Хаткевич Харитон : другие произведения.

Необратимое решение. Часть вторая (1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Портрет Ильгера был отпечатан на плохой бумаге, отчего казалось, что изображенное лицо имеет нездоровый цвет и покрыто язвочками. Будь Ильгер жив, он бы никогда и ни за что не допустил бы такого кощунства...
   - У меня есть к тебе дело, - буркнул Ленкене, входя в свой кабинет и плотно усаживаясь в кресло.
   Алекто изобразила вежливый интерес, делая вид, что вовсе ни настойчивое приглашение, последовавшее в неурочный час, ни последующее ожидание "большого начальства" в пустом мрачном кабинете ее ничуть не задели.
   Начальство, к слову, действительно было большим. Уже в молодости Ленкене отличался высоким ростом и был чрезвычайно плотного сложения, благодаря чему и был принят на службу в Военный Корпус. Это сейчас он растолстел, и когда-то мускулистое тело стало рыхлым, давя не силой, но массой. Разжирел, отъелся, бдя ежечасно за порядком во вверенном ему фермерском городке Шестого Оазиса...
   Толстяк пристроился в скрипнувшем кресле поудобнее, вытер ладонью потную лысину и уставился на Алекто немигающими злыми глазками.
   - Я хочу, чтобы ты отвезла кое-что в Первый Оазис. Выехать надо сегодня же.
   Алекто сочла нужным удивиться.
   - И что же это? Что за груз? Насколько велик?
   - Небольшой, - развел руками Ленкене, очерчивая приблизительные габариты предполагаемого груза. При хорошей фантазии поклажа могла оказаться и мелкой репкой, и чем-то величиной с половину дома.
   - Путь неблизкий, - задумчиво протянула Алекто. - Он не испортится? Или нужно подключать морозильник?
   - Какой морозильник? Какой, к ... падальщикам, морозильник?! - заорал Ленкене.
   Алекто посмотрела на его бешеное лицо, неприятно белое, потому как господин начальник Стражи редко появляется на открытом воздухе. Обратила внимание и на свежие синяки Ленкене, на скуле и справа по всей челюсти, и на сжавшиеся кулаки, покрытые редкими светлыми волосками. На мгновение её показалось, что он сейчас бросится на неё и затопчет. Прикинув свои шансы выжить при открытом конфликте, решила поубавить обороты.
   - Простите, господин Ленкене, но я просто хочу выполнить ваше поручение как можно лучше и, естественно, для этого мне надо знать, в чем конкретно оно состоит...
   - Ты, ... ... дурная баба, - буркнул Ленкене, сверля злыми глазками Алекто. - Я же сказал, нужно отвезти этого мутанта в Первый Оазис, и как можно скорее!
   - Мутанта!? - ошарашено переспросила Алекто. - Это который... Которого взяли вчера у тела доктора Ильгера?
   В ответ Ленкене разразился потоком брани, из которой следовало, во-первых, что у него был сегодня очень тяжелый день и в гробу он видал такие дни и такую службу; во-вторых, что служат под его началом одни остолопы, идиоты и дегенераты, и надо внимательно разобраться, как такие экземпляры смогли пройти проверку на генетическое соответствие... В-третьих, что сам господин начальник неоднократно вступал в интимную связь со своими подчиненными, их близкими родственниками, домашними питомцами и предметами интерьера; в-четвертых, что покойный доктор Ильгер был редкостной сволочью, раз не сподобился ни жить, ни помереть спокойно...
   - Да, - кивнула Алекто, чтобы сказать хоть что-то. На похоронах Ильгера она не рассмотрела подробностей и теперь видела, что начальнику стражи и впрямь досталось от души и что он имеет некоторые основания для гнева. - Жаль, что вышла такая неприятность...
   Господин Ленкене выдал еще одну порцию брани.
   А с доктором Ильгером действительно вышла именно "неприятность". Пока был жив, постоянно донимал начальство просьбами, советами и требованиями. То выдели ему пару солдат, то десяток работников. Как-то высадил на одну грядку какую-то гадость, которая уверенно пожрала овощи и от которой долго никак не могли избавиться. После своей смерти же послал последний привет - едва не устроив массовое побоище. Вернее, виноват он был в том, что позволил себе умереть от рук какого-то заморыша. И весьма не вовремя, проложив дорогу к происшествию на собственных похоронах, которое не желало лезть ни в какие ворота.
   Толпа начала собираться на городской площади утром того же дня. Утром было объявлено, что с господином директором единственной в Життэ научно - лечебного пункта на четыре койки, чудотворцем и последней надеждой всех хворых и убогих, произошел несчастный случай, и он найден мертвым в своей лаборатории. Слухи по толпе гуляли самые разные. Нескладеныш Оцу пересказал Алекто вкратце, что Ильгер повесился, узнав, что он был скрытым мутантом все эти годы; что доктора пытались похитить дикари со Скалистых гор, а убили, чтоб он не проболтался об их главаре; что Ильгера убили его жены, расчленили, и каждая унесла на память о былой любви кусочек его сердца; что беднягу пожрали проголодавшиеся гвардейцы Корпуса, которых безуспешно он лечил от людоедства, подхваченного доблестными героями в рейдах по тем же клятым Скалистым горам... Что доктор помер сам, неправильно подключив автоклав в своей лаборатории, что его насухо высушил вампир, что Ильгера давно пора было прибить, потому как был сволочью и не давал людям жизни, но людям без таланта и помощи доктора будет плохо, потому как был гением... И прочая, прочая, прочая...
   Сама Алекто припарковала свой фургончик чуть в стороне от толпы, залезла на крышу, откуда и прослушала, как зачитывал Ленкене официальное заключение о смерти уважаемого гражданина, истинного гения науки и Человека с большой буквы. Тут же началась панихида, благо среди сотни собравшихся нашлись представители аж тринадцати верований. Оцу, которому Алекто пожертвовала остатки пива и позволила посидеть на крыше фургончика, прокомментировал происходящее так: - "Что они знают о рае? Это я знаю о нем... Знаю, как туда попасть... Алекто, дай монетку, я расскажу тебе о рае всё, что знаю сам..." Алекто дала Оцу легкий подзатыльник, чтоб не отвлекал, Достала горсть соленых сухариков и продолжила наблюдать за событиями.
   Событий в Життэ, где на десять людей приходится восемь хрюшек, сто двадцать закрытых гряд, с четырнадцатью сортами грибов, одиннадцать дюжин кустов с помидорами, от шестидесяти до восьмидесяти гектар репы с картошкой, сотня крыс и еще сотня дикарей, которые жрут все подряд не хуже крыс, происходит очень мало...
   Панихида набирала обороты. Кто-то начал петь напутственную песню густейшим басом, отчего у фургона Алекто задребезжали стекла, кто-то настойчивый и прагматичный спрашивал, а кто ж будет лечить больных вместо погибшего доктора Ильгера. Оказалось, что толпу это волнует гораздо больше, чем предполагаемое спокойствие угасшей души. Хотя как еще посмотреть, покойник в своем труде не видел большой разницы между людьми и дикарями. Где еще такого найдут? От того, скорбь об ушедшем в простых как пустая бутылка душах и беспокойство о своем будущем изящно сочетались. Сожаление о безвременной кончине благодетеля было полностью искренним. Вопросы задавались непосредственно господину начальнику Городской Стражи, потому как другое начальство, постоянно и ревностно следящее за благополучием Життэ, собственно, сейчас находилось в морге. Господин начальник обиделся, что форма вопроса умаляет его достоинство как человека и слугу закона с очень большим животом, и дал кому-то тычка. Жители тоже обиделись и зашумели. Оцу бухтел что-то невнятное... Алекто расслабилась и даже почти Задремала.
   Нельзя сказать, что она ненавидела покойного. Алекто отдавала должное его заслугам, перед Содружеством вообще и жителями сельхоз станции в частности. Но, ни на миг не забывала, что именно он сказал ей: - "Милочка, да ты бесплодна, как самое горячее место". После чего подбодрил упрощением некоторых аспектов личной жизни и предложил постоянный контракт на перевозку его экспедиций. С некоторыми дополнительными услугами, которые ни в каком контракте не прописываются. С приятным дополнением, призванным скрасить суровые экспедиционные будни гения и подвижника. Нет, Алекто в курсе, что доктора Ильгера высоко ценят. Самые известные ученые искали встречи с ним. Она знала, что Ильгер с кучкой помощников порой забирался в самые глухие места. В те самые, откуда приходят самые страшные мутанты и где не всегда успевают выстрелить даже один раз. Не колеблясь, едва услышав нечто интересное, спускался в темные подземелья и начинал охоту за тайнами. Разбивал сады и лечил. Но как человек покойник был не вполне хорош.
   -Держите его, держите! - Повис над площадью крик. - Это он убил Ильгера!
   Алекто открыла глаза и отвлеклась от мрачных мыслей. Оцу начал подпрыгивать, раскачивая фургон и визжать что-то совсем нечленораздельное. В толпе бесились, рассыпая невесть откуда взявшееся жгучее оранжево-белое пламя. Суматоха стала перерастать в катастрофическую панику. Кто-то сбивал огонь, перекинувшийся на собственную одежду. Кому-то достался удар, предназначенный соседу. Кто-то оскорбился, кто-то заорал от боли... Алекто поздравила себя с тем, что догадалась обосноваться на обочине и не лезть в толпу. Пришлось цыкнуть на разбушевавшегося и впавшего в полную невменяемость Оцу, дабы не мешал наблюдать, как наводит порядок в смешавшихся рядах скорбящих господин начальник Городской Стражи.
   Злой как голодная крыса, Ленкене споро добрался до центра беспорядка, двигаясь сквозь толпу как бульдозер через рыхлую почву. И даже попробовал схватить невысокого паренька в самом центре веселья. Тот от лап увернулся и продолжал уверенно скользить мимо людей, вынуждая за собой гнаться. Ленкене прокладывал свой путь менее изящно, одежда на окружающих все еще потрескивала и дымила, что добавляло остроты и ожогов в буйство кулаков и выбитых зубов.
   Все-таки Ленкене идиот, подумала Алекто, запихивая в рот Оцу остатки сухариков, чтобы хоть как-то приглушить поток воплей, которые издавал нескладеныш. При этом боролась с искушением засунуть туда же и пакет. Гоняться за мелким нарушителем по толпе - не самое умное занятие.
   К тому времени, как у Алекто закончились сухарики, на помощь растеявшимся полицейским пришли вояки из Корпуса. Бравые ребята в отличной пластиковой полуброне быстренько навели порядок; парализовали самых ретивых, перепугали остальных и своим немалым числом отрезали беглецу пути к отступлению. Даже наведенные автоматы не принудили его покориться судьбе. Только приклад, с подобающим размахом приложенный к затылку, сумел прекратить бегство. Не зря же было кем-то сказано, что магия больших чисел - это великая магия.
   Зачинщика протащили как раз мимо фургона Алекто. Она полюбовалась на симпатичного мутанта с острыми ушами. Одно из них как раз оттопырилось, наливаясь пунцовым цветом. Милашка, хотя и со странностями. Интересно, какие зажигательные вещества он использовал и зачем полез в толпу?
