Аннотация: Это немного исправленные и объединенные части 1 и 2 с иллюстрациями
ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
Будучи в здравом уме и твердой памяти, Роберт Левелин ни за что на свете не повелся бы на подначки своего Первого министра. Скорее всего, он просто послал бы этого самого министра в определенное место. Но здравый ум, равно как и твердая память, временно пребывали в коме по причине нахождения их обладателя в несколько неадекватном состоянии. Проще говоря, в тот момент он был вусмерть пьян.
Вообще-то, достопочтимый Государь Темных элларов, хозяин Дозорной Башни, хранитель Дорог Перекрестка и прочая и прочая, в отличие от того же Первого министра алкоголь не уважал, хотя лично ему, равно как и любому нормальному эллару, никакие неприятные последствия чрезмерного употребления не грозили. Впрочем, назвать его типичным элларом было бы чрезвычайно неправильно. В отличие от своих сородичей, Роберт Левелин терпеть не мог предаваться всевозможным излишествам, суров был не по годам и собственных подданных старался держать в ежовых рукавицах. В кои-то веки расслабился - и вот вам результат! Протрезвев, как и положено, не более чем через полчаса, Левелин вспомнил опрометчивую клятву, данную собутыльнику, и пришел в ужас. А так же в дикую ярость, что, опять-таки, совершенно ему не было свойственно. Поэтому его сестра, Мелузина Левелин, поднявшись в свои апартаменты и протянув руку к двери собственного кабинета, оной дверью едва не была размазана по стенке. Тяжелое резное произведение искусства периода Восстановления повернулось на петлях с такой резвостью, словно кто-то от души пнул его ногой с обратной стороны. Собственно, так оно и было, ибо в дверном проеме возник сам Темный король во всей прелести своего царственного гнева.
--Убью!!! В порошок сотру паршивца! Где этот...
Далее последовало красочное описание вышеупомянутого паршивца с самыми что ни на есть кровожадными посулами. Слегка обалдевшая от столь непривычного зрелища Темная принцесса изумленно взирала на старшего брата, теряясь в догадках, что могло до такой степени вывести его из равновесия.
--Роберт, ты в своем уме? - поинтересовалась она, сообразив, что задушевный монолог брата еще далек от завершения, а в кабинет ей все-таки попасть не мешало бы. Оборвав свое живописное выступление на полуслове, Левелин перевел взгляд на Мелузину и неожиданно кротко поинтересовался:
--Роланда не видела?
--Ах, вот оно что, - засмеявшись, принцесса легонько отодвинула Левелина и переступила порог. - Опять он тебя допек... Послушайте, господа, это уже ни в какие ворота не лезет!
Ее возмущение вполне можно понять. Возвращается чело... э-э... эллар... элларана домой с твердым намерением поработать над документами, а застает в собственном кабинете, во-первых, злого, как сто демонов, короля, во-вторых, густой сивушный дух, в-третьих, для полноты картины, батарею кувшинов и бутылок всех мастей на массивном рабочем столе. Спрашивается, этим поросятам больше напиться негде было, как только в личном кабинете главы Департамента внешней разведки? Более того, в данном помещении явно имела место быть небольшая битва магов, потому что стены оказались покрыты копотью, а к ароматам ядреного гномьего самогона примешивался резкий запах гари.
--Ваше Величество! - принцесса горестно воздела руки над головой. - Ну чем же я опять провинилась?! Что за свинство, в конце концов!
--Извини, - судя по виду, Его Темное Величество ни капельки не раскаивался. - Оно того стоило. Если бы мне удалось его как следует поджарить...
--Не удастся, - бесцеремонно перебила его сестра, негодующе и вместе с тем язвительно сверкая глазами. - Уж угораздило его родиться водяным.
Пройдя к своему столу, Темная принцесса раздраженно швырнула на него кожаные перчатки и пухлую папку с бумагами.
--Извини, - уже гораздо тише повторил Левелин. - Понимаю, сам виноват, уши развесил... Когда он понял, что сейчас его будут убивать, сиганул в окно. А я в таком состоянии левитировать не могу. Вот и пришлось по-простому, шариками...
Не подобает королю оправдываться перед кем бы то ни было, даже если этот кто-то собственная сестра и по совместительству начальник внешней разведки Темных элларов, но совершенно убитый вид и полный мировой скорби взгляд сделали свое дело: Мелузина помахала руками, убирая сотворенное в ее кабинете безобразие, присела на краешек стола и с многострадальным вздохом поинтересовалась:
--Мой-то кабинет за что?
--Вообще-то я тебя искал. Потом скажу - зачем. Роланд уже был здесь...
--Тоже меня искал?
--Нет, ждал. Я присоединился, посидели, поговорили...
--А потом как-то незаметно появилась бутылочка, - хмыкнула принцесса, - потом еще бутылочка, потом кувшинчик... кстати, надо проверить подвал на предмет наличия коньяка... потом много кувшинчиков... Не кабинет, а проходной двор какой-то. Я же просила не вламываться сюда без приглашения, вот возьму и поставлю сигнализацию на испепеление. Достали, господа! - честно призналась она напоследок.
--Это не самое страшное.
Голос короля был настолько печален, что Мелузина всерьез встревожилась. Что такого мог натворить неугомонный де Бирс, что даже Его Занудное Величество (ну зануда он, зануда, что уж отрицать, шуток не понимает, праздников не понимает, даже делегацию риллов запретил трогать, хотя ребята они душевные, на тот маленький розыгрыш не обиделись бы) расстроился до глубины своей не поддающейся никакой логике души?
--Он стребовал с меня клятву.
--Какую? Надеюсь, не просил принести меня в жертву.
--Нет, - печально вздохнул король. - В жертву принесут меня.
