Хмельницкая Татьяна Евгеньевна : другие произведения.

Манипулятор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Татьяна - координатор. Во время очередного рейда на Землю случается трагедия. Татьяна винит себя в случившемся, но технически она всё сделала правильно. Совет, оправдывает её и приказывает стать сначала наблюдателем на отборе в Стражники, а потом и Манипулятором одного из участников отбора. Сможет ли Татьяна провести своего подопечного через все трудности отбора и сделать его одним из лучших, тех кто будет служить "Абсолюту" и Земле? https://prodaman.ru/Tatyana-Xmelnickaya/books/Manipulyator
  ГЛАВА 1
  - Привет!
  В дверях спортивного зала стоял капитан Марков. Он широко улыбался, а это весьма редкое событие и означало оно, что мои дела не так уж и плохи. Впрочем, я этого ожидала.
  Разжав руки, я спрыгнула на маты, оставив болтаться брусья над головой после спортивных упражнений. Согнулась, уперев ладони в колени, несколько раз глубоко втянула воздух носом.
  - Здравствуйте, Илья Александрович.
  Я выпрямилась и направилась к мужчине, подхватив лежащее на мате полотенце и повесив его на шею. Шла не спеша, делая махи руками, чтобы расслабить мышцы и восстановить дыхание. На самом деле пыталась оттянуть время и понять, что следует ожидать от предстоящего разговора с капитаном. В том, что от меня что-то потребуется, и я обязана буду из кожи вон вылезти, но сделать - не сомневалась. Оставалось разобраться в том, что именно понадобится. Я виновна - неоспоримый факт, пусть даже на деле выполнила все инструкции по чрезвычайным ситуациям. Пусть даже неопытный боец полез в пекло во время рейда на Землю по собственной инициативе. Пусть даже, его останавливали другие бойцы, когда он отказывался слушать меня, а парень нарушил приказ. Я - координатор, и обязана была предусмотреть и эту нелогичную возможность.
  С самого начала службы я учила как мантру: координаторы просчитывают всё; координаторы следят за всем; координаторы глаза и уши отряда при исполнении. Так было, есть и будет. Только лучший может стать координатором, а я уронила эту планку, облажалась. Теперь могу мечтать лишь о том, чтобы оправдаться. Нет, не в глазах совета, Марков пришел именно с этой вестью: совет меня оправдал, а в собственных глазах.
  Многократно просматривала и прослушивала всю запись с того злосчастного эпизода 'от' и 'до' и убеждалась, что по инструкции всё сделала правильно. А по сути? По сути - провалила операцию. Взяла стажера и не разобралась в его характере, не прониклась им, не сумела влезть в его голову. Грош - цена такому управленцу. Мне грош - цена.
  Теперь стажер в госпитале на 'Абсолюте' с семьюдесятью процентами поражения кожи химикатами. У еще двух ребят, что вытаскивали его из эпицентра легкие ранения. А я... Я буду глотать всё, что скажу сама себе в немом разговоре и корить, что парни пострадали.
  - Хорошие результаты, Таня, - мотнув головой в сторону брусьев, хмыкнул капитан. - Рекорд 'Абсолюта' будет нашим.
  Первенство между командами Стражей через месяц. Я ушам своим не верила, что капитан об этом заговорил. Я отправила Илье Александровичу рапорт на электронную почту, в котором ходатайствовала произвести ротацию. Просила о переброске на Землю, на одну из военных баз. Только достойные могут служить на 'Абсолюте', а я выбыла из этого числа. Он что, не читал рапорт? Думаю, ознакомился, потому и пришел сам. Побеседовать хочет. Ладно, поговорим...
  Я сама желала отбыть повинность. Хотела, чтобы отправили куда угодно, пусть в горячую точку, только бы не в отряд. Не собиралась видеть бойцов, испытывать это чувство снова, когда пришла к ним после случившегося и наткнулась на оправдывающие меня взгляды. Парни хлопали меня по плечу, говорили, что вытащила ситуацию с нуля. Я видела, они сожалели, что трое из десятки пострадали. Чувствовала это и не могла примириться. Они оправдали меня в собственных глазах, теперь совет подтвердил мою невиновность. Но не я... Не я... Не я!
  - Вряд ли получится у меня поставить рекорд, - пожала плечами и отвела взгляд. - Написала рапорт. Очень надеюсь, что выразите согласие.
  - Видел рапорт, - резкость в словах отличительная черта капитана. - Я не подписал его. Нечего тебе делать в Японском море. База у них так себе. Пойдём.
  Пойдём, значит, пойдём. Я не отказываюсь. Будет возможность обсудить подписание рапорта с глазу на глаз и без дополнительных ушей.
  Потирая шею и затылок полотенцем, я вернулась к снаряду и подхватила бутылку с водой, лежащую на мате. Увы, любая жидкость на 'Абсолюте' считалась вещью дорогостоящей и просто так разбрасываться ею глупо. Рейдовые группы состояли на полном довольствии у правительства, но именно поэтому нас урезали во всём. Смешно, но к сожалению такова тактика 'Абсолюта' в понимании высшего эшелона власти: Бей своих, другие - не сунутся.
  - Поторапливайся, Таня.
  - Сейчас.
  Окинув взглядом зал, я отпила из бутыли и пригляделась к видеокамере, которая направила свой красный глазок на меня. Живя в казармах, привыкаешь к постоянной слежке. Она прописана в регламенте службы и считалась делом обыкновенным. Впрочем, камеры на 'Абсолюте' везде, на всех девяти кольцах станции.
  - Пошли, в 'Оружейную'. Мне кое-что показать тебе надо.
  Я сверлила широкую спину капитана пока шли по коридору в сторону оружейного склада. По дороге встретились двое ребят из моего отряда. Кивнула им и отвела взор. Не могла пересилить себя и смотреть им в лицо. Стыдно. Перед ними, перед собой, перед 'Абсолютом'.
  После происшествия многие подходили, говорили слова утешения, хлопали по плечу, другие - обнимали. Иллюзия поддержки. Что-то типа: 'Ты всё испортила, но не сдалась и сделала как надо'. Только один человек не скрывал, что считал события в рейде, который я координировала, тактическим провалом. Вадим Панин. Он своими кривыми ухмылками, на гладко выбритом лице, и молчанием после возвращения ребят на 'Абсолют', заставил меня осознать: я не справилась.
  Вадим Янович Панин...
  Раньше я думала, у меня был друг - как минимум, и как максимум - возлюбленный. Жаль, осознала, что Панин ни друг и не враг слишком поздно. Это была моя первая ошибка за долгие годы учёбы в Военном корпусе и мой первый опыт в понимании ответственности за других людей. Ориентиры должны быть и плохо, когда человек сбивается с курса. Я отошла в сторону, совершив подмену понятий.
  Однажды я подпустила Вадима слишком близко, позволила ему навязать точку зрения, увидеть обстоятельство дел, его глазами. Мощные доводы возлюбленного, замешанные на моих идеалистических представлениях об истинности чувств, подтолкнули меня к предательству. И всего-то и надо было, что замешкаться на несколько секунд, когда в итоговом рейде в интерактивном поле сражались две десятки бойцов. Одну из них вёл Вадим, другую - я.
  Инструкции... Великая вещь, придуманная людьми. Я сделала всё по протоколам и звено проиграло. В тот день я позволила рисковать Панину, ведь накануне он просил меня придержать звено, потянуть время. На общем зачёте команды провал не сказался, мы всё равно одержали победу, но для меня осознание собственного поступка стало контрастным душем. И ведь что интересно: я и тогда не преступила инструкции. Я умышленно испортила ситуацию, чтобы помочь Панину и вытянула её в последний момент. И что занятно, мне даже в характеристике для представления комиссии на устном экзамене написали, что точно исполняла протокол. Вот ведь нелепость... А еще говорят: жизнь движется вперед... Глупости! Она циклична и бесполезна и сейчас я это чувствую, как никогда.
  Роман с Паниным закончился ровно тогда, когда признав предательство, превратила нелепое чувство, которое называла любовью в готовность поквитаться в любом месте и в любое время. На самом деле всё, что происходило между нами назвать симпатией крайне трудно. С моей стороны это был побег от пережитого горя. Мы и сошлись с Вадимом случайно на почве дискуссии на одной из лекций. До этого, я будто жила в другом измерении и не подозревала о существовании курсанта по фамилии Панин. И вот ведь, свела нелёгкая!
  Смешно... Мы так много говорили с Вадимом, обсуждали. В наших беседах он разрывал любые мои аргументы в клочки, и мне нравилось это. Я нашла стимул двигаться дальше, что-то познавать. Вакуум вокруг меня рассеивался, я обретала почву под ногами, выстеленную знаниями. Снова почувствовала вкус к жизни. Мой поступок - вознаграждение за иллюзию, подаренную Паниным. Я так хотела ему помочь, что сочла за разумность заплатить эмоциями других людей. Вадим принял жертву, не побрезговал...
  Урок на всю жизнь и я им дорожу, будто ювелир-коллекционер редким бриллиантом. У меня теперь есть своеобразный маркер, отмечающий раковые клетки называемые Безответственностью.
  Илья Александрович приложил цилиндрической формы электронный ключ к считывателю на двери, и она мягко отъехала в сторону. Внутри находились двое. Правду говорят: 'Помянешь нежить, она и появится', так и с Паниным. Именно он первым обернулся и хмыкнул, встретившись со мной взглядом. Высокий, широкоплечий, атлетического телосложения. Русый ёжик волос, на скуле - кровоподтёк. С большим удовольствием добавила бы еще один, впечатав кулак в его физиономию.
  - Панин со стажером на выход.
  Капитан отдал приказ пОходя, словно мы пришли не для разговора с глазу на глаз, а проверить оружие, которое потребуется в следующем рейде. По голубым глазам стажёра, паренька на вид лет восемнадцати, я поняла, что тот ничего не заподозрил. Он бросил на меня мимолётный взгляд и направился к двери. С Паниным такое не прокатывало. Он понял, что капитан собирался делать, потому медленно положил ствол на стенд и размеренной походкой покинул помещение.
  - Здесь никто не услышит, стоят видеокамеры и всё, - напомнил Марков.
  Мужчина взял пистолет и повернулся ко мне. Пришлось подыграть. Уставилась на командира, готовясь услышать важную информацию.
  - Тань, дело выигрышное и тебя оправдали, - начал Марков, - но ты ведь знаешь, мнение совета на том и держится, что голосов разных полно. Были двое, кто хотел тебя вообще отстранить, перевести в штаб на аналитическую работу. Удалось отстоять и ты всё еще в деле. Есть оговорка в записи решения совета, вот с ней придётся считаться.
  Я тяжело сглотнула. За три года службы привыкла ко всему, кроме 'оговорок' в документах. Обычное дело, касающиеся звена будь то вынесение зачёта и награждение, или рапорт о недоработках личного состава, всё проходило с так называемыми 'оговорками'. Пометки эти считались рекомендациями, но обязательными к исполнению.
  Обвела взором вместительную, достаточно большую комнату со стеллажами для оружия. Яркий свет, льющийся с потолка, делал окружающие предметы чёткими. Стеллажи стояли таким образом, что из каждой точки комнаты просматривалось всё пространство.
  - Тань, твоему звену даётся передышка в два месяца. Ты ведь понимаешь, что с тремя ранеными никто не позволит выйти на линию. Я разговаривал с Грибоедовым, он ждёт твоего оправдания, и хочет продолжить работу с тобой. Так и заявил командиру, когда его вызывали, что берёт тайм-аут для принятия решения. Мы разговаривали с ним, обещал тянуть время, пока совет что-то не решит. К тому же в его ситуации это - раз плюнуть.
  - Как там... стажер? - запнувшись, спросила я.
  - Не ешь меня глазами, Таня, - повернувшись к стенду, Марков, положил оружие и взял другое. - Пересадку кожи ему уже сделали. Проходит лечение, дальше - реабилитация. Как вообще вас с Грибоедовым угораздило взять такого неуравновешенного бойца в десятку?
  - Показатели были хорошие.
  - Показатели, - протянул мужчина. - Во всём у нас показатели!
  Я потёрла щеку, словно меня ударили по ней. Собственно так и было, пусть капитан этого и не заметил. Он с самого начала считал, что я всё сделала правильно, и не смела себя корить за случившееся. Его авторитет для меня непререкаем, но не в этот раз.
  Друг папы, Илья Александрович Макаров, с самого детства был для меня примером. Когда он впервые появился в нашем доме, я, трехлетняя девчонка, залезла к нему на колени и зачарованно уставилась в его огромные, обсидиановые глаза, обрамлённые черными, густыми ресницами. Макаров улыбнулся и его большой рот с пухлыми губами сделал его похожим на мима.
  - Ты папин друг? - поинтересовалась я.
  - Да. Мы друзья.
  - Я тоже буду военной, как вы с папой.
  - Лучше не надо, - покачал головой Макаров. - Я слышал у тебя хорошие математические показатели. На 'Абсолюте' ты можешь заниматься любимым делом.
  - Могу, и потому буду военной.
  Так и случилось, моя детская фраза, была подслушана Вселенной и она устроила так, что я стала тем, кем пообещала стать. В три года я уже занималась в кружке, развивающем математические возможности. У меня всё получалось. Вручали награды, за участие в олимпиадах между ровесниками. Потом была на хорошем счету у педагогов в школе.
  В девять лет я грезила большими высотами и занялась собственным проектом, который высоко оценили преподаватели университета и посоветовали родителям возить меня на специальные лекции к ним.
  Когда мне исполнилось десять в одном из рейдов погиб отец. Про показатели я быстро забыла и вернулась к той мечте, что однажды так неосторожно высказала вслух.
  - Илья Александрович, это ведь система и...
  - Да знаю, знаю, я систему, - отмахнулся Макаров. - Ты не могла помешать Грибоедову принять его в звено. Но ведь ты говорила, что сомневаешься, и написала об этом рапорт. Жаль Сашка этого не учёл. Сейчас пОедом себя ест. Ты в опале была, его затаскали... Ай... Что говорить, - махнул рукой капитан. - У Сашки Грибоедова ведь так пять раз за карьеру случалось, три из которых со смертельным исходом. И снова промах...
  Мужчина вздохнул и покачал головой. Они с Грибоедовым вместе на службу пришли, стали звеньевыми. Молодые, рисковые... Потом в звено Александра Кировича Грибоедова прислали моего папу и... Марков продвинулся по службе и вот уже много лет работает командиром фаланги, в которую входят пять звеньев. В общем, я не сомневалась после военного корпуса - мой путь в фалангу, в которой служил отец.
  - Он был принят с оговоркой, - напомнила я и взяла со стенда глушитель. - Я не учла оговорку. Нужно было разобраться, а я не стала этого делать. Боец показывал себя эмоционально стабильным. Я виновата, что так произошло и прошу, Илья Александрович, отпустите меня на Землю. Подпишите рапорт, а...
  Макаров задумчиво смотрел на меня, а я не знала, куда себя деть под пристальным взором карих глаз из-под нахмуренных густых бровей. Он тоже оправдывал меня и не знал, как мне помочь избавиться от чувства вины. Я понимала это, и злилась на себя, на совет и на друзей папы.
  - За три года службы это твой единственный промах, Танюша. Армия знает и другие примеры. Не вини себя. В чужую голову не влезешь, а у тебя такое получается. Я видел и не раз, какова ты в действии и совет однозначно хочет оставить тебя координатором. Не суди себя и прими ситуацию дОлжно. Это всё ребячество, Танюха. Потери есть всегда и ты об этом знаешь.
  - Знаю, но от этого не легче. Так что там решил совет?
  - Стажер был десятым в звене и пока встанет на ноги... То да сё... Короче, те, что были за твой перевод в штаб, а их, я уже говорил, всего двое против одиннадцати, выдвинули требование, чтобы ты во время своего негласного отпуска подыскала и подготовила еще стажеров с Земли.
  - Так это продолжается? - ахнула я. - После трёх попыток, две оказались неудачными и решили снова...
  Я не договорила, Марков перебил меня:
  - Отбор - политический шаг. Понимаешь ведь, слышны голоса, что мы тут на 'Абсолюте' жируем, и пора уже строить и другие космические станции, похожие на нашу. Мол, Земля скоро будет перенаселена и в недрах её уже тесно и так далее, и тому подобное... Вся эта дребедень...
  - Есть и открытые места на планете, без радиации и химических разрушений, - нахмурилась я. - 'Абсолют' расчистил в этом году достаточно почвы. Есть изначально неповрежденные квадраты.
  - Ага, есть, да только там сама знаешь, кто правит. Короче, решили возобновить набор в звенья новобранцев с Земли. Соревнования стартуют в эту среду. В понедельник ты должна отправиться на планету в роли наблюдателя. Точка высадки, будет круче базы в Японском море. Будь готова ко всему. Зато там показатели по здоровью у людей самые подходящие. К тому же это шанс простым парням, не обладающим особыми научными показателями, обрести возможность быть частью 'Абсолюта'.
  - Политика, есть политика... - кивнула я.
  - Что скисла? Двенадцать наблюдателей, один из них Панин. Считай, вы там можете поквитаться.
  Я метнула на друга папы резкий взгляд и тут же одумалась, но было поздно. Он рассмеялся и произнёс:
  - Знаю, знаю, вашу личную, так сказать, неприязнь друг к другу и сочувствую парню. Ты же его в гроб вгонишь, но от своего не отступишься. Ладно, это ваши дела. Согласия от тебя никто не требует, считай - это приказ. Условия отбора получишь вечером, на электронную почту. Они снова поменялись. Ну, всё, Танюха, у тебя официальный отпуск, лети домой. Маме привет. Потом установим связь и поговорим. Думаю вечером, часов около десяти.
  - Договорились.
  Мы вместе вышли из 'оружейной' и разошлись в разные стороны. Я медленно побрела в душевую.
  Всё сказанное Марковым имело кардинальное значение, можно сказать: меня наградили вместо того, чтобы наложить наказание. Дали отпуск, отправляли на Землю, давая тем самым шанс искупить свою вину, прежде всего перед самой собой. Гуманно, ничего не скажешь. Я же видела в этом возможность переговорить с кем-то из руководства других баз. Наблюдателями три года подряд были не самые последние армейские чины.
  Я немного задержалась перед огромным иллюминатором, чтобы попробовать встряхнуться, очухаться от всего сказанного. Не вышло. В голову лезла всякая чепуха. Ну и ладно!
