tatarstan/ist_1/)
  
  Место первоначального города Казани определено на территории северовосточной оконечности современного кремлевского холма, составляющего вершину широкого мыса, образованного высокой террасой левого берега Волги и левым берегом Казанки. Мыс, возвышающийся над поймой реки Казанки на 20-25 м, имеет общую высотную отметку 70 м. В древности кремлевский мыс, вытянутый с юго-востока на северо-запад примерно на 600 м при ширине 180-200 м, разделялся боковыми промоинами-оврагами на ряд частей. Эти овраги создавали удобную возможность для устройства напольных укреплений в виде валов и рвов, чем, очевидно, и пользовались древние строители.
  
  Археологические работы на северной и северо-восточной половине кремлевского мыса выявили культурные напластования мощностью до 2 м, которые стратиграфически подразделяются на 5 хронологически последовательных слоев. Первый слой связан с Казанью XIX- XX вв., второй - середины XVI-XVIII вв., а нижние слои - с дорусской Казанью, в том числе третий слой с Казанью ханской (XV - I пол. XVI вв.), четвертый слой - с Казанью 'княжеской' (XIV-XV вв.), а слой пятый - с Казанью первоначальной (XII-XIII вв.).
  Накопление последнего слоя происходило в домонгольское время - об этом свидетельствуют, кроме находок типичной булгарской гончарной керамики XII- XIII вв., находки железных наконечников стрел, железного топора, одношипной подковы, лировидной пряшки, а также шиферных пряслиц, сердоликовой многогранной бусины и обломка стеклянного браслета - продукции киевских мастеров второй половины XII века, как это считает профессор МГУ Ю. Л. Щапова.
  
  Итак, первоначальная крепость Казань (I Казанское городище) занимала в XII-XIII вв. северо-восточное всхолмление кремлевского холма, огражденного с запада и северо-запада отвесным склоном к Булаку, с северо-востока и востока - обрывами к Казанке, а с юга - поперечным оврагом (бывшим Консисторским), расположенным в районе здания Министерства здравоохранения Татарской АССР. Город-крепость имел относительно небольшую площадь - около 260 м в длину и 225 м в ширину, т. е. около 40 000 м2.
  
  Крепость имела мощные и уникальные для Волжской Булгарии укрепления по периметру, кроме северо-западной стороны (район спуска к Тайницкой башне), где она была из деревянных камер (типа городни), засыпанных землей и камнем. Наиболее мощными были укрепления с южной, напольной стороны, где (в районе юго-западной части сада между зданиями Министерств просвещения и здравоохранения) в 1977-1978 гг. изучены остатки укреплений, состоящие из рва шириной в 14 м и глубиной до 5 м, земляного вала шириной в основании до 12 м и высотой до 2 м, по верху которого была поставлена белокаменная стена в системе панцирной кладки шириной не менее 4,5 м.
  
  В основании земляного вала обнаружены следы конструкций в виде квадратных (3X3 м) клетей, сооруженных из бревен. По определению кафедры лесного почвоведения Марийского политехнического института, бревна и плахи были выпилены из дуба. Анализ этих остатков на радиоактивный углерод (С14), проведенный в лаборатории Института географии АН СССР (ИГАН-279), дал следующие даты: 1210+110; 1180+110; 1230+110. Это в основном совпадает с исторической (1177 г.) и археологической (XII - начало XIII вв.) датами.
  
  Древнейшие укрепления Казани, состоявшие из рвов, валов и белокаменной крепостной стены, являются для Волжской Булгарии уникальным явлением. В то же время этот факт нельзя считать явлением исключительным, т. к. ранние булгары и близкие им племена уже в VIII-IX вв. имели опыт строительства белокаменных крепостных стен. Примером этому могут служить остатки каменных стен салтовских городищ VIII-IX вв. По-донья, среди которых особенно выделяются белокаменные стены Маяцкой крепости. Причем ряд из них (Правобережное Цимлянское, Маяцкое городища), так же, как и первые столицы Дунайской Болгарии - Плиска и Преслав, имел белокаменные стены панцирного типа.
  
  Но вместе с тем для салтовских, в том числе и для раннебулгарских, крепостей была характерна кладка крепостных стен без фундамента, обычно на выровненную материковую поверхность, и всухую, т. е. без раствора.
  
  Более близкие аналогии каменных навальных стен имеются в домонгольской Руси, где они также единичны, но известны. Таковы, например, укрепления Боголюбовского замка, заложенного в 1158 г. и состоявшего из вала, по которому шла каменная стена шириной в 2,5 м. Близкие аналогии имеет и белокаменная стена около 3 м толщиной, сооруженная в 1114 г. на валу Ладожской крепости. Показательно, что эти стены, особенно Ладожской крепости, так же, как и стена древней Казани, сложены из известняковых плит на известково-песчаном или известково-глинистом растворе.
  
  В целом белокаменная стена древней Казани, возведенная в домонгольское время при основании города-крепости, была построена с учетом строительных традиций как булгарской, так и славяно-русской архитектуры. Традициями последней, по-видимому, объясняются и следы внутривальных деревянных конструкций, особенно характерных для древнерусских укреплений X-XIII вв.
  
  В шурфах, заложенных по обе стороны проезда имени Шейнкмана, выявлены остатки каменной кладки, имевшей панцирный характер и поставленной на глинистую насыпь высотой до 60 см. Исходя из этих наблюдений следует полагать, что укрепления с белокаменными стенами шли по южной стороне древней Казани, располагаясь поперек всего кремлевского холма. На востоке остатками этих укреплений можно считать ложбину так называемого Консисторского, до XVII в.- Тезицкого оврага, до сих пор видного перед северо-восточной частью здания Министерства просвещения Татарской АССР.
  
  Белокаменные стены древней Казани проходили по западной, южной и восточной сторонам, но в районе так называемого Тайницкого спуска, образованного Глубоким оврагом, они, скорее всего, были деревянными. Их остатки вскрыты в раскопках 1976-1977 гг., заложенных к югу от башни Сююмбике. Они состояли из земляного вала шириной в 3,5-4 м, основание которого было укреплено деревянными конструкциями. С внутренней стороны крепости к этому валу примыкала платформа в 3 м шириной, служившая площадкой для боевого хода. Земляной вал, как основной части укреплений, так и внутренней платформы, к сожалению, был срыт при разрушении укреплений еще в XIV-XV вв. Об этом свидетельствуют многочисленные ямы четвертого (XIII-XV вв.) и третьего (XV-XVI вв.) слоев, идущие практически по всей линии укреплений. Сами же древнейшие укрепления были возведены во время основания города, т. е. не позднее последней четверти XII в. Об этом свидетельствуют и находки, немногочисленные, но достаточно характерные, обнаруженные в основании укреплений. Кроме булгарской керамики (коричневато-желтого, коричневато-серого цветов с широким полосчатым лощением), характерной для культуры волжской Булгарии пред монгольского периода, в нижнем слое рядом с конструкциями укреплений обнаружено несколько типичных для XII-XIII вв. железных наконечников стрел.
  
  По своей конструкции деревянно-земляные укрепления в северо-западной части древней Казани отличаются от ее белокаменных стен. Они представляли собой деревянные камеры, засыпанные землей, т. е. напоминали конструкции типа городни. Последние до XV-XVI вв. на Руси не употреблялись. В то же время они были известны в Болгарии еще в домонгольское время. Так были сооружены укрепления Билярского городища. Традиционно сохранились они и в укреплениях ханской Казани, которые при осаде 1552 г. были сожжены: '...и стена городная обгоре и земля из города сыпася,- отмечал летописец.- Бебо весь град насыпан землей и хрящем'.
  Таким образом, древняя Казань, заложенная не позднее последней четверти ХII в., представляла собой одну из наиболее совершенных булгарских крепостей, имевшую не только деревянные, но и белокаменные стены. В центре этой крепости возвышалась большая сторожевая башня, очевидно, также белокаменная. Довольно мощный фундамент этой башни был вскрыт в раскопе ? 4 1977 г. рядом со стоящей до сих пор сторожевой башней Сююмбике.
  
  Первоначальная сторожевая башня имела в основании два пилона (350X430 см), отстоящие друг от друга на 350 см, т. е. имевшие разрыв для проезда. Древний уровень фундамента лежит в пятом слое, т. е. время строительства башни следует увязать со временем функционирования древнейшего города. Об этом же свидетельствует и находка в развале фундамента башни медной монеты Менгукагана, чеканенной в г. Булгаре в 40-х годах XIII в. Глубина фундамента башни около 130 см. Для ее кладки (камень, перемежающийся с горизонтальными дубовыми лагами) и конструкции основания (вертикальные столбы-уплотнители) характерны особенности, свойственные для монументального строительства булгар домонгольской поры, особенно для сооружения башни-минарета соборной мечети Биляра.
  
  Дозорная башня - предшественница современной башни Сююмбике - имела высоту не менее 25-30 м. Вероятно, ее изображение помещено на карте Фра-Мауро 1459 г., о ней писал очевидец Казани 1552 г. князь Курбский. Ее развалины, расположенные около дворцовой (Введенской) церкви, отмечают писцовые книги Казани начала XVII в. Во второй половине XVII в. на месте этих развалин строится сохраняющаяся до наших дней также сторожевая башня - башня Сююмбике.
  
  Монгольское нашествие на Волжскую Булгарию 1236-1240 гг., возможно, в начале не затронуло древнюю Казань. Но под ее стены бежало булгарское население с разоренных закамских земель, о чем свидетельствует значительное увеличение булгарского населения в бассейне Казанки в XIII в. О том же говорит появление в окрестности Казани видных булгарских феодалов. Об этом свидетельствуют булгарские надгробья XIII в., сохранявшиеся до середины XIX в. на территории летней резиденции казанских архиереев на берегу озера Средний Кабан. На одном из них по технике исполнения, каллиграфии надписи, форме камня и характеру орнаментации, близкой к булгарским надгробиям конца XIII в. (Марджани читал на камне дату 1261 г.), была высечена надпись, свидетельствующая, что 'это место погребения великого и чтимого повелителя, помощника повелителей, эмира чтимого, победоносного Хасанбека, сына Мир-Махмуда'.
  
  В 60-70-е годы XIII в. Казань, видимо, становится центром сопротивления булгар против монгол. Так, по мнению Н. М. Карамзина, восстание булгар против монгол возглавил некий Лахана, женатый 'на вдовствующей супруге царя Болгарского'. На восставших, как сообщает Абуль-Гази, со значительным войском направился внук Батыя Менгу-Тимур, который 'предпринял поход в царство болгарское; по прошествии двух лет он, одержав победу, возвратился домой'. С. М. Шпилев-ский считает, что в этом походе участвовал и смоленский князь Федор Ростиславич. Степенная книга сообщает, что в благодарность за это Менгу-Тимур выдал в 1278 г. за князя свою дочь, подарил зятю большое число городов, в том числе и Казань.
  
  Город был взят, его белокаменные укрепления были разрушены.
  
  Конец цитаты.
  
  
   Отрывок из работы Евгений Арсюхин с http://archeologia.narod.ru/kazan/kazan.htm:
   Аргументы в пользу очень раннего основания Казани, суммарно говоря, таковы: 1. Находка в кремле 'чешской монеты'. 2. Находка обломка арабского дирхема. 3. Находка ранней венгерской пряжки. 4. Каменная стена 12-го века.
   1. Чешскую монету обнаружили в 1997 году (раскоп IX, северо-восток от Благовещенского собора). Ее описание:
   Л.с. Равноконечный крест, по кругу VACLAV CNIZ='Вацлав князь'. О.с. Храм с двумя ступенями, между колоннами IOA (монограмма монетария?), по кругу PRAGA CIVITA='Город Прага'. Материал - свинец.
   Ярмила Хаскова из Праги отнесла чекан 'монеты' к правлению святого Вацлава, полулегендарного князя первой половины 10 в, о жизни которого больше церковных преданий, чем достоверных свидетельств. Однако, в Чехии у г-жи Хасковой практически нет поддержки, о чем она пишет прямо ('дискуссия... была отмечена определенным скептицизмом' - см. сб. Великий Волжский путь..., Хаскова, 2001). Причин скептицизма два: во-первых, трудно понять, как может монета состоять из свинца, во-вторых, смущает грамматическая форма записи имени и титула Вацлава, не характерная для 10 века.
   Кто такой св. Вацлав? Одно время в науке всерьез дискутировался вопрос, был ли такой правитель на самом деле. Генеалогии говорят, что он был третьим из Пржемысловичей (первым в этой династии мы знаем деда Вацлава, князя Борживоя, якобы жившего во второй половине 9 в и принявшего христианство). Вацлав родился то ли в 907, то ли в 911 году, стал князем в 924 году и был убит то ли в 929, то ли в 936 году. Прежде чешские исследователи даже не заговаривали о том, что он чеканил свою монету, хотя бы потому, что в Чехии и рядом с нею не было и нет находок его монет. Первые чешские монеты датировались временем после 955 года, их относили к правлению князя Болеслава I, преемнику нашего героя. В последнее время австрийские исследователи отодвинули начало чешской чеканки к 967 или даже к 999 годам. Как же могло так получиться, что монет князя Вацлава нет в самой Чехии, а в Казани - есть? Исследовательница пишет: 'Причина возникновения монеты с именем Вацлава, надо полагать, не была экономической. Монета изготовлена из свинца с небольшой примесью серебра [надо полагать, следы серебра обнаруживаются только на уровне тонкого химического анализа - Е.А.]. Само собой разумеется, что, изготовленная из некачественного материала, она не могла применяться в международной торговле...'
   И не только в международной - в торговле вообще. Это не монета, а медальон или украшение. Для этого периода развития экономики и денежного дела немыслима ситуация, чтобы денежный знак был бы выполнен из недрагоценного металла, тем более такого мягкого и негодного для изготовления денег, как свинец. Серебро было главным и единственным денежным металлом этого времени. Медь в Европе практически не использовалась, поскольку система замещения 'монеты-стоимости' 'монетой-знаком стоимости' еще не развилась.
   Итак, медальон. Раз мы не видим экономического смысла в изготовлении этого предмета, мы должны поискать идеологический. Очевидно, он - в упоминании имени Вацлава...
   3. Ременная накладка из бронзы обнаружена в 1998 году, на полу мастерской позднего ханского времени (первая половина 16 в - на мой взгляд, тогда она и была потеряна; рисунок 3). Я не специалист по ременным накладкам. Специалисты же говорят, что такие накладки были распространены только в Венгрии и только в 10 веке. В Казани накладка стала подвеской - ее продырявили, и носили на груди...
   4. Каменная оборонительная стена. Приступая к рассказу о древней оборонительной стене Казани, я испытываю некоторую робость, потому что это, конечно, главный аргумент ранней версии основания Казани. Будучи в кремле, я очень хотел посмотреть на эту стену, чтобы составить о ней свое мнение, но так и не нашел ее в отрытом состоянии. Поэтому мне придется судить о ней по литературе (рисунок 4).
   Впервые эту стену нашли при раскопках 1928-1929 гг в одном из шурфов на краю холма, за Благовещенским собором. Ее тогда отнесли к 17 в. 'Как было установлено позднее, основание ее (т.е. нижняя часть) относится к более раннему времени - концу 12-началу 13 веков', пишет Ф. Хузин (Хузин, 2001).
   Какое отношение к вопросу об основании города в 10 веке имеет факт наличия в нем каменной стены в 12-м? Казалось бы, никакого. Однако, косвенная связь на самом деле есть. Город, который в 12-м веке обзавелся каменной стеной, очевидно, был заложен куда раньше, и успел за это время развиться. Этот аргумент особенно важно привлечь потому, что культурный слой 10-12 вв в Казани очень тонкий, не более десятка см (Хузин, 2001, с. 196). Ф. Хузин объясняет это тем, что ранняя Казань была крепостью-убежищем; население жило на посаде. Однако, раскопки посада дали еще менее выразительный ранний материал. Следовательно, версии об основании города в 10 веке нужен более крепкий аргумент.
   Если стена на самом деле построена в 12-м веке, у нас появляется право интерпретировать вал с деревянными конструкциями, обнаруженный в 1976-1978 гг в районе башни Сююн Бике, а также в районе Министерства здравоохранения, возле Тезицкого оврага, как остатки первоначальной крепости 10 века.
   Интересно, что при этом никого не смущает простой факт: если стена Казани - на самом деле домонгольская, это была бы единственная каменная стена всей Волжской Булгарии. Вдумаемся: огромное государство, огромные города, соперничающие по размерам хоть бы и с Лондоном; развитая система дерево-земляной фортификации; никаких намеков на использование камня для фортификационных сооружений ни в Биляре, ни в Суваре. И только крошечная крепость на окраине - вдруг обзаводится каменной стеной. 'Это пока единственное достоверно известное городище Волжской Булгарии, которое имело каменную крепостную стену...' - пишет А. Губайдуллин (Губайдуллин, 2002). Рассмотрим, насколько достоверно отнесение каменной стены к 12-му веку.
   Изучим сборник 'Археологические открытия в Татарстане в 2000 году', где есть данные о том, как были получены выводы.
   Итак, в северо-восточной части кремля, по картам 17-18 вв, шла руинированная стена, обнаруженная раскопками. Датированная сначала 16-17 веками, стена была потом передатирована 15-первой половиной 16 вв. В 1978 году у Тезицкого оврага нашли другую часть этой же стены, датировав ее второй половиной 12-го в. Позднее другие части этой стены найдены на восточном склоне холма. Если смотреть на картину целиком, получится, что стена идет от Тезицкого оврага (с юга) через восток на север эллипсом, огибая бывший ханский дворец. Интересно, что с западной стороны она вообще не прослежена.
   Как она залегает? Для примера рассмотрим раскоп XVIII 1999 года. На нем прослежено 3 слоя - современный, русский и ханский (с середины 15 в). Атрибуция слоев вызвала у нас определенные сомнения. Так, про третий, ханский слой сказано, что в нем присутствует 'небольшое количество фрагментов русской белоглиняной и черной лощеной посуды'. В то же время хорошо известно, что чернолощеная посуда появляется только в 17 веке, и, стало быть, описанный слой не мог сложиться до 1552 года.
   Золотоордынского слоя не отмечено, а вот домонгольский слой есть, хотя и тонкий - 5-12 см. Не совсем понятно, как можно с уверенностью выявить домонгольский слой, тем более бедный находками; описывая остатки вскрытой каменной стены, авторы раскопок (А. Ситдиков, Ф. Хузин) сообщают, что 'на некоторых участках... фундамент стены покоится на погребенной почве, на которой отмечена тонкая прослойка культурных отложений домонгольского времени без находок'. Под стеной кое-где - древесный уголь и тлен, оставшийся, как полагают авторы раскопок, от доски, положенной по направлению стены. Что это была за доска, элемент строительной конструкции? Непонятно, зато 'доска' как бы увязывается со стеной, а ее возраст, по радиоуглеродному анализу - 1010+- 25 лет.
   Далее, описывая раскопки 2000 года (раскоп XXXIIIЖ), авторы говорят, что стена в этом месте раздваивается - более ранняя, как они считают, пошла от этого места на север, в сторону Воскресенской башни, а поздняя, русского времени, отправилась на северо-запад, в сторону Северной башни. Интересно, что эта русская стена 'представляет собой каменную конструкцию ... сложенную из необработанных камней, скрепленных толстым слоем известкового раствора'. То есть русская стена также сложена достаточно архаично, разве что на растворе - ранняя стена кладена совсем насухую.
   Вероятно, чувствуя, что аргументация возраста стены исходя из ее археологического расположения слабовата, авторы привлекают другие аргументы. Так, техника кладки стены без связующего раствора характерна 'для ранних, преимущественно домонгольских кирпичных и каменных сооружений Волжской Булгарии и Древней Руси (см. исследования А. Н. Кирпичникова крепостной стены Старой Ладоги 9-10 вв). Следует обратить внимание еще на одну особенность крепостной стены... она располагается не по прямой линии, а следует рельефу холма... Тесная зависимость планировки раннесредневековых каменных крепостей от особенностей рельефа местности характерна и для древнерусских памятников 9-13 веков'.
   С другой стороны, уже в этом, 2003-м году, когда пишутся эти строки, археологи нашли в западной части Казанского кремля основание многогранной, 25-метровой (?) каменной башни, датированной 15-м столетием. К сожалению, я имею только журналистскую публикацию об этом, так что не могу оценить достоверность этого сообщения. Однако, на мой взгляд, открытие реально. Оно лишь показывает, что реально каменная стена, рассмотренная нами только что, была построена в 15-м столетии. Огромная башня, о которой идет речь, была дозорной или фортификационной в этих стенах...
   Стена опоясывает слишком малую территорию, чтобы считаться оборонительной стеной всей крепости. Скорее она охраняла ханский дворец и служила линией обороны цитадели...
   Массив ранних вещей из раскопок в Казанском кремле достаточно велик (сводку см. в работе - Хузин, 2001). Этот массив в сочетании с тонким культурным слоем позволяет поставить вопрос о существовании в 10-м веке, и даже ранее, деревни, селища, или торжища (!) на кремлевском холме... Найдены фрагменты хазарской керамики, древнейшей булгарской, поволжско-финской, и даже несколько древнерусских (домонгольских) фрагментов. Среди таких архаичных находок - бусы, которые западные исследователи датируют чуть ли не 8 веком, а наши скромно поднимают их в 10-й...
    []
    []
  
  
   "До сих пор нам не удавалось конкретизировать местоположения ранних могильников на территории Кремля. С южной стороны Преображенской башни на глубине около 5 м от современной поверхности в древнейшем слое, на фоне материковой глины зафиксированы следы могильника, пять погребений которого удалось вскрыть. Судя по фрагментарным остаткам, погребенные лежали в деревянных гробах головой в сторону священной Мекки. Такой погребальный обряд был широко распространен среди мусульманизированного булгарского населения во второй половине домонгольского периода, т.е. в XII - начале XIII вв.
   В районе Пятигранной башни примерно в 100 м от упомянутого могильника были расчищены еще три погребения до-монгольского времени. В могильных ямах лежали скелеты людей, ориентированных головой на северо-запад. Подобная ориентировка более характерна для местных поволжско-финских (например, древнемарийских) племен. Вещи в могилах отсутствуют, поэтому этническую принадлежность погребенных определить пока не возможно". http://www.ksu.ru/archeol/otkr1.htm
  
  
   Комментарии
  
   Неподалеку от Казанского кремля открыт могильник древних марийцев 9-10 веков, которых мы относим к арским руссам. Так как около ста лет городище ранней Казани не было заселено, то домонгольский культурный слой на возвышенном месте оказался почти полностью смыт, хотя крупные вещи в нем сохранились.
  
  
    []
   Древнечешская монета из Казани
  
   Чешская монета, найденная в 1997 году при археологических раскопках Кремля (раскоп IX, руководитель А. Г. Ситдиков), имеет чрезвычайно важное значение для датировки раннего слоя г.Казани. Поэтому на атрибуции этой монеты следует остановиться более подробно. На аверсе монеты - равноплечий крест (углы плеч украшены шариком), а на реверсе -упрощенное изображение храма с двумя ступенями, внутри которого, между колоннами, надпись: IOA. Вид монеты соответствует каролингскому храмовому типу, преобладавшему на монетах восточной части Германской империи, точнее, в Баварско-Швабской области.
   В баварском г.Регенсбурге, где монеты спорадически (единично) чеканились еще в IX веке, регулярная чеканка монет была организована в начале X века. Это, в первую очередь, монеты императора Конрада I (911-918 гг.) и князя Арнульфа. Для баварских монет до самого начала XI века стал характерным один тип, подражающий старому каролингскому образцу. Этому типу подражает и монета, найденная в Казани, не будучи, однако, немецкой.
   Описательные легенды на монете однозначно указывают на то, что местом ее происхождения является Чехия. На лицевой стороне вокруг креста, где обычно указывается имя и титул издателя, мы находим надпись: + VACLAV /// CNIZ, на оборотной стороне - PRAGA США, т.е. 'ВАЦЛАВ КНЯЗЬ' и 'ГОРОД ПРАГА'. Имя князя на монете вызывает удивление, так как не может принадлежать никому другому из династии Пржемысловичей, как князю, ставшему позднее покровителем Чехии - святому Вацлаву (907? - 935?). Почему именно это имя удивляет? Главным образом потому, что вместо VASLAV в то время было принято другое написание этого имени - VENCESLAV. Еще не закончилась дискуссия между чешскими и зарубежными нумизматами по поводу другой монеты - святовацлавского денария, приписанного именно князю св. Вацлаву3. И хотя характер найденной в Казани монеты совершенно иной, мы и на ней находим имя Вацлава. Ни у кого из дискутирующих не вызывает сомнения возможность появления монеты во время правления Вацлава, т.е. до 955 года. А именно этот период считается общепризнанной датой начала монетного дела в нашей стране.4 Кроме того, монета, найденная в Казани, вписывается в контекст исторического развития Чехии. Она, как отмечалось, подражает образцу, возникшему в Баварии. Это союзничество продолжалось и в первой половине X века, первые тридцать лет которого историки называют 'темным' периодом. Именно к этому времени относится денарий короля Конрада I (914/16-917 гг.), отчеканенный в Регенсбурге и ставший, вне всякого сомнения, образцом для чешской монеты из Казани.
  
    []
  
   В отличие от немецкого образца, технический уровень 'подражательной' пражской монеты гораздо ниже. На первый взгляд создается впечатление, что она могла быть делом рук одного и того же резчика. Это впечатление создается благодаря такой же, как и на оригинале, косой линии колонн и простому рисунку храма на обороте. Однако общим исполнением чешская монета сильно отличается от образца. Бросается в глаза общая примитивность письма - шариков на месте горизонтальной черточки в букве 'А' на оборотной стороне и формы несовпадающих плеч креста - на лицевой. Однако гораздо большего внимания заслуживает их очевидная дополнительная резьба. Такая дополнительная резьба, углубляющая некоторые формы рисунка, заметна, хотя и в меньшей мере, и на оборотной стороне на изображении храма. Это означает, что монета была изготовлена не штемпелем с резьбой, а обычным путем с помощью матрицы. Сразу привлекает внимание четкая резьба на линии плеч креста. При более подробном анализе мы обнаруживаем, что дополнительная резьба на некоторых частях изображения была связана со стремлением обновить матрицу, истершуюся при чеканке. Дополнительная резьба, заметная на монете, в действительности, могла быть результатом не слишком точного протягивания менее четких мест на матрице. Об этом свидетельствует также 'навал' монетного металла в соответствующих местах в высоту, а не вглубь, что соответствовало бы дополнительной резьбе непосредственно на монете.
   Наряду с примитивной техникой изготовления чеканочного инструмента, особое внимание необходимо уделить описательным легендам, которые могут стать важным критерием при датировке монеты на основе фонетической формы слов. В этой связи с казанской монетой возникают проблемы. В то время как на оборотной стороне вокруг храма мы находим латинское написание PRAGA CIVITA (S), обычное на чешских монетах второй половины X века, имя издателя и его титул на лицевой стороне представляют собой примитивную запись слов славянского языка. Само собой напрашивается чтение VACLAV CNIZ, если не принимать во внимание перечеркнутую косой линий букву 'С' (=С) в имени Вацлав, что может означать использование лигатурыI при записи существовавшего в то время произношения. Позднее можно найти аналогию в имени князя Ольдржиха, где диакритический знак в виде полумесяца под буквой 'U' (= U) означает суженный звук.
   Филологическая оценка описательных легенд, сделанная В.Конзалом, не внесла особой ясности. Филолог, не имевший для изучения чешского языка X века достаточного сравнительного материала, ограничился констатацией того, что 'при примитивном правописании сохранившаяся форма имени (Вацлав) может предполагать любую реальную форму произношения'. Слово CNIZ - 'КНЯЗЬ' он считает 'искаженным в результате примитивного правописания или записью на слух'.
   То, что было сказано филологом, вызывает целый ряд вопросов. И прежде всего: кто был или мог быть изготовителем найденной монеты? Полученные до сих пор сведения говорят о том, что средневековая монета всегда была хорошо подготовлена по форме и по содержанию для непосредственного создателя штемпеля, которым был монетчик. В европейской области подготовка и контроль производства монет поручались элитной группе лиц. Такой группой было духовенство, хорошо разбиравшееся в христианской символике своего времени и владевшее письмом. Монетчиками обычно были опытные, но не всегда грамотные ювелиры, составлявшие буквы, и другие изображения на основании образца. Бытует мнение, что в начальной стадии существования чешского монетного дела чеканка монет доверялась преимущественно иностранным священникам и монетчикам. Было высказано даже предположение, что штемпеля для чешских денариев Болеслава I (935-967 гг.) регенсбургского типа могли быть изготовлены непосредственно в Регенсбурге. С практической точки зрения эта гипотеза кажется нам не слишком правдоподобной, хотя нельзя отрицать факт, что немецкие резчики по железу играли важную роль в чешском монетном деле до первой половины XI века.
   Что касается автора штемпеля найденной монеты, то его происхождение установить очень трудно. Кроме того, примитивный характер чеканки вызывает сомнения в искусности и опытности монетчика. Вызывает недоумение и надпись IOA, которая означала, скорее всего, сокращенное имя монетчика, как это было принято в Баварской области под англосаксонским влиянием и по образцу итальянских монет, чеканившихся при короле Арнульфе7. Буквы на 'подражательной' монете, не вполне соответствующие баварскому образцу (вместо I0II стоит IOA), могли быть в данном случае сокращением имени IOANNES - 'ИОГАНН'. Однако гораздо более важным, чем интерпретация сокращения, является факт, что такая же группа букв, как и в храме, находится и на небольшом количестве ранних чешских монет Болеслава I регенсбургского типа8. Этот факт указывает не только на функциональный характер сокращения, отличающегося от баварского, но и на определенную связь между найденной монетой и самыми ранними чешскими монетами. Как ни удивительно, но преемственность доказывают также особенности почерка резчика по железу: 'А' с шариком вместо горизонтальной черточки. Букву, характерную для казанской монеты, мы иногда находим на некоторых эмиссиях самой ранней группы денариев Болеслава регенсбургского типа. На некоторых монетах горизонтальная черточка в 'А' вообще отсутствует. Установленные факты играют важную роль в наших рассуждениях. Они подтверждают то обстоятельство, что найденная монета могла возникнуть только на территории Чехии. То, что описательные легенды на ней были составлены священником, не вызывает сомнений. Это доказывается знанием латинского языка, использованного для обозначения места чеканки -PRAGA CIVITAS. Менее привычна комбинация латинского текста на оборотной стороне монеты со славянским текстом на лицевой стороне. Примитивная переписка имени князя и его титула латинскими буквами указывает на то, что создателем монеты был иностранец, не знавший языка и писавший, скорее всего, на слух. В Праге это был не кто иной, как член окружения архипресвитера Павла, состоявшего преимущественно из баварских священников. Известно, что их епископ Тит (894-930 гг.) был сторонником Конрада I9, что, возможно, обусловило избрание его монеты в качестве образца для чешской чеканки.
   Причина возникновения монеты с именем Вацлава не была экономической. Вывод сделан на основе анализа металла, из которого изготовлена монета - свинец с небольшой примесью серебра. Свинец использовался в Европе с незапамятных времен. В связи с этим необходимо заметить, что в Чехии в X веке из свинца и олова изготовляли украшения. При археологических исследованиях Пражского Града был обнаружен предмет, напоминающий монету. Это свинцовая 'sceatta', представляющая собой кусочек свинца с чеканкой10. Рельеф штемпеля, использованного для ее изготовления, был выполнен, по мнению П.Радомержского, примитивной техникой, напоминающей гравировку. Такая техника не имеет аналогий у чешских денариев второй половины X века. Свинцовая 'sceatta', несмотря на ее неясное предназначение, весьма сходна с монетой, найденной в Казани. Использованный металл - свинец, употреблявшийся для облегчения плавления серебра и преобладавший в монетах вследствии плохой технологии производства драгоценного металла или же умышленного добавления для улучшения ковкости. Однако подтвердить это предположение аналогиями мы не можем.
   Само собой разумеется, что монета, изготовленная из некачественного материала, не могла иметь экономического эффекта в области обмена. В международной торговле использовался преимущественно византийский золотой и серебряные монеты арабского и европейского происхождения. Судя по отверстию на краю казанской монеты, она использовалась в качестве украшения. Это указывает на то, что она могла попасть из Праги в Казань не только торговым путем. Возникает вопрос: какова была цель чеканки в Пражском граде монеты с именем Вацлава? Если мы на основании предшествующих размышлений исключим фискальные причины чеканки, то останутся только политические. Это неудивительно, так как историки считают князя Вацлава одним из самых дальновидных славянских правителей того времени. Дело в том, что чеканка монет полностью соответствует начинаниям прозорливого правителя, благодаря которым он приблизился к 'цивилизованному' миру западной культуры. Возможно, это было стремление отличаться от 'варваров' за рекой Лабой (Эльба) в период саксонской экспансии. Чеканка монеты, кроме всего прочего, ставила признанного правителя разрозненной Чехии в один ряд с князьями зарождающейся Германской империи. Поэтому 929-930 годы, когда происходили военные столкновения ъ переговоры между Вацлавом и саксонским Йиндржихом I, можно считать самым вероятным временем возникновения древнечешской монеты.
   Примечание: Лигатура - буква или знак фонетической транскрипции, образованный из соединения элементов двух букв или комбинация букв, передающий один звук.
  
