Несмотря на крайнюю усталость, Финлей поднялся рано, но обнаружил, что почти все тоже встали, за исключением епископа и Вогна, соседство с которым его все еще озадачивало. Но выбираясь из одеял, думал об этом меньше всего, дожидаясь, чтобы перестала кружиться голова.
Возраст берет свое.
Сев на небольшую лесину, взял себя в руки и затолкал ноги в сапоги, с огорчением обнаружив пузыри свежих мозолей. Вот почему обувь, которую он носил почти не снимая последние полгода, именно сегодня решила порадовать его мозолями?
- Ты наконец-то встал?
Финлей поежился от звука этого голоса, особенно от интонации.
- Да, дорогой братик, я встаю. Неужели ты приготовил мне еще одну безумную спасательную операцию?
- Как, ты занимаешься только безумными операциями, или я могу попросить о разумной?
Перед носом возникла чашка с дымящимся чаем, и Финлей поспешно ее схватил, пока не унесли. С силой подул и сделал глоток. Вкус был отменный; он от удовольствия громко вздохнул, потом посмотрел на брата.
- Какие-то новости?
- Кенрик ближе на один день. Ты это хотел услышать? - Роберт поднял брови. - Мы сегодня какое-то время позанимаемся, хотя, боюсь, точнее сказать не могу.
- Тогда ты убегаешь. Смотри, возраст не шутка.
- Ну, мне он вроде бы не мешает.
- Это ты так думаешь,- хмыкнул Финлей, делая очередной глоток. Что в целом не в шутку раздражало его на счет возраста, так это не то, что Роберт казался теперь его младшим братом, а то, что он в конце концов станет казаться сыном Финлея, а то и внуком. Возможно, когда все закончится, ему удастся договориться с Ключом - в конце концов, он Роберту как-никак брат.
- Сейчас чувствуешь себя лучше? - Роберт покачивался на носках, словно заранее готовясь к перепалке.
- Да, действительно. Где Дженн?
Роберт стал неестественно спокойным.
- Уехала.
- Она вернется?
- Нет.
- Но она должна! - Финлей одолел остаток чая, затем закончил одеваться. - Ты не представляешь, какое действие она оказывает на людей. Они все верят, что она...
- Я знаю, кем ее считают, но, в конечном счете, поделать с этим ничего нельзя. То, что ее считают воплощением Минеи, не поможет ни бросить вызов Пророчеству, ни бороться с Нэшем.
- Значит, ты благополучно убрал ее с дороги.
- Не начинай, Финн.
- Потому что она лгала тебе об Эндрю? Я не могу поверить, что ты...
- К демонам, Финн.
Финлей шагнул ближе, понижая голос.
- Роберт, ты ее любишь и душой и сердцем. Ты хоть понимаешь, как был счастлив последние недели, наконец с ней соединившись. Вы оба... Кровь Серина, вы так долго ждали, и сейчас ты собираешься все разорвать из-за того, что она побоялась тебе рассказать?
- Ты хочешь сказать, она боялась? Дженн всю свою жизнь никогда ничего не боялась.
Финлей моргнул.
- Ты шутишь?
Роберт внимательно на него взглянул, затем шагнул назад.
- Слушай, у меня нет времени это обсуждать. Нужно готовиться к сражению. Прощу я ее или нет, уже не имеет значения. Она там, где я и хотел, в безопасности, вдали от Нэша.
- Тебе нужно простить ее, Роберт, - шепнул Финлей, - иначе ты себя сам никогда не простишь.
Ему достался еще один резкий взгляд, но не ответ. Вместо него последовали распоряжения:
- Мне слишком много нужно сделать этим утром, чтобы было больше времени на тренировку Эндрю. Ты больше знаешь о бое, чем кто-либо еще здесь. Используй Деверина, если нужна помощь. Я хочу, чтобы Эндрю тренировался весь день, без перерыва - мне все равно, насколько он устанет. Он будет выглядеть еще более уставшим, когда мы закончим войну. Сможешь этим заняться? Поможешь племяннику добиться трона?