Пару секунд помолчав, Темная принцесса выдала такой многоэтажный перл, что ее брат, поморщившись, отступил на пару шагов.
--Мелузина! Ты же дама, в конце концов, а не какой-нибудь тролль-наемник!
--Ты помнил об этом в тот момент, когда назначал меня военным министром, а потом отдавал мне этот Департамент? - ехидно поинтересовалась принцесса. - А с людьми я, по-твоему, должна общаться исключительно на Высоком Виареа? Короче, прекрати строить из себя придворного павлина. Этот..., ... его и в ...., взял с тебя клятву обзавестись королевой? Все, как в предсказании?
--Да, - коротко подтвердил Роберт, - а ругаться все - же перестань. Мне можно, я - король, а ты должна подавать своим сотрудникам пример сдержанности и благовоспитанности.
--Как только появится в поле зрения хоть один сотрудник - тут же подам ему кучу всевозможных примеров. Я, к твоему сведению, тоже не крестьянская дочь, а выражаются у нас похлеще пьяных матросов на кораблях моих кузенов. Правда, шепотом и с оглядкой, зато от души.
--Как бы то ни было, - Левелин решительно прервал нервный монолог любимой сестрицы, - в течение месяца я должен найти себе жену. Да будь оно все неладно! Заграбастаю первую попавшуюся девицу не слишком страшной наружности и дело с концом... Что-нибудь придумаю, король я здесь, в конце концов, или так, погулять вышел!
С этим невнятным восклицанием Его Величество исчез, не утруждая себя хождением по многочисленным лестничным пролетам Дозорной башни. Мелузина тяжело вздохнула, побарабанила острыми коготками по гладкой столешнице, легко спрыгнула со стола и подошла к висящему на стене зеркалу, увитому диким виноградом почему-то синего цвета. Из зеркала на принцессу мрачно взирала высокая темноволосая красавица слегка разбойного вида в униформе Департамента внешней разведки Вековечного леса (облегающие брюки и тонкая куртка из темно-зеленой замши).
--Что делать будем? - угрюмо поинтересовалась принцесса у своего отражения. Отражение смущенно развело руками.
--Ну и ладно.
Она отвернулась от зеркала и негромко произнесла:
--Роланд де Бирс, где бы ты ни был, немедленно ко мне. Иначе найду сама, хуже будет.
Роланд де Бирс был безобразно молод. В самом деле, шестьсот сорок восемь лет для эллара не возраст. Поэтому когда Темный король предложил свежеобразованную должность Первого министра своему лучшему другу, его подданные вполне резонно возмутились. Какой министр может получиться из малолетнего раздолбая?! А вот получился. Это он предложил королю все силовые министерства по очереди отдавать Мелузине, которая из сборища пусть и отличных воинов, но все же одиночек, создала превосходную армию, а разведка Вековечного леса при ее руководстве стала по праву считаться лучшей на континенте. Это он заключил договор о военно-экономическом сотрудничестве с многочисленным и воинственным, но нелюдимым народом риллов, после чего все облизывающиеся на просторы Вековечного леса государства разом приуныли. Это он настоял на организации посольств в каждой более-менее приличной стране, что привело к резкому повышению авторитета Темных элларов на всем Восточном материке. Он даже ухитрился помириться с Фарвегоном, что в принципе считалось невозможным, ибо те вот уже добрую тысячу лет бережно лелеяли давнюю обиду на Эллион. В общем, его заслуги перед короной были велики и оценивались по достоинству. Но временами его разгильдяйская натура проявляла себя во всей красе и Мелузина готова была прикончить Роланда собственными руками, что, впрочем, не мешало им относиться друг к другу с величайшим доверием и даже некоторой нежностью.
--Я не хотел, даже не думал, оно само получилось...
Сначала в кабинете появился голос, а потом возник и сам Первый министр, пристыженный и даже словно уменьшившийся в росте. Весь его вид столь живо изображал раскаяние, что Мелузина не выдержала и засмеялась.
--Ах ты, обормот. Ты что же, хочешь меня уверить, что сожалениям твоим нет предела?
--Нет, - уяснив, что прямо сейчас его расчленять не будут, Роланд приободрился и нахально плюхнулся в мягкое кресло. - Ни о чем я не сожалею. Давно надо было Наше Величество напоить.
--Ты издеваешься?! Ты хоть понимаешь, что натворил?
--Понимаю, - неожиданно резко ответил Роланд. Выпрямившись в кресле, он мрачно глянул на Мелузину; его серые глаза потемнели от сдерживаемой обиды. - А ты понимаешь, что так больше не может продолжаться? Темным элларам НУЖНА королева, иначе мы просто перестанем существовать как вид. И не говори, что ты об этом не думала!
--Но не таким же способом! - возмутилась в ответ принцесса. - Ты просто не оставляешь ему никаких шансов...
--На что? Найти элларану? Один раз он уже собирался жениться на своей. Тебе напомнить, что из этого вышло?
Мелузина отшатнулась от него, сжав кулаки.
--Сволочь. Гадина. Убью, - прошипела она сквозь зубы и не замедлила воплотить слова в жизнь. По кабинету пронесся вихрь из двух элларов и четырех мечей, вследствие чего рухнуло два стеллажа с документами, развалилось пополам кресло и разбилось одно высокое витражное окно. В конце концов Роланду удалось выпрыгнуть на балкон и, вскочив на низенькую оградку, он посоветовал:
--Хватит оттачивать на мне боевые приемы, я тебе не фантом для битья. Прости за грубость, я действительно свинья распоследняя, только я всё-же прав.
Несколько секунд друзья-противники сверлили друг друга негодующими взглядами, потом Мелузина медленно опустила клинки.
--Только попробуй еще раз так сделать, - тихо предупредила принцесса. - Плевать на все, я тебя все-таки прикончу.
