Емельянова Ростислава : другие произведения.

Глава 7. Долгая дорога домой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава продолжает рассказ о приключениях Жаннин. Она убегает, чтобы вернуться в родной дом. Но что ждет её? Чем она должна пожертвовать, чтобы достигнуть цели?
[]
  Глава VII
  Долгая дорога домой
  
  "Всё плохо", - думала про себя Жаннин. - "Всё очень плохо. Уже почти неделю я не видела собственную дочь. Я схожу с ума, скучая по ней". Ещё ни разу Жаннин не приходилось так надолго расставаться со своим ребёнком. Её жгла тоска, непреодолимая тоска, которая заполняла её всю, она затмила все её мысли, и единственным желанием осталось только одно - увидеть её, засыпать снова рядом с ней и слышать, как сопит маленький детский носик, смотреть, как дрожат длинные реснички во сне, как приоткрыт маленький ротик. Жаннин безумно хотелось вновь услышать её нежный голосок и посмеяться над лукавым взглядом дочери, которая всё время где-то шкодит. Но она далеко. И тоска продолжает больно жечь внутри. Но, слава богу, именно по этой причине она сейчас не думала об Алене, в противном случае, дела бы обстояли еще хуже. Но ей было не до него. Жаннин заботило и то, что пришлось остаться одной в окружении недостаточно сильного отряда людей, которых она не слишком хорошо знала. Она вынуждена была пойти на эту крайность и отправить Ингрид в укромное место.
  
  Вскоре Бертран присоединится к отряду. Как только доставит Кати и Ингрид в Мито. Ведь кто-то должен был их сопровождать. На дорогах очень неспокойно, и ехать в обход тоже опасно. Жаннин с нетерпением ждала вестей от своих родственниках. Её опорой в этом вынужденном одиночестве стал, как не странно, сын Николя де Перне - Филипп. Удивительно, сын её злейшего врага помогает ей. Хотя, женщина и опасалась измены с его стороны и старалась не доверять ему всех секретов, но что остается, если никого другого рядом нет, а поддержка так необходима?
  
  Жаннин сидела на влажной траве, прислонившись спиной к толстому стволу сосны. Погода сменилась, начались дожди. Слишком рано в этом году. Или так казалось только ей? От сырости все дороги развезло, воздух ночью был прохладный и очень влажный. Отряд из шести человек вынужден передвигаться только ночами, чтобы никто не смог им помешать беспрепятственно попасть в Брельи, в единственный оставшийся родовой замок Адель де Пентьевр, де Блуа. А именно, это было их общей целью. Люди, преданные дому Блуа, должны были объединиться постепенно в течение всей дороги. Жаннин старалась быть осторожной, потому как всюду разыскивали женщину с ребёнком в сопровождении матери и отца. Ей пришлось расстаться с Ингрид и малышкой, еще и потому, что это была одна из возможностей оставаться неузнанной и продолжать следовать своей цели.
  - Миледи... о чем вы задумались? - послышался голос молодого человека совсем рядом.
  
  Жаннин подняла глаза, перед ней стоял Перне, молодой граф, сын её врага. Что это? Глупое совпадение или точный расчет маркиза? Женщина до сих пор терялась в догадках. Но, к сожалению, ей нужны были люди, чтобы противостоять разбойникам на дорогах. И, несмотря на то, что они передвигались только ночью, возможность нападения на них всё же оставалась. Жаннин успокаивала себя мыслью о том, что Филипп оказался под рукой в самый нужный момент. Именно он провел Бертрана к двери башни и помог вызволить и уйти из замка всей семье Жаннин. Это было непостижимо, но так вовремя со стороны молодого человека.
  
  - Филипп, прошу, не называй меня так... Миледи больше нет. Ничего нет: моего замка, моего имени, моего титула. Мы договаривались.
  - Прости, к этому трудно привыкнуть.
  Женщина, как сейчас, помнила разговор, что у них состоялся в лесу, когда они ушли на приличное расстояние от замка, глубоко в лес. Молодой человек умолял Жаннин поверить ему и оставить его в числе людей отряда.
  - Верьте мне. Я не подведу и не предам вас, могу голову дать на отсечение, - тихо проговорил юноша, глядя в уставшее лицо Жаннин.
  - Боюсь, у меня нет выбора, и мне придётся доверить свою жизнь. Но выбор есть у тебя, мой друг, пока не поздно, ты можешь ещё вернуться обратно. Тогда твой отец не будет считать тебя предателем. Об одном лишь прошу, не выдавать меня и людей, помогающих мне.
  - Как вы можете так обо мне думать, миледи?
  - Забудь про "миледи", Филипп. Той, что вы когда-то знали, больше не существует. Не без помощи вашего дорогого отца, как вы понимаете.
  - Я понимаю, вы сердитесь на всех, кто приложил руку к чернению вашего доброго имени, но, поверьте, я никогда не одобрял действий моего отца, и я не отвечаю за его поступки.
  - Не обижайся, мой друг, но яблоко от яблони не далеко падает.
  - Как жаль, что вы мне не верите. И знаете, отец стал таким именно из-за вас. Я думаю, он не смог справиться со своей беспомощностью, ему никак не удавалось вернуть вас. Только я знаю, как он страдал, потеряв вас. Да, он - не очень хороший человек, но он таков, и он - мой отец. Единственное, что я мог поделать в моем положении - отказаться помогать ему в его планах по отношению к вам.
  
  Жаннин не отвечала, пытаясь по внешнему виду, разгадать планы молодого человека. Он казался Жаннин таким наивным и юным, и именно это пугало её больше всего. Она не могла понять, лукавит её спутник, или действительно готов безропотно помогать ей. Обезоруживали его совершенно чистые голубые глаза, словно, в них отражался океан. Как может этот еще почти детский ум обмануть таких опытных людей как Бертран, Ингрид и Жаннин?
  - А как ты относишься ко мне, Филипп?
  
  Юноша удивленно захлопал глазами, как будто не понимая заданного вопроса.
  - Так как же, Филипп?
  - Вы мне всегда нравились.
  - А сейчас?
  Филипп молчал. Жаннин смягчилась, видя растерянность юноши.
  - Сколько тебе лет?
  - Семнадцать.
  - Хорошо, Филипп, я верю тебе. Только давай договоримся сразу. Ты зовёшь меня на "ты" и обращаешься как к мужчине, потому как я вынуждена переодеться, находясь в мужском отряде. Меня будут звать Жан. И прошу, никогда не упоминай имени Адель, это может быть очень опасно не только для меня, но и для всех нас. И ещё, что касается наших отношений, без фанатизма, пожалуйста.
  - Хорошо, мадам... то есть Жан. Я быстро привыкну, вот увидишь.
  - А теперь иди отдыхать, завтра у нас трудный день.
  
  Жаннин сомневалась, Бертран протестовал, Ингрид постоянно подозрительно приглядывалась к Филиппу. И ни один из них не мог уловить ни одного намека, на то, что парень призван маркизом шпионить. Он был отзывчивым и кротким, любезным и обходительным. И Жаннин даже начала замечать, как он почти заранее предугадывает её желания и исполняет их при любой возможности. Сказать честно, женщине больше всего не хватало сейчас чьего-то участия. Ведь Ингрид, забрав малышку Кати в сопровождении Бертрана и еще одного человека из отряда, сразу отделились от них, уходя в Мито.
  
  Жаннин, оставшись одна среди малознакомых ей мужчин, задалась вопросом, как им всем спрятаться на время так, чтобы никто их не нашел. Решили неделю побыть в лесу, на безопасном от людских жилищ расстоянии. Филипп, прекрасно зная характер своего отца, уверял, что он тут же ринется в погоню, и если отряд Жаннин остановится где-то в стороне, то маркиз быстро пройдет мимо, не подозревая об этом. Так и порешили, тем более, что Жаннин не хотелось уходить далеко без Бертрана.
  - Не могу думать ни о чем и ни о ком, кроме Кати. Я тоскую по ней...
  - Как странно знать, что ты стала матерью, я помню тебя совсем юной девушкой, у которой ветер развевал длинные распущенные волосы, и на лице всегда играла лучезарная улыбка.
  - Всё меняется, Филипп. Жизнь меня изменила и, наверное, не в лучшую сторону.
  
  Жаннин замолчала и задумалась об очень важных вещах. Ей было сейчас всего двадцать пять, но за плечами уже был такой огромный багаж пережитых проблем, смертей и ошибок. Он давил на её хрупкие и совсем еще молодые плечи всей своей тяжестью, словно стараясь пригнуть её к земле, но она всё не сгибалась.
  
  Вот и сейчас ей приходилось ломать голову над тем, как пробиться сквозь густой и такой опасный лес, избегая нападения разбойников и людей маркиза. Отряд был слишком малочисленным. Если вдруг придётся отразить атаку, они могут потерпеть поражение. Жаннин не хотела даже думать о возможных потерях. Она также искренне верила, что есть какой-то другой способ попасть в свой замок и завладеть им без человеческих потерь, она не могла рисковать своими людьми. Когда-то в детстве Жаннин слышала, что есть потайной ход в крепость со стороны рва, но пройти там может только знающий человек. А кого теперь спросить? Хозяйкой была бабушка, герцогиня де Блуа, это был её родовой замок, который она передала по наследству своей внучке - Адель. Теперь бабушка умерла, и спросить об этом совершенно некого. Все обстоятельства складывались против неё, но она всё же надеялась на какое-то чудесное провидение, да и Бертран успокаивал, обещая, что к ним еще присоединятся люди, которые тоже лишились своего жилища.
  
  Жаннин подняла глаза на всё ещё стоящего перед ней юношу.
  - Присядь рядом, Филипп. Если хочешь, поешь со мной.
  Филипп бесшумно присел рядом с девушкой.
  Он казался совсем юным, как она в тот момент, когда его отец встретил её впервые. Юность - пора ошибок, буйства гормонов и тяга к незабываемым приключениям. Филипп - по натуре романтик, молодой и наивный, но в этом и вся прелесть его возраста. Наверное, он принял всё происшедшее с ними, как маленькое романтическое приключение. Он слишком не опытен и видит всё в розовом свете. Хотя, Жаннин неоспоримо оценила его помощь, ведь он уже несколько раз вытащил её из затруднительного положения. Он помог им всем спрятаться, "провалиться сквозь землю", не оставив за собой никаких следов. Филипп привел их в маленькую, забытую всеми сторожку в глубоком лесу, которую присмотрел при подготовке к охоте. Он достаточно изучил лес, имея такое же хорошее чутьё охотника, как и у его отца. Их маленький отряд без труда затаился на некоторое время в чаще леса, и никому даже в голову не пришло искать их в этом забытом богом месте. А когда Филипп предположил, что граф может отправить на поиски их следов собак, это было просто каким-то феноменом. Ведь так всё и произошло. Поэтому Жаннин к тому времени была готова к такому повороту событий. Они отправились навстречу собачьим сворам, заранее приготовив полынь, чтобы сбить собак со следа. К счастью, для преследуемых, псари совершили самую большую ошибку, спустив собак с поводов. Они действовали, как на охоте, полагая, что собаки найдут по следу убегающих и нападут на них. Но животные бежали слишком быстро. Псари то и дело теряли их из виду в ночном лесу. Это было на руку Жаннин и паре мужчин, сопровождающих её. Ей легко удалось развернуть свору обратно, а Фалуру - любимому псу Алена привязать к ошейнику записку. Всё это даже показалось веселым приключением. Смешно было видеть, как озлобленно передвигаются люди Алена, ничего не видя в ночном лесу, и Фалур, словно молодой глупый щенок, узнав Жаннин, подбежал к ней, виляя хвостом и облизывая пальцы девушки. Она быстро увела его в сторону, и графу пришлось возвратиться, потеряв в лесу своего любимца.
  
  Жаннин улыбнулась, снова глядя на молодого человека. Сквозь его светлые волосы просвечивали отблески красного заката, и казалось, словно нимб появился вокруг его головы. Кто он ангел или тоже демон? Как его отец и граф Шатарье. Опять её мысли вернулись к графу и к тем событиям, что были с ним связаны. Ингрид была права, когда предостерегала Жаннин об опасной связи. Так всё и получилось, как она говорила. Сердце девушки снова разбито, оно разлетелось на мелкие кусочки, оставив на этом месте огромную кровоточащую рану, о которой было трудно не думать. Но Жаннин упрямо отгоняла от себя эти мысли, заменяя их решением насущных проблем.
  
  - Вам нужно отдохнуть, вы всё время заняты какими-то проблемами, - произнес Филипп, наблюдая как скользящие мысли в её голове отражаются на её сосредоточенном лице.
  Жаннин снова молча улыбнулась, принимая из рук подошедшего человека скудную еду и возвращаясь из воспоминаний в реальность.
  
  Филипп ни разу не подвёл её, не дал усомниться в преданности. И всё же один из верных ей людей продолжал наблюдать за ним. Так, на всякий случай.
  Уже наступали сумерки, начал моросить дождь, мелкий и колючий. У маленького отряда теперь была лошадь, на которой они везли свой провиант и стали меньше уставать. Каждый, укутавшись в свой плащ, молча шагал, глядя на размытую дорогу. Теперь они становились всё ближе и ближе к своей цели. Жаннин предложила укрыться в каком-нибудь укромном местечке, и подождать Бертрана в сопровождении второй половины отряда. Нет смысла вламываться в замок, чтобы в мгновения ока погибнуть. Тем более, что дальнейшую дорогу через лес знал только Бертран. Они вынуждены были остановиться и ждать.
  
  Лес погрузился в густую темноту, промозглую и глухую. Дождь становился всё сильнее, роняя крупные капли на плечи путников. Плащи стали мокрыми, тяжёлыми и как будто тянули к земле, приглашая лечь и немного отдохнуть. Под конец ночи Жаннин едва держалась на ногах, уставшая от бесконечных скитаний. Единственное её желание - уснуть в большой тёплой постели, рядом со своей маленькой дочерью.
  "Я, наверное, сейчас проспала бы вечность. Когда всё это закончится? Когда я смогу отдохнуть? Стать снова женщиной, снять тугую повязку с груди, которая стесняет дыхание?" - Жаннин пыталась отогнать грустные мысли, от которых в пору завыть волком. Женщина сама не замечала, как слёзы, смешиваясь с каплями холодного дождя, катятся по её лицу. Она вспомнила, как переодевалась в мужской костюм, прежде чем выбралась вместе со своим немногочисленным отрядом из заброшенного лесного домика и смогла продолжить путь. К сожалению, пришлось на время закрасить медно-золотистый цвет волос. В приготовлении специальных трав в косметических целях Ингрид не знала себе равных. К тому же, волосы, которые теперь были черного цвета, пришлось подрезать и теперь они доходили до плеч. Такая причёска помогла Жаннин принять мужское обличие. Она придумала вместе с Филиппом новую сказку своей жизни, чтобы максимально обезопасить себя и своих спутников в этом нелёгком путешествии. Теперь она походила на молоденького юношу, смело шагая в толпе мужчин. Она старалась держаться и не хныкать, чтобы быть на равных в их числе, доверивших ей свою судьбу. Это были люди с её земли: мужчины из простых крестьян знали, кто она, они тоже шли возвращать свой дом.
  - Как ты? - неожиданно послышался голос Филиппа совсем близко.
  - Всё хорошо... спасибо.
  - Просто усталость берёт своё, да ещё этот дождь тоску наводит.
  - Скоро можно будет нормально отдохнуть, под крышей в тепле, у камина. Потерпи немного.
  
  Жаннин вымученно улыбнулась. Её тело изнывало от усталости и ночного холода.
  - Что-то Жордена долго нет, лучше остановиться и подождать его, иначе можно сбиться с дороги.
  - Хорошо. Я позабочусь об этом.
  Жорден - нынешний проводник отряда и, к счастью, хорошо знакомый Жаннин человек. Вот-вот он должен был вместе со своим помощником вернуться с разведки.
  
  Через минуту отряд остановился, спрятавшись под размашистые ветки деревьев и ожидая возвращения проводника. Шум сильного дождя усыплял уставших путников, каждый стоял, прислонившись к спине соседа в полудрёме, цепляясь за ветки деревьев. Наконец, впереди послышался топот копыт.
  
   Жорден, достаточно тучный мужчина лет пятидесяти и его худощавый помощник возвращались в отряд, ведя под уздцы единственную лошадь, разведав обстановку. Жаннин не сразу поняла в темноте, что в седле находится ещё кто-то.
  - Помогите нам скорее! - почти вскричал он, стаскивая что-то с седла.
  - Что случилось, Жорден? - Жаннин быстро встала на ноги и подбежала к приближающемуся человеку.
  - Мы нашли человека на дороге, он ранен и промок.
  - Мы не можем его взять с собой, ты же знаешь... - вступил в разговор Филипп.
  - Но мы же не бросим его умирать? - испуганно произнёс помощник проводника.
  - Мы можем оставить его в первой попавшейся деревне, - ответила Жаннин, останавливаясь рядом с Жорденом.
  
  Лицо мужчины, покрытое мелкой сеточкой морщин, выглядело еще более озабоченным, чем раньше. Жаннин прочитала беспокойство в карих, не потерявших с годами свой цвет, глазах. Жорден как и Бертран - старый, закалённый в боях вояка, когда-то имевший свою семью и детей. Теперь, кроме дочери своего хозяина, в свои пятьдесят четыре года у него никого нет. Семья погибла во время пожара, пока он был в очередном походе, и теперь ему больше некуда идти.
  