В словах Роберта звучал не только открытый вызов, но и многое другое, что заставило Финлея улыбнуться.
- Несомненно, смогу, брат. Почту за честь.
Когда он двинулся выполнять, до него долетел последний отклик:
- А ведь так и будет, брат, будь я проклят!
Усмехнувшись, Финлей направился прямо к лагерным кухням, которые значительно разрослись с того времени, как здесь несколько дней назад появились люди. Их число за ночь снова увеличилось, по прикидке, он сказал бы, что у них пять, возможно, шесть сотен человек. Удручающе немного, разумеется, если сравнить, но, конечно, было приятно увидеть братьев Маклин и много других знакомых лиц.
Он нашел Эндрю с куском хлеба в руке. Финлей, проходя мимо, выхватил у него хлеб, откусил и предостерег племянника:
- Никогда не тренируйся на полный желудок! Пойдем, нам есть чем заняться. Деверин!
- Да, милорд!
- Принеси свой меч.
- Хорошо, милорд.
- Но, Финн, я голо...
Он остановился и пристально посмотрел на племянника.
- Да, ваша светлость?
Эндрю бросил взгляд на окружающих и поднял голову.
- Ничего. Мы с Робертом вчера занимались вот там, в стороне от дороги.
- Тогда и сегодня отлично подойдет. Передай мне тот кувшин с пивом. Такая работа вызовет жажду.
- Подождите, - насторожился Эндрю, когда к нему, готовясь работать, подошел Деверин, - это Мика?
Финлей обернулся и увидел Мику, сломя голову несущегося к лагерю.
- Где Роберт? - крикнул он, подъехав ближе. Не один человек остановил работу и поднял взгляд к тому моменту, когда появился Роберт. Финлей затаил дыхание.
- Вам нужно прийти. Возьмите лошадь. И герцога Эндрю.
- Что такое?
- Хорошие новости, милорд. Приезжайте!
Оседланные лошади стояли рядом; трое сели верхом и послали животных вперед. После всех тех часов, которые Финлей провел в седле, мышцы протестовали вдобавок к ранам и потертостям: он определенно для этого староват. После этой войны он наверняка отойдет от дел, уедет домой в Данлорн сидеть и писать книгу, которую никто не будет читать. И тогда он сможет тратить свое время на действительно полезные вещи, такие, как выбор культур для посадки, и молодых людей, наиболее достойных его дочерей. И станет заниматься всем этим, не вставая с постели, ну разве что сделает исключение для купания.
Всю дорогу по плато он представлял себе разные сцены будущего, которые сопровождал стук копыт. Затем Мика остановил коня, выбрался из седла и жестом попросил их следовать его примеру.
Он понял, почему, только оказавшись на самом краю склона. Он затаил дыхание, а челюсть от полнейшего изумления упала.
- Неужели я все еще сплю?
- Нет, милорд, - почтительно прошептал Мика.
Финлей повернулся к Роберту и остолбенел во второй раз. Его могущественный брат побледнел, а в его глазах выступили слезы.
- Они начали прибывать сразу после заката, - пояснил Мика. - В темноте никто не хотел карабкаться вверх, так что они расположились лагерем на равнине.
Так как ни Роберт, ни Эндрю ничего не говорили, Финлей вернулся к невероятной картине. От одного края узкой долины до другой располагались бойцы, готовясь к бою вокруг разбросанных там и сям небольших костров. И, помогая едой и припасами, между ними ходили гильдийцы.
- Сколько их? - спросил он шепотом.
- Гильдийцев тысяча, и около двух - остальных.
Тысяча гильдийцев? Все, кого привел с собой Осберт - и это означало, что количественно они превосходили силы Кенрика.
- Не слишком-то радуйся, брат. - Роберт резко сглотнул, заморгав, чтобы скрыть подступившие слезы. - Люди большей частью необученные. Это фермеры и кузнецы. Их оружие - молоты да вилы.