  Положив ладонь на панель в стене, прочла подтверждение моего входа в программу кольца. Вывела на экран расписание стыковок паромных модулей, для пересадки на другие кольца 'Абсолюта'. Как не крути, предстояло сделать три перехода. Сначала до кольца учёных, потом модуль стыковался с кольцом 'Ной', где проводились исследования по биологии и медицине. Зависнуть на этом кольце не хотелось, потому решила переправиться на грузовом модуле по предъявлению военного билета до кольца искусств. Туда после смерти папы переселилась мама по показаниям первого образования. Увы, возможности остаться на военной базе не оказалось.
  Мне было трудно привыкнуть к миру, в который попала вместе с мамой. После жилых блоков военной части кольцо искусств виделось не просто чуждым, нерегулярным, неадекватным и полностью лишенным управления. Яркие краски, картины, мягкие пуфы повсюду. Огромные пространства занятые зелёными насаждениями, необычной формы блоки для проживания. Для меня, выросшей в строгих правилах военной части, подчиняющейся регламенту беспрекословно, вольности и трактовки современного искусства казались нелепыми, громоздкими и давящими. Мама же чувствовала себя, как рыба в воде. Она пережила гибель отца легче, чем могло бы быть обретя свою родину, свой мир, понятный и логичный... Для неё, но не для меня.
  Убедиться, что управление на кольце есть, да еще весьма жесткое, я смогла почти сразу по прибытии. Через три дня маму обязали выполнить заказ, и она погрузилась в тему художественного ролика, забыв обо мне. Контракт пребывания на кольце предписывал качественную работу, выполненную в срок. В противном случае извольте пожаловать на Землю. Мама встряхнулась и стала бороться за место на кольце, чтобы я смогла получить хорошее образование. Спасибо ей, но это я могу сказать сейчас, а тогда, убитая горем и выкинутая из привычной среды обитания, я винила маму, что она перестала меня слушать и слышать.
  В школе, к которой меня приписали, продолжала занятия математикой, и поддерживала связь с друзьями папы - Грибоедовым и Марковым. Они заменили мне отца и сделали моё существование в чуждом 'зоопарке' искусств сносным. Именно тогда я твёрдо решила, что однажды вернусь и буду служить.
  Первый год в 'зоопарке' прошел не шатко не валко. Учителя пытались отыскать у меня показатели к предметам, постоянно тестировали, а я проваливала тесты один за другим. Зато шлифовала знания по математике, моделируя ситуации из книг по истории. Брала любую битву или контратаку и раскладывала её на составляющие, пытаясь просчитать риски, составить модели на разные случаи жизни, минимизировать потери в созданных мной моделях.
  'Теория вероятности рулит!' - с этим девизом кое-как продержалась еще год, так и не порадовав учителей, усердно насаждающих меня знаниями в духовных сферах.
  В двенадцать у меня, увы, случилась большая любовь, которая привнесла в мою жизнь непонимания своей роли и места в жизни, усугубив тем самым подготовку к первому экзамену на профессиональную ориентацию. Я долго мучилась, медленно сгорая в любовной агонии к кудрявому и светловолосому новичку, попавшему к нам в школу из биологического кольца.
  В отличие от меня паренёк быстро сошёлся с одноклассниками, определился с направлением профессиональной деятельности. Его звали Кирилл.
  Надо же, даже сейчас сердце сжалось от боли!
   Я бы так и бродила отвергнутая всеми, как казалось мне: миром, обществом, вселенной и этим голубоглазым парнем, если бы не наш с ним случайный разговор. Ничего особенного, пустая, нерациональная болтовня, но что-то во мне перевернулось тогда, я словно, иначе посмотрела на всё, что мне окружало. Кирилл профессионально занимался танцами и втянул меня в это занятие. На удивление пошло, поехало... Мы вместе разработали программу, с которой и выступили перед экзаменационной комиссией.
  Кто-нибудь, когда-нибудь замечал, что любая борьба похожа на танец? Смертоносное, крушащие кости, заставляющее человека отступить, сдать позиции, позволяющее другому распоряжаться жизнью побеждённого, действо - танец. Красивый, убивающий или защищающий танец. Это мне доказал Кирилл, а я помогла ему, рассчитав до долей секунды в какой момент какое па должно видеть жюри. Мы победили, показав лучшую квалификацию, а потом расстались. Через месяц он подал документы в космический флот и его призвали для прохождения обучения. Оказывается, он тайно от меня и родителей послал в комиссию документы и был зачислен по возрасту и показаниям. На прощание он сказал мне злотые слова:
  - Нельзя отвергать мир, иначе он отвергнет тебя. Получай удовольствие от жизни здесь и стремись идти по своему пути.
  - Ты никогда не видел себя частью 'этого' мира искусств, да? - улыбнулась я.
  - Конечно, ведь я не часть чего-то маленького, разделяемого кольцами 'Абсолюта' и Землёй. Я часть целого, включающего в себя всё вокруг. Смотри, подруга, чувствую, мы еще встретимся лицом к лицу.
  - Обязательно.
  Мы встретились, как и хотели лицом к лицу через восемь лет. Он лежал в гробу, а я стояла в толпе прощающихся с ним близких людей. На мне была надета военная форма курсантки, а в кармане лежал электронный ключ с кодом приказа увольнительной. Мы плотно общались с Кириллом, делились радостями и невзгодами по связи. Однажды условились, что оба рискнём на боевом задании и тогда сможем встретиться воочию. У меня получилось, а у него - нет.
  Это была вторая потеря в моей жизни... Хотя, если брать Панина в расчёт, то третья.
  Воспоминание о Кирилле сдавило сердце и, будто перезапустило его. Я собралась, готова ко всему. Я отыщу новобранца, который, даже рискуя, выйдет победителем. Отыщу лучшего из лучших. Я сумею, я смогу, переломлю ситуацию. Политика? К чёрту политику! Главное - жизнь, а всё остальное приложиться.
  До паромного модуля чуть меньше часа. Надо принять душ и привести себя в порядок. Электронный ключ с номером приказа, мне дадут на стыковочном узле. Значит, надо прибыть к нему на пятнадцать минут раньше. У меня появилась цель, пусть крохотная, относительно армейской жизни - нелепая, но цель. Наблюдатель? Почему бы и нет? Я немного не поняла, когда капитан упомянул Панина, но думаю, сегодня вечером всё прояснится. К тому же подготовлюсь, поищу в Мировой сети сведения, вопросы составлю. Чувствует моё сердце: будет у нас с Паниным очередное соревнование.
  Быстро пересекла коридор и свернула к раздевалке. Раздевшись и прихватив с собой полотенце, я захлопнула дверцу шкафчика для вещей, шагнула в просторное помещение. Душевые кабинки стояли в два ряда на десяти линиях. Время мытья ограничено специальным таймером, но я знала место, где устройство сломалось, и я могла потратить чуть больше времени для купания. Пройдя в самый конец, я свернула на третью линию и отсчитала четвёртую кабинку по левой стороне. Повесив полотенце на крючок, повернула вентиль.
  Горячая вода, лившаяся из душевой лейки, обхватывала моё тело, ласкала, дарила покой. Напор был слабым, что означало - скоро отключат подачу на несколько часов. Когда виделась с мамой, она говорила, что учёные опробуют новую систему и воды в скором времени будет много.
  Я подставила лицо под струи и улыбнулась, когда упругие капли стали щекотать ноздри, заливаясь в нос. Фыркнула и утёрла лицо рукой, опустила голову и переключила вентиль на подачу холодной воды. Едва не заорала, от неожиданности и жгучей боли ледяного потока, но сдержалась и постояла немного. Затем выключила воду и шагнула из кабинки. Растёрлась до покраснения кожи, замоталась в полотенце и пошла к зеркалу.
  Проведя по запотевшей серебристой поверхности рукой, я едва не вскрикнула, увидев помимо своего отражения, лицо Панина. Резко развернулась и попала в кольцо его рук.
  - Вижу, не ждала, - хмыкнул Панин.
  - Вижу, наглеешь с каждым днём.
  - Наглею... - впившись в мои бёдра пальцами, протянул Панин. - Наглею. Может, помиримся уже? Поцелуемся?
  - Разбежалась, не упасть бы. Чего надо?
  - Тебя, ну и так... по мелочи, но об этом потом.
  - Наши желания не совпадают. Отвали.
  Я развязала узел на груди, полотенце упало. Панин инстинктивно ухватил его, а я выскользнула из объятий и, не оборачиваясь, направилась к раздевалке.
  - И нет мне прощения, Танечка?
  Задержавшись в дверях ровно настолько, чтобы помотать головой, я переступила порог и устремилась к своем шкафчику. Взглянула на панель на стене раздевалки. Ух, времени в обрез, до лифта придётся бежать.
  Натянув одежду, я скрутила мокрые волосы в тугой узел и завязала. Распутается, но хоть некоторое время кудри по плечам стучать не будут. Схватила бутылку с водой - возьму с собой. Выбежав в коридор, едва не врезалась в Панина.
  - Надо торопиться, Танечка. Бежим, - хмыкнул он и припустился, будто собрался сдавать норматив.
  Пришлось нагонять. Впереди маячила его спина, но я не пыталась сокращать расстояние. Не желала приближаться к Вадиму. Так проще и легче мне и только мне. Безусловно, это видимость того, что держу таким способом ситуацию под контролем и смогу запретить противнику разговаривать со мной. Только видимость, она и есть видимость. Ничего я не держу под контролем и не могу справиться без помощи со стороны. После того, как этот молодой и рьяный карьерист вошел в мою жизнь, я перестала управлять собой. Даже сейчас, в тех обстоятельствах, что произошли на линии со звеном, я ориентировалась на молчаливое мнение молодого человека, ловила его ухмылки, взгляды.
  Вадим резко остановился, обернулся и удержал меня за руку, дернул к себе. Боль в ключице от рывка ничто по сравнению с внимательным, холодным взглядом мужчины. Ненавижу...
  Вадим. Вадим. Вадим.
  Четыреста одиннадцатый.
  Надо же, я снова подловила себя на том, что называю его Вадимом. Рехнуться! Я мерю всех и вся по нему, по его поступкам, поведению, мнению. Он - конкурент и навсегда им останется. У моих соперников не бывает имён, только фамилии и штатные номера. У моих соперников всегда всё круче, чем у меня и это меня бесит и подстёгивает становиться безупречной. Я ровняюсь на своих соперников, чтобы стать лучше них.
  Так-то! Уроки и выводы. Не забываем и не допускаем повторения.
  Я выдохнула, но ничего не сказала, сверля взором Панина. Зато он неожиданно усмехнулся и, отпустив мою руку, сказал:
  - Ты так и не простила себя? Плевать! Обидно, что ты при этом мстишь не себе, а мне. Или я ошибаюсь, и ты мечтаешь поквитаться со мной? Так сделай это и успокойся, наконец. Хват этих бабских терзаний! Надоело. Я тебе не мальчик, чтобы бабий бред поддерживать.
  Он снова сделал меня. Я задыхалась от злости и молчала, слушая его шипение мне в лицо. Я принимала его правду, как сделала тогда, чуть больше трёх с половиной лет назад. Моё тело сковано, руки онемели, и всё что я смогла - сжать кулаки. Остаётся воспринимать ситуацию, как дополнение к пройденному уроку под названием: 'Вадим Панин'.
  Панин посмотрел куда-то поверх моей головы и приказал:
  - Отставание пять секунд. Бегом.
  И я бежала, догоняя время и глотая собственные чувства, подавляя желание вцепиться парню в глотку. Он ответит, но я бы не разжимала челюстей пока либо я, либо он не умерли. Бессилие? Оно самое. Но странное дело склонялась к позиции Панина и считала, что он прав: я терзалась прошлым. Таким сладким-горьким прошлым, научившим меня не расслабляться.
  Возле выхода из отсека пришлось притормозить. Мы почти одновременно приложили ладони к экранам по обе стороны от двери. Программа распознавания начала проверку загруженного отпечатка. Я не смотрела на Панина, хотя чувствовала на себе его взор.
  Но нет, я слишком хорошо знала его, чтобы поддаваться на провокацию. Сейчас ситуация работала на меня. Я собиралась поквитаться за сцену в 'Душевой' и коридоре. Панин обожал визуальный контакт. Да что там, он жить без него не мог. Ему важна реакция противника, он хотел считывать её с глаз, с выражения лица, с движений. Это недостаток в непробиваемом образе Панина. Впрочем, он тоже много что знал обо мне. Хм, тем интереснее.
  На экране устройства над прижатой ладонью появилась строчка с номером приказа. Оказывается, уже есть особое распоряжение. Надо же! Быстро. Услышав смешок Панина я не повернула головы. Желание всеобщего внимания - уязвимое место Вадима и я продолжу по нему бить.
  На экране в следующей под номером приказа строчке появился запрос подтверждения данных отпечатком большого пальца другой руки, и появилось окошко. Особый запрос, который я сейчас видела на экране, менялся раз от раза и предугадать, что потребуется программе очень трудно. Ну, палец так палец. Жмём. Программа отреагировала стандартным подтверждением, но дверь оставалась закрытой.
  Я скосила глаза и заметила, что Панин что-то вводит на экране, не отрывая ладони другой руки. Как только он закончил механизм открывания едва слышно 'вздохнул' и высветилась строчка: 'уберите руку'. Дёрнув на себя тяжелое дверное полотно, переступила порог и бросилась по гладкой тропинке, что пересекала настоящий газон.
  Невольно улыбнулась тому буйству насаждений, что наблюдалось в парке. Деревья с раскидистыми кронами, теряющие в преддверии осени часть своей густоты. На 'Абсолюте' всё, как на Земле... Почти, как на Земле. Нужно лишь отрешиться и не обращать внимания на купол кольца. Впрочем, это не так уж и трудно. Многолетние цветы, высаженные прямо в грунт окаймляли тропинку пестрой лентой и дарили отрешенность от осознания пребывания в космосе. А пахли... Так хорошо пахли!
  - Прибавь, - приказал Панин. - Теряем две секунды.
  Я поторопилась, когда стала слышать его сопение за спиной. Не собиралась оборачиваться или пререкаться, а просто поднажала. Жаль тропинка уперлась в очередную запертую дверь. За ней находился промежуточный блок и стыковочный отсек для модулей. Здесь запросили только отпечаток с ладони. Программа быстро обработала данные и впустила нас внутрь просторного помещения с металлической обшивкой стен и жесткими скамьями, на которых никто не седел.
  - О! ЗдорОво, ребята! И вас назначили!
  Я поискала глазами говорившего. Им оказался Иван, координатор соседнего звена. Мы часто с ним виделись в рубке во время рейда. Наши десятки порой работали параллельно, двигаясь навстречу, не давая тем самым возможности нежелательным элементам уйти от наказания. Насмешка судьбы, но Иван был координатором звена, которым командовал Панин.
  Иван подошел к Вадиму, и они обнялись, похлопали друг друга по спине. Мне Ваня улыбнулся и подмигнул. Светловолосый, широкоплечий, голубоглазый Иван всегда мне нравился. С ним было приятно работать.
  - Рада видеть! - кивнула я и вернула улыбку.
  Пройдя к скамье напротив узкого информационного табло, я не без удовольствия уселась на неё и откинулась на стену. Металл обшивки приятно холодил плечи, и я вытянула ноги вперед. Табло отображало работу стыковочного узла и, судя по цифрам в правом нижнем углу, ждать осталось немногим больше минуты, когда разрешат посадку.
  Я присмотрелась к людям, хотела запомнить их лица. Мы все принадлежали к одному роду войск - внутренние мобилизационные группы. Судя по нашивкам без учёта меня всего восемь координаторов и двое командиров групп. Странное соотношение, наводящие на размышления о правилах, что будут на отборе.
  Неожиданно я почувствовала чей-то взгляд и резко повернула голову, наткнувшись на изучающий, внимательный взор брюнета средних лет с нашивкой командира разведывательной группы. Глаза у мужчины карие, он невысокого роста. Отличительная черта - три параллельных шрама на щеке. От этого нижнее веко было натянуто, и виднелась красная кожа глазницы.
  - Стыковка завершена, - раздался механический голос компьютера. - Прошу пройти регистрацию.
  Дверь, со стороны парка, открылась и появился Грибоедов. Я подскочила и направилась к нему.
  - Таня, я так и думал, что полетишь на этом модуле.
  - Вы, к сыну?
  - Да, надо повидаться.
  - Значит, в одной команде? - улыбнулась я мужчине. - Отлично!
  - Назначили, - вздохнул Александр Кирович. - Посмотрим, что за соревнования у них там будут. Отберём кого-нибудь.
  - Сашка, рад видеть!
  Брюнет со шрамами обнял Грибоедова и похлопал по спине. Тот не остался в долгу и тоже смачно постучал по хребтине.
  - Знакомься, Дима, мой заместитель, Татьяна Оттовна Фрэй. Дочка Отто. Помнишь?
  - Как забыть... - по лицу мужчины пробежала тень, но он улыбался и протянул руку. Мне только и оставалось, что пожать её и кивнуть. - Геройский был мужик. Рад знакомству. К тому же наслышан о Татьяне Фрэй. Меня зовут Дмитрий Иванович Логинов.
  Молва докатилась до тех подразделений, о которых знать не положено. Отлично! И что мне с этим делать, если уже в разведывательных войсках известно обо мне? Как говорил папа: расслабься. Попробую, я не уверена, что получится, но постараюсь.
  Дверь паромного модуля уже открылась и шла погрузка. Наша троица пристроилась в конец очереди. Мужчины разговаривали, а я думала о своём, наблюдая за прохождением регистрации.
  Возле круглого прохода стояли двое вооруженных бойцов. Один держал в руках планшет, другой - устройство для проверки документов. Стандартная процедура заключалась в загрузке на вставленный в планшет паспорт - стержень цилиндрической формы с выступающей светящейся лентой вдоль корпуса, изменённых данных бойца для пребывания на Земле. Другой проверяющий просматривал работу паспорта и выдавал гражданские вещи.
  Я знала, что внутри одежда и деньги, которые всё еще в ходу на Земле. Значит, решение о моём назначении пришло раньше, чем состоялся совет. Моя фамилия уже была в списках наблюдателей за играми. Кто-то постарался и выдвинул меня, до всех событий в рейде. Позаботился, чтоб его, кто бы он ни был! Похлопотал об отпуске, спасибо!