   Ярмила Хаскова, профессор, руководитель нумизматического отдела Национального музея Чехии (Прага)
   http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/1999_1_2/03/03_2/
  
  
  
  
    []
   Монета-подвеска из Новгорода.
    []
   Из курганов Гнездово фоллис Льва VI (византийский император с 886 до 912). В захоронениях викингов часто находят бронзовые византийские монеты с ушками или пробитыми для ношения на шнурке отверстиями.
  
  
   Цитаты из "Древняя Казань в X - начале XIII веках"
   http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/1999_1_2/03/03_1/
   "В начале новой эры в окрестностях Казани процветали пьяноборская и азелинская культуры, население которых вошло в состав формирующегося древнемарийского (поволжско-финского) этноса. В IX-X веках это население проживало в районе будущей Казани...
   По составу грунта древнейший слой представляет собой подзолистую супесь сероватого оттенка с заметной гумусированностью. Отмечаются небольшие включения древесного угля. На уровне погребенной почвы прослеживается тонкая углистая или, скорее, сажистая прослойка. Мощность слоя колеблется в пределах 5-25 см. Насыщенность находками слабая. Этот слой выделяется практически во всех раскопах в северной половине Кремлевского холма. Сохранность его неудовлетворительная, из-за сильной переработки более поздними напластованиями и сооружениями...
   В числе массовых находок данного слоя следует отметить фрагменты гончарных сосудов (горшки, кувшины, миски, чашки) преимущественно коричневого и желто-красного цвета, хорошего обжига, с характерным полосчатым лощением и линейно-волнистым орнаментом. Это типичная общебулгарская керамика, широко распространенная в памятниках Волжской Булгарии X - начала XIII веков. Круговая керамика сопровождается находками архаичной глиняной посуды, изготовленной вручную с подправкой на медленно вращающемся гончарном круге. Среди них обращают на себя внимание обломки горшковидных сосудов шамотного или шамотно-песочного теста, украшенных небрежно нанесенным волнистым узором по плечику, рифлением по тулову и косыми насечками по краю венчика. Данная группа керамики имеет прямые аналогии среди кухонной посуды лесостепного варианта салтово-маяцкой (болгаро-аланской) культуры Подонья. Время бытования ее в волжско-булгарских памятниках определяется X - началом XI веков.
   В интересующем нас слое обнаружено около двух десятков бус, изготовленных из стекла и полудрагоценных камней. Шаровидные бусы из черного стекла с синими глазками в белых кружках, подшаровидные бусинки 'лимонки' с бугорками у отверстий из желтого полупрозрачного стекла, двух- и многочастные пронизки из желтого и синего полупрозрачного стекла, а также сердоликовые шарообразные и призматические шестигранные бусы известны среди древностей Восточной Европы VIII -первой половины XI веков.
   В пятом слое раскопа II, в районе земляного вала, была обнаружена лазуритовая подвеска, на обеих сторонах которой имеются гравированные узоры в виде двух горизонтальных линий в верхней части и косых линий по краям. Подобные украшения находят среди древностей, оставленных кочевниками восточноевропейских степей и Сибири X-XI веков15. В коллекции женских украшений древней Казани имеются четыре браслета. Один из них - обломок стеклянного браслета темно-оливкового цвета, крученного с белым перевитием - относится к продукции киевских мастерских домонгольского времени и должна быть датирована второй половиной XII - первой третью XIII веков.
   Два браслета изготовлены из бронзового дрота с утолщенными четырех- и шестигранными концами. Поверхность украшена циркульным (кружковым) орнаментом. Подобные находки обычны в памятниках поволжских финнов, особенно древних марийцев IX-X веков17, Известны они в Болыпетиганском18, Танкеевском могильниках19 и ранних поселениях Волжской Булгарии. Верхним хронологическим рубежом их бытования считается начало XI века Еще один браслет относится к типу плетенных из четырех проволочек, которые в концах сведены вместе и расплющены. На этот расплющенный конец припаян щиток для каплевидной вставки. Браслеты такой формы датируются X-XI веками20. Представляет интерес бронзовая привеска-бубенчик грушевидной формы с орнаментом в виде ромбических и треугольных рельефных изображений на тулове. Такие изделия характерны для булгарского ювелирного производства X-XI веков.
   Исключительный интерес представляет бронзовая накладка на ремень, обнаруженная на том же раскопе. Накладка, литая, позолоченная, имеет округлую форму диаметром 3 см. 'В центре лицевой части ее имеется полушарный выступ, а по краю - бордюр с сим-метрично расположенными утолщениями, как бы имитирующими круглые или вытянутые звенья цепочки. Центральный выступ соединяется с бордюром четырьмя симметрично расположенными изображениями стилизованных лепестков', - так описывает Е.П.Казаков почти идентичную находку из Танкеевского могильника, где она сопровождала детское погребение второй половины IX века23. Таких находок на территории Восточной Европы обнаружено всего пять, в массовом виде они встречаются в венгерских памятниках периода завоеваний24. Они были распространены преимущественно до середины X века. Думается, что наша находка попала в древнюю Казань не позднее конца X века. Она была использована здесь, вероятно, не по прямому своему назначению, а вторично, в качестве женского украшения, о чем свидетельствует сквозное отверстие для подвешивания по краю бордюра.
   Прочие находки из древнейшего слоя Казанского Кремля - железные наконечники стрел, петля от колчана, подпружные пряжки, соединительное кольцо ремня, обломок цилиндрического замка и железный ключ к нему, а также пряслица из овручского шифера розового и сиреневого цвета исследователи относят к X - началу XIII веков.
   Поистине сенсационной находкой оказалась чешская монета (или монетообразный предмет из свинца), обнаруженная в раскопе IX в 1997 году. Этот раскоп в виде траншеи (38x6 м), ориентированный по направлению восток-запад, был заложен к северо-востоку от Благовещенского собора. Средняя мощность культурного слоя достигала здесь 3 м. Древние напластования сохранились плохо из-за позднейших перекопок. Пятый стратиграфический слой был выделен в профиле стенки участка Б/2. Монета была найдена между постройками золотоордынского времени, где в непотревоженном состоянии на погребенной почве покоился нижний горизонт домонгольского слоя мощностью не более 15 см. Он представлял собой грунт из темно-серой гумусированной супеси с небольшими включениями древесного угля. Монета лежала на глубине 295 см (-315 от 0) от со-временной поверхности. В районе находки собраны фрагменты булгарской керамики домонгольского времени, в том числе и обломки лепного сосуда салтово-маяцкого типа. О возможности датировки слоя концом X - первой половиной XI веков высказывались все археологи, приглашенные на раскоп. Происхождение монеты именно из раскопа было подтверждено экспертизой, проведенной в лаборатории Госу-дарственного музея Эрмитаж (г.Санкт-Петербург). Предварительное изучение этой уникальной находки было проведено А.С.Беляковым (Москва, ГИМ), проф. В.М.Потиным (С.Петербург, Гос. Эрмитаж), а также специалистом из Германии (Б.Клуге, г.Берлин) и др. Они единодушно атрибутировали монету как чешскую и определили возможное время ее чеканки в пределах конца X-XI веков. Подробным изучением монеты занималась в последнее время профессор Я.Хаскова. Она полагает, что эту монету, отчеканенную в 930-940-х годах, есть основания рассматривать как старейшее богемское подражание раннебаварским монетам времени Конрада I. Вероятно, в Казань она попала позднее, скорее всего, во второй половине X века и была использована в качестве женского украшения - подвески.
   Как она могла оказаться в древней Казани?
   Некоторые данные, письменные и археологические, позволяют говорить о существовании давних контактов между Волжской Булгариеи и раннесредневековыми государствами Центральной и Западной Европы. Эти данные пока немногочисленны, но весьма показательны. Имеются некоторые археологические и нумизматические материалы о булгаро-западноевропейских связях X-XI веков. Так, при раскопках Семеновского I селища Е.П.Казаковым была обнаружена монета - серебряный денарий 1047-1075 годов из Дании. Из Измерского I селища происходят четыре монеты: графа Альберта III (1037-1060 гг.) в Намюре; медная подделка по типу денария Гронингена и девентерских денариев Бернольда (1027-1054 гг.), германская монета начала XI века25. Еще одна, более ранняя, германская монета из с.Измери принадлежала, по определению Е.А.Беговатова, Оттону I и его жене Адельгейде.
   Единичные монеты из Западной Европы, преимущественно также германские, обнаружены в окрестностях Биляра - столицы домонгольской Булгарии, в погребениях древнема-рийского Дубовского могильника и в некоторых поселениях Верхнего Прикамья. Представляют интерес мечи из Волжской Булгарии, относящиеся к типу каролингских (франкских), широко распространенных в Европе IX-XI веков. На шести из них обнаружены производственные клейма на клинках: на четырех - латинская надпись 'ULFBERT', на одном - 'LEUTLRI' и еще на одном - клеймо в виде геометрических знаков27. Подобные мечи произ-водились в каролингских мастерских на Среднем Рейне между Майнцем и Бонном в районеМааса28. В раннем средневековье здесь находилось мощное оружейное производство, и продукция германских мастеров нередко достигала пределов Волжской Булгарии. Доставка этих товаров осуществлялась, вероятно, при посредстве норманнов - воинов и торговцев, которые не только знали Булгарию на Волге29, но и навещали ее рынки. Через них, предположительно, могла попасть в культурный слой Кремля раннечешская монета, указывающая на существование активно действующего рыночного места в районе будущей Казани.
   Ранние находки, как показывает их картографирование, сосредоточены в северной половине Кремлевского холма. Эта территория, занимающая площадь около 4-5 гектаров, была укреплена с самого начала возникновения булгарского поселения. Следы древнейших укреплений по восточному краю холма выявлены раскопом XVIII в 1998 году в виде линии столбовых ямок диаметром 15-20 см и глубиной 20-40 см от деревянного частокола или тына. Стратиграфически данный объект восходит к основанию пятого слоя, т.е. его строительство можно определить временем не позднее XI века. Следует заметить, что, по наблюдениям специалистов, частокол-тын со рвом впереди относится к наиболее раннему типу оборонительных сооружений Волжской Булгарии33. Подобную систему укреплений имели, в частности, Танкеевское городище, Болгар и Биляр в X веке.
   С южной напольной стороны первоначальный город был защищен глубоким Тезицким оврагом, пологие склоны которого были, вероятно, эскарпированы, и земляным валом с дополнительными деревянными конструкциями по верху. Фортификация города предмонгольского времени (вторая половина XII - начало XIII веков) имела уже совершенно иной вид. На месте прежних деревянно-земляных укреплений появляются мощные каменные стены, которые были сложены из необработанного известняка и остатки которых выявлены раскопами II, V, X, XV, XVIII и XX в 1995-1998 годах. Строительный горизонт стены стратиграфически четко прослежен в домонгольском слое. Разрушенные монголами в XIII веке, эти укрепления, однако, были восстановлены во второй половине XIV века и продолжали функционировать в период Казанского ханства.
   Обращает на себя внимание полное отсутствие среди находок не только из пятого, но и более поздних четвертого (золотоордынского времени) и третьего (ханского времени), слоев вещей, связанных с сельскохозяйственным производством. В то же время в коллекции находок выделяются уникальные предметы, относящиеся к категории привозных: арабский дирхем и чешский денарий, иранская люстровая посуда и кусочки прибалтийского янтаря, шиферные пряслица и стеклянный браслет из Киева, бронзовая накладка венгерского типа.
   В X веке по берегам Волги и Камы возникли торговые фактории или рыночные места, некоторые из которых превратились позднее в развитые торгово-ремесленные поселения. Среди них следует отметить хорошо изученные археологами Семеновское, Старокуйбышевское, Измерское и другие поселения. Примечательно, что они располагались не на протяжении основного русла реки, где сохранялась опасность разбойничьих нападений, а в некотором удалении от него: на притоках в глубине речной долины. Представляется, что примерно в это же время, на рубеже X-XI веков, торговая фактория появилась и в устье р.Казанки, т.е. в районе современного Кремля, расположенного примерно в 6 км от Волги. Торговые места, активно функционировавшие в летнее время, располагались за пределами крепости ближе к берегам Казанки. Можно предположить, что основное, но отнюдь не многочисленное население проживало именно здесь, занимаясь торговлей и ремеслом, а высоко на горе, в крепости, служившей убежищем в момент опасности, располагался небольшой военный гарнизон.
  
   Район Бишбалты относится к числу старейших в городе. Археологические изыскания, проведенные в этих местах знаменитым историком и археологом Альфредом Халиковым, показали, что селение Бишбалта существовало не менее тысячи лет назад - еще в те времена, когда на горе Богылтау только появилась белокаменная крепость. Селение Бишбалта быстро росло и развивалось. Оно стало большим селом лесорубов, плотников и корабельных дел мастеров. Здесь были прекрасные дубовые и сосновые леса, и предки казанских татар строили из них свой торговый и военный флот. Этому во многом способствовало и географическое расположение: рядом протекала могучая Волга, по которой сплавляли строительный и корабельный лес и куда спускали построенные суда. К тому же возле селения находилась достаточно просторная и удобная бухта, где могли останавливаться крупнотоннажные речные суда и военные корабли.
   Многочисленные источники свидетельствуют о том, что Бишбалта еще с булгарских времен стала центром судостроения. Русские источники называли построенные здесь суда насадами, учанами и ладьями.
   Подгородное селение Биш-Балта было расположено в юго-западной части современной Адмиралтейской слободы, где улица, населенная татарами, до сих пор носит название Бежболда. Это селение впервые упоминается в "Царственной Книге" при описании событий 9 марта 1552 года: "И как на Бежболду воеводы приехали..."
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ. Судьба казанских викингов
  
   "Булгарские урусы (русы), как викинги, так и славяне, были в Булгарии 1Х-ХУ1 вв. главными судостроителями, моряками, перевозчиками, рыбаками, торговцами рыбой, солью, лесом и рабами. Благодаря наличию крепости Ашла-Болгар (Учель, Казань) стал центром булгаро-скандинавских и булгаро-русских связей, и это вызвало бурное развитие городка. Через рынки нашего города прошло большинство из тех 85 тысяч арабских и булгарских монет, которые обнаружены в Скандинавии.
   Кроме этого, русы были храбрыми воинами. Самый знаменитый вождь булгарских варягов Биш-Балтавар участвовал во всех походах булгар на Киев, а в 882 г. даже стал киевским князем (подчиненным Булгарии). Позднее он был изгнан хазарами из Киева и вскоре умер. Скандинавы положили тело своего вождя в корабль и сожгли его. Арабский посланник Ахмед Ибн Фадлан присутствовал на похоронах Биш-Балтавара и описал их.
   Данные булгарских и скандинавских источников позволили установить, что Худом и Иреком булгары называли норвежских викингов Гутхорма и Эйрика Кровавая Секира -сыновей норвежского короля Харальда Прекрасноволосого, а Шурале - сына Эйрика, Харальда Серая Шкура, также короля Норвегии. Тело павшего в бою с булгарами Гутхорма было в 912 г. по приказу царя Алмыша Джафара повешено на дереве, в карамадже Джамбул. Его племянник Харальд Серая Шкура был более везучим и после взятия Ашлы смог вернуться в Норвегию. Ф.В.Салихова считает, что в память об этом набеге Харальд Серая Шкура дал одному из норвежских городов название Осло (так норвежцы называли Ашлу). Ныне город Осло - столица Норвегии.
   Даиром булгары называли норвежского викинга Торира, который участвовал в походе киевского князя Владимира на Калган в 994 г. Очевидно, это Торир носил прозвище "Виссивальд", т.е. "Бишбалтинский", и именно его сожгла в избе одна суровая шведская королева. Через Урусов эта история попала в Булгарию и превратилась здесь в легенду о сожжении чирмышами (черемисы-финно-угры Булгарии) своих врагов. Сыновья Торира - Карли, Гюнстейн и Торир Собака - действительно совершили набег на наш город в 1025 году и едва унесли отсюда ноги.
   Постепенно булгарские урусы - скандинавы и славяне - слились в одну славяноязычную группу и, конечно же, сильно обулгарились. Если в IX -начале X в. урусы были либо язычниками, либо христианами, то позднее значительная часть их принимает ислам. Три тысячи урусов-мусульман образовали в Искеле особый урам (квартал). Урусы, по традиции, составляли отборную часть казанского гарнизона в ХIII-ХVI вв.
   Булгарские урусы (и христиане, и мусульмане) составляли в начале XVI в. около 20 процентов населения Казани и более 12 процентов всего населения Булгарии. Они жили в Булгарии несравненно лучше, чем население Руси или Московского государства. Рассказы о сказочно богатых булгарских урусах составили красивую легенду о счастливом христианском царстве Гвидона (т.е. Аудана) на острове Буяне (Баяне), которую использовал А.С.Пушкин при написании "Сказки о царе Салтане". Большую часть русского населения бывших Свияжского и Лаишевского уездов Казанской губернии, Теньков, Лаишева, Рыбной Слободы, Набережных Челнов составляют потомки булгарских урусов.
   Скандинавские источники сохранили некоторые названия, связанные со средневековой Булгарией. К примеру, Булгарию скандинавы называли либо Бьярмланд (от финно-угорского Биярма - Булгария), либо Фулгария.
   Но и Булгария сохранила немало названий, связанных со скандинавами. Так, слово "Биш" в имени Биш-Балта образовалось от германского "фиш" - "рыба", Шеланга - от германского "шленг" - "змея", Теньки - от германского "шенке" - "кабак", названия булгарских городов Джуннэ-Балик и Сундырь - от германского "унтер" - "нижний", название булгарского камского укрепления IX в. Шуд - от германского "шутц" - "охрана", название волжского острова Рабат (по-русски "Роботка") - от германского "рауб" - "разбой", "добыча", булгарское название большого корабля "сибаш" - от германского "скип" - "корабль", "анатыш" от германского "данэ" - "датчанин".
   Но самое дорогое слово, оставленное нам в наследство викингами, - это название озера Кабан (вернее, трех Кабанских озер), происходящее от германского "каупанг" - "торговое место", "торжище". Так скандинавы называли рынок возле Большого Кабана.
   Все это - лишь небольшая часть того, что можно рассказать о пребывании урусов - скандинавов и славян в Казани и об их немалом вкладе в булгарскую цивилизацию. Поэтому на будущих праздниках нашего любимого города вполне уместно будет проводить не только состязания булгарских батыров, но и заплывы кораблей - славянских челнов и скандинавских "драконов".
   Фаргат НУРУТДИНОВ. Историк-источниковед http://www.iske-kazan.ru/42-sudba-kazanskikh-vikingov
  
  
  
  
  
   Глава 4. Джагфар Тарихы о ранней Казани
  
   "А глава булгарских анчийцев (киевлян) мастер Караджар, который за уход в Булгар вместе с Алмышем получил от кана почетное прозвище Караджура и явился основателем булгарского дома Караджуров, всегда плавал вместе с Саином за лесом и другими нужными ему товарами. Только однажды, весной 922 года, Караджура не отправился вместе с Саином, и того коварно убили восставшие тогда мурдасы. Дочь Саина Гюльасма отправилась вместе с Караджаром и жестоко наказала убийц. Кан велел в память о Саине именовать реку Ака Саин-Иделыо, а Кортджак передать во владение Гюльасме. Поэтому реку, текущую посреди этой области, стали называть Гюль-Асма. Мурдасов из племени убийц переселили на речку Нэрлэ, которую из презрения к ним стали называть Сасы-Иделью. Эта речка впадает в Гюль-Асму, и на ней сын Караджара Балык устроил свое становище, которое сейчас является городом Балыном. А Балын женился на Гюльасме и стал совладельцем ее земель. Они сообща стали заниматься судостроением, заготовкой и продажей леса, меда, воска, мехов и составили один дом Караджуров. Их сыном был Саин, названный так в честь деда, а его сыном - Кулбак, названный так в память о кулбакском происхождении Караджуры. Сын Кулбака Балта основал в 1003 году для своих дел стан Балта. А старший сын Балты купил аул Арча в земле арчан и прозвал себя Арчамышем. После этого и аул стали также называть Арчамышем...
   А в 964 году мурдасы предложили сыну Угыра Барысу помочь им овладеть Каном, за что обещали платить дань Башту. Барыс сначала взял у наших Джир, а затем проплыл к Кану и овладел им. Талиб Мумин, желая вовлечь Барыса в хазарскую войну, уступил ему западную часть Кортджака до Балына, но Восточный Кортджак от Лока до Саин-Идели остался за Булгаром до 1164 года... Дабы дом Караджуров не остался внакладе, Талиб передал ему взамен Балына часть земель по Кара-Идели и Нукрат-су. Сын Арчамыша Джураш по прозвищу Урджум основал поэтому аул Урджум на Нукрат-су... А сын Джураша Асладж, пожертвовавший немало средств на строительство Учеля и сам участвовавший в этом деле, погиб в нем во время набега галиджийцев в 1111 году в возрасте 41 года... Его сын Мар-Кавэс вез Абу Хамида Гарнати в 1135 году на своем корабле, когда мулла ехал через Кан и Кисан в Хорысдан...
   В разгар 'Войны биев' в страну въехало Великое посольство. Предупрежденный каном Балус сумел провести посольский караван мимо укреплений и разъездов мятежников и встретиться с высланным навстречу отрядом Татры. Когда посольство добралось до Болгара, то Алмыш обнял Абдаллаха и, рыдая, сообщил ему о своем отчаянном положении.
   (Е. Х. - Это объясняет обходной северный путь посольства через нижнюю Вятку.)
   ...Булымер на следующий год (1111) заставил сына Мышдаулы атаковать Учель и уложить на скользких склонах Богылтау почти все 7-тысячное галиджийское войско... Она сгорела в Учеле вместе со всей библиотекой отца, когда крепость города была сожжена по требованию бека Кантюряя.
   Эмир (Шамгун) знал, что действовать против Джира через Дэбэр (Сура) неудобно. Поэтому он распорядился сразу после вторжения кисанцев выстроить для этой цели новый город на Арсу. В 1103 году город построили в присутствии эмира и назвали его Учель ('Три Города'), так как он состоял из трех частей. Две из них находились на горе Богылтау и назывались Югары Керман и Калган, а третья располагалась под горой вокруг озера Акбикюль и поэтому называлась Акбикюль. Калган соединялся с Акбикюлем, но от Югары Кермана был отделен Саиновым рвом и некоторым участком горы, ничем не застроенным...
   Югары Керман назывался так потому, что находился на самой высокой части горы, круто обрывающейся к Арсу. Некоторая отдаленность получилась оттого, что не смогли расширить Югары Керман к Саинову рву ввиду большой спешки и возникших денежных затруднений. Это пространство стали использовать в качестве места для размещения караванов мусульманских купцов и базарной площади. Прибывающие для торговли ары размещались в Биш-Балте, мед которой считался самым вкусным в Державе, а урусы - за каналом Булак, соединявшем Кабанское озеро с Арсу".
   Комментарий. Керман - город-замок князя и его ближайшего окружения, занимал неприступную часть берегового холма, путь к нему со стороны поля преграждал острог Калган, вероятно, место пребывания войска, состоявшего из наемников-колбягов. Каменные укрепления Казани датируют концом 12в., вероятно, после разрушения города в 1176г.(об этом ниже). Учитывая данные археологии и замечание ДТ о том, что часть берегового холма не была застроена в 12в., можно предположить следующее первоначальное устройство города:
    []
   Учель-Казань в начале 12в.
   "Первый наместник города Субаш промаялся здесь со своим курсыбаем несколько лет, пока шла Трехлетняя война с Русью. Он собрал дань с области Унджа, разбив несколько балынских отрядов, а следующей зимой атаковал с Шамгуном Балын. Осада была снята лишь после того, как Алтын-Калган согласился возобновить выплату джирской дани...
   Субаш с большим удовольствием покинул Учель, и туда был назначен Селим, добившийся объявления Учеля столицей Мартюбы. Дэбэрцы восприняли это с большой радостью, так как надеялись на ослабление чиновного произвола...
   Колын быстро понял невозможность сбора дани с аров и живших среди них на Горной стороне сербийцев силами лишь 30 джур и 200 ак-чирмышей. Поэтому он добился перевода в ак-чирмыши живших среди аров двух племен сэбэрцев - кукджаков и батликов. А воинами они были превосходными, как и все башкорты: эсеги, моджары, сэбэрцы... Впрочем, и Колын был здесь улугбеком недолго".
  
   Отрывок из описания Саксина в 3 томе ДТ:
   "Этот мензель был основан в 1004 году царем Масгутом Балтаваром, которого по-тюркски звали Биш или Бел, почему и станция получила название Биш Балтавар. Царь Ибрагим, однако, велел переименовать этот мензель в Биш-Балту - за то, что его жители дали приют Масгуту после его бегства из Болгара... Отец Джамбека Карамыш, возглавлявший станцию, написал книгу о хазарских и идельских древностях... Сама книга сгорела во время нападения кукджакских аров на Биш-Балту, но многие сведения из нее кыранбашы сообщил мне. В ней немало говорилось о заблуждениях наших джуларов, как называли раньше язычников-огнепоклонников... А они называли Бога и всю вселенную, созданную им, словом "Йяма" или "Гима" ("Йима"). От этого слова произошло другое название Бога - "Йямал", что означало "Господин Вселенной". И имя "Джам" или "Шам" также восходит к этому древнему слову и означает "Отмеченный или Хранимый Богом". Старое название жреца - имче - также происходит от него и означает "служащий Богу". Еще одно название, связанное с этим словом - "йамак", под которым понимался миф и рассказ имче о его мнимом путешествии на небо...".
  
