Аннотация: Проллис, это история, в которой рассказывается о создании мира. О его принципах, Богах и их отношениях.
Я не знаю, сколько прошло времени. Очевидно, что это не лучший период в моей жизни. Вернее было бы сказать, что хуже некуда. Меня не признали вменяемым - мне пришлось рассказать правду. Врачи решили, что я не в себе, поэтому меня и поместили сюда. А куда сюда? Из столицы, на сколько мне известно, меня не вывозили. Вероятно, это какая-то психиатрическая лечебница.
Долгое время меня держали здесь в одиночной палате, устраивая допросы. Не думаю, что те типы в костюмах думали о правах человека, букве закона и прочей ерунде. Они делали свою работу - пытались выследить террористов. Забавно, ведь они искали то, чего нет. А на правду обижались, в следствии чего у меня возникли проблемы с почками. Подобный "массаж" повлиял на мой организм так, как того хотелось им. Меня били, лечили, пичкали какой-то дрянью, а потом били заново. Но, увы, кроме истины я им ничего не говорил. Точнее, прежде я пытался врать. Я всё отрицал, но когда они начали откровенно давить, я сломался и попал сюда.
К счастью, похоже, всё закончилось. Хоть меня и оставили в этом гадюшнике, разрешили свободно передвигаться по клинике, прежде переселив в общее отделение.
Здесь меня ожидало четыре "сокамерника". Васька, Андрей, Дима и Александр Петрович. Васька, это странноватый пенсионер, в советских трениках, натянутых чуть ли не до подмышек. Он - дебил. Конченый идиот, постоянно улыбающийся и выглядывающий из-за углов. По началу он пугал тем, что без конца преследовал меня. Но вскоре я привык и даже начал здороваться с ним, приводя старичка в неописуемый восторг. Он счастлив услужить каждому и, без зазрения совести, в палате этим пользуются все, кроме Александра Петровича. Он приносит чай, задвигает шторки, подаёт стулья и так далее. Андрей - яркий представитель слоя населения, называемого быдлом. Как и почему он здесь - не совсем понятно. Говорят, что у него проблемы с самоконтролем, но я этого не замечал. Грубоват, конечно, не чистоплотен, но на людей не кидается. Следующий мой сосед - Дима. Парень лет двадцати, с цветными татуировками на руках. Постоянно что-то читает, рисует граффити на листах и лишь благодаря ему я узнал, что черновики будущих настенных произведений называются скетчами. Оказался самым общительным и адекватным персонажем этой больницы, не смотря на то, что в тихую покуривает травку в мужском туалете. Попал сюда из-за лютой нетерпимости к власти, которую выражал "наскальной живописью". Рисовал он в самых неожиданных местах, самые неожиданные картины. Если верить его словам, то с западной стороны здания правительства, целых три часа красовалась обнаженная барышня в кокошнике и купальнике цветов флага российской федерации, с огромным православным крестом между ног. И, наконец, Александр Петрович - пожилой человек, не расстающийся со своей шахматной доской. Он играет одну партию за другой, при этом всегда сам с собой. Он ведёт себя смирно, лишь иногда бормоча что-то под нос. Если ему помешать или, например, предложить компанию, бесцеремонно усевшись напротив, он начнёт рыдать, прогоняя обидчика. Об этом знают все, поэтому его никто не трогает. И это взаимно.
Проведя неделю среди людей, которых и людьми-то назвать сложно, я привык к местному распорядку. Большую часть времени я проводил в общей комнате, называющейся игровой. Тут постоянно играла классическая музыка, пациенты играли в настольные игры, рисовали и страдали прочей хернёй. Лично мне, больше всяких настольных игр, нравилось наблюдать за ними. Этими ущербными созданиями, сострадания к которым я совершенно не испытывал. Меня они забавляли больше, чем мультики, которые включали в пять вечера по TV.
И сейчас, наблюдая за брачными играми узколобого дегенерата и лопоухой заики с слипшимися волосами, я не заметил, как ко мне подсел Дима, сосед по палате.