  Почувствовав на себе взгляд, я невольно посмотрела в ту сторону, откуда мне казалось, он происходил. Ну, конечно, Панин, кому же еще сверлить меня взором! Еще и улыбается! Но вопрос не в Панине, а в том, почему я так реагирую на него? Здоровая конкуренция? Самой смешно от таких предположений. Воспоминания о студенческом романе? Так если разобраться и разложить всё по составляющим, то и романа не было. Так, обычная интрижка с претензией создать клуб по интересам для двоих. Тогда что? Неужели в банальном чувстве вины? Но я сделала выводы и осознала. А напоминает моё отношение к нему - мазохизм. Он уделал меня, и я желала реванша, дрессируя свою ненависть и надеясь на успех. Я подпитывалась его резкими высказываниями, присутствием рядом, достижениями.
  Мда-а-а. С головой у меня точно не всё ладно. А у кого ладно в нашей конторе? То-то и оно, что нет таких.
  - Приложите ладонь к экрану, - обратился ко мне военный.
  Я выполнила его указание и ничего нового не увидела в появившейся на гладкой поверхности планшета строчке. Номер приказа, мои данные, группа войск, номер фаланги и звена. На пропуске загорелся красный индикатор. Мужчина выдернул стержень и протянул мне. Подойдя к следующему бойцу, отдала заряженный паспорт, и тот провел выделявшейся вдоль корпуса полоской по специальному прибору. Лента на паспорте зажглась зелёным светом, появился номер, а на экране устройства: отпечатки пальцев, фотография в гражданской одежде и адрес проживания.
  - Всё в порядке. Возьмите.
  Молодой человек протянул мне сумку-мешок и я вошла в ярко освещенный соединительный туннель.
  Давненько я не путешествовала на другие кольца 'Абсолюта'. Месяца три вообще никуда не выбиралась из казармы. Увольнительные и последний отпуск проводила в секторе для семей военнослужащих. Командование решило отдать мне для проживания блок, в котором родилась и выросла. Но и там я появлялась не часто: казарма казалась роднее.
  Я не чувствовала потери, заходя в блок. Это был мой дом, какие тут потери? Просто, не видела смысла обитать там. Приезжала и, входя внутрь, казалось, переступала порог старого альбом с жизнерадостными фотографиями. Теплые воспоминания есть, как и ощущение некоего мемориала к которому обычно приезжают люди, чтобы поклониться и подумать о высоком. Пожалуй, как семейный альбом я свой блок и воспринимала. Реликвия, музей - его надо беречь и гордиться. Жить? Трудно существовать в музее, казарма предпочтительнее.
  Закинув сумку на плечо, перешагнула стыковочный узел и огляделась. Над одним из кресел на небольшом табло горело зелёным светом моё имя. Рядом - фамилия четыреста одиннадцатого. Усмехнувшись, качнула головой, подошла к креслу и, бросив под него сумку, уселась, пристегнула ремни безопасности.
  - Наше соседство - воля небес. Рад, что снова мозолишь мне глаза.
  Куда без издёвки? Оно и понятно - никуда. Вот командир звена с личным порядковым номером четыреста одиннадцать и веселился. Очень хотелось ответить, но предпочла за благо промолчать, иначе до самого кольца не заткнётся, а словесные поносы переносить сейчас не в состоянии. Надо настроиться на пересадку. Болтаться по кольцу 'Учёных' придётся около трёх часов. Программа максимум - перекусить где-нибудь и отсидеться в тихом месте. Программа минимум - просто отсидеться.
  - Что если нам пообедать в каком-нибудь милом местечке? Поговорим или помолчим, но главное сделаем это вместе? Как тебе предложение? Всё равно три часа как-то надо убить. Лучше это сделать в приятной обстановке и со знакомыми людьми. Как думаешь?
  Панин пристёгивался, и чтобы было удобнее, склонился в мою сторону, потому слова прозвучали у самого уха. Интимненько получилось, ровно также это звучало несколько лет назад, когда он звал меня на свидание, пристёгиваясь ремнями на военных тренажерах. Наши психологические показатели совпадали и нас чаще всего ставили в пару. Проще говоря, умные машины, просчитав наши тесты, решили, что мы с Паниным очень хорошо понимаем друг друга.
  М-да-а... Как давно это было. Теперь от понимания остались только злость и отчуждённость.
  - Вижу, вижу, - продолжал четыреста одиннадцатый, - снова этот полный холода взгляд, говорящий мне: 'Изыди, видеть тебя не желаю. Между нами пропасть'. И что я могу на это ответить? Ничего. Но поцеловать тебя очень хочется, потому продолжу болтать с тобой. Авось получится и ты смилуешься над грешником, снизойдёшь с вершины, где стоит храм самобичевания и одаришь поцелуем. Ради последнего, готов наравне с тобой войти в этот храм и потрясти всем дерьмом, что накопилось в моей душе за последние годы. Пройти огонь посвящения в уроды и принять звание, как данность. Всё ради тебя... И я не могу забыть тот финт с полотенцем. Готов покаяться, чтобы обрести рай в твоих объятьях.
  Я набрала воздуха в грудь и шумно выдохнула, но ничего не могла с собой поделать: повернулась к Панину и улыбнулась. Вспомнилось, как мы сидели в столовке или в парке Военного корпуса, и он болтал в подобном тоне всякие глупости, а я хихикала. Потом были поцелуи, объятья и снова поцелуи. Вадим на какое-то время вытеснил из памяти образ Кирилла, заставил поверить в возможность всё исправить, донадеяться на что-то светлое и простое, например, любовь.
  Кто сказал, что любовь - сложная субстанция? Наверное, тот, кто любил представления о любви, а не жил обладая ею. На самом деле простое чувство, не сложнее обычного колеса. Крутится себе по жизни, помогая существовать, делать поступки, обретать цели. Некая опция, включенная в наш спектр эмоций, с которой приятно существовать во времени, толкать цивилизацию вперед.
  - Раньше ты изысканнее предлагал себя, - стараясь унять улыбку, ответила я.
  - М-да, не порядок, - шутливый тон Панину давался легко. - Но в этом ты виновата. Практики никакой, любимая девчонка в статую превратилась. Ходит туда-сюда, а я на слюни исхожу и тупею. Речевые инстинкты срабатывают, эмоции захлёстывают, а мелю всякий бред. Сексуальность на голову давит. Того гляди помутнение рассудка начнётся, перегрев не только в мозгу но и в других местах.
  - Заткнись, Панин. Перегрев давно случился. Завязывай чушь нести. Не действует.
  - Действует, - хмыкнул четыреста одиннадцатый. - Только медленно. Но я упорный. В Военном корпусе не было никого, кто бы лучше понимал друг друга, чем мы с тобой.
  - Утомил. Закрой рот. Что было, то прошло.
  - Не уверен. Иначе моим координатором была бы ты.
  Наконец-то, серьёзный тон. Так проще держать себя и его в рамках и не позволять выходить за них. Я чувствовала, что четыреста одиннадцатому приспичило со мной поговорить о важном. Прав, ой как прав, вояка, мы хорошо чувствуем друг друга. Вот и сейчас под бессмысленным лепетом о любимой девчонке Панин просил о встрече без посторонних ушей.
  - Хорош! - отмахнулась я. - Хочешь поговорить, давай сделаем это на кольце учёных. А сейчас заткнись. Старт.
  - Умолкаю.
  На ехидство не похоже. Скорее - понимание и добрая воля. Что же там случится такого на играх и отборе в целом, что Панин так всполошился? Он ведь намекал на разговор еще в 'Душевой'. Ладно, выслушаем, разберёмся.
  ГЛАВА 2
  Стыковка прошла успешно. Щелкнув замком ремней безопасности, я поднялась из кресла, достала сумку-мешок и направилась по проходу между рядами.
  - Татьяна, погоди.
  Я оглянулась. Панин спешил ко мне, цепляясь за меня взором. Лицо у него суровое, серьёзное. Таким он был только во время рейдов. Возле кресел, где сидели Александр Кирович и Логинов Панин тормознул, протянул каждому руку и получил пожатие в ответ. Видимо мужчины перебросились короткими фразами, Панин кивнул, что-то сказал и снова направился ко мне. Я стояла, вжавшись в стену, пропуская других наблюдателей к выходу.
  - Пойдём вместе, поговорить ведь хотели, - поравнявшись со мной, он взял мою сумку. - Я знаю здесь хорошее местечко. Тихо, мило, уютно.
  'Поговорить ведь хотели'... Ну-ну. Вот уж точно не собиралась болтать, да еще и с Паниным. А он, всё перевернув, сделал необходимую ему беседу нашей общей заинтересованностью. Умеет, гад... А я? Пошла на поводу, как делала это прежде. Пара извинительных фраз с его стороны, заигрывание и я готова кушать ту лапшу, что повесит мне на уши господин командир. Довольно! Завязывать надо с этим.
  Панин прибыл в Военный корпус с этого кольца. Его родители учёные. Чем занимались, не ведаю, но сынок пошел не в них. С чего Панину приспичило окунуться в военную действительность - тайна за семью печатями, но что в итоге получилось, того не изменить. Кстати, показатели к обитанию четыреста одиннадцатого на кольце 'Учёных' были. Еще в корпусе мне случайно попались на глаза результаты его тестов по математике и физике. Весьма недурно. Панин апеллировал формулами и доказательствами одной из теорем и подвёл изысканный и неожиданный вывод. Мой вопрос к нему: зачем глушил показатели, еще в те годы остался без ответа. А сейчас мне плевать и на Панина и на его способности.
  - Позже, - улыбнулась я. - Я бывала на этом кольце и хорошо знакома с местными достопримечательностями. Если необходимость в беседе так актуальна, то переговорим перед моим отлётом. А сейчас, обойдусь без тебя.
  Мы снова шагали по хорошо освещенному тоннелю, только он оказался короче.
  - Вот оно как даже, - хмыкнул парень. - Согласен, слишком забежал вперёд. Но разговор неизбежен, поверь. Чем быстрее мы приступим к обсуждению, тем проще будет нам с тобой работать в команде.
  Уважаемый господин сбавил напор и перешел на другой тон. Хм, чудны дела твои, Господи. Ему просто необходим разговор со мной, иначе бессмысленно всё то, что сейчас происходило. Панин делал ставку на меня и еще кого-то. Упомянутая им команда - не все наблюдатели, а узкий круг людей. Начинает разворачиваться интрига. Кто-то, что-то, где-то, как-то и это всё грозит обернуться неким действом. Что ж, мне стало любопытно.
  На выходе служащие проверили паспорта, поинтересовались, не желаем ли мы переодеться. Выразив такое желание, отправились вслед за девушкой-волонтёром, которая с вежливой улыбкой провела нас в боковую дверь, за которой оказалось несколько служебных помещений. Панин бросил девушке несколько утончённых комплиментов, воспев её красоту и женственность, а я только ухмылялась, видя реакцию молодой особы. Пунцовые щечки выдавали её с потрохами, как и кокетливый взгляд и не сползающая с уст самодовольная улыбка.
  - Проходите, пожалуйста, вот сюда, - девушка остановилась и, ухватившись за ручку двери с надписью: 'Зарезервировано', обратилась к Панину. - Вам будет удобнее здесь.
  Волонтёрша таинственно взглянув на командира группы, широко распахнула дверь. Меня она удостоила только взмаха руки в направлении двери с такой же надписью, находящейся напротив. Пожав плечами, я дернула полотно на себя, но Панин, успевший сунуть нос в предложенную ему комнату, резко возразил:
  - Покажи-ка, Таня, - парень сунул голову и открывшийся проём и тут же высказался:
  - Нет, твоя комната меньше. Таня, ты идёшь сюда, а я твою займу.
  - Твоё благородство, Панин, не знает границ. Только и мне плевать, где переодеваться.
  - А мне - нет. Это кольцо - мой дом родной. Не хочу позориться.
  - Кто бы сомневался, - хмыкнула я, заметив блеснувшую в глазах волонтёрши радость. - Да, как скажешь. Топай.
  Я убрала ладошку девушки с дверной ручки, за которую она продолжала держаться, оставляя дверь открытой, чем несказанно удивила и отрезвила кокетку, не сводящую глаз с улыбающегося Панина.
  - Можете идти, - не удержалась я, обращаясь к девушке, а четыреста одиннадцатых хохотнул и скрылся в комнате.
  Помещение оказалось весьма уютным: габаритный стол, начинённый самыми последними разработками мира 'Абсолюта', мягкое кресло, интерактивная стена. При моём появлении на ней отобразилось приветствие, сменившееся началом ролика о кольце 'Ученых'. Для туристов и родителей, привозящих малышей и ребят старше, голос за кадром рассказывал, где можно остановиться на ночь или для длительного, многочасового ожидания.
  Развязав сумку, достала из кармана паспорт и положила на стол. Интерактивная столешница моментально отреагировала, высветив посередине надпись с предложением начать работу. Я нажала на символ отмены и принялась выкладывать на стол вещи. Закончив, разделась до белья, аккуратно сложила форму в сумку и закрыла её.
  На стене менялись картинки. Теперь отображалось оснащение больниц для прибывших новичков, пункты заказа еды. Сообщалось, какие службы работают с туристами, какие с родителями способных детей, и в каких секторах находятся учебные блоки.
  Одежда для гражданского лица оказался вполне в духе Землян: высокие сапоги на грубой подошве белого цвета, чёрные брюки, топ тёмного оттенка и молочного цвета, короткая куртка из унифицированной плотной ткани. Сумка-кошелёк была набита деньгами и слот-картами для возможности оплатить со счёта и получить кредиты. Ко всему этому богатству я присовокупила электронный паспорт. Натянула одежду и произнесла:
  - Система, санитарную кабину.
  Из стены выехал санитарный блок со встроенной в него умывальней и большим зеркалом. На полке перед умывальней лежала запечатанная одноразовая расчёска, набор для чистки зубов и мыло с мочалкой. Вскрыв пакетик с расческой, я принялась за кудри. Заплетя волосы в косу, по привычке одёрнула куртку и внимательно рассмотрела себя. Брюки подчёркивали бёдра и длину ног. Куртка оттеняла цвет лица и светлые волосы, делая образ милым. Глаза казались крупнее и ярче. Топ с кружевами, коса и сумка, одетая через плечо, чтобы руки держать свободными, завершали облик наивной землянки-туристки.
  - Система. Контейнер для пересылки.
  Из соседней стены, что была похожа на лоскутное одеяло из ровных квадратов, выехал ящик. В него я погрузила сумку с формой, установила срок отправки её на кольцо Военного корпуса, и ввела код склада.
  На стене появились заставки с парками психологической разгрузки, места для отдыха и спорта. Вздохнув, я открыла дверь и шагнула в коридор. Панин подпирал плечом стену и болтал с волонтёршей. Я успела услышать конец анекдота, когда четыреста одиннадцатый заметил меня. Девушка даже не обернулась, полностью сосредоточившись на собеседнике. Не хотелось прерывать столь интимный момент, но пришлось:
  - Встретимся чуть позже? Скажи, где и во сколько?
  Парень окинул меня взором и лукаво улыбнулся. Я не осталась в долгу и тоже осмотрела его с ног до головы. Сделала это намеренно медленно, чем озадачила девушку. Мордашка её вытянулась, а в глазах появилась злость.
  Ай-ай, милая, не хорошо так реагировать. Ревность - дело зряшное. Впрочем, судя по тому, как выглядел боец, я могла её понять. Тёмные брюки, футболка в обтяжку, в руках - свёрнутая куртка. Брутальность и скромность.
  - Нет. Идём. - Панин переменился в лице.
  Сосредоточенность читалась в его глазах. Видимо, моё нежелание идти на контакт его встряхнуло. Он первым пошел по коридору. Я посмотрела на девушку, пожала плечами, улыбнулась её недоумению, и пристроилась следом за коллегой, сохраняя дистанцию. Через некоторое время за спиной я услышала стук каблучков. Значит, волонтёрша пришла в себя и вернулась к обязанностям. Тем лучше для неё.
  Выведя нас к платформе пересадочного узла, волонтёрша удалилась, на прощанье, одарив Панина заинтересованным взглядом. Мы стояли на нижней платформе. Семь пневматических трубных тоннелей, расположенных параллельно на разных уровнях были хорошо видны через прозрачную стену. По ним, из разных точек стартовали кабинки с людьми и грузами. Венозная транспортная система 'Абсолюта' скреплялась частыми пересадочными перифериями, что по мне так большая недоработка.
   Нижняя линия называлась 'особой'. Суда обычно пристыковывался паромный модуль с военными. Остальные пять веток принимали пассажиров путешествующих между кольцами на шатлах и туристов с Земли, еще одна - отдана под транспортные и грузовые корабли. Пассажирские прозрачные капсулы, в простонародье называемые - аквариумами, спускались партиями по пять кабинок одновременно. Интервал отправки и подачи следующей партии: пятнадцать минут. К сожалению, с грузовой и 'особой' линией всё обстояло сложнее. Подача кабинок проводилась по запросу. Судя по информации на табло, первая группа из шести человек уже отправилась. Следующий 'аквариум' прибудет через десять минут.
  - Это непрофессионально, Таня, - произнёс Панин.
  Он стоял рядом со мной и наблюдал за погрузкой металлических ящиков с маркировкой космического полигона, которые выкатили из широких дверей и устанавливали на платформу роботы-погрузчики.
  Он кинул слова в пустоту, будто это мусор и продолжал смотреть за работой механизмов. Спокойствие, леность во взгляде говорили о том, что тема моего непрофессионализма для него исчерпана. Но это напускное. В мире нет людей инстинктивно понимающих, чувствующих и принимающих друг друга, чем мы с Паниным. Я кожей ощущала его ярость и негодование. Он не знал, как снова обратить меня в свою веру, заставить поклоняться тем же идолам, которым поклонялся он. Я по капле получаю информацию о будущем, и меня напрягает отведённая мне роль.
  - В чём именно непрофессионализм? - отозвалась я, зачем-то одёрнув куртку.
  - Мы сейчас в одной команде и ты даёшь волю эмоциям и сводишь старые счёты. Проблема давно исчерпана.
  - Разве?
  - Конечно. - Четыреста одиннадцатый пожал плечами, и вяло развернулся ко мне. - Вспомни события. Две команды в интерактивном поле. Рейд. Моя группа по зачисленным балам за выполнение поставленных задач с трудом прорвалась в финал, твоя - фаворит зачёта. Командные очки суммировались, финальная битва коренным образом ничего не решала. Твоя команда брала все призовые балы.
  Панин говорил, и я понимала, что он начал с зачёта специально, так объяснение казалось более логичным, доказательным, неоспоримым. Знала и снова глотала его доводы.
