Хо-Ри : другие произведения.

Не ты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В Готэе творятся странности, Кёраку ранен на задании, и есть сомнения в том, что он останется прежним. Кёраку/Укитакэ, упоминается много и разного )

   Не ты
   Бета: Etel
  
   В последнее время капитаны редко собирались в полном составе. Вот и сейчас их было опять двенадцать. Но на этот раз отсутствовал вовсе не Укитакэ, частым болезням которого в Готэе 13 уже никто не удивлялся. Место между Бьякуей и Хицугайей непривычно пустовало.
   - А что, капитан Кёраку опаздывает? - недовольно поинтересовался пунктуальный Тосен.
   - Кёраку-тайчо не сможет прийти, он болен, - пояснила Унохана.
   Хицугайя раздраженно фыркнул:
   - Знаем мы это "болен". Небось, похмелье? Перепились вместе с Мацумото, не иначе. Она вечером как ушла, так до сих пор ни слуху, ни духу. Ладно бы сам нажирался, так он мне ещё и лейтенанта спаивает!
   Унохана вздохнула и покачала головой:
   - Хицугайя, на этот раз твои обвинения совершенно беспочвенны.
   - Тогда что же случилось?
   Унохана хотела что-то сказать, но Ямамото сё-тайчо прервал её:
   - Именно по этому поводу я и собрал сегодня вас всех. Конечно, ни для кого не секрет, что в последнее время участились появления холлоу как в Мире Живых, так и в Руконгае. Мы пока не знаем, с чем связана их повышенная активность, но опасность очень велика, и я призываю всех быть бдительными. Это пока не военное положение, но, как показала вчерашняя стычка, сил одного отряда может оказаться недостаточно. У нас давно не было случаев, чтобы пострадал капитан. С сегодняшнего дня предполагается усилить патрулирование следующих участков...
  
   Ямамото ещё долго и подробно рассказывал о мерах, которые придется принять, о ближайших задачах Готэя, но Укитакэ почти не слушал его. Сложно сосредоточиться, когда так неожиданно узнаешь, что твой лучший друг ранен и находится в госпитале. Причём, никто и словом не обмолвился о его состоянии. А ещё было очень странно и даже как-то обидно, что до самого Укитакэ эти вести дошли только сейчас. Никто не потрудился сообщить ему о случившемся: ни Унохана, ни сэнсэй, ни даже Нанао.
   Укитакэ едва сумел дождался окончания собрания, чтобы поговорить с Уноханой с глазу на глаз.
  
   - Как он, Рецу-кун? Насколько серьезны раны? Я могу его увидеть? Почему ты мне сразу ничего не сказала?
   Унохана посмотрела на собеседника с тревогой:
   - Вот именно поэтому и не сказала. Знала, как ты будешь нервничать и переживать, а это очень вредно для здоровья. Сам посуди, кому бы стало легче, если тебя растолкали посреди ночи, да ещё и сообщили такие нерадостные вести? Тем более, что мы до сих пор не знаем, что там произошло на самом деле: как Кёраку попал под удар, почему не успел прикрыться... Перестань делать такое лицо, Укитакэ-кун. Да, Кёраку прилично досталось, но, по счастью, раны не смертельные. Я думаю, тебе не стоит идти к нему прямо сейчас, он всё равно спит. Вот к вечеру проснется, тогда ты его и навестишь, хорошо? Только я очень прошу тебя, не осложняй мне работу. Не вздумай приносить Кёраку сакэ. Я уверена, что это будет первое, о чем он попросит, когда придет в себя. И ещё: ему нельзя вставать в ближайшие несколько дней. Помоги мне убедить Кёраку, а то он никого не хочет слушать. Вчера сразу после перевязки пытался сбежать домой. Ползком, видимо, потому что на ногах совсем не держался. Пришлось вот усыпить его...
   - А, может, всё-таки стоило отпустить? - предположил Укитакэ. - Насколько я знаю Кёраку, из госпиталя он всё равно попытается удрать при первом же удобном случае. А дома стены помогают. Да и справиться там с ним будет не в пример легче.
   Унохана пожала плечами:
   - Так-то оно так, но дома мы не сможем обеспечить ему надлежащий уход. Мои подчиненные не могут постоянно дежурить на территории восьмого отряда. Видишь ли, теперь мы тоже работаем в усиленном режиме. По распоряжению Ямамото сё-тайчо, в состав каждой патрульной группы был включен медик.
   - Неужели Исэ-кун не может позаботиться о своем капитане? - удивился Укитакэ. - Я могу поговорить с Ямамото-сэнсэем, и мы найдем, кому можно временно перепоручить руководство отрядом.
   Унохана только развела руками.
   - Не выйдет. Мне тоже приходила в голову эта идея, но Исэ сейчас не в лучшем состоянии. Вчера она была немного не в себе. Я не стала бы поручать ей уход за больным прямо сейчас...
   - В смысле? Что значит, "не в себе"? Нанао тоже пострадала во вчерашней стычке с холлоу?
   - Физически она абсолютно здорова. А в остальном... Мне пришлось дать ей сильное успокоительное. Я не стала докладывать Ямамото, но... Исэ-кун почему-то склонна винить себя в произошедшем. И ещё... - Унохана понизила голос до шепота. - Поначалу она была совершенно уверена, что Кёраку умер. А узнав, что он жив, отказалась признавать капитана. Всё твердила, что это кто-то другой, принявший его облик. Я даже подумывала, не госпитализировать ли Исэ тоже, но за ней обещала присмотреть Рангику.
   - Ну и дела... Ох, не нравится, мне эта история... - Укитакэ крепко задумался. - Говоришь, с ней сейчас Мацумото? Так вот почему Хицугайя сегодня был не в духе. Рангику, конечно же, ничего ему не доложила... Они с Исэ сейчас где? На территории восьмого?
   - Полагаю, что да.
   - Спасибо, Рецу-кун. Я, пожалуй, схожу, навещу Нанао. Хочу попробовать разобраться в этой истории. А ты пока подумай, может, согласишься отпустить Кёраку домой, если его сиделкой буду, например, я?
   - Укитакэ-кун, ты серьезно? - Унохана широко распахнула глаза. Не то, чтобы она не ожидала чего-то подобного, но... сейчас, когда Готэй находится на грани объявления военного положения, лишаться ещё одного капитана было бы неразумно.
   - Абсолютно серьезно. Я понимаю твои опасения, но мой лейтенант вполне способен принять командование отрядом. Он и так регулярно этим занимается, когда мне нездоровится. А если возникнет надобность, я всегда могу его проконсультировать...
   - Хорошо, я подумаю, Укитакэ-кун, - нерешительно сказала Унохана, - но я ничего не обещаю!
   - Ладно, тогда до вечера!
  
   Расставшись с Уноханой, Укитакэ немедленно направился к зданию восьмого отряда. Там было непривычно тихо. Ну да, шуметь-то некому - Кёраку в госпитале, а офицеры, встревоженные ночными событиями, ходят по стеночке и стараются не побеспокоить Исэ.
   Для начала Укитакэ решил наведаться в кабинет. К его удивлению там обнаружился третий офицер Тасуфуса, с головой зарывшийся в бумаги и очень печальный.
   - Добрый день, Укитакэ-тайчо. Вот видите, чем мне теперь приходится заниматься? - горестно пожаловался он.
   Было совершенно ясно, что Тасуфусу огорчает вовсе не бумажная работа. Вернее, не только она.
   - Эх, когда же к нам теперь капитан вернется... - запричитал он, - Знать бы ещё, что там случилось на самом деле. Вот незадача, и почему меня с ними не было?
   Тасуфуса шмыгнул носом и, спохватившись, добавил:
   - Хотите чаю, Укитакэ-тайчо?
   - Спасибо, не откажусь, - кивнул Укитакэ и уселся напротив. - Тасуфуса-кун, мы сколько угодно можем сокрушаться, что нас не оказалось в нужное время в нужном месте. Но есть ли в этом какой-нибудь смысл? Особенно, если не случилось ничего непоправимого.
   Укитакэ бросил взгляд на бумаги, разбросанные на столе.
   - Так... вот эти документы не очень важные, можешь сразу отложить их до возвращения Кёраку, вот эту стопку давай мне, я сам разберусь, что к чему, а с оставшимся ты и сам справишься.
   - Спасибо, Укитакэ-тайчо, - Тасуфуса засиял. - Вы не представляете, как помогли мне! Я был в ужасе, когда понял, что придется вникать во всю эту бюрократию. В бой против десятка холлоу я хоть сейчас готов! А в этих бумажках решительно ничего не понимаю.
   - А придется, - Укитакэ отхлебнул зеленый чай с жасмином и прикрыл глаза.
   Обычно они пили этот же самый чай вместе с Кёраку - что бы там не говорили злые языки, капитан восьмого отряда вполне способен наслаждаться вкусом не только крепкого вина или сакэ. Когда им ещё выдастся случай спокойно посидеть за чашкой чая и побеседовать? Хандра третьего офицера оказалась очень заразной, Укитакэ понял, что с этим надо что-то делать, иначе к вечеру весь отряд окончательно впадет в уныние и будет дружно рыдать под окнами госпиталя. Он отставил чай и серьезно глянул на собеседника, так, что тот даже подтянулся и выпрямил спину.
   - Тасуфуса-кун, - начал Укитакэ, - ты - третий офицер, это звание ко многому обязывает. В отсутствие капитана и лейтенанта, именно ты должен быть примером для всего отряда. А ты вместо того, чтобы поддерживать боевой дух, сидишь тут и распускаешь нюни. Нехорошо получается.
   - Да, очень нехорошо, - сокрушенно согласился Тасуфуса, - но я исправлюсь, обещаю. И ребят успокою, и в бумажках этих проклятых разберусь. Я не подведу Кёраку-тайчо и Исэ-фукутайчо!
   - Вот и отлично. Тогда продолжай работать, а я пойду пока, навещу Нанао. Где она, кстати?
   - Второй этаж, третья дверь налево. Они там с Мацумото заперлись и никого не пускают, - Тасуфуса снова помрачнел.
   - Не беспокойся об этом. Главное, чтобы дела отряда не оказались заброшенными. Ты только представь, что на это скажет, Исэ-кун, когда выздоровеет.
   - Я все понял, Укитакэ-тайчо! - торжественно сказал Тасуфуса. - Можете рассчитывать на меня!
   Он поклонился и воодушевленно зарылся в бумаги. Укитакэ попрощался и вышел, затворив за собой дверь кабинета.
   Ну что, первый пункт спасательной миссии можно было считать выполненным: восьмой отряд сейчас как никогда нуждался в поддержке. Жаль, конечно, что третий офицер у Кёраку не такой сообразительный, как Котэцу или Коцубаки. Но теперь Тасуфуса горит энтузиазмом, и предаваться унынию ему будет просто некогда. А остальные станут равняться на него, потому что больше не на кого.
   Укитакэ огорченно подумал, что с Исэ Нанао всё будет гораздо сложнее. Ей и в обычное время не так-то легко поднять настроение. А он собирался расспрашивать о событиях сегодняшней ночи. Тревожить бедную девочку очень не хотелось, но другого способа узнать правду не было.
   Он вздохнул, отыскал нужную дверь и осторожно постучал.
  
   - Кого ещё там принесло? - раздался недовольный голос Рангику.
   - Открой, Мацумото-кун. Это Укитакэ
   - Укитакэ-тайчо? - кажется, она слегка удивилась. - Подождите, я сейчас...
   Дверь распахнулась, и Мацумото посторонилась, пропуская его в комнату. Вид у неё был очень усталый и невыспавшийся.
   - Как себя чувствует Исэ-кун? - спросил Укитакэ.
   - Так себе, - честно призналась Рангику, - ничего не ест и всё больше молчит. А если и начинает говорить, то рассказывает всякие ужасы. Бедная Нанао-тян...
   - Я могу с ней побеседовать?
   - Конечно, Укитакэ-тайчо. Мы только от Тасуфусы и остальных офицеров заперлись. Я всё понимаю, они, конечно, тоже волнуются и переживают, но... очень уж достали своим участием. А вы человек разумный, и не станете сверх меры мучить Нанао расспросами. Я хочу попросить Вас кое о чем: не могли бы Вы потом поговорить с Хицугайей-тайчо. Он очень недоволен моим отсутствием в отряде. Скажите ему, что сейчас это необходимо. Меня-то он и слушать не станет!
   - Конечно, поговорю, Мацумото-кун, не сомневайся.
   - Спасибо, - она склонилась над больной, заботливо поправила покрывало и вздохнула.
   Сначала Укитакэ показалось, что Нанао спит, но она просто лежала, отвернувшись к стене.
   - Здравствуй, Исэ-кун, - тихо сказал он.
   Девушка вздрогнула и обернулась. На её щеках ещё не высохли дорожки слез. Укитакэ поразился, какой юной и беззащитной она выглядит без очков.
   Нанао едва заметно кивнула, а потом, забыв о всякой субординации, разревелась, укннувшись носом в капитанское хаори.
   - Укита-а-а-акэ-тайчо-о-о-о!
   - Тихо, тихо, успокойся, Исэ-кун, всё уже хорошо. Самое страшное позади...
   Он успокаивал её, гладя по волосам. Наконец, рыдания утихли, Нанао лишь изредка всхлипывала, не поднимая глаз.
   - Хорошо бы... но я так не думаю, Укитакэ-тайчо.
   - Откуда такие мысли? Унохана дала мне понять, что опасности для жизни Кёраку нет. Так что зря ты убиваешься. Скоро он вернется, и всё будет по-прежнему. Исэ-кун, ты же офицер, ну-ка возьми себя в руки!
   Нанао подняла голову, виновато оглянулась на Мацумото и выдала:
   - Не могу, Укитакэ-тайчо. Потому что вчера... я своими собственными глазами видела... как его убили. Унохана утверждает, что с ним будет всё в порядке. Но я же видела его... мертвым! Кёраку-тайчо заслонил меня собой и... это не он лежит сейчас в госпитале, а холлоу, принявший его облик!
  
