На одолженной лошади Вайло Бладд ехал на север, к Полю Могил и Мечей. За ним следовали Мого Солт, второй сын Кавдо, и Хэмми Фаа. Поднялся ветер и зашумел, расталкивая по небу высокие и низкие облака. Ночной морозец сделал тающий снег рассыпчатым, и сейчас он приятно похрустывал, когда на него наступали. Вайло сидел на горячем угольно-черном жеребце с длинной, красиво изваянной головой. Когда он вонзил ему в бока пятки и отпустил поводья, конь на полном скаку рванулся по склону долины вверх.
Боги, как было хорошо не думать! Просто ехать. И плевать, что твои уши застыли как лед, а копчик наполовину отбит. Он слишком надолго засел в черных заплесневелых стенах форта. Слишком много сырости, слишком много шепотков и страха перед тем, что должно произойти. Здесь стоял отряд в сто семьдесят бладдийцев. Когда они превратились в перепуганных девиц? Мы - Бладд, хотелось выкрикнуть Вайло в это утро. Мы созданы не для того, чтобы сидеть и ждать.
Поднявшись на мыс, который возвышался над долиной, Вайло осадил коня. Прямо перед ним лежало Поле Могил и Мечей, и он ощутил, как уходит из груди только родившееся легкое дыхание. Здесь лежали мертвые члены клана. Их следовало почтить. Дальше он пустил коня шагом по высохшим стеблям вереска, райграсу и снегу. От шеи жеребца шел пар. Вайло услышал запах конского пота и застывшей грязи. Подобравшись так близко, что на ближайшем клинке стала видна ржавчина, он спешился. Его ноги пробили в снегу безупречно четкие отпечатки.
Решив довериться жеребцу, Собачий Вождь оставил его стоять свободно, без привязи. Может, он сквозь снег учует что-нибудь вкусное. Он знал, что вслед за ним останавливали своих коней Хэмми и Мого. Чуть дальше по нетронутой белизне быстрой рысью спешил полуволк.
С мечами так и было, как рассказал Клафф Сухая Корка -- они или упали, или падали. Вайло насчитал всего одиннадцать тех, что стояли вертикально и почти вдвое больше тех, что пронзали снег под странными углами. Еще дюжины должны были лежать вне видимости. Еще можно было разглядеть могильные холмы, вернее, насыпи из камней, сделанные вокруг тел. Вайло не знал, то ли в Дхуне предпочитали своих мертвецов скорее обкладывать камнем, чем хоронить, то ли эти люди погибли зимой, и земля слишком промерзла, чтобы ее долбить. От этих курганов его кинуло в дрожь сильнее, чем от мечей, потому что увидеть их он не ожидал. Сохраняя формы человеческого тела, только больше в три раза, от свежего снега они еще словно раздулись. К середине поля тянулась цепочка лисьих следов, и Вайло пошел по ним, держа левую руку на рожке с пудрой священного камня. У ближнего меча он остановился. Обернув свой новый соболиный плащ вокруг ног, он опустился в снег на колени. Кончик меча уцелел, но клинок был изъеден ржавчиной, и лезвия просто не было. Когда-то он был длинным мечом, решил Вайло, вероятно, вместе с рукояткой достигал почти шести футов. Им должен был владеть кто-то умелый и сильный. Наклонившись вперед, он коснулся изъеденного лезвия и удивился, ощутив, как жестко меч был закреплен на месте. Вайло думал, что его мог наклонить малейший нажим, а теперь он поражался людям, которые возвели эти курганы и установили на них мечи. Неужели они заливали цемент в грудную клетку воинов и втыкали рукоятку меж ребер? Чего они боялись? Что тут произошло, чтобы водрузить здесь эти мечи?
Опершись рукой на колено, Собачий вождь поднялся на ноги. Два снежных овала слетели с меха плаща. Краем глаза он видел полуволка, призраком бродящего по границе курганов. Услышав приближающие шаги, он обернулся.
Хэмми Фаа и белоголовый Мого Солт шли вперед, чтобы засвидетельствовать свое уважение мертвым. Оба молчали. Здесь все были воинами. Мого был слишком молод, чтобы поседеть, и Вайло задался вопросом, замечал ли он это раньше? Они были не у всех мужчин в роду Солт -- у Кавдо волосы были жесткие и темные -- но белые волосы считались характерной чертой семейства.
