Королева была урожденной пастушкой,
Ее муж беспощадный и алчный монарх.
Пешка вышла в ферзи, но осталась игрушкой
В похотливых, холодных и дерзких руках.

И красавица долгою злобой чернела,
Жгла обида высокую,нежную грудь,
Отравить короля не такое, уж, дело,
Чтобы совесть свою в чем-нибудь упрекнуть.

Смерть в сообщницы брать, звать Старуху в подружки,
Жизнь меняет теченье не зная преград,
Алой розой любви украшает пастушка,
Кружевной на подвязках, бесстыжий наряд. 

Если в белый мускат бросить каплю отравы,
И в серебрянном кубке не оставить круги,
Яд добычу найдет, он ведь знает, что надо,
Чтоб боялись друзья и любили враги.

Чернь заслужит вино как казенную жалость,
Королей позовут из неведомых стран,
На лафете в цветах тот, кого все боялись,
Под раскаты салюта уходит тиран.

Ждет расплата врагов и обидчиков старых,
От поклонов  кружится ее голова.
В скорбном бархате только прелестнее стала
Безутешная в горе, молодая вдова.

Ветер стон теребит над толпою послушной,
Смерть прощения просит:"Кто же в том виноват,
Что влюбился старик в ненасытную юность пастушки,
Выпив залпом до капли ее сладостный яд."

И не важно кто станет теперь фаворитом,
Зло наказано злом. А грехи всем простят.
Слуги вытрут столы, позабыв о владыке убитом.
Ночь пришла во дворец, тихо ангелы спят...