   Комментарии.
   Похоже, что город Учель был построен булгарами в начале 11в., возможно, на месте уже существовавшего ранее небольшого поселения и торга. На сотню лет раньше появилась Биш-Балта. Язычники-огнепоклонники с их божеством по имени "Йямал", соответствуют биармам и статуи Йомали в сагах викингов. В Казанской Истории говорится о выходе казанского князя с Ибрагимова города, вероятно, Н. Новгорода, что перекликается с сообщением ДТ о перемещениях Гази Бараджа.
   "Сразу за собором, к югу, шел некогда знаменитый Тезицкий овраг, который как бы отделял ханскую и официальную часть крепости от гражданской и торговой. Князь Курбский не без основания полагал, что этот овраг - искусственный ров. Застройка всего, что южнее этого оврага, была деревянной, а над оврагом висел мост. Слово 'тезик' значит 'таджик', а в расширительном смысле 'купец с востока', откуда заключаем, что, очевидно, дворы богатых купцов теснились с южной стороны оврага, поближе к хану". http://archeologia.narod.ru/kazan/kazan2.htm
  
  
   Всвязи со сказанным рассмотрим сообщение русской летописи о походе на Ошель.
  
   В 1219г. (или 1218) булгары напали на Устюг: 'Приидоша болгаре на Устюг и взяша его лестью и потом идоша к Унжы, и унжане отбишися от них'. Унжа приток Волги. То есть, болгары возвращались к себе домой через Волгу, а вперед на Устюг они пришли, скорее всего, по Вятке и Моломе. В ответ была организована карательная экспедиция Ростовского князя.
   Поход на Камских болгар в Никоновской летописи:
   "И оттоле (устья Оки) поидоша (русские полки) вниз и прибыли на исаде (пристань) противу Ошлю и выидоша на берег, изряди Святослав полки своя... а ины полки остави у лодей, сами же поидоша от берега к лесу, и прошли лес, выидоша в поля к граду. И встретили их болгаре с князем своим на конех и поставиша полк на поле. Св. поиде к ним вборзе, они же постоявше мало, и пустиша по стреле в наши, и возмятшеся побегоша к граду, и вбегше во град затворишася. Князь же Св. поиде вборзе к граду, бе же острог утвержден около града крепок тын дубов, а затем два оплота, и межи ими вал ссыпани по тому валу рыщуще из затыния бияхуся. Князь же Св. пришед к городу и наряди люди вперед с огнем, и с секирами, и за ними стрельцы и копейники, и приступи ко граду и бысть брань межи ими крепка зело, и подсекоша тын и рассекоша оплоты и зажгоша их, а они побегоша в город, си же гониша секуще их до города. Потом же приступиша ко граду и зажгоша его, и бысть огонь силен зело, и потяну ветер со града на полки Св. и не бе видети человека в дыме, и не могуще терпети дыма и зноя, паче же безводия, и отступиша от города".
   (Далее русские зашли с другой стороны и также подожгли город. Начался большой пожар.)
   "Князь же Болгарский выбежа иными вороты и утече на конех в мале дружине, а что пешец выбегло, мужи избиша, а жены и дети в полон взяша, а иные в граде погореша, а иные сами исекоша жены своя и дети, и потом сами себя избиша, а князь Св. Всеволодич стоя ту дондеже сгоре град и люди месяца июня в 15 день, и тако возвратишася к лодиям, и поидоша по Волзе вверх. (Далее описано как суда с пленными идут по Волге, а булгары из других городов видят это, но ничего не могут сделать.)... мину исаде и ста на устье Камы и тут прииде Василько Ростовский с устюжаны и с полоном многим, тии бо по Каме взяша многи града и села и вся области те плениша, а люди иссекоша".
   (Далее описан уход русских, подготовка нового похода и заключение мира.)
   "Слышавши их Болгари в Великом граде и во иных градех, яко их град Ошел взят и собрашася вси с князьми своими, овии на коних, друзии же пеши, приидошо на берег". Святослав же, узнав, "оже Булгаре собиравшеся ждут его на исадех, повеле же всем воем своим оболочитися во брони и стяги наволочити и наряди полъкы в насадах и лодиях. И поиде полк по полце, бьюще в бубны, и в трубы, и в сопели".
   Исходя из замечания 'вверх по Волзе на устье Камы', историки искали Ошель где-то напротив города Великий Болгар. Там даже есть подходящее городище - Богдашкинское. От берега Волги до него 5км, но сам берег в этом месте очень крутой, место для высадки судов непригодно (исады согласно В.Далю это пристань, коса или песчаная отмель для причаливания). Кроме того, это довольно далеко в глубине Булгарской территории, такая операция для относительно небольшого войска была бы рискована. (Сравнивая состав участников известных походов русов, нетрудно сделать вывод о том, что поход 1183/1184 гг. представлял более серьезное и крупное мероприятие, нежели поход 1219/1220, в котором участвовали второстепенные князья и воеводы, но последний был более успешен.) Учитывая, что это был ответ на захват Устюга, все сказанное отвергает данное расположение Ошеля. Устюг пограбили более близкие к нему территориально Камские булгары из междуречья Волги и Камы. Поэтому более вероятно, что Ошель - это Казань-Учель, главный город Камской Булгарии, резиденция князей. Она - первый крупный город на пути вниз по Волге, а высадка в устье Казанки удобна; далее в сторону Казани был лес и поле. Кроме этого можно заметить некоторые особенности города Ошеля отсутствующие у Богдашкинского городища. Оно огромное, 70 га, с отдельной крепостью внутри. Тогда как описание укреплений Ошеля свидетельствует об ином устройстве города.
   ОПЛОТ по Далю: муж. забор, тын, стена, ограда, вал, обнос, а особенно забор дощатый, в столбах.
   При нападении на Ошель русские столкнулись с двумя линиями обороны. Первая, по реконструкции Моргунова Ю. Ю. ('острог утвержден около града крепок тын дубов, а затем два оплота, и межи ими вал ссыпани, по тому валу рыщуще из затыния бияхуся'), состояла из вертикального дубового забора и, приставленной вплотную к нему, двойной деревянной стены с горизонтальной укладкой бревен, заваленой изнутри землей. По ней передвигались защитники, стрелявшие поверху тына. Этот 'острог' располагался 'около города', в который отступили защитники острога после того, как он загорелся.
   По аналогии с древнерусскими городами, обычно считают, что в этом описании речь идет о внешнем окольном городе (посаде) и внутреннем детинце (крепости). Однако устройство некоторых северо-булгарских городов было иное. В частности, Учель в ДТ описан как состоящий из трех отдельных частей: посад Акбикюль, примыкающий к нему отдельный городок Калган и в некотором удалении от него (за рвом) крепость Югары-Керман на берегу реки Казанки.
   "Город ... состоял из трех частей. Две из них находились на горе Быгылтау и назывались Югары Керман и Калган, а третья располагалась под горой ... и называлась Акбикюль. Калган соединялся с Акбикюлем...". После данного замечания, можно иначе трактовать описание Ошеля в нашей летописи. Сначала нападавшие встретили ограждение посада Акбикюль - острог (забор) из дубовых бревен. Он не представлял серьезного препятствия, а жители посада, вероятно, успели его покинуть. Затем нужно было преодолеть внешнее напольное укрепление Калгана - деревянную двойную стену, засыпанную внутри землей, с которой по нападавшим вели огонь. Лишь преодолев его, русские подошли к собственно Городу, княжеской крепости. (О преодолении русскими линии ограждения Калгана со стороны Города ничего не сказано, она могла быть менее значительной. Например, Шабалинское городище на Вятке не имело серьезных укреплений со стороны соседнего Ковровского городища - крепости).
   Насыпной вал города у домонгольской Казани был обложен камнем, то есть, выглядел почти как стена. Поверху его шли деревянные стены с башнями (некоторые были из камня). Город русские взять не могли - подожгли с двух сторон. Богдашкинское городище по археологии имело лишь одну линию обороны - у внутренней крепости, да и взять город такой величины было бы затруднительно для относительно небольшого отряда. Первая линия обороны (Калгана) затянула осаду, измотала силы нападавших, что давало время для подхода помощи извне. Поэтому русские спешили, не стали брать Город штурмом, а подожгли. В этом им помогла, видимо, сухая погода. Судя по всему, нападение на Ошель носило характер быстрой ответной карательной акции. Князь с малой дружиной смог покинуть крепость, вероятно, воспользовавшись проходом вдоль Булака.
   По летописи Гази-Бараджа зимой 1219 г. кан Чельбир в ответ на злодейское убийство булгарских купцов, возвращающихся с Артана, совершил поход на Джукетун (Устюг) и другие города Ростовской земли. Артанский путь шел через Вятку по Югу и Сухоне на Новгород и далее в Прибалтику. Булгары, в лучшем случае, ездили торговать в устье Юга, где была крепость Гусман-катау (Гледен) и построенный русскими незадолго до этих событий город Устюг. В этот период булгары уже не контролировали район р. Юг, их форпост на севере - Ковровское городище на Вятке в устье Моломы.
   В походе принимали участие артанцы (шумбутцы) выходцы из Прибалтики, их единоплеменники были в охране убитых купцов. Смысл слов "взяша Устюг лестию" поясняет Гази-Барадж, участвовавший в том походе вместе с каном, с курсыбаем (регулярным войском булгар), тухчийцами (Тухчи-Джукетау) и тысячью шумбутцев: "Выступили мы из Учеля в суровый мороз, и легко одетые артанцы ободрали арских женщин и закутались в их платья и шубы ... Джукетунский (Устюгский) бояр Илия принял их за женщин. Когда тысяча балынцев (русских) легкомысленно выбежала из крепости на вылазку, шумбутцы скинули с себя женские одеяния и в одно мгновение изрубили онемевших от испуга уруссов. Наши вошли в город и оставили от него только головешки".
   'После этого мы прошли мимо Балукты, взяв с нее дань медвежьими и иными шкурами, и подступили к Ар-Аслапу (Ярославль)...Этим городом владел джирский бек Васыл, сын Куштандина, и я, ради доброй памяти этого друга отца, не без труда уговорил кана повернуть к Раджилю (Ростов). Мы обошли эту крепость, где сидел брат Джурги - трусливый Бат-Аслап, и встретились с флотом Ширдана. Садык предложил Чельбиру разрешить его людям, участвовавшим с ним в походе (вятчане-колынцы новгородского происхождения), притвориться галиджийскими (новгородскими) купцами и быстро овладеть воротами. Кан разрешил, и ночью корабли, на которых сидели садыковцы, а под шкурами прятались тухчийцы, проплыли мимо Раджиля. Утром они вновь сверху подплыли к городу, и Садык попросил у бека разрешения войти в крепость. Бат-Аслап, с тревогой ожидавший прихода булгар, обрадовался ложности слухов и радушно распахнул ворота. Садыковцы тут же захватили их, после чего, по его сигналу, тухчийцы выскочили из кораблей и ворвались в город. За ними в город вошло все войско и взяло его. Бека захватил в его доме один из болгарских ополченцев, но отпустил после того, как Бат-Аслап выдал ему мешок со своими драгоценностями. Узнав об этом, кан велел разрубить изменника на части на месте. Раджиль был также сожжен, после чего мы благополучно вернулись в Учель на кораблях Ширдана'.
   Сильные морозы бывают не позднее начала марта. Судоходство начинается не ранее схода льда, примерно, в конце апреля. О нападении на Ярославль и другие города летописных известий нет, но, учитывая последующие события, это вполне возможно. В походе принимали участие в основном северные булгары: артанцы из приказанья, жители Джукетау и вятчане. Вятчане оказали, в основном, транспортные услуги возвращавшимся из похода. Разумеется, нужно осторожно относиться к непроверяемым подробностям.
   Вскоре русские совершили ответный поход на Волжскую Булгарию. Ранней весной того же года "Джурги (князь владимирский Юрий Всеволодович, брат Святослава) внезапным приступом захватил булгарский балик Джун-Калу (пограничная крепость на месте современного Нижнего Новгорода)". Булгары вынуждены были оставить балик, но перед уходом подожгли его со всех сторон. "На пепелище Джун-Калы Джурге тут же возвел деревянную крепость. После этого Бат-Аслап приплыл к Учелю с 15 тысячами воинов", что для булгар оказалось полной неожиданностью. Около Бурата (Паратск - Зеленодольск) к нему примкнул 20-тысяч местных аров, озлобленных жестоким подавлением в 1212 г. их бунта. Первым делом они подожгли на подступах Учели посад Биш Балту, потом и Акбикюль. Гази-Барадж пишет:
   "Я, подумав, что против города действуют кара-чирмыши (крестьяне-немусульмане), спокойно выехал из крепости в посад с двумя сотнями джур (рыцарей) для наведения порядка, и вдруг столкнулся с прорывавшимися за частокол урусами. Три тысячи из них были в доспехах ... Доспехи были неважные, хуже курсыбаевских, но это все же затруднило действие джур, привыкших сражаться с не имевшими и таковых балынскими воинами. Поэтому джуры, выведя всех жителей на Богылтау, предпочли поджечь Акбикюль. Выйти из посада, однако, нам не удалось, так как балынцы прорвались в посад и отрезали нас от горы. Пришлось выходить через Канские ворота, еще не охваченные огнем. Хаким (брат Г. Б.) со своими джурами благополучно пробился сквозь вражеские ряды. Меня же и двенадцать джур внезапно отрезало языком пламени и, чтобы не сгореть, я должен был отступить навстречу урусам. Мы побились некоторое время, пока, наконец, не были сбиты с лошадей на землю и взяты в плен. Нас тут же переправили в лагерь Бат-Аслапа ...
   Пожар был таким сильным, что загорелся частокол Калгана, и его защитники поспешили поджечь и эту часть города и перейти за Саинов ров в Югары Керман. Там было еще 100 джур и с 300 ополченцев, державшихся между рвом и крепостью. Русские, многие из которых сгорели в огне, тоже выскочили из посада и стали дожидаться конца пожара, чтобы вместе с арами попытаться взять Югары Керман". 'Между тем кан все же послал курсыбай сына Гузы Газана в Учель проверить слухи о вторжении балынцев. Сардар встретился у города с моими джурами, узнал в чем дело, и утром напал на врагов. К счастью балынцев, перед их лагерем, находившимся у реки, был лагерь аров, иначе, без сомнения, они все были бы перебиты. Курсыбаевцы растоптали аров и положили несколько тысяч урусов, но все же с 3 тысячи их успело сесть на корабли и поспешно отплыть к острогу Куман возле устья Дэбэр-су (Сура). Увы! Балик также был осажден арами, и куманцы ничем нам помочь не могли.
   Как выяснилось, Бат-Аслап у устья Кама-Булака должен был соединиться с другим отрядом урусов, двигавшимся в Державу от Ар-Аслапа через Тунай. Эти ульчийцы осадили Колын (на Вятке), захватили стоявшие здесь корабли и лодки и на них, а также на связанных плотах поплыли вниз по Нукрат-су. В устье реки стоял сын Ширдана Нукрат, сумевший разгромить араслапцев. Только три ульчийских корабля из 50 судов и 170 лодок и плотов уцелели и стремительно поплыли к устью Кама-Булака. Нукрат отрядил для их погони несколько кораблей, но они не смогли догнать беглецов. Сам Нукрат поплыл к Колыну и освободил город от их осады. А беглецы соединились с Бат-Аслапом, и тот тут же отплыл в Балын. Газан, наведя в Учеле порядок и выловив разбежавшихся по лесам урусов, бросился в погоню. Он при помощи подоспевших салчиев Нукрата - переправился у Бурата и сумел настигнуть у Кумана несколько задержавшихся у города балынских судов. Курсыбаевцы, разогнав аров, засыпали замешкавшихся тучей стрел и переранили или убили почти всех. Салчии прицепили эти корабли к своим и отплыли с ними к Болгару, куда прибыл сам кан. Среди пленных обнаружили балынского попа Абархама, которого Чельбир тут же освободил. Но он пожил еще несколько лет в Державе и послужил священником христиан Болгара. Я встречался с ним на Руси, и он показывал мне свою 'Повесть о походе Бат-Аслапа на Учель'. Она была написана правдиво и живым языком, но не понравилась Бат-Аслапу и Джурги, почему он прятал ее'. 'В честь этой победы царь Чельбир в 1220 г. велел переименовать Учель на Газан.Со временем жители стали произносить его как Казань'.
   'В память о победе Габдулла дал Колыну имя Нукрата, Тухчи - Джукетуна, а Учелю - Газана. Наши же, по своему обыкновению, переиначили Джукетун в Джукетау, а Газан - в Казан... Чельбир приказал урусским бекам отныне сноситься с ним через улугбеков Казани'.
  
   Комментарий. В Калгане жило войско из наемников, это были артанцы-шумбутцы, участвовавшие в нападении на Устюг. Из данного описания еще раз следует, что посад Акбикюль имел собственное ограждение в виде дубового тына - частокола.
   Интересно, что по ДТ в 1219г. Учель был переименован в Газан (Казань). Это могло произойти вследствие значительного разрушения города при пожаре и строительства на его месте нового. Но более важно другое. Прежний владетель Учеля - Гази Барадж - оказался в плену, а его воины - артанцы - были большей частью перебиты. Не случайно через несколько лет ему пришлось набирать новую гвардию из казаков-гарачцев. Фактически, булгарский кан Челбир с помощью русских и Газана прибрал город и его округу себе. Отсюда стремление Г. Б. в последующие годы любой ценой отомстить и вернуть себе власть.
   Газан бросился в погоню за балынскими судами, увозившими из города награбленное имущество и захваченных пленных. При помощи салчиев Нукрата (Вятки) он сумел настичь у Кумана несколько судов. "Среди пленных обнаружили балынского попа Абархама, которого Чельбир тут же освободил. Но он пожил еще несколько лет в Державе и послужил священником христиан Болгара". Сравним с другим текстом:
   'А сын его Абархам, бывший членом ордена 'Эль-Хум' и дававший на содержание этого братства большие средства, был убит уланами возле булярской церкви 'Нишан'... Опасаясь осквернения могилы отца, сын Абархама Ас разрешил мне перенести его останки в Булымер, откуда когда-то ушел в Булгар Аслан'.
   -- То есть, поначалу Абархам жил в Учеле, где был взят в плен русскими. Его и других пленных привели в Державу (Внутреннюю Булгарию) к кану Челбиру, который дал им свободу, но оставил при себе, а не отпустил в Учель. Таким образом, можно видеть, что булгары воспользовались нападением русских на Учель для ликвидации саостоятельности соседнего княжества. Не этим ли объясняется задержка в посылке войска к Учелю и дальнейшее переименование его?
  
  
   Отрывок из работы ГДЕ ЖЕ ТЫ, ОШЕЛЬ?
  
   А. Никифоров, доцент Казанского государственного химико-технологического университета:
   В 1229 г. каном Булгарии стал Алтынбек, выступающий за налаживания связей с русскими, но религиозные фанатики, подстрекаемые другими претендентами на трон, пытались не допустить его воцарения и учинили погром христианского квартала Буляра (Биляра) Саклан урамы. "Суварчиевские чирмыши защитили тогда урам, но один из почтеннейших купцов Абархам попался в руки взбудораженной черни и был замучен толпой".
   На трон Булгарии потом был приглашен Гази-Барадж, после пленения русскими назначенный воеводой уже упомянутой крепости Джун-Кала. (После потери Учеля, он остался не у дел.) Но его царствование продолжалось недолго (около года) - фанатики вновь стали будоражить толпу криками о его "тайном христианстве", вскоре он был объявлен "тайным доброхотом Балына и врагом Исламской Державы". В такой обстановке кан вынужден был оставить трон и перебраться обратно в Балын. До границ Державы сопровождал его сардар Газан (контролировал выдворение?). С собой он увез останки Абархама. Он был вновь назначен воеводой Джун-Калы. Мощи Абархама тут же были освящены.
   Читатель, видимо, уже догадался, что речь здесь идет о великом мученникеАвраамие Болгарском, невинно убиенном в Булгаре и после смерти причисленном к лику святых. Подробности его жизни в светской литературе освещены весьма скудно. Известно лишь, что при жизни он был купцом, зверски убит в 1229 г в столице Булгар, останки его через год доставлены и со всеми почестями похоронены во Владимире, где они покоятся до сих пор в Успенском соборе. Каждый год 1 (14) апреля православные христиане России отмечают день памяти (кончины) Святого Авраамия.
   Авраамий был из знатного булгарского рода, некогда перешедшего на сторону русских и получившего за это прозвище Качкын (беженец, Кучкович?). Его отец Аслан потом вернулся обратно в Булгарию и организовал здесь хозяйство по добыче и обработке камня. Сестра Аслана Банат была замужем за балынским беком Хан-Тюряем (князем Андреем Боголюбским) и родила ему сына Кинзеслапа (Изяслава), который умер от ран, полученных во время похода на Булгар в 1164 г. Не путать с другой женой князя Андрея, также булгарки, обвиненной в организации убийства мужа. По словам Гази-Бараджа та была дочерью кана Анбала (1135-1164) и звалась Байгуль-би, в 1164 г. вместе с отцом была захвачена в плен и там стала женой великого князя, родила ему сына Юрия.
   По словам летописца Аслан был искусным резчиком. Со своими учениками он возвел в Учели "чудно украшенный каменными барсами, львами и другими изображениями дворец бека и большие ворота улугбекского двора". По просьбе родственников Аслан ездил потом для украшения каменной резьбой поминального храма племянника, воздвигнутого в его честь в окрестности Суздаля (знаменитая церковь Покрова Божей матери на Нерли). После этого его пригласили в Булымер (Владимир) украшать каменной резьбой Успенский храм. По стопам отца пошел и его старший сын Яхам. Он участвовал в украшении храмов в Джурге (Юрьев) и других русских городах.
   А другой сын Аслана - Абархам стал купцом, по словам летописца, он состоял членом благотворительного братства "Эль-Хум" и выделял большие средства на его содержание. В другом месте сообщается, что он убит в 1229 г. в Буляре возле православной церкви "Нишан". Сын Абархама Ас, опасаясь осквернения могилы отца, разрешил Гази-Бараджу перенести его останки в Булымер, откуда когда-то ушел в Булгары его дед. Ас-Азим был знаком с Гази-Бараджем еще с тех времен, когда тот был воеводой русской крепости Джун-Кала. Однажды курсыбай Газана на подступах крепости сжег православный монастырь, приютивший русских воинов, - остался в живых только один монах Ас-Азим, которого воевода взял потом к себе на службу.
   Следует отметить еще один заслуживающий внимания момент. По словам Гази-Бараджа Абархам писал повести: "Я встречался с ним на Руси и он показывал мне свою "Повесть о походе Бат-Аслапа на Учель". Она была написана правдиво и живым языком, но не понравилась Бат-Аслапу и Джурги, почему он прятал ее..." В связи с этим невольно возникает вопрос, не являются ли яркие описания событий в Ошеле, приводимые в Воскресенской и Никоновской летописях, выдержками из упомянутой Гази Бараджем повести Абархама (Святого Авраамия).
   *******
  
   В Никоновской летописи: "в лето 6713 (1205 г.) ... посыла князь велики Всеволод Юрьевичь рать судовую на Болгары Воложскиа и Камскиа, и ходиша до Хомол ...". Гази-Барадж подтверждает, что русский флот действительно ходил в тот год на Волжскую Булгарию, но только на сей раз не грабить, а по просьбе ее эмира Азана (в то время улугбека Учеля и Мартюбы) подавить "арский мятеж", вот уже третий год бушевавший в его провинции. "Балынский флот вместе с мишарскими булгарами атаковал мятежников вплоть до аула Бурат (современный город Зеленодольск)" - утверждает летописец. - "Ары были сломлены, казанчии и курсыбайцы выловили по лесам и предали смерти остальных зачинщиков бунта" ... "Тогда же в волновавшихся округах, - читаем дальше, - были возведены для ак-чирмышей (чирмышей-мусульман) балики Кукджак, Чыбыксар, Сундэр, Алат, Урджум, Алабуга, Арча, Нуршада..."
  
   То есть, на рубеже 12-13в. в Приказанье шла многолетняя завоевательная борьба булгар с местными народами.
  
  
  
   Глава 5. Археология Камско-Вятских русов
  
   Состояние Вятской археологии оставляет желать лучшего. Раскопки последних десятилетий производились в основном специалистами из Удмуртии и Мари-Эл. Многие памятники были уничтожены примитивными поисками древностей в 19в., описания которых недостаточно полные, при этом многие находки были утрачены. Работы проведенные в Сов. время часто не имеют отчетов и научных описаний, собранные вещи лежат до сих пор без должного изучения и осмысления. Последние 20 лет никаких серьезных изысканий на Вятке не проводилось. Пародоксально, но кировские специалисты практически не интересуются прошлым своего края. Единственное исключение - деятельность археолога Макарова Л. Д. - главного специалиста по древнерусскому Прикамью.
  
   С.К. Белых, Л.Д. Макаров (Ижевск)
   НАСЕЛЕНИЕ КАМСКО-ВЯТСКОГО КРАЯ В БУЛГАРСКОЕ ВРЕМЯ (отрывки)
  
  
   Опубликовано: История татар с древнейших времён в семи томах. Том 2. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань, 2006.
  
   1. Бассейн р.Чепцы в волжско-булгарскую эпоху
  
   Согласно господствующему сегодня в археологии мнению, верхнее и среднее тече- ние р.Чепцы (левого притока р.Вятки) было заселено земледельческим населением в конце V - первой половине VI вв. н.э., т.е. еще до появления в Среднем Поволжье булгарских племен. Сравнительно недавно А.Г.Ивановым было высказано предположение, что заселение верхней Чепцы могло начаться еще раньше - в кон- це IV - первой половине V вв.
   В последние годы А.Г.Ивановым обстоятельно аргументируется и активно отстаива- ется точка зрения, согласно которой более правомерно говорить не о двух, а об одной культуре. По его мнению, вышеупомянутые поломская и чепецкая АК должны рассматри- ваться как два хронологических этапа единой средневековой археологической культуры верхней и средней Чепцы V-XIII вв., которую предлагается именовать поломско-чепецкой. Для такого вывода имеются достаточно веские основания.
   По мнению А.Г.Иванова и некоторых других исследователей, с самого начала в засе- лении бассейна Чепцы участвовали несколько культурных компонентов восточного и юго- восточного, прикамского происхождения: позднегляденовский, харинский, мазунинский. Переселенцы проникали в верхнее течение Чепцы из бассейна средней и верхней Камы через ее правые притоки (рр. Сиву, Очер и др.). Р.Д.Голдина полагает, что на верхнюю Чепцу переселенцы попадали непосредственно с верховьев р.Камы (т.н. Зюз- динского края, совр. Афанасьевский р-н Кировской обл.). В середине - второй половине VI в. к переселенцам из Прикамья добавился еще и позднеазелинский (западный) компонент, проникший на верхнюю Чепцу с Вятки и низовьев Чепцы. Археологические материалы бассейна Чепцы V-VII вв. четко де- монстрируют неоднородность и смешанность населения в культурном плане. В этот период на Чепце еще не появилось ни одного специфически чепецкого элемента культуры, и, веро- ятно, сама этническая общность чепецкого населения находилась в стадии формирования.
   Наиболее ранние известные памятники культуры локализуются двумя группами в верховьях Чепцы на ее правобережье - в районе д.Варни Дебесского р-на и с. Полом Кезского р-на Уд- муртской респ...
   В VIII-IX вв. произошел значительный прирост населения на Чепце, что выразилось, во-первых, в увеличении количества памятников в районах первоначального расселения (на верхней Чепце), во-вторых, в постепенном продвижении чепецкого населения вниз по реке. Таким образом, в данный период начинается активное освоение среднего течения р.Чепцы. В конце этого периода начинают функционировать наиболее крупные городища поломско-че- пецкой культуры с мощным культурным слоем, расположенные, главным образом, в сред- нем течении р.Чепцы: Гурьякар, Весьякар, Иднакар, Дондыкар, Учкакар и др.
  