- Ну, - сказал им Вайло, когда прошло несколько минут. - Пойдем дальше взглянуть на Ров.
Они сели на лошадей и двигались на север, пока земля не перестала подниматься. Вайло наслаждался взрывчатым характером своего коня, ему нравилось, что с ним приходилось бороться. Он вспомнил про Собачьего Коня, своего верхового коня в течение почти десяти лет, и задумался, что сталось с ним после того, как тот вырвался из горящей дхунской конюшни. Он любил этого коня, подозревал, что вряд ли кто еще так мог, и надеялся, что того не пустили на мясо. Уж точно, ни один дхунит не смог бы с ним справиться.
Заставив жеребца резко затормозить, так, что того занесло, Вайло прищурился и вгляделся в даль. Его старые, проверенные временем глаза были уже не те, что раньше, так что пришлось немного подождать, чтобы Ров стал ему ясно виден. Сам провал видно не было, только поднимающиеся на другой его стороне скалы, да длинные, тянущиеся до горизонта тени говорили, что чего-то недостает.
- Вот это зрелище, - произнес он, когда следом подъехали Хэмми с Мого. - Но здесь никто не согреет человеческое сердце.
Хэмми привстал в стременах и свистнул. Его, как и Вайло, снабдили в крепости новым плащом и чужой лошадью. Плащ был темно-бордовым, отделанным куницей, и предназначался для кого-то повыше Хэмми. У коня были большие ноздри и мощная шея.
- Я был там шесть дней назад, - сказал Мого. - В высоту войдет круглый дом целиком, и вы вряд ли сможете потом его найти.
Наступило молчание, пока Хэмми и Собачий Вождь обдумывали это обстоятельство.
- Где живут Увечные? - спросил Хэмми.
- К востоку отсюда. Иногда от них виден дым.
Хэмми над этим задумался.
- Как же они перебираются для своих набегов?
Мого насупился, и его белые брови сошлись на лбу.
- Па говорил мне, что мост есть, только не присягнувшие кланники видеть его не могут.
Кавдо Солт был мертв, убитый в Ганмиддише несколько месяцев назад, так что Вайло ничего не возразил этому мнению. Собачий Вождь не верил в вещи вроде моста, видимого лишь избранным. Он верил в хитрости и уловки, и считал, что они играли немалую роль в способности Увечных пробираться во владения кланов.
- Знаете, что я думаю? - спросил он. И Мого, и Хэмми серьезно покачали головами. Собачий Вождь принял свой самый серьезный вид. - Даже если дам вам пять минут форы, я все равно обойду вас на обратной дороге в форт!
Хэмми, который знал, как действуют такие вещи, рванул с места. Мого Солт, которому уже было двадцать шесть, а опыт общения с вождем у него был невелик, просто сидел в седле и выглядел смущенным.
- Давай, - подбодрил его Вайло, вполне любезно. - Наперегонки.
Парень схватил мысль достаточно быстро. Когда Вайло услышал перестук конских копыт, он, наконец, почувствовал себя свободным. К западу от себя он заметил полуволка, треплющего клочок лисьей шкуры. Повернув жеребца к югу, он посмотрел на Медные Холмы. Вайло рассчитывал, что сможет увидеть проломленный купол крепостной дозорной башни, но не был в этом уверен.
Что здесь делали бладдийцы? И почему они оставались?
Здесь был Дхун, а к тому же забытый Богами угол. Как скоро Робби Дан Дхун приехал на север, чтобы вернуть его? А потом? Как скоро какие-то чудовища, разбуженные для второй кормежки, убили Дерека Бланта с его людьми? Вайло никак не мог выбросить из головы зрелище каменных курганов. Люди мертвы и обложены камнем, но по-прежнему в строю.
Они похоронены на севере, не на юге, чтобы защищать от нападений кланов-соперников. Оправдывали ли Увечные хоть когда-нибудь такое проявление страха и показной смелости? Вайло думал, что нет. Увечные были изгоями, отбросами. Уродами. С приличным арбалетом их можно положить с десяток спокойно.