- Они пришли сражаться, отец, - взглянул на Роберта Эндрю. - Как и мы. Они знают, чем рискуют, но пришли сражаться за тебя и свою страну. Я ни за что не откажу им в праве бороться за собственную свободу.
- Но откуда они взялись? - Роберт смотрел задумчиво.
- Я, когда увидел их в первый раз, отправил вниз разведчиков, - пояснил Мика. - Кто-то - вернувшиеся беженцы, как мои братья, захотевшие помочь, чем смогут. Другие - жители деревень и городков, которым мы помогали последние месяцы. Кое-кто, надеясь помочь, проехал через всю страну.
- Они не должны были приходить, - взволнованно прошептал Роберт. - Они сражаются с соотечественниками. Я никогда этого не хотел.
- Ты можешь возглавлять их, отец, - улыбнулся Эндрю, - но это их восстание.
- Да, так и есть, - согласился Роберт, приходя в себя. - Пусть будет так. Финн, возвращайся к тренировке Эндрю. У меня несколько других дел, а потом я захвачу его вниз. - Он взглянул на обоих, лицо озарилось улыбкой. - Они пришли возвести моего мальчика на трон; самое меньшее, что мы можем сделать - показать им, как он выглядит.
- Исключая то, что они не знают, что он твой мальчик.
- Нет, но зато уверены, что он сын богини. Думаю, на данный момент этого довольно. Пойдем, надо поторапливаться.
*
Эйден внимательно слушал каждую инструкцию, которую разработал Роберт, сразу записывая, на случай, если они потребуются позже. Как обычно, Роберт проводил военный совет в центре своей небольшой окруженной армии, выслушав все мысли и идеи, прежде чем ко всем обратиться. Затем продолжал, включив дополнения, усиливая стратегию, ободряя своей уверенностью и мужеством. План битвы складывался деталь за деталью, и Эйдена в очередной раз поразили дарования Роберта - и, судя по всему, не его одного.
Эндрю изо всех сил старался не показывать изумления, но Роберт время от времени указывал на какой-то новый забытый вопрос, и юноша то усмехался, то снова принимался внимательно смотреть.
Мика поговорил с епископом; тот услышал все ужасающие подробности наряду с добрыми новостями вскоре после того, как поднялся. Усвоить нужно было многое, но большую часть вопросов он оставил на будущее. Сегодня они сразятся. Сегодня, так или иначе, история Люсары навсегда изменится.
Так что он вел записи, отмечая имена тех, кто был прошлый раз у Шан Мосса - Бергана Данна и Дэниела Куртнэ, Пейна и Оуэна - и тех, для кого эта битва была их первой и, стоило надеяться, последней - как для Эндрю. В конце Роберт не сообщил, как делал обычно, ничего важного, но попросил Эйдена вознести молитву. Тот произнес молитву внезапно севшим голосом, и услышал нечто большее в финальном громком "Аминь!".
Затем все двинулись, каждый к своим задачам, каждая жизнь к своему предназначению. К тому времени, когда он закрыл тетрадь, Роберт уже уходил.
- Роберт, подожди.
Он поспешил догнать Роберта и увидел его усталые глаза.
- Это о Дженн? Тоже будешь меня отчитывать?
- Не знаю, должен ли?
Роберт какое-то время изучал его лицо, затем, уже спокойнее, ответил.
- Она в безопасности. Это все, что меня заботит.
- Тогда я отложу свои упреки на будущее. В то же время прошу: пожалуйста, освободи Вогна. Он не помнит своей предыдущей личности, того, в чем вы его обвиняете. Он примет твой приговор, потому что он человек мирный и не таит к тебе вражды. Можешь ли ты осудить человека за преступление, которого он не помнит?
- Могу ли я по справедливости его освободить? Находясь в моей армии, он, неся людям надежду на божественное вмешательство, увеличит свои грехи. Что они станут делать, когда Дженн не появится, чтобы, как в прошлый раз, разверзнуть землю? Не утратят ли они по этой причине надежду?