    []
  
   В этот период намечается постепенное усиление роли промысла пушных зверей. На раскопанных поселени- ях этого времени кости пушных зверей составляют в среднем 50-70 % всех костей диких жи- вотных. С развитием пушного промысла связано и распространение в VIII-IX вв. на чепецких памятниках специальных тупоконечных наконечников стрел. Период X-XIII вв. может рассматриваться как эпоха наивысшего расцвета поломско- чепецкой культуры. В это время центром расселения чепецкой общности становится среднее течение р.Чепцы, где наблюдается наибольшая концентрация археологических памятников, в том числе и самых крупных городищ (см. выше).
   Эти городища археологи рассматривают как территориальные и ремесленно-торговые центры округи, которые в минуту военной опасности становились убежищами и оборонительными центрами местного населения, хотя нельзя упускать из виду и другую их очевидную функцию: совершенно очевидно, они слу- жили своего рода факториями, центрами аккумуляции пушнины, служившей средством об- мена и, возможно, дани. Вокруг каждого из городищ группировались неукрепленные сели- ща. Помимо среднего течения самой Чепцы, активно осваивались и ее средние притоки как по правому, так и по левому берегу.
   Чепец- кое население в X-XIII вв. имело довольно развитое животноводство. В стаде преобладали лошади и крупный рогатый скот. Значительных успехов в этот период достигли цветная и черная металлургия чепецкого населения. Предполагается, что продукция литейного и куз- нечного производства не только удовлетворяла местные потребности, но и могла выступать в качестве объекта торговли и натурального обмена. На чепецких городищах появилось соб- ственное ювелирное производство из драгоценных металлов: серебряные гривны т.н. 'гла- зовского типа', серебряные калачевидные серьги, височные подвески, украшенные зернью и сканью и др.
   Важнейшим видом хозяйственной деятельности в X-XIII вв. становится охота на пушного зверя, ибо именно меха, по всей видимости, становятся основным товаром, который предлагало чепецкое население в торговом обмене с соседями.
   Остеологический материал с поселений, датируемый этим периодом, однозначно свидетельствует о хищническом истреблении пушных животных, в особенности бобра, т.к. весьма значительную часть костных останков пушных животных составляют ко- сти молодых неполовозрелых особей...
   Основным торгово-экономическим партнером чепецкого населения в этот период была Волжская Булгария. На археологических памятниках бассейна р.Чепцы этого времени обна- ружено значительное количество предметов булгарского производства. Кроме того, в бул- гарском импорте в бассейн Чепцы заметную роль играли изделия арабского, персидского, византийского и другого (небулгарского) происхождения, т.е. Волжская Булгария была важ- нейшим звеном в транзитной торговле между странами Востока, Европы и лесной зоной Вос- точной Европы.
   В чепецком археологическом материале X-XIII вв. в довольно большом количестве встречаются медные и серебряные монеты, чеканенные в Средней Азии, Персии, на араб- ском Востоке. В этот же период в бассейн Чепцы поступали византийская и восточная сере- бряная посуда и украшения из драгоценных металлов. Собственно булгарский импорт в археологическом материале представлен на Чепце ювелирными издели- ями из серебра, часто с позолотой, которые обильно украшены сканью и зернью. Обнаружение на городище Иднакар отливки подобного украшения в по- врежденной литейной форме, а также литейной формы для произ- водства подвесок булгарского типа на Кушманском городище яв- ляется надежным свидетельством того, что часть ювелирных изделий булгарских типов мог- ла изготавливаться на самой Чепце.
   Среди других предметов импорта, которые в X-XIII вв. попадали на Чепцу из Волж- ской Булгарии или через булгарское посредство, можно назвать замки и ключи к ним булгар- ского или древнерусского производства, многочисленные бусы ближневосточного, среднеазиатского, византийского, древнерусского и другого проис- хождения, дорогие византийские и среднеазиатские ткани и другие изделия. Весьма любопытен и показателен факт, что на чепецких поселениях X-XIII вв., наря- ду с местной лепной посудой, обнаружено довольно значительное количество булгарской ке- рамики. Особенно велика доля фрагментов булгарской керамики в слоях XII-XIII вв. на наи- более крупных городищах, таких как Иднакар, Гурьякар и др.
   Именно массовость находок булгарской посуды на крупных чепецких городищах позволила некоторым исследователям предположить, что в них могло проживать либо временно, либо даже постоянно булгарское население [Иванов 1998, с. 140]. Учитывая резко возросшую на Чепце в эту эпоху добычу пушного зверя, логично было бы предположить, что основную часть булгар, живших на Чеп- це, составляли торговцы, а возможно - и сборщики дани, учреждавшие здесь свои фактории по скупке и сбору пушнины и других местных товаров. В целом, есть все основания считать, что в X-XIII вв. верхняя и средняя Чепца, наря- ду с большей частью Камско-Вятского региона, находилась в сфере экономического, культурного и политического доминирования Волжской Булгарии и, вероятно, рассматрива- лась булгарами как северная периферия их государства, игравшая роль его сырьевого при- датка, прежде всего, поставщика пушнины...
   Вторым по интенсивности и значению культурным и экономическим влиянием на чепецкое население следует признать славяно-русское воздействие. Наиболее ранние древне- русские вещи в археологическом материале бассейна Чепцы датируются XI-XII вв.
   Первые древнерусские поселения на средней Вятке появ- ляются на рубеже XII-XIII вв. Характерно, что в материале XII-XIII вв. количество древне- русских предметов на чепецких памятниках резко возрастает. Основными предметами древнерусского импорта были украшения, ткани, разнообразная домашняя утварь и др. Все эти вещи передавались жителям Чепцы в обмен на местные товары, в первую очередь, на пушнину. Характер взаимоотношений между обитателями Чепцы и вят- ским славянским населением в конце XII - XIII вв., по-видимому, колебался от мирных тор- говых связей, до грабительских набегов со стороны вятчан. В то же время находки на чепецких памятниках древнерусской керамики (городище Иднакар), славянских языческих и православных культовых предметов могут, по мнению Л.Д.Макарова, свидетельствовать о появлении переселенцев-славян непосредственно в бас- сейне Чепцы. Л.Д.Макаров полагает, что эти находки говорят о превалировании мирных кон- тактов между славянами и чепецким населением...
  
    []
   Макет столицы Чепецкой культуры Солдырское 1-е городище (Иднакар).
   В XIII в. подавляющее большинство чепецких памятников прекращает функциони- ровать. Причины этого практически все исследователи видят в драматических и трагических событиях, постигших народы и государства Восточной Европы в эпоху монгольского наше- ствия и основания Золотой Орды. Конкретные же причины гибели чепецкой культуры разными исследователями видятся по-разному. Р.Д.Голдина, например, полагает, что чепец- кие городища и другие поселения были сметены с лица земли самим татаро-монгольским на- шествием, чему фактических доказательств нет. А.Г.Иванов считает возможной причиной гибели чепецкой культуры походы вятчан на Чепцу в XIII-XIV вв. Нельзя однако не заметить, что период угасания чепецкой культуры чётко совпадает со временем монгольского разгрома Волжской Булгарии. Падение этого эко- номического и политического центра, связи с которым имели важнейшее значение и, весьма вероятно, были основой для развития чепецких городищ, естественно могло и должно было привести к их гибели...
   Можно предположить, что жители верхней и средней Чепцы, рассредоточившись, стали жить небольшими группами, разбросанными по более удаленным и укромным районам чепецкого бассейна.
   Следует полагать, что потомки поломско-чепецкого населения сыграли существен- ную роль в формировании удмуртской народности, в особенности ее северной (чепецкой) субэтнической группы. В противном случае трудно объяснить тот факт, что вплоть до рубе- жа XIX-XX вв. у северных удмуртов были широко распространены героические предания о богатырях Донды, Идна, Гурья, Весья и др., в которых эти имена напрямую связывались с названиями деревень, рядом с которыми обнаружены средневековые городища поломско-че- пецкого времени - Дондыкар, Иднакар, Гурьякар, Весьякар и т.д. В то же время важно отметить, что именовать чепецкое население V-XIII вв. удмур- тами, как это делают некоторые исследователи, все же нельзя. Во-первых, нам неизвестно са- моназвание этого населения, и тем более неизвестно, что эти люди называли себя удмуртами. Во-вторых, между финалом чепецкой культуры (XIII в.) и первыми письменными упомина- ниями об удмуртах на Чепце (XVI в.) имеется значительный временной пробел - около 300 лет, очень слабо заполненный и археологическими памятниками. Поэтому археологически невозможно проследить непосредственную связь между поломско-чепецкой АК и северными удмуртами.
   ...Сплошь и рядом носителей поломской и чепецкой культур именуют удмуртами, а иногда - коми-пермя- ками. Иначе как методологически некорректным этот прием назвать нельзя. Вернее и кор- ректнее в этом конкретном случае говорить о том, что потомки носителей поломско-чепец- кой АК сыграли определенную роль в формировании северной (чепецкой) группы удмуртов и потому являются предками северных удмуртов...
   Основываясь на комплексном анализе материалов и выводов археологии, сравни- тельно-исторического языкознания и лингвистической палеонтологии С.К.Белых локализо- вал прародину пермян в Среднем Прикамье и пришел к заключению о том, что среди сфор- мировавшихся в Прикамье в постананьинское время археологических культур с наибольшей вероятностью с общностью эндопермян, т.е. прямых языковых и этнических предков совре- менных удмуртов и коми, может быть связана гляденовская АК (III в. до н. э. - V в. н. э.) Среднего и Верхнего Прикамья, а также генетически связанные с ней и происходящие от нее в последующее время поломская (на р. Чепце), ломоватовская (на верхней Каме) и нево- линская (в бассейне р. Сылвы) АК (V-IX вв.).
   С приходом в VIII веке в Среднее Поволжье булгар и последующим сложением пер- вого в регионе государственного образования - Волжской Булгарии - в жизни прикамских пермян произошли очень важные для их дальнейшей истории события. В период VIII-X вв. многие группы пермян мигрировали на значительные расстояния от своей исторической ро дины. Видимо, именно в это время часть эндопермян перебралась в бассейн р.Вычегды и не- которые сопредельные районы, где в X-XI вв. сложилась культура Перми Вычегодской (вымская АК). Эта часть прапермского населения послужила в дальнейшем основой для фор- мирования коми-зырян. Другая часть эндопермских родоплеменных групп, возможно под булгарским принуждением или иным воздействием, переселилась на Нижнюю Каму, Ниж- нюю и Среднюю Вятку. Смешение и многовековое взаимодействие этой части эндопермян с местным постазелинским и другим населением привели в итоге к формированию удмуртско- го народа. Оставшиеся на Верхней Каме эндопермяне, создавшие родановскую АК X-XV вв., послужили основой для формирования коми-пермяцкого народа.
   ***
   Не вполне ясным остается вопрос об этнической принадлежности населения юга Камско-Вятского междуречья в VI-XIV вв. - носителей 'верхнеутчанской' и 'чумой- тлинской' АК (территория юга Удмуртии). Несмотря на явную этнокультурную пестро- ту населения данного региона в данную эпоху, Р.Д.Голдина считает возможным полагать, что основная часть этого населения была пермской, а его потомки сыграли важную роль в сложении южной группы удмуртов.
   В то же время следует заметить, что между самыми поздними 'чумойтлинскими' па- мятниками (не позднее XIV в.) и собственно южноудмуртскими памятниками (c XVII в.) су- ществует временной разрыв длительностью около трех столетий. Данное обстоятельство за- трудняет провозглашение прямой и непосредственной преемственности между носителями 'верхнеутчанской' и 'чумойтлинской' АК и южными удмуртами. В целом, археологические материалы свидетельствуют о том, что в эпоху раннего и развитого средневековья южная часть Камско-Вятского междуречья была своеобразной кон- тактной зоной, в которой проживали и взаимодействовали между собой самые различные в этническом и культурном отношении группы населения.
   В эпоху появления булгар в Среднем Поволжье (VIII в.) и сложения первого в Вол- го-Уральском регионе государственного образования - Волжской Булгарии (рубеж IX-X вв.) в нижнекамском районе происходят значительные перемены. К и без того пестрому в культурном и, вероятно, этническом плане населению бассейна нижней Камы в VIII-X вв. прибавляется еще один компонент. Археологи отмечают, что в эту эпоху на нижней Каме и некоторых сопредельных районах появляются элементы материальной культуры, присущие более северному населению - носителям поломско-чепецкой, ломоватовской и неволинской АК. Приток этого населения на территорию Волжской Булгарии и в соседние с ней районы был, по археологическим материалам, столь значительным, что на некоторых раннебулгар- ских памятниках керамика поломско-ломоватовского типа количественно преобладает над собственно булгарской [Хлебникова 1984, с. 223-224]. Основываясь на анализе вещевого ма- териала данных раннебулгарских памятников, А.М.Белавин пришел к заключению о том, '...что основой прикамских племен, переселявшихся на территорию будущей Волжской Бол- гарии, были неволинские племена' [Белавин 1990, с. 125-126]. Вещевой материал памятни- ков южной Удмуртии X-XIV вв. (чумойтлинская АК, по Р.Д.Голдиной) наглядно демонстри- рует приток части верхнекамско-чепецкого населения и в этот регион. О причинах данного переселения части носителей культур ломоватовского круга на юг и юго-запад мы пока что можем только догадываться...
  
  
   Дополнение из работы 'Вятская чудь и проблемы русской колонизации Прикамья', Макаров Л.Д
   'По археологическим данным, верховья Чепцы стали заселяться ломоватовцами - выходцами из Верхнего Прикамья в середине I тыс. н. э. (вторая половина - конец V в. н. э.). Практически одновременно в нижнее и среднее течение Чепцы проникают позднеазелинские (со Средней Вятки) и позднемазунинские (из Среднего Прикамья) группы, вступившие во второй половине VI в. в контакт с ломоватовцами и, таким образом, определившие начало формирования поломской культуры как нового культурного образования. После VII в. подпитка чепецкого региона населением из Верхокамья и Вятского бассейна продолжалась и далее (очевидно, включая начало II тыс. н. э.), причем доля вятских выходцев, судя по всему, преобладала. Во всяком случае, часть исследователей однозначно говорит о чепецкой археологической культуре как североудмуртской. Тем не менее, оба компонента фиксируются практически до самого конца существования этой культуры: показательно, что по правому берегу Чепцы на ранних этапах в основном преобладает керамика с богатым решетчато-шнуровым орнаментом, по левому - неорнаментированная посуда, а на поздних (XII-XIII вв.) последняя становится всюду господствующей. Первая группа связана своим происхождением, очевидно, с пермяками (чудью), вторая с удмуртами (отяками). Одним словом, смешанный характер чепецких древностей сомнений не вызывает'.
   'Что касается прикамской и вычегодской керамики, обнаруженной за пределами данных регионов - в Нижнем Прикамье, Белозерье, Приладожье, Подвинье, в Верхнем Поволжье, то это, бесспорно, результат миграции небольших групп прикамского населения к западу от основного её ареала. К тому же эти передвижения отмечены другими находками прикамского происхождения, а также прослеживаются по пермским топонимам и этнонимам'.
  
  
   2. Бассейн р. Вятки в домонгольскую эпоху
  
   Совокупность археологических памятников бассейна средней и нижней Вятки, вер- ховьев рр. Большой и Малой Кокшаги, верховьев р. Ветлуги второй половины I тыс. н.э. в последнее время выделяется Р.Д.Голдиной в качестве самостоятельной еманаевской АК (VIIX вв.). Принято считать, что по своей сути еманаевская АК является прямым продолжением азелинской АК III-V вв. н.э., выделенной на Вятке еще в 1960-70-е гг. Несколько позже Р.Д. Голдина значительно расши- рила временные рамки этой последней культуры и предложила именовать ее худяковской АК II в. до н.э. - V в. н.э. Памятники, обнаруженные на средней и нижней Вятке X-XIII вв. объединяются Р.Д.Голдиной в рамках кочергинской АК, которую исследовательница считает преемницей предшествующей еманаевской АК. По ее данным в эту эпоху продолжала функционировать значительная часть городищ и других памятников еманаевского времени, однако их юго- западная часть пришла в запустение [Голдина 1999, с. 325]. Последний факт может рассмат- риваться как свидетельство притока нового населения в Вятско-Ветлужское междуречье и начала серьезных изменений в этническом составе населения этого региона на рубеже I-II тыс. н.э.
   Среди исследователей археологии данного региона (Р.Д.Голдина, Н.А.Лещинская, Л.Д.Макаров, С.Е.Перевощиков и др.) бытует мнение, что в эту эпоху на Вятке металлообработка становится высокоспециализированным ремеслом. Об этом, по мнению вышеупомянутых археологов, свидетельствуют материалы вятских поселе- ний и могильников первой половины I тыс. н.э. Так, например, на Буйском городище в яме II-III вв. н.э. был обнаружен клад железных и бронзовых вещей, включающий 186 железных мотыг, 9 железных наконечников копий и 6 бронзовых гривен, что может свидетельствовать о начале массового производства данных предметов для дальнейшей продажи или обмена. О выделении металлообработки в специализированную и весьма востребованную отрасль ре- месла свидетельствует обнаружение на нескольких могильниках особых погребений кузне- цов и литейщиков...
   Находки железных топоров, мотыг, пестов-тёрочников, каменных жерновов, остат- ков зернового материала, известные в бассейне Вятки этого времени, демонстрируют воз- росшую роль земледелия, которое, по всей видимости, носило подсечно-огневой характер. Основными сельскохозяйственными культурами в первой половине I тыс. н.э. на Вятке были полба, просо, ячмень, конопля. В то же время, несмотря на растущую роль земледелия, хо- зяйство вятского населения продолжало оставаться комплексным, наряду с земледелием зна- чительную роль играло скотоводство с разведением лошади, крупного и мелкого рогатого скота, свиней, сохраняли свое значение охота (прежде всего, специализированная охота на пушного зверя - соболя, куницу, белку, бобра), рыболовство и собирательство.
   Процессы поступательного хозяйственного развития в Вятском бассейне еще более усилились в период раннего средневековья. Во многом это ускоренное развитие связано с мощным культурным влиянием, оказывавшимся на туземное население Волго-Камья, в це- лом, и населения бассейна р.Вятки, в частности, пришлыми группами, оставившими в Сред- нем Поволжье и Нижнем Прикамье памятники так называемой именьковской АК (IV-VII вв. н.э.). Известно, что именно именьковцы в дополнение к традиционным сельскохозяйствен- ным культурам принесли в Прикамье новые высокоурожайные виды и сорта злаков - пшени- цу, рожь, овес, а также горох. Именьковцы также впервые занесли в Прикамье новый про- грессивный способ обработки земли - пашенное земледелие. Заметным было и именьковское воздействие на хозяйство вятского населения в области животноводства. От именьковцев на- селение Вятского бассейна заимствовало более продуктивные и рослые породы скота... Эти данные разительно отличаются от соот- ветствующих показателей чепецких поселений, где явно преобладало разведение коров (около 48 %) и лошадей (более 31,4 %), а мелкого рогатого скота и особенно свиней было гораздо меньше (около 14,5 % и чуть более 2 % соответственно)...
   Значительную роль в хозяйстве еманаевско-кочергинского населения играла и охота. Активно добывались лось, северный олень, бобр, косуля, медведь. Практиковалась также и охота на диких птиц: уток, гусей, глухарей, тетеревов, рябчи- ков и др. О развитом рыболовстве говорят находки здесь рыболовной снасти (крючков, блё- сен), костей и чешуи рыбы.
  
   Продолжало развиваться ремесленное производство еманаевско-кочергинского насе- ления. В раннем средневековье на Вятке возникают специализированные поселки ремеслен- ников, одним из которых было Еманаевское городище (VII-X вв.). Здесь на сравнительно не- большой площадке (1500 кв. м.) обнаружено два сооружения, имевших приблизительную площадь по 100 кв. м., на которых концентрировались остатки металлообрабатывающих комплексов: кострища, куски глиняной обмазки, шлаки, многочисленные металлические об- ломки (655 шт.), множество целых льячек для разлива цветного металла (67 шт.), 221 фраг- мент и 29 целых тиглей, литейные формы, обломок глиняного сопла, инструменты и готовые металлические изделия. Анализ черного металла городища показал довольно высокий уровень его проковки, выявлено использование кузнецами сложных сварных технологий, в частности, трехслойного пакета, а также целе- напраленное применение термообработки. В обработке металлов наблюдается большое сходство с технологией именьковцев, что может говорить о наличии устойчивых связей вят- ского населения с Нижним Прикамьем. Следы бронзолитейно- го производства обнаружены на Вихаревском селище. Отмечены также признаки развитых деревообрабатывающего и костерезного ремесел. Дальнейшее развитие получили прямые и опосредованные торговые связи вятского населения как с соседними регионами (бассейном р.Чепцы, Верхней Камой, Вычегодским краем, Поветлужьем, Марийским Поволжьем), так и с более удаленными землями (Верхним Поволжьем, Приладожьем, Белозерьем, Прибалтикой, Поднепровьем, Северным Причерно- морьем, Кавказом и др.). Можно полагать, что с рубежа I-II тыс. н.э. одним из важнейших торговых партнеров для населения бассейна р.Вятки становится Волжская Булгария.
   В 1960-80-е гг. среди исследователей истории народов Волго-Камья велась довольно оживленная дискуссия об этнической принадлежности памятников азелинского и постазе- линского (еманаевско-кочергинского) круга. Часть ученых рассматривала эти памятники как древнемарийские, другая часть считала носителей этих культур пермянами - предками удмуртов. Сравнительно недавно Т.Б.Никитиной была обстоятельно сформулирована и аргументирована концепция, согласно которой вплоть до второй полови- ны I тыс. н.э. предки марийцев заселяли земли в Ветлужско-Волго-Окском междуречье, т.е. юго-западнее территории проживания современных марийцев. Однако, во второй половине I тыс. они проникли в Вятско-Ветлужское междуречье и постепенно продвигались все далее на восток. В Вятско-Ветлужском междуречье предки марийцев вступили в контакт с мест- ным древнепермским (постазелинским) населением и стали постепенно вытеснять его к вос- току и частично ассимилировать. Свидетельством взаимодействия между предками марийцев и постазелинцами является, по Т.Б.Никитиной, смешанный характер вещевого материала не- которых памятников Вятско-Ветлужского междуречья рубежа I-II тыс. н.э. Как следствие процесса постепенного вытеснения постазелинского населения прамарийцами из Вятского-Ветлужского междуречья может рассматриваться тот факт, что к X в. юго-западная часть постазелинских (еманаевско-кочергинских) памятни- ков прекращает существование. (Е. Х. На мой взгляд процесс этот происходил несколько позже, в 11-12в.)
   ***
   Удаленность Вятского края от коренных древнерусских земель, известная его изоли- рованность неизбежно ставили его в особое положение в сравнении с другими русскими зем- лями. Можно с уверенностью предполагать, что в домонгольское время Вятка не имела сколько-нибудь прочных связей с какими бы то ни было русскими княжествами и землями. По-видимому такая отстраненность от остального русского мира в последующие времена (в XIV-XV вв.) сыграла свою роль в весьма независимом и часто даже враждебном отношении вятчан к другим русским землям и складывающемуся Русскому централизованному государ- ству. Русское население Вятского края в домонгольское время не было объединено в рамках какой-то единой государственной или политической структуры, а группировалось преиму- щественно вокруг двух относительно самостоятельных волостных центров - гг. Никулицына и Котельнича. Третьим очагом русского расселения в бассейне Вятки, выделяемым по дан- ным археологии, был бассейн р.Пижмы (правый приток р.Вятки)
   В отличие от Л. Д. Макарова, говорящего о феодальной вечевой республике, В. В. Напольских (устное сообщение), учитывая отсутствие источников, свидетельствующих о собственно феодальной организации вятского общества и о республиканских институтах, предлагает использовать в отношении населения Вятской земли и его социально-политиче- ской структуры термин предказачество, имея в виду, что источники формирования населе- ния (выход на 'вольные земли' на окраинах Руси), образ жизни (сочетание крестьянского хо- зяйства с военной активностью и соответствующей организацией, охватывавшей, видимо, всё мужское население) и политическая организация (известно мало, но во всяком случае речь идёт об отсутствии у вятчан единоличной власти и наличии руководителей, так или иначе опи- рающихся на одобрение со стороны вольницы) вятчан XIV-XV вв. и казаков XV-XX вв. были близки. Отличие, которым обосновывается приставка пред-, состояло в том, что, вятча- не не состояли на службе у государя в силу отсутствия такового. Хозяйственная деятельность вятчан (13 - 15в.) существенно не отличалась от хозяйства жи- телей других древнерусских земель лесной полосы Восточной Европы...
   Судя по материалам раскопок на Вятке выращивались рожь, пшеница, овёс, ячмень, полба, гречиха, горох, бобы, лён,. На раскопках вятских поселений обнаружено большое количество костей домашних животных. В костном материале численно преобладают кости крупного рогатого скота и свиней, в меньшем коли- честве встречаются кости лошади и мелкого рогатого скота конопля. Помимо земледелия и скотоводства существенное место в хозяйстве жителей Вятской земли занимали охота (прежде всего на пушного зверя), рыболовство и, вероятно, бортниче- ство...
   В археологическом материале вятских городов и некоторых сельских поселений отмечены следы бытования различных ремесел: металлургического и кузнечного, ювелирного, деревообрабатывающего и гончарного. Пока еще крайне мало известно о развитии книжной и письмен- ной культуры в Вятском крае. Однако, факт находки трех металлических писал XIII-XV вв. на Ковровском и Никульчинском городищах говорит о наличии грамотных людей среди вят- чан, по крайней мере, среди городского населения...
   Отдельную проблему составляет вопрос о возможном проникновении булгарского населения в бассейн р.Вятки в домонгольское время. На сегодняшний день практически ни- чего об этом уверенно сказать невозможно, в то время как можно утверждать, что славянское население на территории Волжской Булгарии появляется не позднее рубежа XII-XIII вв.
   Таким образом, взаимодействие вятского славянского населения с Волжской Булга- рией в домонгольское время прослеживается очень слабо, однако, можно предполагать, что, в отличие от чепецкого населения и, вероятно, населения юга Камско-Вятского междуречья, вятчане сохраняли полную экономическую и политическую независимость от булгарского государства.
  
  
   Приложение
   Заметим, что авторы предлагают осторожно относится с отождествлением арх. культур прошлого с нынешними народами. Современные этносы удмуртов и марийцев сложились относительно недавно, за последние 300-500 лет. Это же относится и к татарам и русским. Народы всё время видоизменяются, меняется их культура, язык и внешность. Даже в замкнутых этносах идет непрерывная комбинация генов.
   Итак на Вятке до появления славян выделены следующие арх. культуры: Худяковская (вятский вариант Азелинской); Еманаевская (VI-IX вв.) и Кочергинская (X-XII вв.). В конце 12в. на Вятке появляются славяне, но местный финский материал на городищах продолжает превалировать до 14в. Наблюдается смешение культур. Вот как кратко характеризуются эти арх. культуры.
  
   ХУДЯКОВСКАЯ КУЛЬТУРА
  
   Археол. культура раннего жел. в.. Название происходит от наиб. изученного Худяковского могильника. Вятский вариант пьяноборской общности III в. до н.э. - V в. н.э. Х.К. распространена в басс. нижней и ср. Вятки, низовьях р. Чепцы и р. Кильмези. Х.К. сложилась на осн. вятского варианта ананьинской общности. Среди пос. к ней можно отнести многослойные Буйское, Аргыжское, Никульчинское городища, где встречены вещевые комплексы пьяноборского времени. На Буйском городище это клад бронз. украшений II-III вв. н.э. и клад из 9 жел. наконечников копий, 186 кельтообразных орудий и 5 бронз. гривен IV-III вв. до н.э. - II-III вв. н.э.
   Своеобразие погребальных пам. Х.К. позволяет наметить хронологические стадии внутри культуры: ошкинскую I - первая пол. III в. н.э. и азелинскую - вторая пол. III-V в. Первая стадия (Ошкинский, Городищенский, Воробьевский, Атамановы Кости могильники и др.) характеризуются сохранением в облике мат. культуры традиций ананьинско-раннепьяноборского времени. На второй стадии (Худяковский, Первомайский, Азелинский, Суворовский и др. могильники) складывается своеобразный вятский костюмный комплекс с использованием трехсоставных и цельных пряжек, богато украшенных фасетками, затем пряжек "харинского" типа; многочисл. вариантов накладок, блях, пластинчатых и сложносоставных нагрудников, гривен, подвесок, застежек с применением в композиционных сюжетах мотивов коня, птиц, спирального и "веревочного" орнаментов. На могильниках Х.К. посуда встречается редко. Это круглодонные сосуды, неорнаментированные или с элементами веревочного, гребенчатого штампов. Погребальные пам. Х.К., как правило, небольшие (лишь Худяковский могильник содержит св. 100 погребений), занимают в осн. мысовые площадки коренных террас рр. Расположение могил рядовое. Чаще всего встречаются одиночные захоронения, но зафиксированы парные или групповые по типу семейных склепов (Азелинский, Суворовский, Тюм-Тюм). Преобладающий способ захоронения - ингумация. Ум. уложены вытянуто на спине, головой преим. в сев. направлении. Украшения и принадлежности костюма располагались так, как использовались при жизни. Отмечен обычай складывать ч. вещей в жертвенные комплексы в берестяные коробки, ткань, кожу или мех. На стыке хронологических этапов зафиксировано сочетание ингумации с кремацией. Сожжение произв. на стороне, без вещей. Остатки кремирования ссыпались в яму беспорядочно, инвентарь находился как в засыпи, так и в придонной ч. без видимой системы в расположении. Для могильников с биобрядностью характерно особенно яркое проявление культа огня - кострища в засыпи и на дне - остатки сожжений и поминальных костров.
   Х.К. отражает нач. формирования в Вятском басс. зап. групп древнеудм. общности. В конце культура испытала определенное воздействие со стороны именьковских и позднегородецких левобережных племен. В контактных зонах выявлены не характерные для Х.К. элементы погребального обряда (захоронения с конем, скорченные на боку костяки, отд. типы украшений и т.д.). Х.К. сменилась ср.-век. еманаевской культурой.
  