Вайло вдохнул ртом ледяной воздух, не заботясь о своих зубах. Ему здесь не нравилось, и он сам себе удивился, что так долго может здесь еще оставаться. Ударом ноги послав коня вперед, он помчался на юг.
Едва он спустился по склону в долину, на неожиданно выглянуло солнце, и его скудное тепло подняло настроение. Ему следовало помнить, что лучше быть здесь, чем нигде. Лучше управлять заплесневевшим фортом, чем не управлять ничем. Низко пригнувшись к конской шее, Вайло изменил направление так, чтобы ему не нужно было проезжать через Поле Могил и Мечей. Таким образом могло даже получиться быстрее, он всегда предпочитая по камням и промоинам, скрытым под снегом, не ездить. Местность для коня была еще новой, на его знание местности полагаться было нельзя. Запах полуволка жеребцу не нравился, вне всяких сомнений, и Вайло пожалел, что он не обучил собаку бегать за своими конями -- таким образом от них можно было бы добиться хорошей скорости.
Надежда догнать Хэмми и Мого уменьшилась, когда он обнаружил себя не на той стороне подтаявшего ручья, который бежал по дну долины. Ясное дело, Вайло упрекнул себя, что ему нужно держаться за бывалым человеком. Мого Солт жил здесь дольше всех, его маршрут должен быть лучшим. Раздражение заставило Вайло принудить коня прыгать, и жеребец на подъеме споткнулся, запаниковал и попытался его сбросить. Собачий Вождь хмуро вцепился, стиснул коленями конские бока, костяшки пальцев на поводьях побелели. Ему пришло в голову, что он мог закончить гонку, просто пустив коня обратно и поздравив победителя -- но это показалось ему мелким для себя поступком. Отказавшись теперь от борьбы, он лишит Хэмми или Мого удовольствия победить вождя.
Взволнованный, с застарелой ноющей болью в сердце, Вайло поскакал обратно в форт. На удивление, победил Хэмми Фаа. Эти большие ноздри означали больше воздуха, что делало лошадь быстрее. Мужчины набросились на него с рассказами. У Хэмми перекосилось седло, а конь потерял подкову. Мого пошел первым, угодил в выбоину, и тоже чуть не сорвал подкову. Вайло побурчал на них, сказав, что на полпути он вскипятил себе чашку чая. Хэмми засиял, его щеки вспыхнули, как они краснели только у мужчин рода Фаа.
- В форт, - приказал Вайло. - И ребятишкам об этом не рассказывайте. - Когда он произнес это, то взглянул вверх на боевую террасу в форме барабана, которая тянулась над северными помещениями крепости. На ней стоял Клафф Сухая Корка, разговаривая с кем-то, кого Вайло знал и узнал.
От неожиданность Вайло оторопел. Он считал себя находящимся тут на краю земли, но собеседником Клаффа оказался его третий сын.
В этот миг ему с трудом удалось сохранить самообладание. Придя в замешательство, он скептически нахмурил брови на копыто с потерянной подковой, объяснил Мого, что лучше бы тот вместо железа топил конское дерьмо, и направил свою небольшую группу на тропу, ведущую к западному входу.
Укрепление не могло больше похвалиться действующими конюшнями, и все лошади содержались на нижнем этаже западной палаты. Кто-то выполнил порядочную работу, разгородив пространство на стойла и клети, и Вайло видел, что из остатков медных листов были сделаны кормушки. Он заставил себя расседлать и вычистить жеребца. Хэмми понял, что что-то произошло, и взял обязанности по дальнейшему уходу на себя. Вайло согласился.
- Для человека на незнакомой лошади, - сказал он ему, - ты был неплох.
Хэмми сжал губы, кивнул, а затем сказал:
- Вождь.
С этим словом Вайло и поднялся по лестнице в северное крыло. Большие двойные двери были открыты, и ветер снаружи задувал внутрь. На скамейках сидели бладдийцы, прислонившись к стенам, притворяясь, что смазывают мечи, подновляют швы, счищают ржавчину с кольчуг. Один мужчина с тряпкой, смоченной в щелоке, по-настоящему сражался с плесенью на стенах -- влияние Нан в гарнизоне все возрастало. Когда он проходил через помещение на боевую террасу, все притихли.