  - Твои ребята расслабились, и ты не понимала, как собрать их для последнего рейда в интерактивном поле, перед комиссией. Мои - упали духом. Мы вместе придумали план, вместе внедрили, вместе заставили бойцов встряхнуться. Так в чём дело? Почему всё изменилось? Почему между нами всё изменилось, Татьяна?
  'Вместе', 'нами', 'Татьяна', - слова расставлены правильно, выделены голосом, произнесены с нажимом, обращены ко мне, к нашему общему прошлому. Панин всегда мог правильно построить фразу, и в большинстве споров выигрывал, за счёт гладкого словопотока. Но тут не просто беседа по душам о днях минувшего, это вербовка и весьма профессиональная.
  Что ему нужно сейчас? В чём пытался убедить?
  Итак: некая схема, требовала моего участия в ней и еще нескольких людей. Другими словами - группа посвященных. Статус наблюдателя на играх - прикрытие. Я получу приказ и условия отбора чуть позже. Марков выразил желание поговорить со мной, когда буду у мамы. Больше, чем уверена, он проработает со мной какие-то варианты, обговорит пункты приказа. Иначе - бессмыслица получается.
  Ладно, с этим разобрались, что дальше?
   Наверняка там будут инструкции. Может так статься, что несколько пунктов разработано исключительно для группы посвященных? Запросто. Панин заранее, думаю, знал о дополнительных разъяснениях? Ещё как! После выпуска из школы Военного корпуса его направили в разведывательный батальон. Пару лет о нём ни слуху, ни духу. Поговаривали, что парень заделался супер шпионом и выполнял особые поручения. Но на то и слухи, чтоб им не верить. Год назад он объявился и возглавил Десятку в рейдах на Землю. Хорошая карьера у однокурсника, оттого и тревожно.
  - Подумай, Танечка, почему нас свели вместе, зная о расхождениях во мнениях по некоторым вопросам? - улыбнулся четыреста одиннадцатый. - В этом не только проведение заинтересовано, но и вполне человекоподобные существа. В твоей голове должно уложиться, что сейчас не время прежним спорам и бабьим самобичеваниям. Включай мозги, Татьяна. Чем раньше ты начнёшь здраво размышлять, тем полезнее станет наше сотрудничество.
   Хорошее пожелание, на которое у меня нет ответа. По глазам Вадима я поняла, что именно о грядущем он собирался поговорить со мной в 'милом местечке'. А если присовокупить к этому слухи о разведывательном опыте бывшего однокурсника, то заварушка готовится грандиозная. Оставалось признать, что на текущий момент он обладал большей информацией, чем я и хотел обсудить недалёкое будущее, опередив официальные инструкции и беседу с командиром фаланги.
  Интересно...
  - Знаешь, а поцеловать тебя всё равно очень хочется, - неожиданность признания Панина выбила из колеи размышлений. - Я тоскую по тебе и потому использую выпавший шанс.
  - Это не профессионально, Панин.
  - Увы, грешен.
  Я не стала комментировать, отвернулась. Раздражало, когда четыреста одиннадцатый начинал переводить разговор на другие рельсы, но и выказывать свою заинтересованность беседой не хотела. А ведь Панин провоцировал меня, в буквальном смысле агрессивно подсовывал наживку, чтобы не промахнулась и глотнула глубже. Если переспрошу и попытаюсь вернуться к теме, значит, признаю, что Панин одержал моральную победу, заинтриговал, побудил маховик любопытства, и он начал раскручиваться в нужном для бывшего ритме.
  Боже, как же все просто и предсказуемо! Даже смешно и скучно. Тактика Панина не поменялась со времен нашей учёбы. Начиналось с агрессивного анонса беседы для достижения заинтересованности. Далее следовало уклонение бывшего от прямых вопросов, с постоянным присутствием в контактной близости. Периодические короткие словесные атаки, для подогрева любопытства. Всё как в бою или во время тренировки в спортивном зале. Никакого разнообразия, только напористость, не изобилующая изяществом. Желание втянуть очередного глупца в игру по правилам одного человека и тем самым полностью его деморализовать.
  М-да...
  - Самое противное, - Панин склонился к моему уху, и его дыхание потревожило короткие волоски, выбившиеся из косы. Стало щекотно. - Я для тебя открытая книга, но ты не знаешь меня. Чувствуешь, но не понимаешь.
  Нет-нет, я не поддамся, не вступлю в диалог, хотя тактически всё к этому идёт. Наша близость, его нависание надо мной, предполагает какой-то выпад с моей стороны, например, отталкивающее движение, слово. Грубить не стану, это будет промашка. Отталкивать рукой - тоже, он расценит это, как моё поражение. Остаётся стоять и слушать.
  'Чувствуешь, но не понимаешь'...
  Слова против воли впитались в мозг. Вадим намекал на оставшееся между нами взаимопонимание, отточенное во время учёбы. Но теперь всё звучало иначе. Ощущалось и воспринималось через другую призму - остывшей, но никуда не девшейся родственности.
  Чтоб тебя, Панин! Я слушаю, не тяни, продолжай вливать в мою душу яд. Убей, наконец. Но ты правильно рассчитываешь порции, добавляя каждый раз по чуть-чуть, отравляя меня, оставляя жить и адаптироваться. Многие скажут, что яд в таких мизерных долях - лекарство. Да, против другой отравы, но не этой.
  Не хочу, чтобы ты касался душевных струн, намекал на что-то, что давно прошло и растворилось, разорвалось, пришло в негодность, растоптано и утилизировано. Осталось только воспоминание и выводы, больше ничего. Наше взаимопонимание теперь основывалось на грамотном распределении сил в совместных рейдах, на контактах между нашими группами, на возможности просчитать ситуацию, основываясь на личных качествах характера.
  Больше ничего.
  Ничего.
  Не надо втягивать меня в такие игры, рушить странный мир, который существует между нами. Подкладывать бомбу под сложившиеся отношения. Я варюсь в собственных эмоциях, ты - живёшь своими. Между нами пусть и хрупкое, но равновесие, тонкий лёд, иллюзия незыблемости и покоя.
  Пусть так будет.
  Пусть...
  - Забавно, - продолжил Панин, нарушив возникшую паузу, - но я осознаю, что сейчас ты манипулируешь мной, крутишь, как тебе хочется, зная мои... недостатки. Пожалуй, ты единственная о них знаешь... Я хочу видеть реакцию от тебя, а её нет. Радуйся, ты победила. Ты держишь ситуацию под контролем. Я пытаюсь сблизиться, ты - не реагируешь. Из тебя вышел отличный координатор, Татьяна. Молодец! У тебя неплохо получается, я почти взбешен, что не могу вызвать тебя на разговор. Но есть одна закавыка: тут ведь важно не передавить, милая, не перетянуть. За три года службы, я научился терпению и выдержке. И буду пытаться говорить с тобой. Если надо, приеду в блок к твоей матери, но мы сделаем это - разговор состоится.
  Я ухмыльнулась и повернулась к Панину. Наши лица, глаза, губы были на одном уровне. Я заметила, как нервно дернулся рот у однокурсника, но взгляд он не отвёл. Я видела, что ему было что сказать, нечто кране важное. Предупреждение? Возможно...
  - Ничего себе угроза! Твоя физиономия среди возвышенной публики! Дай отдохнуть от тебя, образина! Побыть среди милых душой и сердцем, не способных лукавить и выкручиваться людей. Все эти твои заходы, вот где у меня сидят! Наглоталась их, потому не воспринимаю. Хватит! Я не ведусь на это!
  Не сдержалась. Получилось грубо, по-детски. Словно ребенок сводила счёты и расползалась на лоскуты под действием захлестнувших меня эмоций. Дрогнула...
  'Не ведусь на это'... Идиотка! Сдала себя с потрохами. Панин добился, чего хотел - реакции. Я всё еще не могу спокойно воспринимать его - неоспоримый факт, но сейчас я перестала контролировать себя, сдерживать, урезонивать, смотреть на него отрешенно. Значит, еще не всё кончено. Сколько бы я не уговаривала себя, не пыталась абстрагироваться, я продолжаю не просто мерить всё и вся по Панину, а жить в поле его личности.
  Его губы расплылись в улыбке:
  - Честно пытался быть интригующим, забыв, с кем имею дело. И еще, если не сможешь понять, то хотя бы запомни: я не собираюсь давить на тебя, перетягивать на свою сторону, убеждать в чём-то. Раньше я думал, что так нам с тобой будет проще и признаю, что ошибся. В то время это было лекарство для тебя, но не теперь. Я продолжал врачевать уже выздоровевшего человека. Знаю, что это не прокатит, после... После того, что между нами было любые мои доводы ты станешь рассматривать под десятью лупами. Повторюсь: знаю, и принимаю.
  - Вот теперь заинтриговал по полной.
  - Веришь, случайно получилось.
  Я рассмеялась. Обстановка казалась мне дерьмовой и дикой и от этого смешной. Панин, как не пытался сдержаться, чтобы продемонстрировать свою серьёзность, тоже захохотал.
  - Ну, наконец-то.
  Фраза, брошенная неожиданно появившимся Грибоедовым в компании Логинова, могла относиться к чему угодно. Но когда я обернулась, уразумела, что сказана она была в отношении нас с четыреста одиннадцатым.
   - Ты поговорил с ней? - обратился Дмитрий Иванович к Панину.
  Тот в ответ легко пожал плечами, и отозвался:
  - В общих чертах.
  В самую точку! Подходящее определение.
  - Ты всё поняла, Татьяна? - обратился ко мне друг отца.
  - В общих чертах, - широко улыбнулась я.
  - Хорошо, ребята, уточняйте детали, - продолжил Александр Кирович. - Работы предстоит много. Илья, после твоего прибытия на место дислокации собирался связать с тобой. Я тоже присоединюсь к разговору. Обсудим детали, это важно.
  Послышался неприятный звук, будто что-то резко оборвалось и заскользило по не смазанному металлу. Табло высветило прибытие капсулы. Одновременно с этим из соседней двери вышли двое мужчин. Я видела их в отсеке перед отправкой с кольца 'Военного корпуса' в форме и не сразу узнала, в гражданской одежде. Два, в общем-то, незаметных человека, которых полно на Земле. По виду туристы, прибывшие на выставку достижений. Уверена, что и легенда на время отбора у них будет именно такая.
  Вошедшие мужчины сразу направились к открывшейся капсуле, но заметив командиров, затормозили на полпути. Александр Кирович и Логинов устремились к 'туристам' и протянули им руки для пожатия. Потом все четверо вошли внутрь капсулы. Замыкающими оказались мы с Паниным. Быстро протиснувшись в кабину, тоже пожали мужчинам руки.
  - Ребята в деле, - мотнув в нашу сторону головой и обращаясь к одному из 'туристов', сказал Логинов.
  - Я так и понял, - кивнул собеседник. - Семён. Семён Иванов.
  На вид ему около сорока. Голубые глаза, светлые волосы, узкое, вытянутое лицо. Тонкие губы кривились в подобии улыбки, но взор остался напряженным, оценивающим.
  - Татьяна Фрэй.
  - Вадим Панин.
  - Ну, а я - Юрий Соколов.
  Мужчина светился весельем и, казалось, готов им одаривать всех вокруг. Пухлые губы, курносый нос, круглая физиономия, лучики в уголках глаз - приятный парень, ничего не скажешь. Душа компании и заводила - видно сразу.
  Впрочем, все мы в Военном корпусе приятные до поры до времени...
  - Рада знакомству, - улыбнулась я.
  - Взаимно, - подмигнул Юрий и посмотрел на Панина. - Снова на одном задании, как в старые, добрые времена.
  - Воюем, братуха! - отозвался четыреста одиннадцатый.
  Двери капсулы сомкнулись, и она полетела по тоннелю, унося нас в своём чреве. Экраны приборов показывали скорость передвижения и расстояние до следующего перевалочного узла. Выходило, что на Центральную северо-восточную развязочную станцию прибудем через три минуты с небольшим. Мужчины сохраняли безмолвие, и я помалкивала, ловя на себе любопытные взгляды Соколова и недоверчивые - Иванова.
  Тихий звук похожий на выдох обозначил окончание маршрута. Двери разъехались в разные стороны, и яркая вспышка заставила вздрогнуть и зажмуриться. Следом пришла боль в глазах и дезориентация.
  'Око', чтоб его замкнуло! Никогда к этому не привыкну.
  Я открыла глаза, вытерла тыльной стороной ладони выступившие слёзы и шагнула из кабины. Три дрона овальной формы с цифрами на боковинах и абстрактным рисунком, напоминающим человеческий глаз, зависли напротив выхода. Их задача идентифицировать личность по сетчатке, отослать информацию о прибытии гостя и проверить по базе данных на наличие специфических запросов от разных служб.
  - Прибывший. Номер паспорта сто двадцать три, четыре четверки, ноль. Передвижение согласовано, - монотонно озвучил заложенную информацию дрон.
  Словно эхо ему вторили другие дроны, произнося номера паспортов мужчин. Странная короткая какофония цифр, выполненная растянуто и бесстрастно била меня в спину. Хотелось ускориться, преодолеть препятствие.
  Неожиданно для себя поменяла курс и вместо прохода к магнитным линиям, отправилась к боковой стене зоны отчуждения платформы, роль которой выполнял корпус кольца. Что меня понесло туда, не знаю. Просто чувствовала необходимость задержаться здесь. Меня будто не пускало в бурлящий людской поток станции, заставляло медлить, тянуть время.
  Необъяснимое чувство застигло врасплох, казалось, что если я выйду за пределы платформы, то ничего не смогу изменить. Жизнь покатится по независящим от моих решений законам, а я побегу по рельсам впереди локомотива с одним лишь желанием - вперёд. Возможно, сказывалось волнение, ведь впервые я в роли наблюдателя на таком мероприятии.
  Игры на звание лучших, на моей памяти, проводятся в четвёртый раз. Первый отбор состоялся и люди, увлечённые шоу, транслируемым на всех телеканалах планеты и 'Абсолюте', вмиг стало популярным и объединяющим наши два мира. Единство, которого не хватает в нынешней жизни, на время игр поселилось в каждой семье. Мы все стали одной расой, забыли о функциях, правилах, инструкциях и показаниях. Управляло нами в этот период только одно: болеть за лучших, чтобы определить первых из них. А потом всё рассыпалось...
  Десять индивидуалистов стали командой, потом криминальной шайкой, далее самой жестокой криминальной бандой. В одном из рейдов абсолютовцы их уничтожили, всех до единого.
  Следующие два отбора закончились провалом, нашим провалом, тех, кто живёт в космосе, а не на Земле. После первых игр было столько поручений и ограничений к тем, кто смог себя проявить в отборе и завоевать звание лучшего, что пятеро из десяти покончили жизнь самоубийством, другие затерялись в толпе, стараясь спрятаться от обоих миров.
  Что будет сейчас, никто не знает. С каждыми новыми играми правила менялись, усложнялись, становились жёсткими, если не сказать жестокими. Но загадка в другом: почему раз от раза участников-землян становилось больше?
  Фу-ух...
  Мне предстоит выбирать...
  Ненавижу не только это гнусное, категоричное, слово: 'выбор', но и всё, что оно олицетворяет. Оно подразумевает конечность чего-то, слом понятий, душевные затраты. Каждый раз, сопровождая в роли координатора рейд, я отдаю предпочтения, и каждый раз это трудно даётся. Всегда есть история, будь то маленькая, в рамках одного человека прожившего минуту, час, день. Или большая - в рамках страны, планеты, общества, судьбы цивилизации. Но выбор, словно портной ножницами, обрубает гладкость полотна существования и притачивает другие отрезанные куски, моделируя, составляя по своему разумению лоскутное одеяло эпохи, придерживаясь всё тех же рамок от минуты человека до судьбы цивилизации.
  Для меня ответственность стала синонимом выбора. Я ставлю знак равно между этими двумя такими разными, хрупкими в своей индивидуальности понятиями. Только они поддерживают меня со дня гибели папы. Всегда так было, кроме сегодняшнего дня.
  Сомнения - вот причина моего промедления и желания дольше оставаться в зоне отчуждения.
  Хм, символично получилось: сомнения в зоне отчуждения... Нарочно не придумаешь.
  Пусть так. Да, я сомневаюсь, что смогу сделать правильный выбор. Я не готова к этому. Мне нужна передышка, чтобы собраться, настроиться.
  Огляделась.
  Вокруг пустынно, свободно. Серый пол из искусственного камня со встроенной в него системой слежения и реагирования. Около двух десятков ботов-охранников, зависли над головой на высоте не меньше семи метров. Они смотрелись роем пчел, готовым в любой момент сорваться по приказу своей королевы - системы безопасности. Над ними только купол кольца и космос. Серебристые блёстки звёзд затмили огни шатлов, грузовых кораблей и паромных военных модулей, курсирующих между частями 'Абсолюта'.
  Платформа довольно узкая. Через огромные иллюминаторы в выпуклой боковине просматривались четыре кольца 'Абсолюта'. Они горящими нимбами сверкали в кромешной черноте, но не могли затмить сияния ярко-голубой, манящей, единственной для любого человека планеты - Земля.
  - Отомри, - раздался голос за спиной. - Пора топать, пока система безопасности не попросила это сделать.
  - Конечно, Вадим.
  Я наткнулась на удивлённое лицо однокурсника.
  - Что?
  - Ты впервые за год назвала меня по имени, - развёл руками коллега. - Это надо отметить. Прогресс в отношениях или...
  - Или.
  - Умолкаю, но не могу не поделиться радостью, что пусть перемены и случились в рамках нашего задания, я готов и к более внушительному прорыву, - хихикнул Панин и поплёлся следом за мной к контрольному пункту.
  - Прорыву? - постаралась придать голосу больше удивления. - На что намекаешь?
  - Я даже боюсь высказать свои пожелания вслух, чтобы не спугнуть удачу.
  Мы подошли к проходу, по бокам которого стояли сканеры и одновременно приложили ладони к экранам.
  - Вот и держи всё в себе, - посоветовала я, оглядываясь на замешкавшегося Панина из коридора, ведущего к магнитным платформам.
  Пока я любовалась видом из иллюминатора, коллеги успели пройти регистрацию и раствориться в бурлящем, нескончаемом потоке людей. Мы с Паниным был в полном одиночестве, не считая двух дронов-охранников, летевших за нами.
  - Плохой совет, милая.