- Вы считаете, что он насчет нее ошибается.
- Ох, пожалуйста, Эйден, не ввязывайтесь в это. Вы знаете мое отношение.
- Лучше, чем ты думаешь. Тебя пугает мысль, что она может быть воплощением, правда? Что она может быть тебе неподвластна?
- Поверьте, Эйден, я никогда ее не контролировал. - Роберт тяжело вздохнул и провел ладонями по лицу, прогоняя усталость, на которую не было времени. Сколько часов он спал минувшей ночью? Если вообще спал.
- Вогн не причинит вреда. У армии, верящей в победу, шансов победить больше.
- Хорошо, - Роберт вскинул руки. - Освобождайте его, снимайте кляп - но уберите с моих глаз. Я могу запамятовать, что он все забыл, и проткнуть его мечом. Но, как бы то ни было, отвечаете за него вы. Понятно?
- Благодарю.
- Не благодарите. Я просто не хочу, чтобы кто-то тратил на него время, когда будут раненые, которыми нужно заниматься. У вас есть еще какие-то просьбы, или могли бы пойти со мной и моим... мной и Эндрю вниз, посмотреть на "сборную солянку" из фермеров и гильдийцев? Вы, возможно, должным образом оцените выражение лица Осберта, когда я ему сообщу, что будущий король - тоже колдун.
Эйден закхекал от суховатого юмора Роберта, радуясь его наличию.
- Пока мы не сообщаем, кто Эндрю по отцу, я не вижу, чтобы им это как-то мешало.
- Почему? Что не так с его... - Роберт, догадавшись, стремительно остановился. - Вы слышали.
- От Мики.
- И?
- За Дженн я отчитаю тебя позже.
- Это все?
- И поздравляю.
- Так же сказал и Мика.
- Мы идем?
- Чокнутые нахальные священники.
- Так же сказал и Осберт.
- Ничто не ново под луной.
*
Осберту не потребовалось отдавать слишком много приказов после первых, шокирующих. Гильдийцы приняли его отступничество, меняя сторону, почти без замечаний, словно верили, что заранее планировалась именно такая тактика. Такой подход его безмерно раздражал.
Как они могли знать, что он запланировал, если он не знал этого сам? Возможно, они не знали, пока он не принял решения. Как тогда сказал Годфри? "Если ты их не поведешь, они не пойдут."
Не имело значения, что они думали - он вел, и они следовали за ним сюда, к забытой богами вересковой пустоши, где одетые в желтое гильдийцы равнодушно раздавали продукты, предназначенные королевской армии, как крестьянам с фермерами, так и кузнецам с рыбаками. Его единственной заботой сейчас остался Годфри. Он пытался, но не смог забрать епископа так, чтобы никто не заметил. Тем не менее, насколько он знал Годфри, тот, когда люди Осберта переходили на сторону мятежников, предпочел бы остался в стороне. В любом случае Осберт при встрече мог бы смотреть в эти темные всевидящие глаза, не испытывая стыда.
Он не хотел думать о том, что может больше никогда не увидеть Годфри, но, подняв глаза и увидев едущего к нему Роберта Дугласа, он понял, что будут вопросы, на которые не сможет дать ответа. Но в этот миг он просто одиноко стоял у своего небольшого шатра, а перед ним расстилался лагерь крестьянской армии.
Роберт прибыл не один. Позади него ехали другие, большую часть которых он узнал, но, когда герцог остановил коня и спрыгнул наземь, его удержал на месте взгляд Роберта. Роберт окинул взглядом окружающих, стянул перчатки, не обращая внимания на всех, кто его узнал, сам оглядев их и оценив, прежде чем вернуться к Осберту.
- Вам пришлось оставить Годфри.
Вздрогнув, Осберт кивнул.
- Простите, Роберт, у меня не было...
- Выбора? Не думаю, что он был. Но... этот выбор - правильный. Вы это знаете, верно?