   Укитакэ не на шутку встревожился. Может, не стоило Унохане отпускать домой бедную девочку? У неё явно с головой не в порядке. Странно, вроде бы Нанао и раньше приходилось бывать в переделках, может, не таких серьёзных. Она далеко не новичок, и к тому же мастер кидо. Может, нарвалась на какое-то заклинание?
   - Нанао-тян, - Укитакэ старался, чтобы его голос прозвучал как можно убедительнее, - не бывает холлоу, способных принять обличие шинигами.
   - Раньше я тоже так думала. До вчерашнего дня, - прошептала она, - А они могут. Это какие-то неправильные холлоу. Они умеют читать мысли, навязывать свои собственные желания, принимать любой вид и пожирать внутреннюю сущность. А ещё у них очень странная рейяцу. Я не знаю, как такое может быть, просто чувствую. Они холлоу - в этом нет сомнений, но в них есть что-то от шинигами... Вчера несколько наших офицеров попали под влияние этих тварей. Так ужасно, когда приходится сражаться со своими друзьями... Мы поначалу даже не поняли, в чем дело. А потом было уже слишком поздно...
  
   Нанао откинулась на подушки и обреченно выдохнула. Ей было явно тяжело вспоминать о случившемся, она изо всех сил старалась сохранить остатки душевного равновесия.
   - Укитакэ-тайчо... я говорила об этом с капитаном Уноханой. Но боюсь, мой рассказ показался ей сбивчивым и неточным. Если увидите её раньше меня, передайте, что я хочу извиниться за свою несдержанность и готова рассказать всё ещё раз.
   - Ты лучше расскажи мне, а я ей передам, - предложил Укитакэ.
   - Хорошо, - Нанао кивнула. - Мне было очень страшно. Я вдруг поняла, что в мои мысли вторгаются какие-то чужие голоса. И они подстрекали меня открыть душу, впустить в себя холлоу. Или нет, даже не так... они хотели, чтобы я позволила пробудиться холлоу в своем сердце. И этим голосам было очень сложно отказать. Ещё немного, и я бы сдалась, но тут капитан активировал шикай, и сопротивляться сразу стало неизмеримо легче. Я просто не могла позволить себе предать Кёраку-тайчо. А потом прямо передо мной из темноты возник холлоу. Я откуда-то знала, что теперь ему не требуется моего согласия. Он мог подчинить меня также, как тех офицеров, что сражались против своих же товарищей. Кажется, я закричала. А Кёраку-тайчо... он успел прежде, чем холлоу добрался до меня... закрыл собой... а дальше... это было просто ужасно! Лучше бы он не защищал меня!!!
   Слезы вновь покатились по щекам Нанао. Сзади донеслись сдавленные всхлипывания, и обернувшийся Укитакэ увидел, как Мацумото украдкой вытирает глаза тыльной стороной ладони.
   - Прости, что заставляю тебя снова переживать всё это, Исэ-кун, но информация может оказаться очень важной, - он виновато развел руками.
   - Да, я понимаю, - Нанао поджала губы, - я постараюсь изложить все внятно.
   Она заговорила еле слышно, словно надеялась, что слова, произнесенные не в полный голос, перестанут быть правдой:
   - Кёраку-тайчо не успел отразить удар. И тогда холлоу... пожрал его... было много крови... и я видела... он убил капитана, а потом сам изчез... я не знаю куда. Может, тоже умер... или вселился в Кёраку-тайчо. Больше я ничего не помню.
   - Этого не может быть!
   Рассказ Нанао и впрямь походил на плод больного воображения, но... Укитакэ хорошо знал лейтенанта восьмого отряда. Исэ-кун всегда отличалась здравомыслием и серьезным подходом к делу. Даже сейчас она пыталась излагать события внятно, хоть и слишком эмоционально. Но это-то как раз понятно: кто бы смог остаться спокойным в такой ситуации? Особенно, учитывая отношение Нанао к Кёраку... Весь Готэй 13 давно был в курсе, что Исэ-кун без памяти влюблена в своего капитана.
   Нанао вздохнула.
   - Да, я тоже сначала не могла поверить. И до сих пор не хочу верить. Но что мне делать, если я видела! - в её голосе сквозило отчаяние. Укитакэ не знал, что и сказать. Сложно успокоить того, кто сам не желает успокаиваться.
   - Исэ-кун, сегодня вечером я пойду в госпиталь. Унохана разрешила мне повидаться с Кёраку. Так что скоро я смогу во всем убедиться лично. Обещаю, что сразу же расскажу тебе о своих выводах.
   Она кивнула:
   - Будьте осторожны, Укитакэ-тайчо. Это может быть он. А может, и нет...
   - Конечно, Исэ-кун. Ну, не плачь. Я вот до сих пор уверен, что всё будет хорошо.
  
   Это было не совсем так. Сейчас Укитакэ не был уверен ни в чем, но не желал лишний раз тревожить бедную девушку. Ему стоило неимоверных усилий не показать, что её рассказ все же заронил зерно сомнения в его сердце. Теперь оно билось слишком часто и сжималось от невнятного страха: а вдруг? Вдруг все это правда, и Кёраку... Нет, лучше даже не начинать думать о плохом, потому что дальше эти мысли принимали совсем уж неприятный вид. Если подозрения Нанао верны, то... как мы все будем дальше жить... без Кёраку?.
   Как бы скоротать время и дождаться вечера? Только личная встреча могла все прояснить раз и навсегда, избавить Укитакэ от напрасных метаний.
  
   Мацумото вышла в коридор вслед за ним и осторожно напомнила:
   - Вы обещали мне, что поговорите с Хицугайей-тайчо, капитан.
   Она немного помолчала, а потом добавила:
   - Я тоже не верю во всё это. Нанао была слишком напугана и вряд ли сумела бы отличить иллюзию от реальности. Нет ничего хуже неведения, всё так зыбко и неспокойно. Даже я устала сомневаться, представляю, каково сейчас ей... Укитакэ-тайчо, если Вы что-нибудь выясните, скажите сначала мне. А потом мы подумаем, стоит ли рассказывать Нанао...
   - Что бы там ни было, она все равно узнает. Но я обещаю, вы с ней будете первыми, кто узнает, - заверил её Укитакэ.
   Он нашел в себе силы улыбнуться, и, попрощавшись, вышел на улицу. Расположение десятого отряда находилось не совсем по дороге, и Укитакэ пришлось сделать небольшой крюк. Всё равно в госпиталь идти ещё рано. Ему не так уж хотелось разговаривать с Хицугайей именно сейчас. Просто это был ещё один хороший способ убить время, которое тянулось слишком медленно. Настолько медленно, что это уже начинало не на шутку раздражать.
   Хицугайя был не в духе ещё с утра. И к вечеру его настроение явно не улучшилось. Скорее, даже наоборот. Взлохмаченный, насупившийся, готовый взорваться в любой момент юный капитан совершенно не обрадовался приходу Укитакэ. Однако ладонь с рукояти меча все-таки убрал, и немедленно пожаловался:
   - Прикинь, Мацумото так и не вернулась. Опять запропастилась куда-то...
   - Я как раз пришел поговорить об этом . Прости, что не предупредили тебя, но у Мацумото сейчас очень важное задание.
   Хицугайя нахмурился и, по обыкновению, начал орать:
   - Ну и бардак! Ты считаешь, это нормально, когда капитан последним узнает новости о своём лейтенанте? Я волновался, между прочим! Она ещё ночью свалила, а я до сих пор ничего не знаю...
   Хицугайя выдохнул и сбавил тон, но воздух всё ещё продолжал звенеть от его недовольства.
   - Сейчас происходит много чего такого, о чем нас не ставят в известность, - примирительно сказал Укитакэ.
   - Или ставят, не спрашивая нашего мнения, - снова взвился Хицугайя. - Мало того, что в такое тяжелое время я остался без лейтенанта, так ещё и вынужден патрулировать Руконгай совместно с третьим отрядом! Ямамото прекрасно известно, что я терпеть не могу Ичимару. Все у нас сегодня через... задницу холлоу!
   Укитакэ согласно кивнул. День и впрямь выдался дурацкий. Оставалась надежда, что закончится он не так бестолково, как начался.
   - Кстати, я давно хотел тебя спросить, за что ты так не любишь Ичимару? Он, конечно, не самый приятный тип, и к тому же острый на язык... но с чего вдруг такая ненависть?
   - Да так... есть с чего, - буркнул Хицугайя и почему-то покраснел.
   - Он тебя чем-то обидел?
   - Нет. Не меня. И вообще, что ты со мной расговариваешь, как с маленьким. Со своими проблемами я сам разберусь, ясно?
   Укитакэ пожал плечами.
   - Извини, я и не думал тебе мешать. Знаешь, меня тоже кое-кто слишком часто пытался защищать и оберегать, пока до него не дошло, что я способен сам за себя постоять. Я тоже очень злился из-за этой опеки, а потом понял... обо мне заботились вовсе не потому, что считали слабым. И сейчас мне очень не хватает этой заботы.
   Хицугайя задумался.
   - Может, ты и прав. Я как-нибудь поразмышляю об этом на досуге. Прости, что наорал. А Ичимару... не знаю, что у них там произошло с Мацумото, но я не раз видел, как она плачет из-за этого негодяя...
   - Не трогай их. Пусть сами разберутся, - посоветовал Укитакэ, - а если не разберутся, то ты им тем более не сумеешь помочь.
   - Я и не собирался помогать, - фыркнул Хицугайя. - Я просто хочу набить ему морду, чтобы перестал улыбаться так мерзко.
   Укитакэ вздохнул.
   - Зря ты так. Только усложнишь все ещё больше. Лучше бы спросил у Мацумото, чего она хочет на самом деле.
   - Не буду спрашивать, потому что и так знаю, - сказал Хицугайя, покраснел ещё больше и быстро переменил тему. - А ты сейчас куда?
   - В госпиталь.
   - К Кёраку? Я с тобой! Хочу его расспросить об этой стычке...
   Укитакэ покачал головой:
   - Не думаю, что это хорошая идея. Во-первых, Унохана обещала впустить только одного посетителя. А во-вторых... позволь мне самому разобраться, хорошо?
   Хицугайя не нашелся, что ответить. Как тут поспоришь, когда тебе отвечают твоими же собственными словами?
   - Ладно, нет проблем. Я к нему потом как-нибудь зайду.
   - Удачного дежурства, Хицугайя-кун. Постарайся не задирать третий отряд без причины. Они не отвечают за действия своего капитана.
   - Угу, я знаю, - Хицугайя кивнул с сожалением. Ему явно хотелось, чтобы было наоборот, но против здравого смысла не попрешь.
  
   Укитакэ попрощался, вышел на улицу и устало выдохнул. За сегодняшний день это был уже четвертый разговор по душам. А ему ещё предстоял пятый, возможно, самый сложный из всех.
   Если даже Нанао сомневается, настоящий ли это Кёраку, почему Укитакэ так уверен, что с легкостью узнает своего друга? Конечно, они знакомы так давно, что уже перестали считать годы. И нет никого, кто знал бы Кёраку лучше, чем Укитакэ Джуширо. Даже Ямамото-сэнсэй не знает о своем ученике всего, что известно его старому товарищу. Потому что есть такие вещи...которые только для двоих, и больше ни для кого. Но если это холлоу в теле Кёраку, кто гарантирует, что у них не может быть общих мыслей и воспоминаний? Укитакэ боялся представить себе этот жуткий симбиоз... И как проверишь?
   Усталость давала о себе знать - он никак не мог сосредоточиться. Вдобавок ещё и голова разболелась - как всегда не вовремя. Сомнения мучили его всё сильнее, Укитакэ подумал, что стал даже излишне подозрительным. Он же договорился сам с собой, что будет верить в лучшее, пока есть хоть какая-то надежда! Почему же мысли упорно возвращаются не туда, куда им следует?
   Укитакэ помотал головой. Сейчас он возьмет себя в руки, успокоится, и будет думать о чем-нибудь приятном.
   Услужливая память тут же подкинула другой набор образов, от которых стало тепло... и страшно. Потому что он был не готов потерять все это.
  
   Легкие прикосновения губ к виску, потом к шее... Пальцы нежно перебирают волосы... Кёраку стоит сзади, обхватив его за талию, и шепчет на ухо:
   - Смотри, Джу-тян, какие звезды!
   А звезды и впрямь необыкновенные. Крупные, яркие. Их так много, что небо кажется не черным, а дымчатым, как опал. И млечный путь в седьмой день седьмого месяца особенно светлый - в честь праздника Танабата.
   Шунсуй смеется и начинает рассказывать легенду о Волопасе и Ткачихе. В его изложении она выходит совсем уж неприличной. Укитакэ слышал эту историю не единожды, но ему вовсе не скучно: Шунсуй рассказывает каждый раз по-новому, да так, что становится и весело и грустно одновременно. А потом Укитакэ вообще забывает о том, что надо слушать, потому что очень сложно сохранить ясность мыслей, когда ласковая рука спускается с талии на бедро, а вторая начинает медленно развязывать пояс хакама. Спустя мгновение и сам Шунсуй замолкает на полуслове. Легенда так и остается недорасказанной, но сейчас никому нет до этого дела. Мир вокруг замирает, луна стыдливо прячется за тучи, и даже ветер стихает, чтобы не мешать их страстному уединению.
   Летняя ночь такая теплая, что потом долго не хочется одеваться. Укитакэ смотрит, как на востоке разгорается заря. Шунсуй уже дремлет, положив голову ему на плечо...
   Сколько раз они уже встречали рассвет вдвоём - и не сосчитать. Но за долгие годы, проведенные вместе, им так и не довелось узнать, что такое обыденность и скука. Все складывалось так хорошо, что самим себе было впору завидовать. Глупо верить, что беды обойдут стороной тех, кто счастлив, но вместе можно преодолеть любые неприятности. Главное, чтобы... вместе.
   Укитакэ пересек двор госпиталя, когда край солнца едва коснулся линии горизонта. Он пришел раньше, чем было назначего, но если Унохана заставит его ещё подождать... Что же, значит, придется объяснить Рецу-кун, что ждать он больше не может.
  