   Потом заметно поредевшая толпа проводила-таки завернутого в плотную ткань покойника к месту последнего пристанища. Некоторые пострадавшие в драке стали в слух заверять окружающих, что у них уже ничего не болит и что покойный доктор остаётся таковым и после смерти. Алекто, следовавшая в хвосте процессии, горько усмехнулась про себя, чтоб никто не увидел и не понял неправильно. Она бросила традиционную горсть земли в могилу и пошла к фургончику. Представление окончено, можно было уезжать, если бы господин Ленкене, не велел ей немедленно пройти к нему в кабинет. Его запыхавшийся помощник успел её перехватить в тот момент, когда она уже уезжала.
   Ленкене уже выдыхался, когда Алекто догадалась, что причиной столь бурных эмоций являются полученные им на площади травмы. Должно быть, храброго стража порядка давно никто не бил.
   - Господин Ленкене, я всего лишь слабая женщина, - заговорила Алекто, когда ее собеседник заканчивал, троекратно обсудив физические и моральные уродства своих сограждан и стократно прокляв свою тяжелую жизнь. - Я, честно говоря, просто боюсь его. Ведь полнй псих, да еще и мутант, с хорошими физическими данными! Он меня походя прирежет и не заметит...
   - Мало ли, чего ты боишься, - проворчал Ленкене, доставая бутылку из стенного шкафчика. Не тратя времени на поиски стакана, свинтил пробку и вылил жидкость ядрёного голубого цвета себе в глотку. - Не боишься, к примеру, что я устрою обыск у тебя в фургоне и найду там полный кузов контрабанды, а то и наркотиков. А может, ты прячешь оружие или каких-нибудь мутировавших нелегалов?
   Угроза была вполне реальная и более чем осуществимая со стороны Ленкене. Большая толстая задница и впрямь могла найти кое-что, по сравнению с чем сухарики, являющиеся предметами роскоши, будут смотреться невинными. Такая судьба не приятна, но Алекто не собиралась признаваться в собственных страхах.
   - Господин Ленкене, я ведь не отказываюсь! Я просто прошу совета... Может быть, вы выделите десяток конвоиров... Говорят, что тюремные фургоны в которых перевозят каторжан, очень крепкие и там есть стеночки, гарантирующее безопасность водителя... -"Зря я об этом заговорила," - подумала Алекто, замолчав под тяжелым немигающим взглядом Ленкене. Тот явно что-то придумал.
   - Охрану я тебе дам, - пообещал господин начальник. Он допил свое пойло и снизошел до объяснений. - Будет лучше, если этого негодяя я уберу из Життэ как можно раньше. Понимаешь, - здесь Ленкене понизил голос, придавая свои словам больше значимости: - есть доказательства, что именно этот псих убил Ильгера. Ты только представь, что будет с ним, если населению дать время осознать факт, кто убил нашего благодетеля? Мой участок разгромят, а его просто раздерут на кусочки. Люди уже волнуются.
   - Он убил Ильгера? - спросила Алекто, чуть громче, чем нужно. - Это точно? Это правда?
   - Железно, - ответил Ленкене. - А ты ведь умная девочка и не можешь не понимать, что там, - мужчина поднял палец, указывая в грязный, давно не белёный потолок, - обязательно запомнят, кто поймал убийцу столь уважаемого человека. Понимаешь теперь, почему я не спешу просить о помощи своих подчиненных? Да-да, потому что уверен - к тому времени, как тюремная перевозка доедет до Оазиса, стражники забудут, что это я послал их, проделал всю черную работу, поймал ублюдка, рискуя здоровьем и собственной жизнью. А ты - другое дело. В тебе я уверен. Как и ты можешь быть уверена в том, что я не забуду о том, как ты помогла мне. Кто знает, - и большая рука, с недавно сбитыми костяшками пальцев и редкими светлыми волосками на тыльной стороне ладони, накрыла лежащую на столе, на портрете Ильгера, руку Алекто. - Может быть, уже завтра тебе понадобится моя помощь?..
   - Вы очень... - проговорила Алекто, внимательно рассматривая свою и его руки. - Очень заботливы...
   - Я рад, что мы понимаем друг друга. В таком случае, пошли. Познакомлю тебя с твоей охраной...
   "Охрана" произвела на Алекто глубочайшее впечатление. Тем более, что она уже была с ней знакома отнюдь не понаслышке. Именно эта компания громил абсолютно тупого, невменяемого вида пыталась ограбить ее около года назад на подъезде к Пятому Оазису. Если бы не помощь Рыжего, возникшего как из-под земли в сопровождении пары солдат и разметавших нападающих, не стояла бы Алекто здесь, в подземном гараже Стражницкой. Перевозчица почувствовала, как у нее начинают стучать от страха зубы. Мысль, что пора всё бросать и бежать отсюда, появилась снова, в который раз за этот долгий вечер и лишь навязчивое внимание Ленкене препятствовало выполнению этой благой идеи. Интересно, а почему эти милые ребята здесь, а не на каторге?
   - Не бойся, они крепкие парни. Этому психу ни за что с ними не справиться... - бурчал Ленкене.
   "Мне тоже". - Мысленно добавила Алекто.
   - К тому же я принял дополнительные меры безопасности. Ради твоего спокойствия, а то, как мне кажется, ты не рада возможности подзаработать.
   - Вы просто не уточнили, сколько мне заплатите за эту поездку, господин начальник. Я просто не решилась отвлекать ваше внимание на такие мелочи, - попыталась улыбнуться Алекто. Получилась жалкая кривая гримаса.
   - Этот ублюдок расколошматил нам ген-анализатор и половину оборудования в медлаборатории; мы даже не успели провести полное обследование. Обратно повезешь технику. Цени, Алекто, мою заботу и участие - когда еще ты сделаешь такой удачный рейс с полной оплатой? Я договорился и контракт тебя уже ждет тебя в Первом.
   "В раю"? - Подумалось перевозчице.- "Хорошо бы в том, о котором рассказывает Оцу, с чистой водой и свежим воздухом... Можете считать меня трехголовой ящерицей, если я вернусь из этого рейса. Вон как эта мразь на меня косится..." - "Охрана" действительно, пожирала маслянистыми глазками фигуру Алекто и перешептывалась о чем-то своем, громильском.
   - Привет, Алекто! Значит, ты все-таки согласилась? - раздался позади бодрый голос.
   - Чегджи? - обернулась Алекто. - А что ты здесь делаешь?
   - Я задаю этот вопрос каждый день и вот уже который год не могу получить внятный ответ, - проворчал Ленкене.
   - Еду с вами, - сверкнул белозубой улыбкой, особенно яркой в полутьме подвала, бывший помощник дорогого покойника. - Буду помогать в сопровождении заключенного.
   Ленкене фыркнул. Чегджипал принял вид оскорбленной невинности, сделал вид, что перестал улыбаться и принялся деловито командовать "охране" грузить безвольное спящее тело с тележки, которую он прикатил, в фургон Алекто.
   - Говорят, - главный из громил осторожно подошел, явно не спеша выполнить приказ такой невзрачной неизвестной личности, которой для него являлся Чегджипал Хами. - Что он оторвал кому-то голову сегодня на площади. Покрошил в труху ребра, сломал кому-то позвоночник... А еще, говорят, фермер с Одиннадцатой Южной умер в жутких мучениях, потому как этот мутант, - короткий кивок на тележку, - его укусил ядовитыми зубами.
   Ленкене набычился и задышал гневно, демонстративно сжав кулаки. Чегджи рассмеялся:
   - Ребята! Да вы что! Посмотрите хорошенько, - Чегджи поднял руку заключенного. Мало того, что на ней были блестящие новенькие наручники и она была вдвое меше лап надзирателей. Рука была безвольной и упала, как набитая тряпками, едва Хами ее отпустил. Сам задержанный расплытся в тележке, словно не имел костей.- Это называется успокоительное. Много-много самого лучшего успокоительного. От которого будет спать двое суток.
   - До Цитадели ехать два дня, - продемонстрировал редкую сообразительность главарь "охраны". - Кроме того, может на него зелье подействует слабее, может такое быть?
   - Вот именно поэтому с вами еду я! - осчастливил всех еще одной улыбкой, ярко-белой на смуглом лице, Чегджи. - Не беспокойтесь, у меня здесь, - он щелкнул по саквояжу, - достаточно лекарств, чтобы держать его под кайфом всю дорогу. Грузите, мальчики, да поедем.
   Алекто оставалось только проследить, чтобы спящего психа, скованного по рукам и ногам, разместили в фургончике, чтобы "охрана" устроилась рядом, на лавке и чтобы Чегджипал сел на переднее сидение, посмотреть еще раз на хмурую, но довольную рожу Ленкене, скрестить пальцы на удачу и двинуться в путь.
  
   В раю было тепло и хорошо. Пели птички. По крайней мере, он подумал, что эти крошечные создания, которые кружат над яркими разноцветными цветами - в том, что это цветы, он был уверен, видел как-то в старой книжке на картинке, - именно птички. Он опустился на траву и замер, в благоговении наблюдая за этим чудом Господним. Он любовался раем, и никому не было дела до того, что он глуп, нескладен и некрасив, что у него одна нога короче другой, переполненный слюной рот неразборчиво выговаривает слова, а родители нарушили закон, заведя себе обреченного на безумие и раннюю смерть ребенка... Он был в раю. И старая женщина, которая подошла к нему, была живущей в раю давно умершей старой женщиной.
   - Оцу, Оцу... мальчик мой... Я же просила тебя... Я же просила...
   Оцу вздрагивает и просыпается. Ему опять куда-то надо идти. Он сам не знал куда и зачем, но ноги его не измено сами выбирали дорогу и он им подчинялся. Когда-то давно, когда был ещё маленьким, он подслушал спор родителей. Отец тогда кричал, что это мама во всем виновата, её упорство и слепая вера той безумной старухе, про которую говорят, что она бессмертная. Потом отец ушел и не вернулся. Когда умерла мама, Оцу почувствовал, что должен идти. Жил подаянием, рассказывал о рае и так проходил год за годом. То, что произошло на похоронах было правильным и он просто должен был это видеть, а теперь должен идти. На вопросы, почему должен и кто так повелел, Оцу давно не искал ответ.
  
   Чегджи отрешенно смотрел на заглянувшую "под капот" Алекто. Сам он не верил, что такая необходимость есть, но не мешал единственному в присутствии Ленкене способу показать, что она не просто придаток к машине. Все равно, скоро в путь. Настроение прекрасное. Полевые исследования закончились, можно возвращаться. Обычная рутина, которую он ненавидел, решила вознаградить его за усилия. В фургоне посапывает в тревожном сне достойная награда, шанс, предоставляемый редко кому раз в жизни. Чег смаковал тот миг, когда подопечный окажется в исследовательском центре. Чутье истинного ученого, которое никогда ранее его не обманывало, твердило только одно - наконец-то. Наконец-то многие, если не все, его труды обретут плоть. Он сможет испытать генератор. Узнает многое из того, что совсем недавно казалось чистой теорией. Наверное был прав проповедник, отец Марк, из Пятого, что пути Господни не исповедимы. Что Ему с неба не приятно смотреть на то, что творится внизу. Вот и решил помочь людям прекратить творящуюся уже второй век мерзость. Больше нечем объяснить то, что остроухий возник просто из пустоты. Практически на глазах единственного на много переходов человека, который поймет кто это. Поймет, что, пришелец обладает способностями, в просторечии называемыми магией. Теперь старина Чег точно сможет узнать, не напрасны ли были усилия и затраты последних десяти лет. Главное, чтобы подопытный не сумел распознать в исследователях, а может и палачах, чужих тому месту, куда его забросила злая случайность.