    []
  
   ЕМАНАЕВСКАЯ (VI-IX вв.) археол. культура раннего средневековья или позднего жел. в., конец V-IX вв. н.э. Назв. происходит от наиб. изученного Еманаевского городища. Е.К. занимает тер. басс. нижней и ср. Вятки. Е.К. сложилась на осн. вятского варианта пьяноборской общности (пьяноборская культура, худяковская культура). Выделена Р.Д.Голдиной. Среди пос. преобладают мысовые городища с однорядовой системой укреплений (Еманаевское, Ижевское, Кривоборское на Чепце и др.). Городища, как правило, одноплощадочные, малых размеров, в большинстве занимают площадки более ранних ананьинско-пьяноборских городищ (ананьинская культура). В ц. р-нах пос. более долговременны и насыщены культ. остатками. В периферийных зонах расселения преобладают городища-убежища.
   Среди сооружений на пос. Е.К. преобладают хоз. ямы, кострища. Характер жил. комплекса можно проследить на примере жилища с Буйского городища. Это была наземная постройка прямоугольной формы, пл. ок. 80 кв. м с входным тамбуром и 8 открытыми очагами. На Еманаевском городище обнаружены легкие наземные постройки прямоугольной формы, столбовой конструкции, расположенные у вала и вдоль склона. На их произв. характер указывает комплекс находок - многочисленные шлаки, тигли, льячки, фрагменты глиняных сопел, инструментарий и структура напластований - мощные прокалы, углисто-зольные пятна. Вещевые комплексы долговременных пос. достаточно разнообразно представлены орудиями труда, оружием, украшениями и посудой. Еманаевская керамика - лепная. На раннем этапе - это высокие профилированные чаши, украшенные насечками, вдавлениями, гребенчатым штампом; на позднем этапе - невысокие слабопрофилированные чашки и миски с округлым или уплощенным дном, неорнаментированные, реже с украшенным насечками, решетчато-шнуровым орнаментом. Х-во Е.К. реконструируется как комплексное. В скотоводстве первое место по значимости занимала свинья, затем крупный рогатый скот. Земледелие характеризовалось сосуществованием пашенного и подсечно-огневого. Несомненно, важную роль в хоз. жизни играли ремесла и, прежде всего, металлообработка.
   Могильники Е.К. грунтовые, небольшие, с рядовым расположением могил (Тат-Боярский, Концовский) и элементами группового размещения в конце существования культуры. Осн. способ захоронения - трупоположение в подпрямоугольных ямах в деревянных колодах и гробовищах, вытянуто на спине, головой в сев. направлении. Украшения располагались так, как носились на костюме. Часты находки жертвенных комплексов в берестяных коробах, ткани, мехе внутри погребений (Тат-Боярский могильник) или в отд. ямах (Юмский могильник). Встречаются остатки поминальных тризн, посуда традиционной еманаевской формы. На поздних этапах Е.К. появляется обычай кремировать умерших, как правило, на стороне, без вещей. Остатки трупосожжения находятся как в засыпи, так и на дне могилы с инвентарем без определенной системы. В период Е.К. усиливаются контакты юж. групп древнеудм. нас. с древнемарийскими и именьковскими племенами. Для периода Е.К. традиционны устойчивые культ. связи с поломско-ломоватовским нас. (Кама).
   В X в. н.э. Е.К. сменяется культурой развитого средневековья - кочергинской.
  
    []
  
  
   КОЧЕРГИНСКАЯ археол. культура X-XII вв. Назв. происходит от Кочергинского могильника. Пам. К.К. занимают басс. р. Вятки, особенно плотно концентрируются в ср. течении р. и на ее левобережных притоках. К.К. складывается на основе предшествующей еманаевской культуры. Городища мысовые, укрепленные с напольной стороны. Часто использовались площадки предшествующих эпох. Селища расположены на невысоких береговых террасах. На многослойном пос. Искра в культ. слое X - нач. XIII в. н.э. выявлены следы жил. прямоугольных в плане и слегка углубленных в грунт построек, вероятно, срубного характера с открытыми очагами. В керамических комплексах преобладает тонкостенная, уплощенная, чаще всего неорнаментированная, иногда с элементами решетчато-шнурового штампа посуда чашевидной формы.
   Могильники К.К. грунтовые. Захоронения совершены в подпрямоугольных ямах, с использованием гробовищ. Украшения располагались так, как использовались в костюмном комплексе. При трупосожжении кальцинированные кости вместе с золой и углем помещались компактно в центре или в одном из концов могильной ямы с частью погребального инвентаря, остальные вещи располагались в порядке, обычном для ингумации (Кочергинский могильник). Продолжает существование обычай складывать часть вещей в жертвенный комплекс. Предметы заворачивались в мех (очевидно, одежду) и обвязывались сверху кожаным ремнем. На тер. распространения К.К. обнаружен ряд кладов. Наиб. значительные: Вихаревский клад IX-XI вв. н.э. с находками серебряных гривен "глазовского" типа и серебряной кружки с растительным орнаментом; Рябиновский клад X-XI вв. н.э. с серией украшений (гривна, медальон, подвески->всадницы>, серьги, бляхи, перстень) и монетами. Своеобразие в развитии К.К. связано с активным взаимодействием юго-зап. групп древнеудм. нас. с древнемарийскими племенами, нач. рус. колонизации края, что привело к интенсивной инфильтрации вятского нас. на левобережные притоки р. Вятки и в басс. р. Чепцы, где они включились в процессы этнической консолидации удмуртов".
  
    []
  
    []
   На Именьковских городищах встречаются вещи еманаевской культуры, например этот амулет 6в. Что свидетельствует о двухсторонних связях этих соседних культур.
  
   Комментарии. В приведенной обзорной статье мы видим четкое описание археологии двух соседних территорий на Вятке - страны Ару (Чепецкая культура), имевшей тесные связи с булгарами, и страны Вису, более независимой от них, связанной в основном торговлей - это Еманаевско-Кочергинская культура вятских русов.
  
    []
   Карта арх. культур Прикамья и народов в 8-9в.
  
   О происхождении удмуртов идут споры. Удмуртские историки рассматривают в качестве предков удмуртов несколько арх. культур, от Чепецкой и Кочергинской в бассейне Вятки до Чумойтлинской на юге Удмуртии. "Довольно рано удмурты оказались разделенными на северных и южных. Их развитие протекало в отрыве друг от друга в неодинаковых условиях, что определило своеобразие их этнографических характеристик: на северных удмуртов значительное воздействие оказали русские, у южных ощущается тюркское влияние. Различия между ними прослеживаются в элементах материальной культуры, обрядах и языке".
   Более того, долгое время (чуть ли не до 20в.) северные и южные удмурты не роднились между собой, что говорит о серьезном этническом различии.
  
   Из статьи С. В. Ухов http://www.herzenlib.ru/almanac/number/detail.php?NUMBER=number19&ELEMENT=gerzenka19_6_2
   Книга Белых (Белых С. К. Проблема распада прапермской этноязыковой общности (Ижевск, Изд-во 'Удмурт. ун-т', 2009) интересна не только изложением собственной концепции автора, но и подроб-ным обзором исследований по данной проблематике, проведённых специалистами различного профиля. Наиболее распространённой, 'классической', как назвал её Белых, является концепция, впервые предложенная известным археологом, профессором МГУ А. П. Смирновым.
   Согласно этой концепции, истоки прапермской общности следует искать в ананьинской археоло-гической культуре (сейчас её называют культурно-исторической общностью - КИО) начала же-лезного века (VIII-III вв. дон. э.). Распад прапермской общности на пракоми и праудмуртов связы-вается с финалом ананьинской КИО и формированием на её основе двух археологических куль-тур: гляденовской на Средней и Верхней Вычегде, в верховьях Печоры и Среднем Прикамье и пьяноборской в Нижнем Прикамье и в бассейне Вятки (предшественника Азелинской и далее Еманаевской и Кочергинской культур - Е. Х.). Наиболее полно эта точка зрения изложена в моногра-фии ижевского археолога Р. Д. Голдиной. Концепция Голдиной имеет вид стройной теории с крепкой внутренней логикой, у которой только один недостаток: она в корне противоречит выво-дам лингвистов. Белых это убедительно доказывает. Большинство лингвистов считает, что распад прапермской общности произошёл не ранее VIII в. н. э. Этот вывод сделан на основании очевидной близости коми и удмуртского языков, а также нали-чия в языке коми общих с удмуртскими заимствований из булгарского языка (булгары появились в Прикамье не ранее середины VIII в).
   Белых в своих работах развивает идею ижевского лингвиста Р. Ш. Насибуллина, согласно которой диалекты общепермского языка составляли непрерывную цепочку (континуум), постепенно отдаляясь друг от друга. На основе южных диалектов, находившихся под влиянием булгарского, а затем татарского языка, сформировался удмуртский язык, а на основе северных диалектов - под влиянием славяно-русского языка - язык коми. Неравномерное развитие диалектов происходило в течение очень длительного периода, а окончательный разрыв диалектной цепочки с образованием разных языков произошёл только в XV-XVII вв.
   Разумеется, и тот и другой вывод о времени распада прапермской общности в корне противоречит отождествлению распада общепермского единства с финалом ананьинской КИО, который про-изошёл как минимум на тысячелетие раньше. Наоборот, подчеркивает Белых, есть все основания предполагать, что распад прапермской общности происходил сравнительно недавно, а сама общность к началу этого распада занимала сравнительно небольшую, достаточно компактную территорию. Глубокий анализ с привлечением данных палеоботаники позволил Белых локализовать эту территорию (позднюю общепермскую прародину) в Пермском Прикамье приблизительно между 57-й и 58-й параллелями северной широты (Е. Х. - квадрат между городами Пермь - Балезино - Ижевск - Уинское).
   Белых сослался на одну из последних статей В. В. Напольских. В ней обращается внимание на то, что топонимы, которые можно без сомнения отнести к прапермскому слою, максимально концен-трируются в Среднем и отчасти Верхнем Прикамье на территории нынешнего Пермского края и некоторых прилегающих к нему районов Удмуртской Республики...
   В бассейне Вятки пермские гидронимы встречаются только на территориях, населённых удмурта-ми и коми в настоящее время или в недавнем прошлом, а названия основных рек региона заимст-вованы удмуртами у славян или тюрков или же имеют более древнее, субстратное (непермское) происхождение. Итак, рассуждая 'от противного', следует признать, что концепция отождествле-ния ананьинской КИО с прапермской общностью вступает в противоречия и с топонимической картиной региона. И этот факт, наряду с отмеченной выше концентрацией пермских по происхождению гидронимов в Среднем Прикамье, является весомым аргументом в пользу концепции Белых, изложенной в его монографии.
   Конец цитат. Отрывки из работы Белых см. в следующей главе.
  
   Итак, интересующие нас Еманаевская и Кочергинская культуры прямого отношения к прапермянам не имеют (хотя включение части их в эту общность не вызывает сомнений). Более надежно предков сев. удмуртов и коми можно связать с Чепецкой и соседней с ней Ломоватовской культурами.
  
   Рассмотрим более подробно археологию Волго-Вятского региона в 6-11в. Факты из книги Г. И. Матвеевой (2004г.).
   Валы именьковских городищ часто имеют внутренние срубные конструкции. Стены городищ были в виде частокола с поперечными досками, обмазанными глиной. Встречается двойная стена из гориз. бревен, заполненная известняком с землей. Возле городищь с напольной стороны часто примыкают селища. Остальные селища (до 10) также группируются вблизи городищ. Площадь большинства городищ меньше 1 га. Самое крупное Большетирханское - 50га. Городища именьковцев расположены вдоль рек и их притоков. Жилища двух типов. Полуземлянки примерно квадратной формы размером от 4 до 8м загубленные на 40-70см. Реже встречаются бревенчатые срубные дома с подвалами, иногда с центральным опорным столбом. Пол утрамбован, обмазан глиной или закрыт досками. Очаг открытый в центре жилища. На Старомайнском городише и селении Ош-пандор-нейль обнаружены остатки каменок, возле стен ближе к углу. Выход обычно с юга, в полуpемлянках есть ступеньки. В полах хоз. ямы. На Ст. майнском выявлены длинные дома: ширина 4-5м, длина от 8 до 22м, разделенные на три равные секции.
    []
  
    []
  
   Мертвых сжигали на стороне, остатки костей хоронили в ямах продолговатой формы, глубины от 15 до 110см. Ориентация ям С-Ю, СВ-ЮЗ, или вдоль реки. Изредка встречаются трупоположения СЮ в гровищах, а также кенотафы. Возможно это выходцы с южных степей (прабулгары?).
    []
   Антропоморфные амулеты из женских погребений именьковцев схожи с Северо-кавказскими и ранними херсонескими и др. крымскими, а также сарматскими. Это подтверждает сообщение ДТ о происхождении мурдасов от киммерийцев (Причерноморских степняков) и почитании ими своего героя-предка Таргиза (см. 1 ч. 2 гл.). Похожий аммулет 12-14в. бытовал в Прикамье (единичные находки от Новгорода до Оби).
  
  
   Макаров Л. Д. пишет: "Ранние вятские жилища - наземные срубные постройки квадратной или прямоугольной формы (4х4; 3,5х4,5 м) с печами в углу или в центре, с большими подпольными ямами, облицованными досками".
   Появление именьковцев на Вятке явно просматривается: большие дома (около 100 кв. м) и полуземлянки, схожие амулеты, характерное земледелие и скотоводство, появление кремации в части захоронений. Вероятно, сюда перебралась часть именьковцев Самарской луки. Приток славян на Вятку в 12-13в. был постепенным из разных регионов и не привел к резкой смене культуры населения, уже достаточно развитой и до них. Кроме того, можно полагать, что именьковцы и вятчане изначально были схожи со славянами Днепра и верхней Волги. Их культуры и языки были наверняка близки. Торговые связи Прикамья с Ладогой и Балтикой могут предполагать раннее появление у нас западных славян, о чем свидетельствует балтийский пласт топонимов, отмеченный в работе С. Ухова. Однако нельзя исключить происхождение этих топонимов непосредственно от именьковских русов так как на территории Татарстана славяно-балтские топонимы (связываемые с именьковцами) просматриваются.
  
  
    []
   Реконструкция Еманаевского могильника и языческого храма (по Л. Д. Макарову)
  
   Еманаевский могильник выделяется чрезвычайной архаичностью погребального обряда. На нём более ранние могилы (всего их 72) расходятся от центральной овальной площадки в разные стороны наподобие веера, соответственно меняя и ориентацию. Подобная планировка могил выявлена на некоторых кладбищах X-XIII веков на Новгородчине, причём там 'центром притяжения' были более ранние языческие курганы-сопки, на вершинах которых предприимчивые православные миссионеры ставили христианские часовни или храмы. Здесь же следов подобных сооружений не обнаружено.
   Могильник расположен в среднем течении р. Пижмы (пр. приток Вятки) на одноименном городище VIII-XIII вв. То есть, могильник был устроен на месте городка Еманаевской культуры. Схожее явление наблюдается позже, когда кладбища 16в. делали при церквах на территории вятских городищ предшествующих веков. Выявлено 73 могильные ямы обычных размеров, глубиной 23-94 см. Могилы расходятся от пустой погребальной площадки в разные стороны, соответственно меняя ориентацию. Похожая ситуация отмечена в Новгородской земле, где погребения грунтовых могильников X-XIII вв. располагались вокруг более ранней сопки и как бы огибали ее, меняя ориентацию. Располагалось ли что-нибудь на пустой площадке за пределами раскопа - неизвестно. Во всяком случае, перед нами бесспорный отголосок язычества. Археолог Л.Д. Макаров допускает существование некого языческого храма, однако пока его следов не выявлено.
   На могильнике выявлены и другие черты, не известные нигде более на других славянских территориях. В 7 небольших по размеру ямах обнаружены мелкие кальцинированные кости кремированных покойных, причём эти могилы и образуют незаполненную могилами центральную площадку (14 × 7 м), нарушенную несколькими более поздними ямами. В центре этой площадки была обнаружена яма. Предполагается, что здесь мог располагаться языческий храм с деревянным идолом, стоявшим в его центре. В четырёх погребениях зафиксирован обряд частичного трупосожжения: в западной половине ям обнаруживались остатки черепа или верхней половины скелета, а в противоположной - пережжённые кости. Найдены также две могилы-кенотафа, то есть условные захоронения умерших где-то на чужбине людей, тела которых не смогли доставить на родину. Здесь же захоронения двух черепов и двух умерших, лежавших с подогнутыми в коленях ногами, - вероятные могилы языческих волхвов (подобное захоронение обнаружено также на Никульчинском могильнике). Между могил подобраны два фрагмента бело-глиняной славянской керамики XII-XIV веков - признак языческого обычая битья посуды на кладбище.
   Подавляющее большинство захоронений (61) совершено по обряду трупоположения, 7 ям с обоженными костями и 4 могилы с неполной кремацией. Следов кремации на месте нет, очевидно, она совершалась где-то на стороне. В двух ямах каких-либо костей не выявлено, но принадлежность их к некрополю сомнений не вызывает. В засыпи одной из них обнаружен бронзовый дротовый браслет, слегка сплющенный с боков. Вероятно, это могилы-кенотафы, т. е. условные захоронения умерших где-то на чужбине людей, тела которых не смогли доставить на родину. На археологических памятниках Южной Вятки обнаруживаются изделия с традиционной языческой символикой, корнями уходящей в культуру как финно-угорского, так и славянского мира, и расчленить этнические истоки тех или иных изображений порой невозможно.
   Таким образом, погребения Еманаевского могильника характеризуют погребальный обряд русского населения еще в домонгольское время. Большинство погребений отражают языческие верования поселенцев. Истоки описанного погребального обряда (ориентация в виде веера) просматриваются в Новгородской земле и у вятичей.
   Далее цитаты из статьи Макарова Л. Д. ПРАВОСЛАВНЫЕ ПАМЯТНИКИ ВЯТСКОЙ ЗЕМЛИ XII-XV ВВ.
   "...Элементы язычества (и славянского, и финно-угорского) переплетались с православными канонами и воспринимались как часть духовной культуры, что обычно трактуется как 'народное православие'. Данное обстоятельство касается и погребального обряда, который претерпел весьма существенную эволюцию от безусловно языческих некрополей (Еманаевский могильник XII-XIII вв.) через этап существования кладбищ со смешанными чертами (Шабалинский, Покста, Никульчинский I, Хлыновский I, Усть-Чепецкий XIII-XVI вв.) к могильникам с ортодоксальным унифицированным обрядом XVI-XIX вв. Последнему присущи такие черты, как: полное господство обряда трупоположения, углубление могильных ям до 1,5-2,0 м, западная ориентация покойных, согнутое положение рук покойных на костях таза или грудной клетки, безинвентарность погребений (исключение - кресты-тельники, появившиеся при покойных после реформы Никона), преобладание гробовищ, сколоченных железными гвоздями. Тем не менее, отдельные детали языческого происхождения сохраняются и на этом этапе развития погребального обряда, чему способствовало как староверческое, так и аборигенное население региона. В числе этих деталей - сохранение в ряде случаев небольшой глубины могил (в среднем 0,8-1,2 м), архаичных домовин (гробовища без железных гвоздей или скобок, долбленые колоды, оборачивание тела лубом или берестой), отдельных украшений (височные подвески, серьги, шейные ожерелья) и даже мировоззренческих элементов (угли в засыпи могил, битая керамика).
   На Еманаевском могильнике XII-XIII вв. удалось зафиксировать следы сооружения, которые трактуются мною как остатки языческого храма с окружающими его могилами с признаками биобрядности - кремации (полной или частичной) и ингумации. Мы не знаем, был ли построен на месте этой языческой постройки православный храм, однако явная смена обрядности (переход к ингумациям), но с сохранением 'веерной' ориентации могил с останками православных умерших, как будто свидетельствует об этом".
  
    []
   "Более основательные признаки существования православной культовой постройки обнаружены в процессе раскопок древнерусского комплекса Покста XII-XV вв. на р.Пижме (поселение и позже могильник), изучавшегося М.В.Талицким (1 погребение; 1929 г.), Н.А.Лещинской (16 могил; 1985 г.), Л.Д.Макаровым (69 захоронений; 1987, 1988 гг.). Здесь на свободном от могил пространстве (7х4 м) обнаружена подпольная яма с упавшей в нее печиной от глинобитной печи, а к северу и к югу от этой площадки располагались три канавки от изгородей, также не нарушенных могилами. Судя по всему, это остатки теплой кладбищенской церкви, возведенной на месте древнерусского селища XIII - первой половины XIV в. и существовавшей вместе с кладбищем во второй половине XIV-XV в. Реконструкция храма, как и предыдущего, базируется на этнографических данных, либо даже достаточно поздних постройках, сохранивших архаичные детали. Отмечу, что на могильнике Покста продолжало хоронить своих покойных явно то же население, которое оставило и Еманаевский могильник. Поэтому и реконструкция обеих построек отражает одну традицию. Как отмечают специалисты, абсолютное большинство типов и вариантов русских православных церквей, появившихся до конца XVII в., выросло на местной языческой основе".
   Ориентация могил западная. Кладбище было огорожено. Строение явно культовое. Просматривается сходство с аналогичной постройкой у зап. славян.
    []
   "В центре Волина, на самом высоком месте города, был расскопан языческий храм, насчитывающий 2 фазы существования. Первый храм датируют второй половиной 9 века. Размеры - 4x5 м. Внутри здания была перегородка, делившая помещение на 2 комнаты. Предположительно, в более просторной комнате могли проходит собрания. В центре же маленькой комнаты была выявленна каменная кладка фундамента на котором, скорее всего, стоял идол. В углу этой комнаты была обнаружена "огневая точка". Похоже, что возле идола жрецы поддерживали священный огонь. В районе 965-966 гг. храм был перестроен, помещение стало немного просторней - 5x5 м. Храм был окружён забором, рядом с ним находилась конюшня, где, предположительно, содержался священный конь. Храм простоял до конца 11 века".
  http://nap1000.livejournal.com/32011.html
  
   Обратим внимание на некоторое сходство погребений Еманаевского могильника с вятичскими приокскими и Новгородскими. Это еще раз подтверждает связи указанных регионов.
  
    []
   Эти древнерусские находки на могильниках Кочергинской культуры 9-12в. Славян здесь еще не было, а вот присутствие Волго-Вятских русов заметно. Вещи скандинавского и некого усредненного западно-европейского и восточно-европейского типов. Это не обязательно означает переселение русов в Прикамье с запада. Просто они занимались торговлей.
   Веселовский мог. находится в верховьях Ветлуги на территории Мари-Эл. Поэтому местные исследователи приписывают его к древнемарийскому населению. Однако, как видим, выявляются связи со скандинавскими и древнерусскими древностями. Кочергинский мог. расположен в Советском р-оне Кировской обл. на левом берегу Вятки. Изран расположен в Вятско-Полянском р-оне на юге Кир. обл. Как видим, география находок широка - около 400 км.
   "Веселовский могильник расположен на дюнном всхолмлении левого берега М. Какши близ д. Семеново. Вскрыто 15 погребений, причем два после трупосожжения, но с полагающимся инвентарем. Захороненные были в полном одея-нии (вид которого можно восстановить), с украшениями, орудиями труда, предметами быта, оружием. На голову на-девалась кожаная повязка с медными бляшками и цепочкой из мелких колечек. На шее - украшения из серебряной витой проволоки, так называемые гривны. На груди - оригинальные бронзовые подвески. На руках до 15-17 бронзовых и серебряных браслетов. Одежда обычно меховая, подпоясанная кожаным ремнем с серебряными или медными накладками, на ремне - кинжал в деревянных ножнах с латунной оправой. В специальном кожаном мешочке - трут, камешки и кресало для высекания огня (не во всех погребениях). Наряду с богатыми были бедные захоронения, однако в каждом найдена посуда - железный или медный котел или глиняный горшок. Обнаружены лесорубные широко-лезвенные топоры, тесала, шилья, оружие - копья, колчаны со стрелами, две серебряные чаши восточной работы с чеканным орнаментом, серебряные монеты диргемы (одна чеканена в Булгаре в 987 г.).
  Веселовский могильник относится к IX-XI вв., когда основой жизни населения были пашенное и подсечное земледелие, скотоводство, охота и рыболовство. Главным орудием подсечного земледелия был топор (найдены в семи погребениях). При раскопках 1927 г. в одном из захоронений обнаружены мешочек с полбой и просом. Для обработки зерна пользовались ручным ка-менным жерновом. Судя по обнаруженным остаткам шкур и шерстяных тканей, держали овец и коров. Был широко распространен пушной промысел, меха шли на торговый обмен. Найдены рыболовные остроги, крючки, кости рыб, во всех могилах попадалась льняная ткань.
   Находки могильника свидетельствуют о высокоразвитых ремеслах, а наличие однотипных предметов - об обособленности ремесел. Кузнецы изготовляли топоры, тесала, наконечники стрел, ножи, знали приемы ковки, сварки, клеп-ки. Из дерева делались чаши, рукоятки, обрабатывались кожи, меха для обуви, одежды, перчаток, сумок, кошельков, ножен, изготовлялись льняные и шерстяные ткани, их красили, есть изделия из кости - гребенки, рукоятки ножей и шильев. Большие успехи достигнуты в ювелирном деле - изготовлении украшений из меди, бронзы, латуни, олова, свинца, серебра. Были известны приемы литья, ковки и чеканки цветных металлов. Материал для этих изделий, по мнению исследователей, привозился из Прикамья, где в то время складывались народности коми и удмуртов. Наличие бедных и богатых захоронений - свидетельства зарождения имущественного неравенства.
   Среди предметов попадались и близкие к находкам из курганов мери, могильников муромы и мордвы, что свидетельствует о связях с этим населением, с волжскими болгарами, удмуртами, славянами. От болгар к марийцам попадали некоторые серебряные вещи: украшения - серьги, витые браслеты с каменными вставками, монеты-диргемы, изделия мастеров Востока - чаши". (Халиков, Безухова, 55-58). http://www.kroraina.com/volga/mdv/berezin_2.html
   Зооморфные украшения (уточки, утиные лапки, кони) относят к финноугорским, но учитывая значительный элемент финских генов в современном населении северо-востока центральной России, можно полагать подобное состояние и в прошлом. Другими словами, древнерусское население этих мест уже в 10-13в. представляло собой русифицированных финноугров. http://www.kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_297.htm
  
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 1
   Дубов И. В. Великий Волжский путь. Раздел 1
  
   Клады куфических монет известны и в Прикамье. Здесь их насчитывается 10, причем половина из них датируется IX в. Это клады из Лелеки (до 833 г., утрачен, более 100 монет), Вятки (835 г.), Ягошура (843 г.), Глазова, Лесогурта (оба - IX в.). Достаточно равномерно представлены они и для X столетия: первый - из Верхотурья - 909 г. и последний - из Рябиновской - 978 г. Эти датировки говорят о том, что восточные импорты, если судить по кладам, регулярно поступали в Прикамье в IX - X вв. Данный тезис подтверждают и находки серебряной утвари.
    []
   Волго-Камский водный бассейн и пути средневековья. Клады куфических монет: 1 - Лелеки (IX в.); 2 - Вятка (IX в.); 3 - Рябиновская (Хв.); 4 - Глазов (IX в.); 5- Дондинская (Хв.); 6 - Ягощур (IX в.); 7 - Лесогурт (IX в.); 8 - Богдановская (Хв.); 9- Аниковская (Хв.); 10 - Верхотурье (Хв.).
   В Волжской Булгарии найдено несколько западноевропейских мечей, в том числе и с клеймом 'ULFBERHT'. В исследовании А. Н. Кирпичникова говорится, что в Волжской Булгарии найдено два меча типа 'Е' - уд. Альметьево и у д. Балымер. Мечи типа 'Е' датируются в основном IX в. и крайне редко встречаются после 900 г. в Скандинавии. В Булгарию они могли попасть не позже начала X столетия. А. Н. Кирпичпиков меч из Альметьева относит к уникальным по завитковому орнаменту на клинке.
   На двух монетах из Элмерского клада зафиксированы граффити. Правда, на одном из них линии, перекрещивающие монетный кружок, могут быть приняты за разметку для его разрезания на части. А на втором экземпляре - аббасидском дирхеме 783/784 г. чеканки - четко читается скандинавская руна 'S', которая может быть интерпретирована как знак пожелания хорошего урожая. Как бы там ни было, сам факт наличия скандинавской руны на арабской монете из клада, происходящего из Волжской Булгарии, представляет несомненный интерес и добавляет важную деталь к характеристике рассматриваемого региона. Кроме того, откуда-то из Волжской Булгарии происходит еще одна монета с граффити, которое изображает древневосточный солярный знак - свастику.
   Особый интерес представляет работа В. В. Кропоткина, где дается топография находок булгарских монет на территории Руси и Прибалтики. Автор ярко и наглядно показывает, что основная часть булгарских монет найдена в кладах на Балтийско-Волжской системе, а не в южных областях Руси, и в связи с этим отмечает, что 'основная масса булгарских монет из Среднего Поволжья направлялась по окскому пути... По Волге и Клязьме монеты Волжской Болгарии проникали в Тверскую, Новгородскую и Псковскую земли, в Белоруссию и Прибалтику, причем особенно много их найдено на территории Эстонии и на о. Готланд... '. Особенно важным является для нас последнее обстоятельство, ибо о. Готланд был важнейшим центром в Скандинавии, связанным с Балтийско-Волжским путем. Булгарские монеты как бы замкнули дугу Готланд - Булгар или Балтийско-Волжскую систему.
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 2
  
   Николай ХАН. Первый трансконтинентальный путь куфических монет в Европу.
   http://nkhan.ru/put-kuficheskih-monet-v-evropu/
  
   Торевтика и сасанидские драхмы поступали в Вятско-Камский ареал (ВКА) сухопутным путем - путешественники, передвигаясь от колодца к колодцу, а реки в песках часто меняли русло, не оставляли видимых археологических и нумизматических артефактов, поэтому здесь монеты и торевтика топографически не фиксируются... В настоящее время утвердилось мнение о том, что открытие северных рынков восточной торговлей произошло в VI в., а конечным пунктом поступления серебра стал Вятско-Камский ареал. После захвата арабами Ирана огромное число драгоценной посуды и монет со старой символикой было выброшено на рынок.
   Р.Р. Фасмер писал в 1933г.: 'Эти древнейшие находки /сосудов в Пермской губ - Н.Х./ составляют совершенно обособленную группу, и их следует выделить из остальной массы находок, т.к. только они могут дать понятие о торговых путях до начала IX в.'. Самым северным пунктом Европы, куда в течение всего VIII в. поступали куфические монеты был ВКА, представленный археологическим памятником Мыдлань-шай (Чепца), откуда наука получила не только нумизматические раритеты, слабо представленные в музей?ных собраниях мира, но и гипотезу о том, что монеты двигались 'из Халифата в Среднюю Азию, а затем на Каму и Волгу' (Янина С.А.). Современное состояние нумизматики подтверждает эту гипотезу...
   Драгоценная утварь в ВКА, использовалась при отправлении религиозных культов и в быту, которые, как и монета, во внутриареальном обороте имели меновую стоимость, вытесняя другие средства обмена, документируя, таким образом, развитие своеобразных этнокультурных традиций... Р.Р. Фасмер (1933) обращал внимание на отсутствии кладов арабских монет в Восточной Европе при наличие большого числа находок отдельных монет VIII в. Нет не только кладов, но даже отдельных находок монет этого века и в Скандинавии. Статистический анализ, проведенный нумизматами разных стран, прежде всего, отечественными, свидетельствует в пользу того, что серебро в IX в. сначала обращалось в Восточной Европе (на Ладоге в первом слое 753 гг. была найдена куфическая монета), а затем поступало на Готланд и Скандинавию. В этой связи следует разделить мнение о том, что движение скандинавов по Ауствергу (Восточный путь), начавшееся в VШ в., было вызвано стремлением получить заветное серебро, а также поставить торговые пути под свой контроль...
  