  Панин, ухватив лямку моей сумки, легко дернул поклажу на себя. Я возражать не стала и с показной отрешенностью пожала плечами, сняла сумку. Она так и осталась болтаться на руке парня, когда я развернулась и спокойным шагом двинулась по хорошо освещенному тоннелю, обшитому металлическими листами.
  - Чем совет плох? - глядя перед собой, спросила я, выдержав короткую паузу.
  - Тем, что самая большая глупость в мире - не заявлять о себе и своих желаниях, но большая глупость, которую сейчас совершаю - бояться, что всё задуманное сорвётся и потому молчать.
  - Итак, впереди большие свершения и грандиозные события, о которых тебе что-то известно. Мало того, ты активно пытаешься 'расколоться' и выложить всё, что знаешь. Моё сопротивление тебя не останавливает, значит, разговор неизбежен. Поделись, не люблю сюрпризов.
  - Всему своё время, Танечка. Потерпи. Расколюсь, и выложу, что положено тебе знать. Обещаю, что не утаю ничего. В противном случае, боюсь, это обернётся недобрыми словами командования в мо адрес.
  - Ага, всё интригуешь. Судя по вопросу командира, ты должен был 'расколоться' еще в Военном корпусе. Не порядок, Панин.
  - Как увидел тебя без полотенца, с мокрыми волосами, раскрасневшуюся, забыл обо всём.
  - И это говорит бравый командир десятки. Стыдоба.
  - Что естественно, то не стыдно.
  - Ну, всё, Вадим, снова скатился к банальности. Никакого воображения. Теряю интерес, исправляйся.
  Мы вышли к началу магнитных линий. Открывшееся пространство Зала для свободного перемещения казалось бесконечным, бездонным, давящим своей ложной широтой.
  Не часто за мою теперешнюю жизнь приходилось бывать на этом кольце. Впрочем, не так уж всё изменилось с тех пор. То же деление на три яруса с промежуточными уровнями между ними. По семь платформ для отправки пассажиров на каждом из них. От платформ отходило по пятнадцать пневмо-туннелей. Мелкие группки прибывших людей, пересекая барьеры зон отчуждения платформ, смешивались с общим потоком, стекающим непрерывной рекой по эскалаторам и на передвижных площадках. Магнитные линии, соединяли ярусы, что помогало достичь дна Зала с верхнего уровня третьего яруса гораздо быстрее, чем это могло занять при переходе с одного уровня на другой.
  Однообразное человеческое месиво, сотканное из однотипных костюмов абсолютовцев, отличающихся только цветом, смешивалось с разношерстным и ярким немногочисленным потоком туристов. Огромная людская лента казалась непрерывной и шумной.
  - Там рекреация, - напомнил Панин. - Дальше зона кафе и ресторанов.
  Общая площадка для прибывших, заканчивалась ограждением скалитками. Мы подошли к одной из них, и я вдавила кнопку подачи магнитной доски:
  - И?
  Часть пола по обе стороны от нас автоматически открылась и две широкие металлические доски взмыли в воздух. Выдвижение решетчатой спинки и подлокотников ознаменовалось резким щелчком.
  - Потом, то самое место, о котором говорил. Буду тебя удивлять.
  Мы с Паниным уселись на подлетевшие доски, калитка открылась, и мы плавно по воздуху стали спускаться к площадке на два пролёта ниже. Там можно пересесть на передвижную горизонтальную платформу, от которой отправлялся модуль к нужному мне кольцу и заодно выслушать Панина, зайдя в рекламируемое им 'милое местечко'.
  Реклама... Даже в мысли закралась. Впрочем, неудивительно - что вижу о том и думаю.
  Я будто парила над огромным цветастым одеялом. Его части то появлялись, как сейчас над эскалаторами, укрывая сверху людей, стоящих на нём, то исчезали, обнажая пёструю толпу. По бокам передвижных горизонтальных платформ, словно аквариумные стены горели голографические проекции, сообщающие пассажирам информацию о передвижении, и разбавляя её яркими плакатами рекламы новых книг, короткими роликами готовящихся к прокату фильмов.
  Под куполом кольца развернулись три самых масштабных голографических баннера, один из которых я в буквальном смысле пронзила на своей парящей над эскалатором доске. Демонстрационный ролик рассказывал о предстоящих играх, показывал достижения конкурсантов, их лица. Мне довелось прорезать насквозь момент, когда один парень из третьего отбора выбил десять из десяти мишеней с расстояния...
  Хм... Не помню с какого расстояния, но что-то на пределе возможностей.
  Я обернулась и попыталась рассмотреть цифры рекорда, и...
  Этого не может быть потому, что не может быть никогда! Тот светловолосый, кучерявый парень на эскалаторе... У меня обман зрения?
  Кирилл. Кирилл жив.
  Жив.
  Нет, это не он, просто похожий человек.
  Я развернулась сильнее и наши с незнакомцем взоры встретились. У меня перехватило дыхание, сердце ухнуло куда-то в область живота, там раскололось на несколько мелких осколков, больно раня внутренности, рвя мышцы, прорезая плоть. Конечно, мне это только кажется, как и тот молодой человек, что не сводит с меня взгляд. У него светлые крупные глаза, думаю, голубые, или мне хочется, чтобы они были такими, как у Кирилла. Оттенок волос темнее. Определённо темнее... Или я пытаюсь себя убедить в этом. Стрижка короткая, но бесформенная. Земляне любят подобные несуразности. Брюки и куртка одного цвета - коричневого. Кирилл терпеть не мог подобные оттенки.
  Нет, не Кирилл. Похож, но не он. Двойник. Удачная копия. На удивление...
  - Таня!
  Я слышу тебя, Панин, но не могу отвести взор. Будто встретилась с тем, кого любила... Люблю до сих пор.
  - Татьяна!
  Кричи не кричи, а я не в состоянии отвернуться. Если так поступлю, то не прощу себе. Никогда не прощу ни себе, ни тебе, Панин.
  Незнакомец спустился с эскалатора и, не отводя от меня взора, протиснулся сквозь толпу людей, подошел к ограждению, перегнулся через него. Мне пришлось задрать голову, чтобы держать его в поле зрения, пока доска, минуя пролёт на котором остался неизвестный, станет плавно опускаться на рекреационную площадку.
  Неожиданно, яркий луч голограммы выстрелил мне в глаза, и я зажмурилась, но быстро распахнула веки, поискала взглядом незнакомца. Он всё там же, только теперь, перегнувшись, лежал животом на перилах, ухватив решетку рукой с внешней стороны ограждения и балансируя таким образом, чтобы не свалиться вниз. Он наблюдал за мной.
  - Я - Максим! Максим Соловьёв. Тринадцатый квадрат.
  Машинально отметила, что его голос ниже, чем был у Кирилла. Но во всём остальном - движениях, наклоне головы, родинке над губой - одно лицо.
  - Найди меня, Татьяна.
  'Найди меня, Татьяна'... 'Найди'... 'Меня'... 'Татьяна'.
  Он слышал, как меня зовут. Теперь он знает моё имя.
  Максим исчез из поля зрения.
  Я отвернулась, села ровно, будто мне кто-то приказал так поступить, и уставилась перед собой, пытаясь осознать только что произошедший эпизод. В голове пустота. Меня выпотрошили.
  Здравый смысл, ау! Возвращайся, пора включаться в работу.
  Максим Соловьёв, по всей видимости, опаздывал на свой шатл. Та платформа, как раз для туристов с Земли. Обычно им отводят две-три площадки, чтобы проще было отслеживать их передвижения. Его выходка с перекидывание через ограждения будет стоить ему штрафа. Думаю, потому так быстро скрылся, что уже к нему обратились дроны и потребовали оплатить энную сумму кредитов. Такие циркачества 'Абсолют' не прощает.
  Фу-ух, я снова в себе.
  Что это было? Наваждение? Помешательство? Увидела двойника Кирилла и едва не спрыгнула с доски, стараясь не потерять незнакомца из вида. Идиотка, когда привыкну уже, что нет его. Умер. Погиб. Его останки развеяны в космосе.
  Никогда.
  Ноги уперлись в пол. Остановка. Пора освобождать доску, а я не могу подняться. Тело словно задеревенело, покалывает кончики пальцев, шея болит, а вместе с ней и голова. Давненько такого не было. Почитай с того времени, когда вместо свидания с любимым человеком оказалась в помещении для кремирования.
  - Татьяна...
  Руки Панина обхватили мои ладони. Он стал массировать и растирать мне пальцы, словно почувствовав, что сейчас я нуждалась в этом. Его глаза шарили по моему лицу в явной попытке разобраться в моём состоянии.
  - Танечка, ты бледная. Приведение увидела? - Губы парня растянулись в неестественной улыбке.
  Кто бы говорил о бледности, только не он. У самого краски с лица слетели, на скулах появились малиновые пятна. За эту особенность в наши студенческие годы я называла его мухомором.
  - Да... Приведение...
  Я не узнала собственный голос: надтреснутый, тихий, безжизненный. Здорово меня тряхнула встреча с незнакомцем. А может и правда это был призрак?
  Максим... Максим Соловьёв из Тринадцатого квадрата...
  Вполне может оказаться мистикой. Говорят, что к числу тринадцать предки относились, как-то неоднозначно. Вот и пришел необычный гость из особого места, чтобы... Чтобы что?
  Брррр...
  - Значит, приведение, - прервал мои размышления Панин. - Тот парень - приведение. Чьё?
  - Я пошутила, - отмахнулась и слезла с доски. - Голова закружилась от ярких вспышек голограммы. Сначала 'Око', теперь реклама. Фуу-у-ух...
  Спинка и подлокотники доски сложились и убрались в длинные штробы. Загорелся маленький красный огонёк в углу, что означало соединение доски с базой её хранения. Сейчас улетит.
  - Пошли, - потянул меня парень за локоток, - тебе показана спокойная обстановка. Не расклеивайся.
  Я кивнула и отправилась следом за четыреста одиннадцатым к горизонтальной передвижной платформе, разделённой на сектора, скрёпленные между собой гибкими стыками. Люди заполнили один из секторов, выстроившись плотной колонной-коробкой и, кажется, даже не двигались, напоминая роботов-маникенов, так полюбившихся в магазинах Земли еще пару сотен лет назад. Человекообразные боты читали вложенный в их программу текст рекламы, демонстрировали новинку с выгодных сторон, а потом замирали на пару-тройку минут, чтобы начать всё сначала.
  Мы пристроились в конец 'колонны-коробки' на незаполненный до отказа сектор и тоже замерли. Забавно, двигаться действительно не хочется. Да и куда, если из углов платформы появились вертикальные яркие лучи. Через мгновенье каждый из них развернётся будто веер. Голубые опахало устремятся навстречу дуг другу и в полотне их наложения появится голографическая реклама. Она окружит со всех сторон, станет давить, вовлекать в мир новинок, навязывать их.
  Зажмурилась. Не могу это видеть. Не желаю находиться в иллюзорном склепе чужих достижений. Лучше погрузиться в темноту, сбежать от навязчивого патронажа гениев над всеми нами, но вместо этого из памяти выплыло лицо Максима, свисающего вниз головой и держащегося за прут ограждения.
  'Найди меня, Татьяна'... Найди. Меня. Татьяна.
  Три слова. Сейчас мне кажется подозрительным, что он крикнул: 'Татьяна'. Я не до конца уверена, что он мог расслышать моё имя, когда меня звал Панин. Гул в пространстве зала постоянный, монотонный, сильный. Люди, реклама, механизмы, дроны - всё создаёт полотно гама, дополняя его отдельными резкими одиночными шумами. Полной уверенности нет, что Максим, слышал моё имя. Впрочем, мы находились почти вровень с ним, когда я пересекала рекламную проекцию и обернулась. Потом он подошел к ограждению, и расстояние между нами на несколько секунд стало не больше двух метров. Он слышал. Точно. Точно?
  Не знаю и придумываю проблему на пустом месте. То-то и оно, что я ни в чём не уверена, вот и мучаюсь сомнениями.
  Тринадцатый квадрат Земли - мне мало что о нём известно. Моя Десятка обычно проводила рейды в двадцать втором квадрате. Интересоваться у Панина бессмысленно, его звено работало по квадрату двадцать один и помогало с в двадцать двором. Есть вариант: посмотреть в интернете, но смогу это сделать не скоро.
  - Открывай глаза. Рекреация.
  Я послушно распахнула веки и соскочила с горизонтальной платформы. Витиеватые ворота парка в стиле начала века, украшала парящая в воздухе голограмма с названием парка и зон отдыха, включая корты, беговые дорожки, площадки для подвижных игр, детские, так называемые, пояса.
  Перпендикулярно входу в парк брала начало галерея ресторанов, выглядящая длинным коридором, далее расходящимся на две стороны в виде буквы 'Т'. Там тоже полоскалась в пространстве проекция одного из постулатов 'Абсолюта', ставшего лозунгом: 'От каждого по его способности, каждому - по его труду'. Ароматы на этом пяточке между парком и ресторанной галереей стояли необыкновенные. Пахло всем подряд: от соснового бора до блюда из оленины в брусничном соусе. О, последнее - это нечто!
  Мой желудок выполнил кульбит, призывая откликнуться на аромат 'Нечто' с брусничным соусом. А потом и на сосновые красоты можно поглазеть. Но Панин потянул меня за угол, и я удивилась, обнаружив там улицу с одноэтажными жилыми блоками.
  - Ты уверен, что это место достаточно 'милое' для нашего разговора?
  Слово 'милое' я выделила голосом, давая возможность Панину передумать и заглянуть в галерею.
  - На сто процентов, - хмыкнул четыреста одиннадцатый и, ухватив меня за руку, потянул к ближайшему блоку.
  - Догадываюсь, что это за место и предупреждаю заранее: я на хорошем уровне владею боевыми искусствами.
  - А я освоил практики усыпления бдительности. Есть сертификат за терпение и сообразительность.
  - Покажешь? В нашем мире доверяй да проверяй.
  - Тише, - подводя меня к двери жилого блока и приложив указательный палец к губам, прошептал Панин. - Недоверие не достойно звания абсолютовца.
  Стена блока оказалась с внешней стороны интерактивной, и на её поверхности появился очередной лозунг: 'Абсолют' - это ум, честь и совесть нашей эпохи'*.
  - Проходи, - улыбнулся Панин, а я дёрнула ручку двери, и переступила порог помещения.
  ГЛАВА 3 (46698)
  - Есть будешь?
  Комната оказалась маленькой, три на четыре метра в бледно-голубых тонах. Спартанская обстановка, ничего лишнего, только три кресла, одно из которых задвинуто и развёрнуто в угол, два - возле интерактивного окна.
  - Буду, но не здесь и не сейчас. Ты поговорить хотел. Выкладывай и я отправлюсь восвояси.
  - Присаживайся в кресло, - кинул мне Панин, направляясь к противоположной стене. - Система, два калорийных ужина и санитарную кабину.
  Из стены выехала рама, напоминающая собой грани куба и заполнившая пространство комнаты на четверть. Но расстояние для прохода между противоположной стеной и кабиной осталось. Нижняя плоскость кабины исполняла роль пола, на котором стоял, будто металлический цветок умывальник, немного дальше - унитаз и за ним - узкая душевая кабина. На боковую плоскость пристроена 'гармошка - стена', чтобы при желании сделать кабину изолированным от остального помещения.
  Я подошла к интерактивной стене, где сейчас красовалось изображение распахнутого настежь окна, за которым виднелись горы с белёсыми шапками снега, и прикоснулась к гладкой поверхности. Система отреагировала моментально и высветила над моей ладонью приветствие и вопрос: 'Хотите сменить иллюстрацию?'. Я нажала на подтверждение и отняла руку от прохладного экрана. Библиотека фотографий оказалась богатой и я выбрала земной пейзаж пустыни.
  - Ты не изменяешь себе, - произнёс Панин и до моих ушей донёсся звук текущей воды.
  - Почему бы и нет? Мой свои руки, тут очередь.
  - Ага, - хмыкнул парень. - Не даёшь получить удовольствие в элементарном, вредина.
  Я расположилась в кресле, полностью развернувшись к стене лицом. Санитарная кабина была сразу за спинкой кресла, но я не поворачивала головы. 'Вредность', - как говорил мне раньше Панин, - 'твоё второе имя'. А я и не спорю, находит на меня иногда, и ничего поделать не могу. К тому же день оказался крайне трудным, голова стала тяжелой, хотелось покоя, а не пикировок с бывшим любовником.
  Максим Соловьёв - неожиданно возникшая проблема. М-да, светловолосая, голубоглазая, я так думаю, что голубоглазая, весьма симпатичная проблема.
  Нужно остаться одной и подумать о новом знакомом. Сейчас, придя в себя после пикировок с бывшим, я понимаю, что в нашей короткой встрече мне что нравится. Я испугалась больше, чем удивилась схожести парня с умершим возлюбленным. Проще всего списать мою реакцию на неподготовленность к такого рода сюрпризам, но я-то себя знаю и понимаю, что душу резануло нечто другое - интуиция. Игнорировать её не могу, я живу, работаю на этом необъяснимом ощущении. Восемьдесят процентов успешных рейдов сделано на непостижимой и никем из учёных официально не подтверждённой эмоции. В такие случайности я верила с большим трудом из-за склонности к сведению всего и вся к математическим или поведенческим моделям.
  Это ведь надо, Панин хочет поговорить со мной о чём-то важном, и вдруг на глаза попадается парень как две капли воды похожий на Кирилла. Тот же рост, движения, взгляд, лицо. Он шире в плечах, но и Кирилл мог таким стать к двадцати пяти годам, если бы...
  Ну, хватит! Если бы, да кабы... Его нет и точка!
  Я развернулась и случайно... Нет, я развернулась случайно и вдруг: табадам, прошу любить и жаловать, я - Максим Соловьёв. Прямо театральная постановка, честное слово. Они встретились случайно и...
  Стоп!
  Не случайно. Я развернулась, но и это выглядит постановочно.
  Включилась воздухоподача, встроенная в боковую панель умывальника. Она сбила меня с мысли. Панин руки сушит. Сейчас закончит, я займусь гигиеной. Так, на чём остановилась? Ага... Так-так...
  Не могу объяснить, но из ста случаев сто раз я бы среагировала на рекламу предстоящих игр. Я полностью поглощена назначением, мне интересно, что ждёт впереди, заинтригована новыми правилами, которые анонсировал Панин и Марков. Да, я бы обернулась в силу своего характера, желающего всё сравнивать, и просто из любопытства. Мало того, я задержалась, любуясь кольцами 'Абсолюта' и встречи могло не произойти, но она произошла.