Клафф Сухая Корка и Гангарик Полу-Бладд были единственными людьми на балконе. Они стояли рядом с каменным ограждением, подальше от середины, чтобы избежать взглядов бладдийцев из комнаты. Ни один не говорил. Расстояние между ними было несколько великовато, чтобы предположить спокойный разговор. Они повернулись к нему, как только он вошел. Гангарик, казалось, почувствовал облегчение.
- Отец, - сказал он. - Это было долгое время.
Вайло сжал руку сына, и с удивлением почувствовал в ответ такое же пожатие.
- Сын.
Гангарик Полу-Бладд стал топорщиком и полубладдийцем в память об их прадеде, Траго, и носил превосходный темно-красный плащ с тяжелым воротником из шкур древесной крысы, по обычаю порубежного клана. Мощный боевой топор уютно устроился за его спиной. Липовая рукоять поднималась над левым плечом -- так выхватывать его было удобнее. Свирепое, в форме устричной раковины, лезвие закрывала замазанная кровью рукавица. Таким был знак воинского братства в Полу-Бладде, вспомнил Вайло: Надевать должно то, что обагрено собственной кровью.
- Ты приехал из дома Бладда?
Крупная голова Гангарика осталась непокрытой, и небрежно, полосами выбритые волосы говорили о его тревоге.
- Я тринадцать дней в седле. Меня задержал снег.
Вайло расстегнул плотный боевой соболий плащ. Его следовало проветрить от вони запаниковавшего коня. Разложив плащ на ограде, он спросил:
- Какие новости?
Это был вопрос, которого Гангарик ждал, тот, на который Клафф Сухая Корка получал, несомненно, лишь холодный ответ: "Я ожидаю возвращения своего отца".
О своих сыновьях Вайло знал все.
- Пенго владеет Ганмиддишем, - сообщил Гангарик. - Он одержал верх над войском Спира, и сейчас находится под прицелом Черного Града, Баннена и Скарпа.
Милостивая матерь всех бастардов! Эти новости были настолько поразительными, что Вайло лишился дара речи. Пенго, его никчемный второй сын, во главе одного из лучших призов в клановых землях? Как это получилось? Сколько ударов судьбы и грязных побегов из западни ему пришлось перенести, чтоб получить такой подарок судьбы? Ганмиддиш отбит у горожан? Обретя голос, он спросил:
- Так Спир разгромил Черный Град и Ганмиддиш?
- Да. Пенго подошел к концу сражения. Черный Град был разбит, и горожане овладевали Воротами Краба. Затем горожане разделили свое войско. Половина держала ворота, половина ушла.
Становилось все непонятнее.
- С чего бы горожане так идиотски тупили?
Гангарик пожал плечами. Кожа на лице и шее у него была выдублена морозом, и бугрилась выступающими венами.
- Та половина, что отхлынула, пересекла реку и отправилась назад в Спир Венис. Те, кого проводил Пенго, направились на запад.
Вайло кивнул, раздумывая. Запад -- это хорошо. Запад в стороне от союзных с Бладдом кланов. Повернувшись спиной к сыну, Собачий Вождь посмотрел на север через серую, заметенную снегом долину. Поле Могил и Мечей увидеть отсюда было невозможно, и он был рад этому. Доволен еще и тем, что сотни бладдийских мужчин и женщин, которых Пенго увел из Дхуна недели назад, нашли себе пристанище. И ущерба пока не случилось.
- Ганмиддиш может защищаться небольшим отрядом, пока ворота остаются закрытыми. - Это произнес Клафф Сухая Корка, эти его слова были первыми с того момента, как появился Вайло.
Гангарик ему возразил. Выбросив руку в пространство, отделяющее его от Сухой Кости, он крикнул:
- Запертые ворота! Какими же бладдийцами мы будем, если спрячемся за запертыми дверьми, как испуганные девчонки?