   Камско-балтийская торговля осуществлялась не только посредством Волжского пути. И в середи-не 1 тыс. водно-волоковые пути на севере активно осваивались местным и пришлым населением. Север от Финноскандии до Урала рассекал 'большой волок', который как транспортно-географическое понятие проходил южнее озера Белого, по камско-северодвинскому водоразделу, где использовались специфические для локальных условий транспортные средства. В 'Саге Кра-сивая кожа' сообщается, что Гундстейн и его люди, спасаясь от Торира Собаки '....плыли на маленьких лодках'. Заклепки лодок рассматриваемого времени в большом количестве встречены в погребениях Древней Руси - в Плакуне, Гнёздове, Большом Тимерове, позволившие осуществить реконструкцию этого транспортного средства. Такие транспортные средства позволяли быстро перемещать различные товары, не маркируя при этом свой маршрут, с использованием как ры-ночных, так и силовых уровней воздействия. Дистанционная торговля даже в Х-ХП вв. осуществ-лялась, согласно Н.А. Макарову, без устройств торговых факторий, могла не оставлять археологи-ческих следов.
   Целая группа археологических и нумизматических артефактов, обнаруженных как в ВКА, так и в Скандинавии, проходила по водно-волоковому пути: Вычегда-Сухона, далее, через систему озер: Белое, Онежское, Ладожское в Скандинавию, начиная со второй половины УП в. Среди них бусы 'тысячи цветов', монетовидные подвески, детали камских поясов неволинского типа, древнеуд-муртские гривны 'глазовского типа'.
   В дометаллическую эпоху бусы в числе других археологических артефактов, по предположению В.Л. Янина, могли служить товаро-деньгами. Сердоликовые, хрустальные бусы из Египта, Сирии, Месопотамии, Центральной Азии широко известны по могильникам Прикамья и Скандинавии, начиная с VII в. Проанализировав соответствующие иссле-дования Й. Каллмера, Р.Д. Голдина (1997. - С. 11), подтвердила основной тезис шведского ученого, состоящий в том, что бусы, прежде всего миллефиори, в VII - VIII вв. попадали из Прикамья в Скандинавию.
  
   Прибалтийские финны, пермяне, а возможно и скандинавы быстро перемещались по широтному трансевропейскому сакрально-торговому пути VIII в. Из комплекса многообразных связей выделяется староладожский клад, найденный в 1892 г. с датой мл.монеты 170/786-787 г., выпавший еще из слабого серебряного ручейка, проследовавшего по север-ному пути. Его связывает с ВКА небольшой монетно-вещевой клад, зафиксированный на нижней Вятке у с.Чумбарей Уржумского уезда, где присутствует одна аббасидская монета 782 г.
  
  
   В последующие IX-XII вв. восточная торговля направлялась как по сухопутному, так и по волжскому пути, при этом в ВКА основной посреднический центр сместился со средней Камы в Волжскую Булгарию. Основным товаром купцов-русов были невольники и пушнина. Дирхем, принимавшийся в IX - начале X в. по счету, служил эквивалентом древнерусской куне.
   По мнению Р.Д. Голдиной тезаврация чепецких кладов (Ягошурский 844/845 гг. и Лесогурт 841/842 гг.) произошла в результате перемещения племен чепецкой АК в процессе освоения ими среднего те-чения названной реки. Состояние археологического и иных источников не позволяют связать этот процесс с военно-политической обстановкой вокруг ареала.
   Названные клады топографически и хронологически хорошо коррелируют с ареалом выпадения древнеудмуртских гривен, что позволяет высказать предположение о начале денежного обраще-ния на основе дирхема в бассейне средней Вятки не позднее второй трети IX в. Очевидно, что в IX-Х вв. на средние Вятку и Каму - страну Ису-Вису элитный металл проникал с ближайшего рынка - Волжской Булгарии, куда серебряная монета поступал двумя взаимозаменяемыми и взаимодополняемыми путями - водным и сухопутным, хотя основную нагрузку, что относится к концу IХ в. - принял на себя сухопутный маршрут.
   Материалы ранних приладожских кладов куфических монет показывают, что по существовавшему в течении всего VIII в. пути из Ближнего и Среднего Востока через Вятско-Камский ареал в Прибалтику и далее в Швецию проникновения восточных товаров, в последней трети века стали поступать арабские дирхемы, образовав первый самый ранний монетный поток металлических денег. Рассмотренный путь позволяет преодолеть противоречия в топографии кладов с восточной монетой.
  
   Клады с куфическими дирхемами в основном выпадали не на торговых путях, а на их стыках, концах и денежных рынках. Наиболее ранний клад, выпавший на р. Вятка (в полосе 57-60 гр. широты) - Лелеки с датой мл. монеты 833 г., документирует в отличие от клада Вятка с датой 835 г., путь на север по Моломе к устью Юга. Клад Лесогурт 841/842 г. отражает окончание торгового пути. Таким образом, путь арабского серебра в IX в. шел по Вятке, где в районе впадения Моломы в Вятку разделялся - одни вел на север в низовья Сев.Двины, другой - на Чепцу.
  
   Клады Глазов 1850 г., зарытый, безусловно, в IX в., и Ягошурский совместно с концентрацией находок гривен отражает наличие денежного рынка, археологически связанного, согласно Р.Д. Голдиной и М.Г. Ивановой с Балезинско-Глазовской группой памятников чепецкой АК. Ягошурский клад 844/845 г., хронологическое распределение, уточнение датировки и типологическую привязку которого произвел А.В. Фомин, состоял из 1432 монет (1252 определяемые и 180 стертые), а также серебряного слитка весом 18 золотников (76,77 г), сложенных в сосуд VIII в. - по мнению. В.П. Даркевича - ферганского происхождения18. Чердыньский клад Х в. (246 монет), топографически также совпадающий со вторым после глазовского района распространения шейных гривен, свидетельствует о пути булгарских купцов благодаря Каме на Печору и Югру. Все клады с куфическими монетами в бассейне Вятки и Камы IX-Х вв. выпали в полосе 57-60R с.ш.
   Сопоставление дат младших монет имеющихся в распоряжении науки кладов IX в. позволяет высказать предварительное предположение о становлении денежного обращения в стране Вису (Ису), расположенной в Моломо-Вятско-Камском междуречье, между 833 и 845 г.
   Вятско-Камский ареал, располагаясь в центре двух трансконтинентальных путей, доставлявших в Европу валютный металл, был контактной зоной взаимодействия и взаимовлияния разных культур и цивилизаций, сложившейся начиная с VI-VII вв. Появление в количествах более чем огромных серебра в Восточной Европы в раннем средневековье, было обусловлено не только этнокультурными традициями. В условиях господства натурального хозяйства наиболее выгодной была не внутренняя торговля, но торговля внешняя.
  
   А.Н. Насонов выделил Ладогу в качестве центра новгородской колонизации Севера, откуда продвижение в неблизкую Пермь осуществлялось в обход Белоозера (Насонов А.Н., 1951). Исландско-норвежские королевские саги, согласно Т.Н. Джексон, указывают на существование двух путей на Севере: Ладога - Беломорье и Беломорье - Сев.Двина - Суздальская земля. Многообразие транспортных магистралей в данном регионе делает реальным путь из ВКА в Прибалтику по маршруту Ладожское - Онежское и далее по Сухоне как наиболее вероятному для времени IX-Х вв.
   Такие знаковые археологические артефакты, как знаки Рюриковичей, один из которых происходит из чепецкого Иднакара, а другой - из Рождественского городища около Перми, указывают, веро-ятно, на северный канал их поступления. Принимая во внимание точку зрения С.В. Белецкого о возможной принадлежности подвески с Рождественского городища Олаву Трюггвасону, деятель-ность которого при дворе Владимира Святославовича приходилась на 977-986 гг. (Белецкий С.В., 1997. - С. 139-143), - сомнения в её поступлении по северному маршруту на среднюю Каму воз-никнуть не могут. На Чепце была найдена пока единственная скандинавская фибула (Стальсберг А., 1994).
   Материалы ранних приладожских кладов куфических монет показывают, что по существовавшему в течении всего VIII в. пути из Ближнего и Среднего Востока через Вятско-Камский ареал в Прибалтику и далее в Швецию проникновения восточных товаров, в последней трети века стали поступать арабские дирхемы, образовав первый самый ранний монетный поток металлических денег. Рассмотренный путь позволяет преодолеть противоречия в топографии кладов с восточной монетой.
  
    []
   Карта Хана.
   'На земле "славян" (так называет Ибн Фадлан жителей Волжской Булгарии. - Н.Х.) дань, которую они платят царю хазар от каждого дома в его государстве - шкуру соболя'. Письмен?ные источники не сообщают о том, что соболь в древности водился на территории Волжской Бул-гарии, хотя облесенность современного Татар?стана была тогда гораздо обширней, чем сейчас. Соболь, как известно, водится в сосновых и кед?ровых лесах, в рассматриваемый период времени -среди "огромных деревьев и лесов". Ретроспективные исследования экологов в бассейне р. Вятка и данные вятской топонимии позволяют уверенно говорить о том, что соболь имел здесь в древности промысловое значение [6]. Ибн Фадлан дважды встречался с эмиром булгаров Алмушем и записал с его слов, что жители страны Вису, до которой три месяца пути, получали письма Алмуша.
   Где располагалась страна Вису (Ису)? В последнее время все больше и больше ученых связывают эту страну с Прикамьем. Письменные источники, а также данные археологии и нумизматики позволяют высказать мнение о возможной локализации страны Вису в Вятско-Камском междуречье, между 57R и 60R с.ш. В этой связи сообщение арабского путешественника из Гренады о том, что "у него [Булгара] есть область [жители которой] платят харадж", не оставляет сомнений в том, что письма булгарского эмира-йлтазара Алмуша жителям страны Вису отнюдь не были проявлением благотворительности. На источник поступления налогов в Волжскую Булгарию указывает запись Ибн Фадлана, относящаяся к 922 г., о том, что "у них [жителей Булгара] много купцов, которые отправляются в страну Вису и привозят соболей и черных лисиц".
  
   Комментарии.
   Н. Хан на оснгове двух сообщений поздней и не всегда надежной Вычегодско-Вымской летописи 1212 г.: 'Князь ростовский Костентин Всеволодыч заложил град Устюг Великый /.../ брат ево Юрии и свою властию отимал земли по Двине и по Вычегде и по Сухоне и по Юге и пермские дани себе взял' ... и 1364 г.: "князь великий Дмитрий Иванович взверже гнев на князя ростовского Констентина и взял у тово Ростов и Устюг и пермские месты устюгские"...
   - делает поспешный вовод, что 'под пермскими данями разумеется территория, расположенная южнее Вычегды, в географических представлениях Древней Руси означенная земля называлась 'Пермью''. На своей карте он безосновательно включает в 'пермские места устюгские' всю среднюю и верхнюю Вятку с верхновьями Камы. На мой взгляд, в большем случае, речь может идти только о полосе вдоль Юга и Моломы. Ошибка связана с расположением города Вятки в древности. Хотя в целом с его выводом можно согласиться:
   "Таким образом, страна Вису(Ису), известная нам только в сочинениях арабо-персидких авторов X-XIII в., располагалось в полосе между 57-60 параллелями в бассейнах рек Вятки и Камы, население которой платило, о чем сообщал Ахмед Ибн Фадлан, налоги Волжской Булгарии".
   Н. Хан ошибается, соотнося клад Лелеки с путем по Моломе на Юг и Сухону, а далее через Белоозеро к Ладоге. Клад этот ближе к Ветлуге. Тем более что монетными кладами предполагаемый им путь из Прикамья не отмечен. Но его замечание, что клады выпадали не столько на путях передвижения торговцев, а более в районах их проживания (хотя бы временного) - заслуживает внимания.
  
   ВОСТОЧНОЕ МОНЕТНОЕ СЕРЕБРО: СРЕДНЯЯ ВОЛГА, ВЯТКА, КАМА (ДО 825 Г.)
   Петров И.В. Санкт-Петербургский университет управления и экономики, Санкт-Петербург.
   Начало обращения восточного серебра на данном денежном рынке восходит к VI-VII вв., когда выпадают 4 клада (308 экз.) и 59 отдельно поднятых монет. Размер 3 кладов не превышал 100 монет (Чердынский, 534 г. - 12 экз.; Строга- новский, 594 г. - 11 экз.; Шестаково, 610-641 гг. - 21 экз.). Более 100 монет зафиксировано в одном кладе (Бартым, 610-641 гг. - 264 экз.). Среднее количество монет в кладе - 77 экз. (308:4). Вме- сте с тем, каждый из 4 кладов состоял не только из монетного, но также и вещевого серебра. Ин- тересно отметить, что оба клада VI в. содержали исключительно сасанидское серебро, тогда как клады VII в. имеют совершенно иной состав - в одном из них чекан Сасанидов равноценен византийскому, в другом - представлены только имперские монеты. Очевидно, что в VII в. в бас- сейне Камы и Вятки имела места попытка пере- ориентации с восточной на византийскую мо- нету, не имевшая, прочем, своего продолжения в следующие столетия. Наряду с ними встречен бактрийский и хорезмийский чекан.
   700-740-е гг. характеризуются присутстви- ем 7 отдельно поднятых монет (Остолоповское, 700/701 г. - 1 экз.; Большетиганский, 709/710, 717/718, 742/743, 744/745 гг. - 4 экз.; Тетюш- ский, 709/710 г. - 1 экз.; Сухой Лог, 714/715 г. - 1 экз.).
   750-760-е гг. - время выпадения 1 клада (Ягошур, 763/764 г. - 6 экз.) и 5 отдельно подня- тых монет (Болгары, 750/751 г. - 1 экз.; Кайбелы, 750/751 г. - 1 экз.; Большетиганский, 760/761 г. - 1 экз.; Донды-Кар, 721/722-763/764 гг. - 2 экз.).
   В среднем в течение года в 750-760-е гг. выпа- дает 0,55 экз. (11:20), то есть в 3,928 раза боль- ше, нежели в 700-740-е гг. - 0,14 экз. (7:50). Развитие денежного рынка идет явно по пути прогресса, как количественного, так и каче- ственного.
   В течение 770-780-х гг. происходит выпа- дение 2 кладов (Чумбарей, 782/783 г. - 1 экз.; Глазов, 784/785 г. - определены 3 экз.) и 7 от- дельно поднятых монет (Ромашкино, 771/772, 754-775 гг. - 2 экз.; Билярск, 779/780 г. - 1 экз.; Пермская губ., 742/743-782/783 гг. - 2 экз.; Боль- шевисимский, конец VIII в. - 1 экз.; Большие Тарханы, VIII в. - 1 экз.).
   В течение 790-х гг. выпадение кладов не на- блюдается, зафиксирована одна отдельно подня- тая монета (Большетиганский, 789/790 г.).
   800-е - первая половина 820-х гг. характе- ризуются выпадением 2 кладов (определены 151 экз.) и 3 отдельно поднятых монет (Измери, 814/815 г. - 1 экз.; Тетюшский, начало IX в. - 2 экз.). В среднем в течение года выпадает 6,16 экз. (154:25). Размер 1 клада неизвестен (Лелеки, после 803 г. - опр. 1 экз.). В 1 кладе количество монет превышает 100 экз. (Элмед, 820/821 г. - 150 экз.). Среднее количество мо- нет в кладе определить невозможно (известен монетный состав только одного клада). Моне- ты сасанидского типа отсутствуют в кладе из села Элмед, однако следует учитывать, что они могли быть в несохранившемся кладе из д. Ле- леки.
  Несомненно, что рассматриваемый этап характеризовался слабым обращением куфиче- ского дирхема на данном денежном рынке. Вол- го-Вятско-Камский денежный рынок начинает отставать от более развитых денежных рынков Северной Руси. На данном рынке в первой чет- верти IX века выпадает в 4 раза меньше кладов, чем на Волховско-Ильменском, и в 3 раза - чем на Верхневолжском.
   Также VIII - первой четвертью IX вв. сум- марно датированы 1 клад (Сылва, VIII в. - 3 экз.) и 20 отдельно поднятых монет (Большие Тарха- ны, 775/776-808/809 гг. - 1 экз.; Мыдлань-Шай на Чепце, 704-828 гг. - 19 экз.).
  
    []
   Комментарий Е. Х.
   Красным цветом отмечены клады 6-7в., синим - конца 8в. Треугольниками отмечены 10 кладов 9-10 веков. Два клада начала 9в. на Волге ниже устья Камы (территория Булгарии) не указаны. Заметим, что большинство Прикамских кладов было утрачено, сохранилась и изучена лишь часть монет. Клад Глазов 1850 г., в составе которого монеты 784 г., состоял более чем из 80 монет. Он аналогичен по сохранности, кладу Калининград 1945 г. с датой последней известной монеты 745/6 г. (так как сохранилась лишь малая часть этого клада, то реальная датировка может быть отнесена к концу 8в.). Другие клады той поры: Шведский клад 784-85г.; 788/89, Петровцы (Сербия); 787/788 (?) г., Новые Млины Черниговской обл.; 786/87, Старая Ладога.
   Клады монет появляются в Прикамье раньше, чем в других регионах севера Вост. Европы. При этом они долго сосуществуют с кладами выпадавшими на речных путях русов по Волге на Балтику. До того серебряные монеты использовались в Прикамье в основном в качестве украшений (жены русов по Фадлану также увешивали себя монистами, но на них шла малая часть ценностей их мужей) и были достаточно дороги для повседневной торговли, хотя меновую стоимость они, безусловно, имели. Торговые пути в Прикамье из Закавказья и Средней Азии хорошо прослеживаются по находкам сасанидских и византийских серебряных сосудов VI-VIIвв. В арабских и других восточных текстах описаны эти поездки купцов на север за мехами. Исходя из топографии кладов Прикамья и находок арабских монет 8в. в Оренбуржье и Башкирии, просматривается прямой сухопутный путь с арабского востока через Среднюю Азию на Каму и Чепцу. Он продолжал действовать (по крайней мере, до конца 10в.) даже после появления Волжской Булгарии, рынки которой постепенно перенаправили путь восточных товар.
   Примечание
   ИСТОКИ 'ДАЛЬНЕГО ИМПОРТА' В ПРИУРАЛЬЕ - Р.Д. ГОЛДИНА
   ...Не случайно на сравнительно небольшой территории неволинской культуры (протяженность с севера на юг - около 150 км, с запада на восток - чуть более 100 км) обнару- жено 20 кладов престижных ценностей.
   Картографирование ранних кладов и монетных находок свидетельствует, что восточное серебро попадало первоначально к населению бассейна р. Сылвы (неволинская АК), и лишь затем в Верхнее Прикамье (ломоватовская АК). По мнению З.А.Львовой и Е.В.Голдиной, в средневековье ближневосточные бусы также поступали в Прикамье прежде к неволинскому населению, а затем распространялись на соседние территории. Поступление их в Прикамье шло параллельно с притоком большей части монетного серебра и предметов торевтики. Из Причерноморья и Кавказа в Прикамье систематически поступали бусы, бронзовые и железные предметы, вооружение, глиняная и бронзовая посуда, различные типы украшений: височные подвески, фибулы, наборные пояса. Связь Сылвенского поречья с башкирскими землями подтверждается находками кладов художественной утвари III-VII вв. на р. Белой и Уфе.
   Путь вдоль Волги вряд ли активно использо- вался в начальный период поступления восточного серебра в Приуралье (до VIII в.), на что указывает отсутствие на Средней Волге и Нижней Каме (тер- ритория именьковской культуры) в V-VII вв. кладов с сасанидскими, среднеазиатскими и византийски- ми сосудами, а находки сасанидских монет немно- гочисленны. Бол- гары появились в непосредственной близости от неволинской территории на рубеже VII-VIII вв. Ха- зарское воздействие на ломоватовское и полом- ское население было существенным во второй по- ловине IX - Х вв., когда неволинская культура уже не существовала.
  Наиболее предпочтителен вариант истока бартымских древностей - Средняя Азия. Из всего поступившего в Прикамье дальнего импорта драгоценной посуды византийская составляет чуть более 15%, сасанидская - 16, вся остальная - око- ло 70% - происходит из Средней Азии.
   Учитывая появление множества фактов бли- зости прикамского импорта с согдийской культурой можно с большей долей уверенности предполагать, что как сасанидский, так и византийский импорт по- ступали через Согд. Исходными пунктами были Бу- хара и Самарканд. Скорее всего, движение товаров шло по северному ответвлению великого шелкового пути, через низовья Сырдарьи, вдоль северного по- бережья Аральского моря, низовья Иргиза и Тургая (Тургайская ложбина) в район Орска и далее по ре- кам Урал, Белая в Сылвенское поречье (на среднюю Каму).
   Второй путь через Хорезм, южное побере- жье Аральского моря, через плато Устюрт, верхо- вья Эмбы и Ори, на реках Урал и Белую (Е. Х. с вероятным выходом на нижнюю Каму и Вятку) и далее на север до верховий Ирени и Иргины - стал актив- но функционировать, вероятно, в VIII в.
   В конце VIII в. был от- крыт степной путь из Хорезма к устью Камы: восточ- нее Волги через плато Устюрт, с переправой в сред- нем течении Эмбы и Урала. Он стал использоваться систематически в болгарское время. Этим маршрутом прошло посольство Ибн-Фадлана в г. Болгар.
  
   Комментарий. Сосуды, найденные в бассейне р. Сылвы и остальном Прикамье, в отличие от находок в местах обитания обских угров-манси, не имеют специфичных признаков культового ис- пользования - на них не отмечены прочерченные рисунки, нет и отверстий для подвешивания. Серебряная посуда у населения неволинской культуры находилась в частной собствен- ности и использовалась в быту как предмет роскоши или социально маркирующий элемент. Известно, что еще в нач. 20в. в Вятской губернии ею пользовались в бытовых целях.
  
   Вот еще цитаты из Петрова:
   В бассейне Волхова и Ильменя зафиксированы отдельные находки восточных монет VI-VII вв. Однако их незначительное ко- личество показывает на отсутствие развитых де- нежных отношений в эпоху, предшествовавшую появлению куфического дирхема. Проникновение дирхема в Волховско-Ильменский регион (7 отдельно поднятых монет ) относится к первой половине VIII в.
  В бассейне Днепра и Десны это время ха- рактеризуется практически полным отсутстви- ем ранних восточных монет. На Верхневолжском (Волго-Клязьминском) денежном рынке 700-740-е гг. представлены единичными нумизматическими памятниками.
  На территории, расположенной в бассей- не Средней Волги, Вятки и Камы, 700-740-е гг. характеризуются присутствием 7 отдельно под- нятых монет.
  Найдены восточные монеты и в Башкирии (Стерлитамак 3 шт.).
   В бассейне Дона и Северского Донца к 700-740-м гг. относится чеканка 7 отдельно поднятых монет. На Северном Кавказе зафиксированы дир- хемы, динары и солиды - 4 экз.
   700-740-е гг. можно охарактеризовать как 1 этап обращения куфического дирхема в Вос- точной Европе. Условия для накопления состо- яний только формируются.
   750-760-е гг. - 2 этап обращения куфического дирхема характеризуется падением деловой активности. К этому времени относятся 24 монеты, в т.ч. 1 небольшой клад (Ягошур, 763/764 г. - 6 экз., архаичные монеты Сасанидов и дирхемы Омайядов).
   770-780-е гг. характеризуются выпаде- нием в бассейне Волхова и Ильменя 2 кла- дов (38 экз.) и 11 отдельно поднятых монет. В бассейне Верхней Волги 770-780-е гг. ха- рактеризуются присутствием 1 клада (3 экз.)
   В курганах Тимеревского комплекса выявлены 6 монет.
   В бассейне Средней Волги, Вятки и Камы в течение рассматриваемых двух десятилетий происходит выпадение 2 кладов (Чумбарей-Уржум и Глазов-Чепца). Из погребений Ромашкино (Оренбургская обл., Курманаевский р-н) извлечены 2 дирхема. Выявлены 4 восточные монеты в Башкирии. В бассейне Западной Двины и Верхнего Дне- пра в указанное время выпадает 1 клад (12 экз.).
   В бассейне Оки зафиксирована 1 отдельно поднятая монета: на городище Супруты. Происходит резкое увеличение количе- ства отдельно поднятых монет в бассейне Дона и Северского Донца - 12 экз.
   3 этап становится новой вехой в развитии денежного обращения Восточной Европы; в это время зафиксированы 926 монет и 8 кладов. Для сравнения следует отметить, что в Западной Европе и зоне Балтийского моря к указанному времени относятся следующие клады: пос. При- брежный на о. Замланд, после 775/776 г.; Хор- на в Скании, после 777/778 г.; Хаммарс, 783 г.; Туне (Упланд), 784/785 г.
   Средний размер 2 кладов из южных ре- гионов - Черниговщины и Кубани - составляет сотни монет. Напротив, более северные регионы - Поволховье, Верхняя Волга, Верхний Днепр, Вятка и Кама - явились свидетелями формирова- ния и выпадения мелких денежных состояний - средний их размер составляет 10,8 экз.
   790-е гг. - 4 этап обращения куфического дирхема не отмечен выпадением ни одного клада на террито- рии Восточной Европы. В Западной Европе к это- му времени относится клад из Пенцлина, 799 г.
   В 800-824 гг. на Оке происходит выпадение 9 кладов (258 экз.) Обращает внимание низкое содержание в поокских кладах монет са- санидского типа. В 7 кладах они отсутствуют, а в 2 составляют не более 10 %.
   В 800-824 гг. в Днепро-Деснинском регионе зафиксировано 8 кладов (972 экз.) Монеты сасанидского типа зафиксированы в 4 кладах.
   ВОЛХОВ, ИЛЬМЕНЬ (ДО 825 Г.) 770-780-е гг. характеризуются выпадением 2 кладов (38 экз.) и 11 отдельно поднятых монет. 800-е - первая половина 820-х гг. - время выпадения 8 кладов (511 экз.) и 20 отдельно поднятых монет. Среднее количество монет в кладе, вычисляемое по материалам 7 кладов с определенным монетным составом, составляет 72 экз. Монеты саса- нидского типа присутствуют в 7 кладах из 8 уч- тенных, занимая в них весьма достойное место.
   Конец цитат.
   Комментарии.
   Если считать, что сасанидские монеты 5-6в. попадали в Вост. Европу опосредованно через предварительную концентрацию их в Прикамье, то путь с Вятки по Волге на Ладогу (Меховой путь) можно признать основным. Путь по Оке в сторону Десны и далее на Балтику появился только в нач. 9в. Вероятно, как обходной из-за появившихся на Ладоге скандинавов.
   Прикамские купцы-биармы везли свой товар (меха и украшения) к побережью Балтики. С появлением дефицита серебра в Европе, они стали транспортировать монеты на запад. Сасанидские монеты, привезенные в Прикамье в 6-8 веках, входят в состав кладов 9в. Приладожья - 30%, Гнездовской округи - 20%, бассейна Оки - 10% и сколько-то в кладе с Черниговщины. Поэтому изменилось значение арабских монет поступавших в Прикамье . Они стали частью международной торговли с западом. Скандинавские викинги быстро узнали о восточных богатствах и устремились в Вост. Европу по древнему Меховому пути, постепенно перехватывая выгодную торговлю. Но приписывать появление Вятско-Камских кладов 9-10в. пришлым русам-скандинавам нет оснований, так как артефакты присутствия их здесь в сравнении с Ладогой, Гнездово и Тимирево очень немногочисленны. Скорее, русы скупали серебро у пермян где-то на нейтральной территории.
    []
   Карта выпадения серебра в первой пол. 9в. Обведена территория "Каганата Русов" и дорусского Киевского славяно-булгарского государства. Исходя из логики, следовало бы также обозначить Вятичскую землю в бассейне Оки, во многих отношениях связанную с Вяткой и Прикамьем. Можно предположить, что именно здесь на Оке происходили торговые и иные контакты скандинавов и пермян. Сообщение ДТ "батышцы - смесь саддумцев и мурдасов" (вятичи - смесь скандинавов и пермо-именьковцев) отражает смысл происходившего.
    []
   Примечание. 1 этап до 833г.; 2 - до конца 9в.; 3 - до 930г.; 4 - до нач. 11в.
   Вятский анклав на Оке возник в 9в. Историки для разграничения названий ввели термин "Вятичская земля", хотя в Ипатьевской летописи встрчается выражение "Вятские городы". То есть, никакого различия в названиях не было.
  
