Какими вратами входит в Божий мир кавказский горец? В младенчестве он может играть на дворе, который служит крышей его соседу снизу. Дома лепятся ступенями по склону горы, свободного места мало. Кругом скалы, внизу пропасть, лента бурной речки... Как-то Коста играл на таком дворике и покатился к его краю. Гибель неизбежна. Его сосед стоял рядом и курил трубку. Успел наступить на рубашонку, и младенец повис над пропастью. Дед невозмутимо продолжал курить: по осетинскому этикету мужчина не должен проявлять эмоции, беспокойство. На крики младенца прибежали женщины и вытащили его в последнюю минуту.
Жизнь горцев полна опасностей. С одним из родственников - звали его Петка (Пётр) - произошла необъяснимая история, которую он сам мне рассказал. В молодые годы Петка был учителем в школе высокогорного селения Нар. Зимой его заваливает снегами. Часто спускаются с гор разрушительные снежные лавины. Сам путь туда и в обычное время весьма опасен для неопытного путника. Из Алагира - ближайшего городка - дорога берет выше, через крутое Кассарское ущелье, а внизу - бездна. Зимой ее заметает, пройти мог только местный житель, знающий тропы. Для гужевого транспорта она был открыта только до глубокой осени. Местные жители заранее готовились к зиме, завозили на рабах все необходимое.
Петка затянул сборы - отправился в город в конце ноября. Осенью в горах дуют сильнейшие ветры, а бывают и морозы на местах. Петка нагрузил арбу всем необходимым для предстоящей зимовки и отправился в путь. Погода была ясная с ядреным холодком. Лошадь медленно тащила нагруженную доверху арбу. Впереди был долгий путь. Уже к вечеру на узкой дороге Кассарского ущелья его настиг сильный снегопад, стало подмораживать, быстро темнело. Снег падал уже хлопьями, на дороге образовалась наледь - лошадь скользила по ней, арбу относило к краю пропасти. Справа от узкой дороги - крутой обрыв горы, слева - пропасть.
Петка удерживал арбу, но та неуклонно сползала в обрыв. Перегруженная лошадь выбивалась из сил. Рухнут лошадь, арба с провиантом - погибнет вся семья. Тьма сгустилась над ущельем. В отчаянии Петка взмолился: "О святой Уастырджы (Георгий) спаси, помоги! Все пропадем! Спаси нас!". Лошадь и арба скатывались в пропасть. Петка понял, что это конец. Вдруг в темноте перед ним возникли два силуэта. Один оттаскивает от края пропасти лошадь, другой - арбу. Петка шел за ними, не веря своим глазам. "Вы кто такие?" - спросил он, - "Куда путь держите?". "Нам надо дальше, мы спешим!" - весь опасный участок дороги они благополучно провели поклажу, не сказав ни слова. "Где вас найти? Вы к кому идете? Хочу вас отблагодарить!" - "Ничего не надо, мы спешим!". Путники быстро ушли, исчезнув в ночи.
Петка благополучно добрался до дома. В этих местах всего несколько селений, все друг друга знают. Дальше непроходимы Рокский перевал. Петка все же решил разыскать спасителей, объехал соседей. Никто их не видел. Никаких гостей не приезжало. На выпавшем снегу Петка не обнаружил никаких следов. Так Петка понял, что спас его святой Георгий-Уастырджи, послав в помощь своих небесных воинов.
Таких случаев много в горах, без помощи святых сил бесплотных там не выжить! Люди помнят об этом. По всем ущельям почитаются святые места, где путники должны помолиться, выпить чарку араки, закусить, чем Бог послал. Машины обязательно останавливаются. Все выйдут помянуть, положат в копилку деньги, кому сколько не жалко. Потом этот металлический ящик вскроют и на скопленные деньги устроят пир-поминание, пир-молитву тому святому, который почитается местными жителями. Древний обычай соблюдается и поныне.
Шутки с местными святынями невозможны. Я знаю, как один несмышленый юнец-археолог взял из местного могильника череп - на память, из интереса. Над ущельем, где они копали, спустились тучи, и ливень шел неделю, хоть сворачивай экспедицию. Наконец руководитель понял: что-то неладно. Не иначе, как прогневили Бога. Стал допытываться - виновник был найден, изобличен. Тайно вернули на место череп. Утром засияло солнце, от кощунника поспешили избавиться.
Отец рассказывал, как в молодые годы у них на скале около дороги была прикреплена икона св. Георгия. Вблизи этого места он разогнал своего жеребца. Впереди был поворот. Внезапно конь резко встал, отец перелетел через него и благополучно приземлился. Из-за поворота вышел старик. В этой иконе был след от пули. Пьяный милиционер-коммунист на скаку пульнул в нее из револьвера. Дома стал перезаряжать и пульнул себе в лоб. В горах все время ощущаешь присутствие Господа Бога. Горы высоки, ближе к небу. Он рядом.