Он знал - но не чувствовал этого, пока битва не состоялась, пока все не закончилось, пока Кенрик и Нэш были живы. Пока у него не появится возможность смотреть на Годфри без стыда.
Роберт, казалось, ответа и не ждал. Махнул рукой, и вперед выехал один из его спутников. Осберт обратил на этот момент внимание, и, не удивляясь, увидел пристально глядящего на него юного Эндрю. Юноша без слов скользнул на землю и остановился перед Осбертом.
- Господин проктор, - бесстрастно начал Роберт, - вы принимаете Эндрю, герцога Эйра, моим кандидатом на трон Люсары? Поддержите ли вы его и поклянетесь ли ему в верности, даря свою преданность только ему?
В этом-то и состоял вопрос, потому что в глубине души Осберт понимал, что юноша, вероятнее всего, колдун - как им не быть с такой-то матушкой? Так что за одним королем-колдуном следовал второй.
- Вы не можете поклясться, не так ли? - спокойно спросил Эндрю, очевидно, поняв затруднения Осберта. - Но вы знаете, что это вопрос не колдовства, а добра и зла. Как всегда. Давным-давно вы взяли за основу не задаваться вопросом, зло это или нет. Вы правы, желая избежать повторения ошибки. Поэтому я дам вам обещание: если вы принесете мне клятву верности, и обнаружите, что я - зло, я не стану требовать от вас ее выполнения. Вы, гильдия, не можете служить никому, только людям. Эта причина не может быть злом.
- Ваша светлость, - начал Осберт, делая паузу, переводя дыхание и сплетая пальцы - Я здесь. Здесь мои люди. Мы будем сражаться.
Эндрю просто тряхнул головой, и Осберт смог совершенно ясно понять, почему был выбран этот юноша.
- Мы должны объединиться, милорд. Мы, Люсара, колдуны и остальные, все как один, должны встать на борьбу. Вы должны выбрать, Осберт, и должны выбрать меня.
Простая открытая власть в голосе, само выражение синих глаз оказались самым необходимым Осберту доводом. Он без слов опустился на колено и склонил голову.
- Я клянусь, Ваша светлость. Гильдия с вами.
*
Эндрю старался держать голову высоко, старался своими глазами увидеть, как много людей прибыло издалека, большей частью пешком, чтобы присоединиться к его войску, старался представить, чем это для них было, старался проехать вдоль каждого ряда, чтобы его могли увидеть все - но это оказалось невозможно. Через несколько минут он спрыгнул на землю. Его моментально окружили четыре человека, которым доверили функции его телохранителей, но взмахом руки он их отослал. Не поговорив с каждым, он просто не мог вести армию на поле боя.
Так и делал. Спрашивая одного тут, другого там, откуда они, как зовут, сколько добирались, почему пришли - только после первых нескольких ответов Эндрю спрашивать перестал. Ответ всегда были одинаковыми.
Разговаривая с ополченцами, Эндрю чувствовал на себе отцовский взгляд, но Роберт ничего ему не говорил, просто ехал за ним с Микой и Финлеем. Епископ с Осбертом держались сзади.
Людей впечатляли не титулы и должности. У них было одно общее желание свободы - та роскошь, которой Эндрю обладал всегда, по крайней мере, до последних недель, когда сам не стал мятежником.
Их было так много, неподготовленных, но желающих отдать свои жизни. По крайней мере, у него было с ними нечто общее.
- Ваша светлость?
Эндрю обернулся. Слышать эти слова от Роберта казалось совершенно нереальным, и все же он их произнес, навсегда меняя роли, которые им придется играть.
Но это были не просто слова. В глазах Роберта Дугласа, человека-легенды, читалось настоящее уважение. Этот взгляд Эндрю несколько ошеломил.
- Пора выступать.
Эндрю сел в седло. Когда они вернулись к голове войска, воодушевление окружающих начало усиливаться, просачиваясь в массы, насыщая воздух энергией. Эндрю хотелось смеяться, скакать вперед, восторженно кричать - но он этого не сделал. Теперь ему не составило труда ехать с высоко поднятой головой, принимая во внимание всех людей, присоединившихся к армии повстанцев; он чувствовал себя одним из них.
