Представляет собой реликт некогда обширного Финно-Угорского суперэтноса и не принадлежит ни к Великороссийскому , ни к Романо-Германскому суперэтносам . Находится в фазе гомеостаза уже несколько столетий. В отличие от многих реликтовых этносов, сохранившихся в различных малодоступных анклавах планеты, находился в регионе, имеющем важное стратегическое положение и соответственно имел мало шансов уцелеть. Для выживания, выработал ряд совершенно оригинальных этнических стереотипов.
Эффект исторического невидимки.
Датчане , шведы , немцы и русские на протяжение нескольких веков сражались за эстонскую землю и мало кто из правителей этих народов даже вспоминал, что на свете есть эстонцы. Эстонское население жило натуральным хозяйством, не строило городов, не накапливало богатств, сохраняло определенную лояльность к очередным завоевателям, не вмешивалось в разборки между ними. Это и позволило Эстонскому этносу выжить, ибо он никем не воспринимался в качестве возможного противника, союзника или просто подходящего объекта для грабежа. Эстонский этнос как бы "выпал" из общего потока истории.
Способность к симбиозу.
Лев Гумилев считал, что способность к симбиотическому сосуществованию с более пассионарными народами является важнейшим условием выживания реликтовых этносов. Реликт, в силу своей малочисленности и низкого уровня пассионарности просто не способен самостоятельно воспроизводить свой жизненный цикл. Он отчаянно нуждается в притоке дополнительных материальных ресурсов и генетического материала. Для обеспечения этой постоянной подпитки реликтовый этнос должен предложить своим более пассионарным соседям нечто, с одной стороны настолько ценное, чтобы в глазах партнера оправдать выделение этих ресурсов, а с другой стороны необременительное для самого реликта. В конкретном случае с Эстонским этносом, ценой являлась лояльность населения в стратегически важном регионе, на контроль над которым было много претендентов. Эта лояльность избавляла очередных захватчиков от лишней головной боли, что вообще то не так уж и мало. Оккупанты , желая закрепить свое присутствие, за свои деньги строили крепости и города, порты и дороги, дворцы и университеты. Гарнизоны и города требовали продовольствия, что обеспечивало устойчивый сбыть продукции эстонских сельских общин. Что же касается нужды в притоке дополнительного генетического материала, то эта проблема решалась автоматически, ибо известно, что солдаты обладают относительно высоким уровнем пассионарности. Что касается такого важного фактора как комплиментарность (симпатия) к окружающим этносам, то эстонцам свойственна легкая степень ксенофобии, вообще характерная для реликтов. Это относится как к Великороссийскому, так и к Романо-Германскому суперэтносам. Единственным исключением являются другие уцелевшие финно-угорские народы.
Этническая история Эстонии в ХХ веке.
В начале ХХ века Эстония находилась в симбиотическом сосуществовании с Российской Империей, что несомненно было для нее достаточно выгодным. Вызванный революцией распад Империи, отправил Эстонию в свободное плавание. Эстония впервые стала самостоятельным субъектом истории, что было вызвано не столько горячим стремлением к независимости, сколько желанием держаться подальше от кровавой революционной мясорубки. Что бы там не писали патриотически настроенные эстонские историки, но годы первой независимости оставляют ощущение полного упадка. Разрыв связей с Россией, привел к деградации промышленной базы, а продукция земледелия не находила сбыта. Статус "санитарного кордона", не принес ожидаемых дивидендов. Истощенной первой мировой войной и кризисом 30-х годов Европе, было не до Эстонии. Поэтому возвращение в орбиту Империи, теперь уже Советской, большей частью эстонского народа было воспринято с пониманием. Правда до начала Сталинских чисток. Следует понимать, что существует большая разница в восприятии подобных вещей. То, что во время восстания желтых повязок в Китае, население Поднебесной за пару лет сократилось с 50 миллионов человек до 7,5 миллионов, а потом быстро восстановилось до прежнего уровня, современные китайские историки рассматривают просто как исторический эпизод. Подобное там случалось неоднократно. И если для крупного этноса потеря нескольких миллионов человек отнюдь не является фатальной, то для маленького реликта, борющегося за свое выживание, потеря нескольких тысяч человек воспринимается очень болезненно. По завершении второй мировой войны возникла новая