   Пунктуальная Унохана уже ожидала гостя в своём рабочем кабинете. Вид у неё был немного усталый, но это мог заметить лишь давний приятель. Укитакэ вот заметил и сочувственно покачал головой. Кажется, в последний раз такие тени под глазами у Рецу-кун он видел накануне выпускного экзамена в Академии...
   - Я обдумала твоё предложение, - заявила Унохана без лишних церемоний. - Если хочешь, можешь сегодня же забрать Кёраку из госпиталя.
   Увидев недоумение на лице собеседника, она вздохнула и пояснила:
   - Наш больной проснулся всего час назад, но за это время уже успел довести до белого каления половину моих подчиненных... Теперь никто не хочет идти давать ему лекарство или менять повязки. Просто кошмар какой-то! Как ты с ним вообще справляешься?
   - А я, между прочим, предупреждал, - заметил Укитакэ.
   Судя по рассказам Уноханы, поведение Кёраку было вполне обычным для того, кто страстно желает отправиться домой. Кёраку всегда ненавидел больницы. Конечно, это лишь косвенное доказательство, оно не может окончательно развеять сомнения, но...
   - Я хочу поговорить с ним. Если можно, наедине.
   - Да, конечно. Пойдем, я провожу тебя.
   Они вышли в коридор и поднялся по лестнице на второй этаж.
   - Кстати, ты поговорил с Исэ-кун? - спросила Унохана, остановившись возле двери.
   - Она просила передать тебе, что сожалеет о своей несдержанности. Говорит, что была слишком взволнована и не сумела внятно изложить события...
   - Разумеется. Я понимаю. А она рассказала тебе... про холлоу?
   - Да.
   - И что ты думаешь?
   Укитакэ пожал плечами.
   - Я не думаю, я надеюсь.
   Унохана вздохнула уже в который раз и посмотрела так, что ему почему-то захотелось отвести взгляд.
   - Никто не знает Кёраку лучше, чем ты. Так что и мы все надеемся... на тебя. Прости, мне пришлось доложить Ямамото со-тайчо о своих опасениях. Он теперь в курсе всего, что говорила Исэ и ждет результатов твоей беседы с Кёраку. Так что готовься обосновать любой вывод...
   - Вот как? Выходит, что это теперь вовсе даже не личный разговор, а важное задание? Ну, спасибо, что хоть предупредили!
   Укитакэ схватился за голову. Мало того, что он слабо себе представлял, о чем будет говорить с Кёраку...или не Кёраку... так теперь ещё и Ямамото-сэнсэй настоятельно требует отчёта. Как же это он не учел "личные отношения, которые только мешают работе"? По крайней мере, именно так он выразился, когда узнал, что Укитакэ и Кёраку... не только друзья. Давно это было, но с тех самых пор во взгляде сэнсэя то и дело мелькала тень неодобрения. А сейчас он, значит, решил забыть о своих принципах, и сыграть на этих самых "личных отношениях"?
   Укитакэ почувствовал, что начинает злиться. "Сейчас не время, и не место," - напомнил он себе. Ругаться с сэнсэем предстоит не сейчас, а позже. Ещё один тяжелый разговор... ну что ж ему уже не привыкать. Только как это всё надоело...
   Унонана осторожно кашлянула.
   - Эй, мы уже пришли. Удачи тебе, Укитакэ-кун!
   Он кивнул, и, задержав дыхание, прошел сквозь кеккай, который тут же снова сомкнулся за спиной.
  
   Кёраку полулежал на подушках и явно скучал. Он был необычно бледен - даже бинты казались не слишком-то белыми на фоне лица. На боку, где повязка уже окончательно перекосилась и сползла, ярко выделялись темно-багровые полосы, похожие на следы от когтей. Царапины и ссадины считать просто не было смысла - всё это заклеивать, пластыря не напасёшься. Видеть Кёраку в таком состоянии было крайне непривычно, но... это ведь он?...
   - Шунсуй... - позвал Укитакэ и замолчал, не зная, что сказать дальше.
   Кёраку повернулся к нему и состроил страдальческую физиономию.
   - Джу-тян, прошу тебя, только не в морду!
   Укитакэ облегченно выдохнул и рассмеялся.
   - Не буду я тебя бить! По крайней мере, сейчас. А вот потом... может и стоит врезать, как следует. Видимо, прошлая наука впрок не пошла... Ты ведь мне обещал!
   Кёраку улыбнулся виновато и немного растеряно. Как и тогда, много лет назад, на заре образования Готэя 13...
  
   Они только-только стали капитанами, получили своё чуть ли не самое первое совместное задание в мире Живых
   Многочисленные холлоу появились в нескольких местах одновременно, силы отрядов пришлось рассредоточить. Едва получив назначение, хотелось не руководить, а геройствовать, сражаясь спина к спине. Поэтому-то они и оказались вдвоём в самой гуще событий.
   Укитакэ с легкостью расправился с десятком противников, а ещё одного заметить не успел. И Кёраку, разумеется, не нашел ничего лучшего, как заслонить друга приняв удар на себя. По счастью, холлоу оказался слабенький, и не нанес ощутимого вреда этому безумцу.
   Они добили всех монстров, даже не активируя шикай. Когда всё было закончено, Кёраку с улыбкой обернулся к другу... и без предупреждения получил кулаком в морду.
   - Идиот! А если бы тебя убили? - Укитакэ был просто в ярости.
   - Но ведь не убили же! - попытался оправдаться Кёраку, массируя скулу.
   - Обещай мне, что больше никогда так не сделаешь!
   - Хорошо, хорошо, не нервничай ты так!
   - Я серьезно, Шунсуй! Если подобное ещё хоть раз повторится, я тебя так отделаю... любая драка с холлоу пикником покажется!
   Кёраку подошел ближе, ткнулся лбом ему в плечо, привлек к себе и обнял.
   - Дурак! Я же за тебя волнуюсь! - выдохнул Укитакэ, немного успокаиваясь.
   - Честное слово, я больше не буду. Прости меня, Джу-тян. Наверное, я и правда дурак!
   Несколько минут они так и стояли молча. Первым нарушил тишину Укитакэ:
   - Эй, я не очень сильно тебя ударил?
   - Ну... как тебе сказать... в общем, не сильнее, чем холлоу.
   - А вот так тебе и надо!
   - Джу-тян, кончай дуться. Я же слово дал!
   - Не называй меня Джу-тян. И перестань обнимать! Сейчас сюда явятся офицеры наших отрядов, и подумают невесть что.
   - Ну почему же сразу "невесть что"? Правду они подумают, - слегка обиженно заявил Кёраку, убирая руки.
   - Ну вот... теперь и ты надулся.
   - Ничего подобного!
   - Шунсуй, да у тебя всё на лице написано.
   - Надо же, какая проницательность. Может, там что-нибудь ещё написано?
   Укитакэ шепнул ему на ухо то, что ещё по его мнению значилось на лице друга вот та-а-акими иероглифами. Он прекрасно знал, как вернуть Кёраку хорошее настроение...
  
   До вчерашнего вечера Кёраку честно держал обещание, данное много лет назад, и теперь ему явно было стыдно за содеянное. Он отводил взгляд и пытался чуть ли не с головой забраться под одеяло.
   Укитакэ посмотрел на эту виноватую физиономию и понял, что больше не может сохранять суровый вид. Если уж Кёраку решил покаяться, он сделает всё, чтобы его простили как можно быстрее. А в том, что это именно Кёраку, у Укитакэ не осталось сомнений. Никакой логики в этом убеждении не было, он просто знал, полагался на голос сердца.
  
   - Джу-тян, забери меня отсюда! - попросил Кёраку. - Меня здесь уже всё достало! Того нельзя, этого нельзя... с постели не вставать, сакэ не пить, жрать дают только какую-то бурду больничную... Меня холлоу не добил, так теперь доктора вместо него уморить решили!
   - Хм... а вот Унохана мне жаловалась, что это ты их достал.
   - Ну, какая разница, кто кого достал! Я всё равно здесь ни за что не останусь!
   - Да заберу я тебя, уже даже разрешение получил. Ты мне лучше вот что скажи: тот холлоу... куда он потом делся?
   - Убил я его, конечно. А куда он ещё мог деться? - удивился Кёраку.
   - А ты не заметил ничего странного?
   - Вроде бы нет. Хотя... пожалуй, он оказался сильнее, чем сперва можно было подумать. Давно мне не приходилось убивать холлоу с помощью шикая. Даже стыдно как-то... Старею что ли?
   - Не стареешь, - успокоил его Укитакэ. - Такой же дурак, каким был в молодости.
   - Спасибо, Джу-тян, я тебя тоже люблю, - откликнулся Кёраку.
   Он поудобнее устроился на кровати, обложившись подушками, поймал Укитакэ за руку и усадил рядом с собой.
   - Скажи, а ты к Нанао не заходил? Как там она? Надеюсь, не очень из-за меня переживает?
   - Исэ-кун в порядке, - соврал Укитакэ, - не беспокойся за неё. Так, пойду я всё-таки договорюсь с Уноханой на тему транспортировки. Не своими же ногами мы отсюда пойдем!
   - Почему? Я вполне в состоянии...
   - В каком-таком состоянии? Шунсуй, ты совсем спятил? На тебя же смотреть страшно. Никуда ты не пойдешь. Тем более, что отправимся мы не к тебе, а ко мне, а это малость подальше будет. Так будет проще и за тобой присматривать, и дела в отряде не запускать.
   Кёраку обреченно вздохнул.
   - Слушай, мне кажется, или вы с Уноханой всё-таки сговорились?
   - Ничего мы не сговаривались, - возмутился Укитакэ. - Не все же мне болеть! Теперь и у меня появился шанс о тебе позаботиться.
   - Кажется, я попал, - ужаснулся Кёраку и снова полез под оделяло. - Ладно уж, лучше ты, чем Унохана.
   - Чем она тебе так не угодила, Шунсуй?
   - А с ней сложнее договориться, - пояснил Кёраку, - на неё совершенно не действует моё мужское обаяние!
   - Ты хочешь сказать, что на меня...
   - А что, разве нет?
   - Шунсуй!
   - Что?
   - Ничего.
   Укитакэ встал с постели.
   - Жди меня, я скоро вернусь.
  
   Он вышел из палаты и отправился обратно в кабинет. На душе у него было легко и спокойно. Последние сомнения развеялись, как дым. Взгляды, жесты, интонации - всё говорит о том, что это настоящий Кёраку, а не холлоу в его обличии. Только вот Ямамото-сэнсэй вряд ли сочтет эти доводы достаточными, потому что он не привык полагаться на интуицию. Укитакэ тоже не привык, но... надо же когда-нибудь начинать. Шунсую незачем знать, какие волнения происходят из-за его подвигов, пусть пока побудет на территории тринадцатого отряда. Укитакэ позаботится, о том, чтобы его не донимали нежелательные гости. К тому же, так Кёраку не узнает о плачевном состоянии Нанао. Да и бедной девочке хорошо бы прийти в себя прежде, чем она встретится с капитаном.
  
   - Ну что? - Унохана подняла глаза от бумаг и с тревогой глянула на Укитакэ.
   - Всё в порядке, Рецу-кун. Я его забираю.
   Унохана облегченно выдохнула.
   - Я так рада, Укитакэ-кун. Если бы... то я думаю... нам бы всем его очень не хватало...
   - Да, теперь дело за малым - объяснить всё сэнсэю, - Укитакэ нахмурился.
   - В крайнем случае, мы устроим для Кёраку ещё одну проверку, когда восстановится рейяцу.
   - Ты что, не чувствуешь его рейяцу, Рецу-кун.
   - А ты чувствуешь?
   - Ну да...
   Унохана слегка покраснела.
   - Ну, ничего удивительного. Именно поэтому Ямамото и выбрал тебя для этого дела. Близкие... - она слегка запнулась, - друзья гораздо лучше чувствуют рейяцу друг друга. При длительном ... общении происходит специфический обмен энергией и у ... друзей, которые долго вместе, наблюдается некоторое ... сродство. Так что Ямамото не будет сомневаться в твоих словах. А остальные подождут ещё пару недель, ничего им не сделается.
   - Я бы не смог столько ждать, и несколько часов-то еле вытерпел, - честно признался Укитакэ.
   - Ну, тебе это и не грозило... Пойдем, Исанэ сообщила, что портал уже готов. Вы можете отправляться.
   Унохана распахнула дверь, приглашая его пройти в процедурную.
   Укитакэ и раньше доводилось перемещаться подобным образом, и его всякий раз страшно укачивало. Но чего не сделаешь, ради друга? Сам не дойдет, а тащить его на себе через пол Сейрейтея - удовольствие ещё то!
   Сжав зубы, Укитакэ закрыл глаза, услышал легких хлопок, сопровождающий открытие портала и начало перехода... голова тут же закружилась, он едва справился с приступом тошноты.
   - Ну вот.. совсем ты себя не бережёшь, Джу-тян, - укоризненно произнес Кёраку, сжимая его руку.
   Укитакэ выдохнул и открыл глаза. Они стояли посреди кабинета, и из-за стола на них удивленно глядел Кайен, который, похоже, в отсутствие капитана, решил навести порядок в бумагах.
   - Укитакэ-тайчо, вы вернулись! Добрый день, Кёраку-тайчо, рад, что вам уже лучше, - он вежливо сделал вид, что не замечает, как капитаны всё еще продолжают держаться за руки.
   - Кайен, распорядись, пожалуйста, чтобы для нашего гостя подготовили комнату.
   - Есть, капитан!
   Лейтенант кивнул и отправился выполнять поручение. Кёраку дождался, пока тот выйдет и протянул с сожалением:
   - Значит, гостевая комната, да? Джу-тян, ну это как-то прямо не по-товарищески!
   Укитакэ возмущенно поднял брови.
   - Эй, вообще-то кто-то у нас раненый! А раненым положено отдыхать, лишний раз не напрягаться и вообще вести правильный образ жизни.
   - Нет ничего вреднее для здоровья, чем правильный образ жизни. Я совершенно не устал, полон сил и... - Кёраку покачнулся. - Ой, пожалуй, я лучше сяду.
   Он со стоном рухнул в кресло.
   - Джу-тян, только не уходи, ладно?
   Укитакэ вздохнул и присел на подлокотник.
   - Ну, я же тебе говорил... вечно ты не слушаешь, что тебе... ну вот, опять.
   Укитакэ умолк на полуслове. Кёраку и сейчас не слушал его, потому что уже спал, уронив голову на грудь. Дыхание его было ровным и спокойным, как у младенца. Укитакэ заботливо прикрыл спящего пледом. Происходящее всё больше напоминало ему старые добрые времена, когда они с Кёраку ещё учились в Академии. Тогда им всё давалось так легко, казалось, что нет препятствий, которые они не смогли бы одолеть. Впрочем, почему, казалось? Их нет и сейчас. Всё осталось по-прежнему, разве что те юные студенты немного выросли, поднабрались ума и жизненного опыта.
   Кёраку заворочался во сне, и что-то пробормотал себе под нос. Укитакэ расслышал только своё имя и улыбнулся.
  -- Спи, Шунсуй. Хороших тебе снов...
  