Через полчаса в восстановленном кабинете Роланд и Мелузина выясняли, какая именно королева требуется родному народу для полного счастья.
Склонив голову набок и высунув кончик языка, Фин Маккензи легкими касаниями наносила на холст последние мазки. Вокруг бушевало такое неистовое великолепие весенних красок, что ей порой стоило огромных усилий сосредоточиться на сидящей в траве с одинокой розой на длинном стебле в руках девушке. Фин Маккензи заканчивала портрет своей подруги Кроны Сидней, который обещала уже несколько лет и до которого, наконец, дошли руки.
Розовое платье Кроны ярким пятном выделялось среди всевозможных оттенков зелени и бесконечной пестроты цветов, привлекая к себе внимание и лаская взор. Девушки расположились на берегу неширокого, но буйного ручья, весело звенящего свою песенку на опушке старого леса недалеко от Сент-Мозеса. Странное для этих мест название заслуживало отдельной истории, жители же маленького городка на границе горной Шотландии давным-давно к нему привыкли и оно их вовсе не удивляло. Оставив машину на стоянке мотеля, подруги дошли до леса пешком, потому что молодая художница считала кощунством вторгаться в созданное природой совершенство на чадящем и грохочущем творении рук человеческих.
Отступив на шаг, Фин критически оглядела своё произведение, посмотрела на неподвижную Крону, вновь перевела взгляд на холст и неуверенно протянула:
--Кажется, я закончила.
С преувеличенно громким вздохом Крона повалилась на траву, раскинув руки и закатив глаза.
--Благодарю тебя, Господи! - жалобно простонала она. - Еще немного - и я бы здесь окаменела.
--Ты отвратительно неблагодарна, - назидательным тоном заявила Фин, с улыбкой глядя на подругу. - Я трудилась в поте лица, можно сказать, не покладая рук...
--А я просто поросенок, - безмятежно согласилась Крона, не открывая глаз. - И как ты меня терпишь столько лет?
--Сама удивляюсь. Иди, посмотри, что получилось.
--Заранее содрогаюсь, - замогильным голосом сообщила Крона. - Наверняка на себя не похожа.
Фин только хмыкнула, собирая кисти. Вести себя иначе её подруга не умела и к ней приходилось просто привыкать. Впрочем, они были знакомы с детства и времени у Фин было предостаточно. Их дружба - как раз тот случай, когда противоположности сходятся. Общим у них было только шотландское происхождение. Крона Сидней, смешливая и несколько циничная особа двадцати пяти лет от роду обожала шумные компании и новые знакомства, тогда как Фин предпочитала одиночество и, в некоторой степени, витание в облаках. Даже внешне подруги разительно отличались. Крона - темноглазая шатенка с короткой стрижкой, не признающая иной одежды, кроме джинсов и рубашек; Фин - блондинка с загадочными ярко-зелёными глазами, обожала сама придумывать и шить потрясающе красивые наряды. Впрочем, сейчас именно она красовалась в заляпанных краской бриджах и завязанной узлом на животе клетчатой рубашке, а Крона одолжила у Фин одно из её невероятных платьев.
--Посмотри, Крона, - Фин хитро прищурилась, - по-моему, на портрете ты гораздо лучше, чем в жизни.
--Будем считать, что я этого не слышала, гадкая ты девчонка
Крона сделала обиженное лицо, приняла вертикальное положение и помотала головой, вытряхивая из волос травинки.
Фин спустилась к ручью, чтобы вымыть руки, с улыбкой слушая восторженные охи и ахи Кроны. Что ж, надо признать, работа удалась. Работая в основном на заказ, она могла позволить себе и отдых, коим считала работу над портретом Кроны.
Между тем солнце клонилось к западу, уже цепляясь краем за верхушки деревьев. По кронам прошелестел ветерок и Фин невольно подняла голову, услышав этот шорох.
--Эй, Фин, ты там не уснула?
--Ещё не сплю, но очень хотела бы, - призналась она Кроне, мягким движением поднялась с колен и обернулась к подруге.
--Заверни его в холст и иди к машине. Я догоню.
Крона согласно кивнула.
Фин осторожно вошла в воду. Ручей казался слишком холодным после нагретой солнцем земли и Фин непроизвольно затаила дыхание; это было так приятно, горячее солнце и прохладная вода, что она тихо засмеялась, быстро переступая босыми ступнями по разноцветной гальке. Запрокинув голову, она запустила пальцы в небрежно свернутые на макушке волосы и через несколько секунд волнистые пряди беспорядочно рассыпались по плечам, отливая всеми оттенками золота в лучах заходящего солнца. Закрыв глаза, она внимала звукам леса - тихое журчание воды, пение птиц и невнятные, таинственные шорохи вокруг. Она любила уезжать из города, потому что всегда чувствовала себя гораздо лучше вне его пределов.
Сразу за ручьем начинался лес. Сначала низкие кусты, потом редколесье, а потом почти настоящая чаща. Лес был знаком до последнего листика, потому что все дети в Сент-Мозесе обожали играть в Робин Гуда именно в этом самом лесу. В свое время не миновала чаша сия и Фин, постоянно ходившую хвостом за старшим братом, хотя мальчишки неохотно брали ее в игру, да и то только после решительных приказов Квентина. Она обожала этот лес.
Две пары глаз, темно-карие и серые, жадно рассматривали улыбающуюся девушку, подставившую солнцу лицо.
--А мне больше понравилась брюнетка. Она такая... м-м-м... аппетитная.
--Кому какое дело до твоих пристрастий, бабник несчастный? Эта подходит. Даже искать больше ничего не надо.
--Вот еще! У нас весь город впереди.
--Замяли тему, дорогой. Неужели ты не видишь? Она не просто красива, она светлая и теплая, как солнечный луч. Это гораздо больше, чем я надеялась найти.