  Люди маленького отряда склонились над лежащим на мокрой траве человеком. Его было трудно разглядеть в темноте, Жаннин лишь поняла, что он оглушён и без сознания.
  - Жорден, надо вернуть его на лошадь
  - Хорошо.
  - Тогда посади его обратно, и продолжим путь. Когда придёт в себя, мы его обо всём подробно расспросим.
  - Я понял, что на этого парня напали... Может разумнее пройти через лес днём? - Жорден обратил свой взгляд на Жаннин, как бы ища в её глазах ответа.
  - Я не знаю. Если кто-то захочет на нас напасть, он это всё равно сделает, неважно днём или ночью.
  - Это верно. Мы ведь не знаем, как давно этот человек лежит здесь. Может, на него ещё днём напали? Здесь неподалёку маленькая деревенька, - вступил в разговор ещё один из отряда.
  - Давайте поскорее уберёмся отсюда, здесь небезопасно, - Филипп едва сдерживался, озираясь по сторонам и держа руку на рукоятке своего меча.
  - Да, нужно двигаться дальше и найти укрытие, - Жаннин махнула рукой, и отряд вновь устремился вперед, всё дальше входя в чащу леса.
  
  Путников окутала непроглядная тьма. Казалось, они идут на ощупь. Небо, словно клочками нависло над ними, цепляясь тяжелыми тучами за высокие кроны вековых деревьев. Если бы не опытный проводник, каким являлся Жорден, старый охотник, отряд давно бы сбился с пути и заплутал. Полностью доверяя проводнику, все шли за ним след в след.
  - Скоро мы выйдем в деревеньку. Она разорена и заброшена. Но зато там нас легко найдет Бертран, мы как раз об этой деревне и говорили.
  - Что ж, значит нам это на руку. Если в деревне никого нет, мы сможем спокойно в ней остановиться, и перевести дух, привести в чувства нашего нового спутника, - ответил совсем близко голос Филиппа.
  - Здесь кругом разоренные войной и чумой деревни. Не знаю, безопасно ли ходить по ним: либо что-нибудь подцепишь, либо нарвёшься на головорезов.
  - Мы будем осторожны. И сначала всё разведаем.
  
  Жаннин подумала о том, что за то время, что они вместе в одном отряде с Филиппом, он изменился в её глазах. Она стала относиться к нему по-другому: немного успокоилась, начала доверять ему, и теперь он уже не казался ей тем мальчиком, который встал на её защиту когда-то в кабинете Алена.
  "Ален", - грустно подумала про себя Жаннин, кутаясь глубже в свой плащ, который, кстати, прихватила в комнате графа, когда искала ключ.
  
  Совсем ещё недавно она не могла без злости и ненависти вспоминать о нём, постоянно прокручивая в голове последние события в замке Шатарье. Теперь её это почти совсем не заботило, тоска по дочери и постоянное чувство опасности стёрли острые границы, как бы размывая, разбавляя ненависть. Теперь для Жаннин снова началась другая жизнь: беспокойная, опасная, бесконечная. Её целью было лишь одно, объединиться с людьми и вернуть, наконец, свой замок, который слишком долго находится в руках англичанина.
  
  Перед самым рассветом, дождь, наконец, прекратился. Мокрые и уставшие путники неизменно пробирались через лес, в надежде найти заброшенное поселение и немного отдохнуть. Лес окутал густой туман, идти стало еще труднее. Но в воздухе так пахло свежестью листьев, грибов и мокрой хвоей, что Жаннин даже немного оживилась, предчувствуя скорый рассвет. Небо быстро светлело.
  - День обещает быть тёплым и ясным, - крикнул через плечо Жорден, обращаясь к своим спутникам.
  - Наконец-то, погода восстанавливается, - прокряхтел в ответ его помощник.
  - Продолжение лета нам бы не помешало, - Филипп взглянул на Жаннин.
  - И ещё не помешало бы где-нибудь поблизости найти воду и смыть с себя всю эту грязь.
  - У нас будет такая возможность, за деревней протекает река. Надеюсь, вода в ней не слишком холодная.
  
  Филипп поёжился, видимо представив себя, купающимся в реке, после нескольких дней проливного дождя. Он вымерз до самых костей, и такое купание явно не входило в его планы.
   - Я надеюсь, мы никого не потеряли в лесу во время дождя? - Жаннин поочередно обвела всех присутствующих взглядом.
  - Даже, можно сказать, нашли, и увеличились на одного человека, - улыбаясь, ответил Филипп, глядя в глаза Жаннин.
  - Удивляюсь, как тебе удаётся сохранять прекрасное расположение духа, после такой изнуряющей ночи? Я еле держусь на ногах, а ты улыбаешься, - негромко сказала Жаннин в ответ молодому человеку.
  
  
  В полдень уставшие люди вышли на обширную поляну, которая на горизонте снова переходила в густой лес. Туман рассеялся, и глазам путников открылась печальная картина. Деревня, выжженная дотла. Из земли, заросшей высокой травой лишь высились остатки печных труб и обугленные головешки. Только на окраине одна низенькая хибара осталась целой. Своим одиночеством среди опустошенных пепелищ она казалась нелепостью. По спине Жаннин побежали мурашки. Чувство беспокойства начало медленно заполнять её.
  - Сейчас можно будет отдохнуть, вот только найдём подходящее место, - послышался голос помощника проводника.
  - Где мы находимся, Жорден? Ты можешь сказать?
  - Это Жокье - заброшенная деревенька, два года назад её разорили англичане, выискивая бежавших из Пуату французов, а потом еще и до этих мест дошла чума, остатки жителей вымерли. Скоро мы выйдем из леса, начнутся равнины с сожжёнными деревнями, будет сложнее прятаться.
  - Главное, чтобы не было дождя, а остальное у нас получится.
  - С дождём недолго лихорадку подхватить, тогда зачахнем все как мухи, - вступил в разговор один из отряда.
  - Жорден, как твоя "находка"? - Филипп приблизился к лошади проводника.
  - Ничего, спит, я думаю.
  - Странно, я вижу уцелевший дом... и в нём как будто кто-то живёт... Тебе так не кажется, Жорден? Вон там. Погляди сам, - Жаннин рукой указала направление. И все поспешили развернуться в ту сторону, чтобы самим убедиться.
  - Да, похоже на то. Давайте, подойдем туда, только сначала вдвоём, на случай опасности.
  
  Жорден обвёл глазами всех присутствующих, как бы выбирая, кого отправить вперед.
  - Хорошо, кто пойдет первым?
  - Пожалуй, я могу, - уверенно произнёс Филипп, приближаясь к проводнику.
  - Договорились, я пойду первым, ты за мной. А вы ждите нас здесь, мы подадим вам знак.
  В душе Жаннин закрался страх, а вдруг там что-то не так, вдруг их там ждут, готовые напасть. Возможно, это те самые разбойники, что напали ночью на беднягу, которого нашёл Жорден. Не глупость ли с их стороны, пытаться лезть в дом, где возможно их ждёт погибель. Она с тоской смотрела в спины уходящим.
  
  "Я подвергаю опасности сына маркиза, как я могла отпустить его вперёд себя? Что, если его ранят или убьют?" - кусая себе губы, думала Жаннин. Её размышления прервал тихий оклик одного из отряда.
  - Кажется, бедняга приходит в себя. Он что-то бормочет себе под нос.
  Жаннин поспешила подойти к лежащему на траве человеку. Только сейчас у неё появилась возможность рассмотреть бедолагу. Им оказался мужчина зрелого возраста, необычной внешности: слишком смуглая кожа золотистого цвета, черные волнистые волосы и гладкие, словно шелковые, густые усы над верхней губой, подбородок широкий, покрытый мелкой щетинкой (видимо, раньше был гладко выбрит). При среднем росте достаточно крепкое телосложение. Жаннин присела перед ним на колени, чтобы повнимательнее рассмотреть его рану на голове, на которой запеклась кровь и спутались волосы. Она осторожно повернула его голову к себе, на её руке отпечаталась липкая кровь.
  - Что ты делаешь?
  
  Жаннин вздрогнула, услышав приятный низкий хрипловатый и незнакомый ей голос, едва уловив легкий акцент. Она посмотрела в лицо лежащему мужчине. Глаза его открылись и смотрят на неё, слегка затуманенным взглядом. Таких странных глаз она раньше никогда не видела, их серо-сиреневый цвет удивительно сочетался со смуглой кожей. Жаннин когда-то читала о таких людях в книгах библиотеки её дяди. Такую внешность имеют восточные люди Персии, Египта. Только вот глаза у тех людей черные, а эти - цвета утренней дымки.
  - Как ты?
  - Затылок саднит, словно он пробит.
  - Так и есть. Кто тебя так и за что?
  
  Женщина внимательно разглядывала лицо раненого. Губы высохли и полопались мелкими трещинками, в уголке рта застыла кровь. Жаннин тронул его взгляд. Серые миндалевидные глаза из-под длинных густых черных ресниц смотрят на неё словно из самой глубины души, такой неведомой таинственностью, словно ночное небо, завораживающее своей бесконечностью. Все черты его лица правильные: брови и ресницы словно выписаны черной кистью искусного мастера, контур нижней губы ярко выделяется на фоне длинных гладких усов.
  - Не знаю. Я понять ничего не успел. Напали сзади, ударили чем-то по голове. Дождь отрезвил меня через какое-то время, но было уже поздно, я не смог идти в подступившей темноте, боялся сбиться с дороги.
  - Тебе, очень повезло, что мы появились, иначе, лежать тебе на той дороге и по сей час. Что за глупость, слоняться по чащобе одному, тебя могли задрать волки. Благо был сильный дождь, - вздохнул один из присутствующих.
  - Да, спасибо, что вы не бросили меня там. Я вам жизнью теперь обязан.
  
  В этот момент появился Жорден. На лице застыло напряжение.
  - Что там? Что-то не так? Где Филипп, Жорден?
  Жаннин испуганно вскочила на ноги и подбежала к приближающемуся проводнику. Руки мужчины в крови.
  - Нужна помощь.
  - Ты, ранен?
  - Нет, это не моя кровь, там девчонка. Ты... помоги ей.
  
  Жаннин подошла к Жордену вплотную, так что могла теперь услышать даже его шёпот.
  - Там... её. Ты же сможешь ей помочь, успокоить. Помоги ей одеться...
  - Понятно. Займитесь пока мужчиной, он ранен.
  - Хорошо.
  Жорден отошёл от Жаннин, спеша на помощь лежащему на траве мужчине.
  
  Жаннин отправилась к дому. Вскоре её глазам открылась картина, которую она, как будто уже готова была увидеть. Страшно подумать, но она уже стала привыкать к подобным вещам. Забор, и без того ветхий, разрушен и завалился на небольшую пристройку рядом со старой полуразвалившейся хибарой. Во дворе вился рой мух над повешенным на дереве трупом. Это был мужчина, лет пятидесяти. Его тело источало тошнотворную вонь разлагающейся человеческой плоти. На крыльце лежала девушка, почти девочка лет пятнадцати. Лицо в ссадинах и синяках запрокинулось вверх, направляя отрешённый взгляд в небо. Белокурые волосы слиплись от крови и спутались, став бурого цвета. Остатки, разорванной юбки задраны, выставляя напоказ голые худенькие ноги, покрытые сплошными кровоточащими ранами. Платье на маленькой ещё не до конца сформировавшейся груди нараспашку. Девушка, казалось, не видит пришедших людей, не обращает внимания на склонившегося над ней Филиппа.
  - Филипп, тебе лучше уйти...
  
  Юноша вздрогнул и повернулся к Жаннин. На его бледном лице отразилось страдание. Сейчас он показался ей таким чувствительным и юным.
  - Нет, я останусь. Я готов помочь тебе и ей... Кажется, она ещё жива.
  - Хорошо оставайся, поможешь мне перенести её в безопасное место.
  Жаннин наклонилась над лежащей. Дыхание девушки было таким тихим и слабым, что Жаннин на время показалось, будто уже ничем помочь нельзя.
  - Ты был в доме, Филипп?
  - Да, там всё перевёрнуто, но, спасибо господу, больше трупов нет. Только эти.
  - Она жива, Филипп, только без сознания. Её глаза открыты и блестят, значит, она ещё жива, и очень сильно страдает. Нужно попытаться ей помочь.
  - Она ещё совсем ребёнок... - прошептал юноша, присев рядом.
  - Да, но тот, кто это сделал, был безразличен ко всему.
  
  Жаннин быстро встала и прошла в маленькую тёмную комнату. Здесь царил хаос, все немногочисленные пожитки хозяев дома были разбросаны, кругом кровь и грязь. Посередине - большая печь и грубо сделанный старый стол. Дерево, из которого он сделан, пропиталось кровью, оставившей свои бордово-бурые следы. Здесь словно работал безумный мясник. Жаннин шагнула вглубь комнаты, которая оказалась довольно просторной.
  У стены Жаннин, наконец, нашла то, что искала. Ложе низкое и ветхое, которое служило хозяевам постелью, сплошь заваленное каким-то тряпьём. Женщина быстро разгребла всё, освобождая лежанку.
  - Кажется, я нашла место, куда мы можем перенести беднягу.
  
  Юноша быстро откликнулся, заглянув внутрь комнаты:
  - Я помогу занести её в дом.
  - Бери за плечи, я - за ноги, - проговорил долговязый Генри, быстро взявшись за лежащую девушку.
  Они перенесли казавшееся бездыханным тело, уложив на постель.
  - Филипп, мне нужна вода, я за домом видела колодец, принеси, пожалуйста, побольше, а ты, Генри с кем-нибудь принесите того раненного тоже сюда.
  
  Мужчины быстро скрылись из виду, оставляя Жаннин наедине с полуживой девушкой. Женщина ловкими движениями смахнула пыльные старые вещи в сторону, стараясь привести обиталище в порядок. Она распахнула створки маленького окна, впуская внутрь душной, провонявшей кровью, комнаты свежий сырой после дождя воздух. Постепенно, комната обрела свои очертания, оставалось только смыть грязь. Жаннин на краю кровати нашла кусок ткани и натянула, так, чтобы перекрыть ею угол, в котором лежала девушка. Теперь она могла её раздеть. Женщина быстро разрезала ножом слипшиеся лохмотья, оголив истерзанное худенькое девичье тело. Впервые за всё это время Жаннин услышала чуть слышный, едва различимый стон.
  
  В этот самый момент зашёл Бертран, занося воду и ставя у ног Жаннин.
  - О, Бертран, ты, наконец, нашел нас. Я так беспокоилась... - прошептала девушка, импульсивно обнимая мужчину за шею и смахивая предательские слезы.
  Она испытывала очень нежные чувства к этому человеку, ведь он многому научил её в жизни. Вместе с Жорденом они посадили её ещё ребенком на коня, научили драться, стрелять из лука и держать в руке меч. Он любит её преданно и по-отечески нежно. Девушка всегда отвечала ему тем же. Она с уверенностью могла положиться на него, доверить ему свою жизнь, и, возможно, если бы его не было рядом, она не решилась бы вернуться в родное поместье. Лишь, благодаря этому, она продолжила путь к замку, долгий и очень опасный путь.
  - Моя девочка, ты же знаешь, я не покину тебя. Ингрид и её семья - единственное, что у меня есть и ради чего я живу. Как вы тут без меня? Вижу, тут какие-то проблемы?
  - Да, Жорден и Филипп нашли здесь девчонку, её кто-то изнасиловал и убил мужчину. А где, кстати, Филипп? Ты не встретил его? Кажется, он отправлялся за водой?
  - Там... за домом в колодце... - губы Бертрана как будто не хотели продолжать фразу.
  - Что-то случилось? - Жаннин подошла ближе к мужчине.
  - Филипп нашёл ещё один труп, за домом у колодца. Это - старушка... В общем, Филипп себя не очень теперь хорошо чувствует.
  - Может, не стоит оставаться в этой проклятой деревне? Здесь кругом запах смерти.
  
  Жаннин поёжилась, поглядывая в сторону лежащей девушки.
  - Вдруг те, кто это сделал, надумают вернуться. Нас слишком мало, чтобы противостоять им. Это - не люди.
  - Ночевать в лесу тоже небезопасно... Все остальные дома сожжены и разрушены. Этот единственный, в котором мы можем остановиться. Не волнуйся, мы сейчас всё уберём, потом оставим раненых и сходим к речке. Расставим дозор. Не бойся. Да и вряд ли теперь эти звери захотят вернуться туда, где всё уничтожили.
  - Ну, хорошо.
  
  На крыльце послышались тяжелые шаги Жордена, он вошел, что-то пробурчав, пожал руку Бертрана, тихо перешептываясь с ним.
  - Жорден, займитесь убитыми, их нужно предать земле, - проговорила Жаннин, снова подходя к девушке и опускаясь к ней поближе.
  - Да. Всё сделаем, - так же негромко произнес Жорден, выходя из домика.
  