  Снова стоп! Я пристрастна и пытаюсь подвести всё произошедшее под логическую модель. Так нельзя. Может и впрямь момент судьбоносный и я встретила парня, который живёт на Земле, да еще так похож на моего возлюбленного. Бац! И судьба подарила мне эту встречу.
  Ага, держи карман шире!
  Надо всё проверить.
  - Система. Расписание всех шатлов за сегодняшний день стыкующихся с платформой 'F'.
  - Тебе тоже не даёт покоя тот блондинчик с милыми кучеряшками?
  - Отвяжись, Панин.
  - Вот-вот и я всё о нём думаю.
  Из стены выехал стол с дымящимися на нём блюдами. Вовремя, живот от голода давно уже крутит.
  Подойдя к умывальнику, протянула руки и фотоэлемент, среагировав на тень, подал воду через низкий кран.
  Эх, поживёшь с моё на кольце 'Военного корпуса', научишься получать удовольствие от возможности долго плескаться даже моя руки. Но уж очень есть хотелось, потому обсушила ладони под струёй воздуха и устремилась за небольшой, метр на метр, стол. Села так, чтобы можно было смотреть на столбики дат и направлений маршрутов, подобранных Системой.
  - Координатора из тебя не вытравить, - посетовал Панин. - Ты, снова в рейде, просчитываешь возможности и опасности.
  - Чем недоволен? - запихивая большой кусок мяса себе в рот, отмахнулась я.
  - Хорошо, поясню... Ты отправилась в рейд за Кудряшкой. Для тебя он подозрительная личность. Координатора из тебя не выжечь каленым железом, и заметь: одного из лучших координаторов. Ты что-то учуяла, и нос держишь по ветру. Я - командир Десятки, и привык доверять чутью координатора, твоему чутью, девочка. Значит, буду делать свою часть работы. Поиграем.
  - Слишком много сиропа в словах, - нахмурилась я. - Продолжай, я не в претензии. На самом деле доля вероятности, или случайности всегда присутствует.
  - Ну-ну...
  Четыреста одиннадцатый скинул куртку и бросил её на спинку кресла. У него на руке оказалось самозаписывающее устройство. Когда он успел его натянуть, мне не ведомо, но сейчас на корпусе светилась красная точка - прибор в работе. На мой вопросительный взгляд, Панин пожал плечами и сказал:
  - Надел в зоне отчуждения, пока ты пейзажем любовалась. Сам не знаю, почему так сделал. Из меня тоже не выкорчевать военную школу, все мы буйно помешанные. Везде мерещится чушь, которую следует проверить по миллиону раз.
  Я перестала жевать, тяжело проглотила кусок и, отпив сока из стакана, сложила руки перед собой, уставилась на коллегу. Мне не достаточно такого рода объяснений, пускай я верила в них и тоже причисляла себя к сумасшедшим, которым за каждым углом мерещилась опасность. Я относилась с подозрением к любому прохожему, включая людей из Военного корпуса. Особенно из корпуса. Кто знает, в какие игры решат сыграть парни и какие идеи подхватят их командиры? Силовики могут многое, если не всё.
  Нас учили жить и работать на кольце, и никому не доверять. Даже тесты на старших курсах обучения проводили на предмет недоверия ребятам из других учебных Пятёрок и Фаланг. Исключение - твоя команда. Именно она становилась семьёй, единым с тобой организмом, защитой и опорой, смыслом жизни. Десятки не приступали к работе, пока солдаты не научатся доверять друг другу. Половину из своей Десятки я знала по курсу и успешно работала с ними ещё в учебной пятёрке. В своей Десятке я доверяла каждому поименно и всем ребятам скопом, а они - мне.
  - Ну, чего, ты?! - возмутился Панин. - Сама виновата, не успела прилететь, тут же кинулась выслеживать кудрявых парней. Мало того, еще и чуть ли не в обморок падать при этом, будто с тебя заживо скальп снимают. Вот я и перенервничал, записал его притязания к тебе, в положении задом к верху на перилах. Надо признать ракурс он выбрал не из лучших. Ну, что ты так на меня смотришь? Говорю же: надел по привычке, а включил, когда ты вдруг сама не своя стала.
  - Хватит зубы заговаривать! Пистолет под брючиной?
  В ответ на мой вопрос Панин наклонился и, подняв полу брючины, извлёк оружие.
  - Ствол на стол! - приказала я, вполне миролюбивым тоном.
  Раздался тяжёлый звук и на столешнице остался лежать 'Глок' последней модели.
   - И второй тоже, - мои брови изогнулись, в желании продемонстрировать Панину свою решительность и понимание. - Знаю я тебя, дружочек.
  - 'Дружочек'. Ласкает слух, - улыбка расползлась на лице бывшего. - Доесть можем и позже, сейчас кроватный блок вызову...
  - Фу-у-ух... Нравится сидеть рядом с девушкой по горло увешанным пуколками, продолжай в том же духе. Проехали. Что ты там наснимал, показывай. Давай идентифицируем личность. Чем дышит этот парень?
  - Только один вопрос: чем он тебя зацепил?
  - Схожестью с Кириллом. Одно лицо. Мне, признаюсь, не по себе стало.
  - Кир... - Панин проглотил половину имени моего покойного возлюбленного, немного замешкался, а потом рявкнул: - Система, глушители! Изоляция блока от внешних систем. Автономное пользование данными.
  Свет, моргнул и погас, погрузив помещение в кромешную тьму. Затем включилось резервное освещение и на интерактивной стене поползли программные строчки перезагрузки. Я ловила каждую и с каждой осознавала - программа совершенно независимая. Выходит, Панин периодически пополнял данные в ручном режиме, иначе вся информация будет устаревшей и бесполезной. Откуда он производит пополнение?
  На экране мелькнула архивная папка, которая без дополнительных шифров распаковалась самостоятельно и все файлы, что хранились в ней стали загружаться в программу. Кто-то шлёт Панину данные и делает это регулярно. Он сам? Исключено, нет доступа к хранилищу диспетчерской ни у кого, кроме Особого отдела. Каждый рейд, особенности, личности, обстоятельства, поступки членов Десятки и еще бог знает что, записываются в архив автоматически, и отсылаются в хранилище. При желании или по особому распоряжению делается запрос в архив на конкретный эпизод или личность.
  М-да...
  Я прислушалась к себе и не почувствовала удивления. Давно привыкла к тузам в рукаве, которыми порой обменивались ребята в пагонах на разных уровнях Военного корпуса. Если файлы поступают напрямую Панину, значит это кому-нибудь нужно, и происходит с чьего-то разрешения.
  На экране распаковывались очередные папки, а я принялась за остывающую еду, чем заслужила смешок коллеги.
  Я успела съесть половину порции, когда система начала загрузку передаваемой информации с устройства Панина. Откинувшись на спинку кресла, я пила сок и наблюдала за происходящим на экране. Программа обработала запись и стала прокручивать её в замедленном режиме, накладывая на лица и руки людей, попавших на видео подобие сетки-маски для распознавания личности. С правой стороны экрана отображались данные на пассажиров и абсолютовцев.
  Пришлось ждать, пока программа распознает мою личность. Ничего нового и сверх интересного: данные на текущий момент, соответствующие легенде. Не плохой тест на выявление сбоев в общей системе.
  Наконец, программа набросила 'маску' на Максима и Панин крикнул: 'Стоп'. Изображение замерло, а парень прочитал вслух:
  - Максим Соловьёв. Двадцать шесть лет. Европеец. Место проживания - Тринадцатый квадрат. Место рождения - неизвестно. Согласно проведённому следствию, место рождения и пункт отправки в Тринадцатый квадрат - поселение в Карантинном квартале. Прибыл в Тринадцатый квадрат в соответствии с запросом родственника. На момент... И так далее...
  Согласна с Паниным, написаное дальше в Деле на землянина - стандартная информация: 'не был', 'не привлекался', 'не состоял.'. Информативно, но бесполезно, именно потому, что есть пресловутое 'не'. Вот если бы... Если бы, да кабы, да во рту росли грибы*... Ну, нет особых преступных заслуг у господина Соловьёва. Тут радоваться надо, а я расстроилась. Зацепки нет, червоточины - тоже. Неестественно как-то...
  С ума сойти! Как же глубоко деформировал меня мир Военного корпуса, что вижу в человеке, живущем по законам нечто противоестественное. Хм! С другой стороны за три года участия в рейдах такого насмотрелась... С души воротит. К тому же доходят слухи о нарушениях бойцов из других Десяток, сделанных ими в рейдах на Землю. Ну, как люди не понимают, что всё, что происходит во время задания, записывается, отслеживается, протоколируется? И если допущена ошибка - одно, а если ты возмущаешься и критикуешь правила колец - другое. А ведь есть и такие, кто осмеливается. И что потом? Никто не скажет, ибо сказать просто некому.
  - Запрос по родственнику, - продолжил парень, набирая символы приказа на самозаписывающем устройстве.
  Он вводил буквы вручную, значит блок с записанной программой дистанционный. Может резервное хранилище? Похоже на правду. А кто у нас мог такой историей заморочиться? То-то и оно, что только разведывательные войска. М-да, говорят ведь, бывших разведчиков не бывает, Панин - не исключение. Но тут всплывает другой ряд вопросов. Например, что не нравится такому секретному ведомству в нашем, рейдовом? В чем мы заподозрены, и сколько еще нераскрытых секретных агентов в Военном корпусе? Сидят где-то, доклады строчат... Противно мне, но весело... Почти весело. Все под колпаком 'Абсолюта'. Все.
  'Вся власть народу'! 'Вся власть Советам!'
  - Родственник скончался на следующий день, как к нему прибыл Соловьёв. Видишь даты? - отозвался Панин, хоть я и сама успела прочитать сообщение. - Очень интересно...
  - Чем интересно? Хотя... По логике вещей...
  - Тем, что он из Карантинного квартала. Совпадение? Хм...
  - Ага, - кивнула я. - Колись. Почему тебе не нравится не опровергнутое совпадение?
  Для меня стало очевидным, что это так и было - случайность. Я не знаю, кто нашептывал мне такую уверенность, но я не сомневалась в этом.
  - Всенепременно. Переходим к разъяснению задания, без этого никак.
  - Ого! - одним махом я влила в горло остатки сока и уселась удобнее, вытянув ноги вперёд. - Столько тайн в ерундовом деле: Карантинный квартал, Тринадцатый квадрат, умерший родственник, не переживший радости от встречи с красавцем, и перехлёст всего этого с предстоящим отбором. Да, ты интриган, батенька. Прямо триллер завернул.
  - Красиво излагаешь, Танечка. Зришь в корень. Ты и на самом деле считаешь его красавчиком? Впрочем, этот вопрос оставим на потом. Итак, тайна начинается, прочищай ушки, буду вещать.
  - Не тяни, образина!
  - Значит, он красавчик, а я - образина? Так не честно. Ты обзываешься.
  - Ты забыл свой Ник в Военной школе? - удивилась я. - Я всего лишь, оживляю нашу беседу, пытаюсь тебя склонить к разговору, с целью получить секретную информацию. Всё, как нас учили. Я так стараюсь, что из кожи вон едва ли не лезу, обращаю нас к нашему общему прошлому, с его трепетными моментами, а ты всё не идёшь на контакт.
  - Выкрутилась... Ага! Тот финт с полотенцем - обращение к нашему общему прошлому? Признаю, было виртуозно. Снимаю шапку и падаю ниц.
  - Далось тебе полотенце... Начинай уже, или я пойду восвояси. Тут полно мест, где можно с чувством и толком провести время.
  - Тань, мы вляпались.
  Сказанное, будто удар в грудь сбило моё дыхание. Откашлявшись, я уставилась на Панина, ища в его лице малейший намёк на шутку или игру. Нет, Вадим открыт, ни тени жульничества, подтасовки. Ему важно поговорить со мной. У него не стоит задачи склонить меня на свою сторону, подставить. Он пытается предупредить. Именно за этим позвал в этот блок и включил защиту. Странный парень, похожий на Кирилла - предлог. Всё гораздо глубже и, увы, прозаичнее.
   - Меня посадят, если ты сдашь меня, - продолжил Панин и напряженно улыбнулся. - Но в нашем тупом мирке, ты единственный человек с кем могу обсудить это дело. Оно не простое, Татьяна. С кучей подводных камней и нас в него втянули. Знаешь почему? Мы лучшие: ты и я. Отбор - военная операция. Нет людей, кто посвящён в неё целиком. Нас шестеро, тех, кто хоть что-то знает... Собрать мозаику дела трудно, большие пробелы, но... Мне удалось. Есть у меня... друзья, кое на что намекнули. Остальное сопоставил, додумал.
  - Информация, которую получу на электронную почту. Начни с неё. Любопытно же какова официальная версия.
  Мои мышцы напряжены, я только сейчас это почувствовала, когда поставила пустой стакан на стол и заметила, что дрожит рука. Но я верила Панину безоговорочно. Интуиция вопила, чтобы слушала его и внимала каждому слову. Я ненавидела его за прошлое, но четыреста одиннадцатый действительно лучший и он пришел ко мне, чтобы не пропасть. Я снова ровняюсь по нему, его чутью, осторожности. И я понимаю: поступаю правильно.
   - Логично, - парень кивнул. - Правила поменялись. Теперь пятнадцать абсолютовцев и двенадцать землян выступят в роли наблюдателей на отборе. Задача выявить двадцать четыре человека самых лучших, кто перейдёт во второй этап.
  - Подожди, я не поняла. Ожидали модуль девять координаторов, включая меня, и двое - командиров групп, включая тебя. Потом, прибыл Грибоедов, и командиров стало трое. Откуда пятнадцать? Прибудут позже или...
  - Уже на Земле, - прервал меня Вадим. - Дослушай. Все вопросы позже. Второй этап 'адаптационный' и конкурсантов поделят на дюжины. Группы должны выполнить поставленную задачу - рейд в интерактивном поле. Оцениваться будет слаженность и работоспособность. Отбор превратят в шоу, за которым в режиме двадцати четырёх часов смогут наблюдать население обоих миров. Каждое движение бойца не уйдёт от любопытных глаз публики.
  Абсолют подстраховался, сделав отбор круглосуточным шоу, ведь так смогут наблюдать за бойцами, и от землян не страшны бут никакие сюрпризы.
  - По итогам интерактивного боя сформируется команда из десяти человек и командир, которая отправится в настоящий рейд. И тут начинается самое интересное...
  - Подожди с интересным, сейчас расскажешь. Я не понимаю... Пятнадцать наших и двенадцать - землян. Землян - двенадцать. Конкурсантов - двадцать четыре. Но у меня не сходится математика, когда думаю о количестве. По прошлым играм голосов было столько же, сколько и конкурсантов. Почему сейчас на три больше? Сделано для выявления преимущества?
  - Не-а. Всё дело в координаторах, Танечка. Их двенадцать, одиннадцать - принимают участие в этапе отбора. Командиры подключатся в третьем этапе, как и еще один координатор. И тут, как я уже сказал, начинается самое интересное. Про этих четверых никто не знает.
  - Ого! - не удержалась я от возгласа. - Ничего себе перспективка! Да тут действительно настоящая спецоперация.
  - Легенда такая для всех землян и абсолютовцев: на территории Карантинного квартала обнаружены нежелательные элементы - незарегистрированные люди, ведущие непонятный образ жизни. По данным разведки они там действительно есть.
  - А почему там не проводятся до сих пор рейды? - нахмурилась я.
  - Всё сложнее в нашем политическом мире. 'Абсолют' не получил санкций на проверку того района, но удалось выбить разрешение на проведение этапа отбора с принуждением неизвестных к регистрации. Это более гуманно, чем рейд. Ведь 'Абсолют' предложил Парламенту Земли нечто беспрецедентное - создать собственные рейдовые отряды. Возрождается контора, которую раньше называли - полиция.
  - Полиция? - мой голос дрогнул.
  - Да. Говорю же: политика - дело тонкое. Так в большинстве случаев сами земляне станут разбираться в своём мирке и подчищать собственное дерьмо.
  Возникла пауза. Я водила пальцем по гладкой столешнице, пытаясь уложить сказанное коллегой в голове. Мысли путались, но чёткое представление всё же сформировалось. 'Политика - дело тонкое'. Прав, Вадим, прав. Пока мы выполняем работу полиции, у Парламента Земли есть возможность тыкать Совету на недоработки и передавать ему недовольства людей. Совет решил часть забот переложить на плечи Парламента, тем самым вроде оставшись в стороне.
  Уловка. Правильно расставленные сети, в которые угодили земляне. Они решили, что отвоевали часть свобод для себя? Ну-ну... Погрязнут в собственных разборках с недовольными гражданами. Перелопачивая грязь, земляне лишаться и остальных допущений, даже не заметив этого. Зависимость от колец станет сильнее. Парламент захлебнётся в собственном бессилии. И тут...
  За такие мысли меня мало разжаловать, нужно прилюдно сжечь на костре, как в средние века. Потому и никто не доверяет не то, что партнёру, а другу в Военном корпусе. Видимо, мыслишки путаются в головушках, куда без этого, и боятся ребятушки за свои жизни, не болтают лишнего.
  - Танечка, - голос у четыреста одиннадцатого надтреснутый, глухой, - дальше паршиво. Начинается та самая задача, что не для всех. Под предлогом проверки заброшенного исследовательского института, расположенного неподалёку от поселения Карантинного квартала. Трое наших из Военного корпуса, должны будут прочесать институт - такова легенда. На самом деле они займутся поисками документов, оставленных неким сумасшедшим учёным-генетиком. Три координатора поведут каждого из тройки, четвёртый координатор - главный, аккумулирует данные по происходящем в поле, ведёт других координаторов. Задумано заранее, троих готовили для этого задания. Просто провести рейд Совет 'Абсолюта' посчитал слишком неправильным. Карантинная зона находится под юрисдикцией Земли, и обострять отношения никто не решился. В праве колец только рейды во время правонарушений. Вот и выдумали такую легенду - отбор.
  - Фу-ух... Давай по порядку, Вадим.
  - Самое простое, - откликнулся Панин и, встав из-за стола, прошелся по комнате, зачем-то потрогал кресло в углу, и вернулся ко мне, присел, уставился в глаза. - Трое координаторов в последнем этапе поведут троицу разведчиков. Я один из этой бойцов рейда, и уверен, что стану командиром. Для этих целей и прислали моего координатора, чтобы проще работалось. Но я очень надеюсь, что ты согласишься стать моим Манипулятором.