Можно из окна посмотреть вверх и увидеть, что в облаках пасется твоя корова - она в поисках травы забиралась все выше и выше, дошла до вершины. Как она удерживается, да еще щиплет траву, одному Богу известно! Потом так же аккуратно сама спустится. Бывает, что срываются они в пропасть и никому до них не добраться.
Жителям равнин трудно представить себе, какая тяжелая жизнь в горах. Есть сказка, как горец потерял свое поле: пришел косить, сбросил бурку - а поля нет! Оказывается, все поле накрыла бурка. За каждым клочком травы надо излазить все окрестные горы. Выкашивается каждая кочка, камушек - под самые корешки, как машинкой для стрижки волос. Потом надо лазить ворошить сено, делать стожки. Не дай Бог, сильный порыв ветра - и нет твоего сена! Как высохнет, тащишь его с горы, а то просто скатишься на нем. Вокруг скалы, камни - каждый клочочек земли на учете.
Когда я приезжал из Осетии в нашу полосу, мне было чудно, как небрежно относятся к земле. Сколько бурьяна, сорной травы, всякого мусора. Земля без хозяина, ее в разы больше, чем поселян. Брошенные гниющие стога сена, соломы. Голодный скот в закопченных полуразрушенных коровниках. И правда: что имеем - не храним, потеряем - плачем. Да и не плачем вовсе. Посылаем все "по матушке".
Горянки мастерицы печь пироги, гнать араку - осетинскую водку. В доме печь постоянно подтапливается, в углу большое деревянное корыто с тестом, в бочках в рассоле домашний сыр. Гость - подарок Бога. Только вошел, тут же готовится пирог олабах - с сыром, фытчин - с рубленым мясом, картофчын - с картошкой, сахараджан - с сахарной свеклой. В старый кофейник наливается доверху арака, варят в котле мясо - и пошла гульба! Каждый тост - молитва Богу, святому Георгию, местным святым.
В селении Цми, на родине моего отца, я пил за всех родственников по очереди. Мой дядюшка наливал мне араку, сливянку, вишневку - я уже не держался на ногах. Его жена взмолилась: хватит, ты же видишь, какой он слабый! Мой дядюшка - в семьдесят лет крепкий, как дуб, и ни в одном глазу - отвечал: я тоже слабый, давай выпьем за то, чтобы бросить пить! Мне наливали в рог, и я не мог сжульничать, поставив его на стол. Надо было спасться. Я доплелся до выхода, но не тут-то было! Надо было выпить у порога, потом через порог, дальше - во дворе, последний - у калитки уже на улице. Все от чистого сердца и по законам гостеприимства.
Славный народ живет в горах, простой, приветливый, любого прохожего норовит зазвать в гости, а там уж держись - очухаться можешь только на следующее утро. Проснешься, правда, на белоснежных крахмальных простынях, с вычищенной выглаженной одеждой - хозяйка позаботилась. А потом уноси ноги или все повторится сначала, да еще барана зарежут и всех селян позовут в гости. И предыдущая гулянка покажется прелюдией.
Одна археологическая партия года от года страдала от осетинского гостеприимства. Из соседнего села несли пироги, мясо и много-много араки. Надо было пить, от тоста-молитвы не откажешься - обида кровная. Был своего рода многолетний спор - кто крепче. Местные всегда побеждали. Группа катастрофически спивалась. Руководитель нашел выход: был приглашен "специалист". В одной из партий был парнишка, не подверженный алкоголю, а может, с детства закаленный. Привезли, поселили, объяснили - парнишка сказал: не проблема!
Пригласили соседей в гости. С русской стороны много водки, килька в томате, селедка, тушенка - нехитрый запас археологов. С осетинской стороны - пироги, мясо, конфеты-монпансье, баллон минеральной воды из соседнего источника, коих в Осетии - в каждом ущелье. Сражение началось в выходной день в лагере археологов. Женская половина ждала результатов с трепетом - на столе запасы были чудовищные. Все шло своим чередом. Пир затянулся, чаша весов перевешивала к горцам, они предвкушали победу. Археологи уступали, покидая поле битвы. Заботливые женские руки укладывали их на раскладушки. Остался "специалист". Уже вечерело, голоса в столовой стихали. Наконец, воцарилось полное молчание. Партия гадала, чтобы это значило. Дверь открывается, выходит "специалист" и на веселом глазу: все готовы! И правда, потомки доблестных алан были повержены: кто уронил голову на стол, кто на скамье. Богатырский сон скосил всех. На этот раз гостей оставили на ночь, заботливо переложив на раскладушки. "Специалиста" с почетом отправили обратно. Больше археологов не беспокоили. И по сию пору работают спокойно.