- Живыми, - спокойно ответил Вайло, обернувшись. Его удивило, насколько близко слова его третьего сына оказались эхом его собственных мыслей в этот день. Спрятаться. Сидеть и выжидать. Жалобы были почти те же. Чтобы отвлечь его, он спросил:
- Что с Визи?
Прежде чем заговорить, Гангарик бросил вызывающий взгляд на Сухую Корку.
- Визи терпит. Ганро был причинен ущерб, когда напал Скиннер Дхун, и он не был возмещен. Траго держит дом. Дан Дхун уже провел одну атаку.
Мы клан, который создает королей. Это был девиз Визи и, конечно, Робби Дан Дхун захочет отобрать дом Визи для клана Дхун. Можно провозгласить себя королем и без Визи, но им нельзя стать, пока вождь Визи не помажет тебе плечи и не возложит на твою голову некую заново сделанную корону. Как припоминал Вайло, прежняя дхунская корона была перекована в черноградский меч.
Вайло прислонился к каменной ограде террасы. Его спина и ноги после скачки болели, и ему была нужна опора. Ганро был его шестым сыном. Траго пятым. Они оба находились в Визи месяцами, хотя Ганро находился там дольше и был главным. Вайло считал, что его шестой сын должен на самом деле заболеть, чтобы отделиться от своего старшего брата. Или хуже, Траго мог захватить власть. Вайло взглянул на Гангарика. Родственные отношения сыновей между собой были тем, что он до конца так и не понимал. Кто-то вступал в союзы. Кто-то нет. Гангарик и Траго были близки с детства, и оба женились на девушках из Полу-Бладда.
Все жены были теперь мертвы, убиты черноградцами на дороге Бладда, но эти черные мысли предполагались для другого дня.
- Ты собираешься двигаться на юг в Визи? - спросил Вайло. Это даже не походило на вопрос.
- Да. Траго нужна поддержка. - Гангарик сжал челюсти. Он многозначительно посмотрел назад, на неказистый, покрытый дурацкой крышей форт. А потом усмехнулся. - Мы -- Бладд. Мы должны сражаться.
Боги, помогите мне его не прибить. Вайло заскрежетал своими оставшимися семнадцатью зубами. Прямо перед ним, высокий и неподвижный, стоял Клафф Сухая Корка, с косами до пояса, колышущимися под ветерком, и непроницаемым выражением лица. Взгляд на приемного сына успокоил Вайло, он взял паузу, нашел на поясном ремне кисет и вытащил кусочек жвачки. Жвачка была старой, и плесень до нее уже добралась, но он размял ее во рту и сглотнул горечь.
Что ему здесь нужно? Глядя на упорное, бунтарское лицо Гангарика, Вайло решил, что ему нужно больше информации. Он сплюнул жвачку через ограду.
- Как Кварро сидит в доме Бладда?
Вайло сам посылал Гангарика поддержать его старшего брата, Кварро, после того, как Робби Дхун поджег Священную Рощу и снес сортир, который все считали построенным из обломков прежнего дхунского священного камня. Если Вайло помнил правильно, Гангарик ехать не хотел, а настаивал на отправке команды поддержки из топорщиков. Здесь ли сегодня эти люди? Наверное. Гангарик был не из тех, кто поедет сотни лиг через недружественные места в одиночку.
Гангарик подопнул ногой валяющийся каменный обломок. Неудобно. Он перевел дыхание, прежде чем заговорить, взглянул на Сухую Кость, затем выдохнул и промолчал. Наконец он выпалил:
- Я предпочел бы разговаривать наедине.
- Говори, или я сломаю тебе руку, в которой держишь топор.
Долго никто не шевелился. Зрачки в небесно-голубых глазах Гангарика потемнели и увеличились. Все сыновья Вайло росли в страхе перед отцом. Вопрос был в том, прошел ли этот страх? Мне пятьдесят три, думал Вайло. Смогу ли я побить своего сына?
Это был тот вопрос, на который он не должен был отвечать. Передернувшись, Гангарик выкрикнул:
- Тогда так. Раз уж ты заставляешь меня сказать. Дом Бладда превратился в вонючий отстойник. Кварро обленился и разжирел -- целыми днями пьет пиво и проводит время с порубежными шлюхами. Называет себя вождем, хотя в ответ так его зовут немногие.