   Чегджи не все сказал Ленкене. Анализатор разбит, это так. Но не до того, как Чегджи успел провести анализы, а после. Во внутреннем кармане плаща, в миниконтейнере, хранились две пробирки с бирками. Первый и второй тесты. В специальном кармашке того же контейнера лежала распечатка данных и подробное описание внешнего вида. Конечно, анализатор - старье, но не настолько же. Выводы, которые лежали в его кармане, результаты проделанных двумя разными способами тестов, сводились к одному слову - это не мутант. Другая раса, кто угодно, но не мутант. И Чегджи, кажется, знал кто и все никак не мог поверить в свою удачу.
   Пробирки представляли абсолютную ценность и сами по себе, без безвольного тела из которого были взяты образцы. Никому и никогда не удавалось взять кровь у представителей этой расы. За одно только такое деяние дома Чегджимахала обласкают по-полной. Результаты испытания Установки вырастут в цене на порядок, какими бы они небыли, поскольку будут проведены на представителе древней расы, одно существование которой уже более ста лет является непреходящей головной болью мира людей. Никогда в лаборатории не оказывался тот, кого в просторечии называют эльфом.
   Чегджи поймал себя на том, что о собственном мире думает не как о родине. Он слишком много времени провёл здесь, среди пустошей и руин, не знал, какой из миров следует называть домом. Но, это не важно, поскольку долг будет выполнен. Возможно, эти пробирки и распечатки позволят-таки избавиться от постоянных напоминаний, что люди не единственный и не самый сильный народ Обитаемой Вселенной.
   Для "общественности", в лице совета Старейшин, паренек останется забавным мутантом, крайне не обходимым для работы. Не ложь, а почти чистая правда, не вся. Для лаборатории Чегджи версия событий будет полнее, но не на много. Только бы остроухая родня не догадалась, не узнала, что их Младшего исследовали столь варварски... Можно не успеть застрелиться.
   Почему уважаемый Ленкене легко согласился отправить преступника в Первый, легко догадаться. Почему для его спокойствия преступников согласился сопровождать сам Чегджи, начальнику стражи вряд ли пришло в голову подумать. Наверняка решил, что ремонт дома, в котором располагалась лаборатория, небольшая цена за уверенность в доставке преступников туда и нового оборудования, с заслуженной наградой лично ему обратно. Обманул яйцеголового. Вот и не задумался на радостях о вещах более странных. Последнему и любимому ученику покойного, следовало быть на станции еще полгода.
   Алекто устроилась на сиденье слева, повернула ключ, потянула рычаг и фургон затрясло. Возможно, начальник охраны ошибался, опасаясь долгого времени в пути. Два дня, это максимум, на этих дорогах не так много машин в столь хорошем состоянии.
   Чег молчал, внезапно подумав о том, сколько теперь лежит на его плечах. Разбирая бумаги, прикидывая, что можно взять с собой, он натолкнулся на дневник наставника.
  
   Из записок доктора Ильгера.
   Молодой специалист корпел над микроскопом и колдовал над предметными стеклами. Такова плата за занятия, которым он предавался в Цитадели. Тебе нравятся бесплатный доступ к дорогим книгам и неспешные беседы с мудрыми наставниками? Будь любезен, отработай. Когда в каком-то поселке появится что-то умеренно любопытное, будь готов, что тебя призовут и скажут: "Поезжай". Спасибо, что не: "Иди". Обшарпанные стены, колченогий табурет, покарябанный стол - это лучшее, что ему могли предложить на 9-й сельскохозяйственной станции. Все как всегда, рутина. Точнее, не как всегда.
   Медикаментозная плесень, которую тут выращивали, упорно желала стать ядовитой, и старший по станции, просил прислать кого-то, кто смог бы разобраться. А за одно, представить меры борьбы и защиты от фактора "Х", срывающего планы поставок и вынуждавший выбрасывать дефицитный продукт. Если загадочный "Х" удастся выявить, конечно.
   И вот теперь, в мутные линзы, шлифованные еще до Падения, смотрел внимательный и усталый взгляд. Глаза периодически застилала сонная муть. Ещё серия тестов и баиньки. Отчет о том, что все-таки неблагоприятно влияет на культуры без которых немыслима фармакология желательно сдать побыстрее.
   В маленькую и захламленную каморку попытался ворваться снаружи шум. Пройдя сквозь стены и став невнятными возгласами, коснулся ушей молодого исследователя.
   - Что за гулянка, на ночь-то глядя. - Возмутился Ильгер и, рывком поднявшись, устремился к окошку. В заоконной темени, сквозь пыльные разводы пробивались лучики ручных фонарей и возгласы типа "Стой" и "Держи его". - Опять помеха. То спирту хотят, то, получив искомое и "пыльной настойкой" отполировав, лиловых прыгунцов начинают ловить, вояки-забияки. А люди тут занимаются делом по просьбе их непосредственного начальства, между прочим!
   Голоса через минуту стихли. Можно было без суеты продолжать то, что они прервали. Х-фактором оказалась новая примесь, обнаруженная в пыли, принесенная ветром из глубины пустынь. Значит, оптимистичные прогнозы снова не оправдались. Опять будет тоже, что и раньше - фильтры, кондиционированный воздух... Свойства загадочной примеси можно определить позже. Источник возникновения и меры борьбы тоже. Хоть бы раз ветром принесло что-нибудь путное.
   Ильгер потушил свет, устало растер лицо и вышел из каморки. На ощупь разделся и лег на продавленный матрас. В темноте перед глазами мелькали устрашающие образы. Он достаточно видел, чтобы сомневаться в смысле собственных действий. Все эти бесконечные примеси в пыли, от которых чахнут хозяйственные культуры, странные болезни, которые чихать хотели на лекарства, странные животные, к которым это слово не применимо... Порой кажется, что всё бессмысленно и человечество на континенте не удержиться и нужно отступать на юг, на острова, на Туманную Землю... Такое впечатление, что люди борятся не с взбесившейся стихией, а с разумным противником, который посылается своих солдат - бактерии, мутантов, безумных проповедующих сектантов, на один штурм за другим. Скоро Оазисы старого человечества падут или отступят. Вот только дал бы кто гарантию, что последнего человека не зарежут где-нибудь среди туманных льдов дальнего Юга... На этой мысли Ильгер заснул. Как в воду канул.
   Если работа под вечер была удачной, то утро не задалось.
   - Проснитесь, доктор, - требовательно прозвучало над ухом. Попытка укрыться одеялом провалилась, по причине исчезновения последнего, под твердой рукой. Сквозь зажмуренные веки бил беспощадный свет мощного фонаря. - Вас вызывает начальник станции.
   - Что за спешка? На нас наступают полчища мутантов? Я не слышал сигнала "Все на стены"...
   - Давай-давай, вставай, наука. Полчищ нет. Не зови беду, а поторапливайся. Мутантов хочешь? Будут, смотреть надоест.
   Стражник, не смотря на раннее утро и нахождение станции в "поясе безопасности", был в броннике, за плечом поблескивала скорострельная винтовка. Пока Ильгер одевался в спешке, стражник подошел к окну и замер. Пластика движений подсказала доктору, что для кого утро, а для кого предыдущий день все еще продолжается. Явно не удачный день. Вчерашнее раздражение и предположение, что шум за окном был вызван возлияниями, даже не вспомнились.
   - Я готов. Так, все-таки что...
   - После. Господин начальник ответит на все ваши вопросы. Все расскажет и покажет. Идем.
   "Пояс безопасности" обычно простирался вокруг Оазиса на дневной пеший переход. Внутри "пояса" находились сельскохозяйственные предприятия и небольшие городки вокруг казарм сил обороны. Дороги к другим оазисам вытягивали собой этот пояс. Карты безопасных районов порой становились похожими на детские изображения солнца - кружочек, с расходящимися лучиками. Вдоль безопасных границ тянулась неровная цепочка постов, ограждавших безопасные земли от пустоты.
   Пустые земли, так называли места не подчинявшиеся властям Конфедерации Оазисов, объединявшей более - менее уцелевшие после Последней Войны земли. Да, в Пустоте кто-то жил и умирал. Там создавались законы и пели песни. Иногда дымы костров и не стройные созвучия долетали до постов, пугая часовых. Но власти Конфедерации ничего не желали знать. Даже отправляя экспедиции далеко за периметр, делали это как-то незаметно для самих себя. "За последней заставой земли нет" - негласный девиз был незаметно начертан на воротах Оазисов и никогда не терял актуальность. Из пустоты долетали сухие ветры, несущие радиоактивную пыль. Приходили мутанты, искавшие чем поживится на благодатных землях. Все, что представляло интерес для властей, находилось не в Пустых Землях, а в далеком прошлом, укрытом под песками, или не далеко от границы, в местах именуемых "очередь на включение в Пояс".
   Считалось, что угроза может придти только извне. Угрозы внутри - назывались беспорядками. Но за спиной провожатого качалась скорострельная винтовка - оружие боя, а не наведения порядка. Что-то не так.
   Судя по красным глазам и не здоровому оживлению, начальник станции тоже не спал ночь. Сквозь насупленную нервозность пробивалась неуверенность и растерянность.
   - Нам требуется ваше мнение, как специалиста по биологии. - Начал он не подозревая, что не плохо бы и извиниться за раннее пробуждение.- Сегодня ночью на меня пытались покушаться. Виновник пойман. Необходима ваша консультация. Задержанный... словом, он очень странный. Мутант, вид которого не известен никому из моих парней, хотя они люди бывалые. Пожалуйста, осмотрите его.
   - Ильгера никогда не переставала бесить чужая глупость. Не скрывая раздражения он спросил:
   - Вы считаете это происшествие серьезным? - "Что не могли подождать до утра" - произнесено не было, но явно подразумевалось. Но окружавшие ИльГера солдаты явно не поняли. Они и читали-то с трудом.
   - Да, считаю. - Голос начальника приобрёл некоторую резкость. - И вы сочтете, если носите своё звание не зря.
   Ильгер внутренне вздрогнул и только чёткое ощущение того, что если он не пойдёт добровольно, то его потащат силой, заставило его двинуться за провожатым.
   Солдаты тоже нервничали, хотя и старались не подавать вида. Два лестничных пролета, на каждом по двери. Средняя площадка, оружейная комната и арсенал. Нижняя - помещения для задержанных. Четыре камеры, из которых три пустовали. К дальней правой и подвели Ильгера. Звякнула заслонка, освобождая зарешеченное окошко в двери.
   Камера как камера - бетон и цемент, тусклое освещение и какой-то хлам в дальнем углу. Приглядевшись, Ильгер понял, что этот хлам совсем недавно был лежанкой и тонким матрасом, набитым сеном. Теперь "набивной материал" рассеялся по полу, все остальное накрывало какую-то кучу, по размерам подходящую свернувшемуся калачиком человеку. Или кому-то схожего размера. Не зря же задержанного назвали мутантом. Молчание стражей за спиной становилось все более напряженным. Надо полагать, что они хотели услышать сразу и о том, что они задержали ночью и что делать дальше. Наивные. Ильгер, игнорируя висящее в воздухе недовольство, продолжал осмотр. Бросались в глаза непонятные потеки и отпечатки на стенах. При толике воображения можно было подумать, что перед тем как успокоиться, задержанный мутант пробовал на прочность стены и собственные кулаки. А то и вообще, голову.
   - Маловат для настоящей угрозы. Как себя вел мутант после помещения в камеру? - Не стоит без нужды нервировать стражей ожиданием. - Когда перестал пытаться выбраться? Давно уснул?
   - Недавно, почти перед тем как послали за вами.
