Раннее утро. Жемчужный свет рассеян, как герой Сергея Михалкова с Бассейной улицы. Город затянут туманом, через который не может пробиться свет уже почти взошедшего солнца. Теней нет, все зыбко и неестественно, как в мутном зеркале, дайте же очки, мир не в фокусе!
Тишина. На грани слышимости - пение птиц, и где-то позвякивает первый трамвай. И в эту сюрреалистическую идиллию вклинивается мерзкий, звеняще-скрежещущий грохот. Камера направо-налево, звук ближе, явственнее, стоп! В телефонной будке некто лупит трубкой по аппарату. Это прилично одетый молодой человек, костюм, плащ, штиблеты модные. Однако, его одежда мало соответствует его поведению. Такое впечатление, что он буйнопомешаный. Еще немного и пластиковая трубка разлетится вдребезги, но тут из нее доносится, хоть и приглушенный, с треском и шипением, но весьма громкий и властный окрик:
- Прекрати!
Разрушитель телефонов мгновенно затих, как-то весь опал и послушно поднес трубку к уху. Срывающимся полушепотом он произнес:
- Я слушаю.
- Вот и молодец, что слушаешь. В следующий раз надо бы тебя в офис пригласить, здесь тебе безобразничать не захочется.
- В следующий раз?
- Разумеется! А ты что же думал, вот так все и закончится? Нет, дорогой мой, это только разминка, предварительное слушание, так сказать, собеседование, если угодно...
-...А если неугодно?
- Смотря кому, дорогой, смотря кому! Если тебе 'неугодно', то тебе же и платить. А если мне - то катись на все четыре, - или сколько их там у тебя? - стороны. Отдыхай, одним словом, и никто тебя не тронет.
- Мне, все же, кажется, что вы меня в любом случае просто так не отпустите. Слишком выгодным я оказался. И слишком во многое посвящен. Вы же не сможете спать спокойно, зная, что я жив и здоров, гуляю себе где-то, и, не дай Бог, выйду на нужных людей, у которых денег, может, не так много, как у вас, а вот власти даже побольше будет...
- Ты меня спецслужбами не стращай, щенок! Они у меня с ладони кушают! А будешь грозиться, так знаешь, чем это для тебя кончиться может!
С каждым словом собеседника наш герой будто твердеет. Расслабленная сутулость пропадает, он расправляет плечи и из голоса его пропадают истерические нотки. Он не говорит, он чеканит слова, вбивая их в телефонную мембрану:
- Я не грожусь, я просто рассуждаю. Вы же чуть не с первого дня знакомства принялись на меня давить своей властью и людоедскими замашками. Мол, шаг влево, шаг вправо, гляди, умник, я с тобой что хочешь сделать могу. Вы почему так в своем всесилии уверены? Потому что я ни разу не попробовал поговорить с вами, как следует?
- Да ты на кого хайло...
- Молчать! Слушать! Ты немедленно снимаешь охрану с моего дома. Немедленно снимаешь охрану с офиса. Через двадцать минут я приду к тебе, и ты расскажешь мне все! Откуда ты обо мне узнал, кто тебе передал бумаги, почему ты обратился именно ко мне! Ясно?
Теперь уже голос из телефонной трубки дрожал и заикался:
- Яс-с-с-но...
- Выполнять!
Герой вешает трубку на рычаг, выходит из будки, оглядывается вокруг, удовлетворенный осмотром, уверенным шагом движется к трамвайной остановке, выступившей из поредевшего утреннего тумана.
Герой сидит в кафе. На столике пустая чашка из-под кофе, тарелка с остатками еды, высокий стеклянный стакан с водой. Герой раскладывает на столе три мобильных телефона, выкладывает их рядком на столике. Водя рукой над стаканом, выбирает аппарат, тычет пальцем номер, только после этого подносит трубку к уху.
Женский голос:
- Алло, алло, Митя, Митя. Это ты!
- Я, Олеся, тише...
- Митенька, где?..
- Тише, Лэсенька, слушай меня. Возьми в ящике стола мобильник и позвони по номеру, который записан на титульном листе нашей любимой книги. Прямо сейчас.
Он отключает телефон, вынимает из него сим-карту и блок питания. Начинает звонить один из выложенных мобильников. Дмитрий берет его, сразу начинает говорить:
- Слушай меня внимательно. Сейчас по этому же телефону звонишь Кавказцу, просишь его забрать детей из детского сада и отвезти к его тетке. Потом его человек, Шура, ты его знаешь, забирает из дома тебя. Открывать дверь только ему! Ты поняла? Я вечером вас найду. Счастливо. Я люблю вас.
- Митя, Митенька...
- Лэсенька, сделай, как я прошу.
Он бережно опускает телефон на стол. Третий телефон прячет во внутренний карман пиджака. Герой с сумрачным любопытством смотрит на высокий стеклянный стакан воды. Со дна стакана один, другой, поднимаются мелкие пузырьки. Вода медленно закипает. Кипит. Также постепенно кипение прекращается. Стакан запотевает, появляется ледок, вода замерзает, стакан лопается, куски стекла разлетаются по скатерти. Герой сгребает оставшийся мобильник в сумку, встает из-за стола, бросает купюру, уходит.