   Фадлан отличает русов от народа Вису: "Царь рассказал мне, что за его страной на расстоянии трех месяцев пути есть люди (народ), которых называют Вису. Ночь у них меньше часа... У них (булгар) много купцов, которые отправляются в землю турок, причем привозят овец, и в страну, называемую Вису, причем привозят соболей и черных лисиц... Я перевез его в свое местопребывание и написал к людям Вису, - а они от нас на (расстоянии) трех месяцев, - спрашивая их о нем. Они же написали ко мне, извещая меня, что этот человек (муж) из (числа) Яджудж и Маджудж (скандинав?).
   Из текста Фадлана следует, что русские купцы, прибывавшие в землю Булгар, селились в больших деревянных домах по де сять - двадцать человек в каждом (коллективным торговым товариществом). Цель совместного посе- ления - взаимопомощь и защита, сохранность товара. Ибн Фадлан, описывая их, отметил мечи франкской работы.
  
  
   Зарывать клады для временного хранения ценностей купцы Вису стали намного раньше других русов. Учитывая связи Вятки и Окских вятичей, можно предположить, что выпадение кладов серебра на Оке в 9в. связано с транспортировкой монет с Вятки и Камы через Ветлугу, Волгу, а далее на Зап. Двину к побережью Балтийского моря в обход Тимирево и Ст. Ладоги. Не случайно во второй половине 9в. на этом южном 'Меховом пути' появились Гнездовские поселения русов-скандинавов.
  
   Купцы Вису везли серебро на запад, где с выгодой перепродавали, меняли на европейские товары (олово, дорогое оружие, украшения из янтаря и стекла). А вот клады 10в. на верхней Каме могут метить путь купцов Вису на Печору, где они встречались со скандами приходившими в Биармию дальним северным путем. Нужно признать, что во второй половине 9в. Волжские русы и булгары переместили торговые потоки южнее Вятки. Так как предложить им для торговли было особо нечего, то для повышения оборота они занялись работорговлей. Пленных славян (и финнов?) они набирали вдоль речных путей, из тех племен, которые отказывались платить им дань.
   В 'Пряди о Хауке Длинные Чулки' из 'Боль шой саги об Олаве, сыне Трюггви' говорится о конунге Харальде Прекрасноволосом, посы- лающем дружинника Хаука в Бьярмаланд с це лью 'добыть меха'. О мехах из Бьярмаланда-Перми упоминает- ся также в 'Саге об Одде Стреле'
   Итак, Пермские купцы торговали с Балтикой уже с 6в. продукцией Прикамья (меха, украшения), но серебра туда попадало мало. Однако о восточном серебре со временем узнали сканды, достигшие юго-восточного побережья Балтики с началом эпохи викингов во второй пол. 8в. Следующим после Ст. Ладоги их пунктом на этом пути стал Тимерёвский комплекс на средней Волге - каганат Русов 9в. Чуть позже появилось Гнездово, - для перехвата южного обходного пути по Оке.
  
  
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ 3
   Макаров Л. Д. (из докторской диссертации):
   "На Вятке известно 15 древнерусских укрепленных поселений 12-15в.: мысовые, усложненно-мысовые и овальные. Мысовые (14 памятников) защищены 1-2 валами, рвом с напольной стороны и срубными клетями вдоль обрывов. Малые по размерам памятники (до 6 тыс.кв.м) существовали с дорусского времени. Более крупные городища (6-40 тыс.кв.м) превращались в детинцы городских поселений.
  
    []
   На укрепленных поселениях Вятской земли к настоящему времени выявлены остатки 74 жилищ - землянка, полуземляночные и наземные. Землянка конца XIII - начала XIV в. подквадратной формы размером 4х4, углубленная на 1,8-2,0м, имела бревенчатые стены, двускатное перекрытие, дощатый пол и следы печи у середины стены. Полуземлянки (20 сооружений XIII-начала XIVв.) делятся на две группы. Одна объединяет 4 постройки квадратных очертаний со стороной 4-6 м, углубленных на 0,3-0,6 м, внутри которых зафиксированы подпольные ямы и следы глинобитных печей у середины стены. Вторая разновидность полуземлянок (16 построек) состоит из двух частей: жилой камеры (1,7-2,5 м в поперечнике), углубленной на 0,4-0,7 м, и тамбура аналогичных размеров, вход из которого в жилой отсек шел по земляным ступенькам). В жилой камере обнаружены следы глинобитных печей и каменок, располагавшихся чаще (глинобитные) в дальнем от входа углу, иногда на останце или (каменки) справа от входа у середины стены. Зафиксированы как столбовая, так и срубная конструкции полуземлянок. Сооружение двухкамерных полуземлянок со входом через дополнительное помещение характерно для района Среднего Поднепровья в XII-XIII вв. Наличие их на Средней Вятке свидетельствует о появлении здесь во второй половине XIII в. южнорусского населения.
   48 сооружений относится к типу наземных жилищ. От них остались либо нижние венцы рубленных "в обло" срубов (Хлынов) или канавки из-под них, либо подпольные ямы с рухнувшими в них остатками печей. Особенностью наземных жилищ Вятской земли, выделяющей ее из числа других древнерусских земель, является довольно частое помещение печи не в углу, а у середины одной из стен.
   Особенно архаичным выглядит обряд на Еманаевском могильнике, где древнейшие могилы расходятся веером от овальной площадки с ямой в центре, меняя свою ориентацию аналогично тому, как это имеет место на нескольких грунтовых могильниках Новгородской земли X-XIII в. (Конецкий В.Я., 1984). На некро-поле выявлено 7 могил с кремацией, 4 - с неполной кремацией, 2 - кенотафа, единственное парное захоро-нение с останками людей, убитых стрелами с наконечниками X-XIV вв., два погребения умерших со слегка подогнутыми ногами (возможно, могилы волхвов) и два отдельных черепа. В межмогильном пространстве найдены обломки древнерусской керамики XII-XIV вв. - вероятные следы языческого обычая битья посуды. Предполагается существование здесь языческого храма. Имеются нумизматические материалы: западноевропейские X-XI вв. и русские конца XIV-XV вв. монеты и русские серебряные денежные слитки XI-XIII вв.
   Благодаря многочисленным публикациям восточных памятников мы имеем достаточно полный свод данных по исследуемой проблеме, начиная с IX в., в которых древнерусское население скрывается под термином 'ас-сакалиба' (понимаемым, в основном, как 'славяне'), 'славяне' и 'русы'. Основная дискуссия ведется по атрибуции последнего термина, который норманистами понимается как обозначение варягов-скандинавов. Однако, наиболее ранние восточные сведения (Ибн Хордадбех, Ибн ал-Факих, Ибн Русте, Ибн Фадлан) не дают столь однозначного толкования. Судя по всему, со словом 'русы' предстоит еще немало разбираться, поскольку существует другая, более древняя историографическая традиция, прямо выводящая от него этнических русских, славян по происхождению. Обозначение Ибн Фадланом главы болгар Алмуша, как 'царя ас-сакалиба', т.е. славян вряд ли случайно. В этом плане уникальные сведения дает ал-Куфи (начало Х в.), описавший арабо-хазарскую войну 737 г. и вторжение к северу от хазар на земли славян. Это известие расценивается как нападение на славян-именьковцев, вынужденных бежать с территории Волго-Камья в междуречье Дона и Днепра., но частью оставшихся в составе населения формирующей Волжской Болгарии (Кляшторный С.Г., 2006). О смешанном тюрко-славянском происхождении болгар сообщают по данным середины ХI в. Ибн ал-Джаузи (XII в.) и ад-Димашки (начало XIV в.).
   Русские источники представлены в основном летописным жанром, содержащем сведения о внешнеполитических, торговых и религиозных отношениях Руси и Волжской Болгарии. В некоторых летописях под 1229 г. упоминается христианское кладбище Болгара, а в 'Казанской истории' прямо сообщается о бегстве 'черни ростовской' - древнерусского славяно-финского населения - в Волжскую Болгарию от христианизации. Автор считает некоторые уникальные сведения Никоновской летописи достоверными. Тот же вывод относится и 'Истории Российской' В.Н.Татищева.
   Собирание древнерусских предметов началось еще в середине - второй половине XIX в. усилиями любителей старины и коллекционерами. После Октябрьской революции начали проводиться первые небольшие археологические раскопки (В.Ф.Смолин, А.С.Башкиров, Н.Ф.Калинин, В.В.Гольмстен). Более значительные и систематические исследования состоялись под началом А.П.Смирнова в 1933-1937 гг. в Сувере, а с 1938 г. начались и многие годы продолжались в Болгаре. С 1967 г. проводятся инициированные А.Х.Халиковым раскопки на Билярском городище, окружающих его посадах и близлежащих селищах. В последние годы возобновилось изучение Сувара, Казани, Джукетау, Алабуги, других городищ. В связи с затоплением прибрежных территорий водохранилищами развернулись охранные и спасательные изыскания, в ходе которых спешно раскапываются уцелевшие фрагменты поселений и могильников, но чаще всего дело оборачивается лишь сбором находок. Среди подъемного материала немало древнерусских вещей и керамики.
   Этнически однородных русских поселений пока не найдено, но в городах и на ряде селищ обнаружены скопления сооружений с преобладанием находок древнерусского происхождения. Известно 41 поселение с находками древнерусской керамики, как правило сопровождавшейся и другими этнически определимыми предметами. Еще на 7 памятниках пребывание русских фиксируется по традиционно русским бытовым вещам (крестики, иконки, острия с кольцами и светцы). На 27 памятниках найдены предметы русского импорта (шиферные пряслица, денежные слитки, украшения, оружие, бытовые предметы).
   Наиболее многочисленные следы пребывания русских людей на территории Волжской Болгарии обнаружены в г. Болгаре... Всего же в городе обнаружено 14 жилищ, а около одного из них выявлена даже деревянная мостовая шириной более двух метров (дом русского купца?). Древнерусские керамика и вещи, а также кости свиньи найдены по всей площади города. В Джукетау древнерусская посуда найдена и в домонгольских, и в золотоордынских слоях. Аналогичная керамика обнаружена в Казани. В Биляре зафиксированы две жилые полуземлянки и несколько хозяйственных сооружений вокруг них, сопровождавшиеся многочисленным инвентарем домонгольского времени. В елабужском Прикамье известны: славяно-финно-пермские материалы: два погребения XI-XIII вв. с меряно-славянскими украшениями из Котловского могильника и аналогичные находки из сборов на Ананьинской дюне, Староселищенском селище, в коллекции Е.К.Тевяшева, в погребении с пряжкой XII в. на Кумысской стоянке. Отметим также Елабужский клад серебра, керамику XVI группы на Елабужском (Чертовом) городище, некоторые другие находки на памятниках бассейна р.Тоймы...
   Всего исследованы остатки 16 деревянных жилых построек, три из которых (наземная в Болгаре, две полуземлянки в Биляре) существовали в домонгольское время, а 13 из Болгара (4 наземных, 5 полуземлянок, 4 землянки) - в золотоордынское. Зафиксированная их площадь 12,25-24 кв.м., глубина котлованов 0,6-1,7 м (Хлебникова Т.А., 1956; Полубояринова М.Д., 1993; Хузин Ф.Ш., Валиуллина С.И., 1986). От некоторых из 5 наземных домов сохранились фрагменты дощатых полов, подпольные ямы и глинобитная печь. 7 полуземлянок углублены на 0,6-1,2 м, составляя в размерах 16-24 кв.м. В двух из них выявлены угловые входы с земляными ступенями, облицованные деревом стенки, очаги в центре или угловые печи. 4 землянки имели глубину 1,4-1,7 м, площадь 16,5-21,5 кв.м. и аналогичные предыдущим вход, стены, печи и дощатые полы. Углубленные дома, судя по ямам от опорных столбов, имели двускатные крыши, как, по-видимому, и наземные сооружения...
   В 1882 г. казанские археологи П.А.Пономарев и Н.П.Лихачев исследовали Балымерский курганный могильник с обрядом кремации, оставленный смешанным славяно-финно-скандинавским населением в X-XI вв... Еще в 922 г. Ибн-Фадлан наблюдал языческие похороны купца-руса на болгарской земле и это описание обычно проецируют на обряд Балымерского могильника. Следами миграции "ростовской черни", оказались многочисленные вещевые материалы XI-XIII вв. на поселениях и могильниках (Котловский, Кумысское погребение, находки в Танайке, на Ананьинской дюне и в коллекции Е.К.Тевяшёва). О миграции муромского населения р.Оки, свидетельствуют три погребения середины - второй половины X в. из Танкеевского могильника.
   Русская летопись сообщает об убийстве в 1229 г. в Биляре знатного христианина Аврамия, которого "иде же и прочих христиан погребаху в земли Болгарстеи". Это сообщение позволяет говорить о существовании в городе православного кладбища, пока не обнаруженного.
   Из украшений отметим вещи, лично принадлежавшие их владелицам: фрагменты оплечья из медальонов и бусин, звездчатый колт, трехбусинные височные кольца, племенные славянские кольца (пятилучевое радимичское, 2 ромбощитковых новгородских, семилопастное вятичское, не менее трех браслетообразных и одно перстнеобразное с 'завязанными' концами смоленско-полоцких кривичей). Другие украшения могли быть как импортом, так и личными вещами выходцев из Древней Руси: металлические подвески (ажурные с изображением птицы, коробочки-медальоны, монетовидные, лунницы, зооморфные плоские и полые); стеклянные украшения (бусы, фрагменты браслетов и перстней); изделия из янтаря (подвески, бусы и их заготовки); металлические перстни, браслеты, фибулы железные булавки. Элементы поясного набора: пряжки нескольких типов, некоторые наконечники поясов и накладки, распределители ремней.
   Предметы туалета представлены домонгольскими изделиями из кости (двусторонними прямоугольными и трапециевидными гребнями, односторонними расческами и их футрярами, копоушками с навершиями в виде 'петушиной' или неопределимой головками и разнообразной орнаментацией) и бронзы (копоушкой с круглой лопаточкой с 4-мя отверстиями). Имеются нумизматические материалы: западноевропейские X-XI вв. и русские конца XIV-XV вв. монеты и русские серебряные денежные слитки XI-XIII вв.
   Предметы вооружения отчасти представлены древнерусским импортом. Это мечи каролингского и романского типов (типы Е, Н и S), наконечники ножен, боевые и парадные топоры с инкрустацией, секиры, некоторые типы булав и кистеней; фрагменты пластинчатого доспеха, наносник шлема, умбон от щита, а также некоторые элементы снаряжения всадника и верхового коня (кольчатые удила, шпоры с колесиками, плеть с навершием в виде хищной птицы и 'варяжским' орнаментом, конские подковы, ледоходные шипы, детали оголовья коня).
   Таким образом, в западной части Нижнего Прикамья выявлено большое число древнерусских находок. Имеются основания связать памятники этой части Волжской Болгарии с "серебряными болгарами" русских летописей - одним из возможных болгарских племенных объединений, имеющих в своем составе заметный древнерусский компонент. По мнению лингвистов, тюркское название Вятки - "Нукрат" - искаженное от "Новгород". В болгарско-татарском прочтении, р.Вятка именовалась как "Новгородская река" (Ахметзянов М., 1991; Добродомов И.Г., 1994). Постепенно первоначальный смысл названия забылся и, по-видимому, стал объясняться болгарами из созвучного арабского слова "нукрат" - "серебро". В этом понятии и попали в русские летописи "серебряные болгары" (на самом деле - "болгары, проживавшие близ новгородской реки"), что может быть объяснено сосредоточением здесь весомого древнерусского компонента. Отмечу, что именно в нижнекамском регионе наиболее активно шли процессы интеграции керамических традиций славян, пермских и верхневолжских финнов с тюрками (Васильева И.Н., 1988). Не исключено, что после разгрома Волжской Болгарии Батыем часть древнерусского населения мигрировала в Марийско-Чувашское Поволжье (Е. Х. - городище Важнангер и др. 13-15в.), на Среднюю и Нижнюю Вятку, в Среднее Прикамье (Е. Х. - автор имеет в виду группу русских поселений 14в. неясного происхождения), а оставшееся население постепенно растворилось в преобладавшей тюркоязычной среде".
  
  
   Н.Б.КРЫЛАСОВА
   ДРЕВНЕРУССКИЕ ИЗДЕЛИЯ В МАТЕРИАЛАХ РОЖДЕСТВЕНСКОГО МОГИЛЬНИКА В ПЕРМСКОЙ ОБЛАСТИ
  
   Древнерусские изделия X-XI вв. представлены в Пермском Предуралье единичными находками, поэтому тем более значительный интерес представляют две находки из погребений Рождественского могильника, расположенно- го в Карагайском районе Пермской области, и входящего в состав Рож- дественского археологического комплекса на р.Обва ("Касаба-Аф- куль"). погребение можно датировать примерно серединой - второй половиной X в.
   Первый предмет - серебряная подвеска со знаком Рюриковичей (рис.2-1), обнаруженная в 1991 г. в погребении ? 37. Все го таких предметов известно чуть более двух десятков. Все они проис- ходят с территории Древней Руси. Тем более интересен факт находки подобного изделия в Родановском погребении на территории, с кото- рой у Руси не было прямых контактов.
   Подвеска со знаком Рюриковичей, представляет собой литую плас- тину трапециевидной формы с подвижным колечком для ношения. На лицевой стороне подвески нанесено изображение трезубца; его боко- вые зубцы выполнены в виде клинков мечей с долом, а центральным зубец - в виде пики с треугольными выступами в основании. По обще- принятой классификации княжеских знаков, описываемый трезубец принадлежит Владимиру Святославовичу (период правления 978-1015 гг.). На оборотной стороне подвески нанесено изоб- ражение меча, соединенного с молотом бога Тора. Меч изображен ру- коятью к основанию трапеции. По оформлению рукояти он близок к реальным прототипам X в. (тип.9 по определению Кирпичникова А.Н.). лезвие меча плавно переходит в изображение молота бога Тора, кото- рый занимает всю верхнюю часть оборотной стороны пластины. Зна- ки в виде мечей, имеющие военно-дружинный характер (Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Д.С, 1978, С.51) и молоты бога Тора, считающи еся скандинавским этническим индикатором (Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Д.С., 1978, С.75), встречается довольно часто. Но изображе- ние, в котором сочетается меч и молот является пока единственным из известных.
   Многие авторы в угоду свои научным интересам передергивают имеющиеся факты и делают на основании находки в Прикамье подвески со знаком Рюриковичей совершенно невероятные выводы. Так, например, Е.Мельникова считает, что "можно предполагать с большой долей уверенности, что данное погребение принадлежит княжескому дружин- нику скандинавского происхождения"(?!). Далее она пишет следующую фразу: "Его пребывание в этом регионе, когда колонизация северо-во- стока еще не началась, вряд ли объяснимо, если не учесть более ранние связи с верховьями Вятки и Камы"(?!). Далее она пишет следующую фразу: "Его пребывание в этом регионе, когда колонизация северо-во- стока еще не началась, вряд ли объяснимо, если не учесть более ранние связи с верховьями Вятки и Камы (Мельникова Е., 1999, с.85). Но ав- тор совершенно не учитывает тот факт, что о более ранних связях Руси с Верхним Прикамьем нет археологических свидетельств. Более или менее активные торговые контакты местного населения с Русью начи- нают налаживаться не ранее XII в., да и то при посредничестве булгар (Булавин A.M., Оборин В.А., 1986).
   Еще более необоснованное пред- положение высказывают В.Я. Петрухин и Д.С.Раевский. Они пишут следующее: "Прямых подтверждений о подчинении поволжских и пер- мских финнов Руси (исключая мери) равно как и даннических отноше- ниях практически нет. Исключение составляет находка подвески с древ- нерусским княжеским знаком из Рождественского могильника в Перм- ской области, которая могла принадлежать представителю местной верхушки коми-пермяков, связанной торговыми и данническими от- ношениями с Русью.
   Из всех существующих точек зрения на назначение подвесок со зна- ком Рюриковичей наиболее аргументированное, на наш взгляд, при- надлежит Молчанову, который видит в подобных подвесках вертикаль- ные знаки лиц, уполномоченных для выполнения официальной мис- сии того или иного рода. По его мнению, именно такие подвески имеет в виду русско-византийский договор 994 г. об отмене существовавше- го прежде порядка снабжения дипломатических и торговых предста- вителей киевского князя, присылаемых в Константинополь особыми ранговыми атрибутами - отличительными золотыми и серебряными "печатями для ношения".
   Скандинавский знак, помещен на оборотной стороне подвески из Рождественского могиль- ника вероятно имел в скандинавских землях значение, аналогичное знаку Рюриковичей на Руси. Таким образом, подвеска с Рождественского могильника может быль истолкована как верительный знак, дававший право купцу на торговлю как на территории древнерусского государства, так и в скан- динавских странах. Якорьковые подвески - также частая находка для памятников Вер- хнего Прикамья X-XI вв. Они использовались для крепления к поясу различных предметов.
   К поясным принадлежностям относится также фрагмент бронзовой застежки от сумочки. Эта застежка представляла собой прямоуголь- ную коробочку-замочек на ажурной основе в виде двух пар конских головок, расположенных по обеим сторонам коробочки. Аналогичные предметы известны по материалам Рождественского и Огурдинского могильников. Застежка из погребения 118 интересна тем, что под ней сохранился фрагмент кожи от сумочки и железная пластина, придаю- щая жесткость креплению. Вероятно украшением сумочки являлась также бронзовая накладка в виде банта. В погребении также обнару- жено два железных кольца треугольного сечения, которые, если судить по аналогиям из других погребений Рождественского могильника, слу- жили для крепления сумочки к поясу, хотя, возможно, на них подвеши- вался колчан.
   Проанализировав соответствующие исследования Й. Каллмера, Р.Д. Голдина (1997. - С. 11), подтвердила основной тезис шведского ученого, состоящий в том, что бусы, прежде всего миллефиори, в VII - VIII вв. попадали из Прикамья в Скандинавию.
   В заключение хотелось бы еще раз отметить, что наличие единич- ных находок древнерусских изделий X-XI вв. на территории Пермско- го Предуралья еще не является свидетельством существования прямых связей местного населения с Русью. Вероятнее всего, русские изделия поступали в Пермское Предуралье в едином потоке с булгарским им- портом.
  
   Конец цитат.
  
    []
   Карта древнерусских находок в Прикамье в 9-13в. (красные символы)
   Русы проживали в крупных городах Булгарии, а также вдоль речных путей по Вятке и другим северным рекам, где наверняка имели постоянные поселения-фактории. Так как они передвигались в основном по рекам, то интересы их ограничивались берегами крупных рек и притоков. С приходом булгар на Волгу, они продолжали и даже развивали свою деятельность. Появление булгарских городов и рост населения в регионе было для них даже выгодно (новый растущий рынок). Булгары также извлекали выгоды от сотрудничества с русами, ставшими их торговым и военным флотом (особенно в период противостояния с Хазарией).
   Русы, описанные Фадланом, имели уже в раннем Булгаре собственные большие дома-гостинницы, места молений своим богам, а также хоронили здесь умерших. Артефакты пребывания русов в Волжской Булгарии прослеживаются вплоть до монгольского нашествия. Как это понимать? Русы привозили в булгарские города свои товары: меха, олово, рабов и балтийский импорт (янтарь и другие украшения, дорогое оружие). Как можно видеть, это были в основном предметы роскоши, отсюда интерес русов к булгарским (да, и хазарским) городским центрам, куда стекались привозные товары и прибывали восточные купцы. Видимо, здесь же в относительной безопасности проживали семьи богатых русов. Обширная северная территория, на которой действовали русы, представляла собой, до некоторого времени, объект добывания ценностей путем скупки за дешевые украшения, рэкета или даже открытого грабежа. И всё-таки, основой доходов были транспортировка и торговля (перепродажа) предметов повышенного спроса. Понятно, что в виду трудностей дальнего перехода, часто с преодолением волоков, торговцы могли брать с собой только ограниченный груз из достаточно ценных вещей. На Балтику они доставляли в основном серебро. Так как самому Прикамью они ничего кроме олова не могли предложить, то прямая торговля русов и вису была ограничена, хотя на раннем этапе в 9-10в. (до появления крупных торговых центров булгар) она обеспечивала большую часть поступления серебра в Сев. Европу.
  
   Заметим, что в географическом центре ареала обитания Волго-Камских русов находилась Казань. Находок здесь пока относительно немного, но надо учесть сложности раскопок в большом городе. Синим цветом обозначены городища 13-15в. со славяно-русскими находками. Обратим внимание, что они расположены несколько севернее от древнерусских (домонгольских). Локализация тех и других довольно точно совпадает с картой "славяноидной" керамики. Это может свидетельствовать о том, что прибывавшие в Прикамье с конца 12в. славяне селились исключительно в местах проживания близких к ним по языку и культуре Булгарских (Вятских) русов.
  
  
  
   Вопрос о времени появления в Ветлужско-Вятском междуречье первых черемисов уже был рассмотрен. Добавлю, что произошло это не ранее 11-12в. и может быть связано с войнами булгар за Приказанье. Булгары по ДТ в борьбе с местными "арами" привлекли на свою сторону освобожденных от податей "ак-чирмышей" (мусульман). Это привело к частичному оттоку прежнего населения Ветлужско-Вятского междуречья на северо-восток (среднюю Вятку. При этом, вероятно, мари-черемисы в своем движении на восток вбирали в себя культуру и гены Еманаевско-Кочергинской культуры.
   Л.Д. Макаров на основании анализа керамики, бытовых вещей, и предметов христианского культа склонен считать, что "взаимоотноше- ния местного населения с пришлым древнерусским достигли уровня взаим- ной интеграции материальной и духовной культуры, а может и физической метисации". В частности, он ставит под сомнение этническую принадлеж- ность некоторых поселений, связанных исследователями с марийцами, и счи- тает что "называть такие памятники только древнемарийскими не совсем корректно". Появление русских артефактов в марийском горном Поволжье он связывает с переселением сюда русов из Булгарии в 13в. Замечу, что если русы долгое время жили среди булгар и славян, сохраняя свою идентичность, то аналогично они могли проживать и среди других народов (прапермян и финноугров).
  
   Перед нами фрагмент карты Идриси сер. 12в.
    []
   Здесь юг вверху. Обратим внимание на двойные подписи буртас и булгар. Земля буртас по обе стороны Волги, а южнее их:
   ard bulgar min at Türk, - "Земля (страна) Булгар из тюрок", и отдельно на левом берегу Камы
   Bakia Bulgar min at Türok, - 'оставшиеся Булгары из тюрок'.
   То есть, булгары были двух видов: волго-тюркские и какие-то особые прикамские на левом берегу Камы (возможно, из переселенцев-неволинцев). Аналогично и народ баджнак. Одна "страна Баджнак" в верховьях Камы, другая "тюркская" - в верховьях Чепцы с городом Табуни (Сабаны, городище Иднакар?). Это точно соответствует прапермской Ломоватовской и Чепецкой арх. культурам, связываемым с северными удмуртами-вотяками (см. след. главу). На Каме два городка Масра и Касра, вероятно, городки булгар на северной границе в стране близких к ним башкиров (басджирт). Волго-Вятское междуречье обозначено как "gebel arda" (горная страна), западнее ее стоит надпись "государство Русия". Вблизи устья Камы на правобережье два города - Артан и Аклиба (белая башня), их можно соотнести с городищами Казани и Елабуги. Эти города расположены в пограничной зоне между булгарами и русскими и явно принадлежат "горной стране". Река Вятка обозначена как "река Шалуй" (Холун). Замечу, что реку Молому на этой карте нужно понимать как водный путь с Вятки на северо-запад по Сухоне в Русию, - Ярославль, Белоозеро и Новгород. Таким образом "горную страну" можно отождествить с ареалом проживания Арских (Артанских) русов в низовьях Камы и Вятки.
  