--Я понял. Ты права, как обычно. Теперь надо как-то их столкнуть друг с другом.
--Это уж моя забота. А ты постарайся не выпускать Роберта сюда, пока не придет время.
--Вот интересно, что это ты вдруг так загорелась моей "безумной" идеей?
--Не ехидничай, тебе это не идет. Куда деваться? Освободить брата от опрометчивой клятвы я не в силах, значит, надо брать ситуацию в свои руки. Да-а, заварил ты кашу...
--Подумай сама, Мелузина, она же смертная. Полстолетия плюс-минус десяток лет - и все! Главное, чтобы она успела родить ему наследника.
--Роланд! Ты ли это? Столь циничные речи обычно моя прерогатива.
--Я не циник, я реалист. Хотя... Знаешь, что странно? Я не могу ее просмотреть.
--Ерунда. Ты даже магов сканируешь без особых усилий, а она просто...
--А если не просто?
--Может быть, коль скоро город стоит на Перекрестке. Но не может же она быть...
--А если может?
--Не может.
--Не упрямься. Надо изучить ее получше, а там посмотрим.
--Сделаю.
--Ты?! Сама?
--Ну да, а то совсем квалификацию потеряю. Кто тогда будет сотрудникам положительные примеры подавать?
Даже при самом пристальном рассмотрении невозможно было обнаружить элларов, неподвижно замерших на опушке леса. Так, игра света и тени, а голоса не громче шепота легкого ветерка в кронах молодых деревьев, покрытых едва распустившимися листочками. Но девушка внезапно открыла глаза и, прищурившись от яркого солнышка, стала пристально вглядываться в зеленеющие на другом берегу ручья деревья. Эллары застыли, даже дышать перестали, хотя что за глупость, она никак не может их увидеть, но мало ли что в этой жизни бывает.
Сердце внезапно стукнуло тревожно и Фин медленно отступила назад, обшаривая взглядом опушку. Там, естественно, никого, да только художница привыкла доверять своим предчувствиям, а они оч-чень недобро загомонили, умоляя поспешить отсюда. Подальше. И побыстрее.
ГЛАВА 2
"Ягуар" цвета пламени смотрелся на неширокой центральной улице Сент-Мозеса примерно как распустивший хвост павлин в загаженном разношерстными обитателями курятнике. Лихо пролетев мимо аккуратных домиков, он остановился возле продуктовой лавки с гордым названием "Сердце короля". По какому случаю более чем скромному магазинчику присвоили столь звучное наименование Мелузину Левелин не интересовало ни в малейшей степени. Узнав у шокированной владелицы, самолично восседающей за прилавком, где у них проживает молодая художница, предпочитающая писать портреты на опушке леса, Мелузина лаконично поблагодарила и "ягуар", коротко взвыв, унесся на окраину города. Слегка придя в себя, почтенная миссис Лоуренс мигом кинулась к телефону и вскоре все записные сплетницы Сент-Мозеса были в курсе того, что к малышке Маккензи прибыла очень богатая и очень надменная заказчица.
Небольшой, аккуратный и весьма уютный даже с виду дом, принадлежащий Квентину и Фин Маккензи, располагался в самом конце Персиковой улицы. Дальше начинались холмы и дорога в Перт, туристы, приезжающие поглазеть на старый монастырь, преобразованный в музей, сюда не забредали, что вполне устраивало и брата, и сестру. Жили они скромно, хотя могли себе позволить гораздо больше, машина была одна на двоих, старенький, едва живой двухместный "бьюик". Именно его, тихо матерясь, пытался завести старший Маккензи, когда возле низенького белого заборчика с визгом затормозил "ягуар". С головой закопавшись во внутренности вредного автомобиля, Квентин и ухом не повел, когда рядом раздалось деликатное покашливание и женский голос поинтересовался:
--Помочь?
Из недр движка раздалось невнятное бормотание, потом Квентин выпрямился и, не сводя негодующего взгляда с заржавевших болтов клапанной крышки, ответил:
--Этому агрегату уже ничто не поможет. Где, спрашивается, были мои глаза, когда я его покупал?
--Ну, не все так плохо. Подвинься-ка.
Он машинально повиновался и только потом спохватился: а что, собственно говоря, происходит?
Происходило следующее. Прелестное юное создание не более чем двадцати лет от роду, облаченное в микроскопические темно-серые шортики и мало что скрывающий топ того же цвета, деловито подхватило ключ и решительно полезло под капот. Намертво закипевшие болты легко откручивались, ролики охотно снимались, проводка и не думала искрить, а челюсть Квентина падала все ниже и ниже.
От нее за милю несло большими, нет, огромными деньгами. Золотые цепочки на шее, штук шесть, одна другой длиннее, на самой длинной - рубиновая подвеска в виде капельки; на запястьях - бесчисленное количество тонких золотых же браслетиков, нежно позвякивающих при каждом движении; кольца с рубинами на каждом пальце, даже на мизинцах. И тем не менее, вся эта выставка украшений не выглядела вульгарно, вовсе нет, удивительным образом подчеркивая её странную красоту. Ни секунды не колеблясь, она хваталась наманикюренными ручками за извазюканные инструменты, чем приводила Квентина в искреннее недоумение: вот уж никогда он не думал, что богатые дамочки могут так равнодушно относиться к своему внешнему виду. Хотя, судя по всему, она ухитрилась не сломать ни один острый ноготок и (вот уж странность!) не испачкать ни один изящный пальчик.
--Э-э... Я кофе пока сделаю, - вопросительно протянул он, с суеверным ужасом поглядывая на порхающие над мотором ловкие руки незнакомки. - Кстати, меня зовут Квентин.
--Я знаю, - весело отозвалась она. - Миссис Лоуренс была столь любезна, что посвятила меня в историю рода Маккензи, хотя я всего лишь спросила, где мне найти художницу по имени Фин.