Он со своими дружками отсиживается в доме. Люди в отряде Дан Дхуна в Колодезе рвутся в бой. Что делает Кварро? Решает выкопать ловушку для травли медведя. Гребаную медвежью яму. Суллы крадутся по наших восточным границам, порубежники грабят наши фермы, Король Чертополоха стучит в нашу дверь, а он роет яму на медведя! - Гангарика трясло так сильно, что липовая рукоять топора ходила над его плечом как отпущенная тетива. - Что-то надо делать, прежде чем все это пойдет в ад. Я не собираюсь туда возвращаться. Там воняет хуже, чем здесь.
Выдохнув и вдохнув, Вайло попытался вспомнить, почему он продолжил заводить сыновей после своего первенца. Ангарад немало помучилась, и фиолетовое мяукающее создание, которое появилось через три дня, казалось, не стоило таких усилий и риска. Кварро -- так она решила назвать его в честь далекого прадеда, который меньше кварты пива за раз не выпивал, или подражал кваканью лягушек так, что отзывались они ему оглушительным хором. Вайло его не любил. Он понял это сразу же. Маленьким Кварро визжал так, словно с него сдирали кожу, и поносил, как больная собака. Что было тяжело понять , так это почему он, Вайло Бладд, пошел дальше и произвел еще шестерых. Несомненно, ему следовало остановиться на двоих. Тогда бы Гангарик Полу-Бладд, ранее Бладд, не стоял бы там, осмеливаясь обвинять отца в бездействии.
- Приехал ли в Визи Скуннер Бон? - Вопросы показались лучшим способом справиться с чувствами. Стрельба ими приносила какое-то облегчение.
- Бон, - повторил Гангарик с раздражающей фамильярностью и собственничеством. - Старожилы в Бладде по-прежнему. Что из этого?
Скуннер Бон был обученным в Отлере клобучником, несколькими годами старше Вайло Бладда. "Старожил" оскорбляло их обоих.
- Ничего. Сколько с тобой людей?
- В целом с топорами дюжина. - Снова этот ехидный взгляд на Сухую Кость, с особым прицелом на его меч. Тяжеловесы -- топорщики или молотобойцы -- не скрывали своего презрения к узким клинкам. Вайло спрашивал себя, видел ли Гангарик хоть когда-нибудь, как Сухая Кость сносит человеку голову? Требовался всего один взмах. Скорее поэтически он называл это "луна на воде".
Уловив, что мысли сбились, Вайло смерил боевую террасу шагами. Та капелька солнца, что сверкала ранее, уже пропала, вытесненная заговором туч. Он догадывался, что должно похолодать, но не чувствовал холода.
- Ты говоришь, отряд Дан Дхуна стоит в Колодезе? А сам он там же?
- Нет. Отрядом руководит заместитель, Дуглас Огер.
Это значит, что Робби Дхун двинется брать Визи. И возможно, Ганмиддиш.
- Где стоят войска Черного Града?
- Они движутся к юго-востоку от Баннена.
Это была, если подумать, довольно устойчивая очередь. Почти каждый вождь в клановых землях -- включая его самого и Сухую Корку - за последние семь месяцев овладевал землями Ганмиддиша. Сейчас это был Бладд, Черный Град жаждал их вернуть, и Дан Дхуна невозможно было сбросить со счетов. Три северных исполина, один небольшой, но исключительно удобно расположенный круглый дом -- кто-то будет разбит.
- У Краба новый вождь. Он разместился в Крозере.
Политическая жизнь в клановых землях могла быть делом крайне запутанным, сделал вывод Вайло. Крозер был необычным самодостаточным сообществом, которому хватало мудрости избегать борьбы других людей.
- Женат на одной из дочерей вождя? - рискнул предположить Вайло.
Гангарик даже хмыкнул.
- Мы это предполагаем.
Вайло усмехнулся в ответ. Лицо Клаффа Сухой Корки остался невозмутимым.
- На сколько ты останешься? - спросил Вайло своего третьего сына.
- Сегодня и завтра, если позволишь.