Шикарный кабинет, сплошной антиквариат и дорогущая аппаратура, при этом - ощущение пыльной заставленности и тесноты. Большое окно с раздернутыми плотными шторами. За монументальным дубовым столом (мощный такой письменный стол, тоже, сами понимаете, не 'новодел'), спиной к окну, сидит в глубоком кожаном кресле маленький лысеющий человечек и нервно курит сигару. Такой же маленький и толстенький окурок просто чудом не выпадает из трясущихся сарделькообразных пальцев. Не смотря на располагающее к максимальному комфорту кресло, человечек сидит на самом краешке. На столе среди фэн-шуйных мелочей, бумаг, телефонов, стоит початая бутылка 'перцовки' и большой стакан. Человечек с ненавистью давит окурок в тяжелой даже на вид бронзовой пепельнице, наливает из бутылки в стакан, выпивает его залпом, как воду, морщится, громко ставит на стол, нажимает кнопку на одном из телефонных аппаратов. Почти мгновенно в кабинет входит секретарь, судя по виду, также и телохранитель. Человечек тупо смотрит на него и выплевывает распоряжения:
- Охрану сними. С офиса и с дома этого... Ну, ты понял. Чтобы даже рядом никого не было.
- А как это, а...
- Молчать! Выполнять! - рявкает лысеющий тролль, срываясь в истерику и, не дожидаясь, когда за шкафообразным 'секретарем' закроется дверь, наливает себе еще стакан 'перцовки'.
Герой на берегу реки. Сидит и смотрит на воду. Смотрит, не моргая, губы его неслышно шевелятся, иногда изгибаясь в подобии улыбки, волны накатываются на берег, в их шелесте как будто слышится тихий голос. Вот разговор окончен, герой на мгновение закрывает глаза, широко распахивает их, резко встает, не отряхивая, прилипших к плащу влажных песчинок и стремительно идет к припаркованному неподалеку автомобилю.
Год назад.
В полутёмном ресторанчике сидят за столиком двое, уже порядком захорошевшие. Столик уставлен тарелками и тарелочками, несколько разнокалиберных бутылок. Встретились однокашники. Это Водяной и симпатичный, улыбчивый бородач.
Водяной спрашивает чуть заплетающимся языком:
- И где ты теперь? А то мы всё про былое и думы, давай, колись, где трудишься и на чьё благо?
- Тружусь я, дорогой, только на себя, но так, что мне за это другие платят. Продвигаю, понимаешь, новые технологии в народное хозяйство.
- Почти как я...
- Нет, совсем не как ты. У тебя вон, "жигуленок" старенький, а я на "вольве" и собираюсь кое-что получше покупать...
- Ой, Сема, всегда ты был хвастун и болтун.
- Не-е-ет, никакой болтовни! Просто моя контора, в отличие от твоей, деньги считать умеет и выгоду видит тоже. В нашем недоделанном НИИ, где ты всё ещё прозябаешь...
- Я завлаб!
- ...прозябаешь завлабом, там всё ещё гидроэлектростанции проектируют начала прошлого века. А у меня уже пяток патентов на дармовую энергию от самой природы-матушки!
- Патенты от природы-матушки?
- Нет, энергия. Патенты международные. Между нами, шёл бы ты ко мне, а? Бросай институт, сколько можно время попусту тратить?
- Сёма, у меня тема, как я уйду? Только наша лаборатория и трудится. Инновационные исследования, гранты пошли, уже пробный фильтр запустили...
- И когда, ты думаешь, будет производство?
- Года через полтора-два.
- Вот!!! А у меня уже через полгода запустился бы, и не придётся с государством делиться, а, главное, с начальством нашим распрекрасным. Вот сколько ты получаешь, а?
- Брось, Сёма, не надо.
- Чего не надо? Это же бред, ведущий инженер, учёный, изобретатель, гений, живёт в двухкомнатной хрущёвке с женой и двумя почти взрослыми детьми!
- Чего ты раздухарился-то? Я тебе жаловался на жизнь, что ли? Нет, не жаловался. Мне вполне хватает. Детям на еду и одёжку, нам с Леськой тоже, а ты тут устраиваешь хер знает что! Мне этих бабок от понятно каких барыг не надо! Знаю я, кто нынче большие деньги платит! И очень обидно мне, Сёма, что ты с такими упырями сблатовался!
- Хорош ты, дорогой, и хорош очень. Язык такой, что я и от сидельцев не слышал. Погоди, я отойду ненадолго, вернусь, мы с тобой горячего навернём, потом чаю, знаешь, какой тут чай творят? Выпьешь - и про спиртное забудешь и про настроение своё, несчастное.
Семён одим движением выбирается из-за стола, Дмитрий остаётся, тупо смотрит перед собой. Деревянным движением берёт графинчик с коричневой жидкостью, наливает себе в рюмку, так же автоматически опрокидывает в себя, замирает. Перед ним возвышается Семён.