   - Как вы его задержали? Как он себя вел, оказавшись здесь?
   - Видите эти следы на стенах? Вот как он себя вел. В какой-то момент мне казалось, что он все-таки проломит стену. Шум стоял страшный. Хорошо, что затих. Никогда не видел ничего подобного. Даже если не чувствовать боли, такими ударами запросто переломать себе руки. Задержанного такая перспектива не смущала. А задержали мы его с трудом. Один из моих парней погиб. Эта гадость, что в камере, его загрызла. Второго только покусала. Обратите внимание, десяток прямых пулевых попаданий, включая в голову, не остановили этого, с позволения сказать, мутанта. Лишь замедлили прыть. В камеру его засунули вовремя, как раз пред тем, как начал буянить снова. Вы уж разберитесь, что за новая радость нарисовалась у нас под боком.
   - Разберемся. Откройте камеру.
   С явной опаской и нехотя, дверь открыли. Тряпье в углу не двигалось. Охранник, на полусогнутых ногах и готовый немедля отпрыгнуть, нехотя подошел и пнул его. Без движения. Стянул остатки матраса и угостил ботинком сморщенного и хрупкого на вид мутанта еще раз. Тот не двигался. Ильгер двинулся вперед.
   С первого шага, в камере, почувствовал непривычный запах. Пыль и песок. Нет, не так - запахи живой пыли и песка. Которые, являясь побочным продуктом чьего-то метаболизма, наполняли собой камеру. Словно бархан в пустыне научился потеть. Откуда такие ассоциации, Ильгер понял гораздо позже. Тогда, приближаясь к неудачному убийце, просто принял на заметку. Сморщенное тельце не отличалось на вид от прочих жертв Катастрофы. Оно могло принадлежать обычному, "нормальному" человеку, если смотреть в темноте, когда объект наблюдения лежит не двигаясь. При свете же бросался в глаза излишек пальцев на руках, судорожно обнявших плечи. Можно было заметить, что не только пальцев, но и фаланг на каждом из них больше, чем положено. На голове угадывался гребень, как у звероподобных предшественников человека, надбровные дуги. Мутант, короче. Только мертвый. Причем не первый день. Лежавший перед Ильгером труп начал ссыхаться, явно не "перед тем, как за вами послали".
   - Это что, такая шутка? Неприязнь к людям Знания зашла настолько далеко и позволяет вам так весело развлекаться?! Как ЭТО могло покушаться на начальника стражи и колотится о стены!?! - В другое время храбрые стражи могли бы попятиться от того гнева, что сверкал в глазах молодого слуги Знания. Но сейчас, они были слишком усталыми и пресыщенными впечатлениями. - Да это ваше "происшествие" сдохло дней десять назад и лежало эти дни в сухом песке!
   - Держите себя в руках, доктор. - Мрачно произнес десятник. Ильгер порадовался бы, если б узнал, что от его слов под непроницаемой маской лица десятника поднялась волна дикого и чистого ужаса. Этот зазнайка говорит, что враг был мертв не менее десяти дней. Так показалось не только ему одному, поскольку старый вояка видел похожие тела и не раз. Или ошибка или... Ошибка, конечно же, не мог же труп так резво скакать и драться? Значит, докторишка ошибся. Да ошибся же, кому говорят.- Проверьте, вскройте его, не торопясь и аккуратно.
   Ошибки не было. Ильгер провозился до полудня, но ошибки в первоначальных выводах не выявил. Он проверял и перепроверял. Внимательно рассмотрел органы и ткани и не изменил мнения - мутант мёртв не первый день. Этот вид детей Пустых земель Ильгеру был не знаком, но это ничего не значило. В данном случае мутация шла по типу деградации. У одного из древних людей к похожему гребню, идущему от середины лба к затылку, крепились жевательные мышцы. Те люди питались твёрдыми корнеплодами. В данном случае, судя по тупым и широким, но всё-таки довольно большим клыкам, мутант предпочитал мясо. Неизвестно, что побудило Ильгера замерять электрическую активность мозга. Должно быть, все-таки ему успели привить привычку всё делать хорошо. Сказали - аккуратно всё проверить, значит он так и сделает.
   Мозг был жив. Не так как у здоровых нормальных людей, а так, как будто мутант находился в коме. Состояние пограничное между жизнью и не-жизнью. Со времени, пока мутант успокоился пошло десять часов. Сердце, пробитое двумя пулями, давно не билось и не гнало кровь по сосудам, но мозг был жив. Электрические импульсы считывались даже когда мозг лег на стол. Невозможно.
   "Это не возможно" - поморщился местный начальник стражи, едва сдерживаясь, что бы ни опуститься до угроз, пытаясь разубедить упрямца. Ильгер не изменил свои показания - труп убедительно имитировал жизнь. "Это не возможно"! - кричал командующий охраной Первого Оазиса, потрясая рапортом Ильгера и явно борясь с желанием его ударить. "Ты спятил", - говорили Ильгеру его однокашники и преподаватели. Другие коллеги смеялись. За глаза и глядя в них. Ильгер не отступился от своего мнения, что мутации далеко не всегда являются таковыми.
   Он продолжал исследования. Благо, странных гостей за стенами Оазисов, прибывало с каждым годом. Он докладывал о своих наблюдениях, ему не верили. Он добывал материалы, доказывающие его правоту и необходимость экстренного реагирования на новую угрозу. Его документы объявлялись фальшивками. Ильгер добился встречи с главой Содружества, на которой был встречен знакомым скепсисом и не сдержался от произнесения ненужных слов. В конце концов, доктор Ильгер оказался на недавно открытой сельскохозяйственной станции, позже названной Житте.
   По прошествии лет закрываться от того, что надвигалось их глубины "горячих зон" стало в Оазисах все сложнее и сложнее. Но о человеке, который первым закричал: "Беда!", как это часто бывает, вспомнили не многие. Половина вспомнивших, применила его наработки под своими именами. Другие отмахнулись. Лишь единицы пришли и сказали: - "Прости нас, Ильгер, ты был прав во всём". Но помощь запоздала. Спасти могло только чудо, в поисках которого приходилось обшаривать самые темные и опасные уголки. Самые пыльные свалки бумаг, предназначенных для растопки, самые старые полуобвалившиеся бомбоубежища, хранившие воспоминания о временах Войны. Однажды удалось найти упоминание, что первые мутанты появились сразу после Катастрофы и найти след, как с ними боролись.
   Часто мучили кошмары. Полчища оживших мертвецов и тех, кто никогда не был живым, пожирали на руинах Цитадели беспечных и заносчивых обитателей. Тянулись вверх огненные руки жертвенных костров. Над всеми руинами и устрашающими кострами высилась фигура Господина. Когда Ильгер просыпался, то чувствовал не только бешеный стук сердца, но и горькое и не понятное чувство вины. Не только своей, за то, что он не сделал всего, что мог. Ему казалось, что благородные предки сами впустили Господина на свои земли и их потомки должны исправить ошибку сами, без помощи из вне.
  
  
   Крохотный грузовичок выбрался с заднего двора поста стражи. Фыркнув, пустил клуб синего дыма и пропылил прочь. Путь пролегал мимо нескольких ферм и "полевых домов", мимо чахлого садика, который лет через 30 обещал стать фруктовым. Мимо леса, который только у избалованных жителей самых больших оазисов вызывал усмешку. Глядя на полупрозрачное, просматриваемое практически насквозь переплетение стволов и ветвей, жители пустынь только что не молились. Чегджи слегка гордился собой и своими трудами, мимо которых сейчас проезжал. Обитатели Життэ тоже гордились, не самое плохое наполнение их пустых душ. Его работа могла привести к тому, что лет через 50, это поселение фермеров, быть может, сменит своё наименование и номер на громкое звание Оазиса. "Вы форпост человеческой цивилизации последи хаоса и горя. Вы оазис благополучия" - вещал семнадцатый Старейшина, присваивая это звание другой станции, пятнадцать лет назад.
   Если повезет, то имя Чегджи в новом оазисе порядка будет известно еще долго. Он первым догадался воскресить древнюю практику обуздания пустынь насаждениями кустарников. Отработал метод, по которому можно было предсказать наличие условно - чистых мест среди горячих пятен. Подобрал соответствующие биохимии почв мутировавшие, но живучие и не опасные растения. Только поддерживай их в стремлении цепляться за каждый клочок грунта, а дальше они сами всё сделают. Плотная подушка корней удержит лишние капли влаги после сезона дождей; послужит укрытием от песчаных бурь для других, "чистых" мхов, трав и полукустарников. Именно он, Чегджипал, тратил месяцы и годы, чтобы пройти из конца в конец все ближайшие пустоши, найти источники воды, договориться с племенами дикарей и начать, наконец, оживлять бесплодные бесхозные земли. Прошло всего четыре года с тех пора, как Чегджипал Хами прибыл в Життэ помощником главного медицинского специалиста, а столько сделано! "Горячие" места со временем "остынут", а растения останутся. Их корни и листья, мелкая живность, которая, не замедлит там поселится, постепенно сделают почву пригодной для посадок. А может, рощи оставят просто для услады глаз. Сейчас-то любоваться особенно не чем.
   Болезненная тряска отвлекла от размышлений о будущем и шлепнула по мягкому месту разбитой дорогой, вернув в реальность. Не стоит привередничать. Это большое благо, что до Падения здесь пролегало широкое шоссе. С тех пор минуло почти два века, от былого великолепия осталось не так и много следов. Просто со временем, когда дорогой стали вновь пользоваться, были созданы специальные команды, поддерживающие ее в относительно исправном состоянии. Один, редко два инженера из ближайшего Оазиса, несколько охранников и до полусотни дикарей, собирали выпавшие куски покрытия и складывали из них мозаику. Скрепляли в большинстве случаев доступными материалами - собственным потом и бранью. То, что даже сейчас на дороге могли разъехаться две телеги, Дорожное управление ставило себе в заслугу. Они не так уж и были неправы, с учетом квалификации ремонтников. Случаев, когда на ремонт присылали один бульдозер или экскаватор, было по пальцам перечесть. Они считались праздниками, поскольку такой техники на всю Конфедерацию было единиц десять.
   Слева угрюмо молчала Алекто. Должно быть, прикидывала обстоятельства пути, остановки и все, без чего в дальнюю дорогу не отправляются. Неразрывной частью легенд о Прежних временах было то обстоятельство, что дорога от нынешней Цитадели, через восьмой и мимо пятого Оазисов, до самого девятнадцатого, что на побережье, занимала не более десяти часов. Сейчас только немногие посвященные знали, что все это чистая правда. Некоторые любители даже могли назвать типы используемых в те времена машин, их скорость и прочие характеристики. К слову сказать, по сравнению с нынешними средствами передвижения Прежние - песня о недоступной мечте. На фургончик Алекто Раньше и не посмотрели бы. Основу транспорта Конфедерации представлял гужевой, велосипедный, а то и ручной транспорт типа "тачка". Автомобили - штучный товар, только грузовые. Удобство и даже мощность были принесены в жертву экономности, неприхотливости и неограниченной ремонтопригодности. Фургончик Алекто был явно старше ее самой.