  Бертран обернулся, удостоверившись, что их никто не видит и не слышит.
  - Жаннин, как ты? Держишься потихоньку?
  - У меня нет другого выхода. Сейчас не время хныкать, - Жаннин тяжело вздохнула, поворачивая голову к окну, - одному господу известно, как я устала от смерти и крови.
  - Скоро, всё скоро изменится, моя госпожа, я буду рядом до последнего вздоха.
  - Спасибо, мой друг.
  
  Жаннин повернулась к мужчине и быстро поцеловала его морщинистый загорелый лоб. Бертран улыбнулся и вышел. Вскоре занесли раненого мужчину, положив его у окна на скамью. Он тихо простонал, и Жаннин подошла к нему. Его глаза открылись, взгляд прояснился. Сухие потрескавшиеся губы дрогнули в улыбке. Смуглое мужское лицо вдруг преобразилось. "На вид ему лет сорок", - подумала Жаннин, внимательно разглядывая мужчину. Она поднесла к его губам кружку с водой и помогла сделать несколько глотков. Затем смочила прохладной водой кусок чистой тряпицы, которая у неё была в запасе, и осторожно обтёрла лицо мужчины. Когда грязь с лица смылась, Жаннин подумала, что, вероятно, он моложе, чем она предположила раньше. Чистая и ровная кожа, как у юноши, но глаза, их взгляд выдавал в нём опытного мужчину.
  - Как ты? - проговорила, Жаннин стараясь сделать голос низким.
  - Уже лучше.
  - Я осторожно обработаю твою рану на голове, иначе начнётся лихорадка...
  - Хорошо.
  
  Мужчина улыбнулся и, закрывая глаза, отдался в руки незнакомца, ради своего спасения.
  - Как твоё имя? - Жаннин задала вопрос, продолжая обрабатывать рану на голове мужчины.
  У мужчины появилась прекрасная возможность разглядеть Жаннин.
  - А ты чертовски красив, просто редкостная красота в этих местах. И руки просто волшебные, как...
  - Ты хотел сказать, как у женщины? Я знаю. Поэтому все доверяют мне перевязки, я умею это делать очень хорошо. Но ты не ответил на мой вопрос.
  - Просто, когда я впервые открыл глаза и увидел твоё лицо, подумал, что умер. Страшновато немного стало. Подумал, что ангел пришёл за мной.
  
  Жаннин засмеялась, вспомнив, что именно так сказал об их первой встрече Ален. Жаннин поспешила сменить тему, чтобы воспоминания вновь не нахлынули на неё. К своему сожалению, она не могла понять, что именно она теперь чувствует по отношению к графу, но это точно уже не ненависть. Теперь его образ казался ей далеким, странным сном, от которого просыпаешься и еще долго не можешь понять, где сон, а где явь. Она лишь старалась не вспоминать и не думать ни о чём, что было связано с ним.
  - А ты настолько хорош, что надеешься попасть в рай?
  - Ну, хотелось бы... хотя, мне, наверное, это не грозит.
  - Почему? Грехи не позволяют?
  - Я был лучником, на моём счету немало жизней.
  - Это - война. На ней убивают, чтобы выжить.
  - Меня зовут Франсуа, - прохрипел раненый, и его лицо снова оживилось.
  - Я - Жан.
  
  У входа в дом послышались шаги, через мгновение на пороге появился качающийся и бледный Филипп. Он вытер рот и, кажется, порывался снова выбежать. Вид у него был такой, словно его вывернули наизнанку. Юноша прислонился к стене, закрывая глаза.
  - Господи, меня до конца жизни будут преследовать это зрелище и тошнотворный запах.
  Жаннин поспешила к нему навстречу, уже закончив с раной Франсуа.
  - Филипп, так бывает, это война... - прошептала она как можно тише, проводя рукой по влажному лбу юноши. - Это забудется со временем, сгладится.
  - Это словно делали животные. Я никогда не видел такого... - Филипп осёкся, увидев лежащего на скамейке человека, и смотрящего на них.
  - Тише... успокойся... сядь, посиди немного, отдышись...
  - Но я так и не принёс воду...
  - Это сделал Бертран. Успокойся, отдохни, я всё сделаю. Сиди.
  
  Юноша послушно сел у окна, рядом с лежащим, сложив ладони себе на колени и потупив взгляд. Жаннин продолжила свою работу над девушкой. Она намочила кусок чистой тряпицы и начала осторожно обтирать неподвижное тело. Её сердце больно защемило, когда она увидела многочисленные раны повсюду, на полудетском лице, покрытом синяками, и отёкшем от побоев, почти невозможно рассмотреть черты.
  - Над ней словно адская машина поработала... - с горечью прошептала она, закрывая глаза.
  - Что?
  
  Жаннин вздрогнула, услышав голос Филиппа за спиной. Юноша зашёл за импровизированную ширму, глядя на истерзанное тело.
  - Не надо, Филипп, вернись к раненому, тебе не нужно на это смотреть.
  - Она выживет?
  - Я не знаю, её били и насиловали много раз... Господи, я не знаю... можно ли здесь помочь.
  Жаннин опустила голову, Филипп погладил её по плечу и вернулся к окну, снова сев рядом с раненым.
  
  В дом вошёл один человек из отряда и остановился на пороге.
  - Не мешало бы развести огонь в очаге и заняться обедом.
  - Да, кое-что из запасов осталось в сумках, но если в ближайшее время не доберёмся до какой-нибудь жилой деревни, придётся жить только охотой, - ответила Жаннин, не выходя из-за "ширмы".
  - Я, пожалуй, как раз сейчас этим займусь, пока огонь разгорается, я схожу в лес.
  - Возьми кого-нибудь с собой, в одиночестве здесь бродить опасно.
  - Я пойду с тобой... - Филипп решительно встал и подошёл к Генриху, так звали того парня.
  
  Они быстро развели огонь в старой печи, дом наполнился запахом дыма, и всем сразу как будто стало легче. Это перебивало запах крови, который витал повсюду. Жаннин продолжала мыть раны девушки, затем обработала их той самой мазью, которую ей дала старая Ванесса в замке Шатарье. Хорошо, что Жаннин не забыла забрать в дорогу её с собой в той спешке, которой они убирались в ту ночь.
  
  Женщина наносила мазь и, чувствуя её запах, вдруг так ясно вспомнила тот день, когда лечила Алена в его комнате и всё то, что за этим последовало. Она впервые тогда, увидела его в другом свете: из страшного жестокого демона, он превратился в чувствительного и пылкого мужчину, открытого, желанного. Жаннин улыбнулась. Это, пожалуй, была первая её улыбка с того момента, как она бросилась в бега. В её голове промелькнула светлая мысль о том, что всё с девушкой будет хорошо, она обязательно поправится, благодаря волшебному действию этой мази. Сейчас Жаннин была в этом уверена. И если совсем недавно она раздумывала, что сделать с двумя ранеными, за которыми теперь её отряд вынужден ухаживать, то теперь она поняла, что такова воля Господа или судьба, которые испытывают их на прочность снова и снова. Нужно просто всё принять. Возможно, что спасённая жизнь девушки или того мужчины, что лежал теперь на лавке, поможет когда-то им выжить, достигнуть своей цели. Беспокойство, которое постоянно жило в душе Жаннин, наконец, исчезло, оставило её, давая надежду на хорошее будущее.
  
  Жаннин закончила с перевязками и опустилась на колени, закрывая глаза и сцепив руки под подбородком. Она почувствовала неодолимое желание помолиться, обратиться к богу за помощью, черпнуть силы в своей вере в него. Она бесшумно зашептала "Отче наш", задыхаясь и глотая слезы как будто где-то внутри себя. И после третьей молитвы, она почувствовала облегчение, словно рука господа опустилась на её лоб, отпуская грехи и благословляя на дальнейший путь.
  
  Жаннин открыла глаза, и первыми на что упал её взгляд, были глаза незнакомца. Он наблюдал за ней какое-то время, молча и не отрывая взгляда. Жаннин быстро поднялась на ноги и прошла за ширму, прячась от мужского взгляда. "Как давно он так смотрит на меня? Как давно наблюдает за моими действиями. Догадался ли, что я - женщина", - размышляла она про себя, отряхивая свою одежду и поправляя тунику.
  Остаток дня прошёл у всех в заботах, но зато, приведя в порядок своё временное жилище, в котором отряд вынужден остаться на какое-то время, каждый успокоился, получив возможность немного поесть и отдохнуть. Генриху и Филиппу удалось убить пару зайцев, и вечером у всех был хороший ужин. Жаннин даже удалось смыть с себя всю грязь, несмотря на холодную речную воду. Это не только не испугало её, а наоборот, взбодрило, придало силы.
  
  Раненая девушка пришла в себя к вечеру следующего дня, когда Жаннин вновь начали одолевать сомнения по поводу её выздоровления.
  - Как ты?
  Девушка промолчала, безучастно глядя в лицо Жаннин.
  - Как тебя зовут?
  - Какая теперь разница? Оставьте меня, дайте мне умереть!
  - Ты поправишься, вот увидишь. Постарайся поспать немного.
  - Убирайтесь отсюда, здесь живёт смерть!
  
  Девушка выкрикнула последнюю фразу, и глаза её закатились. Её руки начали нервно царапать своё и без того истерзанное тело. Жаннин схватила её за кисти, чтобы не дать содрать с себя повязки.
  - Кто-нибудь помогите мне, - вскрикнула Жаннин, боясь, что, удерживая кисти, она сделает раненой больно.
  Бертран тут же возник за ширмой, помогая успокоить девушку. Она вдруг резко подняла голову, глядя горящими глазами в лица наклонившихся над ней незнакомцев.
  - Он вернётся, этот ненормальный недоумок. Он будет идти по вашим следам, выгадывать каждый ваш шаг! Он всё равно найдёт её!
  
  Она дико засмеялась и стала похожа на беснующуюся. Жаннин с ужасом смотрела в её искажённое заплывшее от побоев лицо.
  - Кто?
  - Он - слуга сатаны, беспощадный, жаждущий! Он ищет женщину с горящими волосами!
  Девушка лишилась чувств, и её голова тяжело упала на постель. С лица сошла гримаса смеха, и казалось, что она просто заснула. Бертран незаметно тронул ладонь Жаннин.
  - Она в бреду, бедняга. Не бойся. Ты выйди, вдохни немного сырого воздуха, здесь духота. Я посмотрю за девочкой. Иди.
  
  Бертран ободряюще потрепал женщину по плечу. Жаннин молча встала и выскользнула из душного убежища. В душу снова прокрался страх. Неужели, вся её конспирация с переодеванием и изменением цвета волос не помогли, и девушка её узнала? О ком она говорила? Кого она назвала "слугой сатаны"? Кто крадётся по её следам? Ален? Но разве мог он позволить убить беззащитных людей и изнасиловать девушку, почти ребёнка? Теперь я уже ни в чём не уверена...
  Жаннин в раздумьях остановилась у входа в дом, глядя на два свежих креста у поломанной изгороди, торчащие из земли, как одинокие пилигримы у дороги. Она с грустью наблюдала, как гаснет за лесом последний отблеск солнца. Теперь ей казалось, что это гаснет её последняя надежда. "Значит", - размышляла она. - "Моё письмо так и не дошло до своего адресата. Мэри не прочла его, и граф снова стал врагом, жаждущим моей крови. За что мне это всё? Не могу поверить, что он - "сатана", Перне тоже не может быть таким, я слишком давно его знаю. Он не станет убивать, да ещё так безрассудно, так безжалостно. Неужели это всё-таки граф? Но значит, он где-то рядом, он следит за нами. В голове не укладывается всё это. Что же делать? Как быть с этими ранеными? И бросить здесь нельзя, и брать с собой, значит рисковать своими жизнями".
  - Ах, вот ты где?
  
  Жаннин вздрогнула, услышав за своей спиной низкий голос незнакомца.
  - Наверное, зря ты встал.
  - Я поговорить хотел.
  - К чему разговоры?
  Ответа не последовало, мужчина замолчал, как будто подыскивал нужные слова. Жаннин задала вопрос первой:
  - Ты скрываешься от кого-то? У нас нет желания сдавать тебя в руки твоего врага.
  - Потому что вы сами бежите от чего-то или кого-то?
  - А ты очень проницательный. Так как твоё полное имя?
  - Франсуа де ля Крон из Пуле.
  - А? Дворянин? Внешность у тебя странная, ты не похож на бретонца. Да и акцент.
  - Да. Но разве кому-то важно это теперь?
  - Кому-то это всегда будет важно. Так всё-таки, откуда ты? Ты - англичанин?
  - Моя мать жила когда-то в Гуэранде, но после того, как забеременела мной, ей пришлось переехать в Пуле. Она была в плену у турков, в общем...
  - Бастард? Это нестрашно, особенно теперь, когда ты стал мужчиной. Но меня интересует твой акцент. Откуда он?
  - Я свою жизнь очень мало жил у себя дома. Моя бабушка из Нормандии, большую часть жизни я провел там. Наверное, матери я постоянно напоминал о её позоре. Она отказаться от меня не смогла, но и жить рядом тоже... - Франсуа, немного помолчав, с улыбкой продолжил. - Зато меня любят женщины. Наверное, восточная кровь даёт о себе знать.
  
  Жаннин молча усмехнулась, глядя в странные глаза собеседника.
  - Ну, а вы кто и от кого бежите?
  - Мы лишь хотим, чтоб нам вернули кров и оставили в покое.
  - Мне уже нечего возвращать, мой дом сожжён ещё при осаде. Город теперь принадлежит англичанам.
  - Мне жаль. Куда же ты шёл?
  - Ехал к родственнику в Гуэранд, на юге спокойнее. Он предлагал мне свой кров, но не доехал.
  - Как странно, а мы как раз идем из тех мест. Но ты можешь продолжить путь...
  - Нет, я хотел бы присоединиться к вам. Поверь, я могу быть полезным. Я - хороший лучник. К тому же, возвращаясь той же дорогой, я могу подсказать вам, куда соваться не следует, а где можно остановиться.
  - Мы не можем, Франсуа.
  - Но...
  - Нет!
  
  Жаннин не дала договорить мужчине, твёрдо оборвав его.
  - Нет. Это невозможно.
  - Мне некуда идти, поверь. Я никогда не стану обузой и отблагодарю вас за своё спасение.
  - Нет, пойми, Франсуа, это небезопасно.
  - Я однажды ехал через Броселианд в одиночестве... Ты думаешь это безопаснее? Дайте мне шанс. Или ты боишься предательства с моей стороны?
  - Мы совсем не знаем тебя!
  - Я уверенно вручаю вам свою жизнь.
  - Выходит один к семи - твоей жизни мало, Франсуа.
  
  Жаннин замолчала. Она повернулась к нему лицом, как бы пытаясь по глазам прочесть о его намерениях. Она боялась доверять незнакомцу, но в то же время прекрасно понимала, что отряд нуждается в увеличении численности. Им нужны опытные и сильные люди. Только они могут помочь ей попасть в свой родной дом и завладеть им. Но боязнь разоблачения и предательства волнует не меньше. "Он из Пуле, и знает дорогу не хуже наших проводников, если прошёл её один", - думала Жаннин, разглядывая смуглое лицо мужчины и странные глаза. - "Я могла бы найти ему место в своём замке. Возможно, он обрёл бы новый дом, завёл семью. Возможно, я смогла бы дать ему надежду на будущее. Но должна ли я заботиться о чьём-то будущем, если не могу обеспечить своё? Боже, не знаю, как мне быть".
  
  Глаза мужчины смотрели на Жаннин, в ожидании ответа.
  - Хорошо. Я не могу сейчас сказать, нам нужно подумать.
  - Я готов ждать, лишь бы ты и твои друзья решились взять меня в отряд.
  - А почему ты решил обратиться именно ко мне, ведь Жорден и Бертран - наши проводники?
  - Ну, наверное, ты был первым, кого я увидел перед собой, когда пришёл в себя, и ты - единственный человек, которого я увидел впервые за долгие годы стоящим на коленях в обращении к богу. В твоей душе ещё живет милосердие.
  - Своей жизнью ты обязан Жордену и Генри, именно они тебя нашли и поверь, в нас всех еще живет милосердие, в тебе - тоже. Прислушайся к своему сердцу.
  
  Франсуа как-то странно улыбнулся, лукаво и загадочно.
  - Что ж, буду знать. Давай закончим на этом.
  - Да. Пора спать. Ты иди, мне ещё кое-что нужно сделать.
  - До завтра, Жан.
  - До завтра.
  
  Жаннин осталась сидеть на крыльце, но ей недолго пришлось быть в одиночестве. Вскоре рядом оказался Бертран.
  - Всё будет хорошо. Вот увидишь. Мы вместе с этим справимся.
  - Господи, я не знаю, что делать.
  - Всё решится само собой, скоро, совсем скоро. Пойдем спать. Завтра нам всем предстоит очень долгая и трудная дорога. Совсем скоро мы придем домой, и дай нам бог силы пройти через испытания и вернуть свой кров.
  - Так и будет...
  
  Жаннин, несмотря на то, что очень устала, плохо спала. Она всё сильнее ощущала тоску по дочери, и каждый раз, когда ложилась спать, сразу видела во сне маленькую белокурую головку Кати, её чистые глаза, и счастливую улыбку, которая всегда появлялась на её лице при виде матери. Жаннин скучала так, как ни по кому и никогда в своей жизни. Сознание того, что дочь растёт без неё, и она не может видеть этого, не может слышать её первые слова, угнетало её всё сильнее. Ей остаётся только тихо, незаметно смахнуть слезу с лица и бороться со своей тоской в полном одиночестве.
  