--Старая облезлая гнусная карга, - с чувством констатировал Квентин. - Эта зараза куда только не залезла своим слишком длинным носом.
--Буду рассказывать внукам, как мне чинила машину титулованная особа. Тебе черный, крепкий, без сахара?
--Верно. Как мне нравятся умные люди!
Она выпрямилась, опустила капот и торжественно произнесла:
--Карета готова! Если хочешь - можешь опробовать. Впрочем, я сама.
"Бьюик" завелся с полоборота, движок загудел ровно и негромко, но Мелузина озабоченно покачала головой:
--Это ненадолго. Мой тебе совет, поменяй машину.
--Само собой. И как же тебя отблагодарить? Я уж и не думал, что эта железяка оживет.
--Кто-то обещал кофе, - с улыбкой напомнило неземное создание. - Этого будет вполне достаточно. Если, конечно, кофе хороший.
--Плохого не держим, - гордо отозвался Маккензи. - Прошу!
На крошечной кухне, где едва могли уместиться два человека, было очень уютно. Фин постаралась, украсила дом по своему вкусу, всегда гордо хвастался ее брат; потому, заметив, как Мелузина одобрительно оглядывает интерьер, невольно заулыбался.
--А где же хозяйка? - поинтересовалась гостья, с умилением поглядывая на джезву.
--Неужели миссис Лоуренс не в курсе? С ума сойти. Фин уехал на пару дней. У них там девичник или что-то в этом роде. Да не переживай, - поспешно добавил он, заметив, как мигом приуныла Мелузина, - это же ненадолго. Ты издалека?
--Ага... Очень издалека. Ну да ладно, сниму комнату на постоялом... э-э... в гостинице.
--Опять не повезло, - сочувственно вздохнул Квентин. - Нет у нас гостиницы, туристы едут из Перта, на ночь здесь не остаются. Фин тебе, собственно, зачем нужна? Картину заказать? Портрет или пейзаж?
--И то, и другое, - Мелузина печально придвинула поближе чашечку с кофе (черный, крепкий, без сахара, как и обещал) и машинально отщипнула виноградинку с огромной кисти, возлежащей на блюде в центре стола. - Ничего, что-нибудь придумаю.
--Могу предложить собственную гостевую комнату, - ответил на это Маккензи, внимательно глядя, как его гостья меланхолично уничтожает виноград. - Любишь кофе с виноградом?
--Есть такое дело. На мой взгляд, сладкий белый виноград великолепно оттеняет горький черный кофе. А что?
Вместо ответа Квентин рухнул на стул и схватился за голову.
--...Его Пресветлое Величество государь Светлых Элларов Кормах Второй из рода Макбрайд!
Полное перечисление всех титулов и званий, положенное при официальных визитах глав государств элларов друг к другу, длилось минут пятнадцать, в течение которых Роберт успел пару раз украдкой зевнуть, ибо официальные мероприятия всегда навевали на него сон, и (опять-таки украдкой) показать кулак Роланду, который откровенно скалил зубы, разглядывая герольда. Герольд нервничал, сбивался, начинал снова, в конце концов Левелин потерял терпение и выставил Первого министра вон из Залы Визитов. Далее все пошло по протоколу: дежурные фразы, не менее дежурные улыбки, официальный завтрак в компании того же Первого министра в исключительно роскошной Пиршественной Зале, приветствия дружески настроенных подданных Темного короля... А потом началась неофициальная часть. Оба государя удалились в апартаменты Левелина, провели там около часа, после чего Пресветлый выскочил из башни, нецензурно выражаясь и вопрошая небеса, кто допустил до трона безответственного безмозглого мальчишку, неспособного отделить собственные капризы от нужд государства, вскочил на своего ракса и был таков. Сунувшийся было с вопросами де Бирс был нещадно обруган обеими сторонами, надулся и удалился на кухню, где его пожалели, угостили грушей и посоветовали не обращать внимания на мелочи жизни.
В кухнях Дозорной Башни распоряжалась Фелия Левелин, дальняя родственница короля и тайная любовь его Первого министра. Флегматичная от природы, она никогда не расстраивалась не только по мелочам, но и по большому счету тоже. Потому Роланд периодически нырял в её владения: учитывая, как часто ему доставалось от короля и не только от него, спокойствие и добродушие Фелии было для него просто бальзамом на сердце. Вот и теперь, мрачно забившись в уголок и зажевав там вышеупомянутую грушу, он принялся изливать обиду на терпеливую слушательницу. Та не возражала, но, посмеиваясь про себя, продолжала заниматься своими делами, коих всегда было выше крыши. Политика ее не интересовала вовсе, Кормаха она недолюбливала и побаивалась (впрочем, в этом своем отношении к Его Пресветлому Величеству Фелия была ох как не одинока, благо имелись на то причины), Левелина нежно любила и твердо была уверена, что он всегда прав, а значит и обсуждать тут нечего. А еще у неё, как и любого эллара, был свой особенный дар: она чувствовала скорое появление сородича. Поэтому, когда Фелия коротко бросила: "Роберт идет", де Бирс моментально заткнулся. Дружба дружбой, знаете ли, а снова бегать по всему лесу от разгневанного Темного Величества как-то неохота.
Государь был невесел. Устроившись во главе длинного дубового стола, он молча кивнул на полочку с высокими кувшинами. Фелия намек поняла, перед Робертом моментально возник кубок и небольшой кувшинчик с элем.
--Сколько раз тебе говорить, не лезь под горячую руку, - устало обратился он к обиженному Роланду. - Неужели нельзя было подождать? И нечего страдать. Наливай.
Эллары молча кивнули друг другу, синхронно осушили кубки и налили по новой.
--Где моя замечательная сестрица?