Было, вероятно, несусветной глупостью удовлетвориться колебаниями в голосе Гангарика. Возможно, это означало, что с возрастом он стал мягче. Как раз когда он собирался дать сыну позволение остаться так долго, как он и его люди считают нужным, заговорил Клафф Сухая Корка.
- Говоришь, на наших границах суллы. Чем они заняты?
Вайло ощутил бегущий вверх по спине холодок. У него в мыслях не было что-либо спрашивать о суллах.
Гангарик посмотрел на неродного брата с некоторым недоверием, его глаза сузились, когда он пытался найти в вопросе подвох.
- Они находятся в движении. Используют наши тропы, пересекают наши земли где хотят. Адский Город наводнен ими, старыми суллами. Они покидают Срединные Огни и направляются на север.
Когда Гангарик заговорил, поднялся ветер, мощно задул им в лицо, разбиваясь о стены форта. Один из толстых медных листов на крыше загудел, когда под него залетел ветер. Звук молотом ударил по мыслям Вайло, заставив вспомнить о том, что рассказал ему Сухая Кость в башне. Ужасные, похожие на правду вещи.
"Суллы не люди, - рассказывал тридцать пять лет назад ночью Оккиш Бык Вайло, после того, как они встретились с сулльским войском в лесах к востоку от Кедровой Пущи. - Помни это, и ты будешь знать нечто важное". В то время это казалось более чем необычным заявлением, и Вайло подумал, что Оккиш -- это Оккиш, загадочный как никто другой. Ему тогда следовало понимать лучше. В те разы, когда Оккиш Бык говорил наименее понятные вещи, были случаями, когда он произносил самую суровую правду.
Тишина, наступившая, когда отзвучали слова Гангарика, приобретала значение. Собачий Вождь знал, что именно он должен ее прервать -- у Гангарика был вид человека, летящего в пропасть и не уверенного, что из нее удастся выбраться, а Сухая Кость не стал бы говорить ничего не значащие слова -- но он нашел это до странности трудным. Сердечность была ему недоступна. Перед его мысленным взором стояла картина Поля Могил и Мечей.
Погибшие Дерек Блант и его люди.
Сухая Кость стоял у окна, выходящего на север, продолжая наблюдение.
Вайло перевел взгляд со своего кровного сына на сына, которого он выбрал, и понял, что вскоре ему придется сделать выбор. Гангарик не дал бы верхом крюк в сотню миль в сторону со своего пути ради милой встречи с Па.
- Ну, - сказал Вайло обоим своим сыновьям, - Давайте зайдем и поедим у Нан. Этой ночью мы все будем бладдийцами.
Гангарик заглянул отцу в глаза, а затем склонил голову с галантностью, впитанной в Полу-Бладде.
- Как пожелаешь. - Вайло представил, что он рассматривает свою команду из одиннадцати человек.
Сухая Кость заметил это, голова поднята, ноздри шевелились, словно втягивали холодный воздух.
- Отец, - сказал он спокойно, - передай Нан мое почтение. Этот воин ночью должен стоять на страже.
Старая боль в сердце Вайло стала глубже. Конечно, Сухой не мог есть вместе с Гангариком -- этот мужчина неосторожно помянул порубежных шлюх. Клафф Сухая Корка попрощался коротким кивком с Гангариком и прошел в форт.
Он забрал с собой нечто существенное. Вайло ощущал эту потерю, но не мог выразить словами, что это было.
Гангарик, казалось, с его уходом почувствовал облегчение.
- Забыл сказать тебе, - сказал он, проходя вперед, чтобы проводить отца внутрь, - ты снова стал дедом. У жены Пенго появился ребенок.
Шанна. Пенго обрюхатил ее еще до того, как его первая жена была убита, но Вайло это заботило мало.
- Он здоров? - спросил он, позволяя сыну провести его сквозь двойные двери.
- Да. Она высасывала так много, что они прозвали ее Молочай.
Вайло засмеялся, хотя по правде то, что он чувствовал, было страхом. Страхом за Сухого, страхом за новую внучку, страхом за весь Бладд. Молочай. Совершенно неожиданно он вспомнил причину, по которой хотел еще детей. Он надеялся на девочку.