- Вот, Димон, послезавтра приедет к тебе в ящик один товарищ, покажешь ему разработки и расскажешь, о чём тут со мной говорил. А дальше будем посмотрять, как говорится.
- Ты от своего не отступаешься, как я погляжу. Не изменился, в институте таким же был...
- Димон, расслабься, что ты, как будто я тебе душу продать предлагаю! Полстраны так живёт - и радуется.
- А вторая половина?
- А вторая тебя и меня заботить не должна! У них свои радости, дорогой, уж поверь! Давай, доедай колбаску, сейчас горячее принесут.
- Ты меня напоил, ты это понимаешь? Как я Леське в глаза посмотрю?
- А ты не в глаза, ты на фигуру её выдающуюся смотри...
- Чего!!!
- Тихо, тихо, тут вышибала грубый, побъёт нас обоих. Забыл, как её от меня увёл, соблазнитель коварный? Не спрашивал, как она, локти по ночам не кусает, что за талантливого вышла, а не за отличника?
- Сёма, я тебе сейчас по лицу удар совершу.
- Ага, обязательно... Вот и бараний бок с кашей, всё как в классике! Давай, наворачивай, отвлекись от мрачных мыслей. Только выпьем, угу?
- Выпьем. Слушай, как ты не пьянеешь, а, ты же трезвый?
- У меня опыт ведения деловых переговоров, дорогой! Когда сколько ни выпил, а надо быть трезвым. Чтобы, в отличие от прочих, сохранять ясность ума. Ну, будем!
Однокашники чокаются, выпивают. Дмитрий без лишних слов принимается за еду, Семён некоторое время смотрит на него, потом кидает себе в рот оливку из блюдца с закусками и смотрит на часы. Через мгновение у него звонит телефон. Семён извлекает его из внутреннего кармана пиджака, телефон - внушительных размеров агрегат, мини-компьютер.
- Слушаю, Анатолий Юрьич... Когда? Хорошо, через десять минут подъеду, если пробок в центр не будет. В офис, я полагаю? Нет? Тогда не десять, тогда двадцать. Хорошо.
Семён убирает телефон, стучит пальцами по столу и снова испытующе смотрит на Дмитрия, тот, отвлечённый ещё звонком, застывает с вилкой, смотрит на Семёна, перестаёт жевать, делает глоток и слегка заплетающимся языком спрашивает:
- Что, труба зовёт?
- Да, старик, не дадут нам с тобой насладиться общением, начальство требует. Так что, допивай и доедай без меня. И не переживай, как говорится, 'уплочено'. Отдыхай, короче. Кстати, я такси вызвал, привезут тебя домой в лучшем виде, как министра.
- Благодетель...
- Да ладно. Всё, будь здоров.
Дмитрий не без труда встаёт, они жмут руки, хорошо жмут, по-мужски. Семён выходит, у стойки администратора чуть задерживается и говорит вдруг занервничавшей девушке за стойкой:
- Аккуратно только. Машинка у входа стоит, погрузили, довезли, на этаж доставили, ясно?
- Конечно, Семён Андреич. - чуть испугано отвечает девушка.
- Вот и чудненько!
Семён на крыльце ресторанчика, довольно улыбается, вдыхает морозный воздух, выдыхает, он явно радуется жизни, как будто заключил с ней выгодную сделку. Из припаркованного неподалёку 'галенвагена' выходит водитель, широкоплечий коротко стриженый парень в тёмном костюме и начищенных ботинках, открывает дверцу для пассажира, ждёт.
- Здравствуй, Вадим. - чуть насмешливо говорит ему Семён, - Готов к труду и обороне?
- Всегда, Семён Андреич.
Семён, также довольно улыбаясь, усаживается в машину, спрашивает:
- Минут за двадцать доедем?
- Легко. В случае чего мигалку поставим.
- Ай-яй-яй, как нехорошо...
Вадим, улыбаясь, захлопывает дверцу, усаживается на водительское место, 'галенваген' срывается с места и, набирая скорость, вписывается в поток машин.
В ресторане Дмитрий молча сидит за столом. Наливает себе из графина, берет рюмку, явно собираясь опрокинуть её в себя, вдруг замирает на полпути, ставит рюмку, мрачнеет, смотрит прямо перед собой, говорит, также глядя на рюмку:
- Молодой человек!
Бегом, чуть не подлетает официант:
- Я вас слушаю?
- Всё, что не доели, соберите мне с собой. Такси ждёт уже?
- Ждёт...
- Вот и хорошо.
Дмитрий выбирается из-за стола, идёт к выходу. Официант, оглядываясь не него, подхватывает нетронутую рюмку и опрокидывает в себя. Зажмуривается, но тут же на его лице удивление и детская обида. Он смотрит на опустевшую рюмку, потом вслед ушедшему клиенту, беззвучно ругается и бежит на кухню за контейнерами для еды.