--Департамент внешней разведки не подчиняется Первому министру, соответственно, его руководитель не обязан отчитываться мне о своем местонахождении, - сухо отозвался Роланд.
--Зато она обязана отчитываться мне. И я никогда не поверю, что ты не в курсе.
--Ну, спасибо! - совсем оскорбился Роланд. - Мало того, что меня обозвали непотребно, так еще и в доверии отказывают! Может, мне сложить полномочия нафиг? Целее буду.
Роберт поморщился.
--Угомонись, сказал тебе. С меня хватит и моего дорогого коллеги.
--Кстати, - Фелия мягко оттерла возмущенного де Бирса, - почему он так разозлился?
--Он всегда злится, если я отказываюсь плясать под его дудку. А сегодня... Знаете, мне кажется, у Кормаха совсем мозги заклинило.
--У него их заклинило еще шестьсот лет назад, - пренебрежительно фыркнул Роланд.
--Да, но тогда мне было меньше лет, чем тебе сейчас и я не решался с ним спорить. В общем, дело было так.
Отношения Светлого и Темного королей никак нельзя было назвать дружескими. Они терпели друг друга, не более того. Их подданным было глубоко безразлично, что там в свое время не поделили их владыки, только поэтому Кормах Макбрайд, скрипя зубами, признавал сам факт существования Роберта Левелина. Тем не менее, он считал свом долгом постоянно давать "юному коллеге" (при этих словах у того всегда возникало желание обозвать Пресветлого аксакалом) советы и наставления. Но сегодня он превзошел сам себя.
Удобно устроившись на диванчике в кабинете Левелина и услышав в ответ на положенное: "Как поживаешь?" машинальное: "Спасибо, замечательно", Кормах заявил:
--Я слышал, ты опять собрался жениться.
--Как быстро у нас распространяются слухи, - пробормотал слегка ошарашенный Роберт. - Да, собираюсь, обязательно приглашу на свадьбу.
--И кто же счастливая избранница, если не секрет?
--Я бы сказал, да только сам еще пока не знаю.
--Вот как... Значит, это будет брак исключительно на благо государства.
--Не понял, тебе-то что до этого?
--Ах, не надо хамить, мой юный друг. Я просто обязан помочь тебе советом в этой непростой ситуации.
--Кормах, может, я сам как-нибудь, без советчиков?
--Нет, - Пресветлый оторвал взгляд от стайки порхающих за окном цветочных феечек и обратил его на недовольного Роберта. В светло-карих глазах застыли колючие льдинки - фирменный взгляд Светлого владыки. - Ты слишком рано остался один, рядом не было никого, кто смог бы указать на твои ошибки и указать правильный путь решения проблем. И вот теперь ты тупо следуешь неясному предсказанию... Ведь не факт, что это должно сбыться, ты же сам знаешь, прорицания - вещь опасная.
--Моя мама была лучшей, - спокойно ответил Левелин. - Кому как не тебе это знать. Ведь она и тебе кое-что сказала...
--Не сбылось ничего из ее слов! - Кормах судорожно стиснул кулаки, но тут же расслабился; непозволительно королю подобное поведение. - Я позаботился об этом, - усмехнулся он.
--Это теперь именно так называется? Ну-ну... Все равно сбудется. Рано или поздно, так или иначе, твоя дочь станет добычей дракона.
--Не станет. Тем более, если ты женишься на ней.
Сначала Роберт решил, что ослышался. Потом расхохотался, подумав было, что у Пресветлого прорезалось чувство юмора, но тот был убийственно серьезен. А потом притих, с изумлением прислушиваясь к спокойной речи Кормаха.
--Это будет наилучшим вариантом и для тебя, и для неё. Согласись, не каждый может терпеть мою дочь, с её-то далеко не ангельским характером. Вы же всегда находили общий язык, значит, для вас не составит труда организовать вполне приличное супружество. Конечно, она вряд ли станет настолько хорошей королевой, как могла бы быть Лорин, тем не менее, это лучше, чем кто-либо еще. О любви нет и речи, но ведь ты и не собирался искать возлюбленную, речь идет о выживании целого народа, следовательно...
--Ты сам понимаешь, что за чушь несёшь?! - тихо поинтересовался Левелин. - Никогда в жизни мне в голову не приходила такая идиотская мысль. Это во-первых. Во-вторых, я прекрасно понимаю, зачем ты пытаешься навязать её мне. В-третьих, если этот разговор дойдет до её ушей, она тебя собственноручно растерзает. В-четвертых, надо было раньше вспомнить, что у тебя есть еще одна дочь, а не тогда, когда тебе самому это понадобилось. В-пятых, я любил Лорин, именно поэтому просил у тебя её руки, и уж в последнюю очередь меня интересовало, какая из нее получится королева.
--А вот и зря! Ты обязан в первую очередь заботиться о благе королевства!
--Как позаботился ты? Значит, на благо королевства ты лишил нас самого сильного союзника в этом мире?! Как же это замечательно, что я не похож на тебя! Зато никто не сможет назвать меня лжецом или предателем!..
--В общем, получилась безобразная сцена, - Левелин уныло разглядывал только что опорожненный кубок, - мы наговорили друг другу кучу гадостей, Кормах хлопнул дверью, остальное вы видели...
--И слышали, - невольно поёжился Роланд, припомнив "лестные" эпитеты, которыми наградил его на прощанье Пресветлый.
--Не горюй, - непробиваемая оптимистка Фелия с улыбкой потрепала родственника по руке. - Не пойдет же он на нас войной, в конце концов, а остальное - ерунда.
--Ларк тоже так думал, - возразил Роберт, - а чем все кончилось? По правде говоря, я понятия не имею, чего от него ожидать. Давно у меня проблем не было, надо было их себе организовать... Всё. Завтра отправляюсь в Нижний мир.