- Знаешь, а ты другой, - влажные глаза красного цвета выдавали в нём наркомана, только что скурившего немного травки в туалете, - ты единственный нормальный тут. Ну, кроме меня, разумеется.
- Да? Ты, говорят, на здании правительства голую бабу нарисовал. Тебя за это сюда усадили?
- И за это тоже. Я ещё легко отделался. Благодаря отцу, по большей части. Подмазал кого надо, поэтому дела не завели. Скоро и от сюда выпустят.
- Сынок богача, значит. Не пойми меня не правильно, но я не переношу парней вроде тебя.
- Считаешь, что я не понёс наказания? Смею не согласиться. Я, грубо говоря, для нашей власти пёс. Один из стаи тех шакалов, что носятся по улицам России, нарушая мнимые порядки. Таких собак нужно локализовать и изолировать. А лучше сразу пристрелить. И дело тут не в справедливости и уж тем более не в этике. Это вопрос самосохранения, а как следствия - выживания вида. В нашем случае - выживания власти. Если люди вроде меня сумеют убедить остальных, что с властью пора кончать, то сколько по твоему протянут верха? Им повезёт, если они попадут в тюрьму нового государства, ведь каждый зверь, одолеваемый яростью, захочет их крови.
- По-твоему, за твои поступки тебя следовало бы убить? - я ухмыльнулся, глядя куда-то в пустоту.
- Следовало бы. В конце концов, я угроза, расшатывающая сознание обывателей. Но, к счастью для меня, в этом мире существует такое понятие как гуманность.
- А ты самокритичен.
- Не без этого. Слушай, ты создаёшь впечатление адекватного человека. Я это вижу. Вижу как ты ходишь, как и с кем разговариваешь, как проводишь время. Как так вышло, что ты попал сюда? Как тебе удалось развести мужиков в халатах на банальной истории твоего "божественного начала"?
- Да я и не пытался. Из меня выбивали правду, я её и рассказал.
- Всё же, сдвиг по фазе у тебя есть?
- Честно? Я уже сам начинаю сомневаться в реальности того, о чём говорил. Но в чём я точно не сомневаюсь, так это в том, что я не совершал ничего из того, что на меня хотели повесить.
- Ходит слух, что ты в подробностях рассказывал им о том, что ты Бог. Даже обещал доказать, но никто не верил. Это так?
- Так.
- Может, поделишься своей историей?
Давно я не разговаривал с кем-то, кто был готов выслушать меня. Да, я прекрасно осознавал, что после моего рассказа, Дима будет считать меня сумасшедшим. Да и чёрт бы с ним, в конце концов, я в психушке.
Я рассказал ему обо всё, что случилось со мной, начиная с сентября этого года. О моих снах и об Алисе. Трикстерах и демиургах, об их вражде и способностях. О Хищниках и взрыве в ресторане. О кристалле образовавшимся из пламени, растворенной титановой сфере в том кафе. Я рассказал обо всём, а когда закончил, обратил внимание, что мой собеседник слушал всё это с открытым ртом. Ну, хотя бы история ему понравилась.
- Знаешь Вить, а мне хочется тебе верить. Нет, правда. Только скажи, раз ты можешь преобразовывать материю, практически как полноценный трикстер, ты сможешь это показать?
- Думаю, что смогу. Только нужен чистый элемент, вещество без примесей.
- Это можно устроить. Только завтра. А теперь пойдём, у меня припасено немного гашиша, пара точек лишними не будет, я угощаю.
Ограбил банк, загремел в психушку. Думаю, наркотики мою карму не сильно очернят.
Прошёл ещё день. За окном, забитым решетками, валил снег. Не знаю почему, но персонал больницы не давал мне ответов на мои вопросы. Вообще, они не особо разговорчивы. Как со мной, так и с другими пациентами. В нашей палате только Дима может спокойно общаться как с охранниками, так и с медиками. Скорее всего большинство из них подмазаны. В конце концов, кто-то же проносит для него гашиш. И, вероятнее всего, есть кто-то, кто закрывает на это глаза.