  - Кем?
  - Манипулятор - тот, кто подсказывает бойцу, как он должен поступить. Манипулятор - управляет полностью конкурсантом. Это единственная возможность записать всё, что будет происходить там, в Карантинном квартале. К тому же... - Панин встал и, глядя на меня сверху вниз, сказал: - это шоу для Землян. Им решать, кто из соплеменников прав, а кто виноват. Только не все картинки буду землянам видны. Для этого и нужен двенадцатый координатор, который будет развлекать публику, поджигая интерес, дирижируя общее действо рейда. Ему помогут командиры, чтобы никто не заподозрил проведение отбора по сценарию. А сценарий существенный и утверждённый.
  - Влипли, согласна, - протянула я. - Мне нужно подумать.
  - Конечно, любимая.
  - Не манипулируй мной!
  Я развернулась и, подхватив сумку, оставленную Паниным в углу комнаты, выскочила за дверь. Запах хвои и жареной оленины отрезвил меня, и я рванула в сторону парка. На полпути к хвойному лесу, я вспомнила, что так и не проверила Максима до конца, но возвращаться к Панину желание не возникло.
  Бредя по дорожке мимо ровно, словно по линейке, посаженных деревьев, я пыталась собраться с духом, пробовала осмыслить всё услышанное. Панин прав, что картина вырисовывается не вся, слишком много белых пятен, неточностей. Единственное, что не вызывает сомнений - фигура двенадцатого координатора, того самого, что станет режиссировать шоу. Вероятно, включения в прямом эфире из института будут, пока события не перейдут в решающую фазу - поиск документов. Далее может произойти всё что угодно, но ручаюсь, оно привлечёт зрителей настолько, что никто и не захочет наблюдать за скучным прочёсыванием помещений и коридора исследовательского института.
  Воображение нарисовало битву и погоню, но кто знает, на что способны 'устроители' шоу. Фантазия у ребят из разведки богатая, туда других не берут. Меня мучило иное: предложение Панина. Под него готовили координатора, с которым он выходил на рейды, а бывший делится со мной данными и просил стать его глазами и ушами. Вот это необъяснимо с любой точки зрения. Тут напрашивается тривиальный вывод - кризис доверия к коллеге. Но не про Десяточников подобные понятия. Что тогда? Спросить у Панина напрямую? Ага, разбежался он мне всё выкладывать! Попытаться переговорить с Иваном? Вариант слишком смелый, так он всё и выложил на тарелочку с голубой каёмочкой. И что? Что делать?
  Наблюдать и анализировать - так учили в школе Военного корпуса. Будем стараться, ничего другого, более путного, в голову не приходит.
  С другой стороны, Панин рассказал мне свою версию грядущего отбора, но у меня ведь есть еще Марков и Грибоедов. По душам в таком деликатном деле переговорить не получится, зато смогу задать наводящие вопросы. Какие? Вот это проблема. А почему не выяснить всё про Тринадцатый квадрат и Карантинный квартал? Вполне резонный вопрос и так сказать 'в масть'. Я так понимаю, некоторые из наших приступили к выполнению поставленной задачи, могу прощупать почву на их счёт. Прокатят с объяснениями, тогда... Вот тогда и придумаю, что делать дальше.
  - Привет!
  Кто-то откашлялся за моей спиной, и я обернулась. Максим. Максим Соловьёв из Тринадцатого квадрата. Почему я чувствую удивление, сама не пойму. Скорее - должна смоделировать ситуацию, в которой случайное произошло не случайно и значит, человек разыскивал меня. Присмотреться к парню, попробовать расколоть его, выудить данные, запросить службы контроля. Я так и не увидела ответ на запрос по шатлам в жилом блоке Панина. На каком из полётных средств Максим прилетел - улетел. Я могу всё это сделать, но вижу Максима перед собой и не могу ничего поделать, глупо улыбаюсь.
  - Прости, так дико получилось там... на платформе. Выглядел полным идиотом.
  - Да, к верху задом любой выглядит странно, - парировала я, вспомнив слова Панина.
  О боже! Я даже Панинские шуточки использую! Никуда не годится. Но... Максим рассмеялся, так просто и беззаботно, что стал еще больше похож на Кирилла. Я не в состоянии заниматься психоанализом, просчётом ситуации, всёго, что предстоит впереди, а могу лишь, как влюблённая идиотка пялится на живое воплощение моей первой и такой настоящей любви.
  - Ну, вот. Опозорился перед девушкой.
  - И заработал пустоту в кармане? - улыбнулась я. - Кредиты... Ты не можешь улететь?
  - Кредиты - ерунда. Билет я поменял и... Я надеялся найти тебя. Даже обратился в справочную службу, чтобы нашли тебя через системы.
  Хорошая идея и простая. Что же я сама не догадалась? Можно отследить человека, его маршрут, момент прибытия и отбытия, передать сообщение... Многое. И всего-то - подать заявку в справочную службу. Именно её данные обновились у Панина в системном блоке.
  - Мило. - Я склонила голову на бок и прищурилась. - Столько подвигов ради мимолётной встречи...
  Ого! Я кокетничаю. Давно со мной такого не происходило. Со времён... О! Не вспомнить. Наверное, школы. Да, именно, школы. Чудны дела твои, Господи!
  - Ты куда направляешься?
  - Жду... шатл до кольца 'Искусств'.
  Модуль я жду, мо-дуль. Понятно?
  Что-то внутри меня взорвалось, и недоверие отрезвило, заставило работать мозг, а не погружаться в тёплую вату заинтересованности к молодому человеку.
  - Что-то не так? - парень, вероятно, заметил перемену в моём лице.
  Фиговый я конспиратор, далеко мне до Панина с его... Тьфу! Опять! Сравниваю его с собой. Докатилась! Еще психоанализом заняться осталось. Ответ на вопрос: 'Что не так?' - адресуйте Панину, он найдёт, что ответить.
  - Я забыла, когда он туда вылетает. Вот, стою, пытаюсь вспомнить...
  - Могу помочь, пойдём.
  Сама любезность. Паника заполонила тело, и стало казаться, что оно налилось свинцом, стало тяжёлым и неповоротливым. Да, что со мной такое?! Почему, то плавлюсь, будто масло от одного взгляда, то напрягаюсь, не порвать бы жилы.
  - Спасибо, - выдавила я. - Куда идти?
  Знаю я, когда и во сколько отправляюсь, и чтобы всё состоялось, требуется не так много: отделаться от... Парня так похожего на мою любовь.
  - В справочную службу.
  - Идём.
  Спасибо, Максим, удружил, век твоей доброты не забуду. Вспомню, обязательно, как стояла возле изящного по форме, стационарного робота на выходе из парка и кусала губы от злости. Я еще ни разу в жизни настолько не шифровалась, чтобы не выдать места отправки. Вознаграждение было - искрящийся и невинный взор попутчика, обращенный ко мне. Но отчего-то мне показалось, что этого мало за пройденные мучения. Я едва ли не до крови прикусила губу. Пагубная привычка, от которой не отделаться никак.
  Наконец, моральная экзекуция закончилась и я, почувствовав облегчение, расслабленно улыбнулась Максиму, приготовив фразу для прощания, ведь шатл на моё кольцо отправлялся через пятнадцать минут. Парень меня огорошил:
  - Отлично. Я уже поменял билет, отправимся вместе.
  'Когда успел?' - запоздалый вопрос, потом не стала его задавать. Сейчас назревал другой: 'Что делать?'.
   - Ты хочешь сходить там на новую выставку фото? Ну... 'Наша планета в лицах'.
  Приятно думать, что я со стороны смотрюсь такой интеллигентной девушкой, вздыхающей от красот человеческого тела. Только сейчас я прибывала в полном нокауте - не могла придумать ничего путного. Сделала одухотворённое лицо и ляпнула:
  - Новый фильм, по книге. Он появится на Земле только через пару недель, и я бы... хотела...
  - Ладно, выставку по боку. С большим удовольствием посмотрю фильм с тобой. Я не очень навязчив?
  Очень!
  - Ну, что ты... - потупилась я, уставившись на армейские ботинки Максима. - Это... мило. Давно меня так никто не клеил.
  Язык мой - враг мой. Совсем уже осолдафонилась, как мама скажет. Впрочем - плевать, главное - его ботинки. Армейские, небольшого размера, новенькие. Такие найти обычному штатскому - днём с огнём. Да еще малого размера. Очень хорошая зацепка. Смогу сделать запрос и прояснить, что за парень такой и откуда взялся.
  - Прекрасно, - обрадовался Максим и подхватил меня под локоток, потащил в сторону эскалатора, - я рад, что твоё сердце свободно. Ну, или я могу надеяться, что оно свободно. Раз давно никто не клеил, значит, нас свела судьба.
  Я пыталась сопротивляться натиску и выпутать свой локоть их цепких пальцев Максима. Но сильное сопротивление привлечёт внимание, и потому отбивалась не так рьяно.
  - Я имею в виду, что тоже давно никого не клеил - как ты выразилась.
  О-ооо, я сейчас закиплю от такой деликатности, в кавычках.
  - Что-то не так?
  - Ты всё время будешь задавать этот вопрос? - не удержалась я и выдернула руку. -Аккуратнее на поворотах, парень. Так и нарваться можно, когда достанешь.
  В толпе мелькнула знакомое лицо. Панин, собственной персоной. Я сразу почувствовала внутреннее расслабление, ведь Вадим смотрел прямо на нас. Интересно, он решится подойти или так и будет наблюдать?
  Ответ пришел сам собой: присмотрится.
  Я зачем-то залезла в сумку-мешок, которую сжимала в руке и стала рыться в ней. Что искала - сама не знаю. Под перекрёстным огнём взоров парней находиться никогда не приходилось. Взгляд Панина, такой тревожный, напряженный, жёг лицо, заставлял сердце шумно стучать в груди. Ему в противовес - взор Максима, ласкающий, нежный, понимающий.
  М-да, из огня да в полымЯ. Еще пойди, разберись, что менее опасно для моего душевного состояния: Панинское осуждение или всеобъемлющее благодушие Максима? Впервые в таком нелепом положении. Не знаю, как поступить. Ощущение, что Панин меня застукал с любовником, как в плохом анекдоте, и я пытаюсь оправдаться, сказав: 'Ты всё не так понял. Сейчас объясню'. Но положение усугубилось тем, что такие же чувства, переживаю и в ситуации с Соловьёвым. Дикость? Вот-вот и я того же мнения - дикость.
  
  Шумно выдохнув, схватила первое, что попалось в руки - 'серьгу' - прибор для интерактивного общения, выдернула её из сумки и нацепила на ухо. Сделала это, чтобы руки занять и, наконец, собраться с мыслями, задушить в зародыше раздрай, который начал завладевать мной. Ушей коснулся странный звук, я замерла, прислушиваясь, и хмурясь, пытаясь определить, на что он похож.
  Неожиданно Максим схватил меня за руку, прижал к себе и с силой оттолкнул. Я отлетела и упала, немного проехалась по гладкому полу. Прострел в спине и адская боль в локте, сопровождались скрипом захлопнувшихся железобетонных ребристых откатных ворот, отгородивших от меня зал станции. За спиной послышался треск, и, обернувшись, я успела увидеть в щелку между смыкающимися воротами вход в парк. До меня донёсся вой сирены, шум и крики. Слева и справа в разные стороны разбегались люди, будто муравьи. Кто-то даже перепрыгнул через меня. Похоже - юноша, в нелепой земной одежде.
  Паника. У них и у меня - паника.
  Удирающих людей и меня через пару-тройку секунд, разделили выросшие из пола металлические перегородки. А потом всё стихло. Я осталась в замкнутом пространстве, между переборками и воротами.
  Превозмогая боль в шее, которую ощутила только сейчас, я задрала голову, и посмотрела наверх. Массив ворот, соединил пол яруса и купол кольца. Надо мной прозрачный люк, в который вполне пролезет робот-военный, а за люком звёздное небо. Правду говорят: из колодца звёзды ярче. Сумела в этом только что убедиться.
  Я с трудом села, растёрла шею, попробовала выгнуть спину. Боль отозвалась глухим прострелом. Славно. Ничего себе силёнки у Максима! Интересно, чем он там, на Земле питается? Пора 'Абсолюту' опыт перенимать - тщательнее разрабатывать меню, чтобы нас тоже всех так распирало от мощи.
  Огляделась. Я в ловушке, реакция подвела. Нужно было бежать сломя голову, а не наблюдать, как делали это все вокруг. Может я и права, что не рванула следом. Платформы заблокированы - чрезвычайная ситуация. Значит, передвижения по пневмотрубам прекращены. Кабины - остановлены. Бегать по уровням и платформам бесполезно - двери закрыты наглухо. Очевидно, что узловая станция изолирована полностью на всех ярусах. Но, что послужило началу протокола? Глюк системы или что существенное?
  В последнее время земляне стали чаще прибывать на 'Абсолют', чтобы угрожать или выдвигать требования Совету. Обычно, это человек или группа лиц, которых вполне мирно обезвреживались небольшой группой из Военного корпуса и парой-тройкой роботов. Далее нарушители следовали от этапа к этапу следственных мероприятий, пока им не определяли меру наказания. Правду сказать, на моей памяти нечто подобное впервые. Чтобы вот так, запросто двери перед носом закрывали... Не припомню.
  В ответ на промелькнувшую мысль на массиве ворот загорелось табло. Я, кряхтя, поднялась и направилась к ним, читая появившуюся надпись: 'Предупреждение. Техническая неисправность'. Я ухватилась левой рукой за спину - болит, зараза, а правую ладонь приложила к красному кругу. Мало кто знает, что это 'Определитель', им пользуются все, кто имеет допуск установленного уровня, а проще говоря: командование и координаторы.
  Система отреагировала на касание запросом введения порядкового номера, и на табло на появившейся виртуальной клавиатуре, я набрала свой шифр. 'Серьга' тоненько пискнула и я нажала на неё, чтобы завершить активацию и вход в систему кольца уже, как штатник.
  Увы, являясь частью команды и будучи заместителем командира, я - гражданское лицо, хоть и служила официально. Такова директива Совета: координатор не имеет права быть военным. По нелепости или по злому року, приказ командования вышел на следующий день после утверждения меня Марковым на координаторскую службу.
  - Запрос протокола 'Террористическая угроза', - прошептала я.
  Голос сел, я с трудом выдавливала звуки. Дышать стало тяжело. Что со мной? Секунду назад всё было в полном порядке.
  'Запрос отклонён', - прочитала я ответ в строке сообщения, появившегося на табло. Значит, глюк системы. Можно смело выдохнуть, но мне не нравится сбой - слишком явный, будто подстроенный специально.
  - Соединение с Военным корпусом.
  Кашель рвал мои лёгкие. Подступившая рвота жгла внутренности, не позволяя дышать.
  'Не возможно, - прочитала я. - Запрос, на соединение отклонён'.
  - Кем? - удивилась и ухватилась за горло, оно першило и, будто тысячи игл пронизывали лёгкие насквозь, оседая где-то там, в желудке. Ноги стали ватными, шевелиться не хотелось, лень.
  На панели появилось новое сообщение, но яркие буквы расплывались, превращаясь в огоньки похожие на солнечные зайчики. Надо действовать, как на задании: перевести всё общение на блок в Военном корпусе. Он защищён от вирусов и проникновения.
  - Завершить соединение между 'серьгой' и удалённым центром, - прошипела я, надрываясь от кашля.
  - Дистанционный пользователь установлен. Устройство работает в автономном режиме. Уровень соединения - отличный. Передача данных - отличая. Способ отправки - код номер сто.
  - Выделенный канал для связи с ВК.
  - Канал для связи с Военным корпусом возможен только через дистанционный симулятор.
  Мысли путаются, хочется сесть на пол и не шевелиться. Навалилась усталость, захотелось спать. Я тряхнула головой, чтобы взбодриться и прошипела:
  - Где симулятор?
  Голова кружилась, черные пятна перед глазами, говорили, что я на грани обморока.
  - Следуйте за указателем.
  Появилась голографическая стрелка, указывающая на тупиковый угол. Вернувшись к месту моего падения, я подобрала сумку и двинулась по указателю.
  За мою двадцати пятилетнюю жизнь, это были самые сложные тридцать два шага. Я буквально рухнула на принявший меня угол и сползла по стене на пол, пытаясь оставаться в сознании. Мне хотелось спать, а бороться с этим чувством - сил нет. В полу появилась штроба, из которой выехала пузатая перегородка, сомкнувшаяся надо мной на высоте около двух метров, образуя подобие перевёрнутой непрозрачной колбы. Что-то зашумело, и я почувствовала, что дышать стало легче: воздух заполняет мои лёгкие. В голове прояснилось, и я смогла сесть.
  Из стены, толкнув меня в спину, выехала приборная панель, а 'Серьга' стала проецировать, словно очки-слоты, голограмму. Только я ничего не видела. Пусто. Голубое свечение, похожее на туман и всё.
  Отодвинувшись и сев удобнее, облокотилась на стену 'колбы', вошла в систему Военного корпуса и попыталась отправить вручную протокол об угрозе. Система отреагировала необычно, будто в ней вирус. Может и правда, неполадки в системе кольца? Произошел сбой на центральном пункте, который вот-вот устранят. Автоматика сработала из-за элементарного глюка в сети или по вине вышедшего из строя датчика автоматики.
  Ага, а газ откуда? Его подают только при местном взломе системы. На то, что так и есть и одну из программ кольца хакнули, указывает именно подача усыпляющего газа. А это значит... Времени крайне мало, следует быстрее шевелить мозгами - вот что это всё значит.
  Что-то не слышно роботов, разгуливающих по коридорам и оберегающих мирный сон граждан, а заодно сканирующих у всех кто валяется на полу ДНК. Ситуация не протокольная: есть сбой в работе станции и нет средств контроля и реагирования. Выходит, точно хакнули - это второе подтверждение.
  Чувствую, протокол об угрозе сработает не раньше, чем рак на горе свистнет. А что в запасе? Через протокольные десять минут, система цикличности девяти колец среагирует на блокировку движения на одном из них, выполнит запросы. Увы, колец много, а Центральная система - единая. По мне так это плохо, но никто не пытается это устранить.
  Что дальше? Центральная система отошлёт не меньше сотни разных паролей и запросов, чтобы получить сообщения от всех систем, включая наличие людей в зоне происхождения возможного затруднения. Итого не меньше пятнадцати минут, плюс-минус минута. Потом активирует общую тревогу. Далее: Центр отошлёт беспилотник с роботами для визуальной проверки и только потом всё закрутится и завертится. На круг около получаса, плюс-минус пять минут.