ГЛАВА 3
Иногда судьба действует так грубо и прямолинейно, что жертвам её игр становится не по себе. Она устает ждать, пока выбранные ею участники странной партии под названием "Жизнь" нащупают ту дорожку, которая именно им приготовлена, а то и попытаются свернуть с неё. У кого-то это получается, кто-то покорно следует предписанному, но бывает и так: что бы ты ни делал, как бы ни метался, уготованное тебе все равно сбудется. Переверни небо и землю, убеги в другой мир, умри и родись заново - это ничего не изменит. По этому поводу обычно говорят: "Чему быть - того не миновать". А на Востоке выражаются ее проще и лаконичнее: "Кисмет" - рок.
Примерно такие мысли появились в голове начальника Департамента внешней разведки Эллион Данфрам Её Темного Высочества Мелузины Левелин, когда она увидела картины Фин Маккензи. В её мастерской было несколько работ, которые художница делала для себя и которые её брат предложил показать своей внезапной гостье. Та согласилась, поднялась на второй этаж и надолго задумалась, рассматривая изображение улыбающейся юной красавицы, которую Квентин Маккензи представил своей матерью. Рядом висел автопортрет, несколько набросков к пейзажам (все тот же лес во всевозможных ракурсах), а в углу стоял накрытый холстом мольберт.
--Все говорят, что Эльфина очень похожа на маму.
Мелузина настолько забыла о неслышном присутствии Квентина, что невольно вздрогнула от его голоса.
--Ерунда, - немного слишком резко отреагировала она. - Начиная от цвета волос и до манеры улыбаться - ничего общего. Просто обе блондинки, а дальше этого люди ничего не замечают.
--Верно, - усмехнулся Квентин, - однако ты увидела. И ты первая. Не считая меня, естественно.
--А как насчет вашего отца? Что-то я не вижу его изображения.
--И не увидишь.
Мелькнуло и пропало - жгучая ненависть в голосе и боль в глазах. Он совершенно не был похож на Эльфину, темноволосый, черноглазый, смуглый... опасный. Мелузина почувствовала это в тот момент, когда его увидела. Не похожий ни на человека, ни на эллара. В нем не было ни капли того света, что озарял его сестру, но было много темноты. Даже больше, чем в самой Мелузине.
--Он в психушке, - неохотно, сквозь зубы процедил Маккензи. - Его судили и приговорили к принудительному лечению.
--Мне очень жаль...
--И мне жаль. Ты даже не представляешь, насколько. Он жив, а мама нет. Он убил её. Выстрелил в упор из дробовика. А потом заявил, что мир должен быть ему благодарен, он избавил его от ведьмы. И очень сожалел, что не успел прикончить её выродков.
Фраза повисла в воздухе. Принцесса никак не отреагировала на его слова, а сам он не имел желания продолжать разговор.
В холле зазвонил телефон. Встрепенувшись, Квентин мило улыбнулся, извинился и бодро рванул вниз по лестнице. Невольно проводив его взглядом, Мелузина вновь обратилась к портрету. На неё смотрели искрящиеся весельем коричнево-зеленые очи, такие знакомые, из той, прошлой жизни...
--Ох, Мориган, - пробормотала она, - неужели ты выжила тогда лишь затем, чтобы погибнуть сейчас? Как глупо...
...--Это будет мальчик? Ведь правда, мальчик?
Маленькая, хрупкая, она сильно запрокидывала голову, чтобы встретиться взглядом с рослой подругой, а та, смеясь, отмахивалась от настырной дриады.
--Да ты лучше меня знаешь!
--Ну пожалуйста, расскажи мне про него! Он будет красивый, да? Как отец, да?
--Отстань, глупышка. Вот родишь - тогда и увидишь.
--Ты же знаешь, я могу не пережить его рождения.
--Не говори ерунды! У тебя есть Ларк и этим всё сказано. Ладно, давай лапку, посмотрю на твоего малыша...
--И?... И??? Ну, не молчи, Лель! Я боюсь, когда ты так молчишь!..
Вздохнув, Мелузина решительно отвернулась от портрета и, воровато оглянувшись, неслышно скользнула к закрытой холстом картине. Поколебалась пару секунд, но потом все же протянула руку и откинула материю.
Положив трубку на рычаг, Квентин Маккензи задумчиво постучал пальцами по телефонному столику. Чертовщина какая-то происходила сегодня с самого утра. Сначала Крона прилетела на рассвете, перевернула все вверх дном, утащила за собой Фин и лишь крикнула на прощанье, чтобы он не волновался, подруг ждут на девичник. Мы позвоним, все будет замечательно, ля-ля-ля... Потом позвонила тетя Рози, попеняла на его длительное отсутствие в её любимом детище, коим являлся музей средневековой культуры, хотя на самом деле Квентин никогда и не рвался в сие замечательное заведение. Потом закапризничал автомобиль. А потом появилась Мелузина Левелин, хотя такого ещё не случалось, чтобы состоятельные заказчики сами приезжали к Эльфине. И тут же началась вторая полоса необычностей. Скажите, люди добрые, где же это видано, чтобы богатые, избалованные девочки так замечательно разбирались во внутренностях убитых в хлам машин? Да ещё и с выражением неописуемого счастья на хорошеньком личике азартно лезли их ремонтировать? А ещё - не бывает у юных жизнерадостных особ такого взгляда. Умного, чуть насмешливого, все понимающего, усталого, проницательного взгляда. Это противоречие настораживало. И следующее действие он произвел вполне осознано. Пригласив гостью на кухню, предложил ей место Эльфины. А она отодвинула стул и села спиной к стене, так, чтобы видеть одновременно и окно, и дверь, причем, проделала это совершенно автоматически, не переставая болтать о каких-то пустяках. И никаких тебе изящных поз и трепещущих ресниц; руки на столе, ноги чуть расставлены - из такого положения очень удобно одним прыжком, опрокинув стол, добраться до двери; при этом она до крайности напоминала Квентину мирно отдыхающую пантеру, готовую в любой момент стряхнуть с себя спокойную расслабленность и броситься на врага. А этот чертов виноград? Мориган Маккензи обожала кофе с виноградом и как-то рассказала сыну, что её приучила к такому более чем странному сочетанию давняя подруга. Как же её звали?.. Адель, точно, именно так. Блин, да что за чертовщина происходит, в конце-то концов?! Не-ет, надо с этим разобраться.