  "Как там моя Кати? Надеюсь, что скоро я всё узнаю. Скоро мы будем все вместе в своем прежнем доме", - эта единственное, что успокаивало Жаннин.
  
  Ближе к утру, она услышала странные звуки, как будто чей-то тяжёлый стон смешивался с хрипом. Это слышалось со скамьи, на которой спал раненый. Жаннин быстро поднялась и в предутренней темноте быстро и ловко, словно кошка, добралась до Франсуа. Он задыхался, вернее, захлёбывался во сне. Она быстро перевернула его на живот, подставив перед ним старое ведро. Мужчину долго рвало, он стонал. Проснулся Бертран, помогая справиться с приступом Франсуа.
  - Господи, что со мной? - прошептал мужчина, вытирая рот широкой ладонью.
  - Мы пока не знаем, но скоро всё станет ясно. На выпей это...
  
  Бертран протянул маленькую бутылочку с тёмным раствором в ней.
  - Что это?
  - Это поможет в случае, если ты отравлен.
  - Хорошо, - мужчина быстро и безропотно выпил из бутылочки и снова лёг на скамейку.
  Жаннин накрыла его одеялом сверху.
  - Если что, я рядом.
  Бертран вернулся на своё место, Жаннин легла неподалёку.
  
  Она заснула перед рассветом, и проснулась от тревожного чувства, как будто кто-то стоит над ней. Женщина открыла глаза и увидела перед собой искаженное синяками и ссадинами лицо раненой девушки. Та с интересом рассматривала лежащих прямо на полу людей в её доме. Её лицо и руки были все перепачканы сажей. Жаннин быстро поднялась и посмотрела вокруг. От изумления у неё открылся рот, и широко раскрылись глаза. Все стены в доме были сплошь изрисованы портретами. Здесь были самые разные лица: и все они были лицами тех, кто спал в этом доме этой ночью. Весь отряд Жаннин был в точности прорисован, каждый человек. Жаннин остановилась, изумленно озираясь по сторонам и на время замерев, как завороженная глядя на это удивительное зрелище.
  - Ого! Вот это да! - прошептал Генри, поднимаясь и протирая в изумлении глаза. - Вот это кто? Я что ли?
  - Я вижу, тебе намного лучше, ты сама встала? - прошептала Жаннин, заставляя себя отвлечься от стен и обратиться к девушке, которая непринужденно кивнула в ответ.
  - Вы все так сладко спали, что я решила нарисовать вас? Вам не нравится?
  - Замечательно... - не веря своим глазам и ушам, прошептала Жаннин, переводя взгляд на Бертрана. Он растерянно пожал плечами и недовольно буркнул:
  - А как похоже-то... молодец. Видно все утро старалась...
  - Бертран сказал, что мы должны отправляться в дорогу и я с вами... - негромко и радостно сказала она, улыбаясь распухшими губами и поочерёдно глядя то на сидящего Бертрана, то снова на Жаннин.
  
  Женщина увидела растерянное лицо мужчины. Он незаметно кивнул ей головой на выход.
  - Ну, что ж, Бертран - у нас главный. Раз сказал, значит, нужно собираться. Я выйду ненадолго, ты пока одевайся и собери кое-что из вещей.
  Девушка молча кивнула и направилась в угол комнаты, где, по всей видимости, находились её вещи. Жаннин быстро выскользнула из дома, заметив краем глаза, что весь немногочисленный отряд проснулся и собирался.
  - Видимо, девочка тронулась умом... - Бертран внимательно посмотрел в лицо Жаннин.
  - Ты видел, как она проснулась?
  - Нет. Проснулся, когда она последнего из нас угольком на стене выцарапывала. Обалдел, когда глаза протер. Что теперь делать? Дом поджигать мы не можем, издалека будет видно, придется вам идти вперед, а мне с кем-то стены замыть. Ни к чему, чтоб наши лица здесь красовались.
  - Хорошо, тогда так и поступим. А что? Она не спрашивала про своих родных?
  - Такое чувство, будто она ничего не помнит из происшедшего.
  - Непонятно как-то. Если б ей память отшибло, вероятно, мы бы сразу это поняли, как только она пришла в себя?
  - Думаю, вчера она в бреду всё это говорила?
  - Наверное, так и есть.
  - Ну, по крайней мере, нам легче будет её везти. Ведь она сможет сидеть с в седле.
  
  Жаннин задумалась, прикусывая губы. Трудно понять сразу, что происходит, и что с этим всем делать. Теперь женщина часто по утрам испытывала странное чувство необъяснимой тревоги, непреодолимой незащищенности, словно, она впадала в детство, и ощущала себя маленькой девочкой. Наверное, она просто недостаточно уверена в себе, и рядом есть люди, которым она не может доверять полностью.
  - Ты плохо выглядишь. Всё в порядке?
  - Чувствую себя отвратительно.
  - И наш новенький, Франсуа? Кажется, всё утро снова рвало? Может, вода отравлена?
  - Бертран, если б это было так, мы бы все уже были мертвы.
  - Ну почему? Необязательно. Может быть, это ... хотя, нет. Не хочу тебя пугать.
  - Всё нормально, я просто совсем не сплю. Слишком много мыслей беспокоит в последнее время. Новенького может рвать от удара по голове, я слышала, что так часто случается при таких травмах. Поскорее бы добраться до поместья. Тогда станет всем намного легче.
  - Уже недолго осталось, потерпи.
  И они снова шагнули в дом, помогая отряду собраться. К сожалению, теперь из-за раненых отряд не мог передвигаться ночью. Это было слишком утомительно, поэтому решили идти днем, рискуя попасться в лапы разбойников. Жаннин беспокоилась обо всем. Было бы хорошо, если бы удалось раздобыть еще одну лошадь, тогда можно было бы идти значительно быстрее.
  
  Вскоре немногочисленный отряд двинулся в путь, вновь входя в густую чащу многовековых, могучих деревьев. Сегодня лес казался спящим, словно заколдованным. Бертран сразу заметил это, что могло означать только одно - надвигающуюся новую бурю с проливным дождем и пронизывающим ветром.
  - К вечеру, нужно разбить лагерь, иначе, ночью нам будет худо, да и нашим раненым тоже, - заметил Жорден в полдень.
  Жаннин казалось, что лес никогда не кончится, и они никогда не выберутся из него. Её вновь одолело отчаяние. Франсуа стало хуже, его постоянно рвало, и он несколько раз терял сознание. После слов девочки, ей казалось, что позади них кто-то крадётся, следит за ними. Это ощущение беспокойства, словно выжигало дыру на её спине. Никто сейчас с полной уверенностью не мог сказать, идут за ними люди маркиза или они уже давно впереди, благодаря тому, что Жаннин отсиделись почти неделю в охотничьем домике.
  
  "Скорее бы уже добраться до своих земель, там можно где-то остановиться, переждать, восстановить свои силы", - мечтала Жаннин, беспристрастно глядя в спину впереди идущему Филиппу. Молодой человек вёл под уздцы лошадь с сидящей в седле раненой девушкой. Когда Франсуа было совсем плохо, его тоже сажали с ней в седло, и она могла спать у него на плече. Жаннин с изумлением наблюдала перемены, которые происходили у всех на глазах с юношей. Он как будто за сутки совсем повзрослел, возмужал. Наверное, он был уверен, что только от него теперь зависит жизнь этой бедняги. Видел бы его сейчас Николя, он бы брызгал слюной от ярости и брезгливости. Жаннин отметила про себя, что это путешествие пошло юному Перне на пользу, он уверенно свернул с той дорожки, по которой хотел бы вести его отец. Старшего Перне отличает изысканность во всём, граничащая с брезгливостью и абсолютной непроницаемостью. Филипп же превращался из маленького незаметного юноши в страстного горячего мужчину, жаждущего приключений и любви. Наверное, всё дело в том, что постоянное присутствие отца, его влияние, его нрав, не терпящий никаких соперников рядом, угнетали сына. Теперь, наконец, вырвавшись из этого плена отцовских претензий и нареканий, юноша стал развиваться самостоятельно так, как требовала его природа. Жаннин это нравилось. Трудно было бы себе представить Николя, идущего рядом с грязной простолюдинкой, избитой и изнасилованной кем-то, найденной где-то посреди леса. Только чуткий и чувствительный Филипп может это себе позволить.
  
  Жаннин не зря чувствовала преследование, на этот раз чутьё не подводило её. Ален, наконец, напал на её след. С ним шёл небольшой отряд. По наводке своих людей, он зашел в сожжённую деревню, хотя и пришлось сделать крюк, возвращаясь обратно. Слуга почти сразу же привел их в уцелевший дом. Ален долго рассматривал полустертые лица на стенах, но так ничего и не смог разобрать.
  - И что мне с этим делать? - обратился он к слуге.
  Франсуаза вышла из-за спины огромного Оноре и ткнула тонким изящным пальчиком в остатки нарисованных глаз, произнеся:
  - Всё просто, мой милый граф. Я люблю загадки, а этот человек не умеет писать. Вот, что я здесь вижу: их около десяти, мужчины. А вот эти глазки не кажутся вам знакомыми?
  - И все-таки нет никакой уверенности, что это именно те, кого мы ищем. А глазки могут быть просто похожими. Так какая разница, кого они мне их напоминают? Я должен точно знать, что мы движемся в правильном направлении, а не преследуем призрак.
  
  Немного помолчав, он добавил:
  - Оставьте меня! Мне нужно подумать!
  Расставшись с маркизом и оставшись с баронессой, Ален начал замечать, как всё больше его раздражает Франсуаза, с её липучестью и придурковатым слугой, который ходил за ними по пятам. Николя убедил графа, что присутствие Оноре в отряде необходимо, так как тот хорошо знает этот лес и быстро выведет их к беглецам. Баронесса желала быть в курсе всего, что происходит, и это связывало графа по рукам и ногам. Всё больше ему хотелось избавиться от назойливой дамы, все чаще он хотел всё бросить и уехать вперед в одиночестве.
  - Оноре, займись-ка, дружок, обедом! Мы не можем здесь долго оставаться! - скомандовала Франсуаза, заносчиво задирая свой изящный маленький носик и сжав пухлые губки.
  
  Баронесса отправилась к людям отряда, распорядившись, чтоб напоили лошадей и приготовили поесть. Франсуаза прекрасно понимала, что пока Жаннин не поймана и не убита, она не может спокойно претендовать на место рядом с графом. "Нужно разозлить его так, чтобы в порыве ярости, а он на неё способен, судя по тому случаю с волком, граф убил эту Жаннин. Тогда у меня будет сразу две кандидатуры на замужество: граф и маркиз. Я быстро смогу утешить любого из них. Главное, чтоб никто не догадался, что это сделала я", - проворачивала про себя план действий баронесса. Казалось, что после долгих преследований граф немного успокоился и уже не кипел такой лютой жаждой мести. Нужно вновь разжечь этот слепой огонь ненависти. Но как? Франсуаза пока не знала. Нужно раз и навсегда избавиться от своей соперницы.
  
  Спустя день, после того как Мэри побывала в Мите и поговорила с обитателями замка, служанка Виола вбежала в её комнату и сообщила, что к замку Шатарье приехала повозка. Нежданные гости просят принять их.
  - Что за гости, я никого не жду.
  - Не могу знать, госпожа. Похоже, монахиня и ребенок.
  - Я спущусь в холл. Веди их туда.
  
  Графиня сошла вниз. При дневном свете большое пространство холла было залито полуденным солнцем, пуская зайчиков от витых канделябров и освещая многочисленные портреты предков Шатарье. У входа Мэри заметила силуэт в темном длинном плаще, почти полностью скрывающий фигуру стоящего человека.
  - Что вам угодно?
  - Добрый день, миледи. Мы приехали по вашему приглашению.
  Тонкая и явно женская рука скинула с головы капюшон, и глазам графини предстало уставшее лицо Ингрид.
  
  Мэри не смогла удержать порыва своей души и, быстро сбежав с последней ступеньки лестницы, заключила женщину в свои объятья.
  - Ингрид, как я рада! Значит ли это, что вы передумали и останетесь здесь?
  - Жаннин верила вам и хотела вверить вам наши жизни, поэтому я решила, что тоже должна вам поверить... - спокойно проговорила женщина, освобождаясь от рук Мэри.
  - Вы никогда не пожалеете об этом, Ингрид.
  
  Мэри взяла за руку маленькую девочку, которая пряталась в складках длинного плаща своей бабушки.
  - Идемте, я провожу вас в вашу комнату. Могу предложить вам покои побольше. Что скажете?
  - Нет, миледи, если можно, я бы предпочла прежнюю комнату. И не беспокойтесь, прошу вас.
  - Зовите меня Мэри. Я очень рада, что вы вернулись, теперь в доме не будет так одиноко. Мишель будет счастлив. Я велю подать обед, а вы пока располагайтесь!
  
  Вечером Мэри и Ингрид много говорили, сидя на берегу озера и наблюдая, как радостный Мишель играет с малышкой Кати. Вместе они решили послать человека с письмом для Алена, все рассказать ему и, пока еще не поздно, остановить его от необдуманных поступков.
  
  К ночи отряду Жаннин пришлось разбить лагерь и, несмотря на опасность, сделать вынужденную остановку. Франсуа было плохо, раны девушки кровоточили. Нужно сделать перевязки. К тому же людям было значительно труднее передвигаться с ранеными, они тормозили их. И это очень беспокоило всех.
  Погода испортилась, надвигалась буря, сковав небо свинцовыми тяжёлыми тучами. Отряд искал укрытие.
  
  Бертрана тоже, как ни странно, чувствовал преследование, и он поделился своими соображениями с Жаннин.
  - Так, наверное, оно и есть, Бертран, потому что меня тоже это чувство постоянно тревожит. Мы уязвимы, нам нужно как можно быстрее избавиться от раненых.
  Но как назло, за весь день пути они не встретили ни одного жилого поселения: только разрушенные брошенные домишки по краям дорог.
  - Может, стоит затаиться? Это мы умеем. Подождать, возможно, мы увидим своих преследователей.
  - А что, если они обнаружат нас? По численности мы не сможем вступить с ними в борьбу.
  - Но, тогда нам будет, всё равно проще, чем, если они застанут нас врасплох. А так мы будем готовы к нападению.
  - Наверное, ты прав. Нам ничего не остаётся, как остановиться и затаиться здесь. Мы не можем идти в деревню. Командуй, мы сделаем всё, чтобы нас не заметили.
  - Филипп нашёл небольшую скалу, под ней глубокий грот. Мы можем развернуться там. Когда начнётся дождь, мы будем под прикрытием.
  
  Бертран и Жорден были правы. Ночью началась буря: пошёл проливной дождь, а сильный ветер, ломая ветви, пригибал молодые деревья к земле и заставлял стонать и трещать большие, вековые сосны.
  Жаннин ничего не слышала, наверное, впервые за всё время их дороги она так крепко спала, ни разу не просыпаясь и не слыша, что происходит внутри и снаружи грота. Ей снова снился сон.
  
  Она заходит в комнату, заполненную солнечным светом. Здесь нет стен и потолков, вокруг только огромные полотна вуали. Она идёт, касаясь ладонью жёлтой, красной, потом бордовой тонкой и прозрачной ткани. Гладкая поверхность приятно щекочет пальцы, солнце слепит глаза. Жаннин идёт дальше, закрыв глаза. Ей тепло и хорошо, длинные волосы развивает тёплый ветерок. Она огибает угол из прозрачного материала и чувствует вход. Её тело падает, словно летит как лёгкое пёрышко бесконечно и легко. Потом она чувствует, что лежит на широком ложе. Кожей она чувствует под собой гладкую шёлковую поверхность, которая словно ласкает её. Жаннин лежит неподвижно, глядя на прозрачные желтые и бордовые стены из вуали, развивающиеся на ветру. Она видит, как снаружи кто-то приближается, точно так же как она, касаясь рукой лёгкой струящейся ткани. Ей не видно человека, она лишь чувствует его едва различимые шаги, его присутствие здесь. Это - мужчина, она в этом уверена. Его шаги незаметны. Он бесшумно движется вдоль развивающихся полотняных стен, словно опасный хищник во время охоты. Его тень плывёт по воздуху. Жаннин с замиранием в сердце ждёт его появления рядом, но его рука продолжает медленно скользить по поверхности вуали. Женщина жаждет поскорее увидеть его лицо, но рука всё движется и движется с обратной стороны, не пуская мужчину внутрь.
  