   Утреннее собрание капитанов оказалось на редкость бестолковым. Обсуждали минувшую ночь (которая, к слову, прошла без происшествий), совместное дежурство третьего и десятого отрядов (тоже без эксцессов, как ни странно), потом Унохана сделала короткий доклад о состоянии Кёраку. Ничего нового Укитакэ от неё, конечно же, не узнал: "Угрозы жизни нет, пациент переведен на абмулаторное лечение". Коротко и ясно. Все другие вопросы, касающиеся восьмого отряда, Ямамото очень аккуратно обошел стороной. Видимо, не желал дальнейшего распространения слухов.
   Дальнейшие обсуждения Укитакэ вообще были не интересны. Он очень быстро упустил нить беседы, и задумался о предстоящем разговоре с сэнсэем. Утром, перед собранием Унохана спрашивала, сообщил ли он уже коммандеру радостную весть о Кёраку. Укитакэ не стал отвечать, только покачал головой. Он совершенно сознательно отложил все новости на потом. Конечно, это было не очень-то красиво. Сэнсэй, наверное, волнуется за Шунсуя. Но с этой своей проверкой Ямамото тоже поступил не слишком честно, так что пусть помучается.
  
   - Всё свободны. Укитакэ, Хицугайя, я прошу вас обоих пройти в мой кабинет.
  
   О, оказывается, собрание уже закончилось, а Укитакэ даже и не заметил, как пролетело время. Похоже, сэнсэю не терпится обсудить с ним последние новости... Только вот при чем тут Хицугайя.
   Впрочем, выяснилось, что капитан десятого отряда сам изъявил желание переговорить с коммандером.
   - Ямамото со-тайчо, - начал он, - я прошу больше не ставить мой отряд на дежурство вместе с третьим. Мы не сработались!
   Ямамото слегка сдвинул брови.
   - Что-то случилось во время дежурства?
   - Нет, но...
   - Вот и хорошо. Значит, вы с Ичимару оба справились с заданием. Продолжайте работать дальше!
   Хицугайя неслышно выругался, но, к большому удивлению Укитакэ, возражать не стал. Видимо, молодое поколение всё ещё испытывало пиетет перед Ямамото. Помнится, сначала они с Шунсуем тоже ходили по стеночке и как можно реже старались попадаться на глаза сэнэсю. Но потом быстро раскусили, что со стариком можно и даже нужно спорить - он это любит.
  
   Когда растроенный Хицугайя ушел, Ямамото едва заметным движением пальцев поставил на дверь звуконепроницаемый барьер.
   - Ну? - спросил он, выжидательно глядя на Укитакэ
   - Я узнал о задании от Уноханы. Думал, может, отчет вы тоже будете требовать с неё?
   - Обиделся, - Ямамото не спросил, просто констатировал факт. - Джуширо, ну, ты же понимаешь...
   Он что, оправдывается? Или, как во времена обучения в академии, пытается втолковать нерадивому ученику тему урока?
   - Да, я всё понимаю, сэнсэй, - ответил Укитакэ и снова замолчал.
   - Как там Шунсуй? - Ямамото, видимо, уже смирился с тем, что не добьется от своего ученика подробного отчета, и сам приступил к расспросам.
   - Спасибо, хорошо.
   - Хм... ты говоришь так, будто ничего не случилось. Значит, я могу быть спокоен.
   Сэнсэю не нужно ничего объяснять, он уже и так всё знает. Не нужно рассказывать, что если у Укитакэ и были сомнения, то теперь их нет. И уж тем более не следует объяснять причину своей обиды. Однако держать всё это в себе совершенно невозможно.
   - Я вижу, вы перестали считать, что личные отношения мешают работе? А, может, никогда так не думали? Всё предусмотрели, обо всем позаботились, да?
   - Джуширо, если не ты, то кто?- устало сказал Ямамото. - На кого я ещё мог бы положиться в этом вопросе? Прости, если задел твои чувства, но так было нужно.
   - Не сомневаюсь в этом, - сказал Укитакэ и направился к выходу.
  
   Ямамото не стал его задерживать. Не стоит обострять и без того нервную обстановку. Джуширо, действительно, понимает всё правильно, только пока не может смириться с тем, что его использовали. Но со временем и это пройдет. Ямамото достал из шкафа трубку и закурил. Он не делал этого уже лет четыреста, но сейчас руки сами потянулись к кисету. Коммандер вздохнул, выпуская в потолок кольца дыма, и обратился куда-то в пространство:
   - Какие же вы все ещё... Джуширо, ну почему ты думаешь, что любишь своего друга больше, чем другие?
  
  
   Хицугайя завернул за угол дома, и остановился, как вкопанный. У них в отряде были гости... Причем такие, что Хицугайе захотелось немедленно провалиться сквозь землю, а ещё лучше, оказаться где-нибудь на другом конце Сейрейтея, чтобы не слышать до омерзения знакомого голоса, не чувствовать эту рейяцу... Негодяй опять пришел к Мацумото!
   Хицугайя тихо вернулся за угол, и прислушался.
   - Нет, это не праздное любопытство, - убеждал он себя, - я должен знать, о чем они говорят... это может быть важно для всех нас. Если капитан Ичимару что-то замышляет...
   А Хицугайя был уверен, что намерения Ичимару просто не могут быть искренними. Наверняка, он задумал какую-то гадость, и если удастся разоблачить мерзавца... то, как минимум, с ним не придется больше работать вместе.
   Хицугайя как можно тщательнее замаскировал свою рейяцу, затаил дыхание и прислушался.
  
   -... слухи уже ходят, и опровергнуть их будет нелегко..., - Ичимару закончил начатую фразу.
   - Это, конечно, всё так. Но вчера вечером Укитакэ-тайчо прислал мне весточку. Я думаю, нам стоит верить ему, а не всяким досужим домыслам..
   - Ты совсем не изменилась за эти годы, Рангику. Тебя всегда было так легко убедить...
   Хицугайя не видел лица Ичимару в этот момент, но готов был поклясться, что тот улыбнулся ещё шире, чем обычно.
   - У меня нет оснований сомневаться в словах Укитакэ-тайчо.
   - Я и не утверждаю, что он тебя обманывает. Возможно, он сам не понимает, что заблуждается. Ты же знаешь, мы очень часто видим только то, что нам хочется увидеть...
   - Я всё же склонна...
   - Вот, именно об этом я и говорю. Ты всегда верила только в то, во что хотела верить. Это твоя основная проблема...
   - Гин, ты что, пришел рассказывать мне о моих проблемах? - огрызнулась Рангику. - Так я сама о них прекрасно осведомлена.
   - Неужели? - в голосе Ичимару прозвучало неподдельное удивление. - Может, тогда расскажешь мне?
   - Моя главная проблема - это ты. Но ты сейчас уйдешь, и у меня вообще не будет никаких проблем.
   - Не будь такой наивной, Рангику. Я тут совершенно не при чем. Всему виной твоя гордость, - теперь это было сказано с изрядной долей сожаления.
   - Не зли меня, Гин. Лучше уходи.
   - Хорошо. Мы ещё вернемся к этому разговору когда-нибудь. Не то, чтобы я этого хотел, просто мы всегда к нему возвращаемся... - Ичимару вздохнул.
   Хицугайя услышал удаляющиеся шаги, но на всякий случай решил не покидать своё укрытие сразу. Мало ли, вдруг этот мерзавец решит за чем-нибудь вернуться. Но его опасения были напрасны, Ичимару и не думал возвращаться. Зато Мацумото вдруг выругалась так, что Хицугайя невольно покраснел. Не то, чтобы раньше он не слышал подобных слов, но при нем лейтенант всегда старалась вести себя прилично - он уже успел забыть, что Мацумото его не видит. Сразу за крепкими выражениями последовал какой-то глухой стук и звон разбитого стекла - похоже, она совсем разбушевалась и начала швыряться чем попало. Интересно, надолго ли это? Эх, так вот и придется до вечера в укрытии сидеть...
   Но тут всё стихло.
   - Гин, какая же ты сволочь... - неожиданно нежно сказала Мацумото, - Знаю, ты останешься, если я попрошу. Но я не попрошу, а сам ты тоже не придешь. И кто мне будет говорить о гордости?
  
   Хицугайя выскочил из-за угла, как ошпаренный.
   - Мацумото! - заорал он, даже громче, чем обычно, - опять бездельничаешь? А ну-ка быстро ко мне в кабинет! Разбирать бумаги!
   - Есть, капитан, - она отозвалась почти мгновенно, с обычной ленцой и неохотой. Словно и не было никакого тяжелого разговора. Мацумото никогда не показывает, что ей плохо. Наверное, думает, что капитану нет до этого дела. А Хицугайя хотел бы её утешить, сказать что-нибудь хорошее, но... как подобрать слова? Он этого совершенно не умеет, и вряд ли когда-нибудь научится. Да разве она нуждается в его сочувствии? Укитакэ прав, Мацумото нужно совсем другое...
   Хицугайя вздохнул, пропуская её в кабинет.
   - Жди меня, я сейчас!
   Он направился на кухню. Может, чашка чая и пара пирожных поднимут ей настроение? Мацумото любит сладкое. И сам Хицугайя тоже любит, только никому об этом не говорит, потому что конфеты и печенье - это детсткие пристрастия, от которых следует избавиться, если хочешь, чтобы тебя воспринимали серьезно.
   - А вот и я! - он вернулся с подносом, доверху наполенным всякой всячиной, - Мацумото, хочешь пирож... МАЦУМОТО!!!
   В кабинете не было ни души. Только свежий ветерок из распахнутого окна трепал брошенные на диване бумаги.
   - Опять сбежала! - Хицугайя в сердцах бросил поднос на стол. - Вот негодяйка! И что мне с ней делать?
   От обиды хотелось разреветься. А ещё лучше, швырнуть в окно этим самым подносом. Но рука поневоле потянулась за печеньем. Лучше самому слопать все это, пока никто не видит.. Мацумото, конечно, тварь неблагодарная. К ней со всей душой, а она!.. Ну и холлоу её дери, пусть делает, что вздумается! Не очень-то и хотелось! Да кто она вообще такая, чтобы о ней заботиться?
   Хицугайя скомкал фантики от конфет и засунул их под диван.
   ...И всё-таки интересно, куда опять понесло Мацумото, будь она неладна?
  
   - Я смотрю, сегодня ты чувствуешь себя получше? - Рангику смотрела, как Нанао с большим аппетитом уплетает рис - только палочки мелькают.
   - Да, со мной всё уже хорошо. Спасибо, Мацумото-кун. Я очень рада, что ты пришла. Хочешь чаю?
   - Не откажусь, - Рангику кивнула, присаживаясь за стол. - Нанао, ты в самом деле в порядке? Хотя, да, о чем это я... Новости от Укитакэ-тайчо всех нас успокоили. Можно больше не сомневаться, что капитан Кёраку...
   - Нет-нет, я не такая доверчивая, как все, - возразила Нанао, и Рангику аж передернуло: сегодня она уже слышала эти слова. Пускай сказанные по-другому, и не таким тоном, но всё же... Ей пришлось несколько раз проговорить про себя, что Нанао не могла знать об их пикировке с Гином, и уж тем более, не хотела обидеть Рангику.
   - Так ты считаешь, что...
   - Я пока ничего не считаю. Но собираюсь проверить слова Укитакэ-тайчо. Мне нужно самой убедиться. Нужны доказательства, понимаешь? И я найду их...
   - Но как ты собираешься это проверять?
   - О, это очень просто. Я уже все придумала. Мацумото-кун, попроси Укитакэ-тайчо устроить мне встречу с капитаном, и мы тотчас же узнаем правду!
   Взгляд Нанао горел энтузиазмом, и Рангику не знала, радоваться ей или пугаться. Ещё вчера бедная девочка и двух слов связать не могла, только плакала и тряслась от страха, а сегодня весела, бодра и полна желания действовать. Не слишком ли быстрые перемены? С другой стороны, нетерпение Нанао вполне объяснимо. Сама Рангику в подобной ситуации тоже не смогла бы просто сидеть на месте и ждать, пока всё образуется. И если есть способ окончательно прояснить ситуацию, то почему бы не помочь подруге?
   - Хорошо, Исэ-кун. - пообещала она. - В конце концов, все мы хотим одного и того же. Я обязательно поговорю с Укитакэ-тайчо, думаю, он не будет против. Да и твой капитан, наверное, уже весь извелся. Вам обязательно надо встретиться. И чем быстрее это произойдет, тем скорее закончится эта ужасная история.
  