Остальные советники ждали на небольшом пригорке, верхом, готовые выступить. Когда приветственные возгласы смолкли, Роберт повернул к ним коня, а Эндрю встал рядом.
- Роберт, приказ выходить отдашь ты? - спросил епископ, надев наконец облачение священника; он выглядел как человек, вернувшийся домой.
- Нет, - не глядя на отца, ответил Эндрю. - Это сделаю я. - Он поднял руку, долгую секунду держа ее поднятой. Затем опустил. Торжественно забили барабаны, и голова армии начала двигаться вперед, выходя в долину, где их ожидал Кенрик.
Ожидал его.
Роберт остался рядом, когда они двинулись параллельно идущей колонне, и остальные отстали. Эндрю, понизив голос, спросил:
- Так всегда?
- Всегда? - переспросил Роберт. - Не сказал бы. Не позволяй себе этим увлекаться. Возбуждение длиться, пока не ступишь на поле боя.
- А после?
- Находишься в преисподней, пока все не закончится или пока не умрешь. Поверь мне, есть худшие способы погибнуть. С другой стороны, есть и лучшие. Всегда считал лучшим вариантом смерть от старости, хотя, возможно, мне это не удастся.
Эндрю на мгновение нахмурился, но потом вспомнил о действии Ключа на своих родителей.
- Полагаешь, добровольцы строй не удержат?
- Они мало или совсем не обучены, и вполне возможно, многие из них сражались при Шан Моссе - хотя там их выучка тоже была невелика. Тем не менее, на поле они вели себя довольно организованно. Вот почему я хочу оставить среди них гильдийцев. Кроме того, настало время гильдии вспомнить, кому она должна служить.
- Не могу поверить, что они вообще здесь.
Роберт усмехнулся.
- Если это работа Годфри, я первым назову его святым.
Какое-то время они молчали, и Эндрю наблюдал, как его войско прилежно марширует к полю боя. Через час или два прольется первая кровь, и от этой мысли по спине пробегала дрожь.
Был ли он к этому готов - и хотел ли?
- Какую тактику собираешься использовать с Кенриком?
Вопрос угодил в самое средоточие его страхов, и он разве что не вздрогнул.
- Давай, сын, - ободрил Роберт, - всегда знай, где ты. Когда определишься, поймешь, где Кенрик.
- Думаешь, я смогу его победить? - прошептал Эндрю, слишком испуганный, чтобы по-настоящему показать свой страх.
- Думаешь, я смогу победить Нэша?
Эндрю решился. Беспокоясь о своей подготовке, он совсем забыл, что Роберт почти не отдохнул, но был готов сражаться не только за свою жизнь.
- Кое-что пообещаешь мне? - шепотом спросил Эндрю. Взглянул назад, но поблизости находился только епископ, да и тот держался в отдалении, понимая, что Эндрю и Роберту нужно поговорить. - Я не знаю, почему моя мама так сделала. Не могу сказать, что не сержусь, что она мне ничего не сказала, потому что это не так. Она знала, насколько я... Мне важно было знать, а она молчала. Так что я понимаю, откуда злость. Но единственный раз, когда я видел ее счастливой, это...
Роберт пристально посмотрел на сына. Когда он отвел взгляд, Эндрю продолжил.
- Пожалуйста, пообещай мне, что, если вы с ней останетесь живы, ты попытаешься ее простить?
Роберт довольно долго молчал, наконец, пробормотал:
- Ты должен быть готов к тому, что, по всей вероятности, ни я, ни твоя мать не выживем.
- Но если получится?
- Простить не проблема. Но если так, я обещаю.
- Но...
- Пожалуйста, Эндрю, я такой, какой есть.
Когда Роберт замолк, Эндрю проглотил комок в горле. Он мог выразить свою любовь только молчанием.