Лишь спустя пару дней в общем отделении, я понял, что меня усердно пичкали успакоительными. Забавно, что такая очевидная мысль пришла мне в голову после гашиша моего нового друга. Игра контрастов, не иначе. И именно после этой "встряски", по факту являющейся расслаблением, я стал задавать себе вопросы. Я наконец начал мыслить и рассуждать.
Первым моим вопросом был вопрос времени года. Я не до конца осознавал, как давно меня задержали. Единственный здравомыслящий человек в палате, разумеется, не считая меня, был на процедурах. Андрюха знатно задумался, почесав репу, Александр Петрович, похоже, вообще не понял вопроса - лишь на пару секунд поднял взгляд, после чего многозначительно уставился на шахматную доску. Не сказал бы, что Васёк повёл себя адекватнее всех, но он хотя бы проявил заинтересованность. Подорвавшись с кровати, он громко заявил: "Сейчас узнаю!", умчавшись прочь.
Сегодня я обещал Диме доказать то, о чём говорил вчера. Не знаю, какой именно чистый элемент таблицы Менделеева он принесёт, но я уверен, что результат его поразит.
Когда дверь в палату открылась, я был уверен, что это Васька. Но, увы, на пороге стояла женщина в халате, а за ней грозно возвышался охранник.
- Колесников, к тебе посетитель, - она поманила меня рукой, выразив тоном и призрение, и безразличие одновременно.
Я последовал за ней. На какое-то время мне показалось, что это Алекс. Вдруг всех нас оправдали и он решил навестить меня? А может даже вызволить. Хотя, это вряд ли, конечно. Я же теперь псих.
Мы спустились на первый этаж, где меня проводили в какую-то комнату. Я вошёл - за столом сидел мужчина средних лет. К сожалению, я не способен на вскидку назвать цену костюма если, разумеется, не вижу дорогих запонок. А их не наблюдалось. Зато наблюдались часы - бюджетные Кассио, которые бы едва ли носил обеспеченный человек. Вероятно, очередной госслужащий.
Жестом он указал на стул, я подчинился.
- Виктор Колесников, - он кивнул, поздоровавшись, когда я сел, - у меня для вас неприятные новости.
Ну разумеется неприятные! Как я вообще посмел помыслить о чём-то приятном?
- Я вас слушаю. - Копируя поведение собеседника, я сжал скулы, проявляя высшую степень скупости и серьезности.
- Ваши подельники, которых мы задержали вместе с вами, скончались прошлой ночью. Их обнаружили в своих камерах на утро. Мы полагаем, что их отравили. Вам что ни будь известно об этом?
Алиса мертва? Что за чушь, она же Бог! Или нет? Быть может всё, что произошло со мной в последнее время - обман? Зверская шутка моего сознания, которая привела меня в эту проклятую дыру! Всё это слишком похоже на сценарии Игр Разума и Бойцовского Клуба. С трудом верится, что можно так обманываться. Быть может, прокурор был прав, когда уверял, что я способен собрать бомбу? Ещё эти чертовы сайты... Как объяснить присяжным, что я лишь из-за бессонницы и скуки читал о детонаторах в Интернете? И почему он смотрит на меня так, словно ожидает, что я его поправлю?!
- Нет, мне об этом ничего не известно.
- Вы уверены? Виктор, если их отравили в камере, то скорее всего вы тоже в опасности.
- Я ни черта не знаю! - Эта новость всё же смогла сорвать с меня маску серьезности. Я повысил голос, меня трясло.
Задумчиво покивав, ФСБэшник поднялся, направившись к выходу. И только у самой двери он остановился, бросив:
- Если что-то вспомните или узнаете, попросите персонал, что бы они со мной связались. Это в ваших же интересах.