   - Шунсуй, тебе непременно нужно поговорить с Нанао? - заявил Укитакэ, входя в комнату.
   Кёраку удивленно захлопал глазами.
   - А что случилось? Ты так это говоришь, словно я протестую и упираюсь. А я, между прочим, только за. Мы давно не виделись с Нанао-тян, я даже соскучиться успел... А почему она не навещает меня?
   Последнюю фразу он произнес уже с подозрением. Укитакэ понял, что дальше скрывать правду бессмысленно.
   - Извини, что не сказал тебе раньше...
   Он не успел договорить, а Кёраку уже всполошился:
   - Так она всё-таки была ранена? И ты молчал!!!!
   - Не в этом дело... Я просто не хотел, чтобы ты беспокоился. Понимаешь, она была несколько не в себе...
   - Что значит "не в себе"? Джуширо, ты меня пугаешь.
   - Да вообразила себе невесть что...В общем, готовься к тяжелому разговору, Шунсуй. Исэ показалось, что ты погиб в том сражении, так что тебе придется доказывать ей, что ты - это ты.
   - Ну и дела... - Кёраку схватился за голову. - Это что, теперь пол Готэя так думает? Поэтому я до сих пор сижу у тебя, а не в своём отряде?
   - Конечно, слухи поползли. Но сэнсэй сделал все возможное, чтобы пресечь глупые подозрения.
   - Ну, хоть ты-то мне веришь? Или тоже сомневаешься, что я - это я? - Кёраку совсем скис. Нельзя его отправляться беседовать с Нанао в таком настроении. Укитакэ взял его за руку и улыбнулся:
   - Ну подумай сам, если бы я не верил тебе, разве притащил бы сюда?
   - И то верно, - Кёраку вздохнул. - Знаешь что, Джуу-тян, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Ты не уходи далеко, когда я буду разговаривать с Нанао. Мне так будет спокойнее. Кто знает, что она себе там в голову вбила...
   - Шунсуй, ты что, боишься собственного лейтенанта?
   - Дурак, я за неё боюсь! - Кёраку фыркнул и отвернулся.
   - Да ладно, я же пошутил. Ну что, готов? Исэ-кун уже ждет в моём кабинете.
   - Ох... - только и смог вымолвить Кёраку. - Ну, пошли...
  
   Нанао сидела на краешке кресла и теребила в руках кончик собственного пояса.
   - Мацумото-кун, не оставляй меня, пожалуйста!
   - Я буду за дверью. И Укитакэ-тайчо тоже. Не бойся, все будет хорошо.
   - Я не боюсь... ну, разве что немного...
   Рангику недоверчиво покачала головой и вышла. В коридоре она едва не налетела на Кёраку: он стоял у двери, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
   - Заходите уже! Хватит изводить себя и других! - она не очень-то вежливо подтолкнула Кёраку к входу. Конечно, нехорошо так с капитаном, ещё и с чужим... Но в обычной обстановке они давно бы уже перешли на неформальное общение. Совместные возлияния всегда сближают, и стирают грани между старшими и младшими по званию. А Кёраку сейчас явно нужно было подбодрить...
   - Что-то я волнуюсь не мешьше Исэ, - пожаловалась она Укитакэ. - Может, им помочь чем-нибудь? Не знаю... может, магией какой-то?
   - Сами договорятся, - уверил её Укитакэ. - Ты что, Шунсуя не знешь? Чтобы он, да не сумел найти общий язык с девушкой? Тем более, с Нанао...
   Рангику покачала головой.
   - Да, конечно... Но Исэ что-то задумала, я уверена!
   - Ну, в любом случае, нам остается только ждать.
   Из кабинета не доносилось ни звука. Конечно, Рангику не стала бы подслушивать, особенно в присутствии Укитакэ, хотя очень хотелось...
   Она сама не заметила, как задремала, уронив голову на плечо сидящего рядом капитана и очнулась лишь, когда дверь распахнулась, и оттуда вылетела Нанао, взволнованная и бледная, как полотно.
   - Исэ-кун?! - Рангику и Укитакэ подскочили, как по команде.
   - Все в порядке, извините меня, - пробормотала Нанао, и умчалась вдаль по коридору.
   - Я за ней! - вскинулась Мацумото. - Чувствую, у них что-то стряслось!
   - Давай. А я пойду, разузнаю у Кёраку, в чем дело, - кивнул Укитакэ.
  
   В кабинете всё было по-прежнему, и только Шунсуй почему-то сидел не в кресле, а на полу. Вид у него был совершенно растерянный. Увидев Укитакэ, он счастливо улыбнулся и схватил его за рукав хаори.
   - Джу-тян...
   - Эй, ты что, выпил что ли?, - Укитакэ никак не мог понять, что не так. Вроде бы Кёраку заходил в кабинет совершенно трезвый. Не успел бы он так быстро нализаться! Да и нечем ему было, разве что с собой притащил...
   - Джу-тян, хорошо, что ты пришел. Мне грустно без тебя...
   Кёраку резко дернул его за руку, так, что Укитакэ шлепнулся на пол рядом с ним и возмутился:
   - Шунсуй, что ты делаешь?
   - Я? Ничего такого! - ответил тот, обнимая Укитакэ.
   - Сумасшедший, перестань сейчас же! Да что с тобой случилось?
   Ответа на вопрос он не получил, потому что Кёраку сосредоточился на завязках его пояса. Пальцы его не слушались, но он упорно сражался с узлом.
   "Точно пьяный", - подумал Укитакэ.
   - Эй, отпусти. Там, между прочим, дверь открыта!
   - Ну и что? Пускай все смотрят и завидуют! - довольно заявил Кёраку.
   - Шунсуй, ты можешь хоть ненадолго взять себя в руки? Что ты наговорил Нанао? На ней лица не было, когда она отсюда вышла...
   - Нанао? - Кёраку на мгновение отвлекся от пояса Укитакэ. - Да ничего особенного. Джу-тян, давай я тебе потом расскажу?
   Наконец справившись с поясом, он запустил руки под хакама Укитакэ, склонился, обжег дыханием щеку... Алкоголем от него совсем не пахло.
   - Извини, Шунсуй! - Укитакэ со всей возможной осторожностью ударил Кёраку по голове. Пускай он потом будет обижаться и возмущаться, но... это нельзя так оставлять. Кёраку ведет себя слишком странно.... Укитакэ со вздохом окинул взглядом бесчувственное тело и позвал лейтенанта: нужно было перенести капитана в его комнату. Шиба, конечно, удивится, но расспрашивать не будет. Надо только не забыть завязать пояс, а то удивлению Кайена вообще не будет предела.
  
   - Какая же я ду-у-у-ура!
   Нанао рыдала уже с четверть часа и Рангику тщетно пыталась её успокоить. Наконец, она поняла, что без применения силы тут не обойтись и хорошенько встряхнула растроенную подругу.
   - Исэ-фукутайчо, прекратите истерику!
   На удивление, строгий окрик подействовал, Нанао притихла, а потом принялась сбивчиво рассуждать.
   - Мацумото-кун, ну как, как я могла не догадаться? Ведь все же на виду было, почти на моих глазах. Это я одна такая слепая, да? Все же знают? И ты знаешь наверняка. Ну почему вы все молчали?
   Рангику заклопала глазами и осторожно поинтересовалась.
   - Э-э-э-э, Исэ-кун, а ты вообще о чем?
   - А я то, глупая, надеялась, - кажется, Нанао вообще не обращала внимания на слова собеседницы, ей просто нужно было выговориться.
   И тут Мацумото осенило:
   - Исэ-кун, может ты выпить хочешь?
   Нанао сначала замерла нерешительно, а потом вытерла слезы и закивала:
   - Да, пожалуй. Только немного.
   Но настроение у обеих дам было такое, что немного выпить не получилось. Когда первый кувшин подошел к концу, Рангику жестом заправского фокусника достала из-под дивана второй.
   От сакэ Нанао раскраснелась, и даже стала улыбаться. Она понимала, что уже сильно пьяна, но останавливаться на достигнутом совершенно не хотелось.
   - П-п-понимаешь, Ран-тян, ну с-с-сказал бы он мне это сразу, а? К-к-кто ж знал, что ем-м-у вовсе не девушки нр-равятся...
   - Не п-п-переживай, Нанао-тян... ик... - Рангику успокаивающе похлопала её по плечу, едва не опрокинув при этом свой стакан. - Девушки ему т-тоже нравятся. Эт-то я тебе, как краевед говорю... П-п-помнится, мы не раз... Ой, ик... этто я, наверное, зря...
   - Не с-ст-тоит беспокоиться, Ран-тян, - Нанао сделала широкий жест рукой, - м-мне не жал-лко. Для тебя...
   - А для Укитакэ-т-тайчо жалко? - озадачилась Рангику.
   Нанао помрачнела.
   - Т-там другое дело Ран-тян. П-п-понимаешь, его-то он любит...
   - И что? - вскинулась Рангику, а потом вдруг помрачнела. - Вот что я с-скажу тебе, Нанао-тян: все муж-ж-жики - сволочи!
   - Ага! - согласилась собутыльница и тут же поправилась. - Т-только к-к-капитан всё равно хороший.
   - Хороший, хороший... эт-то п-п-потому что ты его любишь.
   - А т-ты?
   - Чт-то я? - удивилась Мацумото. - Люблю ли я т-воего к-капитана?
   - Нет, - замотала головой Нанао, - я хот-тела спросить, Ран-тян, а т-ты кого-нибудь любишь?...
   Мацумото кивнула, наполнила чашки и осушила свою залпом.
   - Только эт-тот кто-то такая же сво... - она осеклась и задумалась. - С-слушай, Нанао-тян, а поч-чему Кёраку-тайчо именно с-сегодня тебе рассказал о том, что он и Укитакэ-т-тайчо... ну, раньше-то м-молчал... ч-чего это его вдруг пробило?
   Нанао опустила взгляд.
   - Ну-у-у, это я во всем виновата. Ран-тян, я хотела, к-как лучш-ше. Нужно б-было проверить... убедиться, что капитан - это м-мой капитан. Т-тут я его заклинанием п-правды и п-припечатала...
   - Ду-у-ура, - Рангику обреченно вздохнула. - Знать п-правду порой слишком т-тяжело. И мы никогда не бываем к эт-тому готовы. Д-далась тебе эт-та правда? Вот то-то. Ник-кому легче не стало. Ни тебе, ни ему.
   - Ой! - Нанао всплеснула руками. - А заклинание-то я снять забыла! Н-ну, да ладно. К утру с-само развеется. Бедный к-капитан...
   - Т-ты его ещё жалеешь? - удивилась Рангику.
   - Ну да... он-то м-меня оберегал... м-мою психику... ик...
   - Д-да он к т-тебе клеилс-ся... и чего ты ломалась, н-не понимаю...
   Нанао подняла абсолютно пьяный взгляд.
   - Веришь, Ран-тян, я и с-сама этого не п-понимаю... но, так, п-пожалуй, лучше. Чт-тобы без иллюзий.
   - Не п-получится... - выдохнула Рангику, - к-куда ж мы без иллюзий-то? Уже сколько лет, и вс-сё никак...
   - Что никак?
   - Не избавлюсь от иллюзий, - пояснила она.
   - Ду-ура, - Нанао сказала это почти ласково. И Рангику тоже не подумала обижаться. На правду не обижаются, в самом деле.
   - Давай-ка ещё по одной!
   Они наполнили чашки и выпили. За окном светало, и утро грозилось быть совершенно не добрым. Но последняя рюмка оказалась и в самом деле последней, потому что собутыльницы просто заснули, сложившись домиком. И каждой снился именно тот, кого она желала увидеть больше всего на свете.
  