  Жаннин резко проснулась, постепенно возвращаясь в действительность, промозглую и холодную. Она не сразу поняла, где находится. В проёме света она увидела плотную стену дождя и услышала его шум. Все проснулись и сидели вокруг маленького костра, находящегося, прямо здесь под скалой. Жаннин приподнялась на локтях и посмотрела на темную стену перед собой. Как тяжело возвращаться в это сырое, холодное место, после такого волшебного сна. Женщина снова опустилась на своем скудном ложе и тяжело вздохнула. В гроте очень влажно, поэтому за ночь вся одежда пропиталась сыростью. Жаннин замёрзла. Растирая плечи, руки и ноги, чтоб немного согреться, она снова посмотрела вперед, вглядываясь в темноту. Теперь, когда глаза привыкли к скудному свету, она, наконец, различила очертания силуэта. Перед ней кто-то сидит, она уверена.
  - Кто здесь? - прошептала она.
  - Я... Ждал, когда ты проснёшься и сделаешь мне перевязку.
  - Франсуа?
  - Я. Извини, что потревожил.
  - Как ты?
  - Всё хорошо. Сегодня намного легче.
  - Почему не разбудили меня раньше?
  - Бертран сказал, что ты впервые спишь спокойно, поэтому и не стали.
  - Ну, что ж, спасибо. Я сейчас всё сделаю.
  - Не торопись.
  - Мне нужно немного согреться.
  - Держи, выпей горячего чая.
  
  Франсуа вышел из темноты, протягивая кружку с чаем. Сейчас, в свете костра его лицо казалось невероятно красивым. Смуглая кожа и необычного цвета глаза. Он смотрел на Жаннин, не отрываясь. Она приняла озябшими пальцами из его горячих рук кружку. На миг его широкие ладони скользнули по её кистям, накрывая их сверху и согревая своим теплом. Жаннин хотелось продлить это ощущение. Она ещё не отошла от загадочного сна, ещё хотела увидеть того, кто шёл к ней. На миг, забыв, что она - "Жан", женщина позволила мужчине держать свои руки в его руках.
  - Жан, ты проснулся? - неожиданно послышался тихий, тонкий женский голос девушки рядом.
  
  Жаннин вздрогнула и отдёрнула руку, вместе с кружкой так резко, что горячий чай обжёг ей кисть. Она еле удержалась от крика, сжав зубы. Перед тем, как отвернуться от мужчины, она заметила его внимательный взгляд на себе. Он словно ожидал появления раненой девушки, словно знал, что она рядом и всё видит, словно хотел посмотреть на реакцию Жана.
  Жаннин не могла унять боль и смятение, которые перемешались внутри неё. Хотелось заплакать от бессилия.
  - Странный ты какой-то сегодня. С тобой всё в порядке?
  
  Девушка вышла из тени и встала рядом с Франсуа. Жаннин уловила движение её руки: кисть нежно опустилась на плечо мужчины и скользнула вниз, спрятавшись в широкой ладони. Другая её рука скользнула через мужскую спину к шее, затем к затылку, зарывшись, наконец, в тёмных, волнистых волосах Франсуа. На лице девушки играла загадочная улыбка, взгляд казался затуманенным и томным. Зрачки так расширились, что теперь голубые глаза стали черными. Жаннин стало тяжело под острыми взглядами этих двоих. И это её раздражало.
  - Я вижу, твои раны очень быстро заживают. И ты снова стала ласковой и доступной. Что ж, это к лучшему. Теперь мы можем со спокойной душой оставить тебя и Франсуа в первом же селении.
  - Нет, Жан, не оставляйте меня с чужими людьми.
  - Но мы тоже тебе не родственники.
  
  Девушка быстро подскочила к Жаннин, схватив её обеими руками за предплечье.
  - Прошу, не бросайте меня. Я хочу идти с вами.
  - Зачем тебе это? Тебе, по-моему, итак хорошо. Франсуа тебя не бросит. Ведь так? Я вижу, вы нашли общий язык.
  - Значит, вы всё-таки решили оставить нас? - наконец, заговорил Франсуа, скрестив руки на груди.
  - Да...вы нас задерживаете. Мы все подвергаемся опасности...
  - Жан, ты не бросишь меня, ты не можешь так поступить со мной... - запричитала девушка, гладя по руке и подняв свои глаза на Жаннин. Отек сошел с её лица, но кожа еще была всех цветов радуги: от желтого до темно-фиолетового. Это меняла её лицо с каждым днем.
  - Оставь меня, я не падок на твои нежности, меня этим не разжалобишь.
  - Тебе больше нравятся молоденькие мальчики?
  - Очень даже может быть... - прошептала сквозь зубы Жаннин. Пусть лучше эти двое думают, что она из тех мужчин, что предпочитают женщинам себе подобных, чем узнают, что она и есть - женщина. Эта мысль показалась ей забавной. Она улыбнулась уголком рта, исподлобья поочередно взглянув на своих собеседников: "Наверное, я действительно похожа на такого мужчину, который предпочитает мальчиков. На этом даже можно сыграть".
  
  Жаннин высвободилась из рук девушки. Где-то далеко в душе ей стало искренне жаль девушку, понимая, что ей действительно некуда идти. Своей ещё детской непосредственностью, она напоминала молодой женщине, что она - мать, и у неё есть дочь, которая в будущем вырастет в такую же девушку. Сердце Жаннин разрывалось от переполняющих её чувств.
  - Я не хочу, чтобы ваше совместное присутствие перессорило наш отряд. Здесь мужчины, и присутствие девушки нежелательно.
  - Впредь вы больше не заметите меня, я обещаю, - умоляла девушка, снова вцепившись в руку Жаннин.
  
  Женщина подняла свои глаза на стоящего напротив мужчину. Его лицо помрачнело, и он казался расстроенным.
  Весь этот разговор разбудил Жаннин окончательно, но её непроходимая усталость от скитаний, полутьма пещеры и странный сон, до сих пор отрывками мелькающий в её мозгу, не давали мыслить спокойно и размеренно.
  - Посмотрим... - быстро проговорила она, развернувшись к собеседникам спиной и оставляя их наедине, прекрасно понимая, что разговор не окончен.
  
  Она подошла к сидящим у костра и опустилась рядом с Бертраном. Он задумчиво ворошил палкой угли, заставляя искры взлетать под своды грота, явно о чём-то задумавшись.
  - Привет, как спалось?
  - Нормально. А тебе?
  - Здесь холодно и промозгло. Так хочется в тепло своего дома. Скорее бы уже всё кончилось. Невмоготу становится. А ты что такой грустный сидишь?
  - Филипп ушёл и долго не возвращается. Ты не посмотришь? Надо бы поговорить с ним.
  - О чём?
  - Наши раненые... они с утра вместе. Кажется, ему это не очень приятно... - Бертран покосился на сидящих сзади себя раненых.
  - Понимаю, не ему одному это не нравится. Хорошо, я выйду и посмотрю, где он.
  - Он не мог далеко уйти, но будь осторожнее, в лесу могут появиться наши преследователи, если заметишь что-нибудь подозрительное, зови нас или возвращайся сюда.
  - Я буду осторожнее.
  
  Жаннин быстро поднялась на ноги, поставив пустую кружку на плоский камень, и вышла из глубокого грота наружу. Мелкие капли дождя заморосили поверх её длинного плаща. Женщине, к счастью, не пришлось долго искать. Филипп сидел под толстым широким стволом раскидистой ели, склонившей свои ветки до самой земли. Наверное, силой интуиции Жаннин знала, что он где-то здесь, совсем рядом. Она бесшумно подошла к нему, но он уловил её приближение и быстро повернул голову в её сторону.
  - Да, признаться, вид у тебя мрачнее тучи, из которой сыпет этот мерзкий мелкий дождик. Что с тобой, Филипп?
  - Да так, нет настроения.
  - Хочешь, поговорим?
  - Я не уверен, что должен делиться с тобой этим. Поверь, это такая мелочь, по сравнению с твоими проблемами.
  - Иногда полезно отвлечься и забыть про свои проблемы. И если постоянно о них думать, то в петлю захочется. Так в чём всё-таки дело, Филипп?
  
  Юноша, потупив взгляд, молчал.
  Жаннин внимательно вгляделась в лицо юноши. Он заговорил:
  - С самого утра сегодня наши раненые вместе. Тебе не кажется это странным?
  - Кажется. Может, они тянутся друг другу как братья по несчастью?
  - Может быть. Только на братьев они явно не похожи...
  - Почему же?
  - Я молод, но не дурак.
  
  Жаннин улыбнулась, видя на лице Филиппа досаду.
  - Ты ревнуешь? Или мне показалось?
  - Я не знаю, но, увидев их сегодня вместе, я подумал, что они что-то затевают против нас. Ты не боишься предательства с их стороны? Не боишься, что они наведут на наш след кого-нибудь, из тех, кто этого хочет.
  - Филипп, если так думать, то можно подозревать всех. И тебя, кстати, тоже.
  - Господи, я - твой друг, не ищи в этом подвоха, я не собираюсь помогать своему отцу, вредить тебе, поверь мне.
  - Тише, Филипп. Я тебе верю. Очень хорошо, что ты внимательно наблюдаешь за ними. Они - чужие, и лучше держать их под контролем. Но быть вместе всё это утро - это не повод для недоверия.
  - Утром я проснулся самый первый, мне хотелось узнать, как она. Но когда я подошёл к её постели, она лежала вместе с ним. Они целовались. Я видел это своими глазами. А потом она сидела и на куске ткани что-то опять рисовала.
  
  На лице юноши отразилось отчаяние, Жаннин стало искренне жаль его. Он влюбился, и теперь чувство ревности выжигало его изнутри.
  - Вот скажи мне, можно ли полюбить такого, как я? - Филипп устремил взгляд голубых глаз на женщину.
  - Без сомнений, Филипп. Ты - замечательный. Ты - очень красивый: посмотри на свои глаза, на эти ресницы. Да все девчонки плачут по тебе в тайне. И ты - очень заботливый.
  
  Она обняла его за плечи и прижала к себе, словно ребёнка. Но тут же последовала непредсказуемая реакция. Филипп приподнялся, стиснул Жаннин руками в своих объятьях и страстно прижался к её губам. Она не посмела сопротивляться, прикоснувшись ладонью к его щеке и длинным густым белокурым волосам. Она поняла, что Филипп больше не мальчик, которого она всегда помнила, он - мужчина, такой же пылкий и страстный как его отец. Он совсем не похож на него, он - лучше: неизбалованный женским вниманием, заботливый и недолюбленный с детства, сейчас тянулся к той, которой мог доверять, которая ему всегда нравилась. Ему лишь нужно обрести уверенность, знать, что он тоже может быть любимым и желанным. Жаннин осторожно отстранилась от юного Перне:
  - Филипп, прости, но мы не можем...
  - Нет, ты прости. Я знаю... ты только не подумай... не знаю, что на меня нашло.
  - Я тебя понимаю. А теперь послушай внимательно.
  
  Жаннин обхватила обеими руками лицо Филиппа и повернула к себе, глядя в его глаза:
  - Ты влюблён, но прошу, не торопи события. Если девушка после таких страшных для неё мук, сразу же бросается в объятья какого-то незнакомого мужчины, то подумай хорошенько. Либо она безумна и не понимает, что делает, пытаясь стереть всё страшное в своей памяти, либо...
  - Либо она - падшая и ей всё равно? Ты это хотела сказать?
  - Необязательно. Возможно, она слишком легкомысленна. Подумай, сможет ли такая женщина полюбить кого-то? Я не знаю, Филипп, по-моему, это странно. Я бы, наверное, после такого долго не смогла быть с мужчиной.
  - Ты права. Но я всё-таки хотел бы надеяться, что она просто пытается стереть из памяти страшные события своей жизни. Я бы мог помочь ей в этом. Я терпелив, я могу ждать.
  - Я знаю, и дело вовсе не в тебе. Просто Франсуа - опытен с женщинами, он знает все тонкости, знает к ним подход, ему легче соблазнить юную девушку.
  - Так было с тобой и моим отцом? Он добился твоего расположения именно поэтому?
  
  Жаннин промолчала.
  - Теперь я начинаю жалеть, что не научился этому у него.
  - Ты - другой. И тебе совсем не нужно быть таким, как он. Поверь, он разбил множество женских сердец, покалечил невероятное количество девичьих судеб. Да, Филипп, какое-то время я думала, что мне будет хорошо рядом с ним, но это было так молниеносно, что теперь мне даже не верится, что это происходило со мной. После того, как всё открылось, мне казалось, будто жизнь закончилась, что больше уже не быть счастливой. Но, спасибо Господу, я пережила это. Это, оказалось, не самым страшным в жизни. Всё у тебя будет, а про неё забудь. Скоро мы оставим их в какой-нибудь деревеньке и снова продолжим путь в прежнем составе. А как только мы захватим замок, все женщины будут у твоих ног.
  
  Филипп улыбнулся, видимо представив себе это, и прошептал, обнимая Жаннин за плечи:
  - Как хорошо, что ты есть. Мне легко с тобой. Ты единственный человек, с которым я могу поговорить, не боясь, что меня не поймут.
  - Да. Тебе очень повезло, - Жаннин засмеялась, потрепав светлые волосы молодого человека, - Пойдём в укрытие, здесь холодно и сыро.
  
  Мэри отправила через лес своего человека с письмом Алену, но она не могла знать о дальнейшей судьбе своего послания.
  Спустя какое-то время письмо достигло, наконец, своего адресата. Посыльный, рискуя жизнью, умудрился догнать отряд Алена, найти его. Только вот письмо он принёс поздно вечером, и попало оно сначала в руки Франсуазы.
  - Мадам, но мне строго велено отдать его в руки господина Шатарье.
  - Что ж, иди, отдай, сомневаюсь, что после этого не лишишься жизни. Господин спит, и вздёрнет любого, кто попробует его сейчас разбудить. Ложись-ка ты лучше отдыхать, а завтра утром отдашь своё драгоценное послание господину.
  
  Баронесса не могла поверить в такую удачу.
  - Мне б перекусить чего-нибудь немного, - пробормотал посыльный, почти валясь с ног.
  - Я сейчас распоряжусь, оставайся здесь, - Франсуаза словно на крыльях полетела к Оноре. Тот быстро достал еду, и, скалясь в улыбке, протянул госпоже.
  - Не хочешь ли ты, чтоб я принесла ему еду, болван? Подожди секунду, я принесу воду, у меня, кажется, немного было, отдашь её посыльному. А когда он заснёт, вынешь у него письмо и принесёшь мне, да аккуратнее, чтоб никто тебя не видел.
  - Я всё сделаю, как надо, госпожа.
  
  Разве мог кто-то переплюнуть Франсуазу в мастерстве подмешивания ядов и снотворного? Она их знала лучше, чем кто-либо. Ей не составило особого труда заставить бедного уставшего человека заснуть крепким сном и с лёгкостью достать заветное письмо Мэри. Оноре обеспечил её всем необходимым для дальнейшей "работы". С помощью тонкого и острого лезвия ножа, она вскрыла свиток и быстро начала читать.
  
  "Глупая гусыня думает обойти Франсуазу? Она всё узнала про кулон и срочно хочет поговорить с Аленом. Только этого мне не хватало. Я не позволю, чтобы это письмо попало в руки графа и нарушило мои планы. Нельзя давать возможность им с Мэри встретиться. Я отправлю посыльного обратно в лагерь Николя. Пусть он возвращается в замок Шатарье и зубами держит эту любопытную ворону. К счастью, я знаю, кто мне напишет новое письмо, да так, что никто не разглядит подвоха. Я разозлю бедного графа, и он в ярости убьёт её", - размышляла баронесса с лукавой улыбкой на лице.
  - Оноре, позови ко мне Бэтт, мою служанку. Где она шляется, глупая корова? - в полголоса произнесла Франсуаза, подойдя к слуге. - И пусть она принесёт сразу принадлежности для письма.
  - Сейчас же будет сделано, госпожа.
  Через несколько минут из темноты возникла молодая девица, помятая, с заспанным видом.
  - Ты что опять спишь? Бездельница. Я нашла тебе занятие.
  
  Франсуаза перешла на шепот, подальше уводя служанку за собой.
  - Помнишь, мы как-то разыграли с тобой двоих, заменив их любовные письма? Получилась пикантная история. Я хочу, чтобы ты вновь воспользовалась своим замечательным даром подделывать чужой почерк.
  - Но, госпожа?
  - Не смей мне перечить, мерзавка, а то отдам на растерзание этого тупицы - Оноре...
  
  Девушка испуганно кивнула, взяв в руку перо и кусок пергамента.
  - Пиши, Бэтт, и будь умницей, чтобы граф не смог различить подделки.
  Она быстро под диктовку вывела всё, что велела ей госпожа, испуганно озираясь. Франсуаза уже представляла, как будет бесноваться Ален, прочитав письмо "сестры". Затем, закончив, она свернула пергамент, быстро с помощью свечи переклеила печать и тут же сожгла послание Мэри. Пригрозив служанке расправой за лишнюю болтовню, она отправила Оноре обратно к посыльному, "вернуть" в его сумку незаметно письмо. Теперь она повернула события в свою пользу и могла спокойно спать. Завтра её ждёт счастливый день.
  
  Жаннин показалось, что ей удалось успокоить юношу, но теперь ей не терпелось поговорить с любвеобильным Франсуа и посмотреть, что там опять нарисовала девушка.
  Как-то действительно странно, что девушка с такой лёгкостью приняла его знаки внимания. Так легко она забыла о том, что её изнасиловали, покалечили её тело, нанеся ей такие глубокие болезненные порезы? Что это: полная потеря памяти или же притворство?
  
