Оказывается, полуторная кровать может казаться непомерно большой и холодной. От этой мысли приходить пронзительное ощущение одиночества. Знаешь, дело даже не в том, что я привыкла просыпаться с ощущением твоего теплого дыхания на своей шее. Хотя...даже в самые пасмурные дни россыпь твоих золотисто-пшеничных волос по темному шелку простыни рождала в моей душе свое, маленькое солнце. И это солнце на протяжении долгого времени согревало мою, насквозь промерзлую душу.
Я будила тебя легким прикосновением губ. Ты так забавно морщила носик и отворачивалась, пытаясь сильнее укутаться в одеяло.
На кухне уже подгорал омлет, и кофе вот-вот готово было пуститься в путешествие по плите...а мы ... при воспоминании о наших с тобой утрах по всему телу пробегает легкая дрожь...
Никогда не думала, что без тебя мои дни станут такими длинными и стылыми.
Знаешь, это дурно, но я стала больше курить. Ты злилась, видя меня с сигаретой в руке...говорила, что рука художника не должна знать ничего кроме кисти, забирала сигарету, затягивалась и пускала мне в лицо несколько колечек терпкого вишневого дыма....
"...Всех героинь шекспировских трагедий
Я вижу в Вас.
Вас, юная трагическая лэди,
Никто не спас..."
Ты была моей музой, моим вдохновением. Мои полотна были переполнены воздухом, солнцем и тобою. Я писала дни напролет, забыв и потеряв себя. Я знаю - ты любила мои картины. Но больше всего ты любила мои руки. Ты говорила, что у меня музыкальные пальцы, созданные для игры на самом искусном инструменте - женском теле.
С тех пор я не написала ни одного полотна. Вместе с тобой ушла и моя страсть к живописи. Когда красота покидает мир, художник становится подобен угасающей на ветру свечи. Ему больше нечего созерцать, нечем жить.
"...Вы так устали повторять любовный
Речитатив.
Чугунный обод на руке бескровной -
Красноречив..."
Мне никогда не забыть того страшного вечера когда, вернувшись домой раньше обычного, я обнаружила тебя в невменяемом состоянии на полу, возле окна в кухне. Из одежды на тебе была только моя старая рубашка, вокруг валялись пустые пузырьки из под гликодина. Ты была белее снега, пульс еле прощупывался, а лицо искажено судорогой.
Чего тебе не хватало? Зачем тебе было нужно это? Эти вопросы до сих пор остаются для меня неразрешенными.
Именно тогда зеркало моего сердца, в котором отражался твой божественный лик, дало трещину. В тот вечер ты потеряла свои крылья, и я впервые, с ужасом, подумала, что ты такая же, как и они.
Но река бытия продолжала течь, ускоряясь на порогах и создавая омуты в глубоких заводях...а мы продолжали жить.
"Я Вас люблю! - Как грозовая туча
Над Вами - грех!
За то, что Вы язвительны, и жгучи,
И лучше всех..."
Ты по-прежнему носила высокие каблуки и короткие юбки. Красила губы ярко-алой помадой и твоё тело по-прежнему пахло медом и молоком. Я по-прежнему упивалась тобой, а ты дарила мне желтые хризантемы и целовала мои руки. Все было по-прежнему.
Но во мне что-то надломилось.
Это сейчас, с высоты своего цинизма я могу, улыбаясь, вспоминать и прокручивать перед глазами все сцены из нашего с тобой синематографа.
"За то, что мы, что наши жизни - разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И темный рок..."
Я даже не заметила, когда мы стали отдаляться друг от друга. Кажется, сначала мы стали меньше говорить, меньше смотреть друг на друга. Словно избегали чего-то. Вечера уже небыли столь томными, а ночи столь горячими. Я старалась дольше задерживаться в мастерской, а ты ночи на пролет кутила в компании темных див. Мы словно и не жили тогда, так - каждый убегал от себя, прячась за ширмой условностей, обязательств и неразрешенных дел...
"За то, что Вам, мой демон крутолобый,
Скажу прости,
За то, что Вас - хоть разорвись над гробом! -
Уж не спасти..."
Нас словно не стало. Не знаю, как это объяснить, но все что тогда происходило, сейчас кажется мне словно в тумане, будто бы и не было этого вовсе, или же просто дурной сон...
Кажется, Кристина появилась именно в тот момент. Нет, я не ревновала. Мы были слишком разные. Она - грубая, мужеподобная, с выбритыми висками, пропитым голосом и пустыми карманами. Скорее, ты просто хотела меня позлить, подразнить, но сама не заметила, как все пошло прахом...
Ты не ночевала дома, а если и приходила, то была слишком пьяна что бы что-то объяснять...да я и не стала бы спрашивать.
Я мучалась тем, что не могла больше рисовать...приглашала натурщиц, иногда даже спала с ними. Но это лишь сильнее вызывала во мне чувство омерзения...к себе, к ним, к тебе...
"За эту дрожь, за то, что - неужели
Мне снится сон? -
За эту ироническую прелесть,
Что Вы - не он."*
Все закончилось как-то быстро и слишком просто...
Проснувшись утром я долго смотрела на твое красивое, спокойное лицо, на то, как равномерно поднималась и опускалась твоя грудь. Я словно впервые, в своем воображении, рисовала с тебя этюд. Вот здесь - темной охрой - крутой изгиб бедра, а здесь - карминово-красной - полусфера груди...в вот тут - лимонно-желтая, охра светлая, кадмий красный - кольца волос... Ты вновь, как и в наше первое утро, казалась мне неземной и божественной. Сильно зажмурившись я пыталась сохранит этот образ, запечатлеть так, что бы он навечно отпечатался в моей душе. Если бы это было возможно, в том момент я готова была выжечь каленым железом на собственном теле твой лик - моей Богини.
Встав с кровати, я тихо, что бы не разбудить тебя, оделась и ушла, оставив на столе ключи и вырванную страницу из томика Цветаевой...
Под вечер я вернулась за вещами...вернулась в пустую квартиру. Словно и не было тебя никогда.
Знаешь, я пропащий человек - дитя порока - как ты любила говорить.
Но поверь, с тех пор как ты исчезла, мои руки не знали больше той музыки...
Мы сами пишем сценарий своей жизни. Сами пишем сюжетную линию и выбираем главных героев...и только нам решать, чем все это окончится.
Я сама совершила эту ошибку. Я забыла, что рукописи не горят...
* - цитируется стихотворение М.И. Цветаевой из цикла "Подруга"