Мандельштам курит.

Дымок гортанный, кашлевой,
Но  все дымит бедняга.
Пусть и  с пробитой головой.
Вернулся из ГУЛАГа

Он знает то, что знать нельзя,
Посол небесных горцев,
Как толстозадая Земля 
Бросается на  Солнце.

Мне рассказал, что жизнь прожил
Хотя и жить  не дали.
И даже памяти могил
Не предложил им  Сталин.

Но только не гангреной ног
Запомнилась дорога,
А мрамором бессмертых строк,
Скрижалями  от Бога.

И если мачехою жизнь. То смерть
Родная  Лире.
И будет жаворонком   звенеть,
Он  до кончины мира.


Анфас и профиль папирос
Для фото в черной книжке.
И нет ответа на вопрос
О вредности привычки.

Но в дымном истеченьи слов
Клубами силуэта,
В мгновенье памятник готов
Убитого Поэта.