   - О-ох, что вчера было? - Кёраку приподнялся на локте и оглядел комнату, - Джу-тян, я что, напился? Ничего не помню...
   Укитакэ сидел рядом с постелью больного и, похоже, дремал, но, услышав слова друга, тут же поднял голову и пересел ближе.
   - Всё в порядке, Шунсуй. Ничего ты не пил, просто... а в общем, пусть Исэ-кун тебе сама расскажет.
   - Нанао-тян? Мы с ней вчера не поговорили? Или поговорили? - Кёраку потер лоб, силясь припомнить события вчерашнего дня.
   - Да поговорили... Только лучше бы не говорили вовсе. Теперь вам придется ещё раз пообщаться, - вздохнул Укитакэ. - Но ты учти, что она про нас всё знает.
   - Что знает?
   - Всё знает!
   - Но откуда? - удивился Кёраку. - Ты ей сказал что ли?
   - Нет, не я, а ты.
   Укитакэ не думал, что его друг вообще способен распахнуть глаза настолько широко.
   - Шутишь?
   - Увы, нет
   Кёраку сник.
   - И как она к этому отнеслась? - он почесал в затылке и охнул, нащупав впечатляющих размеров шишку. - Ой, кто это меня так приложил?
   - Я, - улыбнулся Укитакэ. - Прости, я же не знал, что с тобой случилось, ну и немного перестраховался до выяснения обстоятельств. Но я правда старался бить не очень сильно...
   - Да ладно, пустяки. Ну перестарался малость - с кем не бывает, - отмахнулся Кёраку. - Так что там с Нанао?
   - Ну, как ты сам думаешь? Плачет, вчера вот с Мацумото напилась...
   - Кто напился? Нанао-тян напилась? Не может быть! С чего это?
   Укитакэ удивленно посмотрел на друга.
   - Ты что, правда, не знаешь, почему? - и увидев искреннее непонимание в глазах Кёраку, схватился за голову. - Шунсуй, ты - идиот! Весь Готэй в курсе! Хочешь сказать, что ты один не знаешь, что Исэ-кун влюблена в тебя до беспамятства? Так, а ну-ка быстро вставай! Нет, ты весь вставай. И штаны одевай, живо! Нечего к девушкам без штанов ходить, тебе тут не Академия. И только попробуй слинять по дороге - я тебя тогда самолично поймаю и за ухо к Исэ-кун отведу. И кеккай поставлю для пущего эффекта. Если эту ситуацию сейчас не прояснить, я не знаю, как вы сможете дальше работать.
   - Джу-тян, только не говори это таким тоном, словно ты - моя жена. - буркнул Кёраку, но Укитакэ пропустил этот выпад мимо ушей.
   - Нечего мне тут зубы заговаривать. Собрался? Давай, топай!
   Кёраку запаниковал.
   - Слушай, а как я... мне на улицу-то можно? Остальные же не знают, что я - это я? У меня тут типа домашний арест, так?
   - Глупости какие. С чего ты взял? Ищешь повод, чтобы не идти? Так вот рейяцу у тебя уже в достаточной мере восстановилось, чтобы тебя узнали другие капитаны, можешь не беспокоиться. А остальных, собственно, никто не обязан ставить в известность.
   - Ну... тогда я пошел? - неуверенно сообщил Кёраку и направился к двери. Укитакэ бесцеремонно подтолкнул его коленом чуть пониже спины.
   - Смотрите-ка, он только "пошел"... Да ты уже там должен быть четверть часа назад!
   Кёраку сделал отчаянные глаза и ушел с помощью шунпо. Не на территорию своего отряда, просто на улицу. Там он пригладил рукой волосы, перевязал впопыхах завязанный узел на хакама и пожал плечами.
   - И чего это такое на Джуширо нашло? Я бы подумал, что он ревнует, если бы точно не знал, что он этого не умеет.
   Кёраку вздохнул. Ревнует Джу-тян или нет, сейчас это не имеет значения. Важно другое - с Нанао следует поговорить, и как можно скорее. Оказывается, чувствовать себя последним кретином очень неприятно. Одно дело, когда ты постоянно косишь под дурачка, в этом есть даже своё необъяснимое удовольствие - осознавать, что на самом деле ты гораздо умнее, чем считают окружающие. А вот что делать, когда прикидывался, прикидывался, а потом на самом деле дураком оказался? Кёраку, действительно, не мог даже предположить, что Нанао в него влюблена. Ну с чего бы это? Она же всегда такая строгая, холодная... доброго слова не дождешься. Он что, должен мысли уметь читать?
   И вот те на, оказывается, все знают, и только предмет любви почему-то не в курсе. Но главное, совершенно непонятно, что теперь со всем этим делать? Всё, что Кёраку может ей предложить... Нет, Нанао-тян на такое никогда не согласится.
   В любом случае, перед разговором непременно следовало выпить, а фляжка, как назло была пуста. Пришлось все-таки немного изменить маршрут и заглянуть по дороге к Мацумото. Кто бы мог подумать, что извечная собутыльница на этот раз тоже окажется против него.
   - Идите, куда шли, Кёраку-тайчо, не сворачивайте!
   Рангику выглядела хмуро. Голова её была обвязана мокрым полотенцем, что наводило на мысли о знатном возлиянии накануне.
   - Рангику-тян, и ты туда же? - печально ответствовал Кёраку. - А как же взаимопомощь и моральная поддержка? Мне такой разговор предстоит, а ты... Ну плесни страждущему! Все одну рюмочку. На удачу, так сказать, и для храбрости.
   - Тайчо, а вы бы хоть разок попробовали поговорить с ней на трезвую голову, - отрезала Рангику и захлопнула окно.
   - Да-а-а-а... страшная вещь - похмелье, - Кёраку сочувственно покачал головой. - А ведь в другие дни Рангику-тян так мила и отзывчива. Эх, не везет мне что-то нынче...
   Он немного потоптался у входа в здание собственного отряда, хотел было покричать, чтобы Нанао вышла на галерею, но быстро передумал и поднялся вверх по лестнице.
   Наверняка ответственная помощница уже сидит в кабинете, занимается делами и, наверняка, уверена, что капитан будет хворать ещё неделю, не меньше. То-то ей сейчас сюрприз будет... Правда, Кёраку совершенно не был уверен, что сюрприз окажется приятным.
   Всё было именно так, как он себе представлял: Нанао, увидев капитана, вздрогнула и замерла с отчетом в руке. А Кёраку решительно прошествовал через всю комнату, уселся на пол у её ног и, вместо обычного приветствия, покаянно заявил:
   - Нанао-тян, прости меня. Я - редкостный болван!
   Она едва слышно всхлипнула и закрыла руками разрумянишиеся щеки. Кёраку со вздохом снял шляпу, положил на пол, а потом осторожно взял Нанао за запястья, отвел от лица, и сжал её ладони в своих.
   - Ты так разочарована? - тихо спросил он, заглядывая ей в глаза.
   Нанао энергично замотала головой.
   - Нет, нет, что Вы, капитан! Ничего подобного!
   - Прости меня, Нанао-тян. Я вел себя, как полный идиот.
   - Неправда! - горячо возразила она. - Вы ни в чем не виноваты, это я сама... глупая. Я... я уважаю Ваш выбор, тайчо!
   Кёраку вздохнул. Разговор, не успев начаться, уже пошел по кругу, и ему это очень не нравилось. Похоже, придется объясняться более подробно.
   - Понимаешь, Нанао-тян... - он на мгновение замолчал, подбирая слова. - То, о чем ты узнала... ну, это длится уже очень давно. Ещё со времен учебы в Академии. И этого не изменишь... я просто не смог бы дать тебе того, чего ты заслуживаешь...
   - Вы так ко мне хорошо относитесь, капитан, а я не заслужила и этого, - смиренно ответила Нанао.
   Кёраку совершенно растерялся. Ну как тут можно что-то говорить, если на все встречаешь только "да, капитан" в разных вариантах, да ещё и самоуничижение, невесть откуда взявшееся? И тут ему пришла в голову гениальная идея.
   - Нанао-тян, ну-ка скажи, чего тебе хочется? Я для тебя все сделаю, что в моих силах! Ну, хочешь, я пить брошу, а? Совсем!
   Она поджала губы и Кёраку почувствовал, как её пальцы тихонько дрогнули.
   - Я бы хотела... а впрочем, нет, не важно.
   - Эй-эй, не молчи! Давай, говори, всё, что хочешь.
   - Не надо бросать пить, капитан, - тихо попросила она, - и вообще ничего не надо, просто оставайтесь таким, как есть. Тогда, после битвы с холлоу, я так сильно испугалась, что могу вас потерять, и что Вы - это больше не Вы. Я ведь увидела такое, что почти поверила в самое нехорошее. И любой бы поверил... разве что, кроме Укитакэ-тайчо...
   Нанао наклонила голову и вздохнула. Кёраку осторожно погладил её по волосам.
   - Нам пришлось несладко в эти дни. Но всё уже позади, так что давай не думать о грустном, хорошо?
   Нанао улыбнулась, но глаза её все равно оставались печальными.
   - Знаете, капитан, чего бы я хотела больше всего на свете? Чтобы ничего этого не было...
   - То есть чего не было? Той драки с холлоу? - озадачился Кёраку.
   Она покачала головой.
   - Нет. Просто я бы предпочла не знать о Вас и... а теперь знаю. Мне, наверное, было бы гораздо легче, если бы у Вас была... другая... в смысле, какая-нибудь женщина.
   Кёраку совершенно не понял, почему. Но решил, что переспрашивать сейчас явно не стоит. А, может, и не только сейчас, а вообще... не самая приятная тема, тяжелый разговор, слишком зыбкое равновесие. Кажется, любое неосторожное слово может все опять испортить. Неужели он за столько лет разучился ладить с девушками?
   - Я - дурак! - в очередной раз укорил себя Кёраку, касаясь губами её ладони. - Я не знаю, как мне ещё попросить прощения.
   - Вы не дурак. Вы самый замечательный! Лучше всех! - возразила Нанао и тут же смущенно замолчала.
   А Кёраку вдруг понял, чего боится больше всего, и мысленно обозвал себя эгоистом. Но страх был настолько реальным и неожиданным, что промолчать он просто не смог.
   - Нанао-тян, ты ведь меня не бросишь? Ты не уйдешь в другой отряд после всего этого?
   - Не уйду, капитан! - её рука коснулась его волос, и этот жест был полон такой нежной заботы, что Кёраку стало совсем нехорошо. Он уже давно не чувствовал себя таким мерзавцем. Конечно, он всегда ценил Нанао-тян, но... не так-то просто признаться самому себе, что ценил недостаточно. И постоянно вел себя, как последняя свинья. А ещё капитан... глупый старый пень! Стыдно, очень стыдно!
   - Кажется, я только сейчас начал понимать, как мне повезло в жизни! - сказал Кёраку. - У меня есть все, о чем только можно мечтать....
   Он запоздало подумал, что это было опять не то, что следовало говорить. Зачем заявлять о своем счастье, когда рядом с тобой кто-то глубоко несчастен? Но в этот раз Кёраку ошибся. Он уже готов был увериться в том, что слишком плохо знает женщин. Ну или не всех, а именно эту женщину, сидящую напротив. Потому что Нанао улыбалась открыто и искренне, и на её лице не было даже тени печали.
   - Я очень рада, капитан, - сказала она, - правда, очень рада...
  
   - Тук-тук, есть кто-нибудь дома?
   Хицугайя сразу узнал этот голос. Мягкий, насмешливый, до крайности неприятный.
   - Что Вам нужно, Ичимару-тайчо?
   - А войти не пригласите? - незваный гость остановился в дверях и вальяжно облокотился на косяк.
   - Почему же, проходите. Если у Вас есть какое-то дело ко мне... - Хицугайя нахмурился. Он очень старался быть вежливым, но этот тип раздражал его абсолютно всем: внешним видом, поведением, манерой говорить и двигаться. Сколько же нужно иметь терпения, чтобы продолжать сидеть и мирно разбирать бумаги, не повышая голоса? Даже когда Ичимару просто стоит и молчит, его молчание всё равно воспринимается как вызов.
   - Вообще-то я не к Вам, Хицугайя-тайчо. Я ожидал застать здесь Вашего лейтенанта...
   - Она занята. Можете сказать мне, все что желаете ей передать, - предложил Хицугайя.
   На самом деле он плохо себе представлял, где находится Рангику, и не поручился бы, что она вообще присутствует на территории десятого отряда. И это даже хорошо. Потому что с недавних пор Хицугайя всеми силами старался помешать ей увидеться с Ичимару. Всякий раз эти встречи расстраивали Мацумото настолько, что она потом целый день не могла работать. Хицугайя давно убедил сам себя, что его беспокоит только это. Ну и ещё слезы - он терпеть не мог, когда женщины ревут в три ручья. А этот мерзавец неоднократно заставлял Мацумото плакать.
   - Может, она всё-таки сумеет ненадолго отвлечься от работы и прогуляться со мной по парку? - улыбнулся Ичимару.
   - Не сумеет. - Отрезал Хицугайя. Он уже начинал кипятится.
   - Ай-я-яй, а как же обеденный перерыв и нормированный рабочий день? Я слышал, что у Вас в отряде драконовские порядки, но чтобы настолько...- Ичимару сокрушенно покачал головой.
   Хицугайя вскинулся. Интересно, про "драконовские порядки" - это он нарочно? Или просто оговорка? Нет сомнений, конечно же нарочно! Пообщавшись с Ичимару хотя бы четверть часа, напрочь перестаёшь верить в какие бы то ни было оговорки.
   - Не Ваше дело. У Вас есть свой отряд, там и распоряжайтесь. А здесь распоряжаюсь я!
   - Хицугайя-кун, а тебе когда-нибудь говорили, что ты, когда злишься, выглядишь гораздо моложе?
   Юный капитан едва сдержался, чтобы не заорать, не затопать ногами и не выгнать этого хама прочь. Не следует поддаваться. Он же намеренно водит за нос, играет словами, провоцирует. А в итоге сам выйдет сухим из воды, когда как Хицугайя долго будет сокрушаться из-за своей несдержанности. Нет, нельзя доставить Ичимару подобного удовольствия. А потому.. вдох-выдох-пауза... надо успокоиться, вернуться на место, не обращать внимания на ядовитые слова.
   - Вы мешаете мне работать, Ичимару-тайчо. Скажите, что передать Мацумото, и уходите. Обещаю, я всё донесу до неё слово в слово.
   - Спасибо за заботу, - в голосе Ичимару Хицугайе опять послышалась тонкая издевка, - не стоит так беспокоиться, я лучше зайду попозже. Некоторые вещи не предназначены для чужих ушей. Конечно, сейчас ты этого можешь не понимать в силу слишком юного возраста, но лет через сто - сто пятьдесят...
   - Ах ты...- Хицугайя в мгновение ока оказался на месте, где только что стоял насмешник, но того уже след простыл. Не иначе как ушел с помощью шунпо.
   - Вот негодяй! - Хицугайя со всего размаху ударил кулаком в стену, - Ненавижу!!!
   - Э-э-э, тайчо? Что-то случилось? Я слышала голоса...
   Он даже не заметил, как в кабинете появилась Мацумото. Вот когда нужна, её днем с огнем не сыщешь, а сейчас - тут, как тут. Хорошо хоть не заявилась минутой раньше, иначе могло бы быть совсем неприятно.
   Лейтенант выглядела невыспавшейся (ну, это нормально, наверняка опять квасила всю ночь с Хисаги и Абараем, надо будет разобраться с этими двумя и сделать внушение, чтобы впредь неповадно было) и обеспокоенной (а вот это странно: конечно, Мацумото не свойственно переживать за своего капитана, но вдруг?..)
   Хицугайя попытался улыбнуться через силу:
   - Ничего не случилось. Просто приходил этот тип, Ичимару, искал тебя. Я его отправил восвояси, нечего ему тут шастать!
   Хицугайя не мог предположить, что реакция Мацумото окажется столь бурной. Раньше лейтенант не позволяла себе орать на него.
   - Кто Вас просил вмешиваться, капитан! Какое Вы вообще имели право вмешиваться?!
   - Ну... э... - Хицугайя не знал, что и ответить. Кажется, он опять хотел сделать, как лучше, а получилось, как всегда. Ведь предупреждал его Укитакэ, что лучше не лезть, куда не просят. Все любят давать советы, житья от них не стало. Интересно, а сам Укитакэ смог бы сохранять спокойствие в такой ситуации? Что-то сомнительно...
   - Мацумото, я сейчас всё объясню...
   Хицугайя принял решение. Пришла пора высказать всё, что наболело. И плевать, как к этому отнесется Мацумото. По крайней мере, больше не будет надобности держать в себе свои чувства. Она должна понять... потому что женщина просто не может не понимать, что...
   - Мацумото, я... стой, ты куда? Вот негодяйка, опять сбежала! А кто работать будет, а?
  