проблема. Европейские области СССР сильно пострадали в ходе военных действий. Значительная часть промышленности и инфраструктуры была уничтожена. Начавшаяся холодная война диктовала необходимость немедленного восстановления промышленной базы. Логика экономики требовала начать в районах, с наименее пострадавшей инфраструктурой. И Эстония была в их числе. Для проведения масштабных работ понадобилась дополнительная рабочая сила, притом квалифицированная. Тогдашние московские власти решали подобные проблемы при помощи оргнаборов. Так в Эстонии появилась крупная иноязычная община. Надо сказать, что основную часть этой общины составляли гармонические и пассионарные индивидуумы, они занимались нужной работой и не представляли опасности для Эстонского этноса, напротив, их появление было ему даже полезно. Но далее ситуация изменилась к худшему. Советский Союз не жалел сил на обустройство своего западного фасада, а партийно-хозяйственная элита Эстонии добилась высокой степени мастерства в привлечении все новых и новых финансовых и материальных ресурсов. Это привело к невиданному доселе взлету эстонской культуры, но параллельно создало выраженный дисбаланс в уровне жизни населения Эстонии и пограничных ей российских областей. В поисках лучшей доли, в Республику хлынул поток люмпенов-субпассионариев. Как и положено субпассионариям, они были крикливы, ротасты, жадны до материальных благ, но малопригодны для любой общественно-полезной деятельности. Обалдевшие от такого нашествия эстонские власти, попытались обуздать его при помощи различных бюрократических рогаток. Мертвому припарки! Ведь перед рвущимися к заветной халяве субпассионариями пасует даже сверхмощный аппарат американского миграционного ведомства. Хочется правда заметить, что основной причиной данного катаклизма явился отказ эстонской элиты от завещанного прадедами принципа "нарочитой бедности". Быстрый рост русской общины был воспринят Эстонским этносом, как прямая угроза своему дальнейшему существованию. Нарастало глухое недовольство. Именно это недовольство предопределило поведение Эстонии в момент распада Советского Союза. Непропорционально разбухшая на внешней ресурсной подкачке элита Эстонии, в значительной степени состоящая из пассионарных полукровок, приняла три важных решения:
- решение об окончательном отказе от всех составляющих защитного механизма "исторической невидимости",
- решение о смене симбиотического партнера,
- решение о необходимости существенного сокращении русской общины в Эстонии.
В качестве нового симбиотического партнера был выбран Романо-Германский суперэтнос. Для решения проблемы с иноязычной общиной, остановились на варианте максимально-возможного выдавливания, с последующей ассимиляцией оставшихся.
Этнические перспективы Эстонии
Рассматривая эти перспективы, следует исходить из базовых решений, принятых элитой Эстонского этноса.
Отказ от режима "невидимости" привел к тому, что эстонцы стали восприниматься в качестве самостоятельного игрока на поле истории. Для небольшого реликтового этноса, обладающего незначительной пассионарностью, такая позиция крайне уязвима. Этим и объясняется горячее желание быстрее раствориться среди европейских структур и НАТО. Но следовало бы делать это помягче и поосмотрительнее. В результате излишней поспешности, на протяжении одного, двух поколений, с точки зрения пограничного Великороссийского суперэтноса, на Эстонии будет висеть ярлык "врага" и "предателя". Причем степень этой неприязни будет на порядок больше, чем даже к исконным членам североатлантического альянса. А кто знает, как будут меняться геополитические реалии по ходу ХХ1 века? Тут возможны даже самые "черные" сценарии. Например такой. Россия выходит из затянувшегося кризиса и начинает усиливаться. Появляются старые амбиции, что вряд ли понравится Западу. Обострение напряженности приводит к обмену ядерными ударами. Сокращенных ядерных арсеналов недостаточно для полного взаимного уничтожения, но хватает на то, чтобы противоборствующие стороны утратили свой воинственный пыл и принялись зализывать раны. Возникает необходимость срочного перемещения огромных масс городского населения из пораженных районов в "чистые" места, с неповрежденной инфраструктурой. Ну и о ком же, в Москве, вспомнят в первую очередь? Понятно, что при таком ходе событий, шансы эстонцев на выживание становятся весьма и весьма сомнительными.
Решение о смене симбиотического партнера тоже таит в себе определенные осложнения.