   Чегджи относился к знатокам прошлого. Не от безделья, уж на что, а на это людям его профессии и положения жаловаться не приходилось. Вот такое интересное интеллектуальное хобби. Впрочем, оно оказывалось весьма практически выгодным, когда надо было договориться с кем-либо за стенами Оазисов. Люди любили слушать сказки, сами охотно пересказывали невероятное, коротая вечерок за приятным разговором и распитием побочного результата использования перегонной лабораторной установки. "Учёное пойло", как уважительно называли полученный продукт дикари, использовалось для повышения авторитета властей Содружества вообще и науки, в лице Чегджи, в частности. А истории, часто бывшие простым пересказом прочитанных книг, со временем обрастали подробностями и становились "мифами и сказаниями Пустых земель".
   Но на Алекто такие рассказы не действуют. Пойло хорошо как внутрь, так и на продажу, это да. Но когда она случайно слышит о том, что было прежде, то демонстративно морщится, всем видом давая понять, что, то о чем повествует рассказчик, никогда не было и быть не могло. Просто потому, что не могло и точка. И вообще, развлекайтесь байками, если так хочется, а она пойдет и займется чем-нибудь насущным.
   Сейчас у Алекто, просидевшей всю ночь за рулем, ломило шею и плечи, ныла спина, неприятно стягивало живот, затекли ноги, чесались глаза... Она слышала, как сопят и о чем-то переговариваются господа "охраннички", периодически разражаясь гоготом, от чего каждый раз пробегал неприятный холодок по коже. Безумно хотелось в туалет но, как на грех, не попадалось ни единого кустика, не менее страстно хотелось поскорее добраться до охраняемых территорий, так что Алекто и дела не было до каких-то чужих путешествий.
   Настроение у парня, напротив, было замечательное. Глаза его весело сверкали, улыбка бродила по пухлым губам, пальцы цвета крепкого кофе выстукивали бравурную дробь по медицинскому саквояжу.
   Чегджипал Хами, чтоб ему, не унимался.
   - А еще, говорят, были вдоль шоссе такие маленькие гостиницы, в которых путник мог перекусить, а если нужно, то и отдохнуть, переночевать, принять ванну...
   - Зачем же ему ночевать, если до Оазиса всего десять часов дороги? - буркнула Алекто. Собеседник ей напомнил о том, как она мечтает и о ванне и о постели, и о прочих удобствах.
   - Ты не рада возможности подработать? - решил сменить тему разговора Чегджипал.
   - Возможности?! Подработать?! - вспылила Алекто. - Пока что я занимаюсь тем, что ублажаю жирного навозного червяка и его не в меру ретивого подхалима, тратя на это собственное время и на собственные деньги купленное топливо!
   - Но тебе же заплатят...
   - Не смеши, не больше половины и то, если повезет. Умолкни и не выводи меня из себя.
   Чегджи обиделся на "подхалима" но понял, что сейчас спорить с Алекто чревато падением на полном ходу из кабины фургона и замолчал. Мысли его приобрели более конкретный характер.
   Кто этот пришелец и откуда взялся, на его голову? Бежал сквозь толпу, никого не задевая. Отшвырнул прочь солдата, вдвое больше себя самого, просто легонько шлепнув тому по нагруднику. Чегджи видел это сам и уверен, не в приемах ближнего боя дело. Но, с другой стороны, если это именно эльф, то следует удивляться вялости оказанного сопротивления. И в конце концов не понятно почему колдун с минимумом сил полез через толпу, а не ушел по-тихому... Стоп, стоп, стоп. Какая- то мысль мелькнула в коротко стриженой голове, поманила солнечным зайчиком и погасла. Доставай сети и лови. Именно погоня за такими "зайчиками" приносила порой неожиданные плоды. Все-таки он слышал, что остроухий не первый маг на этой земле. И не второй, если считать первым Повелителя Пустых земель. Какие-то слухи бродили совсем рядом.
   В позапрошлой экспедиции, когда пытались достичь деревни, возглавляемой страшной старухой, которая по тем же слухам была бессмертной, наслушался всякого. Их проводник рассказал немало историй про могущество этой ведьмы. Среди них фигурировал некий вожак другого клана, решивший объединить племена. Пришел и бросил вызов, как это иногда делалось среди дикарей. Возраст соперницы тут не помеха. Если она может править, то сможет и принять вызов. Старуха, как похвалялся проводник, изрядно вытерла незадачливым претендентом землю на площадке, перед своим домом. Даже не прикасаясь к нему. Племена частично и впрямь объединились, под руководством Бессмертной... как там ее?
   - Алекто, помнишь ту экспедицию по поискам бессмертной колдуньи? - Обратился Чегджи к своей молчаливой спутнице. Понятно, что предприятие ей не по нутру, но зачем же так это демонстрировать? - Ты тогда еще наступила на ядовитый шип и не смогла с нами пойти, но присутствовала на предварительных переговорах. Не помнишь, как там ее звали? Бессмертная...
   - Не помню. Зачем тебе это? - Знай Чегджи профессиональную контрабандистку и бродягу чуть меньше, то решил бы, что за коротким ответом скрывалась боль. На твердом лице обозначилась боль из тех, что с годами почти не теряет силы. Из тех, которые порой ведут человека сквозь годы и испытывающий ее человек только с виду похож на остальных. В коротких словах Чегджи померещились боль и вызов. М-да, прав был его старый учитель, когда говорил, что с наружи, за стенами больше пугающих тайн, чем в самом засекреченном комплексе любого из нынешних оазисов, или далекого прошлого. За стенами и в душах тех кто оттуда приходит. Расспрашивать Чегджи не решился. Ничего, жил без этой тайны и еще поживет, он всостоянии сам вспомнить имя той колдуньи. Хорошо охране в фургоне, не пешком топают и вполне довольны этим не мудреным обстоятельством. Привычный матерок на самых болезненных ухабах не в счет. Ни мыслей у них посторонних, ни сомнений.
   Вечером они остановились у старых развалин. Вьюнок - стеноломка на славу потрудился, только единичные кирпичи и измененный цвет почвы вокруг напоминали о древнем постоялом дворе. Что годилось для предков, то годится и для усталых потомков, решил Чегджи, приказав остановиться и разбить лагерь.
   В древних книгах говорилось, что вечерами все меняется. Даже запах мест, где был много раз и тот становится каждый раз иным. Описывались ароматы трав, которые наполняли воздух и как начинали петь сверчки. Ни тех, ни других теперь больше нет. Немногие имеющие доступ к архивам проходили мимо таких описаний равнодушно.
   Трава, что пробивается через мертвую землю, слишком занята простым выживанием, чтобы дарить ароматы всяким проезжающим. Может, через много лет эта земля проснется ото сна, не отличимого от смерти и вспомнит, как оно должно быть. Как знать, может тогда вспомнят и имена тех, кто приближали это время как могли. Впрочем, с покойным доктором Ильгером, часто приходилось забираться в такие места, где и такая убогость окружающего мира казалась роскошью. Все ради удаленного времени, которое ни тот ни другой не надеялись застать.
   Пыльные сумерки становились плотнее, угрюмо наваливаясь на притихший мир. Но уже трещал костер из припасенных заранее брикетов, дающих скудное и неяркое пламя. Похлебку сварить можно, не более того. Потрескивал, остывая двигатель, Алекто что-то там подвинчивала, наверное, для профилактики. Она лучше всех и не понаслышке знала, что эта несуразная железяка в этих местах держала шестернями и цилиндрами их жизнь. Она хороший попутчик, молчаливая и хорошо знающая местность. Знающая, с какой опасностью связываться можно, какую легко отпугнуть такой большой группе, а от каких обитателей этих земель можно только бежать без оглядки. Вот в такие моменты и пригодятся нескончаемые "заглядывания под капот". Один недостаток - не любит его истории, но хватает ума не критиковать каждое слово, когда их слышат разные, в том числе не всегда безопасные спутники.
   Уставшее светило покидало небосвод, разливая вокруг мутный полумрак не понятного цвета. Чистые цвета остались в далеком прошлом, оставившем после себя только описания былого великолепия и редкие восстановленные фотографии. Солнце оставляло страну изглоданных гор, обширных пустошей и пятен "горячих мест", под которыми покоятся руины. Доктор Ильгер мог многое порассказать, когда бывал в хорошем настроении. Сам Чегджи тоже кое-чему был свидетелем и на собственном опыте знал, чего местные жители лишились в результате принятых двести лет назад решений.
   Похлебка съедена, дно котелка протерто хлебом. Пленник накормлен и угощен на десерт снотворным. Настало время рассказа о делах прошлого. На этот раз за правдивость истории Чегджи готов поручиться и, пожалуй, Алекто не станет кривиться с недоверием.
   - Двенадцать лет тому назад, когда я впервые прибыл на вашу станцию, доктор Ильгер уже был здесь. Вы бы видели ту ситуацию, когда в напарники к уже матерому исследователю, одному из лучших о ком я даже слышал, присылают человека на первую в его жизни практику за Стеной. Да, в первый раз и в самое пекло. Я тогда привез заодно новое оборудование. До того ген анализатора на станции не было и, как мы знаем, на большинстве станций их нет до сих пор. Знаете ли, одна лаборатория, вроде той что разнес наш гость, стоит куда больше, чем вся продукция станции за год. Но отношение к Ильгеру всегда было немного иным, чем к прочим его коллегам, тоже работающим в "поле". Вчера на похоронах, по понятным причинам, мне не удалось сказать свое слово в его память. Я это сделаю сейчас.
   Как я сказал, власти к нему относились немного иначе, чем к другим. Причина была весомой. Я знаю, да и вы тоже, что людей, которые оказывают помощь всем кто к нему придет, немного. Да и никогда не было много. Говорят, и вы это наверняка слышали, что он был скрытым мутантом. Это почти правда, Ильгер был особенным. Как легко заметить, мутация была удачной. Ничем не отличаясь от человека, как это понимает Содружество, он был наделен не только острым умом и выносливостью. Не только не болел за всю жизнь ни разу, но и мог многое. Когда он со своей фирменной едкой иронией в споре говорил, что слепцу чего-то не понять, был прав. Буквально. По сравнению с ним именно мы были калеками, даже те, кто максимально приближался к эталону. И при едкости и нелюдимости доктор Ильгер был хорошим человеком. Те, кто и в правду нуждались в совете и поучении, всегда их получали. Хотя не всегда в приятной форме. Видите ли, его изгнали из Цитадели, да, да, оттуда, с формулировкой "скрытый мутант и распространитель вредных и антинаучных панических слухов". Это его так покоробило, что решил показать всем... В итоге все обернулось тонкой, но не человечески доброй местью. Он приобрел пунктик, согласно которому те, к то имеют "полноценный" разум, но умом не блещут, просто не желают пользоваться своими полноценными способностями. Все хорошо, вот только критерии у него были просто не реальные. И первая, а заодно любимая, жертва сейчас перед вами. Ну ладно, хорошие слова сказали, переходим к делу.
   Как уже сказал, тогда я был куда моложе и почти ничего не знал, не смотря на диплом с отличием, преисполнен надежд. Ильгеру был нужен помощник. Как я потом догадался, я и был помощником, фигурально выражаясь, основным моим занятием была наклейка ярлыков на образцы своего профессора и его же имени. О чем я тогда не догадывался, так о том, что платой за труд будут знания и опыт, которого не даст мне никто больше. Но это наши внутренние дела...