   Рангику даже не обернулась на окрик. Её совсем не интересовало, что хотел сказать капитан. Какие могут быть оправдания после всего, что он сделал? Даже маленький ребенок должен понимать, что так поступать нельзя!
   Позднее она обязательно вернется к этой теме и объяснит Хицугайе, в чем он не прав. Но сейчас... сейчас она слишком расстроена, чтобы внятно излагать мысли.
   Рангику едва избавилась от желания побежать на поиски Ичимару. Вот уж чего точно не следует делать. Если понадобится, сам придет, ему не впервой. Лучше отправиться к Нанао и там поплакаться на судьбу. Уж она-то всё поймёт, как никто другой, ради такого дела даже от работы отвлечется.
   До территории восьмого отряда Рангику не шла, а бежала. Несколько встреченных на дороге знакомцев проводили её недоумевающими взглядами, но остановить, по счастью, не решились. Все прекрасно знали, что когда лейтенант десятого отряда сильно расстроена, становиться у неё на пути может быть опасным для жизни.
  
   - Нанао-тян!
   Рангику распахнула дверь и замерла на пороге - Нанао в помещении не было. Рангику ещё бы поняла, если бы встретила там Кёраку - как-никак это его кабинет. Но кого она совсем не ожидала увидеть, так это одинокого Укитакэ, по уши закопавшегося в отчетах.
   Он поднял голову от бумаг.
   - А, Мацумото-кун, это ты? Что-то случилось? На тебе лица нет.
   - Да нет, ничего, - поспешила уверить она, - просто мне нужно поговорить с Нанао...
   - Исэ-кун сейчас крайне занята, - невозмутимо сказал Укитакэ. - В данный момент они обедают вдвоём с Кёраку, и мне стоило таких усилий устроить им это свидание, что я очень просил бы тебя не мешать им.
   - Свидание? Вы устроили им свидание? - Рангику не поверила своим ушам.
   - Ну да, а что такого? - удивился Укитакэ, - кто-то же должен помочь этим двоим, наконец, выяснить отношения, если они сами не способны договориться.
   - Но Вы... почему Вы... - Рангику замялась.
   Капитан тринадцатого отряда улыбнулся.
   - Всё будет хорошо, Мацумото-кун. Я знаю, что делаю.
   - Ну... э-э-э... если так, я, пожалуй, попозже зайду, - Рангику направилась к выходу. Куда ей идти сейчас, она не знала. Точно не домой и не к Ичимару. Может, к Хисаги? И напиться в стельку! Да, пожалуй, так и стоит поступить.
   - Не торопись, - остановил её Укитакэ. - Тебе нужна Нанао, так подожди её здесь. А пока они не вернулись, помоги мне разобраться с этими бумагами.
   Рангику растерянно развела руками.
   - С какими ещё бумагами?
   - Я знаю, что ты этого терпеть не можешь, но мы же должны помочь своим друзьям в трудное время, правда?
   Рангику кивнула и присела рядом. Конечно, друзьям нужно помогать. Даже если приходится делать для них то, что тебе крайне неприятно. И если капитан Укитакэ способен на подобную самоотверженность, им можно только восхищаться и брать с него пример.
   - Что я должна сделать? - спросила Рангику.
   - Давай выпьем по рюмочке сакэ - и за дело. Разберемся пока в папке за предыдущий месяц. К завтрашнему отчету у Ямамото всё документы восьмого отряда должны быть в полном порядке. Даже если из-за этого нас ожидает бессонная ночь.
   Рангику вздохнула, покорно приняла из рук капитана чашку, осушила её одним глотком и принялась за работу.
  
   Когда Кёраку вернулся, было уже сильно за полночь. Даже самые шумные офицеры восьмого уже угомонились и, закончив отмечать счастливое возращение свого капитана, завалились спать.
   В такой час глупо было бы надеяться, что Джуширо его дождался. И тем не менее, Кёраку все-таки решил заглянуть в кабинет - а вдруг? Свет зажигать не стал - тоже на всякий случай. Но даже ночная темнота не могла скрыть от глаз небывалый порядок, царивший повсюду: пустые бутылки из-под сакэ и горы документов куда-то исчезли, а вместо них на столе, уронив голову на руки спал Укитакэ. Капитанский плащ висел на спинке кресла, и в черном косодэ его фигура казалась ещё тоньше, а кожа бледнее.
   Кераку подошел, потоптался рядом и едва поборол в себе желание коснуться белых волос. Ему очень хотелось разбудить друга, но совесть не позволяла. В конце концов, Джуширо умаялся, выполняя его работу. Прям как в старые добрые времена. Кёраку улыбнулся, присел рядом, заглянул в безмятежное лицо...
   В Академии Джу-тян не раз делал за него домашние задания. И потом его тоже жаль было будить, но Кёраку неоднократно договаривался со своей совестью. Укитакэ потом засыпал на занятиях, и им обоим влетало от Яма-джи. По счастью, дед не подозревал об истинной причине их усталости. Ну, или очень умело делал вид...
   Кёраку тихо, чтобы не разбудить друга, достал плед и накинул ему на плечи - а то ещё простудится, с него станется. Теперь, наверное, следовало идти спать, а своё романтическое настроение приберечь на потом... будут ещё и дни, и ночи, когда им не помешают всякие дурацкие бумажки и утренние советы у Яма-джи. Да, надо идти. И перестать, наконец, глазеть на то, как пряди волос, разметавшиеся по столу, оплетают тонкие пальцы, а на самих пальцах темнеют пятна от туши... и на щеке тоже пятно. А ведь обычно Джуширо пишет очень аккуратно. Да, кажется, кто-то сегодня совсем заработался, хорошо, что весь целиком в тушечницу не нырнул. Документы-то убрать успел, а вот кисти просто сложил на край стола. И туда же отодвинул две чашки из-под сакэ. Интересно, почему две? Ему кто-то помогал? Ревность уколола сердце и тут же отпустила. Ну что за глупости, в самом деле... Хорошо ещё Джу-тян не знает, а то бы, наверное, очень удивился, что за столько лет Кёраку так и не разучился ревновать по пустякам...
   Можно долго собираться уходить, если уходить не хочется. Но торчать тут до рассвета - не самая здравая идея. А, может, ну её к меносам эту совесть? Сейчас Кёраку при всём старании не сумеет заснуть - будет сидеть на окне и горестно вздыхать... И всё потому, что некоторые даже во сне умудряются выглядеть слишком соблазнительно. А вот так, как сейчас повернулся, так вообще... проще зажмуриться и совсем не смотреть, чтобы не искушать себя понапрасну.
   Кёраку подошел поправить плед, наклонился над лицом друга, улыбнулся, ощутив на своей щеке теплое дыхание, и уже было вознамерился поцеловать слегка приоткрытые губы, как вдруг Укитакэ распахнул глаза. Кёраку отпрянул от неожиданности, едва не зацепившись за ножку кресла.
   - Ну что ты маешься? Иди сюда, - в голосе Укитакэ явно слышались насмешливые нотки.
   Кёраку рванул обратно, обнял его за талию и положил голову на колени.
   - Давно уже не спишь? - спросил он.
   - С тех пор, как ты вошел в кабинет. Ты же знаешь, у меня очень чуткий сон...
   - И всё это время притворялся! - возмутился Кёраку, поднимая взгляд. - Ну, я тебе сейчас отомщу!
   Плед упал на пол, капитанский плащ отправился туда же. Укитакэ запрокинул голову, подставляя шею настойчивым поцелуям.
   - Тише ты, не увлекайся, - шепнул он, - а то завтра придется идти на совет капитанов в шарфе, как Кучики.
   - Думаешь, он... - Кёраку удивленно приподнял бровь и даже на время прервал своё увлекательное занятие. Укитакэ пожал плечами, и оба отчего-то заулыбались. В ночи, да ещё и в такой компании - неудивительно, что в голову приходят исключительно пошлые мысли.
   - Вы с Нанао как, выяснили отношения? - этот вопрос интересовал Укитакэ гораздо больше, чем то, что находится под шарфом у Кучики.
   - Выяснили, выяснили, - уверил Кёраку, утыкаясь лбом в плечо друга. - Благодаря тебе. Спасибо, не дал мне остаться без лейтенанта.
   - Неужели Исэ-кун действительно собиралась уйти из отряда?
   - Не знаю... я думал, что хорошо понимаю её, а, выходит, ошибался.
   - Теперь будешь внимательнее к ней относиться, - Укитакэ улыбнулся. - Я рад, что вы сумели договориться. Это было и в моих интересах...
   - Почему, Джу-тян? - настороженно спросил Кёраку, - я думал, тебе не нравится, когда я бегаю за девушками...
   Укитакэ шутя дал ему подзатыльник.
   - Одни девушки у него на уме. А работу твою кто будет делать, если не Исэ? Я вот сегодня попробовал, и не могу сказать, что мне понравилось. Очень мне надо было у себя в отряде свалить всё на лейтенанта, чтобы пойти и заниматься тем же самым в чужом отряде...
   - Ты ворчишь, как Яма-джи! - фыркнул Кёраку и получил второй подзатыльник, - ну вот, ещё и дерешься!
   - Я же любя, - утешил его Укитакэ, целуя в висок.
   - А ты можешь "любя" что-нибудь другое? - взмолился Кёраку. - А то у меня ещё после прошлого раза шишка на голове не прошла.
   - Ой, прости, я совсем забыл, - Укитакэ, действительно, выглядел виноватым. - Ну, что мне сделать, чтобы искупить свою вину?
   Кёраку сделал вид, что задумался, почесал в затылке и заявил:
   - Ну, для начала налей мне сакэ...
   - Вот негодяй, первым делом всегда о выпивке думает, - пожаловался Укитакэ в пространство.
   - Э-э-э, ну я же сказал "для начала", - Кёраку перехватил его руку, коснулся губами тонких пальцев.
   - Не мешай мне, - попросил Укитакэ, - конечно, мы с тобой ещё с третьего курса Академии подогреваем сакэ с помощью кидо. Но если ты будешь отвлекать...
   - Я не отвлекаю!
   - А как это называется?
   - Я же не виноват, что ты сам на это отвлекаешься!
   - Не умничай, лучше чашки подставляй.
   Кёраку подставил и немедленно съехидничал:
   - Все-таки жаль, что ты не мой лейтенант. Нанао так не умеет...
   - Ну, должны же быть у неё хоть какие-то недостатки, - улыбнулся Укитакэ, - Кампай! Мы ещё не пили за твоё выздоровление.
   - Кампай! - Кёраку осушил чашку и привлек к себе друга. - Мы вообще моё возвращение никак не отметили. Я считаю, у меня есть повод обидеться.
   - Кто о чём, а ты всё о том же, Шунсуй...
   - Длительное воздержание вредно!
   - Ты очень убедителен, как всегда. Только ведь я и не думал отказываться, - улыбнулся Укитакэ, - так что прибереги своё красноречие для ...
   Договорить ему уже не дали.
  