  Хм... Долго. За полчаса тут такого можно наворотить, что потом все службы, включая нашу, будут год разгребать дерьмо и отлавливать мелкие погрешности.
  Мои пальцы запорхали по клавиатуре приборной панели, а луч голографии высвечивал плоскую виртуальную модель моих запросов. Судя по реакции программы, запросы обходили запреты хакера и выдавали истинную картину положения дел с пометкой: 'под вопросом' и 'устраняемый технический сбой'. Нарушитель заменил блок оценки работы системы на ложный. Программа не стала реагировать на неточности, воспользовавшись второй пометкой - 'устраняемый технический сбой'. Это было похоже на рукотворное вмешательство, в котором каждой последующей присылаемой команде приписывалась такая пометка. Такое возможно лишь при непосредственном доступе к сетям через соединительную коробку с блоком специальных устройств. По такому же принципу работает и выносной симулятор, в котором сейчас нахожусь. Что мне это даёт? Ничего хорошего.
  - Забор воздуха. Полный анализ.
  Зря я выдала голосовую команду. Тот, кто хакнул систему станции уже ищет меня. Я не сомневалась в этом, ведь он видит мои запросы Военному корпусу, читает их и жмёт кнопку, сбрасывая их в никуда. Надо быть умнее.
  'Забор воздуха произведён. Анализ выполнен'.
  Приняв расчёты, я увидела подозрительные элементы в таблице. Ввела запрос на проверку применения газа и едва не ахнула, когда высветилась строка, в которой красовался сонный газ последней разработки. Срок его воздействия - три часа. Теперь план преступников ясен: полчаса на работу, потом - подчищают за собой. Времени навалом. Выходит у них специальные противогазы. Вопрос: откуда? Они имелись только в Военном корпусе. Если взломщики внутри, то они в них.
  У нас завёлся крот?
  Я попыталась соединиться с дронами-охранниками, но ничего не вышло. Не теряя надежды, вбрасывала команды, стараясь оживить хоть что-то и не быть слепой. Связи с военными не было, но я наблюдала за списком Десяток готовящихся к рейду и, увы, куда угодно, только не к нам. А что если...
  - Связь с четыреста одиннадцатым.
  Я решилась на голосовую команду, так быстрее. 'Серьга' Панина высветилась, как обнаруженный элемент и я согласилась его принять на тот же базовый шифр. Я едва не закричала от восторга, когда голограмма отобразила Зал.
  Он сделал это! Панин сделал это! Догадался и нацепил на ухо устройство. Голограмма, показывала уровень его состояния и понятно, он спит. Но сейчас не так важно, всё это, у меня появилось средство и возможность сообщить о проблеме.
  Ракурс оказался подобающий для минутной записи. Угол охвата лучей 'серьги' достаточен, для оценки ситуации. Я вызвала диспетчерский пункт Военного корпуса для гражданских лиц и через Общую систему интернета, получила согласие на соединение. На экране проекции появились стандартные строки: 'Ваше имя' и 'Ваша проблема'. Система просила меня подать заявление о гражданском нарушении официально. Да, не вопрос! Я нажала на старт, зная, что даже видео свидетельства принимаются согласно протокола и рассматриваются тут же. Я онлайн передавала то, что отсекали лучи голографии.
  Картинка вырисовывалась та еще... Внутри замкнутого пространства на полу в разных позах лежали люди. Бледные, с посиневшими губами, запрокинутыми головами. У одного мужчины рассечена кожа на голове. Побритый наголо он смотрелся угрожающе, с запёкшейся кровью, рядом с перепачканным ребром жесткости конструкции эскалатора.
  Сообщения, посыпавшиеся с диспетчерского пункта, я игнорировала. Выдавать себя не собиралась, ведь мой ответ могли перехватить хакеры.
  Выждав минуту, напечатала имя своего шефа в Общей системе интернета для открытой переписки. Не сомневалась - реакция последует едва ли не молниеносная. Так и вышло, Марков отреагировал. Я перевела трансляцию в режим приёма и услышала голос Ильи Александровича:
  - Код сорок один, двадцать четыре, три ноля, сорок четыре.
  Я заменила режим и теперь Марков, бегущий по коридорам кольца, мог видеть происходящее внутри Зала. Он помог мне, теперь моя задача, уж если не захватить нарушителей, то занять их на некоторое время. Главное, чтобы 'серьгу' Панина не засекли раньше времени.
  Выдохнув, я вывела в проекцию план кольца. Меня интересовали помещения, прилегающие к платформам, там должны быть упакованные в специальные ниши дроны. Доступ к ним невозможен из-за взлома системы, но активировать дистанционно вполне по силам.
  Введя код, сказанный Марковым, я сосредоточилась на плане Зала. Интерактивная схема среагировал красными импульсами, и я ввела код заново. Появился трёхмерный чертёж отъезжающей в сторону обшивки зала. Активировались подвижные видеокамеры дронов, находящихся в нишах, но они не выводили видео на проекцию. Схематичная картинка, передавала на 'серьгу' моменты распаковки дронов. Ровными столбиками появлялись команды автоматического запуска механизмов.
  Я ввела в программу запрос на передачу видеоданных с подвижных целей и могла наблюдать за выкатившимися из люков роботами. Меня волновал обзор, хотелось больше видеть, а значит, и записать. Переключилась на камеру одного из дронов, по которому в упор открыли огонь. Дрон развернулся и принял град пуль, но я успела рассмотреть злоумышленников.
  Их четверо. Они в защитных противогазах, хорошо экипированы. Значит, крот всё-таки есть. Утечка, у нас, братцы-кролики, с чем и поздравляю нашу доблестную гвардию. Но с этим пусть начальство разбирается. Меня волнует, что нет у них ничего в руках такого, что напоминало бы компьютер. Странно. Прикрытие? Да, похоже на группу, которая должна прикрыть отход.
  Переключившись на другого дрона, я с ужасом осознала, что проку от него мало: сдыхает. Я успела засечь двоих и встроенная в него камера потухла.
  Несу потери, но я упорная.
  Так-так, что у нас тут? Ага, есть еще один не активированный дрон. На противоположной стороне. Пока три механических бойца отвлекают, взломщиков, ты накроешь их из засады.
  Перевела наблюдение на выкатившегося из ниши дрона. Ракурс оказался подходящим. Группа из шести человек, словно на ладони. Они расстреливают, роботов, и находятся в укрытии за колоннами.
  Я отдала команду спрятаться за колонну и произвела наведение на одного из боевиков. Он лежал среди пассажиров. Обложился людьми, словно мешками с песком! Сволочь! Прикрылся мирным населением. Всё равно достану!
  Перевела оружие дрона в режим одиночного выстрела из снайперской винтовки и вывела оптический прицел на голографическую проекцию 'серьги'. Дроны, вступившие в бой, стояли, как в копанные умирая под градом пуль боевиков.
  - Цель поймана! - послышался тихий голос устройства.
  Я видела его. Человек увлёкся пальбой и выглянул из-за колонны, потом спрятался и снова выглянул. Пуля достигла цели, и человек дёрнулся, затих, лицом упав на оружие. Неожиданно стрельба прекратилась. У них есть передатчик? Во время боя, похоже, они общаются и слышат друг друга. Попрятались крысы, поняли, что работает снайпер.
   Неожиданно дверь с одной из платформ приоткрылась. Вошли четверо - двое людей, и двое, прикрывающих их дронов. Люди что-то несли в руке. Я навела прицел и тут же получила ответ - короткую очередь.
  Ничего себе подготовочка!
  Пришлось дрону отступить за колонну. Эти парни явно хотели остаться в живых.
  Я повернула камеру робота в сторону вновь пришедших. Мне хорошо было видно, что в руках первый боевик держал компьютер и еще какое-то устройство. Он явно что-то сказал и второй кивнул. Пятеро вышли из укрытия, а я навела на одного из них прицел, но снова получила короткую очередь от вражеских дронов. А потом всё исчезло. Картинка растворилась, превратившись в голубоватое марево.
  Нет-нет-нет! Я потеряла управление, возможность задержать преступников. Магнитный глушитель, точно он. Как они пронесли эту штуку на борт кольца? Я...
  Стены капсулы поползли вниз и я, подскочив, застыла в боевой стойке. Зря старалась, открыл Грибоедов.
  - Танюха!
  - Я...
  Задрав голову, увидела робота, закрепившегося в люке купола. Грибоедов обнял меня за талию и нацепил пояс:
  - Все вопросы и ответы позже.
   Мелкие дроны пояса моментально активировались и, отлепившись от кожи пояса, закружили вокруг меня, создавая силовое поле. Мои ноги легко оторвались от пола, и я полетела к роботу, из которого на магнитных досках десантировались бойцы.
  ГЛАВА 4
  Военный борт прибыл на выделенную полосу Земли. Трудно назвать эту посадку мягкой. Когда шатл получил координаты приземления, выяснилось, что неизвестные взорвали полосу. Уходить на манёвр пилоты не стали - полоса единственная доступная возможность сесть в Тринадцатом квадрате без дополнительных переговоров с Наместниками территории.
  - Хорошо устроились, бандиты, - посетовал Марков, погладив ладонью ремень безопасности кресла. - Со всех сторон защитились резолюциями и соглашениями. Чихнуть без криминала не можем, сразу права качать начнут, кидаться в крайности, трубить на весь мир о нарушениях реэдовиками прав граждан, требовать компенсаций и новых привилегий... Тьфу!
   Илья Александрович поморщился и отвернулся от меня, пока я возилась с ремнями безопасности. Он сам не торопился отстёгиваться, и я заподозрила, что напоследок хочет поговорить или дать напутствие. Причём, Марков не боялся, что всё происходящее на борту записывается и передаётся в Центр. Значит, разговор санкционирован, и я должна буду расценивать его, как приказ.
  Я еще немного повозилась с ремнями, создавая видимость кипучей работы над проблемным замком, а Марков вдруг бросил:
  - Тань, все тут всё прекрасно понимают, оставь... Разговор будет коротким, и я отправлюсь на базу. Прилечу потом, на завершающей стадии операции. Давай уже, сядь, успокойся.
  Я невольно улыбнулась. Надо же, как в детстве. Та же интонация, словно я по-прежнему шаловливый ребенок, неугомонный и обидчивый. Ну, что на это скажешь? Приятно осознавать себя такой и чувствовать, что кому-то ты нужен, быть частью семьи - странной, однобокой, вывернутой на изнанку, но искренней и честной. Надо пользоваться моментом и насладиться ощущением. С мамой не удалось повидаться перед заданием, так хоть с Марковым успеть переброситься парой слов на прощание.
  Ух... Дела-делишки. Чувствует моё сердце слова Панина: 'Тань, мы вляпались', обрастут фразами плавно превращающимися в события. Нужно быть тупицей, чтобы не понять - произошел тектонический сдвиг в обществе и все происходящие безобразия, включая подрыв полосы для военных шатлов - верхушка айсберга. Общественное мнение землян усиленно раскачивали, толкая груз маятника, называемый договорённостями, между обществом 'Абсолюта' и теми, кто жил на Земле. Кто это делал? У-ух, знать бы! Голыми руками задушила бы эту гниду.
  Конечно, Совет станции пошел на уступки в угоду себе и чтобы утихомирить вспыхивающие недовольства. Хорошая уловка, чтобы, как на пожаре сбить верхнее пламя. Но возгорание происходит внутри, там, в толще грунта или шлака. Да-да, именно общество шлака подогревает обстановку, критикуя Совет и всё, что он делает. Шлаку нравится управлять ситуацией, ведь он невидим, а значит - неуязвим. Он подогревает другие слои, заставляет вспыхивать и тогда происходит возгорание, как единственно возможный выход.
  М-даа... Отбор одна из мер по предотвращению и распространению пожара. Очередная уступка, которая понравится гнилым скопищам, заставит их сбавить градус. А что потом? Требуются кардинальные меры, программа. Надеюсь, тайм-аут называемый отбором в Стражники, переключит внимание публики и собьёт искру огня недовольства, послужит дополнительным временем для разработки программы Советом.
  - До встречи на соревнованиях.
  Иван улыбался, глядя на меня. Мы вместе летели на Землю. По непонятной причине, Ивана задержался на 'Абсолюте'. Предполагать можно всякое, но наиболее вероятным выглядит разговор, который мог состояться между Паниным и его заместителем в госпитале. Хотя, думать позволено что угодно, включая особое задание командования. Мне ли голову ломать, не зная всех краеугольных камней обстановки с отбором.
  Я автоматически растянула губы в ответной улыбке и кивнула:
  - Скоро увидимся.
  Панина после событий на узловой станции кольца отправили в госпиталь, а Иван, его координатор - здесь. Неспроста, ох, неспроста. Почти уверена, что четыреста одиннадцатый не стал отказываться от заявки на соревнования. Значит, увидимся и с ним.
  Иван направился по широкому проходу, но возле проёма притормозил и обернулся. Его взгляд... Я не могу его распознать - смесь недовольства, восхищения и противостояния. Он догадывался о просьбе Панина ко мне? Вероятно. Нельзя, ни в коем случае нельзя с такими чувствами приступать к делу.
  - Вань! - крикнула я и дернулась вверх, но не преуспела из-за сдерживающих ремней. - У нас одна дорога и мы по одну сторону баррикад! Всегда, слышишь? Всегда.
  Глупость, но это единственное, что пришло в голову. Увы, я не умею выражать добрых пожеланий - моя проблема. Я тараню людей грубостью, поддеваю за живое, язвлю, а слова поддержки получаются комканые, рваные, нелепые, как сейчас. Похоже, я всё испортила и усугубила. Зачем полезла к Ваньке? Ума палата!
  Иван кивнул в ответ и быстро скрылся.
  - На высоте! - хмыкнул Марков, рассматривая опустевший проход. - У парня и так-то настроение на нуле, а ты еще добавила. Косноязычие - диагноз. А у тебя оно хроническое и обширное. Лучше бы помалкивала...
  Я шумно выдохнула и отвернулась. Все вокруг поняли, что Панин собирался сделать мне предложение, от которого я не должна отказываться и все молчат в тряпочку, заставляя меня делать ошибки. Ладно... проехали. Все всё знают и переваривают. Кушайте, не обляпайтесь. Приятного вам аппетита!
  - Татьяна, разговор короткий, но серьёзный.
  Повернув голову, я наткнулась на скупой взор Ильи Александровича. К гадалке не ходи, так понятно, что получу порцию закрытой от остальных Наблюдателей информации. Панин предупреждал, что все данные разрозненные и полной картины не знает никто. Сейчас мне либо скажут дополнительные сведения, либо подтвердят сказанное Вадимом. Да, я ему не всё так же не верю, хотя логика выступает на стороне бывшего однокурсника.
  - Слушай меня, девочка. За время существования 'Абсолюта' впервые произошел теракт, который мы упустили. Сейчас важна каждая деталь. Есть основания полагать, что в деле замешаны группировки Земли. Их центр находится здесь, в Тринадцатом квадрате. Работа по выявлению ведётся, парни делают всё возможное и невозможное. Вчера, во время твоего допроса пришло сообщение от одного из наших агентов. Полученной информации можно доверять, она подтверждена другими, разрозненными сведениями. Шоу для публики останется только шоу. Земляне заинтересованы в документах, которые будем искать мы. Аналитики просчитывают ситуации, разрабатывают планы - это их задача. Твоя - провести Панина через лабиринт института.
  Всё предельно ясно: задача поставлена и лишних вопросов задавать нельзя. Но так хочется. За прошедшие полутора суток их накопилось вагон и маленькая тележка. Систематизации требуют, а вместо этого, копятся новые.
  - Я один из Манипуляторов?
  - Да, - задумчиво произнёс командир. - Я вижу, вы с Вадимом уже обсуждали положение дел, тем проще.
  - Вы проработали пассажиров? Что по Максиму Соловьёву?
  - А не приснился тебе этот парень, девочка? - Мужчина произнёс фразу без иронии. - Не было таких пассажиров в тот день на борту кольца.
  - Четыреста одиннадцатый сделал запись...
  - Он говорил о ней, и мы её не обнаружили.
  - Я говорила об армейских ботинках маленького размера. Удалось установить, были кражи или...
  - Ничего, - сожаление Маркова и его недовольство, словно ушат холодной воды. - Мы всё проверили, включая сделанные тобой видеозаписи во время действия газа. Его нет.
  - А другие структуры Военного корпуса? Может он оттуда? Не пересечься бы...
  - Запрос отправлен, ждём. Как что-то прояснится - скажу.
  - А что насчёт парня, которого я подстрелила?
  - Нет его, - дернул плечом Илья Александрович. Он всегда так делал, когда был чем-то недоволен. - Нет его, следов его крови, вообще ничего нет, Таня. Чисто - так эксперты сказали. На видео есть, а на деле - нет.
  - А...
  - Таня, - рявкнул Марков, - сутки кольцо находилось под внешним управлением и мы не знаем чьим!
  - Приехали...
  Все коды, шифры, направления, разгрузка... Всё!
  Ой, мамочки!
  Сутки? Ничего себе вброс информации! Почему не сказали раньше? Не три часа, а сутки, всё кольцо находилось в опасности. А если бы тот кто решил поиграть на нервах у Совета, Военного корпуса, и... Впрочем, это не снимает с меня ответственности за столкновение.
  Где утечка? Где? Это не просто работа крота. Придётся переформатировать работу всех служб отвечающих за безопасность. Сейчас, выходит, нет защиты. Всё равно, что выложить в открытом доступе все сверхсекретные шифры и надеяться на авось. Как давно оголена система? Сколько времени она потенциально опасна для всего сообщества космических колец? Есть сброс по другим кольцам?
  Можно сказать себе, что это дела специалистов, но... Остаётся огромное, жирное 'но'. Поставки, передвижение личного состава Военного корпуса, продовольственные службы, личные дела граждан колец и посетителей с Земли... Можно перечислять до бесконечности. Над нами всеми нависла угроза, продолжаем свой жизненный путь под колпаком, с той лишь разницей, что не знаем чьим. Мне повезло, я знаю парня, кторый в курсе кто оборзел настолько, что засылает хакеров для вскрытия системы колец. Максим вытолкнул меня из Зала, что доказывает - к такому развитию событий землянин был готов. Но почему он вытолкнул меня? На чьей он стороне? Спросить бы, да где ж его искать?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"