   Вам, наверное, доводилось слышать, что в давние времена до Падения многие важные объекты прятали под землю. Конечно, доводилось, не зря же за обнаружение новых подземелий обещана награда. Но немногим известно, что некоторые вещи являются тайной сейчас, хотя сами собой подразумевались для предков. Сейчас они утеряны, не смотря на то, что во многом мы предков уже превзошли. Именно в связи с этим, обследования подземных сооружений является важной задачей. Заниматься этим можно только властям. Остальным дозволено только обнаружить вход, но не заходить во внутрь. Доложить властям и ожидать заслуженной награды. Но доктор Ильгер иногда пренебрегал запретами, стоящими на пути к Знанию. Когда на станции появился дикарь, принесший фрагмент вычислительной машины из найденного им подземелья, Ильгер не колебался. Захватив продовольствия дней на 10-ть, меня и кое-какое оборудование для поисков тайников, отправился в путь.
   Большая часть пути пролегала по дороге номер два, по которой мы едем сейчас, только в другую сторону. Потом мы свернули на бездорожье и двинулись на север. Найденный бункер находился на границе изученных земель. Там "горячие пятна" сливались в мертвые поля, мутантов было очень мало и они редко могли претендовать на родственность людям. Но Ильгер не боялся, почему-то пребывая в уверенности, что его не тронут. И не трогали, что удивительно.
   К старым развалинам мы подошли на рассвете девятого дня, во главе небольшого каравана из соплеменников нашего проводника. Того, кто принес блок памяти. Припасы по пути экономили и от того большую часть продовольствия выменивали по пути. Я тогда был изрядно угнетен дорогой и голодом, поскольку есть то, что приносили наши провожатые с непривычки не возможно. Хлеб из неизвестного зерна. Неизвестно чье сушеное мясо, коренья аналогичного происхождения. С учетом того, что охота в этих местах бедная, могли накормить и человечиной из самых добрых чувств, поскольку мясо есть мясо. Но припасы со станции есть было нельзя - не прикосновенный запас. Ильгер разве что в обнимку с заветным мешком не спал. Тем утром, готовясь к спуску, я впервые позавтракал тем, что раньше почитал за несъедобное.
   Мы шли к провалу по тонкой, чисто условной тропинке тянущейся мимо остатков домов. Ночевать в таких местах не рекомендовалось, поскольку был велик риск обвала какой-нибудь держащейся на честном слове древнего строителя стены. Хотя над землей торчали только фрагменты стен, от силы в два человеческих роста, это правило соблюдалось неукоснительно. Кроме того, не все подземелья обвалились и подвалы, как правило, целы. Проверять, не облюбовал ли кто-то хищный там себе логово, не хотелось.
   - Ну, так вот, подземелья располагаются как минимум в два уровня. Я проведу вас ко входу в нижний, но сам вниз не пойду, поскольку там страшно даже мне. - Наш провожатый продолжал свою лекцию. Произносить слова типа "страшно" ему ничего не стоило, поскольку герои, встречающие опасность грудью, в этих местах давно вымерли. - Я видел уходящие вниз ступени за разбитой дверью, но сам вниз не пошел оттого, что накатила вдруг жуть. - В подробности, что могло скрываться вод этим словом, не вдавался и только излишне настойчиво подчеркивал, что ничего не видел.
   Ильгер кивал с терпеливым видом человека, который слушает этот рассказ не в первый раз со слабой надеждой узнать нечто новое. Он сказал проводнику, что понимает его чувства и никто не будет его заставлять спускаться на самый низ.
   - Мы пришли.
   Остатки административного, судя по размерам и сохранности здания. Колонны у парадного входа. Кучи слежавшегося песка, с торчащими из него железяками. Провалы высоких окон, сквозь которые проглядывало серое небо. Небольшая норка, ведущая в подвал. Из соображения экономии зажгли свечные лампы, принесенные с собой. Электрические фонари тоже взяли и держали их под рукой. Все глубоко вздохнули и пошли.
   Дыра в земле образовалась на месте старого коллектора. Через неё мы проникли в засыпанный почти до потолка технический туннель с кабелями и трубами под потолком. Через выломанную давным-давно железную дверь в пол-пальца толщиной и небольшой проход вошли в длинный коридор. На пороге песка было уже мало. Письменный стол с телефоном в конце и приветливо открытая в пяти шагах за ним дверь. За дверью лестница ведущая вниз. На под ногами хрустели осколки упавших с потолка матовых плафонов. Парочка ещё как-то держалась в своих проржавевших насквозь креплениях. Воздух был неожиданно свежим. Мы синхронно глубоко вздохнули и начали спускаться.
   Истертые ступени и наши шаги. Треск фитилей свечек за стеклами фонарей и звуки чего-то осыпающегося. Перила, на которые лучше не облокачиваться. Двери, ведущие куда-то и неподвижные от ржавчины, сохранившие остатки краски, цифр и букв старой армейской аббревиатуры, которые нам ничего не говорили. В тусклом отблеске ламп, в пляске теней на стенах, мы казались процессией спускающиеся в недра подземного царства мёртвых. Ирония была с том, что так оно и было. Даже проводник, привыкший к смерти, хранил молчание. Его три глаза были чуть прикрыты и казалось, что он молится. Мы шли мимо оборудования, чье предназначение осталось давно в прошлом. Стеклянные глаза шкал и мониторов следили за нами из-под слоя двухвековой пыли.
   Мы шли мимо трех ярусных коек, чьи поржавевшие трубы, рассыпавшиеся доски и останки прежних обитателей среди истлевшего тряпья и умноженные тенями, казались зарослями больных омерзительной и мучительно - постыдной болезнью растений. Зарослями живых и не добрых теней, в призрачном лесу, где среди безжизненных ветвей чуть слышно копошатся страшные воспоминания. Словно в крике распахнутые челюсти. Среди обломков эхом носится память обо всем том, что случилось с этим миром. Обитатели бомбоубежища повторили его судьбу и их смерть не была легкой. За все время, что исследователи шли, никто не проронил ни звука. Даже привычные ко всему Ильгер и проводник ступали так, словно пытались показать неизвестно кому, а может и самим себе, что здесь никого нет.
   В одном древнем космогоническом мифе говорилось, что вселенная - это дерево. Крона - светлый мир богов, полубогов и благих духов. Ствол - мир людей. Корни - место где обитают разнообразные злые духи, демоны и души нечестивых умерших. Спроси кто меня тогда, а где мы находимся и куда идём, я бы не задумываясь ответил, что среди корней такого дерева и уверенно продвигаемся с каждым шагом всё глубже и дальше от мира живых. Но что-то манило вперёд и неслышно звало.
   Миновав некогда жилые помещения, в конце длинного коридора усыпанного мелким песком, пылью и утратившим всякое подобие мусором, за поворотом, мы увидели искомое. Коридор расширялся, в противоположной стене зиял дверной проем.
   - Вот здесь я остановился в прошлый раз. - Проводник указал на следы, прерывавшиеся в полушаге, от того места, где он стоял сейчас. Было видно, что он тогда изрядно потоптался на месте. - А теперь приглядитесь здесь. - Он поставил лампу на пол и почти ткнул пальцем в пол перед собой. Только тогда я заметил, что кто-то побывал в этом месте на много лет раньше. Пыль почти засыпала цепочку следов, ведших к проему. Следы вели только в одну сторону. Кто бы их не оставил, назад он не возвращался.
   - И ты не решился рискнуть. - Не понять, насмехается Ильгер над трусостью или, наоборот, воздает должное осторожности.
   - В нашем поселке только пять настоящих добытчиков. Если тот, кто шел раньше не вернулся, значит и я могу. Пусть рискуют те, кому платят жалование. Я был удивлен, когда вы никого не позвали, а пошли только в вдвоем. Впрочем, главное сделано - запрос на мое вознаграждение вами подписан. - Он похлопал по карману, скрывавшему будущий мешок зерна и ящик сублиматов для его поселка. - Дальше идите сами, я подожду.
   Ильгер кивнул, не утруждаясь ответом. Мы на минуту задержались при входе, осматриваясь. За массивной, с три пальца толщиной, дверью, которая была нараспашку, находилась небольшая площадка. За площадкой виднелись уходившие вниз железные ступени винтовой лестницы. Привлекало внимание то, что дверь была не открыта, а выбита. Глубокая вмятина, почти вздувшая середину двери пузырем с ямкой, при неповрежденной лестнице, намекала на что-то подобное. Оставалось только гадать, зачем ломали, ведь электронный замок, висевший здесь же, на двери, выглядел не поврежденным. Посреди вмятины металл был выгнут в обратную сторону, будто пробили кулаком, а потом рванули на себя. Ясно, что напугало бесстрашного охотника за старыми вещами. Мысль, что сотворившее все это существо могло спать внизу, не пустила бы вниз кого угодно. Но не нас. Я тогда подумал, что дверь просто взорвали, Ильгер сохранил свои мысли при себе и поделился соображениями только когда мы поднимались назад. Я оглянулся, Проводник махнул рукой и мы с доктором, не колеблясь, шагнули вперед.
   Хорошо строили раньше. Когда спускались, ни одна ступенька не заскрипела и не заскрежетала. Площадка, десятью метрами ниже. Железная дверь с мелкой сыпью выбоин. Груда в углу, увенчанная каской через пробоину в которой желтела кость. Автомат на коленях мертвого был точно таким же, что и в руках Ильгера. На полу мешались под подошвами гильзы. Мы вошли на нижний уровень.
   Свет электрического фонаря впервые за двести лет коснулся обшарпанных стен - у цели путешествия можно было не экономить дефицитные батареи. Да и обитателям подземелий, если они тут есть, иллюминация будет не по вкусу. Я тоже хотел включить фонарь, но Ильгер жестом запретил это делать.
   Коридор и множество открытых, закрытых и выбитых дверей. В стене, рядом с дверью из которой мы смотрели, две небольшие ниши, я знал, как они назывались - лифты. За раскрытыми дверцами торчала арматура с запутавшимися в ней проводами и кусками деревянных панелей. Что-то было не так, к спертому воздуху подземелья примешивался подозрительно знакомый еще по поверхности запах. Миновав несколько дверей ведущих в комнаты полные обломков, обнаружили, прямо на пороге, "свежее" тело. Мутант, по-видимому, полз из последних сил, которые его оставили уже в дверном проеме. От него - то и шел популярный наверху запах сухого разложения. Вероятно, именно он и оставил следы ведущие только в одном направлении. Впервые Ильгером было нарушено молчание.
   -Он сделал полдела за нас,- сказал доктор, склонившись и отрывая клапан ничейного рюкзака в котором лежали кое-как сваленные кассеты, жесткие диски, и еще что-то. - Молодец. Причина смерти - ранение когтями магистральных сосудов шеи. Хм, однако, аккуратный хищник попался, больше никаких порезов или разорванной одежды. Или не хищник. - Добавил он шепотом. В электрическом свете было ясно, что перед смертью покойного подтянули назад, вероятно догнав сзади. Он сопротивлялся, цеплялся за дверной косяк, оторвав его. На полу не было крови. Судя по следам и обломкам мебели, последние мгновения своей жизни он бежал, не разбирая дороги. - Плохо. Я догадываюсь, кто его мог убить и надеюсь, что виновника здесь нет.
   -Кого? Вы встречались с этой тварью?
   -Нет, иначе бы не говорил бы с тобой. Они недавно появились - странные создания, которые питаются только кровью. Я слышал о них, никогда раньше не видел и не хочу видеть. К пулям они не уязвимы. Так говорят. И не стоит ото всех слухов отмахиваться, уж поверь мне. Обрати внимание, что тут только его следы. Нет ни отпечатков лап, ни следов ног, босых или обутых. Словно его убийца не касался пола. Ладно, пошли.
   - Разве бывают неуязвимые?