  Жаннин разрывали на части сомнения, поскорее бы добраться до родного поместья, завладеть своим собственным замком, запереться в нём вместе со своими близкими и дочерью. Что происходит? Кому верить. И это странное ощущение совсем недавно, что они проверяли её, как она среагирует. Теперь Жаннин была уверена абсолютно точно, что не стоит этим двум чужим открываться, не стоит выдавать, что она - женщина. Пока у них есть лишь догадки по этому поводу, она их развеет. Теперь нужно серьёзно поговорить с Франсуа. Ни к чему, чтобы все перессорились из-за них.
  
  В этот самый момент, когда Жаннин и Филипп, шедший впереди, подходили к скале, скрывающей глубокий грот, женщину снова вырвало. Теперь это происходило очень часто, Жаннин удавалось скрывать это от посторонних, но теперь, это случилось прямо на глазах Филиппа. Он испуганно глядел на происходящее. Она повернулась к рядом стоящему дереву, не в силах остановиться.
  - Что с тобой?
  - О, Боже, Филипп, прошу, не смотри. Сейчас всё пройдёт. Обычно, это быстро проходит.
  Жаннин быстро вытерла рот, отворачиваясь от парня.
  - Что? Значит, это уже не в первый раз? Но так не должно быть. Что с тобой?
  - Тише... Я не знаю, Филипп, я не знаю.
  
  Жаннин устало закрыла глаза, откинув голову назад и подставляя лицо мокрым каплям дождя.
  - Почему ты ничего не сказала?
  - Что это изменит? Нам больных итак хватает. Не говори об этом никому, прошу. Всё пройдёт. Мне уже лучше.
  - Но, возможно, нужно где-то остановиться, найти лекаря.
  - Никаких лекарей, Филипп. Нам нельзя показываться. Бертран считает, что за нами идут преследователи.
  - Но так недалеко и до лихорадки.
  - Всё будет хорошо, Филипп. Вот увидишь. Не волнуйся за меня. Пойдем в укрытие.
  
  В этот момент раздался хруст веток, и не успели Филипп и Жаннин среагировать, как перед ними возник Жорден. Из-под мокрых прилипших волос, чернели испуганные глаза. Он быстро и сбивчиво проговорил:
  - Скорее, идёмте, там с этим раненым что-то странное творится.
  Жаннин и Филипп быстро последовали за Жорденом, и вскоре их глазам открылась жуткая картина. Франсуа катался и корчился на сырой земле, словно, бесноватый. Его глаза закатились. Сквозь промокшую рубаху было видно, как тело сотрясается в конвульсиях. Через повязку на голове вновь обильно сочилась кровь, заливая лицо и волосы. Все стояли вокруг лежащего, с ужасом наблюдая приступ и не обращая внимания на сильный дождь и беспокойство лошадей, находящихся неподалёку.
  - Разойдитесь! Дайте ему воздух! Бертран, быстро дай мне прочную ветку! Филипп, держи его за ноги! Все живо! Шевелитесь же! Жорден, держи его руки.
  
  Жаннин и сама не ожидала от себя такой решимости, она читала об этой болезни, хотя сама никогда не видела её приступ воочию. Она знала, что нужно делать, поэтому даже не успела испугаться.
  - Он околдован! Он одержим бесами! - неожиданно закричала раненая девушка, испуганно наблюдая за происходящим, и кинувшись бежать вглубь леса.
  - Филипп, займись девчонкой, догони и уведи её, чтоб она не смотрела, - раздражённо взревел Бертран, удерживая ноги бьющегося в приступе человека.
  
  Девушка быстро убегала, не замечая веток, которые цеплялись за неё, царапая лицо и руки. Вскоре её крик затих, слышались лишь редкие всхлипывания, испуганные фразы и тихий успокаивающий шёпот.
  Группа людей молча занималась Франсуа, и каждый как будто понял, что от него требуется, терпеливо выполняя свою задачу.
  - Держите его крепче, сейчас всё пройдёт!
  Тело Франсуа выгибалось, словно желая вырваться, зубы крепко сжали ветку. Рана на голове обильно кровоточила. Жаннин сидела у изголовья, прижимая мужчину за плечи к земле. Наконец постепенно, он стал затихать, изо рта пошла пена. Глаза закатились, на смуглом лбе появилась испарина.
  - Бертран, достань воду и дай, пожалуйста, мне.
  
  Мужчина быстро исполнил её просьбу.
  - Что с ним? Ты знаешь?
  - Падучая. Её не следует бояться, хотя, конечно, зрелище не из приятных. Теперь можно его отпустить. Надо перенести его в грот. Под дождём он замёрзнет.
  Все быстро подхватили казавшееся теперь совсем безжизненным тело Франсуа и занесли под своды глубокой пещеры. Здесь было холодно, но не было того нескончаемого, промочившего всех до костей дождя.
  - Я приведу его в порядок. Теперь всё позади. Принесите сюда что-то, чем можно его накрыть. И не волнуйтесь.
  
  Все молча поднялись и, оглядываясь, побрели к костру у самого входа грота, оставляя в холодном сумраке Жаннин и незнакомца с его странной болезнью.
  - Всё хорошо. Всё прошло... - успокаивала шёпотом женщина, гладя влажные холодные волосы мужчины.
  Так прошло какое-то время. Тучи снова сгущались над лесом, окутывая темнотой стволы деревьев. Лес на какой-то момент затих, теперь каждый шорох было слышно в этой звенящей тишине. Казалось, вот-вот хлынет дождь, ещё сильнее, чем прежде, лес лишь готовится к этому событию.
  
  Жаннин смочила тряпицу водой и протёрла рот, лицо, шею, грудь Франсуа. Влажные капельки воды застыли на гладкой коже. Здесь, почти в полной темноте мужчина казался спящим и умиротворённым. На его лбе появилась холодная испарина, рубашка прилипла к телу. Через раскрытый ворот выглядывали густые волосы, и шрам выделялся, словно нарисованный розовой краской. Жаннин не удержалась от любопытства и сама не заметила, как провела указательным пальцем по тонкой блестящей коже шрама. Франсуа не шевелился и не приходил в себя.
  
  Жаннин молча и терпеливо ждала его пробуждения, тихо наблюдая за сверкающими вдалеке языками костра, лижущими низкий потолок пещеры.
  Подошёл Бертран, накрыв женщину и лежащего на холодном каменном полу мужчину теплыми плащами. Перед тем, как вернуться к костру, он присел рядом с Жаннин.
  - Может ещё что-то нужно?
  - Нет, всё позади. Девушка успокоилась?
  - Не совсем. У неё была истерика. Кому ж понравится крутить хвостом перед мужиком, который потом катается по земле с пеной у рта. - Бертран усмехнулся.
  - Не будь таким злым.
  - Девчонка в порядке. А ты - молодец. Что теперь?
  - Ничего. Обычно после приступа они спят. Недолго. И ещё замерзают, поэтому нужно обязательно накрыть.
  - Хорошо, что ты всё знаешь. Будь я один, наверное, прирезал бы его, боясь, что мучается?
  
  Теперь Жаннин стало смешно, она улыбнулась, вглядываясь в лицо своего собеседника.
  - Выходит, я ему жизнь спасла. Молодец какая.
  - Он нас слышит?
  - Нет. И когда очнётся, ничего не будет помнить.
  - Вот и хорошо. Кстати, наверное, нужно что-то придумать с его раной на голове. Она снова открылась.
  - Да, я знаю. И это странно, вчера его рана выглядела хорошо, всё заживало, и края затянулись.
  - Может, ударился, когда падал?
  - Возможно, но согласись, нужно очень постараться, чтобы удариться именно этим местом.
  - Надо это выяснить, когда он придет в себя или спросить у девушки, ведь она с ним была в тот момент.
  - Ты уверен?
  - Я всё узнаю. А пока, надо прижечь рану?
  - Нет, он умрет от боли. Я думаю, можно рискнуть и стянуть края раны.
  - Чем?
  - А чем сшита наша одежда? Нитями.
  - К чему так возиться?
  
  Жаннин промолчала, пожав плечами.
  - Похоже, тебе он тоже нравится, как и этой девчушке.
  - Хочешь сказать, меня постоянно тянет на ненормальных? Честно говоря, жаль портить такую внешность, шрам останется на полголовы.
  - Ага, значит, всё-таки нравится? Наверное, действительно стоит оставить их в ближайшей деревне. Иначе, проблем не миновать.
  - Я не собираюсь выдавать себя.
  - Это ты так думаешь, поверь, он знает подход. Вон как к девочке быстро ключик подобрал.
  - Она - девочка, а я - нет.
  - Как будто есть разница.
  
  В этот момент Франсуа тихо застонал. Женщина вздрогнула, вглядевшись в лицо лежащего перед ней. Он не приходил в себя, со лба стекали крупные капли испарины, он что-то шептал в беспамятстве.
  - Не нравится мне всё это. Ему становится хуже. Раной нужно заняться, иначе, он умрёт, не приходя в сознание.
  - Я, пожалуй, принесу сюда факел.
  - Да, и мою сумку.
  Бертран ушёл и быстро вернулся, неся с собой факел, который ярко осветил угол, где находились Жаннин и раненый.
  - Нужно поскорее всё сделать, иначе, такой яркий свет могут увидеть снаружи. В лесу темно и пасмурно.
  - Я постараюсь побыстрее. У тебя где-то оставалось немного эля... Возьми нитки в моей сумке и обмакни их хорошенько.
  - Генри, помоги-ка подержать факел.
  
  Долговязый и худой Генри с усталым посеревшим от долгой дороги лицом, подошел к проводнику и взял из его рук факел. Жаннин мельком увидела в другом углу сидящих рядом друг с другом Филиппа и раненую девушку. Её испуганные голубые глаза наблюдали за действиями людей, что-то делавших с человеком, который всего несколько часов назад целовал её и казался совсем здоровым. А теперь он неподвижно лежал, распластавшись на холодном камне грота, без сознания и что-то бормоча непонятное.
  
  Жаннин осторожно выстригла волосы вокруг раны Франсуа, промыла её, затем помыла руки, снова приблизившись к раненому. В руке она держала нитки и иглу. В жизни ей многое уже приходилось делать, но зашивать человеческую плоть ни разу. Она дрожащей рукой воткнула толстую иглу в кожу, пытаясь протиснуть её насквозь, но она заскрипела, упираясь и зацепляясь за края раны. Жаннин с трудом подавила в себе приступ тошноты, который снова накатывал.
  - Бертран, капни сюда немного, кровь выступила и мешает мне.
  Мужчина быстро выполнил просьбу, поморщившись.
  - А может лучше прижечь? И не мучиться?
  - Я всё же попробую сделать пару стежков. Я думаю, что ожог принесёт ему новую боль, он умрет раньше, чем остановится кровь. А стежки, он, наверное, не особо чувствует сейчас. Ты ведь хочешь, чтоб мы как можно быстрее отправились в путь?
  - Да. Из-за него мы итак потеряли много времени.
  - Тогда мы должны это сделать. Жаль, что с нами рядом нет Ингрид, она это отлично умеет делать.
  - Да. Я соскучился по ней.
  
  Жаннин, отвлекаясь тихим разговором, продолжила свою работу. Первый стежок, ей удался с трудом, зато последующие два, прошли значительно быстрее, и уже не вызывали отвращения. На время женщине удалось забыть проnbsp; свою тошноту. Франсуа по-прежнему не двигался и не приходил в себя, лишь изредка постанывая и что-то бормоча. Жаннин не обращала на это внимание.
  - Я хочу отправить нескольких человек на разведку до ближайшего селения. Пусть всё узнают, а заодно пополнят кое-какие запасы, - снова вступил в разговор Бертран, наблюдая за ловкими движениями девушки.
  - Это не опасно?
  - А разве сидеть здесь не опаснее? В любой момент нас могут найти.
  - Но отпускать не весть куда группу людей - это безрассудно.
  - Нам нужно уходить и чем раньше, тем лучше.
  - Хорошо, Бертран. Тебе лучше знать, ты - старый волк, и знаешь больше способов выжить, чем я.
  - У тебя уже тоже есть чему поучиться, вон, как ловко иголкой орудуешь, словно всю жизнь этим занималась.
  
  Жаннин улыбнулась, осторожно заканчивая "штопку".
  - Ну, вот, готово. Теперь очнётся и будет как новенький. Полей-ка ещё сюда. Да не жмись, Бертран. Ты ведь не хочешь, чтоб у него лихорадка началась?
  - Да, ради Бога.
  
  Бертран пожал плечами и обильно полил рану содержимым кожаного мешка. Жаннин выдохнула, убедившись в успешности сделанной работы, но тут снова вернулась тошнота. Она резко сорвалась с места и выбежала из пещеры, стараясь как можно дальше отбежать.
  "И снова всё сначала, когда же это всё кончится?" - подумала женщина, вытирая рот и смахивая слезы бессилия, - "Господи, я так устала, я смертельно устала. Упасть бы прямо здесь и больше никогда не вставать. Дай мне силы, Господи, я больше не могу".
  
  Жаннин упала на колени, закрывая лицо руками и заплакав навзрыд, не в силах больше сдерживать это в себе.
  - Тише, девочка. Успокойся, ты устала, тебе нужно отдохнуть.
  Жаннин услышала над своей головой приглушенный голос Бертрана. Он обнимал её за плечи, и ей на миг вспомнилось, как отец успокаивал её в детстве, как жалел, если падала, если болела или ей просто было больно. Больше всего на свете ей хотелось вернуть это всё вновь: дом, любимых и родных людей, потерянную любовь. Но разве можно вернуть то, что уже в небытие? Дом неизвестно в чьих руках, мать и дочь далеко, Ги мёртв.
  - Ничего нет. Понимаешь, Бертран? Больше ничего нет. Я ничего не могу. Я слишком слабая, у меня нет сил с этим бороться.
  - Ты - самый сильный человек, которого мне когда-либо приходилось встречать. У тебя есть жизнь... - это самое главное сейчас. Этого достаточно, чтобы добиться всего, что ты хочешь. Пойдем, ты совсем замерзла. Пойдем, я помогу тебе умыться, помыть руки, они все в крови. И переоденься, у тебя ведь есть кое-какие вещи. Я принесу тебе чего-нибудь горячего. Ты успокоишься и немного поспишь.
  
  Бертрану удалось её немного успокоить, ей вдруг захотелось переодеться и немного отдохнуть. Перенапряжение теперь дало о себе знать. Только этот человек, что вел её обратно в грот, обнимающий её так тепло, так по-отечески, только он знал, как она устала, как она держалась, не выдавая своей слабости перед всеми.
  Вскоре Жаннин устроилась рядом с костром. Кто-то подал ей тёплую кружку, с легким ароматом вина и куском черствого хлеба. Она выпила его мелкими глотками, чувствуя, как тепло разливается по всему телу, и приятная истома кружит голову. Жаннин поплотнее завернулась в свой плащ, подбитый тонким изношенным мехом, хорошо согревающий в непогоду, и откинулась на каменную стену. Перед глазами плясали огоньки костра, но уставшая женщина быстро заснула, уже ничего не слыша вокруг.
  
  И опять Жаннин видела сон, тот, что уже снился не в первый раз. Перед её глазами простирается огромная равнина, такая зелёная и цветущая, что Жаннин даже ощутила аромат влажной травы после дождя. Она сидит на вершине кургана, который находится вдалеке от её дома. Здесь ей хорошо видны резные башенки крепостной стены. Теперь замок уже не выглядит как в прошлый раз, разрушенным и опустошённым. Могучие стены восстановлены, всё теперь так же, как когда-то до войны. По каменному фасаду стелется плющ, покрывая плотным ковром потрескавшуюся от времени поверхность. Вода, наполняющая широкий ров вокруг стены "цветёт" кувшинками.
  
  Ярко светит солнце, слепя глаза. Жаннин чувствует чью-то руку в своей руке и человека, что сидит рядом с ней, согревая своим теплом. Она тянется ближе к его телу, чувствуя, что замёрзла, пытается рассмотреть его, но не может. Она только знает, что он рядом, совсем близко. Она встаёт и бежит по мягкой влажной траве. Человек бежит за ней. Жаннин ощущает смешанное чувство тревоги и радости: тревогу - оттого, что человек настойчиво её преследует; радость, что удаётся убежать. Но вот тревога нарастает, она уже слышит тяжёлое дыхание преследователя и чувствует его раздражение. Жаннин пытается бежать быстрее, но ноги как будто скользят на месте, окоченев от холода и страха, преследователь вот-вот схватит её рукой, осталась всего пара дюймов. В голове проносится мысль о том, что можно просто взмахнуть руками и взлететь, плавно и легко паря над равниной, словно птица. Она с силой отталкивается ногами, расправляет руки-крылья и чувствует, как легко отрывается от земли, набирая высоту. Она слышит отчаянный крик оставшегося внизу человека, он злобно рычит и бьётся о землю. Жаннин поворачивается в ту сторону, где он остался. С высоты она видит его распластанное на земле тело. Искаженное болью, оно бьется в страшных муках. Жаннин узнала в нём Франсуа, который вновь корчится в страшном припадке, кровь рекой сочится из его головы, глаза широко раскрыты, на лице предсмертные мука и отчаяние. С поболевших губ срывается стон, смешанный с болью.
  Жаннин не может больше лететь, не удерживается и стремительно падает вниз. С огромной скоростью она приближается к земле. И вот уже через секунду произойдёт неизбежный смертельный удар...
  