--Не скучала? - Квентин с улыбкой просунул голову в дверь. - Извини, пришлось поболтать с другом. Здесь есть ещё один портрет, но хочу сразу предупредить, это всего лишь фантазия моей сестрички. Она уверяет, что этот парень ей приснился.
По краям холста то ли собирались грозовые тучи, то ли клубился жутковатый туман... А в центре...
Мелузина от души поздравила себя с весьма прозорливым поступком, ибо, узрев безо всякой подготовки изображение собственного драгоценного братика, вряд ли удержалась бы от соответствующей реакции. Это был скорее набросок, чем настоящий портрет, тем не менее, казалось - еще миг - и он вырвется из этого непомерно малого для его мощи и энергии пространства. Четкий силуэт, в котором явственно чувствовалось внутреннее напряжение, пронзительный взгляд жгуче-черных глаз, нахмуренные брови, упрямый, но красивой формы рот, в руках - меч... Сколько раз она видела Роберта таким, но, во имя Создателя, как художнице удалось так отчетливо передать это на холсте?!
--Весьма красив, - как можно более равнодушно протянула принцесса. - Вполне понятно, почему твоя сестра решила написать его портрет.
--Это не портрет, - возразил Маккензи. - Это - плод воображения.
--И что? Это не мешает ему быть привлекательным.
--Не знаю. Я в мужской привлекательности не разбираюсь.
--Погляди в зеркало.
--Хм... Спасибо.
--Не за что. Констатация факта не есть комплимент.
--Для моей работы такая внешность скорее недостаток. Впрочем, я уже неделю свободен, как ветер.
--И что же за работа была, если не секрет?
--Да нет, не секрет. Я служил в полиции, но неделю назад мой рапорт об отставке наконец-то приняли.
--Надоело гоняться за карманниками?
--Не в этом дело. Надоело видеть, как деньги и власть вытирают ноги о закон.
--Понимаю... Но что стало последней каплей?
--Ты действительно понимаешь... Я нашел подонка, который изнасиловал четырнадцатилетнюю девочку. Подонок оказался сыном большой шишки. Его оправдали.
--Наверное, я бы его собственноручно придушила.
--Примерно так же отреагировала её мать. Он подал на неё в суд за оскорбление личности.
--И её судили?!
--До этого не дошло. Я ... я с ним побеседовал по душам
--Могу себе представить!
--Не одобряешь?
--Ещё как одобряю. Эх, не на меня он нарвался.
--Однако... Между прочим, предложение насчет гостевой комнаты остается в силе.
--У меня есть выбор?
--Выбор всегда есть. Ты можешь прямо сейчас сесть в машину, надавить на газ и никогда больше здесь не появляться. А можешь остаться. На день. Или на два. Или на всю жизнь...
Пауза.
--На день. Или на два, - Мелузина решительно направилась к двери. - Пока не вернется Эльфина. Показывай комнату, я потом принесу саквояж.
Но ни следующий день, ни через день Фин Маккензи не появилась в родном городе.
У главных ворот Рантгарада сидел на длинном валуне гном. Нормальный такой представитель своего рода: коренастый, с широкими ладонями крепких рук, глубоко посаженными темными глазами на краснощеком лице, наполовину скрытом ниспадающей до пояса темно-каштановой бородой. Коричневый жакет, надетый поверх светло-бежевой суконной рубахи, был расстегнут, на поясе гнома виднелись несколько маленьких ножей, а его коричневые штаны явно знавали лучшие времена. Размеренно раскачиваясь из стороны в сторону, гном упоенно страдал. По полной программе. С методичным выдиранием волос и поминанием всего обширного пантеона гномьих богов. Рядом с гномом удобно расположился на том же валуне Светлый эллар. Насвистывая фривольную песенку, он пялился в безоблачное небо, терпеливо ожидая, пока его сосед настрадается вволю. Его распахнутая серая волчовка открывала мощные пластины мышц на груди и животе. Из-за плеча выглядывала крестообразная рукоять меча, на широком поясе висело два кинжала в простых ножнах. На ногах его вместо обычных мокасин красовались походные гномьи ботинки, в которые были заправлены темно-зеленые штаны. Венчала всю эту колоритную картину жизнерадостная физиономия в ореоле сияющих золотистых волос. Несколько нетипичный, мягко говоря, эллар.
--Бруно, достал до самых печенок, - прервав художественный свист, эллар легонько ткнул гнома кулаком в плечо. - Давай, говори, или я пошел дальше.
Жестоко оскорбленный в лучших чувствах гном обижено задрал было нос, потом махнул рукой и деловито напомнил:
--Ты задолжал Старшему почти тысячу золотых кралов, так что либо отдавай долг, либо берись за работу.
--Я в восхищении! - мягко улыбнулся эллар. Гном при виде этой улыбки шустро скатился с камня и подвинулся поближе к воротам. - А ничего, что за последний заказ твой Старший недоплатил мне половину?
--Между прочим, он лично помог тебе справиться с этим призраком.
--Держите меня, щас умру со смеху! Чем же это, хотел бы я знать? Орал дурняком и тем отвлекал призрака? Таки да, он мне ой как сильно помог.