Он выходит из земли - волосатый, мохнатый, сперва похожий на кочку, потом - на бесформенное чудо лесное, потом - нечто звероподобное идет по земле, наконец показывается из массы волос лицо (скорее, морда) - низколобое, заросшее бородой до маленьких медвежьих глазок... Разгибается. Уже видно фигуру.
Поднимает руку, сжатую в кулаке. Раскрывает. На ладони - семена. Ветер подхватывает их и разносит - по земле. Земля голая, жирная, в пятнах грязного снега. Поднимает вторую руку - в ней тоже семена. И они разлетаются... Так идет, и сеет, и с удивлением смотрит, как это в его кулаках сами по себе появляются новые семена - мелкие семена сорных трав. И они прорастают, я чувствую, как тянут головы из земли, тянут корни друг к другу, сплетаясь в дернину. Хрен такую теперь продерешь. Каждое семечко не просто кричит: "Я!", оно еще и чувствует рядом таких же собратьев, множество маленьких "я", питающих друг друга своей неодинаковостью, каждый становится для другого "чужой волей", источником случайности и радости узнавания. "Я!" - "Я!" - "Ты!" - "Живем!". Это март.
Инг уже - не зверообразен, но похож на пещерного человека, он гол и бос, сутул и грязен, он идет по грязи и камням, по палой листве и колючкам, по камням и песку. Он глядит вокруг и улыбается. Щерится во весь рот. Он не помнит, кем он был, он не знает, кем стал - он просто есть. Ему встречаются люди. Его одевают, один дает рубаху, другой - штаны, но ботинки он не принимает, он будет бос, всегда бос, всегда нем, и беспамятен. Он приходит в деревню. Его кормят - он ест. С ним заговаривают - он улыбается. Он смотрит на солнце и ему хорошо. Его поливает дождь, и ему хорошо. Его пытается прогнать горшечник - он толкает горшечника на пирамиду его одинаковых - совсем одинаковых - горшков, и они рассыпаются, бьются. Его вовлекают в хоровод - он танцует. Это апрель.
Он входит к женщине - он уже совсем человек, но нем и беспамятен. Он идет вдоль борозды, и жонглирует картофелинами. Он неуклюж, и картофелины улетают в борозду, но меньше их у него не становится. Он идет во главе процессии, на его голове венок из цветов, его волосы раздувает ветер, его обнимают девушки - но он только молча улыбается. Это май.
Проходит лето, и вот осень. Инг снимает с себя наряд из желтых листьев, снимает венок из колосьев, остается наг. Он идет вдоль осенней, такой же черной и грязной, как весенняя, борозды, и уходит в землю. Он ничего не потерял, потому что не помнит, что имел. Он будет спать до весны.