  Она резко просыпается.
  В пещере темно. Горит скудный костерок, у которого сидит Генри, в полудрёме помешивая угли. Все остальные спят. Кое-где слышится храп.
  Жаннин поёжилась и встала, потягиваясь, как будто пытаясь стряхнуть с себя дремоту и холод, сковавшие её до костей.
  "Какой жуткий сон", - подумала про себя она, всё ещё чувствуя тот страх, который только что испытывала, "падая вниз", - "Какое ужасное падение. И что значит этот сон? Если б рядом была Ингрид, она бы всё разумно объяснила, каждый эпизод, каждое движение. Нужно взглянуть, как себя чувствует Франсуа". В дальнем углу, в котором она накануне оставила раненого мужчину, тусклый свет. Женщина двинулась вперёд, в полутьме обходя и натыкаясь на лежащих спящих людей. Франсуа мирно спал, жар прошёл, рана прекратила кровоточить. Жаннин присела рядом с ним у изголовья, внимательно осматривая повязку. Нет, крови нет. Это был лишь сон, жуткий и непонятный.
  
  "Он поправится, непременно поправится. А это был лишь кошмар, последствия тяжелого дня. Скоро они оставят раненых в деревне и тогда смогут двигаться дальше", - думала женщина, разглядывая смуглое лицо Франсуа. Неподалёку дремал Филипп. Жаннин подошла к юноше и осторожно потрепала за плечо:
  - Ложись спать, я послежу за ним, а ты отдыхай.
  - Но, как же ты? Тебе тоже нужно поспать.
  - Не беспокойся, теперь уже нет необходимости сидеть рядом с Франсуа, он в порядке, спокойно спит. Я побуду рядом, если что - услышу.
  Филипп тихо кивнул и улегся, закутываясь в свой плащ, неподалеку от девушки.
  
  Жаннин вернулась к раненому, села возле него и откинулась на выступ скалы, потушив огонь. В полной темноте она слушала дыхание Франсуа и ощущала тепло его тела. Снаружи пещеры ещё темно, надо поспать, но сон не шёл больше. Наверное, Жаннин боялась заснуть и вновь увидеть своё падение. Она приподнялась и приблизила свое лицо к лицу лежащего рядом. В отблесках далекого костра едва различим его строгий профиль. Женщина осторожно, едва касаясь, провела пальцем по его прямому носу, затем по обросшей густой щетиной щеке, спускаясь к шее, груди, сквозь распахнутую рубаху. Рука скользнула по бугристой поверхности, рассекающей гладкую упругую кожу. Жаннин вспомнила, что днём видела шрам огромный и глубокий, проходивший через мужскую грудь.
  
  "Война изуродовала наши тела и судьбы, истощила наши силы, растратила полжизни", - думала женщина, проводя пальцем по широкой неровной полоске. Мужчина мирно спал, как будто днём ничего и не было. Жаннин глубоко вздохнула, закрыла глаза, пытаясь заснуть, но в голове снова мелькали эпизоды сна. Она почувствовала, как пальцы рук снова замерзают, и ей непреодолимо захотелось вновь ощутить теплую кожу на мужской груди. Её руки, словно, сами тянулись к нему, желая согреться его теплом.
  "Как хорошо, что он спит, и я могу прикоснуться к нему" - с улыбкой подумала Жаннин.
  
  Но именно в этот момент рука Франсуа поймала её руку под одеялом, ещё крепче прижимая к своей груди. Женщина испуганно попыталась всмотреться в лицо лежащего, его глаза были закрыты, но он продолжал удерживать кисть Жаннин в своей руке. Его голос прозвучал как-то сдавленно и тихо.
  - Лоран.
  Она поняла, что Франсуа говорит во сне, не видя её лица, и, скорее всего, приняв её за раненую девушку. Странно, но Жаннин даже не знала, как её зовут. Да и какая сейчас разница.
  - Лоран, зачем ты пришла? - вдруг прошептал Франсуа по-английски.
  
  Жаннин отпрянула. Она ожидала чего угодно, но не английского, здесь в этом, как ей казалось, укромном месте. Ужас сковал её.
  "А что, если он - англичанин и находится среди них нарочно, что, если он ведет её и весь отряд к гибели". Жаннин быстро вскочила на ноги, и, натыкаясь на лежащих людей отряда, вернулась на своё прежнее место к костру. Её одолело отчаяние. Что делать? Разбудить Бертрана, рассказать ему об услышанном?
  Она осторожно подошла к сидевшему у догорающего костра Генри и потрепала его за плечо.
  - Генри, у меня есть разговор к Бертрану. Где он спит? Прошу, разбуди его, это очень важно.
  
  Вскоре Бертран уже шёл рядом с Жаннин по ночному лесу, затихшему в предутренней дрёме. Дождь кончился, и сразу потеплело. Но на лес снова спустился густой туман, окутывая все вокруг плотной пеленой. Жаннин сделала глубокий вдох, впервые не чувствуя тошноты, вдыхая влажный воздух.
  - Что случилось? - зевая, спросил Бертран. - У тебя такой вид, будто ты увидела призрак.
  - Не призрак, но, мне кажется, мы ошиблись, взяв с собой этих раненых.
  - Тебе не спалось, и ты вдруг подумала об этом?
  - Бертран, мне не до смеха. Франсуа там во сне или в бреду, уж не знаю точно, говорил на английском. Как ты думаешь? Будь ты в беспамятстве, на каком бы ты языке бредил?
  - Ну, что не на английском это точно.
  
  Бертран задумался, крутя ус.
  - Значит, ты полагаешь, что этот парень с Альбиона?
  - Господи, мы попались... Наверняка, его уже ищут англичане или монфоровцы. Зря я не доверилась своему чутью, когда впервые услышала его говор, мне сразу послышался его акцент.
  - Что будем делать?
  - Я не знаю.
  - Я думаю, нам следует всех поднять и двигаться в путь, пока не рассвело, и нет дождя.
  - А как же он? Мы бросим его здесь?
  - Скорее всего, его состояние - это притворство.
  - Что за глупость. Открытое кровотечение, потеря сознание и бред на английском - это тоже притворство? Тогда скажи, зачем ему нужно было выдавать себя?
  - Да, ты права. Ну, хорошо, я посажу его в седло с девицей. Выдвигаемся, пока нас здесь не нашли. Да, и ещё вот что...
  
  Бертран наклонился к своей дорожной сумке, и достал кольчугу.
  - Возьми, тебе это пригодится...
  - А как же ты?
  - Ничего, мне проще. Я всё-таки лучше тебя владею мечом.
  - Но...
  - Не спорь, не будет смысла в нашем отряде, если не будет тебя. Будь готова к нападению, держи оружие поблизости.
  - Оно всегда со мной.
  - Мы дойдем до деревни, она уже близко, оставим чужаков, попробуем раздобыть лошадей и тогда двинем во всю прыть. Мы сегодня должны выйти к Ла-Маншу. Или больше надежды нет. Нас кто-то преследует, и я это теперь чувствую своей спиной. Поспешим.
  
  Франсуаза была права, угадав реакцию Алена, получившего письмо от "сестры". Наутро он был в бешенстве, швыряя в стороны всё, что попадалось ему под руку. Франсуаза наслаждалась очередной удачей, быстро удаляясь из убежища своего любовника и оставляя его в одиночестве вымещать свое зло. Исказив текст письма, она вновь поставила под удар жизнь Жаннин, это она умела делать очень ловко. Ни разу в жизни ей не приходилось отвечать за свои поступки, потому, как любой мужчина недооценивал её в этом. Хрупкая внешность легко скрывала коварство замыслов. Франсуаза виртуозно с помощью этой самой внешности манипулировала людьми, особенно мужчинами. Ален тоже попался в эту ловушку, поверив миловидной баронессе.
  
  Едва проснувшись, к нему пожаловал посыльный с письмом от сестры. Ален быстро вскрыл свиток и начал читать:
  "Здравствуй, милый мой брат. Надеюсь, ты в добром здравии. К сожалению, должна сообщить тебе печальную новость, спустя неделю после вашего отъезда наш добрый старый слуга Жак скончался, не перенеся тяжёлых побоев. Придя в себя, он назвал имя той змеи, что мы пригрели на своей шее. Теперь я знаю совершенно точно, что это сделала Жаннин вместе со своим отцом. Ален, они убили его. Я сожалею, что пришлось сообщить тебе это печальное известие. Найди её и уничтожь, она заслуживает смерти. Но будь осторожен, она очень хитра и изощрёна в своих помыслах, не попадайся в её сети. Она способна на всё.
  Кстати, дорогой кулон скорее всего украден у одной богатой особы. Целую тебя, мой дорогой брат. Береги себя и будь осторожен. Мы с Мишелем с нетерпением будем ждать твоего возвращения. Пусть Господь хранит тебя.
  Твоя сестра Мэри".
  - Чёртова мерзавка! - кричал Ален, и, казалось, его голос разносится через весь лес, пугая не проснувшихся в чаще тварей, - Господи, Жак. Мой бедный старик, он так долго мне служил. Несчастный!
  
  Алена мучило угрызение совести, ведь это именно по его вине погиб бедный старик. Это он подставил его под удар, оставив эту женщину в своём доме и доверив ей самых близких людей: свою сестру и племянника. Жак погиб, потому, что он - его хозяин - ей поверил.
  - Я придушу её вот этими руками, как только настигну, клянусь, я убью её!
  
  Ален подошёл к своей дорожной сумке и достал кожаный мешок, раскупорил его и большими глотками начал поглощать хмельную жидкость. Это помогло немного успокоиться и взять себя в руки.
  Франсуаза сидела недалеко от палатки Алена, не пропуская ни одного сказанного им слова. Они ласкали её слух. Она без труда справилась со своей задачей. Теперь граф в её руках, ему больше не вырваться. И как только он остынет, она поспешит утешить его. Осталось только выждать нужный момент.
  
  Из-за дерева вдруг неожиданно возникла огромная фигура Оноре, он нёс что-то в руке. Франсуаза бесшумно подозвала его к себе.
  - Ну? Что там у тебя?
  Оноре протянул кусок тряпицы, Франсуаза быстро развернула и широко, довольно улыбнулась:
  - Прекрасно, умница, с тобой приятно иметь дело. Держи, - она протянула слуге монету. Он взял и исчез в утренней дымке.
  Франсуаза поспешила к палатке Алена. Сегодня был явно удачный день для её планов. Появилась ещё одна возможность подогреть ярость графа.
  
  Она бесшумно вошла в шатер, словно лиса в курятник и скользнула вглубь, положив свои тонкие кисти на широкие плечи сидящего мужчины:
  - У меня прекрасные новости, граф... Поглядите-ка, кто здесь у нас.
  Ален торопливо и раздраженно развернул тряпицу. На миг всё стихло, потом вновь послышался громогласный вопль.
  - Наконец-то, хоть одна хорошая новость за утро. Мы на правильном пути.
  - И мы совсем рядом... - ласково пролепетала баронесса, срываясь с места и подбегая к повернувшемуся ей навстречу графу.
  - Мы собираемся. У нас, наконец, появилась возможность нагнать их. Теперь ей не избежать расправы! Я убью её.
  
  Франсуаза, улыбаясь, смотрела в лицо Алена. Его переполняла ненависть, и это вселяло в душу женщины уверенность, что её задача выполнена, он почти полностью в её власти, а Жаннин можно считать уже мёртвой.
  
  Отряду Жаннин не потребовалось много времени, чтобы продолжить путь. Кто-то быстро сворачивал скудные пожитки и остатки еды, кто-то одевался и снаряжал лошадей, Жаннин быстро сделала перевязку девушке, затем подошла к раненому. Ей совсем не хотелось разговаривать и возится с ранами Франсуа. Он, как будто почувствовав это, оказался спящим, когда она к нему приблизилась. Она быстро развязала бинты, осматривая рану. К счастью, она начала затягиваться. Кажется, незнакомец шёл на поправку. Это обрадовало Жаннин, теперь они могли оставить его в ближайшей деревне, не испытывая угрызений совести. Они сделали для него всё, что могли.
  
  Неожиданно послышался шепот. Это был голос Франсуа сдавленный и слабый.
  - Странное ощущение вызывают твои руки.
  Жаннин посмотрела в лицо лежащему перед ней мужчине. Его глаза оставались закрытыми.
  - Они такие тонкие и нежные... не хочу тебя пугать, но ты привлекаешь меня. Словно... словно ты... женщина. Мои ощущения никогда меня не подводили, моё тело откликается на твои руки. У меня было много женщин. А у тебя?
  
  Жаннин усмехнулась, снова глядя на раненого. Он смотрел на неё затуманенным больным взглядом.
  - Женщины меня не интересуют... Если ты об этом... А по тебе и видно, что у тебя было много женщин, ты о них думаешь даже в беспамятстве, - проговорила она, продолжая перевязку.
  - Я теперь не в беспамятстве, я вижу тебя и ощущаю твои руки. Значит, ты всё-таки парень?
  - К твоему сожалению, да. Не обольщайся на счёт моих рук. Среди нас лишь одна девушка, и это - не я.
  - Жаль. Наверное, старею, раз на мальчиков потянуло.
  - Ничего. Подживут твои раны, и снова по девкам побежишь...
  
  Франсуа медленно, приподнялся на руках, глядя в лицо Жаннин.
  - Я всех перепугал? Да? Всех, кроме тебя. Снова вижу твоё лицо, когда прихожу в себя. Что бы это могло значить?
  - Я знаю про эту болезнь.
  - Значит, ты второй в этом мире человек, который не боится смотреть на это.
  - Кто же первый?
  - Моя бабушка.
  
  Франсуа горько улыбнулся, наверное, вспомнив о ней.
  - Она меня воспитывала. Мать меня не очень-то жаловала своим вниманием, оно и понятно, кому приятно вспоминать о плохих моментах в своей жизни, глядя на бастарда. А тут ещё приступы падучей. Слуги разбегаются кто куда с криками: "Одержимый бесами!" В общем, вскоре после первого приступа мать оставила меня с бабушкой навсегда и больше не появлялась.
  - Ты ведь зрелый мужчина, может, пора простить свою мать. Ей ведь тоже пришлось нелегко. Скажи спасибо, что она не избавилась от тебя ещё во время беременности.
  - Спасибо...
  
  Мужчина отвернулся, медленно поднимаясь на ноги, потом через мгновение, слегка покачиваясь, подошел ближе к Жаннин и произнёс ей в лицо:
  - Знаешь, я думаю, ты прав. Пора понять и простить её.
  Франсуа, не отрываясь, смотрел на собеседника. Его лицо как-то странно изменилось.
  - Что с тобой? Опять начинается?
  - Нет... нет. Просто...
  - Лучше сядь пока.
  - Нет, дело не в этом.
  - Тогда в чём?
  - Сон, не помню, о чём он, но какой-то странный. Удивительно, но сегодня во сне я как раз видел свою мать. Во сне словно стёрлись рамки между сном и явью. Забудь. Ничего, мне просто показалось... пойдём к остальным.
  
  Мог ли мужчина помнить то, что она сидела с ним рядом и грела руки на его груди, и принять это за сон, или ему действительно что-то снилось, то, о чем он не хотел рассказывать. Больше у Жаннин не было возможности поговорить с Франсуа, но у неё появилось ощущение, что перед ним нет смысла скрывать, что она - женщина, он догадывается обо всём. Тугая повязка, как в подтверждение всему этому, так сильно сдавливала её уставшую грудь, что хотелось от неё избавиться навсегда, как убеждал Бертран. Никогда раньше Жаннин не чувствовала такую боль.
  
  "Так недолго и совсем превратиться в крестьянку", - со вздохом подумала она, поочерёдно глядя на всех присутствующих, собирающихся в дорогу.
  Люди снова двинулись через лес, молча пробираясь сквозь пышные и мокрые заросли, покрытые густым зеленым мхом, свисающим клоками. Все молча шли, глядя на дорогу и спину впереди идущего. Жаннин мучило беспокойство, ей казалось, что чей-то взгляд прожигает насквозь её спину. Она всегда верила в своё предчувствие, и сейчас оно подсказывало ей, что преследователи совсем близко и вот-вот нагонят их.
  
  "Кто они", - размышляла она, наблюдая за Франсуа и девушкой сидящей в одном седле с ним, - "Люди де Перне? Тогда, наверное, понятно, почему они не нападают на нас, боятся повредить молодому господину. Хотя, это, вероятно, не остановило бы Николя. Он движется к своей цели, забывая обо всём, мечтая её достигнуть, во что бы то ни стало. Если это люди Алена?"
  При мысли о нём Жаннин почувствовала ноющую боль где-то в животе. Она больше не надеялась на его снисхождение и слабость, которую он уже проявил однажды, уступив ей.
  