  
   Глава 6. Происхождение удмуртов
  
   Вот что пишет Белых о предполагаемом разделении прапермской общности:
   Практически ни у кого из финно-угроведов не возникает никаких колебаний в вопросе о достоверности существования пермского праязыка - языка-основы для последующего сложения современных коми-зырянского, коми- пермяцкого и удмуртского языков. По вопросу о вре-мени и причинах распада этой общности, разделения ее на удмуртскую и коми ветви в науке имеется целый ряд весьма отличных друг от друга мнений. Вы-воды и построения представителей двух основных ученых 'цехов', работающих по данной проблематике - археологов и лингвистов - серьезно расходятся ме-жду собой.
   Сравнительно недавние изыскания В.В.Напольских позволяют констатировать наличие в пермских языках, по меньшей мере, около десятка протославянских лексических заимствований, появление которых этот исследователь достаточно убедительно связывает с контактами в середине I тыс. н. э. южных пермян с именьковцами - носителями, по Напольских, весьма архаичного позднепротославянского или балто-славянского диалекта. По мнению В.В.Напольских, носители именьковской культуры вполне могли быть какой-то особой протобалтославянской группой, язык которой с одинаковым успехом можно отнести как к славянским, так и к балтским. На сегодня никем не предложено никаких сколько- нибудь четких и бесспорных критериев, дающих возможность выделить в пермских языках 'древнетюркские' добулгарские заимствования из общего массива тюркизмов. (т. е. прапермяне с гуннами не контактировали, что косвенно исключает отождествление их с азелинцами).
   По мнению большинства исследователей пермско-тюркских языковых и этно-культурных связей традиционная точка зрения, согласно которой начало контактов пермян с тюрками следует связывать с появлением около VIII в. в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье булгарских племен, по сей день представляется наиболее вероятной и приемлемой. Во всяком случае на этом сходятся выводы и археологов, и лингвистов, и этнографов и историков. В финно-угорском языкознании существует свой, ставший традиционным, взгляд на проблему распада праперм-ской общности. Большинство лингвистов относят его к концу I тыс. н. э. В удмуртском языке разными исследователями выявлено несколько сот булгарских лексических заимствований, а в лексическом фонде коми языков булгаризмов обнаружено не более двух-трех десятков. Из этого можно сделать два вывода. Во-первых, можно постулировать, что ко времени фи-нала именьковской культуры Среднего Поволжья и Нижне-го Прикамья в VI-VII вв. прапермское единство оставалось неразрушенным. Именно этим обстоятельством обусловлен факт присутствия в современных пермских языках примерно десятка общих протославянских лексических заимствований, выявленных В.В.Напольских.
   Следует полагать, что и к моменту появления в середине - второй половине VIII в. на этой территории булгар, прапермская этно-лингвистическая общность еще не распалась. Во-вторых, следует признать, что именно в булгарскую эпоху (VIII-XIV вв.) произошли дробление доселе относительно монолитной прапермской общности и постепенный разрыв связей между отдельными ее частями.
   Процесс дивергенции прапермской общности был весьма длительным, и связи между предками коми и удмур-тов, по-видимому, сохранялись в какой-то мере еще и в XII-XIII вв. и возможно даже в более позднее время. В эпоху Казанского ханства (XV-XVI вв.) связи между предками удмуртов и коми если еще и сохранялись, то были, по всей видимости, сведены к минимуму. Во всяком случае, в коми языках пока что не выявлено никаких татарских заимствований, тогда как в удмуртском языке их обнаружено несколько сот, а в отдельных периферийно-южных диалектах - более тысячи.
   Представленные лингвистами доказательства близости коми языков с удмуртским... свидетельствуют о формировании обоих народов на смежной и, видимо, достаточно ограниченной территории, о сравнительно поздней дифференциации коми и удмуртского языков.
   Согласно глоттохронологическим расчетам распад прапермской этноязыковой общности произошел где-то в промежутке между рубежом X-XI вв. и первыми десятилетиями XII века. Реконструированный лексический фонд пермского праязыка позволяет без сомнений утверждать, что пермский пранарод обитал в лесной зоне Северной Евразии, по всей видимости, в крае, для которого были характерны покрытые лесом холмы и возвышенности.
   То, что прапермянам были известны такие древесные породы, как дуб и орешник (лещина), однозначно указывает на их проживание к западу от Уральского хребта. Наличие в коми- зырянском языке субстратного, по-видимому, пара-уральского по происхождению слова kebцs 'сиг, может служить основанием для того, чтобы исклю-чить в целом из зоны прапермского экологического ареала бассейны всех рек, впадающих в Северный Ледовитый океан. Что касает-ся общепермских слов для мёда и медоносной пчелы, то их наличие указывает на предпочтительную лока-лизацию пермской прародины не севернее Камского бассейна, поскольку далее на север медоносная пчела практически не проникает.
   Итак, имеются все основания для констатации того факта, что прапермянам были одновременно известны дуб, ореш-ник и сибирский кедр. Последний совершенно отсутствует в естественных насаждениях на терри-тории Удмуртской Республики. Единственным районом на планете Земля, где границы ареалов этих видов приближаются друг к другу настолько, что почти соприкасаются, является Пермское Прикамье. Если же учесть то обстоятельство, что, как уже было сказано выше, еще несколько столетий назад кедр на территории Пермского края рос несколько южнее, а дуб и орешник - несколько севернее нынешних своих границ, вероятность непо-средственного соседства этих видов в данном регионе (особенно в долине Камы около и несколько ниже устья р.Чусовой и в бассей-не р.Сылвы) в прошлом еще более возрастет.
   Таким образом, данные, полученные методом лингвистической палеонтологии позволяют локализовать территорию прапермского экологического ареала в Среднем Прикамье на тер-ритории Пермского края, приблизительно между 57-й и 58-й параллелями северной широты, где на сравнительно ограниченной площади, какую по всей видимости занимала прапермская этнолингвистическая общность, обитали все виды растений и животных, названия которых реконструируются для пермского праязыка. В пользу того, что территория пермской прародины была ограниченной и, по-видимому, не выходила за пределы Пермского Прикамья, косвенно свидетельствует практически полное отсутствие в пермских языках общих для них прибалтийско-финских, протосаамских, древнема-рийских, обско- угорских заимствований.
   С другой стороны, наличие в пермских языках общих иранских (в том числе и сравнительно поздних, древнеосетин-ских заимствований, а также заимствований из языка носителей именьков-ской культуры, говорит о контактах прапермян с этими народами. В.В.Напольских обращает внимание на то, что топонимы, которые можно без сомнения отнести к прапермскому (эндопермскому) слою максимально концентрируются в Среднем и отчасти Верхнем Прикамье на территории нынешнего Пермского края и некоторых прилегающих к нему районов Удмуртской Республики. Речь здесь идет, прежде всего, о гидро-нимах с топоформантом -ва, обильно представленных в этом регионе - см. напр. названия рек Тулва, Сива, Иньва, Обва, Нердва, Язьва, Яйва, Сылва, Шаква, Усьва и т.п. Примечательно, что на остальной части территории Удмуртии, в Кировской области и Республике Коми подобные топонимы встречаются значительно реже, а в Татарстане и Башкирии практически полностью отсутствуют.
   Территория гляденовской АК практически совпадает с локализованным в предшествующем па-раграфе районом прапермского экологического ареала. Поэтому гляденов-ская культура является на сегодняшний день наиболее предпочти-тельным кандидатом на роль археологического аналога поздней эндопермской общности. Во всяком случае, это - единственная АК постананьинского времени эпохи раннего железа в Прикамье, для которой эту роль можно предполагать с достаточной уверенностью. Кроме того, памятники гляденовской АК в Прикамье располагаются весьма компактно, что также увеличивает вероят-ность прямой связи между носителями гляденовской культуры и эндо-пермянами.
   Дальнейшая история гляденовской общности может быть прослежена следующим образом. В конце IV века в Прикамье из Зауралья проникает население, принесшее сюда курганный обряд захоронения (Харинские, Бродовские и другие курганы). Данные группы пришельцев в последние годы предположительно связываются с потомками носителей саргатской АК V в. до н. э. - IV в. н. э. лесостепной зоны Западной Сибири (гунны?). В результате смешения пришельцев с позднегляденовским населением в Прикамье в V-VI вв. складываются три близкородственные культуры: ломоватовская - на Верхней Каме, неволинская - в бассейне р.Сылвы и поломская - на р.Чепце. В заселении в конце V - начале VI вв. верховьев этой реки участвовали одно-временно несколько этнокультурных компонентов: позднегляденовский, мазунинский и харинский. Около середины-конца VI века к ним добавился еще и азелинский компонент, продвинувшийся с Вятки и Нижней Чепцы. Вплоть до конца VII века на Верхней Чепце в рамках раннего этапа поломской культуры происходил син-тез всех этих этнокультурных компонентов, в результате которо-го на Верхней Чепце сложилось новое этнокультурное объедине-ние.
  
   Новый этап в этнической истории Волго-Уралья наступает с приходом VIII веке в Среднее Поволжье тюркоязычных булгар и возникновением здесь первого в регионе государ-ственного образования - Волжской Булгарии. Данные события повлекли за собой серьезные изменения в этнической истории региона, которые ярко проявили себя в археологии Прикамья конца I тыс. н. э. Так, в середине IX в. прекращает функционировать большин-ство памятников неволинской культуры в бассейне р. Сылвы, что объясняется уходом основной массы неволинцев из этого региона. По мнению И.Ю.Пастушенко, неволинское население, от-ступив на север принимает активное участие в сложении чусовского и обвинско- иньвенского вариантов родановской АК.
   Показательно в этой связи, что финал неволинской АК фактически совпадает по времени с фиксируемым многими исследователями переселением в VIII-X вв. значитель-ной части верхнекамского и чепецкого населения на Нижнюю Каму, Среднюю и Нижнюю Вятку и Среднюю Волгу. Приток этого населения на территорию Волжской Булгарии был, по археологическим материалам, столь значительным, что на многих раннебулгарских памятниках керамика поломско-ломоватовского типа количественно намного преобладает над собственно булгарского. Основываясь на анализе веще-вого материала данных раннебулгарских памятников, А.М.Белавин приходит к заключению о том, '...что основой прикамских племен, переселявшихся на территорию будущей Волжской Болгарии, были неволинские племена'.
   Р.Д.Голдина, высказав сомнения, что данное переселение было добровольным, видит его возможную причину в том, что '...кочевники-булгары, оказавшись в новых географических условиях лесостепи, нуждались в рабочей силе для обеспечения себя продуктами питания предприняли несколько попыток переселения пермского населения: сначала с южной части ломоватовской культуры (вторая половина VIII в.), затем повторная волна с этой же территории и с побережья р.Чепцы (вторая половина IX в.), из кунгурской лесостепи (IX в.)'.
   Таким образом, у нас имеются веские основания для того, чтобы считать, что в последние века I тыс. н. э. происходит разрыв относительно компактного доселе ядра прапермской этнолингвистической общности.
   Общепермское единство сохранялось, по крайней мере, в начале булгарской эпохи (конец I тыс. н. э.). Несколько уточнить эту датировку позволяют следующие два аргумента. Во-первых, это аргумент общепермского этнонима - названия русских: удм. QuC, коми roC 'русский' < прап. *roC. Можно с уверенностью утверждать, что данный термин попал к пермянам еще в прапермскую эпоху. Это убедительно доказывается тем, что настоящая лексема распространена повсеместно, т.е. имеется практически во всех диалектах пермских языков и, кроме того, в удмуртском языке подпала под раннюю собственно удмуртскую инновацию - переход прапермского анлаутного *r- > Q-, который произошел, по мнению ряда специалистов, еще до разгрома монголами Волжской Булгарии.
   Историческая ситуация постепенного втягивания двух частей пермян в две разные зоны влияния: пракоми - в славяно-русскую, а праудмуртов - в тюркскую, безусловно подтверждается языковыми данными.
   В то время как на землях коми все более утверждалась власть русских князей, на древнеудмуртской территории булгарское политическое и культурное преобладание продолжа-ло сохраняться, несмотря на появление в конце XII века русских по-селений на Вятке. Обнаруженное на археологических памятниках чепецкой культуры IX-XIII вв. значительное количество булгарских изделий позволило сделать вывод о том, что в XII-XIII вв. Волжская Булгария была для предков северных удмуртов основным торговым партнером. По мнению ряда исследователей, в этот период весьма вероятно появление на чепецких землях булгарских факторий по сбору пушнины. После разгрома Булгарского государства монголо-татарским нашествием намечается отток булгарского населе-ния с коренных земель на сопредельные территории, в том числе и на земли праудмуртов. Присутствие булгар в бассейне р.Чепцы подтверждается находкой намогильного камня с булгарской надписью 1323 года в д.Гордино Балезинского р-на Удмуртии и некоторыми другими данными.
   Русские письменные документы XV-XVI вв. застают на северноудмуртских землях в бассейне р.Чепцы бесермян и т.н. каринских татар, князьям которых были подчинены местные удмурты. Южные удмурты, бесспорно, испытывали еще более значительное тюркское влияние, т.к. известно, что они непосредственно соседствовали с булгарами, а с XV века - с казанскими татарами и находились под властью Казанского ханства в составе удельного княжества с центром в г.Арске вплоть до 1552 года, т.е. до захвата Казани войсками Ивана Грозного.
   'Археологические данные позволяют говорить об основании Арского городища тюркоязычным населением не позднее первой половины - середины XIII века' [Бурханов 1997/98:142].
   Возникшее в середине - второй половине XIII века на Средней Вятке новое политическое образование - Вятская земля - хотя и было основано русскими переселенцами, несомненно, являлось весьма пестрым в этническом плане объединением, куда кроме русских входили удмурты, бесермяне, татары и др., пользовавшиеся известной обособленностью от первых.
  
   Комментарии.
   Автор относит окончательное разделение коми и удмуртов только к началу 15в. До того языковых и других отличий не было. Но вместе с тем принимает на веру постулируемое удмуртскими археологами отделение части прапермской общности под влиянием булгар еще в 11в., ее смешение с постазелинцами и тюркизация, формирование на этой основе праудмуртов-вотяков. Тут противоречие и явная раздвоенность. Более вероятно, что нынешние удмурты результат смешения нескольких близких групп: Булгаризованные ары 8-16в., русифицированные вотяки 13-17в. и прапермяне, видимо, сохранявшиеся в лесной зоне на линии (57-58 шир.) раздела пракоми и праудмуртов до 15-17в. Читаем дальше.
  
   Белых:
   По мнению В.С.Чуракова, в первые века II тыс. ядро удмуртского этноса складывается в нижнем течении Камы на территории северо-западных районов нынешнего Татарстана, юго-запада Удмуртской республики и юго-восточных районов Кировской области. Во второй половине XV - XVI вв. часть удмуртов переселяется на север, осваивая бассейн р.Чепцы, который, по Чуракову, к этому времени уже около двухсот лет был совершенно пустым и незаселенным. Здесь мы сталкиваемся с фиксируемым по археологическим данным хронологическим разрывом XIV-XV вв., когда после финала чепецкой археологической культуры IX-XIII вв. имеет место своеобразный 'археологический пробел' протяженностью примерно в два столетия, во время которого никаких археологических памятников на р.Чепце не обна- руживается.
   Отсутствие археологических памятников XIV-XV вв. на Чепце и верхней Каме можно объяснить не загадочным исчезновением данного населения в никуда, а его рассредоточением. После разгрома монгольским нашествием Волжской Булгарии, которая безусловно была важным структурообразующим и стабилизирующим фактором в экономической и политической жизни Вятско-Камского региона, концентрация населения в больших долго- временных поселениях (городищах и селищах) стала, в общем-то, ненужной и даже опасной, т.к. именно такие относительно крупные поселения в первую очередь становились мишенью для нападений всевозможных врагов.
   Я вполне готов согласиться с Владимиром Сергеевичем в том, что именно нижнекамский и нижневятский регионы были первоначальной территорией формирования и проживания древнеудмуртского этноса. У меня не вызывает сомнений то, что в XV-XVI вв. довольно многочисленные группы удмуртов мигрируют из районов нижней Камы и нижней Вятки в северном и севе- ро-восточном направлении, расселяясь при этом по р. Чепце и другим районам современной северной и центральной Удмуртии. Мне лишь представляется бо- лее чем сомнительным, что эти переселенцы пришли на совершенно пустовав- шие и не заселенные никем земли. По моему мнению, осваивавшие чепецкие земли удмурты должны были встретить здесь этнически близкие пермоязычные группы населения, которые были прямыми потомками носителей чепецкой ар- хеологической культуры IX-XIII вв.
   По всей видимости, это население было не таким многочисленным, как переселившиеся на Чепцу удмурты, возможно, оно к тому же было более от- сталым в социально-экономическом плане и поэтому постепенно было удмур- тами поглощено и растворилось в удмуртской среде. Однако, переняв удмурт- скую культуру, язык, самоназвание и т.п. эти 'доудмуртские' группы передали потомкам некоторые свои культурные особенности и отличия. Наиболее ярко эти особенности проявляют себя в языке современных северных удмуртов.
   Конец цитат.
   Карта Чуракова:
    []
    []
  
   По его мнению (которое критикует Белых) народ коми появился путем отделения части населения низовий Камы и продвижение этой группы на север по рекам Вятке, Моломе и Югу до Вычегды, что действительно выглядит весьма неправдоподобно. Поищем другого объяснения существующих фактов. Дело в том, что в последние годы на территории южной Удмуртии были выявлены арх. культуры, которые можно связать с предками южных удмуртов.
   ВЕРХНЕУТЧАНСКАЯ культура (от городища у дер. Верхний Утчан), местная финно-перм. археол. культура, VI-IX вв., юж. Удм., правобережье р. Камы, басс. рек Ижа и Тоймы. Складывается на основе мазунинского этапа чегандинской культуры пьяноборской этнической общности.
   Верхнеутчанское городище (респ. Удм., Алнашский р-н, с. В.Утчан, лев. берег р. Варажки, лев. притока р. Колтымак, пр. притока р. Тоймы, правого притока р. Камы) изв. с XIX в. Городище датируется VI-IX вв. Пам. занимает мыс коренной террасы пл. св. 8000 кв.м, ограничен двумя валами, внутр. вал имеет дл. 85, шир. 13, высоту ок. 7 м. Внеш. вал распахан, между валами заметен ров шир. ок. 10 и глубиной до 1,5 м. Обнаружены остатки трех жил. и хоз. сооружений, орудия труда, наконечники стрел, украшения костюма, обломки глиняной посуды. Пам. В.К. представлены городищами, селищами, могильниками. Среди городищ наиб. изучены Варзиятчинское, Кузебаевские, Благодатские, Варалинское, Староигринское. Городища, как правило, одноплощадочные с одинарными или многорядовыми укреплениями. Городища использовались как адм. и произв. ц., среди них есть также сторожевые городки и убежища. Селища группируются (1-5 пам.) вокруг городищ. Глиняная посуда имеет чашевидную форму с профилированной верхней ч., орнаментированной разл. формы ямками, гребенчатым штампом, шнуровыми отпечатками. Х-во - земледелие, подсечное и пашенное, а также пастушеское животноводство, дополняемые охотой и рыболовством. Обработка металлов велась на стадии ремесленного произв.
   Погребальные пам. располагались на невысоких террасах. Характерна биобрядность: трупоположение и трупосожжение. При трупоположении умершего укладывали в гробовище из луба, вытянуто на спине, голо-вой преим. на В. При кремации тело покойного сжигали на стороне без вещей. Прах покойного и вещи сбрасывали в могилу по мере ее заполнения.
   Верхнеутчанское нас. поддерживало мирные контакты с кушнаренковским (угорским), именьковским и с IX в. - болгарским нас. На основе В.К. в юж. Удм. сложилась чумойтлинская культура.
  
   ЧУМОЙТЛИНСКАЯ культура (X-XV вв.) названа по жертвенному месту Чумойтло (Респ. Удм., Можгинской р-н) находится в 0,2 км вост. пос. Керамик, на р. Валы, лев. притока р. Кильмезь, лев. притока р. Вятки. Иссл. Р.Д.Голдиной. На пл. 470 кв. м обнаружена темная, сильно гумусированная супесь мощн. до 55 см, обильно насыщенная сырыми (более 60 тыс.) и обожженны-ми костями (более 3 тыс.) животных. По определению А.Г.Петренко, кости принадлежали лосям, сев. оленям, косулям, медведям, бобрам. Костей домашних животных (лошадь и крупный рогатый скот) очень мало. На жертвенном месте обнаружены также остатки небольшой прямоугольной столбовой постройки с тамбуром, в к-рой располагался очаг, две ямы и мощное скопление кальцинированных костей. Вокруг постройки собраны 70 жел. наконечников стрел-полуфабрикатов, костяные наконечники и 4 копоушки, жел. наконечник копья, обломки глиняной посуды, жел. шилья, рыболовный крючок, кресало, бронз. накладки и др. вещи. Судя по характеру остатков жертвенное место Ч. - культовый пам. охотников, оставленный древним нас. Юж. Удм. Ч.К. расположена в юж. ч. Камско-Вятского междуречья, по правобережью р. Камы и ее притоков. Ч.К. сложилась на осн. предшествующей - верхнеутчанской. Выделена Р.Д.Голдиной. Укреплен-ные городища изв. только на ранней стадии культуры (X - нач. XIII в.) и, как правило, использова-лись уже функционировавшие в предшествующее время (Каменный Лог, Зуево-Ключевские I и II и др.). Осн. масса нас. Ч.К. обитала на селищах. Изв. и могильники (Сарапульский II, Ореховский в Алнашском р-не), клады (Чегандинский III).
   Наряду с посудой, продолжающей местные традиции, появляется в небольшом кол-ве и раннебул-гарская керамика - результат торг. контактов с Волжской Булгарией. Ч.К. генетически связана с удм. пам. XVII-XVIII вв. Несомненна генетическая преемственность ананьинской, пьяноборской, верхнеутчанской, чумойтлинской и древнеудм. культур. Своеобразие развития этого р-на, формирующееся на протяжении столетий, проявилось и во мн. аспектах культуры юж. удмуртов: оформлении костюма, приемах ткачества, расцветках и качестве ткани, особенностях домостроения, особых чертах верований и т.д. Тер. ижских, валинских, тойминских, умякских говоров южноудм. наречия почти полностью совпадает с обл. распространения Ч.К. Юж. группа удмуртов - одна из древнейших в этнологии удм. народа.
  
   Комментарии.
   Если признать происхождение южн. удмуртов от описанных культур, то о связи с прапермскими культурами типа Ломоватовской нужно забыть. В лучшем случае на формирование чумойтлинцев могли оказать неволинцы, проходившие в 10в. через низовья Вятки. Соответстенно гипотеза о разделении прапермской общности на удмуртов и коми нуждается в серьезной доработке: она может относится только к сев. группе удмуртов, вероятно, связанных с Чепецкой культурой, которая в период событий 13в. рассыпалась на большом пространстве по средней Вятке и верхней Каме. Связи чепецких вотяков 16-17в. с южными казанскими удмуртами помимо грамот и преданий прослеживаются через анализ имен удмуртских родов-воршудов, считавшихся по материнской линии. Поэтому можно предположить такой сценарий. Дело в том, что на Вятке в 14-16в. в виду притока населения из др. регионов, - в основном молодых мужчин, - был недостаток женщин. Известно о массовом завозе сюда женщин с юга и севера, а из археологии - о смешанных браках славяно-русов с местными финноугорками. В такой ситуации дефицит женщин у сев. удмуртов (вотяков) восполнялся привозом жен с территории Казанского царства. То есть, русские брали себе в жены местных женщин, а вотяки, бежавшие в Каринский анклав на Чепце под защиту Арских князей, с помощью последних получали невест из Казанской земли (этому есть письменные свидетельства, грамоты Московских князей). Так потомки вотяков 12-15в. (наследники чепецкой и кочергинской культур) стали по матерям удмуртами, - переняли от них имя воршудов и отчасти язык.
   Примечание. На городищах Вятки 12-15в. отмечается одновременное проживание славяно-русского и некого финноугорского (пермского) населения. В документах 16-17в. здесь же в городах и селах отмечается присутствие нехристианского контингента - отяков-вотяков. Северные удмурты (вотяки) с 16в. и до сего дня проживали в основном в районе села Карино в низовьях р.Чепцы вблизи Слободского города. По преданиям их предки в прошлом проживали на месте города Хлынова (Кирова), но были вытеснены оттуда христианами.
   Тюркизованных южные ары в 13-14в. выделились из распавшейся общности булгар в особый народ. Помимо конфессионального различия сказалось влияние носителей указанных культур (русских и булгар, позже булгаро-татар). Крестившиеся в 16-17в. сев. удмурты (вотяки) роднились с прибывающими и местными русами и их потомки становились русскими (что видно по фамилиям некоторых современных вятчан). Аналогично, праудмурты принявшие мусульманскую веру со временем стали не отличимы от булгар (позже татар). Однако всегда оставалась часть упорствующих в сохранении древних верований, которая и стала к 17в. собственно удмуртами на нынешней территории проживания, - реликтовой этнической нише. В их число влились Вятские "славянизированные" вотяки, уклонявшиеся от огосударствления и христианизации.
   Теперь можно иначе объяснить разыскания Белых о позднем "распаде прапермской общности" на Каме в районе 57-58 гр. шир. Напомню, он приводит две возможные даты этого события. Первая - примерно 10в. - время переселения неволинцев (прапермян) в земли булгар на нижней Каме. Вероятно, часть этих переселенцев составила западную ветвь южных праудмуртов - арян. От них южные удмурты могли получить самый древний пласт общих прапермских слов. Вторая дата - 15-17в. - совпадает с периодом переселения арских женщин на Слободскую Вятку и дальнейшим продвижением их потомков на верхнюю Чепцу и встречу с южными удмуртами в контактной языковой зоне.
  
   В завершение обзора мнение Напольских В. (http://www.artlad.ru/magazine/all/480/510/514/515 )
   Картина внешних связей пермского праязыка во второй половине I тыс. н. э. наилучшим образом согласуется с гипотезой о пермской прародине в Среднем (Пермско-Сарапульском) Прикамье. Все изложенные соображения позволяют достаточно однозначно помещать район обитания носи-телей пермского праязыка перед его распадом в начале булгарского времени (VIII-X вв.) в районе Среднего Прикамья примерно от Сарапула до Перми. Археологическим аналогом этой общности следует считать прикамские культуры, оставленные постгляденовским населением: ломоватов-скую, неволинскую и чепецкую.
   Наблюдаемое археологами в IX-X вв. движение населения из Верхнего и Среднее Прикамья на территорию Волжской Булгарии Белых объясняет желанием части пермян интегрроваться в систему нового булгарского государства.
   По всей вероятности, с формировавшимися таким образом в IX-X вв. пермскими группами на нижней Каме и её притоках и следует связывать начало сложения удмуртов и бесермян. Примерно в это же время, другая часть среднекамского пермского населения выбирает противоположную стратегию 'ухода', и переселяется на нижнюю и среднюю Вычегду и её притоки, где складывается вымская культура X-XIV вв., соотносимая обычно с летописной Пермью Вычегод-ской, предками коми-зырян.
   Возникновение самоназвания коми можно связывать с миграцией пермского населения из Прикамья на Вычегду в начале булгарского времени. Вероятно, именно здесь на севере в X-XI вв. начинается формирование особенностей коми языка и особого этнического самосознания. В то же время часть пермского населения Среднего и Верхнего Прикамья должна была остаться на прежних местах своего обитания, где, в бассейне Чепцы и на верхней Каме в IX-X вв. складывается целая сеть укреплённых поселений (памятники типа Анюшкара и Рождественского городища на верхней Каме, Иднакара и Дондыкара на Чепце - поломско-чепецкая и родановская культуры в археологической терминологии), на большинстве которых археологически прослежено присутствие булгарского населения. Судя по характеру укреплений, по относительно небольшой площади этих поселений, по отсутствию на них следов каких-либо политарных органов, резиденций правителей, храмов и т. п., эти городища представляли собой по сути дела возникшие на территории местных племенных центров городки-фактории, управляемые, возможно, местной знатью с опорой на присутствующую там группу булгар. Основ-ным предназначением этих факторий был скорее всего сбор пушнины, её складирование и подготовка к отправке в Булгарию. Естественно, на этих факториях жили и обслуживающие нужды их обитателей и окружающего населения ремесленники, развивались ремесло и торговля.
   Влияние булгар здесь было, видимо, не столь сильным, как на предков удмуртов (однако сильнее, чем на Вычегде, вследствие чего количество булгаризмов в коми-пермяцких диалектах всё же значительно выше, чем в коми-зырянских). Базовая связь верхнекамско-чепецких городищ с Волжской Булгарией очевидна уже судя по самому времени их существования: их рост начинается в IX-X вв. одновременно со сложением булгарского государства, упадок наступает в XIII в. в период монгольского нашествия и первого разгрома Булгарии, а к концу XIV в. практически все эти городища окончательно прекращают своё функционирование - одновременно с гибелью Волжской Булгарии как самостоятельного политического и экономического образования и исчезновением вместе с ней экономической, социально-политической и военной базы этих центров. Исключение представляют только городища Пермского Прикамья, района Чердыни, которые доживают до появления здесь русского населения и становятся центрами Перми Великой. По всей вероятности, в XIII-XIV вв. в Пермском Прикамье происходит очередная смена культурных и политических ориентиров: конец Булгарии совпадает с активизацией и продвижением в этот регион Руси. Освобождение от булгарского присутствия должно было привести к возвращению части вычегодского населения в Прикамье, что, по-видимому, и имело место в этот период. Вернувшись на свою историческую родину, вычегодские пермяне выступили в Прикамье как носители новой культурной и политической доминанты, союзники русских, а с конца XIV в. - и как христиане. Это должно было привести к ассимиляции ими местного пермского населения, что, вероятно, выразилось в распространении здесь принесённого с севера самоназвания коми, а также - в перенесении на эти территории старого русского этнотопонима Пер(ь)мь.
   Вероятно, сохранением культурной среды (городищ) булгарского времени и наиболее активным освоением пришедшими с Вычегды коми именно северной части Прикамья объясняется привязка коми названия Комму именно к району Чердыни: этим словом называлась не только старая родина пермян, но и относительно консолидированный (с остатками традиции булгарских городков) и не совсем ещё подвластный русским центр в XIV-XV вв. (Е. Х. - насчет Чердыни не согласен, местное городище 13-нач.15в. называется "Вятское", что вкупе с древнерусскими находками может означать принадлежность этого поселения к сфере действия вятчан-биармов.)
  
  
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"