   - Нет, бывает негодное оружие. Против того, кто убил этого беднягу, пули не годятся. Не спрашивай, кто это сказал и откуда я знаю. Считай, что пустынный ветер нашептал.
   Следующие пару часов мы бродили по бункеру. Даже сейчас не могу понять, чем раньше занимались в этом неожиданно большом сооружении. Жилые комнаты и кабинеты, никаких скрытых тайников. Системные блоки вычислительных машин были разворочены до нас. Ильгер лишь взял несколько папок, да пару книг в растрескавшихся кожаных переплетах из шкафа в кабинете, по-видимому, местного начальника. Тот не возражал, лежал себе тихонько. Пистолет ,вывалившийся из расстёгнутой кобуры тускло отсвечивавший наградным золотом отправился в остальным трофеям. Когда вынимали добычу из рюкзака предыдущего охотника за старыми вещами, я спросил:
   - А все-таки, кто его убил? Раны очень ровные и не похожи на мой взгляд на следы когтей. Скорее, это следы клыков, причём либо человека, либо похожего на него мутанта. Если приглядеться, видны бороздки от резцов, отпечатавшиеся в высохшей коже. Челюсть убийцы или охотника была почти идентична человеческой, или мутантской - обыкновенной. Иные племена подтачивают себе клыки. Другие вовсе, питаются сырым мясом, поскольку нужными зубами обладают изначально. Некоторые исследователи считают, что такие племена смутировали не от людей. Но тогда не понятно другое - раз убили, то должны были съесть. Не понимаю. Раны точно на крупных сосудах, словно убийца удовлетворился только кровью. Бессмысленно. Никогда не слышал ничего подобного.
   - Не многие могут об этом рассказать подробно, мальчик.
   Будучи неприятно привычен, к манере почтенного доктора разговаривать, я не удивился. Только потом, когда старался вспомнить все обстоятельства той странной беседы, обратил внимание, ретроспективно заметил, как напряглась спина наставника при звуке голоса.
   - Правильно, не дергайся, - до меня только дошло, что обращаются не ко мне и говорит не Ильгер. - Не люблю шума, а пули мне не вредят, сам знаешь.
   Мы медленно повернулись к говорившему. При первом взгляде, это был человек средних возраста и роста. При втором, стали заметны отличия в строении челюсти, она казалась более вытянутой сверху вниз, как будто его зубы не полностью помещались во рту. Чуть после стали заметны и более мелкие отличия. Облик незнакомца словно тек, постоянно неуловимо менялся. Взгляд скользил по лицу не задерживаясь. Требовались усилия, чтобы сохранить его в памяти когда не смотришь. Одежда не определенно-свободного покроя. Поза обманчиво расслаблена. Ни тени сомнения, что пожелай незнакомец, мы бы умерли до того, как поняли, что с нами происходит. С удивлением я почувствовал поднимающуюся волну темного ужаса. Перед нами стоял обитатель призрачного леса вроде того, что произрастал на верхнем ярусе, только большего и бывшего гораздо страшнее. Их собеседнику не должно было быть места ни в этом бункере, ни в мире, в котором достаточно всякого ужаса и так.
   Молчание затягивалось. В смотрящих на нас непроницаемых глазах, не было ничего человеческого. Знакомого мутантского тоже. Веки полуопущены, но взгляд... Бывают взгляды поверхностные, бывают тяжелые. Встреченный мутант словно упёрся в нас парой острых стилетов из черной стали. Стилетов, чьи острия уже торчали из наших спин.
   - Кто вы? Назовите свое имя.- Промолвил наконец Ильгер. - Убивать нас вроде не собираетесь, значит хотите поговорить. Я вас внимательно слушаю. - Можно подумать, что к нему на прием пришел пациент. Каково хладнокровие, однако.
   - А может, я напоследок хочу поразвлечься. Даже вы в состоянии догадаться, что можно извлечь удовольствие из беседы со своей едой. Или об этом ваш "ветер не нашептал"? Особенно приятно, когда тебя стараются потешить, пытаясь оттянуть неизбежный поцелуй в шею. - Между губ показались белые, острые даже на взгляд клыки. Все встало на свои места. Довольно живо представились еще два тела, открывающиеся новым исследователям подземелий. - Но ты прав, человек. Ваши жизни мне пока без надобности, я достаточно подкрепился вашими спутниками. Теперь вы можете разговаривать со мной, не опасаясь за свои жизни. Я знаю, для живых это важно, не опасаться. Присаживайтесь поудобней, разговор будет долгий. Ха-ха-ха, знаю, что тут можно сидеть только на полу. - Веселья в его смехе не хватало. Но ладно. Не хочет есть и то хорошо. Бедный проводник, чье имя я так и не спросил. Вот, какая его ждала награда.- Что до моего имени, оно осталось там же, где потеряли свои жизни все те, кого вы видели на верхнем уровне. Оно принадлежит давно забытой истории. Имя, это простая формальность, хотя она так много значит для людей, я помню. Простите за занудство, я давно не говорил. В наших местах этот способ коммуникации используется редко. Да и не с кем говорить, один приказывает, все прочие выполняют. И не о чем нам говорить друг с другом. В редких случаях, когда мой собрат хочет говорить со мной, я знаю, что он обращается ко мне, а не к кому-то другому.
   -Ты сторожил нас? - Ильгер не возмутим. Автомат уже за спиной. - Что ты знаешь об этом месте? Если имя немного значит, то тогда кто вы? Что за места вы упомянули?
   - Вопросы, вопросы, вопросы. Даже столь умный человек как вы, не спросил то, что его интересует, на самом деле. Да, следил. Но не за вами, а за этим местом и знаю про него всё. Говорю сразу - того, что вы ищете, здесь нет. Да, именно я выпил вашего предшественника. Не стоит скорбеть, он был простым вором, чьи нужды не выходили за пределы жратвы и совокупления. Украденные вещи он хотел обменять на много и того и другого.
   - Разве это может беспокоить такого как вы?
   - Нет, не может. Но почему-то беспокоит. Дело в том, что некогда я был среди тех, кого вы видели там, немного выше. Я бываю здесь не по поручению. Здесь много воспоминаний.
   Я помню, как информационные выпуски приобрели строгую жесткость, а суть сообщений вполне укладывалась в одно слово: "война". Помню, как из магазинов стали пропадать продукты для долгого хранения и ползли слухи, что скоро начнут ограничивать потребление. Я помню, как выли сирены. Помню, как мы спускались вниз, стараясь не оглядываться на вспышки, озаряющие коридор за нашими спинами. Помню, как вырубился свет и поперхнулась сирена. Мы тогда думали, что спасемся. Какое-то время это было так, поскольку война закончилась без нашего участия. Некоторые даже смотрели вперед с долей оптимизма, хотя большинство людей, нечего таить, надежд не питало и просто ждало конца.
   - Ты как-то задался вопросом, - тут вампир обращался только к Ильгеру, говоря о вещах для них обоих явно хорошо известных и очевидных. - Не являлась ли Война лишь видимой частью Катастрофы? Ответ - да. Сразу после нашей победы, да, да, не смейся, наша страна победила, хотя по тому, как живут потомки победителей, этого и не скажешь, выяснилось много странных вещей. Ещё когда мы тут сидели ну, на верхнем уровне, удивлялись тому, что ситуация резко изменилась на второй неделе войны. До этого противник наступал уверенно, но в какой-то момент резко покатился назад. Радиопередачи с вражеской территории прекратились чуть позже. Оказалось, что в некоем исследовательском Институте придумали страшное оружие. Но, как оказалось, за "физическими эффектами неизвестной природы" стояла конкретная персона, ныне именуемая Повелителем. Мы пытались ему противостоять, но преуспели только в том, что нас заметил. Он пришел сюда лично, меня позвали на его допрос... До сих пор в ушах звенят Его слова: - "Поклонись мне". В итоге вы видите то, что изо всего этого получилось - не оставляю следов на пыли, летаю по ночам, пью кровь.
   - Откуда ты знаешь, что мне известно и чего я ищу больше всего? Ты следил за мной?
   - Вроде того. Ты же не думал, что твои активные поиски оставят Повелителя равнодушным, Ильгер? - Имя доктора вампир произнес протяжно-свистящим голосом, от которого передергивало. Казалось, что вместе с именем прозвучала и история его обладателя и отношение к нему многих лиц, как живых, так и активно мёртвых. - Нет, интерес пока не лично к тебе. Просто в местах, представляющих интерес для Повелителя, разбросаны своего рода сигнальные паутинки. Ты уже тронул пару таких, будь осторожней. Впрочем, я отвлёкся.
   Я долго и верно служил Повелителю. Я вытворял страшные, очень страшные вещи. И куда более ужасные события мне довелось видеть. Моя вера в могущество Повелителя была нерушима, как и при жизни. Я даже имя свое забыл. Но однажды, выслеживая группу беглецов, я вновь оказался в этом месте. Задание я выполнил, меня переполняла сила и я задумался, что именно это место мне напоминает. Я сидел на крыше и размышлял. Заглянув вглубь себя, я вспомнил все. Все человеческое умерло вместе со мной больше века назад. Но когда я сыт, я иногда могу себя почувствовать тем же, каким был раньше. Вот собственно и все. Иногда я сюда возвращаюсь. Когда я увидел того осквернителя, я на него рассердился.
   - Это ты убил тех, на верху? - Сам не знаю, как это получилось. Этот безумный разговор подвинул меня на безумный поступок. Слушать разглагольствования этого жуткого существа, вместо того, чтобы бежать со всех ног было странно. Тем более, что бежать было бесполезно. Слова сами вылетели изо рта.
   - Ты прав, мальчик. - Для этого существа мы с Ильгером должны казаться ровесниками, но называло оно так только меня. - Склонившись перед Господином, я получил приказ очистить бункер и успешно его выполнил. Им повезло, для них все давно закончилось, а я помню, как они бросались на меня, как молили меня о пощаде. Мои бывшие сослуживцы мертвы, а я всё помню. Я сам себя наказал. Когда могу, я возвращаюсь сюда. Несу вахту около своих жертв. Это долг памяти.
   - Повелитель не мешает тебе?
   - Я бываю здесь только когда свободен от обязанностей. Полагаю, Господин не знает, где я. Ему это не нужно - я был первым, кто склонился перед ним, точно понимая, что именно делаю. Мне он верит. Со временем я много узнал, например, как происходило Падение. Роль моего хозяина в нем трудно переоценить, а всякие там ракеты - газы - вирусы, это так, мелочь. Поэтому я хочу помочь вам. Я узнал, как остановить его. И вы мне поможете. Пока Господин здесь, наш мир никогда не возродится. В ваших вещах там, у входа, появилась новая вещ - небольшая коробочка. В коробочке некое электронное устройство и мои пояснения. Цитадель далеко известна своей наукой и беспокоит даже Господина. Там смогут разобраться, что это за прибор и как его можно применить на практике.
   - И ты так просто отдаешь в наши руки оружие против твоего хозяина и тебя самого? Никаких условий, никакого подвоха? - вот где сарказм доктора не уместен, так здесь. Я тогда почти почувствовал, как глотка нашего собеседника запылала от жажды, как зачесались зубы от желания разорвать нашу плоть. Но когда он ответил, впервые за все время в голосе прорезалась эмоция. Глубокая печаль.