  "Теперь нет, пощады не будет. Он слишком жесток, слишком горяч во всём: в ненависти и любви", - продолжала размышлять Жаннин, кутаясь в свой плащ, и щуря глаза при появлении первого луча утреннего солнца. Вот уже сутки они не видели солнца, один дождь и бесконечные нависшие над ними свинцовые тучи. Наконец, небо расчищалось, показывая пока ещё маленький клочок синего неба. Увидев розовое зарево над опушкой леса, пробивающееся через плотный туман, Жаннин вдруг вспомнила то последнее счастливое утро, которое она встречала с Аленом, купаясь в пруду. Тогда это был, наверное, единственный момент, когда они, забыв обо всём, отдавались друг другу без устали и без утайки. Всё кончилось в тот же день, не успев начаться. Всё изменилось, Франсуаза с её интригами и Николя, с твёрдым желанием добиться своего, подвергшие её такому унижению.
  
  "Господи, никогда не забуду их расплывчатые лица перед собой, каждый что-то говорил, ухмылялся, срывая с меня одежду. Этот омерзительный недоумок Оноре? Где только Николя, такой утончённый и изысканный, нашёл это безобразное чудовище? Впрочем, судя по Франсуазе, он давно утратил свой вкус к прекрасному", - Жаннин поморщилась, снова вспоминая всех.
  Чтобы немного отвлечься от тоскливых мыслей, она прибавила шаг, обгоняя впереди идущих, чтобы поравняться с Жорденом, который вел под уздцы лошадь с ранеными. Она взглянула в лицо Франсуа, он казался спящим.
  - Как ты? - спросила она девушку. - Наверное, тяжело ехать в одном седле со спящим.
  - Не думаю, что он спит. По-моему, он опять без сознания, и скачка его доконает, скорее бы доехать до деревушки и оставить его там. Пусть деревенские с ним возятся, - поспешил ответить Жорден, глядя в безучастное лицо девушки.
  
  Жаннин внимательно смотрела на обоих сидящих в седле. Лицо девушки еще отдавало желтизной, но отек сошел, и теперь можно было разглядеть её черты. Большие испуганные глаза смотрели из глубины глазниц, а рот постоянно крепко сжимал губы и без того тонкие как лепестки хрупкого растения. Она не плакала, но все время казалось, что вот-вот разразится в громких рыданиях. Теперь казалось, что после вчерашнего приступа Франсуа, в ней что-то словно переключилось, и она вспомнила всё, что с ней случилось в той злосчастной деревне.
  - Жорден, а далеко до деревни, как ты считаешь? - произнесла женщина, поворачиваясь к мужчине.
  - Нет, думаю, через час прибудем.
  - Это хорошо. А то меня какое-то чувство странное тревожит.
  - Будто кто-то позади нас идёт?
  - Тоже самое и мне кажется. Только не пойму, почему они преследуют нас, но не нападают. Словно, волки крадутся за спиной, выжидая, когда мы слабину дадим, чтоб напасть.
  - Странное сравнение...- прошептала Жаннин больше себе, чем Жордену.
  
  Она вдруг вспомнила волка, который выскочил на неё и детей там, на берегу озера возле замка Шатарье. Как тогда, она испытывала странное чувство тревоги и в то же время жалости к животному, которого она боялась и жалела, потому, как ему некуда было больше бежать. Впрочем, как и ей. Сердце подсказывало, что преследователи - не люди Алена. Но зачем они идут за ними, наблюдая, не вмешиваясь, не нападая?
  Её мысли прервал голос неожиданно подъехавшего помощника Бертрана. Его вид показался Жаннин озабоченным и немного встревоженным.
  - Я их видел. Ты был прав, Жан. Небольшой отряд на лошадях. Они движутся медленно, вооружены. Я случайно обнаружил их.
  - Кто они? Англичане? - сразу задала вопрос Жаннин.
  - Я не знаю, они движутся инкогнито, не видно лидера, все словно на одно лицо, все в чёрных плащах, одежды не разобрать. Но, не думаю, что это - люди графа.
  - Графу ни к чему скрываться. Здесь что-то другое, - вступил в разговор Бертран.
  - Кто же это? И почему идут за нами?
  - Надо сворачивать к побережью, там можно найти корабль и пересечь это расстояние по воде, - предположила Жаннин.
  - Да, мысль хорошая, но можно попасть в лапы корсаров, а это не лучше, чем люди графа или маркиза.
  - Наверное, ты прав. Тогда что же нам делать?
  - В любом случае, мы неминуемо приближаемся к побережью, скоро начнутся деревни, нужно смешаться с крестьянами, и, переодевшись, продолжить путь уже в другом обличии. В этой местности нам будет проще затеряться. Главное, чтобы сейчас на нас не напали. В лесу сложно рассмотреть преследователей.
  
  Жаннин все это очень беспокоило. К тому же она себя чувствовала совершенно изможденной и истощенной. Она старалась мужественно держаться, не поддаваться собственной панике и крепко ступая на неровную землю. Пока это ей удавалось. Но каких усилий ей это всё стоит. Женщина так же заметила пристальный взгляд девушки. Сегодня она, почти не отрываясь, постоянно наблюдала за Жаннин. Это казалось странным и подозрительным.
  - Я все хочу спросить, как тебя зовут? - обратилась Жаннин к девушке.
  - Люсия, - почти прошептала в ответ та, не отрываясь, глядя на всадника рядом.
  
  Жаннин, переглянувшись с Бертраном, подумала: "Если она Люсия, то кто такая Лоран? Чье имя называл в беспамятстве Франсуа?" Она продолжила:
  - Как ты себя чувствуешь?
  - Нормально. Мне уже намного лучше.
  Женщина снова прибавила шаг, поглощённая в свои мысли, обгоняя Франсуа и его странную спутницу. Отряд, в надежде на скорейшее прибытие на побережье, продолжал свой путь, неизменно двигаясь сквозь чащу леса, таящую опасности.
  
  А в это время небольшая свита маркиза Николя де Перне вышла на побережье. Там их уже ждал корабль. Николя посчитал, что разумнее и безопаснее было бы перемещаться по воде. Именно таким способом он надеялся сократить расстояние между собой и своей "целью". Он всё чаще находился в угнетённом состоянии, раздражаясь от отсутствия рядом с ним баронессы и писем от неё.
  Он оставался в полном неведении, и это все больше раздражало его. Ему казалось, что с ним перестали считаться и нуждаться в нем. Может, он зря отпустил с графом свою любовницу? К своему изумлению, он, только оставшись в одиночестве, понял, как ему не хватает её ласкового щебетания и постоянной готовности быть с ним, делить с ним постель и строить совместные козни. Маркиз явно заскучал.
  
  Но вот, наконец, от неё пришла весточка. Она сообщала, что графиня Ларс пытается расстроить их планы. К счастью, умнице-баронессе удалось предотвратить все, но это только на время. Николя де Перне понимал, что рано или поздно вся правда откроется. Франсуаза, находясь рядом с этим человеком, действительно рискует своей головой. Все знают, на что способен граф в гневе. Но и ринуться обратно в замок Шатарье, чтобы и дальше путать мозги графине, ему совсем не хотелось. Мэри достаточно разумна, только одиночество делает её иной раз слепой, но она далеко не глупая овечка, которую легко "кормить" ложью. Нет, возвращение в замок не входило в его планы.
  
  Оставшись в одиночестве, в окружении только своей свиты и лишившись общения с баронессой, вогнали Перне в глубокую депрессию. Он хандрил и постоянно витал в своих мечтах. Маркиза всё чаще одолевали мысли и воспоминания об Адель, он раскаивался и снова хандрил.
  
  К тому же, его начал беспокоить тот факт, что его сын Филипп, исчез со дня побега Адель, и не подавал никаких о себе известий. Впервые в жизни он почувствовал, что уже не имеет власти над сыном, что не может на него влиять, но больше всего ему не хватало его наивных глаз, которые несмотря ни на что, всегда с любовью смотрели на него. Он только сейчас почувствовал, как ему было необходимо быть рядом с ним. "Вероятно", - думал Николя, - "Сын больше не нуждается в общении со мной, он разочарован, тем фактом, что я пошёл на такую подлость, как унижение Адель. Он знал, как я любил её. Возможно, Филипп и сам был увлечён ею. Он никогда не простит меня за такой поступок".
  
  "Почему нет никаких вестей от Алена?" - тревожилась Мэри, уже почти уверенная, что он не получил её послания. Ей хотелось сорваться с места и бежать вслед за братом, чтобы предотвратить беду, которую она предчувствовала всем своим нутром. Она хотела поехать на розыски брата и Жаннин. Слава богу, теперь она была не одна. Она могла поговорить с Ингрид, посоветоваться с ней, поделиться своими переживаниями. Женщина убедила графиню не бросаться в опасное путешествие, даже если от этого, возможно, зависит жизнь Жаннин. Нет смысла рисковать своей головой на дорогах Бретани. Ингрид уверяла, что Жаннин находится в надежном окружении людей, которые голову положат ради неё. "Надеюсь, я скоро увижусь с Аленом", - думала Мэри, колебаясь, но пока решила остаться и подождать.
  
  Ровно в полдень отряд Жаннин, наконец, увидел впереди деревеньку, она оказалась достаточно людной. Бертран решил, что будет лучше, если они разделяться: часть отряда останется на краю леса, другая часть отвезёт раненых и запасется провизией, если это возможно.
  Жаннин, Жорден и Филипп остались в лесу, Бертран отправился в деревню, с тревогой оставляя остальных. Но лишь он мог надеяться на то, что люди отряда останутся неузнанными и смогут добыть провизию.
  Бертран вел под уздцы свою лошадь, оставив Франсуа в своём седле. "Только бы он не заговорил", - подумал про себя Бертран, глядя на раненого, - "Мы уже находимся на родных землях там, где не жалуют чужаков, особенно англичан".
  - Приветствую тебя, хозяйка. Можно ли у вас остановиться, пополнить запасы воды и еды? - обратился он, входя в первый двор и обращаясь к женщине, ловко ощипывающую только что зарубленную курицу.
  - Ну, если поможете по хозяйству, почему бы и нет? - спокойно ответила та, продолжая свое занятие.
  - А что нужно? Мы на все руки мастера! - подхватил Генри, выглядывая из-за плеча Бертрана и привязывая свою лошадь.
  - Дров наколоть, да воды принести, - ответила женщина.
  - Сделаем, - Бертран знаком руки распределил обязанности между своими людьми и подошёл поближе к хозяйке, так, чтобы разговор больше никто не слышал. - Где, хозяюшка, я могу оставить двух молодых людей? Мы нашли их в лесу: девушку в заброшенной деревне, и парня на дороге с пробитой головой. Девушка немного не в себе, после нападения разбойников, возможна она поможет по хозяйству.
  - Вы ведь не англичане, как я понимаю?
  - Нет, потому я и решаюсь обращаться к тебе.
  - Хорошо, пусть остаются...Сейчас ночи теплые, я разрешу им спать на сеновале, отведите их туда.
  
  Бертран даже не ожидал, что ему так легко удастся уговорить женщину. Она внимательно разглядывала каждого, прищурив глаза и заправляя выбившуюся прядь черных волос под платок.
  - Я вынесу вам еды и воды, уходите поскорее, не хочу, чтобы вас увидели другие жители, они итак меня не особо жалуют.
  - Хорошо, хозяйка. И спасибо.
  
  Женщина быстро зашла в дом, и пока Бертран устраивал раненых, уже все приготовила для путников. Она поднялась на сеновал, чтобы взглянуть на своих "постояльцев". Девушка молча сидела в углу, отрешенно разглядывая босые пальцы своих ног. Мужчина лежал неподвижно, тяжело дыша. Хозяйка подошла к нему ближе, разглядывая повязку на голове.
  - Пришлось зашить его рану, и он уже шел на поправку, но видно от езды ему стало хуже. Ему надо просто немного отлежаться... - пояснил Бертран, внимательно разглядывая женщину. Она показалась ему красивой для своих немолодых лет. Её ладони загрубели от работы, но она не походила на обычную крестьянку. Её проницательные глаза, казалось, прожигали до костей, она словно читала тебя как книгу.
  - Умелая женщина его штопала... - произнесла женщина, развязывая повязку и разглядывая рану. - Рана вскоре затянется, и он поправится.
  
  Бертран искоса взглянул на сидящую в углу Люсию. Она казалась отрешенной и уставшей, в её глазах стояли слёзы. "Наверное, переживает, что приходится расстаться с Филиппом", - подумал про себя мужчина, снова обращая свой взгляд на сидящую на коленях женщину. Он обратил внимание на кисти её рук, они были гладкие и нежные, как у девушки. Как-то это не очень сочеталось с немолодым лицом женщины. Когда она говорила, было видно, что во рту практически совсем нет зубов как у старухи, а руки молодые и нежные.
  - Что ты так меня рассматриваешь? - женщина заметила пристальный взгляд Бертрана и подняла на него свои чёрные глаза.
  - Его не женщина штопала... - чуть слышно ответил мужчина.
  
  Женщина широко улыбнулась, полностью обнажая беззубые дёсны, и стала похожа на ведьму.
  - Вы тоже бежите и прячетесь. Вас всё время преследуют, как и меня, и только поэтому я помогу вам. Потому что мы похожи и можем помочь друг другу.
  Бертран изумленно уставился на женщину, не понимая, откуда она может всё это знать.
  - В этих лесах прячется много людей, странных и бегущих от чего-то. Я - цыганка, много помоталась на своём веку и много хлебнула горя, растеряла всех своих соплеменников. Служители церкви жгут нас на кострах, а простой люд, закидывает грязью, считая нас бездомными нищими. Я доживаю свой век здесь в глуши и хочу умереть своей смертью, свободной и независимой. Люди в деревне сторонятся меня, но не трогают.
  - Спасибо, что помогаешь нам. Пусть Господь пошлёт тебе покой и долгую жизнь, женщина.
  
  Бертран спустился с сеновала и быстро пошёл через двор к своей лошади, но женщина окликнула его, быстро приблизившись.
  - Вас преследует отряд и не один, они друг с другом не связаны. Остерегайтесь их. Идущая с вами несёт тяжёлое бремя.
  - Как тебя зовут?
  - Аида.
  - Спасибо, Аида. Храни тебя Господь... Прощай.
  
  Бертран быстро ушёл, уводя за собой людей. Он уже не мог видеть, как из сарая выскочила словно обезумевшая Люсия. Её глаза застилали слёзы, она упала лицом в дорожную пыль, простирая руки в сторону, которую ушли путники:
  - Не оставляйте меня!
  - Вернись наверх, я принесу тебе молоко и ягоды, - Аида, помогла девушке подняться и завела её в дом, быстро закрывая за собой дверь.
  - Не реви. Ты расстаёшься с ними не навсегда, вы скоро увидитесь.
  - Откуда вы знаете? - прошептала девушка, вытирая слёзы и поднимая взгляд заплаканных глаз на женщину.
  - Ничего не спрашивай, пойдем, я еще раз гляну на вашего раненого.
  
  Люсия поёжилась. Рядом с этой женщиной она чувствовала себя неуютно, словно та прожигала её взглядом насквозь, и никак от этого не укрыться. Она таила в себе опасность.
  - Тебе нечего меня бояться... - чуть слышно произнесла женщина, взбираясь по лестнице на сеновал и помогая забраться девушке. - Я не священник, чтобы спрашивать тебя о твоих прегрешениях. Они есть у всех. Но ты можешь поговорить со мной, если хочешь.
  
  Люсия молча села на своё прежнее место, обхватив босые ноги руками и опустив глаза.
  Женщина опустилась на колени перед неподвижно лежащим раненым, внимательно разглядывая его лицо. "Странная внешность", - сразу же возникла мысль в её голове, - "Слишком смуглая кожа". Она провела ладонью по загорелому лицу мужчины. Он напоминал ей её соплеменников, таких же смуглых и ярких.
  - Кто же ты, странный путник? - прошептала больше себе, чем ему Аида.
  Франсуа, словно услышав слова женщины, открыл свои необычные глаза. Цыганка отпрянула, испуганно глядя на мужчину. Он еще сильнее напомнил ей соплеменников, её далекую родину, жаркую Грецию, корсаров, так часто нападающих на прибрежные края.
  - Ну и крови в тебе намешано... - прошептала она, широко улыбаясь и гладя рукой смуглое мужское лицо. - Ты даже мне - родственник, хочешь ты этого или нет.
  
  Франсуа очнулся от сна и, постепенно приходя в себя, начал озираться по сторонам.
  - Они оставили нас. Им тягостно вести нас больных с собой. Особенно тебя... - прошептала Люсия из своего угла, недовольно выглядывая из сена.
  - Молчи, девочка, - шикнула на неё цыганка, боясь, что мужчина снова потеряет сознание. - Не нужно травить душу. У ваших спасителей нет другого выхода, они должны двигаться как можно быстрее, вы тянете их в могилу. Вы встретите их позже.
  - Откуда ты всё это знаешь, женщина? - прохрипел Франсуа, садясь на колючей сухой траве. Цыганка молча улыбнулась, затем, протягивая старый глиняный кувшин мужчине, тихо пробормотала:
  - Выпей-ка лучше молока.
  
  Франсуа с удовольствием принял сосуд и жадно начал пить. Тонкая белая струйка покатилась из уголка его рта по щеке, шее и груди, открытой у ворота рубахи. Аида внимательно наблюдала за движениями мужчины. Где-то в глубине души больно защемило, заболело. Она грустно вздохнула, прошептав:
  - У меня был сынок, ты очень похож на него, и оттого я помогу вам, а потом вы уйдёте...
   Продолжение следует...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"