Великороссийский суперэтнос находится в начале инерциальной (цивилизованной) фазы своего развития, а Романо-Германский переходит из инерциальной в фазу обскурации (упадка). Его дальнейшая мировая гегемония представляется крайне шаткой. Безусловное доминирование Запада сейчас, отнюдь не гарантирует, что это будет продолжаться вечно. Прошедший век дал немало примеров того, как конструкции, казавшиеся современникам абсолютно незыблемыми, рассыпались в прах. Ожидающим обильного долларового дождя, следует помнить, что Запад, и в свои лучшие времена не отличался склонностью к излишней благотворительности. Это просто противоречит его базовым этническим стереотипам, подтвержденным многовековым опытом грабежа колоний. Предложением, о размещении в Эстонии баз НАТО, Запад конечно воспользуется. Поступить иначе было бы просто глупо. Но ждать, что он расплатится за это в полной мере, очень наивно даже сейчас. А чтобы удержаться от сползания в неизбежный обскурационный кризис, Западу самому понадобятся все ресурсы, до которых он только сможет дотянуться. А это не сулит эстонскому этносу ничего хорошего.
Теперь о необходимости существенного сокращения русской общины в Эстонии. Опыт истории учит, что единственным эффективным вариантом решения подобных проблем является жесткая и быстрая этническая чистка. Но если на Балканах, где еще сказываются последствия пассионарного толчка, создавшего Великую Порту, такие варианты и проходили, то эстонцам на это явно не хватало энергии. Разрыв симбиотических связей с Россией привел к тому, что оказалась подорванной экономическая база системы апартеида (раздельного существования общин), которая реально имела место в Советской Эстонии. Общины были обособленны как экономически, так и территориально. Русские тяготели к тяжелой, электронной, химической промышленности и транспорту. Все эти отрасли были интегрированы в экономику Союза ССР. Эстонцы, что вообще характерно для представителей реликтовых этносов, предпочитали сельское хозяйство, пищевую промышленность и обработку естественных материалов. Намеренное разрушение этой системы привело к тому, что обе общины вступили в конкуренцию на всем оставшемся экономическом поле, это естественно увеличило количество контактов и конфликтов между их представителями. Понятно, что эстонская община оказалась в более выигрышном положении. Ее экономический базис пострадал в меньшей степени, да и от власти были получены существенные преференции. По замыслу авторов такого сценария развития событий, намеренно созданные новые экономические реалии, подкрепленные правовыми ограничениями и культурно-языковым давление должны были подвигнуть значительную часть русской общины максимально быстро покинуть пределы Эстонии. Оставшихся предполагалось ассимилировать. Попробуем оценить возможные последствия реализации данного проекта. Надо думать, что при достаточно серьезном и продолжительном давлении гармоничная и пассионарная части русской общины могут покинуть Эстонию. То, что они не ассимилируются - это ясно и ребенку. Насколько это выгодно Эстонии? Что же касается субпассионарной составляющей русской общины, то от нее избавиться будет значительно труднее. Разве, что уровень жизни в России станет выше чем в Эстонии. Эти люди морально готовы к ассимиляции. Трагедия в том, что восприятие такого количества субпассионарных генов и сопутствующих им разрушительных стереотипов поведения, быстрее покончит с Эстонским этносом чем любые депортации. О численности субпассионарной части русской общины можно судить по суммарному количеству, полученных русскими, синих паспортов Эстонской Республики и серых паспортов апатридов. Нет сомнения, что основной причиной такого их решения был страх перед возможным ущемлением их экономических интересов. Такое проявление лояльности, пусть даже в ущерб собственной национальной идентификации, вообще довольно характерно для субпассионариев. Вторая часть общины осознанно выбрала российские паспорта. В свете вышеизложенного, следует сделать неутешительный вывод. Наступивший ХХI век, не сулит эстонскому этносу радужных перспектив.
С точки зрения выживания и развития всего человечества.
Понятно, что степень влияния маленькой Эстонии на развитие всей человеческой расы крайне незначительна. Но, с точки зрения теории сложных антиэнтропийных систем, потеря каждого составляющего элемента приводит к некоторому упрощению, уменьшает разнообразие и следовательно ослабляет шансы на выживание всей системы. Будет обидно, если древний народ, создавший ряд оригинальных этнических стереотипов, не переживет наступивший век. Но это общая теория. С другой стороны, следует учитывать близкую и вполне реальную опасность Конечного Тупика социальной эволюции. Осуществление этого, неприятного для человечества сценария, во многом зависит от хода реализации глобалистских планов Запада. С этой точки зрения, инкорпорация Западом реликтового Эстонского этноса с субпассионарным русским довеском, пусть незначительно, но ослабит Запад и ускорит наступление его обскурационного кризиса. При этом, шансы человечества на выживание несколько повысятся.