После послышался скрип двери, он вышел, а за мной зашёл охранник. Меня проводили в палату, где сидел счастливый Васька. Увидев меня, он радостно объявил: "ноябрь!".
Димы не было видно весь день. Я давно подозревал, что благодаря какой-то договоренности, он всё же покидает стены больницы. Так его и не дождавшись, зато дождавшись отбоя, я лёг спать.
Объявился он ближе к четырём часам ночи. Он разбудил меня, жестами приказав следовать за ним. Спать хотелось жутко, но я резво среагировал, поднявшись с кровати. Мы тихонько прошмыгнули до туалетов.
Из-за яркого света дневных ламп я не на долго ослеп, но совсем скоро пришёл в себя.
- Ну что, нашёл я тебе чистый элемент, - улыбнулся он, вытащив из кармана три градусника, - Ртуть сойдёт?
- Да, по идее да. - Я пожал плечами, так как ни разу прежде не экспериментировал с этим металлом.
Не знаю, есть ли в этом необходимость, но я решил разбить градусники, что бы ничто не мешало моему "чуду". Прежде сполоснув мыльницу, я выкатил в неё серебристо белые шарики ртути.
Пока я занимался подготовкой к демонстрации сверхъестественных способностей, Дима заваривал пару точек. В бочке одного из унитазов, у него хранилась дырявая бутылка, спрятанная там специально для курения.
Когда у меня всё было готово, Дима уже дважды затянулся. Красными от воспаления глазами, он внимательно следил за процессом.
Сосредоточив внимание, я представил себе структуру вещества. Сначала я попытался разорвать связи, но когда металл начал испарятся я понял, что это не лучшая идея - куда эффектней преобразовать ртуть в более плотное вещество.
И тут меня настигла идея! То, о чём я так долго думал и мечтал, совсем рядом. Ртуть, черт тебя дери! Восьмидесятый элемент периодической таблицы!
В моей голове происходило нечто. Нечто, что я не могу описать словами, так как подобных слов просто нет ни в одном языке мира. Я начал творить. Во истину творить! По инерции, без памяти! Серебристые капли взметнулись в воздух, начали вращаться, искриться, шипеть. И всё это шоу имело логический, триумфальный конец - на уровне моих глаз кружился кусочек золота. Где-то полтора грамма благородного металла, готового вот-вот распасться в силу своей неустойчивости.
- Ёж твою медь! - Дима вскочил с унитаза, когда всё это произошло.
Он крикнул так громко, что казалось, всё отделение должно было это услышать. Да и моё химическое шоу проходило не беззвучно.
Я улыбнулся и, что бы в конец поразить приятеля, сотворил из бесформенного кусочка металла небольшой шарик идеальной формы.
- Ого-го... - Дима не мог скрыть эмоций, - А вытянуть можешь?
Понятия не имею, зачем ему это понадобилось, но просьбу я выполнил.
В этот момент дверь в туалет отворилась. На пороге стоял дежурный врач который, судя по всему, хотел грозно выругаться. Но этого не произошло - я испугался, на мгновение потерял контроль, вследствие чего моё нестабильное золото распалось. И, судя по всему, из-за эмоций направленных в сторону медицинского работника, частицы ускорились в его сторону.
Предполагаю, что подобный эффект можно наблюдать, засунув человека в ускоритель частиц.
Медик упал замертво. Его голова, шея и плечи распухли, в некоторых местах виднелись темные вкрапления. Мне даже показалось, что они дымились.
В чувства меня привёл Дима. Толкнув меня к выходу, он направил моё тело в сторону палаты. Упав в койку я ощущал, как колотилось моё сердце. Забавно, но мне вспомнилось, что подобное я уже испытывал. В детстве, в летнем лагере. Ночью мы бегали к девчонкам. То пастой намазать, то просто напугать, натянув над несчастной одеяло и, с криками: "потолок падает", разбудить бедолагу. После этих похождений мы, так же как и сейчас, бежали в комнату и прятались в койки, прикинувшись спящими.
Да... только сейчас от моих забав люди гибнут.