   - Ты так ничего и не понял, живой человек. Ты полагаешь, я должен испытывать благодарность к Нему?!? За то, что он сотворил с нашим миром? Сотворил со мной? За приказы, которые он отдавал мне или в моем присутствии? Испытывать благовение к этому... порождению Бездны, чье дыхание опалило наш мир, прожгло его плоть до самых костей? Он здесь и не успокоится до тех пор, пока наш мир не станет пустыней полностью, без остатка. Его надо остановить. И не ценой моей жизни. Я давно мертв. Я больше не хочу здесь быть. Ты глупее самого безмозглого ходячего мертвеца, если считаешь, на самом деле считаешь, что я должен благодарить Господина за свою невыносимо растянутую смерть.
   - Простите, но я не сразу смог поверить. Ваша искренность мне показалась несколько сомнительной. Надеюсь, вы понимаете, что получать подарок от того кого привык считать непримиримым врагом, несколько странно.
   - Не понимал бы, так смаковал бы твою кровь, человек. Оцени мое великодушие...
   - Оценил.
   - Нет. Ты не до конца меня понял. Я даю вам надежду. Приношу весть, что даже возле самого сосредоточия зла бывают проблески света. Даже в давно мертвых сердцах. Мертвых буквально. Я видел, как самые жестокие мутировавшие дикари иногда перед ударом колебались. Одно мгновение. Это значит, что Господин не всесилен. Значит, что-то, Ему не подвластно. Душу, он не может покалечить. Это второй подарок вам. Уходите. На второй вопрос вы сами найдете ответ. Как вы полагаете, что могут хотеть мертвые, наделенные, злой волей, памятью и сознанием?
   - Но...
   - Не испытывайте мое терпение. Я начинаю думать, что ошибся. И не приходите сюда больше. Опасность возрастет многократно. Тех, кто готов служить Повелителю, с каждым годом становится больше. В этих краях тоже. Если донесут, то кому-то, а может быть и мне, прикажут разобраться. Нарушить прямой приказ я не смогу. Прикажут убить - убью, разве что постараюсь сделать это не больно.
   Мы ушли. Наши спутники лежали там, где мы их оставили. Оружие в руках, но лица спокойны. Мы наскоро похоронили их в развалинах и двинулись быстрым маршем назад. Что было в той коробочке, я не знаю. Доктор Ильгер не показал мне ее содержимое, а позже, отправил в Цитадель с более надежной оказией, чем я.
   Когда мы шли к поселению, чтобы все-таки отдать заявку на награду, я спросил Ильгра:
   - Простите, наставник, я что-то не понял, что он там говорил про живых мертвецов и мертвые сердца? Разве мертвые ходят?
  
   Слабый ветерок тревожил золу почти догоревшего костра. История закончилась, но продолжала незримо висеть в воздухе. Охрана благополучно храпела. Пусть этим простым парням приснится все то, что так не любил в людях давешний вампир. Вдали, слышался скрежет и завывания. То ли ветер нашел себе очередную игрушку, среди руин, то ли заявляла о себе новая мутировавшая тварь, которой пока не придумали названия.
   Чегджи сидел неподвижно, его смена дежурить первая. Он переживал историю заново. По всей видимости, Алекто тоже. Во всяком случае, пожелала бдеть внимательно несколько рассеянным голосом. Особенно, если учесть, что она слышала настоящую историю.
   Примерно до момента спуска на второй уровень Чегджимахал рассказывал то, что было на самом деле. Он вовремя сообразил, что, во-первых, философские беседы головорезам не будут интересными, а во-вторых, что людям более чем сомнительного прошлого и настоящего вовсе не обязательно знать, что в стане Повелителя пустых земель завёлся предатель. И без знаний про разработку оружия против него тоже вполне обойдутся. Правда, об этом Чегджи поздно сообразил и вторую часть пришлось додумывать на ходу, вроде получилось. Иначе следующим шагом было бы объявление по радио, что Господину Мертвых скоро конец. К примеру, можно заявить что он, Чегджи и коллектив ученых (адрес: Цитадель, такая-то лаборатория, до востребования), готовят оружие, которое будет испытанно через несколько дней.
   История после встречи с вампиром, оказавшейся вампиршей, выглядела как классика жанра. В ней было много злобных монстров, торговцев тайнами, хитрящих по-черному, прекрасных мутанток, с тремя большими... Короче, покойный доктор Ильгер успешно справился там, где нужны были силы и некоторые невероятных размеров органы нескольких здоровенных мужиков (на этом месте Алекто отправилась спать, сказав, что теперь понимает, откуда у покойного взялась такая оригинальность не только мышления). В пылу страсти одна из пустынных красавиц проболталась доктору о том, где находится средство для полной победы. Это средство теперь в Цитадели и скоро... Не очень, но скоро, Господину мертвых придет конец. Чегджи не боялся такой формулировки, поскольку сказок с таким оптимистичным концом в пустых Землях и Оазисах тоже хватало. Охрана ржала почти не прерывно. Отправляясь спать их главарь, по прозвищу Клык, похлопал Чегджи по плечу.
   Неспешные размышления оказались короткой дорогой ко сну. По крайней мере, когда рядом скрипнул песок, Чегджи вздрогнул.
   - Спим на посту?
   - Просто задумался.
   - Ну да, сколько приятных воспоминаний о страстных, холодных объятиях мертвых блудниц.
   Чегджи представил, что ответили бы на такую фразу вампир или же покойный патрон и вздрогнул повторно.
   - Мне бы хотелось, чтобы ты не принимала на веру то, что я рассказал. Да, была экспедиция. Был вампир, грациозно возникший среди старых костей. Просто это не интересно и рановато пока знать.Я расскажу тебе как все было на самом деле, если захочешь. Подожди цикл, или около того.
   - И чем же вы на самом деле занимались?
   - Ох, играли в вопросы и ответы. На некоторые предстояло найти ответ нам самим.
   - Например? - Алекто, словно спала с открытыми глазами, неотрывно смотрела на огонь. По ее виду можно было предположить, что она уже видела то, о чем был готов поведать рассказчик.
   - Чего хотят мертвые.
   - И чего же они хотят? - начала просыпаться ирония.
   - Покоя. Всего-навсего покоя. И не сердись на патрона. Он был специфический человек с дурацкими манерами и привычками. Он отдал свою жизнь за будущее всех людей, в том числе и за тебя. Если выкладки верны, Господин лишится связи со своими слугами и творениями. Если сильно повезет, то погибнет... Нет, не погибнет, а прекратит существование.
   - А как...
   Слово за слово Алекто выведала правдивую версию истрории. Она потом вновь залезла в свой спальник, а Чегджи залез на фургон, сел и стал смотреть в темноту и слушать ночь. А еще отдался мыслям, большинство из которых не выражаются словами.
   Интересно, а каково это - быть вампиром? Помнить в моменты просветления, кем ты был без малого двести лет назад. Помнить, каким было все вокруг до Падения. Хорошо, что не спросил тогда. Лежал бы сейчас поди с разорванным горлом глубоко под землей. Наверное, существование вампира подобно ночи, окружающей сейчас фургон. Тени былого настолько бледные и давние, что не ощущаются вовсе. Нужно изрядное воображение, чтобы догадаться, что по разбросанным тут и там камням когда-то скользили машины, в которых сидели здоровые и сытые люди. Изглоданные ржавчиной и выветренные ветрами скелеты машин иногда находят среди руин вместе с костями их прежних владельцев. Мертвый собеседник помнит их живыми. Какая тоска, должно быть, гложет того, кто однажды, в отчаянии, склонился перед своим новым Господином. Склонился, обрекая сам себя на вечное проклинание этого мига, когда смерть стала бесконечной. Нечем ему забыться, все чувства умерли давным-давно. Осталась только тоска. В прямую ослушаться хозяина не может, так решил помочь его врагам косвенным образом. Чтобы упокоиться на веки самому.
   Едкая сволочь Ильгер научил Чегджи многому. Пусть спит спокойно. Только крови он попил из ученика, куда там клыкастому агенту, не влезло бы. Но ничего, прорвемся. Зато он может, например как сейчас, на границе сна и яви увидеть то, что скрывается в темноте. Услышать и понять о чем поет сухая трава, перебираемая пальцами терпкого ветра, несущего мелкую пыль некогда стоявших среди равнин городов. Услышать давно умолкшие голоса. И это не иллюзия и не самовнушение, он знает. Во время полевых экспедиций шутили, что не нужна собака, когда дежурит старина Чег. Ведь если можно услышать то, что не слышимо вовсе, то крадущегося врага и подавно. Алекто ошиблась, он не спал. Просто она подпадала под определение "свой" и Чегджи на неё не реагировал.
   Через час он разбудил командира конвоя и лег сам. И сны его были цветными, как у ребенка и задумчивыми, как хорошее кино.
  
   Из дневника генерала Марджета. Неотправленное письмо покойному другу.
   Сверес, старый друг, что же ты наделал, сволочь?! Кого ты впустил в наш мир? Я помню твои горячие обещания, я помню, как они стали сбываться. Даже когда мы проиграли, именно ты превратил радость врагов в ужас, их законную победу в необратимое поражение. Ты помнишь, как за какие-то сутки бравурные марши и громогласные победные заявления превратились в быстро замолкающие вскрики, полные предсмертной муки? Хотя, о чем это я, конечно помнишь. Ты архитектор нашей победы. Так что же случилось, отчего замолчали все передатчики и перестали отвечать посты в вашем районе? Нет ни весточки, ни намека. Хоть бы ты откликнулся, развеял черные сомнения, которые терзают мне душу. Разубедил бы в том, что ты мертв, а всех нас ждет та же участь. Я боюсь, очень боюсь. Мне кажется, что вспышки на горизонте и облака дыма, сигналы химической и радиационной тревоги, стойкое ожидание конца, которые посетили нас в первые часы, это даже не начало, а так, разминка. Даже не генеральная репетиция.
   Помнишь, как мечтали молодые выпускник офицерского училища и присланный на сборы студент? Помнишь, как рассказал о своих "точках напряжения" и о возможности их пробить? Помнишь, как говорил, что станут возможными перемещения на сверхдальние расстояния и даже к соседним планетам? Помнишь, как молодой вчерашний курсант мечтал о десантниках, из ниоткуда возникающих на вражеских базах в самых уязвимых точках? Ты же клялся, что если твои выкладки верны, то скоро пикник под светом лун Громовержца будет чем-то обыденным, как съездить на турбазу в выходные. Ты надеялся, что когда-нибудь твое открытие проложит дорогу к звездам. Так что же изменилось, до чего ты там додумался, какой ужас ты привел сюда, называя его "союзником"?
   Не знаю, зачем я это пишу. Посты гражданской обороны даже в соседних от тебя городах свои последние радиосообщения заканчивали самым популярным теперь паролем: - "Они уже здесь!" Тяжело мне осознавать, что момент, когда мой радист выдаст туже фразу в эфир, не далек. Воевать с новым врагом можно, не даром командующий 4-м округом активно перемещал мобильные группы и передвигал резервы. Ему это не помогло, хотя продержаться удалось гораздо дольше чем прочим. Слабая надежда, но сражаться надо. Я продолжаю надеяться и молится, что ты жив, старый друг. Третьего дня вернулся человек из твоего института. Он говорил, что все мертвы. Но был же до недавнего времени, жив Високосник. Сейчас мой заместитель проверяет еще одного, назвавшегося твоим бывшим коллегой. Возможно, узнаем нечто новое. Вдруг тебя видели вне института перед самым Инцидентом.
   Мне хочется верить, что все происходящее, есть просто вышедший из под контроля эксперимент, действие не разумных сил. Тогда надежда есть. Только, пожалуйста, оставайся живым, Сверес.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"