   А потом он и сам забыл, что хотел сказать, растворившись в тепле объятий, пробуя чужие губы на вкус. Не в первый раз, но каждый раз, как в первый.
   Сердце бьется, словно испуганная птица, кровь стучит в висках, пульсирует жилкой на шее и приливает туда, куда ей ещё положено приливать- в момент, когда Кёраку шепчет на ухо "Ты даже не представляешь себе, как я соскучился". И не может быть двойных толкований этого "соскучился". Настойчивые руки обнимают за талию, спускаются вниз, сжимают ягодицы. В этом прикосновении есть что-то дикое и собственническое, но сегодня это заводит. Также как и сбивчивое дыхание возле уха, язык, ласкающий мочку, медленно спускающийся к основанию шеи. Кёраку держит его нежно, но крепко. Захочешь сбежать - не вырвешься. Можно было и не просить, чтобы он не увлекался, все равно Кёраку уже не помнит об этом. Завтра, как обычно, будет сокрушаться, глядя на кровоподтеки на бледной шее любовника, но сегодня Укитакэ и не подумает его останавливать. Потому что страсть Кёраку заразительна, и меньше всего сейчас хочется думать о каких-то там последствиях. Укитакэ впивается пальцами в его плечо, необдуманно просит "Сильнее!", и стонет, когда Кёраку весьма ощутимо кусает его за шею, а потом осторожно, но уверенно валит на пол.
   - И только попробуй сейчас закашляться, - совершенно серьезно говорит он. - Тогда я тебе этого точно не прощу, Джу-тян.
   После такого заявления хочется не кашлять, а смеяться. Хотя, ничего смешного в этом нет. Действительно, приступы пару раз мешали им... завершить начатое.
   - Сколько раз ты мне обещал завести футон в кабинете? И когда же?... - возмущается Укитакэ. - Вот, опять на голом полу придется...
   - Я прямо завтра! Честное слово! - Кёраку убедителен, как всегда. Ему хочется верить, даже когда точно знаешь, что обещание снова не будет выполнено.
  -- А это, чтобы тебе не было жестко, - говорит он, и одним движением затаскивает Укитакэ на себя. - Ну что, так лучше?
   И не дожидаясь ответа, принимается снимать с него кимоно. Плечи покрываются мурашками от предутреннего холода, но это быстро проходит, а оттого, что делает Кёраку, наоборот - бросает в жар. С поясом хакама он расправляется на раз. Руки скользят по телу легко и привычно, уделяя внимание именно тем местам, которые больше всего жаждут прикосновений
   - Ты это нарочно, а? Так же всё слишком быстро закончится... - выдыхает Укитакэ, откидываясь назад. А Кёраку подмигивает и продолжает.
   Нет, это нельзя так просто оставить, надо ему отплатить той же монетой, чтобы знал! Только сначала придется, как ни жаль, выскользнуть из крепких объятий и многообещающе приложить палец к губам - тогда выражение внезапной обиды на лице Кёраку сразу сменяется ожиданием. Он сам помогает справиться со своими поясами и завязками, хотя обычно любит смотреть, как Укитакэ раздевает его. Видимо, сегодня ни у кого нет сил на долгие прелюдии. А пол не такой уж и жесткий, если расположиться на ворохе только что снятой одежды. Укитакэ прикрывает глаза, чтобы мир зрительный не мешал миру чувственному. Темнота и страсть неразделимы. Он знает, что Кёраку, наоборот, глаз никогда не закрывает и всегда всматривается в его лицо, когда Укитакэ накрывает волна блаженства.
   Из чувства противоречия можно поцеловать его в веки, а рукой провести по спине вдоль позвоночника от шеи по спине и ниже. А ещё любит, если пальцем чертить круги и волнистые линии от колена по внутренней стороне бедра, направляясь вверх...
   - Кто-то говорил, что это я тороплюсь. А сам что делаешь? - Кёраку смеется. Это все, что угодно, только не упрек. Скорее даже просьба продолжать. Наверное, стоит ещё немного поддразнить его...
   Пальцы Укитакэ поднимаются немного выше, останавливаются, и под разочарованный стон начинают спускаться обратно к колену. И тут Кёраку не выдерживает, вскидывается, наваливается и подминает под себя мучителя, одной рукой прихватив за оба запястья. Конечно, Укитакэ не слабее его, и мог бы запросто вырваться, но зачем? Гораздо приятнее принять эту игру, чувствовать на себе тяжесть чужого тела, вдыхать знакомый запах, прижиматься как можно теснее, замирая в предвкушении...
   Поцелуи Кёраку глубокие, яростные, сумасшедшие. И вся сегодняшняя ночь - на грани безумия.
   - Я люблю тебя...
   Если не знать, то и не угадаешь, что именно было сказано. Укитакэ говорит это тихо, почти неслышно, и зачем-то добавляет, - как хорошо, что ты - это ты.
   Он уже почти жалеет, что сказал это, но слова сорвались с губ помимо воли. Признания в любви ему всегда даются нелегко. Укитакэ говорит их только в минуты, когда все чувства и так напоказ, незачем что-то скрывать. Конечно, гораздо проще ответить "и я тебя тоже". Обычно так и бывает, но сегодня совсем не обычная ночь. После долгой разлуки, взлетов и падений от отчаянья до надежды всё ощущается сильнее, ярче, острее. Рука Кёраку скользит от бедра вниз и упирается в колено, отводя его в сторону. Настало время для более откровенных ласк, и Укитакэ стонет в голос, забыв, что они не одни во всем мире, а в здании восьмого отряда стены очень тонкие, почти бумажные... Опомнившись, он впивается в губы Кёраку - если уж так необходимо вести себя тихо, то лучше заглушить свои стоны наиболее приятным способом. Кёраку с готовностью отвечает на поцелуй, но одновременно убыстряет движения рукой, пресекая все попытки отстраниться. Похоже, сейчас он знает что нужно Укитакэ гораздо лучше самого Укитакэ. Когда так мучительно хорошо, приходится сжать зубы, чтобы не заорать на весь Сейрейтей. И удивиться, почувствовав солоноватый привкус крови во рту. И ещё больше удивиться, поняв, что кровь чужая. Кёраку вытирает губу и улыбается так, что беспокойство рассеивается вместе с уже придуманными извинениями.
   - Мне нравится слушать, как ты стонешь, Джу-тян. А это - совсем небольшая плата за удовольствие...
   Он говорит что-то ещё...Укитакэ слышит только родной голос, но не в силах уловить ни единого слова. Язык образов и жестов сейчас гораздо понятнее.
   Слегка затуманенный взгляд... прядь, прилипшая ко лбу... сбившееся дыхание... пальцы так неожиданно оказавшиеся внутри... ритмичные движения... словно жидкое пламя растекается по венам, грозит выплеснуться раскаленной лавой...
   Он подается навстречу, обхватывает ногами поясницу Кёраку и шепчет, едва узнавая собственный голос:
   - Давай... сильнее... и не пальцами...
   - Хай, Джу-тян, как скажешь.
   Кёраку больше не удерживает его запястья, а значит, теперь можно вцепиться ему в плечи, и замереть на миг - в ожидании проникновения... Сердце бьется будто бы через раз, и сжимается от сладкого томления. Короткий выдох, тщетная попытка сдержать стон. Боли нет, её заглушает желание. Время то замедляется, то несется вперед, весь мир мерно покачивается в такт движениям, стремится впустить в себя чужой огонь и поделиться своим. Вдох, обжигающий легкие, воздух раскален и звенит от напряжения.
   - Быстрее!...Шунсуй...
   Снова стон. Бессвязные восклицания. Пальцы сплетаются до боли в костяшках. От каждого толчка дыхание перехватывает, но это заставляет лишь ещё больше подаваться навстречу, принимать, раскрываться до конца. До тех пор, пока не становится ясно, что растягивать это удовольствие дальше уже невозможно. Силы на исходе, но пик достигается стремительно и яростно, словно прорвало плотину, словно хлынуло через край невыносимое счастье. Миг, когда не жалко умереть. Но ещё больше хочется жить. Чтобы, не противясь самой прекрасной в мире усталости, заснуть в чужих объятиях. И чтобы губы ласково коснулись запястья, а утренние птицы не тревожили и без того краткий сон - за два часа до подъёма.
  
   Конечно же, на собрание они опоздали. Совсем немного, по мнению Кёраку, - на полчаса. Вошли плечом к плечу и замерли в дверях. В зале воцарилась тишина. От небывало пристального внимания других капитанов Кёраку немедленно захотелось вытворить что-нибудь этакое, но он благоразумно сдержался.
   Строгий и чуть усталый взор Ямамото, словно хочет старик сказать: "Ох, и намаялся я с вами, ребята за столько лет. Пуще горькой редьки надоели вы мне - оба!". А губы всё равно едва заметно улыбаются. Сенсей рад видеть своих непутевых учеников несмотря ни на что.
   Раздраженный темный взгляд Сой Фон. Словно она не понимает, зачем их всех собрали здесь в такую рань. Или понимает, но ей нет никакого дела до возвращения Кёраку и того, что с ним произошло.
   Глаза Ичимару, как обычно, прищурены. Но вся его физиономия выражает неподдельный интерес. И неясно, что привлекает его внимание больше - события недавних дней или причина нынешнего опоздания.
   Унохана смотрит радостно, улыбка сияет на лице, делая его ещё миловиднее. Рецу-тян довольна, что всё закончилось хорошо, её помощь больше не нужна и самое страшное уже позади.
   Очки скрывают глаза Айзена, но вид у него добродушный. Встреться они с Кёраку не на официальном собрании, а где-нибудь в коридорах Готэя, наверняка подошел бы, хлопнул по плечу, пожал бы руку. Позже он так и сделает, а пока только кивнет подбадривающе. Дескать, чего вы там стоите, проходите же.
   Кучики Бьякуя уставился осуждающе. Конечно, как же это можно - опаздывать на собрания? Да ещё и приходить в таком виде - морды неумытые, под глазами синяки. Под его взглядом даже Кёраку хочется расправить плечи и подтянуть хакама. Разумеется, он этого не делает, а только смотрит в ответ до тех пор, пока отпрыск великого клана сам не отводит взгляд.
   Что там думает Комамура под своим шлемом - сказать сложно. Но, кажется, он тоже рад, как и Рецу-тян. Комамура вообще хороший парень, бесхитростный. Если уж радуется, то невооруженным глазом заметно.
   Тосен только обернулся на звук открываемой двери - и все. Он насторожен, хотя узнал вошедших по рейяцу. Впрочем, он всегда насторожен, не стоит обращать на это внимание.
   Хицугайя смотрит сурово, как Ямамото. Вернее, пытается так смотреть, потому что у него пока не очень хорошо получается скрывать свои настоящие чувства. Ребенку непросто сохранять серьезный вид, когда хочется запрыгать от радости и захлопать в ладоши.
   Зараки глядит оценивающе, пытается понять, полностью ли Кёраку восстановил силы, не дал ли слабину в схватке с неизвестным противником. Убедившись, что всё осталось по-прежнему, капитан одиннадцатого быстро успокаивается и тут же теряет всяческий интерес к происходящему.
   Маюри смотрит разочарованно, с плохо скрываемым сожалением. Наверняка он уже неоднократно испашивал у Ямамото разрешения исследовать ситуацию своими методами, и каждый раз получал отказ. А теперь, когда потенциальный подопытный пришел на собрание своими ногами... Да, Маюри, несомненно, не повезло в этот раз.
   - Займите свои места, - наконец вымолвил Ямамото, и опоздавшие встали в строй. Собрание началось с обсуждения текущих мелочей, обычной рутины, но Кёраку умудрился не задремать. Оказывается, если собрания посещать нерегулярно, то на них даже может быть интересно. Джуширо наверняка просек это ещё много лет назад, именно поэтому и прогуливает, а вовсе не из-за плохого самочувствия, как все привыкли считать.
   Кёраку озвучил ему эту мысль вечером, когда все наконец-то собрались, чтобы отметить возвращение как следует - с выпивкой, закуской и всем причитающимся. Укитакэ выслушал его, потом долго смеялся, а в конце концов признался:
   - Да все так! Шунсуй, ты угадал. Теперь ты знаешь мою самую страшную тайну!
   - О, нет. Твою самую страшную тайну я знаю гораздо дольше, - ухмыльнулся Кёраку. Но Укитакэ только плечами пожал:
   - Да разве же это тайна? - и, притянув к себе Кёраку, поцеловал его в висок.
   Большая часть собутыльников всё равно была уже в таком состоянии, что ничего и не заметила. А кто заметил, не подал виду. В конце концов, каждый имеет право на личную жизнь, подробности которой не должны интересовать посторонних.
   Именно так подумала Унохана, которая, впрочем, и так была осведомлена об отношениях бывших сокурсников. Разумеется, это проявление нежности не скрылось и от глаз Мацумото, она улыбнулась и мысленно зааплодировала, но тут же скисла, поймав грустный взгляд Нанао. Та тотчас же отвернулась к окну, сделав вид, что все происходящее её вообще не касается.
   А Хицугайя тоже всё видел, но, как обычно, ничего не понял. Его голову занимали сейчас совсем другие мысли. Например, он радовался, что Ичимару ушел в самом начале вечеринки, а Мацумото от этого вовсе не расстроилась, а наоборот, продолжила веселиться с удвоенной силой. И даже, вопреки обыкновению, плеснула своему капитану полчашки абрикосового вина, великодушно заявив, что по такому поводу чуть-чуть выпить не грех. И Хицугайя почему-то не стал сопротивляться, а смущенно принял подношение. Он покраснел ещё больше, когда Кёраку сделал одобряющий жест рукой и подмигнул. Вино оказалось сладким на вкус, дадже слегка приторным и больше всего напоминало обычный абрикосовый сок. Хицугайя не отказался и от второй порции, а потом с удивлением обнаружил, что улыбается. В такой компании, как оказалось, совершенно невозможно сохранять серьезное выражение лица. Только почему-то он понял это позже всех.
   - А можно ещё? - он подвинул пустую чашку поближе к графину, но Мацумото решительно отрезала:
   - Нет, на сегодня, пожалуй, хватит. Вот в следующий раз...
   И Кёраку закивал соглашаясь с ней.
   Хицугайя было попробовал надуться, но у него не получилось. Ничего обидного в этих словах не было, как ни крути. И он послушно принялся за яблочный сок с мякотью, надеясь на то, что пресловутый "следующий раз" случится как можно быстрее.
   Вскоре Мацумото засобиралась домой, затормошила всех, упирая на то, что время позднее. Тут же случилось небольшое столпотворение: все разом повскакивали, стали благодарить за угощение, ещё раз поздравлять, обнимать, выпивать на посошок.
   Возвращение в родные стены можно было считать состоявшимся. По счастью, никто не стремился допрашивать Кёраку о случившемся или выражать недоверие. Словно слов Ямамото "займите свои места" было достаточно, чтобы развеять все сомнения. Хотя... может, их и впрямь достаточно. Капитаны привыкли, что коммандер ничего не делает наобум.
   Ещё больше, чем бесполезных расспросов, Кёраку опасался притворной радости. Но радость была самая что ни на есть настоящая, и от этого становилось теплее на душе.
   - Тадаима, - улыбнулся он, обнимая Укитакэ, и тот тихо отозвался:
   - Окаэри.
  
   Эпилог
   На территории тринадцатого отряда есть озеро и живописная площадка возле него - излюбленное место для тренировок и встреч. Сегодняшний день выдался ветреным, да и к вечеру погода не улучшилась, поэтому не весь отряд, а лишь двое самых стойких пришли сюда любоваться закатом - Шиба Кайен и его жена.
   Кайен выглядел встревоженным и Мияко гладила его по плечу, успокаивая:
   - Ну что ты ходишь целый день мрачнее тучи? Можно подумать, меня в первый раз отправляют на задание?
   Кайен ничего не ответил, только взял её за руку, крепко сплетая пальцы.
   - Темнеет. Пойдем домой? - Мияко встала на цыпочки и коснулась губами его щеки. - Послезавтра я вернусь и приготовлю мисо-суп на ужин. Такой, как ты любишь, хорошо?
   Кайен кивнул. Но она не отставала:
   - Перестань дуться, слышишь? Как маленький, честное слово. Мои ребята и не с такими заданиями справлялись. А это же совсем пустяковое, слышишь?
   - Я... - Кайен задумался, подбирая слова. - Мияко, я верю, что все будет хорошо, но отчего-то не могу успокоиться. Помнишь ту странную историю с капитаном Кёраку? Ну, когда все долгое время считали, что с задания вернулся не он. То есть, не совсем он... Это произошло в том же секторе и я... так боюсь за тебя.
   - Не бойся! Раз с Кёраку-тайчо не случилось ничего страшного, то и со мной тоже не случится. Да и самой мне тоже нечего бояться, ты ведь всегда узнаешь что я - это я, правда?
   Кайен кивнул, ещё крепче сжимая её пальцы. Мияко улыбнулась. Обнявшись, они медленно пошли к дому.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"